Я ненавижу в людях ложь

Эта чертова эпидемия отняла у нас конференции. Конечно, можно Скайп, или Зум… Но какая же это конференция, когда только ты и компьютер?

Настоящая конференция - кусок жизни. Доклад - не только адреналин… Ты выступаешь, размахиваешь руками, показываешь слайды, смотришь в зал: один спит, другой слушает – со сном борется… Но это не важно, это ведь не только для них, это для себя. Ты работал, готовился, а теперь убеждаешь самого себя, что все правильно, а может и нет...

Конференция - это живое общение с людьми… А сколько можно увидеть и узнать!
Куда только ни заманивали меня конференции!
Отлично помню университет в городе Кент, штат Огайо. Городишко небольшой, но, все равно, интересно. Конференция шла как обычно: днем доклады, вечером пиво.
- Ну где же этот лучший бар, о котором говорил администратор гостиницы, - я гнал машину по довольно темным улицам.
- Мне кажется уже близко, - обнадежил приятель
- Вон он, - завопил с заднего сидения наш немецкий коллега
 Действительно. Нашли. Район темноват, но бар хорошо освещен. Место на троих нашлось возле барной стойки. Зал утопал в клубах дыма и гудел как общественная баня.
- «Самюэль Адамс», отличный выбор, - пухлая барменша закивала, продолжая ловко орудовать кружками и кранами.
- А вы откуда? – поинтересовался лысый подвыпивший мужик. Он был в джинсах и майке, открывающей галерею нескончаемых татуировок.
- Да мы, вот, на конференцию, в университет, - начал я.
- А…, наука, - прервал мужик, - у нас, самое то место, - он отхлебнул пиво, - я, вот, бетонщик и здесь самый высокообразованный человек. 
В дыму, за разговорами пиво шло хорошо.
Наш немецкий коллега почему-то скис.
- Ну вот, все точно «Что для русского хорошо, то для немца смерть», - произнес мой приятель показывая на нашего коллегу, который еще не спал, но уже не бодрствовал.
- Все, пора в койку, завтра рано вставать, - я растормошил немца, он послушно встал и на негнущихся ногах пошел в сторону выхода.

Мы доехали довольно быстро. Увиденное мне не понравилось. Возле гостиницы красовались два полицейских Форда.
- Ну вот, сейчас меня мордой об капот за вождение в нетрезвом виде, - я выбирал, где бы запарковаться и выйти не привлекая внимания.
- Да им не до нас, - успокоил приятель, - посмотри на тот Шевроле.
И действительно, полицейские стояли возле машины, у которой номерной знак сполз, а под ним красовался другой номер.

В последний день доклады только до обеда. Нас повели на экскурсию, рассказали про университет и про события 4 мая 1970 когда мирная антивоенная демонстрация в парке университета была безжалостно расстреляна правительственными войсками. Показали мемориальные камни, установленные в память о четверых убитых. Четверо убитых и девять раненых, чудовищно.

А в конце дня, как водится, прощальный ужин и прощальная выпивка.
- Позвольте поблагодарить за гостеприимство, - я подсел к профессору университета. Он был пузатый, совершенно седой и выглядел лет на десять старше меня.
- А, да, спасибо, - он поднял стакан с виски, - я помню твой доклад, - сказал он.
- Спасибо, мне очень приятно, - мы чокнулись, - я фанатик функциональных моделей, это лучший способ изучить систему и понять логику.
- Конечно, - закивал профессор, - без функции нет логики.
- Благодарю вас за экскурсию, - я продолжил, - сожалею о случившейся трагедии, но у меня возник вопрос по поводу прискорбных событий 1970 года.
- Да, пожалуйста, хотя ответы на все вопросы можно найти в интернете, - он улыбнулся.
- Я уже кое-что почитал, но ничего не прояснилось. Пытаюсь проанализировать ситуацию, найти функциональные связи, но у меня ничего не получается. Из того, что узнал, - я пытался разложить все по пунктам, - совершенно мирная группа студентов требующих прекратить войну во Вьетнаме, была хладнокровно расстреляна. К тому времени война уже длилась пять лет. Подобные демонстрации вспыхивали и гасли по всей Америке, но дошло до стрельбы именно в Кенте, городе с населением в 28 тысяч и, именно, на территории университета, где в определенное время мирных демонстрантов уже поджидали войска.
- Дело не только в войне, студенты выдвигали требования соблюдать их демократические права, - профессор помрачнел.
- А на какие же особые демократические права студентов посягнул университет? – я не отставал, - что-то было еще, кто-то должен был, организовать, направить и «чиркнуть спичкой»…
- Ну да, - профессор тяжело вздохнул, - дело в том, что ректорат начал борьбу с наркотиками.
- Ну и что? – я решил его подзадорить, - мы вчера были в баре, в котором строго запрещено курить. И что?
- Нет, здесь другое, ситуация с наркотиками стала выходить из-под контроля, один ширнулся прямо на лекции. Мы начали действовать, отлавливать, нескольких отчислили… Тут все и покатилось. Всплыли «молодежные демократические организации», начались демонстрации, листовки с призывами к насилию… Чтобы снизить накал, городские власти позакрывали все бары, но это произвело обратное действие. На улицу стало опасно выходить. Начались погромы, сожгли несколько машин и здание на территории университета…, - профессор вытер пот со лба, - а в тот самый день толпа собралась взять главный корпус штурмом и расправиться с преподавателями…Возникла угроза жизни, началась стрельба. Стреляли вниз, но многие попадали на землю и некоторых поэтому настигли пули. Я не хочу вдаваться в подробности…
- И не нужно, теперь в моем анализе все звенья цепи встали на места, - я налил еще виски, - теперь все понятно. Старо как мир. Группа мерзавцев, для достижения своих личных целей, под благовидным предлогом, толкает обычных людей под пули.
- Это кто же, по-твоему, мерзавцы? – профессор был явно раздражен.
- Мерзавцы – это те, кто зарабатывает на наркотиках, - я постучал пальцем по столу, - и это не по-моему, это показывает функциональный анализ.
- Может ты и прав, - профессор закивал, - но официальная версия тебе известна – мирная антивоенная демонстрация, - поспешил он дополнить, - я, как и все, придерживаюсь и буду придерживаться этой версии.
- Да, все понятно, но, ты знаешь, - продолжил я, - мне кажется, человечество погибнет не от всемирного потепления, не из-за исчерпавшихся ресурсов и, даже, не от ядерной войны. Человечество сгинет из-за вранья, захлебнется в помоях из собственной лжи. Уже наврали целый океан, пока еще барахтаемся, шлепаем ручонками, чтобы удержаться наплаву… Волны вранья накрывают то тех, то этих, но навалит такая, которая захлестнет и потопит всех.
- Если так, то единственное спасение, это правда? – профессор выглядел обескураженным.
- Ну конечно. Нужно прекратить врать: называть толпу наркоманов и подонков наркоманами и подонками, а погромщиков погромщиками, а не борцами за демократию. Каждый врет по-своему, а правда – она одна. Если «правые» и «левые», религиозные и нет, «такие и сякие» вдруг начнут говорить правду, им не нужно будет враждовать, они будут дополнять друг друга.
- Может быть и так, - поддержал профессор, - но ведь это фантастика, причем настолько иррациональная, что даже ни один писатель фантаст не затрагивал эту тему.

Дальше разговор не шел. Мы молча выпивали, каждый думал о чем-то своем.
Мне вспомнились стихи Андрея Дементьева:
Я ненавижу в людях ложь.
Она у всех бывает разной,
Весьма искусной или праздной
И неожиданной — как нож.
Я ненавижу в людях ложь.
Ту, что считают безобидной,
Ту, за которую мне стыдно.
Хотя не я, а ты мне лжешь.
Я ненавижу в людях ложь.
И очень я душой страдаю,
Когда ее с улыбкой дарят
Так, что сперва не разберешь.
Я ненавижу в людях ложь.
От лжи к предательству полшага.
Когда-то все решала шпага.
А нынче старый стиль негож.
Я ненавижу в людях ложь.
И не приемлю объяснений.
Ведь человек — как дождь весенний,
А как он чист, апрельский дождь…