Ой, Мороз, мороз. Байки

Сразу же прошу прощения у моего читателя,  что снова балуюсь байками: прозы не писал давно, надо размяться на малом жанре, тем более, что наш вчерашний Николаич – тема неиссякаемая.

Кто помнит байку про сторублёвку, что я нашёл по дороге от дома до работы, тот в курсе, что гараж ЖКХ находился прямо через оную. А потому, выглянув зимой в окно, я видел не только боксы и ворота, запертые на ночь, но и дым из трубы котельной…

Однажды, выглянув в окно, а дело было в морозец слегка за тридцать, я не увидел дыма из той самой трубы, из которой он должен был идти.

Топили в ту пору дровами. Дрова были всегда сырыми и дымили нещадно. То есть, если нет дыма, то котёл давно потух, а мороз на улице, как поминалось ранее, уже за тридцатник. Не Богу весть, конечно, но и игнорировать уже не приходится: к утру это, как минимум, хана всем трубам и регистрам в гараже, самому котлу в котельной и, само собой, обмороженный кочегар.

Чё, «ха-ха»? такие случаи у нас уже были, что кочегары отмораживали ноги, которые они не могли занести внутрь помещения, оставив на морозе снаружи. Но чтобы обморозился весь кочегар, да ещё и в самой котельной, такого в наших летописях ни один Нестор ещё не писал. И мне не хотелось быть первым. Потому пришлось одеваться тепло и идти через дорогу в родной гараж. «Стольника» я тот раз, увы, не нашёл, но увиденное повергло меня в шок:

Посреди большой котельной, обхватив большой котёл КВ-300 руками и ногами, жадно, словно к женщине прижавшись к котлу, в котором не тускнело ни малейшей искорки, не теплилось никакого даже душевного тепла,всем остальным телом, спал вусмерть пьяный Николаич.

Вокруг метров на сто не виднелось ни единой щепки, ни берестины, и только здоровенные осиновые кряжи подпирали худенький дровяник своими огромными промёрзшими лбами.

Плюнув от злости, и растворив дверь котельной с ноги, я, грешным делом, проклиная всё и вся, матеря всё остальное, браня судьбу, поплёлся домой. Дверь в котельную так и осталась распахнутой настежь.

Однако, едва обогревшись дома, злость сменилась на жалось. Вроде, как я вот тут в тепле, а он, Николаич, хоть и нехороший человек, но всё же не заслуживает такой участи.

Пытался поспорить с совестью, да куда там. Тогда выторговал единственное возможное – перед тем, как снова нырнуть в зимний дубак, выглянуть в окно: котельная, если кто позабыл, метрах в ста от моих окон...

...Из чёрной-чёрной трубы, прекрасно заметной на фоне жёлтой–жёлтой луны, большим и грубым столбом валил сизый-сизый дым.

Я тихо (мои уже спали) рассмеялся: открытые двери котельной заставили кочегара проснуться от холода. И тогда он нашёл и бересту, и щепу, и огромные осиновые кряжи не показались ему неподъёмными.
 
«Теперь всё будет нормально», - подумал тогда я, и - наконец-то! - спокойно лёг спать. Переживать уже было не за что - главное, что Николаич очухался от дурмана... 

А ведь мог бы и сам до сих пор бегать искать чем растопить этот котёл, пока бы Николаич досматривал десятый сон у всё ещё тёплого, хоть и остывающего котла. А сейчас оставалось только похвалить мужика за его расторопность, и отметить для себя, что не всегда нужно выполнять чужую работу…