Погоны лейтенанта

Погоны лейтенанта
«Кто не может быть офицером - тот не должен быть инженером» - этот девиз
нам объявили сразу, на первом занятии военной кафедры Калининского
политехнического института.
Осень 1971 года, 2-й курс. После месячной поездки «на картошку» мы
пришли в понедельник на первое занятие. Теперь каждый понедельник – день
военной кафедры. Девчонкам – выходной, а нам – военная подготовка.
Строгий костюм, рубашка неярких тонов, подстрижен, значок КПИ на лацкане
пиджака, начищенные ботинки темного цвета. Форму нам не выдавали,
занимались в гражданской. Только дневальный был в форме и фуражке.
Дневальный стоял «у тумбочки» на входе на кафедру. При проходе офицера
обязан был принять стойку «Смирно» и отдать честь. Пройдет майор
пятнадцать раз мимо тебя, и ты обязан был козырнуть ему каждый раз. Я не
раз стоял у этой тумбочки.
Преподавали нам подполковники и майоры. Ниже по званию преподавателей
не было. Начальником кафедры был полковник Палюх.
Занятия велись повзводно. В наш взвод входили студенты нашей, 13-ой, и
параллельной 15-ой групп. В обеих группах были студенты, отслужившие 2
года в армии. В нашей группе Саша Уразов пришел из армии старшим
сержантом. Его назначили командиром взвода. Не знаю по какой причине, но
я был назначен командиром отделения. В мое отделение входили все студенты
- одногруппники. Я как-то не придавал этому большого значения. Ну,
назначил и назначили. Надо скомандовать: «Отделение в одну шеренгу
становись» - командовал. Надо отдать рапорт – отдавал. И только позже до
меня дошло, что такое командир отделения в армии.
Занятия начинались с построения и переклички. Всех студентов разбили на
две группы – минометчики и гаубичники. Наш взвод был гаубичный, изучал
122 мм гаубицу М-30. Готовили из нас командиров взводов наземной
ствольной артиллерии. ВУС 0208. Но начали мы с начальной подготовки
бойца. Уставы, строевой шаг, воинские команды, разборка и сборка автомата
Калашникова на время, разборка и сборка пистолета ПМ.
На более поздних курсах конструкцию гаубицы. А самым главным предметом
была АСП – артиллерийско – стрелковая подготовка. Преподавал нам ее майор
Матюхин. У него были только две оценки – или пять, или два. Никаких
четверок, троек с минусом или с плюсом. Или пять, или два. Два по АСП –
автоматически незачет по военной подготовке. Незачет по военной подготовке
– автоматически отчисление из института. Кто не может быть офицером – тот
не должен быть инженером.
АСП – очень мудрая наука. В ее основе, конечно, лежит математика. Ты,
находясь в точке А (наблюдательный пункт) должен рассчитать, что бы
снаряд, выпущенный из точки Б (огневая позиция) попал точно в точку В
(цель). На карте наносятся наблюдательный пункт (НП), огневая позиция (ОП)
и цель. Задается основное направление стрельбы. Высчитывается команду на
НП. Для этого необходимо определить расстояние от ОП до цели, угломер нацель, уровень (превышение цели над ОП), различные поправки (температура
воздуха, температура заряда и снаряда, отклонение веса снаряда), рассчитать
веер батареи... И,еще куча премудростей. Три уровня подготовки данных.
Если нет времени – комбат делает упрощенный расчет. Если время естьнеполный.
А если время имеется для полного расчета – то делается полный.
Чем точнее посчитаешь – тем больше вероятность того что первый снаряд
ляжет ближе к цели.
Я до сих пор помню почти дословно команду: « Стрелять первому взводу. По
наблюдательному пункту. Осколочно-фугасным. Взрыватель осколочный.
Прицел 120. Заряд шестой. Основное направление – левее 0-02. Уровень 30-
02. Веер сосредоточенный. Третьему – один снаряд, Огонь!»
Третье орудие выпускает один снаряд. Комбат на НП наблюдает разрыв,
засекает его отклонение от цели, делает корректировочные расчеты и опять:
«Прицел меньше 2. Правее 0-01. Один снаряд Огонь!». Опять следует выстрел,
командир засекает его и дает команду: «Взводу. Три снаряда. Огонь!». Следует
взводная очередь.
На подготовку данных отводилось время по нормативу. У майора Матюхина
– не уложился в норматив = два. Допустил ошибку в расчетах= два.
«Артиллерист стреляет или на пять»- любил повторять он: «Или погибает».
Гонял он нас по АСП нещадно. Но своего добился. На выпускных экзаменах
мы все отстрелялись на отлично. Так же на «отлично» отстрелялись и на
боевых стрельбах на полигоне под Дорогобужем.
Прошли как миг четыре года обучения на военной кафедре. Состоялась
защита диплома в институте. Девчонки, получив дипломы инженеров, уехали
по распределению. Моя жена уехала на работу в Вологду. А нам для получения
воинского звания лейтенант надо было пройти двухмесячные полевые
лагерные сборы.
Полевой лагерь КПИ располагался выше Твери (Калинина) по Волге
километров в 25-ти от города.
Нас посадили на речном вокзале на большой теплоход. И по Волге мы пошли
вверх по течению. Мимо тех мест, где прошло мое детство. Позади остался
родной Бор, устье Тьмы, Дуденево, Кокошки. Мы шли к Путилову, в
Путиловские военные лагеря…
На теплоходе пред нами предстал капитан и назвался нашим командиром
батареи. Был он в стельку пьян. И с ходу объявил нам: «Я вас вые..у…». Потом
я стоял на палубе. А через стекло наблюдал, как он стоял в толпе моих
однокурсников и что-то говорил им, постукивая кулаком в такт: «Я вас вы..у,
я вас…». Но выполнить обещание ему не удалось. При общем построении на
берегу его алкогольное состояние заметил начальник сборов полковник
Тхорев. Больше мы этого капитана не видели. Так как воинские сборы
проходили при в/ч 49 463, то и командиры были армейские, а не с нашей
кафедры.
Пешим строем пришли в лагерь.Справа от центральной аллеи находились деревянные, обшитые зеленой
вагонкой, здания штаба и столовой. Слева – участки шести батарей. Наша
батарея была Первой.
На территории батареи располагался обшитый вагонкой склад батареи.
Курилка. И 9 девять полевых палаток в три ряда по три штуки. Каждые три
палатки – взвод. Каждая палатка – отделение. Палатка от земли на метр имела
основу из вагонки. А верх – брезент.
На построении объявили. Мовчан Сергей, отслуживший до института два года
и вернувшийся из армии в звании старшина – назначается замкомбатом.
Старший сержант Уразов назначается командиром нашего 3-го взвода. По
другим взводам тоже назначили командный состав из отслуживших в армии.
Правда были и те, кто предпочел остаться без должности – типа в армии
накомандовался. Они заняли особое положение – вы нас не трогайте, мы свое
отслужили. И действительно, что подводнику, отслужившему 3 года, в звании
главстаршины эти сборы…
А далее зачитали приказ – присвоить звание младший сержант …и огласили
список. В этом списке была и моя фамилия. Тем, кто командовал отделениями
на военной кафедре 4 года, присваивалось звание младший сержант. Я,
поначалу, даже не понял, что это значит.
Командир взвода Уразов назначил командиром первого отделения, где были
все ребята нашей 53 группы РТМ, Андрея Татаренко. А в отделение группы
РТМ-55 командиром отделения назначил меня. Мне пришлось уйти в чужую
палатку от своих ребят.
Для обустройства в палатке требовался внутренний ремонт. Ну и, как
полагается – соцсоревнование, у кого лучше. В качестве источника
стройматериала – старый барак километрах в полутора от батареи.
Инструмент был захвачен из дома. Предупредили заранее – кто возьмет
инструмент, будет иметь шанс на увольнительную. Я взял рубанок и ножевку.
Сходили на разборку барака и притащили доски. Из них сделали общие нары.
Улеглись на них как бы примерить. Приходит комвзвода Уразов и говорит:
«Так не пойдет. Делайте у входа отдельные персональные нары на одного
человека – для командира отделения. Когда я сел на отдельное персональное
лежбище – понял, что сержант он и в армии сержант. Отдельное место,
отдельный сержантский пост…и т.д. Все по Уставу.
Выдали форму, гимнастерки, галифе, сапоги, портянки…Дали время привести
ее в порядок, подшить воротнички.
Я сразу ушил бока галифе и гимнастерку. Четко по своей фигуре. Мне
нравилась форма и нравилось, когда она не висит мешком, а одета как по
струнке. Да еще гимнастерочку сгонишь под ремнем к спине. Да пилоточку на
один бок сжатую…Пришил лычки на погоны.
Некоторым, наоборот нравилась форма мешком, пилотка блином…Особенно
тем, кто отслужил армию до института.
Весь первый день ушел на это. В 22.00 отбой.
На следующее солнечное летнее утро: «Взвооод, подъем. Выходи строиться.
Форма одежды номер два»…. «Отделение подъем…».Общее построение взвода. Перекличка. «Взвод. Напра –ВО. За мной, бегом
МАРШ». И километр-полтора легким бегом. «Взвооод. Разойдись.
Оправиться». Разошлись, пописали. «Взвод. Становись, за мной бегом
МАРШ»…В расположение батареи.
Умылись, почистились. «Взвод. Стройся. Направо. В столовую шагом марш.
Запевай».
Столовая позволяла принимать пищу сразу всем. Для каждого отделения свой
стол. Десять человек садились на лавки по пять человек с каждой стороны. В
торце стола нас встречал каждое утро эдакий алюминевый тазик с кашей.
Сверху лежали жирные, разопревшие куски небритого сала. Напротив меня
сидел «разводящий». Он половником накладывал на тарелки кашу и передавал
ее по кругу. Командир отделения получал последним. Кто-то ел это сало, а я
его с детства даже на вид не переносил. Но если отодвинуть его в сторону, то
каша была очень вкусной. И конечно на завтрак – два крутых яйца, кусочек
сливочного масла, кружка чая и белый хлеб без ограничения. Нет ничего
вкуснее солдатского завтрака. А запить все сладким чаем с белым хлебом,
намазав на него сливочное масло…Кайф.
С маслом этим вспоминается история. Был в моем отделении пришлый боец.
Он с нами в институте не учился. Его история как-то связана с академическим
отпуском, он год пропустил и проходил военные сборы с нашим выпуском. Он
сидел рядом с разводящим. И обычно разводящий брал тарелку с нарезанными
кусочками сливочного масла и передавал ему первому. Этот товарищ смачно
осматривал все куски и каждый раз объявлял: «Так, ну который тут самый
пи..дястый..». Выбирал самый крупный кусок и передавал дальше тарелку по
кругу. Дележ шел против часовой стрелки. Ко мне приходило два куска – мой
и разводящего. Так продолжалось все сборы. И лишь в конце, как-то однажды,
разводящий взял себе кусочек масла, а тарелку передал мне, пустив ее по
часовой стрелке. К этому товарищу тарелка пришла с одним кусочком.
Выбирать было не из чего. Кусочек « попиз..дястей уже до него не дошел. Как
он возмутился!!!
Но особенно посмаковать за завтраком не удавалось. Звучала команда:
«Закончили прием пищи. Выходи строиться».
И обратно, с песней, в расположение батареи.
Несколько минут оправиться, опять «В две шеренги становись» и строем на
занятия. Занятия были и теоретические, но в основном практические. Теорию
мы и так 4 года изучали на кафедре. Кто-то шел на стрельбище, кто-то в
артпарк к гаубицам.
Сержантский состав нес дежурство по батарее. Дежурный надевал повязку,
штык-нож и располагался на веранде у склада батареи. За время дежурства с
дневальными взводов приводил в порядок территорию батареи, проверял
внутренний порядок в палатках, встречал командира батареи и других
офицеров.
Командиром нашей 1-й батареи был капитан Климов. До строгой офицерской
выправки ему было далеко. Китель был ему явно великоват. Воротник был
чуть больше его тощей шеи и смотрелся как хомут. Портупея ослаблена. И сам он напоминал воробья. Зато во 2-й соседней батарее командиром был старший
лейтенант Рождественский. Офицерская кость. Высокий, стройный, широкая
грудь, мощные плечи, форма в обтяжку. А фуражку он носил в двух
положениях. Если он при исполнении – она у него на бровях. А если он
свободен, то на затылке и неизвестно как она в таком положении держалась,
не падала.
Первый раз и я заступил на дежурство по батарее. Взвод наш в это время
только что вернулся с занятий. Я принял дежурство у сменщика. А через
какое-то время, где-то с полчаса, пересчитал противогазы. Одного не хватало.
Принимал противогазы сменщик. Но я дежурство принял. Значит спрос с
меня. Доложил взводному Саше Уразову. Ну, и как в солдатских старых
анекдотах, «Взвод в две шеренги, Становись. За мной бегом МАРШ». Через
некоторое время противогаз мне принесли.
Служба шла своим порядком. Подъем, пробежка, завтрак, занятия, обед,
занятия, ужин, немного свободного времени, отбой.
Был у нас в батарее боец по фамилии Беликов-Чарский. Он, каким-то образом
пристроился писарем в штаб. По радио на всех столбах часто-часто звучало
«Беликов-Чарский, немедленно прИбыть в штаб». Как-то он одел шинель
подполковника и фуражку и зашел в одну из батарей. Долго мы потом
хохотали над рапортом дежурного по батареи.
Были у меня в отделении два парнишки –два Юрика, Кузнецов и Яковлев. Их
любимый вопрос был: «А почему я?». Что не прикажи – «А почему я?». И
начинают препираться, кому первому надо взяться руками за носилки. Или
кому первому надо взять метлу. Иногда наряд вне очереди разрешал их спор.
Был Валера Максименко. Этот вечно опаздывал. Он ни разу не пришел во
время. На построение – последний. Умываться последний. Все всегда его
ждали. Однажды садится взвод в машину, под брезент. Заскочили, расселись,
ждем отправки. Подходит комбат, спрашивает: «Все?». Типа, все ли сели в
машину. Андрей Татаренко, младший сержант, сидевший в крайнем ряду,
кричит: «Максименко». «Я» - отвечает Максименко. Татаренко комбату: «Все,
товарищ капитан». Если Максименко сел, то все сели.
Тем временем приближался день принятия Присяги. Много времени уделяли
строевой подготовке. Особенно подход-отход и проход взводом
торжественным маршем под песню. В то время модной была песня «Идет
солдат по городу…». И половина взводов курса маршировала под эту песню.
Как-то, возвращаясь строем из бани (где помылись почти холодной водой), я
предложил: «…что это мы привязались к этой песне. Давайте придумаем свою
какую-нибудь». Кто-то предложил «СолдатУшки, бравы ребятУшки…».
Запевалой попробовал командир 1-го отделения Андрей Татареко. И что-то у
нас не получилось. Не понравилось. И тогда запел Саша Захаров. Не зря у него
было музыкальное образование. Он высоким звонким голосом вывел: «
СолдатУшки, бравы ребятУшки, где-же ваши жеооны…»
И весь взвод подхватил: «Нааши жеооны ружья заряжеооны, вот где наши
жеооны..». С этой песней мы и вышли на строевой смотр.В июльский выходной день весь курс был построен для принятия Присяги.
Торжественная процедура, автомат на груди, подход к столику, рапорт,
присяга перед лицом своих товарищей. Потом строевой смотр. К некоторым
приехали родственники. К нам, к Уразову, Жукову, ко мне никто не приезжал.
Сохранились фотографии того дня.
А на утро опять: «Отделение ПОДЪЕМ. Выходи строиться. Форма одежды
номер два». И опять занятия.
Идет взвод, вдруг «Вспышка справа». Бряк все в пыль. Или после бани с чуть
тепленькой водой, «По машинам» и в пыльном кузове на стрельбище. Что
мылся - что не мылся.
Так как теорию мы 4 года изучали на кафедре, то основное внимание
уделялось практике. «Орудие к бою» и растаскиваешь станины у гаубице.
Иногда на ходу «Танки справа» и расчет отцепляет гаубицу гусеничного
тягача АТЛ и разворачивает ее вправо. Нарабатывалось взаимодействие
расчета. А станина у М-30 не легенькая. По два человека на каждую и …раздва
взяли. В артпарке раз двадцать-тридцать раздвинешь-сдвинешь эти
станины - покурить захочется. Наводчиком у меня был Володя Капустин. Он
по сто раз вставлял и снимал орудийный прицел. Кто-то работал с зарядами.
«Заряд пятый» - и пять мешочков с порохом долой из гильзы. Потом все на
место. И опять: «Заряд третий» - и три мешочка вон. «Взрыватель
осколочный» - и колпачок с взрывателя долой. «Взрыватель фугасный» -
колпачок на место. «Прицел 120» - первый номер крутит колесо, а второй
номер совмещает стрелки, устанавливая угол наклона ствола. Учебно подают
снаряд в ствол, потом заряд, закрывается затвор. Учебно даю команду
«Выстрел» и весь расчет хором кричит «Выстрел». И опять все по новой.
А еще тренировки работы за командира взвода управления. Работа с буссолью
ПАБ-2, с дальномером. На установку буссоли – норматив. Несколько секунд.
Раз – и тренога установлена, закреплены ножки. Левой рукой раз - и буссоль
из сумки на треногу. Крутанул по кругу – выставил уровень, нашел точку
наводки. До автоматизма, до секунд норматива.
Или тренировки по химзащите. Бег в противогазе – это само собой разумеется.
В газовой камере не схалтуришь. А еще одеть-снять ОЗК (общевойсковой
защитный костюм). Тоже норматив. В жару наденешь-снимешь десяток раз
эту резину, тоже покурить захочется.
И, конечно, общефизическая подготовка. Турник, брусья. Мне помогло, что на
первых двух курсах института я занимался гимнастикой. Всех студентов
разделили на две группы – одни занимались бегом, другие гимнастикой. Так
как я бегать не любил, то попал в группу гимнастов. И два года занятий что-то
дали. Плюс дома, добровольно, каждое утро 15 подтягиваний и вечером 30
отжиманий. Да еще тощий вес. Тощий-то, тощий, но ручки да грудные мышцы
поднакачались. Поэтому подъем переворотом или жимом для меня не были
проблемой. Так же как и отжимание на брусьях или стойка на предплечьях.
Построили нас на первое занятие по физподготовке, весь взвод. Пришел
преподаватель, капитан. Снимает китель, подходит к турнику, подтягивается по команде «Смирно». И в конце сгибает ноги и, оттянув носки сапог, делает
«Угол». Спрыгивает и, отряхивая руки, говорит: «Вот кто так сможет- на
занятия может не ходить». Я вышел, подтянулся, отпустил левую руку и
сделал «Угол». Спрыгнул. Капитан улыбнулся, сказал «Молодец». Но от
занятий не освободил.
А вечером на ужин подавали картофельное пюре с отварной рыбой.
Вкуснотища!!!
Но не только постижениями воинской науки были заняты мы. По курсу
объявили конкурс на лучший концерт батареи патриотической
направленности. Первыми давала концерт соседняя вторая батарея. Мы
должны были выступать шестыми, последними. Один вечер, обычно
субботний - один концерт.
Концерт состоялся на лесной поляне. Пять батарей расселись зрителями, а
вторая выступала. Представление состояло из двух частей. Первая
музыкально-патриотическая композиция, А вторая – кто во что горазд,
отдельные номера. Не помню все выступление второй батареи, но в конце они
пели частушки-нескладушки. И в одной из них было…ля-ля-ля, ля-ля-ля
«Беликов-Чарский немедленно прибыть в штаб»…
Они подшутили над нашей батареей и спародировали команду, часто
звучащую из репродукторов лагеря.
Мне это запомнилось. А в, последвствие, «икнулось».
Боевые стрельбы из АК и ПМ проводились на стрельбище. Обычное
упражнение № 2 для АК на 100 и 200 метров и ПМ на 25 метров. Стрелял я,
мягко скажем, неплохо. Особенно мне нравился АК. И по грудной мишени, и
по пулеметному гнезду. Трудность заключалась в стрельбе очередями.
Одиночный выстрел не считался «очередью». Это минус. А стрелять тремя
патронами – можно не выполнить задачу. Всего-то выдавали 10 патронов.
Поэтому надо приноровиться к очереди из двух выстрелов. Мне это давалось
легко. Так-так, так-так, так-так…и три мишени поражены. Зато потом, по
принципу – отстрелялся сам, помогай соседу, в какую-нибудь мишень все
оставшиеся патроны длинной очередью.
Из ПМ я стрелял и ранее. А еще на тренировках ранее стрелял из
малокалиберного пистолета Марголина. Эта подготовка тоже не была для
меня трудностью.
Один раз бросали боевую гранату. Из траншеи на 25 метров в другую траншею
легкую наступательную гранату РГД-5. И мне сразу вспомнилось. Каждый год
мы, пацаны, в лесу за деревней строили землянки. Были и просто ямы
накрытые настилом из жердей и присыпанных землей. Но одну землянку мы
построили капитальную. Стены ямы, где-то 2*3 метра, обшили досками.
Сверху накрыли двумя слоями жердей вдоль-поперек. Присыпали землей,
замаскировали. Сделали вход, дверь. Обделали стены подходящей траншеи
тоже досками. Внутри сделали печку, трубу вывели наверх. Сколотили нары…
Полный штаб. Как в кино про войну. Будем, мол, и зимой приходить. Все
подходы к землянке заминировали – на высоте 20-25 см навязали на тропинках
медную проволоку между деревьями. Кто не знает – не раз упадет.Деревенские мужики потом ее разрушили, чтоб мы в ней не сгорели, не
задохнулись.
И вот, когда копали эту яму под землянку, лопатой выкинули наверх гранату
Ф-1. И решили ее взорвать. На извалах( есть у нас пять таких выступов по
руслу реки Тьмы) разожгли костер. Аккуратно бросили туда гранату.
Разбежались и залегли. Лежали-лежали, а она не взрывается. Мы осмелели,
стали выглядывать. И вдруг как рвануло. От костра ничего не осталось. И
только через много лет, став уже взрослым, до меня дошло – какие мы были
дураки. Рядом проходила дорога. Забор пионерлагеря вдоль по ней. А если бы
кто-то шел или ехал…
Но, имея такой опыт, бросить гранату на 25 метров, для меня не составило
труда.
Кроме учебы мы несли службу в части, к которой были приписаны наши
курсы, по-настоящему. Дежурная батарея выделяла один взвод на кухню и
уборку территории. Второй взвод выделялся в местный караул, охранял штаб
и все объекты лагеря. А третий взвод назначался в караул воинской части. С
боевыми патронами. В части взвод делили на два караула. Одних отвозили на
охрану складов. Посты были на территории и на вышках. Я как-то стоял на
вышке. Два часа дежуришь, два бодрствуешь, два спишь. И так сутки. А другая
половина взвода несла караульную службу в штабе части. Помню, что один
раз строял на сержантском посту у Знамени части. Все два часа по стойке
«Смирно». В пустом ночном коридоре.
На кухне я дежурил один раз. Картошку чистил со своим отделением.
А вот в местном карауле был часто. Комвзвода Уразов постоянно посылал
наше отделение в этот караул, а меня начальником караула. Караул, как
караул, с постами у складов. Только боевые патроны не полагались. Автомат
с примкнутым ножом.
Однажды, сдав караул, сменщикам, мы находились в артпарке. Вдруг
прибежал посыльный из штаба. Кто вчера был начальником местного караула.
Младший сержант Степанов. К начальнику штаба. Бегом. Уразов у штаба
успел шепнуть; «Там какая-то заморока с караулом». Вхожу в кабинет.
Вытянулся,. Отдал честь..«Товарищ подполковник, младший сержант
Степанов по Вашему приказанию прибыл». «Ты вчера как сдал караул? Без
пароля?»
Оказывается в штабе забыли выдать пароль. Потом спохватились. А караул
сменился. Как так? Начальника караула за холку.
Мгновенно оценив его «Без пароля», я сообразил: «Я, товарищ подполковник,
начальника караула знаю лично». Ну а что мне еще было сказать. Что первое
в голову взбрело, то и выложил. Не мямлить же..я не виноват, проститеизвините.
Подполковник, наверное, оценил. Говорит: «Вот за то что ты Уставы знаешь –
тебе пять. А за то что не применяешь –два». Это был мой второй залет.
Прошло две-три недели. Меня Уразов опять назначает начальником караула в
этот местный караул. Дежурным офицером был комбат-два старший
лейтенант Рождественский. Развод, инструктаж. А пароля мне не дают. «Караул, напра-ВО. К месту несения службы шагом МАРШ». А пароля нет.
Идем. Я, к идущему рядом старлею: «А пароль». У меня после моего прошлого
прокола ушки на макушке. Он брякнул, что-то типа – я сменю…или...я решу…
Пришли, сменились. Развел людей на посты. Несем службу день, ночь. Хожу,
проверяю посты. А пароля все нет. У меня думы – проверяют, подлянка какаято.
Наступает утро. Пароля нет. Перед сменой прибегает посыльный из штаба,
приносит записку: пароль «Барнаул», к примеру. Приходит сменный караул.
Начальник выстраивает своих в шеренгу. Я напротив своих, свободных от
постов. Спрашиваю – «Пароль». А он отвечает: «Караганда». Пароль
неверный. Мгновение соображаю. Точно проверка. Принимаю решение -
«Заходите,»- говорю, «Располагайтесь. Ставьте оружие в оружейку. А своим
командую – «Штыки примкнуть!»
Рядом оказался Саша Жуков. Ему – «К оружейке, без моей команды никого не
подпускать». Второму – «Под окно». Третьему – «У двери».
Захожу. Ребята с нового караула уже расположились. Оружие поставили. Ктото
раскладывает шахматы. Говорю: «Ребята, спокойно, нас, наверное,
проверяют. Посидите спокойно, поиграйте в шахматы. Сейчас все выясним».
Начальник нового караула, вроде как: «Да вы что делаете» и к оружию. Жуков
ему штык в живот: « Стоять!!!». Тот даже обиделся, вроде, мол, свои ребята.
Но возникать больше не стали. Посылаю посыльного в штаб. Ответ – ждите.
Ждем.
А на постах мои люди. Они положенных два часа отстояли. А смены нет.
Ждем. Где-то в десятом часу прибегает посыльный из штаба, приносит приказ:
«Сдать караул».
Через несколько дней приходит с совещания в штабе Саша Уразов. И
рассказывает, что велено объявить младшему сержанту, который был
начальником караула, благодарность. «Который знает и исполняет Уставы. Не
то, что тот раздолбай, который сдал караул без пароля». Уразов сказал, что он
не стал уточнять, что это один и тот же раздолбай.
Занятия по арт-стрелковой подготовке (АСП) проводились на специальном
полигоне. На краю поля, размером с футбольное, стояло двухэтажное
кирпичное здание. А перед ним макет местности с дорогами, домами, рощами,
холмами, речкой. На первом этаже – класс для занятий. Широкое окно, как бы
наблюдательный пункт. Из-за парты ты видишь местность как из амбразуры
блиндажа. Стоит буссоль ПАБ-2, дальномер. Преподаватель назначает
стреляющего. Тот засекает указанную цель, готовит исходные данные для
батареи. Потом по связи передает команды на огневую позицию (ОП). ОП
располагалась на втором этаже. Вместо орудий на специальной станине
крепились 3 винтовочных ствола от трехлинейки Мосина. Сбоку установлен
орудийный прицел в связке со стволами. Заряжались стволы разрывными
патронами. Выполняешь команду с НП, стволы наводятся на цель. По команде
«Третьему, один снаряд огонь» нажимаешь на спусковой крючок. Звучит
выстрел. Разрывная пуля имитирует на местности взрыв снаряда. Стреляющий
на первом этаже засекает разрыв в буссоль или бинокль, корректирует установки и дает новую команду. Звучит второй выстрел. И опять разрыв
засекается стреляющим. Потом назначается следующий стреляющий. И так по
кругу.
Когда мне эти тренировки надоели, я с подачи Уразова, частенько стал ходить
обслуживать стрельбу на второй этаж. Не надо потеть в жарком классе,
постоянно делать эти расчеты, сидеть за партой. А на втором этаже красота.
Один. Зарядил в патрон
ник разрывной патрон, закрыл затвор и сиди-кури, жди команды. Поступила
команда, глянул в прицел, нажал на спуск. Перезарядил ствол и опять сидикури.
Красота. А когда поступит команда «Взводная очередь, один снаряд,
Огонь» два выстрела делаешь по команде, а третий в прицел чуть довернешь
– и в домик. Снизу крик преподавателя: «Опять макет разбил, Весь взвод
делать заставлю». После этого мишени приходилось беречь поправочкой в
прицеле. Не хотелось терять такого блатного места.
Однажды выбросили наше отделение с «Шишиги» в незнакомой местности,
ныне там городское кладбаще в Дмитро-Черкассах. Дали компас, карту.
Задание из точки А прийти в точку Б. Они-то выбрасывали в незнакомую
местность. А я вырос в этих местах, мне здесь каждая тропинка знакома.
«Отделение, за мной бегом, МАРШ» и напрямую в точку Б.
Где-то на второй месяц сборов объявили, что нам предстоит марш-бросок на
танковый полигон и обкатка танками. Особо умные заранее стали искать
отговорки, чтоб не бежать. У кого нога вдруг заболела. У кого живот. В нашем
взводе Уразов освободил одного комотделения, Андрюху Татаренко. Значит
мне – бежать. И комбат освободил одного комвзвода. Значит Уразову –
бежать.
Побежали. Расстояние до полигона 4-5 км. Пять километров – как раз столько,
сколько мы от деревни до автобуса ходили. И в магазин. Среди нас во взводе
были спортсмены-лыжники. Дыхалочка у некоторых хорошая была. Да и
ежедневные утренние пробежки до «Оправиться» и обратно сказывались. Но
я сдох на втором километре. Первым сдох Уразов. Два бойца подхватили его
под руки и практически понесли. Он лишь ноги переставлял. Некоторые
передали автоматы более сильным. Я тоже отдал автомат. Потом кто-то
догадался снять сапоги и бежать босиком. Я сразу повторил этот трюк. Знал,
что ноги у меня слабые. Сапоги на завязочку и на шею. И как припустился.
Ээээ…я могу..давайте мне мой автомат назад, я сам. Прибыли на полигон всем
взводом, потерь не было.
А дальше – обкатка танками. Настоящими. Окоп, в нем ты. Танк проходит над
головой. Ты бросаешь ему учебную гранату, стараясь попасть за башню, на
двигатель. Страха я никакого не испытал. Не припомню, чтоб и другие кто-то
струсил.
Помня о том, что нам предстоит дать конкурсный концерт, в батарее началась
подготовка к нему. Отобралась группа ребят, музыканты-гитаристы-певцычтецы.
Что-то они репетировали. Придумывали. Я вначале держался от этих
репетиций в стороне. Потом пришла идея. Нарисовать большую фигуру
«Родина-мать зовет» с известного плаката и растянуть ее наимпровизированной сцене. На фоне ее и выступать. Прошло уже несколько
концертов батарей, но такого ни у кого не было. Рисовать-то я мог, но чем и
на чем? И тогда додумались скрепить между собой шесть плащ-палаток и
рисовать мелом. Скрепили, разложили на земле. Я нарисовал контуры.
Перекинули телефонный провод через суки двух деревьев, привязали к углам.
Несколько человек за провод подняли изделие на высоту. Я поглядел, отметил
для себя неточности. Опустили. Я поправил. Опять подняли. После
нескольких корректировок получилось очень даже неплохо. Решили, что
музыкально-патриотическая композиция будет звучать у костра на фоне этой
«Родина-мать зовет».
Однажды нас отпустили в увольнение – отвезти инструмент и постирать
форму. Добрались до города. Мы с Жуковым вскочили в одно такси с парнем.
Наш, студент, но с другого потока. Поэтому не были знакомы. «Тебе куда?». «
В поселок Вагонников». «И мне туда же». «Ты куда распределился после
института?» « В Вологду, на Турундаевское». «И я туда же. Так мы
познакомились с Синевым Анатолием. Заехали через магазин к нему домой,
выпили. А потом мы с Жуковым пошли ко мне. Мама всю ночь стираласушила-гладила
нашу форму. Мне часто потом приходила в голову мысль – и
нафига мне это надо было. Из-за нескольких часов в городе и бутылки вина
мучать мать.
Как-то раз мы выпивали и на сборах. Комбат пригласил нас с Уразовым (не
помню был ли с нами Татаренко) к себе в барак-общещитие. Там достал
бутылку красного и угостил нас.
Дважды ко мне приезжала жена. На катере. Рейсовый ходил до Путилова.
Один раз с отцом, а я дежурный по батарее. Все уехали на занятия в поле, а я
со штыком. Сбегаю к ним на берег Волги и опять в расположение. Посмотрю,
что все в порядке и опять на берег. Пока Валька Репкин из 2-го взвода не
увидел. Сидел главстаршина-подводник в курилке. По барабану ему эти
занятия, он свое Родине отдал. Все в машину, а он спит в палатке. К нему и
комбат не приставал. «Что бегаешь туда-сюда» - спрашивает. Я, говорю «
Жена приехала, а мне на штыке надо стоять». Он говорит: «Давай сюда штыкнож.
Беги к жене. Я с комбатом договорюсь». Потом мы с ним подружились.
И с его другом графом Орловым. Имя не помню, а фамилия – Орлов. Все его
графом Орловым и звали. Я с ними «обмывал» звание после того как нам
вручили военные билеты офицеров. В пивбаре рядом с горсадом.
Как-то я обратил внимание, что в загородке у склада, стало все больше и
больше толпиться бездельников. Это была импровизированная «Ленинская
комната» батареи. На стене склада – учебная доска. Несколько рядов скамеек.
Этим бездельникам разрешалось там курить не бегая в курилку. Все на
занятиях, а они какие-то задания комбата выполняют. Кто-то стенгазету
оформляет, кто-то просто советы советует. А я ведь рисовал неплохо. Взял и
нарисовал бойца- неряху рядом с бойцом как у Мавзолея. А еще нарисовал
бойца-мазилу с пустой мишенью, а рядом дикаря Тумбу-Юмбу, у которого все
стрелы в цель. Комбат долго смеялся над моими карикатурами. И я, вместо
занятий, стал курить в «Ленинской комнате» на законных правахСледующим этапом нашей подготовки были боевые стрельбы на
артиллерийском полигоне под Дорогобужем. Весь курс с полной выкладкой
на вокзал, в Москву и далее на поезде в Дорогобуж. На вокзале все на
платформе в положении сидя. Автомат укрыт плащ-палаткой и всегда рядом.
Стоят только комвзводов. В вагоне одно купе на отделение. Спали мы кто где.
Кто на полке по двое, кто на третьей полке, кто на полу.
Со станции маршем до полигона. Устроились в палатках. Но там уже без шика.
Яма сантиметров 80 глубиной, сверху палатка, на дне – солома. Полевые
условия. Почти спартанские. Пища доставлялась в термосах. Прием пищи – из
котелков. Спали под шинелькой на плащ-палатке.
Стреляли мы из 122 мм гаубицы М-30. А также из 76-мм и 85-мм пушек.
Минометчики отдельно стреляли из минометов. С гаубицей работали
расчетом, который сложился на курсах. Я работал за командира орудия. Также
несколько раз работал за наводчика орудия. Стреляли прямой наводкой по
макетам НП и танков. На гаубичный ствол в специальном приспособлении
крепился автомат Калашникова. Расчет выполнял все необходимые действия
на механизмах орудия, а выстрел имитировался одиночным трассером из
автомата.
Другой тренинг был на 45-мм пушке. Работал один наводчик. Веревками
тащился макет танка. Наводишь горизонтальным механизмом орудие в
первую точку и вертикальным механизмом подводишь снизу вверх
перекрестье прицела. Пока не совместишь точку прицеливания движущегося
танка. Бьешь правой рукой по спусковому механизму и быстро горизонтально
перебрасываешь точку прицеливания во второе положение. Одновременно
левой рукой занижаешь ствол. Во второй точке опять медленно поднимаешь
ствол орудия, пока не совместишь со срезом приближающегося танка. И все
повторяешь в третьей точке. Как бы давалось три выстрела на один танк.
Считалось, что одно орудие может противостоять двум танкам. Больше
артиллерист не живет.
За тренировками незаметно подошло время боевых стрельб. Первым
упражнением была стрельба прямой наводкой. Стреляли из 85-мм пушки
унитарным снарядом. Задачей было двумя снарядами уничтожить два танка на
расстоянии 800 и 600 метров. В этом упражнении «отличился» Жуков Сашка.
Он первым снарядом попал в цель, но команды «Цель» не услышал. С
непривычки от пушечного выстрела заложило уши. Поэтому перебросил ствол
во вторую точку прицеливания и произвел второй выстрел. Ему опять кричат:
«Цель». Он перебросил ствол в третью точку прицеливания и поразил вторую
мишень. Но снарядов-то израсходовал три! Оценка за упражнение – четыре
балла.
Далее стреляли из гаубицы по НП. Своим расчетом. Я работал командиром
орудия. Наводчиком был Капустин Володька. Расчет сработал нормально и мы
отстрелялись на «Отлично».
Когда работал другой расчет, наводчик не успел убрать лицо от прицела. Ему
окуляром разбило в кровь правую бровь. Не смотря на рану, он продолжил
выполнять упражнение и поразил цель. Потом на общем построении его упорство отметили. Полковник сказал во всеуслышанье: «Если б он стрелял
на войне, то был бы героем».
Закончив экзаменационную стрельбу прямой наводкой, через день-два
перешли к стрельбе с закрытой позиции. На НП я отстрелялся просто одним
из первых на «Отлично». Вспомнился майор Матюхин – не зря он нас гонял
по АСП. Еще несколько человек с нашего взвода отстрелялись так же на
«Отлично». В том числе и Жуков.
В это время пошел сильный дождь. И затянулся он на несколько суток.
Придешь мокрый с занятий в палатку, а там под соломой вода. Ляжешь на
плащ-палатку, укутаешься в шинель и пытаешься просушиться-согреться.Но
из-за такой мелочи боевые стрельбы отменять никто не собирался. Те, кто
отстрелял упражнение с закрытой позиции, должен был обслуживать стрельбу
других на огневой позиции.
Как-то лежим, греемся – прибегает Уразов. Давай, мол ты, на огневую. Первое
отделение взвода – свои ребята, что им мокнуть. Третье – могут запороть
задачу. А мне, видите ли, особое доверие.
Поднялись, «Отделение за мной МАРШ». Пришли на ОП. Пушка 76-мм.
Определили точку наводки. Наводчик Капустин. Расчет встал по местам.
Доложил старшему офицеру батареи готовность. А дождь хлещет – плащнакидка
не спасает. Поступила команда, отстрелялись. Потом
другая…экзамены шли, мы пуляли снаряд за снарядом. Вдруг наводчик
докладывает: «Точки наводки не видно». Глянул в прицел. Действительно,
точкой наводки была труба какой-то котельной, в нескольких километрах
сзади. И из-за дождя ее накрыло пеленой. Командую: «Переходить на
запасную точку наводки». Делаю пометки в журнале стрельбы.
Спустя некоторое время наводчик Капустин докладывает: «Запасной точки
наводки не видно». Я – старшему офицеру батареи: «Основной и запасной
точки наводки не видно». Через несколько минут звучит команда «Стой.
Стрельбу отставить». Мокрые до нитки, побрели в свою палатку.
Прошли боевые стрельбы, прошел дождь, и мы пешим строем несколько
километров на станцию и в обратный путь. Запомнилось, что шагали с очень
хорошим настроением. Шагая, шутили, смеялись. Был теплый жаркий день.
Передавали друг другу фляжки с водой. Расстегнули ворота гимнастерок.
Шинель в скатке немного терла потную шею. Строй был полусвободный,
немного растянулся. Все были довольны. Мы стали артиллеристами.
В поезде опять забрались в одно купе отделением. Но прозвучала команда –
все автоматы сложить в один отсек и сверху на эту полку ложится командир
отделения. А остальные как хотят. По ним команда не поступала. И я с
удовольствием растянулся на топчане.
Прибыли в Путиловские лагеря, в расположение своей батареи. Всех, кто
отстрелялся на «отлично» освободили от экзаменов. Остальные готовились, а
мы, компанией, просто бездельничали несколько дней. А Жукова не
освободили. На прямой наводке у него «Хорошо», а с закрытой позиции
«Отлично». Но приоритет прямой наводке.Курсы подходили к концу. Остался экзамен у тех, кто не был освобожден и
все. Потом сказали, что и Жуков освобожден от экзамена.
Но за нашей батареей остался долг – конкурсный концерт.
В день концерта наши натянули между двух деревьев плакат «Родина – мать
зовет». Тут же пришла идея с обеих сторон от плаката, также из сшитых плащпалаток,
повесить шторы. Получилась сцена. Кто-то предложил скрепить еще
палатки и соорудить занавес.
Начался концерт. Пара человек раздвинула занавес. А там – горит костер и
вокруг него сидят бойцы и поют песню. Такого у других батарей не было.
Потом, как обычно, кто-то читал стихи, кто-то пел под гитару. А в конце спели
частушки.
Я уже рассказывал выше, как вторая батарея на своем концерте спели про нас
частушку-нескладушку «Беликов-Чарский, немедленно прибыть в штаб».
Ну а наши ребята спели частушку-складушку:
«Тяжела вся жизнь у нас
Но живем мы хорошо
По сравненью с батарее
Где замкомбата Кудряшой»
Ничего необычного. Частушка как частушка.
Во второй батарее был студент-однокурсник, по фамилии Кудряшов. Он до
института отслужил в армии и дембельнулся в звании старшина. Его и
назначили на должность замкомбата. В отличие от нашего замкомбата Сергея
Мовчана, он своих подчиненных держал достаточно жестко. Гонял как мог. В
столовую обязательно с песней. Строевой шаг – обязательно. Ребята даже
обижались на него. Учились 5 лет вместе, а здесь выкабенивается. Обещали
даже «поговорить» после курсов при встрече.
Вот мы их частушкой и подковырнули.
Сразу после концерта пошел слушок, что первое место наше. И вот в
последние дни, уже после того как все сдали экзамены, уже начали готовиться
к отбытию домой, прибегает Уразов из штаба и говорит, что нас собираются
лишить первого места. За частушку. Дисквалифицировать.
Уже кто-то «сдал» меня.
«Я»- отвечаю.
«Ну как там у тебя?»
«Тяжела вся жизнь у нас
Но у нас все хорошо
По сравнению с батареей
Где замкомбата Кудряшов» - говорю.
После предупреждения Уразова я переделал вторую строчку частушки.
Капитан усмехнулся, хитро так посмотрел на меня и протянул:»Нееет..там у
тебя как-то не так..»
«Так»-говорю: «товарищ капитан».
Он опять усмехнулся и говорит: «Ладно, беги, докладывай полковнику».
Побежал. Подбегаю к штабу- вижу стоят два полковника, начальник курсов и
начальник кафедры. Как положено, чеканю три шага, вытягиваюсь в струнку, четко ладонь выкидываю к пилотке. А самого смех разбирает – нашли причину
в последний день придраться…
«Товарищ полковник, курсант Степанов. Разрешите обратиться?»
Начальник курсов (он старший, при его части курсы) говорит: «Обращайтесь».
«Я тот курсант, который сочинил частушку».
«А-а-а, ну и как там у тебя?»
Я читаю второй, подкорректированный текст. Он говорит: «А почему у вас –
все хорошо?»
Я втюхиваю: «Мы соревнуемся со второй батареей. У нас порядок лучше, в
батарее подметено чище…»
Он говорит: «Ну вот видишь, ты пошутил, а человек
обиделся…Требовательный командир, а вы подшучиваете…»
А сами улыбаются.
Я говорю: «Товарищ полковник, чтоб я еще к этой самодеятельности близко
подошел…».
Он: «Ну зачем же так. Иди, лейтенант, служи». Хотя приказа о присвоении
звания лейтенант еще не было.
На итоговой комиссии за концерт нам присудили первое место.
А через несколько дней в Заволжском райвоенкомате мне вручили военный
билет. Звание – лейтенант, ВУС 0208 – командир взвода наземной артиллерии.
В военкомате сказали, что призыв офицеров запаса для службы в армии на два
года временно прекращен. Можно пойти служить на 25 лет. Какие 25 лет, если
у меня жена в Вологде. И на офицера, которые служат 25 лет, надо заканчивать
военное училище, а не военную кафедру.
В военкомате мы встретились с Валькой Репкиным и графом Орловым, и
поехали в единственный в Твери пивной бар на Советской, у горсада,
обмывать звание.
А еще через несколько дней, в начале сентября я уехал в Вологду по
распределению института.
на двух руках, потом одну руку отпускает и висит на одной согнутой руке, как