Микробиография - особый жанр

Друзей моих прекрасные черты
Появятся и растворятся снова.
     Белла Ахмадулина


Несколько месяцев назад я задумал собрать, просмотреть и типологизировать написанные мною за два десятилетия биографические тексты. Пока я не знаю, сколько их, но думаю – заметно более полусотни. Это три небольшие биографические монографии, несколько историко-социологических книг, образованных биографиями классиков американской рекламы и пионеров изучения общественного мнения в США. Многостраничные статьи и посты о жизни и творчестве советских / российских социологов разных поколений, биографии встречавшихся мне представителей искусства и культуры, воспоминания о близких мне людях, во многом определивших дороги, которыми я иду уже многие годы. Здесь же тексты по поводу юбилеев моих коллег, это – особые биографические тексты, их нельзя писать, не вкладывая в них кусочек души. Тоже самое относится к написанному на уход друзей...


Биографические тексты – сложны в своей природе и организации и потому не могут быть типологизированы по одному критерию, основанию. В моем понимании, работа над биографией – это всегда форма общения биографа с его героем, и многое определяется «дистанцией» между ними. Одно дело – они много лет знакомы и дружны, другое, если они люди разных эпох и разных культур. И еще один принципиальный аспект взаимодействия: общение бывает сугубо мысленным или в той или иной степени личным, причем я замечал, иногда сугубо мысленное общение как-то перерождается в почти личное.
Но сложно представить бесчувственного биографа, т.е. лишенного эмоционально окрашенного отношения к человеку, жизнь которого он изучает и описывает. По крайней мере биограф должен стремиться к понимаю мыслей и поступков своего героя. У меня было такое: раскрывая историю зарождения исследований рекламы в США, я должен был дать очерк об одном аналитике, но моя работа долго не шла, общение не складывалось. И так продолжалось до тех пор, пока я не разобрался в причинах моего настороженного отношения к этому человеку. В действительности его вклад в изучение поведения ряда групп потребителей весьма значителен.


В какой момент поиска критериев типологизации уже написанных биографий у меня возник тип, которые априори не просматривался. Не знаю, удержится ли сегодняшнее название этого типа или сменится на другое, но пока я обозначаю его как «микробиография».
Представляется, что микробиография - это особый жанр произведения, а не только небольшой биографический текст. Это может быть несколько сюжетов из жизни человека, которые раскрывают отдельные, значимые этапы прожитого им или стороны сделанного им. Здесь может быть хронология, а может и не быть. Но здесь сказанное должно быть « гуще», чем в более развернутом жизнеописании, лишь тогда недосказанность приобретает смысл. Возникает пространство для размышлений читателя.


В ноябре я ввел на этой странице новый раздел - «Микробиографии» и стал собирать в нем то из написанного в последние годы, что может быть отнесено к рассматриваемому жанру. Во второй половине месяца я разместил там биографии четырех ленинградских / петербургских социологов, моих друзей, которых не стало в истекшее двадцатилетие. К сожалению, ушло много больше социологов, и о некоторых я писал, но этих четверых я часто вспоминаю, мысленно продолжаю наши беседы, и о каждом не раз писал. Все эти микробиографии писались в разные годы, но  в каждом случае это было воспоминание в связи с несостоявшимся юбилеем. Однако никакой «юбилейности» в них нет, это нарушало бы характер, дух наших отношений.
Я не задумывался над тем, какой текст располагать раньше, а какой – позже, а они оказались в алфавитном порядке имен моих друзей: «А. Алексеев. Поступки человека определяют время»  http://proza.ru/2021/12/10/1736; «В Голофасте навсегда засела дисциплина текста» http://proza.ru/2021/12/11/1700; «Леонид Кесельман. Человек и явление» и «Владимир Ядов. Он был таким» http://proza.ru/2021/12/12/1864.


Когда я разместил здесь все эти тексты, предварительно перечитав их, у меня возникло желание как-либо обобщить матералы биографического анализа, и здесь стало ясно, что характер обобщения – более, чем очевиден. Все четверо не просто годами знали друг друга, но работали в одном секторе Института социально-экономических проблем АН СССР под руководством В.А. Ядова. Это было десятилетие между началом 1970-х и предперестроечными годами. Я работал в соседней комнате, в секторе, возглавлявшимся Б.М. Фирсовым, так что со всеми моими героями я виделся постоянно. Мы все были молоды, самыми старшими были ровесники Фирсов и Ядов, которым в середине этого периода было 45 лет. Мы активно работали, но в начале 1980-х для социологов Ленинграда наступили «черные времена»: Фирсову и Ядову пришлось покинуть институт, А.Алексеев начал работать станочником на одном из заводов города, а наши сектора были разодраны на части. Но перестройка нас всех спасла, мы нашли и себя, и свое дело.


Точно и ёмко сказано Беллой Ахмадулиной: «Друзей моих прекрасные черты / Появятся и растворятся снова». Чтобы не растворились совсем, я часто пишу о своих друзьях.