Сказка про Бяшу

Когда я была маленькая, то каждое лето с родителями и младшим братом ездила к бабушке Евдокии. Она жила в небольшом городке под Воронежем с вкусным названием Калач. Бабушка была совсем не похожа на старенькую бабулю. Она постоянно чем-то занималась: работала, строила дом, разводила пчел.
 
Полная, высокая, черноволосая, с гладко собранными назад волосами, с красивыми черными глазами она источала энергию. Бабушка Дуня и одевалась не как старушка, а всегда любила модничать.  Сказок она не знала. Вернее знала одну единственную, зато мы ее обожали и постоянно просили  рассказать.  Это была сказка про Бяшу.

Наступала ночь и все кругом затихало. Днем в бабушкином доме было бесконечное движение, и  только с наступлением темноты все успокаивалось. Бабушка шла и открывала на ночь ставни. Она закрывала их с первыми лучами солнца, чтобы в доме был полумрак и прохладно, чтобы меньше залетало мух.

Я видела, что процесс открытия и закрытия ставен не такой уж и легкий, как казалось. Ставни были тяжелые, много раз крашенные, это было видно по облупившимся краям, облупившимся краям.
 
Окна на двух сторонах дома располагались высоко, поэтому приходилось к ним тянуться или даже залазить на небольшую лесенку.  Нужно было открыть ставни и зафиксировать их крючками, которые не всегда быстро попадали в свои петли, чуть согнувшиеся от времени.

Как то я спросила бабушку, зачем она открывает на ночь ставни, ведь утром снова надо закрывать.  Она мне ответила, что так положено и нельзя иначе. Окна должны быть на ночь открыты. Всегда. А вот почему, ответа я так и не добилась. Мама тоже пожала плечами.

Бабушка снимала покрывало с кровати и раскладывала огромные подушки с выбитыми кружевными наволочками. Она сама их выбивала на швейной машинке Зингер, еще дореволюционной. У бабушки Евдокии была любовь к идеальному постельному белью, и оно у нее всегда поражало белизной и изяществом.
 
Я с братом Андрюшей забиралась на ее широкую и массивную кровать, непривычно высокую для городских квартир. Залазили под ее пуховое одеяло, с которым она не расставалась и летом, и начинали просить рассказать сказку.

Бабушка в длинной сорочке до пола, распущенными черными волосами, чуть тронутыми сединой, было похожа на русалку, только не худую. В ней было что-то магическое, необычное, что чувствовали мы, дети. Может быть горящие глаза, совершенно черные, так что не видно зрачков,  а может неувядающая  красота, несмотря на возраст. Так или иначе, бабушка нам казалась не обыкновенной.

Бабушка Евдокия ложилась рядом и начинала рассказывать свою сказку. Сказку про Бяшу.

«Как-то один купец ехал с ярмарки, ехал довольный, у него получилось хорошо расторговаться. Ехал по степи, да чуть припозднился. Тройка вороных коней лихо бежала по заметенной снегом дороге, и купец уже представлял, как он окажется к вечеру на знакомом постоялом дворе. Он закажет себе сытный ужин и хорошую стопку самогона.

К вечеру погода испортилась. Пошел снег, который вскоре повалил хлопьями. Поднялся ветер и усилился мороз. Началась поземка. Все кругом выло, свистело, заметало. Дорогу в степи стало почти не видно. Только бесконечный снег. Куда не повернешь голову, только снег. С неба и на земле.

Купец кутался в свою богатую шубу до пят и не боялся непогоды. Ему было не привыкать, он и ни такое видел. Резвые и сытые кони несли сани сквозь пургу, только колокольчики звенели тихим мелодичным звоном.  В какой-то момент купец понял, что он заблудился, сбился с дороги.  Да и какая сейчас дорога, все занесло. Одни сугробы и переметы кругом.
 
Он попридержал коней и остановился. Была уже ночь, но от снега было светло. Тем более, что на черном небе иногда сквозь тучи проглядывала полная луна, озаряя все холодным голубоватым светом.

Купец всматривался в черноту впереди, пытаясь понять, куда же ехать. Вдруг он увидел маленького ягненка. Маленького и беленького, всего в крупных кудряшках. Ягненок стоял на снегу и, не мигая, смотрел на купца черными бусинками глаз. Потом жалобно закричал: «Бе…».

Купец не поверил своим глазам. Как здесь в степи, где и жилья то близко нет, оказался маленький барашек. Но ягненок был реальным и снова закричал. Купец слез с саней и подошел к ягненку. Взял его на руки и вернулся к саням. Лошади настороженно зафыркали и прижали уши.

- Вот дурные, ягненка испугались, - сказал купец. Сел на свои сани и поехал потихоньку вперед, думая, что если нашелся ягненок, значит, рядом есть и его стадо, люди, жилье.

Купец спрятал свою находку за полу шубы, чтобы ягненок не замерз. Он решил погладить ягненка и, сняв рукавицу, стал водить рукой по шелковистой мягкой шерстке.
 
- Бяша, бяша, хороший бяша,- говорил купец.

Вдруг ягненок, посмотрел прямо в глаза купцу, да так посмотрел, что купец ничего не боявшийся в своей жизни обмер от ужаса. Посмотрел и тоже говорит:

- Бяша, бяша.

Купец сидел и не мог пошевелиться, как оторопь на него нашла, но потом  взял себя в руки и кинул в снег ягненка. В этот момент лошади понесли. Они мчались, не разбирая дороги, в черный мрак бури. Купец еле удерживал поводья. А сзади них, успевая за мчавшейся тройкой, бежал ягненок и кричал:

- Бяша, бяша.
 
Он появлялся то справа от саней, то слева, и купец видел черные бусинки его глаз, которые неотрывно смотрели на него. Купец хотел нащупать свой нательный крест, хотел перекреститься, но ему приходилось удерживать поводья двумя руками. Тогда он начал громко кричать молитву, первую, что пришла ему в голову. «Спаси и сохрани», - разносил ветер в ледяной мгле.

Лошади еще долго неслись по заснеженной степи, пока окончательно не выбились из сил. Ягненок исчез или отстал. Купец сидел в санях и не сразу понял, что кругом стало тихо. Ни ветра, ни снега.

На небе появились звезды, миллиард звезд, сияющие алмазным блеском.  Такой бесприютной тоской, холодом и вечностью веяло от них, что хотелось только одного. Хотелось спрятаться от этой бездны и почувствовать тепло огня или любящей души.

Неожиданно где-то  вдалеке залаяли собаки. Жилье. Когда купец зашел на постоялый двор, он не стал ничего заказывать: ни ужин, ни самогон. Подошел к углу с иконой и долго молчал, стоял, думая о своем.

Купец пробовал заснуть, но стоило ему закрыть глаза, он видел черные угольки глаз ягненка и слышал:

- Бяша, бяша.

Люди говорили, что купца не признали дома. Уезжал молодой, черноволосый мужчина, а вернулся седой, уставший старик. А еще говорили, что купец все свои деньги вложил в строительство храма, где наказал священнику молиться  денно и нощно о погубленной душе.
 
Этот храм немыслимой красоты стоит и до сих пор, недалеко от Калача. Туда ездят со всей округи молодожены венчаться. Есть такое поверье, что если там повенчаешься, то повезет с семейной жизнью, будет любовь до гроба.

Видно была у купца какая-то тайна или беда, с которой он и встретился в степи. Он думал, что забыл о ней, а ему напомнили».
 
Бабушка, закончив рассказывать, командовала: «Теперь всем спать». И я лежала, представляя  себе ночь, пургу, заснеженную степь и ягненка. Представляла, как летит снег и воет ветер. Мне хотелось узнать тайну купца, хотя это было невозможно.
 
В конце концов, я засыпала, а на следующую ночь снова хотела услышать сказку о Бяше.