Симонов принимал огонь на себя

                ВЫЗЫВАЛ ОГОНЬ НА СЕБЯ
   (другие статьи автора на сервере проза.ру  иван мартынов)
Константин Михайлович Симонов настолько масштабная и многогранная яркая личность, что до сих пор  нет достаточно полного научного исследования  не только его литературного наследия, но, главное, и общественной деятельности. Во всех СМИ, в том числе и Википедии, сообщается, что он советский прозаик, поэт, драматург и киносценарист, общественный деятель, журналист, военный корреспондент, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и шести Сталинских премий, участник боёв на Халхин-Голе и Великой Отечественной войны 1941-1945 годов, полковник Советской Армии, заместитель генерального секретаря Союза писателей СССР. В дополнение его объявляют ярым сталинистом, что он купался в лучах славы и т.д. и т.п. Но  атмосферу жизни Симонова в послевоенное время, особенно после смерти Сталина, хорошо характеризовал Э.Хемингуэй: «Писать правду о войне очень опасно, и очень опасно доискиваться правды.»

Прискорбно, что в числе очернителей певца Обороны Могилёва оказался бывший директор Музея истории Могилева А.Батюков, который в № 3 за 2019 оппозиционного журнала «Наша гісторыя» опубликовал клеветническую статью «Не плакаў по жонцы, плакаў па Сталіну». К сожалению, государственные структуры не посчитали необходимым среагировать на протест ветеранов, опубликованный в газете «Вечерний Могилев». Среагируй тогда власти - не пришлось бы делать оргвыводы по Батюкову в августе 2020 года.

Батюков не единственный, когда пришлось проводить оргвыводы с опозданием после трагических событий в Беларуси.

Чтобы разобраться в обстоятельствах физического отравления Сталина и моральной травли Симонова на протяжении многих десятилетий, приведём некоторые малоизвестные факты.

Сталин своё отношение к написанию истинной истории Великой Отечественной войны выразил в речи  на предвыборным собрании Сталинского избирательного округа г. Москвы 9 февраля 1946 г.: «Говорят, что победителей не судят, что их не следует кри¬тиковать, не следует проверять. Это неверно. Победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей: меньше будет зазнайства, больше будет скромности.»

Это была не просто болтовня, а программные слова, последовавшие уже конкретные дела. Сталин и главный идеолог Жданов хотели разобраться во многих вопросах. Главный из них: почему не был выполнен отданный по указанию Сталина Генштабом РККА ещё за четыре дня до роковой даты приказ о приведении в полную боевую готовность приграничных военных округов? В России уже вяло оспаривается существование данного приказа. У меня имеются многочисленные воспоминания прибалтийских узников, что их отцы были подняты по тревоге и не возвратились уже домой за несколько дней до войны. Командующий Прибалтийским военным округом уроженец Горецкого района генерал-полковник Ф.И.Кузнецов по личной инициативе стал скрытно и в ночное время приводить округ в боевое положение с 17 июня. Именно ночью в этот день мой отец, командир роты прикрытия границы, был поднят по тревоге.

Бумаги, касающиеся Великой Отечественной, стали изымать вскоре после Победы. Из
Генштаба, Совета народных комиссаров, различных наркоматов и прочих ведомств они
перекочевывали в секретариат вождя. Назначенная комиссия, которая подчинялась только Сталину, приступила к работе.

Симонов в это время призывал писателей рассматривать прошедшую войну с более широких позиций. Как военный историк, он понимал и отстаивал в своих выступлениях, статьях, произведениях,   что не существует войны в представлении одного человека. Война — это сумма всех представлений о ней, у каждого оно свое. Симонов мечтал написать истории войну глазами солдата на основании материалов их писем, которых у него скопилось более трех тысяч. Свои критерии оценки партийной и армейской верхушки он четко определил в стихотворении, которое можно встретить
в редких старых сборниках.
                Зима сорок первого года...

Зима сорок первого года -                Той шутки бесстыжей не выжечь,
Тебе ли нам цену не знать!                Как видно, из памяти мне.
И зря у нас вышло из моды                Кто жил с ней и выжил, не буду
Об этой цене вспоминать.                За давностью лет называть...
А все же, когда непогода                Но шутки самой не забуду,
Забыть не дает о войне,                Не стоит ее забывать.
Зима сорок первого года,                Не чтобы ославить кого-то,
Как совесть, заходит ко мне.                А чтобы изведать до дна,
Хоть шоры на память наденьте!                Зима сорок первого года
А все же поделишь порой                Нам верною меркой дана.
Друзей - на залегших в Ташкенте                Пожалуй, и нынче полезно,
И в снежных полях под Москвой.                Не выпустив память из рук,
Что самое главное – выжить                Той меркой, прямой и железной,
На этой смертельной войне, -                Проверить кого-нибудь вдруг!
(« Стихи и поэмы.». М. Худ.лит, 1956, с -278. Автограф хранится в личном
архиве.)


 Секретарь ЦК А.Жданов был солидарен с симоновским делением людей (особенно из партийного аппарата) на «тех, кто был в окопах под Москвой, и тех, кто окопался под Ташкентом. На февральском 1947 года закрытом пленуме ЦК ВКП(б), стенограмму  которого не вели, рассматривались некоторые вопросы работы комиссии. Уже  4 мая 1946 года был понижен в должности антагонист Жданова Маленков, зашатались кресла и у других лиц. Планировалось созвать XIX съезд ВКП(б) в 1947—1948 годах, на котором должна была утверждаться новая партийная программа, предусматривающая демократизацию общества, и по инициативе Жданова в ней было записано, что «Особо выдающуюся роль в семье советских народов играл и играет великий русский народ», Но что-то случилось в результате внутрипартийной борьбы в высших эшелонах власти, что вскоре группировка Маленкова одержала победу, он был возвращен на прежнюю должность. Через две недели неожиданно скоропостижно скончался Жданов – его неправильно лечили. Возникло дело врачей, ленинградское дело, в результате которого был уничтожен цвет русской нации.

Но работа сталинской комиссии продолжалась. И когда на ближайшем пленуме предполагалось по итогам её работы кардинально и окончательно освободиться от пятой колонны, Сталин был отравлен. Это признает уже не только Жириновский.

Под нож отправили и тех, кто «копал». Был расстрелян начальник следственной части по особо важным делам НКГБ — МГБ Лев Влодзимирский — один из главных собирателей досье на партийно-армейскую верхушку. К высшей мере приговорили многих руководителей бывшего СМЕРШа, сильно проредили и рядовой состав контрразведки.

Хотел бы обратить внимание на удивительный факт, который почему-то не подвергся
аналитическому  анализу даже серьезных историков. А именно. Если в 37-ом году существовал заговор военных против партийной элиты, в первую очередь Сталина, то уцелевшая даже в военных условиях  пятая колонна в высших эшелонах власти осуществила заговор против военных, внесших существенный вклад в разгром фашистской Германии. Тактика была разнообразной. Главных Маршалов Победы Жукова и Рокоссовского оговорили. Жукову приписали стремление к занятию высших постов, обогащения трофеями. 4 июня 1946 года в Одессу приехал маршал Жуков. Для него назначение на должность командующего округом было равноценно ссылке. И там Жуков оказался Жуковым. С преступной бандой, которая правила Одессой, он быстро расправился по-жуковски, скрутив её в бараний рог. Уцелевшие преступники сбежали за сотни километров от Одессы. Одесситы до сих пор вспоминают как Жуков с преступностью справился. Это вошло в народный фольклор. Авторитет Жукова среди простого народа не уменьшился. Жукова в феврале 1946 года ссылают командовать Уральским военным округом. Какова там память о нём, свидетельствует такой факт - у памятника Жукову в Свердловске постоянно лежат живые цветы.

То, что это была расправа свидетельствует  такой факт по Беларуси. Пономаренко и
его  ближайшие соратники устроили настоящий грабёж для себя и своих
родственников прибывающую братскую помощь трудящихся мира, выделенного Беларуси
трофейного имущества и финансовых средств для восстановления народного
хозяйства.

В Москву шёл огромный поток писем с перечислением безобразий, творимых в
республике, приезжали комиссии, протоколировали. Приведем ряд зафиксированных
фактов  из многочисленных.

 «Особая бесхозяйственность допущена ЦК КП (б) Белоруссии в деле покупки
инвентаря и оборудования. На протяжении 1944, 1945 и 1946 годов агенты
управления делами (Самуйлова, Фридлянд и др.) произво¬дили массовую покупку
разного имущества по спекулятивным ценам на рынках и в комиссионных магазинах
Москвы и Вильнюса. При этом действия агентов никем не контролировались и они имели возможность представлять ЦК КП (б) Белоруссии отчеты с любыми ценами на заку¬паемое имущество. Законными документами эти покупки, как правило, не подтверждены, и поэтому судить, что действительно уплачено, а что пошло в карманы агентов, нет никаких оснований. Тем более, что ино¬гда дело доходило до прямого разбазаривания средств.

(...) В то время как райкомы и горкомы партии, а также отделы ЦК КП(б) Белоруссии оборудованы крайне бедно, ЦК КП(б) Белоруссии израсходовал на покупку дорогостоящей стильной мебели, сервизов и хрусталя 892 тыс. руб., что составляет 44,2 % стоимости всего инвентаря, имеющегося в ЦК КП(б) Белоруссии. В числе купленного имущества в комиссионных магазинах и на рынках: гостиная мебель стоимостью 149,6 2 тыс. руб., столовая мебель — 140,3 тыс. руб., кабинетная мебель — 273,6 тыс. руб., спальная мебель — 110,7 тыс. руб. и др.

Значительная часть купленного имущества на частном рынке и в ко-миссионных
магазинах находится на квартирах секретарей ЦК КП(б) Белоруссии: т. Пономаренко
— 131 тыс. руб., т. Киселева — 265 тыс. руб. (в момент обследования т. Киселев
предложил убрать из своей квартиры имущество на 233 тыс. руб.), т. Малина — 97 тыс. руб., т. Авхимовича — 13 тыс. руб. и т. Горбунова — 9,7 тыс. руб. Из 2 млн. руб. всего имущества ЦК КП(б) Белоруссии находится в личном пользовании на 779 тыс. руб. или 38 %, причем на 112 тыс. руб. находится на квартирах лиц, которые не работают в аппарате ЦК КП(б) Белоруссии. Имущество, находя¬щееся в личном пользовании, в течение двух с половиной лет не инвен¬таризировалось, и каково его состояние, никому не известно».

При этом, как выяснила проверка, суммы, сопоставимые с по-траченными на мебель и предметы интерьера, исчезли без всякого следа: «В ЦК КП(б)Б не соблюдался установленный законом порядок в выдаче авансов под отчет. Вследствие этого большие суммы из партбюд¬жета выдаются часто без всякой необходимости и без представления от¬четов по ранее взятым авансам. Авансы наличными иногда выдавались в размере по несколько сот тысяч рублей (Самуйловой — 662 тыс. руб.). Это привело к тому, что на 1 июля сего года образовалась задолженность за 990 подотчетными лицами в размере 454,6 тыс. руб., причем в боль¬шинстве это уже безнадежная задолженность. Главный бухгалтер т. Кравцов так это и расценил и, никого не спрашивая, начал списывать эту задолженность».

Но и этим список нарушений не исчерпывался. Подробнее Э.Иоффе «Пантелеймон Пономаренко: «железный» сталинист», Мн. 2015г., с. 187-199)

Примечание. В цитированной книге на документальной основе показаны масштабы и
круг лиц партийных, военных  и прочих, прочих , участвовавших  в грабеже
направленной всему белорусскому народу братской материальной помощи.

Все полагали, что дни Пономаренко сочтены, а с того, как с гуся вода. У него был
высокий покровитель – Маленков, их жёны были сестрами, хоть и носили разные
фамилии. В России до сих пор считают Пономаренко сильным государственником, которого Сталин готовил в свои преемники.   

Рокоссовского под благовидным предлогом сослали в Польшу.

С военными рангом пониже поступили иначе.

Чтобы накалить атмосферу в их среде стали присваивать высокие звания, звания
Героя определённым лицам, нарушая статут звания. Так, например, за время войны
пять человек стали Маршалами Советского Союза, а в послевоенное – девять. Среди них начальник разведывательного управления Генштаба Голиков(8.05.1961), который не справился со своими обязанностями, да и командарм был посредственный. А генерала армии стали присваивать уже не только за заслуги, но и за занимаемую должность.  Так генерал- майор А.Епишев стал сразу генералом армии (11 мая 1962) и Героем Советского Союза (1978 год). Это единственный случай в СССР когда человек с младшего генеральского звания получает высшее.

Мы привели эти две фамилии, как начальников Главного политуправления Армии и Военно-морского флота, которые имели полную власть в армии, поскольку не подчинялись даже Министру обороны СССР (ГлавПУР являлось одновременно и отделом ЦК КПСС, все назначения в нём производились исключительно по линии ЦК КПСС). Епишев - сторонник самых догматических и ортодоксальных взглядов, категорический противник упоминания о репрессиях, о культе личности, о неудачных операциях периода Великой Отечественной войны. Он говорил: «Кому нужна ваша правда, если она мешает нам жить?»

 Но когда, к примеру, капитан становится генералом, все равно это генерал с капитанским кругозором. И своё назначение он готов оправдать своими действиями «слона в посудной лавке» - выполнить любое приказания своих покровителей. Как это отразилось на судьбе Симонова, приведем несколько из многочисленных примеров. 

После смерти Сталина Симонов не поддержал хор его хулителей. Он призвал неоднократно своих коллег отразить  заслуги Сталина, но  это предложение очень не понравилось Никите Хрущеву. И вскоре после этого Симонов был снят с занимаемой должности и отправлен, вернее сослан, специальным корреспондентом газеты «Правда» в Узбекистан.

В СМИ, в том числе и зарубежных было проафишировано, что с августа месяца 1966 года будут публиковаться дневниковые записи военной поры Константина Симонова в журнале «Новый мир», в котором он ранее в течение восьми лет был редактором. Появился девятый номер журнала, но обещанной публикации не оказалось.  На многочисленные возмущенные письма читателей со всех уголков земного шара отвечали, что публикация появится в следующем номере журнала. – Не появилась.

А в это время редактору журнала А.Твардовскому было приказано пустить под нож отпечатанный номер журнала и рассыпать подготовленные к печати  другие номера с дневниковыми записями Симонова. Убытки журнала составили  сто тысяч рублей.

Из Симонова доблестные идеологи Советского Союза во главе с Сусловым хотели сделать второго Пастарнака, когда появилась информация что кто-то его военные дневники переправил на Запад и их там хотят издать. И только протест Симонова, что он не даёт согласие на публикацию раньше, чем они будут опубликованы в Советском Союзе, да решительная поддержка Твардовского и Шолохова за скорейшую публикацию военных дневников остудила пыл Суслова и иже с ним. Разрешили печатать не в главных журналах Союза писателей и под другим названием, а военная цензура устроила очередное издевательство, что Симонов    в своём  дневнике записал: «Мне с каждым днём всё тяжелей жить и работать…». Так Симонов выражал отчаянье от собственного бессилия в борьбе за правду о войне, борьбе с анонимной силой, именуемой цензура. («Родина», № 11, 2015г., с. 46-53 ).

Вначале появились записи за март-май 1945 года в 1973 году в журнале «Дружба народов» (№ 1;2) (не главном журнале Союза писателе,затем за 1942(с предупреждением "окончание следует") и 1943 годы в 1974 году (№ 4;5), т.е. дневники за 1941 год с описанием драматических событий первых дней войны и героической обороны Могилёва не предполагалось публиковать. Но затем через полгода в трёх номерах подряд появились остальные дневниковые записи военных лет, причём за 1941 год в последнюю очередь. 

Симонов никогда не забывал оборону Могилева. Удивительный факт его последних дней жизни. По пути в госпиталь, из которого он уже не вернулся, он встретился с группой слушателей редакторского отделения Военно-политической академии имени В. И. Ленина. В своей беседе со слушателями он часто вспоминал оборону Могилёва, полагая что оборона Москвы началась с обороны Могилёва

« Мне никогда не забыть поле под Могилевом, которое в июле 1941 года в самом прямом смысле было пропитано кровью наших солдат. И в тоже время там впервые я воочию увидел триумф солдатского мужества — 39 сгоревших немецких танков!».

Умирая, Симонов совершил последний свой жертвенный подвиг. По статусу его должны были хоронить на Новодевичьем кладбище, о чём было сообщено в газете «Правда». Но родственники сумели выполнить его волю – развеять  прах над Буйничским полем, четвёртым Полем русской воинской славы. Но пока это колхозное поле, каждая горсть земли которого пропитано воинской славой и кровью. Упавшее с рук Симонова знамя некому поднять и понести дальше. Желающие прославиться на фоне Симонова не в счёт.   

Иван Мартынов,
проректор МГУ им. А.А.Кулешова в 1988- 2004 годах, член Центрального совета Международного Союза бывших малолетних узников, курирую вопросы патриотического воспитания