Кого я не упомянул в Качканаре

такой вот "мемуар", что ли

Серёже Петеримову адресовано


Разумеется я иногда читаю отклики и комментарии. Тем более комментарии из моего ненаглядного Качканара, тем более написанные Серёжей Петеримовым. Серёжа учился с моим Володей в одном – шахматном классе шестой школы. Обучал их шахматам лично Некрасов. Тот самый, которого в начале тысячелетия подло убили в Москве. Шахматный класс создал в шестой школе именно Иван Васильевич Звягин.
Иван Васильевич Звягин до этой школы работал в школе для … как бы это аккуратно сформулировать… для мальчиков попавших в колонию. Прямо там. в колонии. Эти практики выработали совершенно определённый взгляд и на деток, и на методы воспитания.
Естественно, некоторым мальчикам эти методы не нравились. Иван Васильевич был очень строгий, и даже жёсткий педагог.
По-другому справиться со школой довольно сложно.
Но сегодня я не о Звягине. Сережа Петеримов считает, что я мог бы вспомнить и больше достойных людей в Качканаре.
В процитированном отрывке из моего обзора «О тех кого люблю и помню» упоминаются шесть имён.
Серёжа считает, что я был обязан вспомнить пару десятков имён.
Сам он не упоминает никого, кого я должен бы был вспомнить, но я хотел бы, пользуясь случаем, кое-кого всё-таки вспомнить.
Гена Лукин. Олег Тарасов. Мухаев – папа. Мухаева – дочь. Лариса из «КР». Гаркачёв. Это навскидку не сверяясь и не уточняя. Конечно я помню и супругу Ивана Васильевича и его замечательных завучей. Помню врача бассейна. Помню супругу Петина. Помню художников из ДК. Помню многих педагогов Качканара, в том числе и тех, с кем возили детей в Феодосию. Но здесь я хотел бы объяснить Серёже в первую очередь, что память человека, уже прожившего определённое время может быть до отказа забита потоком имён, с которыми ему довелось работать ранее.
Ко мне девочки шестой школы шли на занятия ПОТОКОМ. Я обучал в один год ВСЕХ девочек школы номер шесть именно шахматам. Звягин ввёл реальный «шахматный всеобуч» и потому тридцать шесть уроков в неделю весь год ко мне шли и шли девочки от семи до тринадцати лет. Мало этого, я еще работал с группами из других школ города и с городским шахматным активом. А в нашем клубе подвизались такие авторитетнейшие шахматисты, как Петухов, Школин, Минячев  и тот же Петин, не говоря уже о великом Мартынове. Хаживали ко мне поблицевать и мальчики постарше которым впоследствии довелось достичь мастерского уровня игры. А кроме этого я сотрудничал с газетой «Качканарский рабочий» и естественно знал и активных авторов «из народа» и весь штат редакции и редактора отраслевой многотиражки. Надо ли говорить, что я знал лично всех директоров школ города, весь состав городского Совета, всю головку управления Качканарским ГОКом и многих с КЗРГО и других предприятий города?
Я понимаю, что для Серёжи Петеримов память о людях любимого города священна и это очень больно, если какие-то дорогие имена не звучат.
Случилось так, что я вырос в одном из самых бандитских дворов одного из самых бандитских городов Советского Союза. И для меня и во мне память о Толике Голомбе и его сестрёнках,  память о Толике Владимирове, угощавшего нас чёрным хлебом с толстым слоем горчицы, память о Валерке Рыжем, научившем меня играть в шахматы, память о Серёжке Тропине, о Саше Калюжном и о его сестричке Оле Калюжной, а так же о Нечаевых, о Горшковых, о Музе Михайловне, о Соловьёвых, домик которых украшал наш двор, о Зеленине, погибшем при прыжке на крышу нашего дома с балкона Большого дома, о Варнавиных, о Храмцовых бесконечно важнее всех других памятей. Во мне живут молодой Валерка Кормильцев, юная Светка Зворская, юная Галка Качурина и десятки маминых однокурсников а так же поэтов Свердловска из объединения Зингры – великой Зинаиды Григорьевны Петровой. Во мне живут мои одноклассники и одноклассницы из всех моих классов и из моего дорого Свердловского строительного техникума! Во мне живет Владимир Степанович – мой учитель физкультуры и вся моя легкоатлетическая секция Веры Павловны Петрашень и Валерия Ивановича Никитина. Во мне живёт вся моя свердловская шахматная школа с Соловьёвым Михаилом Сергеевичем и Орестом Аверкиным, с Тереньтевым и Баскаревым… Во мне живёт юный совсем Ваулин – будущий гроссмейстер. А ещё во мне живут моя балетная школа и мой картинг-класс. Конечно надо не забыть назвать среди достойных и Валю Белову, и Ильюшку Кормильцева.
Но самое ужасное всё это отнюдь не исчерпывает мой скромный перечень имён а только открывает его!
Надо ли говорить что имена Лёни Морозова, Володи Кузьмина, Юры Пучинского и Юры Мещерякова – моего школьного ансамбля «Кентавры» пришедшего проводить меня в армию священны?
Надо ли писать, что мои перевоспитатели в первом не первом классе – Марина Мараева, Роза Давлетова, Таня Рычкова, Саша Лапкин, Толик Мельников это величайшие драгоценности в моём сердце?
Могу ли я не вспоминать Нину Игнатьевну?
Если я помню юного Августа Соломоновича Белкина хотя всего год ходил к Ревекке Львовне в первый класс в 65-ой школы, то каким чудом я мог бы подзабыть Леночку Сальникову, Любу Хлепетину, Жору Тихомирова, Володю Першина, с которым мы до потери пульса спорили о неделимости на ноль!? Мои прекрасные друзья Оля Соколова и Сашенька Попов!
Мой фантастический Толик Киселев и невероятный Женя Алмазов!!
Понятно что я храню в сердце своих сослуживцев – Серёжу Конова, Володю Дружинина, Серёжу Федоринова.
А уж Николай Павлович Кулепанов, Бронислав Прокопьевич Коркин, мичман Ковтун, капитан Коваль, капитан второго ранга Техтыло… А ведь в Реттиховке самым главным человеком в моей жизни стала потрясающая заведующая почтовым отделением Надежда!!! Великая Женщина!
Дорогой Сережа Петеримов! Я уезжал из Архангельска с величайшей болью в сердце.
Было время, когда я, возглавляя созданный при моём участии областной шахматный клуб, лично знал всю шахматную элиту Архангельской области, начиная с Ратмира Холмова, и дяди Коли Петрова, с великого Игоря Александровича Спехина, с неотразимого Володи Лисицына и Геннадия Кремлёва и до Попова, Хромылёва, Колтунова из Котласа, от Бориса Радевича и Паши Зарубина, до Паши Чириманова и Серёженьки Забродина.  Надеюсь ты уже догадываешься как много хороших достойнейших людей могут обидеться на меня, за то что я не упомянул их. Вот навскидку Володя Щепёткин, Саша Серёдкин, маэстро Ивановский, Саша Иванов, Лариса Щепёткина, Люся Анисимова, Наташа Цывова…
А ведь я ни словом еще не упомянул мою бригаду содовщиков с которой связано столько раскалённых часов, недель, месяцев и лет. Один Кучин стоит книги! Ах, какие были содовщики в моей бригаде! А начальник цеха! Чащин! А генеральный директор СЦБК! Личутин! А могу ли я не назвать руководителей родного треста номер три (СМТ№3)? И ведь мы не касаемся главного! Ни слова о сыгравшем в моей жизни величайшую роль Владимире Ильиче Бобровском!
Ни слова об Энгельсе Ивановиче и о Раисе Недзельской!
А между тем после Архангельска и СЛДК – с его незабываемой четвёртой торцовкой, случились Фоминский, Котлас и Ильино-Подомское и Валентина Дуракова! И там один Коля Ватлин стоил томов воспоминаний! И все мои семь сиамских кошек!
Согласен! Свердловск перестройки, Свердловск митингов, Свердловск битвы с первым секретарем обкома Петровым упоминаний не стоит. И его Витя Суворов – не тот, другой – что вспоминать? Но Рутминского не вспомнить нельзя. И появившегося Борю Рыжего надо помянуть добрым словом. И вновь ни слова о самых-самых дорогих и неотразимых. Начиная с Виктора Ивановича Мигунова, с Евгения Борисовича Куркина и всего моего «Ермака» - где была и погибшая позднее Катя Михнёва. А можно ли не вспомнить Сашу Кузубова? Великого барда Урая.
А вот ещё интересные достойнейшие из достойнейших: Света и Оля Новиковы, Сашенька Шорин, Серёженька Карпов.
Ах, какие люди встречались на моём пути!!!
Перейдём к киевлянам!
Павел и его брат Константин!
Алексей! Виталик!
О многих я не упоминаю не потому, что их не было, а потому что лучше бы их не было! Но они были. Я их помню, но не упоминаю. Так что претензию Серёжи я отклоняю.
Я упомянул тех, кого считал нужным вспомнить и зафиксировать вовне. Я подписался. Я не анонимно вспомнил. Я показал тем самым, что это моё личное мнение основанное на моём личном опыте. Да, Серёжа! Я обошёл ВСЕ центральные редакции державы!
Я общался и с Кипнисом в «Науке и Жизни» и с И. Линдером в «Проблемах мира и социализма». Я попадал и в «Правду» и в «Известия» (в «Известиях» я был опубликован еще в 1974 году как победитель юмористического маленького конкурса), и в «Комсомольскую правду», где тогда работал кстати, однокурсник моей первой супруги, и в «Советскую Россию» и в «Труд».
Так что не сердись, мозг игротехника, участвовавшего во ВНИКе Эдуарда Днепрова перегружен именами, фамилиями, датами, концепциями, логиками, званиями… Поскольку реально в жизни мне довелось работать с несколькими языками (латынь и греческий английский, эсперанто я уже молчу о языках программирования) и иметь десятки профессиональных специализаций я решил было, что имею право вспоминать тех и столько, кого и сколько считаю нужным. И вопрос не в моей даже памяти. Видит Бог:  в Качканар я вложил свою душу и своё сердце.
И ничего не попросил взамен. Всё просто подарил этому великому уральскому центру. Так что, если сможешь, прости.