Ч. 290 Нежданный гость

Предыдущая страница   http://proza.ru/2021/12/11/1178

Как ни старался Путятин продолжить плавание с командой «Паллады», у него ничего не вышло. Пришлось вновь и вновь пополнять экипаж «Паллады», переведенный по его распоряжению на «Диану», матросами из бывшего экипажа «Дианы», списанного по его приказу на берег.
 
Лесовский привёл свой фрегат со здоровой командой, а «Паллада» по смертности находилась на одном из первых мест при кругосветном плавании русских парусных кораблей. Об этом, как и о многом другом, промолчал  в своей книге Иван Александрович Гончаров.

Известно, что в Японском море самым холодным районом является Татарский пролив. В северной части пролива бывало, что лёд держался до ста семидесяти дней.

При попытке ввести «Палладу» в Амур матросам постоянно приходилось входить в воду, чтобы переносить якоря при снятии с очередной мели и при попытках подвести цистерны из-под питьевой воды под корпус фрегата.

От пребывания в ледяной воде люди жестоко простужались и умирали. За два с половиной месяца попыток ввести «Палладу» в Амур умерло больше матросов, чем за весь период плавания.

Исследования штурманского офицера Дмитрия Ивановича Орлова ещё до того, как Невельской «открыл» свой фантастический фарватер, показали, что к северу от залива Декастри глубина Татарского пролива резко уменьшается.

В современной лоции написано, что в самом узком месте, где ширина пролива составляет 7 км, между мысами Лазарева и Погоби, его глубина всего лишь 10 метров. Из Японского моря в Охотское свободно могут проходить только суда с осадкой до 7 метров.
 
Расставшись окончательно с «Палладой» и перейдя со своим штабом на «Диану», Ефим Васильевич Путятин приказал Лесовскому сниматься с якоря и следовать в Японию, чтобы завершить там свою дипломатическую миссию.

После подписания договора вице-адмирал намеревался превратить фрегат в рейдер и отправиться либо к берегам Китая, либо к каким-нибудь архипелагам. А там захватывать английские и французские торговые суда.

План рейдерства был, без сомнения, совершенно непродуманным и авантюрным.
Не желая обострять отношения с Лесовским, Ефим Васильевич не пытался вмешиваться в его распоряжения по командованию фрегатом. Оба общались между собой холодно и официально.

Шли, руководствуясь картой, которая была приложена к запискам Петра Ивановича  Рикорда. Кстати, книги Головнина и Рикорда имелись и у англичан, и у американцев.

9 октября пришли на рейд  Хакодате. Как отметил в своих записках старший штурман фрегата Пётр Гаврилович Ёлкин, «на переходе от Декастри имели непрерывно пасмурную и туманную погоду, со свежими ветрами;

только при входе в Сангарский пролив получили попутный ветер, и, пользуясь ясною погодою, шли с описью близ южного берега острова Иесса или Матсмая, от мыса Надежда до бухты Хакодате».

Японцы не разрешали производить измерения на берегу, поэтому их приходилось делать с борта фрегата, со шлюпок или скрытно от японских наблюдателей на берегу.

Работы, выполненные штурманами «Дианы», намного облегчили плавание в японских водах всем последующим русским мореплавателям.
   
В Хакодате от прибывших на фрегат японских чиновников Путятин, к своему глубокому разочарованию, узнал, что коммодор Перри его давно опередил. Американцы уже заключили договор с японским правительством.
 
Но зато теперь японские чиновники оказались более покладистыми и проявляли готовность к переговорам. По словам губернатора Хакодате, японское правительство уже само при посредничестве голландцев просило о продолжении переговоров.

Хакодате относился к одному из портов, открытых по договору для американских судов.

На этот раз Путятин вёл себя уже гораздо уверенней и свободней. В его отчёте говорится: «Предполагая, что американцы во время своего пребывания в здешнем порте, конечно, не отказывали себе в удовольствии съезжать и ходить по берегу,
 
я решился, не спрашивая разрешения губернатора, с первого же дня съехать на берег и требовать беспрепятственного доступа в город и его окрестности, но, чтобы не подать повода к каким-нибудь неприятным столкновениям, предуведомил об этом намерении приехавших на фрегат с поздравлением чиновников.

Чиновники сделали некоторые возражения и просили подождать, пока дадут знать губернатору, но, видя нашу решимость, просили только пристать в указанном месте, оттуда не спускаться внутрь города без одного из них, что на первый раз и было нами исполнено».

На берегу сначала побывали все свободные от службы офицеры. Затем по просьбе Лесовского адмирал разрешил отвозить на берег партиями матросов. До обеда вся команда занималась парусными и артиллерийскими учениями.

Командир фрегата совместной работой матросов с «Паллады» и «Дианы» старался создать единую спаянную команду. Счастливчики, свободные от вахты, гуляли до позднего вечера, возвращаясь на пристань уже при свете фонарей.

Степан Степанович постарался отпустить на берег как можно больше матросов, чтобы люди сменили обстановку и отдохнули. В увольнении матросы  вели себя на берегу вполне прилично, по крайней мер, жалоб от японцев не поступало. Путятин отметил в отчёте «похвальное поведение нижних чинов».

Офицеры скрытно произвели опись рейда, измерили высоту окружавших гор. По просьбе Путятина, на фрегат доставили провизию, но отказались брать за неё деньги. Из-за этого Путятин не хотел уходить из  Хакодате.
 
Но из донесения Путятина так и осталось неясно, взяли японцы деньги или нет. Такая же история случилась и с англичанами. Когда японские власти отказались принять деньги за провизию, британский адмирал приказал всё вернуть и ничего не брать без оплаты.

Тогда японцы предложили купить продукты у голландцев. Но те продали своим европейским коллегам продукты по очень высокой цене и такого качества, что половину провизии отправили за борт.
 
Второй причиной, задержавшей Путятина, было его письмо, адресованное японскому правительству. Губернатор, как написал в отчёте Ефим Васильевич, «увертывался от приема письма».

В конце концов Путятин «дожал» чиновника, и тот принял письмо, вручённое ему Посьетом. В последнюю ночь перед уходом из Хакодате случилось чрезвычайное происшествие.

Ещё до этого происшествия один японец ночью подплыл на лодке к фрегату и, поднявшись на палубу, дал понять, что хочет на нём остаться. Вахтенные доложили Лесовскому, а тот – Путятину.

Ефим Васильевич распорядился взять японца под белы руки, посадить его в ту же лодку, на которой тот приплыл, и отбуксировать лодку подальше от фрегата, что  и было исполнено.

В последнюю ночь, когда едва начинало светать, тот же японец, подплыв на своей лодке к фрегату, оттолкнул её, всем своим видом показывая, что никуда с корабля не уйдёт. Японца допросили.

Было непонятно, кто он такой - мог быть и преступник, скрывающийся от суда и наказания.

По аналогии я вспомнил нынешних «миролюбивых» мигрантов, ломящихся в Европу из Беларуси через польскую границу и забрасывающих пограничников камнями. Они разбили  камнем лицо польскому солдату, а несколько пограничников и полицейских получили от града камней травмы разной степени тяжести.
 
Но вернёмся к японцу. Уже рассвело, и высадить его незаметно на берег на фрегатской шлюпке было невозможно. Придя к выводу, что японец не преступник, а хочет бежать из своей страны в Россию, Путятин разрешил его оставить на фрегате с определёнными видами на будущее в отношении этого мигранта.

Японца определили по штату в денщики, а Степан Степанович Лесовский распорядился принять меры, чтобы его присутствие на фрегате не было замечено японскими чиновниками. О судьбе беглеца я позже расскажу отдельно.

Продолжение http://proza.ru/2021/12/15/857