Архив доктора Натальи Ясько

"а вышло так: ты просто враль, и вся игра твоя — дешевая". БЕЛЛА АХМАДУЛЛИНА


...Осень. С ней засыпает мое тело. Каждую осень у меня появляется чувство, будто я, как и окружающая меня листва на деревьях, засыхаю. На душе тоскливо и хочется плакать, как плачет природа, проливаясь холодным дождем, с грустью прощаясь с беззаботным, теплым, радостным летом.
Часто натыкаюсь на фоторобот маньяка. Мне с трудом удается сохранить самообладание. Тот старичок запомнил основное. На том уродливом портрете все было ложью. Но энергетика была моя. Было только смешно, почему меня не вычислили. Лень, равнодушие людское. Каждый занят самим собой. Любой другой ему до лампочки. Близкое мы не видим. Видим только то, что находится далеко от нас.
На людях я менял свое лицо. Но все же иногда, увлекаясь, я забывал о навязанном самому себе образе. Внимательный прохожий мог бы узнать меня по фотороботу. За своих близких и коллег на работе я не опасался. Любой психолог скажет, что близкое человек не видит.
Мешает моей жизни еще и одна ищейка: наш участковый. В последнее время он стал разглядывать меня слишком пристально. Это не дает мне расслабиться.
С Наташей получилось случайно. А две другие «наташки» – просто попытка поймать тот миг счастья. Хотя мне не нужен был повтор. Я не испытал с другими такого высокого чувства, как с Наташей. Эти писаки, которые подняли весь город на уши, обыкновенные пиарщики. Написали такую чушь: «…маньяк наслаждается эффектом страха в городе. Он ищет славы…» Я не тщеславен. Полевой цветок на груди моих женщин - не мания, и не повод играть с милицией, а память и восхищение любимыми.
Не понимаю, как можно любить осень. Осенью природа говорит: «Не тешь себя напрасными иллюзиями, иди в свою берлогу и спи». Хотя это невозможно. Обязательства, которые мы берем весной, когда сила достигает апогея с помощью ложного вдохновенного чувства: вот на этот раз я обману природу и достигну гармонии,- заставляют нас проснуться каждое утро. И мы говорим: «Я буду идти к выбранной высоте, и, если даже природа засыпает, это на меня не повлияет, а, возможно, даже даст толчок прыгнуть выше. Ведь в переломное время, каковым является осень, человек мобилизует все свои клетки. Это вершина всему, как яркая вспышка свечи. Последний вздох природы перед тем, как застыть до нового рождения». Иногда я очень жалею, что у меня нет под рукой диктофона для того, чтобы очень четко, красиво и в точности передать свои ощущения от осени, от жизни и событий, случающихся у меня. Как красиво и ярко он передал бы мои чувства и мысли, которые пронесутся в голове, и они не исчезнут...
Этим мучились гении. Не могли точно передать свои чувства и ощущения или считали, что не могут. А может быть, это и хорошо. Над нашими мыслями прекрасно работает подсознание. Оно делает свои корректировки.
Я боюсь упускать ситуацию из-под контроля. У меня появляется паника после каждой встречи с участковым. В тысячный раз я говорю себе: «Ведомый паникой, я допущу ошибку», и кратковременно, на минуты или часы, я восстанавливаю силы, которые были достаточно высоки, когда я был в весенней эйфории. Но любой толчок извне возвращает панику с ее липким потом и с новой силой отбрасывает к нулю. Пока я не могу справиться с этим. Мне нужно что-то, не знаю, может быть, помощь извне или дополнительный стресс другого толка, чем вызвана паника. Мой врач говорит, если болит душа, сделай так, чтобы физически ты ощутил рану, и боль уравновесится. Мне нужна смена обстановки, хотя бы на короткое время, чтобы стена передо мной, будто сделанная из жидкого металла, не проглотила меня, как густая, тягучая зеленая жидкость.


* * *
Мне тридцать пять лет. Из них почти двадцать пять я любил одну девушку. Это ты!!! И это безнадежно. Когда нам исполнилось по восемнадцать, ты выскочила замуж за мальчика из параллельного класса. Ты все еще живешь с ним. Красавчик-спортсмен за это время превратился в алкоголика. Моя любимая девушка наставляет мужу рога почти со всеми мужчинами города. Единственный мужчина, которого он может не опасаться - я.
Паника может быть контролируемой. Просто надо научиться это делать. Надо повернуться к ней лицом и сказать себе: «Я не боюсь. Это все мелочи. В моей жизни бывало и пострашнее». И паника уйдет. Появится надежда… И вернется Сообщество Бессмертных.
Меня пугает будущее. С ним лицом к лицу не встанешь. С ним приходится жить бок о бок, привыкать к нему и контролировать.
Страху нужно смотреть в лицо. Но иногда мне не хватает сил. Риск слишком велик, ведь на кону стоит все!


* * *
«Лагуна». Это не лучший бар в городе, но он находится в суперсовременном районе. И мы встретились с тобой. Скованные, смущенные, отправились по набережной искать «Лагуну». Смущение, признайся, не покидало нас обоих. Когда мы уже сели в кресла за невысоким столом, было ясно, что оба несколько разочарованы, но по ходу нашей беседы и особенно, когда вышли в нишу покурить, немного освоились. Не знаю, как ты, а я рассчитывал, что будем тусоваться, пока нам не надоест.
Спустя некоторое время вошла группа мужчин.
- Это милиционеры? - утвердительно спросила ты.
Я узнал одного из них, того коротковолосого парня, который при случайных встречах смотрит на меня долго и с подозрением, будто я его будущий подопечный. Я снова почувствовал панику. Паника предполагает, как следствие, суету. Ошибку. Но постарался взять себя в руки.
«Лагуна» как «Лагуна». Ничего особенного я там не приметил, кроме голубой полосы аквариума под ногами, где по красиво разложенным камням текла водичка.
Вокруг ментов собрались чуть ли не все официантки бара. Мы долго ждали свой заказ. Когда наконец его принесли, я попросил счет.
- Мы уже уходим? – спросила ты.
- Да!
- Почему? Разве мы не хотели побыть здесь подольше?
- Видишь, - я взглядом показал на суетящегося вокруг стола парня, - он наш участковый. Ты же знаешь, менты большие сплетники. Ты замужняя, я не хочу чтобы тебе сделал плохо твой алкоголик.
- Не воображай себе, будто он к тебе ревнует, – ты скривила губы.
Мне захотелось ударить тебя. И я не был уверен, что я остановлюсь, и ты не превратишься в кровавое месиво. Ты поймала мой взгляд, и я впервые увидел в твоих глазах уважение ко мне. Значит, женщинам действительно не нравятся мужчины-рохли, которыми они становятся тогда, когда боготворят женщину. Вам нужны личности, берущие на себя ответственность за вашу судьбу и совершающие поступки.
Счета мы так и не дождались. Мы убежали, вернее, я увел свою девушку c поля брани. Это было трусостью.
Возможно, у меня началась мания преследования. Я уже в который раз убеждаюсь в том, что все на меня смотрят и читают мои мысли, как открытую книгу. Честно говоря, это опасно. Я должен быть осторожен. Мне нужно вернуться к образу обывателя.
Тебе тогда повезло. Или наоборот, не повезло. Ты никогда не испытаешь то блаженство, которое испытывает женщина, перед тем как уйти в другой мир. Всему этому помешал участковый. Если бы с тобой такое случилось, у меня были бы проблемы. Извини меня…
Потом я написал тебе SMS : «Я не могу рисковать тобой…». И получил ответ: «Трусость всегда оправдывается. Ты никогда не поступал, как мужчина».
Утром я проснулся убитый.


* * *
- Добрый вечер, - голос прозвучал неожиданно.
Аллея в парке была тускло освещена редкими фонарями. Навстречу мне шли две девушки. Я их не знал. Смущенно промямлил: «Здравствуйте!» Осторожно, кособоко обошел девушек. И быстрыми шагами продолжил свой путь.
- Наташа, что ты пристала к гею. Не видишь, глаза опустил, идет и думает, кто бы сзади прислонился чем-нибудь твердым.
Я обернулся, меня встретил грубый хохот. Я запаниковал. Почти бегом ринулся к остановке. В моем мозгу застучало: «Месть, месть, месть… Ты не будешь смеяться! Ты будешь всхлипывать от удовольствия».
Мне нужна была разрядка. Я вызвал проститутку.
Привели коротковолосую, смуглую девушку. Взгляд ее был усталым. Не было сомнений, так как задержалась она минут на пятнадцать-двадцать - ее привели свеженькую, сразу же после другого клиента. Мне стало скучно. С этой леди не о чем было говорить, и мы стали беседовать обо всем и ни о чем.
- Будешь кофе? – это была моя попытка перевести разговор в шутливое русло.
- Нет, я люблю зеленый чай! - улыбнулась девушка. Мы много курили, разговаривали ни о чем, пили крепкий кофе, затем зеленый чай, но не было внутреннего единения. Мы вели себя так, как супруги после долгой разлуки, когда уже их ауры перестали соединяться друг с другом. Одним словом, я искал то, что хотел, не там.
- … Я расскажу тебе одну историю… Пороки человечества. У меня возникает мысль о том, что такое пороки человечества? Мы ненавидим и презираем убийц, грабителей, насильников и маньяков, боимся сталкиваться с ними и иметь с ними какие-либо отношения. Так было всегда. При этом мы терпимее относимся к тщеславию, гордыне, лицемерию, прелюбодеянию, гневу. Им всегда почему-то находится оправдание.
Описан целый свод грехов, через которые нельзя переступать, и мы стремимся к этому, но порой просто не видим и не понимаем, что это плохо до тех пор, пока они не начнут доминировать над нами. Там, к сожалению, не указано, в какой степени порок опасен самому носителю и насколько он беспределен. Сила зла, причиняемого другими пороками, одинаково безгранична. Люди, боясь за собственную жизнь, на протяжении всей истории человечества относили убийство в канон самых страшных грехов, наравне с насилием, как над живыми, так и над мертвыми. Они беспощадно и по сей день искореняют таких людей, убивают буквой закона, своими руками, считая это самым страшным злодеянием. Они неправильно истолковали мысль вселенной. Ложь, лицемерие, гордыня, тщеславие наравне с убийством - великие пороки человечества. Маньяк, убивающий людей для того, чтобы жить и найти свой собственный смысл существования, ищущий покой, то, для чего он родился, не виноват в том, что это считается грехом. Рожденный в ненависти себе подобных, всеми и всюду гонимый, с самого младенчества росший среди убийц, нашедший свой смысл да хоть в чем, конечно, не узнает о своем грехе.
Раз в тысячелетие рождается такой человек с невероятным талантом. А талант или дар, воспитывающийся среди пороков, обречен стать порочным. Необразованный, не жадный, не тщеславный, не гордый, никакой, он сосредотачивает в себе единственное зло в форме убийства. По сравнению с нами, обычными людьми, он святой, так как мы имеем в себе много зла, а он одно.
На такие мысли меня навел фильм «Парфюмер», который рассказывает про младенца, рожденного среди грязи, зла и болезней, но обреченного стать великим создателем аромата, который вызывает в людях чувство любви и бесконечного блаженства. Гоняясь за таким ароматом, он убивает молодых девушек и собирает их запахи. Получив его и готовый покорить весь мир, он понимает, что ему нужно было не то. В итоге он выливает весь флакон на себя и люди его съедают, думая, что познали вкус настоящей любви и блаженства...
Я его оправдываю и вижу в нем незримую красоту, какую только может создать Всевышний. А люди с множеством зла, гнева и прочей грязи всегда ненавидят себе подобного, который в чем-то даже чище, красивее их самих…
Сначала я увидел страх, смущение. Она стала панически оглядываться вокруг, борясь с порывом убежать от своего нового друга. Но опыт есть опыт. Взяла себя в руки, улыбнулась и тихо сказала:
- Я ставлю на тумбочку бокал с розовым вином, смотрю на тебя проникновенным взглядом и говорю: «Я тоже видела этот фильм. Даже святой не имеет права лишать жизни. Даже абсолютно святой. Парфюмер рос и стал личностью в атмосфере злости и вседозволенности. Он видел только такой образ жизни? Он видел другую жизнь? Когда он был маленьким, он видел, как лишали жизни другого человека? В фильме показывали только плохое, когда он был ребенком?»
- Да. Он видел смерть с самого детства. Абсолютно все в жизни дозволялось только богатым людям. А он рос в детском доме, где няня держала его для своей выгоды. Что самое символичное, все люди, которые попадались на его пути, когда он от них уходил, умирали. Нет, не он их убивал, а жизнь. Няню ограбили и убили, работодатель, который его купил за маленькую сумму и продал мастеру-парфюмеру, напился и утонул в реке, а старик-парфюмер, который научил его и отпустил, вместо того чтобы получить сотни новых придуманных им ароматов, умер, лежа под обломками обрушившегося на него дома. Когда он был ребенком, дети, с которыми он рос, ненавидели его за то, что он был молчалив и все время обнюхивал все вокруг, чтобы ощутить запахи дерева, воды, цветов, плодов, рыбы и многого другого. Он не обращал на это внимания. Вся его жизнь состояла в запахах, проносящихся через него.
- Вы оправдываете его? Хорошо. Он встречает девушку, которую любите Вы всю жизнь. Вы боготворите ее. Хотя она девушка со своими комплексами. Она считает, что ее запах никто не должен вкусить, и он убьет твою девушку. Ее будущее мы не знаем, но оно будет неординарным. У нее может получиться и плохое, и хорошее, то есть она не проживет заурядной жизнью. Где-то на пути ее ждет принц, родители. У них тоже были мечты, связанные с нею, но однажды они узнают, что она превратилась в подопытного кролика у одного «святого». Сестра, с которой она ругалась в детстве, но все же любила, узнает, что ее больше нет. Парфюмер получает еще один запах, может быть, лучший запах, и даже если получит желаемое, даже если им воспользуются другие, даже если это действительно важное изобретение, за которое он получит Нобелевскую премию. Вы остались без любимой женщины, ее родители остались без любимой дочки. Теперь что Вы скажете?
- Вы все переврали. Понимаете, вся его жизнь состояла из одной радости – красивых ароматов. Он жил этим, существовал только ради этого. Люди, конечно, никогда не поймут ни его, ни того, что он отнял жизнь, потому что боятся за свою и своих родных. Почему бы моей девушке не отдать себя ради исполнения заветной мечты лишенного счастья и покоя человека? Но смысл же не в этом. Я не оправдываю того, что он убивал. Я говорю о том, что в нем только один грех – убийство, а в нас сосредоточено множество самых разнообразных пороков. Не кажется ли вам, что он святее нас с вами? Неужели вы тоже считаете убийство самым страшным грехом, а все остальное пустяк?
- Да, - девушка продолжала улыбаться. Ее забавлял наш разговор. Но всерьез мои слова она уже не воспринимала.
- Значит, с вами бесполезно говорить об этом. В вас слишком мало жертвенности и слишком много эгоизма, боязни за саму себя и узкомыслия.
- А я считаю, что жизнь бесценна, и ни один мерзавец, даже ваш гений-парфюмер, не может распоряжаться этим. А этим может распоряжаться только тот, кто создал. Считается, что жизнь создал Всевышний!!!
Она меня не понимает. Наш разговор оживил ее немного. Ко мне снова вернулось чувство безысходности. Как же люди тупы! А впрочем, чего ожидать от проститутки? Она создана для удовлетворения похоти. Или чтобы послали ее на фиг, когда надоест. Я все-таки выбрал первое. Не только потому, что мне было жаль денег, заплаченных за нее.
Девушка поняла меня правильно. Поковырявшись в своей сумочке, вытащила небольшой пакетик с резинкой. Засунула в рот. Деловито расстегнула мою ширинку. То, что она там увидела, заставило ее снова улыбнуться. Но профессионализм взял свое. Она вошла с резинкой во рту в мой предмет, который ей показался слишком малым. И стала покачиваться ритмично.
Мне захотелось ударить ее. Но я удержался. Схватил за волосы, опомнился. Опасно. Не надо рисковать. Через полчаса приедут забирать ее. Я обеими руками провел по ее волосам. Нежно гладил ее и молил: « Прошу тебя, малыш, чуть посильнее, сделай мне больно».
Она была неумела. Я осторожно отодвинул ее. Сказал: «Я иду курить. Ты можешь идти в ванную. Я тебя скоро вызову, и мы продолжим». И я, и она знали, что следующего раза не будет. Проститутку можно понять. Ей нужен предсказуемый клиент.


***
Ты знаешь мою работу. Наш отдел находится в центре. Большой офис, семь сотрудников. Готовим расчеты для проектов коттеджей. Шесть разновозрастных дам. И я – один джентльмен. Ко мне привыкли. Не стесняясь, обсуждали свои личные проблемы. Сегодня самая красивая девушка отдела, или которая, по крайней мере, считалась самой красивой, накупила парочку бюстгальтеров неестественных расцветок, раскрыла блузку, вывалив свой пышный бюст. Грудь была действительно красивой. Большие молочные железы чуть отвисали, но в меру. Созревший сосок был тверд от холода. Я загляделся.
- Валь, ну что ты делаешь, тут же мужчина, - наша разумная и основательная Анна Николаевна не выдержала, сделала ей замечание.
- Мужчина?.. – Валя хмыкнула, с вызовом посмотрела на меня, - Вольдемар, ты не обижайся, ты для нас самая лучшая подружка. Как ты думаешь, подходит мне эта модель?
В отделе раздался такой громкий смех, что из соседнего офиса выглянула очкастая морда начальника нашего отдела.
- Что с вами случилось? – не меняя глупого выражения лица, пробормотал он.
Я густо покраснел. Появилось чувство унижения. Чтобы бросить меня в нечистоты, весь наш отдел распределил себе роли для этого фарса. Валька взяла на себя роль стриптизерши, Анна Михайловна – роль матроны. Другие наши девушки изображали крутых модельеров, помогая Вале. Мне с трудом удалось удержать себя от грязных оскорблений. И истребить чувство подавленности не смогли даже извинения моей коллеги Вали в конце рабочего дня. Ее небрежное «извини» только усилило степень моего унижения.
«К этому надо относиться спокойно. Ты должен понять, что коллеги привыкли к тебе. И…», - мой доктор смотрела на меня, пытаясь изобразить всепонимающего киношного психоаналитика. Это меня взбесило. В последнее время наши врачи слишком много обращаются к триллерам в своей работе. Я смотрел на нее, видел симпатичную девушку в опрятной, но безвкусно подобранной одежде. Она, очевидно, подбирала одежду так, каким должен быть в ее понимании доктор. Я подумал, что эта девушка никогда не испытывала сильных чувств. Мне захотелось сделать ее счастливой, если даже это будет последний раз в ее жизни. Наиболее эротичной для них считается неожиданность и лучше всего, чтобы партнера они не знали ранее. Она не узнает, кто принес ей экстаз!
Я дожидался ее около парка, однажды она мне говорила, что любит прогуливаться после работы в парке, считала, что таким образом она снимает стресс. Незаметно сгустились сумерки. Она шла усталая, вялой походкой. Мне стало очень жалко ее.. Ей повезло, аллея была пустынной…
Когда доктор приблизилась ко мне, я ринулся ней, моя попытка схватить ее за рукав была неудачной. Она остановилась, посмотрела на меня внимательно. В густых сумерках я не мог быть уверен, что она узнала меня, но снова услышал ее мягкий монотонный голос, будто мы снова с ней оказались в центре психологической помощи:
- Добрый вечер. Молодой человек, какой красивый вечер. Вы любите сумерки?
Я не поддержал беседу со своим врачом. Они всегда остаются врачами, их не изменишь, у них другой мир. Я убежал вглубь парка. Я был разочарован ею.
Потом я позвонил тебе. Ты, сославшись на то, что у вас корпоративная вечеринка, отказалась от встречи. Мне дико захотелось поговорить с самым близким человеком. Конечно, я отправился к маме. Она была одна. Отчим с его лелеемым инфарктом лежал в больнице. Заботы и мысли мамы полностью были отданы ее возлюбленному гражданскому мужу. Между причитаниями о страданиях моего отчима мама вскользь бросила:
- Вольдемар, когда же ты, наконец, женишься?
Я вспыхнул, но снова удержался от упреков маме. В том, что она всю жизнь занималась своими ухажерами. И заботы обо мне были так далеки для нее. Я никогда не был защищенным. Я всегда мешал ей устраивать ее личную жизнь...


***
Моросил мелкий дождь. Он почти не ощущался. Просто было чувство, что капельки дождя обнимали тебя. Сырость рисовала в парке едва различимый туман. Аллея была пустынна. Звуки неуловимы. В отдалении слышны были редкие звуки движения автомобилей. Мимо меня, опустив взгляд, шагала девушка. Я узнал ее. Это была та Наташа, которой в тот день показалось, что, опустив взгляд, могут ходить только геи. Я почувствовал, как злоба к этому мерзкому миру поднимает меня ввысь. Вот она идет. Типичный представитель этого чужого мира. Я резко обернулся, побежал за ней. Она, почувствовав погоню, ускорила шаг, и тоже бросилась вперед. У нее не было никаких шансов. Ее дикий бабский крик никто не мог услышать. Я резко схватил ее за ворот. Перевернул ее. Посмотрел на нее участливо. И спросил:
- Куда ты торопишься, крошка, все будет хорошо.
- Не-е-ет, - закричала она, – мне надо торопиться, меня ждут!
- Помнишь, Наташа, мы однажды встречались здесь. Вы шли с подружкой, помнишь, как вам было весело?
- Я не Наташа! – это бледное личико не умело говорить спокойным голосом, отвечало криком, - я нездешняя, я приехала учиться сюда. Отпусти меня, пожалуйста, - голос прозвучал уже умоляюще. И эта актриса взбесила меня своей ролью. Как она может лгать!
- Как ты можешь лгать? Как тебе не стыдно? – я ударил ее. Услышал мерзкий шлепок. Она зарыдала фальшивым, грубым, мужским голосом. Я снова ударил ее.
- Даже в слезах твоих ложь!
- Отпусти меня! Я все отдам тебе! – она задрожала противно, как вымокший козленок. Ноздри ее вздрагивали. Она не прекращала всхлипывать.
- Что ты можешь отдать? – я ударил в ее склизкий вздрагивающий нос. Она упала. Ударилась головой о бордюр. Это меня отрезвило. Эта дрянь может очухаться, и вычислить меня ей не составит никакого труда. И я услышу, как мой участковый заявит мне в обезьяннике: «Давно за тобой слежу. Знал, что ты маньяк!»
Осторожно приподнял ее. Я нес ее в глубину парка, как невесту. Она была естественна. От нее пахло ромашками. Уложил ее в мягкую листву. Вытащил свой платок. Стал вытирать ее щеки, прекрасный носик, тронутый лиловым цветом. Неудержимо захотелось поцеловать этот носик, который мне не удалось полностью очистить от крови. Она была прекрасна. Я был самым лучшим любовником для нее. Я был на высоте. В самый высокий момент она застонала, отвечая моим движениям в ней. Открыла глаза. И вдруг она взглянула на меня, ее взгляд застыл в ужасе. Глупая девушка, как ненормальная, стала царапать и бить меня по щекам. Я не хотел ее убивать. Поверь. Я просто хотел успокоить девушку. Я продолжал ее любить. Пытался остановить ее. Я понял, она была слишком страстной.
Я не рассчитал свой удар, точнее, я не рассчитал свои удары. Девушка снова побледнела, перестала дышать. Спустя время, она застонала. Нет, это был не стон. И не хрип. Это было воркование голубя. В такт моим движениям. Затем она затихла…
Я понял, что впервые влюбился. А то, что мне казалось любовью к тебе, было ложью. Наташа приняла меня таким, какой я есть. Я верю, что она получила от меня истинное наслаждение. Мне жаль, что самое высокое наслаждение и глубокие чувства женщина испытывает перед тем, как уйти на небеса… Я знаю, что мне нужно в этой жизни. И что нужно женщине. Без лжи, без глупостей. Я буду искать Наташу в других женщинах. Но этот мир может быть опасен. Мне надо быть осторожным. Я буду осторожным для моих женщин. Ради них…


От издателя. Как врач, я не имею права эти записки передать в правоохранительные органы. Я не уверена, что описанное Вольдемаром N произошло в реальности, а не в фантазиях моего пациента.