Бык-лекарь

Стоматолог Безбородный частенько оставался не у дел по простой причине – поддавал чрезмерно на работе, и клиентам, пусть даже и с непередаваемой зубной болью, это не нравилось больше, чем чёрту не нравится ладан. Клиенты обходили Безбородного если и не за три версты, но пробирались параллельным с коридором курсом к другому стоматологу, коих в тот момент по штату и в наличии имелось три, два из которых ещё сохранили в душах жалость к больным. Но речь сегодня не о них, а о Безбородном.

С утра привычно заглянувший во вчера початую бутылку Безбородный откровенно заскучал от одиночества и зудящей в кабинете мухи. Хотелось ему не общения с больными, но видеть коллегу, и тоже с наполненным спиртной жидкостью стаканом в руке. Тогда же он нанёс визит хирургу, оставшемуся не у дел по причине стоявшего во дворе лета – поры, когда гололёда ещё не случалось в силу не случившегося же катаклизма. А раз так, то руки-ноги земляки по неосторожности не лома-ют. «И слава богу», - думал одиноко скучающий без отрыва от производства хирург и наслаждающийся оным моментом.

Во времена социализма, впоследствии выкошенного тремя главарями Союзных Республик, приключались с рабочим людом травмы. Через это образовывались у хирурга хлопотные будни, за что он их и не любил всей душой, какая в нём ещё теплилась. Но теперь комбайнов, а с ними и комбайнёров, осталось мало. Мужики если и ломали руки-ноги, то большей частью по пьяному делу или из-за того же бились лбами о твёрдые предметы, доказывая жёнам, что нетрезвость их достигнута совершенно тем, что на улице подошёл знакомый, выпить предложил, а обидеть инициативного человека отказом не хватило сил. От этого хирургу волей-неволей приходилось зашивать их «боевые» раны и на мало-мальской высоте удерживать свой профессиональный уровень.

Скучавший в то же утро, что и Безбородный, хирург радостно принял коллегу, быстро вошёл в его состояние; вдвоём они пригубили не то спирт, не то водку (что не имело принципиальной разницы для наполнения души восторженным провинциальным бытием) и подошли к окну, ибо в служебное время идти дальше им было совершенно некуда, да и нельзя, согласно рабочему распорядку и трудовому договору.

Из окна на втором этаже открывался по местным меркам никчёмного вида пейзаж, состоявший из буйствующего бурьяна, разбитой асфальтированной дорожки и двух полузаброшенных и оттого откровенно унывающих цветников по краям, более походивших на рассадник элитных сорняков.

Стояла тёплая погода. Солнце ещё не подмёрзло ввиду отсутствия холодов. Дюжила изо всех сил трава под опавшими редкими листьями тополей, ветлы и клёна, хаотично напичканных по всей территории больничного комплекса.  Громко галдели на ветках галки, ворчали постоянно недовольные сороки, кружили голуби над крышами да парил под облаками в голубом небе вечно одинокий коршун, от скуки посвистывающий протяжно и жалобно. Тут и там бесконтрольно разгуливал забредший через всегда открытые ворота довольный свободой домашний рогатый скот. За забором у соседей без перекуров переругивались у большой обглоданной кости две дворовые собаки, надрывал горло петух, и кудахтали без его внимания встревоженные куры. Ещё слышно было, как за тем же забором жена яростно костерила мужа-пропойцу, про которого в деревне говорят, будто у него ежедневно один глаз поперёк (т. е. человек вечно пьян).

Словом, кто хотел, тот сквозь разные звуки природы слышал её призыв занять, но выпить по любому надуманному случаю, а то и без такового, и благодушно подстилавшую аборигенам поляны для безмятежного отдыха, но за их счёт.
- Скучно живём, - молвил хирург. - А ведь ещё дед мой не уставал повторять: «Без поливки и капуста сохнет». - Кивнул на стол с неприбранной бутылкой.

Не найдясь с достойным профессии ответом, стоматолог Безбородный лишь вздохнул в ответ. Хирург поддержал его и тоже вздохнул – за компанию.

Возможно, так бы и простояли медики рабочую смену у окна, опутанные тоской и скукой, но тут на сцене появилось третье действующее лицо.

Обладателя третьего лица назовём Ник Ником, хотя на самом деле это мог быть один из многочисленных Иванов Ивановичей Ивановых или Сидоровых, Козловых, а то и Кузнецовых.

В сторону поликлиники новое действующее лицо двигалось не просто тихо, но медленнее самой старой в мире черепахи. Осанка больного соответствовала никому непонятной за любой самой дальней границей русской народной букве «зю».

- Такое «зю» не скоро выправишь, особенно в родстве с остеохондрозом, - молвил хирург стоматологу, и дрожь пробежала по спине обоих.

- И куда это мы мчимся, словно экспресс? - высунулся в раскрытое окно стоматолог Безбородный, поморщившись.

Туда же высунулся и заинтересовавшийся возможным ответом Ник Ника хирург.

- Иду – не иду, пошёл – не иду, а пришёл – так иду! - вслух вспомнил поговорку и сам удивился этому хирург, отчего не удержался и воскликнул мысленно: «Ай, какой я молодец!»

Далее случилась незапланированная немая сцена, длившаяся ровно столько, чтобы Ник Ник поднял голову, держась руками за поясницу, будто там имелся пульт управления головой, и он этот пульт пытался нащупать.

Хирург и стоматолог в эту минуту смотрели на Ник Ника, и они ему не завидовали.

Безбородный вообще не умел никому завидовать, а хирург если и завидовал, то только коллеге Безбородному. Как раз потому, что тот не умел завидовать.
Ме-е-едленно-о-о поднял голову Ник Ник, и от его взгляда опохмелившимся хирургу и стоматологу захотелось безотлагательно плакать. Но они были-таки настоящими мужчинами; ни одна слезинка не скатилась ни по одной из четырёх подёрнутых трёхдневной щети-ной щёк.

- Дык, к Серафимовне двигаюсь. Едва ли не с вечера. Хондроз, язви его, замучил. Ни лечь, ни встать, ни о большем помечтать, - изрёк Ник Ник.

Не отнимая рук от поясницы, он медленно развернулся и сделал первую попытку продолжить путь к спасительнице-терапевту Серафимовне. Хирург и Безбородный отвлеклись ровно на столько, чтобы можно было опорожнить ещё по одной стопке. Поскольку и дальше заняться им было нечем, они вернулись к раскрытому окну.
Пейзаж перед ними ничуть не изменился. Всё тот же Ник Ник маячил в больничном дворе и за время отсутствия зрителей в лице хирурга и стоматолога он едва ли продвинулся на десять шагов.   

Был Ник Ник невысокого роста, и если ограничиться описанием комплекции одним предложением, достаточно сказать, что весил мужчина сорок килограммов с сапогами. Погода по меркам здорового человека стояла почти романтическая, тёплая, потому больной шёл не в сапогах, а в шлёпках (это его вскоре и спасло), и если бы, не дай бог, стоматолог с хирургом ради шутки вдруг на него одновременно перегаром дыхнули со второго этажа, Ник Ник, подхваченный будто листок дуновением лёгкого ветерка, мог гораздо быстрее оказаться на приёме в кабинете Серафимовны. Случись подобная выходка со стороны врачей – не быть рассказу.

Итак, не станем отвлекаться на «если бы» да «кабы».

Уставший Ник Ник остановился и так, не отнимая руки от поясницы, застыл в той же позе «зю», словно недоваянная скульптура уставшего колхозника какого-нибудь пока ещё непризнанного скульптора из глубокой провинции.

- Ты пошто замер, болезный наш Ник Ник? - не вытерпел после дополнительного минутного за ним наблюдения хирург.

- Бык! За углом стоит, - тихо и с испугом откликнулся Ник Ник.

- Ну так и чё? Пускай себе стоит, - произнёс желающий успокоить того стоматолог.
- Может, бык совершенно ручной и бабушка запретила ему принуждать к бегу больных хондрозом.

- Э-э-э-э, нет, - медленно изобразил указующий перст правой рукой Ник Ник. - Я видел его глаза. Какие-то они у него недобрые.

Не дождавшийся окончания переговоров медиков с больным Ник Ником бык высунул голову из-за угла больничного корпуса, и голова его угрожающе росла. Уже шея завиднелась и первые сантиметры большого его туловища. При очередном шаге быка больной резко подхватился, с поросячьей скоростью рванул в сторону забора, и этот его побег оказалось как нельзя своевременным.

Бык рванул за беглецом. Был он, похоже, в большой ярости; со второго этажа стоматологу с хирургом отчётливо было видно: в ближайшей перспективе больному на снисхождение от животины рассчитывать не приходится.

В помятой остеохондрозом фигуре «зю» Ник Ника сработала туго взведённая пружина. Она-то и придала ему сверхскоростной энергии, позволившей спринтеру поневоле одним прыжком перемахнуть через забор высотой не менее двух метров.

Из раскрытого окна всё того же второго этажа глухо упало в траву удивлённо-восклицательное матерное слово хирурга.

Ник Нику ещё хватило сил отпрянуть от забора метра на два. Только там он остановился, обернулся и вместе с хирургом и стоматологом увидел на полном ходу грохнувшегося лбом о забор не успевшего затормозить быка.

Загудели столб и земля.

Не приведи, Господи, представить, что случилось бы, окажись столб гнилым. Мчаться бы тогда Ник Нику до самой монгольской границы все 600 с лишним километров, лишь бы, подобно мясу на шампуре, не оказаться нанизанным на бычьи рога.

Был бык гордым.

Для порядка он ещё трижды боднул забор, после чего принялся бить ногой о землю, этим выражая не только презрение трусливому человеку, но и вызывая его на немедленную корриду.

Только минут через пять явно раздосадованный бык покинул поле несостоявшегося боя, а едва скрылся за зданием, Ник Ник, как ни в чём не бывало, развернулся спиной к поликлинике. Он всё ещё оставался в поле зрения хирурга и стоматолога, и один из них, хирург, бросил со второго этажа вопрос:
- Ник Ник, ты же только что едва шёл до Серафимовны. А теперь повернул до дому?
Ник Ник и сам удивился первым своим шустрым шагам. Остановился, закинул руки за поясницу, покривлялся влево-вправо.

Улыбка озарила его лицо, разгладила морщины, раздвинула брови, а с уст сорвалось бранное удивлённое восклицание, которое аккуратный к подобным словам автор повествования не оглашает.

- Дык, какая такая Серафимовна?! - обрадовался Ник Ник. - Ей что, больше делать нечего, кроме как со мной ботаться?!
Он победно смотрел на окно второго этажа, на подоконнике которого полулежали хирург и стоматолог Безбородный:

- Кажись, вылечил мне бык спину! Кабы не он, до вечера бы тащился я до кабинета нашей Серафимовны. И не факт, что успел бы в рабочее время на приём.

- Сбылось то, о чём мечтал, - бросил с подоконника резюме стоматолог. - Только с высоты моего местоположения сдаётся, Ник Ник, будто дрожишь ты сейчас выскочившей из дрожжей мышью.

Ник Ник вернулся к забору, попробовал раскачать столб, потрогал штакетины, прикинул высоту, не литературно выругался. И только тогда восхитился своим прыжком:

- Сейчас-то я и не перелезу. Сам не ведаю: перемахнул молодой ланью. Сосед тоже хондрозом мается. Подскажу ему адресок. Пускай запишется на приём к быку – зараз болезнь как рукой снимет.

Ник Ник на земле, а хирург со стоматологом на втором этаже весело хохотали по поводу лечащей руки ретивого быка.

Они бы и дальше хохотали, но в кабинет вошла главврач и прекратила, как она выразилась, балаган. Спорить с ней коллеги не решились.