Сценарист

Вместо того, что бы читать, они въедались в текст, и водили глазами по типографской краске, или искали знакомые буквы. Не находя ничего, они напускали важный вид, и думали, что понимают всё, ну в крайнем случае, оставляли место для изречений вроде - "Ничего не понятно, но очень интересно".
Текст, должен стать убийцей времени. Приятным ли, отвратительным, но убийцей.
Просмотр кино, превращался в зрительный контакт в никуда. То есть, с таким же успехом, вместо киносеанса, можно выглянуть в окно, и наблюдать всё то же самое.
А можно включиться в спор, есть ли у этого действа Сценарист или вовсе нет никого, с пером в руке.
О живописи в жизни этих людей, можно сказать немногое. Очень похоже на чтение текста, только вместо типографской краски и поиска букв, взор метался между цветными штрихами, пытаясь собрать воедино увиденное. Устав от этой суеты, разум соглашался, или порой отрицал, шедевральность просмотренного.
Музыка приобретала тоже интересный оттенок, в виде ударов по металлу, пластмассе, дуновения, вновь опять же в металл, перебирания пальцами, вновь металла и грохоту иных приспособлений для выдавания музыки. Некоторые завороженно кивали в такт головой, мысленно сидя дома перед телевизором, развлекая себя отгадыванием слов, с каким-нибудь усатым ведущим. При выходе они любезно обменивались мнениями, что это было восхительно, улыбались, и оставаясь наедине с собой, включали близкое им по духу, что бы аж душу рвало, выворачивая её наизнанку.
А утром, придя в пространство, где кипит и спорится работа, делились эмоциями от прочитанного, просмотренного, прослушанного, и вообще пережитого. И каждый наперебой рассказывал о своём, думая, что его слушают. После чего, с удовлетворением отправлялся выполнять работу, надеясь в конце месяца на прибавку или премию, названной почему-то именем Сизифа.
И только эхом, по коридорам и курилками, разносилась, отталкиваясь от стен, пола, потолков, сакральная фраза - "Так и живём!"