Зубы-4

     Следующий день наступил, как и положено: это была среда, день больших скачек. Проснувшись утром и поняв, что ещё слишком рано, Том с большим трудом заставил себя остаться в постели. Им владело сильное, невиданное дотоле возбуждение. Минут пятнадцать он проворочался, рискуя разбудить Эмили и навлечь на себя её недовольство, а затем решил всё-таки встать и занять себя чем-нибудь полезным. Когда он чистил зубы, руки его заметно дрожали. “Плохо же ты держишься”, – сказал он своему отражению в зеркале и попытался усмехнуться. Усмешка вышла вымученной.
     Он предусмотрительно отменил большинство визитов на сегодня, однако пару пациентов перенести было никак нельзя. Одна из них – старая миссис Стаут, особа со сложным характером, – могла прийти только в этот день. Зубы у неё были в отличном состоянии, особенно учитывая возраст, однако миссис Стаут была совершенно помешана на здоровье и раз в два месяца делала у него ультразвуковую чистку. Никакие доводы на свете не могли убедить её, что подобную процедуру не имеет смысла делать настолько часто и, более того, это может быть вредно для зубов. И уж, конечно, и речи не могло быть о переносе её визита. Поэтому Тому пришлось всё же появиться на работе и вежливо отвечать на улыбки мисс Свейер. Ему стоило немалого труда казаться спокойным.
     Миссис Стаут пришла ровно в назначенное время, и он приступил к чистке её великолепно сохранившихся зубов. Эта процедура, не представлявшая никакой сложности в обычных обстоятельствах, сильно его утомила. Тому казалось, что ещё чуть-чуть, и аппарат выпадет из его рук. К счастью, до этого не дошло, и миссис Стаут, удовлетворённая, ушла. Был ещё один пациент на половину пятого, но у него, к счастью, образовались какие-то неотложные дела. Поэтому задолго до начала забегов в Чичестере Том освободился от какой-либо работы.
     Поначалу он подумал было вернуться домой и посмотреть соревнования по телевизору. Однако вскоре ему пришлось отказаться от этой мысли. Нервное напряжение было слишком большим, неожиданно большим даже для него самого. Лучше подождать, когда всё закончится, и сразу узнать результаты. В вечерних газетах, разумеется, они уже будут. Да, пожалуй, это оптимальный вариант.
     Вставал вопрос, как занять остававшееся до восьми часов время. Он отпустил мисс Свейер домой гораздо раньше обычного и сам закрыл клинику. Лондон, разморённый послеобеденной жарой, казался вымершим. Выйдя на улицу, дантист несколько минут постоял в нерешительности, а потом направился в сторону Темзы.
Волнение его и не думало униматься. Чем ближе был назначенный час, тем сильнее оно овладевало им. В самом деле, действительно ли всё пойдёт так, как и должно пойти? А вдруг пломба окажется менее надёжной, чем он предполагал, и выпадет как раз через двое суток? И что, если благодаря этому Чёрный Атлас одержит победу? Или – маловероятно, но всё же, – она не продержится даже сорока восьми часов, и судьи дисквалифицируют лошадь? Да, возможностей было много, гораздо больше, чем предполагалось изначально.
     Том вышел на набережную. Темза лежала посреди города спокойная и плоская, похожая на блин. Вдалеке чёрный остов колеса обозрения ясно выделялся на лазурной поверхности неба. Солнце светило немилосердно. Казалось, время остановилось, и вечер никогда не наступит.
     “Как я так быстро умудрился вписаться в эту историю? – с неожиданным раздражением подумал Том. – Чего мне не хватало?” Значит, чего-то всё-таки не хватало. Жизнь его в последнее время была слишком размеренной, слишком установившейся. В ней не было искры, энергии, сильных переживаний. Что ж, теперь он получил всё это. Вот только никакой радости ему нынешняя ситуация не доставляла. Мало кому понравится, когда ты даже на одном месте не можешь стоять от возбуждения.
     Странно, конечно, что он так разнервничался. В конце концов, теперь от него уже ничего не зависит. Однако в этом, наверное, и заключается суть. Ты полностью отдан в руки провидения. У тебя нет возможности что-либо изменить, ты можешь лишь наблюдать за тем, как решается твоя судьба. Несколько лошадей должны определить, как он, Томас Дэнс, успешный стоматолог, будет жить дальше. И дело вовсе не в деньгах, поставленных на них, как можно было бы подумать. О, если бы это были деньги, как у кузена Гарри! Потерять их было бы несравненно легче. Однако в его случае от лошади зависит куда больше. И любой исход будет одновременно успехом и провалом.
     Вечерело, и духота ясного летнего дня постепенно сменилась оживлением. Люди начали возвращаться из Сити, и дороги вскоре сковались пробками. Том медленно шагал вдоль реки, почти не обращая внимания на происходившее вокруг. Что бы там ни было, а возврата к прежней жизни уже не случится. Трудно сказать, жалеет ли он об этом. В последнее время слишком много было всего искусственного, пластикового. Пластиковые чувства, картонные отношения. Возможно, теперь что-то изменится в лучшую сторону.
     С приближением назначенного часа все чувства Тома непривычно обострялись. Речь проходивших мимо людей отдавалась в ушах, подобно колокольному звону. Запах, шедший от реки, обычно почти не ощутимый, бил в нос. Наверное, это действие адреналина, решил Том. Поскорее бы уже этот забег состоялся!
     Он бросил взгляд на часы. Без четверти семь. Значит, остаётся пятнадцать минут. Он не ел с самого и утра, но совсем не чувствовал голода. Сейчас, вот в этот самый момент, лошадей выводят из стойл и начинают готовить к старту. Возможно, что пломба оказалась ненадёжна и уже выпала. Возможно, судьи оказались хитрее, чем думал лорд, и обнаружили следы операций над зубом Чёрного Атласа. Но, скорее всего, всё идёт так, как и должно идти.
     Забег на полмили длится около двух минут. Всего лишь две минуты, но сколько людских судеб они могут решить! Сейчас, конечно, участники гонки уже выстроились в боксах. Пистолетный выстрел готов прозвучать, и жокеи погонят своих коней к победе. Да, ровно семь часов. Пора!
     Опёршись спиной о парапет, Том пристально следил за движением секундной стрелки на своих дорогих статусных часах. Эти две минуты показались ему очень долгими. Но они прошли, а стрелка продолжала невозмутимо двигаться дальше. И правда, какое ей может быть дело до тех надежд, что люди связывают с её расположением.
     “Ну вот всё и кончилось, – сказал Том почти вслух. – Всё определилось”. Да, зрители на трибунах и у экрана телевизора, люди, следящие за перипетиями скачек через интернет, уже знали итог. Знал его уже и лорд Брейнвил. Знал кузен Гарри, поставивший все деньги на Жемчужину Востока. А сам он находился в неведении. В этом было какое-то особенно острое, неизвестное ему чувство. Важное событие в твоей жизни произошло, но никакие подробности тебе неизвестны. В такой момент ты как будто не вполне живёшь. Состояние невесомости, вакуума. Впрочем, долго это не вытерпеть. Ещё час, и вечерняя газета поступит в продажу. Самый трудный час в его жизни. Да, пожалуй, это не будет преувеличением.
     Однако и этот час прошёл, как ему было положено. В одном из светящихся вечерними огнями киосков Том купил свежий выпуск спортивной газеты. Расплачиваясь, он специально сложил её так, чтобы не видеть заголовков на первой странице. Затем поспешно вышел. Он отошёл на довольно приличное расстояние от киоска, но так и не решился открыть газету. Это было слишком трудно. Улица – неподходящее место. Нужна спокойная обстановка. Но только не дома, потому что дома Эмили непременно спросит его, почему он так поздно, и он может не сдержаться.
     Том быстрым шагом направился назад в клинику.


     Раньше ему никогда не доводилось быть в своём кабинете в столь поздний час. Странное впечатление производили открытые жалюзи, за которыми стояла уже плотная, осязаемая темнота.  Том щёлкнул выключателем, и яркий искусственный свет заполнил помещение. Стоматологическое кресло торчало посреди комнаты, как указующий перст. Он вспомнил, как несколько дней назад лорд Брейнвил сидел в этом кресле и излагал ему свой план. Казалось, с тех пор минуло несколько веков. Том понимал, что история должна завершиться здесь же, на том же месте. Всё возвращается к истокам, змея заглатывает свой хвост, а лошадь, как бы быстро она ни бежала, всё-таки бежит по кругу.
     Том опустился в кресло, откинулся на спинку. С лёгким удивлением подумал о том, что никогда не сидел в нём сам. Отсюда кабинет выглядит несколько по-иному. Но нет, не время сейчас об этом думать. Газета ждала его, и оттягивать нет смысла. Том развернул первую страницу и, не взглянув на заголовок, сразу перешёл к тексту заметки.
     “Сегодня состоялись ставшие уже традиционными соревнования на Королевский кубок в Чичестере… В забеге на две с половиной мили…” Не, не то. Вот, вот оно! “На самой престижной дистанции в полмили развернулась ожесточённая борьба между конём его светлости лорда Брейнвила по кличке Чёрный Атлас и Жемчужиной Востока, которой владеет принц Хасам Аль-Хадри. До последней сотни ярдов они шли практически ноздря в ноздрю, однако перед финишем Жемчужине Востока удалось вырваться вперед на две головы. В этот самый момент и произошла катастрофа. Жокей Майкл Фишмен, управлявший Чёрным Атласом, пытаясь отыграть отставание, слишком сильно сблизился с корпусом лошади соперника. Произошло касание, в результате которого обе лошади потеряли равновесие и упали. Этим сумел воспользоваться конь по кличке Дикая Роза леди Маргарет Уитвилл, который в итоге и пришёл к финишу первым. Ставки на его победу принимались по коэффициенту двадцать к одному”.
     На этом заметка кончалась. Все подробности должны были быть в утреннем номере. Однако подробности Тому были уже не нужны. Он ощутил, как страшное напряжение, владевшее им весь день, вдруг отпустило его. Всё завершилось странным, но едва ли не лучшим образом. Лорд Брейнвил проиграл, кузен Гарри проиграл. Да и сам Том в известном смысле проиграл. Ему не удалось проверить свои таланты на практике, и он вряд ли уже войдёт в историю стоматологии. Но всё это было неважно. Он чувствовал, что выиграл в этом забеге нечто куда более важное. Нечто, что позволит ему жить, не оглядываясь на своё прошлое в тоскливом недоумении.
     Том рассмеялся, смял газету и точным броском направил её в мусорное ведро.


КОНЕЦ