Жалобная книга

— Вы, наконец, дадите мне жалобную книгу или нет? Мало того, что вы обвесили меня на сто грамм, так я еще должен четверть часа требовать эту книгу у вас, — кипятился перед прилавком Зонтиков, испеляя продавца негодующим взглядом.

— Да нету ее у меня! На прошлой неделе один, вроде вас, взял ее и не вернул. Чего же вы от меня хотите? — оправдывался продавец.

— Но вы только что уверяли меня, что она сгорела во время пожара, возникшего у вас на прошлой неделе.

— Тем более. Чего же вам еще?

Эта словесная дуэль могла бы продолжаться до бесконечности, если бы к спорящим не подошел какой-то мужчина.

— Правильно, что вы требуете жалобную книгу, — громко заявил он. — Этот продавец меня тоже обвесил. И знаете, что он мне потом сказал? — человек прошептал что-то на ухо Зонтикову, от чего тот покраснел. — Так что книга нужна и мне. Положите ее на прилавок

Продавец начал описывать грандиозный потоп, который якобы уничтожил требуемую книгу на прошлой неделе, но человек прервал его ударом кулака по столу и четко произнес:

— Если я сейчас уйду без жалобной книги, то через полчаса за ней кое-кто придет!

Продавец побледнел, негнущимися руками вытащил из-под прилавка книгу в потрепанном переплете и протянул ее человеку.

— Вот как нужно с ними разговаривать, — сказал мужчина, взяв книгу и, сопровождаемый Зонтиковым, направился к столику для упаковки.

— Будем знакомы. Бражкин, — представился он. — Этот продавец, Клюев, судя по табличке, обвесил нас обоих. И, вероятно, не только нас. Так что его нужно примерно наказать.

— Давайте напишем так: “Продавец Клюев недобросовестно относится к своим обязанностям”, — предложил Зонтиков.

— Э-э-э... — протянул Бражкин, — очень слабо. Нужно написать так, чтобы земля горела у него под ногами.

— А может так “Продавец Клюев обвешивает покупателей... “?

— Слабо, слабо, — заволновался Бражкин. — Мы с вами по восемь часов стоим у станка, зарабатываем деньги своим потом и кровью, а этот прохвост обвешивает нас, чтобы нажиться на нас. Не выйдет! Разбаловали мы их слишком! Нужно написать так: “Клюев — злостный враг трудового народа! Его надо изжить морально и стереть с лица земли! Такие как он наживается на трудовых деньгах трудового народа. Им не место в нашем обществе!”. И еще знаете что, давайте напишем куда следует. Пусть его осудят и посадят лет на пятнадцать. Пусть посидит, подумает.

— Ну, мне кажется, пятнадцать лет — это слишком, — усомнился Зонтиков. — Просто нужно все рассказать директору.

— Правильно, полностью согласен с вами. Нужно сказать обо всем директору, что он распустил своих подчиненных. Пусть покажет нарушителям порядка, где раки зимуют. А если он не сможет, мы сами напишем куда надо. Вот посидит такой Клюев, подумает, вспомнит о своих детях и поймет, что значит обвешивать честных людей. И дети пусть знают, кто такой их отец. Тогда не повторят его ошибок. Вы совершенно правы! Надо сказать! Молчать нельзя! Гласность прежде всего!

Зонтиков с испугом смотрел на рассвирепевшего Бражкина.

— Ну что вы, что вы! Клюев, наверное, не такой уж и злодей. Всякое бывает с человеком. Может у него температура, а мы его под такой удар...

— Температура, температура .. Да пусть у него хоть сто градусов, но суровой кары ему не избежать! Расстрел - не меньше за такое!

— А может он просто устал, ведь целый день за прилавком. Мы-то с вами здесь только пять минут и домой, а ему каждый день весь год здесь работать. Да и покупатели разные бывают. Я вот из-за ста грамм целую бурю поднимаю. Может, я из-за десяти копеек лишаю его сына удовольствия сходить в зоопарк.

— Зоопарк... — опять заворчал Бражкин, но Зонтиков перебил его.

— Всякое бывает, все мы не ангелы. Вот я сам... а, что там говорить! Давайте так - он, наверное, новенький, еще не привык. Можно на первый раз его простить. В самом деле, что же, из-за ста грамм в тюрьму… Но если он еще раз сжульничает, тогда уж без всякой пощады. Ладно?

— Ладно, уговорили, — буркнул Бражкин. — Но передо мной пусть он хоть извинится

— Извинится, извинится, — успокоил его Зонтиков и отступая к двери, быстро выскочил на улицу.

Бражкин посмотрел на дверь, взял книгу и подошел к Клюеву. .

— Ну, Клюев, в последний раз тебя спасаю. Еще раз такое повторится — уволю. Так и знай.

И он направился к себе в директорский кабинет.