Смерть-54

3 книга:
«Умереть» – «ум-ереть»: не умираем ли мы потому, что наш ум не знает, что такое «ереть», а именно эта ересь с ним и случится…

Комм:
Каждый Божий день какая-нибудь ересь с нами случается, но мы до последнего дня так и думаем, что это только ошибки, а так нас в школах, консерваториях и храмах правильно учили…

1 книга:
Каждый день мы шествуем либо на небо, либо в ад, каждый день мы рождаемся и умираем…

Комм:
Сегодня еле жив; ослаблен и меня облепили жвачки, покрыли семечки, измазали конфеты и прочие пороки. Вяло махаю хвостом, машинально пощипываю словесную травку…

ЦИТАТЫ, журнальчик:
Отец Николая Гастелло Франц Гастыло перебрался в Москву в начале прошлого века из Белоруссии. Чтобы придать вид благородства происхождению, сменил незвучную фамилию Гастыло на более выразительное - Гастелло.

Человека, который на самом деле совершил этот подвиг, если это можно назвать подвигом, звали Александр Маслов. На том месте, где сейчас стоит 70-пудовый гастелловский бюст, некогда покоились останки Маслова и его экипажа.
А сам Гастелло, позабытый всеми, покоится в совсем другой могиле - с надписью «неизвестным летчикам». Останки еще двух, бывших тогда с ним, до сих пор не найденные, тлеют в белорусской земле.

 Конечно, они заранее были обречены. «ДБ-3ф», на которых они летали, - тяжелые машины, для бомбардировки городов и заводов в глубоком тылу. А их бросают на колонны с танками, без прикрытия истребителей. Гибло по 15 экипажей в день. Через две недели от полка не осталось ничего.

Утром вылетело звено под командованием капитана Маслова. Над целью командира подбила зенитка, самолет загорелся. Маслов дал команду «парашют» и развернул горящую машину на колонну, хотел таранить. Не попал - горящий самолет упал в поле.
Спастись никому из экипажа не удалось - высота была мала. Местные жители достали летчиков из обломков, похоронили наскоро.
Через несколько часов бомбить вылетело звено Гастелло. Командирская машина с задания не вернулась. А вскоре появляется доклад ведомых Гастелло - Воробьева и Рыбаса. Они якобы видели, как пылающий самолет командира врезался в гущу немецких танков. То, что Воробьев прибыл в полк только 10 июля, уже никого не смущало. У страны было трудное время. Стране нужен был подвиг. Стране нужны были образцы для подражания. А Маслова сочли пропавшим без вести.

В 1951 году, в ознаменование героической даты уже практически обожествленного Гастелло, Советом министров БССР останки героев решено было перезахоронить, а обломки разбившегося самолета выставить в музее. Выехали на место подвига (то, что самолет упал «на фашистскую колонну» в 200 метрах от дороги, никого не смутило). Вскрыли могилу. И застыли, словно громом пораженные.
В могиле народного героя Гастелло «нахально» лежали Маслов и его экипаж. И героем, судя по всему, выходил он, а не Гастелло.
Но менять что-либо в истории было уже поздно. Останки Маслова из могилы в сквере вынули и еще раз перезахоронили - на общем кладбище. А там, где он раньше лежал, поставили огромный гастелловский бюст. На месте неудавшегося московского тарана поставили еще один монумент, тоже Гастелло.

В 1996 году власть наконец-то Маслова признала. Указом президента № 636 «За мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками» весь экипаж посмертно был награжден званием Героя России.
Получили награды и члены гастелловского экипажа. Здесь решили почему-то обойтись орденом Отечественной войны.

Комм:
На Западе смертники вообще никогда не котировались? (а у нас все же наполовину Восток. Промежуточная страна; вроде равнина, а на самом деле состоит из падений и взлетов…; хотя и пошлая середина тоже очень сильна…)

Инет, Радищев:
се несчастие смертного на земли: заблуждати среди света и не зрети того, что прямо взорам его предстоит.

Комм:
 Да, уверен, что и сейчас много чего не вижу прямо перед носом…

3 книга:
Отец накануне тоже шоковые случаи рассказывал: «когда лежал в больнице, привезли парня и я видел, как он сидел на стуле в коридоре, намереваясь попасть то ли в туалет, то ли на прием к врачу, а через два часа мне говорят, что он уже умер. И другой, правда, раковый больной, прямо перед тем, как умереть, тоже самостоятельно в туалет сходил…»

Комм:
Да, ты можешь смеясь попасть под машину… Насколько знаем мы глубину собственной слабости? Настолько можем почувствовать смерть? Некоторые вроде бы чувствуют, но, может, они и по жизни мнительные были, паникеры? Я иногда чувствую нечто странное в слабостях своих и тогда поспешно принимаю таблетку – но таблетку приблизительную, если не считать валидола… (просто хочу кое-какие пузырьки израсходовать – зря, что ли, такие деньжищи платил?!)

1 книга:
Снова почувствовал, что пока будет торчать этот штырь  гордости и боязни за себя, я шага не смогу ступить на людях без того, чтобы не почувствовать его и в итоге буду мучиться и умирать. Страдание разъедает этот стержень, но пока никак не может разъесть. С ним нельзя истину познать и обрести человеческий голос. Все писатели имеют его и потому так ничтожны. Очень трудно не гордиться, когда знаешь, что кое-чем обладаешь. Свершит лишь обладающий всем, но не гордый нисколько и чувствующий себя всё-таки только нищей крупинкой. Таких не было, кроме Христа…

Комм:
В веригах комплексов жил, недостаточно тренированный и людьми, и природой… (Не стесняешься, только если знаешь, что любого можешь убить?! В бараний рог согнуть, если не физически, то интеллектуально и морально… Нет, достаточно  научиться как пустое место игнорировать…; ведь всякий знает про себя, что он – пустое место, и потому не выдержит, заткнется… А пока не доперло еще до него, надо сцепить зубы и терпеть…)

ЦИТАТЫ, журнальчик:
В начале 1945 г. самолеты союзников сеяли смерть и разрушение надо всей Германией, но старинный саксонский Дрезден оставался среди этого кошмара островком спокойствия.
Знаменитый культурный центр, не имевший военных производств, он был фактически ничем не защищен от ударов с неба. Лишь одна эскадрилья располагалась некоторое время в этом городе художников и ремесленников, но и ее уже не осталось к 1945-му. Внешне могло сложиться впечатление, что воюющие стороны отводили Дрездену статус «открытого города» согласно некоему джентльменскому соглашению.

Многие никогда бы не поверили, что такой великий демократ, как Уинстон Черчилль, вместе с другим великим демократом Франклином Делано Рузвельтом решат казнить Дрезден тотальной бомбардировкой.

Размеры дрезденского «Холокоста» - 250 тыс. жизней, отнятых в течение 14 часов. Это более чем втрое превосходит количество жертв Хиросимы (71879).

Апологеты союзников, оправдывая (!) эту бойню, приравнивают Дрезден к Ковентри. Но в Ковентри за всю войну погибло 380 человек, это нельзя сравнивать с убитыми в одночасье 250 тысячами. Кроме того, Ковентри был складом военных запасов, то есть законной военной целью. Дрезден, производящий чашки и блюдца, таковой не был.

Голливудская поделка «Блицкриг на Лондон», как и многие другие, - это всего лишь один из подленьких способов демонизировать врага вопреки действительным фактам. За всю войну Лондон потерял 600 акров земли. Дрезден за одну ночь -1600.

По иронии судьбы единственная цель в Дрездене, которая с большой натяжкой могла бы считаться военной, - железнодорожное депо - союзниками не бомбилась.

Комм:
И ладно бы, если наши такое устроили – им было за что мстить - но устроили это америкосы с английскими отбросами…

Инет, Радищев:
Мы дивимся и ныне еще огромности египетских зданий. Неуподобительные пирамиды чрез долгое время доказывать будут смелое в созидании египтян зодчество. Но для чего сии столь нелепые кучи камней были уготованы? На погребение надменных фараонов. Кичливые сии властители, жаждая бессмертия, и по кончине хотели отличествовати внешностию своею от народа своего. И так огромность зданий, бесполезных обществу, суть явные доказательства его порабощения. В остатках погибших градов, где общее блаженство некогда водворялось, обрящем развалины училищ, больниц, гостиниц, водоводов, позорищ и тому подобных зданий; во градах же, где известнее было «я», а не «мы», находим остатки великолепных царских чертогов, пространных конюшен, жилища зверей. Сравните то и другое: выбор наш не будет затруднителен.

Комм:
«позорищ» - тюрем? борделей?  Товарищ Радищев! (но  больницы – это херня…; да и гостиницы тоже совсем другие нужны – если только нужны, ведь люди могли бы приезжих брать на постой без особой проблемы, если не с прибылью…; водоводы? – так люди должны жить на земле, в частных домах и воду брать из колодцев…)

3 книга:
Приходится быть сильным и отдельным, чтобы не разбираться в людях. Тупая сила заравнивает лица. Иначе умрешь от этих горок, пропастей – они же у них даже на лице. Правда, так можно и умереть в любой момент спокойно, тупо…

Комм:
Все палки о двух концах: отъединяясь, человек развязывает себе руки и становится в чем-то сильнее и независимей, но в чем-то в одиночку он неизбежно деградирует; как плохо видящий или плохо слышащий, он недополучает некой информации (хотя другой и переполнен), перед ним все время избыток стен и закрытых дверей, его внутренняя радость чахнет, не находя достаточного выхода…

1 книга:
Надо бы сейчас классифицировать записи – если сейчас это трудно, то после будет вовсе невозможно. Приду из этой армии умирающий…

Комм:
От классификаций мог бы досрочно окочуриться…

ЦИТАТЫ, журнальчик:
Чем же в этом плане может быть нам интересен Дрезден? В чем его вина?
 Оказывается, в своей истории он имел и политическое значение, давнее его прошлое, не забытое мировым еврейством.
В 1882 г. (август-сентябрь) Дрезден стал местом проведения Конгресса всех антисемитских движений и организаций Германии и Австрии. Это был первый Конгресс всех «антисемитов», на котором они пытались найти решение злополучного еврейского вопроса.
Вышеприведенных примеров о причинной взаимосвязи мести и террора некоторым скептикам может показаться недостаточным. В таком случае - еще один пример. Пишет Солженицын. Обвиненный в убийстве христианского ребенка еврей Бейлис спокойно эмигрировал из России и умер своей смертью. Но какая расплата ожидала всех тех, кто был причастен к суду над ним.
Министр юстиции И.Г. Щегловатов - расстрелян. Свидетельница на процессе (1913 г.) Вера Чеберяк уже в 1919 г. в Киевской чрезвычайке подверглась издевательствам и была расстреляна. «Веру Чеберяк допрашивали все евреи-чекисты, начиная с Сорина (председателя ЧК Блувштейна). При этом комендант ЧК Фаерман над ней издевался, срывая с нее верхнее платье и ударяя дулом револьвера...».

еврейский праздник Пурим, отмечаемый по случаю убийства ими 75 тыс. персов «во всех 127 областях тогдашней Персии». Произошло это в IV в. до н.э., торжествуют до сих пор.

Месть, террор и радость по этому поводу у «цивилизованных» стран и богоизбранных народов - неразрывны.

Комм:
Лучше людям про все это не знать? Горе от ума, меньше знаешь, крепче спишь… (а что делать будешь, крепко поспав, хорошо выспавшись?! Сводишь деток в зоопарк? побежишь в магазин по поручению жены? А в будний день будешь усердно трудиться – к примеру, на военном заводе, где производятся упомянутые бомбы или револьверы – а хоть бы и бумага для еврейских газет…)

Инет, Радищев:
Но ведаете ли, любезные наши сограждане, коликая нам предстоит гибель, в коликой мы вращаемся опасности. Загрубелые все чувства рабов, и благим свободы мановением в движение не приходящие, тем укрепят и усовершенствуют внутреннее чувствование. Поток, загражденный в стремлении своем, тем сильнее становится, чем тверже находит противустояние. Прорвав оплот единожды, ничто уже в разлитии его противиться ему не возможет. Таковы суть братия наши, во узах нами содержимые. Ждут случая и часа. Колокол ударяет. И се пагуба зверства разливается быстротечно. Мы узрим окрест нас меч и светочу. Смерть и пожигание нам будет посул за нашу суровость и бесчеловечие. И чем медлительнее и упорнее мы были в разрешении их уз, тем стремительнее они будут во мщении своем.

Комм:
 Понимал про грядущие революции, но не понимал, что людям нужна не свобода – почти синоним пустоты -  а осмысленная целеустремленная работа… Держатся за цивилизацию, будучи прельщены мухоморной красотой и не желая остаться без работы, без цели (цель большинства – достижение красоты посредством строительства коттеджа, покупки живой куклы и мыльницы на колесах и своевременного проведения евроремонтов) Свободу цари дали, но народ  стал лишь  болтаться и развращаться. Свобода формирует чернь! А чернь, желая себя украсить, всегда будет падкой на «цветные» революции! Но их можно капитально развлечь каким-нибудь футболом, накормить до пуза, а также завербовать в армию и отправить в весьма романтичные и полные приключений походы… – так еще древний Рим избегал революций… Правда, худая война революции лишь приближает; да и на футболах формируются боевые отряды; а после обеда до пуза все читают газеты – где иногда такое напишут, что ты бесишься с жира…

3 книга:
Девушка, тебе же тоже интересна не любовь, а интрига. Только интриги могут сделать интересной нашу пресную жизнь, а любовь, как Христос – понятие совершенно затурканное и  мифическое. Уже была такая же история и я забыл ту девушку так, как будто она умерла, а ведь она всё еще молода и, возможно,  даже замуж не вышла…

Комм:
Любовь и похоть – из одного источника не может течь и горькая, и сладкая вода, тут явная нестыковка… Люди, максимум, могут симпатизировать друг другу – а все остальное лишь боязнь одиночества, желание комфорта и прочая и прочая (со временем возникает некое боевое братство…; а если не было боев совместных, то вряд ли брак тот устоит…)

1 книга:
Лифшиц: Всё модернистское искусство есть протест против истины, добра и красоты, превращенных в общие места. Но нужно освободить прекрасное от пошлости и казенщины, а не топтать его во имя освобождения». Всё верно и всё неверно, потому что умирание одного человека и рождение другого - это естественный процесс и элементы разложения есть питание новой жизни /а им опять подсовывают старое, просят обратить внимание на то, как велик товарищ Пушкин/.

Комм:
Для обновления равно нужны райский курорт и адские испытания. Более того, даже самые кратковременные отдыхи и испытания уже обновляют…

ЦИТАТЫ, Горький:
Мне горько стало, как подумала я, что раньше за мной ползали... а вот оно, пришло время - и я  за  человеком  поползла  змеей  по земле и, может, на смерть свою ползу.

Комм:
Горький и свою судьбу пророчил – тоже укатали сивку крутые горки… Но и  каждый человек свою судьбу пророчит – потому что программирует ее привычными для себя словами и коллизиями… (это даже можно на любых примерах разобрать – но мне лень, все скажут, что я примеры специально подобрал; да и в интерпретации, мол, натяжки, которые можно попытаться опровергнуть – ну да, через долгий, нудный спор…)

Инет, Радищев:
Но если пышная внешность нам бесполезна, колико вредны в государстве быть могут ее оберегатели. Единственною должностию во служении своем имея угождение нам, колико изыскательны будут они во всем том, что нам нравиться может. Желание наше будет предупреждено; но не токмо желанию не допустят возродиться в нас, но даже и мысли, зане готово уже ей удовлетворение. Воззрите со ужасом на действие таковых угождений. Наитвердейшая душа во правилах своих позыбнется, приклонит ухо ласкательному сладкопению, уснет. И се сладостные чары обыдут разум и сердце. Горесть и обида чуждые едва покажутся нам преходящими недугами; скорбети о них почтем или неприличным, или же противным и воспретим даже жаловатися о них. Язвительнейшие скорби и раны и самая смерть покажутся нам необходимыми действиями течения вещей и, являяся нам позади непрозрачныя завесы, едва возмогут ли в нас произвести то мгновенное движение, какое производят в нас феатральные представления. Зане стрела болезни и жало зла не в нас дрожит вонзенное.

Комм:
 Да, стремление к богатству, каким мы его знаем, есть борьба со смертью от противного: «мой дом – это такое райское, совершенное место, что смерть в нем завестись не может – а иначе она и в раю есть, и в самом Боге есть – а значит, никакого Бога и нет». «Воздвигну я свой рукотворный рай – и Богу останется только аплодировать; если и умру, то Бог потом будет долго извиняться и на том свете мне по любому рай раем возместит…» (Одна загвоздка: в настоящем раю на грех не тянет – а в ложном, напротив, все его провоцирует…)

3 книга:
Всё это не смогло бы долго продлиться, если  вместе со смертью не происходил  сброс информации. То, что растет на земле, не помнит о том, что внизу всё уже умерло… А я в себя какую-то вилку втыкал. Мол, это крест и нужно для памяти. Мол, кровь воспроизводится же – и значит, должна течь и течь…

Комм:
Стал в последнее время жалеть себя, мазохизмом перестал заниматься – так чревоугодие, как Бальзака и баснописца Крылова, а также всех толстопузых, меня одолело (не перестану об этом письменно скорбеть, ведь в себе скорблю о том ежечасно. Я буквально как мышь перед сыром… – и ведь знаю, что столько жрать все равно, что залезть в мышеловку… Как бы добиться того, чтобы холодильники стояли пустые, холодные, урча недовольно и с неподатливой дверью…)

1 книга:
Эти два дня – 4 и 5 июня – оформлял обходной лист. Новое-старое положение, новые-старые ощущения. Теперь я никто; некто во Вселенной. Я не ожидал, не ожидал, что так будет тяжело. Тяжело в испуге ощутить, что ВСЁ порвано и не осталось НИЧЕГО. Я же не фанатик, это баптисты – кремни, а меня моя собственная мысль бьет изнутри. Словно ударили поддых. Хочется только стонать, отвернувшись в дальний угол. У меня пересохли губы. Тут уж всякие иллюзии выявили бы себя, но нет у меня иллюзий. Впрочем, я уже несколько привык – если только можно привыкнуть к умиранию. Только терять не привык, но я делал всё, что полагается, достаточно решительно. Впрочем, прятался, пугался знакомых – всё же не избегнув многих встреч. Я вышагивал по кишке коридора, а вдали были знакомцы – такое может присниться. Или то, как я рванул, чтобы успеть завернуть за угол, пока знакомец стоит ко мне спиной. Звонил на пыльной, пустынной и жаркой улице – трубка телефона-автомата была непривычно тяжела, а сам автомат оказался неисправным. Мимо прошла курочка и видно было, что ей особенно некуда идти, и она смотрела на меня…

Комм:
Нет никаких чувств, кроме недоумения и горечи, когда я мимо всех своих учебных заведений прохожу. Ни намека на то, что это что-то родное, волнующее, мое – каменные мешки, отнимавшие жизнь, причем так отнимавшие, что почти не осталось и памяти… (Я и не встречаю никого из тех, с кем вместе просиживал за партами или поддерживал формальные беседы в коридорах… Причем, и на будущее себе зарубил на носу, что люди проходят… И даже я сам пройду для себя! Только помедленнее на порядок и поподробнее… Ведь и я тоже случайность – мог бы, к примеру, совсем другим заниматься, в другом месте жить и даже несколько иные взгляды иметь…; и даже лицо – ведь на нем отпечатались бы все изменения…)

ЦИТАТЫ:
Это были все-таки сильные  люди,  и
могли бы они пойти биться насмерть с теми, что однажды победили их,  но  они
не могли умереть в боях, потому что у них были заветы, и коли б умерли  они,
то пропали б с ними из жизни и заветы. 

Комм:
Я тоже, если и должен беречь себя, то как носителя ценной, еще невиданной в мире информации… (Не знаю, как ее до всех донести…; глупо же превращаться в дятла и долбить толстую кору деревянных людей  под предлогом, что в той коре завелись насекомые…)

Инет, Радищев:
Проходя протекшие времена и столетия, мы везде обретаем терзающие черты власти, везде зрим силу, возникающую на истину, иногда суеверие, ополчающееся на суеверие. Народ афинский, священнослужителями возбужденный, писания Протагоровы запретил, велел все списки оных собрать и сжечь. Не он ли, в безумии своем, предал смерти, на неизгладимое вовеки себе поношение, вочеловеченную истину — Сократа. В Риме находим мы больше примеров такого свирепствования. Тит Ливии повествует, что найденные во гробе Нумы писания были сожжены повелением сената. В разные времена случалося, что книги гадательные велено было относить к претору. Светоний повествует, что кесарь Август таковых книг велел сжечь до двух тысяч. Еще пример несообразности человеческого разума! Неужели, запрещая суеверные писания, властители сии думали, что суеверие истребится? Каждому в особенности своей воспрещали прибегнуть к гаданию, совершаемому нередко на обуздание токмо мгновенное грызущей скорби; оставляли явные и государственные гадания авгуров и аруспициев. Но если бы во дни просвещения возмнили книги, учащие гаданию или суеверие проповедующие, запрещать или жечь, не смешно ли бы было, чтобы истина приняла жезл гонения на суеверие? чтоб истина искала на поражение заблуждения опоры власти и меча, когда вид ее один есть наижесточайший бич на заблуждение?

Комм:
 Он знает более меня… – или и я читал такое, да память у меня совсем дырявая? (даже в этой книге могут обнаружиться повторные места…)
С книгами, как с Христом: зачем их распинать – если они ничего не стоят, то сами забудутся, а если стоят, то великий грех возьмем мы на себя… (евреи на зло вечно бегут впереди паровоза… - кого только нет среди них на виду, но вот миротворцев я что-то не припомню! Льются исключительно крокодиловы слезы!)

3 книга:
Площадка перед шикарным небоскребом, где целая процессия ведет под руки, почти несет к сверкающим дверям рыдающую бабушку в черном – там у неё  явно кто-то умер…

Комм:
Бывает ли такое с шикарными бабушками? (Заходят ли в шикарные небоскребы совсем нешикарные люди?  и даже бабушки? – ведь они знают, какие там лифты…)

Устроить скандал в небоскребе… (даже не мечтай – сразу сбежится охрана, которая если не умением, так массой возьмет…)

Или: случайно убить человека – толкнул, а он на угол налетел головой – и, заметая следы, просто выкинуть его в окно небоскреба. Мол, самоубийство, неполадки по службе (а если на службе порядок, значит, непорядок в семье…)

1 книга:
Вчера ужасно болел душой – вся верхняя часть тела, кроме рук. Ужасно затеряться. Гордость плачет, умирает? Но  должен же  человек кем-то быть, иначе он не может.

Комм:
Те ужасы где-то сделали меня сильнее, но где-то и надломили…

Вообще, я пример человека, которого воспитали не родители, не школа, не улица, не друзья или подруги, не организации, не военная служба… – я сам нашел себе воспитателей и учителей, причем только косвенных (впрочем, учился у каждого, настолько в дефиците были насущные, а не умозрительные знания…)

ЦИТАТЫ, Горький:
 не заметили смерти его и  не  видали, что еще  пылает  рядом  с  трупом  Данко  его  смелое  сердце.  Только  один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на  гордое  сердце ногой... И вот оно, рассыпавшись в искры, угасло...

Комм:
На кого намекал, ведь Сталина еще не было?!

Инет, Радищев:
Если бы, государь мой, с одной стороны поставлена была виселица, а с другой глубокая река и, стоя между двух гибелей, неминуемо бы должно было идти направо или налево, в петлю или в воду, что избрали бы вы, чего бы заставил желать рассудок и чувствительность? Я думаю, да и всякой другой избрал бы броситься в реку, в надежде, что, преплыв на другой брег, опасность уже минется. Никто не согласился бы испытать, тверда ли петля, своей шеею. Таков мой был случай. Трудна солдатская жизнь, но лучше петли. Хорошо бы и то, когда бы тем и конец был, но умирать томною смертию, под батожьем, под кошками, в кандалах, в погребе, нагу, босу, алчущу, жаждущу, при всегдашнем поругании; государь мой, хотя холопей считаете вы своим имением, нередко хуже скотов, но, к несчастию их горчайшему, они чувствительности не лишены. Вам удивительно, вижу я, слышать таковые слова в устах крестьянина; но, слышав их, для чего не удивляетесь жестокосердию своей собратий, дворян.

Комм:
Я про смерть писать имею право, но сохранился, конечно, слишком хорошо… - но если бы сохранился хуже, то не смог бы хорошо изложить свои мысли…; т.е. много есть людей, пострадавших от смерти больше меня, но вряд ли они  хорошо излагают…; налицо компромисс…; и я попытаюсь дать слово пострадавшим больше и иначе, чем я – тем из них, у кого о том все же находились слова…

3 книга:
Кто-то бегом – значит, уже не он; кто-то со смыслом – значит, опять же не он. Он всю ночь бессмысленно вышагивал по бродвею нашей квартиры, мешал спать… Был такой шахматист, Смыслов, но он умер и умер смысл…

Комм:
Приятный был старикан…; правда, тогда по ТВ было всего две программы, поэтому я видел лишь фото его… (А про Женьку не хочется вспоминать! Тысячи ночей были испорчены…)

1 книга:
«Сковырнешь угорь – получишь заражение крови!» – «А мне всё равно, жить или умирать. Что суждено, то суждено».

И перед носом машин хожу, не озираясь  - и ни разу не был «в критической ситуации».

Комм:
Притворяюсь, что их сильно боюсь – машин – но это из жалости… (или стараюсь не будить зверя в дураках? – при том, что опасаюсь их обилия в этих жестянках…)

Сейчас у нас, кстати, полно развелось уважателей светофоров – даже перед пустой улицей стоят! Иду и задницей выражаю презрение этим идиотам… (идиоткам, как правило) Я ведь тот еще фрукт – к примеру, мне всегда  лень мне завязывать шнурки у ботинок…; да и огромные наушники в моем возрасте никто не носит… Когда не слишком уважаешь, церемонии тают… Или когда нечего терять…

Угри - тоже, кстати, в молодости  важная тема была. С ненавистью их выдавливал, не мог удержаться… Вообще, почему я такой во всех смыслах невыдержанный и нестойкий? Мое это свойство или всеобщее? И что удивительно, из последствий лишь пресловутое небольшое брюшко можно отметить…; а так обошлось, только производительность снизилась… Может, позднее ярче проявит себя гниловатость моя…; как начнут внутри важные балки ломаться…

ЦИТАТЫ, Гегель:
Для того, чтобы ... целое не распалось, и дух не улетучился, правительство должно время от времени потрясать гражданское общество с помощью войн, нарушать этим и расстраивать наладившийся порядок и право независимости, индивидам же, которые отрываются от целого и неуклонно стремятся к неприкосновенности гарантированного бытия и личной безопасности, надо дать почувствовать в указанной работе, возложенной на них, их господина - смерть

Комм:
Похоже на болтовню политологов, но про смерть важнецки звучит… Я про жизнь Гегеля ровным счетом ничего не знаю – и ни один его труд не осилил даже в размере абзаца… Популяризаторов до сих пор не хватает – могли бы про всех занимательную серию видео снять… (Я бы точно был первым зрителем…)

Инет, Радищев:
Деревня Разоренная поселена на самом низком и болотном месте. Дворов около двадцати, стесненных один подле другого, огорожены иссохшими плетнями и покрыты от одного конца до другого сплошь соломою. Какая несчастная жертва, жестокости пламени посвященная нерадивостию их господина! Избы, или, лучше сказать, бедные развалившиеся хижины, представляют взору путешественника оставленное человеками селение. Улица покрыта грязью, тиною и всякою нечистотою, просыхающая только зимним временем. При въезде моем в сие обиталище плача я нe видал ни одного человека. День тогда был жаркий, я ехал в открытой коляске, пыль и жар столько обеспокоивали меня дорогою, что я спешил войти в одну из сих развалившихся хижин, дабы несколько успокоиться. Извозчик мой остановился у ворот одного бедного дворишка, сказывая, что это был лучший во всей деревне и что хозяин оного зажиточнее был всех прочих, потому что имел он корову. Мы стучалися у ворот очень долго, но нам их не отпирали. Собака, на дворе привязанная, тихим и осиплым лаянием, казалось, давала знать, что ей оберегать было нечего. Извозчик вышел из терпения, перелез через ворота и отпер их. Коляска моя взвезена была на грязный двор, намощенный соломою, ежели оною намостить можно грязное и болотное место, а я вошел в избу растворенными настежь дверями. Заразительный дух от всякой нечистоты, чрезвычайный жар и жужжание бесчисленного множества мух оттуда меня выгоняли, а вопль трех оставленных младенцев удерживал во оной. Я спешил подать помощь сим несчастным тварям. Пришед к лукошкам, прицепленным веревками к шестам, в которых лежали без всякого призрения оставленные младенцы, увидел я, что у одного упал сосок с молоком; я его поправил, и он успокоился. Другого нашел обернувшегося лицом к подушонке из самой толстой холстины, набитой соломою; я тотчас его оборотил и увидел, что без скорой помощи лишился бы он жизни, ибо он не только что посинел, но и, почернев, был уже в руках смерти; скоро и этот успокоился. Подошед к третьему, я увидел, что он был распеленай, множество мух покрывали лицо его и тело и немилосердно мучили сего робенка; солома, на которой он лежал, также его колола, и он произносил пронзающий крик. Я оказал и этому услугу, согнал всех мух, спеленал его другими, хотя нечистыми, но, однако ж, сухими пеленками, которые в избе тогда развешаны были, поправил солому, которую он, борохтаясь, ногами взбил; замолчал и этот. Смотря на сих младенцев и входя в бедность состояния сих людей, вскричал я: жестокосердый тиран, отъемлющий у крестьян насущный хлеб и последнее спокойство! посмотри, чего требуют сии младенцы!

Комм:
 К Малахову их, на «Пусть говорят»… Удивительно наоборот устроена жизнь – и всегда такою была,  и везде, только  в разных видах. Отсюда ясна и цель для каждого – поставить жизнь на ноги…

Богоборчество порождает господ или напротив, подражание Богу? Ясно только, что любой господин даже на том свете будет отвечать не только за себя, но и за всех своих подчиненных… И кому много дано, с того много и спросится…

3 книга:
Хочется и то, и это, но руки не доходят - не умереть бы от исправления собственных картин… И всё же,  замечательно, что есть такая подкладка, еще несколько жизней, которые бы я прожил, будь у меня на них время. В частности, во 2-ой жизни позволил бы себе сыграть в футбол реальный, а в 3-ей – в виртуальный…

Комм:
Да, я был на каторге; проказою поразила меня судьба… (но о футболах и тогда не забывал! Может и перед самой смертью «матч» смотреть буду? И помру-то оттого, что пересиливал себя поздним вечером, заставлял сидеть у экрана - уже давно гуляют такие опасения…)

1 книга:
Мама рассказала о брате, умирающем от рака – говорит, если Бог исцелит, то уверую. Я, с отчаянием: «Всем чудо подавай! Они будут сидеть, а им – чудо!»

Комм:
«Если я любовь встречу, то уверую; или друга…» - но уверую я тогда в человечество... А как в Бога не верить, когда солнце – чудо, природа – чудо и мы сами – чудо… А то, что бессмертия нет, то, что мы какашку каждый день высираем, то, что наш собственный член господствует над нами, то проблема другая – мы же во всем нечисты и слабы… - и уж не без нашей вины… (без неких высших проблем, может, Бог и разводить нас не стал на этой удивительно двоякой планете…)

И ведь достойно умерев, мы можем искупить множество своих грехов… А требование от Бога чуда в обмен – это  истерика, шантаж и торговля; чем ты заслужил особое к себе отношение с Его стороны? Ты лучше других, всех тех миллиардов, что уже умерли? Или у тебя есть дела незаконченные?! (хотел бы я исследовать этот вопрос: умирают ли люди, не закончив самое важное?)

ЦИТАТЫ, форум:
В одном из кварталов города Петах-Тиквы на стенах синагоги, детского сада и жилых домов были нарисованы свастики и нанесены надписи "Смерть евреям". 
Следователи пока воздерживаются от комментариев по поводу того, кто мог сделать надписи и не существует ли связи между свастиками на синагоге и инцидентом, который произошел в Храме Благовещенья в Нацерете или граффити "Мухаммад - свинья", появившимися на стене мечети в деревне Наби-Элиас около Калькилии.
Видимо, целью было в очередной раз своими ответами вывести ваши душевные миазмы наверх, сорвать тэк сказать личину псевдоинтеЛЛегеННтности и выявить звериный оскал ваших душ;

Комм:
Эти псевдо интеллигенты каждый божий день сидят на всевозможных ТВ-шоу, можно сказать, с утра до вечера – и каждое их не столько вежливое, сколько холеное словцо источает фальшь, а то и яд… (Причем, ведь не только в России сидят, но и по всему миру точно так же расселись… - кроме, кажется, Азии с Африкой? Но в Африке ТВ на *** никому не нужно…)

Инет, Радищев:
Описывая житие столь близкого сердцу моему человека, как то был Федор Васильевич, я не скрою, однако же, и того, чего разум его не мог еще в нем исправить и к чему обращение в большом свете приучило юные его чувства. Сие-то предвременное познание большого общества, где с дядькою казаться уже стыдно, навлекло ему болезнь в летах крепости и смерть безвременную.

Вышед из кадетского корпуса, Федор Васильевич стал управлять сам собою. Семнадцатилетний юноша, наперсник вельможи, коего тогдашний доступ до государя всем был известен, не мог он обойтись без искушения, и сии были различного рода. Большая часть просителей думают, и нередко справедливо, что для достижения своей цели нужна приязнь всех тех, кто хотя мизинцем до дела их касается, и для того употребляют ласки, лесть, ласкательство, дары, угождения и все, что вздумать можно, не только к самому тому, от кого исполнение просьбы их зависит, но ко всем его приближенным, как-то к секретарю его, к секретарю его секретаря, если у него оный есть, к писцам, сторожам, лакеям, любовницам, и если собака тут случится, и ту погладить не пропустят. Таковые же ласкательства, угождения и бог весть что употреблено было от просителей на снискание благоволения Федора Васильевича. Богач сулил злато, но не успевал и долженствовал возвращаться с негодованием. Но если благорасположенная душа его отметала мздоимство, не могла она отметать всегда вида приязни. Трудившись во весь день, охотно езжал он по вечерам в собрания малые и большие, на балы, маскерады, ужины, где нередко просиживал за карточной) игрою до полуночи, а иногда и гораздо позже. Возвращаяся домой, нередко вместо возобновления сил благотворным сном принужден бывал приниматься паки за работу, и светило дневное, восходя на освещение блаженства и несчастия, заставало его согбенного над трудом, не вкушавшего еще сладости успокоения.

В числе множественных просителей бывали иногда женщины, женщины молодые, которые, в жару доводов о справедливой или неправильной их просьбе, забывали иногда, чем были должны целомудрию, а иные, помня леты того, к кому шли на прошение, умышленно употребляли чары красоты своея на приобретение благосклонности Федора Васильевича. Такого рода приключение он сам рассказывал. Се повесть его:

Пробыв гораздо за полночь в веселой беседе с людьми, обыкновенно друзьями называющимися, приехав домой, работал он до пятого часа утра и, утомившись веселием и работою, заснул крепко. Беззаботливая юность не беспокоилась еще колючим тернием опытности, и мечты сна его столь же были исполнены веселия, как и бдение. Ему снилося, что лежал он в объятиях прекрасной жены, упоенный сладострастием, столь державно над юными чувствами властвующим, и среди прелестныя сея мечты отлетел сон от очей его. Но что же представилось просиявшему его взору? Стократ любезнее виденной им во сне зрел он отроковицу почти, сидящую подле одра его, тщательно отгоняющую крылатых насекомых с лица его и распростертым опахалом умеряющую зной солнца, проникшего уже лучом своим в его спальню. Лето было, и час уже десятый. Не вдруг поверил он, что проснулся. Зря его пробудившегося и устремляя взоры пламенного желания, с улыбкой страсти и гласом сирены — «Извините меня, государь мой, — сказала просительница, — что я прервала ваш сон и лишила вас, может быть, приятныя мечты возлюбленной». И проницала вещающая жарким своим взором всю его внутренность. Если бы я писал любовную повесть, колико обильная предлежала бы начертанию жатва. Чувственность была в Федоре Васильевиче при начале своего возничения, просительница жила в разводе со старым мужем, имела нужду в предстательстве Федора Васильевича, провидела его горячее телодвижение, пришла на уловление его и преуспела.

О, если бы и мое пробуждение могло быть иногда таково же, если бы я паки имел не более двадцати лет! Мой друг, жалей, если хочешь, о моей слабости, но се истина.

Сими и сим подобными случаями подсек Федор Васильевич корень своего здравия и, не отъезжая еще в Лейпциг, почувствовал в теле своем болезнь, неизбежное следствие неумеренности и злоупотребления телесных услаждений.

Комм:
Все бабы тогда зело ****овитые и  заразные были?!

3 книга:
Кстати, о вещах после умершего:  есть смысл найти того, кто их будет носить, есть смысл выкинуть, есть смысл хранить. Представь, может храниться даже авто, его корпус, к примеру. Да, именно в авто можно  сложить все его вещи и поставить  на заднем дворе как вторую могилу…

Комм:
Все суета сует… (но если тебе охота – делай)

Человек последовательно загорается в отношении каких-то дел - и после них остаются кучи стружек и некие вещи; в конце вещей тоже набирается на целую кучу, и человек не знает уже, что с ними делать, тупо смотрит, недоумевает, засовывает их компактно в какой-нибудь угол… (вот писать всегда было лучше всего – буковки такие маленькие, что и книги выходили совсем небольшие; их легко можно засунуть на полку…)

1 книга:
Всё вертикальное – восторженный вопль, а всё горизонтальное – стон умирающего.

Комм:
Молодой, исполненный стонов и воплей… Я и сейчас, как встаю, так сразу бодрячком, а как ложусь, так во мне просыпаются плачи и стоны…
 (А техники не было почти совсем никакой! Стояли только древнее радио и  магнитофон Романтик. Западные прелести, кстати, пытались с помощью одного уловить, с помощью другого записать – удручающе муторные попытки… Только когда техники мало,  есть время заняться собой… И только когда телевизора нет, есть время на книги…У нас телевизор появился достаточно поздно – я уже успел в свою собственную внутренность вникнуть-проникнуть, я успел зачитаться и полюбить печатное слово…)

ЦИТАТЫ, Варшавский:
Я еще не знал, что я смертен. Это было главное: я жил тогда, как в вечности.

Комм:
Сейчас у этого еврея – а и он в телевизоре – постоянно весьма трагическая, напряженная физиономия. С какой-то тяжелой болезнью с помощью неизвестно откуда взявшихся денег  борется? Пусть пример с Кобзона берет – сей кряж (правда, тоже с помощью денег) даже рак не может свалить, по-прежнему в телевизоре стоит истуканом… (не знает, что я фашист и сразу на кнопку переключателя программ, как на курок, нажимаю… - а то и на сам выключатель, если всюду, как лес, сплошные кобзоны…)

Инет, Радищев:
нередко правилом приемлется, что противоречие власти начальника есть оскорбление верховной власти. Мысль несчастная, тысячи любящих отечество граждан заключающая в темницу и предающая их смерти, теснящая дух и разум и на месте величия водворяющая робость, рабство и замешательство, под личиною устройства и покоя!

Комм:
Уверен, что Горбачеву противоречили бы не больше, чем Путину (у которого на самом деле не меньше новых ошибок! – из старых, горбачевских, сделаны выводы), если бы не было заказа специального с Запада. Т.е. ельцинизм – это первая успешная цветная революция, первый спектакль, опрокинувший жизнь… В Горбачеве было вполне достаточно и доброты и ума, не меньше, чем в Путине – и он бы и справился не хуже, пусть по неопытности и сделав ошибки; все бы наладилось, если бы ему не мешали твари, которым русский народ тогда позорно поддался – как сейчас поддался народ украинский… Ведь исключительно на ура проходил тот спектакль – буквально все были против него, и слева и справа; на Западе улыбались, а на самом деле точили ножи ельцинизма… Бывшие ельцинисты, типа Старикова, и сейчас Горбачева упорно ругают – ведь иначе себя придется признать дураком и банкротом – но в отношении  Путина (реинкарнации Горбачева!) уже только за!
 
3 книга:
Нам некуда плыть – кругом сплошной океан. То же самое топливо, если его не расходовать на бесполезные перемещения, поможет приготовить мне пищу. Мой корабль - вселенная, 5000 страниц, и пусть ее огибает какой-то там Магеллан, пусть колумбы вновь перепутают Америку с Индией…
Или нет корабля, есть только надувной матрас на вечно спокойной поверхности. Умереть здесь можно только от самого себя, собственной самоубийственной бездарности и скуки. А если снятся интересные сны, то самолеты находятся, самолеты летят, ищут аналогичное место. Когда сон становится явью, можно увидеть на порядок лучший сон. Сны преобладают. Если уж ковры – самолеты, то на современных надувных материалах летать – это почти и не сказка. С такими компьютерами не только кофе, но и всю Америку мне приносят в постель, хотя я не знаю не только ее языка, но и образа действий. На этом то ли уплывающем, то ли приплывающем плоту – как повезет – я выгляжу как последний туземец…

Комм:
Чтобы не умереть, пусть сны преобладают… А то мертвым ведь пишу; ну, если не мертвым, то слепым – просто слишком хорошо знаю все свои маршруты…; по ним и магелланы после сплавают даже с закрытыми глазами…

Бывают ли люди настолько беззаботны, что могут спать даже на воде на надувном матрасе? Как выявить самого беззаботного человека, где его найти…; все те, кто раскинувшись спит, наверняка беззаботны…; все те, кто на просторе живет, наверняка раскинувшись спит… (я сплю в группировке, но периодически сладко вытягиваюсь…)

1 книга:
Сколь многого я не испытывал:
Ничего стоящего не делал  своими руками от начала до конца; не умирал, не убивал; не женился, не целовался, не обнимался; не насиловал, не имел детей; не был на юге и в других странах, не водил автомобиль; не был унижен, не голодал, не воевал; не был наг, не проповедовал; не писал романов, не был в местах, где живут избранные всех сортов, не был самим собой на людях…
Но любил, танцевал, ухаживал, пил, курил, дрался, озарялся, писал, ездил на поездах, плавал на пароходе и летал на самолете в дальние города…

Комм:
Жалею только о том, что нет друзей почти все время – только в детстве были… Всего остального с меня довольно (многое я бы даже убавил). И на хрен мне кого-то убивать, скажи пожалуйста! Способен позавидовать даже убийцам?!

ЦИТАТЫ, Варшавский:
я смотрел на этого озаренного закатным солнцем солдата с таким восхищением, будто он стоял на опушке бессмертного райского сада.

Комм:
Мог бы быть военным этот еврей, а стал юмористом (если только есть такая профессия…)

В лучшем случае солдат – это обычный крестьянин, а в худшем в нем суета и ругательства всякие. Первые на опушках райских садов всю жизнь проживают, а вторые там совсем не нужны, пусть их поскорей убивают…

Инет, Радищев:
Имея власть в руке своей и деньги, забыл гофмейстер наш умеренность и, подобно правителям народов, возмнил, что он не для нас с нами; что власть, ему данная над нами, и определенные деньги не на нашу были пользу, но на его. Власть свою хотел он употребить на приведение нас к молчанию о его поступках. Человек много может сносить неприятностей, удручений и оскорблений. Доказательством сему служат все единоначальства. Глад, жажда, скорбь, темницы, узы и самая смерть мало его трогают. Не доводи его токмо до крайности. Но сего-то притеснители частные и общие, по счастию человечества, не разумеют и, простирая повсеместную тяготу, предел оныя, на коем отчаяние бодрственную возносит главу, зрят всегда в отдаленности, хождая воскрай гибели, покрытой спасительною для человека мглою. Не ведают мучители, и даждь, господи, да в неведении своем пребудут ослепленны навсегда, не ведают, что составляющее несносную печаль сему, другому не причиняет ниже единого скорбного мгновения, да и в оборот то, что в одном сердце ни малейшего не произведет содрогания, во сте других родит отчаяние и исступление. Пребуди благое неведение всецело, пребуди нерушимо до скончания века, в тебе почила сохранность страждущего общества. Да не дерзнет никто совлещи покров сей с очей власти, да исчезнет помышляяй о сем и умрет в семени до рождения своего.

Комм:
Радищев написал замечательнейший общественно-политический трактат и не случайно его нигде не изучают, замалчивают – выставляя напоказ «бабочек» другого ебаря, Пушкина… А ведь он мало того, что умен, но он еще и своеобразен и даже оригинален, т.е. любопытен и без всякой политики, сам по себе…

В данном месте, он, кажись, пишет, что наше счастье, что правители в своих злоупотреблениях частенько меру теряют и людей провоцируют и себя выдают – а иначе, т.е. потихоньку,  «поспешая медленно», они бы из нас кровушку вечно пили… Т.е. получается, что хороший правитель тот, кого легче убить! потому что пользы от них никогда не бывает… (тот же Путин полезен лишь бюрократии? он ее учит не зарываться, не перегибать палку, а пользоваться ею на европейский манер, т.е. вместе с пряником и лапшой на уши…) Вспомним и Черчилля: «демократия плоха, но все остальные формы гос. устройства еще хуже» - опять же, получается, что о хороших государствах и хороших правителях можно забыть… Однако, с другой стороны, пока существуют гигантские экономические проекты – все, которые не под силу отдельным артелям хотя бы – будут существовать и государства, их прикрывающие… Я уж не говорю про армию и прочее прямое зло… Т.е. пока в каждом из нас будут копошиться зло и гигантские прожекты, государствам ничего не угрожает – и тогда да, пусть нами лучше  правит хороший правитель, а не плохой!

3 книга:
Сам человек уже жить не хочет, а вот член его еще да: что ж, себя убил, а его отделил и, посадив на сказочного коня из сказки, пустил скакать. Если б не умер, человек  мог успеть и поездить на своем авто – между ног у собственного члена…

Комм:
Голова и член соревнуются за внимание души, растекшейся по большому полю груди; душа увлажнила это поле и оно ждет семя, зерно…; если член будет сеять, то взрастет все земное и материальное, а если голова, то взрастать будет метафизика, все духовное и небесное…; и то, и другое, конечно, бросает свои семена…; член уродец, однако, именно на него покупаются прекрасные женщины, а голова прекрасна, но ее плоды всегда суховаты, им не хватает того увлажнения, что дает обычная, т.е. без большой любви, душа… (причем, и дальше продолжается этот противоречивый круговорот, ведь те же прекрасные женщины приносят больше горя, ведь им тоже не хватает души…; т.е. я прихожу к тому, что пока люди не будут истинными поэтами и христианами,  плоды и члена и головы будут скорее горьки и несъедобны…)

1 книга:
«Человек есть существо полезное и недолговечное - как кастрюля с супом».

Комм:
Нет, кастрюля с супом подобна трупу – столь же быстро протухает… Вообще, человека можно сравнивать с чем угодно – так он устроен, что все, что тут есть,  в себе содержит. Тем более, что большинство – его собственные подобия,  плоды… (С  плодами цивилизации крестьян плохо сравнивать – например, что общего у них с карандашом? Хотя – особый, абсурдистский изыск! Мол, вырожденец ты, урод…)

У меня ощущение, что сюжетом этой книги становится то, как я передумал не только умирать, но и думать о смерти!

ЦИТАТЫ, Варшавский:
Я стал евразийцем. Меня обратил бывший добровольческий офицер из студентов. Высокий, с огромными византийскими глазами, необыкновенный человек полуеврейского происхождения. Вся его жизнь была беззаветным служением Правде и России. С той же готовностью на подвиг и смерть, с какой он пошел в Белую армию, он служил теперь евразийству. Я не разбирался в евразийском учении, но когда он сказал мне, что евразийцы хотят строить на христианстве, я сразу ему поверил.
Человек этот позднее перешел в большевики. Когда кто-то спросил его, а как же его христианство, он ответил, что коммунизм – это тоже религия. Поверив, он переставал рассуждать и во имя истинного учения был готов жертвовать и своей, и чужой жизнью. Незадолго до войны он участвовал в убийстве важного невозвращенца, после провала бежал в Советский Союз. Там, как об этом впоследствии писали, «подвергся в эпоху культа личности необоснованным репрессиям»: его расстреляли.

Комм:
Послушайте, это какой-то другой Варшавский, не юморист из телевизора! И не еврей?! (Фамилии все-таки недостаточно разнообразны – я бы их в сотни раз больше придумал! Даже Придумкин вряд ли существует на свете!)

А так «наш пострел везде поспел» - и с равной убедительностью любую теорию проповедовал. Для евреев это норма… (Они выше обычных людей, но свой удел потеряли, вот и летают как птицы – или как рыбы, ищут, где глубже - или послаще…)

Юморист – Вишневский! Этот не еврей! И, соответственно – поклепы… (интеллигенты тоже мечутся и везде поспеть хотят…)

Инет, Радищев:
Предоставленный сам себе и полагая единственное упование на правосудие государя своего, восчувствовал Федор Васильевич к предстателям мерзение. Он устремил все силы свои и помышления на снискание науки, и в том было единственное его почти упражнение. Сие упорное прилежание к учению ускорило, может быть, его кончину. За год пред смертию приключилась ему болезнь, которая была, можно сказать, преддверием другой, введшей его во гроб. Употребляя действительные и мощные лекарства, он не покидал, вопреки совету своего врача, упражняться денноночно в чтении и в сие время начал писать о книге Гельвециевой письма, коих найдены после него только касающиеся до начала первой книги сочинения «О разуме». Упорным своим к учению прилежанием он остановил в крови своей смертоносной болезни жало, которое следующей весною, воссвирепствовав снова, отверзло ему врата смерти.

Комм:
Жало, жало… куда то клюнет… (есть кое-какие подозрительные места, но лень по анализам бегать, чтобы узнать, то уже  жало или еще нет…)
 
3 книга:
Неоднократно заштопывал себя, когда был разрезан почти пополам…

Комм:
Упорно держался за старое (всю жизнь пугался не только Москвы, но и всякого нового общества, любой неизученной вдоль и поперек ситуации…)

1 книга:
Пусть не сейчас, и, может,  не тебе, но возможно быть блаженно счастливым и покойным - потому что убежден в «наивном» и простом: Бог-Учитель - Христос – огромный, всемогущий, понимающий и прекрасный, ведет тебя и тебе  не о чем заботиться и нечего решать и добиваться – всё будет так, как хочет Он. И тогда, наверное, станет возможна любовь к жизни, ведь где страх и  забота, там любовь умирает.

Комм:
В религии неофиты верят в такого огромного Христа, но со временем Он превращается всего лишь в большую картонку. Меня Христос  почти не избавил от страха и почти не добавил любви – но стойкости во мне стало побольше; и веры, которая есть оптимизм… Страх и любовь – это тяжеленные гири, к ним тысячи лет люди будут делать подходы… (точнее, страх – это гиря, а любовь – это воздушный шар, который придавлен гирей…; и это страх высоты? самостоятельного, непредсказуемого полета… Но разве мало смельчаков, которые ни высоты, ни любви не боятся… Почему же не ангелы даже они? Материализм их заземлил чересчур капитально. Они и на воздушном шаре не боятся летать лишь потому, что фанатично верят в материю, из которой он сделан…)

ЦИТАТЫ, Варшавский:
На какой-то маленькой станции стояла на перроне молодая загорелая женщина, с купальным халатом на бессмертно круглой, как у греческой статуи, руке.

Комм:
А бессмертно корявое дерево вам ничего не говорит?

Хотя по приколу разве бы я отказался, чтобы у меня дома торчала белая статуя греческого типа, какой-нибудь Давид или Венера?! В тесноте, да не в обиде! Хотел же я себе завести резиновую подругу?! – но это для низменных целей, а для высших нужно что-то из мрамора… А реальная баба, скорее всего, немедленно опозорит собственную бессмертную руку – да и попу – если, конечно, на ней еще нет целлюлита…)

Инет, Коняев:
«Фюрер требует, — записал Ф. Гальдер, — за несколько дней до начала наступления провести авиационную подготовку (бомбардировку складов в лесах бомбами сверхтяжелого калибра). Завершив прорыв на Волхове, не следует тратить силы на то, чтобы уничтожить противника. Если мы сбросим его в болото, это обречет его на смерть».

Комм:
Типично западный подход: бомбить, применить иезуитскую хитрость, постараться не замарать рук, все сделать по правилам, не торопясь, не тратя лишних сил, с упором на технику… Есть возможность косить «врага» из пулемета? – надо ею воспользоваться! Есть возможность пострадать от чужих пулеметов? – надо отойти! (и надо разбомбить эти пулеметы…) Толстой писал о непредсказуемости войны – но за Западе многие войны были очень даже предсказуемыми. Гении, нарушающие правила, появляются раз в сто лет  (Наполеон? я не разбираюсь) – и вторжения в непривычные, неправильные страны тоже редки…
 
3 книга:
С теми, что похуже, совпадал бы в 1% ситуаций, а с теми, что получше – в 5-ти. Я – сундук с золотом, как о том свидетельствуют мои тексты, мои инструкции и карты, но, видимо, никому меня не открыть. А в одиночку я  так и останусь сундуком. Золото, выходя из сундука как из гроба, превращается в человека. Проверьте гробы: если там после умершего лежит гниль, а не золото, то он никогда не воскреснет…

Комм:
Как бы не стать мне 3 процентами золота среди 97-ми пустой породы…

Вставить себе перед смертью золотые зубы, чтобы сверкать улыбкой в могильной темноте… (Вставить себе нефритовый член! Или золотые руки? Но у меня они  вряд ли даже серебряные – обычная бронза, как у тех, что на постаментах стоят; обычное третье место… При том, что даже второе поделили между собой миллионы…)

1 книга:
М: «Говорят – ты знаешь? – что  у милиции есть «стакан» - там можно только стоять – так там нашего Гену сутки держали».
Л: Да, слышала. А вот ещё что есть – «лестница». Как-то растягивают человека. Любой преступник больше двух часов не выдерживает и всё рассказывает. Так там брата N. /не помню/ четверо суток держали»…
«…Вышел худой, просто страшно глядеть. Вместо пальцев только кости - вот как костяшки кулаков у меня».

«…Сестра верующая – прекрасный костоправ, специалист по внутренним переломам  - рассказывала, как её пригласили к N.N. Тот вышел из тюрьмы еле живой, его так избили  на допросе, что у него  сместился желудок на 12 см - прилипнув к какому-то органу; масса переломов и т.д. Когда она его массажировала, то всё плакала. Сейчас он вроде бы ничего, но у него после каждого приема пищи начинается вздутие живота и боль - он не хотел говорить про боль, но вздутие-то  видно. Плачет, когда проповедует. «На вечернее собрание  я уже не приду, что-то плохо себя чувствую» - а у него температура 39,5 – ему нельзя, нельзя, только когда лежит ему  легче. А он ещё и крещение преподал, когда вода была 2 градуса» - я не поверил /а может и ослышался/ - «но ничего, хуже не стало». Я, про себя и с ужасом: «умрет ведь, это всё обязательно сказывается». М: «Зачем он так? Хотя я знаю один случай, когда одна женщина хотела принять крещение поскорее, потому что была больна туберкулезом и боялась, что не успеет, а после него полностью излечилась – тридцать лет прошло, а она всё еще живет».

Комм:
Не тогда ли рождался мой страх перед ментами? (ведь в детстве и юности с ними дела не имел и вроде бы ничего про них не слышал)

ЦИТАТЫ, Варшавский:
Как раз в то время я открыл Бергсона. Меня взволновали его слова о возможности победы над смертью: «Все человечество в пространстве и времени, как огромная армия, движется рядом с каждым из нас, впереди и позади нас, увлекая нас на приступ, способный сломить всякое сопротивление и преодолеть многие препятствия, может быть даже смерть».

Комм:
Все человечество напоминает скорее стадо баранов… (да и армии могут только убивать)

Инет, Коняев:
Ранняя весна 1942 года надежнее, чем немецкие дивизии, заперла 2-ю Ударную в болотах, и к концу апреля ее судьба определилась бесповоротно.
Обмороженные, изголодавшиеся, завшивевшие бойцы недели и месяцы — без смены! — проводили в болотных топях, и только смерть могла избавить их от мучений.

Отрапортовав в Ставку, что коммуникации армии восстановлены, К.А. Мерецков обманул Москву. Снабжение 2-й Ударной так и не наладилось, и уже с середины апреля хлеба там выдавалось менее половины нормы, других же продуктов вообще не было.

«Да, сухарь был в ту зиму для нас святыней, — пишет участник боев Иммануил Левин. — Его не ели, к нему прикладывались. Дело доходило до того, что дневной хлебный рацион в виде сухарной крошки помещался в спичечном коробке».

Комм:
А так наши воевали; героизм и глупость всегда парой ходят? Да, но обычно не в одном человеке: глупость одних приходится искупать героизмом других; а сам глупец вряд ли будет героем? Но кто и не глуп в этом мире и на этих войнах? И мир-то сложен, а уж война… - любой сглупит, дай только время… Разгоряченные все герои? Холодные все умны, рациональны? Разгорячаясь, теряешь ум, но обретаешь способность к героизму…
 
3 книга:
Сначала у меня умер интерес к спорту, теперь – интерес к технике. Кто следующий – женщины?! Усилился и хозяйственный, и художественный интересы и они, видимо, вытесняют всё остальное в ситуации, когда я невелик и слабосилен…

Комм:
Спорт уже лет 10 подыхает, но никак подохнуть не может – бессмертный?! Да и раньше я пытался его придушить, чуть ли не каждую неделю (если не день!) делал попытки… Так же рубил его пополам и на четвертушки (но он все равно ухмылялся!)

А технику и вовсе я сейчас скорее уважаю; спокойный интерес; сам инициативничать не буду, но если придется, стану ковыряться и кумекать…

А вот  к хозяйству я малость охладел! Слишком уж получаемые результаты затраченным усилиям не соответствуют. Да и много ли мне надо без бабы? Буду делать только то, что само в руки идет – или за компанию, ради общения и веселья…

1 книга:
М: «Ты ведь была у Моисеевых?»

Л: «Да, у его брата  Романа - он у них руководитель хора. Они мне обещали показать его записную книжку и дать пленку послушать, но мы так заговорились,  что  забыли про это. С его женой мы  каждый раз до 5 утра говорили. Она у него рта не закрывает, а он молчаливый ужасно - слова не вытянешь. И тоже видения видит - как Ваня.

М: «Как, действительно видели следы?…»

Л: «Да; у него сердце четыре раза проткнуто чем-то, что чуть потолще, чем игла /я про себя: «спица?»/ и следы побоев всюду - под ребрами, особенно. Его уже мертвого утопили. Четыре месяца  оставалось до конца службы; ему еще 20 не было. Один старичок, как узнал про него, рассказал, что он уже давно об этом видение имел - лет 50 назад /я - недоверчиво/; мол, на берегу моря останавливается джип и четверо офицеров выносят мертвого юношу в солдатской форме и  голова его запрокинута; причем мимо него пронесли, так что он его лицо запомнил - сам офицер его голову зачем-то поднял.

М: «О Ване и в ООН писали».

Л: «Да. И правительству пришлось назначить спецкомиссию по проверке. Приезжали, выкопали гроб, но там уже одни кости. Зачем-то  руку подняли… /М: «Оставленная хижина»/. Конечно, комиссия признала, что он утонул – ведь ещё раньше так говорили. Один из комиссии у могилы сказал Роману: «да, хороший у вас брат был, жаль, что утонул». Р: «Да, утонул – убили» – он смелый, тоже 2 года сидел. Наши верующие братья, как только тело выдали, сразу  опознали,  что били и мучили, и что его уже мертвого топили. Причем ещё одной старушке видение было, что 4 часа он умирал – выходит, 4 часа его пытали…

Комм:
Казаки – это во все времена звери? (читал недавно «Вадима» Лермонтова…) Ну, а мирные хохлы учатся, подтягиваются? – ведь и  с другой стороны у них карпатские горцы,  дикари… Почти уверен, что и в других странах рядом с неизменно кровожадными горцами  селили уголовников, беглых и прочих лихих людей – чтобы они друг друга как-то нейтрализовывали… (и в итоге, «казаки»-дикари становились специалистами по уничтожению дикарей-горцев в случае спуска тех на равнину…)

А эта история про замученного в армии украинского Ивана была коронной в моей юности, у моей матери он был  вроде мученика, причисленного к лику святых… Хотя в советской армии ежегодно, наверное, десятками парней мучили до смерти… (статистики быть не может…)

ЦИТАТЫ:
ненавидел утверждения Бертрана Рассела, что человек, со всеми его надеждами, страхом, любовью и верованиями только порождение случайного сцепления атомов и человечество обречено бесследно исчезнуть в грядущей неизбежной гибели солнечной системы. Ни героизм, ни вдохновение, ни вера, ни любовь не могут победить смерть. Я не находил возражений, мне самому все это приходило в голову с неотразимой убедительностью. Тем мне был отвратительнее самодовольный, бодрый и глумливый тон Рассела.

Комм:
Рассел – это квинтэссенция Запада, со всеми его достоинствами и недостатками (Запад – это какая-то органическая серединность и ограниченность – но первое позволяет быть вежливым, а второе навести порядок… И то, и другое – две вожделенные мечты среднего человека, «мещанина»)

Инет, Никонов:
В марте был представитель Ставки Главного командования (фамилию забыл). Собрал на командном пункте несколько оставшихся в живых офицеров. Сообщил обстановку на фронте и в стране.
— Немец закрыл наш прорыв глубоко, и обратно прохода нет. Тяжелая обстановка на других фронтах, поэтому подкрепления не ожидается, необходимо стоять здесь насмерть. Умереть, но не сдаваться.
Был объявлен призыв: «Кто хочет умереть коммунистом».

Комм:
В 41-42 умирали одни, а в 43-45 наступали - и убивали -  во многом другие; если бы могли восстать убитые раньше – и если бы их родственники могли до Германии доехать! – мне кажется, немцы бы так легко не отделались. Русские всегда были великодушными победителями, они очень отходчивы (а я мстителен?! Все крестьяне, все живущие на просторе отходчивы, у них развеиваются все впечатления, быстро другими сменяются – а я-то сижу как паук в банке – как и большинство горожан…) С другой стороны, слишком много потерь было по нашей собственной вине, из-за бездарности и жестокости властей (родом «из светлого будущего») – а вот жестокость немцев отчасти была позднее преувеличена, они, в своем роде оставались типичными западными «гуманистами», ведь в армию призывали всех подряд, а не только натуральных фашистов… Да и фашисты те были воспитаны на «нибелунгах» и прочем геройстве…; впрочем, русских они не считали людьми – именно это привело к зверствам… (Но считают ли себя полноценными людьми сами русские, раз всю историю поклоняются Западу, всю историю ему подражают? Если у них были немецкие цари? Если самым великим царем считается убогий копировщик всего западного Петрус? Если, самое главное, основная масса населения всю тысячу лет была рабами и холопами…)

3 книга:
Читал умерших или далеких писателей, слушал музыкантов, которых кроме музыки ничего не интересует… - т.е. всех тех, кого не достать. Как глупо! Всё внимание моё теперь будет обращено только на тех, с кем можно общаться взаимно…

Комм:
«Взаимно» можно только с глупцами общаться, только с теми, кого ничего не интересует – ты будешь выдумывать темы, заинтересовывать, а они будут отмахиваться и переводить «разговор» на свое… (Не будь члена, люди бы друг друга вообще тотально избегали? И потихоньку эволюционировали в каких-то странных, непонятных даже самим себе существ… Заметив друг друга издали, поспешно бы изменяли курс, чтобы пройти стороной… Или пройти так, чтобы можно было все-таки чужое лицо порассматривать…)

1 книга:
Ещё был случай: один солдат в разговоре в своем солдатском кругу  сказал, что, мол, вот если мне дадут отпуск домой - а он был неблагополучный и неисправный солдат - то тогда я в Бога поверю. Ваня говорит ему: «будет тебе отпуск» и тут же, в это же самое время звонят и вызывают этого солдата: «отпуск». Тот на аэродром и домой. А солдаты рассказали офицерам, что Ваня-то говорил - у них уже с ним война была – и те погнались за уезжающим на аэродром, чтобы он не улетел, но не успели. Стали разбираться, кто звонил. Оказалось, из штаба. Звонят в штаб, но там говорят: «никто не звонил и ничего не говорил об отпуске». Ангел, наверное... Когда Ваню спросили, кто его лучший друг, он сказал: «ангел». К нему постоянно один и тот же ангел прилетал. Один раз он сидел, отдыхая на траве у джипа,  и ангел прилетел: «что Ваня, отдыхаешь?» «Да,  уже долго отдыхаю». «А мне дальше – я в этот город спешу». Это Керчь была. Мы как-то забываем, что ангелы служат, потому что они служебные духи. Часто не знаем, как получается справиться с трудностями, а это, может быть, ангел перед тобой идет и дорогу расчищает. Их в Египет воевать посылали – и его тоже, хотя он и не принимал присягу – там война была с Израилем, страшное дело, что творилось. Но когда приехали в Египет, сразу приказ: «всю часть отозвать». И даже отпуск дали. Услышал Бог его молитву.

А как с присягой  было: все против него и вот однажды солдаты его и уговаривают, и подначивают, и ругают - мол, что тут такого и т.д. Он им всё спокойно и терпеливо объяснил, но они никак не отставали. Тогда он говорит: «принесите мне присягу» -  напечатанную. Они принесли, не веря своим ушам: неужели, мол, сдался? А он взял ее и молча на глазах у всей толпы  разорвал. Они все оцепенели. Хотели наброситься, но что-то им помешало. Но это не всякий сможет, Ваня был человек исключительной силы, ведь он и на небесах был с ангелом и  с ап. Павлом разговаривал». М: «Как, на каком языке?»

Л: Каждый на своем, а ангел переводил…. А в гробу он лежал – волосы черные, ни одного седого – такая сила - а вот Юра N. так весь белый лежал – от потрясения  начисто  поседел.

Комм:
Интересно, у мусульман тоже полно таких сказаний? Ведь мучеников-то у них хоть отбавляй, буквально десятки тысяч, а то и миллионы… Мы совсем мало знаем про позитивное мусульманство… - либо про то, что они – мясники, людей как скотину режут, либо про этот их «механический завод»: пять раз в день по часам молись и прочие «ритуалы роботов»…

ЦИТАТЫ, Варшавский:
Когда он сказал, что война наверное будет, я вздрогнул. Я не хотел этого: бомбы, газы. Как крысы мы побежим в подвалы. Нет, лучше сразу смерть.

Комм:
Казань – вроде место в стороне, но в случае большой войны бомбы сюда кинуть тоже не забудут. Какие-нибудь очень крупные, чтобы на большое количество ракет не тратиться. Чтобы сразу всех прихлопнуть…

Инет, Никонов:
Место было болотное, кушать нечего, зелени нет. У пехотинцев лопаток нет, а в болоте яму не выроешь, и так вода. Из мха, из прошлогодних листьев и сучьев нагребет вокруг себя бруствер и лежит. Немец твое место засекает, высунешься, сразу убьет. Что рука достанет, то и ешь.

Появились случаи самоуничтожения. Сначала одиночные, потом сразу трое, из них двое командиров.
Комиссар Ковзун собрал нас, кто мог прийти, и стал говорить:
— Это же недопустимо! Это — ЧП. Надо провести решительную работу по этому вопросу, против таких действий!
В разборе выяснилось, самоубийцы от голода так обессилели, что и не могли уже повернуться. Все молчали, только я спросил:
— Ну а что делать? Когда уже совсем обессилели? Не сдаваться же немцам.
Комиссар ничего на это не ответил.

Комм:
В ту войну вся интеллигенция должна была окочуриться, но они – мыши хитрые, на фронт старались не попадать…; да и толку-то от них на войне… Если бы не евреи – которые легко от всех фронтов уклоняются и очень быстро воспроизводятся - то Россия после всех кошмаров 20 века уже никогда бы эту самую «интеллигенцию» не воспроизвела? Вымерли бы подчистую, только в Красной книге остались… Ведь уже во времена Маяковского народ полностью одичал – даже странно, что потом снова кое-как окультурился (бабы безмужние на культурку полезли - как мухи на сладкое, а мотыльки на свет…) Вместе с достатком сразу культурка возникла… - выходит, неубиваема, пока есть города… (а религия умрет только вместе с последней деревней…)