Отец...

Все, что помню...



Мне очень жаль, что в моей памяти осталось так мало от его рассказов.Надо было записывать сразу. Но попробую записать хотя бы то, что осталось в памяти.

Отец родился в самой глухомани Костромской губернии, ближе к ее северной части. Как он говорил, большую часть их поселения составляли потомки беглых крепостных и каторжан с Сибири. Дорог туда не было до шестидесятых годов уже Советской власти. Единственный транспорт гужевой, позже картонный самолет модели " кукурузник". Отец его , сибиряк, высокий здоровый мужик с жестким характером, был выбран старостой местной церкви, что очень не нравилось его отцу , который на дух не выносил попов и постоянно подсмеивался над сыном Савватием. Мой отец, Федор Савватеевич, был предпоследним ребенком в их большой семье. У них было 9 детей-- 5 сыновей и 4 дочери. Мать была полной противоположностью своему мужу. В деревне ее любили и уважали за ее доброту и отзывчивость. Отец мой всегда вспоминал свою маму с особенной теплотой и любовью, чего нельзя было сказать об его отце .
Первой байкой, услышанной от моего любимого отца , были его рассказы о колдунье. Жила в их деревне такая женщина, которую считали таковой не без основания.
Сколько ей лет, никто доподлинно не знал, она была очень древняя и выглядела не меньше, чем на сто лет с большим довеском. Жила она одна на краю их деревни. Бабка была очень тщеславной и любила , чтобы ее привечали с уважением. В одном доме играли свадьбу. Жених был из какой-то дальней местности и не верил, как говорится, ни в бога, ни в черта. Когда гостей рассаживали за столы, пришла наша бабуля и села рядом с невестой, где должна была сидеть ее или его мать. Жениху это не понравилось , и он попросил ее пересесть. Деревенские, знающие ее просили парня не перечить ей. Он не послушал никого и продолжал настаивать на своем. Она села у дверей, что-то шепча себе под нос. Гости перешептывались, но никто особенно не вмешивался. После застолья происходившего в доме невесты, жених с невестой должны были ехать в его дом. Усевшись в коляску, запряженную тройкой лошадей , провожаемые песнями и шутками, они тронулись с места. Подъехав к распахнутым во всю ширину воротам, лошади остановились. Сколько ни понукал их возница, сколько ни хлестал кнутом, они не могли сдвинуться с места, вставая на дыбы, словно упирались в какую-то стену. Колдунья стояла на крыльце и злорадно улыбалась. Мать невесты подошла к жениху и сказала, что старуха не выпустит их, пока он не попросит у нее прощения за то ,что не уважил ее. И лучше ему не усугублять ситуацию, иначе она будет мстить и жизни ему хорошей не будет. Пришлось парню кланяться ведьме в ноги. И только после этого лошади спокойно выехали со двора.
Отец говорил, что эта колдунья была какой-то очень дальней родственницей их со стороны матери, и часто приходила к ним в гости к его бабушке, матери отца.У бабушки
было два сына-- Савватий и младше на два года Афанасий. Афанасий из дома убежал в юношеском возрасте и каким-то образом укатил в Америку. Там он жил довольно долго, женился, заимел двоих детей и оставив их, вернулся на родину. Савватий в это время был забрит в рекруты перед самой войной 14-го года. Федор родился в феврале 14-го года. Бабушка, мать Савватия и Афанасия, подозревала, а может и знала точно, что Федор не сын Савватия, и часто говорила, когда была сердита на младшего сына :,, Савватий побей Афоньку, "--но все заканчивалось этими словами и точно так никто ничего и не узнал. Мой отец , анализируя отношение своего отца и дядьки, с большей долей вероятности предпологал, что он сын Афанасия. Тот любил его и выделял среди других детей брата. И внешне отец говорил, что он был похож на своего дядьку. У Афанасия детей в России не было.
Еще про колдунью. Почему-то ее шутки всегда были направлены против молодых парней. Почему, никто не знал. Она никогда не обижала детей и женщин, и даже лечила их своими зельями и заговорами. Можно догадаться, конечно, что больше всего ей и доставалось от молодых ребят, которые не особо верили в ее колдовские способности, пока они не коснуться их напрямую. Были случаи, когда она наводила морок на парня, возвращавшегося с гулянки ночью домой, посадив перед крыльцом огромного черного пса, взявшегося из ниоткуда и не дававшего парню зайти в дом. Таких и собак -то у них в деревне не было. Особенно злого по отношению к ней молодого человека, смеявшегося над ней постоянно и просто издеваясь прилюдно, она наказала очень жестоко, доведя до сумасшедствия, повесив в сенях их дома ободранную коровью тушу, в которую парень уткнулся носом, когда возвращался вечером домой. Естественно никакой туши не могло быть, это тоже был наведенный ею на парня морок. Он не вылечился от него до конца жизни, став деревенским дурачком.

Старшие братья отца погибли в первый год войны. Мать умерла во время какой-то странной болезни выкосившей половину деревенских женщин. В живых после войны остались сестры и он с младшим братом. Брат его был в плену с армией Власова. Дома вместе с сестрами был отправлен на лесозаготовки в тайгу, за то, что не погиб и не умер там в плену, в наказание за эту провинность. Федор был на фронте. Он был пограничником и служил в Ленинградской области на границе с Финляндией. Там и встретил войну, сначала с финнами , а потом с фашистами, защищая Ленинград. Был дважды ранен и контужен. Вспоминать это время отец не любил и много не рассказывал. Лишь однажды он в довольно резкой форме сделал мне выговор. У нас в нашем маленьком уральском городке был лагерь военнопленных. Их водили по утрам и вечерам по улице на работу и с работы. Они строили дома, которые и сейчас стоят капитально отремонтированные в свое время, и называются почему-то сталинскими. Наверно потому, что были выстроены в его правление. Так вот, как-то раз увидев этих пленных, которых вели по улице, мне стало их очень жалко. Вид у них был очень затравленный и тоскливый. И я спросила отца, почему их не отпускают домой?Ведь война уже закончилась? Он очень рассердился на меня и сказал, чтобы я никогда и никому не задавала этот вопрос. Они наказаны, за все, что сделали и мечтали сделать с нашей страной и им не было нас жалко. Он воевал и видел всё страшное, что они творили на нашей земле. Но рассказывал только маме по ночам шепотом, чтобы мы не слышали. За лишние разговоры в послевоенное сталинское время по головке не гладили. И предпочитал рассказывать нам только о своей жизни до войны, о своих путешествиях в" пространстве". Он, как и его дядя Афанасий в свое время, покинул родные пенаты, а попросту удрал из дома в 14-ть лет со своим другом, одних с ним лет. Объездив весь Урал, от Свердловска и Челябинска до Архангельска и Мурманска, пока не забрали в армию, направив его в курсантскую школу. Оттуда в Ленинград и в область на границу в развед роту.
Он с юмором рассказывал о своей первой прогулке по Невскому проспекту. В новенькой форме, с новенькими блестящими от новизны погонами, с саблями на боку они с другом шли, задрав носы от важности, лишь кося глазами на пробегавших мимо девчонок. Каким уж образом эта сабля попала ему меж ног, не совсем понятно было и ему, и он растянулся во весь свой рост на пешеходной дорожке. Друг, покатившись от хохота, только и проговорил :,, Подвинься, я ляжу! "- и приземлился рядом, правда на пятую точку. Вскочив на ноги, хотя быстро из-за сабли это не получилось, оглянувшись по сторонам, нет ли поблизости смеющихся девиц, постарались свернуть в сторону с проспекта, чтобы привести себя в порядок. Сами они потом долго вспоминали этот курьез , случившийся с ними, и хохотали сами над собой.
Я любила и люблю своего отца, царство ему небесное. Он любил жизнь и старался не падать духом, даже в последние годы своей жизни, оглохший и полностью ослепший от последствий контузии, не дожив до своего столетия всего два с половиной года.