Из прочитанного. Фёдор Достоевский

«Иногда страдаешь, что мысль не пошла словами. Это благородное страдание и даётся лишь избранным. Дурак всегда доволен тем, что сказал, и к тому же всегда выскажет больше, чем нужно; про запас они любят».
 
«Я на язык стыдлив и трезв».
 
«Если находите, что сказали дурно, то стоит только не говорить в другой раз».

«Горе даже легкомысленного человека способно сделать стойким, хоть и на время. От настоящего горя даже дураки умнели, тоже разумеется на время».
 
«Как бы ни жить, - только жить! Экая правда! Подлец человек! И подлец тот, кто его за это подлецом называет».

«Все говорят об обезлесевании России, а посади во дворе дерево - все засмеются».
 
«Наиболее любящие праздность – это из трудящегося вечно народа».
 
«Толпа, улица – всегда поклоняется только успеху».
 
«Да у него вся душа пела в ту минуту, когда он дошёл до анекдота про начальство. В этой жалкой среде и нельзя без подобных анекдотов. Их у них множество. Ничему не учились, ничего точно не знают, кроме карт и производств».

«Оставьте Россию, если вы в ней разуверились».
 
«Нет, на родине лучше: тут, по крайней мере, во всём других винишь, а себя оправдываешь».
 
«Я не имею права других судить потому, что «страдать не умею», а чтобы стать судьёй других, надо выстрадать себе право на суд».
 
«Не от всякого можно обидеться».

«Они не прилично одеты; это только развратный не заметит».
 
«То, что приведения видит больной человек, доказывает, что привидения могут являться не иначе как больным, а не то что их нет самих по себе. Привидения - это клочки других миров. Здоровому человеку их незачем видеть, потому как здоровый человек от мира сего. И должен он жить здешней жизнью для порядка. Ну, а чуть заболел, нарушился его земной порядок. И начинает сказываться возможность другого мира. И чем сильнее болеешь, тем сильнее соприкасаешься с другим миром. Так что, когда помрет человек то перейдет в другой мир».

«Я не мог выносить этого суетящегося, вечно озабоченного, угрюмого и встревоженного народа. Кто виноват, что они несчастны и не умеют жить? И каждый-то показывает свое рубище, свои рабочие руки, злится и кричит: «Мы работаем как волы, мы трудимся, мы голодны как собаки и бедны! Другие не работают и не трудятся, а они богаты!» О, никакой, никакой во мне не было жалости к этим дуракам. Я знал одного бедняка, про которого мне потом рассказывали, что он умер с голоду, и, помню, это вывело меня из себя: если бы можно было этого бедняка оживить, я бы, кажется, казнил его. О, как я мечтал тогда, как желал, как нарочно желал, чтобы меня, восемнадцатилетнего, едва одетого, выгнали вдруг на улицу и оставили совершенно одного, без квартиры, без работы, без куска хлеба, без родственников, без единого знакомого человека в огромнейшем городе, голодного, прибитого, но здорового!»

«У вас нежности нет: одна правда, стало быть – несправедливо».

«Я не был влюблён, я был счастлив иначе».

«Есть «шаг» который не обдумывают, на него решаются».

«Правду говорят только те, у кого нет остроумия».

«У нашего либерала каждый несчастный и неудачный русский факт возбуждает в нём смех и чуть ли не восторг».

«Вино - унижает рассудок».
 
«Первый – весь восторг! «Да ты дай только соврать – посмотри, как хорошо выйдет». Второй – весь хандра и проза: «Не дам соврать, где, когда, в каком году»? Друг мой, дай всегда немного соврать человеку – это невинно. Даже много дай соврать. Во-первых, это покажет твою деликатность, а во-вторых, за это тебе тоже дадут соврать – две выгоды – разом».
 
«Я решительно не знаю, для чего жизнь так коротка. Чтоб не наскучить, конечно, ибо жизнь есть тоже художественное произведение. Краткость есть первое условие художественности. Но если кому не скучно, тем бы и дать пожить подольше».

«Я слишком часто бываю глуп и без благородства».

«В плутовстве честные люди ещё пуще, чем везде, нужны».

«Не вполне верующий человек наиболее склонен к предрассудкам».

«Русский атеизм никогда дальше каламбура не заходит».

«Если есть Бог, то и я бессмертен!»

«Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье!»