Северные ленты или Метель в сочельник Ч. 4, гл. 4

Глава четвёртая

Настенные часы показывали двадцать минут восьмого, за окном было ещё темно, дождь, снова зарядивший под вечер, так и не прекращался. Ольгин протёр заспанные глаза и включил свет. С кухни доносился рассерженный голос Любы.

- Как это не хочешь идти в школу, что за капризы с утра, – отчитывала она сына, - неужели не наигрался в свои игры?! Если не будешь ходить в школу -  отключу тебе интернет!
- Только попробуй, тогда все твои тряпки из окна на улицу бомжихам полетят, вот они заграничным лифчикам и кофточкам порадуются! – с ненавистью в голосе огрызался Тимур.
- Да как ты смеешь?! Вот сейчас дядя Лёша проснётся, он научит тебя, как надо разговаривать со старшими!
- Не говори мне о дяде Лёше, эта жирная татарская морда для меня никто, мой настоящий кровный дед был джигитом, которого застрелили проклятые гяуры!

Послышался звон разбитой посуды, затем быстрые шаги по коридору, хлопанье входной двери. Немного полежав в кровати, Алексей оделся, вышел на кухню и застал свою падчерицу, убирающую с пола осколки разбитой тарелки.

- Я всё слышал, - сказал он, сев за стол, - слова Тимура меня нисколько не обидели, у него подростковый возраст, всё объяснимо.
- Хорошо, если это действительно так, - Люба отложила веник в сторону, - но что-то мне нездоровится, нос заложен, горло першит. Пойду, прилягу.
- Конечно, иди. У тебя на сегодня какие-нибудь дела запланированы?
- Собиралась в наш магазин, в тот, который рядом с нами, проверить отчётность.
- Ни о чём не беспокойся, схожу вместо тебя, на день рождения мне всё равно только к шести вечера, так что время есть, а ты лежи и лечись, если поднимется температура – вызывай врача!

Через полчаса Ольгин был уже на улице и очень вовремя – магазин, в который собиралась Люба, как раз должен был скоро открыться, он находился всего лишь в двух кварталах от её дома. Наш цветочный бизнесмен не спеша прошёл это расстояние дворами, прикрывшись от дождя элитным итальянским зонтом-тростью, и стал самым ранним посетителем этого заведения, его радушно встретил Фёдор, трудившийся здесь в качестве управляющего. Он, конечно, был уже не тем молодым, спортивным парнем, который служил телохранителем и водителем Николая Марчука и потом перешёл работать в «ВМТ», его лицо заметно округлилось, волосы поседели, а движения стали плавными, неторопливыми.

- Алексей Антонович, давно не виделись! – произнёс он нараспев, приветливо улыбаясь своему шефу, - Мы вообще-то ожидали сегодня Любу!
- По городу гуляют всякие вирусные инфекции, вот Люба и приболела, - отвечал Ольгин, - сегодня по старой памяти я за неё. Какие у вас новости?
- Никаких особенных новостей нет, - Фёдор провёл Алексея в свой кабинет, усадил в кресло перед компьютером и принёс папку с документами, - всё идёт как по маслу, можешь сам убедиться. Единственно что, недели полторы тому назад двое каких-то чудаков устроили у нас настоящий маскарад.
- Кто они были такие, что за маскарад?
- А хрен знает, кто. Один из них был загримирован под Владимира Высоцкого, ну прямо, как Безруков в фильме «Спасибо, что живой», а второй – такой худой, похожий на того певца, который жил в Ленинграде во времена СССР и пел песни за Одессу, у тебя ещё была шикарная коллекция его концертов.
- Аркадий Северный что ли?!
- Ну да, он самый. Они хотели у нас купить двенадцать гвоздик, вероятно, кому-то на могилу, но мы ничего им не продали, так как у них не оказалось никаких других платёжных средств, кроме банкнот советского образца. Они ушли огорчённые, оставив пять рублей в качестве сувенира. Вот, полюбуйся!

Управляющий выложил на стол синюю банкноту, на которой была изображена Спасская башня Московского Кремля, и придвинул её ближе к Алексею. Тот в свою очередь отодвинулся от неё подальше и с нескрываемым раздражением сказал:

- Надо было позвонить в полицию, чтобы этих шутников забрали куда следует. Если они ещё раз сюда заявятся, так и сделай, мне здесь балаган не нужен.
- Как скажешь, шеф, - Фёдор, улыбаясь, забрал пятирублёвку.
- Я серьёзно говорю. Если ещё раз узнаю, что ты не реагируешь на такие вещи должным образом – выгоню на улицу, будешь зарабатывать себе на пропитание, таская на рынке мешки с картошкой!

Бегло просмотрев документы, Алексей встал, покинул кабинет Фёдора и направился к выходу из магазина, тот засеменил за ним следом, словно побитый хозяином пёс. Уже у самых дверей Ольгин сменил гнев на милость, пожал своему подчинённому на прощание руку, поинтересовавшись, хорошо ли он спит в последнее время.

- Прекрасно сплю, никаких сновидений не вижу, - последовал ответ.

Закончив свой визит, главный цветочник Саратова, покинул «Флориду» и решил немного прогуляться, благо дождь наконец-то прекратился, на улице уже было светло, а день обещал выдаться для этого времени года на редкость погожим.  Некоторое время он просто не спеша брёл по Большой Горной, думая о двух шутниках, посетивших его магазин и о своём сновидении. Все эти годы после женитьбы на Тамаре, ему удалось прожить в уюте, покое и достатке, неужели теперь это закончится? Его руки вдруг сами собой потянулись во внутренний карман куртки, извлекли оттуда смартфон, открыли раздел контактов. Ольгин без труда нашёл номер городского телефона, который когда-то был ему очень дорог, вдохнул полной грудью свежий ноябрьский воздух, и нажал кнопку вызова.

- Алло, я вас слушаю! – донёсся женский голос.
- Ирина, здравствуй! – отвечал он, с трудом выговаривая от волнения слова, - Прости за беспокойство, я ни от чего тебя не отвлёк?
- Алёшенька, ну надо же! – воскликнула Ирина Пантелеева, - Ты ведь теперь живёшь где-то в области, что же тебя снова привело в Саратов?
- Приехал на несколько дней, надо решить некоторые деловые вопросы ну и навестить отца, у него сегодня День Рождения.
- А мне надо тебе кое-что передать, и сейчас как раз это удобно сделать, приходи минут через сорок в парк Липки, я там буду гулять с внуком, увидимся на скамейке у памятника юным морякам-саратовцам.
- Спасибо, Ирина, я прямо сейчас иду туда! – Ольгин убрал смартфон и прибавил шаг.

В ожидании предстоящей встречи его сердце бешено колотилось в груди. Уже подходя к парку он немного задержался у того места, где когда-то давным-давно разговаривал с Аркадием Северным. Теперь там стоял небольшой магазинчик, где продавались свежие овощи и фрукты, продавец лет сорока, уроженец из Средней Азии, лениво курил папироску, заряженную «дурью», и глазел по сторонам. Алексею захотелось подойти к нему, поговорить о том, о сём, узнать, как идёт торговля, но времени на это уже не оставалось. Он вошёл в Липки со стороны Волжской улицы, миновал камень, на котором была указана дата его закладки – 1824 год, прошёл по аллее немного вперёд и вскоре оказался у искомого мемориала. Открытый для горожан в 2002 году, он давно уже стал городской достопримечательностью. Пантелеева сидела чуть в стороне от него и слегка покачивала синюю коляску. Годы оказались не властными над Ириной, она осталась всё такой же милой и привлекательной, ей очень шёл длинный плащ цвета осенних листьев, органично дополняемый изящным беретом с козырьком.

- Ещё раз здравствуй! – Ольгин присел рядом с ней, -  Наверно, это прозвучит банально, но ты нисколько не изменилась!
- Спасибо за добрые слова, - отвечала Ирина, взглянув на него сквозь модные очки, - знаешь, ещё недели три тому назад, что-то мне подсказывало, что ты обязательно мне позвонишь.
- Как сложилась твоя жизнь после ухода со студии? Я с тех пор больше ничего не слышал о тебе, чем занималась всё это время?
- Несколько лет перебивалась случайными заработками, торговала джинсами на рынке, убиралась в офисах, мыла туалеты, всякое было, а потом устроилась в Саратовдизельаппарат, что на улице Чернышевского, с тех пор так и работаю там, в должности ведущего специалиста в конструкторском бюро. Как начинала когда-то свою трудовую деятельность на производстве, так, похоже, и заканчивать её буду там же.
- Ну а я… - начал было, Алексей.
- Не продолжай. Где-то полтора года тому назад я общалась с Егором Борисовым, он рассказывал о тебе, о том, что ты женился, переехал жить за город и сейчас совместно с женой занимаешься продажей цветов.
- Ты общалась с Егоркой?! Как его дела?
- Не очень хорошо, у него проблемы с ногами, ходит с трудом, получает пенсию по инвалидности, настроение паршивое, чувствует, что для своей жены является обузой. Я была у него в гостях, приносила по его просьбе лекарства и кое-какие продукты. Посидела с ним за чашкой чая, мы вспоминали Пирогова, Петровну, тебя, те времена, когда все вместе были одной дружной командой.
- Ирина, - голос Ольгина дрогнул, - если только можешь, прости меня за мой поступок.
- Давно уже простила, Алёша, и более того, очень благодарна тебе за то, что у нас с тобой тогда всё произошло именно так.
- Неужели?!
- Конечно. Ведь, в противном случае у меня не было бы нынешнего любимого мужа, такой замечательной дочери, и вот этого чудесного внука.
- Очень за тебя рад, но ты мне говорила по телефону, о том, что хочешь мне что-то передать.
- Не так давно ко мне заходила Катя – дочка Владимира Юрьевича Щукина, когда она разбирала вещи своего покойного отца, нашла вот это, - Ирина достала из своей сумочки DVD-диск, на лицевой стороне которого синим маркером было размашисто написано: «Для Алексея Ольгина».
- Интересно, что там - Алексей осторожно взял диск в руки, - Ты его смотрела?
- Нет, ни я, ни Катя, мы ничего не смотрели, это же не для нас предназначено. Наверняка, Щукин хотел тебе сообщить нечто очень важное, по всей видимости, записал он это незадолго до своей смерти.
- Обязательно ознакомлюсь с этим, - Ольгин убрал её презент в карман, - может быть, раз уж мы снова встретились, сходим куда-нибудь, поговорим, нам ведь есть, что вспомнить.
- Не получится, Петруша уже просыпается, нам пора домой, рада была снова встретиться, Алёша, очень хочу, чтобы у тебя всё было удачно по жизни. Проклятие Северных лент после твоего похода к Прохору Дмитриеву, оно ведь больше не действует?
- Очень надеюсь, что нет.
- Ну и хорошо, - Пантелеева встала со скамейки, - у меня будет к тебе только одна просьба, не звони мне больше, это ни к чему, и провожать меня до дома тоже не надо.

Сказав это, она не оглядываясь покатила коляску вперёд, в сторону выхода из парка. Ольгин с грустью смотрел ей вслед. Он долго сидел один, а потом, медленно побрёл прочь. Да, Ирина была права, нечего ворошить прошлое, его не воротишь и не изменишь, надо жить сегодняшним днём. Несколько часов Алексей бродил по знакомым с детства городским улочкам, вспоминал различные события своей жизни, связанные с ними, дивился тому, как же всё изменилось вокруг за эти годы. Совершенно не чувствуя усталости он, наконец, пешком дошёл до родительского дома и остановился во дворе, его тоже было не узнать, теперь здесь была оборудована детская площадка с качелями, песочницей и горкой для катания на санках зимой. «Ну вот, - подумал Ольгин, глядя на всё это, - для ребятишек создан настоящий рай. Всё же хоть немного, но жизнь меняется к лучшему!»

- Эй, дружище, – услышал он голос Павловского за своей спиной, - давно ты тут стоишь?
- Нет, не очень давно, сколько сейчас времени?
- Без двадцати минут шесть. Мы пришли слишком рано.
- Наверно не стоит идти раньше назначенного времени. Что будем делать?
- А вот что! – в руке Валентина появилась бутылка объёмом 0,75 литра, - Давай вспомним молодость!
- Интересно, что же это такое?! – Алексей забрал у него пузырь, взглянул на этикетку, и прочитал, - Массандра, «Поручик Голицын», портвейн белый.
- Помнишь, как мы баловались Массандрой в старших классах средней школы?
- А как же, такое не забывается!
- Тогда давай это повторим прямо сейчас! На двоих выжрем этот напиток из горла!
- Валёк, ты с дуба рухнул, нам же ещё предстоит за стол садиться!
- А тебе что – слабо?
- Ни хрена не слабо, открывай!
- Вот за это я тебя люблю и хвалю! – Павловский ловко протолкнул пробку внутрь и первым присосался к горлышку.
 
Ольгин заворожено наблюдал, как он жадно глотает вино и остановился лишь тогда, когда стеклянная тара опустела ровно наполовину.

- Портвешок уже не тот, что был когда-то, но всё же далеко не худший вариант, – констатировал Валёк, вытирая рот рукавом, - остальное оставшееся твоё, выпиваешь, как и я, за один заход. Давай, начинай, докажи, что Алексей Антонович Ольгин не утратил былой сноровки! Сможешь?
- Запросто смогу!

Алексей, всегда следовавший рекомендациям, когда-то данными ему Михаилом Петровичем Кривошеевым, и старавшийся избегать алкоголя, в этот день решил сделать для самого себя исключение. Осушив бутылку до дна, он выбросил её в урну и огляделся по сторонам. На удивление белый портвейн зашёл очень даже ничего, и, слава Богу, полиции, которая пресекала распитие спиртного на улице, рядом не наблюдалось.

- Вот это по-нашему, – Павловский одобрительно похлопал его по плечу и протянул сигарету «Родопи», - теперь закури, я специально взял это с собой для сегодняшнего вечера!
- Ну, надо же! – громко воскликнул Ольгин, - Да таких сигарет у нас с девяностого года не было, их, наверное, уже и в самой Болгарии не выпускают! Где ты откопал сей раритет?
- В интернете за деньги можно найти всё, что угодно, - отвечал Валёк, щёлкая зажигалкой.
Вдохнув немного табачного дыма, Алексей сразу же громко закашлял.
- Так ты, оказывается, не куришь?! – изумился его старый друг.
- Бросил ещё в восьмидесятых.
- Счастливый ты человек, а вот я как тогда курил, так и сейчас. Ну да ладно, что там у нас таймере, шесть вечера уже есть?
- Пять минут седьмого!
- Тогда, пора нам идти, мне не терпится снова увидеть твоего отца. Как сам, не очень окосел от портвейна?
- Да нет, чего уж там, это же не водка!
- Молодец! Веди же меня, друг мой Алёшка, я весь в предвкушении банкета!