Смерть-49

3 книга:
Еду на трамвае и наблюдаю людей на остановках: «Каждый похож на контролера! Ни один не похож на читателя интересных текстов и покупателя интересных картин. Умирал от них 20 лет, теперь ступаю полною ногой... А вообще, это логично, когда читают только те, кто сам пишет. Научили их только чужое читать, и только чужое писать, вот они и умерли без своего-то, потеряли весь большой интерес. И солнце, в итоге, светит совершенно вхолостую...» («От твоего мрачного вида никто в вагоне не шарахнулся?!» - «Мы  уже при входе друг от друга шарахаемся, никому ни на кого смотреть не хочется»)

Комм:
Племянник сейчас загибается – и дебильная школа немилосердно нагружает фикциями вместо знаний, и  дебильные мульты, к которым он пристрастился, немилосердно выколачивают последние мозги…

И кто, действительно, пишет свое? Кто откровенничает о личном? Может, где-то в блогах и много такого затеряно? Я же раньше, пусть с трудом, но отыскивал (правда, больше понты и приколы…) Больше искать не могу… Вообще, я хоть и открыт, но уже вряд ли буду откровенен – уклонюсь от откровенностей даже с опущенными руками! Откровенность надо заслужить (открытость – это только приветливость, вежливость и честность; готовность начать контакт – а там уж как получится…)

2 книга:
Джон Ньютон, 11 лет в 1736 году, первое дальнее плавание, шторм, ужасная работа у насоса, «лучше бы я остался в школе!..» Лондон, бесконечно счастливое детство, любящая мать /отец в плавании целые годы/. В три года неплохо читал, в четыре заучивал наизусть целые главы из Библии, в шесть начал изучать латынь. Но за 13 дней до 7 лет мать умерла, появилась мачеха, для неё он бремя – его отправляют в пансион, а пансионы хуже живодерни – через 2 года упросил отца взять его с собой на корабль…
Освоился за пару месяцев… Как-то пришли в Шотландию. Пошли с отцом в город, покупал себе рогалики… Вдруг из-за угла выскочили четыре огромных моряка. Схватив Джона они, несмотря на все мольбы и протесты, потащили его на большой военный корабль «Харвик», служить юнгой. «Храни тебя Бог, сынок! Храни тебя Бог» – кричал вдогонку отец.
И т.д.
/Пример выжимания воды из книг. См. К.М. Стром «Джон Ньютон – свирепый моряк», издана Библейским институтом Муди в Чикаго, стр 5-14/

Комм:
Племянники в 6 начинают читать, в 10 кое-как заучивают стишки… (кстати, я помню, как  сам учил стишки в первые разы! Я ведь очень мало чего помню – а тут да, помню место и время, всю атмосферу, свои необычные, очень странные ощущения от этого процесса  - но не сам стишок, разумеется!)

В 1736 году книги были большой ценностью – причем, с ними мало что могло соревноваться – а сейчас такой шурум-бурум стоит, так трудно во всем разобраться, что важнее помогать детям морально, не торопить их, и ничего им не навязывать (хотя я и хотел бы, чтобы они интересовались органическим миром или гуманитарными вопросами, а не машинками и прочей техникой – но увы! Правда, у старшего племянника вроде бы есть интерес к религии, а у младшего могут оказаться здравый смысл и умелые руки, но на общем фоне Чумы  это лишь детали…)

ЦИТАТЫ, Вознесенский:
один раз, сознаюсь, я задумал самоубийство. Не печатали мою поэму "Оза". Я считал ее самой моей серьезной вещью, считал, что там созданы не только совершенно новые стихи, но и новая, небывалая проза. Шок любви и поэмы опустошил меня: мне казалось, что больше я ничего уже не сделаю. Пора кончать. Написал два предсмертных письма. Одно адресовалось генсеку КПСС. Я писал, что больше не буду мешать строительству социализма, что добровольно ухожу, но прошу опубликовать мое последнее произведение. Второе письмо обращалось к незнакомому мне президенту Кеннеди. Смысл был тот же.

Комм:
С детства не любил ни одного из этих «властителей дум» - никаких окуджав и евтушенок, слава Богу… И слава Богу, что уже сдохло большинство – а то б засилье было не хуже, чем в попсе у пугачих с кобзонами…

Эта «Оза» - чушь собачья (с рефреном «а на фига?»), но ведь наглость города берет (особенно, когда «своих» поблизости до фига…)

Инет, Куропаткина:
До сих пор непонятно, по какой причине Цветаева все же решилась так радикально решить все свои проблемы, одним махом освободившись и от постылой жизни, и от борьбы за свое существование. Самоубийство – необратимый шаг, и решиться на него можно только в страшном душевном смятении или же по трезвому расчету, впрочем, как выяснили историки, второе к Цветаевой ни в коей мере не относилось, поскольку она, как и всякий поэт, любила жизнь, тем более свою, и много лет боролась за свое существование.

Несмотря на то, что причины, которые подтолкнули поэтессу к роковому решению, так и остались до конца не выясненными, можно предположить, что это была совокупность непроходящей нищеты, душевного нездоровья, притеснений НКВД и сама Елабуга – бесцветная и безгранично жестокая провинция, куда Цветаеву привела жизнь.

Что же привело к формированию в ее мозге суицидальных идей, ведь родилась и выросла она во вполне респектабельной и уважаемой семье?
Марина Цветаева родилась в 1892 году в Москве. Ее мать была известной в то время пианисткой, ученицей А. Г. Рубинштейна, а отец – профессором столичного университета, основавшим в районе Волхонки Музей изящных искусств.
Детство Марины Цветаевой прошло за границей. Она много времени провела в Швейцарии, Франции, Италии и Германии, сопровождая свою медленно умиравшую от чахотки мать на различных курортах и в оздоровительных заведениях.

С 1922 года Цветаева начала вести эмигрантскую жизнь. Она некоторое время жила в Берлине, затем в Праге, потом, в 1925 году, в Париже. Она постоянно ощущала нехватку денег и элементарных вещей, в том числе и еды. Критики и земляки-эмигранты с каждым днем относились к ней со все большей враждебностью.

В 1937 году муж Цветаевой, Сергей Эфрон, мечтая, наконец, вернуться в СССР, согласился стать заграничным агентом НКВД. Но прошло совсем немного времени, и он неожиданно обнаружил, что оказался замешанным в заказном политическом убийстве. Понимая, что лишних и слишком умных свидетелей нигде не любят, он бежал из Франции, вернувшись, наконец, в Москву. Вскоре Марина с сыном вслед за Сергеем и дочерью также вернулись на родину.

Через несколько месяцев, в 1940 году, в Москве и начался роковой для Марины Цветаевой путь, в конце концов приведший ее к смерти. Тогда она, уже отчаявшаяся найти для себя место в новом послереволюционном мире, писала в дневнике: «Меня все считают мужественной. Я не знаю человека робче, чем я. Боюсь всего. Глаз, черноты, шага, а больше всего – себя, своей головы, если эта голова – так преданно мне служащая в тетради и так убивающая меня в жизни. Никто не видит, не знает, что я год уже (приблизительно) ищу глазами – крюк…».

Итак, Марина уже напрямую говорит о крюке, год спустя которым все-таки решится воспользоваться. Что же подтолкнуло ее к этому? Возможно, последним гвоздем в крышке уже маячившего на горизонте гроба стал арест ее близких людей, настигший Марину ровно за год до того, как была сделана эта запись в дневнике. Адриана и Сергей Яковлевич Эфрон, дочь и муж Цветаевой, были схвачены полицией и отправлены одна в тюрьму, другой – на плаху.

Следом за первой в дневнике Цветаевой появилась еще одна запись: «Я год примеряю смерть. Все уродливо и страшно. Проглотить – мерзость, прыгнуть – враждебность, исконная отвратительность воды. Я не хочу пугать (посмертно), мне кажется, что я себя уже – посмертно – боюсь. Я не хочу умереть. Я хочу не быть. Вздор. Пока я нужна… но, Господи, как я мала, как я ничего не могу! Доживать – дожевывать. Горькую полынь».

Но все же, несмотря ни на что, Марина Цветаева была сильной, и хотя несчастье, обрушившееся на семью, подкосило ее, у женщины все же оставалось немного сил на последний рывок вверх, к воздуху. Ей надо было жить хотя бы ради сына. Однако злая судьба не дала ей этой возможности, отобрав смысл жизни любой творческой личности – Цветаеву перестали печатать.

Вот первые впечатления Чуковской от встречи с Цветаевой в тот период: «Женщина в сером поглядела на меня снизу, слегка наклонив голову вбок. Лицо того же цвета, что берет: серое. Тонкое лицо, но словно припухшее. Щеки впалые, а глаза желто-зеленые, вглядывающиеся упорно. Взгляд тяжелый, выпытывающий.

– Как я рада, что вы здесь, – сказала она, протягивая мне руку. – Мне много говорила о вас сестра моего мужа, Елизавета Яковлевна Эфрон. Вот перееду в Чистополь, и будем дружить.

Эти приветливые слова не сопровождались, однако, приветливой улыбкой. Вообще никакой улыбкой – ни глаз, ни губ. Ни искусственно светской, ни искренне радующейся. Произнесла она свое любезное приветствие голосом без звука, фразами без интонации. Я ответила, что тоже очень, очень рада, пожала ей руку и заспешила на почту».

8 августа 1941 года Цветаева вместе с ребенком присоединилась к группе литераторов, которые собирались ехать в Елабугу и Чистополь, и вместе с ними села на пароход «Чувашская республика». 18 августа пароход прибыл в Елабугу, Цветаева с сыном сошла на берег и сразу же занялась поисками жилья и работы.

Известно, что только через несколько дней, 21 августа, она наконец-то нашла себе более чем скромное жилье – отгороженный занавеской угол в маленькой и бедной избе на Ворошиловской улице, где поселилась с сыном. Угол был настолько маленький, что они едва помещались там.

Цветаева, понимая, что для того, чтобы жить, необходимы деньги, села на пароход и уехала в Чистополь, чтобы попытаться устроиться там на какую-нибудь работу и купить немного еды. Ее записи в дневнике полны скорби и покорности судьбе: «Я когда-то умела писать стихи, теперь разучилась… Я ничего не могу…»

26 августа поэтесса написала прошение: «В Совет Литфонда. Прошу принять меня на работу в качестве судомойки в открывающуюся столовую Литфонда». Отдавая записку в руки секретаря, женщина прекрасно понимала, что столовая, где она мечтает работать, будет открыта только в начале осени.

В произведении «Предсмертие» Лидия Чуковская описала свою очередную встречу с Мариной Цветаевой, произошедшую как раз в то время, когда поэтесса пришла узнать ответ членов парткома на свое прошение: «…Лестница. Крутые ступени. Длинный коридор с длинными, чисто выметенными досками пола, пустая раздевалка за перекладиной; в коридор выходят двери – и на одной дощечка: „Парткабинет“. Оттуда – смутный гул голосов. Дверь закрыта.
Прямо напротив, прижавшись к стене и не спуская с двери глаз, вся серая, – Марина Ивановна.
– Вы?! – так и кинулась она ко мне, схватила за руку, но сейчас же отдернула свою и снова вросла в прежнее место. – Не уходите! Побудьте со мной!
Может быть, мне следовало все-таки постучаться в парткабинет? Но я не могла оставить Марину Ивановну».

Лидия Чуковская принесла для Марины Цветаевой стул и сочувственно оглядела ее. Та выглядела очень плохо. Осунувшаяся, подурневшая женщина ничем не напоминала прежнюю Марину Цветаеву, стихи которой заставляли сходить с ума как мужчин, так и женщин. Судьба вдоволь поиздевалась над ней, вынудив приползти как за милостыней к двери парткома и униженно просить предоставить ей хоть какую-то работу: «Сейчас решается моя судьба, – проговорила она. – Если меня откажутся прописать в Чистополе, я умру. Я чувствую, что непременно откажут. Брошусь в Каму».

Встревоженная нездоровым видом и горячими словами случайно встреченной знакомой, Чуковская стала ее уверять, «что не откажут, а если и откажут, то можно ведь и продолжать хлопоты. Над местным начальством существует ведь еще и московское. (“А кто его, впрочем, знает, – думала я, – где оно сейчас, это московское начальство?”) Повторяла я ей всякие пустые утешения. Бывают в жизни тупики, говорила я, которые только кажутся тупиками, а вдруг да и расступятся. Она меня не слушала – она была занята тем, что деятельно смотрела на дверь. Не поворачивала ко мне головы, не спускала глаз с двери даже тогда, когда сама говорила со мной».

Когда дверь парткома наконец-то открылась, в коридор вышла и печально посмотрела на Марину Вера Васильевна Смирнова, которая охотно хлопотала за поэтессу. «Цветаева поднялась навстречу Вере Васильевне резким и быстрым движением, – вспоминала Чуковская, – и взглянула ей в лицо с тем же упорством, с каким только что смотрела на дверь. Словно стояла перед ней не просто литературная дама – детская писательница, критик, – а сама судьба».

В этом была вся Марина. С отвагой и дерзостью, которой славились многие российские поэты, готовые принять вызов судьбы и бросить его обратно, она ждала приговор. «Вера Васильевна заговорила не без официальной суховатости, и в то же время не без смущения. То и дело мокрым крошечным комочком носового платка отирала со лба пот. Споры, верно, были бурные, да и жара.

Комм:
 Тоже поучительней любых романов история (особенно, если учесть что мы все Марину знаем…; ведь и  незнаменитых тысячами затюкивали…; да что там, я сам из этих же рядов…; «не ко двору» можно запросто  прийтись в любом месте и в любое время…; литераторы и прочие художники-артисты в одиночку вообще не выживают – нужен Клан, а создать его не проще, чем, допустим, банду или мафию – только у одного народа все уже готово для коллективных действий любого рода…)

3 книга:
Приехав с моря, где каждая волна превращалась в замки, корабли и флаги, я пошел гулять по городу со своей черной собачкой - и город после моей прогулки  почернел! Я любил его и черным, старался не обзывать «кладбищем», чтобы не умереть, но всё же мне было очень страшно, капитаны. Огромный застывший шторм и безлюдье – все такие кони...

Комм:
Можно не поверить, но не так уж и давно у меня кончился последний, весьма длительный, период страха перед городом  - он как-то вдруг очень изменился в лучшую сторону, а я – как раз напротив…; и все эти технологии явились целым караваном…; а учреждений я и всегда боялся – наверное, и до сих остатки страха есть… (но в другой фазе этот страх заменяется презрением, равнодушием и бесцеремонностью – то месть моя!)

В целом город для меня как телевизор  - нарядно выглядит, но пусть лучше будет фоном;  в нем нечего смотреть (я даже фотографию забросил)

В городе нынче  сплошные замки, корабли и флаги, но полное безлюдье сохраняется – и сам я  в коня и истукана в нем сразу обращаюсь... (чтобы не заснуть, не умереть, в дороге приходится постоянно бодрых политологов в наушниках крутить – такие спорщики, такие капитаны…)

2 книга:
2-е Послание к Коринфянам, 5 гл. 14-15ст. «Если Бог умер за нас, то мы теперь должны жить не для себя, но для того, чтобы Бог воскрес!»

Комм:
Согрешил я сегодня – не вправе о Боге писать… Но суть та, что раз Бог победил смерть, то и мы когда-нибудь сможем… Бог умер за нас, чтобы и мы умирали за Него (не за «церковь»! – эти организации еще Толстой прекрасно разоблачил, но его замалчивают…) – но и не только за Него, но и друг за друга, за ближних своих… Именно в борьбе со смертью (вкупе с любовью к жизни) мы и сами станем богами  (не через процедурную  «медитацию»! не через политический «коммунизм»! – ведь смерть и жизнь существуют только в конкретном человеке, в конкретном времени и месте находящемся…)

ЦИТАТЫ, Чан:
Ни одна страховая компания не желает страховать мою жизнь — боятся, что я сверну себе шею и они потеряют свои деньги! К счастью, играть в боевиках осталось недолго — мне 52 года, скоро перейду на роли седобородых мудрецов, наставляющих «молодых тигров» перед смертельной схваткой.

Комм:
Мне 51 и я еле-еле бегаю трусцой (хотя иногда моя форма все же улучшается и я разбегиваюсь, самого себя удивляя – а уж Чану, конечно, удивлялся всегда, весьма приветливый парень, после него, наверное, миллиарды незаметно для себя стали гораздо лучше относиться к китайцам…)

Инет, Куропаткина:
Посетив салон Пономарёвой, Дельвиг стал бывать в нем регулярно. Влюбившись в хозяйку, он, как и многие другие, посвятил ей несколько стихотворений. Однако она не отвечала на его чувства, как, впрочем, и на ухаживания многих других поклонников. Ей доставляло удовольствие разбивать их сердца.

в салон Пономарёвой Пушкин и его друзья попали уже признанными в Санкт-Петербурге поэтами, к их мнению прислушивались, их ценили, ими восхищались.
Но, несмотря на это, никому из них, в том числе и Дельвигу, не удалось добиться взаимности от Пономарёвой, для которой не существовало никого, кроме молодого и довольно посредственного, по всеобщему признанию, поэта Владимира Панаева.

Дельвиг же влюбился не на шутку. Он все чаще посещал салон своей музы и наконец стал бывать на каждом литературном собрании. Заметив, что молодая женщина не обращает на него никакого внимания, он только вздыхал, сидя в углу, или, выбрав момент, когда она не была окружена поклонниками, протягивал ей свой альбом, чтобы она написала ему что-нибудь на память. Пономарёва не отказывалась, брала перо и, подняв глаза к потолку и на секунду задумавшись, легко и быстро, ровным мелким и изящным почерком писала короткий стишок. Молодая женщина, кроме прочих талантов, обладала и этим – писала неплохие стихи.

Наконец Дельвигу надоела роль обожателя. Ведь он мужчина, и к тому же известный поэт, черт возьми! А она водит его за нос и смеется над ним, как над мальчишкой! Вдохновение Дельвига иссякло, он стал пристальнее оглядываться по сторонам в поисках более достойного предмета воздыханий. Именно в это время произошла встреча с его будущей супругой, Софьей Михайловной Салтыковой. Девушка была красива, весела, как и Пономарёва, интересовалась литературой, а также знаменитым поэтом Дельвигом.

Влюбленный, по его словам, Дельвиг не посвящал своей невесте стихов. Лишь намного позже, незадолго перед смертью, он посвятил ей одно стихотворение, начинавшееся словами: «За что, за что ты отравила…». Действительно ли он так сильно любил свою избранницу или же им двигало стремление обзавестись семьей, надежда, что молодая жена будет заботиться о нем?

1825 год стал для Дельвига очень бурным, полным самых разных впечатлений. Из-за нерадивого отношения к службе в Публичной библиотеке, где он все еще числился, Дельвиг был вынужден подать в отставку. Впоследствии он служил в разных ведомствах, но нигде не сделал карьеры.

В этом же году произошло восстание декабристов. Несмотря на свое равнодушие к политике и тайным обществам, Дельвиг неожиданно проявил большой интерес к судьбе декабристов. Он лично был знаком с некоторыми из них, присутствовал на публичной казни пятерых заговорщиков.

Поначалу девятнадцатилетняя жена Софья восхищалась своим мужем, называла его очень умным, добрым, скромным. Очень скоро она завела литературные вечера. Главный салон Санкт-Петербурга, в котором некогда царила Пономарёва, уже не существовал – его хозяйка скоропостижно скончалась. На смену ей пришли другие, которые стремились копировать ее образ жизни. Не была исключением и молодая баронесса Дельвиг. А сам Дельвиг неожиданно оказался в том же положении, что и муж Пономарёвой в свое время. Софья Михайловна была окружена поклонниками, которые восхищались ею, посвящали ей стихи. Она стала уделять мужу все меньше времени, перестала находить его добрым и интересным.
Поначалу Дельвиг относился к этому спокойно. На вечерах присутствовали его друзья, жена исполняла романсы на его стихи, в том числе знаменитого «Соловья». Но со временем отношения между супругами становились все более прохладными.

Выше упоминалось о том, что Дельвиг не отличался усердием в учебе и не освоил ни одного иностранного языка. Однако, будучи немцем по происхождению, немецкий он знал в совершенстве, на память цитировал в оригинале Шиллера и других авторов.

В 1829 году Дельвиг издал альманах «Подснежник», а также сборник своих стихов. В этом же году он стал редактором еще одного печатного органа – «Литературной газеты». Именно из-за этого, как считали многие, здоровье литератора было серьезно подорвано. «Литературная газета» стала причиной ряда столкновений с цензурой.

Этот альманах представлял собой полемический орган литераторов, относящихся к пушкинскому кругу. Окружающие называли их литературными аристократами.

В 1830 году альманах пытались закрыть, но Дельвиг, использовав свои связи, смог получить разрешение на продолжение работы. Однако это не помогло. Его несколько раз вызывали в третье отделение, где он имел весьма неприятные беседы с его начальником А. Х. Бенкендорфом. Газету закрыли. Дельвиг был чрезвычайно расстроен. Он забросил все дела, практически не уделял внимания жене. «Литературная газета» была самым важным его делом, и он был готов сделать все, чтобы продолжить его. Наконец он получил разрешение снова издавать альманах, при условии что главным редактором будет О. М. Сомов. Через него третье отделение рассчитывало влиять на публикации издания.

Однако Дельвиг делал все возможное для того, чтобы политическая направленность издания не изменилась. Он похудел, побледнел, сам перестал писать. Будучи очень впечатлительным человеком, он воспринимал все происходящее как трагедию всей жизни.

В конце ноября 1830 года его снова вызвали к начальнику третьего отделения. Утверждают, что последний разговор с Бенкендорфом стал самым неприятным для Дельвига. Бенкендорф кричал на литератора, топал ногами, грозил ссылкой в Сибирь, если «Литературная газета» не будет закрыта.

Дельвиг спокойно стоял и слушал. Неизвестно, какая буря бушевала в душе гордого немецкого барона, но он ничем не выдал своего раздражения. Наконец Бенкендорф успокоился. Извинился за свою горячность. Еще раз напомнил о том, что этот разговор последний, что альманах должен быть закрыт, иначе – Сибирь. И разрешил идти.

Дельвиг вышел на улицу. Жизнь казалась конченой. У него были долги, и не было никакой надежды в ближайшее время раздобыть денег. К тому же его «Литературную газету», в которую он вложил столько сил, теперь неминуемо закроют. Мысли о Сибири также пугали Дельвига. До этого времени его друзья нередко находились в опале, но никого еще не ссылали в Сибирь. О нем все забудут, и, возможно, ему придется провести там остаток жизни. Это означает разлуку с друзьями, со всем, что ему дорого.

Дельвиг медленно шел по улице, не замечая обжигающе холодного ветра. Снег падал ему на голову, за воротник. Его руки и лицо покраснели от мороза, но он даже не замечал этого. Сел на покрытую снегом и льдом лавочку. Задумался.
Как уже неоднократно упоминалось выше, Дельвиг был чрезвычайно впечатлителен и обладал богатым воображением. И вот теперь воображение рисовало ему различные картины, одну страшнее другой. Тучи в душе поэта постепенно сгущались, казалось, помощи ждать неоткуда.

Наконец поэт вспомнил о своей жене. Вот кто поддержит его, кто поедет за ним даже в Сибирь. Ведь жена должна всегда быть рядом с мужем… Ведь многие жены декабристов последовали за своими мужьями в ссылку… Такие мысли одолевали поэта, а сам он быстрым шагом шел к дому.

Необходимо заметить, что, несмотря на прохладные отношения с женой, несмотря на множество поклонников, окружавших Софью, Дельвиг не допускал мысли о том, что она может предпочесть ему другого. Тем неожиданнее было для него то, что произошло дальше. Придя домой, он застал жену в объятиях очередного поклонника – С. А. Баратынского, брата Е. А. Баратынского, прекрасного поэта и одного из его лучших друзей.

Дельвиг не поверил своим глазам. Потом потребовал объяснений. Он еще не верил в то, что только что увидел своими глазами, пытался убедить себя, что это случайность, которую Софья объяснит. Однако жена и не думала скрывать измену. Наоборот, начала кричать, что Антон сам виноват во всем: почти не уделяет ей внимания, у них нет денег, они почти нигде не бывают, в конце концов, ей с ним скучно, она его больше не любит.
Этого Дельвиг никак не ожидал. Его же еще называют виноватым! Желая прекратить упреки жены, он закричал: «Замолчи!», – и выбежал из комнаты.

…Дельвиг вернулся домой через 2 дня, рано утром, и сразу же повалился на постель прямо в одежде. Софья боялась подойти к нему. Вскоре стало ясно, что Антон Антонович серьезно болен. Пригласили врача, который осмотрел поэта и поставил диагноз – «нервная лихорадка».

Между тем Дельвигу становилось все хуже. У него поднялась температура, начался сильный кашель. Стало ясно, что лихорадка перешла в воспаление легких. Поэт все чаще терял сознание. Рассказывали, что в бреду он все время твердил: «Соня, зачем же ты это сделала?» Болезнь продолжалась больше месяца. Поэт ослабел настолько, что не мог самостоятельно повернуть голову. Он лежал на подушках и тяжело дышал. Вскоре стало понятно, что ему не выжить.

Антон Дельвиг скончался 14 января 1831 года. Многие не знали о его болезни, и известие о смерти стало для них неожиданностью.

Комм:
 Многое доканывало немца в России – при всей его флегматичности – но окончательно доконала все же жена… (хотя и в Германии судьба его могла сложиться точно так же? собственно, и в Петербурге были сплошные немцы – или уважение к оным; да, но в Германии безопасней зимою двое суток гулять…; вот так подводят на чужбине заложенные в гены привычки…)

Заметьте, к теме казни и смерти немец проявил интерес; как и к культуре… На самом деле, немцам воинственность вовсе не свойственна – они слишком культурны, рациональны и благополучны для этого… В Первую мировую немцы хотели испытать в деле изобретенные ими технические штуки? И очень надеялись, что с ними и война будет философской прогулкой?! А во Вторую мировую вдобавок к первой причине – а за 20 лет техника сильно продвинулась -  добавилась еще  гордость – сначала ущемленная, а затем и ликующая… И ведь воевать можно  из одного трудолюбия: труд – это война, а война – это труд… Хотя это и пример того, как наказание не исправляет, а превращает в зверя… После Первой мировой их наказали избыточно, а после Второй мировой недостаточно? И тогда они озверели, а теперь постепенно обнаглеют?! Американцы завоевывают весь мир снаружи, а немцы изнутри, со стороны «кишок», технологий… Правда, в Азии вдруг выросли их огромные подобия: подобие Америки – Китай, подобие Германии – Япония… Мир раздвоился…; казалось бы, вдвое сильнее стал, но ясность всякая исчезла… (Евреев-финансистов и пропагандистов тут я упустил! Общее место, что мир и ими завоеван…)

3 книга:
«Этот робот кайф словил - поэтому он умер, и мы его похоронили. Соблазнился жизнью - раем показалась. И где он только ее унюхал на заводе?» (Девушка прошла, неся в руке цветы. Желтенькая девушка, оранжевые цветы - и красный пластмассовый робот...)

Комм:
Немцы – исполнительные роботы, они машины строят как свои подобия… Русские – анархисты, но многие из них до холопства запуганные, многие – идейные государственники, размер территории действует на мозг, это вам не клеточка на карте, по сути, квартира в многоквартирном доме, это огромный хутор на отшибе  и слишком многим его надо охранять (работать  трудно в нем на холоде…) Кстати, как раз из космоса все увидели какие они маленькие (обратный эффект космоса). И американцы, чтобы доказать себе свою величину, решили весь мир завоевать, европейцы – объединиться… - ну а азиатам на космос наплевать, лишь китайцы для вида запустили космонавта, всем и так ясно, что они большие… А у русских большая только территория, причем китайцам она и даром не нужна (а то бы получилась суперпупервеликаястрана), они то знают, что русскую территорию даже на карте надо снегом присыпать да болотною водою поливать… В общем, немецкий сентиментальный робот свои машины красит в яркие цвета… (и срок работы их не меньше, чем у человека – всю жизнь можно было бы прожить с одной машиной, кабы не возрастали завоевательные мощности у новых…)

2 книга:
"Всё отдам, всё принесу в жертву, только бы не умереть" - это начало адских мучений...

Комм:
Начало адских мучений – и разорений -   для любящих родственников… Такие коллизии надо описывать на многочисленных конкретных примерах (как их отыскать в интернете? Неужели на эту тему не пишут душу и карман раздирающие романы? )

ЦИТАТЫ, Чан:
Мне Мел Гибсон давал роль в «Смертельном оружии». Пришёл домой, читаю сценарий: надо одному сломать позвонки, другого задушить проволокой, третьего зарезать. Я всегда изображал добрых и простых людей, сражавшихся с несправедливостью, а тут такое чудовище: слишком крутая смена имиджа

Комм:
Уверен, роли распределял не Гибсон – был заказ на злого китайца, это такое же формирование имиджа, как и в случае с русскими (запрещали Чану такое играть, возможно, тоже на государственном уровне!)

Инет:
Если вы не Уоррен Баффет, вы можете разориться из-за одной серьезной болезни

 Американцы уже поняли, что за своим здоровьем надо следить. Кризис их научил: "Болеть очень невыгодно". «За лечение рассеянного склероза в США платят самую высокую цену — более $34 тыс. , за диабет — $27 тыс. , ранения, травмы — около $25 тыс. , лечение инсульта — $23 тыс. , душевных расстройств — $23 тыс. , заболеваний сердца — почти $22 тыс. ».

 «По консервативным оценкам, 62% из всех банкротств в 2007 году в области медицины. 92% неплатежеспособных граждан имеют долги более $5 тыс. , или 10% семейного дохода, не считая налогов», — пишут исследователи.

Здоровым образом жизни поглощен в основном американский средний класс. Во-первых, в шаговой доступности спортзалы и бассейны, которыми они регулярно пользуются (тем более что это материально очень доступно).
 Во-вторых, весь средний класс поголовно озабочен вопросами питания: они едят гораздо меньше мяса, чем мы, и больше овощей. Все очень внимательно относятся к пищевой информации на этикетках: сколько жиров, сколько углеводов, сколько клетчатки, какова калорийность, есть ли полиненасыщенные жирные кислоты – там все это подробно расписано. И, наконец, в обществе идет очень активная пропаганда борьбы с курением – начиная чуть ли не с детского сада. Надо сказать, что тема здорового образа жизни в обществе очень обсуждаема, это предмет ежедневных разговоров среди людей – насколько их образ жизни соответствует нормам ЗОЖ, какие появились новые рекомендации. Пунктик в виде питания для американцев неслучаен: количество людей с лишним весом растет настолько стремительно, что по прогнозам специалистов, к 2030 году от лишнего веса или ожирения будет страдать 86% американцев

3 книга:
Советует спать после обеда. Он врач, но, тем не менее, возможно, это просто бзик. Иначе бы сам умер не в 60, а в 80… (Хотя иногда мне это самому помогало меньше,  в целом, спать и в делах двойную норму выполнять)

Комм:
По идее, надо спать всякий раз, когда захочется… - правда, в половине случаев, как ляжешь, так и расхочется почему-то! (и надо отдыхать всякий раз, когда устал, и менять занятия всякий раз, как что-то надоело…)

2 книга:
Во сне, деловом сне, сойти с ума нетрудно. …Снова и снова поет свою колею, чтобы не занесло ее в темном лесу мира и сна. Разум полумертв, едва брезжит, но держит-таки полусухая ветка сразу двух птиц. Толкнувшись в небо, могут сломать ее…

Комм:
Странно, что сны обычно не можем запомнить…; сны тоже обещают больше, чем могут дать – все время кажется, что это захватывающее путешествие приведет к чему-то… (после смерти будет такой же, только уже бесконечный сон? а потом новый посыл на реализацию на одной из планет, может, на эту же землю? Ведь смерть часто воспринимается как освобождение и уход на отдых, а отдых – вещь временная…)

ЦИТАТЫ, Сорокин:
Возле места, где мы живем, есть выезд на Минское шоссе. Бойкое место, тройной поворот, но светофор почему-то работает только по будням. И в выходные это абсолютно смертельная зона. По Минскому очень бурное движение, и люди поворачивают и рискуют. И каждый раз в кустах стоит машина ГИБДД. То есть они ждут аварии. Это что, не опричнина? Это чистой воды разбой.

Комм:
Цитата десятилетней давности, уверен, что сейчас такой херни уже нет (Путин как часовщик часы все государство наладил – правда, проку и от налаженного государства немного, но хоть вреда нет. И уже устарели любые часы…; идея государства – это идея границ и заборов, в век коммуникаций нелепая, несвободная, отягощающая жизнь идея…; разводить государства все равно что разводить бойцовых собак; и бесконечные арены, где все понарошку, уже не спасают…)

Инет, Куропаткина:
Итак, Иван Барков умер в 1768 году. К тому времени он уже ни дня не мог обойтись без алкоголя. Его здоровье сильно ухудшилось, а благосостояние так и не стало хорошим. Точная дата смерти поэта, к сожалению, осталась неизвестной.
Причина этого, видимо, в том, что факт кончины поэта долгое время оставался неподтвержденным, из-за попыток его последователей и подражателей скрыть от общественности изо всех сил неприглядную кончину своего наставника и вдохновителя.

Согласно самой распространенной версии, поэт, утомленный жизненными неурядицами, покончил собой. Версию самоубийства особенно отстаивали молодые дворяне – однокашники Пушкина. По их свидетельству можно заключить, что грубиян и охальник Иван Барков, решив покончить с собой, затопил камин, закрыл крышку, засунул в камин голову и отравился угарным газом.

Вероятно, причиной столь радикального сведения счетов с жизнью стала депрессия поэта, вызванная избытком в его крови алкоголя, проблемами в личной жизни и очередными неурядицами с издателями и критиками. Что же касается камина, скорее всего, в том состоянии, в котором пребывал Барков, было сложно подыскивать другие способы самоубийства, или же отравление угарным газом показалось ему наиболее быстрым и безболезненным способом покинуть опостылевший мир.

Согласно второй, не менее удивительной и скандальной, версии, Иван Барков перед смертью находился в состоянии длительного запоя. Почувствовав себя нехорошо, он отправился в нужник. Там у него неожиданно начался психический припадок. Потерявший над собой контроль, поэт упал, ударился головой, провалился в нужник и утонул. Что и говорить, очень некрасивая смерть, но более чем вероятная.
санитарно-гигиенические приспособления XXI и XVIII веков сильно отличаются.

Третья версия смерти Баркова – согласно ей, Барков умер в запущенном и дешевом публичном доме. Смерть его наступила в результате побоев.
Не секрет, что Барков был частым посетителем и игорных, и публичных домов, да и обычные женщины не обделяли его своим вниманием. Стало быть, тот факт, что умер он в публичном доме, совсем не удивителен. Более того, любитель побуянить и поскандалить, Барков мог с легкостью ввязаться в драку и погибнуть в ней. Так что третья версия смерти Баркова так же вероятна, как и две предыдущие

Комм:
 Это не версии, а анекдоты – над смертью Баркова исхохотались все. Всем было наплевать как он реально умер – да и самому Баркову было наплевать. Он вполне себе радикальный и талантливый похабник – и таких же радикалов воспитал… (кажется, даже Пушкин в их числе бывал)

Возможно, пошел Барков в бордель, а там в нужник, где сильно испачкался, после чего уже и сунул голову в камин… (говном воняло так, что не отмыться в пьяном состоянии, в борделе, где все хохочут над тобой…)

3 книга:
Пожалуй, я все же надену эти темные очки: «что-то умерло в душе и глаза одевают траур…»

Комм:
Дар общительности есть во мне, но он сидит неразвитым – не доходили руки, не обращал внимания; ведь это радикальный дар – и если на него вниманье обратить, он так развиться может, что жизнь перевернется, а я переворота не хотел, бумаги мне дороже были с детства…; да и слишком много рядом было истуканов и свиней – не хотелось ни напрасно бисеры метать, ни биться головой о стенку… (хотя все это только отговорки, ведь по-настоящему общительный талант неистощим и через стенки перемахивает шагом…)
Поэтому общительность странно иногда во мне прорывается - буквально взрывается; и такой тон, будто я со всеми по 30 лет знаком! (Может быть, все же можно одновременно быть и крайним интровертом и крайним экстравертом?! А что, ведь сочетаю же я духовный труд с физическим, причем с пользой для обоих?)

2 книга:
Гарсон №2
«Стану гробом, удобрю почву, чтоб лучше росли цветы и трава на лужайке, на которой ты, мертвая царевна, проводишь свой бесконечный пикник, пахнущий гашишем и ладаном, наполненный иконами и битлами» – так возлюбил БГ мир, что похож на кладбище и женщин, что мертвы, что решил умереть – чтобы стать одним целым со своим народом и своей женщиной.

Комм:
БГ стал рыбой, что мечтает всю землю превратить в рай по образцу своего аквариума…; но рыбе не хватает слов, она только пускает пузыри; и потом, она затерялась в лесах, в холодах… – трудно рыбе…; хотя образчик и хороший… Я бы и сам с удовольствием в аквариуме плавал?! Меня бы дважды в день кормили, меняли воду (вот процедура неприятная!)

ЦИТАТЫ, Плисецкая:
- Вы станцевали несчетное количество спектаклей "Лебединое озеро". Какой для вас запомнился особо?
- то, что предложил Светланов, превзошло все. Оркестр у него звучал не медленно или быстро, как это бывает в балете, - он звучал удивительно мощно, насыщенно. Кстати, когда меня спрашивали, как вам играть, я всегда говорила: "Дирижируйте, как у автора, в нотах. А не то, как в цирке, под ногу". Светланов играл так, как он чувствовал Чайковского. Рассказать это невозможно, это был их диалог с Чайковским. Особенно я была потрясена в третьем акте, который начинается трубами - выход Одилии. Пауза. И вдруг - целый взрыв звуков в невероятном темпе. А я успела. Это было страшно эффектно. Дальше, уже в финале, идут туры по кругу, и он задал такой темп! Я начала круг и подумала: "Или насмерть, или выжить!" Вышло! И какой был успех. Я была в восторге. Это было воистину творчество. Дальше ничего такого в моей жизни не было - Светланов же балетами не дирижировал.

Комм:
Один раз в жизни танцевала «насмерть»?! Один раз в жизни  «воистину творчество»… (надо будет этого Светланова послушать – как человека, я его хорошо помню, кстати…; тоже «р» не выговаривал, но чисто русский…; очень положительный мужчина со спокойным открытым лицом… Как-то незаметно для меня он умер… Оказывается, мать его была из старинного дворянского рода…)

Инет:
60 лет, мужчина, стаж болезни 20 лет, гепатит С, генотип 1, не алкоголик, ни курильщик.
Прошел полный курс лечения Пегасисом (180 мг/неделю) и Рибавирином (5 капсул/день), принимал 1 год! Про побочку писать не стану: все проходило ужасно. Крыша ехала. В итоге похудел на 10 кг. Прошел год. Ферменты крови в норме, вирус С не обнаружен. Теперь могу высказать свое мнение о гепатите, его последствиях и смысле лечения. Может быть кому-то и пригодится.
Со всей ответственностью, как человек прошедший лечение дорогим препаратом, заявляю, что "Пегасис" - чисто коммерческий проект! Врачам выгодно лечить дорогим препаратом (весь курс лечения 650 000 руб). Что имеем в итоге? Это т.н. постмаркетинговые последствия спустя 1 год после окончания годичного курса лечения: крошатся зубы , ухудшилось зрение, гепатоз. А анализ крови у меня и раньше был временами в норме. Почитав сам и поговорив со старыми специалистами, я понял, что гепатит НЕ ЛЕЧИТСЯ! Еще раз для тех кто не понял: гепатит НЕ ЛЕЧИТСЯ! После дорогущего курса лечения его просто загоняют вглубь клетки, но он остается. На сегодняшний день нет кардинального способа излечения гепатита ни в США, ни в Израиле, ни у нас. Лекарство "Пегасис" до конца не исследовано. И отдаленные последствия непредсказуемы. "Пегасис"- это грубое вмешательство в работу всего организма и выкачка денег. Что делать? Я подскажу. Наладьте режим питания. Это дробное питание (5-8 раз малыми дозами), сядьте на разную там зеленуху (овощи, фрукты), обязательно диета №5, легкая физкультура, следите за весом, наладьте сон, нет отрицательным эмоциям, нет любым лекарствам (которые выводятся через печень) , до конца жизни исключите из рациона алкоголь, соль, пряности, искусственные продукты питания. Все выше перечисленное лечит гепатит, а вернее не дает ему развиваться далее. Я понимаю, что в условиях современной жизни и насилия над нами рекламы и коммерческих специализированных клиник все перечисленное выполнить крайне трудно. Гораздо проще сэкономить на покупке нового авто и на эти деньги слопать отраву под маркетинговым названием "Пегасис" (и его современными модификациями). Нынче медицина стала глумливой и аморальной. Лечение тяжелых больных-это хороший бизнес. Но наше здоровья только в наших руках! Ведите правильный образ жизни (см.выше) и вы проживете долго. Рекомендую всем заболевшим гепатитом не принимать химию (ни в виде пищи, ни в виде лекарств), не паниковать, но попытаться вести правильный образ жизни. У природы, а это правильное питание, правильное поведение человека, нет ничего лишнего и опасного. Если найдете старых врачей (возраста так за 80 лет), то они вам объяснят, что гепатит был и ранее, но если вести умеренный образ жизни, то умирали такие больные от другого диагноза. А в наше время мрут преимущественно от своей глупости! Здоровья всем!

Комм:
 Я за – 100 процентов…; надо будет двоюродному рассказать (правда, или сам все знает или слушать не будет; тоже, кстати, уже долго живет, хотя очередь на бесплатное лечение все не подходит и не подходит…)

3 книга:
Учусь не любить их, чтобы любя никогда не играть в поддавки или в Моську, что учит Слона. «Вот перестану подлизываться и сразу стану человеком». А так я только мудрый лакей, чушь какая-то. Наступил на лакея, как слон и стою. Но он все же не умер пока; и даже кое-кому прислужить умудрился; и на меня тявкнул разок...

Комм:
Да, вечно двусмысленно на людях мое положение… (к вопросу об общительности, кстати!)

2 книга:
Не могу заново заснуть, если проснулся ночью – сначала надо израсходовать накопившуюся в сознании энергию. А иначе: спать хочется, но словно включен свет и кто-то говорит, ходит, полный эмоций – и никак его не заглушить, не стереть; вата сна разорвана, как бы изранена – чем чинить эту одежду, лучше купить новую. «Убаюкаю и задушу». Сон без умиротворения невозможен – в него пускают только умиротворенных; сон – это экстаз умиротворения; поэтому-то и столь действенен. «Согласен исчезнуть, умереть. Хоть пожар и потоп», а с другой стороны: «хороша жизнь – рай, мечта и сон».

Комм:
Да, каждый вечер согласен исчезнуть и «будь что будет»… Наша привязанность к этой жизни  априори относительна…

Болезни через боли и страх вразумляют, а смерть вразумляет еще и через ужас, но это сильнодействующее средство  можно использовать только раз в жизни… Хотя ужасы и без того бывают в жизни – и каждый как землетрясение, сдвиг – как разрушение, открывающее возможность перемен, строек по-новому… Каждый ужас – как новая смерть… Но ужас бывает и маленьким – допустим, можно ужаснуться забытым ключам… (или даже забытому плееру – мол, теперь придется сутки скучать!) В ужасе не столько смерть, сколько сам ад напоминает о себе (для ада много нам не нужно – его устроить может и ребенок! даже кошка… Хотя и рай почти что в каждом сне…)

ЦИТАТЫ, Лимонов:
Прокурор запросил для меня 14 лет строгого режима. И тут же я узнаю из НТВ о смерти Наташи. Конечно, ничего хорошего, но в обморок падать я не имел права – да и вообще я человек иного склада. Не имел права расслабляться хотя бы потому, что в эти дни вовсю шли судебные прения.

Комм:
Нынешнего Лимонова чуть ли не любил, но потом увидел видео Лимонова Парижского и услышал, как он о Горби отзывается – и любовь моя завяла. Кроме того, как и у всех, его репертуар довольно ограничен, за пару лет так точно наскучить успевает (с кем-то хорошо дружить два часа, с кем-то два месяца, с кем-то два года… - с одной бабой я три дня дружил, и, может быть, действительно не надо продолжений…)

Инет:
стыдно, а? Вот тут знакомая везде рассылает сообщения, и в соц. сетях, и везде - мол, друзья, помогите моей мамочке, нужны деньги, болеет тяжело - и каждый курс стоит по 85 тысяч, кредит взять не можем и т. д. ! И при этом в той же соц. сети фото, где они со своей семьей едут на машине, вот у них квартира; мебель - неплохая кстати, и одета семья не бедно! Почему бы не взять кредит? Почему не продать машину? Почему, в конце концов, не поработать побольше? Вот если уже все возможности исчерпаны - тогда да, человек может попросить. А так - просит ведь не у миллионеров, а тоже у приятелей -труженников. Которые не то, что авто себе позволить не могут - раз в месяц в пиццерию детей не могут сводить, потому что дорого. Вот как так? ?

Потому что если они продадут машину, то будут практически парализованы в своих перемещениях. К больному человеку нужно постоянно ездить в больницу по несколько раз в день, то одно лекарство, то другое, то с врачом поговорить, то хуже стало - вызвали, то еды-воды принести. И зачастую приходится самостоятельно перевозить с одной больницы в другую больного человека. Если продать машину, то везде придется ездить на такси, а это выйдет еще дороже. А по поводу поработать побольше, как вы себе это представляете?? ? Когда серьезная болезнь, то часто требуется чуть ли не круглосуточное присутствие в больнице, люди работу бросают, что бы о родственнике заботиться, а вы говорите, поработать побольше. Когда, простите, и где?

вы знаете.... курс лечения может стоить и 500 тыс евро.
даже если люди продадут квартиру и шмотки, которые из зависти кажутся вам шикарными, столько не набежит.
а потом начнется реабилитация больного. где? в землянке? и на какие деньги?

Комм:
 Кто верит в таблетки и всякую химию, пусть лучше сдохнет… Кроме того, бегство от смерти похоже на бегство от приговора суда – на том свете узнаешь, зачем ты был наказан (очень многие болезни, к примеру, проистекают из вопиюще неверного образа жизни) Если же человек не верит в иной мир и в ужасе, как пред пропастью, в истерику впадает, то он, опять же, жалости не стоит… Многим и вовсе непонятно зачем нужны лишние года на этом свете…; вся наша жизнь в мировой истории – секунда; и миллисекунды редко что решают и меняют… И разве сей больной хоть пальцем шевельнул против вездесущей смерти? (скорее, на нее работал на каком-нибудь заводе; или как-то камуфлировал ее…)

3 книга:
«Ни слова в простоте» - т.е. вообще ни слова... Черные одежды - траур по умершей душе. Объясняют: «мы теперь беспристрастны». Как предметы материального мира…

Комм:
Мне как-то перестали попадаться внушительно траурные люди… Раньше же убивали многих…; и чтобы выжить – или преуспеть – приходилось убивать многое в себе… Сейчас – живи; даже в Чечне улыбчивый и человечный правит бородач; даже там народ расслабился… (сейчас, вон, в Сирии все на удивленье ухватились за перемирие и побросали автоматы…) Но все же к цвету черному привыкли – и я привык (не привык одежду под настроение менять – а покупать, тем более…)

2 книга:
Всё же перенапряжен, снятся тяжеловатые сны: двое умерших /футболист Добровольский и какая-то мамина сестра – небывалая, как две капли воды на нее саму похожая/ и один музей – ужасный склеп, по которому почему-то расхаживает композитор Губайдулина…. Кстати, я помню ее: на самом концерте всё было прилично, а после концерта так: толпа по лестнице топает вниз, на вешалку, а она, видимо, по незнанию планировки, вдруг оказывается где-то тут же, направляясь в некие утробные помещения: слегка распаренная и взволнованная. /А не приметила ли она именно в этот миг именно меня: я спускался по лестнице с откровенным смехом – и почувствовал себя застигнутым врасплох./

Комм:
И Добровольского я помню – техничный и на вид приятный футболист, однако после карьеры куда-то канул, ни разу больше про него не слышал… (в родной Молдавии тренирует сборную)

Мне мертвые не снятся почти что никогда – наверное, там было лишь известие о смерти, поклеп ужасный (да и перед бабой стыдно…)

ЦИТАТЫ, Кобзон:
Д.Б. К смерти вы уважительно относитесь ?
– К смерти нельзя относиться уважительно. Что вы имеете в виду?
Д.Б. Вот этот угол с портретами ушедших из жизни людей в вашем рабочем кабинете…
– Самая большая трагедия, которая может произойти в жизни, – это потеря уважаемых, дорогих и любимых людей. В верхнем ряду Артем Боровик, дальше Отарик, Иван Ярыгин. Во втором ряду Марк Фрадкин. Иона из Грузии, очень хороший товарищ был. Далее Евгений Щербань, который приехал к нам с Неллей на серебряную свадьбу, улетел на мою родину в Донецк и средь бела дня был расстрелян вместе с супругой Надеждой. Ниже, с левой стороны, Дин Рид… Это мы на Кубе. Дальше Юрий Гагарин. В следующем групповом портрете, к сожалению, уже двое ушедших: Леонид Осипович Утесов и Борис Сергеевич Брунов. Здесь они на моем концерте. Под ними тоже ушедшие. Это мы на Даманском. Игорь Шаферан, Ян Френкель и летчик-испытатель Герой Советского Союза Георгий Масалов. Потом Андрюша Миронов. Под ним – Николай Слинько, первый секретарь райкома партии, мой друг. Рядом, с правой стороны, знаменитый доктор Касьян. Далее Роберт Рождественский. Справа от Роберта – парень, который нелепо погиб в Одессе. Это Юрий Никулин. Под Никулиным – Самойленко Саша, сын моего друга, мэра Краснодара. Сашка погиб в автомобильной катастрофе. Ролан Быков. И слева – Олег Ефремов…
Д.Б. Я видел вас недавно на похоронах Героя Советского Союза Виктора Федоровича Карпухина. Он был настоящим героем, командиром группы “А”… Был и моим хорошим товарищем… Его портрет тоже сюда повесите?
– К сожалению, да… В другой комнате у меня “живая стена”. Биографическая. Хотя оттуда тоже придется перевесить два портрета: Юры Богатикова и Володи Мулявина…

Комм:
Еврейское кладбище на стене… Это как колода карт – кто-то «влиятельный» выбывает, кто-то прибывает – стены-то две…

Инет, Достоевский:
Лет двадцать пять, я думаю, не бывал на кладбище; вот еще местечко!
Во-первых, дух. Мертвецов пятнадцать наехало. Покровы разных цен; даже было два катафалка: одному генералу и одной какой-то барыне. Много скорбных лиц, много и притворной скорби, а много и откровенной веселости. Причту нельзя пожаловаться: доходы. Но дух, дух. Не желал бы быть здешним духовным лицом.