По ту сторону любви. 11 глава

     Доехав до Алайского базара, Валерка перешёл дорогу, но идти к дому не спешил, внутреннее волнение не давало ему сосредоточиться. Оглядевшись по сторонам, он присел на скамью. В голове звучали слова отца: " Ц-5, дом семнадцать, квартира два"... Валерка, тяжело вздохнув, поднялся и побрёл к домам, которые были построены после землетрясения, в апреле тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. Дома строили строительные бригады с Украины и Москвы, Белорусии и Молдовы. Из всех союзных республик приезжали молодые парни и девушки, чтобы помочь Ташкенту в тяжёлое время. Но об этом Валерка знал только понаслышке, он родился в семидесятом, поэтому не мог видеть бедственного положения людей, оставшихся без крова.
     - Здравствуйте, простите... Вы не подскажете, это же Ц-5? - спросил Валерка у проходящего мимо мужчины.
     - Да, здравствуй, Ц-5, а тебе какой дом нужен? - остановившись, спросил пожилой мужчина.
     - Семнадцатый, - ответил Валерка.
     Мужчина огляделся по сторонам, потом указал рукой в сторону одного из домов.
     - Видишь, вон тринадцатый дом, вот за этим домом пятнадцатый и чуть дальше, семнадцатый, - ответил мужчина и тут же ушёл, не услышав:
     - Спасибо!
     Валерка медленно пошёл к указанному дому, пройдя между кирпичными домами.
     - Вторая квартира, это первый этаж... - пробормотал Валерка и увидев на стене номер дома семнадцать, подошёл ближе.
     Он представлял себе, ведь отец говорил, что обставил квартиру, вспомнил его дом, подумав, что же его ждёт в этой квартире.
     - Ладно, посмотрим... - подумал Валерка, вытаскивая ключи от квартиры из кармана и входя в первый подъезд.
     Поднявшись на четыре ступеньки, он подошёл к железной двери и вставил ключ в замочную скважину. То, что это его квартира, парень пока не осознавал, но почему-то волновался. Войдя в квартиру, Валерка, остановившись, присвистнул.
     - Ничего себе! - воскликнул он невольно, уже из прихожей увидев интерьер квартиры.
     Кованая решётка, с красивым узором, отделяла прихожую от большой кухни, где стояла мебель светло-зелёного с белым цвета, газовая плита "Гефест", вытяжка в стене, большой холодильник и уголок с диваничиком и столом. Валерка открыл дверь комнаты, как оказалось, это был зал.
     - И я буду тут жить? - вырвалось у него, так как он привык жить в квартире, пропахшей перегаром, где и мебели-то как таковой не было.
     В зале стояла румынская мебель, такую мебель Валерка никогда не видел, она была просто шикарной. Стенка, с причудливой отделкой, состоящая из двух стеклянных шкафов и между ними, огромного, типа буфета, под старину, с посудой из хрусталя и немецкого фарфора, на потолке сверкала хрустальная, шестирожковая люстра, на стене, где стоял диван и кресла, разместились такие же хрустальные бра, посередине комнаты стоял стол, с изогнутыми ножками и красивые стулья - это был столовый гарнитур. На полу лежал красочный Хивинский ковер, а на другой стене висела картина с красивым пейзажем горного ручья и деревьев, вдалеке виднелись горы. Там же, под картиной, стоял телевизор и видиомагнитофон, с музыкальным центром с колонками. ОкнА не было, арка соединяла зал с большим балконом, где стояли диван, дачные плетённые стол и стулья, на стене там тоже висела картина, на полу лежал ковёр, а балкон, видимо, расширили и сделали дверь во двор. Сам двор огородили коваными решётками, там вполне можно было отдыхать и готовить шашлыки.      
     Валерка вернулся назад и прошёл в другую комнату, его удивлению не было предела. Это был кабинет, с книжными шкафами, с множеством разных книг, кабинетным столом у окна, кожаным диваном и одним большим креслом. Ещё две комнаты были спальнями, там тоже стояли румынские спальные гарнитуры, с атласным покрывалами и подушками.
     Было такое впечатление, что здесь жили люди и Валерка попал в чужую квартиру. Он вернулся в зал и его взгляд упал на стол, где лежала папка. Открыв её, скорее из любопытства, подумав, что она так просто тут бы не лежала, Валерка нашёл прилагаюшиеся к дому документы, кадастр, план квартиры и сам документ, подтверждающий, что владельцем квартиры является Чернышов Валерий Николаевич. Тут он увидел записку и раскрыв листок, начал читать:
     "Дорогой сын, наверное, сказать словами будет трудно, поэтому решил написать тебе, чтобы у тебя было время подумать. Я оформил квартиру на имя, которое было в твоём паспорте, но... если ты сделаешь для меня нечто радостное, я буду очень тебе благодарен. Мне бы хотелось, чтобы ты взял мою фамилию и отчество, ты мой сын, моя гордость и я хочу признать тебя перед всеми своим сыном и наследником, уверен, и Вера этого бы хотела. Мне всё равно, что последует за этим. Если ты всё же надумаешь сделать это, я помогу поменять и паспорт и квартиру переоформим на твоё новое имя. В квартире есть телефон, номер прилагаю... Я очень люблю тебя, теперь ты - смысл всей моей жизни. Дочери замужем, они всем обеспечены и живут сами по себе, жене я о тебе сказал. Жду твоего решения... сын."
     Дочитав записку, Валерка тяжело опустился на стул.
     - Интересно, наверное, твоя жена прыгала от радости, узнав, что у тебя на стороне оказался взрослый сын, - со злостью подумал Валерка.
     Переварить столько новостей, которые навалились на него за сутки, было непросто. От волнения, им овладело чувство голода, он спонтанно поднялся и пошёл к выходу. Когда шёл сюда, он видел кафе под названием "Ардус" и решил пойти туда, чтобы пообедать, но зачем-то прошёл на кухню и открыл холодильник. Он был пуст и даже выключен, Валерка включил его и пошёл к выходу. Надев кроссовки, он выскочил на улицу.
     В такие моменты, когда он волновался или злился, аппетит у него становился зверским и он должен был плотно поесть, да и не ел он с того самого времени, как позавтракал в доме у Наргизы. Да и что он ел, один бутерброд и выпил полчашки кофе?
     Кафе, по стандартам столовых, было дорогое и элитное, но это его не остановило, деньги у него были и немало. Заказав второе блюдо, он с аппетитом поел, но уходить не спешил, раздумывая над тем, что произошло со вчерашнего дня. В то, что эта квартира принадлежит ему - не верилось и не хотелось это признавать. Натура у Валерки была слишком противоречивая, всё происходящее было, словно во сне, он не привык, чтобы что-то в жизни давалось ему так легко. Сколько себя помнил, он  всего был обделён, даже игрушками, которые в детстве так хотелось иметь. Позже и в одежде, да и во всём остальном, он был слишком прост, а тут такая квартира, где даже на кухне было всё, от казана и кастрюль, до сковородок и разной посуды.
     Расплатившись с официантом, Валерка тяжело поднялся и вышел из кафе. Пройдя чере подземный переход, он зашёл на базар, нужно было купить продукты, хотя бы к завтраку, ведь сам готовить обеды он навряд ли будет. Для кого? Матери нет... отца, считай, тоже нет, но некое волнение за Николая Ивановича у него было.
     - Пропадёт он без меня... может проведать его надо... продукты, что ли, отнести... - подумал Валерка, проходя между прилавками с фруктами и овощами, красиво уложенными горкой. Как это обычно бывает, входишь на базар купить одно, но начинаешь покупать всего понемногу, так всё вкусно и красочно на базаре. Купив помидоры, огурцы, зелёный лук, чеснок и зелень, Валерка купил и по два килограмма фруктов. Затем он зашёл в продовольственный магазин, где набрал мясных и молочных продуктов, два сорта колбасы, сосиски, свежее мясо, чтобы хотя бы потушить, сыр, каймак и творог, чтобы сложить в холодильник, на выходе всё же захватил и по пять килограммов картошки с луком. Там, где он жил до этого дня, холодильник "Саратов" был маленьким и продуктов в нём почти никогда не бывало. Купив напоследок свежего хлеба, решётку яиц и растительное масло, он вернулся домой... к себе домой, как бы непросто ему было это принять. Но факт оставался фактом, квартира в центре города, в элитном районе, шикарно обставленная, принадлежала ему и была записана на его имя. Но вот насчёт просьбы Закира Искандаровича, чтобы поменять имя, он даже боялся думать. Но он написал, что это было и желанием его матери.
     - Что же ты мне ничего не говорила, мама... ведь мы могли бы жить вдвоём в новой квартире, без этого алкаша... - подумал Валерка и сердце его больно сжалось.
     - Нужно сходить к нему... как он там? - прошептал он, входя в квартиру и проходя на кухню.
     Все продукты он сложил в холодильник, идти никуда было не нужно, Валерка включил кондиционер и лёг на балконе. Он вспомнил всё, что произошло со вчерашнего дня, измученное лицо матери, вечно пьяное лицо отца... красавицу Наргизу, её улыбчивое лицо и нежную кожу, серьёзное и немного растерянное лицо Закира Искандаровича и даже его дочери, то бишь, его сестры по отцу. Странная штука жизнь, которая может поменяться в один день и так неожиданно.
     - Отца... кто мой отец? Николай Иванович, которому было не до меня, или Закир Искандарович, который наблюдал за мной издалека и теперь говорит, что я ему нужен. А мне они нужны? Теперь, когда я стою на ногах, нужны ли они мне? - засыпая, думал Валерка.
     Проснулся он почти к вечеру, часов в пять.
     - Завтра выйду на работу, хватит отдыхать, скукота... - поднимаясь и проходя в ванную комнату, куда ещё не заглядывал, пробормотал Валерка.
     Войдя в ванную, он вновь присвистнул, она просто блестела чёрным и красным кафелем, для него это было необычным. В углу, над ванной, было что-то типа этажерки, она была полна моющими средствами и принадлежностями, вплоть до мочалки, зубной пасты и щётки. Он открыл шкафчик, там были сложены полотенца и на сушилке висели два банных полотенца, а на вешалке, висел банный халат.
     - Я что, аристократ какой-то? На фига мне всё это нужно? - произнёс Валерка, всё же раздеваясь.
     Он включил воду и встал под душ, прохладная вода освежала и словно приводила в порядок его мысли. Идти никуда не хотелось, он всё же вышел из ванны и надел банный халат, на ноги тапки и прошёл на кухню. Хотелось есть, он пожарил колбасу с яйцами, порезал помидоры и огурцы, промыл зелёный лук и порезав хлеб, сел ужинать. Аппетит у Валерки всегда был хороший, а когда он злился или волновался, то уплетал всё за обе щеки. Поев, он прошёл в спальню, снял банный халат, надел футболку и джинсы. Открыв зачем-то шкаф, он увидел, что там висели новые рубашки и футболки разных цветов, отдельно, пара джинсов и пара дорогих костюмов, на полках лежали трусы и майки, носки и тёплые вещи, два свитера, чёрный и серый, внизу, на двух полках, пара кроссовок и пара модных туфель.
     - Очень интересно... вроде, всё новое,  может это вовсе не моя квартира? Может тут кто-то живёт? А размеры... размеры, вроде, мои... что вообще происходит? Откуда он мог знать мои размеры? - начиная злиться, воскликнул Валерка, захлопывая дверцу шифоньера.
      Это обстоятельно словно душило его, ему не хватало воздуха, он выскочил из спальни, затем и из квартиры, понимая, что ему всё равно придётся вернуться сюда, смириться с этими обстоятельствами, так как вернуться туда, где ему не рады, он не мог. В свой паспорт он не заглядывал, но подумал, если эта квартира на его имя, значит Николай Иванович наверное его выписал, вчера дав понять, что он ему никто.
     Вечерело, Валерка пешком, не спеша пошёл в сторону сквера, на такси садиться он не стал, хотелось просто пройтись. Так, он дошёл до Красной площади, вышел на берег Анхора, подумав, что вон там, внизу, он ранним утром увидел её, Наргизу. Задумавшись, он смотрел на воду, которая волнами и перекатами бежала вниз по течению. Он стоял, облокотившись на толстые, железные перила моста и тут услышал лай собаки. Резко обернувшись, он увидел Лайму, виляя хвостом, она подбежала к нему и обнюхав его кроссовки, повернула морду и преданно посмотрела на свою хозяйку.
     - Привет! Опять ты? Будто и не уходил никуда, - улыбаясь и подходя ближе к Валерке, сказала Наргиза.
     - Привет. Да нет, уходил... будто не день прошёл, а целая вечность, - ответил Валерка, имея ввиду то, что за день столько всего произошло.
     Наргиза поняла его слова по-своему.
     - Знаешь, я вспоминала о тебе... ты утром так внезапно ушёл, - ответила она.
     - Правда? Ну... и я вспоминал, поэтому и вернулся сюда. Как Бэлла Максимовна поживает? - спросил Валерка.
     Боль и непонимание в душе отошли, дав волю совсем иным чувствам. Да, Наргиза ему очень понравилась, необычная девушка, красивая, нежная, из такой семьи... но Валерка ждал Шурочку, которую любил до безумия. А то, что он понравился Наргизе, Валерка понял сразу, он знал этот взгляд девушек, правда, Марина смотрела на него другими глазами, преданными, что ли... а вот неприступная Шурочка, была совсем другой. Но Наргиза о его чувствах не знала, не могла знать, будучи уверенной в том, что она не может не понравится ему, ведь у неё столько воздыхателей и в школе были парни, которые, верно, готовы были "целовать песок, по которому она ходила", хотя это и слова из песни, но  так оно и было. Теперь и в институте, ооо, за ней такие парни ухаживали! А Валерка, тем более, простой парень, конечно, он будет от неё без ума, легкомысленно думала девушка.
     Только Валерка был не так прост, он вырос в бедности, да, он был бедный, но гордый и не так легко было завоевать его сердце.
     - Хорошо, Белла Максимовна поживает хорошо. А знаешь, она говорит, что ты интересный экземпляр, с которым ей хотелось бы поработать, как психологу, конечно. Ты ничего такого не подумай, она фанат своей профессии, любит общаться и кстати, многим помогла, даже вернуться из бездны, - ответила Наргиза, проходя по мосту к берегу реки Анхор и медленно спускаясь вниз к реке, где провёл эту ночь Валерка.
     - Значит, я для неё экземпляр? Очень интересно... но я не люблю делиться ни с кем тем, что у меня на сердце, ты уж скажи это своей бабушке, только помягче, чтобы она не обиделась, - подавая девушке руку, чтобы помочь спуститься вниз, ответил Валерка.
     Наргиза с удивлением подняла на него свои чёрные дугой брови, блеск её красивых глаз, откровенно пленял, девушка кокетничала с ним.
     - К моей бабушке запись за месяц вперёд, а ты не хочешь побеседовать с ней? Она сказала, что у тебя душевная травма и тебе нужна помощь, ну прошу тебя... пожалуйста... ради меня, поговори с ней, - обернувшись к Валерке, да так, что её лицо оказалось очень близко к его лицу, сказала Наргиза.
     Он слышал её нежное дыхание и чувствовал запах дорогих духов, держа её за руку, он ощущал нежную гладкость руки, которую она тут же убрала и присела на траву.
     - Прости, но я сейчас не готов никому открывать свою душу, даже твоей бабушке. Да и рассказывать нечего, обыкновенная жизнь, а травма... ну конечно, я вчера мать похоронил, не прошло и трёх дней, как она, совсем молодой, покинула этот мир, что может быть тяжелее? - присев рядом с девушкой, ответил Валерка.
     Лайма побежала вдоль берега и пристроилась у дерева, по своим делам, затем, залаяв, побежала между ивами дальше.
     - Я сочувствую тебе. Ты прав, тяжелее травмы и быть не может. Даже представить себе боюсь, что и мои родители однажды... нет, даже думать об этом не хочу! - взволнованно воскликнула Наргиза.
     - А ты не думай об этом, твои родители живы и здоровы, полны надежд, наверное, у тебя совершенно другая жизнь, не похожая на другие, тем более, на мою, - взяв Наргизу за руку, сказал Валерка.
     Она с недоумением посмотрела на его руку, но не отняла своей. Валерке было приятно, что рядом с ним такая девчонка.
     - Ты прав, я не буду думать о плохом. Но что значит, не похожая на твою? Расскажи хоть мне о себе, я бы хотела узнать о тебе больше... в какой школе ты учился? - спросила Наргиза, пытливым взглядом разглядывая Валерку.
     - Какая разница? Я школу давно закончил, не хочу говорить о себе. А ты в какой школе училась? - спросил Валерка, не отпуская руки девушки и поглаживая большим пальцем тыльную сторону её ладони.
     - В сто сорок пятой, на Жуковского, - ответила Наргиза, озираясь по сторонам и не увидев свою собаку, быстро вскочила на ноги.