Показалось...

Вечера на Селигере роскошные. Прожаренный солнечный блин долго висит над горизонтом, раскидывая между соснами тихо гаснущие лучи. Зеркальная гладь озер подергивается мелкой рябью в такт пролетающему легкому ветерку. Сосны источают сладкий смоляной запах, который кружит голову, а птицы на разные голоса распеваются перед наступающей ночью. И долго-долго свет не уступает сумеркам, а потом вдруг раз – и неожиданно темнеет, как будто кто-то набрасывает покрывало на уставшее светило.

И тогда среди деревьев на бесчисленных островках можно увидеть мерцание огня, и в установившейся тишине далеко разносятся людские голоса и звонкий смех. Редко здесь ложатся спать рано. Кто-то рыбачит, кто-то жарит шашлычок и потягивает пиво, а кто-то, как я, любуется закатом, чтобы потом перенести свои ощущения на холст. Каждый раз, приезжая на Селигер, застаешь его в новом обличье, и невозможно насладиться этой вечной красотой.

Но иногда случаются и курьезы. Вот как вчера, например. Накануне вечером ребята из соседнего лагеря устроили вечеринку по случаю приезда. Частенько здесь такие попадаются: не успели поставить палатки, как тут же расчехлили коробки с алкоголем и принялись отмечать благополучный приезд. И шумные же оказались соседи! А какие стойкие, вы не поверите! Весь день и большую часть ночи с их стоянки неслись музыка, пение и смех. Я уж совсем было осерчал и хотел призвать нахалов к остаткам здравомыслия, как внезапно все затихло, и лагерь погрузился в темноту. Я удовлетворенно вздохнул и едва провалился в сон, как громкий крик, раздавшийся у палатки, заставил меня подскочить на месте. Разозлившись уже по-настоящему и намереваясь устроить гулякам разнос, я вылез из убежища.
   
Рядом с потухшим костром, обнимая мой мольберт, сидел полуголый взъерошенный парень и что-то тихо бормотал себе под нос. Молился, что ли? Я осторожно подошел к нему и ласковым голосом спросил:

- Эй, друг, ты в порядке?

Парень перевел на меня мутный взгляд и прищурился.

- Ты кто? – невнятно пробормотал он. – Тоже из этих?

Он кивнул в сторону одиноко стоящей метрах в двухстах от костра палатки. Надо сказать, что в ней жила тетя Зоя – пятидесятилетняя то ли писательница, то ли поэтесса, которая каждое лето приезжала именно на это место и все три жарких месяца проводила у озера в одиночестве. Особо ни с кем не общалась, редкий раз перебрасывалась со мной парой слов. Меня это устраивало: я к ней в душу не лез, и она ко мне тоже. Но вот подшутить над новичками, чтобы отвадить от своего лагеря, тетя Зоя любила. И порой от ее шуточек даже у меня мороз по коже пробегал.

- Из кого? – ласково проговорил я, медленно приближаясь к трясущемуся парню.
 
- Из прише-ше-шельцев, - заикаясь и съеживаясь еще больше, прошептал юнец, косясь в сторону теткиной палатки.

- Эк, брат, как тебя нахлобучило!  - рассмеялся я. – Да ты не дрейфь! Я, это, обычный хомо сапиенс.

Парень недоверчиво смотрел на меня. Я прямо в деталях представил, как его затуманенный алкоголем и явно чем-то покрепче мозг пытается сложить два и два. Я протянул руку, помогая нежданному гостю подняться. Парень почти ничего не весил. Как такого только ветром не сдувает? Его ладони были мокрыми и липкими, да и сам он весь был какой-то дергано-липкий. Вот до чего наркота доводит.

Я собрался проводить его на стоянку, но тут меня разобрало любопытство.

- Эй, приятель, а с чего ты взял, что там пришелец?

Юнец боязливо обернулся, посмотрел в густеющий туман и дрожащим голосом произнес:
- Ты лучше сам посмотри.

- Пошли покажешь, - приглашающим жестом я поманил соседа за собой. – Тебя как хоть зовут, бедолага?

- Паша, - судорожно проглотил он, но за мной все же пошел.

- Эх, Паша, и чего ж вы такое пили, чтоб тебе пришельцы начали мерещиться? – откровенно веселился я.

- Да ничего особенного, - пожал тот тощими плечами. – Самогонку Петькину.

- Аааа, ну тогда понятно. Забористая, видать, самогонка оказалась.

Паша никак не отреагировал на мою реплику. Он широко распахнул глаза и протягивал руку, указывая на очертания, вырисовывающиеся в тумане.

У самого берега стоял складной стул, на котором уместилась…тетя Зоя? Я протер глаза, но почему-то видел…

- У нее из рук растут ноги, - прошептал Паша, прячась за мою спину.

Я снова протер глаза, и наконец-то разглядел, на что указывал мой неожиданный приятель. Ай, да тетя Зоя! Вот ведь мастер-иллюзионист! И меня смогла в заблуждение ввести! Даже я увидел то, о чем говорил Паша: человека (или нет?), у которого ноги вырастают прямо из рук. И как так у нее получается? Ну уж теперь я точно напрошусь к ней на мастер-класс. Пусть и меня научит халявщиков отпугивать.
Я обернулся и увидел, что Паша улепетывает со всех ног в свой лагерь.

- Паша, не бойся, - заорал я ему вслед. – Это не пришелец, это всего лишь тетя Зоя. Тебе показалось…

Но он меня вряд ли услышал.

- Ловко вы его, - сказал я соседке. Тетя Зоя улыбнулась и сложила пальцами знак V (victory).