Хан Батый и десантники. Книга 2. Известность

                Автор - Микишин Фёдор.            



               




   
                Роман.
               
                Хан Батый и десантники.

                Книга 2. Известность.



            

                Альтернативная история с попаданцами.


            Посвящается бывшим курсантам всех военных училищ СССР.



               
               

                Фульда. 2021 год.               
               


 


 

             Хан Батый и десантники. Книга 2. Часть 1.               

                Воронежский филиал. Переезд.
 
19 июля. Вторник. Вечерело, когда вдали, ниже по течению, показался парус. Без сомнений это был корабль «Ока». Он шёл под парусами, а когда приблизился, то мы услышали звук работающего двигателя. По ходу, матросы убрали паруса, к пристани корабль пристал с помощью движителя. Бросили якорь, канатами прикрепили корабль к причалу. Сбросили сходни и по ним на берег сошли человек двадцать, оставив на борту вахтенных. Я и Теплов ждали, стоя на пирсе. К нам подошёл капитан корабля прапорщик Иван. Он отдал нам честь и доложил, что корабль из пробного плавания вернулся. Мы его прервали и разрешили матросам отдыхать, а сами отправились в столовую, послушать его рассказ. Иван – после спуска корабля на воду 10 июля, я и 30 волонтёров моего взвода, загрузили на корабль пушку, огнемёт, установили пулемёт на турели и отплыли вниз по течению. Нам предстояло проплыть чуть более 1500 км до Азовского моря и вернуться обратно. Плавание проходило без проблем. Ветер и течение способствовали скорости. За время плавания вниз по течению, установили   рекорд скорости без включения мотора -22 км в час. Если вычесть скорость течения, то получится до 12 узлов. Не так уж и плохо.  Через трое суток вышли в море. Проплыли часа четыре, развив скорость до 11 узлов, опять же без мотора и повернули обратно.

Включили двигатель. С парусами развили скорость до 16 узлов, то есть почти 29 км в час. Обратная дорога заняла гораздо больше времени. Часто приходилось подключать двигатель. Кстати, встретили сегодня две плоскодонки с нашими волонтёрами. Разминулись почти у устья Воронежа. Прекрасно – заметил я - значит они уже на месте. Иван продолжил –в пути никого практически не встретили, кроме нескольких лодок с рыбаками, которые спешили удрать на берег при нашем появлении. Это являлось прискорбным фактом. Монголы разогнали половцев, обитавших в тех краях, а русские купцы остерегались плавать в Крым, отложив это до лучших времён, как, впрочем, и генуэзцы, и византийцы, торгующие с Крымом. Монголы напали на Крым весной этого года, и мы не имели информации о происходящих в тех краях событиях. Не было никаких сомнений, что там произошла резня местного населения и грабёж. Сомнительно, что купцы повезут туда что-нибудь, не удостоверившись в своей безопасности. Таким образом весь Дон, от устья до границ Пронского княжества, пустынен, как никогда. Ну вот и прекрасно -отметил Теплов - значит нам никто не помешает переехать на новое место.

20 июля. Среда. Позавтракали пораньше и уже в 8 часов начали погрузку на корабль. Опять все были в мыле. Руками перегрузить 240 тонн грузов это вам не фунт лиха! Участвовали все свободные от дежурства, полторы сотни человек. Однако управились до темна. Сегодня ещё раз переночуем.

21 июля. Четверг. Отплыли наконец-то в 8 часов. С нами почти вся рота Теплова, без одного взвода, 20 строителей, 30 пленных и мои люди. Без учёта уплывших на плоскодонках ранее, 97 человек. До устья Воронежа дошли за 10 часов, встретив по пути 3 раза лодки с рыбаками, которые при виде нас, спешили убраться подальше. Вошли в Воронеж и стали подниматься по течению вверх. Через 7-8 км разглядели большой костёр на берегу и причалили к этому месту в половине восьмого вечера. На песчаном берегу лежали несколько вытащенных на песчаный берег лодчонок и наши две плоскодонки. С помощью вёсел и шестов развернулись кормой к берегу на расстоянии от него 2 метра. В этом месте уклон дна составлял не менее 45 градусов и на этом расстоянии глубина достигала 2 м. Мы ещё немного попятились, пока киль не коснулся дна. Бросили якорь и дополнительно накинули несколько канатов, прикрепив
корабль к забитым в землю кольям. Только после этого скинули сходни и открыли ворота в корме. Я вышел из корабля и мне доложили, что всё в порядке. Личный состав уже установил палатки для всех и ждёт приказаний. В стороне стояли несколько оборванных рыбаков, наблюдая за нашими действиями. Я приказал начать разгрузку. Вначале трюм покинули ГАЗ 51 и САУ. Затем начали вытаскивать доски и брёвна, уже подготовленные Тепловым для расширения своего лагеря в Донкове, но уже там не нужных. Мы договорились, что, покидая Донков, Теплов захватит и все брёвна из тына, ограждающего лагерь. Разгрузку прервал ужин, после которого работы решили прекратить. Я собрал в своей палатке командиров взводов и старшину, всего шесть человек. Во-первых, приказал обеспечить охрану лагеря целым взводом волонтёров, с дежурством в ГАЗ 51 при пулемёте и в САУ. Завтрак приготовить к 7 часам утра на корабле в камбузе и сразу после него, приступать к разгрузке. У капитана уже имелись ранее назначенные повара, входившие в экипаж судна. После этого отпустил всех.

22 июля. Пятница. Пока волонтёры и пленные разгружали корабль, я с командирами взводов и десятком бойцов охраны, обошли побережье, определяя, где нам лучше начать строительство лагеря. При свете дня я смог увидеть, что наша стоянка расположена на левом берегу Воронежа, где река образует широкую и длинную бухту в глубь территории, обусловленной впадающим в реку, пересыхающим летом ручьём. Бухта вдавалась в этот овраг на полкилометра, делая незаметными, находящиеся здесь объекты. Берег с нашей стороны поднимался вверх, под углом 30 градусов, достигая в самом высоком месте 15-20 метров выше уровня воды. А вот на другом берегу Воронежа, подъём был отвесным и представлял из себя небольшие горы до 70-80 метров выше уровня реки. Наше место было уже тем хорошо, что его выбрали для себя, поселившиеся здесь рыбаки. Я уже рассмотрел их деревеньку. Имелось 12 землянок, в которых проживали люди пяти семей, родители и их взрослые дети с семьями. Всего 48 человек, что я позже насчитал. Шестеро стариков, 12 мужиков в возрасте от 20 до 50 лет, их жёны и 18 детей от 3 до 14 лет. Пока мы тут работали, все мужчины выплыли на лодках в реку и закидывали сети. Берег отчётливо выдавал ширину разлива реки. На первый взгляд половодье повышало уровень воды на 2-3 метра. Заметная граница максимального разлива в нашем месте простиралась вглубь суши на 3 метра, поскольку подъём достигал 45 градусов. Такой берег тянулся в обе стороны на 30 метров и представлял собой наилучшее место для причала, а вот дальше берег становился совсем пологим, и граница затопления отодвигалась на 20-30 и даже до 100 метров. Как раз на таком расстоянии от берега начинали расти деревья. Сначала мелочь – берёзы, осины, а ещё через сотню метров уже начинался настоящий лес. Здесь преобладал уже смешанный лес. Между прочим, в числе лиственных деревьев, огромная доля принадлежала дубам, среди которых попадались могучие великаны в 2 и 3 обхвата.

Росли и сосны, и ели. Строить посёлок на самом берегу было бы опрометчиво, и я решил поступить, как в нашем Маргелово – защититься хотя бы 50 -60 метрами леса. Мы прошли вглубь участка, имеющему незначительный уклон к реке, примерно, как и в Маргелово. Я принял решение – проделать проход среди деревьев длиной в 60 метров и начать с этого места вырубать лес для строительства посёлка. Мы прошли ещё метров пятьсот, обозначая границы будущего посёлка и вдруг наткнулись на небольшой участок вырубленного леса, площадью в 3 гектара, на котором колосилась рожь. За полем наблюдалась ещё одна деревенька. Мы прошли к ней. Получалась, что она расположилась на расстоянии километра от реки. Здесь видимо жили землепашцы. Мы нашли примерно 15 землянок, окружённых небольшими огородами. Но людей не было, видимо они убежали, заметив наше приближение. Я посчитал, что эти люди нам не помеха, да и мы им вреда не принесём. Короче задача стала ясна –разгрузить корабль, устроить временный навес для грузов и немедленно начинать вылить лес. Я грубо набросал на тетрадке план участка, и мы вернулись к берегу. Вызвал бригадира артельщиков и поставил перед ним задачу. Один артельщик с бензопилой направился к лесу и начал спиливать деревья, обозначая проход шириной в 4 метра. С ним принялись отпиливать сучья шестеро других артельщиков, вооружённые двумя двуручными пилами, топорами и ножовками. Ещё десяток артельщиков начали споро возводить бревенчатые стойки для временного склада. Волонтёры и пленные сгружали доски и брёвна. Я с ординарцем Арзамасом и его братом, подошли к землянкам рыбаков, и я спросил у одной из женщин, которая стирала одежду в корыте, о лесной деревеньке.

Женщина поведала, что в самом деле, в лесу стоит деревенька, жители которой занимаются выращиванием зерна и с которыми они обмениваются рыбой. Там живут 8 семей, общим числом около 50 человек. Все они поселились в этих местах всего лишь 10 лет назад и было их совсем мало, но к ним постепенно примыкали новые жильцы, представляющие из себя убежавших от своих хозяев холопов. Они не платят налогов, а по своей бедности их не трогают забредающие в эти края разбойники, называющиеся бродниками, которые обитают гораздо ниже по течению. Бродники сразу покорились монголам и даже пошли к ним на службу, но не все. Некоторые занялись грабежами, нападая на южные границы княжеств, порой захватывая мелкие городки. Это сообщение вызвало у меня тревогу. Необходимо усилить охрану лагеря! Я отправился в свою палатку и начал рисовать более подробную карту местности, применяя имеющуюся карту из атласа СССР. Будущий город Воронеж будет начинаться в этом месте и простираться далее вверх по течению. Разгрузкой занимались весь день с перерывом на обед и закончили в 20 часов. После ужина я вызвал командиров и сообщил им о наличии в этих местах бродников, которых следует опасаться. Я велел поставить САУ передом к лесу и наблюдать его через прицел ночного видения. В случае обнаружения опасности, немедленно разбудить меня и попытаться не поднимать шума, чтобы их не спугнуть, а уничтожить всех, чтобы ликвидировать риск последующих нападений. Сегодня ночью сторожить подступы от леса двумя взводами.

                Бродники.

23 июля. Суббота. Ночь прошла спокойно, и мы продолжили разгрузку. Артельщики соорудили к вечеру временный склад с навесом над сложенными предметами. От леса отгородились небольшим забором из досок, высотой в полтора метра и длиной от реки до склада, где-то 200 метров. В заборе устроили промежуток в два метра, в котором поставили САУ.  ГАЗ 51 поставили между складом и берегом в другой стороне. Получилась дуга обороны, длиной в 400 метров, прикрывающая палаточный лагерь.

23 июля. Воскресенье. И эта ночь прошла спокойно. Разгрузку мы почти закончили к обеду. Посредине лагеря воздвигли на брёвнах площадку с ограждением, высотой в 6 метров. Незадолго перед обедом на неё забрался наблюдатель с биноклем. Он то и заметил примерно в 13 часов каких-то людей в глубине леса с юго-восточной стороны. Это явно были не пахари, деревня которых располагалась на северо-востоке от нас. Наблюдатель не стал поднимать шум, а доложил мне об увиденном. Я сообразил, что не сегодня, так завтра, следует ждать нападения. После обеда собрал командиров, и мы начали строить планы обороны. Несомненно, что бродники, живущие в нижнем течении Дона, могли к нам проникнуть только с запада. Мешающий им залив со стороны реки, защитит нас с той стороны, так что нападение следует ожидать с юга, там, где у нас поставлен забор. Решили, что следует послать засаду, с целью обхода противника с севера и захода в их восточный фланг. Существовала опасность нападения и со стороны реки на корабль. Скорее всего бандиты нападут на нас с двух сторон – с реки и из лесу. Это, между прочим, облегчало нашу задачу по уничтожению всех врагов разом. На корабле я приказал установить ночью наблюдение за входом в узкую бухту с помощью прибора ночного видения. На случай нападения договорились включить прожектора и ослепив противника, тут же, включив двигатель, напасть на врага, используя огнемёты. В это время с вышки заорал часовой –тревога, к оружию! Твою же мать! Все планы полетели к чёрту! Мы выбежали из палатки, и я заорал командирам –бегом, к своим взводам, приготовиться к отражению врага! Я, держа в руках бесполезный пистолет помчался к САУ. Хорошо, что наблюдатель заметил опасность вовремя! С южной и восточной сторон, из леса выбегали вооружённые люди. К складам, которые представляли из себя вполне достаточную защиту своими стенами из доски сороковки, бежали артельщики из леса. Пленные, бросив кладь кинулись туда же. Волонтёры, к счастью, бывшие при оружии, частью легли на землю, выставив винтовки, частью забежали за ГАЗ 51, закрывшись за его корпусом, а другие к забору.

Спрятаться успели все, так как враги не могли стрелять из леса, где им мешали деревья. Однако выскочив оттуда, они начали пускать стрелы в сторону лагеря. Это во многом помогло нам собраться. Те, 3-4 минуты, пока в нас стреляли, командиры, в какой-то степени, организовали обороняющихся и те успели прихватить щиты, лежащие рядом с маршрутом между кораблём и складом, приготовившись к стрельбе. Боковым зрением я заметил входивших в бухту множество ладей на вёслах, которые устремились к кораблю. Десятка три волонтёров успели вскочить в трюм, откуда им открывался путь на палубу, так что за корабль я мог не беспокоиться. Самое опасное происходило на земле. Выпустив несколько сотен стрел, не причинивших нам вреда, воткнувшихся в доски склада, продырявив пустые палатки, бродники кинулись на штурм. Их было несколько сотен. Я заорал во всю силу лёгких – не стрелять без команды! Сам же кинулся к забору и начал следить за подбегавшими. Когда до них осталось примерно 30 метров, я вновь заорал – огонь! -и выстрелил из пистолета в набегавших. Бандиты, на бегу, продолжали стрелять из луков по забору и это принесло плоды. Несколько волонтёров получили ранения и сидели, и лежали на земле под защитой забора, утыканного стрелами. И тут волонтёры открыли огонь. Десятки винтовок и нескольких автоматов, пулемётов с вышки и из САУ, произведённые фактически в упор, свалили в первую же минуту сотню нападавших. Остальные, продолжая бежать по инерции, натыкались на пули и пачками падали на землю, роняя луки, копья и другое оружие.

За одну минуту картина боя изменилась кардинальным образом. На земле лежали, по крайней мере триста убитых и раненых, а уцелевшие, развернувшись, показали спины, в которые стреляли уже, как по мишеням. Некоторые бросались на землю, закрыв головы руками. Несколько человек, державшихся сзади, являвшиеся видимо командирами, увидев ужасающую картину разгрома метнулись за деревья. Я выхватил из рук, стоявшего рядом волонтёра, карабин и начал отстреливать удирающих руководителей. К сожалению, деревья мешали целиться, но пару человек я срезал и скомандовал –вперёд! За мной цепью помчались до сотни волонтёров. На ходу, я приказал бежавшему рядом командиру взвода, остановить своих и разобраться с лежащими. Мы же погнались за убегающими. Командиры бродников не имели луков, и мы не опасались напороться на стрелы. Они быстро выдохлись и рухнули на колени, моля о пощаде. Я приказал их вязать и вести в лагерь. В это время на реке развернулись следующие события: двадцать ладей войдя в бухту, гребя вёслами, приближались к кораблю. Они даже не торопились, уверенные, что корабль не сможет уйти от них, запертый в тупике. У команды было аж 10 минут на организацию отпора. Вскочившие в трюм волонтёры, закрыли ворота и сбросили в воду сходни. Одновременно, матросы подняли якорь. Корабль был готов плыть. Включили двигатель и направились навстречу ладьям, из которых велась стрельба, но стрелы в большинстве ещё не долетали, падая в воду, а долетевшие не имели силы даже воткнуться в борт.

Волонтёры и матросы, числом в сорок человек, открыли огонь по людям в ладьях.
Застучал и пулемёт, как косой, валя за борт десятки бортников, прикрывавшихся щитами в тщетной попытке заслониться от смерти. Сметя экипажи десяти ближайших
ладей, корабль подплыл почти вплотную, к уже начавшим бешено грести в сторону берега, пиратам. Капитан корабля прицелился из огнемёта и полоснул струёй огня по одной из ладей. Второй огнемёт выплюнул заряд огня в другую ладью. Десятки загоревшихся людей выпрыгивали из ладей в воду. Корабль настиг убегающих и начал их топить корпусом. Ни одна ладья не ушла, только несколько десятков людей плыли к берегу, но получив пулю, тонули. До берега добрались несколько счастливчиков и побежали к лесу, но их всех застрелили, не дав добежать до деревьев. Некоторые бандиты, из потопленных ладей, хватались за корабль и просили их пощадить. В некоторых ладьях остались живые и они стояли, подняв руки вверх, ожидая смерти или плена. Подплывая к очередной ладье, в неё спрыгивали два-три волонтёра и вязали живых, а потом брались за вёсла и гребли к берегу. Сражение закончилось в течении полутора часов. Корабль, загрузив ещё 30 волонтёров, направился к устью Воронежа, чтобы осмотреться и проверить, нет ли ещё где прячущихся бортников. Уцелевшие ладьи подогнали к берегу и вытащили на песок. Пленных согнали в одно место и заставили сначала снять все доспехи, оружие и сложить в кучу. По месту сражения бродили волонтёры, добивая раненых, которые не могли подняться, избавляя их от мучений, а тех, кто мог передвигаться гнали в общее стадо. Пленные Суздальцы раздевали и обыскивали убитых, снося всё найденное в одно место. Вылезшие из землянок рыбаки, до этого момента сидевшие там в страхе от скорой смерти, подошли к нам и попросили забрать с мёртвых одежду. Я разрешил и они, позвав своих жён, начали раздевать убитых почти догола. Только к половине шестого были закончены все работы по раздеванию и сбору оружия. У нас были потери, пятеро убитых, из которых два волонтёра и три суздальца, восемь раненых, два артельщика и шесть волонтёров.

Пленных бортников оказалось 102 человека, среди которых 54 легко ранены. Взяты в плен живыми 3 главаря. Здоровых бортников заставили стаскивать трупы своих в одно место и затем рыть ров, для их погребения. Своих убитых, мы положили отдельно. Я корил себя за то, что не придал должного внимания к замеченным в лесу бандитам. Почему то, я думал, что они будут нападать на нас в ночное время, но не учёл, что бортники, обладая достаточной военной подготовкой, не побоятся напасть на нас днём, осознавая своё преимущество, более чем два к одному, а к тому же учитывая фактор внезапности. Да, жизнь постоянно вносит свои корректировки. Я, с командирами начал выслушивать показания главарей бортников. Мы уселись прямо на берегу, на брёвнах, пока наши люди занимались сбором оружия и материальных ценностей. В первую очередь я спросил – все ли здесь или где-то прячутся ещё их пособники? Видя, что наш корабль отправился в сторону, откуда они прибыли, самый главный сообщил, что в пяти километрах ниже по течению, стоит их главный корабль –двухмачтовая галера. Почти все матросы галеры участвовали в нападении и там остались всего 30 человек для охраны. Они ждут сигнала, чтобы приплыть в бухту за добычей. А больше никого нет, божился главарь. Почти все пленные говорили по-русски, но по словам главаря здесь присутствовали хазары, половцы, булгары, греки и несколько касогов. Мы выслушали их историю последних лет. Бродники, сразу же согласились на все условия монголов и большинство их перешло на службу к последним, образовав специальный отряд в несколько тысяч воинов. А эти, скрылись от службы и переждав, пока монголы уйдут далее на запад, гоня перед собой половцев, вышли на свет божий и занялись грабежом уцелевших поселений византийцев, местных греков, алан и касогов, изредка поднимаясь вверх по Дону до русских поселений, угоняя с собой жителей и продавая в
рабство в Крыму. Они оказались в положении отверженных, так как монголы не терпели в своих землях разбойников, и уничтожали их, без всякой жалости.
Тем не менее, добычи было пока что в достатке. Люди, пережившие нашествие, возвращались в места своего проживания и, оказавших без защиты разорённых княжеств, не могли оказать должного сопротивления, чем бортники и пользовались. К ним приставали новые отверженные и беглецы. Вот и набралось их 740 мужиков, готовых на всё. Многие имели семьи, и они создали в дельте Дона несколько поселений, собираясь вместе, для нападений. В их послужном списке два захваченных городка на Руси, десятки разорённых деревень и сотни проданных в рабство жителей.
               
Однажды им удалось захватить большую двухмачтовую, 60-ти вёсельную византийскую галеру, зашедшую в устье Дона и севшую там на мель. Корабль был купеческий и не оказал достойного сопротивления. Весь экипаж продали в рабство персам, а с купцов получили хороший выкуп. С этой галерой они совершали захваты других купеческих кораблей в Чёрном море, на ней устраивали рейды на южные княжества Руси. Они даже порой нападали на небольшие отряды монголов, уничтожая их поголовно и забирая их военные доспехи и лошадей. Короче, это были самые обычные бандиты, по которым виселица плачет. Я спросил, про нападение на нас. Оказалось, что среди рыбаков, живущих непосредственно в месте впадения Воронежа в Дон, у них имеется осведомитель. Он заметил наш корабль, когда тот первый раз проплыл мимо них в Азов, а потом обратно. А совсем недавно оказался свидетелем прибытия двух плоскодонок с двадцатью военными. Он подобрался ближе и заметил, что они ставят палатки на большое количество людей. Тут же отправился докладывать
об этом событии. Как раз, так получилось, что бортники промышляли совсем рядом, грабя близлежащие деревни и собирались в набег на южные границы Пронска. Прибытие «Оки» фактически совпало с прибытием бортников. С первого дня они наблюдали за нами, оставаясь не замеченными, ждали сбора всей своей банды. А сегодня, решили воспользоваться тем, что все мы заняты разгрузочными работами.

Количество возможной добычи застлало их глаза и они, практически без подготовки и тщательной разведки напали на лагерь. 300 человек нападали в ладьях и 370 из леса. Они были уверены в победе и поэтому даже оставили галеру с 30 гребцами в укромном месте. Главарь просил отпустить хотя бы их троих, обещая за это большие деньги. За всех остальных он не беспокоился. Подошло время ужина, и как раз вернулась «Ока». За ней, на прицепе, тянулась, описанная бандитами галера. «Ока», маневрируя на вёслах и движителе, встала в прежнее положение, кормой к берегу. Сходни установили к корме и открыли ворота, а галеру отцепили и поставили рядом. С галеры сошли 30 наших волонтёров, помогавших во время движения вёслами. Из трюма «Оки» вывели десяток связанных пленников, которых подогнали к общей толпе бортников. Я распорядился об их охране, и мы приступили к ужину. Я с командирами и матросами ели на корабле, в кают-компании и выслушивал рассказ капитана Ивана. «Ока» выйдя на реку, отключила двигатель и по течению, слегка управляемая вёслами, двинулась к устью. Выплыв за небольшой полуостров, заметили галеру, стоящую на якоре. Нас тоже заметили и на галере поднялась паника. Матросы кинулись выбирать якорь, но у них совершенно не было времени, уж очень близко мы оказались. Они успели поднять якорь, но не успели сделать и нескольких взмахов вёслами, как мы взяли их на абордаж. Часть из них кинулась к нам, размахивая мечами, а часть попрыгала за борт и поплыла к берегу. Мы дали залп по набегающим, убив и ранив большинство из них. Выжившие бросили оружие и сдались. Несколько волонтёров подбежали к борту галеры и открыли огонь по пловцам. До берега никто не добрался. Раненых добили и выкинули за борт, сняв вооружение и обыскав. В живых осталось 9 бортников. Мы проплыли до устья и, никого не обнаружив, вернулись к галере, зацепили её тросом и прибыли на место. Поужинав уже почти в 10 вечера, мы вышли на берег, и я велел всех бортников загнать в трюм «Оки», чтобы было проще их охранять. Им передали пару сотен лепёшек, которые мы обнаружили в трюме галеры. Там же обнаружились сотня живых баранов и 40 свиней, а также сотни три куриц и гусей. Мы решили, что они подождут до утра и отправились спать. Я приказал устроить подъём в 6 часов утра.

24 июля. Понедельник. Ровно в 7 утра весь состав собрался на берегу. Из трюма «Оки» выгнали бортников и велели всем усесться на песок. Им выдали по лепёшке, а волонтёрам дали задание закончить выгрузку. Артельщики отправились валить лес. С нами остались 30 волонтёров, да ещё с «Оки» на нас взирали 30 матросов Теплова. Мы начали решать, что делать с пленными? Командиры взводов предлагали всех казнить. Я поразмыслил и предложил следующий расклад: не будем жестоки сверх меры. Эти люди бандиты, но стать ими, их вынудили обстоятельства. Раньше они жили в своих селениях и занимались трудом, добывая пропитание. Но их жизнь поломали монголы, как и нам, между прочим. Я предлагаю отпустить всех раненых, потому что у нас нет времени и средств для их излечения. Пусть они плывут к себе, и мы передаём их судьбу в руки Бога. Кому суждено, тот доберётся до дома живым, а кому не повезёт – значит на то была Божья воля. Мы вернём им три ладьи, дадим пищи на 3 дня и по 2 здоровых человека в каждую ладью, чтобы оказать помощь, если потребуется. А вот здоровых мы оставим себе, потому что нам нужны рабочие руки. Они будут трудиться у нас и если будут стараться, то я даю своё слово, что отпущу их домой через 3 года, а может и раньше. Это следует проделать немедленно. Я подошёл к сидевшим бортникам и объявил своё решение. Большинство приняли мои слова с восторгом, кроме здоровых.

Я прошёлся между бортниками и выбрал 6 человек, наиболее пожилых и тщедушных. Им я велел столкнуть 3 ладьи в воду и подготовиться к отплытию. А всех здоровых поднял и велел продолжить копать ров для погребения. Через полчаса все три ладьи, загруженные ранеными бортниками, отплыли. Я распорядился выдать на каждого по 10 лепёшек и по мешку зерна в лодку. Доберутся! Я также велел трём главарям передать через уплывающих, чтобы их родственники привезли выкуп за каждого из них – по 5 кг золота или равноценное количество серебра. Таким образом мы оказались собственниками 51 раба. Затем, с командирами взводов, мы занялись осмотром добычи. В трюме галеры нашлись 100 баранов, 40 свиней, птица около 300 штук. Всех животных и птицу, по сходням выгнали из галеры на берег, где те начали пастись под присмотром нескольких волонтёров. Также выявили – 10 столитровых бочек вина, 40 мешков зерна, в основном рожь и ячмень. 200 копчёных окороков, столько же кругов колбасы, 30 мешков муки, горшки со сливочным маслом, кувшины с оливковым маслом, походную кузницу, к которой прилагались несколько сотен цепей с оковами, предназначенными для захваченных рабов. Нашлась и казна отряда. В сундуке, обитом железом, лежало 700 золотых динаров и 1030 золотых византийских солидов, 4200 серебряных французских ливров, 12 тысяч дирхемов и опять же, до сотни золотых цепей, 54 перстня с камнями, золотые кресты с камнями, кинжалы, оправленные золотом, шлёмы, серьги, браслеты. Всё это я, устав пересчитывать, сложил обратно и отнёс на «Оку», велев спрятать в каюте капитана. Разгрузка «Оки» закончилась и началась разгрузка галеры. К обеду управились со всеми делами, в том числе и выкапыванием рва.  После обеда я нашёл кузнеца в толпе бортников и велел ему заняться заковыванием своих собратьев в оковы. Всем им надлежало сковать ноги, с тем, что они теперь не смогут носить штаны, а только халаты. Нам ко всему достались более 600 комплектов вооружения, в том числе и очень дорогих- византийских, французских и монгольских. Около сотни бандитов утонули в доспехах, и я не стал заморачиваться их доставанием, предоставив эту добычу рыбакам. Кстати, на телах убитых нашли и сложили в общую кучу до трёх тысяч дирхемов и 420 золотых солидов, а также перстни, кольца, цепочки и т.п. Я даже не стал на это глядеть, а велел командирам взводов сосчитать эту добычу и поровну поделить между всеми волонтёрами, оставив себе четверть от всех золотых монет, один перстень и толстую золотую цепь. Так что всеобщее ликование царило в лагере до отбоя. Пока кузнец заковывал бортников, мы предали земле своих убитых. Для них отвели место перед лесом, вырубив здесь мелкие деревья. На пяти могилах поставили кресты, хотя двое убитых волонтёров являлись язычниками. Раненые находились на излечении в палатке, рядом со складом. К 17 часам оковали всех бортников, в том числе и самого кузнеца. Заставили их уложить убитых в четыре выкопанных рва рядами и засыпать землёй.

Тем временем артельщики прорубили просеку шириной в 4 метра и длиной в 50 и приступили к вырубке собственно участка для лагеря. На этот раз, я приказал выставить несколько сторожевых постов в лесу, впереди нас, на визуальном расстоянии друг от друга. Постоянно в дежурстве находились 5 десятков волонтёров, а остальные работали. Сваленное дерево распиливали на 9-ти метровые брёвна, которые тут же начинали освобождать от сучьев и коры. САУ выкорчёвывал пень и волок в кучу, куда сваливались сучья и мелочь. После расчистки большого участка, всё это будет предано огню. Артельщики, попеременно работая бензопилой, валили по дереву каждые 4-5 минут и тут же переходили к следующему. Пленные бортники двуручными пилами распиливали поваленное дерево на 9-ти метровые отрезки, а Суздальцы топорами и ножовками отпиливали сучья и снимали кору. Работали весь световой день с перерывом на обед. За день свалили 220 больших и до 50 маленьких деревьев, освободив чуть менее гектара. Все пни выкорчевали, а участок выровняли прихваченным бульдозерным отвалом, навесив его на САУ.
               
                Филиал. Новостройка.

             25 июля. Вторник. Начали работу в половине восьмого. Я, прихватив с собой одного из главарей, назвавшегося Плоскиня, что поразило меня по аналогии с именем бортника, предавшего русских князей в битве на Калке. С тех пор прошло 15 лет и этот человек не мог быть тем самым. Видимо просто тёзка. Однако я его спросил об этом. Оказалось, что ему знаком тот Плоскиня, но к нему он никакого отношения не имеет. Я взял с собой десяток волонтёров, и мы поплыли на одной из ладей к устью реки, разыскивая рыбаков, среди которых оказался стукач. Выйдя в Дон и свернув налево, вниз по течению, сразу же наткнулись на несколько рыбацких лодок, закидывающих сеть. Мы появились столь внезапно, что они, поняв, безысходность положения, просто стали ждать нашего приближения. Подплыв вплотную к одной из лодок, Плоскиня крикнул – где Пихно? Ему ответили—на берегу лодку смолит. Мы завернули к берегу, где за небольшим холмиком, замаскировалась рыбацкая деревня. Если не подплыть совсем близко, то её было не разглядеть. Рыбаки, причалив к берегу, оттаскивали лёгкие лодчонки за холмик, где в десятке землянок проживали рыбацкие семьи. Мы вышли из ладьи и направились к землянкам.

У одной из них два парня смолили перевёрнутую вверх дном лодку. Один из парней узнал Плоскиню и удивлённо взглянув на его ноги в цепях, бросил палку с намотанной на неё тряпкой и кинулся бежать. Стой, сука! –заорал я, но тот припустил ещё быстрее. Я вынул пистолет и выстрелил вслед, целясь в ноги. Парень свалился на землю, крича от боли. Мы подошли к нему, катающемуся по земле, обхватив раненую ногу ладонями. Я пнул его ногой, и он замер, с ужасом глядя на меня. Ты почему наводишь бандитов на мирных людей? Пихно завыл, плача и начал быстро говорить, трясясь от страха- не убивай, боярин! Бес попутал, пощади, век буду на тебя молиться! Парень был лет 25 -27, довольно тщедушного телосложения, с жиденькими усами и бородкой. В это время, встревоженные выстрелом, из землянок вылезли несколько женщин и глядели на эту сцену. Издали наблюдали за нами несколько детей. Второй парень, помогавший Пихно, куда-то исчез. Некоторое время я обдумывал, убить Пихно или оставить в живых?

Наобум спросил у какой-то женщины –убить? Она со страхом покачала отрицательно головой. Пожалейте его, у него мать совсем больная! Ладно, сказал я Пихно, живи, но если я узнаю, что ты с нехорошими людьми связался, то не обессудь! Пихно подкатился к моим ногам и стал их обнимать, неся полнейшую чепуху. Я, брезгливо отпихнул его, и мы вернулись к ладье. Я забрался туда и велел грести обратно. Ребята поставили парус, и ладья побежала веселее. До обеда я набросал примерный план посёлка, который показал своим командирам. Моя рота имела номер 5 и полностью состояла из Эрзя последнего призыва. Командирами взводов были Эрзя из сотни Микиша, по именам Парамза, Кечуш и Камай. Теплов командовал третьей ротой, в которой один взвод был из русских, тот самый, который являлся экипажем «Оки».

Присутствовали бригадир артельщиков по имени Килибака. Я велел ему немедленно начать строительство учебного корпуса, который временно будет и казармой, а возможно и столовой. Взяв с собой рулетку, мы пошли размечать план здания. Со мной был и Арзамас. Я всегда старался держать его при себе, чтобы он набирался ума во всех начинаниях. Мы разметили план стен и обозначили его флажками. Я посоветовал Килибаке вырыть небольшой котлован для устройства, если не полноценного подвала, то хотя бы цокольного этажа, чтобы разместить там котельную. Килибака уверил меня, что если я дам ему бортников, то они выкопают нормальный котлован. Я согласился с ним, и он начал делать распоряжения. Следующим необходимым шагом, я посчитал устройство водопровода. Мы прихватили с собой два водяных электронасоса, но они не могли засасывать воду с большой глубины, а только в налив. Поэтому их нужно было ставить на уровне воды. Воду нужно подать в какую-то ёмкость, а уж оттуда качать насосом на высоту до 20 метров. Для начала необходимо определить глубину залегания воды, иначе говоря, выкопать колодец. Поскольку мы располагались не на много выше уровня воды, то наверняка грунтовые воды лежат не глубоко. Против учебного корпуса, примерно в 20 метрах, я приказал начать копать колодец, размерами два на полтора метра. Сюда приставили шестерых бортников. Все остальные 45 их коллег копали котлован под здание. Суздальцы, под руководством Арзамаса, начали сборку козлового крана, необходимого для стройки. У нас имелись два тельфера по 3,2 тонны.

Они имели колёсики, но передвигать их можно было только вручную, зато подъём осуществлялся электромотором. Арзамас со своим братом Алёшкой, уже установили один дизель-генератор на 12 квт. Мы практически разорили склады в Маргелово, забрав все последние запасы кабеля -500 метров и 80 лампочек, оставив Судейкину 20 последних. Две 5-ти метровые трубы диаметра 200 мм и другие, меньших размеров, метров по 20-30. Кое-какой металлопрокат, 20 унитазов, 40 примусов и всего 5 керосиновых ламп. Самым больным местом были электрические лампы. Они сгорали, а заменить было нечем. Через 6-7 лет их не останется вообще. Это касалось и кабеля, труб и т.д. Для козлового крана вкопали две опоры из брёвен по 14 метров высотой, а сверху уложили ещё бревно, квадратного сечения, получив П-образную конструкцию с пролётом в 11 и высотой в 12 метров. По верху квадратного бревна можно было перекатывать тельфер, висящий на колёсиках.

Артельщики разделились на лесорубов и строителей, продолжая непрерывно валить лес. К сожалению, более половины гектара леса в день, освободить не удавалось, но и это было совсем не плохо. Я, наконец, познакомился с жителями деревушки земледельцев. Поняв, что мы не причиним им вреда, они вернулись в свои землянки. Эти люди были эрзя и они очень обрадовались, встретившись здесь со своими земляками. В деревушке проживали 16 семей четырёх родов. Конечно же 16 семейных пар, среди которых проживали и их родители, но людей старше 50 лет было всего трое. Старостой деревни являлся 53 летний, а по виду и на все 70 лет, мужик по имени Бурнай. Он знал русский язык и воевал против русских под командованием знаменитого Пургаса. В 1228 году Пургасова волость подверглась опустошительному набегу Суздальского и Рязанского князей, которые жесточайшим образом истребляли мордву, уничтожали посевы и много людей угнали в рабство.

Через год Бурнай ходил в ответный поход с Пургасом на Нижний Новгород. Пожгли посады, пограбили деревни, но город взять не удалось. А через короткое время на Пургаса напал мокшанский царь Атямас, в союзе с половцами и сильно пограбил Эрзя. Вот тогда и убежал Бурнай на запад к Воронежу, взяв с собой родственников и односельчан. Это произошло всего 10 лет назад. С тех пор они тут и живут, скрываясь от всех. В 3-х километрах восточнее имеется еще одна такая же деревня его соплеменников. Там живут примерно 18 семей. В деревне Бурная детей до 16 лет имелось 21. А всего было 56 человек. Дети старше 10 лет уже помогали родителям, а мелюзга 4-9 лет крутились у нас под ногами, мешая работать. Земледельцы почти всё время проводили в огородах, время от времени отправляясь на охоту, с корявыми луками и копьями, добывая то дикую свинью, то оленя. Кабанов было очень много в округе, чему способствовали многочисленные дубравы, изобилующие падающими желудями. К раздеванию убитых бродников, пахарей тоже допустили и сейчас они все были одеты и обуты, как и рыбаки., да ещё и в запас набрали кучу одежды и обуви, которую мы побрезговали использовать, хотя комплектов 100, не сильно запачканных кровью, приберегли для пленных. Охотники, благодарные нам за одежду и спасение от бортников, принесли нам убитого лося, которого мы съели за 3 дня. Все мы работаем не покладая рук, нам надо обязательно к холодам построить себе жилище. Я немного тосковал по налаженному быту в Маргелово, по мягкой постели, цивилизации. Сколько я вложил своего труда в развитие посёлка, а теперь всё надо начинать сначала, к тому же в гораздо худших условиях. Наверно и волонтёры вспоминают с тоской о покинутых казармах. Сейчас мы ночуем в палатках. Я в отдельной 6-ти местной, втроём, командиры взводов и старшины, в 12-ти местной, а все остальные в 20-ти местных. Ещё у нас имеется большая палатка для общих сборов, палатка –изолятор для больных и палатка-столовая. Матросы ночуют и кормятся на корабле. У нас нет кроватей и мы спим прямо на земле, набив мешки соломой. Несколько человек с помощью иглы шьют наволочки и матрасники из перкаля, чтобы набить их позже сеном, а по мере накопления –пухом и перьями. Как раз для курей сделали курятник с насестами. Куры разгуливают по посёлку, ища корм, а вечером забираются в курятник

Свиней и баранов пасут четверо волонтёров с карабинами. Лошади пока не обустроены и со спутанными ногами пасутся на побережье. Кровати сделаем из досок, их у нас должно хватить. Из камней и глины соорудили три большие печи, каждую на 2 котла, освободив походную кухню.15 человек я определил для выделывания кирпичей из глины. Пока жарко, пусть сохнут. Ещё 8 человек роют яму для обжиговой печи. Кирпич нам будет необходим для устройства печей. Так что бездельничать некому. Рыбой нас бесплатно снабжают рыбаки, тоже в благодарность за одежду. Здесь ни у кого нет наличных денег. Все живут тем, что поймают или вырастят, в лучшем случае, обмениваются продуктами.

29 июля. Пятница. Ну вот уже и стали заметны плоды нашей деятельности. Выкопали колодец, глубиной 7 метров. Я велел копать до тех пор, пока вода не дошла до груди копавших. Стены и пол обложили осиновыми брёвнами, до верха. Устроили пока «Журавль»- длинный шест с ведром на верёвке, типа шлагбаума. Сейчас несколько человек строили водонапорную башню высотой в 12 метров. За 3 дня удалось устроить пилораму из электромотора и одной круглой пилы диаметром 120 см, что позволит пилить брёвна диаметром до полуметра. К сожалению диск был только единственный. Но нам не нужно пилить брёвна, у нас достаточно досок. Нам потребуется пила для изготовления тонких досок из толстых, или каких-то особых. Как раз такой момент наступил, так как я предложил изготовить ёмкость на башню из дубовых досок. Вообще, по моему приказу мы не стали трогать дубраву, площадью в гектар, находящуюся на территории запланированной под посёлок. Я хотел устроить там парк отдыха. Но пришлось спилить там пару деревьев. Ёмкость водонапорного бака определили в 10 кубометров. Работяги вырыли котлован под здание, глубиной 2 метра.

Укладка фундамента, он же и стены подвальных помещений ещё не начаты. Первая партия кирпича будет готова только завтра. Я запланировал выложить фундамент из кирпича, подняв его над уровнем земли на полметра, а все три этажа из брёвен, которых уже было достаточно. Я не разрешил применять куриные яйца в пищу, а собирать их, чтобы добавить их в качестве связующего в раствор для кирпичной кладки, так как у нас не было извести. Каждый день куры давали до 250-300 яиц. Пока строители подтаскивали к месту стройки брёвна и доски. Сразу же выпиливали в брёвнах проёмы для дверей и окон. Оконные рамы уже начали изготавливать, применяя плёнку в два слоя. Плёнку я велел ценить пуще золота, она была невосполнима. Сразу же начали копать траншею для отвода канализации от здания. Перед началом защитной лесополосы разметили место для септика и начали копать. Копали и под водопровод от башни к зданию. По расчётам, все запасы труб уйдут у нас на обвязку только этого здания. Керамические мы конечно можем ещё сделать, но металлические на исходе. На плане я разместил уже склады для отдельных видов имущества, конюшню, хлев для скотины, курятники, боксы для техники и т.п. С планом я ознакомил бригадира строителей, и он одобрил его. Кстати, вчера приплывали рыбаки из деревни Пихно и подарили нам центнер рыбы, видимо, чтобы задобрить нас из-за действий своего родственника. По их рассказу, Пихно всё ещё болен, но уже начал немного передвигаться, сильно хромая. Пулю ему извлёк местный знахарь, живущий неподалёку в лесу. Я заинтересовался этим фактом и попросил показать место, где тот обитает. Рыбаки объяснили, как его найти. Я решил незамедлительно посетить его, как раз сегодня. Взял с собой Арзамаса с Алексеем, десяток волонтёров и старшину своей роты Инжевата. Следовало пройти от нас 3 км по лесу на восток. Мы пошли пешком.

По дороге я беседовал с Инжеватом о жизни. Кстати, я спросил, его –не против ли он, если я его буду называть Женя, конечно, только при разговоре без посторонних? Он был не против. Я, между прочим, уже договорился с командирами взводов, что буду называть Парамзу -Парамоном, а Кечуша- Кешей. А вот для Камая нового имени не придумал. Через 25 минут добрались до землянки знахаря. К нему вела тропинка от деревни рыбаков, это ещё дальше на восток. Мимо землянки протекал тоненький ручеёк, который был в одном месте перегорожен и там собрался небольшой водоём, выложенный камнями и глубиной полметра. Вход в землянку прикрывала шкура громадного волка, откинутая сейчас в сторону. Мы подошли ближе, и я засвистел какую-то мелодию. Из землянки показался мужчина, лет сорока пяти, весь заросший бородой и усами. Зато голова была выбрита до блеска. Он, не говоря ни слова, посмотрел на меня, на сопровождающих и остановил свой взгляд на мне, поняв, что я тут главный. Я сказал –мир тебе, человек! Он ответил – и тебе того же! Я спросил – ты умеешь лечить людей? Умею-ответил он. А ко мне пойдёшь? Он ответил – я знаю, кто ты. Но почему ты зовёшь меня? Меня гонят ото всюду. Я не верю в нового Бога, поэтому меня даже хотели убить в Муроме, но я сумел убежать. Всего 7 лет назад я поселился в этом месте. Никого не трогаю, никому не мешаю. Если кто-то приходит ко мне с жалобами, я помогаю чем могу. Оставьте меня здесь. Я ему отвечал – мне безразлично в кого ты веришь, или вообще ни в кого не веришь. Мне очень нужен человек, который может помочь больным и раненым. У меня 8 раненых в бою. Если ты можешь им помочь, то я прошу тебя это сделать. Я не останусь неблагодарным. Более того, если ты захочешь и в дальнейшем мне помогать, то можешь остаться у нас жить.

Я дам тебе настоящий дом и не оставлю голодным. Мужик ответил – я не один. Со мной живёт моя жена, которая мне помогает и две девочки сироты. Ничего страшного, сказал я – я приму вас всех, но лечить раненых мне нужно немедленно. Мужик кивнул мне – хорошо, я иду с тобой. Он крикнул в землянку –Молчана, собирайся! Подождите, я сейчас, сказал он и скрылся в землянке. Через короткое время из землянки вышел знахарь, его жена и две девочки 12-13 лет. У знахаря через плечо была перекинута сумка, видимо с инструментом или лекарствами. Мы отправились к нам. Я спросил, как его зовут. –Мизгирь-ответил он. Мизгирь рассказал, что сам он из Муромской земли. Его отцом был волхв, который учил его премудростям врачевания и заклинаний. Отца его убили, когда ему стукнуло 14 лет. Сам он прятался в лесу, выходя изредка к людям. Потом прибился к одной деревеньке, где лечил людей используя знания, полученные от отца. Лет 15 прожил в этой деревне, женился, родили детей. Но дети умерли. Жену он учил всему, что знал сам и она охотно всё перенимала. Потом в деревне построили церковку и туда пришёл священник, который начал преследовать парня.

Люди не могли его защитить, а однажды поп натравил на него жителей, обвинив в колдовстве. Он едва сумел убежать с женой. Они опять скитались несколько лет, пока не осели в этом месте около 7 лет назад. Год назад встретили двух сестёр, убежавших от монголов, разоривших их деревню на реке. Приютили их у себя и теперь учат своему ремеслу, а они помогают им. Так, беседуя, мы дошли к себе. Я провёл всё семейство к палатке-лазарету. Мы все вошли внутрь и огляделись. На, в спешке, сколоченных нарах, лежали 8 человек, один из которых, видимо в забытье, стонал. Я назначил сюда одного из Суздальцев, мужика в годах, который уже много лет служил у князя Ярослава и участвовал во многих битвах, где и научился помогать раненым. Всё, что он мог – это подать пить и сменить повязки. Знахарь и его жена стали осматривать раненых. Я стоял у входа, наблюдая за ними. Через некоторое время знахарь объявил – вот эти шестеро скоро вылечатся, а вот эти двое –не уверен. У первого рана загноилась, и краснота поднялась выше, а у второго, он показал на молодого волонтёра, стрела попала в глаз и наверно задела мозг. Тут уже ничем не поможешь. Я слушал его и ругал себя последними словами.

Это моя вина, не доглядел. Но что я могу сделать? Первому я могу помочь. Воспаление можно убрать антибиотиком, и он у меня есть в таблетках и в ампулах. А ранение в мозг ничем не вылечишь. У меня слёзы навернулись на глаза. Я подошёл к стонущему волонтёру и встав на колени у его постели, взял его голову и обнял. Прости парень! Я поднялся и вышел. Пошёл в склад, достал ящик с эмблемой красного креста и вынул из него несколько ампул пенициллина и стерилизатор со шприцами. Зашёл на кухню и налил в стерилизатор кипятку. Подержал некоторое время, потом вынул шприц и всосал в него пенициллин с новокаином. Вернулся в палатку, где лекарь со своими помощницами хлопотал над ранеными. Постоял над раненым, соображая, куда сделать укол, в ягодицу или около раны в ногу? Решил, лучше в ногу. Развязал повязку и вколол тому укол прямо в красноту ноги. Знахарь с недоумением наблюдал за моими действиями. Я, без слов, набрал в шприц новокаина и подойдя в умирающему волонтёру, вколол ему укол в руку. Хотя бы боль снять у человека! Занимайтесь больными – сказал я Мизгирю. Всё, что нужно –обращайтесь к этому человеку, показал я на дружинника, а если он не может решить вопрос, то прямо ко мне. Я вышел и направился к стройке.  Подозвал к себе прапорщика Парамона и велел ему поставить 6-ти местную палатку для лекаря. 

5 августа. Пятница. Неделя промчалась незаметно. Всю неделю 19 артельщиков беспрерывно укладывали фундамент, толщиной в два кирпича. Каждому я приставил помощника, чтобы тот подавал кирпичи и раствор. Работая весь световой день уложили более 90 тысяч кирпичей, устроив подвал глубиной 2 метра, площадью 500 квадратных метров. Одних только яиц ушло на раствор более 5 тысяч. Теперь дело за брёвнами для стен. Выздоровели раненые, кроме одного, которому я колол пенициллин. Он ещё лежит, но ему гораздо лучше. Умер волонтёр с раной в голову. Мы похоронили его с почестями. Всё это время знахарь с помощницами ухаживали за ранеными и жили в палатке, где им очень понравилось. А бесплатная кормёжка и отсутствие необходимости готовить пищу и добывать продукты, устранила все сомнения.  Однажды они сходили до своей землянки и забрали все свои вещи в палатку. Им поставили ещё одну палатку – для приёма больных. Среди нас больных не было, но я разрешил местным жителям обращаться за помощью к нашему знахарю. Известие о его переезде уже достигла ушей всех жителей региона. К нам часто приходили совершенно чужие люди, чтобы подивиться на растущий из ничего, посёлок. Весть о разгроме бортников облетела всю округу, что позволило аборигенам несколько расслабиться и почувствовать себя защищёнными. Мы, неожиданно для себя, обнаружили, что эти места весьма многолюдны, просто люди умеют прятаться, если им грозит опасность.

Одним общим характерным признаком местных, в радиусе многих десятков километров, являлась их бедность. Я уже упоминал, что наличных денег здесь никто даже не видел. Особенно тяжело стало с момента прихода монголов, разоривших и
уничтоживших все населённые пункты, обладавшие хоть каким-то достоянием и живших оседло на виду у всех. Интересен факт, что на берегу реки, прямо перед нашими временными складами, пользуясь безопасностью, предоставленной нашим присутствием, стихийно возник рынок, куда местные жители стали привозить свои немудрённые изделия и продукты для обмена. Некоторые торговцы поставили шатры и ночевали в них, практически образовав небольшой городок на 15 шатров. Быстро возникли- причал для лодок, трактир под навесом, коновязь, торговые ряды из досок, выпрошенных у нас. Я даже договорился со старшиной рынка о совместном строительстве нормального причала для достаточно крупных кораблей, и мы уже строили его, чуть дальше в бухту. Я рассчитывал устроить в том месте склады для прибывающих с кораблями товаров, как и следует быть в настоящем портовом городе, в который должен вырасти наш посёлок. Я уже назвал его Воронеж и это название начало приживаться в округе. Мы закончили строительство напорной башни и водонапорной станции. Как и в случае Маргелово, на самом верху водонапорной вышки, вокруг ёмкости, устроили наблюдательный и оборонительный пост.

На девяти, вкопанных в землю брёвнах, на высоте 12 м, расположилась площадка, размерами 6х6 м, с баком внутри. Стены из досок сороковок с амбразурами в 4 стороны, ощетинились пулемётами. На вышке имелась рация с вытянутой антенной на ближайший дуб, давшая возможность связи с Маргелово. Были также прибор ночного видения и четыре автомобильные фары с аккумуляторами, включавшимися по ночам на короткие промежутки времени. На посту постоянно дежурили четверо волонтёров. Эта вышка, явилась предметом моей гордости. Её покрасили в ярко-зелёный цвет, а над ней развевался шёлковый флаг с эмблемой ВДВ. Вышку было видно чуть ли не с Дона, так и с вышки, видимость была прекрасной. Никто не мог подойти к нам незамеченным. Пока что мы пользовались водой из башни непосредственно от крана под ней. Насос качал воду в ёмкость до тех пор, пока она не начинала выливаться из переливной трубы. Тогда часовой отключал насос. Единственным недостатком системы была необходимость заполнения системы водой перед включением, так как насос не мог всасывать воду из колодца через пустые трубы. Но это выполнялось наливанием воды из присутствовавшего здесь же крана от башни. Колодец, после пуска башни в эксплуатацию, надлежало надёжно прикрыть, для недопущения отравления его недоброжелателями. Мы освободили от леса территорию в 7 гектаров и своими силами, под руководством двух строителей начали ставить основной склад из брёвен и досок, для хранения имущества, лежащего сейчас под навесом перед лесополосой у берега.

Дежурившие там часовые, постоянно отгоняли любопытствующих, желающих поглядеть, что за диковинные вещи прячем мы от местного населения и эта кутерьма нам была не по душе. Базарным днём был четверг и в этот день нас посещали несколько сот человек с округи и это было только начало, ведь ещё не все узнали о нас. Вчера я принял решение снять оковы с Суздальских пленных, объявив им, что уже не считаю их врагами. Они с огромной радостью восприняли этот дружественный акт. А вот бродники оставались закованными. Я, между прочим, имел беседу с некоторыми из них, в частности с двумя бывшими византийцами. Я спросил их --кто населяет Крым? По их словам, Крым принадлежал Византии, но в последнее время, практически был независим от него. Население составляли славяне, греки, армяне, готы, половцы, черкесы, евреи и др. Всё восточное и южное побережье принадлежало генуэзцам, а на юго-западе располагалось самостоятельное княжество Феодоро, союзное Трапезунду, государству, образованному на осколках Византии. Монголы вторглись в Крым в прошлом году и захватили весь север и центр Крыма, но пока ограничились этим. Перед нашествием монголов, на Крым напали турки-сельджуки и захватили город Судак, разгромив при этом союзников византийцев – русских и половцев. Эти двое убежали тогда и нанялись в дружину бортников, сотником в которой являлся
Плоскиня, а главный воевода был убит в сражении. Из их рассказа я почерпнул, что для прохода в Чёрное море, мне понадобится пересекать керченский пролив, принадлежащий и контролируемый империей Трапезунд. В настоящее время императором Трапезунда являлся 21 летний Мануэл 1. Я знал, что те края тоже будут завоёваны монголами, но не помнил точной даты. Мы могли бы помочь Трапезунду в борьбе с Иконийским Султанатом, но не желательно было вступать в противоречия с монголами. Так что цель остаётся прежней – Никейская империя и Константинополь.

12 августа. Пятница. Местные хлеборобы собрали урожай зерновых, а в Маргелово это случится на неделю позднее, климат не тот. Вчера к нам прибыла ладья, от семей, оставшихся в живых троих сотников бродников, которые трудились для нашего блага. Их представляли престарелый дядя Плоскини и отцы двух других пленных. Они привезли выкуп – 15 кг золота в форме кубков, чаш, церковных крестов, перстней и цепей, скорее всего из ранее награбленных ценностей. Договор дороже денег, я вызвал всех троих и передал посредникам. Все трое пленных были вполне здоровы и не имели к нам претензий по поводу плохого содержания. Я предупредил их о необходимости воздержаться от нападений на нас и наших соседей. Меня заверили, что они всё понимают и никогда не забудут о моей доброте. Я велел снять с них оковы, и они удалились. Однако это было не всё. С ними прибыл представительный мужчина, назвавшийся главой общины бродников низовья Дона, что-то вроде непризнанного князя. Он сообщил, что имеет ко мне поручение от родственников, пленённых нами, рядовых бродников. Он поинтересовался, какую цену я возьму за освобождение остальных пленных? Я запросил по 10 гривен за каждого или равноценную сумму в любой другой валюте. А ещё я сообщил, что если они отработают у меня до следующей осени, то я отпущу их бесплатно. А сейчас он может сам посмотреть на условия содержания пленных. Их не мучают, кормят. Всё что от них требуется –это помощь в строительстве укреплённого поселения на 5 тысяч воинов. Я специально загнул такую цифру, чтобы эта новость распространилась повсюду и не дала бродникам надежды на попытку освобождения пленных вооружённым путём. Мужчина, имя которого было Чурило, согласился со мной, и я провёл его к объектам строительства. Бывшие пираты отрабатывали свои грехи ударным трудом. Чурило поговорил с несколькими пленными. Я стоял в стороне и не вмешивался в разговор. Чурило освободился и вновь подошёл ко мне. Спросил – если мы привезём выкуп, я освобожу пленных немедленно?

Я подтвердил своё обещание. Чурило добавил – не у всех родственников наберётся указанная сумма, возможно для этого понадобится некоторое время, хотя община поможет чем сможет. Прибывшие раненые сообщили имена выживших родственникам и те будут прилагать усилия в поисках средств. Я заверил Чурило, что буду отпускать пленных немедленно, по получении выкупа и могу подождать, у меня есть время. Чурило тоже удалился. Но за ним ко мне подошли четверо женщин с десятком детей и, встав на колени, стали умолять меня оставить их здесь, чтобы ухаживать за своими мужьями и быть с ними рядом. Я в уме усмехнулся – настоящие жёны «декабристов» 13 века. Какая верность и самоотверженность! Ладно, согласился я. Раз уж вы такие любящие, то я пойду вам навстречу. Я ценю подобную искренность. и уважаю вас за этот шаг. Для вас поставят 4 палатки, в которых вы поселитесь. Но я вас тоже заставлю работать. Одна из вас будет заниматься детьми, а три других выполнять мои указания, потому что вы должны заработать на своё содержание своим трудом. Вечером я буду отпускать ваших мужей к вам на 2-3 часа, но ночевать они будут обязаны со своими коллегами, если можно так выразиться. Если вы согласны, то оставайтесь, а если нет, то ладья ещё ждёт вас. Они согласились остаться и пытались обнимать мои сапоги, но я не позволил. Меня в самом деле поразила такая привязанность этих молодых женщин.

Им было не более 25 лет, а самому младшему ребёнку от силы полтора года. Я указал, стоящему рядом старшине-- Женя, поставь 4 шестиместных палатки для этих героических женщин. А вы-  сказал я - следуйте за ним. Я же отправился поглядеть на наши успехи. Общими, с работниками торга, усилиями, закончено строительство пристани. В дно реки были забиты десятки свай из брёвен, на которые уложены наши доски. Причал протянулся вдоль берега на сто метров, имея ширину 5 метров и переходил плавно в сушу берега. Наши корабли и ладьи занимали крайние позиции в глубине залива. Мы со старшиной торга договорились, что он будет взимать с ладей по 2 ногаты в день, а с кораблей побольше по 4 ногаты за стоянку. Простые лодки обычно приставали к берегу, и хозяева вытаскивали их на сушу. Между тем в стороне от торга появились первые землянки, заселённые работниками торга – грузчиками, постоянными торговцами, перекупщиками, охранниками, сторожами и т.п. В них появились женщины и дети. Я не препятствовал этому, но предупредил, чтобы дорогу к причалу от лагеря держали свободной от строений по 20 метров в обе стороны и не застраивали территорию напротив нашей стоянки. С установкой антенны я поддерживал связь с Донковым и Маргеловым. Даже несколько раз пообщался со своими девчатами. Строители уже выложили стены учебного корпуса и занимались возведением крыши и внутренней отделкой. Здание по высоте конька достигала 11 метров. Каждый этаж имел высоту до потолка в 2 с половиной метра. Суздальцы строили склады против нашего причала. Остальные строили конюшни, хлев, птичники, гаражи, склады. Лесорубы вырубили уже 11 гектаров леса. По плану, пока ещё, освободили полосу шириной 800 х 130 м и продолжали её расширять. Все помещения занимали первые 20 метров полосы, ближе к реке. Планировали расчистить площадку
800х800 м для будущего посёлка, по аналогии с Маргелово. Разметили площадку для строительства бани и клуба.

21 августа. Воскресенье. До ближайшей церкви более 200 км. Мы не ходили на службу полтора месяца, но это никого не волнует. Сегодня разрешил устроить выходной день. Как раз вчера к вечеру, закончили баню и сегодня люди, по очереди моются. До этого мылись прямо в реке. Баня большая -24х8 м. Два зала, из которых поменьше – женский. Раздевалки, парные, кладовые для тазиков, помещение для персонала – всё по уму. Чтобы использовать рационально площади посёлка, все помещения строим в три этажа. Поэтому над баней два этажа. Второй этаж отвели для клуба, а третий для школы, с тремя помещениями для классов и одно для учительской и школьных пособий. Я собирался законодательно подчинить себе все, окружающие посёлок деревни, в радиусе до 5 километров и заставить родителей отпускать своих детей, в возрасте от 6-7 до 12 лет, в школу. Территорию эту, я намеревался объявить свободной от власти любых княжеств и подчиняющихся лишь «Совету десяти».

Наконец-то закончили строительство учебного корпуса, конюшен, хлева, складов, бани, клуба, гаражей и взялись за строительство казармы на три роты волонтёров. Это будет здание П-образной формы, в средней части которого разместится штаб, руководящие органы посёлка и комендатура свободной территории. Всё имущество из временного склада перед лесополосой, ограждающей посёлок от пристани и стихийного рынка, переместили в постоянные склады, а оставленные помещения передали администрации торга, где они тут же создали свои склады, отдаваемые в аренду. Я уже известил все, окружающие нас населённые пункты, об их новом статусе «Свободной территории», подчинённой пока, лично мне и о необходимости обучения детей в школе с 1 сентября. Не всем наверно понравилось известие о закреплении местного населения под властью неизвестного «Совета десяти», но пока ещё, с них не начали собирать налоги и заставлять работать на барщине, народ решил ждать, чем всё закончится. О своём решении я сообщил в Маргелово, и Судейкин ответил мне, что согласует мои действия с князьями. Я также передал ему, что необходимо объявить всё население нашего округа свободным от холопства, а всех бывших холопов, бежавших от своих хозяев освободить от преследования. Судейкин обещал решить этот вопрос в скором времени. Он вообще хотел отменить институт холопства во всех княжествах, зависящих от Рязани, но эта проблема наверняка потребует значительных усилий и времени.

                Маргелово. Похищение.
 
    После отбытия Вождёва, в посёлке стало гораздо свободнее. Продолжалось расширение территории за лесополосой. Предприятия выпускали примусы, брикеты топлива, доски и деревянные изделия, керосин и нефтяное масло на рынок. Корабль занимался перевозом товаров. Волонтёры учились, устраивались манёвры. На освободившиеся места в казарме пригласили всех 200 волонтёров из Коломны. Их надлежало научить обращаться с огнестрельным оружием, так как «Совет десяти», принял решение, довести количество стрельцов до 1000 человек, по количеству имеющегося оружия на складе. Был собран хороший урожай, но гораздо меньше планируемого. Погода в этом году подкачала. Тем не менее, урожай нашего экспериментального зерна даже превысил общий урожай обычных культур. Наши зерновые с 60 га дали гречки и пшеницы 186 тонн, против 156 тонн обычных со 195 га., то есть урожайность наших зёрен превысила обычные в 4-5 раз. А картофеля, хоть и ожидали его вдвое больше, собрали всего 560 тонн, из которых 60 тонн решили пустить в пищу, а остальное посадить в следующем году вместо зерна, которое можно сажать уже только наше, на вновь освобождаемых территориях.

Предполагалось, что в следующем году мы будем иметь до 300 га пашни. Для этого мы оставили для посева 200 центнеров нашей гречки, 200 центнеров пшеницы и 300 тонн картофеля, не учитывая незначительного количества кукурузы и подсолнечника, для которых отводилось по 1 га. Для тыквы и кабачков запланировали 5 га и для остальной мелочи-  помидоров, баклажанов, перца всего 1 га. Оставшегося нам должно было теперь хватить на прокорм более чем нужно. Но вновь мы решили есть только местные зерновые, а наши складировать до следующего года. мало ли что? Мы начали получать небольшой доход от своей деятельности. К концу августа, от продажи керосина, примусов, досок и т.п., а также фрахта корабля получили 182 гривны, что с лихвой окупало все затраты на производство. Если дело пойдёт так дальше, то мы станем рентабельными. Но следует учесть, что со следующего года мы будем платить налоги в казну княжества Пронского, к которому мы относились территориально. Половину этой суммы заберёт Рязань, как участник совместного предприятия по обучению волонтёров. Со сбором урожая, возобновилось строительство коттеджей внутри посёлка. По плану к следующей посевной выстроим их примерно 25-30. Между тем, в посёлок прибыло ещё 16 семей специалистов разного профиля, нанявшихся самостоятельно, поскольку слухи о хорошем заработке и добром отношении к рабочим начали растекаться по княжеству.  К счастью свободных коттеджей пока хватало, тем более, что семьи 20 артельщиков предполагалось выслать за мужьями в Воронеж. Туда же пошлём ещё одного кузнеца, плотника, каменщика, печника и наших наложниц. Судейкина весьма заинтриговало предложение Вождёва, объявить свободной зоной, территорию Воронежа. Очень сомнительным выглядело решение вопроса об освобождении осевших в Воронеже беглых холопов, а также 20-ти наложниц, которые до сих пор являлись собственностью боярина Кобылы. Такой вопрос надо решать уже в масштабах всего княжества. Вот будет крика в боярской думе! Надо ехать в Рязань и собирать думу и решать этот вопрос хотя бы на уровне одного княжества. Судейкин оповестил князя Ингваря о своём приезде и необходимости собрания боярской думы полного состава. Назначили собрание на 25 августа.

25 августа. Четверг. Судейкин поехал в Рязань с Иманкуловым и двумя десятками волонтёров. Для этого воспользовались ЗИЛ131. Автомобиль уже не вызывал панического ажиотажа у жителей, но всё равно к нему относились с опаской. Машина въехала в Рязань, но узкие улицы были мало приспособлены для езды по ним и поэтому ЗИЛ остался снаружи стен, под охраной десятка гвардейцев – так мы стали называть тех 32 воинов эрзя, из прибывших с Микишем и Кежаем. Эти люди умели водить машины и САУ, стрелять из пулемёта и пушки. Они слыли самыми надёжиыми воинами в нашей армии, включая ещё 12 женщин, которые сейчас, по причине наличия детей, в наших разборках не участвовали. Собрание началось в 12 часов дня. Ингвар радушно принял нас и лично привёл в собрание, указав мне и Иманкулову места на скамейке среди бояр. Присутствовали и Кобыла, чьи холопки исполняли обязанности наложниц у курсантов, предстоятель главного собора, отец Варсонофий и сам епископ Муромский и Рязанский Ефросин Святогорец. Выслушали доклад одного из бояр по сбору налогов с нынешнего урожая, который в этом году оказался несколько ниже прошлогоднего. Другой боярин отчитался за расходы казны, в том числе и на содержание 300 Рязанских волонтёров, также на помощь Маргеловскому отделению. После них князь предоставил слово Судейкину. Судейкин – я встал и сообщил, кстати, о расходах на наше подразделение – мы принесли больше прибыли в результате разгрома Суздальцев, чем убытков, поэтому об этом не следует забывать. Я хочу обратиться к думе со следующим предложением: в настоящее время достаточно много беглых холопов обретаются в местах, не подвластных Рязанскому княжеству, и занимающимися деятельностью, не приносящей пользы своим бывшим хозяевам. Вернуть их нет никакой возможности и поэтому, не посчитает ли дума возможным, объявить их свободными, учитывая, что мы найдём им достойное применение, позволяющее принести большую пользу и прибыль княжеству? Ого, как вскинулись бояре! Как так? Не можно так решать! Есть закон, о не подлежащем времени, возврате холопов прежним хозяевам. До самой своей смерти, они будут считаться собственностью хозяев и никакой альтернативы не может быть. Более того, решение об их освобождении подорвёт основы государственности и личной собственности, освящённой законами и церковью! Я вновь призвал бояр к логике – послушайте, ведь эти холопы всё равно недостижимы и, мало того, при попытке их возврата, прибегнут к вооружённому отпору, что повлечёт жертвы и большие государственные расходы, а возможно и гибели самих этих холопов. Какой смысл считать их своими?

 Это совершенно неразумно. Подумайте сами – я предлагаю возможность вернуть сотни, а может быть даже тысячи людей в лоно государства и церкви! Это ведь даст немалые деньги в казну государства и, в конечном счёте, вам самим! В дальнейшем последовала продолжительная перепалка. Высказался и князь, в том духе, что я даю дельный совет, который даст княжеству прибыль и новых подданных. Выступил и епископ Ефросин, призвав бояр проявить человеколюбие и милость к несчастным, приводя пример, что все эти холопы являются такими же христианами, как и здесь присутствующие. Эта склока продолжалась два часа, но нам удалось всё-таки убедить бояр в их недальновидности и бессмысленности настаивать о признании прав собственности на отсутствующие объекты (холопов). Это словесное сражение было настолько тяжёлым, что о всеобщем признании холопов свободными в целом по княжеству, не могло быть и речи. Я решил отложить этот вопрос на неопределённое время. Я понимал, что и решение об освобождении наложниц тоже не удастся протащить и решил этот вопрос решить полюбовно с самим боярином Кобылой. Покидая собрание, я шепнул Кобыле, что у меня есть к нему разговор. Я отпустил Иманкулова, предложив ему навестить Паруша, пока я буду уговаривать Кобылу дать вольную свои холопкам. Кобыла вышел следом, и я зашёл с ним в какую-то свободную комнату. Мы уселись на лавку у стены, и я изложил ему свою просьбу. Кобыла насупился и помрачнел. Нет- сказал он- я не дам им вольную. Чего ради, я буду разбрасываться своим имуществом? Я мог бы напомнить ему, что этих наложниц он выдал нам по приказу ханши Боракчин, ослушаться которой он никак не мог. Но тут я понял, что мы сами виноваты, не потребовав в своё время купчей на владение имуществом. Ну что тут поделаешь?

Придётся торговаться и покупать этих девушек. Я спросил, что он хочет за них? Кобыла, не будь дураком, запросил по 12 гривен за каждую, что составило 240 гривен – сумасшедшую сумму, равную содержанию роты волонтёров в течении года. Я был обескуражен. Слава Богу, хоть беглых холопов удалось отбить! Хотя бояре принудили меня согласиться на составлении списка всех отпускаемых на волю холопов, с указанием их бывших хозяев. Я взглянул на свой перстень, который мне подарили возвратившиеся из похода в Баку волонтёры. Я понятия не имел о его стоимости, но был уверен, что стоит он дорого. Я снял его с пальца и протянул Кобыле – вот возьми за девок! Он взял перстень, и я заметил, как загорелись его глаза. Кобыла произнёс – ладно господин лейтенант, только по дружбе, отдам тебе твоих девок. Заходи завтра за купчей. Я не хотел задерживаться в Рязани и попросил его прислать купчую с нарочным. Мы распрощались, и я направился в сторону выхода. Я задумался, вспоминая отчаянную борьбу за свободу холопов и не услышал шагов сзади. Удар сзади по голове, и я отключился.
Судейкин – я очнулся, ощущая под собой дно телеги, подскакивающее на ухабах. Меня куда-то везли. Руки мои были связаны сзади, ноги тоже. Мало того, верёвка была пропущена между руками и ногами внатяжку, заставляя меня выгибаться назад.

  Я перевернулся на бок и увидел вверху облака и опустившееся солнце. Видимо я был без сознания не меньше пары часов, если меня везут уже далеко за городом. Впереди маячила спина возничего, понукавшего лошадь. По одежде это был обычный простолюдин. Очнулся?  - услышал я сзади. Там скакали несколько всадников, вооружённых и одетых в доспехи. Я не ответил. Да и меня больше не спрашивали. Через час мы заехали на какой-то двор. По увиденной мною макушке церкви, я понял, что это, скорее всего, монастырь. Телега остановилась. Меня выволокли из неё, и потащили в распахнутую дверь. Проволокли по ступеням в подвал и втолкнули в тесную клетку. Повернись спиной - приказал один из стражей. Я повернулся и тот развязал верёвки. Я тут же начал тереть и массажировать затёкшие конечности. Посиди пока тут, объявил тот же страж и вышел. Я оказался в подвале, тёмном и душном.

Имелось одно маленькое окошко в стене, настолько засиженное мухами, что через него едва пробивались лучи ещё не скрывшегося солнца. Помещение 8х6 метров, с рядами клеток вдоль стен, точно таких же, как и у меня. Размер клетки метр на метр, что позволяет усесться, но не лежать. В середине стол и два стула. На одной из стен висят какие-то предметы. Приглядевшись, я понял, что это орудия пыток – плети разной длины и толщины, какие-то железяки. Ну, я попал, наконец смог я начать мыслить. Что же случилось? Я помню, шёл к выходу из терема, когда получил удар по затылку. Вот что значит не носить шлём! Берет не самая надёжная защита от удара дубиной! Кто же меня приласкал? Клеток я насчитал аж 16 штук. Ещё одна клетка, третья от меня, была занята каким-то неопрятным типом, одетым в рваньё, но было видно, что его одежда не так давно была достаточно богатой. Его короткие волосы слиплись от грязи и крови, да и сам он был невероятно грязен, будто его валяли в болоте, а потом катали по пыли. Он сидел, отрешившись от мира, ничего не видя перед собой, уставившись в одну точку. Он не обратил внимания на моё появление и даже не изменил направления взгляда.   Чокнутый- подумал я. Рядом с ним сидел ещё один узник. Он был одет, как богатый купец или княжеский придворный. Он меня разглядел, но не произнёс ни слова. Ладно, подождём, решил я про себя и пошарил по своему телу. Ремень с кобурой и пистолет, штык нож, с которыми никто из нас не расставался, отсутствовали. Однако ждать пришлось долго. Всю ночь я провёл, скорчившись в клетке и даже поспал, но утром, затёкшая шея, дала о себе знать головной болью, усугублённой последствиями удара по затылку. Мой сосед, вроде бы немного отошёл   и что-то бормотал себе под нос.

26 августа. Пятница.  Я разобрал некоторые слова, типа – это не я, я не виноват. Другой безмятежно спал. Забрезжило утро. Мне захотелось по-маленькому, и я побрызгал через прутья решётки в сторону входа. Хотелось также пить. Почему-то часы, с руки у меня, не сняли, видимо не заметили через рукав гимнастёрки. Они показывали 8 часов утра. Но вот заскрипела дверь и в подвал зашли трое. Первым шёл здоровенный мужик, в фартуке, и голым торсом. Мускулы играли на его руках. Боже мой! Его лицо чем-то мне знакомо! Я начал вспоминать. Следом зашёл монах в чёрном одеянии, а за ним человек, в обычной одежде горожанина, держащий в руках письменные принадлежности. Монах взял один стул и поставил его рядом с моей клеткой и уселся на него, сверля меня взглядом. Его глаза горели фанатичным блеском. Тот, который с бумагами, уселся за стол и разложил на столе свои предметы, приготовившись писать. Здоровяк тоже приблизился к клетке и смотрел на меня мрачным взглядом. Я никак не мог вспомнить, откуда он мне знаком. Вдруг я заметил, что и он узнаёт меня. Тут меня осенило – ну как же! Трактир в Рязани, Беспалый, драка со здоровяком. Кажется, его кличка была Бугай? Или бык? Не помню. Да и какое теперь до этого дело. Самая подходящая работа для такого экземпляра. Я сразу сообразил, что это кат –палач. И он будет меня катать, правда не известно за что. Видимо это зависит от моего поведения. Монах, буравивший меня взглядом, наконец-то раскрыл рот и задал мне вопрос -ну что, сын мой, как ты себя чувствуешь? Не плохо--ответил я – но могло бы быть и хуже. Писарь застрочил по бумаге. А как же тебя величают, юноша—продолжил монах. Вадим-ответил я. А откуда ты прибыл в наши края? Я начал рассказывать про остров Россия, но монах меня перебил – говори правду, сын мой. Я и говорю. От чьего имени ты говоришь? - строго спросил монах. От своего -это я. Монах – а веришь ли ты в Господа нашего Иисуса Христа? Я – конечно верю. Монах – а давно ли ты был на исповеди?  Две недели назад -соврал я. Врёшь! - заорал монах – дьявольское отродье! Я всё про тебя знаю. Я – а раз знаешь, чего спрашиваешь? Молчать! - опять заорал монах. Он положил на стол мой пистолет. Что это? Я –мой пистолет.

Где ты его взял и у кого? Я – его сделали мастера на моём острове. Врёшь! - заорал монах. Это дьявол тебя прислал и сам ты его порожденье. Нет таких вещей в Божьем мире. Эта вещь убивает людей издалека. Не мог человек придумать и сделать такое. Из самого ада принёс ты эту вещь. Она пахнет серой. Эта вонь ещё не развеялась у адского изделия. Я знаю, что ты служишь Богопротивному Батыю, который и сам прибыл из ада с адскими слугами. Почему никто не может победить посланца Сатаны? Отвечай! Я понял, что любые мои оправдания ничего не стоят и монах этот не поверит ни одному моему слову. Я – почему вы меня держите здесь? У вас есть против меня конкретные обвинения? Я старюсь на благо Рязани. Только благодаря моим людям Рязань не уничтожили! Врёшь! – монах разъярился и брызгая слюной начал кричать – только с Божьего соизволения стоит Рязань. Только заступничество Божьей матери спасло нас, грешных, от напасти. Всё из-за грехов наших. Покайся, нечестивый! Я молчал. Вновь заскрипела дверь и в подвал спустился сам епископ Ефросин, поддерживаемый под локоть крепким гриднем в доспехах, с мечом на перевязи. Монах встал и подошёл под благословение. Ну что- спросил его Ефросин – сознаётся? - Пока ещё нет-ответил монах - но сейчас мы его обработаем.

Монах подвинул стул Ефросину и тот уселся на него, глядя на меня. Доносят мне--начал Ефросин- что не охотно посещаешь ты храм Божий. На исповедь не идёшь, да и вообще заметно, что никогда ранее ты не посещал церковь и даже креститься не умел. Ни одной молитвы не знаешь. И люди твои тебе подобны, а двое и вообще, магометане. А всё больше ты окружаешь себя язычниками Богопротивными –Мордвою, а русских угнетаешь и посылаешь на бой. Я думаю, что хочешь ты навести на Рязань монгол, чтобы разорить её вконец. Я слушал эту совершенную чушь с обалденным видом. И это говорит тот, которого мы спасли от неминуемой смерти в предназначенной для полного уничтожения, Рязани? Разве не знает он, что мы выкрали Батыя и заставили уйти монголов отсюда? Меня поражала вся нелепость этой ситуации. Так в чём вы меня конкретно обвиняете? А в том, что ты своим колдовством заморочил голову князю и растишь в своём посёлке Богоотступников и собираешься напасть с ними на наш святой город. Ты служишь антихристу и отвращаешь людей от церкви! И мы заставим тебя, в этом, признаться. Я ответил, что это полнейший бред. Я не слуга дьяволу. Ладно, сказал Ефросин. Сейчас мы покажем тебе, что тебя может ожидать. Покажите ему, повторил он и удалился, поддерживаемый гриднем. Монах кивнул Бугаю и тот, открыв дверь в клетке с чокнутым, вытащил его за ноги наружу, хотя тот бешено сопротивлялся и лупил ногами по воздуху, изрыгая проклятья. Бугай схватил его, как куклу, держа за шиворот и штаны и шмякнул на стоявшую в углу скамейку. Уселся на его ноги и ловко привязал жертву к скамейке. Потом подошёл к стене и выбрал один из хлыстов, взмахнул им, пробуя на гибкость и поглядел на монаха. Начинай-велел монах. Бугай взмахнул хлыстом и полоснул им вдоль спины чокнутого. Тот закричал во всю силу своих лёгких. На явственной полосе от удара, проступила кровь. Ещё-велел монах. -Три раза. Бугай с оттяжкой нанёс ещё три удара. Крик избиваемого достиг самой высокой ноты и оборвался, он потерял сознание. В клетку его – велел монах. Бугай отвязал мужика и сграбастав его в охапку, кинул в клетку, затворив за ним дверь на замок. Ну, а теперь твоя очередь-- сказал монах мне. -Или признаешься сразу? Я решил, что буду драться до последней возможности и приготовился. Всё это время, как я заметил, третий узник наблюдал за происходящим, ничем не выдавая своего страха или другого чувства. Я даже позавидовал его самообладанию. Однако Бугай повёл себя странно. Он зашёл со спины к монаху и вдруг, схватив его за голову, резко крутнул её вокруг оси.

Монах даже не пикнул, а Бугай, подержав его несколько секунд, опустил на пол. Затем он достал ключ и открыл дверь клетки странного узника и выпустил его наружу. Онемевшего от ужаса писаря, Бугай заставил войти в эту клетку и закрыл её. Потом он вытащил и чокнутого, который, совсем неожиданно пришёл в себя и совершенно спокойно подошёл к двери и, встав на стул, начал глядеть через стекло наружу. Первый узник уселся на стул и спросил у чокнутого –ну что там? Бугай же начал открывать мою клетку, на что первый удивлённо спросил – ты зачем открываешь? Оставь его, он нам не нужен! Чокнутый повернулся и тоже спросил у Бугая – ты что, рехнулся, брось! Но Бугай всё-таки открыл мне дверь и сказал – я его знаю и беспалый его знает. Он ему обещал помочь в случае чего. Я выскочил из клетки и кинулся к столу. Вытащил у монаха из-за пазухи свой пистолет и передёрнув затвор, убедился, что обойма с патронами на месте. О ремне и штык ноже, конечно придётся забыть, но и это немыслимая удача! Спасибо, Бугай- первое, что я сказал и протянул ему руку. Тот протянул свою и я крепко её пожал. Тебе повезло, сказал «спокойный». Бугай должен был вызволить меня из тюрьмы. А вот этот, указал он на «чокнутого», пытался меня спасти три дня назад, но попался. Его немного помучили, а потом бугай представился катом и вчера, и сегодня, разыгрывал сцену истязания. Немного конечно пришлось ударить, но для виду.

Пройдёт через месяц и следа не останется. А, как и что тут произошло – не твоего ума дело. А теперь нам надо отсюда выбираться. Чокнутый приоткрыл дверь и огляделся по сторонам. Пошли – позвал он и выбрался наружу. Мы потянулись следом. Вышли за дверь и притаились в приямке лестницы, ведущей в подвал. Чокнутый приподнял голову над стенкой приямка и наблюдал за обстановкой. Судейкин – я догадался, что мы находимся сзади церкви. Здесь располагался хоздвор, подсобные помещения, судя по запаху –хлев и курятник. Чокнутый, прижав палец к губам, велел затаиться. Через пару минут, жестом позвал следовать за ним. Мы, пригибаясь, выбрались на двор. В стороне была видна спина, только что прошедшего мимо монаха, несущего два ведра на коромысле. Мы метнулись в другую сторону. Стараясь не шуметь, достигли ворот в высокой бревенчатой стене. К счастью, плодовые деревья и кусты скрывали нас от возможного наблюдателя. Мы встали пред воротами и начали соображать, как их преодолеть? Стены имели высоту метров 5-6 и, чтобы на них взобраться, требовалось альпинистское снаряжение, а проще говоря, хотя бы верёвка длиной в 10 метров. Время поджимало нас. Я предложил напасть на самого епископа и заставить его нас выпустить. Ну ты даёшь! –ответил «чокнутый» - у него здесь сотня личной охраны. Я кивнул, понятно. Пистолет против сотни дружинников не помеха. Для дружинников, конечно. В самих воротах имелась калитка, на засове которой висел замок. Я скинул с себя гимнастёрку и попросил «чокнутого» дать мне его рубашку. Тот, с недоумением исполнил мою просьбу, поняв, что я что-то задумал. Я вынул пистолет и передёрнул затвор. Нацелил ствол на одно из ушек задвижки, выполненной из железа, толщиной, от силы, в полтора миллиметра. Я велел «чокнутому» намотать на мою руку с пистолетом мою гимнастёрку и его драную рубашку, а другого узника, прибавить к этому комку свой кафтан. Ничего не понимая, они выполнили мои требования и я, хорошенько прицелившись, нажал на курок. Предпринятые меры помогли – звук выстрела, почти не был слышен, а ушко засова оказалось перебито, что позволило освободить засов от дужки замка и открыть дверь. Мы вышли и перед нами открылась полоса открытого пространства, шириной в 50-60 м, а за ней лесной массив. Спрятаться было решительно негде и оставалось уповать на то, что в нашу сторону никто не будет глядеть. Бугай предложил нам разойтись на 30-40 шагов друг от друга вдоль стены и по одному уходить к лесу, изображая из себя случайного прохожего, а если того начнут задерживать, всем кинуться бежать со своих мест. Идея была подходящая и мы так и сделали. Я и Бугай пошли в левую сторону, а двое других в правую. Бугай остановился в 30 шагах от ворот, а я прошёл ещё не менее 50-ти и остановился, мы видели друг друга со своих позиций и помахали руками, показывая, что готовы действовать.

Первым пошёл «чокнутый». Он шёл свободно, делая вид, что он не спешит и вообще идёт по делу. Ему удалось дойти до лесу и скрыться в нём. Вторым пошёл я, предварительно сняв с себя тельняшку, которая могла бы демаскировать меня. Мне тоже удалось войти в лес, и я сразу пошёл резко влево и затем побежал. Видимо всем удалось уйти, потому что я не услышал никаких криков. Я пробежал около двух километров, а затем свернул вправо и бежал ещё столько же. Однако мне было совершенно неизвестно моё местонахождения. Куда идти? Я поразмыслил и сделал вывод, что в любом случае, где бы я не находился, лучше всего идти на север, в сторону Оки. А уж дойдя до реки, я сориентируюсь. День ещё только начинался. Мои часы показывали 10 минут первого. Я завёл часы и вновь побежал. Сильно хотелось пить, а солнце припекало. Впереди послышался колокольный звон и одновременно показался конец леса. Я осторожно вышел из-за деревьев и глянул вперёд. Мать честная! Да это же Рязань! И в самом деле, я узнал купола церквей и крепостные стены.

Я всё время был где-то, совсем рядом! А передо мной открывалась небольшая деревенька на десяток дворов. Я тут же отступил в лес и решил, что лучше перестраховаться и не идти через деревню. Пройдя на запад ещё километра три, я вновь вышел из леса. Теперь деревня осталась от меня на востоке, а Рязань лежала прямиком на север, в 3-4 километрах. Я не решился заходить в город. Мало ли что случилось после моего пленения? А вдруг и Иманкулов захвачен? Мне необходимо приблизиться к западным воротам Рязани, именно перед ними стоял ЗИЛ 131 с гвардейцами. Уж их то вряд ли смогли захватить врасплох. Попытка неожиданного захвата ЗИЛа, могла стоить жизни нескольким сотням нападающим, а лобовая атака вообще не рассматривалась, тут бы не хватило всей княжеской дружины. Я так и поступил- стараясь не светиться, подобрался к западным воротам и издалека стал разглядывать стоящий на прежнем месте ЗИЛ. Ничто не выдавало его захвата, и я пошёл уже не таясь. В руках у меня, до сих пор, находился ком свёрнутой одежды с пистолетом внутри. Прямо по ходу, я одел тельняшку и гимнастёрку, а пистолет засунул в карман. Гимнастёрка была измята и прострелена в нескольких местах, как и тельняшка. Места пулевых отверстий были ещё и опалены пороховыми газами, выстрела в упор. Я ещё был весь всклокоченный, без головного убора и ремня, короче, выглядел, как бомж. Но я был совершенно цел и, если не считать шишки на голове, здоров. Меня заметили издали, когда я надел тельняшку. Навстречу бежали двое гвардейцев с автоматами наизготовку, а двое, встав у кабины выставили автоматы в стороны, разыскивая возможных преследователей. Всех гвардейцев, Судейкин знал лично, ведь было их всего 33 человека, 7 Кежаевских и 26 Микишинских. Все они, в настоящее время, исполняли обязанности командиров взводов волонтёров и старшин рот. Только в чрезвычайно серьёзных случаях их отрывали от своих обязанностей, как и в этом случае. Только им мы могли доверять безоговорочно. Его встречали сейчас прапорщики Пирчук и Маресь, с лёгкой руки Вождёва, именовавшиеся с некоторых пор Пирча и Марс. Их лица выражали неподдельную тревогу из-за моего неординарного вида. Но я улыбался во весь рот, и они немного расслабились. Я обнял
их обоих и объявил, что у меня всё в порядке, но очень хочется пить. И поесть, тоже не отказался бы. Меня завели в кузов ЗИЛа, представляющему из себя небольшую крепость на колёсах, имеющей пулемёт на турели над кабиной и десяток стрелков с автоматами, готовых стрелять через бойницы в стенах кузова, сделанных из досок сороковок. Здесь мне протянули флягу с водой, которой я сначала напился, а потом умылся. Один из стрелков принёс кусок холодного мяса с куском свежего хлеба.

Иманкулов – Я навестил ведомство Паруша, разместившегося в трёх кабинетах кремля. В одном кабинете находилась «святая святых» - рация, у которой дежурил постоянно один из радистов, обученных Парушем принимать и передавать сообщения. Техническое обеспечение Паруш не позволял делать никому. Кроме должности главного связиста, на него дополнительно возложили обязанности главного почтмейстера, и он теперь принимал и посылал гонцов, имея в своём подчинении целую службу. Судейкин объяснил ему особенности ордынской организации почтовой службы –«Ямы». По всем важным направлениям, на расстоянии примерно 20-30 км устраивались почтовые станции со сменными лошадьми, для обслуживания гонцов, следующих с поручениями. На основании подорожной квитанции, гонцам меняли уставших лошадей на отдохнувших, а сами гонцы могли здесь перекусить и, если послание было не срочным, то и переночевать. Вот Паруш и проталкивал сейчас в жизнь это новшество. Пока эта служба действовала по маршруту Рязань –Муром и Рязань –Пронск. У князя было недостаточно средств для финансирования этих проектов. Иманкулов пообщался с Парушем и передал ему, привезённые с собой, заряженные батареи для рации, забрав старые. Я вышел из терема и подозвал одного из сопровождающих нас волонтёров. На мой вопрос о Судейкине, тот отвечал, что он не выходил. Я передал ему сумку с батареями и вернулся в терем искать лейтенанта.

Прошёлся по всем комнатам, спрашивая про него, но никто не мог мне ответить. Я стал искать боярина Кобылу. Но и того не оказалось. Княжеский тиун доложил, что боярин отбыл в своё поместье, где-то около Ольгова. Уж не с ним ли уехал Судейкин? Пока что я был совершенно спокоен, уверенный, что Судейкин не даст себя в обиду, но было странным, что он не поставил меня в известность и сам не зашёл к Парушу, поздороваться. А может он уже ушёл в ЗИЛ? Я поспешил туда с десятком волонтёров. Но и там Судейкин не показывался. Я вернулся в кремль и пошёл прямиком к князю. Но князь не смог меня успокоить на этот счёт и заверил меня, что немедленно пошлёт десяток дружинников на конях в село Кобылы. Я же, с десятком волонтёров, решил поискать Судейкина в городе. Был ещё вариант, что тот зашёл в дом Паруша, хотя это было маловероятно. Однако мы посетили этот дом и убедились, что Судейкина и там не было. Прошлись по городу, заглядывая в трактиры, понимая всю абсурдность этой акции и, наконец вернулись к ЗИЛу. Я приказал усилить охрану автомобиля и быть готовыми на случай нападения. Я уже начал подозревать князя Ингваря в покушении на нас. Но передавать сообщение в посёлок, пока не стал. Подождём возвращения посланцев к боярину Кобыле. Посланцы вернулись к 9 часам вечера без результатов. Вот теперь настала пора волноваться. Не смотря на темноту, князь разослал конные разъезды на все дороги от Рязани с приказом осматривать придорожные трактиры и проверять подозрительных проезжих, особенно с телегами. Также и по городу разошлись несколько отрядов стражников, проверять все злачные места. Я не мог найти себе места и почти не спал, подремав 3 часа перед рассветом. С утра субботы продолжили поиски, но безрезультатно. Были арестованы и допрашивались, несколько человек, показавшихся подозрительными патрулю. В 13 часов дня, я прибыл к князю, чтобы согласовать наши последующие действия. Князь тоже был крайне озабочен, и я перестал видеть в нём участника похищения, настолько он выглядел огорчённым. Мы решили пообедать, когда к нам вошёл тиун и доложил, что к нам просится Паруш с доброй вестью. Князь велел тому входить и Паруш с порога объявил, что Судейкин обнаружен живой и невредимый и сейчас находится в ЗИЛе, откуда по рации, получил сообщение Паруш. Мы втроём тут же отправились на выход. Князь кликнул с собой два десятка дружинников и коней. Уже через 10 минут мы скакали по городу к западным воротам, до которых было всего полкилометра. Прискакав к ЗИЛу, мы спешились и направились к машине, где стоял сам Судейкин, одетый в рабочий комбинезон ремонтника. Вперёд вышел князь и демократично обнялся с ним. Следом подошли и мы, также обнятые лейтенантом. Затем мы забрались в кузов вчетвером, где Судейкин поведал нам свою историю. Дело было за князем. Однако он, выслушав рассказ, заметно стушевался. Он заявил – я крайне возмущён поступком преподобного Ефросина, но войдите в моё положение. Епископ отречётся от своего участия в похищении и будет отрицать все обвинения и, мало того, обвинит нас самих в клевете и навете. Авторитет и власть епископа значительны и, хотя, он не в силах со своей сотней охраны, противостоять мне, но вряд ли дружина поддержит князя в его намерении арестовать епископа без видимых и достоверных причин. Я предлагаю вам забыть эту историю, тем более, что лейтенанту не нанесли увечий и он очень быстро освободился.

Я уверен, что епископ даже не организовал погоню, посчитав, что он в достаточной мере проучил зарвавшегося, по его мнению, председателя «Совета десяти». И скорее всего, он не станет даже изображать смущение в этом нелицеприятном для самого епископа, происшествии. К сожалению, сильные мира сего, часто принимают решения, которые идут в разрез с установленными законами и рамками приличия. Но на то они и правители, которым дозволяется иной раз идти против своей совести, решая важные государственные задачи. Мы поняли его правильно. Не настолько мы сильны, чтобы идти против церкви. Придётся в самом деле, сделать вид, что ничего не произошло. Судейкин попрощался с князем и велел немедленно отъезжать домой. Всю обратную дорогу Иманкулов и Судейкин обсуждали происшествие и сетовали на невозможность наказания Ефросина за его подлую выходку. Ладно, забудем –произнёс в конце концов Судейкин и они переключились на другие, более насущные проблемы посёлка. Прямо из автомобиля мы предупредили всех о счастливом исходе и поставили Вождёва в известность о принятом решении освободить Рязанских и Пронских холопов, если они поступят на службу Воронежского военного коменданта Вождёва. К ужину прибыли в Маргелово и после него собрали совет. Судейкин рассказал о своих мытарствах и о том, что этому факту не стоит придавать особого значения, но взять его на вооружение. Далее Микиш сообщал, что с приходом Коломенских волонтёров, число обученных обращению с огнестрельным оружием составит 987 человек, если не считать «Совет десяти» и 12 женщин, которые в настоящий момент не несут службы. До следующего года 200 новых стрельцов безусловно научатся обращению с оружием и тогда в нашем полку окажется 500 обычных дружинников, вооружённых обычным оружием и 987 стрельцов, что несколько не соответствует первоначальному плану – 300 стрельцов и 700 дружинников., что в сущности, к лучшему. Заведующий складом вооружений, Марченко доложил, что весь запас стрелкового оружия исчерпан и выдан на руки. Осталось всего 43 не задействованных автомата АКМ. Пистолеты тоже розданы. Весь наш потенциал теперь состоит в паре сотен комплектов обычного вооружения на складе и в кладовке у рачительных Эрзя, собравших оружие во время разгрома Ойротов. Слава Богу, что патронов истрачено не так уж много, всего около 25 тысяч на учебные стрельбы и в боях. Большинство стреляных гильз собрано и хранится в надёжном месте. 30 тысяч патронов увёз с собой Вождёв. Снаряды и мины все почти в целости, мы их практически не применяем.               
               
                Книга 2. Часть 2. Воронежский комендант.

28 августа. Воскресенье. Я получил известие об освобождении холопов, изъявивших желание служить нам в Воронеже. Надо сказать, что далеко не все местные жители являлись беглыми холопами. Было очень много свободных крестьян, бежавших от монголов или от непомерных налогов, выросших из-за чудовищного разграбления княжеств, пытавшихся путём увеличения налогов, обустроить разрушенные хозяйства. Скрывались здесь и недобитые Половцы, Мордва, Булгары и Бог знает кто ещё! Тем не менее, я пока не спешил донести эту новость до жителей округи. Между делом я обдумывал- как мне лучше привлечь на свою сторону местное население, чтобы создать автономный район, не зависящий ни от кого? Сегодня я объявил выходной и люди мылись в бане, стирали одежду и устраивали свои дела. Я занимался начертанием плана будущего посёлка, с учётом известных мне населённых пунктов поблизости. В радиусе 7-8 км от строящегося посёлка находились 5 рыбацких деревень, девять крестьянских хуторов по 2-3 семейства и четыре деревеньки. Все на левом берегу Дона.На правый берег Дона мы не плавали, хотя и там, наверняка существовали населённые пункты. А 7-8 км –это расстояние от нашего посёлка до слияния Воронежа с Доном.               

Итак, я лично, с десятком волонтёров, посетил по очереди, каждый населённый пункт поблизости от лагеря и, собрав мужиков, устроил что-то сродни встречи народного депутата с избирателями. Прежде всего я оповещал, что собираюсь устроить свободную, независимую ни от кого, территорию, подчиняющуюся непосредственно мне, как Воронежскому коменданту. Я уже договорился с русскими князьями об освобождении всех беглых холопов от преследования и объявляю их свободными.

Обещаю защищать всех тех, кто признает мою власть, от нападений врагов и гарантирую их безопасность. Обещаю поддерживать всех жителей Комендатуры, в случае неурожая или отсутствия улова рыбы, продовольствием. На ближайшие 3 года освобождаю всех от уплаты налогов. Но после трёх лет, платить налоги придётся. Обещаю, что налог будет не обременительным. Также я оставляю за собой право, привлекать жителей к отражению вооружённых нападений со стороны недружественных соседей. После этого я рассказывал о необходимости обучения детей в возрасте от 7 до 12 лет, грамоте, обещая устроить обучение в стенах строящегося военного посёлка. Тут же я записывал количество детей, которых родители соглашались послать в обучение. Начало занятий я установил на 1 сентября и предложил всем желающим, привести своих детей с утра в посёлок, где я их лично встречу и укажу, где они будут учиться. Это предложение, между прочим, было весьма горячо встречено жителями. Возможность получения детьми образования, была недостижимой мечтой простонародья всех наций этого столетия. Исподволь, я записывал примерное число обитателей того или иного населённого пункта.
Во вторник я проверил свои записи и пересчитал количество населения в посещённых поселениях. Оказалось, что в округе живут около 300 взрослых и примерно 380 детей до 16 лет. Точные цифры я привести не могу. И это только в радиусе 8 км от посёлка!

31 августа. Среда. Сегодня устроил генеральную проверку готовности учебного корпуса и школы, к началу учебного года. Обошёл все этажи, заглянул в каждое помещение. Проверил свет и наличие в классах досок с мелом и тетрадок с карандашами и резинками. Надо сказать, что тетради мы использовали многократно. После заполнения всех страниц, написанное стиралось аккуратно резинкой и тетрадь была вновь готова к употреблению. Вот только кто будет преподавать волонтёрам? Я совершенно одинок. Решил читать лекции одновременно двум взводам, чтобы за день охватить всех. А для учёбы детей решил привлечь Арзамаса, его брата Алёшку и всех троих прапорщиков своей роты, по очереди. Грамоте они вполне смогут учить, а также детей Эрзя русскому языку. В хозяйстве продолжалось расширении площади училища по полгектара в день и строительство П-образного штаба с казармами, площадь которого в общем составит 405 кв. метров на каждый этаж! Копалась траншея под канализацию до общего септика. Очень большие проблемы принесла необходимость обеззараживания воды. Многочисленные опросы местных светил науки и собственные воспоминания, привели к следующему способу – в водонапорный бак положили килограмм кремния и десять серебряных гривен. Не знаю, дало ли это результат, но больных животом от воды, пока не наблюдалось, да и вода, на первый взгляд, являлась кристально чистой. И это не удивительно – на дворе 13 век, ещё не успели воду загадить! Ну а пища – просто мечта. Всё натуральное, на чистых кормах. Никаких минеральных удобрений! Кстати, Судейкин рассказал, что они выставили на продажу 30 тонн картошки и провели рекламную акцию. Прямо на торге, созвав любопытных, на примусе нажарили картошки на масле с луком и бесплатно угостили желающих. Теперь и картошка, и примусы, а к примусам керосин, раскупаются моментально.

1 сентября. Четверг. С утра приготовились к встрече учеников. Прибыло не менее 60 детей от 6 до 12 лет, сопровождаемых родителями. Я велел им собраться перед школой на пустыре и выступил с речью. Для Эрзя переводил прапорщик Парамон. Я конечно обрисовал все плюсы образования и необходимость регулярного посещения уроков. Затем провёл взрослых в школу и показал, где и как их будут учить. Познакомил с преподавателями, уверив, что их молодость перекрывается их же талантами. Затем мы разделили детей на русских и не русских. В числе последних, было несколько Половецких и Булгарских детей, которые, с грехом пополам понимали русский. В сущности, дети быстро учатся языкам, так что нация не помеха. Русских детей, которых было большинство, разделили на две группы по возрасту, таким образом, получив три класса по 20 человек. Я строго наказал родителям, что дети в обязательном порядке должны посещать школу и если этого не соблюсти, то они очень скоро отстанут от своих одноклассников и их придётся отчислить из школы.

Первый урок был ознакомительный. Преподаватели записали имена детей в журналы, расспросили об их местах проживания и профессию родителей. Детям рассказали о благах цивилизации, которыми мы пользуемся, имея на вооружении последние технические достижения. На втором уроке провели экскурсию по училищу, показав насосную, столовую, САУ, автомобиль и генератор тока, приводимый в действие дизелем. А на третий час покормили детей сытным обедом и отпустили домой, велев приходить завтра в обязательном порядке. Волонтёров в это время гоняли на строевой и физической подготовке. Я провёл две лекции для 4-х взводов на историческую тему. Кстати у нас имелось две столовые. Одна для артельщиков и бродников, где им готовили 2 жены последних. А для нас готовили пока свои, но я думал привлечь к этой работе кого-то из местных. Между тем, меня начали отвлекать от дел местные жители,
приходящие ко мне, разрешать свои споры и жаловаться на какие-то нарушения договоров. Чтобы быть беспристрастным, я бывал вынужден тратить своё время на поиски истины. Хотя, обычно я решал споры честно и, как мне казалось справедливо, обязательно находились недовольные, поэтому я решил создать в посёлке третейский суд, который начал функционировать с 27 августа. Для этого я пригласил из 9 известных мне деревень по одному старику и поместил их в одном из помещений школы, которое в учебное время являлось классом. Я их разделил на 3 группы по трое и они, после уроков, когда дети расходились, сидели в этом помещении до вечера, принимая жалобы от населения. Они-то и решали возникающие проблемы посменно и, если вопрос оказывался сложным, то вдевятером. За эти дежурства я разрешал им обедать и ужинать у нас. Кроме этого я пообещал выплачивать им по серебряному дирхему в месяц и, даже заплатил им эти деньги вперёд. Обращение ко мне за судом, надо сказать, мне польстило, но я не хотел погрязнуть в этих разборках.

Я несколько раз имел беседы с некоторыми из бродников, на предмет уяснения сложившейся политической ситуации в регионе. Мне стало известно, что в настоящее время то, во что превратилась сейчас Византия, а в частности Ромейская империя, возглавляемая Болдуином вторым, переживает весьма нелёгкие времена. Император соседней, Никейской империи, Иоанн 3 Дука, по описаниям, весьма достойный правитель, отобрал у Болдуина почти всю азиатскую часть его владений и вообще сильно притеснил его. Только защита венецианских покровителей помогает Болдуину держаться на плаву. Греческое население настроено к нему враждебно, и он постоянно вынужден искать помощи у европейских правителей. Сейчас самое время подтолкнуть Болдуина и он рухнет с трона. По плану, мы собирались нападать на Константинополь в апреле-мае, но сами мы не справимся с крестоносцами, поддерживаемыми венецианцами. Нам надо заручиться поддержкой Иоанна за достаточно длинный срок, чтобы он мог принять решение и собрать нам в помощь экспедиционный корпус. А самое главное – убедить Иоанна, что мы в самом деле можем ему помочь. Для этого следовало посетить Никейскую империю и вступить в переговоры с императором. Но я не мог оставить комендатуру без руководства. Я, этим вечером, связался с Судейкиным, и мы с ним обсудили эту тему. Переговоры с императором сочли крайне необходимыми и провести их надо было срочно, пока не наступила осень, а с ней плохая погода на Чёрном море. Я предложил прислать мне в заместители Терю, обладавшему непререкаемым авторитетом среди Эрзя и имевшему большой опыт в руководящей деятельности. По меркам 20-го века, он приравнивался к генералу и, по крайней мере губернатору. Я попросил немедленно прислать его ко мне. «Совет десяти» согласился с моей просьбой. Я также просил прислать мне заодно бинокль, примус и пистолет, для подношения императору, а ещё и пару холопов, имеющих опыт работы с горшечником по производству керамических изделий. Судейкин обещал выслать Терю уже завтра. Мне оставалось только определить помещение для его проживания. Штаб с казармой ещё строились, а мы все жили в палатках, погода позволяла, но к октябрю нам необходимо будет переселиться в более тёплые помещения. Этот вопрос я начну решать сразу после окончания строительства штаба.

6 сентября. Вторник. Теря прибыл только сегодня к обеду. Конечно же, всякие не предсказуемые причины, заставили его задержаться. Теря прибыл с женой и пятью своими телохранителями на посланной для него ладье из Донкова. Он привёз, всё, что я заказал, а кроме этого Андреевский флаг для нашего корабля. Корабль «Ока» был уже нами подготовлен для плавания, в которое я решил отправиться завтра с утра. После обеда, я посвятил Терю во все наши тонкости, представил план действий на время моего отсутствия. Пока, Теря с женой, поселились в палатке. За последние 5 дней не случилось ничего особенного, кроме прибытия нескольких купеческих кораблей из Пронского княжества, привёзших на торг кое-какие товары, с целью ознакомления с существующим спросом. Купцы открыли постоянное представительство, поставив недалеко три шатра, куда сгрузили свои товары и оставили двух человек для торговли. Кстати с низовьев Дона тоже приплывали несколько ладей с товарами от генуэзских владений в Приазовье. Торг уже приобрёл известность и в прошлый четверг сюда собрались не менее 500 человек. Я, со старостой торга Меняйло, задумали расширять пристань и ставить дополнительные торговые ряды. Школу посещали дети с окрестных деревень и их количество возросло с 60 до 73. Я велел учителям несколько повременить с обучением азбуке, ожидая, пока жители округи привыкнут к моим нововведениям и поймут, что присылать детей в школу, дело необходимое, безопасное и перспективное. Для стимулирования учения, я распорядился устроить столовую для детей и кормить их один раз перед занятиями. В качестве поварих, я нанял шестерых женщин из ближайшего рыбацкого посёлка. Здесь же расположил хлебопекарню, пока временную. У нас было много муки и курей, несущих до 200 яиц в день, из добычи, доставшейся нам от бродников, так что сырья для хлеба было достаточно. Назревала также задача о строительстве ветряной мельницы для помола зерна из той же добычи и привезённого нами. Таким образом, колония процветала.

        7 сентября. Среда. Сразу, после завтрака, на «Оку» погрузились два моих взвода, кроме матросов, представленных взводом из роты Теплова, с капитаном корабля Иваном. Всего нас было 98 человек. Я взял с собой Арзамаса, оставив его брата Алёшку на берегу. Взял с собой и двоих византийцев и одного половца, в качестве переводчиков. Мы взяли с собой, кроме личного оружия, два огнемёта, две пушки, снятые с САУ, два пулемёта на турелях, автомобиль ГАЗ 51 и отплыли в половине десятого. На верхушке мачты развевался Андреевский флаг. Нас провожали почти все волонтёры и до сотни рыбаков и торговцев.
10 сентября. Суббота. Ночью, около 3-х часов, проплыли мимо города Тана, находящегося в месте впадения в Дон, реки Старый Дон. В 20 веке на этом месте стоит город Азов. К нашему счастью, пробное плавание «Оки», как и сейчас, не дало возможности увидеть этот город, ночь помешала. Тем не менее, проходи это плавание, всего полгода назад и нам пришлось бы держать ответ перед стражей этого города, центра одноимённой округи, созданной венецианскими купцами и заселёнными в основном гражданами Венеции и Генуи, а также местными аборигенами, занимавшимися в основном торговлей не только разными товарами, но и рабами из Русских княжеств и окрестных земель, которые составляли львиную долю их доходов. Буквально несколько месяцев назад, город и округа подверглись опустошительному нашествию монголов и, согласившись платить им дань, сейчас занимались восстановлением разрухи и поэтому не имели сил, что-либо контролировать, а даже сами боялась нападения соседей. Так что, без всяких проблем, выплыли в Азовское море и проследовали к Керченскому проливу, соединяющему Азовское море с Чёрным.

Мы плыли под всеми парусами, едва выдавая 12 узлов, т.е. около 20 км в час. Монголы настолько распугали местных и не только, жителей, что на всём Дону, последние 4-5 месяцев, практически ни одно приличное судно, не появлялось. Так что мы, без каких-либо приключений, пересекли Азовское море и вышли в Чёрное. У меня имелась карта Чёрного моря и я проложил маршрут, который исключал приближение к полуострову Крым, а напрямик, через середину моря, вёл к побережью будущей Турции, туда, где находился один из портов Никейской империи –Амастрида. Однако эта мера, не помогла нам избежать нападения пиратов. Пролив мы прошли в 7 часов вечера, незаметно для пограничников Трапезунда, не ожидающих со стороны Азовского моря любых судов, но через, примерно два часа, заметили, что по ходу движения, впереди, медленно дрейфуют две галеры, неизвестной принадлежности, поскольку уже было темно, и мы не могли рассмотреть флаг на мачте, так же, как и они наш. Можно было сразу догадаться, что они ждут всякий одиночный корабль, следующий без охраны. Галеры были точно такие, что и наша, отбитая у бродников, что позволило нам сразу угадать, что на кораблях, по крайней мере, по 120 человек одних лишь гребцов. А экипаж, пожалуй, составит, человек по 100. Капитан Иван немедленно объявил тревогу и на палубу выбежали все волонтёры. Я прикинул в уме, как лучше встретить гостей?

Без всяких сомнений, галеры будут брать нас на абордаж. Ветер дул с востока, и я решил, что нам не следует встречаться лоб в лоб. У галеры имеется на носу таран и встреча с ней может привести к нежелательным последствиям. Поэтому я приказал резко сворачивать на запад, по ветру, с тем, чтобы пойти параллельно с противником. Иван подал команду и корабль изменил курс. Противник повторил наш маневр, и мы пошли практически в кабельтове от них, одним курсом. Но противнику помешало то, что они шли нам на встречу парой и при развороте замешкались, пропуская друг друга. Теперь обе галеры плыли слева от нас, отставая на 2 кабельтова. Гребцы резко навалились на вёсла, и мы слышали, как на борту галер, барабаны, отбивающие ритм, зачастили. Наш корабль двигался лишь под парусами и галеры начали нас настигать. Вражеский командующий, видимо решил взять нас в клещи и тот корабль, что был к нам ближе изменил курс, заходя к нам с правого борта, из-за чего потерял скорость и отстал уже на 3-4 кабельтова. А крайняя галера, пошла нам наперерез. Разница в скорости должна была позволить врагу, примерно через полчаса, оказаться на расстоянии арбалетного выстрела. Я прекрасно понимал серьёзность арбалетов и их более убойную силу, чем у луков, поэтому я распорядился, чтобы два имеющихся у нас прожектора, направили на корабли, но пока не включали, а волонтёрам, распределиться на оба борта поровну и ждать сигнала открывать огонь, старательно при этом прячась за бортами. В самом деле, через полчаса, обе галеры, взяв нас в клещи, приблизились на 150 метров, и кое-кто начал прицельно постреливать по нам, пристреливаясь. Стрелы и арбалетные болты падали почти у корабля, а некоторые долетали, но не имея силы, отскакивали. Я дал команду—Огонь! Вспыхнули прожектора, ослепляя вражеских стрелков, а по ним, ставшими видимыми, как на ладони, открыли стрельбу.

Я могу себе представить, насколько неожиданно и устрашающе, повлияло на пиратов волшебное превращение дичи в страшное нападающее чудовище. Стрелять по метущимся, под ярким светом прожекторов, фигуркам, было совершенно безопасно и, я бы сказал стыдно. Видит Бог, я не планировал нападать на кого-либо, но раз так случилось, то нападающих следует наказать со всей строгостью, чтобы впредь, те кто останется в живых, зареклись от пиратства. Поэтому я не препятствовал волонтёрам отстреливать прячущихся за фальшбортами и мачтами, приготовившихся было, к абордажу нашего судна, морских разбойников, приказав, по возможности, щадить гребцов. Галеры были на целых два метра ниже «Оки» и нам были прекрасно видны все находящиеся на палубе и эти люди поняли это. Оставшиеся в живых запрыгнули в трюм, оставив галеры без рулевых. Гребцы, практически сразу перестали грести и пытались спрятаться, улёгшись на палубу. Убежать в трюм им не позволяли цепи, которыми он были прикованы к вёслам. Через 10 минут мы вплотную сблизились с левой галерой, которая по инерции продолжала плыть параллельно. Я приказал взводу Парамона спрыгнуть на палубу корабля и занять её. Затем наш корабль принял правее и настиг правую галеру. На её палубу спустились два десятка волонтёров с аналогичной задачей. Они же подняли брошенные пиратами абордажные крюки и закинули их к нам на борт, крепко соединив корабли. Мы наблюдали за происходящим с высоты нашей палубы. В свете прожектора, волонтёры начали обыскивать убитых и добивать тяжелораненых. Я уже как-то привык к этому варварскому обычаю и терпел его, понимая, что вылечить их не удастся и лучше ускорить мучительный конец. В это время нас нагнала первая галера и волонтёры закрепили её абордажными крюками к «Оке». Легкораненых пинками согнали к мачте и усадили вокруг неё, заставив сложить оружие и доспехи. Гребцы поднялись с палубы и уселись на свои места, со страхом наблюдая за действиями победителей. Расслышав русскую речь, многие из них плакали от радости и просили их освободить. Я со своего места закричал – всем гребцам оставаться на месте! Вы продолжите плавание вместе с нами до Амастриды, а там будете освобождены.

Поэтому, с настоящего момента, вы подчиняетесь нам и должны выполнять наши команды. Гребцы успокоились, хотя ослепляемые прожектором не могли меня видеть, и начали разъяснять тем, кто не понимал русского языка, суть моих слов. Выяснилось, что нападавшие –турки сельджуки, подданные Конийского султаната. Но они, в данный момент, являются пиратами, так как между Султаном и Императором Никеи заключён мир и страны не воюют между собой. Эти люди подчиняются некоему бею Клыч Ниязу, которому принадлежат эти две галеры. Сам бей живёт в Синопе. Они уже третий месяц дежурят здесь, вылавливая одинокие суда, следующие к Крыму или от него. В случае появления судов в сопровождении военных, делали вид, что просто патрулируют территорию. Всего турок 300 человек. Я приказал пока не открывать трюмы, пусть турки сидят в них до утра, а там посмотрим, что с ними делать. Я пошёл спать, но спалось плохо. Промучившись до 6 утра, поднялся и начал приводить себя в порядок.

11 сентября. Воскресенье. Мы не спешили.  Обе галеры плыли в кильватере за нами, под парусами, без помощи гребцов, которые спали прямиком на своих сиденьях. Я приказал галерам пристать к нам и закрепиться. После завтрака, в котором участвовали и гребцы, которым выдали по лепёшке с вином, я послал взятого с нами половца, на переговоры с турками, сидящими в трюмах. Сначала на одной, а потом на другой галере. Я обещал оставить их в живых, если они сдадутся. Турки согласились. Осторожно открыв крышку трюма, под надзором волонтёров, выжившие турки, по одному вылезали на палубу, освобождались от оружия и доспехов и садились в общую толпу с ранеными. После пересчёта выявилось, что выжило всего 95 человек, из которых 22 оказались легко раненными. Гребцы норовили кинуться на своих мучителей, но им не позволяли цепи, и они ограничились плевками в их сторону. Среди двухсот сорока гребцов, почти все оказались христианами. Это были армяне, греки, итальянцы и русские. 40 человек оказались турками, осуждёнными на каторжные работы. Всех пиратов перевели на одну галеру и загнали в трюм до конца путешествия.

Предварительно осмотрели содержимое трюмов. Конечно же, в первую очередь, конфисковали кассу, в которой оказалось всего 245 золотых номизмов или, как их ещё называют, солидов, 8460 серебряных драхм и полмешка мелких, бронзовых денег, которые мы не стали считать. А в карманах убитых и живых турок, оказались ещё 640 золотых монет и 1200 серебряных. Кассу я забрал себе, для передачи в казну нашего филиала, а остальные деньги велел сложить вместе и поделить между нами. Себе лично я взял 50 золотых, каждому прапорщику досталось по 25, остальным по 5 золотых, 10 серебряных и горсти бронзовых. 300 серебряных монет оставили в резерве. Пираты в течении последних 10 дней выловили всего один торговый корабль, который вместе с грузом продали черкесам. Все деньги от ограбленных ранее судов, уже передали в Синоп своему хозяину. Ещё были, как обычно, золотые изделия – перстни, кольца, цепочки и т.п. Их мы отложили до возвращения. Также нам достались 300 комплектов вооружения, продовольствие, цепи для рабов и 70 живых баранов. Надо сказать, что я не ставил самоцелью личное обогащение, путём грабежа. Пределом моей мечты оставалось, всего лишь, наличие квартиры со спальней, залом, личным кабинетом, детской, ванной, большой кухней. Я не сомневался, что и другие курсанты думают о том же. Мы, пока ещё, не имели желания, окружить себя сотней наложниц, рабами, золотой посудой и дворцами с роскошной мебелью. У меня, по крайней мере, даже в мыслях не было подобного. Пленным приказали скинуть трупы убитых в море. Кстати, сравнительно хорошие и целые вещи из одежды, оставили для гребцов. Далее мы опять построились в кильватер и продолжили движение.

13 сентября. Вторник. В 4 часа утра достигли побережья и пошли вдоль него на запад. По пути встречались деревни и посёлки покрупнее, но мы искали город. В 6 часов утра нам навстречу попались 2 большие, военные галеры, с количеством гребцов почти 300 человек. На мачтах развевался флаг с жёлтым крестом на красном поле. Наверно их несколько озадачил наш Андреевский флаг, тем более, что за нами следовали две галеры с полумесяцем и 8-ми конечной звездой на флагах. В эти времена Андреевский флаг использовали Шотландцы и, возможно, об этом было известно византийцам. Тем не менее, нам дали понять, чтобы мы остановились для досмотра. Паруса были опущены, и мы легли в дрейф. К нам направилась шлюпка с какими –то чинами. По трапу на борт взобрались два важных чиновника и пять вооружённых солдат. Я подошёл к ним, в то время, как мои волонтёры выстроились в шеренгу на палубе. Чиновники, с некоторым удивлением, разглядывали пулемёт с башенкой и сидевшего под ней бойца, державшего на мушке галеру. Капитан Иван посадил на вёсла по 15 человек на борт, чтобы они вёслами табанили корабль, не давая ему плыть. Со мной рядом стояли оба византийца и десяток волонтёров, одетых в монгольские доспехи, для показа. Я сам был в таких же доспехах монгольского сотника. Один из чиновников подошёл ко мне и представился. Переводчик перевёл – это Феофан Алиат, турмарх Амастриды- иначе говоря, начальник береговой охраны. Я ответил, что я комендант Воронежский, Феодор, от лица Рязанского княжества, направляющийся для переговоров к императору Никейскому. Феофан некоторое время переваривал мой ответ, а потом продолжил опрос, поинтересовавшись о кораблях Конийского Султаната. Я рассказал о неудачном нападении на нас и о том, что корабли захвачены мной в плен и я собираюсь их продать, а гребцов отпустить на волю. Турмарх задумался и несколько минут молчал, а затем, пряча глаза, произнёс – вот ведь какое неприятное дело. Мы сейчас не воюем с турками, и я боюсь, что продажа этих кораблей на нашей территории, может повлечь серьёзные осложнения с Конийским султанатом.

Я даже не знаю, как вам лучше поступить? Безусловно, вы совершенно посторонние лица в этом регионе и с турками вообще не имеете дела. Честно говоря, только между нами, я бы предпочёл, чтобы турки и их корабли исчезли и не появлялись здесь вообще, но поскольку их уже видели много посторонних глаз, то было бы лучше, если бы вы передали эти корабли и их экипажи в Синоп. А мы бы объяснили факт нападения на вас простым недоразумением, где, конечно же, вина падает на турок и поэтому вы можете оставить себе захваченное в бою. Мы не можем вас заставить это сделать, но я, от лица Дуки Пафлагонии, прошу вас проявить понимание и выполнить мою просьбу. Я понял, что лучше мне согласиться с турмархом, чтобы не портить отношения с местными властями. Хорошо, сказал я – берите корабли, но я обещал освободить всех гребцов христиан! О, конечно, конечно, заверил меня турмарх, это ваше право, более того, я уверен, что среди гребцов имеются подданные нашего императора и вы совершите богоугодное дело, достойное истинного православного христианина! При этом он перекрестился, что пришлось повторить и мне. Я рад, что мы договорились – продолжил он – а теперь не могли бы вы посвятить меня в вашу миссию? - К сожалению, я могу сообщить о своей миссии только самому императору или, по крайней мере, его архистратигу – ответил я. Понятно –отвечал турмарх – вы можете следовать дальше в порт и там решить свои проблемы с городскими властями. Кстати, в городе сейчас находится катепан –Иосиф Манкафа. Вы можете посвятить его в свои планы, а он поможет вам встретиться с императором. Я спросил у переводчика кто такой катепан? Тот ответил, что это вроде главнокомандующего флотом империи. Вот это прекрасно! Этот человек мне и нужен!
               
Я не знал, что совсем недавно, можно сказать на днях, флот Никеи был вдребезги разгромлен венецианцами и катепан прибыл сюда, чтобы забрать часть кораблей на Средиземноморский театр военных действий, где у империи почти ничего не осталось. Турмарх покинул корабль, посоветовав оставить турецкие галеры в гавани Амастриды. Мы вновь возобновили движение в кильватерном строю. Через час вошли в гавань, где нам открылся вид на укрепления города, и возвышающиеся над другими строениями, куполами нескольких церквей. Найдя свободное место между многочисленными кораблями различных государств, в том числе и турецких, мы причалили к пристани Закрепившись швартовыми к специальным тумбам (кнехтам) и бросив якорь, мы приготовились к освобождению турок. Галеры встали правее нас, бок о бок. Я распорядился освободить гребцов от цепей, что и было сделано. Турок-гребцов загнали в трюм, и я обратился с речью к гребцам. Все вы свободны!  –объявил я. Можете идти, куда хотите, прямо сейчас. Вам выдадут одежду, оставшуюся от убитых турок, по одному дирхему и по две лепёшки. Гребцы обрадованно зашумели. Десять волонтёров начали выдавать им одежду, обещанные лепёшки и дирхемы. Дирхем, честно говоря, являлся приличной суммой денег, составляя примерно полумесячную зарплату чернорабочего, так что на первое время им хватит. Одежда была им крайне необходима, так как все они были одеты в совершенные лохмотья. Получив свои деньги, первыми, корабль покинули византийцы, итальянцы и другие европейцы.

Остались русские, числом 63 человека и 15 половцев. Они просили взять их с собой в обратный путь с отработкой в любой должности. Я согласился и разрешил им перебраться на наш корабль. Я поручил Парамону разделить их на десятки, с назначением десятников и старшего, а сам обратился к выпущенным на палубу галеры туркам. Мы прощаем вас-сообщил я им – и отпускаем на волю! Турки громко выразили свою радость. Я продолжил – забирайте свои галеры и можете плыть домой. Всё, что имеется в трюмах ваших галер из продуктов, оставьте себе. Турки не могли поверить такому счастью и призывали Аллаха мне в помощь. Турок было почти 150 человек вместе с 40 каторжниками, которые отказались плыть домой и выйдя на пристань, разошлись. Разобравшись с этими делами, я сошёл на берег и в сопровождении десятка волонтёров и одного переводчика, отправился искать катепана. Я одел военную форму с сапогами и кителем. А мои сопровождающие были в доспехах, но с пистолетами. А десятник ещё и с автоматом. Спросили, где искать катепана и отправились по указанному адресу. Катепан расположился во дворце претора (мэра города). У дворца стояла стража, не позволяя никому приблизиться к дворцу ближе 100 шагов и было их не менее 30 человек. Выглядели они внушительно и были запакованы в доспехи так, что видны были только глаза. Между прочим, к ним было страшно подойти. (см. рисунок выше). Однако мы подошли. Монгольский доспех, кстати, был ничуть не слабее. Вид моих волонтёров наверно произвёл должное впечатление на стражу и ко мне подошёл офицер, т.н. Лохаг – сотник. Через переводчика я объяснил свою задачу. Лохаг подозвал одного из солдат и послал его с поручением во дворец. Мы стали ждать. Лохаг поинтересовался у меня, откуда мы. Мы разговорились. Я наплёл ему, что мы прибыли от Рязанского князя, по поручению хана Батыя. Слава о монголах уже достигла Византии и Лохаг сменил тон на более уважительный. Он сообщил, что катепан прибыл в Амастриду две недели назад и останется здесь ещё на месяц. В это время к нам подошли два чиновника в красивой, богатой одежде, как оказалось, претор и стратопедарх. Последний являлся замом катепана, и они заявили мне, что катепан занят и не может меня принять немедленно. Я намекнул им про хана Батыя, и они сразу, будто бы, встрепенулись и, переглянувшись, назначили мне встречу на завтра в полдень. Ну что же, конечно катепану надо выдержать марку, это нормально, хорошо, что не назначили встречу через месяц! Имя Батыя повергало всех в священный трепет.

Я откланялся, и мы вернулись на корабль. С моего разрешения, два десятка волонтёров отправились погулять по городу, но только группами по пять человек. Я тоже решил осмотреться и с Арзамасом, пятью волонтёрами с переводчиком, сошли на берег. Гавань города имела размер около квадратного километра и представляла из себя круглый залив с узким входом, который при опасности, перекрывался толстой цепью.

Причал был заставлен купеческими и военными кораблями. Одни корабли загружались, другие разгружались. По пристани сновали сотни людей, кипела работа. Отойдя на сотню метров в город наткнулись на торг. Здесь, под навесами и в отдельных лавках, торговали всякой всячиной, люди десятков национальностей. Десятки сотен людей прохаживались вдоль рядов, покупая товары. Важные патриции и патрицианки в носилках, раздвинув занавески, рассматривали товары и указывали на интересующие их вещи рабам, которые тут же подносили эти товары хозяевам, чтобы те могли их
рассмотреть получше. Ну а простые люди, толклись пешком, прицениваясь и ощупывая товары, торговались с продавцами. Стоял гвалт и можно было услышать десятки
различных наречий, в том числе и русские. Попадались весьма симпатичные девушки и более зрелые дамы, в сопровождении и без оного. Лично мне ничего не было нужно, а Ивану Еремеевичу-капитану корабля, я поручил купить продуктов на неделю. Парамона попросил продать половину доставшихся нам баранов, так как их нечем было кормить и купить травы для оставшихся. Решено было также продать 100 комплектов вооружения и доспехов из имеющихся трёхсот. Так что на базаре находилось двадцать волонтёров с определённой миссией. Целых два часа мы гуляли по торгу, дивясь пестроте национальностей, а потом вернулись на корабль к обеду.

Обе галеры уже исчезли. Надеюсь, этот жестокий урок не пройдёт даром для бея Клыч Нияза. Кстати, четверо из русских гребцов и два половца, не вернулись на корабль, видимо найдя себе какое-нибудь занятие или знакомых. Я никого не держал, и они могли беспрепятственно гулять по городу. Ну и ладно, как говорят –баба с возу, кобыле легче. На ужин собрались все. Парамон доложил, что продал 35 баранов и все 100 комплектов вооружения, выручив за баранов 450 дирхемов, а за вооружение 2000 дукатов и 24000 серебряных милисиариев, хотя продавали всё вдвое дешевле, лишь бы быстрее. Интересно, что, почуяв запах пищи, к кораблю собрались полтора десятка нищих голодранцев и они так умильно смотрели на матросов, что я распорядился дать им по лепёшке с горячей бараниной и выставил половину анкерка с вином, литров 7-8. Между делом я рассматривал с Иваном, стоящие в гавани корабли и сравнивали с нашим. Наш корабль был одним из самых крупных, но вот мачты подкачали. У некоторых кораблей высота мачт превышала 30 метров и составлялась из нескольких брёвен, соответственно и парусов на них было в разы больше, чем у «Оки». К сожалению, при строительстве, никто нам не посоветовал делать мачты выше, а сами мы конечно не догадались. С берега донеслись благодарственные крики наевшихся и напившихся оборванцев. Я помахал им рукой, и они разошлись. Несколько раз подходили люди, спрашивали насчёт работы, но получив отрицательный ответ, уходили. К вечеру город угомонился и в нём стало гораздо тише. Наконец настало время сна, и я ушёл к себе.

14 сентября. Среда. Мы неплохо заработали на вооружении, и я попросил Парамона снести на торг ещё 50 комплектов, но на этот раз поторговаться. Ближе к полудню, я вновь нарядился и в том же сопровождении отправился к дворцу претора. Как и вчера нам предложили подождать, уже другой офицер. Те же чиновники вышли ко мне и препроводили во дворец. Моя свита осталась в одном из залов, а я с переводчиком и Арзамасом прошли дальше. Подошли к богато отделанной двери и оставили перед ней оружие, кроме кинжалов, моего штык ножа и пистолетов, моего и Арзамаса. Оружие принял слуга в ярко красной одежде и чулках. Перед нами вошёл стратопедарх и пригласил нас внутрь. В огромном зале, на возвышении, в кресле сидел пожилой человек, с гладко выбритым лицом, одетый во что-то вроде клетчатых гамаш, облегающих ноги, в коричнево-желтую клетку, хитон (рубашку) с узкими рукавами, полами, заправленными в гамаши, затянутый широким ремнём. Сверху на нём был накинут ярчайший красный плащ, до пола, скреплённый у горла массивной золотой заколкой с драгоценным камнем. На шее у него висела толстая золотая цепь с крестом, инкрустированным бриллиантами. На голове красовалась не то тюбетейка, не то жёсткий берет с пером. Его убранство, наверно, стоило цклого состояния. Я слегка наклонил голову, а Арзамас низко поклонился, а переводчик и вовсе встал на колени. Я приветствовал катепана, переводчик перевёл, но явно намного длиннее. Я подарил катепану, взятый из добычи у турок красивый перстень с большим камнем, не знаю даже, что это был за камень, но, судя по очень довольному лицу Манкафы, подарок ему очень даже понравился. Сразу же его речь стала гораздо благосклоннее и покровительственней. Некоторое время мы говорили о тяжёлых временах, постигших Византию, нашествии монголов, провокациях турок и т.п. Катепан слышал о Рязанском и других княжествах и даже ему случилось встретиться с Рязанским князем Юрием Ингваревичем во время битвы против турок, когда армия византийцев, русских и половцев была разгромлена турками в Крыму. Это было около 15 лет назад и катепан в те времена был всего лишь лохагом. И вообще, Византию и Русь с давних пор связывает общая православная вера. Нам надо всегда помогать друг другу – заявил он.

Я подхватил эти слова и намекнул ему, что на Руси, в настоящее время, имеется сила, которая позволит нам вместе, сбросить незаконную власть рыцарей крестоносцев. Притом, мы планируем провести эту операцию в ближайшее время, не позднее середины мая. Это очень заинтриговало катепана и находящихся тут же, стратопедарха и претора. Катепан спросил, какими силами мы обладаем и что мы ждём от Никейской империи? Я отвечал, что мы обладаем возможностью разгромить армию крестоносцев и союзных им византийцев, а также захватить какие-нибудь ворота в стенах Константинополя. От Никеи нам потребуются 4-5 тысяч воинов, для того, чтобы всего лишь, придать операции законный характер и успокоить местное население. Катепан выразил удивления нашим ничтожным требованиям. Неужели вы сможете это сделать? Я заверил его, что гарантирую ему открытие ворот, но греки должны будут ворваться в город вместе с нами. Кроме того, надлежит оповестить жителей о нашем нападении и подготовить хотя бы тысячу добровольцев нам в помощь, чтобы удержать ворота.

Какие ворота мы будем взламывать, надо будет договориться. И наконец, мы просим за наше выступление 100 тысяч золотых безантов. Мои слова заставили греков надолго задуматься. Они некоторое время переговаривались и наконец замолчали, предоставив слово катепану. Он сказал – это чрезвычайно заманчивое предложение, но я не могу его решить самолично. Здесь необходимо согласие императора. Я согласился с его словами и предложил немедленно ехать в Никею и поставить императора в известность. Катепан заявил, что до Никеи почти 400 км и ехать туда придётся дней 10, а он очень занят сбором войск и кораблей для оказания помощи никейцам, воюющим на Балканах. На это я предложил плыть до Гераклеи, а оттуда до Никеи всего 100-120 км, которые мы проедем гораздо быстрее. Иосиф согласился со мной и заявил, что лично он поддерживает мой план, но сам ехать не может, а поэтому пошлёт со мной своего стратопедарха и стратига Пафлагонии, Алексея Акомината, которые будут выступать от его имени на встрече с императором. Я предложил взять вышеперечисленных со мной на борт. Греки согласились и назначили отплытие на завтра, после обеда. Я вернулся в порт и начал действовать. Собрал весь экипаж и рассказал о предстоящем плавании. Бывшим гребцам, которых осталось всего 72 человека, я предложил аналогичную работу на «Оке», до прибытия в Воронеж, где им будет предоставлена свобода. Гребцы согласились и экипаж корабля достиг 170 человек. Кстати, корабль располагал всего 80 местами для гребцов, они нам в сущности были нужны лишь изредка, к примеру, для маневрирования при швартовке, срочном развороте или удержании корабля на месте, не бросая якоря. Тем не менее, мне надо было придать привычный, для местных аборигенов и гостей, вид галере и узаконить присутствие гребцов на корабле. К вечеру Парамон сообщил мне, что продать вооружение дороже, чем вчера, не удалось и в этом виновато наше неумение торговать. Вчера, продав большую партию вооружения и доспехов, по демпинговым ценам, мы совершенно сбили спрос на этот товар и сегодня рынок оказался пресыщен предложением. Парамон продал всего 30 комплектов, по цене меньшей чем вчера, в среднем за 22, 3 флорина, и заработал всего 669 византийских флоринов, вместо ожидаемых тысячи и на этом прекратил торговлю. Я похвалил его, и мы решили попытать счастья в Гераклее.
               
                Гераклея.

         15 сентября. Четверг. После обеда на причал прибыли важные персоны, в сопровождении двадцати солдат. Прибыли, кроме уезжающих, катепан, претор, турмарх и ещё несколько важных патрициев. Я встречал их перед кораблём, выстроив в две шеренги тридцать волонтёров, одетых в монгольские доспехи. На корабле подготовили помещение для высоких гостей и двадцати сопровождающих воинов. Греки прибыли на конях и двадцать три из них должны будут плыть с нами. Слава Богу, что размеры корабля и количество помещений, вполне позволяли принять всех прибывших. Коней завели в трюм, а гостей, после приветствия, сопроводили на палубу, откуда мы все помахали провожающим. Катепан заявил, что он полностью на моей стороне и его мнение подтвердят его представители. Гребцы замахали вёслами и корабль медленно отошёл от причала, а затем так же медленно покинул гавань. Я пригласил гостей в приготовленную для них каюту, а солдат разместил в другом помещении, на палубе. Гости, оставив свои вещи в каюте, вышли на палубу, где начали рассматривать необычный для них корабль. Я, в качестве гида, объяснил им, что корабль построен в этом году по спецпроекту и в основном, предназначен для перевозки десанта к Константинополю. Сейчас строится второй корабль, именно для этой цели и он будет готов к концу года, поэтому мы и планируем нападение на май будущего года, когда вскроются реки в Рязанском княжестве.  Турмарх спросил меня – каким образом вам удалось справиться с трёхкратно превышающем вас противником, я говорю о турках, которые наводят ужас на всё побережье Чёрного моря? Да, да! поддержали его остальные – расскажите. До нас дошли какие-то невероятные слухи о вашем сражении –вставил стратиг – освобождённые вами турки и гребцы рассказывали о необычном оружии, поражающем на расстоянии 150 и даже 200 метров, от которого нет спасения ни за щитами, ни бортами корабля. Да-ответил я- у нас есть некоторые секреты, которые я, прошу прощения, только из опасения, что они станут известны крестоносцам, не имею права раскрывать и которые вы сможете увидеть, если будете участвовать в захвате Константинополя вместе с нами. Жаль- согласились со мной мои гости – мы вас прекрасно понимаем и поэтому не будем вас пытать. Стратопедарх, указывая на пулемёт, установленный на турели в башенке и сидевшего за ним волонтёра, произнёс –это наверно и есть ваш секрет?

Да, подтвердил я, вы правы. А скажите- ввернул турмарх – вы ещё совсем молодой, а уже командуете кораблём, какую должность вы занимаете при князе? Видите ли – начал я – князю, я и мои соратники, подчиняемся чисто символически, по условиям экстерриториальности. Мы располагаемся на территории княжества и пользуемся многими услугами, предоставляемыми им, но действуем либо автономно, либо в союзе с князем. Более того, мы имеем союзные соглашения с ханом Батыем о совместных действиях и взаимопомощи в случае необходимости. Я даже могу вам сообщить одну достаточно секретную, но секретную только для ваших врагов, новость. Через год монголы начнут поход на Европу, в первую очередь на Венгрию. Заодно они пройдутся по Сербии, Болгарии, Валахии и Конийскому султанату, так что все ваши враги будут или повержены, или крайне ослаблены, что поможет вам освободиться от крестоносцев, не опасаясь нападения турок. Вместе с тем, монголы желают иметь вашу империю в числе своих союзников. Именно поэтому я и прибыл к вам, согласовать наши будущие действия. А вообще, я занимаю сейчас должность Воронежского коменданта. Такая должность, да и само её название, понятное дело, была грекам не известна, зато напускала туману на моих гостей. Пусть сами придумывают, что это значит. Тем не менее, они прониклись уважением к моему званию, и мы продолжили наш светский разговор до самого ужина, который мы приняли в отдельном помещении, где ещё присутствовали прапорщики Парамон, Иван и Камай, а также Арзамас. Мы выпили за общее дело и за дружбу между народами Византии и Рязанского княжества.

16 сентября. Пятница. После завтрака нам встретились две галеры с Никейским флагом, преградившим нам дорогу. Пришлось остановиться и ждать шлюпку с представителями местного оборонного ведомства. На борт поднялся Гераклейский турмарх с пятью сопровождающими. Здесь он встретил знакомых ему руководителей, с которыми он почтительно поздоровался и после короткого разговора, остался на борту, отправив шлюпку обратно. Через час нам открылась огромная гавань Гераклеи, размерами полтора на три километра. Мы причалили на вёслах к пристани и бросили якорь. Местный турмарх пригласил высоких гостей во дворец эпарха. Вывели лошадей из трюма, и мои гости отправились во дворец. Никто из них не спешил мчаться в Никею немедленно и я, с трудом договорился отправиться в Никею послезавтра утром. Я обещал своим гостям сюрприз к этому времени и они, озадаченные, ускакали. Ну а мы вновь остались одни. Я разрешил желающим провести экскурсию по городу, но опять же группами. Парамону велел прицениться на базаре к вооружению. Сам я тоже вышел погулять с Арзамасом и десятком телохранителей. Нас сопровождали оба половца и оба византийца. Я не боялся, что они убегут от нас. Куда им бежать? Без денег и документов они вряд ли доберутся до низовьев Дона самостоятельно.

Византийцы рассказали мне, что в Гераклее имеет устье река Ахеронт, та самая, о которой пишут древние греки и в верховьях которой, находится один из входов в подземное царство Аида. Мы дошли до неё и полюбовались на её воды. Река, как река, с достаточно чистой водой, из которой пьют воду местные жители. Погуляли, как водится, по торгу, поглядели на товары и местных жителей. Город был примерно одного размера с Амастридой, но значительно большей гаванью и соответственно большим количеством кораблей. Много церквей и больших, красивых зданий. Город мне понравился. В 2 часа дня прибыли к обеду на корабль. Было очень тепло, сказывалось южное положение местности. Парамон доложил, что узнал про цены на вооружение и планирует получить хорошую цену за наш товар. У нас оставалось ещё 170 комплектов вооружения. Я подумал и решил оставить 50 комплектов для нас. Кто знает – может пригодятся? Парамону предложил заняться торговлей завтра с утра. В городе также бродили десятки нищих оборванцев, которые просили милостыню и хлеб у корабельщиков. Я не решился устраивать благотворительный обед, боясь, что потом все голодранцы сбегутся к нам, но велел раздать несколько лепёшек просящим. После ужина я собрал экипаж на палубе и рассказал им про героя древней Греции Геракла и про несколько его подвигов. Что интересно, наши византийцы с большим вниманием выслушали мои рассказы, видимо их плохо учили их родители. Мой рассказ затянулся до 11 часов вечера. Я сам, в своё время, с большим удовольствием читал про подвиги Геракла и времени с тех пор прошло совсем немного. Волонтёры и гребцы, с неохотой разошлись по своим местам. Я подумал, что будь у нас мачта высотой метров в 40, то можно было бы попытаться связаться с Воронежем по рации. Непременно следует строить мачты, как можно выше!

17 сентября. Суббота. День прошёл скучновато, и мы скрасили его, посетив с православными волонтёрами церковь. Понять речь священника нам не удалось, но суть обряда была ясна, и мы совершили все необходимые действия. По выходу из церкви, я кинул нищим горсть бронзовых монет и те кинулись их подбирать, благодаря меня за щедрость. Надо сказать, что оставленный самому себе в последние месяцы, я вошёл во вкус единоначалия. Сейчас я распоряжался лично сотней, подчинённых мне людей, готовых исполнить любой мой приказ. Поход в церковь, как раз, напомнил мне о смирении и необходимости унять гордыню, а то я разошёлся не на шутку. Я в церкви дал себе зарок, не зарываться! Вечером Парамон передал мне 3020 золотых безантов и 17143 серебряных милисиария. Всё вместе это весило 70 кг. В уме я прикинул, что это примерно эквивалентно 900 гривен, а если считать, начиная со встречи с турками, то наш доход составил более 2500 гривен из которых роздано подчинённым около 170. Вот и сейчас я принял решение раздать всем гребцам по 2 серебряных милисиария, волонтёрам по 3, десятникам по 5, прапорщикам по 10, а себе ничего. Опять на корабле повод для радости. А ведь существует ещё и стипендия эквивалентная 2 милисиария в месяц. Мои волонтёры вернутся из похода богачами. А не слишком ли я их балую?       

18 сентября. Воскресенье. От стратопедарха прибыл гонец и объявил, что в связи с воскресным днём, выезд в Никею откладывается на завтра. Твою мать! Эдак ещё и зимовать, как бы здесь не пришлось! Но делать нечего, причина в самом деле существенная. Придётся ещё день ждать. К счастью, распоряжением претора Гераклеи, с меня не берут плату за стоянку на причале, а это приличная сумма. Вновь идём в церковь – надо соответствовать своему статусу. Весь день валяем дурака. Рассказываю экипажу все остальные подвиги Геракла и про его мучительную смерть. Волонтёры просят ещё, и я рассказываю про Троянскую войну, Одиссея и его верную жену Пенелопу. Волонтёры впитывают новые знания, как губка воду. Я доволен –всё это пригодится для общего развития личности. Даже та малость, что мы уже успели научить грамоте несколько сотен человек, явится заметной ступенью в становлении новой России. Ничего не пропадает даром. Эти люди научат грамоте своих детей, а те своих и дело пойдёт!
               
                Мы едем к императору.
               
         19 сентября. Понедельник. Мы выкатываем руками из трюма ГАЗ 51. Соседи по пирсу, с изумлением рассматривают неведомое создание, ломая себе голову о её предназначении. Нанимаю пятерых возчиков с лошадьми, и они тянут машину к выезду из города. Я стараюсь выбраться подальше от любопытных глаз, чтобы, как можно меньше людей знали о моём секрете. В порту слишком много иностранцев, в том числе и из Латинской империи. Не сомневаюсь, что тут полно шпионов иезуитов от католической церкви. Наконец мы выехали на дорогу и дома скрылись из глаз. В машине 10 волонтёров с карабинами. На крыше пулемёт, у каждого по две гранаты, у десятника автомат. Мы можем посадить в кузов ещё пятерых человек, а в кабину посадим проводника, а если подвинуться, то и стратопедарх поместится. Машину поведу я сам. Прапорщик Парамон, с десятком волонтёров, послан во дворец к эпарху, чтобы сообщить о сюрпризе, ожидающем наших гостей на дороге в Никею. А мы расположились ждать. Я угадал, гости не утерпели и вот они скачут, поднимая пыль, чтобы увидеть предназначенный для них сюрприз. Не менее полусотни конных обступают автомобиль и с любопытством разглядывают его со всех сторон, щупают руками. Я выхожу из кабины и приветствую всех. Троица моих спутников спешиваются и с недоумением смотрят на меня, ожидая разъяснений. Я объявляю, что вот это средство является самодвижущейся повозкой, которая в течении 4-5 часов доставит нас до Никеи, куда скакать на коне не меньше трёх дней. Греки с недоверием глядят на машину. Объясняю, что, к сожалению, в машину может поместиться, кроме нас, лишь проводник и, если мои спутники очень хотят, три человека сопровождения, но тогда будет очень тесно. Но мои гости не желают ехать без сопровождения, и я предлагаю им выбрать себе самых надёжных. Стратиг спрашивает – нельзя ли разрешить своей свите следовать за нами на конях? Я объясняю, что они не смогут за нами угнаться. Мои спутники сомневаются, и я разрешаю, но с условием, что свита, может вернуться назад, если кони не выдержат скачки. Все соглашаются, и я рассаживаю спутников по местам. В кабине, кроме меня садится проводник, в середине, а к окну Стратопедарх. В кузов влезают Стратиг Пафлагонии и три воина сопровождения. Турмарх от поездки отказывается, под предлогом, что его присутствие не обязательно. Я объявляю всем, что мы трогаемся и захлопываю дверцу. Завожу машину, от чего шарахаются кони свиты. Трогаюсь и потихоньку набираю скорость.

Дорога конечно не шоссе, но совсем не дурна – выложена камнем и стёсана тысячами, прошедших по ней за сотни лет, ног и копыт. Я вижу дальнюю цель, указанную проводником и еду к ней, набрав скорость 50 км в час. Свита во весь опор скакала за нами, но уже через двести метров начала отставать и через полкилометра, поняв бесперспективность гонки, отстают и переходят на шаг, а потом останавливаются и глядят нам вслед. И стратопедарх и проводник, то и дело вскрикивают и цепляются руками за выступающие части кузова. Проехав 5 километров и заметив, что провожающие скрылись из глаз, я сбавляю скорость до 40 км в час и продолжаю движение в этом темпе. Мои спутники немного успокаиваются и теперь смотрят в окна, наблюдая пробегающие мимо нас деревья. Дорога около 70 км идёт вдоль побережья моря по низине, а потом сворачивает налево и ведёт в горы. Проезжаем через населённые пункты, где я сбрасываю скорость до 10—15 км в час, чтобы не задавить кого-нибудь. От машины разлетаются куры, бегут домашние животные. Собаки гонятся с лаем, но отстают. А вот люди, застывают в изумлении или убегают, отпрыгивают и крестятся. Вообще-то ситуация напоминает проезд через деревню нашего времени, если бы не ужас, написанный на лицах прохожих. Стратопедарх наконец приходит в себя и начинает задавать вопросы, но без переводчика я не понимаю его, и он умолкает, но порой делится впечатлениями с проводником. Через два часа, проехав по спидометру 70 км, я останавливаю машину, чтобы размяться и, так сказать, оправиться.

Все вылезают из машины и расходятся в стороны. Я тоже отхожу, голова немного кружится от длительной поездки. Давно я не ездил так далеко. Собираемся вместе у машины и делимся впечатлениями. Мои высокопоставленные спутники захлёбываясь от восторга, хвалят автомобиль. Стратопедарх, сходу предлагает мне 10 тысяч золотых монет за машину, но я отказываюсь, объясняя, что в мире нет человека, кроме меня и ещё десятка человек, которые умеют водить эту машину и следить за её состоянием, но они все живут в Рязани. К тому же, я признаюсь, что эта машина единственная в мире, созданная величайшим гениальным мастером, жившим далеко на северном острове, в океане, но, к сожалению, умершим несколько лет назад. Стратопедарх явно расстроился и видно, что он крайне недоволен, но сдерживается. Наверно не привык, что ему отказывают. Я задумался, а как бы не попасть впросак? Не нравится мне поведение грека. Сомнительно, что он захочет отобрать её силой. Зачем ему машина без водителя? Хотя он может забрать машину бесплатно, убив меня и экипаж, в надежде, что сам разберётся? Но я думаю, что надо держать ухо востро. Итак, мы поехали дальше. По пути проехали через два довольно крупных населённых пункта, из одного из них за нами погнались на конях человек сто, но скоро отстали. Когда на спидометре отметилось 135 км, местность практически превратилась в сплошной город. Дома нескончаемо проплывали мимо машины. Приходилось ехать со скоростью 20 км в час, а иногда ещё меньшей. Народ сбегался уже заранее, увидев пыль на дороге, и мы ехали, можно сказать, сквозь строй. Однако народ не решался преградить нам путь и вскоре впереди показались купола церквей и массив жилых домов, огороженный мощной крепостной стеной. Проводник воскликнул – Никея!

Я подъехал вплотную к воротам и остановился. К воротам бежали со всех сторон вооружённые стражники в доспехах и строились напротив, подчиняясь командам офицера. Другие стражники спешили закрыть ворота изнутри крепостных стен. Несколько человек наставили на машину арбалеты и ждали команды. Это меня очень обеспокоило, и я жестом указал стратопедарху на солдат, предлагая ему выйти и разобраться. Страдопедарх вышел из кабины и направился к страже, которая увидев богато одетого человека со знаками высшего чиновника, опустила арбалеты. Офицер, видимо узнал стратопедарха и подскочил к нему с поклоном. Стратопедарх приказал что-то офицеру и тот громко крикнул в сторону ворот. Ворота открылись и к офицеру подошли несколько солдат, с поклонами в сторону машины. Последовал разговор и один из солдат бегом бросился в ворота. В это время к машине начал собираться народ, образовав небольшую толпу, которая росла на глазах. Офицер что-то крикнул и несколько солдат, с копьями и секирами, подбежав к толпе, начали её оттеснять в сторону. Подъехали с десяток всадников и поклонившись стратопедарху, заговорили с ним. После короткого разговора, грек сел в кабину и жестом велел мне ехать за всадниками, которые медленно поскакали впереди, указывая путь и разгоняя пешеходов. Я завёл машину и тронулся следом. Толпа возбуждённо зашумела, пытаясь двигаться за машиной, но стража их не пускала. Таким образом мы проехали по узким улицам города, мимо красивых зданий, церквей, сквозь расталкиваемую толпу любопытных около двух километров, но с черепашьей скоростью, пока не въехали в открытые ворота роскошного дворца. Широченный двор не менее гектара, мощёный камнем, открылся нашему взору. Скорее всего нас пропустили сзади дворца, в район хозяйственных построек, так как по периметру ограды располагались конюшни, птичник, хлев и т.п.

Стояли запряжённые повозки с какой-то кладью. По двору сновали слуги или рабы, кто их разберёт? Мне очень не понравилось, что вслед за машиной во двор влились человек 100 в доспехах и, закрыв за собой ворота на громадный засов из целого бревна, начали рассредотачиваться вдоль стен, окружая машину.  Из задних дверей дворца начали выбегать воины и также распределились по периметру стен, таким образом, что мы оказались окружёнными с трёх сторон и свободной стороной оставалась задняя стена дворца. Я и все греки вышли из машины и стояли рядом, наблюдая за действиями охраны. Во дворе уже скопилось, по крайней мере 500 человек, которые пока ещё стояли, держа в руках копья и щиты, но оставив между собой и машиной шагов 60. Я заметил стратопедарху – мне очень не нравится моё положение. Вы должны приказать воинам немедленно разойтись и освободить мне выход. Я хочу уехать в какое-нибудь место за городом, где я смогу чувствовать себя в безопасности. В это время навстречу нам подходил высокий воин, в чрезвычайно роскошном наряде. Всё на нём сверкало золотом и бронзой. На шлёме болтались павлиньи перья. Он был вооружён, но без щита. Его сопровождали 2 тяжело вооружённых воина, не знаю, как они тут называются, но на них висело килограмм по тридцать железа. Стратопедарх и этот мужик поклонились друг другу одинаково, видимо их статус был примерно равен.

Они о чём-то начали говорить, а я не мог найти себе места от беспокойства за машину и наших ребят. Страхопедарх сказал несколько слов переводчику и тот перевёл – вам предлагают всем покинуть повозку и пройти во дворец. Там вас покормят и отведут достойное место, а за повозку не беспокойтесь – её будут охранять. А ни фига себе! Они оборзели окончательно! Сейчас мы все пойдём во дворец, а они угонят машину. Ну уж нет, хозяева дорогие! Я ответил переводчику – пусть прикажет своим людям немедленно разойтись и освободить ворота. Мы здесь не останемся ни минуты больше. Если этого не произойдёт, я буду прорываться с боем, и вы вряд ли сможете меня задержать. Если меня вынудят на прорыв, то я уеду вообще и больше с вами не буду иметь дела. Я буду считать до ста, а потом начну действовать. Я тут же влез обратно в кабину и пригласил туда же Арзамаса, который мог заменить меня за рулём при необходимости. Греки начали спорить, доходя до крика. Я смотрел на часы отсчитывая минуту. Минута прошла, и я завёл мотор. Несколько раз нажал на акселератор, газуя.

Пришлый офицер вышел перед машиной и поднял обе руки вверх, успокаивая меня, но я тихонько тронул машину и поехал на него. Офицер замахал руками, а рядом с ним встал и стратопедарх, жестами вызывая меня на разговор. Я заглушил машину и
опустив стекло спросил у переводчика – в чём дело? Переводчик ответил – они согласны, сейчас ворота освободят. Я ответил – пусть вперёд меня отправят наше
сопровождение и выведут меня в такое место, где поблизости нет ни одного дома на полкилометра вокруг. Офицер начал отдавать приказы и стража стала расходиться в
стороны, освобождая проезд. Ворота открыли и те всадники, что только что нас сопровождали, выехали вперёд. Я двинулся следом. Из амбразур кузова торчали стволы карабинов. Всадники прибавили в скорости и помчались вперёд, расталкивая людей. Я ехал следом. Через 15 минут выехали за город и ещё через полчаса подъехали к берегу озера, где всадники остановились. Старший отряда подъехал к машине и спросил – пойдёт это место? Я вышел и осмотрелся. Мы находились на песчаном пляже шириной до 100 метров. Ближайшая растительность представляла из себя кусты и малорослые деревца. В самом деле, вокруг не было видно ни единого дома. Я кивнул офицеру, соглашаясь не предоставленный участок и махнул ему, чтобы он уезжал. Всадники ускакали, оставив нас одних. Я вызвал всех волонтёров наружу, кроме пулемётчика и объяснил им, что наше положение крайне неопределённое, и мы должны быть на чеку, в готовности отразить нападение в любую минуту. От озера в сторону города, видневшегося вдали, тянулась плоская равнина, где ничто не мешало нам разглядеть опасность, поэтому я разрешил всем оставаться снаружи, а один волонтёр расположился на крыше кабины, с которой прекрасно было видно все подходы к озеру.

Мы поставили на песке 6-ти местную палатку и развели рядом костёр. У нас был котёл на 12 литров, мешок гречки и несколько банок тушёнки. Я предложил приготовить кашу, поскольку мы не ели уже 7 часов. Налили воды в котёл и повесили над костром. Хоть на дворе и сентябрь, но было очень тепло, градусов 25-26 и я решил искупаться. Ну их всех к чёрту! Завтра утром уедем и обратимся к императору Трапезунда, может он окажется более сговорчивым? Некоторые из волонтёров тоже полезли в воду. Вода была чистая и тёплая. Хорошенько искупавшись, вылез на берег и вытерся полотенцем, взятым с собой. Вода в котле закипела и в неё бросили гречку. Ребята загорали на песке, а я уселся на какую-то тряпку и задумался о предстоящем. Я нервничал- мы чуть не влипли! Встреча оказалась не гостеприимной, но мы ведь и явились без предупреждения. Так что некоторые недоразумения можно списать на этот счёт. Не знаю, что там скажут императору стратопедарх и стратиг, но они явно поддерживают мои предложения и отдают себе отчёт в пользе союза с нами. Кроме того, они видели кое-какие мои возможности и в курсе разгрома турецких пиратов, без потерь с моей стороны. Ещё и намёк на имеющиеся у меня секреты. Но решено – если никто не приедет с извинениями, то завтра с утра мы покидаем Никею. Когда часы показали половину восьмого, каша была готова, и мы приступили к ужину. Между прочим, проводник остался во дворце и ехать обратно, используя карту 20 века, было наверно сложно, но где наша не пропадала! Спросим у людей. Как говорится-язык до Киева доведёт! После ужина я рассказывал ребятам о сложившейся ситуации на территории бывшей Византии, о Латинской империи крестоносцев из Франции и Италии, о Трапезунде, Конийском султанате.
               
                Приём у императора Иоанна.
               
20 сентября. Вторник. Встали с первыми лучами света. Я заставил всех пробежаться со мной с полчаса, а потом мы умылись и только начали разводить огонь в костре, как наблюдатель с кабины крикнул –тревога! Мы схватили оружие и залезли в кузов. Я тоже был со всеми. На подступах к нам приближался десяток всадников. Подъехав к машине, они спешились и один из них направился к нам. Я вышел из кузова с переводчиком и подождал, когда тот приблизился. Но, неожиданно, пришедший
обратился ко мне по-русски – Бог в помощь! Оу! И тебе не болеть! –ответил я.- Какими судьбами русские люди? В ответ я услышал- мы из свиты императора –этериоты. Варяжская гвардия. Ах, вот оно что! Рад видеть земляка на чужбине. Не знал, что тут встречу своих! Гвардеец представился – декарх Алексий, а вообще-то меня зовут Нащека, это я так для того, чтобы по-гречески звучало. Я тоже представился – Фёдор, комендант Воронежа. Ух ты! -сказал Нащека-слышал про Воронеж, это где-то в Пронске? Почти там – ответил я – а ты откуда? -Мы из Киева, это вот парни из одного села, прибыли три года назад. Платят неплохо, кормят, одевают. Накопим денег и вернёмся к себе, а может и останемся. Будущее покажет. –Понятно- сказал я. - С чем приехали? -Спафарий приказал немедленно оповестить тебя, чтобы ждал вызова во дворец. Точно не знаю, но мне поручили –застать тебя рано утром, пока не уехал.

Короче твоё дело рассматривают на самом верху, но вчера было не до этого. Сегодня будут говорить. А о чём – ты наверно сам знаешь. Мне подробности не сообщали. Если не секрет, может расскажешь? Очень много говорят о вчерашнем происшествии. Будто кто-то приехал во дворец на самодвижущейся повозке, да не просто так, а со стратигом Пафлагонии и страдопедархом. Многие видели своими глазами, почти вся тагмата схолариев. А мне не верится. Это правда-ответил я. – Вот эта повозка, но я уехал из дворца, уж очень там много желающих, эту повозку прибрать себе. Ну ладно, что ещё тебе передали? Нашека во все глаза смотрел на машину, которая с виду не была похожа на дьявольское изделие. – В общем жди, скоро к тебе приедет большой боярин, будет с тобой разговор вести, а ещё передали, не беспокойся о завтраке. Очень скоро подвезут для вас еду. До свидания – и отряд ускакал прочь. Разговор слышали все, и мы стали ждать подарков. Минут через 20 показалась повозка в сопровождении двух верховых воинов. Подъехав поближе мы увидели в повозке какого-то гражданского, в хитоне до колен и сандалиях на босу ногу. Повозка остановилась рядом с машиной, этот тип вылез из неё и начал шурудить в повозке руками, извлекая оттуда мешки с ароматно пахнущими блюдами. Верховые спешились и стояли в стороне. Человек этот, видимо повар, с натугой извлёк из повозки котёл, накрытый крышкой, затем ещё один, потом мешок с чем-то, свёртки и всё это раскладывал на предварительно постланную скатерть. Он спросил через переводчика – сами разберётесь или мне вас обслуживать?

Я ответил, что мы сами разберёмся. Повар отошёл к озеру и уселся на берегу, окунув ноги в воду. Солдаты отвели коней подальше и затеяли там разговор. Мы открыли котлы и развернули свёртки. Нам открылись 15 тарелок и столько же ложек. Тот, кто послал нам еду, не знал точно, сколько нас. В одном котле была жареная, с луком и чесноком, говядина, здоровыми кусками. В другом котле каша из проса со специями и овощами. В мешке свежий хлеб, фрукты и два кувшина вина по 5 литров. Ещё была жареная рыба, пятнадцать штук. Мы приступили к еде. У меня в голове мелькнула мысль – а не отравлено ли всё это? Но выбросил её из головы – пока ещё к этому нет повода. Было очень вкусно и мы ели до отвала. Закончив есть, переложили остатки мяса и каши в свой котёл. Вина выпили только один кувшин. Я позвал повара и тот, взяв котлы, помыл их в озере и погрузил в телегу. А обед? -спросил я. Ничего не знаю –ответил повар. –Если прикажут, привезу обед. На этом повозка и сопровождавшие её, удалились. А мы, сытые и довольные, растянулись на пляже, отдохнуть. Меня с утра мучила какая-то мысль, которую я никак не мог ухватить. Я начал складывать в уме свои догадки и наконец, в голове что-то щёлкнуло, и я чуть не крикнул-эврика! Ну конечно! Троянский конь! Отличная идея – как заставить крестоносцев открыть нам ворота. Главное, ни в коем случае не проявить наш секрет раньше. Итак – мы подтаскиваем к воротам крепости БМД. С выключенной передачей, её могут тянуть 7-8 лошадей. А если по прямой, то и десяток человек может толкать. Притащенную на лошадях, оставляем метрах в 300 от ворот, а сами удаляемся на километр.

Без сомнений, любопытные латиняне выйдут поглядеть, что это такое. Они догадаются, что внутри имеются люди. Достать их они не смогут и причинить повреждения машине, тоже. Она же железная. Тогда они затянут машину в крепость, чтобы там, без опаски, выковырнуть сидящих внутри людей. Я уверен, что это непременно произойдёт. Но экипаж не будет ждать, пока их затянут внутрь крепости. Как только БМД окажется в арке ворот, экипаж откроет стрельбу, уничтожая всех, пытающихся приблизиться к воротам и закрыть их. Вот тут-то, войска, ожидающие снаружи, перейдут в атаку и ворвутся в ворота, а дальше –дело Никейской пехоты. Этой идеей необходимо будет поделиться с остальными курсантами. Весь день мы отдыхали на пляже озера. Нам привезли обед, а потом и ужин. С ужином прибыл декарх Нащека и сообщил, что меня ждут завтра во дворце. Я заметил ему, что мне не на чем прибыть во дворец и Нащека обещал привести мне утром лошадь. Я постирал свой мундир и повесил его сушить, сам помылся в озере с мылом, причесался и побрился безопасной бритвой, которую сам себе изготовил ещё в первые месяцы жизни в этом веке. С собой я решил взять десятника Арсяна и переводчика. Арзамаса пришлось оставить, только он умел водить машину. Я поручил Арзамасу ни в коем случае не позволять приближаться к машине вооружённым византийцам и ни в коем случае не оставлять машину без охраны при пулемёте. В случае моего отсутствия более 2-х суток, уезжать в Гераклею.

21 сентября. Среда. С завтраком прибыл Нащека со своим десятком. Мы хорошенько поели, и я было собрался ехать. Но Нащека сообщил, что меня ждут к обеду, а он привёз мне парикмахера, который приведёт меня в порядок. Я покорно отдался
парикмахеру, который немного подровнял мне волосы и причесал. Между прочим, я впервые за всё время пребывания в этом мире побывал у парикмахера. Обычно меня стриг Семёнов, как и других ребят. Нащека спросил, сколько коней нужно мне привести, и я ответил, что двух. В обед Нащека привёл коней и рекомендовал не кушать, так как меня ждут такие блюда, каких я никогда в жизни не пробовал. Так что мне и Арсену пришлось только наблюдать, как мои ребята едят.
Нашека подал мне свёрток. Что это? - спросил я. Это одежда, ответил тот. Твоя одежда не соответствует твоему положению и вообще будет вызывать недоумение у гостей и императора. Переоденься и погуляй, пока твои люди едят. Привыкай. Я развернул свёрток. Первым делом вытащил что-то вроде чулок, на завязках. Они были ярко красного цвета. Ну и куда их одевать? - спросил я. Ты раздевайся, продолжил Нащека.

Вот ещё позорище! – произнёс я, но подчинился. Скинул одежду, но трусы оставил. Нащека покачал головой, но махнув рукой, показал, что эти чулки надо натянуть на ноги и привязать к поясу. Боже мой – это даже не колготки, моя задница останется открытой! С другой стороны, насколько легче посещать туалет. Далее напялил на тело рубаху с открытым воротом и узкими рукавами. Рубаха должна была быть наброшена поверх чулок и подпоясана узким ремешком. Надел и её.  Сверху запахнулся плащом, чтобы не демонстрировать выпуклости, на теле. Примерно такой же наряд достался и Арсену. Когда все наелись, и повар помыл котлы и собрал тарелки, Нащёка позвал меня в путь.  Я взял приготовленные подарки – бинокль, который у нас превратился в традиционный предмет для подарков высокопоставленным персонам, красивый золотой крест с камнями на массивной золотой цепи из добычи, взятой у турок, бутылку водки, засунутую в золотой рыцарский нарукавник – как нельзя удачно подошедший для этой цели. Очень красиво получилось – декоративная отделка бутылки, сам придумал. Второй нарукавник оставил для подходящего аналогичного случая. Примус я решил не дарить – пахнет не очень приятно и, как-то не к лицу императору, примусы разжигать. Все эти предметы я завернул в вытяжной парашют из шёлка и передал десятнику Арсяну. Я его вообще-то называл Арсен, и он не обижался.

Мы уселись на приведённых коней и выехали в сопровождении десятка императорских гвардейцев. Прибыв во дворец, Нащек сдал меня какому-то придворному чину, который кланяясь, предложил идти за ним. Пришли в большое помещение. Меня поразили высота потолков и красивые росписи на стенах. Множество икон и горящих свечей, резные позолоченные двери и стеклянные окна. Здесь я встретился со стратигом Пафлагонии и стратопедархом. С ними находился ещё один вельможа, весь в золоте. Мы приветствовали друг друга и страторпедарх представил мне третьего присутствующего. Это был логофет Андроник. Кто такой логофет я не знал и не стал уточнять. Логофет объяснил мне, что в день прибытия, император был занят и принял их только вчера. Конечно же, произошедший конфуз со встречей и последующий мой отъезд, объяснялся неподготовленностью стражи и отсутствием предварительной договорённости. Надеюсь, вы не обижаетесь на нас? –спросил он. Нет, что вы! – ответил я. Бывает! Тут нас пригласили входить, и мы прошли в дверь. Как потом мне объяснили, это был зал малых приёмов, но он был роскошен, нет слов! Да и размеры его были не маленькие, не меньше 100 кв. метров. Как и следовало ожидать, у противоположной стены стоял трон, на котором восседал император Никейский Иоанн Вадац. Это был чернобородый мужчина около 50 лет, несколько худощавый, с решительным выражением лица. Мы приблизились к нему и поклонились. Я постарался кланяться не ниже своих спутников. Вокруг императора, кроме гвардейцев охраны, стояли многочисленные придворные, в блистающих нарядах, золоте и драгоценных камнях, пёстрых камзолах. Присутствовали и женщины, тоже одетые роскошно. Меня удивило, что император собирается в присутствии толпы праздной публики беседовать о совершенно секретных планах. Однако ему виднее, пусть сам решает. Итак, император, внимательно вглядевшись в меня, произносит – такой молодой человек, а наделён высокими полномочиями. Похвально! Мне переводит мой переводчик. Я смущённо переминаюсь с ноги на ногу. Император продолжает – мы вчера обсудили ваши предложения. Кстати, напомни мне, от чьего лица ты выступаешь и чьи интересы защищаешь? Я начал самозабвенно врать –я, посол союза южных княжеств: Рязанского, Пронского, Переяславского, Коломенского, а также свободных территорий Маргелово и комендатуры Воронежа, курсант Феодор, член «Совета десяти», имеющего договор с монголами Улуса Джучи и его правителя Батыя о ненападении и взаимопомощи. Было понятно, что никто не будет проверять мои слова и даже не усомнится в моей искренности. Какой смысл мне врать?  И далее -Мы наслышаны о бедах братского православного государства, пострадавшего от
гнусных происков католических правителей и поэтому решили прийти к вам на помощь. За последние несколько лет, нам удалось собрать достаточно большое и хорошо вооружённое войско, чтобы справиться с латинянами, захватившими Царьград, Второй Рим. У нас достаточно сил, чтобы справиться самим, но мы желаем в этом случае выступить не как захватчики, сменившие других захватчиков, а как равноправные союзники, не желающие зла проживающим в городе народам.

Император прервал мою речь жестом и произнёс – я очень тронут заботой братских княжеств, чьи воины преданно служат у меня в гвардии в течении многих лет и, в принципе согласен, участвовать в походе. Последние три года я уже трижды пытался захватить город, но проклятые венецианцы своим флотом не позволяют мне перебросить достаточно сил к городу. К тому же большая часть моих войск сейчас воюет на Балканах, и я не могу собрать достаточно много воинов для этой операции. К маю я смогу, в лучшем случае выставить 3-4 тысячи. Хватит ли этого? Достаточно- отвечал я. Нам бы только обеспечить формальное присутствие никейских войск в осаде Константинополя. Но я бы хотел ещё кое-что. Нельзя ли, через ваших людей, подготовить местное население к свержению католического правительства, а также, организовать в городе небольшой отряд, который в нужный момент сможет прийти к нам на помощь при захвате внутренних ворот на короткий срок в 15-20 минут? Я гарантирую, что мы сможем овладеть воротами внешней крепости, чтобы ваши войска ворвались в город, но я не могу гарантировать, что латиняне не успеют закрыть ворота внутренней стены Константина. А флот венецианцев мы сможем нейтрализовать, в этом вы можете быть спокойным. Ну и конечно мы считаем, что наши усилия должны быть как-то простимулированы. Я уже обговаривал сумму в 100 тысяч золотых? О деньгах можете не беспокоиться- ответил Иоанн. – Если мы вернём Константинополь, то эта сумма будет самой малой частью той благодарности, которую мы сможем вам выразить. Прекрасно! – резюмировал я. Позвольте в таком случае преподнести Вам скромный подарок от лица «Совета десяти». Я подал знак Арсену, и он передал золотое блюдо с подарками. Какой-то придворный принял блюдо и поднёс императору. Тот с удивлением воззрился на блюдо. Скорее всего, никаких подарков от меня, он не ожидал. Однако он соизволил обратить на них внимание. Ни золотое блюдо, ни драгоценный крест, не привлекли его, но бинокль его заинтриговал. Что это? Я подошёл ближе и показал, как смотреть в окуляры.

Эта сцена уже нам была знакома, и реакция одариваемых всегда была однозначной. Иоанн взглянул в бинокль и начал водить им по залу. На его лице нарисовалось удивлённо-радостное выражение. Минуты 3-4 он любовался на окружающих его подданных, а потом, с неохотой, оторвав бинокль от глаз, изволил произнести многозначительно – однако! Затем взял в руки бутылку водки, в обрамлении нарукавника и спросил – а это что? Я ответил – это водка – необычайно крепкое вино. Достаточно выпить 100 грамм, чтобы стать весёлым. Но 200 грамм заставят упасть. Императора не столько заинтересовало содержимое, как сама бутылка. Он принял подарок, пообещав попробовать позже. Кстати бинокль, он протянул стоящему рядом великому Доместику, что соответствовало чину премьер- министра империи и сейчас тот крутил его у глаз, рассматривая окружающих.

Возможно император хотел намекнуть премьеру о необходимости создания подобных инструментов. Но это меня уже не касалось. Иоанну понравились подарки, и он милостиво спросил – хорошо ли кормили меня и моих людей? Я ответил утвердительно. Затем он шёпотом спросил – а правда, что у тебя есть самодвижущаяся повозка? Я кивнул. -Покажешь? –Если желаете, то непременно! Завтра, возможно? Как вам угодно! Договорились- сказал Иоанн и подмигнул мне. А сейчас всех прошу на обед! Император хлопнул в ладоши и одна из дверей зала открылась и в неё выступил новый актёр этого спектакля и стукнув посохом о пол прокричал, что мне перевели – кушать подано! Толпа разошлась в стороны, пропуская императора вперёд, затем хлынула следом. Следующий зал был пиршественным. Все присутствующие дождались, когда Иоанн пройдёт на своё место и усядется. Затем он разрешил всем сесть. Толпа ринулась к столу. Садились не как попало, а по каким-то определённым для каждого, местам. Ничего необычного –«всяк сверчок, знай свой шесток». Я замешкался в выборе места, но меня пригласил стратопедарх. Я уселся рядом, тут же сел и стратиг Пафлагонии. От императора, на этой стороне стола, мы сидели, как я посчитал 12-й, 11-й и 10-й. Я ниже всех. Но и 12-й наверно неплохо! Но в самый конец, я бы не сел из принципа, а до последнего было ещё не меньше 20 человек. С собой я силком затащил своего десятника, 13-м. Ничего, потеснятся буржуи! Начали подавать блюда, но в первую очередь, налили вина. Бокал был серебряный на половину литра.

Кто –то провозгласил –за императора! Все встали и дружно выпили до дна, а как иначе? Вино было весьма приятное на вкус. Я начал закусывать, чувствуя, что пить придётся много. Перечислять, что было на столе, не хватит листа бумаги. Я с удовольствием поел кусок от громадной белуги, ляжку фазана, маленького рябчика, седло барашка. Ни о каком гарнире я не думал, хотя и они, щедро политые соусом, просились в рот. Налегал в основном на мясо, люблю его, особенно жареное. Потом пили за жену императора –Ирину. Опять полный бокал. Я решил придержать и дальше старался не пить, а только делать вид, хотя стратопедарх смотрел на мой полный бокал неодобрительно. Хорошо, что переводчика рядом не было. Через полтора часа я понял, что еда уже не лезет в меня и решил потихоньку свалить. Мои высокопоставленные собутыльники пили не пьянея, закалка сказывалась. Они громко переговаривались между собой и с другими соседями, смеялись и беспрерывно ели.

Люди выходили, а потом заходили вновь. Я тоже решил выйти, но уже совсем. Сказал Арсену, чтобы он тоже выходил. Арсен едва держался на ногах и мне пришлось его тащить под руку. Какой-то слуга подошёл с вопросом, но я, не понимая, что тот говорит, жестом показал, что хочу спать. Слуга подозвал раба и сказал ему несколько слов. Раб повёл нас по коридорам через анфиладу комнат и довёл до спального помещения. Кроватей было две. В одну из них я уложил Арсена, а сам уселся на вторую, вспоминая события дня. Было ещё совсем не поздно, но я решил, что лучше не показываться на глаза лишний раз. Договорились с императором на завтра, вот и завтра увидимся! Свою речь я вспоминал с удовольствием – очень неплохая была речь. Я её два дня готовил и запоминал. Всё сказано правильно, даже добавить нечего. Арсен громко захрапел на своей кровати. Я недовольно поморщился – вот ведь история, известно, что угро-финны не имеют иммунитета к алкоголю и, как индейцы в США, могут пристраститься к выпивке до такой степени, что потом не оторвёшь. Мы ещё в Маргелово всячески уберегали их от этой пагубной привычки. Надеюсь, что Арсен за один раз, не станет пропойцей. В дверь тихонько постучали. Это ещё кто? Я поднялся и подошёл к двери. Она не была закрыта, и я отворил её на себя. За дверью стояли две девушки, лет по 18.

В темноте их лица были слабо различимы, но фигуры обрисовывались очень ясно. Первая девушка спросила –можно войти? Ого! Так это русские! Конечно заходите, девчата! Я посторонился, давая им дорогу. Они прошли в комнату и уселись обе на мою кровать. В чём дело? –спросил я. Нам велено ублажить гостей варяжских –ответила первая девушка. Ах, вот оно что! - вспомнил я рассказ Забуирова о проведённой им ночи в гостях у князя Фёдора. Как его всю ночь ублажала девушка. Видимо так принято здесь- подумал я. Ну и прекрасно!  -кто-то может и откажется, но никак не я. Однако Арсена не поднять, видно придётся мне одному отдуваться. Но и этот факт нисколько меня не расстроил. Как зовут то вас, красавицы? Девчонки в самом деле были очень красивы. Я – Русава, а она-Дарёна. Вот и чудесно! –а я Фёдор. Русава подошла к спящему Арсену и попыталась его будить, но напрасно. Оставь его-сказал я, чувствуя, что начинаю закипать. Лицо загорелось, руки задрожали от желания. Хорошо, что в комнате было сумрачно и девчата не могли этого видеть. Идите ко мне обе! Девчата переглянулись и стянули с себя платья, оставшись нагими. Я моментально освободился от одежды и сцапал девчонок в охапку. Пару часов мы возились в постели, меняя позы, а потом немного передохнули. Я стал расспрашивать их о причине попадания в Никею. Обе были из свободных крестьянок Волынского княжества. Ещё лет 10 назад их выловили половцы и продали в Кафе венецианцам. А те продали их в Никею. Хозяин заметил их красоту и подарил великому доместику. С 16 лет они прислуживают во дворце, ублажая знатных гостей. Судьба их не весёлая и не обещает никакого улучшения. Что делать? Таких тысячи и десятки тысяч. Изменить эту ситуацию невозможно. Помолчали вместе, переживаю за их погубленную молодость и продолжили баловство. Часам к четырём утра я умаялся и разрешил им уйти, подарив каждой по 2 золотых номизмы. Затем я моментально уснул.

22 сентября. Четверг. Я встал в половине одиннадцатого. Арсен уже был на ногах. Показал мне на тазик с водой, стоящий на столике. Это принесли утром, -сообщил он мне. Я умылся и вытерся полотенцем. Напялил на себя свой бесстыдный костюм и стал ждать вызова. Арсену про «ночных бабочек» не сообщил. Зачем человека огорчать? До 13 часов мы болтали ни о чём. Но вот в дверь заглянул какой-то слуга и предложил следовать за ним. Он привёл нас в комнату, где стоял накрытый стол и сидели мои друзья стратопедарх и стратиг, а также с десяток придворных. Ждали императора. Наконец он вошёл и все вскочили. Император кивнул и уселся. Мы уселись и, дождавшись разрешающего жеста, приступили к обеду. Пользуясь случаем, я налегал на мясо. Император молча ел, не отрывая взгляда от стола. Перед столом резвились шуты, прыгая друг через друга, кривлялись и что-то говорили, видимо смешное, потому что придворные смеялись. Император тоже изволил улыбнуться. Обед продолжался более часа и наконец закончился. Император встал и встали все.

Император протянул руку в мою сторону и произнёс – ну что же, молодой человек, я жду, когда вы покажете мне ваше чудо! Эти слова мне перевёл местный переводчик, совершенно неожиданно возникший возле меня. Я развёл руками – я весь к услугам вашего императорского величества. И тогда все двинулись на выход. Для императора была подготовлена карета, вся в золоте. Остальным подвели коней. С императором уселась и императрица Ирина, дочь Феодора Ласкариса. Окружённая сотней гвардейцев, карета покатилась к озеру. Остальные скакали следом. Я переживал, как бы Арзамас, не начал стрелять, увидев такое количество вооружённых воинов и выбился в первый ряд придворных. Через полчаса мы прибыли на берег к машине. Вокруг никого не наблюдалось, видимо все волонтёры, увидев приближение толпы, забрались в кузов. Карета остановилась за 50 шагов до машины, а я выехал вперёд и поскакал к ней, размахивая приветственно рукой. Перед машиной я спешился и передал повод коня одному из вышедших из машины волонтёров. Я приказал всем, кроме пулемётчика, выходить наружу. К нам приблизился император, которого охраняли с боков по два гвардейца, четыре со спины и два впереди. Я открыл капот и начал экскурсию. Это, ваше величество, автомобиль, который двигается посредством сгорания жидкого топлива в моторе, и я показал ему мотор. Император взглянул внутрь и непонимающе пожал плечами. Я велел Арзамасу заводить. Мотор затарахтел, и император инстинктивно подался назад, а его телохранители тут же заслонили его от мотора.

Тогда я, на пальцах, показал, что от вращающегося мотора движение передаётся
на колёса, и машина едет. Я сделал знак Арзамасу, и он проехал вокруг кареты и вновь остановился. Далее я показал кузов и сидевшего в нём пулемётчика. Из чувства сохранения, мы никогда не позволяем машине остаться без охраны. Этот человек внутри стреляет из арбалета по врагу. Арбалет может делать 100 выстрелов в минуту. Император с недоверием поглядел на пулемётчика и попросил –покажи! Я ему ответил – прошу прощения, ваше величество, но я боюсь, что в кругу ваших подданных, вдруг, да найдётся человек, который может даже случайно выдать величайший секрет нашего оружия, которым мы воспользуемся при непосредственной встрече с латинянами. Поэтому я бы не хотел раскрывать этот секрет раньше времени. Ладно- согласился император. Теперь я бы хотел проехать в машине. Я ответил – садитесь внутрь, ваше величество, но я не разрешаю больше никому в машину влезть. Если уж вы очень хотите, то можете взять ещё одного человека в кабину вместе с нами. Но я предупреждаю – машина помчится очень быстро, и ваши телохранители могут испугаться за вас, что может привести к их непредсказуемым действиям относительно моих людей, остающихся на этом месте. Предупредите их, что волноваться нет причин. Император сказал несколько слов своим гвардейцам, а затем подтолкнул к машине своего переводчика. Вот он поедет-объявил император. Отлично- сказал я и посадил переводчика в середине, императора у окна и уселся за руль. Приготовились! Марш! Я отпустил сцепление, и машина покатилась к городу, набирая скорость. Уже через минуту я мчался со скоростью в 70 км в час, заставив императора и переводчика вцепиться друг в друга, забыв о неравенстве сословий и даже заорать. Я тут же сбавил скорость и проехав 3 километра, лихо развернулся задом и помчался обратно.

Император имел бледный вид, но уже не орал. Переводчик отпустил его и сидел белый от ужаса, что он хватал Басилевса Империи. Но я думаю, что император этого не заметил. Мы подъехали к толпе, и я остановился. Император вышел из кабины и к нему тут же подскочили гвардейцы. Толпа придворных живо обсуждали увиденное. Я не знал, как поступить – то ли подойти к императору, то ли оставаться стоять. Интересно, что думает он сам? Император подозвал меня и попросил прокатить его жену, без переводчика. Я тут же открыл кабину и подал руку Ирине. Она опёрлась на неё и влезла в кабину. Я вновь сел за руль и помчался к городу, но уже не так быстро. Императрица, тем не менее, схватилась за сиденье и повизгивала, пока я не развернулся. Потом она успокоилась и доехала обратно в гордом молчании. Потом я предложил всем желающим сесть в кузов. Забрались битком около 30 человек. Я прокатил их с ветерком до первых домов города и вернулся. Теперь я ждал решения императора, стоя у машины, по стойке смирно. Толпа смеялась, обсуждая свои ощущения. В кабине я наслышался криков и думаю, что придворные получили хорошую дозу адреналина. Император подошёл ко мне и, положив руку мне на плечо, произнёс – да, стратопедарх дёшево оценил это чудо. Я бы дал за машину 100 тысяч золотых, но знаю, что ты не продашь её. Я подтвердил его слова. Ну что же –сказал он. У меня отпали последние сомнения в том, что вы в самом деле способны мне помочь. Говорят, что это не последний ваш секрет? Так точно, ваше величество! Тогда мы договорились. Когда мне вас ждать? Я ответил –  в середине мая, после посевных работ. Хорошо, я буду ждать. Ну а сейчас-ты не откажешься погостить у меня хотя бы неделю? О нет, ваше величество! Я чрезвычайно рад, что мне удалось увидеть вас и насладиться вашим приёмом, но дела ждут меня. Я думаю выехать немедленно. Император выразил сожаление, что я так быстро уезжаю, но согласился, что мне видней. Единственно, что стратопедарх попросил меня отложить выезд на утро завтрашнего дня. Пришлось согласиться. Но я не хотел возвращаться во дворец и решил переночевать у озера, а стратопедарха будем ждать после завтрака. Стратиг
должен был остаться ещё на несколько дней по своим делам. На этом вся компания с императором отбыла обратно. Слава Богу, я наконец остаюсь со своими! Очень тяжело общаться с сильными мира сего!
               
                Морской бой с Венецианцами.
   
23 сентября. Пятница. Стратопедарх прибыл к 11 часам. Я тут же приказал отъезжать. Проводник сел в кабину, а стратопедарх решил ехать в кузове. Через 3 часа сделали остановку на 20 минут, а в 16 часов подъехали к Гераклее. Я не решился ехать по городу и послал посыльного в порт. Через два часа прибыли волонтёры с лошадьми и дежурный спафарий, с отрядом солдат и каретой для Стратопедарха. Здесь мы расстались на время, и он укатил во дворец эпарха.  Мы же запрягли лошадей и потащили машину в порт, где и затолкали её в трюм «Оки». Вот мы вновь вместе. Можно плыть домой, но у меня созрела мысль. Вечером я отправился во дворец эпарха и попросил пригласить стратига и стратопедарха. Мы собрались в зале, для малых приёмов и я выложил собравшимся свою мысль – а не пощупать ли нам венецианцев? Просто хочется понять их тактику и возможность нашего корабля против венецианского, а заодно показать никейцам наши возможности. Все поддержали меня, но поставили в известность, что флот империи очень ослаблен последним поражением и они практически не могут мне помочь. Я уверил их, что помощь мне не потребуется. Я хочу показать им наш корабль в деле. Я прошу их присутствовать при схватке, чтобы потом сообщить императору о результатах боя. Спросил – где мне лучше искать венецианцев? Так это просто – они сейчас патрулируют вход в Босфор, чтобы не пропустить наши корабли в Средиземное море. Ну вот и прекрасно--заявил я – готовьте завтра одну галеру, и мы выйдем вместе. Однако греки выторговали у меня один день, ссылаясь на неподготовленность и мы определили днём выхода послезавтра с утра. Я вернулся к себе и рассказал экипажу, что я принял решение сразиться с венецианцами, чтобы попробовать свои силы на будущее. Волонтёры согласились, дело было реально серьёзным и давало возможность получить очень важный, практический урок и испытать себя в опасном сражении.

26 сентября. Понедельник. К сожалению, день выступления оказался воскресеньем и его пришлось перенести на понедельник. Субботу мы потратили на подготовку корабля к предстоящему сражению. Я примерно уже представлял себе картину боя и планировал выманить византийцев в море, а затем уничтожить. Поскольку предполагалось стрелять с кормы в преследующего противника, я с ребятами соорудил на крыше кают-компании, расположенной на корме, мостик с ограждением из досок, предусмотрев амбразуры. Для стрельбы восьми человек. Туда же затащили 57 мм орудие от САУ. И конечно поставили пулемёт на треноге. Я не знал точно, какова высота византийских галер, но был уверен, что они выше нашего корабля. Исходя из этого, установили пулемёт, как можно выше, почти на 7 м выше ватерлинии. Пулемёт прикрыли досками. На мачту прикрепили флаг Никейской империи – жёлтый крест на красном фоне, с двуглавым орлом в центре. Вчера посетили церковь и я, посчитал необходимым помолиться за победный исход предстоящего боя. Наконец, около 9 часов утра, «Ока» вышла из гавани, имея на борту местного турмарха. За нами следовала боевая галера на борту которой находился стратопедарх. Эпарх остался в городе, ссылаясь на то, что его помощники расскажут о битве. Перед самым отплытием, я предложил грекам держаться от меня подальше – на расстоянии видимости, чтобы в случае неудачи, удрать в Гераклею. В случае благоприятного исхода, я должен буду дать сигнал ракетой, чтобы греки подплыли ближе. Показал им ракетницу и произвёл показательный выстрел в небо с борта галеры, чем привёл в удивление и восторг всю команду корабля. Галера, кстати, была достаточно внушительная, длиной в 42 метра и шириной в 5 метров. Одна мачта несла косой парус.

Количество гребцов составляло по 54 на каждый борт. Экипаж насчитывал 185 человек. Что интересно, гребцы сидели по три человека на банке и их три весла высовывались в одно отверстие. Надо было иметь отличную выучку, чтобы не мешать друг другу. Таким образом мы и двинулись в путь к Босфору, до которого было примерно 250 км.Ветер был попутным, и мы достаточно быстро продвигались вдоль побережья со скоростью около 8 узлов. Примерно через 5 часов пути, турмарх, который в этот момент находился со мной на палубе, заметил, что мы плывём уже вдоль берега Латинской империи, провинции Никомедия. На всякий случай мы отошли немного мористее и продолжили путь. Через три часа заметили впереди мачты двух кораблей. Я вызвал на мостик турмарха, и мы вместе начали наблюдать за ними. Турмарх, которому я протянул свой бинокль, объявил, что это венецианские боевые галеры –Дромоны, двухмачтовые суда с одним рядом вёсел. Я возблагодарил Бога, что это не Нефы с тремя рядами вёсел. Корабли плыли нам навстречу на вёслах, так как ветер благоприятствовал нам. Через полчаса уже был различим крылатый лев с мечом на флаге ближнего корабля. Византийцы, несомненно узнали наш флаг и стремились к нам с целью уничтожить или взять в плен. Турмарх объяснил мне, что этот тип галеры имеет одних только гребцов -180 человек и экипаж до 300 человек. В принципе наши галеры были примерно одного типа. Я приказал капитану сворачивать вправо на север. Корабль изменил курс и, подхватив боковой ветер, направился в сторону Крыма.

Скорость снизилась до 6-7 узлов. Оба венецианца свернули влево и погнались за нами. Матросы на их кораблях полезли на мачты разворачивать паруса. Расстояние от нас до ближайшего составляло милю, а второй корабль шёл гораздо левее. Ну что же, пусть погоняются. Расстояние очень медленно сокращалось. Наши гребцы старались вполсилы. Уже в вечерних сумерках первая галера отставала от нас всего на 350-400 метров, когда с неё вдруг вылетел камень, выпущенный из баллисты и упал в 40 метрах сзади. Ого! Вот что у них ещё имеется! Но тут стало не до смеха – бревно из катапульты врубилось в корму на высоте трёх метров, пробив стенку кают компании и влетев внутрь. Хорошо, что там никого не было! Так дело не пойдёт. Я скомандовал стрелкам открывать огонь, целясь в обслугу метательных машин. Хлопнули выстрелы.

         Венецианцы явно удивились тому, что обслуга вдруг начала валиться на палубу. Я приказал гребцам табанить вёслами до остановки корабля. Вёсла врезались в воду, загребая в обратную сторону. Корабль начал резко терять скорость. Галера быстро приближалась и с неё полетели арбалетные болты, втыкаясь в доски мостика. Дальность стрельбы резко уменьшала убойную силу арбалетов. Я нажал кнопку и прожектор осветил толпу солдат, скопившихся у носа галеры. Я крикнул –беглый огонь! И нажал на гашетку пулемёта. Каждая третья пуля была трассирующей и отлично обрисовывала траекторию стрельбы. Я нажимал гашетку до тех пор, пока все 250 пуль не ушли в толпу венецианцев. Всё это заняло не больше одной минуты. Палуба галеры превратилась в месиво трупов и ещё живых людей, копошащихся и расползающихся в разные стороны. Волонтёры стреляли по одиночным мишеням, добивая уцелевших. Даже, если бы, враг захотел сдаться, некому было поднять белый флаг. Оба рулевых с каждого борта, запрыгнули в трюм, бросив рулевые вёсла и корабль тут же повело влево по ветру, на вторую галеру, плывущую всего в 20 метрах, параллельно ей. За те 10 секунд, в течении которых первая галера проплыла эти 20 метров, вторая галера не успела провести маневр отклонения и произошло столкновение. Первая галера уткнулась в заднюю часть правого борта второй.

Таран воткнулся в борт и пробив его, застрял в нём. Оба корабля сцепились намертво и потеряв скорость, практически остановились. От удара, с обеих галер за борт полетели все тяжёлые предметы, стоящие на палубе, в первую очередь баллисты и катапульты, а во вторую, несколько десятков человек. Я велел поворачивать к сцепившимся кораблям, а в это время выстрелил в небо ракетой, подзывая Никейцев. Наши матросы кинулись опускать паруса и к венецианцам мы подошли на вёслах. Прожекторы освещали картину боя. Продырявленное судно начало набирать воду в трюм и медленно тонуть, заставляя первую галеру крениться на нос, поднимая корму. Солдаты с покалеченного судна перепрыгивали на первую галеру и в свете прожектора видели сотни трупов своих соратников. Мы прекратили стрельбу и наблюдали за разыгравшейся перед нами драмой. Несколько сотен человек изо всех сил упирались шестами, копьями и вёслами в борт обречённой галеры, пытаясь столкнуть её с тарана первой галеры, тянувшим её на дно. Жутко кричали прикованные цепью гребцы тонущей галеры, брошенные на произвол судьбы. На палубе возникли несколько человек, машущие белыми тряпками перед нами, а несколько десятков встали на колени, протягивая к нам руки. Мы подплыли на 5-6 метров и остановились. К борту подбежал один из сдающихся и закричал что-то на итальянском, потом на греческом.

Мой переводчик объяснил – они безоговорочно сдаются на милость победителя и просят их пощадить и спасти. Ничего себе, проворчал я, их втрое больше, как я их спасу? Пусть пересаживаются на шлюпки. Но я сказал переводчику иначе – кричи им,               
что мы принимаем их капитуляцию и попытаемся им помочь. Я приказал кинуть с носа на корму первой галеры несколько канатов и прикрепить их. Затем велел гребцам навалиться на вёсла и попытаться расцепить корабли. Совместными усилиями гребцов и экипажей, первая галера начала медленно сниматься с борта второй галеры. Кто-то догадался освободить гребцов второй галеры и те начали перебираться на первую. Я велел передать на галеру, чтобы все перебирались к корме, уравновесить корабль. В самом деле, более 300 человек, собравшихся на корме, заставили галеру поднять нос и даже приподнять тонущую галеру, в результате чего из неё часть воды вылилось и отверстие поднялось над водой. Я приказал венецианцам продолжать усилия по извлечению тарана из второй галеры, с одновременным затыканием пробоины. В течении минут сорока удалось задним ходом расцепить корабли, и вторая галера освободилась и закачалась на воде, осев почти до самой палубы, но уже гарантированно спасённой от утопления. Иначе говоря, её можно будет довести до берега, если только не разразится шторм. В это время подошла и Никейская галера. Время показывало половину одиннадцатого. Стратопедарх перебрался к нам и внимательно осмотрел картину происшедшего. Поздравляю с победой! – обратился он ко мне – а что ты собираешься делать с побеждёнными? Это ведь твоя законная добыча. Я ответил – если не возражаете, то я заберу корабельные кассы, а всё остальное передаю вам. Стратопедарх согласился. Никейцы забрались на пленённые галеры и перегнали всех венецианцев в трюм своего корабля. Гребцов вернули на свои места и под нашим надзором, они начали грести в сторону Гераклеи. Двигаясь против ветра, мы плыли без отдыха, в течении 10 часов.

 В порт вошли в 9 часов утра 27 сентября. Вторник. и причалили к берегу. На пристань подходили две центурии местного ополчения, выстраиваясь в две шеренги, между которыми начали выводить пленных. Доспехи и оружие они оставляли на палубе галеры. Трупы убитых выносили и складывали на причал. Раненых уносили в местный лазарет. Убитых насчитали 218 человек, раненых 43. Неизвестное число упали в воду и утонули. Здоровых оказалось чуть больше четырёхсот. Гребцов вывели отдельно и построили на причале. Среди них тоже были убитые и раненые, но не так много. Живых выстроилось 311. Сначала определили, кто из них православные. Таких отвели в сторону, их было 96, мусульман всего 20, остальные объявили себя католиками, притом среди них 70 оказались венецианцами, добровольно служившие гребцами, отрабатывая долги. Я спросил у православных –есть ли Русичи? Таких отозвалось 74. Кто хочет вернуться на Родину со мной- поинтересовался я. Согласились все, и я велел им подойти к «Оке». После этого изъяли кассы у капитанов. Стратопедарх, не открывая сундуков, передал их мне. Дальнейшее меня не интересовало, и я сказал стратопедарху, что очень устал и иду отсыпаться. Тот согласно кивнул, и я отошёл к «Оке». Бессонная ночь и напряжение боя сказались на всех. Я приказал завтракать и потом отдыхать. Завтрак был уже готов, и мы принялись за еду. Покормили и бывших гребцов. Дав задание капитану, назначить дежурных, велел отнести в мою каюту сундуки с добычей и завалился там спать, даже не проверив содержимого. Проспал до 6 часов вечера и вышел на палубу. Дежурный сообщил мне, что завтра катепан устраивает торжественный обед, на который ждёт меня. Ну вот! Я хотел завтра с утра отчаливать домой. Ладно, один день роли не играет. Я вернулся в свою каюту и открыл сундуки с кассой кораблей. Видимо, здесь лежала зарплата экипажам на три месяца и деньги на еду и другие расходы. Всего насчитал 2430 перперов, что составляло в пересчёте на дукаты 1215. Это почти 250 гривен. Тоже не плохо! Было и серебро –ровно 2000 милиарисиев. Видимо совсем недавно получили на расходы и не успели потратить ни одного. Монеты в кожаных мешочках по 100 штук. 

Всего почти 30 кг монет. Были различные расписки, ведомости, накладные и т.п.
Я их пока решил не выбрасывать, погляжу позже, может есть что-то интересное. Сундуки задвинул под кровать. Завтра буду решать, что делать с этими деньгами. Сходил на ужин. Большинство волонтёров тоже проснулись недавно и выглядели помятыми. Но усталость прошла, и ребята шутили и смеялись. Вспоминали эпизоды боя. Громадную пробоину в стене временно прикрыли тряпками. Завтра с утра необходимо пробоину залатать. Хорошо, что бревно не ударило ниже ватерлинии или по мостику, где мы стояли. Вообще нам вчера очень повезло, особенно с классом галер, даже не пригодились все наши ухищрения, предназначенные на случай встречи с Нефом. Неф – это настоящий монстр. На нём возможно размещение до тысячи воинов, а высота его верхней палубы над водой, достигает 7-8 метров, а с высоты его надпалубных построек очень удобно стрелять по низко сидящим галерам. Говорят, его камнемёты посылают булыжники на 500 метров и дальше. По сути это грозный, почти равный нам по силе, противник. Мы сильно рисковали, выходя вчера на этот промысел. Показалось странным поведение капитана корабля –Ивана. Что-то он мрачный какой-то, но я не придал значения и ушёл в свою каюту. Посчитал весь доход от начала плавания. Выходило, на наши деньги, по грубым расчётам, более 1400 гривен. Очень неплохая прибавка к общему капиталу! Сегодня не буду думать о дележе, всё откладываю на завтра.

28 сентября. Среда. С утра занимались ремонтом. Оторвали повреждённые доски и прибили новые. Выбросили сломанные столы и лавки. Ущерб был не значительный. Прибыл посыльный от катепана, напомнить о приглашении на обед. Я одел парадную форму. О том наряде, что я получил в подарок от императора, даже и речи не шло. Такую срамоту, я носить больше, ни за какие коврижки, не собираюсь! Позвал с собой прапорщика Парамона и переводчика. Идти пешком было, как-то не очень прилично и мы наняли конный экипаж, типа английского кеба, описанного в рассказах Конан Дойля о Шерлоке Холмсе. Доехали до дворца и прошли в ворота, мимо стражников, отдавших нам честь алебардами. Во дворце собралась вся городская знать. Члены городского совета и просто знатные патриции, их жёны, несколько офицеров местного гарнизона, люди из свиты катепана и т.д. Всего человек сто. Люди бродили по залу, вступали в беседы друг с другом. Меня и Парамона встречали приветствиями, недоумённо оглядывая непривычную в этих кругах, одежду. Но мне было безразлично. Как-то было более удобно чувствовать свою задницу прикрытой со всех сторон. Ко мне подошли стратопедарх и турмарх. Они выразили мне благодарность за подарок в лице двух боевых галер, из которых одна практически не повреждена, а вторую, после ремонта поставят в строй.

Тут я попросил их рассмотреть вопрос о предоставлении мне 74 комплектов доспехов и оружия из общей добычи, для вооружения согласившихся плыть со мной бывших гребцов. Стратопедарх обещал решить этот вопрос в кратчайший срок, пока ещё не всё имущество с галер оприходовано и не внесено в общий список. Отворилась дверь, и распорядитель выкрикнул –катепан империи Иосиф Манкафа! Вошёл катепан, в роскошном наряде, плаще, отороченном соболями, красным подбоем. Его сопровождала свита из двух десятков мужчин и женщин, среди последних наблюдалось несколько очень хорошеньких девушек. Все склонились в поклоне, и я стоже легка опустил голову. Катепан поздоровался со всеми и направился прямо ко мне, кивая головой встречным знакомым. Подойдя ко мне, он положил руку мне на плечо и повернувшись к публике, объявил – мы собрались сегодня в честь вот этого молодого человека, победившего вчера многократно превосходящего по силам противника и привёзшим в порт более 400 пленных византийцев и две галеры. Виват герою! Все закричали –виват! Мне стало неудобно, но, тем не менее, есть в этом деле и мой вклад. Я раскланивался во все стороны, принимая поздравления. Потом последовал торжественный обед и тосты звучали не только в честь императора и его супруги, но и в мою тоже. Было очень приятно и весело. Еда была на все вкусы. Выпил я очень прилично, но оставался в здравом рассудке и ушёл пораньше, до танцев, поддерживая Парамона. Доехали до корабля на кебе, не знаю, как он называется на самом деле. Мы зашли на корабль, и я сразу улёгся спать.

                Бунт.

29 сентября. Четверг. Утром проснулся довольно бодрым. Голова не болела и чувствовал себя вполне нормально. Привёл себя в порядок и отправился на завтрак в кают-компанию. Пищу принимали в составе трёх командиров взводов, трёх замкомвзводов, Арзамаса и Алёшки. Опять заметил странное выражение лица у Ивана. Вернулся в свою каюту и выложив на стол карту Чёрного моря, начал думать, как лучше возвращаться в Воронеж. В 11 часов утра я договорился с турмархом о встрече у пленённых галер с целью получения 74 комплектов доспехов. Надо будет прихватить всех этих гребцов с собой, чтобы они могли померить по себе доспехи. Вдруг в дверь постучали и вошли Иван, все три десятника его взвода и его заместитель. Что-то случилось? –насторожился я. Но вдруг я увидел в руках у Ивана пистолет, который он направил на меня. Ты что, Иван, в своём уме? –спросил я, поражённый таким оборотом событий. Надо сказать, что всё оружие обычно хранилось у меня в каюте под замком и выдавалось только вахтенным и часовым. Но прапорщики, как и, имели пистолеты всегда при себе. Я никак не мог взять в толк, с чего это вдруг Иван так преобразился. Всего три дня назад мы плечом к плечу сражались с общим врагом, а теперь такая перемена. Иван, не отводя пистолета от меня, заговорил – куда ты дел деньги? Я опешил –какие деньги? О чём ты говоришь, Иван! Успокойся и иди проспись! Деньги, которые ты получил позавчера! До меня начало доходить. Ах деньги, так они у меня, а что? Ты своим людям раздаёшь по 100 золотых, а нашему взводу вообще ничего?

Каким своим людям, окстись, Иван! Взвод Ивана числился в роте Теплова, а два других были моими. Но я не делал никаких различий между ними. Что за чертовщина! Иван продолжил –доставай сундуки, мы возьмём то, что нам положено и поделим все деньги по справедливости! Сколько там у тебя? Мы что, напрасно рисковали своей шкурой, чтобы даром гнуть на тебя спину? Сколько мы заработали за весь месяц? К тому же мы, матросы, имеем право на большее вознаграждение. Это корабль наш, курсанта Теплова. Вы здесь чужие! Твою мать! – и этому, чужие деньги застилают разум! Кем бы он был без нас и нашего оружия? Команда Ивана тоже подала голос – отдавай деньги! Зачем ты подарил галеры грекам? Мы хотели их использовать и сами промышлять в море. Мы и без тебя можем справиться! Ага, вот оно что! Они увидели, как можно заработать деньги, используя наше оружие, но к оружию ведь и боеприпасы нужны. Насколько бы им хватило наших запасов? Или они думают, что, награбив кучу золота, им удастся где –то поселиться и зажить в роскоши и довольстве? Как они заблуждаются! Но нет смысла здесь и сейчас, пытаться их образумить. Их пятеро, довольно крепких, молодых парней, но слишком самоуверенных. Я начал действовать почти без раздумий, чисто автоматически. Удар ногой снизу по руке с пистолетом, ладонью по переносице, стоящему справа от меня замкомвзводу, левой ногой в живот одному из десятников и, упав на пол дёрнул за ноги Ивана. Это заняло 5 секунд. Три человека распластались на полу, а два других отскочили назад, хватаясь за штык-ножи, которые разрешалось носить всем. Но я уже вскочил и выхватил пистолет из кобуры, наставив его на них.

Парни замерли у стены. В дверь, видимо привлеченный шумом, вбежал Арзамас всегда старающийся быть от меня поблизости. В руках он держал меч, непонятно откуда им взятый. Два человека лежали на полу корчась от боли. Иван тоже грохнулся спиной, но не очень сильно и уже вскочил на ноги. Я пинком подтолкнул, выбитый из его рук пистолет к Арзамасу, который тот поднял и тоже наставил на матросов Ивана. Я крикнул Ивану и двум стоящим на ногах десятникам – на пол! Лежать! Иван, видимо не поверил, что я могу выстрелить и кинулся на меня, но жестоко ошибся. Я в самом деле не стал стрелять, а в прыжке, ударил его в грудь обеими ногами, и он с грохотом отлетел к стене ударившись всем корпусом и сполз на пол, видимо, без сознания. В каюту ворвались два волонтёра из моей роты, привлеченные шумом и криками. Я велел одному из них, немедленно позвать Парамона и его людей, сколько имеется поблизости. Другому приказал связать руки лежащим на полу десятникам Ивана. Через пару минут в каюту начали входить волонтёры взвода Парамона, а ещё через минуту и он сам. Я открыл ключом шкаф с оружием и приказал разобрать свои карабины пришедшим. Парамону я в двух словах обрисовал положение. Отдал приказ немедленно согнать всех матросов в кают-компанию, чем и занялись волонтёры, стараясь не привлекать особого внимания со стороны гребцов. Через 10 минут в кают- компании собрались все свободные от вахты волонтёры и матросы. Ко мне подошёл второй взводный –Кемай и встал рядом со мной и Парамзой. Перед дверью встали четверо волонтёров с карабинами. Ещё десять вооружённых, стояли у стен. Все остальные расселись на скамейки. Я спросил – все присутствуют? Командир отделения из взвода Ивана, сообщил – нет двух братьев Афанасьевых –Мигуна и Головни. Народ волновался и спрашивали друг у друга –что случилось? В дверь ввели Ивана и его людей. Их руки были связаны за спиной и каждого держал волонтёр. Заволновались матросы Ивана, увидев его и других командиров в таком состоянии. Я крикнул –молчать! Всем слушать сюда! Вот, полюбуйтесь господа волонтёры, - эти, с позволения сказать, бунтовщики, покушались на мою жизнь и требовали у меня деньги. Они, видите ли, собираются открыть своё дело в империи и превратиться в морских разбойников, при этом, украв у нас наше оружие и деньги. Им, оказывается не нравится учиться, и они уже достаточно умные, чтобы действовать самостоятельно. Я хочу спросить у присутствующих – вы тоже считаете, что вам мало платят и плохо кормят?

Может быть вас принуждают учиться побоями и содержат в голоде и раздетыми, заставляют трудиться до кровавых мозолей, избивая кнутами и сажая в карцер недовольных? Кто хочет податься в разбойники, клянусь, я не стану задерживать и отговаривать? Но только без смертоубийства своих ближних! И ещё, вам придётся оставить своё оружие здесь. Во все времена, бунтовщиков вешали на реях корабля, но я, так и быть, в порядке исключения и проявляя христианское смирение, подарю жизнь этим негодяям, потерявшим всякий стыд и напавшим на своего командира. А теперь хотелось бы выслушать этих, не знаю, как их уже назвать, потерявших человеческий облик, заговорщиков. Один из десятников, по имени Горкуша, рыдая и всхлипывая, рассказал следующее: в их взводе служили два брата, сыновья Рязанского боярина, Афанасия. Одному было 19 лет, другому 22. Ещё с первых дней они постоянно выражали своё недовольство, якобы, несправедливым отношениям к ним командиров, не считающихся с их боярским величием. При назначении десятников, их обошли, назначив рядовых волонтёров, притом одного из числа их крестьян. Когда же мы отправились в поход, то начали ворчать, утверждая, что я, отношусь к их взводу пренебрежительно и унижаю их достоинство перед своими волонтёрами. А после разгрома турок, начали рассказывать истории, что они, будто бы, точно знают, что при разделе добычи, их взвод получил сущие гроши по сравнению с остальной командой.

То же самое они болтали и после битвы с венецианцами. Здесь они вообще заявили, что их взводу ничего не перепадёт, так как все деньги я прикарманил себе лично. Тут я и в самом деле сплоховал, отложив выплату премии аж на третий день после их получения. Вот эти двое и подбили беспрерывным враньём своих десятников, а через них и самого Ивана. У них появился план –отобрать все деньги, которые хранились у меня и поделить между всеми, оставив себе львиную долю, а затем, воспользовавшись нашим кораблём, устроить охоту на торговые суда в Чёрном море. После того, как они награбят достаточно богатств, устроить себе роскошную жизнь в империи или вернувшись на Родину. Им мешало моё присутствие, и они собирались выкинуть меня на берег, а если буду сопротивляться, то и убить меня и Арзамаса. Сомневаюсь, что им удалось бы уговорить Парамона и Кемая. Но они могли их принудить силой оружия. Я взял слово и объяснил, что моя вина в том, что я не раздал премию ещё позавчера, но тут виной моя усталость и вчерашний обед во дворце. Но, в любом случае, не стоит рассчитывать на раздел всей добычи. Мы не должны забывать о своих товарищах, оставшихся в Воронеже и Маргелово. Они имеют полное и неотъёмлимое право рассчитывать на свою долю. Большая часть денег должна уйти на содержание наших посёлков, обучение и содержание волонтёров, строительство для них собственных домов и т.д и т.п. И вообще, все кому не по нраву наши порядки, могут в любое время оставить нас и заняться своим делом. Кроме того, разве они не видят, что мы не стремимся к личному обогащению. У нас даже одежды нет подходящей, которую можно было бы назвать богатой. Ни у кого из нас нет не только дворца, но и вообще собственного дома. Они разве не могут сравнить нас со своими князьями и боярами, которые стараются содрать со своих крестьян последнюю рубашку? Может быть кто-то считает, что он смог бы руководить лучше? Всё это я произносил при полном молчании присутствующих. Итак, заключил я. Не буду наказывать бунтовщиков. Вы сию же минуту будете изгнаны из нашего общества. И я вас предупреждаю – не попадайтесь мне на глаза. Я вынул из карманов все деньги, какие у меня там были в этот момент.

Их оказалось 20 золотых и 12 серебряных монет. Вот вам деньги, я их даю вам не заслуженно, а только от себя лично, из жалости к вашей молодости. Забирайте свои
вещи, если они у вас есть и убирайтесь вон! Все пятеро пали на колени и завопили с мольбой о прощении. Но я, как не жаль мне было этих глупых мальчишек, понимал, что простить их нельзя. Они уже никогда не забудут своего унижения и всегда будут держать на меня злобу. Как говорится –«не тот случай». Я спросил у собравшихся –кто считает, что я поступил неправильно? Все молчали. Я заявил – это вам урок. Никогда не пытайтесь учить господ курсантов. Запомните это на всю жизнь. Временно назначаю капитаном корабля унтера Арзамаса. Принимай командование, назначь десятников из числа матросов. А теперь пусть каждого из бунтовщиков проводят к их кровати и отдадут им их личные вещи. Форму отобрать, как и оружие. Пусть выберут себе одежду, оставшуюся от убитых венецианцев. Горько стенающих матросов отволокли к их ночлегу, раздели, дали собрать свои вещи, одежда у них нашлась своя, отдали подаренные мной деньги и выставили на берег. Из жалости я разрешил им забрать свои мечи и кинжалы, положенные к форме. Они ещё долго стояли на пристани, наблюдая за нашими действиями и, возможно, надеясь, что я передумаю. Но к вечеру они исчезли.

Гребцы, конечно догадались, что у нас тут происходят свои разборки и ничем не выдали своего интереса. Между тем, я собрал русских гребцов и повёл к их бывшим галерам, где меня ждал турмарх Гераклеи с десятком воинов и чиновником, которому было поручено оприходовать поступившие ценности. Гребцов подпустили к куче доспехов и вооружения, из которой они выбрали, по своему росту, подходящие доспехи, превратившись в неполную роту солдат. Каждый взял по мечу, топору, копью, кинжалу. Двое взяли по арбалету. Я показал, что больше ни на что не претендую и чиновник приступил к своим обязанностям. Я же повёл свой отряд на корабль. Теперь у нас было вполне достаточно гребцов, аж 146, на 80 вёсел., которые мы почти не использовали. Зато число волонтёров убавилось на 7 человек и нас осталось 91.

Арзамас указал новым гребцам их место на корабле, где они и расположились. Я велел им самим выбрать из своего состава старшего и десятников. Потом зашёл в свою каюту и достал деньги. Прикинул, какую сумму определить для выплаты премии. Потом позвал переводчика и показал ему бумаги, доставшиеся с кассами галер. Посмотри- сказал я -- где-то тут должна быть ведомость по зарплате. Интересно, сколько платили венецианцы своим матросам? Грек начал копаться в бумагах и наконец нашёл искомое. Вот –сказал он. Читай –попросил я. Грек начал – Алексей Папамихаил, стрелок -2 перпера в месяц. Я перебил его – ты мне имена не называй, посмотри сколько получает рядовой матрос, наёмный гребец, наводчик катапульты и т.п. Понял –ответил переводчик и начал просматривать список. Ага, вот –я уже говорил –стрелок 2 перпера в месяц, наёмный гребец -1 перпер, пентарх –это командир пяти воинов –два с половиной, декарх -3 перпера, кентарх -8 перперов. Хватит –остановил я его. Короче обычный матрос получает 1 дукат в месяц?  Верно-ответил грек. Тогда свободен -отпустил я его. Неплохо платят на венецианском флоте. Это что же получается, простой матрос зарабатывает почти 2 с половиной гривны в год? А я волонтёрам плачу по 2. Сравнимо, я не ошибся. Если в Европе платят столько, то мы в самом деле своим переплачиваем, но это не страшно, если есть деньги. Поступлю таким образом –рядовым выдам по 5 перперов, десятникам по 6, взводным по 10. Гребцам по одному перперу. Я отсчитал деньги и выйдя наружу, подозвал взводных прапорщиков и Арзамаса. Передал им деньги для своих. Потом позвал старшин гребцов и выдал им их деньги. Уверен, что они и золота никогда не видели. Но ладно, завтра с утра выезжаем.

               
                Книга 2. Часть 3
                Возвращение в Воронеж.

30 сентября. Пятница. Начали плавание в 9 часов утра. Ветра практически не было. Моросил дождик. Гребцы принялись грести. Такую махину, как наш корабль, не очень-то разгонишь шестьюдесятью вёслами. Гребцы, кстати, тоже недоумевали, что у нас всего 60 вёсел, а при нашей низкой мачте, с полным ветром больше 9 узлов не дашь. Но мы делали вид, что всё идёт как надо. Едва мы проплыли несколько миль и Гераклея исчезла из виду, Арзамас включил двигатель и пересел за руль в кабине. Гребцы, если можно так выразиться, «офонарели». Корабль поплыл сам, без парусов и вёсел, которые Арзамас велел отложить. А ветер, между тем, к 12 часам дня и вовсе задул против движения. Паруса убрали вовсе и корабль медленно, примерно 7 узлов, двигался на север. Команда и гребцы отдыхали. После обеда ветер сменился на боковой и паруса поставили вновь. Скорость выросла до 9 узлов, и мы плыли таким образом до темна, а там уже задул хороший, попутный ветер и мотор отключили.

2 октября. Воскресенье. Ничто не мешало плаванию. Вчера вечером нас задел край шторма, но мы выбрались. Волнение достигало 4-5 баллов и мы немного волновались, но обошлось. В половине восьмого миновали слева Крымские горы и в 10 часов прошли Керченский залив. Подмывало зайти в Кафу, шугануть работорговцев, но здравый смысл не позволил. Двигались на парусах с помощью гребцов, не всё же им время отдыхать! И вновь, город Тану прошли в темноте в 9часов вечера. За прошедший сентябрь, город слегка восстановили и берег уже светился многими огнями домов. Вроде бы заметили стоящие в порту города корабли, штук 10, но типы кораблей не определили. Против течения реки пришлось запускать мотор.

6 октября. Четверг.  Ночью, в каком-то месте, которое определили наши половцы, мы остановились и свезли их всех на берег. Они утверждали, что здесь их Родина и, хотя мы убеждали их, что все половцы разгромлены и бежали на запад, они остались непреклонны и остались. Мы тепло попрощались с ними и поплыли дальше. В 8 часов утра вошли в реку Воронеж и через час швартовались у причала комендатуры. Нас ждали Теря со взводом волонтёров. Он пытался мне рапортовать, но я попросил его просто рассказать обо всём позже. Главное, что всё в порядке, все целы. Сегодня был базарный день, и вся наша бухта была полна различных судов, включая две генуэзские каракки. Мы проследовали на своё место, которое было запрещено занимать, и дорога в лагерь была также свободна. Торг шумел чуть севернее нашего пирса, метров на 400. Но это не расстояние и сотни глаз следили за нашим прибытием. Автомобиль и САУ, пока оставили в трюме до темна, дабы не пугать публику, а больше нам почти нечего было разгружать. Только 25 баранов, сотню кур и индюков, 4 коровы, купленные в Гераклее, по совету тамошнего претора, как высокоудойные, несколько мешков зерна, других продуктов. Целых две бочки, по 100 литров, оливкового масла, тонну арбузов и дынь. Возили это на подводах. Подошёл директор рынка, это я его так называю, поздоровался, поинтересовался ценами на кое-какие товары в Никее. Что я знал, ответил. Пристань без меня расширили ещё на 100 метров. Теперь к ней могли швартоваться до 50 ладей одновременно и с десяток кораблей более высокого класса, типа генуэзской каракки или большой галеры. Отбитая галера и ладьи так и стояли в нашем закутке бухты. Как я поглядел, торг разросся до 2-х гектаров, да ещё склады. Завтра посмотрю внимательно. Прибыл в лагерь. Штаб был уже закончен, и строители приступили к строительству уже второго 3-х этажного общего дома для малосемейных. Все палатки свернули и волонтёров поселили в казарму. Разметили места для стадиона и плаца. Строилась конюшня и одна большая столовая.

Одновременно шла заготовка сена на зиму, для предполагаемых лошадей. Пока в конюшне были размещены 20, имеющихся в наличии лошадей, 22 коровы, бараны и свиньи. Для домашней птицы сделали птичник. Обедали в помещении учебного корпуса. На первом этаже разместили столовую. После обеда все командиры собрались в одном из учебных помещений. Здесь Теря отчитался за свою деятельность во время моего месячного отсутствия. В целом дела обстояли очень даже не плохо. Строительство продвигалось ударными темпами. Лес вырубался и за прошедший месяц освободили 14 гектар. Мы рассмотрели строительный план и карту. По распоряжению Тери, штаб выстроили несколько большим по размеру -36х24 м, вместо планируемых 27х18 м, но это не страшно, лишняя площадь пригодится. Что будет в штабе, пока ещё не решили.

Учебный корпус подготовили и распланировали на отдельные аудитории. Вышло 16 аудиторий на взвод каждая и 4 аудитории, каждая на 2 взвода. В наших условиях, при наличии лишь двух курсантов – меня и Теплова, проще преподавать одновременно, как можно большему числу слушателей. Поскольку казарма ещё строилась, то волонтёры жили на первом этаже учебного корпуса, где временно разместилась и столовая. Функционировали школа, баня и клуб. На стадионе разметили футбольное поле, волейбольную площадку, поставили скамьи для зрителей. Но всё это я лучше посмотрю завтра. Сегодня я решил отдохнуть. Всех нас три взвода, тоже пока решили разместить в учебном корпусе. Там уже работала котельная в центральной части. Для 133 гребцов пришлось вновь разворачивать палатки. Для начала я выстроил их и спросил- кто желает вернуться домой? Многие выразили такое желание. Я пока не стал их пересчитывать, а сообщил – несколько дней вам придётся пожить с нами. Два дня я вам даю отдохнуть, а потом будете нам помогать. Если кто-то захочет остаться жить у нас –милости просим! Нам нужны люди. Обещаю, со временем, предоставить каждому оставшемуся жильё. Кроме того, они будут получать зарплату. Для тех, кто жил в Галиции, Волыне, Полоцке, Черниговском и Переяславском княжествах, должен довести горестную весть –в настоящее время там идёт война. Монголы разоряют и грабят те земли, истребляя всех попавших им на пути. В ближайшие несколько месяцев попасть туда будет не реально. А те, кто хочет вернуться в другие княжества, я обещаю, что до снега, обязательно вывезу их до Рязанского княжества, а дальше им придётся добираться самим. Ну а пока оставайтесь здесь. Вас будут кормить бесплатно.

Я попросил Терю переписать всех бывших гребцов, с указанием их прежней специальности и предоставить мне позже этот список.  Для меня отвели пока квартиру в только что, построенном доме. Я пошёл туда поглядеть и занести свои вещи. Дом находился в сотне метров от учебного корпуса и представлял из себя 3-х этажное здание с 4-мя подъездами, по 9 квартир площадью 54 кв.м , по 3 на этаж. Меня поселили на 2-й этаж. Квартиры были все 2-х комнатные. Этот подъезд занимали командиры взводов, Теря и я. Всего 8 занятых квартир. Теря с женой, остальные по одному и Арзамас с Алёшкой вдвоём. Я настоял, чтобы они жили рядом со мной.  Я осмотрел квартиру. Зал, спальня, кухонька, туалет, душевая комната, балкон. Туалет с унитазом нашего производства, но без смывного бачка. Смывать придётся из ведра, так как труб уже нет, как и вентилей. Едва хватило на краны в столовой и душе. Освещение свечное и керосиновыми лампами, пока ещё без стеклянной колбы. Все лампочки ушли на школу, учебный корпус и штаб. Зато на кухне имеется примус. У меня нет никакой посуды – надо покупать или брать на складе, если есть. Койка – из грубых досок сороковок, конечно же без сетки. Есть матрац и подушка, набитые соломой. Одеяло шерстяное. Нет ни стульев, ни стола. Окна затянуты полиэтиленовой плёнкой в два слоя, с промежутком в 3 см. Солнце с трудом пробивается через полиэтилен, но всё равно гораздо лучше слюды или промасленной бумаги. В зале несколько полок, куда я сложил свои вещи – два комплекта обмундирования, гражданскую одежду простолюдина, срамной наряд византийского горожанина, меч, лук со стрелами, доспехи, автомат, фляжка, котелок, сидор с мылом и бритвенными приборами. Два сухих пайка, три перевязочных пакета, аптечка с таблетками, шприцем и антибиотиками, 20 пачек Беломорканала, 10 коробок спичек, часы -будильник, несколько тетрадей, карандашей, ручек, карты и т.п. Однако бедновато, подумал я. Как-то надо обживаться. Другие устроились подобным образом. Надо в обязательном порядке завести плотника, чтобы делал хоть какую-то мебель. Без женщины квартиру не облагородить. Принести мои вещи мне помогли Арзамас и Алёшка. Я рассовал вещи по местам и уселся на кровать, думая о благоустройстве. Что мне ещё надо в квартиру?

Надо записать на листок и начать обставляться. Закрыл дверь на висячий замок, засунув в карман ключ, вышел на улицу и прошёл по главной улице посёлка до стадиона. Стадион был огорожен столбами, между которыми натянули старые рыбацкие сети, взятые на обмен у рыбаков. Сети будут задерживать высоко летящие мячи. Поле, после вырубки леса и разравнивания бульдозером, слегка заросло травой. Уже поставили футбольные ворота, натянули сетку для волейбола. Имеется яма с песком для прыжков в длину. Площадка для метания копья и гранаты, беговые дорожки размечены. Пока ещё никто стадионом не пользовался. После стадиона простиралась, освобождённая от леса, площадь, шириной 200 метров, уходя на почти километр вдаль, где мужики валили лес. АСУ 57, со снятыми вооружением и бронёй, корчевала и вывозила пни и брёвна. Другая САУ, оборудованная бульдозерным отвалом, выравнивала площадку. Влево и вправо уходила дорожка. Слева расположился склад сваленных брёвен и пилорама с единственной пилой, приводимой в движение бензиновым генератором. Шесть человек обрабатывали брёвна с 4-х сторон, убирая горбыль в отдельную кучу, а полученные квадратные брёвна в другую. Гора брёвен выглядела внушительно. П-образный козловой кран с тельфером, укладывали брёвна. Справа от меня располагались конюшни. Ещё не все были закончены. Тут же ходили куры, ища в траве корм. Хрюкали свиньи. Баранов и коров угнали в лес, на пастбище. Загон для баранов и коз находился с правой стороны за конюшнями. Я развернулся и пошёл обратно. Слева, после боксов с техникой и телегами, раскинулся строевой плац. Его размер был 120х90м. Он тоже был без покрытия, с короткой травой. Одиноко стояла трибуна, параллельно главной улице. На против плаца, с правой стороны, строился ещё один жилой 18-ти квартирный дом.

Таких запланировали ещё два. В этих домах, квартиры будут иметь площадь по 72 кв.м. из трёх комнат. Прошёл штаб, где ещё не было ничего, следом шёл учебный корпус, прямо перед лесополосой, а слева водонапорная вышка с главным наблюдательным постом, на высоте в 15 метров. Там располагались ёмкость для воды, а вокруг неё огороженный пост на 4 человека, с пулемётами и радиостанцией, двумя прожекторами, с мачтой, на которой развивался флаг ВДВ. Улица проходила дальше через лесополосу и вела прямиком на наш причал к реке. Во время ужина я предупредил всех командиров, что завтра с утра, обязательно проведём физзарядку. Подъём в 7 часов утра, как обычно. Жизнь продолжается, и мы переходим на мирные рельсы. После ужина я сообщил по рации Теплову о происшествии с участием его командира Ивана и его подчинённых. Было очень неприятно сообщать о принятии мной решения об их отчислении через его голову. Однако ситуация была такова, что выбирать не приходилось. Теплов сообщил, что он запросит у Судейкина кандидатуру на нового командира взвода и его зама. А на посты новых командиров отделений, он продиктовал три имени. Я также посоветовал Теплову поставить мачты максимально возможной высоты, но без стыков, одним стволом. Потом связался с Судейкиным и вкратце рассказал о своих похождениях. Сообщил, что мне удалось встретиться с императором и договориться о совместных действиях против крестоносцев. Кроме этого я задал вопрос о возможности забрать самолёт, с тем, чтобы регулярно летать между нашими посёлками. Судейкин был не против и предложил приехать за самолётом, как только я найду время. Я решил, что сначала наведу порядок здесь и, как только служба наладится и войдёт в своё русло, сразу поеду в Маргелово. Чрезвычайно важную идею подал я Судейкину напоследок. Раз уж монголы нападут на Муром и Нижний, то надо немедленно уговорить князя Ингвара занять в этих княжествах, как можно больше денег, под любые проценты, с обещанием, якобы, их возврата после сбора урожая 1240 года, ссылаясь на тяжёлое положение княжества от его разорения монголами. Одновременно выкупить у купцов в долг, как можно больше зерна, сена, других продуктов, предметов роскоши и вообще всего, что только можно. Возвращать всё равно не придётся. Судейкин живо заинтересовался этой идеей и обещал завтра же начать действовать в этом направлении и, возможно, вложить в эту аферу часть наших денег. В половине десятого я лёг спать на своё жалкое ложе.               

               Жизнь возвращается   в своё обычное русло.
               
 7 октября. Пятница. Встал по будильнику без десяти семь и пошёл к учебному центру, постучав по пути, в дверь к Арзамасу с Алёшкой. Ровно в 7 объявили подъём и обе наши роты, во главе со мной, побежали по дороге к причалу и обратно на стадион, где мы провели разминку и вернулись. Я пошёл к себе переодеваться и
умываться, а в половине девятого на завтрак. В 9 часов начались занятия, как в школе, где преподавали Арзамас с Алёшкой и Кечуш, так и в учебном корпусе. Я вёл лекции в аудитории на два взвода. Я рассказывал о проекции фигур на плоскость и системе координат. После обеда я пошёл проверять ход строительных работ в лагере и вообще состояние дел. Артельщики, разделившись на 3 группы, строили жилой дом, столовую и казарму. Им помогали волонтёры, по взводу на каждый объект. Планировали ввести все 3 объекта к 15 октября. После этого переходили на конюшни, следующий жилой дом и механической мастерской. Пообщался с бригадиром артельщиков, Килибакой, старшиной Суздальцев, Лемешем. Поговорил с пленными бродниками, к которым уже присоединились два половца и два византийца, к ногам которых, уже приковали цепи. Спросил, как их кормят, какие жалобы.
Поинтересовался ходом обжига кирпичей и керамических труб. Зашёл к лесорубам, где Кечуш и Парамон управлялись с САУ, а шестеро Суздальцев валили деревья. Узнал у Тери, что он нанял четверых пожилых крестьян для выпаса овец и ухода за лошадьми. В столовой работали 8 наёмных женщин из рыбацких посёлков. Десять женщин занимались уборкой помещений в школе, учебном корпусе и штабе. Восемь пожилых мужчин работали садовниками и по уходу за коровами и свиньями. Сходил на склад у причала. Склад отгрохали вместительный, размерами 60х24м. В одном отделении лежали доски, их было ещё больше тысячи. В другом отделении хранились продукты длительного хранения –копченое мясо, зерно разное, мука, масло, в том числе 2 бочки оливкового, которое мы привезли, арбузы и т.п. Несколько электромоторов, кое-какие трубы и прокат. Склад постоянно охраняли два часовых. На причале стояли наши корабли –«Ока», галера и 10 ладей. 8 ладей мы продали за 16 гривен. Причал также охраняли 2 часовых и на «Оке»
дежурили два матроса. Сходить на торг уже не было времени, и я вернулся через пост со шлагбаумом, при входе на дорогу в лагерь. Здесь также дежурили двое. Так день и прошёл. После ужина Теря представил мне список бывших гребцов. Там оказалось много людей из княжеств, в которых сейчас зверствовали монголы, поэтому они вынуждены были остаться у нас. Из остальных, желание вернуться домой, высказали 42 человека –Пронские, Рязанские, Суздальские. Профессии у людей были самыми разнообразными, как-то: плотников -11, крестьян -44, горшечников -2, кожевников -4, купцов-2, чеботарей -3, бочаров-4, пекарей-1, мельник -2, пастухов-4, шорников-2, монахов-1, пасечник-1, дружинников бывших -14, лекарь и его помощник, кузнецов -5, приказчики в лавках -4, плавильщиков -3, углежёгов-6, строителей -12, стеклодув -1, остальные не имели никакой профессии и работали батраками или типа, принеси-подай. Меня крайне заинтересовал стеклодув и лекарь с помощником. Вот кто нам нужен до крайности. Да и все остальные профессии нам бы пригодились, даже крестьяне. Завтра с утра ещё раз поговорю с ними.

8 октября. Суббота. С утра пробежка всем лагерем, разминка на стадионе и на завтрак. Провёл лекции до обеда, на тему –«Периодическая таблица» Менделеева, благо, что имелся учебник по химии за 10 класс. После обеда, вместе с Терей отправился на место лагеря бывших гребцов. Они расположились между загоном для овец и лесопилкой. Безусловно, все они были крайне поражены увиденными машинами, бензопилами, козловым краном с тельфером и много ещё чем. Я попросил их выстроиться и рассказал им о всех благах, которые ожидают тех, кто захочет здесь остаться. Мало того, я предложил даже тем, кто имел семью, съездить за ней и привезти сюда. На это я даже выдам деньги. Те, кто уже изъявили желание остаться, с понедельника могут приступать к работе. Со сдачей жилого дома, все будут уже через неделю-две, расселены в квартирах, пока по нескольку человек, но, с постройкой жилья, каждый получит или избу, или отдельную квартиру. О своём решении они могут мне сообщать лучше всего завтра, а сегодня хорошенько подумать о моих предложениях. Оставив их решать свою судьбу, я отправился на торг. День был не базарным, но народу хватало. Я пришёл с пятеркой охраны и Арзамасом. Директором рынка сейчас был новый человек, по виду, грек. Он назвался Алексисом и пошёл с нами, показывая своё хозяйство. На расстоянии около 50-70 метров от причалов, начинались торговые ряды, в виде прилавков с навесами от солнца и дождя. Эти ряды тянулись на две сотни метров в два ряда, а к лесу располагался ещё один ряд лавок – двухэтажных изб, где первый этаж занимал магазин, а во втором жили хозяева. У лавочников имелись, сзади домов, склады с товаром и даже уже клочки земли под огород. Видно было, что люди устраиваются надолго. Что интересно, ряды и лавки расположились на месте бывшего рыбацкого посёлка, который переместился на другой берег залива. Рыбакам заплатили за их лачуги, чтобы они их освободили. Лачуги были в основном землянками, которые было не жалко оставить. На месте этих землянок устроили склады или вообще снесли, выстроив на этом месте избу. Побережье преобразилось совершенно. Кроме торговых рядов, стояли 14 двухэтажных лавок. Между прочим, обрезные брёвна для строительства, лавочникам предоставил Теря, за чисто символическую плату. Уезжая, я рекомендовал Тере, по возможности помогать расширению рынка. За торговыми рядами, вправо уходила дорога к деревне землепашцев Эрзи, вдоль которой уже появились около дюжины изб, заселенных родственниками лавочников, уже начавших вырубать лес и пахать землю под огороды и зерновые. До деревеньки было едва полкилометра и, эта дорожка непременно будет заселена в скором времени. А вдоль берега к будущему Воронежу тоже уже выросли более 20 домов новых поселенцев, образуя поселение. По моим предположениям, рынок, скорее всего, потихоньку будет сдвигаться в эту сторону и вглубь леса, дальше от реки, так как места там осталось немного, а расширяться в нашу сторону мы не позволим, итак уже самим мало места.

Особенно, меня обрадовала паромная переправа через реку, ещё чуть дальше от рынка, где-то в 350 метрах. В этом месте ширина реки составляла примерно 150 метров. В качестве парома использовалась резиновая десантная лодка А3, способная перевозить до 30 человек или до 3.6 тонн груза, а её размер 6х2.3 метра, позволял разместить телегу с конём. На обеих берегах были установлены барабаны, на которых крепился канат. Три крепких «пенсионера», приходили сюда утром и дежурили до вечера, уходя домой, оставляли одного в сторожке, дежурить по очереди. Передвижение парома осуществлялось простым подтягиванием каната вручную, через вращающийся барабан. На ночь лодку вытягивали на берег. Пенсионерам положили плату –пол гривны в год и ещё «чаевые» от переправляющихся. Моментально на обеих берегах, рядом с переправой, возникли посёлки. На том берегу 12 изб, на нашей пока четыре. Мы переправились через Воронеж и посетили возникший на берегу посёлок. Я представился, вышедшему нас встречать, пожилому человеку, как комендант поселения и военного лагеря. Встречавший назвался Невером, старостой посёлка. Он сообщил, что в деревне живут 12 семей, общим числом в 18 мужских рабочих душ, не считая женщин, детей и стариков. Пока они занимаются рыбной ловлей. Но уже начали расчищать землю для посева зерна и огородов грядущей весной. Я передал ему, что, если жители имеют желание учить своих детей грамоте, то пусть приводят своих детей, в возрасте от 7 до 12 лет, утром в военный лагерь, где их будут учить. Ещё спросил, сколько в селении пожилых людей, которых можно привлечь к не тяжёлой работе?

Этот вопрос очень вдохновил мужика и он, прикинув в уме, доложил – 6 мужчин и 5 женщин, в хорошем физическом состоянии. Кстати, он сообщил мне, что совсем недалёко имеется деревня с землепашцами в 16 дворов. Я записал в тетрадку все полученные данные и отправился обратно. Посетил поселения на нашем берегу. Насчитал 25 изб. Однако они были раскиданы группами, самой большой из которых являлась группа в 14 изб. Подошёл туда, познакомился с одним из жителей,
седобородым дедом, сидевшим на завалинке у одного из домов. Деда звали Трофим и он заявил, что все мужики на работе. Кто-то на торге работает, кто-то на пристани. В домах одни бабы и дети. Я ему тоже сообщил об учёбе в школе и пошёл на торг.

Спросил у директора рынка про семьи лавочников. Тот ответил, что в каждом доме-лавке, проживают по семье, основным кормильцем которой является хозяин лавки, но ему часто помогают дети, старые родители и жена. Семьи состоят из 5-6, а то и 15
членов. Я прикинул, что только на нашей стороне, до переправы, живут не менее 400 человек разного пола и возраста. Учитывая тенденцию разрастания поселения вокруг лагеря, можно было ожидать увеличение населения, по крайней мере вдвое, через год, а точнее до 2-2,5 тысяч. Обдумывая эту проблему, вернулся в лагерь и отправился к себе. Переоделся и отправился на ужин. После ужина, позвал Терю, и мы уселись в столовой за одним из столов. Я выразил восхищение усердию Тери и похвалил его за проведённую в моё отсутствие, работу. Далее мы с ним определили количество нанятых со стороны работников и население посёлка. Волонтёров со мной и Терей, насчитывалось 163 человека плюс жена Тери. 133 гребца, 27 Суздальцев, 20 артельщиков, 48 бродников и 3 их женщины с 5 детьми, лекарь с женой и 2 детьми. Итого 396 человек и 5 детей. Кроме того, в посёлке работают около 25 приходящих работниов, которые у нас обедают и ужинают. Через месяц прибудет Теплов и с ним 30 волонтёров. Зато, возможно, уедут сколько-нибудь гребцов. За прошлый месяц выплачено содержание своим людям в размере 28 гривен, зато на продукты не пришлось тратиться, хватает захваченных.  Имеем ещё 16 гривен за проданные ладьи и 23 гривны за доски и брёвна. При их цене около 30 гривен. Я показал Тере на стоящие у меня под кроватью мешки и сундуки с деньгами, привезёнными из похода в Никею.

Вот здесь золота и серебра примерно на 4880 гривен. Точнее не могу сказать. Золота 64 кг и серебра 250. Да в Маргелово я получил тысячу гривен на расходы. Эту тысячу и ещё тысячу я увезу обратно, но нам нужно иметь охраняемое помещение для хранения наших ценностей. Кроме того, я собираюсь посетить Маргелово, чтобы забрать оттуда самолёт. Нам необходимо построить взлётно-посадочную полосу ВПП. Я предлагаю выстроить её в конце училища, за стадионом, как раз после лесопилки, метров на 150-200. Лучше в середине, там, где предполагается дорожка в деревню к Бурнаю. Её надо будет подготовить к моему прилёту. А уехать я собираюсь после сдачи казармы, столовой и ещё одного жилого дома. Я надеюсь, что к 15 октября они будут закончены? Безусловно, заверил меня Теря. На этом мы разошлись по своим квартирам. В квартире было не холодно, хотя на улице стоял прохладный вечер. Дело было в конструкции системы отопления, подсказанной нам китайским мастером Ли Тун По. Его система не применялась в Маргелово, где у нас имелись радиаторы отопления, а здесь она очень пригодилась. В подвале дома устраивалась котельная, к примеру, в учебном корпусе даже две. Дым шёл вверх по трубе на этаж, где по полу комнаты, в углу, на всю длину устраивались два горизонтальных дымохода из кирпичей, размером 250х150 мм до противоположной стены, где они загибались и вели на следующий этаж, возвращаясь по полу к трубе и вновь до следующего этажа, вновь колено и по полу, наверх и возврат в трубу, а там в небо. Эти горизонтальные дымоходы были накрыты деревянными досками, на которых можно было сидеть, лежать или что-то сушить. Они практически не мешали и являлись как бы частью интерьера. В помещениях поддерживалась постоянная температура 17-19 градусов, что было вполне достаточно. В котельных работали вольнонаёмные рабочие из местных посёлков.

                Мы создаём новые рабочие места
 
 9 октября. Воскресенье.  После завтрака, я пошёл к гребцам и позвал имеющегося
там монаха. Его звали отец Никодим. Я посетовал на то, что в посёлке отсутствует церковь и попросил его провести службу сегодня. Но у меня нет никаких предметов для проведения службы! –воскликнул Никодим. Но это очень нужно – надавил я. Давай, хоть как-нибудь, а то совсем не по-божески живём, во грехе. Он согласился со мной и посоветовал строить храм, поскольку, как он видит, народу здесь живёт много. Я спросил, может ли он стать священником у нас? Только, если его
рукоположит епископ-ответил он. Понятно- сказал я и спросил, готов ли он провести богослужение без всех своих священных предметов? Никодим согласился, и я пригласил его пройти в клуб. Одновременно я велел пришедшему со мной Арзамасу, оповестить всех православных прибыть туда же. Никодим, как был в одежде венецианского воина, так и пошёл. Другой одежды у него не было. Я провёл его на третий этаж и поместил его на сцене. Скоро в зал прибыли православные. Это были волонтёры взвода Теплова –матросы, Суздальцы, часть бродников в цепях, бывшие гребцы, строители, всего около 200 человек. Никодим провёл службу, как смог, но, по-моему, она удалась, так как многие плакали и истово крестились. Я сам вышел с душевным подъёмом. Не удивительно, ведь большинство присутствующих хлебнули достаточно горя за свою жизнь, как и сам отец Никодим. Я предложил Никодиму остаться у нас и проводить службы, пока не будет построена церковь, и не прибудет рукоположенный священник. Клуб я передам в его распоряжение. Поскольку им практически не пользуемся. Если что-то надо, то пусть он запишет и передаст мне, а я поинтересуюсь на торге. Я проводил Никодима до его палатки и, собравшись уходить, был остановлен старшинами гребцов. Гребцы разделялись на две группы те, кто попал от турок и те, кто попал от венецианцев. Оба выбранных старшины подошли ко мне и заявили, что народ принял решение остаться у нас. 55 человек безоговорочно, так как им некуда ехать. Ещё 42 человека остаются, как жители западных княжеств.

Они хотят дождаться, пока монголы не уйдут из их земель, 20 уедут на Родину и 16 человек хотят съездить за своими семьями и вернуться с ними. Ну что же- ответил я, - через 8-10 дней выезжаем. Я сам поеду с отъезжающими, так и передайте. Старшины ушли, ободрённые. После обеда я пошёл на торг. Народу было совсем мало и торговцы, в основном, занимались ревизией товаров, пересчётом наличности и наведением порядка на рабочих местах. Директора рынка на месте не было и мне сообщили, что он находится у себя и показали его лавку. Я был, как обычно с пятью охранниками и Арзамасом. Подошли к его лавке, и я зашёл внутрь. Алексис торговал в основном материей, украшениями и продуктами из Никеи и Крыма. Сам он сидел за конторкой и делал какие-то записи. Увидев меня, он поднялся и пошёл навстречу, протягивая мне руки. О, кто к нам пришёл! -произнёс он, с едва заметным недовольством, видимо я ему помешал. Входите, входите, я очень рад вас видеть! -продолжил он. Я прошу прощения, Алексис, - начал я, но он перебил – никаких извинений! Вы мой гость и это я должен просить прощения, что встречаю вас не по чести. Что же вы не предупредили меня заранее, я бы подготовился? Да ладно, -отвечал я.- У меня есть к тебе несколько деловых вопросов. Не могли бы мы сесть где-нибудь и поговорить?

Да вот, пожалуйста, - пригласил он меня к конторке.  Я подошёл и взглянул на бумаги, которые Алексис разбирал. Это были какие-то жуткие, совершенно непонятные для меня, иероглифы. А что это ты, Алексис, тут пишешь? Прошу прощения, я тут разбираюсь со старыми счетами и накладными. Алексис, я ничего не понимаю в этой писанине, это на каком языке? Да, что вы, господин комендант, это по-русски, обычная кириллица. Арифметические подсчёты. Боже мой! - воскликнул я –как ты разбираешься в этой тарабарщине? Господин комендант, а вы грамотный? Да, ответил я. В самом деле, я разбирал буквы кириллицы, но со счётом ещё не сталкивался вплотную. Алексис взял бумагу и начал мне объяснять, что там написано. Я его остановил –Алексис, то что ты мне объясняешь, для меня непостижимо, слишком сложно. Я привык совсем к другим цифрам. Вот как ты, к примеру, отнимешь, скажем 543 из 994? Алексис подвинул к себе, лежащую на столе доску, размером с лист формата 22. Доска была расчерчена на горизонтальные и вертикальные полосы. Он взял несколько кубиков, похожих на игральные кости, но без точек и разложил в определённом порядке. Мне объяснил, что в самом низу стоят единицы, выше десятки, ещё выше сотни и т.д. А между линиями ставятся половины чисел. Вот и получается –на левой колонке верхний кубик обозначает 500, 4 кубика на линии -400, а вместе 900, ниже 50 и 40, что значит 90, а ещё ниже 4. Итого 994. Соответственно в середине 543. А справа результат -451.

Между прочим, я понял сразу эту систему. Не так глупо! Очень похоже на обычные, бухгалтерские счёты. Я, кстати представил себе, что, скорее всего, Алексис не может считать в уме большие числа, так как видит в голове не привычные нам цифры, а ничего не выражающие буквы. Вот эта буква «Ц», но вся в орнаменте точек  и линий, обозначает 900.  А вот эта «Ч» – 90. Д --обозначает цифру 4 и т.д. Умножение в этом случае, возможно считать только многократным сложением. Да, тут работу бухгалтера никак не назовёшь синекурой! Знаешь, что я тебе скажу, Алексис? Я могу научить тебя совершенно новой системе счёта, с которой ты заткнёшь за пояс всех своих конкурентов! Конечно хочу! - отвечал он. Для начала- дай мне клочок бумаги, попросил я. Алексис протянул мне обрывок листа. Задай мне пример на любое арифметическое действие! Алексис подумал и начал диктовать -12546 прибавить 21436. Я вынул из кармана шариковую ручку и записал числа арабскими цифрами в столбик, а менее, чем за минуту, сообщил ему результат. Алексис проверил на своей доске с костями и подтвердил итог. Потом он задавал мне примеры на вычитание, ещё раз на сложение и я очень быстро решал эти задачи. Потом я показал ему умножение и деление, чем сразил его наповал. Он стал просить меня научить его счёту по-арабски, как я ему назвал эту систему. Ещё его крайне заинтересовала моя ручка, на которую он смотрел, как тигр на поросёнка. Я дал ему попробовать писать ей, и он был просто вне себя от восторга. Увидев его состояние, я подарил ему ручку. Алексис чуть было не кинулся мне в ноги, но я остановил его и сказал, что этот подарок я дарю ему, так как считаю его своим другом. Алексис заявил, что готов положить за меня свою жизнь. Я пообещал научить его счёту, но с условием, что он найдёт сначала для меня толкового бухгалтера на постоянную работу. А как только найдёшь – приходите оба ко мне, после обеда, в любое время. Алексис с поклонами проводил меня до двери, клятвенно заверив, что найдёт бухгалтера за 2-3 дня. Я попрощался и направился в лагерь. Нашёл Терю и стал с ним решать, что мы разместим в штабе. Дело в том, что внутри штаба ещё не было перегородок. Мы твёрдо решили, что жить руководство будет на третьем этаже штаба. Распланировали этаж, сначала на 3 комнаты по 250 кв.м, но это показалось нам слишком роскошным и мы перепланировали этаж на 8 квартир, из которых 4 по 85 кв.м и 4 по 72 кв.м. Это нам показалось достаточным и не слишком расточительным. Здесь будут жить Теря, я и Теплов. В других 5 квартирах пока никто.

Второй этаж решили отвести для возможной, в будущем, роты волонтёров и 4 квартиры для командиров взводов и старшины. А вот первый этаж отведём непосредственно для служб лагеря. Распланировали следующим образом: входная лестница шириной в 3 метра, двери двухметровые и вход 2 метра. Слева помещение дежурного по посёлку 24 кв. м.  с окошком для надзора, а справа гардероб, коридор шириной 120 см, ведущий налево и направо. В левом крыле два одинаковых кабинета для ротных, меня и Теплова с помещением для секретарши, одной на двоих. А в правом крыле кабинет главного интенданта Тери и Суд. Все кабинеты будут иметь примерно одинаковую площадь, около 30-36 кв.м. Два актовых зала по 100 кв.м, помещение для бухгалтерии, кабинет врача, касса, рядом с дежурным, конструкторское бюро и ещё 4 кабинета на запас. На этом согласились и составленный чертёж передали прорабу Килибаке. С окончанием строительства казармы, в неё решили поселить не только волонтёров, но и Суздальцев, бродников и бывших гребцов. А строителей, в ими же построенные, многоквартирные дома. После ужина посетил гребцов.

С собой взял Арзамаса, горшечника и знахаря Мизгиря. Позвал, назвавшегося лекарем и его помощника. Лекаря звали Тарас, а помощника Остап. Оба были из Волыни. Попросил рассказать о себе. Лекарь сообщил, что они с помощником попались половцам, которые целых 5 лет использовали их по профессии. Он лечил половцев и относились к нему вполне доброжелательно, но пришли монголы и разгромили их кочевье. Убежать удалось не многим, и они дошли до Крыма, где их и захватили турки и заставили работать гребцами на галере. Но поработать им пришлось очень недолго. Уже через полгода мы отбили их, разгромив турок у Керченского пролива. Я познакомил лекаря со знахарем и попросил Мизгиря показать новому лекарю место его новой работы. Пока они будут работать на первом этаже учебного корпуса в одной из аудиторий, превращённой в лазарет. Потом я вызвал стекольщика. Этот тоже был с запада, из города Берестье, так назывался тогда город Брест. Его звали Чуйко. Это был ещё довольно молодой человек лет 25. Оказывается он не был мастером, а всего лишь подмастерьем у стеклодува. Тот доверял ему смешивать порошки, нагревать в печи стекольную массу и пару раз позволил выдуть пузырь и смять его в лепёшку – таким образом в те времена изготавливали оконные стёкла, которые обычно выглядели круглыми лепёшками, диаметром 30-40 см. Хозяин послал его в Венецию, на учёбу.

Однако парень, как-то раз уселся играть с шулерами в кости и проигрался в пух. Ему пришлось идти на галеру, отрабатывать долг. Почти год он не разгибал спины, пока мы не освободили его. Возвращаться обратно ему было стыдно, и он решил остаться здесь до поры, а позже сделать окончательный выбор. Но и то, что Чуйко знает хотя бы технологию производства стекла, являлось для нас подарком судьбы. Я обещал ему зарплату в 2 гривны в год и часть выручки от продажи стеклянных изделий, а позже свой дом бесплатно или квартиру, на выбор. Ещё предложил ему взять из числа своих коллег гребцов 3-4 человека и идти завтра с горшечником Шакулой на кирпичный завод, который располагался за территорией лагеря и там налаживать производство стекла.  Менее чем в километре от нас, в устье впадающего в Воронеж ручейка, стекающего по ложбине между двух высот, обнаружили залежи хорошей глины. Ручей этот, имел дебит, от силы в 1 литр в минуту, замерзая зимой и пересыхая в жару, но в апреле и до июня раздувался от тающего снега и дождей, растекаясь на метр в ширину. Там мы и заложили 4 обжиговые ямы. Три для кирпича и одну для керамических изделий. Работа там шла напряжённая и трудились 25 бродников и пять Суздальцев, под руководством Шакулы. Там же постоянно дежурили 2 часовых. Рабочие там же и ночевали. В первое время мы испытывали крайнюю необходимость в кирпиче и там порой, трудилось до 60 человек. Сейчас такая нужда отпала, но, тем не менее, каждый день получали до 5 тысяч штук кирпича. Правда, вместо обжиговых ям, теперь там устроили обжиговые печи из своего кирпича. Там же, временно работали кузнецы и, возможно, именно здесь, мы и поставим механические мастерские. Туда же я отправлял пятерых новых кузнецов, двух горшечников, несколько углежогов и плавильщиков. Пусть пока помогают делать кирпичи и керамические трубы и унитазы, а потом и им найдём применение. Всех остальных поставим завтра в помощь строителям. Ушёл от гребцов после 10 вечера.

10 октября. Понедельник. Всё по плану – пробежка, разминка, умывание, завтрак, занятия. Сегодняшняя тема о марках бензина. Кстати, я решил, что учить вождению станем не всех, так как ресурс машин ограничен и, если мы будем на них часто кататься, то они долго не выдержат. С каждой роты возьмёмся учить только по одному отделению. Всё равно это искусство никому не понадобится, так как первые машины появятся ещё ох, как не скоро! Теперь надо решить вопрос с устройством всех новоприбывших по их профессиям. Нам нужны были все специальности. Куда не сунься, везде существовал дефицит, поэтому после обеда, я и Теря, а также Арзамас, задержались в столовой и начали обсуждать возможности трудоустройства всех прибывших. Для пастухов работа имелась, но до первого снега. Набралось 9 человек родственных специальностей -кожевники, шорники и чеботари. Их решили объединить в одну группу и устроить кожевенный цех. Из 12 строителей создать ещё одну артель, очень они нам кстати. Три бочара пусть занимаются своим делом –досок достаточно. Плавильщики пусть ищут или покупают железо и создают необходимые для нас инструменты. Но во всех случаях нужны производственные площади. Будем строить завод –это назрело. А пока, всех 44 крестьян и 40 человек без профессии, пошлём пилить лес ручными пилами. В это время ко мне подошёл посыльный от дежурного по посёлку. Звонили с поста охраны на входе в посёлок. Ко мне идут директор рынка с сопровождающим. Я распорядился их пропустить. Надо сказать, у нас имелось всего 3 телефонных аппарата. Один на вышке, один на сторожевом посту и у дежурного. С прелестями цивилизации мы потихоньку расставались и это было неизбежно. Через 5 минут к нам подошёл Алексис и с ним пожилой человек, по виду тоже грек.

Мы поздоровались, и я предложил гостям присоединиться к нам. Алексис представил незнакомца –Леонид Зисопулос, бывший помощник Логофета Претория княжества Феодоро или, выражаясь русским языком, сотрудник министерства финансов княжества. Боже мой! - Воскликнул я. И как же вы оказались в этом медвежьем углу? Это длинная история- ответил Леонид – я как-нибудь расскажу вам её. Ну ладно- сказал я – не хотите рассказывать, не надо. Для меня главное, чтобы вы вели дела нашего поселения. Мне ли не знать, как вести дела! – с пафосом, ответил Леонид. Да я ворочал миллионами! Мне приходилось вести счета всей армии княжества! Если бы не завистники, я мог бы уже быть Логофетом. Понятно - остудил я его. Конечно, к сожалению, я могу вам сейчас предложить всего лишь должность счетовода хилиархии, но, наверное, вам не из чего выбирать? Я не ошибся? Увы! –вздохнул Леонид - как низко я пал! Но клянусь, что я буду самым честным образом исполнять свои обязанности! Надеюсь-ответил я, -так вы согласны? Но не рассчитывайте на много.

Самое большее -4 гривны в год и премиальные. А жильё мы вам предоставим. Я согласен, - кивнул головой неудавшийся логофет. У вас есть семья? Только жена и её больная мать. Хорошо-заключил я – работать можете приступать завтра, а жильё я вам обещаю через неделю. Выяснилось, что Леонид является Алексису дядей и живёт у него в доме. Я не стал интересоваться прошлым Леонида, мало ли что? Лишь бы он профессионально выполнял свои обязанности, а раз его содержит Алексис, значит он того заслуживает. Итак, -начал я – чтобы вы могли считать быстро, вам надлежит научиться новому счёту. Арзамас, –обратился я к своему помощнику – отведи этих людей к Алёшке и скажи ему, что я поручаю ему выучить их правильному счёту. Пусть найдёт время и займётся с ними. Это очень нужно не только для них, но и для нас. И подари им две тетради с таблицей умножения на обложке. А завтра- опять обратился я к Леониду, приходи с утра ко мне, я объясню, что ты должен будешь делать. Арзамас поднялся и увёл греков за собой. Мы продолжили совещание. У нас собрались аж 11 плотников –напомнил я. Это очень хорошо. Следует устроить деревообделочный цех со столярной мастерской. Поглядите на наши жилища! Какие там стоят убогие кровати, сделанные из необструганных досок. Ни у кого нет шифоньеров, шкафов, столов и стульев. Так жить просто невозможно! Немедленно, пока не выпал снег, рядом со складом, у пристани, выстроить производственный цех. Поручить это новой строительной артели. Теря записал все наши планы, и мы разошлись до завтра. После ужина я вновь посетил гребцов. Вызвал всех бывших дружинников -14 человек. Собрались под крышей пилорамы. Уселись на брёвна, и я начал их расспрашивать об их планах. Все они были из числа военнопленных, в разное время угодивших в плен к туркам или половцам, а затем попавшим на галеры. Был из них один десятник по имени Преслав, которого я попросил возглавить этот отряд. Он согласился. Я предложил мужикам работу по специальности. Кстати у всех у них имелось вооружение и доспехи, которые я подарил им, отобрав у венецианцев. С завтрашнего дня, они должны будут, одевшись по-военному, поступить в распоряжение Тери и начнут нести караульную и сторожевую службу, пока под наблюдением моих волонтёров, а позже самостоятельно. И этот вопрос решён, можно идти домой спать.
               
                Жильё для всех!

11 октября. Вторник. Начало дня обычное. Около 9 часов ко мне подошёл Леонид Зисопулос. Я как раз вышел из столовой и, повёл его по центральной улице к штабу. Вот здесь у тебя будет собственный кабинет, объявил я ему, притом в ближайшее время. А сейчас я передам тебя нашему главному интенданту Тере. Пусть он подберёт тебе временное помещение. Вы вдвоём должны будете пересчитать всё имущество в лагере, включая всех баранов и коров, курей и гусей, и взять всё это на баланс. Теря тебе будет помогать на первом этапе, пока тебя никто не знает. А потом будешь заниматься этим сам. Переписать всех приходящих работников и размер их зарплаты. То же с наличным составом. Пересчитать имущество на складах. Если тебе нужны помощники, то сообщи мне или Тере и ты их получишь немедленно. Я отпустил Леонида и пошёл в учебный корпус читать лекции.  После обеда собрал Терю, Леонида, Арзамаса и прораба Килибаку. Уточнил у последнего –начала ли новая артель строительство столярной мастерской? Тот подтвердил. Как идет строительство объектов? Всё идёт по плану и даже, с небольшим опережением. Сдача объектов состоится в конце дня пятницы, 14 октября. Это была хорошая новость. Следующими объектами строительства станут ещё два жилых дома по 18 квартир в каждом, столярная, стеклодувная и кожевенная мастерские. Идёт расчистка и выравнивание ВПП для приёма самолёта. Дети учатся в школе и их число всё увеличивается.

Пришлось создать ещё два класса по 25 человек. Этих детей учат пока в клубе. Я велел Килибаке в течении субботы перепланировать школу на 5 классов, что позволит обучать по 28-30 детей в каждом классе. Возрастает нагрузка на поваров, число которых необходимо увеличить. Я кивнул Тере, чтобы он решил этот вопрос. Как раз возможно теперь уладить проблему с отделкой шкур, как бараньих, так и свиных, в связи с появлением у нас кожевников. Шкур скопилось около 100. Встал вопрос о выделении нам места на торге, чтобы продавать свою продукцию. Это яйца, шкуры, молоко, куры, утки, брёвна и доски. Давайте построим свою лавку, предложил Теря. Предложение было принято. Я отпустил всех и пошёл к выходу, когда Арзамас, заговорщически подмигнул мне и попросил идти с ним, чтобы кое-что показать. Он повёл меня к лесопилке. Там нас поджидал Алёшка. Они подвели меня к некоему агрегату в котором я угадал настольную циркулярную пилу. Взяв один из трёх, имеющихся у нас маломощных электродвигателей на 1,5 квт, они пристроили к нему небольшую дисковую пилу диаметром 25 см, что позволяло пилить доски и бруски толщиной до 10 см. Более того, они придумали и изготовили дополнительные устройства – рубанок, фрезу, которые можно было менять. Вообще-то всё это сделал Алёшка с кузнецами, во время нашего отсутствия, но чертежи они разрабатывали вдвоём. Ай да молодцы! –похвалил я их. Это же незаменимая вещь в работе для столярной мастерской! Теперь без проблем наши плотники смогут изготавливать любые деревянные изделия. Я обнял Алёшку и пожал руку Арзамасу. Назовите тех, кто вам помогал, и я выпишу каждому премию - объявил я. Надеюсь, что у вас имеются ещё изобретения? Парни заговорщически промолчали. Зато настроение у меня поднялось. Вот новые Кулибины растут на глазах.

15 октября. Суббота. Ну вот и настал ожидаемый день! Как и обещали строители, вчера, к концу рабочего дня, было закончено строительство объектов: казармы, столовой, жилого дома и конюшен. С утра, отменив на сегодня занятия для волонтёров, поскольку ожидалось массовое переселение из учебного корпуса, прораб повёл всё руководство по объектам. Начали с казармы. Обошли вокруг и по всем трём этажам. Построили с огромным запасом. Здание, размерами 45х24 метра, могло вместить в себя по 4 роты на каждый этаж, а если потесниться, то в общем до 1380 человек. Я даже смутился перед Килибакой – неудобно, заставил строителей вкалывать над таким зданием, когда хватило бы здания в 2-3 раза меньшего и труда бы столько не вложили. Но раз сделали, то уже назад не вернёшь. Может быть устроим в свободных помещениях жилые квартиры для женатых волонтёров. Уже были расставлены и двухэтажные нары, как и следовало ожидать, из необструганных досок. Не было у нас ни матрацев, ни подушек на все койки. Хорошо, что хоть постельное бельё и шерстяные одеяла привезли в достаточном количестве, как раз в обрез на 200 человек. А вместо двухэтажных коек, разместим волонтёров на одноэтажных, чтобы использовать лишнюю площадь, да и им будет удобнее. На двух других этажах вполне возможно устроить всех остальных работников –Суздальцев, бродников, бывших гребцов. Все палатки можно завтра свернуть и уложить на склад. Разобрались с казармой и уточнили кого и куда помещать. Народ подался на свои бывшие места проживания, чтобы начать перебазирование на новое местожительство. Между делом, я разрешил расковать бродников, поклявшихся в том, что они не станут замышлять против нас недоброе. А побега я особо не опасался. Далеко им до их жилищ. Таким образом все три этажа казармы распределили и перешли к жилому, 36-ти квартирному дому. Квартиры в этом доме все двухкомнатные по 54 кв.м. Теперь мы имеем уже 54 квартиры, в которые будем вселять строителей и других работников. Артельщиков, которых у нас 20 человек, будем селить по одному в квартиру, с тем, что вскоре к ним прибудут семьи. А вот всех остальных работников, пока по количеству комнат в квартирах. Таким образом жилище получат 122 человека. А ещё через месяц появятся еще около 50 квартир. Так что к зиме все будут обеспечены жильём. Все, кому предоставили квартиру, отправились за своими пожитками, а мы прошли к конюшням.

Всего в конюшнях оборудовали 180 стойл, где в настоящее время располагались 20 лошадей и столько же коров, а ещё почти 100 свиней. Овцы, числом в 340, содержались в отдельном загоне. Для кур, уток и гусей построили птичник рядом с водой, у кирпичного завода. Между строевым плацем и конюшнями, разместились боксы для нашей техники. Там стояли 2 САУ и ГАЗ51. Два бокса были ремонтными, а в остальных разместили телеги, сани и навесное оборудование, типа бороны, плуги, бульдозерные отвалы и т.п.  в расчёте на будущие посевные работы. Зашли в штаб. Хоть он и был уже сдан в эксплуатацию, но в нём ещё до конца не была решена   внутренняя планировка. А теперь, после обсуждения, строители получили план этажей и всё было закончено и готово к заселению. С понедельника сюда переводился весь штат бухгалтерии, дежурный по лагерю с двумя посыльными и рацией, мировые судьи-три старика из деревень, касса в сейфе и кое-какие ценности. В комнату с кассой имел возможность попасть только я и Теря. А позже получит доступ и Теплов. Сюда же, на третий этаж, в свои апартаменты, переселялись из жилого дома я, Теря, Леонид, Арзамас с Алёшкой. Там же приготовили жильё и для Теплова. Последней оказалась столовая. Это тоже было грандиозное здание 54х18 метров в плане. Первый и второй этажи являлись столовыми, а третий этаж пока не был использован. Не решили, что там расположить. Зато залы в столовой поражали размерами. Для кухни отвели 108 кв.м.

На огромной плите, стояли 4 бронзовых котла по 200 литров, столько же по 120. Два огромных титана, в сущности больших самоваров, по 300 литров, несколько 20-ти литровых кастрюль и масса помельче. Сковороды, горшки и т.п. Обеденный зал имел три помещения по 18х18 метров с кирпичными колоннами через 6 метров, подпирающими потолок. Столы были рассчитаны на 10 и на 4-х человек. Всего получилось 22 ряда столов и каждый этаж мог вместить до тысячи человек, так что второй этаж являлся резервным. Мы оставляли за собой возможность изменить предназначение отдельных этажей и зданий. Все остались довольными увиденным. В
новой столовой назначили торжественный обед для всех жителей лагеря. Все мы свободно разместились в одном из трёх отсеков столовой на первом этаже. Кстати я
велел всем, на будущее, придерживаться выбранных мест. Поварами вызвались работать, имеющие в этом деле опыт, 8 человек из числа Суздальцев и бывших гребцов. К ним в помощь наняли 4-х молодых девушек из окрестных посёлков. За порядком и качеством блюд, будет постоянно наблюдать, назначаемый на сутки, дежурный по кухне, из числа десятников волонтёров. Сюда будем посылать провинившихся волонтёров, получивших наряд вне очереди. На обед приготовили мясные и рыбные блюда, с гарниром из гречки, капусты и др. Алкоголь я не позволил.

Кстати эта мера напомнила мне о возможности моих подчинённых свободно купить питьё на торге. Неужто придётся применять систему увольнительных в город? Меня не поймут. Это уже перехлёст. Ну и ладно, кому неймётся, того не остановить. Я выступил с речью, где поблагодарил присутствующих за их добросовестный труд и пообещал всем, без исключения выплатить премию, по золотому дукату, а строителям –артельщикам по 2 дуката. Я надеюсь, что все мы и в дальнейшем будем столь же добросовестно трудиться на благо нашей новой Родины! Впереди теперь предстоит очень объёмная работа для плотников. Им придётся изготовить несколько сотен приличных кроватей, столов, шкафов, стульев и т.п. А строители теперь могут несколько вздохнуть. Ничего, особенно срочного пока не предвидится. Я объявил, что через три дня еду в Маргелово, откуда привезу строителям, желающим остаться здесь, их семьи, а также, кое-что из необходимого для нас. Со мной отбудут в свои княжества, те из гребцов, кто не пожелал остаться с нами и те, кто желает вернуться со своими семьями. Во время застолья, я подозвал к себе Леонида и четверых бывших приказчиков, из гребцов. Я уже знал, что они грамотные и расторопные ребята и поэтому дал их Леониду в помощь, предложив самому научить их новой арифметике, которой его учит Алёшка. Приказчики были рады, что и им нашлась подходящая работа. С бухгалтерией я разобрался. Потом пригласил Терю, Арзамаса и Преслава, нового командира четырнадцати новых дружинников. Я велел сформировать одну неполную роту из бывших гребцов, которые решили остаться с нами, не имеющих профессии и крестьян, а также дружинников, которых всех вместе 85 человек.

Командиром назначаю Арзамаса, взводными Преслава и двух дружинников из числа моих волонтёров на 2 других взвода. Учить их воинскому делу и приставить к сторожевой службе до посевных работ. А там, возможно, крестьян освобожу от службы и позволю жить отдельно. Праздничный обед прошёл отменно и хоть я и заметил, что некоторые люди выходили из столовой и заходили повеселевшие. Видимо выпивали тишком. Я сделал вид, что не замечаю этого. С нами гуляли и все наёмные работники, сторожа и уборщицы. Мне показалось, что очень многие удивлены происходящим, видимо не в силах уразуметь, что бояре и смерды сидят за одним столом, в дружественной обстановке. Но я посчитал, что поступил правильно. Спросил у Леонида, как продвигается обучение? Тот ответил, что уже выучил все цифры и числа до 100. Сейчас учит таблицу умножения, но в своих расчётах пока ещё пользуется старыми обозначениями. Однако и он, и Алексис заметили всю перспективность новой системы исчисления и безусловно, в ближайшее время, начнут ею пользоваться. Обед постепенно перешёл в ужин. Люди веселились и только моё и Терино, присутствие, не позволяло народу развернуться во всю ширь. Я оставил пиршество около 7 часов и ушёл к себе. Ушли также Арзамас, Леонид и много других. Но веселье затихло уже после 21 часа вечера. Даже бродники, освобождённые от цепей, но продолжающие оставаться в рабстве, радовались от души.

16 октября. Воскресенье. Отец Никодим с утра провёл службу с православными. Он, как и многие другие получил свою квартиру и был очень ей доволен. На полученные от меня деньги, он купил на торге кое-что из атрибутов церковной службы и в этот раз, уже вполне профессионально махал кадильницей и осенял прихожан громадным
крестом. Все отдыхали, разве что, кое-где слышен был стук молотков. Это люди занимались благоустройством своих квартир. С исчезновением палаточного городка между овечьим загоном и лесопилкой, освободилась дорожка от лагеря вглубь территории, позволяющая использовать её в качестве ВПП для самолёта. Здесь всего лишь, надо ещё раз пройтись бульдозером, чтобы убрать последние кочки и обозначить ВПП флажками, чтобы я мог её легко заметить с воздуха. Здесь работы на несколько часов. Успокоенный я вернулся к себе и немного передохнув, отправился поглядеть на караульные посты. Забрался на смотровую площадку с водонапорным баком. Здесь всё было устроено точно так же, как и в Маргелово, с той лишь разницей, что высота этой башни составляла 15 метров, против 12 в Маргелово. Мы, имея такую высоту подъёма воды, вполне могли строить 4-х этажные дома. Опять же, в этом не было особой необходимости. Посмотрел сверху через бинокль на окружающую лагерь природу. Прекрасно было видно реку с затоном и даже паромную переправу. Корабли, стоящие у причалов и фигурки копошившихся людей вокруг них. Ночью часовые рассматривали окружающее пространство через прибор ночного видения. На полу стояла аккумуляторная батарея, питающая рацию и прожекторы. Здесь дежурили двое.

Имелась койка, чтобы отдыхать по очереди и часы. Вторые часы находились у дежурного по лагерю. После обеда я добрался до сторожевого поста, расположенного при входе в лес, откуда до первых сооружений лагеря было около 120 метров. Мы специально оставляли вокруг лагеря полосу леса, чтобы возможный враг был хоть ещё на какое-то время остановлен, продираясь через деревья. На посту дежурили двое. Имелся телефон к дежурному. Часовые были вооружены карабинами и одним пулемётом. Дорогу перегораживал шлагбаум, который мог подниматься непосредственно из помещения. Для отопления служила печка буржуйка. Пост одновременно охранял наши склады с имуществом. Здесь хранились под навесом более тысячи досок сороковок, а также некоторое количество других типоразмеров. В другом помещении лежали палатки и инвентарь к ним, как-то: печки буржуйки, вентиляторы и электрические обогреватели. Ещё в одной секции хранились мешки с зерном и продукты длительного хранения. Ещё три секции были пусты. Зимой мы перетащим в них ладьи. Дошёл я и до кирпичного завода. Здесь также располагался пост для 2-х часовых, с карабинами и пулемётом. Убедившись, что служба несётся добросовестно, я вернулся в лагерь и прошёл в штаб. Перед входом стоял часовой с автоматом на плече, который при моём появлении, встал смирно. Я вошёл в прихожую штаба, где с левой стороны, в стене было устроено окно, пока без стекла, для наблюдения за входящими и ответов на вопросы. Внутри располагались дежурный по лагерю и два посыльных. Дежурными обычно назначались командиры взводов, чьи подчинённые несли караул в посёлке. Всё было в полном порядке, и я поднялся в своё новое жилище на третьем этаже. Арзамас и Алёшка уже перетаскали мой нехитрый скарб сюда, уложив на пол при входе. Я прошёлся по квартире. Имелись 4 комнаты, приличная кухня, отдельный туалет, ванная комната с нагревательным титаном, топящимся дровами. Пол был выстлан керамической плиткой. Имелись два крана, на кухне и в ванной. Это были последние краны, использованные для квартир руководства. В одной комнате, превращённой в спальню, стояла кровать с досками вместо сетки. Лежал матрац с сеном и подушка, тоже с сеном, но с белой наволочкой. Одеяло обычное армейское, синего цвета. В убогий шкаф я сложил свои вещи и подошёл к окну, рама которого была затянута плёнкой. Открыв окно мне предстал вид строевого плаца напротив и жилого дома слева. У Теплова окна выходили тоже на плац и на учебный корпус. В пустынных комнатах было просторно и гулко. Я лёг на жёсткое ложе и заснул.
               
                Я еду в Маргелово.

19 октября. Среда. Два дня пролетели незаметно. Я собрался завтра утром выезжать в Маргелово. Сегодня проводил последние приготовления. Со мной поедут два десятка моих волонтёров, 29 бывших гребцов, из которых 19 хотят вернуться позже с семьями, а 10 отправятся в свои вотчины. В последний момент семеро изменили своё решение уехать и остались. Мы поплывём на трёх ладьях.  Одна ладья с 22 человеками отправятся ещё на 150 вёрст выше Донкова, а семеро до Рязани, где я оставлю их с ладьёй, которую они продадут, а деньги поделят между собой. Остальным я выдал по 10 дирхемов. Этого вполне хватит чтобы с семьёй добраться до Маргелово, откуда их довезут до Донкова. Уезжающие навсегда, забрали с собой подаренное им вооружение венецианцев. Если им будет тяжело, они смогут его продать. Я передал по рации Судейкину, чтобы корабль «Рязань» подобрал меня в устье Прони в пятницу. Дела в лагере идут вполне пристойно и за несколько дней моего отсутствия, я думаю, ничего не случится. День прошёл в сборах и составлении списков необходимого. Леонид привёл в свою квартиру свою жену и престарелую тёщу, которые начали благоустраивать его жилище. Ко мне тоже приедут аж две подруги и моя квартира будет выглядеть, как конфетка!

20 октября. Четверг. Три ладьи отплывают от причала ровно в 9 утра. Нас провожает Теря, Леонид и Арзамас. Все остальные заняты. Плыли весь день, переночевали и в Данков приплыли лишь в 10 часов утра 21 октября. Пятница. Ладья с 22 гребцами поплыли дальше, а мы сошли в Данкове, где нас встретил Теплов с двумя волонтёрами. Мы вытащили ладью на берег и отправились посмотреть на строящийся корабль. Корпус был уже собран и поставлены три мачты. С учётом моих замечаний, их высота составила 29, 33 и 32 метра, соответственно, вместо 9 метровых. Это гораздо удлинила сроки окончания работ. Однако Теплов надеялся, что спустить корабль на воду удастся к концу месяца. Корабль впечатлял своими размерами и вообще формой. В конструкции корабля применили технологию водонепроницаемых перегородок, которых предусмотрели шесть. При затоплении даже трёх из них, корабль сохранял плавучесть. Две мачты будут с латинскими парусами, а одна с прямыми. Мы общались до обеда, а после него отплыли по реке Качуровке. Чуть не задевая дна реки, остановились в деревне. Хорошо, что с нами практически ничего не было, поэтому мы вытянули ладьи на берег и с помощью двадцати лошадей, потащили одну из них до деревни Мураевня. Эти 5 километров мы преодолели за 4 часа. Вторую ладью оставили в Кочурах, чтобы на ней вернуться в Донков. Столкнули ладью в Ранову и поплыли дальше. Согласно карте, от Донкова до Рязани всего 150 км, но Ранова настолько изгибистая, что расстояние почти удваивается. Благодаря осенним дождям, уровень реки был несколько выше, чем летом и поэтому мы плыли без задержек, хотя и приходилось всё время мерять шестами глубину. Когда стало настолько темно, что мы уже не могли разглядеть берегов, встали на ночлег. Разбили три палатки, перекусили чем Бог послал и улеглись спать.

22 октября. Суббота. Встали в 6 утра и после завтрака поплыли дальше. Только в 18 часов достигли устья Рановы, при её впадении в Проню. Там нас ожидал наш корабль. Мы перегрузились на него, а наши попутчики поплыли одни. При впадении в Оку, наши пути расходятся. Им направо –к Рязани, а нам налево –к Переяславлю. До Оки, расстояние в 30 км добрались за 3 часа и, выйдя на простор реки, не взирая на темноту, направились к себе. Капитаном корабля, как всегда оставался Кежай. Почти всех матросов я знал лично. Встреча вышла радостной, и мы почти не сомкнули глаз до самого Переяславля, к причалу которого прибыли в 4 часа утра, успев подремать часа два. Кежай рассказал мне почти все новости Маргелово, так что я был в курсе событий.

23 октября. Воскресенье. На пристани нас ожидал ЗИЛ 131, присланный дежурным по лагерю. В половине пятого мы уже выгружались из машины около штаба. Дежурным оказался Иманкулов и мы с ним горячо обнялись, хотя прошло всего з месяца с момента расставания. Однако сколько всего случилось за эти 3 месяца, просто в уме не укладывается! Весь посёлок ещё спит и нас отвели в палатку для приезжих, где мы все тотчас заснули. Я мог бы пойти к себе домой, но решил не будить детей. Поскольку сегодня было воскресенье, подъём произвели в 8 часов утра. Мы тоже встали, умылись, оделись и отправились завтракать. Мои люди пошли в общую столовую, а я в офицерскую. Здесь меня ждали все наши руководители. Пожал всем руки, кое с кем обнялся, и мы прошли в столовую. За завтраком отвечал на многочисленные вопросы, сам спрашивал о наболевшем. Судейкин спросил – поеду ли я в церковь? Но я отказался, мотивируя тем, что соскучился по своим девчонкам и детям. Судейкин, с пониманием, кивнул головой и сказал, что мы встретимся после обеда и обо всём поговорим обстоятельно. После завтрака все верующие отбыли в церковь, а я отправился на свою квартиру. Судейкина я просил не сообщать о моём прибытии, так что моё появление произвело фурор. Дверь мне отворила Бажена и, не веря своим глазам, окаменела на минуту, а потом, с плачем, кинулась мне в ноги. Я начал её поднимать, когда привлечённая шумом Веселина, появилась в прихожей. Они чуть не свалили меня с ног и поволокли в комнаты, тараторя наперебой, рассказывая про свои проблемы. Оба мальчика, Миша и Дима, ползали на полу в гостиной. Мише было 9 месяцев и 9 дней, а Диме 9 месяцев без недели. Их разница в возрасте была в 16 дней. Я потискал малышей, которые сначала испугались меня и заплакали, но потом успокоились. Миша был чуть темнее Димы и сходства между ними я почти не заметил. Но, тем не менее, я сразу почувствовал к ним невероятную нежность. Это были мои сыновья, мои наследники и продолжатели рода. Девчата скакали вокруг меня, не зная, как выразить свою привязанность ко мне и радость встречи. Я слушал их рассказы о том, как они провели время без меня, как соскучились, как себя чувствуют дети и т.д. Бажена спросила –надолго ли я приехал? Я ответил, что на 3-4 дня и они поскучнели.

Времена тогда были такие, что не принято было пытаться уговорить мужа остаться подольше. Мужчина решал всё самостоятельно и не всегда мог рассчитывать на благоприятные обстоятельства. Случай и необходимость, диктовали условия жизни. Я не стал им сообщать, что возьму их с собой, пусть остаются в неведении. Преподнесу им сюрприз в последний день. Пару часов я возился с детьми, пока их не покормили и не уложили спать. Вот тогда я и оторвался, компенсируя три месяца разлуки и вынужденного воздержания.  Мы провели почти два часа в кровати, пока дети не проснулись. Я аж вспотел и отправился в душ. Какое блаженство, купаться в тёплой воле, спать в мягкой кровати, а не на нарах. Надо максимально приблизиться к этому уровню цивилизации, чего бы это не стоило! Мы что-нибудь придумаем в нашей глуши. В это время вернулись люди после церкви. Я направился в столовую на обед. После обеда перешли в помещение штаба, где начали совещание. Присутствовали Микиш, Архип, бухгалтер Каллистрат. Я подробно рассказал о своей деятельности на посту коменданта Воронежа. Про наши достижения в строительстве лагеря и посёлка, об учёбе, как волонтёров, так и местных детей. Особо остановился на поездке в Никею и достигнутых результатах в переговорах с императором. О наших трудностях и проблемах. Во время рассказа мне часто задавали вопросы по другим аспектам деятельности. Я выложил перед собранием мешок золота, весом почти в 35 кг. Возвращаю деньги, полученные от «Совета десяти», на развитие Воронежа. Нам самим удалось заработать достаточно денег, а вам они нужнее- у вас народу во много раз больше. Ну что-же, всё прекрасно- подытожил Судейкин. – Договор с императором развязывает нам руки и даёт большие надежды на благополучное осуществление наших планов. Мне удалось уговорить князя на закупку продуктов в Муроме и Нижнем.

Ежедневно корабли с зерном, сеном, овощами, живым скотом и птицей, прибывают на причалы Рязани и Переяславля. Князь выпросил у правителей обречённых городов сумму в общем, более 7 тысяч гривен, под нереальные проценты. Что интересно, купцы и богатеи с радостью расставались со своими деньгами, предвкушая свои громадные прибыли через год. Обманывать конечно не красиво, но лучше, если эти деньги достанутся нам, чем монголам. Удалось даже, воздействуя на митрополита, взять, якобы на время, много икон и церковных атрибутов из золота, для вновь открытых церквей в Переяславле и Коломне. Я предложил начать поход после окончания посевных работ. Кроме этого я попросил предоставить и мне посевной материал на весну следующего года. Мы, в Воронеже, усиленно освобождаем площади под будущие посевы. Подъём уровня сельского хозяйства княжеств, равно, как и технического, является очень важным фактором в развитии Руси и поможет ей занять лидирующее место в будущей реальности. Судейкин и остальные согласились единодушно. Приблизительно наметили сроки выступления на середину мая.

Прикинули, что в Маргелово необходимо будет оставить не менее сотни волонтёров, для защиты посёлка от неожиданных нападений. В Воронеже это число должно быть примерно в 2 взвода. А все остальные примут участие. Маршрут намечается, уже проторенный –на «Рязани» до Кочуровки, а потом из Донкова в Воронеж и уже оттуда на двух кораблях и, возможно, галере в Гераклею. Сейчас следует обговорить, что можно уже сейчас послать к нам, чтобы не тащить в мае. Договорились отправить сейчас ещё две САУ, БРДМ, тонну дизтоплива и столько же бензина, бочку керосина. Это всё к вооружению. Из мирных товаров, мне давали 20 тонн картофеля, 2 тонны нашей пшеницы, 200 кг кукурузы, 400 кг нашей гречки, по 10 кг семян тыквы, подсолнухов, немного помидоров, баклажан и перца болгарского. Я выпросил 30 матрацев, одеял и подушек армейского образца, для комсостава. К сожалению, это было всё, что мне могли дать. Ещё я возьму 2 тонны брикетов и 200 керосиновых ламп нашего производства, 500 квадратных метров перкаля для постельного белья. Для роты Теплова направляются новый командир взвода, старшина, три замкомвзода. А вместо двух, сбежавших волонтёров, прибудут два дружинника от Архипа. А по мелочам решим в ближайшее время до отплытия. Сколько времени ты хочешь здесь побыть? -спросил Судейкин. Я ответил, что подождём 4 дня до четверга, а в пятницу отплываем. Это время я даю прибывшим со мной гребцам, чтобы они забрали свои семьи и присоединились к нам. Конечно же к нам отправятся и обе подруги Теплова со своими детьми, которых у него тоже двое, в возрасте 9 и 10 месяцев, а также семьи 20 артельщиков. Между тем, сам я полечу на самолёте, а грузы в Донков доставит Винокуров с двумя взводами волонтёров. Для транспортировки САУ и БРДМ необходимо немедленно соорудить что-то вроде плота, поскольку корабль не сможет пройти по реке Ранове. Дали задание Микишу, соорудить на базе 2-х или 3-х плоскодонок, платформу, размерами, позволяющими разместить машины. Также решили послать 50 лошадей с десятком волонтёров, причём они отправятся через три
дня и будут ожидать грузы в Мураевне, чтобы помочь перевезти их до Кочуровки.

 Я решил завтра провести пробный полёт, чтобы проверить исправность самолёта. Далее Каллистрат сообщил о полученных доходах от сдачи корабля в аренду и реализуемых на рынке товаров, произведённых в Маргелово. Я почти не слушал этот отчёт, занятый мыслями о предстоящем перелёте. Судейкин сообщил уже известные многим новости о захвате и уничтожении Чернигова войсками Батыя и хана Берке. А я напомнил присутствующим, что этой зимой, ханы Гуюк и Бури, следуя историческим данным, должны будут разорить Нижний Новгород, Муром и ещё раз, Владимир. Если история не изменилась, в связи с нашим вмешательством, то они должны также разорить и Рязань с Мордвой. Вот и посмотрим, как Батый держит слово. Но мы должны быть готовы ко всяким неожиданностям. От Гуюк хана можно ожидать чего угодно. Я почему-то предчувствую, что он непременно попробует взять нас на испуг.  А вот Мордву можно бы и предупредить о нападении, чтобы они смогли спрятаться в лесах. Предупреждать Муром и Нижний бесполезно – они нам не поверят, но всё равно послать гонца стоит, заодно оповещая по пути всех жителей. Я попросил Микиша послать несколько человек для предупреждения Эрзян о предстоящем нападении, и он ответил, что сделает это немедленно. На этом закончили и разошлись. Я решил пройтись по лагерю и первым делом отправился к самолёту. Самолет стоял в ангаре, под охраной часового. Часовой меня знал и пропустил, так как я имел на это право. Зайдя в ангар, я осмотрел самолёт со всех сторон. Всё было на месте и в порядке. Разве что пыль на крыльях. Я нашёл тряпку и протёр самолет, проверил масло и бензин. Убедившись в исправности, отправился на ужин. За три месяца в Маргелово прибавилось 10 новых изб. С моим уходом, здесь освободятся 20 домов, из которых уедут семьи артельщиков. Никто из их жён не возражал против переезда. Сейчас они занимались «упаковкой чемоданов», как сказали бы в наше время. После ужина тут же вернулся в свою квартиру. Дети уже заснули, и мы занялись любовными играми. Я очень соскучился по своим девчатам и не давал им спать до часа ночи.

24 октября. Понедельник. В Маргелово начался обычный трудовой день. Я пробежал с волонтёрами утром до поста №1 и сходил на завтрак, где пообщался с Судейкиным и остальными ребятами. Они быстро ушли, им надо было проводить занятия. А я отправился к самолёту. На этот раз я, с помощью часового, выгнал самолёт из ангара и начал его тщательно готовить к полёту. Завёл мотор и немного погонял на малых оборотах. Долил полный бак бензина и прошёлся по ВПП, проверяя, всё ли в порядке? Этим я занимался до обеда, а после него, собрался лететь. Подошли почти все курсанты, собралась толпа любопытных. Я уселся в кабину, завёл мотор и, получив разрешающий сигнал от Судейкина, начал разгон. В месте подскока самолёт оторвался от земли, и начал набирать высоту. Всё шло буднично и ничего не нарушало полёта. Я запланировал улететь подальше, чтобы определить расход бензина. Для облегчения задачи, я летел по хорошо видимым ориентирам –реке Оке, до впадения в неё Прони, а затем вдоль Прони до Рановы. Я узнавал знакомые места, где только на днях мы плыли на ладье. В месте впадения Рановы, я развернул самолёт и полетел обратно. Самолёт вёл себя безукоризненно. Я забирался вверх на высоту до 5-6 км, а потом планировал до 1-2 км, развивая скорость до 240 км в час, а потом опять забирался вверх. По моим ощущениям, для самолёта вполне было бы достаточно двух моторов, но пусть будет три, так надёжнее. Полёт продлился всего один час 5 минут. Я пролетел 150 км. Расход бензина составил 21 литр. При ёмкости бака в 50 литров, самолёт пролетит не менее 370 км. Но можно и сэкономить, если часть маршрута лететь с выключенными моторами, планируя. Возможен и другой вариант- дозаправка в полёте. Для этого необходимо иметь в кабине канистру с бензином и второго члена экипажа, который смог бы залить бензин в бак, пока я управляю самолётом. До Воронежа около 500 км, без дозаправки не долететь. Есть решение – попросить Теплова подготовить в Донкове посадочную полосу, где самолёт приземлится для дозаправки. Так что варианты имеются – долетим! Самолёт поставили в ангар, и я отправился домой. Внимательно рассмотрел географический атлас и померил линейкой расстояние до Воронежа. По прямой линии до Воронежа определил всего около 250 км. Однако, боясь заблудиться, решил всё-таки следовать первоначальному плану. Мои девчонки уже узнали от подруг Теплова, что те уезжают в Воронеж и пристали ко мне с расспросами. Я был вынужден признаться, что хочу их забрать с собой и спросил, может они хотят остаться здесь? Ведь здесь цивилизация – тёплые батареи, душ и ванна, унитазы и умывальники, а в Воронеже дикость, необжитые, холодные палатки, отсутствие санитарных условий, удалённость от очагов культуры и даже нет церкви. Это заставило их задуматься, но не более, чем на минуту. Они заявили, что в любом случае поедут за мной хоть куда. Кстати они уже не являлись холопками, и Судейкин передал им вольные грамоты от боярина Кобылы, так что они могли уйти от меня в любой момент. Их решение порадовало меня, я обнял их обеих и расцеловал.

27 октября. Четверг. Ночью выпал снег, но к обеду растаял. Зима исподволь пробиралась к Рязани. Вчера в поход к Донкову выступили 2 десятка моих волонтёров, погнавших с собой 50 лошадей. Они двинулись по маршруту через Пронск. Расстояние, которое им предстояло пройти, не превышало 150 км. Так что они прибудут в Донков через 3-4 дня. Вчера же, в лагерь прибыли 9 бывших гребцов с семьями. Те, кто не успел, пусть добираются своим ходом. Корабль с переселенцами отбудет завтра утром, а я послезавтра. Девчата собрали все свои вещи, включая занавески, половички, посуду. Всё уже было погружено в «Рязань». Я в последний момент принял решение взять с собой в самолёт пассажира. Им будет, назначенный новым командиром взвода в роту Теплову и, одновременно новым капитаном корабля «Ока» прапорщик Добрыня, бывший десятник из полусотни Архипа. С ним отправлялась и его семья. У меня была сначала задумка, забрать в самолёт одну из своих подруг, но я побоялся последующего скандала и разборок с оставшейся. Пусть едут со всеми вместе на корабле. Так будет надёжнее. Уже в конце дня, прибыли ещё две семьи гребцов, так что остаются ещё 8 семей. Кто-то, возможно, прибудет прямиком в Донков.

30 октября. Воскресенье.  Вчера утром проводили корабль с переселенцами. Были слёзы и печаль. Более 40 семей артельщиков и волонтёров, два взвода во главе с Винокуровым. Необходимые вещи, продукты и семенной материал на весну 1240 года. Я ходил в гости к моим друзьям, прощался до весны. Отлёт назначили на после обеда.

День был весьма прохладный и мы с Добрыней оделись потеплее. Уселись в кабину самолёта. У Добрыни в ногах поставили две 10-ти литровые канистры с бензином. Под прощальные крики собравшейся толпы провожающих, взлетели в небо. Добрыня сидел сзади, и я не видел его реакции на полёт, но его приглушённые вскрики, показали, что он весьма впечатлён. Я постепенно набрал высоту в 6 км и затем отключил два мотора на крыльях, оставив один, толкающий. Самолёт полетел медленно снижаясь, фактически планируя. Этого режима хватило до самого устья Прони, то есть на 40 км, которые мы пролетели за 15 минут. Затем последовал поворот направо, и я опять начал подъём, но был вынужден включить два других мотора, так как один не справлялся. Вновь мы поднялись вверх на 6 км и опять пологое скольжение вниз на одном моторе. Снизу я ориентировался по извилистой линии Прони, прекрасно различимой в свете начинающегося дня. Вот уже мы летим над Рановой. Всего через час полёта мы догнали наших переселенцев, следующих к Мураевне на шести плоскодонках и одной ладье, тянувшей на привязи плот с САУ и БРДМ. Я пролетел в 50 метрах выше каравана и, открыв фонарь, помахал нашим. Они в ответ тоже махали мне руками и платочками. А уже через 25 минут мы сели на размеченной полосе у корабельной верфи Донкова. Нас встречали волонтёры Теплова и он сам. Работающие на верфи корабелы, с изумлением и страхом наблюдали за нашей встречей. Мы с Добрыней выбрались из кабины и подошли к Теплову. Я представил ему нового командира взвода, который одновременно станет капитаном «Оки». Кстати, я обговорил, что капитаном строящегося корабля, названного «Воронеж», будет назначен мой человек. Я уже решил, что им будет прапорщик Парамон. Мои волонтёры с лошадьми, ещё не прибыли и я ожидал их к вечеру. А вот прибытие переселенцев в Мураевню, я предполагал к завтрашнему дню. В маленькой гавани Донкова уже стояла «Ока», и мы с Тепловым направились к ней, чтобы передать командование от Арзамаса Добрыне. Я поздоровался с Арзамасом и оставил его с Добрыней, чтобы он ввёл последнего в курс дел. Мы же с Тепловым прошли к верфи, поглядеть на строящийся корабль.

Практически все работы подходили к концу. Ещё 2-3 дня и его можно будет спускать на воду. В Донков уже прибыл Парамон с десятком волонтёров. Те два десятка, перегонявшие лошадей, присоединятся к Парамону и составят экипаж корабля. Пока
мы занимались разглядыванием стройки, из крепости прибыл воевода Донкова Кушник и радостно приветствовал меня, одновременно, с опаской, разглядывая самолёт. А что это такое? -спросил он. Летучий корабль-ответил я, вспомнив одноимённую русскую сказку. Покажи! -попросил воевода. Ничего не поделаешь, я с Тепловым подвели воеводу к летательному аппарату и позволили его потрогать руками. С воеводой прибыли сотник и двадцать дружинников, которые тоже смотрели на самолёт, обступив его вокруг. Я стал объяснять, что это лёгкая лодка, которую тянет пропеллер, работающий на бензине. Однако сразу было ясно, что никто не воспринимает мои объяснения и каждый думает по-своему. Я перестал говорить и только молча наблюдал, как дружинники восторженно трогают самолёт, винты, крылья. Осторожно, не сломайте чего-нибудь! –крикнул я и дружинники отскочили в сторону. К самолёту надо приставить охрану- заметил я, обращаясь к Теплову. Сделаем! –ответил он и велел своему десятнику поставить здесь волонтёра с карабином, чтобы отгонять любопытных. Кушник пригласил нас к себе в гости, но я отказался, сославшись на усталость. Мы ещё некоторое время беседовали, отвечая на вопросы Кушника о ситуации в мире. Услышав о новом нашествии монголов, Кушник посерьёзнел и спросил, надо ли ему готовиться к нападению. Здесь мы ничем не могли его обнадёжить. Предсказать планы монголов было не в наших возможностях. Кушник покинул нас, и мы пошли в лагерь, где для нас приготовили обед. Теплов сообщил, что к нему прибыли 8 семей, собирающихся ехать со мной в Воронеж. Это были недостающие бывшие гребцы. Так что они вернулись все, как и обещали. Начало темнеть, когда прибыл отряд волонтёров с лошадьми. Началась суета, размещали лошадей и кормили приехавших. Наконец день закончился и все отошли ко сну. 

                Переселенцы.

                31 октября. Понедельник. После завтрака и я, и Теплов с двадцатью волонтёрами, на двух ладьях направились в Кочуры. Оставив ладьи под присмотром пяти волонтёров, направились в Мураевну, где переселенцы уже начали разгружать свои плоскодонки. БРДМ и САУ уже находились на берегу, готовые тянуть плоскодонки в Кочуровку. Как и обычно, наняли все 20 имеющихся подвод в деревне и начали нагружать на них различные вещи. Вещей было не очень много и за две ходки мы вполне справимся. Меня и Теплова встретили наши подруги. Особенно горячая встреча состоялась у Теплова, который не виделся со своими подругами уже полгода. Более сотни волонтёров справились с погрузкой за 2 часа. БРДМ и САУ перетащили к реке Кочуровке четыре плоскодонки, перегрузили на них и на ладьи всё имущество и отплыли в Донково. САУ и БРДМ поехали своим ходом. Винокуров со своими людьми также сопровождал нас и дожидался перегрузки грузов в «Оку». Потом все вместе обедали у Теплова и после обеда проводили Винокурова в обратную дорогу, Все остальные, кроме взвода Парамона, отплыли в Воронеж на «Оке», под общим командованием Добрыни и Арзамаса. Я проверил наличие бензина, долив баки до верха. Оказалось, что я истратил всего 15 литров бензина, сэкономив за счёт планирования. Мне предстоял перелёт в 200 км по прямой, а вот кораблю придётся плыть 330 км, следуя всем изгибам реки. Я взлетел в 15 часов и быстро обогнав «Оку», через два часа приземлился в нашем лагере. ВПП была свободна и меня ждали, оповещённые мной по рации, Теря и Кемай с почти всеми волонтёрами. Между лесопилкой и загоном для овец выстроили ангар для самолёта, в который его тут же и затолкали. На ворота повесили здоровенный замок и отдав место под охрану часового, мы отправились в штаб. В моём кабинете уселись за длинный стол, и я поведал присутствующим о своей поездке. Теря отчитался за период времени моего отсутствия. Я не стал рассиживаться и отпустил всех. Вызвал Алёшку и поручил ему проверить и привести в порядок самолёт. По моим расчётам, корабль привезёт переселенцев к утру, так как, плывя по течению и под парусами, вполне может развить скорость до 10 узлов.

Я начал прикидывать, сколько человек прибудет к нам завтра. Выходило 20 жён строителей, 19 семей гребцов, 6 семей командиров взводов, мои и Теплова наложницы, 5 невест волонтёров и ровно 80 детей. Всем семьям придётся давать по квартире. Артельщики уже имеют жильё, а остальным не хватит. Прижётся кого-то селить в других зданиях. Решено – жертвуем третьим этажом столовой. Там имеют место быть 16 квартир, площадью от 36 до 80 кв.м. бездетных разместим на 36 кв.м, п остальным по 70-80 кв.м. Проблема решена. А вот со школой как быть? Осталось только одно помещение на 30-40 детей, должно хватить. За час до ужина ко мне подошёл Алёшка и доложил, что самолёт заправлен и проверен на предмет исправности. Всё в полном порядке. А затем, он, потупившись, позвал меня пройти к боксам с техникой. Что там он опять придумал? -гадал я по пути, но открывшееся мне зрелище повергло меня в ступор. В одном из боксов, при свете керосиновой лампы, я разглядел самую настоящую машину, правда на основе телеги, но тем не менее. Машина представляла из себя трёх колёсную телегу с двумя обычными колёсами, а третье, переднее, колесо, было приводным от парового двигателя, расположенного над ним непосредственно. 150 литровый бронзовый котёл с водой с прикреплённой снизу печкой, примерно, как у походной кухни, с двумя медными цилиндрами, расположенными вертикально. На телеге стояла бочка с водой и в ящике лежали брикеты для топки. Я внимательнейшим образом разглядел машину и спросил- вы его испытали? –уже догадываясь, что без Арзамаса здесь не обошлось. А как же! – ответил Алёшка. 100 метров проехали за 40 секунд.  А нагружали 20 мешков зерна, а ещё сверху 10 человек сидели и тянет всё равно. Мы хотели с Арзамасом вместе показать. Но я не стерпел, к тому же завтра будет не до показа. Столько пароду прибывает. Ну вы молодцы! У меня нет слов.

 Я в самом деле был просто потрясён. Это небывалый скачок в техническом развитии! В принципе, даже при нынешней технологии, такой механизм вполне можно построить, притом даже нашими врагами. А ты знаешь, что эту машину нельзя показывать никому? – спросил я его. Почему же? Я взял его за плечи и глядя в его глаза, заявил – секрет изготовления этой машины не должен покинуть территорию нашего лагеря. Все, кто принимал участие в постройке машины, должны держать рот на замке. Не дай, Бог, если этот секрет попадёт к латинянам. Их монахи проникли уже повсюду. Есть они и при дворе Батыя. Да и Батыю нельзя об этом секрете сообщать. Пусть пока эта машина стоит в боксе. Надо очень серьёзно подумать о том, как её можно использовать, чтобы ни в коем случае секрет её устройства не уплыл в Европу. Алёшка посерьёзнел и закивал головой, показывая, что всё понял. Мы закрыли бокс на замок и пошли в столовую. По пути я спросил, как продвигается обучение арифметике Леонида и Алексиса? Нормально продвигается. Они уже выучили таблицу умножения и все цифры. С трудом объяснил им значение ноля. Но они поняли и дело пошло. Обоим подарил бухгалтерские счёты, и они вполне их освоили. Научились считать в столбик. Сейчас учу их десятичным дробям. Отлично! –похвалил я его. Надеюсь, через пару недель ты закончишь их обучение? В основном, да- ответил он.  Мы поужинали, и я вновь собрал руководство в штабе. За моим столом, из не струганных досок сороковок, могли усесться до 12 человек. Я сообщил присутствующим о моём решении передать 3-й этаж столовой под квартиры. Прибывающее завтра имущество решили разместить на складе у пристани, кроме боевой техники, которую поставят в боксах. К приёму переселенцев всё готово. Я указал на свой стол и заметил, что следующей задачей стоит строительство столярной мастерской. Всем ясно, что за таким столом много не наработаешь. На этом все разошлись.

1 ноября. Вторник. Сегодня устроили короткий день. С борта «Оки» передали, что прибытие ожидается около 12 часов. Так оно и вышло. Как только сообщили, что корабль вошёл в устье Воронежа, весь лагерь вышел к причалу. «Ока» величественно вплыла в затон и проследовала на своё место. Корабль быстро закрепили канатами к причалу. Скинули сходни и на берег повалил народ. Артельщики радостно встречали свои семьи. Поднялся шум, долетавший до расположенного в 200 метрах торга. Любопытные люди подходили к началу нашего пирса, но дальше их не пускали наши часовые. Я заметил для себя, что не мешало бы перегородить нашу часть причала от торговой части. Вышли и мои девчата с детьми на руках. Своих девчат Теплов оставил в Донкове. Я поручил Алёшке отвести мою семью в их квартиру, а сам остался принимать переселенцев. Люди выходили на берег, с интересом разглядывая своё новое место жительства. Здесь было несколько теплее, чем в Рязани и снег ещё не выпадал. Мы ожидали его в конце месяца, а пока светило солнце, и градусник показывал около 12 градусов тепла. Артельщики хватали пожитки, привезённые их жёнами и тащили их в свои квартиры. Волонтёры помогали им. То же самое проделывали и бывшие гребцы. Всех бывших гребцов с семьями я направлял в многоквартирный дом, где им были приготовлены отдельные квартиры. Всех командиров взводов с их прибывшими семьями расселили там же. Я предоставил жильё даже трём жёнам бродников. А вот бездетных волонтёров с жёнами послал в столовую на третий этаж. Однако не напрасно мы строили жильё с запасом! Не придётся мыкаться в палатках, как когда-то жили мы сами. Волонтёры начали разгрузку корабля. Я ещё немного покрутился на пристани и пошёл домой, поглядеть, как устроились мои подруги. Они уже разложили свои вещи и наводили порядок. Нет слов, благоустройство квартиры и близко нельзя было сравнить с условиями в Маргелово, но дайте срок и у нас будет не хуже. Весь день прошёл в сумятице и радостных хлопотах. Праздничное настроение испытывали артельщики и часть бывших гребцов. Да и я радовался тому уюту, что организовали мои подруги в квартире.

7 ноября. Понедельник. Обычный день, ничем не выделяющийся из череды других. И уж конечно не напоминал о годовщине Великой Революции. Сегодня ожидалось прибытие корабля «Воронеж» с Тепловым на борту. Теперь у нас будет два коменданта на равных правах. Ну и ладно, мне будет проще, хотя я уже привык рулить всеми делами авторитарно. После прибытия переселенцев, жизнь быстро вошла в свою колею и покатилась по накатанной тропе. Самым проблемным оказалось организация обучения новых детей. Теперь мы имели 6 классов детей, один из которых пришлось поместить в актовый зал штаба. В среду начал функционировать столярный цех. Имея такое приспособление, как электрорубанок и циркулярка, созданные Арзамасом и Алёшкой, он начали производство мебели и в первую очередь предоставили возможность заменить свою мебель мне и Теплову, в отсутствии которого, мебель в его квартире расставили я и мои девочки. Теперь я мог похвастать приличными кроватями, столами, шифоньерами, комодом и приличной стенкой, с моего чертежа. Ну и разной мелочью, типа табуреток, тумбочек, навесных шкафов и т.д. Главбух Леонид, наконец-то произвёл ревизию имущества и населения посёлка. По последним данным, учитывая прибывающих в скором времени Теплова с остатком волонтёров, мы имели в наличии 436 человек мужеского пола, 59 замужних женщин и 99 детей, из которых школьного возраста 36. В школе обучаются примерно 180 детей, но, к сожалению местные дети из посёлков посещают школу крайне нерегулярно, так что число учащихся скачет от 200 до 120.Но худо, бедно, грамоту, почти все посещающие школу осваивают и многие уже начали составлять слова из букв, а то и предложения. Зарплату и стипендию получают все мужчины, кроме бродников и Суздальцев. Однако Суздальцам, я велел начать платить с 1 ноября, так как больше не считаю их пленными. В лагере также трудятся 26 вольнонаёмных работников со стороны, в основном уборщицами, поварихами, в лазарете санитарками и т.п. А ещё 3 судьи. Из оставшихся имеются около 40 специалистов разного профиля, типа кузнецы, плотники и т.д. А всего на зарплату уходит в месяц 64 гривны и 8 кун, а вот на еду для всех, корм лошадям и другому скоту уходит 36 гривен 16 кун и 32 веверицы. Итого выходит 100 гривен, 24 куны и 32 веверицы в месяц. А в год соответственно почти 1211 гривен с небольшим.

Поскольку мы возвратили в Маргелово полученные от них на расходы 1000 гривен, да ещё своих отдали 1000, то у нас осталось на балансе валюты различных стран в переводе на гривны около 2860. То есть на два года хватит, если ими не разбрасываться. У нас появились некоторые доходы от производственной деятельности. Мы продаём доски, брёвна, кое-какие продукты, но доходы ещё очень незначительные. Стеклодув уже две недели, как пытается произвести стекло. Он закупил все необходимые компоненты на торге и сейчас вспоминает правильную пропорцию исходных материалов, проводя опыты, но, честно говоря, его результаты пока не впечатляют. Я сказал- ничего страшного, время у нас ещё есть, пусть экспериментирует. Кстати, все помещения в лагере, где отсутствовал электрический свет, были снабжены керосиновыми лампами, но без стеклянного абажура. Я принял отчёт главбуха и похвалил его за проведённую работу. В уме посетовал, что денег у нас не так уж и много. После обеда получили сообщение от Теплова, что корабль вошёл в устье Воронежа. Дежурный разослал посыльных с этим известием и весь лагерь собрался на пристани. В затон вплывал настоящий исполин – катамаран «Воронеж», размерами 54 метра в длину и 24 в ширину Его собственный вес составлял почти 100 тонн, а осадка без груза более 1 метра. От киля до верхней палубы, а их у него три, было 6 метров. Надстройки на палубе увеличивали этот размер до 8 метров, высоту почти 3-х этажного дома.

Оснащён он был паровым мотором, мощностью 500-550 л.с. Сказать точно мы не могли. Так же имелись три мачты, высотой до 30 метров с двумя латинскими
парусами и одна мачта с прямыми. На верхушке одной из мачт колыхался флаг с Андреевским крестом. Ближе к корме, где располагался паровой двигатель, торчала труба, изготовленная из десяти железных бочек. Она пока не дымилась, будем скрывать возможности корабля до последнего момента. Такая громадина едва вместилась в 200 метровый затон и заплыв в нашу половину причала, остановилась, пока матросы с помощью шестов и вёсел разворачивали её кормой к берегу. Корабль подтянули прямо к пирсу и закрепили. Венецианская карака явно уступала в размерах «Воронежу». С корабля скинули сходни и первым с него сошёл Теплов. Затем выбрались его наложницы с детьми, последний десяток его роты, нагруженный вещами и, наконец Парамон-капитан корабля, который доложил мне о прибытии. Я пожалел, что у нас нет оркестра, который уже организовали в Маргелово, но удовлетворился и этим. Поручив разгрузку корабля Тере, я повёл Теплова с жёнами в наш общий дом, показывая по пути все наши достижения. Теплов с подругами вошёл в свою квартиру, и я оставил его осваиваться. Его волонтёры занесли к нему имущество и удалились, устраиваться в казарме на новых местах. Ну вот мы и в сборе! Как-то жизнь обернётся? На ужин пошли все вместе с Тепловым, подругами и детьми. Я тут же сделал себе заметку о детской коляске. Надо дать задание плотнику. После ужина собрал в штабе, в моём кабинете, Терю, главбуха и всех шестерых командиров взводов. Я представил Теплову всех командиров, хотя он и так всех знал, а вот с Леонидом познакомился впервые. Теплов заявил, что завтра он не будет работать, а только знакомиться с лагерем, а с послезавтрашнего дня начнёт давать лекции. Поэтому я отпустил всех командиров и прошёл с Тепловым в его кабинет, который располагался рядом с моим. Там всё было точно так же, как и у меня. Теплов осмотрелся и позвал меня идти домой. А дом наш был, тут же на 3 этаже. А вот квартиры в противоположных крыльях здания.

                Два коменданта.

8 ноября. Вторник. Встретились с Тепловым в столовой на обеде. Я провёл 6 часов лекций в обеих ротах. Теперь мы сидели за одним столом вчетвером. Я, Теря, главбух и Теплов. Кстати, ещё вчера, я спросил у Тери, как звали его отца? Оказалось, что его отца звали Пирчук. Я предложил Тере – давай я буду называть тебя Терентий Петрович? Всё-таки ты нам с Тепловым в отцы годишься, а мы тебя называем, как-то вульгарно. Не серьёзно это. Теря согласился и сегодня я его величал с отчеством. У Леонида отца звали Феодором, и я называл его Леонид Фёдорович. Леониду, кстати, это новое имя понравилось, как и Тере. Меня я попросил на людях называть Фёдором Васильевичем, а Теплова Валерием Мефодиевичем. Все охотно согласились. Для начала, после обеда, я повёл Теплова по всему лагерю, показывая где, что находится. Вывел его на торг и познакомил с Алексисом. Прошли до паромной переправы и переплыли реку. В деревне на другом берегу, которая за последнее время разрослась ещё на 4 дома, поговорили с её старостой. Нас сопровождали пять волонтёров, не столько оберегая от опасности, сколько для придания важности. Посмотрели склад, причал, галеру, кирпичный завод. Теплов устал от вереницы новых лиц и попросил меня возвращаться. Более внимательно он ознакомится с нашей структурой попозже, не сразу, в течении нескольких дней. Я его понял, и мы пошли в штаб. В его кабинете я постарался ввести его в курс наших проблем. Он вникал, но снова прервал меня и попросил немного отдохнуть. Во все тонкости он сам вникнет постепенно, а если что будет не ясно, то он спросит. Я же пошёл на кирпичный завод, прихватив с собой Арзамаса и Алёшку. В связи с отсутствием труб малого диаметра для водопровода, мы разработали одно новшество. Для этого мы пришли к горшечнику в керамический цех.

Наше предложение было следующим –на палку, длиной в 3 метра и диаметром в
полтора сантиметра, вроде рукоятки от швабры, накатываем полтора-два см глины, получая трубу внешним диаметром в 6 см. На одном её конце разворачиваем патрубок с внутренним диаметром в эти 6 см. В патрубок вставляем пробку с резьбой и вдавливаем глину на пробку. А на другом конце делаем наружную резьбу, опять-таки сдавливанием специальными клещами с резьбой. Потом трубу сушим, извлекаем палку и пробку, обжигаем и получаем звено трубы. Труба в трубу будут заворачиваться на резьбе, с уплотнением кожей или мхом. А также изготавливаем подходящую стандарту фурнитуру: тройники, повороты, отводы и т.п. А краны изготавливать поворотные из притёртой пробки с отверстием в середине. Повернул, чтобы отверстия совпали, вода пошла. Отвернул –закрыл отверстие. Таким образом мы сможем полностью обеспечить потребность всех жилых помещений в трубопроводах. Горшечник Шакула начал мудрить с трубами, а мы пошли к стеклодуву. Парень нашёл вблизи лагеря кварцевый песок, отжёг сена с травой для получения щёлочи и другие ингридиенты. Пока у него не было своей специальной печи, которую уже завтра построят, и он пока пользовался кузнечным горном, расплавляя стекло в керамическом горшке. Стеклянная масса получалась, и он выдувал пузыри, но цвет был какой-то неопределённый и к тому же совершенно не прозрачный. Так что он сейчас колдовал над составом смеси и обещал, что он уже на пути открытия и самое много, через неделю, получит нужный нам продукт. Я его уже озадачил необходимостью выпуска стеклянных колб для керосиновых ламп. Они у него уже получались, но, как уже говорилось не прозрачными. Я ему обещал за получение прозрачного стекла аж две золотые монеты, и он старался изо всех сил. Затем мы пошли на ужин. После ужина собрались в кабинете у Теплова, и я рассказал о нашем новшестве в отношении водопроводных труб. Хорошая весть, похвалил Теплов. Господа- начал он, корабль «Воронеж» из-за его парусной оснастки нуждается в большом экипаже, не менее 40 человек.  Одного взвода для его обслуживания недостаточно. Надо принимать на борт ещё человек 20 команды. Ведь если мы отправимся воевать, то на корабле просто необходимо будет оставить хотя бы 20 – 30 человек. А кто же тогда будет воевать? Да, это проблема -согласился я. Давайте наберём 20 человек из числа бывших гребцов галер и включим их в постоянный список команды. Но нам придётся их учить, и я предлагаю послать корабль в учебное плавание до устья Дона и обратно, с полным экипажем, пока река не замёрзла. Предложение одобрили и решили завтра собрать команду, а послезавтра отправить корабль в плавание. Теплов предложил, что он сам поплывёт с кораблём, оставив меня в лагере, поскольку я в курсе всех проблем комендатуры, а он займётся этими проблемами зимой. Я согласился.

11 ноября. Пятница. Из числа, не имеющих профессии, бывших гребцов, отобрали 20 человек помоложе и здоровее и ввели их в команду «Воронежа». Корабль необходимо было, кроме всего прочего, элементарно «обкатать», то есть проверить его ходовые качества. В 11 часов утра, корабль отплыл от пристани, имея на борту 50 человек
команды под руководством капитана корабля Парамона, взвод волонтёров роты Теплова, 50 новых дружинников, для практики, оба византийца и два половца, переводчиками, две САУ, установленных по бортам на второй палубе, два огнемёта, две пушки калибра 57 мм, два пулемёта на турелях. Вчера я, в течении трёх часов, рассказывал Теплову ситуацию на Черноморском театре военных действий. Мы приняли решение немного потревожить венецианцев, а также ограбить порт Судак, принадлежавший туркам. Мы хотели опередить монголов, которые нападут на Судак в декабре этого года. Я, с другими командирами, проводили Теплова в дальний путь. По рассказам местных жителей, Дон замерзает в конце ноября, начале декабря. Так что у Теплова времени было, максимум 3 недели. Ну а мы вернулись к своим заботам. Строители продолжали строить два жилых 18-ти квартирных дома. Были
сданы в эксплуатацию столярная, стеклодувная и кожевенная мастерские. Стеклодув Чуйко, наконец-то выдул первую колбу, для керосиновой лампы и она по всем
параметрам проходила. Эту колбу я водрузил на керосиновую лампу в своей квартире на кухне. Вообще в моей квартире горела всего одна электрическая лампочка –в зале. Теперь все жильцы будут обеспечены достаточным освещением и навсегда забудут, что такое лучина. Появилась и мебель. В столярном цехе работали 14 плотников и 10 подмастерьев. Это уже был, можно сказать, маленький завод. Как только мы все будем обеспечены мебелью, будем её поставлять на рынок.

                Наши технические успехи.

     12 ноября. Суббота. После обеда, я позвал Арзамаса и Алёшку, с которыми открыл дверь бокса и вытолкали оттуда паровой автомобиль. Наконец-то я нашёл время разглядеть его поближе. Общая длина его составила 4 метра. Мы затопили печь и ждали, когда она закипит. В качестве цилиндров были применены отрезки трубы диаметра 205 мм. Поршни были отлиты из бронзы, а потом напильником доведены до нужного размера. Диаметры валов диктовались размерами последних, имеющихся у нас подшипников. Больше подшипников у нас не было, разве что будем разбирать машины. Всё было элементарно просто- вертикальные цилиндры толкали два штока, которые крутили колесо, как велосипедист крутит педали. В результате машина ехала. Я проехал на машине по Центральной улице. Скорость, по моим ощущениям достигала 10 км в час. Совсем неплохо. Наверно эту машину лучше всего использовать в качестве бульдозера, для расчистки дорог и площадей. Вот бы нам ещё токарный станок, и подшипники и мы бы устроили техническую революцию! В целом я остался доволен машиной, но предложил ребятам поработать ещё и придумать машину у которой бак с топкой будут скрыты от наблюдателей. А ещё я велел подготовить машиниста бульдозера на этот агрегат, чтобы он работал на ней постоянно. Лучше 3-4 человека, работающих посменно. Кроме этого, дал парням задание подумать над конструкцией подшипника и токарного станка. Памятуя о первых электролампочках 19 века, изготовленных из графитовых и угольных стержней, светящихся на принципе электрической дуги, подал им эту идею и поручил подумать на досуге. Кстати поинтересовался, а не знают ли они ещё кого-либо из знакомых, отличающихся интересом к механике? Если найдут таковых, то пусть сообщат мне и я освобожу того от службы. К тому же, разрешаю им пользоваться кабинетом, предназначенным для конструкторского бюро. Там есть кульман и все приборы для черчения, а также часть технических книг, которые удалось собрать в Маргелово, и привезти с собой. Самому мне уже практически не хватало времени заниматься конструированием, как я мог себе позволить в Маргелово. Всё время занимало у меня хозяйственная деятельность. Вот вернётся из похода Теплов и мы разделим наши обязанности на двоих, может тогда и
времени свободного у меня станет больше. А сейчас надо готовиться к завтрашним занятиям. Даже порой и не знаю на какую тему вести очередную лекцию.

20 ноября. Воскресенье. Утром выстояли два часа в церкви. Отец Никодим настолько разошёлся, что уже у него появился алтарь, иконостас. Где-то раздобыл одеяния и другие атрибуты церковной службы. Клуб стал очень похож на внутреннее убранство обычной церкви. Ему помогали два парнишки, которых он сагитировал из соседней деревушки. Они, кстати и жили с ним в квартире, поскольку родители с радостью отпустили их, поскольку сами едва перебивались, имея ещё 5 детей. Я не возражал против этого. От Теплова приходили разноречивые сообщения, где он коротко
отчитывался о своих похождениях, в основном обещая рассказать о них подробнее после возвращения. Известно было, что он напал на Судак и всё идёт нормально.
Между тем становилось всё холоднее. Из Маргелово сообщали, что у них уже выпал снег и лежит слоем в 3-4 см. Микиш сообщил, что он побывал у Эрзи и предупредил о предстоящем нападении монголов. Эрзя серьёзно отнеслись к этому предостережению. Известно, что около тысячи семей переселились со всем имуществом в Рязанское княжество, куда-то южнее города, а также в Пронское княжество. Прознав про нас и к нам прибыли не меньше 300 семей, поселившихся частью чуть выше по течению Воронежа, а частью северо-восточнее лагеря.  Они организовали порядка двадцати мелких деревушек, расположенных в радиусе 20 км от посёлка. Нас посетили 4 старейшины переселенцев и в присутствии Тери (Терентия Петровича), попросили взять их под свою защиту и покровительство. Я сказал Тере, чтобы он передал посланцам просьбу, прислать к нам на обучение и службу хотя бы полсотни молодых парней. Кстати я с такой же просьбой обратился к Алексису, поскольку он знал всех старейшин местных поселений. И люди начали приходить, притом некоторые по собственному желанию. Мы их делили на десятки и размещали в казарме на третьем этаже. На каждые 30 человек назначали командиров взводов и их замов. Для роли командиров взводов пришлось использовать тех пятерых телохранителей Тери, которые прибыли вместе с ним. Я попросил у Судейкина прислать к нам своим ходом 10 эрзя из группы Микиша и 10 русских из полусотни Архипа, для назначения на командные должности. Семьи последних следует привезти позже, во время сбора у нас, для похода на Константинополь.

27 ноября. Воскресенье. Утренняя служба у отца Никодима, который уже настолько врос в свою роль, что наверно не захочет с ней расставаться, прошла ярко и торжественно. Мне он гораздо удобней, присланного из епархии рукоположенного священника. Если это и окажется когда-то необходимым, то я буду тянуть до последнего. После обеда, собрались в штабе у меня. Я сообщил, что Теплов наконец-то отплыл от берегов Крыма и направился к нам. Скорее всего его прибытие состоится первого или второго декабря. А у нас всё пока идёт нормально. По утрам начало подмораживать. Уже два раза выпадал снег, но таял на следующий день. Торг доживал последние дни. С морозами перестанут приплывать купеческие корабли и, в лучшем случае, до нас будут доходить санные караваны купцов из Пронского княжества. А вот с юга приходить некому. На 1400 км вниз по течению, ни одного крупного населённого пункта, кроме скрывающихся в лесах беженцев от монголов, а только в дельте Дона имеются поселения бродников и город Тан, ещё не оправившийся после его разорения, населённый генуэзцами и венецианцами. Руководители служб отчитались по проделанной работе, и мы разошлись по домам. Я с Леонидом прошлись до дома Алексиса у торга. Он радушно встретил нас и усадил за стол, куда его жена и слуги начали носить закуски и выпивку. Мы поговорили о разных мелочах, а потом я приступил к основной части. Я отметил, что торг слишком разросся и мешает развитию лагеря, что имело место ещё в начале его становления. Поскольку в зимнее время торг практически прекратит существование, я предлагаю перенести его несколько севернее и подальше от реки, с тем, чтобы он развивался в направлении на северо-восток. Как раз в том направлении и встанет позже город Воронеж. Я помогу с вырубкой леса и планировкой территории. К этому надо приступать немедленно. К весне, необходимую площадь, мои люди освободят от леса и поставят крытые торговые ряды. Причал перенесём на сотню метров и продлим до паромной переправы. Как раз перед паромной переправой прямо на восток, за пятью землянками рыбаков, имеется свободная территория, более квадратного километра. Вот там то и будем устраивать будущий торг. При этом я показал Алексису карту, нарисованную мной с нанесёнными на ней жилыми постройками. Алексис внимательно рассмотрел ситуацию на карте и согласился со мной, заметив, что в самом деле, нынешнее положение торга весьма опасно при весеннем половодье и имеется реальная угроза затопления.  Он завтра же соберёт всех заинтересованных в судьбе торга лиц и решит этот вопрос. Мы сходили на
место и внимательно обследовали его. Алексис прикидывал объёмы работ и места строительства новых домов. Я оставил ему карту, чтобы он мог лучше ориентироваться и планировать постройки.

30 ноября. Среда. Итак, мы с Алексисом договорились о переносе торга на новое место. Мы же, начали в понедельник и сегодня закончим, ограждение нашей части причала высоким тыном с воротами, начинающимся в 60 метрах от дороги лагерь –причал, параллельно ей. В ограде устроили широкие ворота для пропуска грузовых подвод. При воротах, установили пост. Теперь к нашему причалу и вообще к лагерю, попасть стало сложнее. Алексису я выдал особый пропуск, с которым его пропускали в лагерь без вопросов. К тому же его личность была всем известна. Люди Алексиса начали демонтаж торговых рядов, а мои люди валить лес и расчищать площадку для нового торга. Я прикинул, что к приезду Теплова площадка будет закончена и Алексис станет на ней расставлять торговые ряды. Для общего дела я пожертвовал сто брёвен и столько же досок. Одновременно, пользуясь низким уровнем воды, ставили новые причалы. На старом месте едва теплилась торговля, в которой участвовали в основном местные крестьяне и рыбаки, меняясь продуктами своей деятельности и купцы с двух ладей, прибывшие из Пронска. Пять землянок рыбаков, стоящие как раз, перед новым торгом, были выкуплены и снесены, а их хозяева переселились на другой берег реки и срочно рыли себе новые землянки. Я же теперь получил возможность распахать 16 гектаров земли к северо-востоку от лагеря, которые мог бы потерять в случае оставления торга на старом месте. Нами была уже освоена территория в 55 гектаров в южную от лагеря сторону, а этими 16, получится уже 71 гектар. Дальше от лагеря я не собирался отходить. Ещё десяток гектаров поблизости освоим и нам хватит, да и земли дальше уже заняты, так что на будущее, придётся кооперироваться с ближними деревнями, выдавая им семенной материал, с запретом продавать урожай на сторону. В лагере закончили строительство двух последних плановых домов на 18 квартир каждый. На этом была закончена программа минимум и теперь можно перейти к строительству по программе максимум. То есть строить индивидуальные дома и объекты культуры на длительную перспективу, притом не спеша. Этот вопрос мы обсудим с Тепловым.

               


                Книга 3. Часть 4.
               
                «Обкатка» катамарана.

                2 декабря. Пятница. Вдруг пошёл дождь и смыл ранее выпавший снег в реку. Температура поднялась до +5 градусов. Зато в Рязани уже снег выпал на 15 см. Из Маргелово сообщали, что в Рязань прибыл гонец из Мурома, который принёс дурные вести из дикого поля. Монголы тронулись из Сарая и направляются вдоль Волги к Нижнему Новгороду. Там они могут оказаться через две недели. Мы то знаем, что Муром доживает последние недели перед захватом и последующим разграблением и уничтожением. Рязанскому князю указано – не лезть в драку, хотя его можно понять. Ведь Муромский князь помогал Рязанскому князю Юрию и сам был убит в битве. Мне понятно, в каком сложном положении оказался Ингвар. Он прослывёт предателем в глазах Муромских бояр, но своя шкура ближе к телу. Ведь и многие другие князья убежали от монголов кто в Венгрию, а кто и во Францию, а потом вернутся, как ни в чём не бывало. Нам совершенно не желательно участие Рязанского княжества в этой войне. Но если монголы нападут на Рязань, то мы будем вынуждены вмешаться. Все эти сведения я получил от Судейкина сегодня после обеда. А мы ждём Теплова, он уже в 15 минутах от затона. На причал, под дождь, высыпали встречающие. А вот наконец «Воронеж», заплывает в затон, под парусами. Произведя разворот на 180 градусов, он пришвартовался кормой к причалу. Самым первым, по сходням, спускается Теплов, поддерживая под руку роскошно одетую, необычайно красивую и очень гордо выступающую, девушку, за ним первый десяток его волонтёров, а потом толпа людей разнообразной наружности в богатых одеждах, но с небритыми мужицкими рожами, совершенно не соответствующими их нарядам, а далее сотни три женщин и девушек, одетых весьма прилично, потом дружинники, ведущие полсотни угрюмых парней, южного типа, всего полтысячи человек. Я сначала встретил Теплова, который представил мне девушку - Ярославская княжна Забава Всеволодовна.

Я слегка склонил голову и произнёс – весьма рад знакомству, милости прошу к нам в гости! Теплов шепнул мне- её надо поместить со всеми почестями. Я понял его и тут же порекомендовал квартиру в штабе, с нами по соседству и дал указание стоявшему рядом Алёшке, проводить их на место. С княжной прошли две девушки и одна женщина. Теплов кинул мне на ходу – все подробности позже! Я пожал плечами и продолжил наблюдать за приезжими. Ко мне подошли Парамон и Радомысл. Они стали объяснять мне и, стоящему рядом Терентию Петровичу, кто, есть кто. Теря тут же определял куда их распределить. Ответственные показывали прибывшим их новое жильё. До самого ужина в лагере царила суматоха. Зато на ужин прибыли все. Каждому было указано его постоянное место за определённым столом. К бродникам, освобождённым совсем недавно от цепей, присовокупили закованных в цепи далматинцев и вновь прибывших освобождённых от рабства.  Все они занимали один отсек обеденного зала. Бывших пленных девушек и турчанок рассадили во втором отсеке, ну а мы, как аборигены, заняли свои законные места в третьем отсеке. С завтрашнего дня займёмся сортировкой прибывших и распределением их по рабочим местам. Население лагеря резко увеличилось и превысило 600 человек. После ужина, все руководители служб собрались в кабинете Теплова, и он начал рассказ о своих приключениях. Теплов, от своего лица --мы отчалили от пристани в 11 часов утра в пятницу 11 ноября и вскоре рассекали середину Дона. По течению, с парусами, скорость достигала 13 узлов. Ровно трое суток потребовалось нам, чтобы достичь города Тана. На этот раз дело происходило при свете солнца. Порт охраняла Генуэзская боевая галера, средних размеров, которая при виде нашего корабля гиганта, поспешила укрыться в гавани. У причала стояли 5 купеческих галер и десяток ладей и стругов. Мы лишь вплыли в гавань, не пытаясь причалить, боясь сесть на мель. Наш приход вызвал панику на берегу. Разрушенная монголами крепость ещё не была полностью достроена и населению негде было спрятаться. В сущности, городу нечего было бояться, так как все, живущие неподалёку народы, как половцы, так и аланы с черкесами, были уже не единожды разгромлены и убежали далеко на юг, в горы. Русь также была повержена, и они никак не ожидали с севера подобных гостей. Схема поселения напоминала нашу Воронежскую. На берегу раскинулся торг, а крепость находилась несколько дальше.

Люди прекратили деятельность и в испуге замерли, ожидая нападения или других наших поступков. На таком корабле, как наш, по их представлениям, должно было находиться, по меньшей мере, тысяча воинов. А весь гарнизон города, едва ли тянул на две сотни. Я приказал бросить якорь, и мы спустили на воду одну плоскодонку. В неё спустился я сам и десяток волонтёров в кольчугах, с обычным оружием. Но с борта корабля на берег были направлены стволы пулемёта, пушки и тридцати карабинов, поэтому я нисколько не беспокоился за свою безопасность. Поняв, что мы, вроде бы, не представляем опасности, народ несколько успокоился и начал наблюдать за нашими действиями. Едва мы достигли берега, как к нам приблизились несколько человек, сопровождаемых десятком стражников, вооружённых алебардами. Я поднял руку и громко сказал –Бог в помощь! Один из подошедших видимо перевёл мои слова седоволосому, хорошо одетому мужчине. Тот ответил, и переводчик перевёл – да, пребудет с тобой всемогущий Господь! Ага! – подумал я. Здесь можно говорить по-русски. Тем лучше. Я представился – комендант свободной республики Воронеж, член «Совета десяти», курсант Теплов! Услышав перевод, седой немного подумал, видимо переваривая услышанное, кинул быстрый взгляд на наш флаг и ответил - я байло Тана, венецианский патриций, Антонио дей Франки. Рад приветствовать вас в нашем городе!

Добро пожаловать к нам в гости! Я ему в ответ—спасибо господин Антонио, но у меня очень мало времени. Можем ли мы поговорить где-нибудь в тепле? Антонио радушно пригласил меня следовать за ним, и я со своими волонтёрами и стражниками, толпой двинулись через торг, мимо лавок и крытых рядов, освобождающих нам путь людям, которые вернулись к своей деятельности, поняв, что им ничего не грозит. Я, мой десятник и Антонио с переводчиком, вошли в дверь одного из домов на улице, ведущей к крепости. Это было, видимо, помещение для стражи. В одной из комнат, куда меня завёл Антонио стоял стол со стульями, где мы и расположились. Антонио хлопнул в ладоши и в комнате возник человек с ошейником на шее, явно раб. Антонио что-то ему сказал и тот вышел. Я слушаю вас, досточтимый сеньор, обратился ко мне Антонио. Я сообщил ему, что с июля месяца, все проплывающие по Дону суда, должны платить нам налог. Размер налога будет чисто символический –два процента с прибыли.

Поэтому мы предлагаем ему самому высчитать сумму оплаты за прошедшее время и передать нам, когда мы будем проплывать здесь, возвращаясь из похода на захваченный мусульманами город Судак, которых мы хотим наказать. Ещё мы бы хотели потолковать с каким-либо человеком, знающим географию города и удобные подступы к его причалам. Мои планы, видимо поразили байло Таны, но он не стал задавать вопросы, только намекнув, что нападение на Судак возможно лишь при наличии 4-5 тысяч воинов. Судак может выставить не менее трёх тысяч защитников. У меня достаточно воинов – сказал я, показывая рукой на корабль. Катамаран вполне мог поместить в свои трюмы 5 тысяч человек и байло, наверное, так и подумал. Сейчас вам приведут знающего человека, сказал он. В это время в комнату вошли несколько человек с подносами и кувшинами, и начали расставлять передо мной и десятником угощения. Антонио отдал какой-то приказ рабу и тот скрылся. Как доплыли? -поинтересовался он у меня. С Божьей помощью –ответил я перекрестившись. Байло тоже перекрестился и спросил – у вас в самом деле республика? И как называется правитель?  Да, отвечал я. У нас республика, а правит ей, «Совет десяти», принимая решения коллегиально. Знакомо, произнёс Антонио. А как вы уживаетесь с монголами?

У нас имеется договор о взаимном ненападении- сообщил я. Кроме того, мы обязались помогать друг другу. Я не стал ему сообщать, что через месяц ему придётся отвечать уже перед монголами. Взяв со стола наполненный вином кубок, я сделал глоток. Неплохое вино- отметил я. Самое лучшее и только для вас, сеньор Теплов- подтвердил Антонио. Я съел кусок жареного мяса, попробовал сыр со свежим хлебом. Всё было достаточно вкусно, но я не стал наедаться и продолжил разговор. Вы уже восстановили разрушения после нападения монголов? Что вы, сеньор, тут ещё на 2-3 года работ. Мы понесли огромные убытки и сейчас едва сводим концы с концами! - воскликнул горестно байло Тана   Я знал, что он лукавит. Конечно убытки имеются, но прибыль слишком велика, чтобы прекратить здесь свою деятельность. Но, нельзя грабить человека, с которым ты вместе ешь, поэтому отложу грабёж на некоторое время. В комнату, постучавшись, вошёл новый участник. Он поклонился нам и представился –капитан галеры купца Стефано Лоредани, Франческо ди Палавани. Я тоже представился. Спросил –что вы можете сказать о защите от нападения города Судак? Капитан поведал следующее: город был захвачен монголами всего два года назад. Монголы ограбили население, многих убили и ушли. Турки ещё не оправились после разгрома. Жители вернулись, но население города едва ли достигает половины того, что было раньше. Гарнизон города располагается в крепости, построенной 400 лет назад. Количество защитников составит до 2 тысяч человек, максимум 3 тысячи. В 4-х милях от гавани несут охрану две боевые галеры, отгоняющие врага и подвергая досмотру купцов. В случае сильного противника, галеры уплывают в гавань, под охрану крепости. В гавани есть ещё одна военная галера. Вся гавань имеет ширину до 10 км, но используется только её левая часть, если смотреть с моря, ограниченная крепостью с одной стороны и выступающим мысом с горой Алчак, с другой стороны.

Город окружён подковообразно, хребтом гор, которые можно преодолеть только со специальным снаряжением. С крепости и горы Алчак, вход в гавань простреливается баллистами и катапультами, а с фронта, в 150 метрах от воды, построен небольшой форт, защищённый тыном, высотой всего два метра, внутри которого расположена стража поселения, устроенного в середине подковы. Там же, вокруг форта, расположен богатый торг, часть города, много зданий. Здесь проживают не меньше 2-х тысяч человек и ещё работники, обслуживающие торг, помещения для рабов, склады и лавки. В случае нападения, люди имеют возможность скрыться в форте, или бежать в крепость. Единственно возможный вариант для корабля, это держаться середины гавани, чтобы избежать попаданий с фланговых катапульт, но при подходе к берегу, корабль попадает под камни и горшки с зажигательной смесью центрального форта и тут без нескольких десятков лодок не обойтись. Спасибо- поблагодарил я его. Ну что же, понятно, как нам действовать. Я попрощался и, напомнив о налоге, который я возьму на обратном пути, вернулся на катамаран. Мы продолжили плавание. Через три часа корабль вошёл в Азовское море, которое встретило нас очень неприветливо.

Огромные волны и противный ветер погнали нас обратно. Пришлось запускать двигатель, но пока давление пара достигло необходимой величины, ветер загнал нас обратно в Дон, и мы поднялись по реке на несколько километров, чтобы переждать бурю. Бросив якорь, ждали весь день и всю ночь. Наконец буря утихла, и мы, 15 ноября, вновь вышли в Азов. Плыли придерживаясь левого берега, будущей Ростовской области. Двигатель включили и на средних оборотах, под парусами, двигались со скоростью около 15 узлов. Уже в сумраке вошли в Таманский залив и, найдя подходящую защищённую от ветра бухту, которая скорее являлась расщелиной между скалистыми берегами, шириной едва в 80 метров и протяжённостью в 100
метров. Нам даже не удалось развернуться и, оставаясь в таком положении, мы бросили там якоря и провели весьма бурную ночь. К утру буря утихла и мы, на двигателе, начали медленно, задним ходом, выбираться из бухты. Наши высокие мачты сослужили нам не очень хорошую службу. За всё время нам никто не встретился на пути. Скорее всего, увидев мачты за 20-30 км, все стремились убраться с нашего пути и спрятаться. Но здесь, мы вдруг оказались атакованы Венецианской галерой. Эта галера патрулировала город-порт Матарху, ставшую позднее Таманью. Город был половецким, но монголы прогнали их, а их место заняли венецианцы.

Заметив наше неудобное положение, свёрнутые паруса, дым, валивший неизвестно откуда, к тому же, не видя размеров всего корабля, а лишь его корму, венецианцы вообразили, что нас бурей загнало в бухту, где мы повредили корабль и сейчас, пытаемся выбраться из бухты с помощью шестов. Не воспользоваться таким случаем было просто глупо. Они развернули корабль в нашу сторону и направили его тараном к нам, начав разгон с расстояния примерно в 300 метров, имея целью проломить корму и взять нас на абордаж. Следующая за ним, вторая галера, также повернулась в нашу сторону и шла параллельно первой, отставая на 50 метров. Венецианцы предполагали, что они безусловно превосходят нас числом. Наш флаг конечно сбивал их с толку, но было ясно, что мы не являемся их союзниками или просто дружественным государством и поэтому нас вполне можно взять в плен. Мы находились в узком проходе, лишённые возможности маневра. Поэтому неудивительно, что не будь у нас двигателя, нам бы пришлось выползать из бухты на буксире или отталкиваясь от берега шестами, что заняло бы не меньше часа. В таком положении нас можно было очень легко захватить. Однако нам вполне хватило времени, чтобы направить пушку в середину форштевня первой галеры и сделать выстрел с расстояния в 200 метров.

Взрыв снаряда разворотил носовую часть галеры, и она сразу хлебнула хорошую порцию воды. Галера стала напоминать кита, плывущего с открытой пастью. Только кит мог выбрасывать воду через дыхала вверх, а галера этого делать не могла. Вода начала заливать трюм, а скорость моментально упала. Нос галеры начал опускаться вниз, а корма вверх. Мало того, доски носовой части, ранее прикреплённые к форштевню, теперь разошлись, образовав дыру в два квадратных метра. С падением скорости, количество вливающейся в трюм воды сократилось и корабль принял горизонтальное положение, потихоньку погружаясь в воду. По инерции галера продолжала приближаться к нам, теряя скорость, так как гребцы прекратили грести и орали, требуя освобождения. По всему было видно, что корабль остановится за 60-70 метров от нас и затонет. По палубе метались солдаты, не зная, что предпринять. Резкое торможение галеры из-за появления дыры в разбитом носу, повлекло падение за борт палубных катапульт и десятка двух матросов, которые барахтались в холодной воде, цепляясь за свисающие снасти. Однако облегчение судна из-за потери катапульт позволило кораблю приподняться, и его палуба сейчас была выше уровня воды на целый метр. Видимо капитан корабля нашёл решение и на корабле раздались громкие команды, заработали бичи надсмотрщиков, и гребцы вновь взялись за вёсла. Сильный ветер сносил галеру в сторону открытого моря и единственным способом спастись, являлось ускорение судна и выбрасывание его на берег, времени на это должно было хватить. Мы же продолжали пятиться назад, уже почти полностью покинув расселину. Вторая галера, медленно двигающаяся в сторону берега в кабельтове от нас, резко поменяла курс, направившись на восток, в сторону Матархи, до которой, как оказалось, мы не доплыли всего 5 километров. Гребцы навалились на вёсла пытаясь плыть против ветра, а матросы кинулись свёртывать паруса. Однако уйти ей не удалось.

Продвинувшись в сторону от нас едва ли на полсотни метров, они получили один за другим, три бронебойных снаряда, прямо по ватерлинии. Снаряды прошили галеру насквозь, образовав симметричные отверстия по обеим бортам. Солдаты успели дать по нам несколько выстрелов из арбалетов и один выстрел из катапульты, не причинивших нам вреда. Несколько десятков арбалетных болтов воткнулись в фальшборт, не имея сил пробить его насквозь, а камень вообще упал в 30 метрах перед катамараном. Зато залп из двадцати карабинов свалил на палубу почти всех арбалетчиков, а другие кинулись в стороны. Вода, хлынувшая в трюм галеры, заставила команду принять единственно правильное решение-направить галеру к берегу и сесть там на мель. При этом галера накренилась на бок под углом в почти 45 градусов, из-за чего все находящиеся на палубе, свалились за борт и по горло в воде, зашагали к берегу, а выбравшись на него, кинулись было бежать прочь, но остановленные приказом капитана, остановились и начали строиться, обернувшись к нам. Брошенные на произвол судьбы, гребцы, повисли на своих цепях, кто-то в воде, кто-то на палубе, изворачиваясь и пытаясь принять более удобное положение. Первая галера всё-таки смогла также выброситься на мель, но из-за крена на нос, который первым застрял в песке у берега, корма провернулась и застряла уже ближе к берегу. Не было сомнений, что через пару часов, ветер и волны перевернут корабли и вынесут на более глубокое место, где те должны будут благополучно затонуть. Экипаж, повторяя действие своих собратьев, покинул судно и собрался на берегу, угрюмо наблюдая за терзаемой волнами галерой и нашими действиями. Мы наконец выбрались из расщелины и отплыли от берега на два десятка метров. Сначала я приказал подплыть к первой галере, с разбитым носом. Весь её экипаж сгрудился в 50 метрах от линии прибоя, включая и гребцов. Как оказалось, гребцы на этой галере, являлись по большей части, вольнонаёмными и считались членами команды, в случае необходимости, участвуя в сражении. Но не в этот раз, так как они не успели получить оружие, находящееся в трюме. Зато другие солдаты, сохранившие оружие, начали натягивать свои арбалеты и направлять в нашу сторону. Я тут же дал команду на открытие огня по стрелкам, избегая ненужных потерь. Арбалетчики, числом в дюжину, полегли на берегу, заставив остальных решительно отказаться от воинственных действий и без оглядки помчавшихся в сторону Матархи, но остановленных капитаном второй галеры.

Наш катамаран приблизился к первой галере, и я приказал двум десяткам дружинников, перепрыгнуть на неё и обыскать. Все ценности снести на берег. Мы же включили переднюю скорость и направились ко второй галере. Среди экипажа второй галеры, живых арбалетчиков не оказалось и оба экипажа наблюдали за нами, чуть ли не раскрыв рты от изумления при виде корабля, плывущего без парусов и гребцов, дымящего трубой и столь легко разделавшегося с ними. Их было примерно две сотни, вместе с гребцами и они никак не могли прийти к решению. То ли атаковать нас, то ли бежать с поля боя. Потери у них были невелики, человек двадцать убитых. Я не хотел их смерти, но положение становилось неопределённым, и я приказал дружинникам открыть стрельбу из луков по толпе, что и было исполнено. Стрелы едва долетали до венецианцев, но они поняли, что тут им больше ничего не светит и зашагали к своему порту. Несколько моих матросов спрыгнули в холодную воду и взобравшись на галеру начали искать место крепления цепей, к которым были прикреплены гребцы. На галерах, по обеим бортам были протянуты две длинные цепи, к которым кольцами, крепились цепи отдельных гребцов. Чтобы открепиться от оков, имелся общий ключ ко всем замкам, но поскольку его не было, пришлось вырвать крепления общих цепей и по одному стягивать по очереди всех гребцов, которых на каждом борту имелось по 40 человек. Всех их разместили в верхнем, жилом трюме, катамарана. Одновременно ребята обыскали трюмы и каюты капитанов и матросов. Добыча была совсем незначительная, Два сундучка серебра из кают капитанов, общим весом не больше 5 кг и полмешка медных монет. Зато 80 комплектов вооружения вольных гребцов с первой галеры. Кроме этого добыли 30 бочонков вина по 20 литров, оливкового масла несколько кувшинов, десять мешков пшеницы и проса и ещё по мелочи всякого добра.

Я приказал собрать стреляные гильзы с палубы и плыть к Матархе, чтобы наказать венецианцев за нападение на нас. Так и поплыли без парусов. К порту мы подошли вместе с солдатами, бежавшими по берегу. Заплыв в гавань, мы перегородили её, встав посредине, в кабельтове от причала. Собственно говоря, перегородить гавань было бы затруднительно, так как её ширина превышала 3 км, но основной причал располагался вдоль берега, между двух волноломов, протяжённостью в полкилометра, где стояли на якоре три купеческих галеры и десяток более мелких кораблей, не считая рыбацких баркасов и лодок. Прибытие катамарана, как и ожидалось вызвало переполох на берегу, где располагался торг и небольшая крепость. Бросив якорь, мы стали ждать развития событий. С самого утра мы ещё не завтракали, а время, между тем уже приближалось к 12 часам. Так что мы уселись обедать и завтракать одновременно. Рабам в трюм тоже передали пищу. Что с ними делать мы ещё не решили, к тому же, они были нам совершенно не ко времени. Хорошо ещё, что нам досталось очень много продовольствия с этих галер. Итак, мы хорошенько поели и все вышли на палубу. Я с командирами забрались на мостик, откуда через бинокль стал наблюдать за пристанью.

Крепость носила следы недавней осады и ещё ремонтировалась. Но торг перед крепостью жил довольно бурной жизнью, которую мы невольно прервали. Все торговцы и покупатели настороженно вглядывались в незнакомый корабль, застывший на рейде. Прибывшие солдаты донесли весть об уничтожении обеих военных галер, всего, чем располагала Матарха. Гарнизон крепости, усиленный экипажами галер, достиг 500 человек. В крепости имелись несколько баллист и катапульт. Байло города, Доменико ди Мальтанди, несколько богатых купцов, державшие совет с капитанами кораблей и командирами стражи, не могли прийти к общему мнению. Начинать боевые действия или мириться? Однако выслушав рассказ капитанов об ужасающем разгроме галер, байло принял решение попробовать договориться с пришельцами, тем более, что они не предпринимали попыток напасть на город. Снарядили группу переговорщиков из уважаемых людей. Двух купцов, заместителя байло и одного из сотников гарнизона. В сопровождении десятка матросов они уселись в лодку и направились к катамарану. Я тут же распорядился спустить одну плоскодонку и плыть навстречу, так как не хотел показывать гостям корабль. Я и 10 дружинников встретились с венецианцами в середине гавани. Старший из парламентёров, заместитель байло, приветствовал нас на итальянском и греческом языках. В разговор вступил наш переводчик из византийцев. Первым делом он представил меня и сообщил о принадлежности корабля, к неведомой доселе, республике Воронеж. Я пожаловался на необоснованную атаку венецианцев на мой мирный корабль и заявил, что требую возмещения материальных и нервных затрат.

И во что вы оцениваете ваши затраты? - спросил заместитель байло. Я был прекрасно осведомлён в том, что почти все итальянские колонии на Чёрном море, основную прибыль имеют от продажи рабов, скупленных у монголов по дешёвке. За последние три года монголы продали на рынках Чёрного и Каспийского морей десятки тысяч пленных, как мужчин, так и женщин, оставляя себе только высококвалифицированных мастеров и необходимое число рабов. И большинство этих несчастных являлись Русичами. Поэтому я потребовал освободить и передать мне всех имеющихся в наличии рабов, поступивших в Матарху, имеющих происхождение из Руси, Булгара, Мордвы. Заместитель байло горестно всплеснул руками – вы же нас разорите! Если не выдадите, то мы их возьмём силой-- пригрозил я. Торговля здесь не уместна, и вы будете выполнять мои распоряжения. Я даже не возьму с вас денег. Венецианцам ничего не оставалось делать, как согласиться. Окрылённый тем, что мы не требуем у них денег, заместитель байло решил описать произошедший торг, как свою дипломатическую победу и поднять свой престиж до самого высокого уровня. Я добавил – и не вздумайте нас обмануть! Мы узнаем у рабов, всех ли вы нам выдали. Конечно! -заверил нас заместитель байло и мы разъехались. Я забрался на борт катамарана и в ожидании обещанного, спустился в трюм к рабам. Этот трюм имел несколько окон и в нём было достаточно светло. Все рабы сидели на полу, кто на корточках, кто по-турецки и вели между собой разговоры, обмениваясь мыслями о своей будущей судьбе. Когда я, в сопровождении десятка волонтёров спустился к ним по лестнице, они все встали и поклонились. Я приказал им выстроиться в две шеренги, благо, что площадь трюма это позволяла. Сначала я спросил –кто понимает по-русски?

Таких оказалось 58. Я велел им построиться отдельно. Среди остальных оказались: два еврея, 5 половцев, 4 гота, 6 алан, 3 булгарина и 2 грека. Настоящий интернационал. Пришлось переводить на греческий и половецкий. В первую очередь я им объявил, что всех их отпущу на волю. Однако тех, кто хочет остаться, я приму с удовольствием. Мне нужны люди. Мой путь лежит в Крым, и на Русь по Дону, так что желающим ехать домой со мной, я разрешаю и даже буду их кормить, требуя от них кое-какой посильной работы. Аланы и половцы попросили их отпустить здесь же, только отплыв подальше от Матархи, а остальные захотели плыть в Крым, кроме Булгар. Среди Русичей, как ни странно, оказались ещё три еврея, понимавших русский язык, которые захотели остаться со мной. Были также 8 Эрзя и 5 Марийцев, которым, понятное дело, необходимо было попасть поближе к своей Родине. Разобравшись с рабами, я вновь вылез на палубу. Прождав ещё 2 часа, мы наконец увидели, что на берегу появилась толпа оборванцев, которых начали сажать в лодки и отправлять в нашу сторону. В течении часа на борт катамарана прибыли 224 человека. Я страшно ругался про себя.

Что мне делать с такой оравой? Но дело было сделано. Конечно я предпочёл бы получить этих людей в конце своего путешествия, но не оставлять же мне их здесь! Ладно, как-нибудь перебьёмся. Я осведомился у прибывших –все ли на месте или венецианцы кого-то спрятали? Но всё было честно. Я дал команду отчаливать, и мы уплыли, вызвав радостные, но очень тихие, возгласы на торге. Среди рабов было много женщин, в основном молодых. Женщинам я велел строиться с одного борта, а мужчинам на другом. Здесь ситуация выглядела следующим образом: часть рабов были совсем недавние, предназначенные для продажи, а часть приходились рабами у местных жителей, притом некоторые, уже в течении нескольких лет. Притом имелись некоторые рабы, уже в возрасте старше 40 лет, в весьма изнурённом состоянии, но счастливые, что обрели свободу. Женщин оказалось большинство -135. Из них 124 совсем молодые, от 14 лет и до 25-30 лет. 11 женщин были в возрасте 36-40 лет, которые служили хозяевам уже по 15-20 лет, но пожелавшие вернуться домой.

 Они признались мне, что примерно два десятка женщин добровольно остались у хозяев, поскольку уже забыли родной язык и возвращаться им некуда. У мужчин примерно половина предназначались в продажу, а другая половина уже отработала в Матархе по 3-4 года в качестве грузчиков, уборщиков и других подобных профессий. Но все без исключения выражали безудержный восторг по поводу своего освобождения, а многие предлагали мне тут же поступить на службу воинами, чтобы воевать с монголами или теми же итальянцами. Я велел рабам выбрать старшего из своей среды, чтобы я мог с ним общаться. То же я велел и женщинам. Катамаран имел достаточно помещений как на верхней палубе, так и в верхнем трюме, потому что был рассчитан для перевозки тысячи десантников, так что всем нашлось место. Женщин я разместил отдельно. Теперь на борту появились 304 пассажира, при команде в 130 человек, которых надо было кормить. Еды должно было хватить на 10 дней, так что переживём! Едва мы вновь вышли в море, нас захватил шторм. Сильный ветер гнал нас к Кавказскому берегу и нам пришлось ему подчиниться. В течении ночи, осторожно пробираясь вдоль берега, нашли великолепную бухту, в которую и заплыли около 3-х часов ночи уже 17 ноября. В бухте было совершенно спокойно, на побережье раскинулся какой-то город, во многих домах которого горел свет. На горе за городом располагался маяк, как мы увидели утром –башня с костром на верхней площадке.

Этот маяк очень помог нам в ориентировке. Рассвет застал нас в самом начале бухты, имеющей вид окружности диаметра 3-4 километра с узким входом. Погода была паршивая. Лил дождь и дул сильный ветер. У причала города стояли 8 галер, две военные каракки, множество ладей, стругов, баркасов и т.п. Никто не пытался выплыть из гавани, пережидая шторм. Мы заплыли чуть дальше и ближе к левому берегу, где и бросили якоря. После завтрака в нашу сторону направился баркас. Я, чтобы изобразить многолюдье, велел бывшим гребцам одеть те 80 комплектов военных доспехов и рассесться на палубе вперемешку со своими дружинниками. Единственным непонятным отличием нашего катамарана являлось отсутствие вёсел. Да и сам тип корабля был совершенно не известен в этих местах, не говоря уже о флаге. Я, одетый в монгольский доспех тысячника, встречал гостей на палубе в окружении двух взводных, также в монгольских доспехах. По сброшенной в баркас лестнице, на борт поднялись пятеро чиновников и два военных в доспехах. Определились с языком. Прибывшие понимали по-гречески, и мы повели разговор на этом языке. Я вновь рассказал про республику Воронеж и своё в ней положение. Главный из гостей назвался Доменико ди Гуаско –консулом Мауролоко, Генуэзской фактории. Некоторое время, поломав себе голову над моей историей, Гуаско спросил – с какой целью вы прибыли сюда? Я честно ответил, что нас пригнал шторм, а вообще мы направляемся в Судак. Мой ответ, как я заметил, напряг Гуаско. Кого вы поддерживаете – Латинскую империю или Никею? –задал он вопрос. Мы никого не поддерживаем, мы сами по себе-ответил я, чем ещё больше озадачил его. Но вы не находитесь в состоянии войны с итальянскими республиками? Не находимся-отвечал я.-Мы вышли в море, чтобы разузнать обстановку в море и определиться с выбором союзников и противников. Ладно, решил Гуаско – вы можете здесь находиться до тех пор, пока не утихнет шторм.

 А после этого, мы бы попросили вас отсюда уплыть. Согласен –заявил я.- А можно нам сойти на берег? Можно, но не более 30 человек одновременно, объявил Гуаско. Кроме того, каждый день стоянки вы должны оплатить в размере двух золотых дукатов. Ого!  -Поразился я такому тарифу. Тогда мы лучше поплывём в другой порт. Ладно, смилостивился Гуаско, не желающий терять прибыль. Только для вас, как гостю, 1 дукат в день. Вот это другое дело, ответил я и, достав из кармана дукат, передал ему. Гуаско подобрел и попросил меня заплатить остальные деньги в день отплытия. На этом мы расстались. Я взял с собой десяток дружинников, командира взвода прапорщика Радомысла, и мы отправились поглядеть на город. Здесь же изъявили желание сойти на берег и отправиться по домам 5 половцев, 6 алан и 2 еврея. Я выдал каждому из них по серебряной монете и еды на двое суток, а также по одному кинжалу, на всякий случай. Мы бродили по городу, под дождём, часа полтора, но промокли и вернулись обратно на корабль. Смотреть было не на что. Не город, а большая деревня. От нечего делать я вызвал старших от группы гребцов и невольников. От гребцов старшего звали Вильга, а от невольников Осташ. Я попросил их рассказать свою историю. Вильга, крепкий мужик 33 лет, попал в гребцы из черкесского плена, куда он попал после разгрома и взятия монголами Матархи. Его уже через неделю продали венецианцам, как и 15 его соплеменников, защищавших город с половцами. Он служил десятником в страже города. Его родители жили здесь ещё со времён Тьмутараканского княжества. По его словам, в этих краях проживали очень много Русичей, перешедших на службу к половцам или Византийцам. Осташ оказался бывшим сотником из дружины Муромского князя, попавшего в плен в сражении с монголами на Чёрной речке, в которой погибли Муромский и Пронский князья. Все остальные, предназначенные на продажу невольники, в основном, бывшие дружинники из Владимирских и Коломенских отрядов, кроме 42 крестьян из Рязани. Узнав, что они оба грамотные, я выдал им по тетрадке и карандашу и велел переписать всех своих соратников по именам, возрасту, профессии и бывшего места проживания. После ужина, я спустился в трюм к мужикам и выслушал их жалобы и пожелания. Потом я рассказал о строительстве поселения в низовьях Воронежа и о том, что нам требуются там рабочие руки. О зарплате в 4 раза превышающую среднюю по Руси, о школах и удобствах. Многие задавали вопросы по теме, и я отвечал. Заметил, что мне удалось заронить в их сердцах желание остаться в нашем поселении. Эту ночь мы провели в Мауролоко.
 
                Княжна Забава

На следующий день, 18 ноября, шторм разошёлся ещё сильнее. В гавань вошла галера, настолько потрёпанная, что было даже удивительно, как она удержалась на плаву. Две её мачты отсутствовали, она набрала в трюм воды столько, что едва выступала над уровнем моря. На вёслах она пристала к причалу и из неё вылезли донельзя измученные члены команды, как оказалось, купеческого корабля из Иконийского султаната. Я, разглядывая через бинокль суда, стоящие у причалов, выяснил, что здесь имеются корабли Никейской империи, Трапезунда, Генуи и Венеции, княжества Феодоро и несколько неопределившихся. Сегодня я посетил помещение с женщинами. Старшей у них была избрана некая Малуша, строгого вида женщина, лет 42, со следами былой красоты на лице. Она была дочерью богатого купца, корабль которого был лет 25 назад захвачен пиратами в Азовском море. Отец был убит при захвате корабля, а её вместе с матерью, захватили в плен и продали порознь на рынке в Каффе. Она попала к венецианскому венному, который полюбил её и сделал своей наложницей. Фактически она была его второй женой, так как первой была настоящая жена в Венеции. Но совсем недавно его корабль был захвачен, а его во время боя убили. Об этом ей рассказали соратники её мужа, отпущенные на волю Никейцами. Я смекнул, что это наверняка был бой с кораблём «Ока» у Гераклеи, но промолчал. Вдова оказалась у разбитого корыта, без средств к существованию. Сейчас она хочет добраться до Пронска, где, возможно, живут ещё её родственники и, наверно пользуются её наследством. Она рассказала, что остальные пожилые женщины прожили аналогичные жизни и последнее время работали в хозяйстве у венецианцев домашними слугами, едва перебиваясь с хлеба на квас. Мне стало крайне неудобно, что я не могу их пригласить к нам, потому что собираю только молодых, способных к учению. Все остальные девушки, в большинстве захвачены в деревнях и городах Переяславского княжества, в этом году. Что интересно, все они не тронуты и остаются девицами, чтобы продать подороже. Одна из них, по слухам, дочка знатного Суздальского боярина. Мне стало интересно, и я попросил позвать её ко мне. Она пришла через несколько минут вместе с Малушей. Я чуть не рухнул под стол, увидев подобную красоту. Ей было лет 17-18. Она была одета в рваное, но явно, когда-то дорогое платье и сапожки, по непонятной причине не снятые с неё монголами. Её толстенная коса свисала ниже пояса. А синие глаза звали утопиться в них. Необыкновенно стройная и довольно высокая, с высокой грудью. На плечах у неё, был накинут драный, мужской кожушок, но её стать выдавала в ней родовитость. Неимоверным усилием воли, я подавил своё восхищение и желание встать перед ней на колени. В душе я понял, что погиб, бесповоротно. Боже мой, что мне ей сказать? Язык едва слушался меня, когда я выговорил –как зовут тебя, красавица? Она, с достоинством ответила –спасибо тебе, боярин, что вызволил меня из плена. Век не забуду. Свечку тебе поставлю в церкви. Я чувствовал, что млею, слушая её приятный голос. Зовут меня Забава. На самом деле я не дочь боярина, а дочь князя Ярославского Всеволода Константиновича, погибшего в 1238 году на реке Сить, вместе с великим князем Владимирским Георгием. Меня захватили монголы в Ярославле и привезли к хану Бури, который взял меня себе в наложницы. Я скрыла от него, чья я дочь.  Не смог хан взять меня, дралась я с ним и обещала себя убить, если он меня коснётся.

Обозлённый хан продал меня венецианскому купцу, и я оказалась здесь. А вообще он вёз меня к себе в Венецию, хотел отдать сыну. Я встал и поклонился ей, то же самое проделала и Малуша. Да полно вам кланяться мне! – возразила Забава.  Это я должна тебе поклониться. Я стал расспрашивать Забаву о её жизни в Ростове великом, о её отце, пока не понял, что пора заканчивать расспросы, это просто неприлично, держать девицу при себе так долго. Да и Малуша начала откровенно зевать, поглядывая на меня с подозрением. С трудом переломив себя, я отпустил девушку с Малушей, велев капитану корабля, Парамону, предоставить княжне подобающее жильё, а Малуше велел приставить к Забаве 2-3 девушек в услужение. Они ушли, а я никак не мог прийти в себя. Вот это я попал! Что мне делать? Смогу ли я понравиться княжне? Да и ровня ли я ей? Тяжёлые мысли мучили меня до самого вечера, а заснуть я смог только к утру. Едва закончив завтрак, я посчитал уже возможным посетить княжну. Парамон отвёл для неё каюту, предназначенную для офицерского состава, с четырьмя койками. Там она и оказалась с Малушей и двумя другими девушками. Малуша, при этом, играла роль строгой мамки, вторая девушка, дочь служилого дворянина, стала подругой, а третья девушка, из простолюдинок, на побегушках. Иначе говоря, сформировалось что-то вроде небольшой свиты. Я вошёл, постучавшись, и низко поклонился, прежде чем приветствовать её. Никогда бы не поверил себе, что буду кланяться кому бы то ни было, да ещё так низко. Забава засмеялась звонко, как колокольчик, от чего меня пробрала дрожь. Не надо так низко кланяться, боярин, голова отвалится! -пошутила она. Чего там кланяться! Я бы на брюхе подполз к ней, лишь бы она ласково взглянула на меня. Я спросил её - ну как, княжна, устраивает тебя это жилище? К сожалению, ничего лучшего у меня нет! Что ты, боярин, спасибо за заботу! Я уж и забыла, когда спала на простыне! Прости меня, княжна, но я не могу позволить тебе ходить в подобном рванье. Мы немедленно отправляемся на торг, чтобы купить тебе приличное платье. Правда? –воскликнула она в восторге. Конечно!  -ответил я и передал ей принесённый с собой плащ, чтобы она могла в него закутаться. Мы вышли к борту и спустились в лодку, при этом я позволил себе обнять её за талию, снимая её с лестницы. Совершая это действие, я испытал невероятное блаженство. С нами отправилась и Малуша, и мои десять дружинников.

 Сегодня на календаре 19 ноября. Меня поджимает время, я должен плыть в Судак, сражаться с турками, а потом плыть в Воронеж. Как мне сделать так, чтобы она осталась со мной? Ведь она непременно захочет ехать в Ростов великий, где у неё живут два брата и где она будет хозяйкой княжества. Мысли обуревали меня, заставляя терять рассудок. Я не заметил, как мы оказались на рынке. Малуша показывала Забаве очередное платье, и они обе громко обсуждали наряд, прикидывали на себя. Я только и смотрел на лицо Забавы, и ничего больше меня не трогало. Лицо у меня горело, а во рту пересохло. Да что же это такое? - с отчаянием призывал я себя успокоиться. Но вот покупки сделаны, я отдал сколько –то денег, не считая и не принимая сдачи и, как во сне, проследовал к лодке, мечтая о моменте, когда я смогу принять её с берега за её упругую талию, чтобы перенести в лодку. Наконец, мы на корабле, и она ушла свою каюту, мерять обновки. Я же не мог найти себе места. Встряхнись! -говорил я себе. Хватит мечтать, забудь о ней! Она не для тебя, успокойся и уйди в сторону! Это было выше моих сил. Я метался в своей каюте, не имея возможности заняться делом. Не помню, как я дотянул до вечера.

Проснувшись утром, 20 ноября, я понял, что если я не заставлю себя забыть о княжне, то сойду с ума. Больше к ней ни ногой! -решил я и вышел на палубу, поглядеть на погоду. Шторм заметно утих и две галеры нашли в себе смелость покинуть причал. Я сказал Парамону –если завтра будет хотя бы такая же погода, то мы выходим в плавание. А пока я отправился в трюм к мужикам. Осташ и Вильга подошли ко мне, протягивая тетрадки со списками своих подчинённых. Я спросил у людей, как они себя чувствуют, нет ли жалоб. Но всё было нормально. Я велел всем построиться и объявил им – мы направляемся в Судак, чтобы потрепать турок. Как вы к этому относитесь? Поход будет опасным. Мы тоже хотим участвовать! - подал голос, кто-то из рядов. Да, да! –закричали остальные. Кто хочет участвовать? - спросил я. –пусть становится в эту сторону. Почти все перешли туда. Остались 3 еврея,12 русских, в пожилом возрасте и 8 человек, желающих остаться в Крыму. Очень хорошо – отметил я. У нас 80 комплектов вооружения, а желающих 142. Раз уж я выдал оружие гребцам, то пусть они его и носят, а остальным придётся оружие достать в бою, но мечи и доспехи я всё-таки вам выдам, на время. Эти мечи и доспехи, я собирался временно взять у волонтёров, которые останутся на борту и частично у тех, кто будет вооружён карабинами. На этом все согласились. Уходя я поручил командирам разбить отряды на десятки и назначить десятников. Это мероприятие немножко отвлекло меня от тяжёлых переживаний за Забаву, и я решил таким образом постараться о ней забыть. Поэтому я направился к девушкам. Я собрал их в одном помещении и когда они собрались, приветствовал их словами – здравствуйте красавицы! Девчата отвечали вразнобой. Ну, что, кто откуда родом? Практически все оказались из Переяславского и Черниговского княжеств. Хотя обнаружились 28 Эрзя и 32 Булгарки. Как и у мужиков, сначала рассказал им о Воронеже и Маргелово. Посулил всем найти работу и женихов, а затем спросил –куда вы собираетесь возвращаться? Почти все захотели вернуться домой, а некоторые изъявили желание остаться у нас или в Маргелово, даже Булгарки. Но тут мне в голову пришла идея. А что если нам устроить курсы и обучить этих девчонок грамоте и арифметике, а потом сделать из них сельских учительниц? Я тут же изложил эту идею.

Тут-то все девушки задумались. Я напомнил им, что их деревень и городов уже, скорее всего, не существует и их жители истреблены или проданы в рабство. Тем не менее, я всем пообещал исполнить их желание, каким бы оно не оказалось. Никого насильно заставлять мы не будем. Потом расспросил про родителей и близких. Большинство оказались из крестьян или детьми мастеровых. Были дети купцов и служилых людей, как раз из тех, кто собрался ехать домой. Беседовали до самого ужина. После ужина часа три беседовал с Парамоном и Радомыслом, обсуждая план нападения на Судак. После завтрака, 21 ноября, я выдал всем волонтёрам и дружинникам по 3 серебряные монеты из полученной нами добычи. Добыча конечно не впечатляла, но я рассчитывал на большой куш в Судаке. Я разрешил 30 волонтёрам посетить торг, а сам направился к Забаве. Я зашёл к ней в каюту и, на этот раз, лишь слегка поклонился. Она радостно приветствовала меня и спросила, когда же мы наконец поплывём домой? Я ответил- очень скоро. А сейчас я предлагаю ей, Малуше и обеим её девушкам, отправиться на торг, чтобы приодеть её окружение. Все девчата обрадовались и устремились за мной следом. Поездка эта, кстати, была затеяна мной лишь для того, чтобы вновь прикоснуться к Забаве, обнять её стройное тело во время переноса в лодку, подержать её за руку, побыть рядом. Всё перечисленное, было мной испытано и вызвало, прямо-таки, небывалое блаженство. Мы купили для Забавы красивую беличью шубку, а для девушек и Малуши кое-какие наряды, по их желанию. При этом они не экономили. Я, отлучившись, купил Забаве красивое жемчужное ожерелье, намереваясь подарить его позже. За него пришлось отдать 50 золотых дукатов. За наряды и несколько дешёвых побрякушек, я отдал ещё 8 дукатов. По пути зашёл к начальнику порта и заплатил за стоянку, сообщив, что завтра отплываю. Я получил в кассе Воронежа 300 дукатов на
непредвиденные расходы во время похода, за которые можно было бы приобрести 3 боевые галеры, и тратил их на Забаву, не задумываясь, лишь бы ей было приятно. Она принимала подарки, как нечто обыденное и благодарила таким тоном, будто бы я слуга, помогший ей накинуть плащ. Это выводило меня из себя, и я терпел из последних сил.

Мы вернулись на корабль, и я вновь сумел обнять её, подержать руку. Безумно хотелось эту руку поцеловать, но приходилось сдерживаться. Забава ушла к себе со свитой, а я направился на обед. Заставив себя съесть какую-то еду, не чувствуя вкуса и даже не заметив, что именно я ем, отправился к себе, вызвав командиров. Прибыли: капитан корабля Парамон, командир взвода Радомысл, командир полусотни дружинников Горкуша, Осташ и Вильга. Я рассказал им об особенностях укреплений Судака и примерную диспозицию. Я предлагал войти в гавань, придерживаясь её середины, чтобы избежать фронтального огня, быстро причалить и высадить расчёт двух миномётов, чтобы подавить катапульты и баллисты, стреляющие из центрального форта. Одновременно с этим, две САУ, обойдут форт с флангов по улицам посёлка и, встав между фортом и крепостью, не позволят убегающему населению укрыться в крепости, а также будут отбивать возможные атаки гарнизона. 140 новых бойцов, одетых в доспехи остающихся на борту, разбитые на 14 десятков, возглавляемые, каждый, волонтёром из моего взвода, последуют за САУ, а я с десятком волонтёров и полусотней дружинников атакую форт. Всех захваченных в плен, согнать к кораблю на берег. Мы их выдадим за выкуп. На корабле остаются матросы Парамона, которые будут отбивать атаки кораблей охраны. Мы уточнили некоторые мелочи и в целом одобрили диспозицию. На время боя, всех девушек решили поместить в нижний, грузовой трюм, как самое безопасное место. Были предложения высадить их где-нибудь на побережье, а после боя забрать. Но это предложение было отвергнуто.

                Штурм Судака.

Настало утро 22 ноября. Мы отчалили в 9 часов утра и выплыли в неспокойное море. Штормило, около 3-4 баллов, но плыть было можно. Однако ветер дул в лицо и пришлось идти на двигателе. Мачты и свёрнутые паруса тормозили, позволяя двигаться со скоростью 10 узлов. Только утром, 23 ноября, показалась земля. Весь вчерашний день я отдыхал, временами выходя на палубу, поглядеть обстановку. Ночью ветер сменился полным штилем, а потом поменялся на северный. Я старался забыть Забаву, но это не удавалось. Я старался найти в ней какой-нибудь изъян, а потом попробовать его раздуть, но не мог найти. Вконец измученный, я вышел из каюты и поднялся на капитанский мостик к Парамону, наблюдавшему за приближающимся берегом. Мы, ясное дело, промахнулись, но как узнать, в какую сторону? Приняли решение плыть влево, вдоль берега, отыскивая какое-нибудь селение, чтобы причалить и спросить о нашем местоположении. Я сходил на завтрак и вернулся, чтобы сменить Парамона. Катамаран медленно плыл вдоль берега, без парусов. Берег казался пустынным, что не удивительно. Здесь не прекращаются военные действия и вполне реально напороться на пиратов, Турок, Итальянцев или Никейцев, которые с удовольствием остановятся, чтобы ограбить обнаруженное селение. Да и по берегу бродят, недобитые монголами, шайки половцев. Мы плыли часа два, когда заметили какое-то поселение на берегу. Начали подплывать ближе. На расстоянии кабельтова от берега бросили якорь, так как дальше виднелись скалы и крайне узенькие проходы между ними, для нашего корабля непроходимые. Спустили плоскодонку на воду. В неё влезли десять дружинников и погребли к берегу. На берегу, к этому времени, собрались десятка два людей. В бинокль было видно, что у некоторых в руках арбалеты. Это мне очень не понравилось.

Видимо арбалеты заметили и сидящие в лодке. Они остановились за 100 метров до
берега и накрылись щитами. Местные произвели залп. Болты, большей частью упали в воду, но три из них воткнулись в борт и в щиты. Нам было известно, что практически всё побережье захвачено Венецианцами или Генуэзцами, поэтому я не рекомендовал своим людям вступать с аборигенами в стычки. Старшего в лодке, снабдил белой тряпкой на палке, которой тот начал размахивать. Люди на берегу успокоились и знаками показали, что не будут стрелять. Лодка продолжила путь между скал и скоро выплыла к берегу. Мы видели в бинокль, что наши переводчики –грек и половец, вышли и начали разговаривать с собравшимися. Вдруг, совершенно неожиданно, толпа кинулась на наших дружинников и вокруг лодки завязалась схватка. Оба наших переводчика были вообще без оружия, и я видел, что они рухнули убитые на песок.

Остальные дружинники выхватили мечи и начали отбиваться от нападавших, которых было 15 человек против наших восьми, кстати это были бывшие гребцы с галеры. Нам было невозможно стрелять, опасаясь попасть в своих. Но я велел бойцам выцеливать врага и, если тот находился в стороне от наших, стрелять. Прозвучали несколько выстрелов, но упало всего два противника, а бой переместился в воду. Наших теснили с берега, и они отступали по воде, всё глубже. Уже две наших плоскодонки набирали волонтёров с карабинами, чтобы спешить на выручку. Я прыгнул в последнюю лодку, и ребята заработали вёслами. Десять противников и 6 наших бойцов сражались по пояс в прибое, когда стрелкам удалось выбить ещё четверых нападавших. Почуяв неладное, шестеро уцелевших помчались обратно на берег и попытались скрыться. Но пули догнали и их тела распластались на мелководье. Оставшиеся пятеро бывших гребцов, помогая шестому, видимо раненому, выбрались на берег и стали поджидать подмоги. Я и двадцать волонтёров высадились на берег и подошли к месту сражения. Всё было закончено. 15 убитых сволокли в кучу. Наши потери составили 4 убитых и один раненый. Было обидно, что убиты два переводчика, бывших бродника, не имеющих оружия. Враги подло напали на ничего не ожидающих людей. Кто же такие, эти напавшие на нас? Я разглядывал поверженных, находя их лица явно кавказского типа.

Но следовало ещё разобраться с раненым. Я сам рассмотрел его и нашёл, что вообще-то он совсем не раненый. А сильно оглушён ударом меча по шлёму. Видимо удар вызвал сотрясение мозга и тот не мог прийти в себя. Я приказал выжившим гребцам немедленно доставить оглушённого на борт и уложить в кровать. Имелась у нас каюта для больных и раненых на 20 человек. Пусть его не трогают, так как он нуждается в покое и ему нельзя двигаться. Гребцы уплыли, а мы продолжили осмотр. Наших четверых убитых уложили рядком на берегу. Ничего не поделаешь, война требует жертв, но я считал, что здесь имеется большая доля моей вины. Среди гребцов не было ни одного волонтёра, вооружённого хотя бы пистолетом. Печальный факт. Тем временем с убитых были сняты доспехи и оружие, а сами они обысканы. Я рассмотрел трофеи. 15 не очень хороших кольчуг, местами с прорехами, столько же конусообразных шлемов, 5 арбалетов, 10 мечей и 5 топоров. 15 хороших, горских кинжалов, длиной почти в полметра., деревянные щиты, напоминающие крышки от кастрюль, 32 серебряных и две золотые монеты. С убитых сняли добротные кожаные ичиги, овчинные тулупы, местами покрытые кровью и пробитые пулями. Но для почти раздетых невольников, сгодятся. Мы подошли к жилищам, которых оказалось 12. На берегу лежали вытащенные из воды рыбацкие баркасы, на воткнутых в песок шестах, висели сети. Явно рыбацкий посёлок. Заглянули за дома и увидели сидевших там жителей деревни. У них были связаны руки и ноги. Тут же лежали 8 убитых. Я велел их развязать и начал опрос. Но никто меня не понял. Однако я узнал их язык –явно немецкий, но трудно узнаваемый. Они называли себя готами. Я знал несколько слов по-немецки, хотя учил английский. Понятно, что оставшийся в живых, второй переводчик грек, вряд ли понимает готский язык, поэтому звать его бесполезно. Я решил сам попробовать с ними поговорить. Знаками и несколькими знакомыми словами, удалось выяснить, что эти люди напали на селение рано утром. Мужчины пытались сопротивляться, но захваченные врасплох, не смогли отбиться, потеряв троих убитыми.

Всех жителей согнали в это место и связали. Стариков: женщин и мужчин, их было пятеро, убили за ненадобностью. Всех жителей, скорее всего должны были забрать с собой и продать в рабство. Когда бандиты занимались грабежом жилищ, то как раз, и мы прибыли. Возможно бандиты указали бы нашим посланцам путь в Судак, и мы бы уплыли, но, как мне позднее рассказали потерпевшие гребцы, половец переводчик и один из бандитов, вдруг узнали друг друга. Неизвестно, что там у них было раньше, но бандит вдруг кинулся на половца и зарубил его, совершенно неожиданно для всех. Тогда бандиты вынуждены были напасть на наших. А те стали отбиваться. Вот и получилась неразбериха. Одно стало известно, что бандиты являются черкесами и приплыли на ладье, которую оставили где-то дальше, так как в этом месте невозможно причалить крупному судну. Рыбаки специально выбрали это место, чтобы успеть убежать, если им будет что-то угрожать. Я оставил здесь 20 дружинников, чтобы похоронить вместе с рыбаками своих убитых, а корабль проплыл дальше и в 2-х километрах западнее мы увидели ладью, вытащенную на берег. К ладье отправилась наша лодка с десятком гребцов и я. Мы никого не нашли, видимо все бандиты ушли на разбой, оставив ладью. Обшарили ладью, но ничего, кроме небольшого запаса продуктов и питьевой воды не обнаружили. Бедные были бандиты. Мы поплыли обратно и почти все сошли на берег, чтобы отдать дань почтения нашим убитым, которых, как и рыбаков, похоронили в отдельные могилы, а бандитов скинули в общую яму. Ладью мы оставили рыбакам, а также топоры и мечи, очень обрадовав их. Мы узнали, что плывём не в ту сторону и что через 20 км мы бы вышли на город Каулита, будущую Ялту, а Судак находится в другой стороне в 150 км от этого места. Пока происходили все эти события, настал вечер, и мы решили провести ночь в том месте, где нашли ладью. Мы вновь вернулись туда и, подплыв ближе к берегу, улеглись спать.

Утром 24 ноября отплыли в обратную сторону, проплыв мимо селения готов, которые помахали нам вслед. Зная теперь маршрут, я распорядился выплыть далеко в море и держать курс на восток, имея в виду крымские горы в качестве ориентира, а к вечеру подойти к берегу ближе. В этом месте очень много населённых пунктов, принадлежащих итальянцам, я мне не хотелось с ними встречаться. Но встретиться пришлось. Через 5 часов, мы заметили паруса, двигающейся нам навстречу галеры. Чуть позже показались ещё паруса и ещё. Мы свернули ещё дальше в море и, отплыв на 2-3 мили, наблюдали прохождение шести галер в сторону, откуда мы приплыли. К нам никто не приближался, и мы вернулись на свой маршрут. Начало темнеть, поднялся ветер и мы, приблизившись к берегу, начали искать убежище. Наконец удалось заметить удобную бухту. Проплыли внутрь, меряя дно шестами и встали на якорь. В море разбушевалась непогода. По моим вычислениям, до Судака оставалось не более 20-30 км. Проведём здесь ночь в спокойствии, а утром уже нападём на Судак, так решили мы на совещании, после ужина. События последнего дня отвлекли меня от мыслей о Забаве, которую я не видел уже два дня, и я немного успокоился и даже шутил на совещании. Вот и утро 25 ноября. Вышли из бухты в 9 часов утра, стараясь не спешить. Не разворачивая парусов, чтобы они нам не мешали во время манёвра, пошли на двигателе вдоль берега. Через полчаса начали попадаться рыбачьи деревни, жители которых, в изумлении, провожали взглядами дымящий корабль, плывущий без парусов. Мы не спешили, уж теперь-то Судак никуда не денется. Как по заказу, погода улучшилась. Вышло солнце, температура поднялась до + 14 градусов. Ещё час и мы вышли в гавань Судака. Сразу же сориентировавшись, выплыли на середину гавани и двинулись к центру причала. Нам наперерез выскочила лодка с какими-то чиновниками, махавшими руками и требующие остановки. Но поравнявшись с лодкой, я велел оставшемуся половцу сообщить туркам, что мы плывём с войной и намерены грабить город. При этом мы выключили винт и очень медленно, по инерции, продолжили плыть к причалу, давая время чиновникам сообщить о нападении. В самом деле, лодка повернула к берегу, а сидящие в ней, громкими криками и маханием рук пытались привлечь внимание жителей. Мы же, уже почти приблизившись к причалу, начали разворот на 180 градусов, чтобы причалить кормой. Туркам наконец удалось докричаться до жителей, которые с удивлением наблюдали за нашими маневрами.

Сообразив, что происходит нападение, покупатели и продавцы торга кинулись в разные стороны, а в нас полетели камни и горшки с горящей нефтью. Как нас предупреждали, камни до нас не долетали метров 100 и падали в воду по обеим бортам. Пока мы разворачивались, воины в крепости сменили тактику и начали пускать в нас стрелы, размером с небольшое бревно. Всего было выпущено 4 стрелы, но поняв безрезультатность стрельбы, крепость и форт на полуострове замолчали. Мы же скинули сходни и на берег выползли две САУ и тут же помчались к центральному форту, огибая его с двух сторон. Следом за каждой машиной бежали по 70 новых дружинников во главе с волонтёрами. Шестеро волонтёров артиллеристов, очень быстро начали устанавливать два миномёта. В это время заговорил центральный форт. В его ворота уже вбежали охранники торга и начали вбегать люди, спасающиеся от опасности. Начальник форта, немедленно велел показывать подчинённым места для укрытия горожан, а сам помчался к баллистам, установленным во дворе форта. Уже через три минуты баллисты были заряжены и начали бросать в нас камни, размером в голову человека. Баллист было пять и стреляя по очереди, они выпускали по камню, каждые 20 секунд. Первые камни летели совсем не туда и стрелки исправили прицелы и вновь дали залп, но и он не достиг цели, а вот третий уже попал., но он оказался последним. Камни, летя по наклонной, набрав высоту 30 -40 метров, шлёпались на палубу и крыши палубных строений, пробивая доски. К счастью, скорость полёта была незначительной и камни вполне можно было заметить в полёте и проследив его падение, отойти в безопасное место. Но незначительный ущерб, камни причинили. В это время на территории форта начали взрываться мины, подбираясь к установкам.

После четвёртой мины, не нашедшей цели, следующие пять мин подряд разметали и баллисты, и их обслугу. Толпы народа, ринувшиеся было к крепости, натыкались на наши САУ и дружинников с копьями и мечами, преграждающих им путь к крепости и были вынуждены искать спасения в форте или вообще убегать в горы. Их не пытались остановить. И без них достаточно было оставшихся. Многие удрали по другим переулкам, но в форте собрались не менее тысячи человек, включая и две сотни стражников. После потери баллист, стражники, побуждаемые начальником охраны, построились в колонну и кинулись к кораблю по двум улицам. Однако их встретили залпами из карабинов 15 волонтёров на одной улице и пулемёт на другой, моментально заставив их вернуться обратно, потеряв почти 50 человек убитыми и ранеными. Из крепости выехали до трёх сотен всадников и поскакали на САУ. Опять же несколько выстрелов из орудий и пулемётов остановили их и погнали обратно. Воцарилась относительная тишина, прерываемая криками раненых и перепуганных обывателей. А также громкие команды в крепости и форте. Солдаты форта заняли оборону на крышах зданий внутри ограды и приготовили луки и арбалеты для отпора противника. А в гавани разворачивались следующие действия – две дежурные галеры ринулись на корабль нарушитель с двух сторон гавани. «Воронеж» расположился между несколькими купеческими галерами и каракками. Имея свои катапульты, турки не могли стрелять в нас, защищённых корпусами чужих кораблей. Зато с высоты нашего катамарана, орудия очень удобно начали расстреливать галеры прямой наводкой, целясь по ватерлинии, а пулемёт на турели, давал по 10-20 выстрелов по верхней палубе обоих галер, по очереди, выбивал находящихся на них воинов, готовых к абордажу. Безусловно, мы могли бы уничтожить всех нападающих, но было жалко и даже безнравственно, убивать беззащитных, перед нашим оружием, людей. Короче, обе галеры получив пробоины, начали тонуть и экипаж повернул их к берегу, где галеры удалось посадить на мель. Команды галер высадились на берег, недоумевая по поводу повреждения своих судов и гибели нескольких десятков соратников.

Командиры, отдавая приказы, выстроили своих людей в двухстах метрах от нас с обоих сторон, но не решаясь нападать. Центральный форт тоже затаился. Турки замешкались, не находя решения. Наши силы перегруппировались тоже. Все 140 дружинников выстроились дугой, охватывая форт со стороны крепости, имея по флангам две САУ, не позволяя никому из него выйти в направлении крепости и гор. А со стороны моря дорогу перекрыли катамаран с двумя пушками и пулемётом на борту, а также 15 стрельцов с карабинами и полусотня дружинников с луками и арбалетами. В форте ещё оставалось более 150 воинов, готовых к обороне, а в крепости 2 тысячи солдат. Я ждал, ничего не предпринимая, делая вид совершенно спокойного созерцателя, хотя адреналин бушевал в моих жилах. Сейчас ход был со стороны турок. Наконец со стороны горной гряды показались около тысячи воинов, вышедших из главных ворот крепости, обошедших наши САУ сбоку и начавшим движение к форту, как раз между нашими отрядами у крепости и у моря. Они не дошли до первых домов 100-150 метров, когда перед ними взорвались снаряды пушек и миномётов. Командир скомандовал атаку, и вся тысяча ринулась вперёд, выстроившись в колонну, тесно сомкнув ряды и закрываясь щитами, но наткнулась на пулемётную очередь, скосившую две первые шеренги. Вид убитых и падающих воинов, кровь, хлещущая из их ран в груди, остановили наступление. Воины недоумевали, почему никакие доспехи не защищают от невиданного оружия, поражающего насмерть. Колонна отошла на несколько шагов назад и встала. Офицеры задумались и не знали какие команды отдавать. Ещё не столкнувшись с неприятелем, турки потеряли до двухсот человек убитыми и ранеными, а это было страшно и непонятно. Я подал команду Парамону и обе пушки произвели несколько выстрелов по тыну, ограждавшему форт. Вывороченные взрывами брёвна, разлетались в стороны, открывая внутреннюю часть форта и лишая её защитников укрытия. Уничтожив примерно 40 метров ограды, пушки замолчали. Наступила очередь САУ. Они начали уничтожать ограду с противоположной стороны. Развалив также метров 30, в пролом двинулась одна САУ, фыркая мотором и стреляя из пулемёта поверх голов солдат короткими очередями. За ней начали наступать 70 дружинников, закрывшись щитами и стуча об них мечами. Пытающихся нападать турок, валили выстрелами из карабинов. Турки дрогнули и побежали в сторону моря через противоположный пролом и оказывались перед ощетинившимися карабинами волонтёрами. Я дал половцу мегафон, и он закричал в него –на колени! Десятка два солдат, поднятых в атаку офицером, моментально нашли свою смерть от пуль волонтёров. Оставшись без руководства, солдаты форта встали на колени, уронив своё оружие перед собой. Двадцать дружинников подошли к стоящим на коленях туркам и погнали их на метров 50 дальше, заставив вновь встать на колени. Эти же дружинники вернулись и, собрав брошенное оружие поднесли его к кораблю и бросили на причал.

Всё это время, команды стоящих рядом кораблей, либо закрылись в трюмах, либо убежали в горы вправо от нас. Далее, 70 дружинников и САУ от крепости вступили в форт и погнали всех, находившихся в нём к кораблю, заставив встать всех на колени в 100 метрах от него. Громко кричали и плакали дети и женщины. Половец, через мегафон, разрешил всем женщинам с детьми уходить в крепость. Те поднялись и потянулись к крепости, прижимая к себе детей, испуганно глядя на стоящих у них на пути дружинников. Толпа уменьшилась вдвое и теперь в ней оставалось примерно 500 человек. Я опять сделал паузу, ожидая, когда последняя женщина с ребёнком скроется в воротах крепости. Я начал давать команды половцу и тот переводил мою речь, крича в мегафон-- Остановитесь, прекратите кровопролитие! Я не хочу вашей крови. Пусть все солдаты вернутся в крепость и к нам вышлют переговорщика! В противном случае мы будем вынуждены уничтожить всех этих людей. Я обещаю, что никого больше не трону, если вы не нападёте первыми. Купцам я тоже обещаю неприкосновенность.

Они могут спокойно вернуться на свои корабли. Над городом повисла тишина. Через полчаса, войска, обошедшие нас со стороны гор, развернулись и зашагали в крепость, унося с собой раненых. Ещё через полчаса к нам вышел из крепости седобородый, богато одетый мужчина, в окружении десятка, таких же важных людей. Я пошёл к ним на встречу, в сопровождении Радомысла и двух десятников в монгольских доспехах. Со мной был переводчик половец. Мы встретились на середине пляжа, между крепостью и катамараном. Седобородый поклонился, прижав руку к сердцу. Я проделал тоже самое, выказав уважение старшему. Турок представился – севаст Судака Карадюман паша. Я тоже назвался. Понятно, что севаст никогда не слышал обо мне, но он кивнул и произнёс –да пребудет с тобой всемогущий Аллах! Прости нас, слабых и недостойных слуг великого султана, да продлятся его годы! Чем мы обязаны твоему приходу и что ты ищешь у нас? Я ответил- мы прослышали о том, что вы отнимаете у Никейского императора, принадлежащие ему земли и прибыли, чтобы покарать вас. Не пройдёт и месяца, как сюда прибудут войска великого покорителя мира, хана Батыя, который является нашим союзником. Для того, чтобы показать его мощь и предупредить вас о его скором пришествии, чтобы вы не смели и думать противиться его воле, мы требуем у вас оплаты стоимости занятого вами города. Я оцениваю его в сумму равную 15 тысячам динаров. Но я могу взять эту сумму и серебром. -Прости меня, ничтожного – заканючил севаст - но у нас нет сейчас такой огромной суммы. Чтобы её собрать потребуется несколько дней. Я подожду до завтра, но ещё я хочу в счёт этой суммы взять для своего города несколько твоих мастеров и красивых девушек. Глаза севаста засверкали, а несколько его спутников положили руки на рукояти своих мечей.

Спокойно! – сказал я. Пусть эти люди, которых я хочу взять, не беспокоятся. Обещаю, что они мне потребуются для обучения моих людей мастерству. Ровно через год я отпущу их, не причинив вреда, и даже буду платить им деньги. А ещё я требую выдать мне всех русских рабов и пленных, предназначенных для продажи. Ну а девушек я возьму для выдачи их замуж, за своих воинов. Они будут жить в мире и спокойствии. Каких же мастеров ты требуешь-спросил севаст. Во-первых, мне нужны специалисты по штамповке монет. Во-вторых, хорошие кузнецы. В-третьих, повара. В-четвёртых –металлурги. В-пятых –лекари. Каждой профессии по 2 человека и 40 девушек, тогда ты останешься мне должен только 8 тысяч динаров. Сумму я назвал наобум, не думая, что севаст сразу же согласится. Однако севаст, подумав, произнёс – пусть будет по-твоему, Теплов-паша. Надеюсь, ты сразу же уедешь? Обещаю! –ответил я. Кстати, севаст, ты всё равно потеряешь больше, когда придёт хан Батый и я уверен, что люди, которых ты мне передашь, будут благодарить Аллаха за свою счастливую долю. Севаст недоверчиво поглядел на меня и спросил--откуда тебе это известно? Мы с ним союзники и я знаю его планы. А сообщаю тебе, лишь потому, что деваться тебе некуда.

Всего через 2-3 недели, ты убедишься в этом. Севаст переглянулся многозначительно с некоторыми своими спутниками и сообщил, что они вынуждены удалиться, чтобы собрать необходимую сумму. Мы раскланялись и разошлись. Я велел половцу передать пленным разрешение сесть. Половец крикнул в толпу перевод и люди уселись более свободно. Затем им сообщили, что, как только я получу обещанные деньги, то они будут свободны. САУ загнали в трюм, а все свободные волонтёры и дружинники собрались вокруг толпы пленных. Среди последних находились весьма хорошенькие девушки. Нужно сказать, что в то время, мусульманки закрывали свои лица не так тщательно, а часто просто прикрывались платком. Но я не стал наглеть, пусть община сама выберет приданное. Ждать пришлось 4 часа. Мы сходили на корабль пообедать и вновь вышли на пляж. Наконец из крепости вышли несколько человек с мешками. С ними шагал и севаст. Они подошли к кораблю и положили мешки на землю, передо мной. Севаст показал на мешки и предложил мне проверить наличие. Я открыл по очереди пять мешков. В первом лежали золотые монеты- динары. Севаст произнёс – можешь не считать, всё пересчитано точно. Динаров мы собрали всего 2500, а остальное серебром в слитках. Остаток 19 кг золота, при соотношении 1: 10, составит 190 кг серебра. Мы три раза взвешивали. Я чувствовал, что меня обманывают, потому что, на самом деле, золото к серебру идёт 1:12, но не стал спорить, даже это совсем не плохо. На круг выходит 1400 гривен. Стипендия 700 волонтёров за год.

Ладно- согласился я. А теперь людей! Эй! -крикнул я в толпу- вы свободны. Половец перевёл и народ, вскочив, начал разбегаться. Севаст вновь попросил время. для выбора необходимых мне людей. Между тем начало темнеть. Я приказал включить прожектор и один из волонтёров, усевшись за ним, начал медленно водить лучом по поселению и крепости. Мы поужинали и забрались на корабль, оставив 20 часовых вокруг катамарана. Можно было не беспокоиться, свет прожектора освещал все подступы к причалу. Наступил день 27 ноября. Только к 10 утра, двадцать чаушей-стражников, подогнали к нам толпу отдаваемых в рабство людей. Здесь находились 10 мужчин и 40 девушек. Отдельно сгрудились русские рабы, которых имелось всего 42 человека, из которых 8 девушек. Поняв, что их освобождают, они не скрывали радости и порывались быстрее забраться на корабль, боясь, что мы их вдруг оставим. Я специально справился у передаваемых мне турок их профессии и получил положительные ответы. А вот проверять девушек, открывая им лица, в присутствии севаста и стражников, я не стал. Надо уважать чужие правила и обычаи. Но прошёлся перед ними, удостоверившись, что тут нет старух и переодетых воинов. Всех этих людей попросили зайти на палубу. Девушки подняли крик, начали плакать и упираться. Пришлось приказать дружинникам подхватывать каждую вдвоём и заносить на корабль. Я заметил, как злобно смотрят на нас стражники и севаст, но подумал – а как бы вы обращались с нашими пленными? Ничего, привыкайте! Хватит вам над нашими издеваться! Наконец все девушки оказались на корабле, и я попрощался с севастом. Уже уходя, я указал севасту на наш Андреевский флаг и сказал ему – запомни этот флаг, Карадюман паша. И никогда не пытайся с нами воевать. Сообщи всем своим знакомым и властям, что появилась такая сила, с которой никто не сможет справиться.

С этими словами, я взобрался на корабль и приказал отчаливать. Едва мы вышли в море и отплыли от Судака на 5-6 миль, я приказал приводить ко мне по 5 турчанок. Через несколько минут в каюту вошли первые пять. Я приказал им открыть лица только для меня, что они и сделали. Убедившись, что они не уродки и не старше 30 лет, отпустил их. Таким образом быстро провёл предварительный осмотр и успокоился. Честно говоря, я опасался, что турки подсунут мне порченый товар. В случае попытки меня надуть, я хотел вернуться и наказать севаста. Но я ошибся, меня не обманули. Вот и прекрасно! Я пошёл поглядеть, как устроились наши пленные. Всех турчанок поместили в отдельное помещение по соседству с русскими девушками. Мужчинам также нашлось помещение. Катамаран был вместительный, места хватило для всех. С половцем я зашёл к туркам, которых привели ко мне в цепях. После выхода в море я распорядился снять с них оковы. Теперь я через переводчика объявил им, что их везут в город, где с ними будут обращаться уважительно и их задача заключается в обучении своей профессии наших людей. Они будут получать зарплату и получат жилища. Самое
много, через год, их отпустят, если они сами этого пожелают. Успокоив таким образом этих людей, я перешёл к турчанкам. Я сообщил им, что они могут не беспокоиться о своём будущем. Никто их не будет принуждать сожительствовать с мужчинами. Их научат русскому языку и предоставят несложную работу. Во время жизни у нас, они будут иметь возможность познакомиться с молодыми людьми и выйти замуж. Однако, если им не удастся выйти замуж или они этого не захотят, то я их верну обратно через год. Если у них будет такое желание. Сейчас вы должны будете выбрать себе старшую, которая будет передавать мне ваши жалобы и пожелания. Я ещё спросил, знает ли кто из них другие языки? Несколько девушек немного понимали по-итальянски, а некоторые по-гречески. Русский никто не знал. Через 10 часов плавания мы прошли через Керченский пролив. Часы показывали 1 час ночи. 28 ноября. Мы торопились, чтобы успеть до ледостава. Ещё 10 часов и мы входим в Дон. Погода мерзкая, моросит холодный дождь, серые тучи нависают над головой. А вот и Тана. Корабль вплывает в гавань и останавливается в середине. Где наш новый друг Антонио дей Франки, байло города? Приготовил ли он нам кругленькую сумму денег на карманные расходы? Мы ждём полчаса. Наконец к нам подплываем баркас, который привёз нам байло Антонио.

Я здороваюсь с ним через фальшборт катамарана, спрашиваю его про налог. Он кланяется мне и обещает доставить деньги через два часа. Ладно, подожду, я терпеливый. На причале происходят какие-то перемещения и, вдруг из-за крепостной стены в нашу сторону полетели булыжники! Как хорошо, что мы не стали причаливать! Камни не долетали до нас, падая в воду всего в 10-15 метрах. Я объявил тревогу и к бортам корабля начали выбегать волонтёры и дружинники. А вот и несколько стрел, размером с небольшое бревно, два из них пробивают фальшборт и застревают в нём, а одно пробивает борт чуть ниже и, видимо, влетает в трюм. Капитан командует –задний ход! Корабль начинает пятиться, принимая новые стрелы, а ещё два горшка с горящей нефтью, разбитые о борт. Нефть стекает вниз, дымя и разбрасывая горящие капли. Просто удача, что идёт дождь, который намочил все доски и огонь не в силах поджечь судно. А со всех сторон причала на нас помчались штук двадцать стругов, заполненных, потрясающими копьями, чернобородыми дикарями. Из дальнего угла гавани на нас нацелилась галера, гребцы которой, изо всех сил налегали на вёсла, разгоняя судно. С кормы закричали –берегись! По течению реки на нас надвигался генуэзский Неф, громадный и тяжёлый. Он плыл со свёрнутыми парусами, влекомый течением реки. Ага! -Весело закричал я. –сеньор Байло отлично приготовился к нашему приходу. Адреналин забурлил в моих жилах. Мы были готовы к такому повороту и приняли все необходимые меры. Огонь по врагу! Волонтёры прекрасно поняли ситуацию. Орудие начало всаживать в Неф, находящийся от нас примерно в 250 метрах, снаряд за снарядом, целя в бушприт по ватерлинии. Стрельцы открыли стрельбу по стругам, пулемёт начал полосовать гребцов на открытой верхней палубе галеры, длинными очередями. Вдобавок, по стругам выдохнули две струи огня из огнемётов. Всего 3-4 минуты и ситуация резко изменилась. Неф фактически потерял нос, и его передняя часть превратилась в открытую для речной воды, дыру, в которую можно было разглядеть все три палубы, как на учебном чертеже. Передняя часть нефа начала быстро уходить под воду, а корма вставать дыбом, в результате чего с палубы в реку посыпались солдаты. Те из них, кто был слишком хорошо защищён доспехами, почти сразу пошёл на дно под их тяжестью. Другие хватались за борта корабля, а легковооружённые, почти без доспехов, арбалетчики, плыли к ближайшему берегу.

Разверстый нос нефа достал дна и упёршись в него, на глубине примерно 5-6 метров, начал вспахивать его, толкаемый течением реки, одновременно разворачиваясь кормой вперёд по течению, которая также довольно быстро погружалась. Капитан приказал дать полный назад, чтобы не столкнуться с нефом и это едва удалось. Неф проплыл всего в трёх метрах от катамарана и проплыв ещё полсотни метров, погрузился на дно. Несколько сотен солдат отчаянно плыли к берегу, бросив оружие и скинув с себя кирасы и кольчуги. Многие зацепились за выступающие части обеих корпусов катамарана и умоляли помочь им влезть к нам. И мы затащили к себе не меньше 60 человек, дрожащих от холода и согнали их в кучу у центральной мачты. Десяток стругов были разнесены в щепки, а остальные гребли обратно к причалу с ополовиненными экипажами.  А что галера? Потеряв половину гребцов убитыми, она по инерции, замедляясь, выплыла из гавани и тихонько прилепилась к нашему кораблю бортом. Чтобы её не унесло, волонтёры зацепились за её борт «кошками» и стянули канатами. Экипаж галеры сбился в кучу на корме, потеряв способность сопротивляться. Чтобы они не успели очухаться, три десятка дружинников, пинками загнали их под навес кормы, заставив бросить оружие. Там они и сидели, тесно прижавшись друг к другу. Такая картина предстала перед моими глазами всего через полчаса с начала боя. Уцелевшие солдаты и матросы нефа, выбравшиеся на берег, улепётывали в сторону крепости. Струги, достигнув причала, были брошены своими командами, которые тоже помчались в крепость. На часах половина пятого вечера. Быстро темнеет.  Бой закончен в нашу пользу. Корабль опять даёт ход вперёд, и мы оказываемся у входа в гавань, на прежнем месте. Прицепленная галера конечно мешает движению, но я считаю, что это не страшно. Душа поёт, напряжение потихоньку уходит. Хорошая была охота! У нас вообще нет потерь. Корабль несколько пострадал. Борт утыкан стрелами, пол палубы проломлен в нескольких местах, в трюм влетела одна стрела, распоров мешок с зерном.

Этот же многострадальный борт немного обуглился в одном месте, где горящая нефть текла особенно густо. Примерно метровой ширины, чёрная полоса, нарисовалась на борту от верха до самой ватерлинии. А вот генуэзцы пострадали гораздо сильнее. Насколько я понял, байло Тана, ожидая нашего возвращения, подготовил ловушку. Из Каффы пригласили боевой неф, наняли сотни три черкесов на стругах и применили свою, единственную галеру. Те два часа, в течении которых, байло, якобы собирал для нас деньги, пошли на подготовку нападения и предупреждения нефа, дежурившего выше по реке. А теперь нефа нет вообще, галера у нас, струги потоплены, нападавшие, в большинстве уничтожены. Крепость замерла в ужасе. Торг и дома на берегу опустели, так как все жители спрятались в крепости. Я приказал произвести несколько выстрелов из пушки по крепости, в направлении, откуда велась стрельба камнями и стрелами. Скорее всего катапульт мы не достали, но посбивали несколько зубцов на стене и пробили насквозь ворота, что заставило генуэзцев прекратить все попытки к стрельбе. Повисла тишина. Я подошёл к борту галеры и вгляделся в толпу пленных. Кроме генуэзцев, здесь присутствовали десятка два черкесов. А в качестве гребцов, выступали вольнонаёмные далматинцы, иначе говоря, хорваты, их тут было большинство. Всего набиралось около 100 человек. Позже мы насчитали точно -113. Я пожалел, дрожавших от холода людей и приказал отвести их в нижний трюм, где сейчас ничего важного не было, кроме запасных мачт, парусов и досок. Совсем стемнело, дождь не стихал, а температура опустилась до +5 градусов. К тому же дул сильный ветер, сгонявший обломки стругов и галеры к берегу. Мы продолжали стоять, на этот раз бросив якорь. На берег к торгу послали две плоскодонки с двумя десятками дружинников, под командованием прапорщика Радомысла. Я поколебался, раздумывая, но поехал с ними. Мы сошли на пустынный берег и в темноте вышли к торгу. Свет, горевших факелов на стенах крепости, по которым сновали её защитники, готовясь к обороне, слегка освещал площадь торга и мы, из обычного любопытства, начали разглядывать брошенные хозяевами товары. Я разрешил дружинникам брать всё, что им понравится. Раздобыв где-то мешки, они начали набивать их различным барахлом.

Вдруг я услышал громкий шёпот, зовущий нас на русском языке. Я вынул пистолет и,
подозвав Радомысла и пять дружинников, направился в сторону звука. Шёпот раздавался из зарешеченного окна длинного здания. Мы подошли ближе и увидели в окне за решёткой, обросшего бородой человека. Он громким шепотом спрашивал – вы с Руси? Да - ответил я. Слава Богу и пресвятой Богородице! – произнёс бородатый. Помогите, братцы! Здесь нас 25 человек, мы работаем на рынке грузчиками. А в соседнем здании рабы на продажу. Когда ваш корабль вошёл в гавань, нас загнали в дом и закрыли. А как поднялся шум, так мы страшно перепугались и сидим здесь молча. Мы было подумали, что это монголы напали на город. А они никому пощады не дают, сам видел. Однако слышу, по-русски говорят, вот я и позвал. А шёпотом потому, что боюсь, как бы латиняне не услышали. Сейчас мы вас выпустим -- сказал я и сделал знак одному из волонтёров. Тот прикладом карабина сбил замок и раскрыл дверь. Из дома боязливо начали выходить гуськом оборванные, худые люди, на ногах которых висели цепи. Я показал на торговые ряды и предложил им поискать себе одежду. Взяв цепи в руки, чтобы не мешали, рабы ринулись к рядам, шаря по углам. Выпустили и невольников, предназначенных к продаже. Им тоже я позволил приодеться. В плоскодонки набросали кучу барахла и отплыли к кораблю. Выгрузили вещи и начали перевозить в корабль рабов. Для всех них отвели помещение на второй палубе, ниже нас. Их оказалось 25 мужчин и 116 девушек. Девушек отвели к русским пленницам.

Время подходило к 11 часам вечера, и я уже собирался ложиться спать до утра, когда к нам направилась лодка, в которой стояли несколько человек с факелами. Я приказал включить прожектор и направил его на лодку. В ней, заслоняясь рукой от света, стоял байло Антонио и несколько безоружных мужчин. Я весело крикнул Антонио – что же ты нас так неприветливо встречаешь? А я уж так было обрадовался нашей встрече! Байло стоял, опустив голову. Я пригласил итальянцев на борт. Антонио с крайне виноватым видом, низко кланяясь, начал просить прощения. Простите сеньор Теплов, бес попутал. Разве же мы могли предположить, что вы настолько сильны! Ага! –ответил я – а на слабых значит можно нападать? Что вы, сеньор, мы никогда не обижаем слабых. Господь велит бедных и беззащитных защищать. Знаю я, как вы их защищаете!  Однако хватит болтать! Где мои деньги? А я ведь просил совсем не много, а ты устроил мне такой приём. Мой корабль повреждён, несколько человек ранены (это я его обманул, запугивая). Жизнь каждого моего воина бесценна, и вы должны за это ответить. Мы согласны, отвечал Антонио. Во сколько вы оцениваете ущерб? С вас причитается 10 тысяч дукатов золотом или серебром. И никаких отговорок. Иначе, завтра с утра я начну штурм крепости и отберу всё, а вас лишу жизни. Антонио схватился за голову. Его спутники испуганно и виновато молчали. Я решил немного подсластить пилюлю. Как только вы оплатите мне эту сумму, я не буду вас трогать 3 года. Я жду деньги к завтрашнему завтраку- твёрдо сказал я и отпустил их. На корабле объявили отбой, и все улеглись спать. Дежурные всю ночь светили прожектором по стенам крепости. Утром всем раздали пищу, и мы стали ждать выкуп.

 Около 9 часов утра, 29 ноября, к борту подплыл баркас. В нём находился Антонио и несколько солдат. Они передали нам несколько мешков с деньгами. Я не стал их пересчитывать, лишь только проверил содержимое. Ладно –крикнул, я. Поверю тебе на слово! Надеюсь, в мешках именно столько, сколько я запросил? Антонио обречённо закивал головой. Тогда принимай своих людей, сказал я и велел выгонять из трюма пленных. От причала пригнали три струга и в них загрузились все черкесы и генуэзцы, а вот далматинцев, их насчитали 54 человека, я оставил себе – пригодятся для каторжных работ. До скорого свидания! –крикнул я и приказал отплывать. Через 15 минут катамаран плыл вверх по реке. Мы спешили, поскольку с неба уже сыпался снег, а кромки берега замерзали. Я пригласил к себе в каюту Радомысла и Парамона. Положив мешки с деньгами на середину каюты, мы начали пересчитывать деньги. В мешках оказалось, 1200 дукатов, 6800 серебряных гроссо, или, как их ещё называли, матапанов, которые примерно равнялись половине дирхема. А вообще разобраться во всей существующей в те времена мешанине денег, было крайне затруднительно. В восьми мешках находились слитки серебра. По прикидкам, серебра должно было быть около четырёх центнеров. Примерно так оно и было. В Воронеже взвесим точнее. Мы шли на полных парах и под парусами. На наше счастье, ветер был попутным. У меня появилось время разобраться с результатами похода. Итак, мы сумели урвать кучу денег, а именно 3700 дукатов, 6800 гроссо или матапанов, почти 6 центнеров серебра в слитках, что, примерно равнялось 3720 гривен. С нами следовали: 10 турецких мастеров, 54 далматинца, в качестве рабов, 219 мужчин и 259 женщин, из бывших невольников, 40 молодых турчанок. А всего на борту находилось 573 новых пассажира. Мы потеряли в походе 2-х бывших бродников и 3-х новообретённых граждан. 

Следовало обязательно поощрить команду за риск для жизни, при боевых столкновениях. Поощрению подлежали, в первую очередь, волонтёры и дружинники из Воронежа, коих насчитывалось 136 человек без меня, а также 145 бывших невольников и гребцов. Всем волонтёрам и дружинникам я положил по 5 дукатов, десятникам по 6, взводным по 10, бывшим невольникам, участвовавшим в сражении, по 2. Я пригласил к себе командиров и передал им наградные деньги для раздачи подчинённым, вызвав шквал радостных восклицаний. Таким образом, добыча полегчала на целую тысячу дукатов, примерно на 175 гривен. Я пошёл знакомиться с новыми попутчиками. Это были 25 молодых парней на продажу. Все они оказались русскими из Чернигова. Все бывшие крестьяне. А вот из 125 девушек, 30 оказались грузинками, 18 армянками, 39 эрзя, 12 булгарок, остальные русскими. А уж происхождения были самого различного. Две грузинки утверждали, что они дочери какого-то князя и это подтвердили остальные, многие русские оказались из дворян и даже бояр. Я, правда распорядился, чтобы обе грузинские княжны также были помещены в отдельную каюту с четырьмя служанками, а остальных оставил, как есть. Что меня позабавило, так это тот факт, что абсолютно все бывшие невольники, были наряжены в богатые венецианские одежды, позаимствованные нами на торге. Со всеми хлопотами, я почти забыл про Забаву и посчитал это хорошим признаком. Вот так, мы и прибыли в Воронеж 2 декабря. Я отвёл княжну и её свиту в квартиру на нашем этаже и распорядился доставить сюда их мелкие пожитки. Сам я проследовал в свою квартиру к двум наложницам и с тоской глядя на них, видел перед собой только лицо княжны Забавы.

               Хлопоты с размещением и трудоустройством

      3 декабря. Суббота. Сегодня и завтра объявили выходными. Надо было разместиться в соответствии с производственной необходимостью. После завтрака все руководители собрались на совещание. На повестке дня стоял вопрос – куда селить прибывших и чем их занять? Начали считать: всего прибыло новичков 573, из которых 299 женщин и 274 мужчины. Причём 54 далматинца – рабы, которых необходимо охранять. А у нас уже было 43 бродника, пока ещё тоже считающиеся рабами. Ещё имелись целых 3 княгини. По конфессиональному признаку, имелось 40 Турчанок и 44 Булгарки, относящиеся к мусульманам, а из мужчин 3 иудея и 13 мусульман. Все остальные считали себя православными, если не считать 54 хорватов католиков, но их мнения спрашивать мы не будем. Ещё имелись язычники – Эрзя, в общем 67 женщин и 18 мужчин. Первым делом распределили княгинь. Как раз на 3 этаже имелись 3 свободные квартиры, одна 85 кв.м и две по 72 кв.м. Княгиню Забаву поселим на 85 кв.м., а грузинок, каждую на 72. При этом вместе с Забавой будут жить Малуша и ещё две девушки, а с грузинками по две девушки. Вот сразу 10 девушек отпадают. Волонтёров селим на первый этаж казармы, обе роты плюс 20 матросов и полурота дружинников.  На третий этаж в одну половину всех мусульманок -84 девушки, а в другую половину девушек, не понимающих по-русски, то есть грузинок, армянок, эрзя – всего 111. А русских там же, в одном из крыльев здания. Так что ещё одно крыло останется свободным. А на второй этаж заселим 264 мужика. Останутся свободными два крыла здания ещё на 200 человек. Турок специалистов поселим в многоквартирный дом по 2 человека в квартиру. Вот и всё. Слава Богу, всем хватило места!

 С понедельника начнём строить крепостную стену вокруг посёлка. Этим займутся далматинцы и бродники, под руководством 3-4 строителей. С работой остальных определимся завтра. Надо всё аккуратно продумать. Сегодня почти все приезжие гуляли по территории лагеря, знакомясь с новым местом жительства, удивляясь тем новинкам, которые они никогда не видели прежде. Я, Теплов, Терентий Петрович (Теря) и главбух Леонид Фёдорович, как самые главные в посёлке, навестили всех приезжих, представляясь им, чтобы они нас знали в лицо, и предложили для всех национальных групп, выбрать себе старших, чтобы те могли защищать их интересы перед руководством посёлка. После обеда собрались вновь. По поводу строительства крепостной стены, заслушали прораба Килибаку. Он предложил следующее: от условной линии границы посёлка, вырубается лес на 12 метров шириной по всему периметру, равному 200 х 400 м. По этой условной линии начинается строительство бревенчатой стены, из этих срубленных деревьев. Ширина стены будет равна 4 метра. Брёвна укладываем секциями по 10 х4 метра, которые наполняем землёй из рва, шириной 5 метров, который будет выкапываться параллельно строящейся стене. Так что далеко таскать материалы не придётся. Всё под руками. Землю утрамбовываем до каменного состояния. Идею этой стены, мы с Тепловым, вычитали из истории строительства Великой Китайской Стены. В Китае, правда, вместо брёвен, применяли камень, но это из-за отсутствия лесов поблизости. К сожалению, количеством этих деревьев не обойдёмся, потребуется ещё тысяча брёвен, которые срубят в другом месте. Зато извлечённой земли из рва хватит на всю стену. С понедельника, все суздальцы, начнут валить лес обычными пилами, бродники выкладывать секции из брёвен, под руководством двух бригадиров из строителей, а далматинцы копать ров. Язык хорватский для нас вполне понятен, так что поймём друг друга. Так что 120 человек будут заняты работой. Оставшиеся 4 суздальца будут продолжать валить лес бензопилой. С ними поставим 40 новичков, которые будут корчевать пни, обрубать ветки и возить брёвна на пилораму. Строители, которых у нас 32 человека, продолжат строительство на свободных от леса участках многоквартирных домов, на этот раз полностью кирпичных. Им в помощь дадим 32 новичка, по одному на строителя, из числа, не русских. Эти решения мы уже согласовали с Килибакой и приняли их единогласно. По проекту, этой работы для такого количества людей, хватит на 2 года.

Далее, я предложил, до начала работ, предварительно, выбрать из русских невольников 100 человек в возрасте 19-25 лет и сформировать из них сотню дружинников. С понедельника назначить им командиров и начать учить воинскому делу, а начиная со следующего понедельника, начать применять их в качестве караульных, пока практикантами при старослужащих, а ещё через месяц самостоятельно. Не понимающие русского языка мужчины, будут работать до обеда, а после обеда учиться русскому языку. Учить их будут старослужащие. Их всего 44 человека вместе с турецкими мастерами. Так что организуем два класса. А вот не русских девушек, которых аж 199, будем учить русскому несколько иначе. Из них создадим 25 групп по 8 человек. Каждую группу будет учить дружинник из числа бывших гребцов, освобождённых в первом походе в Гераклею. Свободных помещений у нас хватает. Я надеюсь, что близкое общение, позволит молодым людям познакомиться и, возможно, создать семьи. Собственно говоря, девушек привезли именно для этого. Меня удивляло поведение Теплова. Он почти не принимал участия в совещании, летая где-то в облаках. Все проблемы решал я один. Я продолжил – из русских девушек создадим две группы по 35 человек, которые будем учить после обеда мы с Тепловым. А с утра их можно распределить в качестве уборщиц и работников кухни. Для этого узнать потребности у поваров и завхозов. Ну и последних 27 человек послать на производство кирпичей и керамики. К сожалению, я не мог придумать, какую работу предложить для всех девушек. Уборка и помощь в готовке пище займёт человек 50, а куда пристроить ещё 250? Решил подумать об этом завтра. А пока все разошлись. Сегодняшний день прибывшие посвятили благоустройству своих квартир, мытью в бане, стирке и т.п. Теплов ринулся было куда-то, но я его остановил и стал обсуждать вопрос о трудоустройстве девушек, но он не слушал. Я спросил – Валера, что с тобой случилось?

Ты какой-то потерянный. И он признался, что влюбился и не может ни о чём думать, кроме, как о княжне Забаве. Я задумался. Да, проблема стоит очень острая. Я не мог ничего ему посоветовать, это слишком личное. Я понимал, что наличие двух наложниц не может его связывать, как и меня. Мы должны будем рано или поздно жениться. И женой может стать не обязательно одна из наложниц. Да и они об этом догадывались. Очень некрасиво, даже не по-человечески, но так уж вышло. Мне нравилось проводить время с моими девчатами, ла и дети ещё у нас. Но в качестве жён они, как-то, не воспринимались. Я только спросил – а ты думаешь её отправить в Ярославль? Он ответил – это неизбежно, но пока там идёт война, она будет жить здесь. История говорит, что монголы вернутся из похода только в 1241 году. А это через два года. Так что ей там пока делать нечего. Ну вот – сказал я- ты и добивайся. У тебя времени вагон и маленькая тележка. Я уверен, что ты её достоин и она тебя полюбит. Мало того, не стоит забивать свою голову мыслями о социальном неравенстве. Ну и что, что она княжна? Да хоть дочка Папы Римского! Мы в этом мире должны считать себя выше любого князя и, даже императора. Это она должна быть вне себя от радости, что её любит, столь высокопоставленный индивидуум. Теплов благодарно взглянул на меня и сказал – ладно, давай решать вместе, что делать с девушками? Мы пошли с ним в его кабинет, прихватив с собой бутылку водки и кое-какую закуску. Конечно же, ни о каких планах мы уже не говорили. Выпили бутылку, беседуя о превратностях судьбы. Я выслушал его историю любви, посочувствовал, как мог. Потом мы побрели в свои квартиры, благо, что они располагались в этом же здании, так что никто не смог увидеть нас пьяными.

4 декабря. Воскресенье. Сегодня на службе у отца Никодима собралось около 400 человек. Клуб набился под завязку. Да и служба уже проходила прямо, как в церкви. Отец Никодим приобрёл почти все, необходимые для службы, предметы. Я даже задумался о необходимости постройки церкви. В самом деле, если люди настолько пропитаны религиозным духом, то пусть пользуются! Между прочим, во время службы, я заметил на Малуше вязаный свитер. Меня озарило – вот ведь чем можно занять девушек! Поэтому, сразу после службы, я подошёл к Малуше и задал ей вопрос по поводу вязания. Малуша ответила, что она научилась вязанию от итальянцев. Кстати, почти все пожилые женщины, освобождённые в этом походе, умеют вязать и имеют при себе все необходимые для этого инструменты. Ну вот, а Теплов переживал за судьбу этих женщин, предполагая, что они лягут бременем на нашу экономику! Я взял его с собой, и мы навестили этих 11 женщин. Говорить, что они пожилые, не поворачивался язык, ведь самой старшей из них было едва 46 лет, а самой молодой 38. Как оказалось, все они умели вязать и на спицах и крючком. Я сделал им предложение –открыть курсы вязания. Женщины приняли это предложение с восторгом. Почувствовать себя нужной, очень важно для любой из них. А то они уже
переживали, что им придётся быть нахлебницами. Мы тут же приняли решение использовать второй этаж столовой, в качестве цеха для вязальщиц. Вот что интересно, Малуша сообщила нам, что в Итальянских колониях, вязанием занимаются исключительно мужчины. А в самой Венеции и Генуе имеются предприятия, занимающиеся вязанием на станках. Идея с вязанием натолкнула нас на ещё одну идею, ковроткачество. Ведь Турки, это те же Туркмены, которые известны своими коврами. А может турецкие девчонки имеют об этом представление? Мы немедленно отправились к Турчанкам, взяв с собой переводчика половца. Мы оказались вознаграждены.

 Во многих Турецких семьях сохранился обычай, ткать ковры молодым девушкам, чтобы принести его в дом мужа, в качестве приданного. У многих оказались с собой и соответствующие принадлежности. Это было просто чудесно. Окончательно приняли решение. Половину второго этажа столовой, в котором могли поместиться 1100 человек, разделить пополам. В одной половине оставить обеденный зал, а в другой половине разместить ковровое и вязальные цеха. Что нужно для вязания? – столы и стулья, а они имеются.  Для ковров посложнее, но турчанки объяснят плотникам, что надо сделать, и работа пойдёт. Туркменский ковер – произведение ручной работы и рождением этого чуда, все, конечно, обязаны женщине-мастерице. С незапамятных времен жены кочевников возили за собой, как самую большую драгоценность, простейший ковровый станок, выглядевший примерно так. Две пары кольев вбивались в землю на расстоянии, которое ограничивало длину и ширину ковра, позади кольев укреплялись два бруса, и уже между ними натягивалась основа. Сложно представить, что на площади в 10 кв см, мастерица без всяких инструментов вручную завязывала 2-3, а иногда и 6-8 тысяч узлов, затем ножом обрезала нити, оставляя ворс от 4 до 12 мм. За месяц этой изнурительной работы женщина могла соткать 4-5 м ковра. Работа эта требует хорошего освещения, которое вполне можно усилить керосиновыми лампами, уже со стеклянными колбами, которые мы начали производить. В понедельник этим надо заняться незамедлительно. Кстати, я предложил половцу заняться обучением турецких мастеров русскому языку. Тот с готовностью согласился. Всё-таки это не ров копать в мёрзлой земле! Теплову я посоветовал лично сходить к княжне и уговорить её учить русскому языку обеих грузинских княжон, прямо в одной из квартир. А заодно и их служанок. Теплов обрадовался новому поводу посетить Забаву. Я рекомендовал ему держаться с ней раскрепощённо, демонстрировать свою значимость и величие. И не стесняться. В конце концов, она, хоть и из Рюриковичей, но всего лишь обычная девчонка, к тому же, только что из рабства, где ей наглядно разъяснили монголы, кто она есть на самом деле. Я был рад, что мы нашли выход из положения. Работой и учёбой будут заняты все, притом на многие годы. С понедельника мы будем заняты на все 100 %. Теплов убежал к Забаве, а я позвал Терю и мы с ним посетили столовую, а в частности осмотрели второй этаж и распланировали, где будет располагаться производство, а где помещение для принятия пищи. Меня сопровождали Арзамас и Алёшка. Между делом, я рассказал им о самых первых электрических лампах, использующих принцип электрической дуги. Арзамас сообщил мне, что он собрал группу энтузиастов, любителей механики и создал группу из 8 человек, которые уже предложили некоторые, ими разработанные рацпредложения для улучшения качества и увеличения производительности труда. Я похвалил Арзамаса и сообщил ему, что с сегодняшнего дня он будет считаться главным инженером производства и соответственно, моим заместителем, на равных правах с главбухом и Терей. Этот день, пятое число каждого месяца, обычно являлся днём выдачи зарплаты и стипендии. К сожалению, тратить эти деньги было практически негде и не на что. В этот день всем трудящимся полагалась премия за счёт богатой добычи в результате «обкатки корабля». Участвующие в походе свою долю получили ещё в походе, а остальным выдали сегодня. На премию и собственно зарплату, ушло 240 золотых дукатов. К слову, практически не пришлось тратиться на продукты, которых у нас, в результате походов накопилось, по крайней мере, ещё на полгода жизни.               

11 декабря. Воскресенье.  Прошедшая неделя полностью измотала меня своей напряжённостью. Нам удалось организовать практически все запланированные виды производственной и учебной деятельности. Индустриализация Воронежа приобретала вполне реальные контуры. Уже уложили первые брёвна в основание будущей крепостной стены, срубили деревья на первых 10 метрах периметра, выкопали первые метры рва, оснастили первыми ковровыми станками производственный цех, девушки вязальщицы вязали первые узлы, под руководством наставниц. Я и Теплов до обеда учили волонтёров, а после обеда русских девушек грамоте. Нет нужды говорить, что строители продолжали строить жилые дома, кузнецы, горшечники, бочары и плотники, оснащать производство необходимой оснасткой, а также выпускались стеклянные колбы для керосиновых ламп и керамические трубы, которые тут же пускали в дело, проводя разводку трубопроводов в жилых и промышленных помещениях. Работа кипела. Требовалось ещё и снабжать производство шерстью, кожами, пухом и перьями, которые набивались в матрацы, заменяя солому. Я приходил домой замотанный, без сил. Ещё с месяц и всё наладится окончательно. Но нам не дали месяца. Из Маргелово сообщали, что по данным разведки, монголы вышли на рубежи Нижнего Новгорода и Муромского княжества. Со дня на день начнётся их завоевание. Неизвестна позиция ханов Гуюка и Кадана, руководящими этим походом. Свернут ли они на Рязань или нет? Судейкин просил меня прилететь к 22-23 января, чтобы вести наблюдение за отрядами монголов, чтобы в случае чего, быть готовым к отражению нападения. Мне следовало подготовить самолёт к полёту. Я и Судейкин считали, что имеющихся сил в Маргелове, в союзе с Пронском и Рязанью, будет достаточно для отражения нападения, поэтому наши люди останутся на месте. Между тем замёрзла река Воронеж и по первому льду к нам прибыли 5 волонтёров Эрзя из команды Микиша, наши гвардейцы, которых я выписал с тем, чтобы они возглавили вновь сформированные сотни дружинников, а также для обучения последних ратному делу. Также 10 дружинников из отряда Архипа, с аналогичными целями, хотя я просил больше. Но специалистов и в Маргелово не хватало. Все они прибыли с семьями и имуществом. Им предоставили квартиры в новостройках.

19 декабря. Понедельник. Отлёт я назначил на завтра. С собой я решил взять Алёшку, в качестве ординарца. А Арзамас был нужен здесь, как руководитель производства. Я оставлял за собой сравнительно организованное производство с налаженным бытом. Всё работало, всё крутилось. На Теплова было мало надежды, но у него были отличные заместители. От Теплова требовалось лишь продолжать обучение волонтёров и девушек. Тем не менее, его старания по охмурению княжны, давали заметные плоды. Он уже объяснился ей в любви, и она благосклонно принимала его ухаживания. Они много времени проводили вместе, то прогуливаясь по посёлку, то у неё в квартире, под неусыпным вниманием Малуши. К своим наложницам он потерял всякий интерес и обращался с ними, просто, как с воспитательницами своих детей, что в первое время вызывало сцены ревности и слёзы, но вскоре перешло в норму. Девчонки понимали, что они никак не могут претендовать на роль жены члена «Совета десяти», тем более, что их двое. Так что они смирились и занимались воспитанием детей, которым ещё и года не исполнилось. За всего две недели с начала обучения Турчанок и Булгарок русскому языку, восемь их преподавателей настолько сдружились со своими ученицами, что их пришлось женить и отстранить от учительства, предоставив эту должность следующим 8 дружинникам. А молодым семьям предоставили квартиры.Однако остро встал вопрос о жилплощади. Если все переженятся, разом, то квартир не хватит. Поэтому строительство квартир следует ставить во главе угла. Но задел оставался. Имелось ещё около 70 свободных квартир, так что мы должны успевать за процессом возникновения новых семей и это внушало надежды. За пределами лагеря жизнь тоже не останавливалась. К моменту замерзания реки были закончены работы по строительству новых причалов. А на днях закончен перенос рынка на новые площади. Теперь рынок начинался в 300 метрах от реки, как раз напротив паромной переправы. Перенос рынка не повлиял на изменение образа жизни обслуживающего персонала рынка и торговцев, построивших свои дома до переноса. От их жилищ до новых торговых рядов, расстояние увеличилось на самую малость, от 100 до 300 метров.   Торг уже работал, не очень шумно, но тем не менее. Пронские и Рязанские купцы торговали здесь по мелочи. А торгом пользовались не менее двух тысяч взрослых жителей, живших здесь ранее и новых, перебравшихся поближе к нам из других мест.После утренних лекций и послеобеденных уроков с русскими девчатами, я посетил ковровый цех и трудящихся там же, вязальщиц. Работа шла в нормальном ритме. Вечером я вернулся в свою квартиру и провёл прощальный вечер со своими наложницами, которые, будучи в курсе состояния дел у наложниц Теплова, были со мной необычайно ласковы и предупредительны.
               
                Авантюра Гуюк хана.

22 декабря. Четверг. Я не стал проводить лекции, а сразу после завтрака отправился к самолёту. Ещё вчера я, Арзамас и Алёшка выгоняли его из ангара. Проверили все узлы. Погоняли на холостых оборотах, проверили наличие топлива. Всё было в норме, а сегодня собрались лететь с Алёшкой.  С собой взяли канистру бензина. Оделись, как можно теплей. У обоих куртки с меховыми воротниками и шапки ушанки. На ногах тёплые сапоги с мехом, работа наших кожевников. ВПП устроили по образцу Маргеловской. Разгонная полоса в 100 метров и точка подскока. Нас провожали только Теря, Леонид, который раньше никогда не видел самолёта и десяток волонтёров, на всякий случай. Я не стал устраивать шумные проводы, не хотелось ещё и афишировать моё отбытие. Мы забрались в самолёт, и я запустил мотор. Помахал рукой провожатым и отпустил тормоза. Расстояние до Переяславля Рязанского, по прямой линии, а не по маршруту кораблей, составляло 250 км, я решил так и лететь. Для этого очень внимательно рассматривал карту, пытаясь запомнить все мелочи. Итак, мы взлетели, и я начал постепенный набор высоты. Стояла отличная солнечная погода, на земле температура опустилась до минус 18 градусов, а сколько было наверху, определить было нечем. По карте нам следовало лететь вдоль реки Воронеж примерно 150 км, а затем, заметив крутую излучину реки в сторону востока, держать курс строго на север.

Компас у нас был. В любом случае, Оку мы узнаем. Как и во время полёта из Маргелово, я планировал экономить топливо и поэтому, достигнув высоты в 5 км, отключил два мотора и полетел с минимальным снижением. Опустившись до высоты 2 км, вновь включил все моторы и набрал 5 км. Такие маневры я совершил несколько раз. К нашему счастью, ветер был не значительный и не мешал полёту. Через полтора часа мы увидели замёрзшую Оку. Мы оказались в месте впадения в Оку Прони. Ну, тут уже не заблудимся! Я повернул влево и через 15 минут мы сели в лагере. К самолёту в Воронеже приделали лыжи, натёртые салом, поэтому самолёт весело заскользил по ВПП и без проблем остановился у старого ангара. Нас встречал Судейкин, Микиш и несколько дружинников. Алёшка остался, чтобы осмотреть самолёт, а я поздоровался со встречающими меня, и мы прошли в штаб. Ещё не было 11 часов, ещё продолжались занятия, люди работали. Мы уселись за столом в кабинете у Судейкина втроём. Судейкин осведомился о моём здоровье, перелёте и состоянием дел в комендатуре. Я отвечал, что всё в норме. Затем он рассказал последние известия о боях в северо- восточной Руси. Уже однажды ограбленный Нижний Новгород вновь подвёргся ограблению, но в меньших масштабах. На этот раз горожане не сопротивлялись.

Беженцы доносили, что следующей жертвой станет Муром. Монголы двигаются в его направлении, уничтожая всё живое на своём пути. Захвачены города Гороховец и Стародуб. Скорее всего монголы уже под Муромом. Необходимо слетать туда и осмотреться. Торопиться не стоит, полетишь завтра. Я согласился. Сообщил Судейкину о том. Что Теплов привёз с собой специалистов по чеканке монет, а также несколько центнеров серебра. Почему бы нам не начать чеканить свои деньги? Идея хорошая. Согласился Судейкин. Как только разберёмся с монголами, присылай к нам мастеров и серебро. Я давно уже думал об этом. Мы здесь даже согласовали размер и форму монет. Не будем далеко ходить – возьмём свои деньги в качестве образца. Ты сам должен помнить, что в 20-е годы СССР чеканила полтинники из чистого серебра. И мы будем. А ещё введём мелочь из меди. А если разживёмся золотом, то будем выпускать червонцы. Наш автоматический пресс вполне сможет штамповать деньги. Я обрадовал Судейкина новостью о производстве стекла, а в частности колб для керосиновых ламп, производство которых в Маргелово было налажено. Вместе с мастерами монетного производства пришлём партию стеклянных колб. Мы уже делаем и стекло оконное, но на него без слёз не взглянешь. Всё ещё в процессе эксперимента. Выдуваем стеклянные лепёшки диаметром от 30 до, максимум, 50 см. Очень мутные и с большим количеством пузырьков. Но эксперименты продолжаются. Я рассказал и о автомобиле системы Арзамаса. Судейкин заинтересовался, но я его огорчил, что всё упирается в подшипники, которые мы не можем делать, а кроме того, валы и оси точного диаметра, которые можно сделать только при наличии токарного станка, который опять же, без подшипников не сделать. Получается замкнутый круг, выйти из которого не позволяет слабая техническая вооружённость мира этого века. А стоит ли вообще пытаться обогнать прогресс в отдельно взятом государстве? - задал вопрос Судейкин. -Я боюсь, что страны запада, гораздо более продвинутые в техническом отношении, украв наши проекты, очень быстро обгонят Русь и задавят её, используя её же разработки. Да, такая возможность очень даже вероятна – ответил я. Мне кажется, что лучшим вариантом явится уничтожение всех наших машин и механизмов, обогнавших свою эпоху, сразу же, после устранения или тотального ослабления всех наших врагов, с тем, чтобы история продолжила своё обычное течение. При этом мы должны быть уверены, что Руси уже никто не сможет навредить, по крайней мере, в ближайшее столетие. Я тоже так считаю, заметил Судейкин. Что ещё нового у вас? Я коротко рассказал ему о княжне Забаве, н о способах сообщить её братьям о том, что она жива, не упоминая при этом о Теплове и его любви к ней. Судейкин отметил, что возможно, нам придётся всем выступать в Рязань, для оказания отпора Гуюк хану и тогда я сам смогу поговорить на эту тему с Ингварем, который является родственником Ярославских князей.

 В настоящее время в Маргелово бьются над решением проблемы изготовления замкового механизма к пороховому ружью. С пушкой гораздо проще, там ничего придумывать не надо. Но свой порох мы сможем изготовить только через два года, когда наши селитряные ямы дадут первую продукцию. В настоящее время здесь наладили производство перьев для письма и тут же собирают ручки, те самые, обычные ученические ручки, которыми мы сами пользовались в первых классах. Ручки очень хорошо идут на рынке. Я ещё рассказал о производстве ковров и вязании предметов одежды. Мне теперь крайне необходима шерсть, которая раньше в избытке поставлялась половцами, но теперь, из-за войны, она почти исчезла. На первое время у нас есть некоторые запасы, но их хватит едва на 3-4 месяца. Возникла проблема у нас всех в отношении сапог. Кончились кирзовые сапоги, а юфтевые, все на ногах у волонтёров. Надо изобретать кирзу или переходить на кожу. С обмундированием положение дел гораздо лучше. Мы ещё не износили форму старого образца, а новой имеется 1200 комплектов. Ещё на 3-4 года растянем, но уже пора задуматься о налаживании шитья военной формы. Но у нас нет хлопка. Нужно налаживать связи с Египтом или Улусом Хулагуидов. А ещё у нас имеются перспективы на рекордный урожай 1240 года. Если он оправдает наши надежды, то мы будем готовы снабжать высокопродуктивным зерном всё княжество, да и сами запасёмся в избытке. А затем мы перешли на обсуждение вопроса по отчуждению в нашу собственность городов Переяславля Рязанского и Борисово Глебова, с прилегающими деревнями, в радиусе 20-30 км от Маргелово. Нам просто необходимо создать вокруг себя очаг передовой цивилизации. Мы оба согласились в том, что это вполне возможно будет осуществить после исчезновения угрозы нападения монголов на Рязань. Мы можем припугнуть Ингваря этим нападением, если он не передаст нам указанные земли. Ну, а в случае нападения, он пойдёт на любые условия в нашу пользу, лишь бы сохранить княжество и свою жизнь. На этом мы закончили и отправились на обед, где я встретился со своими друзьями, так что обед прошёл в радостном настроении. После обеда мы вновь собрались, уже в полном составе, где Судейкин рассказал о наших планах и достижениях. За последние 4 месяца в Маргелово было построено 24 новых избы и их общее количество достигло 158. Площадь внутри лагеря, позволяет построить ещё 124 избы с водопроводом, в течении полутора лет. Пока ещё строительство жилищ успевает за скоростью образования новых семей, но, если понадобится, то можно увеличить число строителей и ускорить ввод новых домов. Средства на строительство имеются.

Так что лозунг – каждой семье по квартире к 1243 году, вполне реально воплотить в жизнь. Затем перешли к вопросу о возможном нападении монголов. Имея самолёт, мы можем своевременно определить пути наступления врага и его количество, чтобы подготовиться встретить того во всеоружии. Для этой цели будут выставлены 700 волонтёров, вооружённых стрелковым оружием, мы их будем впредь называть стрельцами, на подходе 200 дружинников из Пронска, а также мы используем 300 дружинников из Рязани. Это все наши люди, прошедшие общие учения и знакомые с тактикой монгольских войск. Князь Ингвар обещает выступить со своей дружиной из 400 человек и плюс ополчение в 900 человек. Итого получается 2500 человек – огромная сила, даже в случае отсутствия огнестрельного оружия. А ещё мы применим два САУ и БМД. Потом были рассмотрены местные проблемы, и мы разошлись. Алёшку я нашёл среди своих земляков, и мы отправились в отведённые для нас апартаменты в новой, кирпичной гостинице, со всеми удобствами. Кстати сказать, на этой гостинице, все запасы сантехники, труб, радиаторов отопления и электротехники, в наших складах, были исчерпаны и о маленьких прелестях цивилизации, можно забыть. Вечером я навестил своих лучших друзей- Винокурова, Забуирова и Иманкулова. Мы собрались у Забуирова на квартире и просидели там до 11 часов вечера, вспоминая прошлое. Пить мы не стали, в связи с военным положением.

23 декабря. Пятница. Мы с Алёшкой вылетели в 10 утра, напутствуемые Микишем и Судейкиным. Полёт проходил над Окой, на высоте 5 км. Ещё издалека мы разглядели Муром и окружившие его войска монголов. Производился обстрел города камнемётными машинами. В город летели камни и горшки с горящей смесью. Во многих местах города виднелись пожары. Стена, на небольшом участке, уже почти была разрушена. Возможно к концу дня последует штурм. Лететь дальше не было смысла, и я вернулся в Маргелово. Доложил об увиденном, а также свои выводы о скором захвате Мурома. Увы, нам нельзя было вмешиваться в эту битву, чтобы не навлечь на себя гнев Батыя. Против всей его армии нам не выстоять. Я задался вопросом – видели ли меня монголы? В те времена люди, не очень-то, глазели на небо.
Оттуда никто не ждал сюрпризов. Так что если меня кто-то и видел, то не придал значения – ответил я сам на свой вопрос. Будем ждать завтрашний день. Я с Алёшкой прошлись по посёлку, разглядывая новостройки и людей. Посёлок, всё ещё являлся секретным объектом и посторонних сюда не впускали, а местные, в основном, знали друг друга. Население посёлка приближалось к полутора тысячам человек. Если бы не запрет, то вокруг посёлка уже выросли бы посады. Люди стремились жить вместе, так было безопаснее. Я с Алёшкой вернулись к самолёту и внимательно рассмотрели его исправность. Залили полный бак бензина и поставили самолёт в ангар.

24 декабря. Суббота. Вылетели с Алёшкой в 11 часов утра. На этот раз вид сверху показал горящий город и густой чёрный дым от него, уносимый ветром в сторону. Мы тут же повернули назад и в 14 часов приземлились в посёлке. Я доложил об увиденном Судейкину, и мы решили ждать до завтра. Остаток дня я провёл в своём номере гостиницы, отсыпаясь. Мы сделали вывод из прежнего опыта, что монголы ещё целый день останутся у Мурома, чтобы вынести из него всё ценное, а также для похорон погибших соплеменников. Сегодня в посёлок прибыли двести дружинников из Пронска, чтобы участвовать в походе против монголов.
27 декабря. Вторник. Каждый день я вылетал в сторону Мурома, и мы с Алёшкой, явились свидетелями разорения монголами всего Муромского княжества. Все сёла и городки вдоль Оки представляли из себя чёрные пятна сгоревших домов. А монголы, как тараканы, растекались вдоль реки, нападая на всё новые села. и, наконец сегодня, нарушили границу Рязанского княжества. Теперь они продвигались в направлении Городца Мещерского. По моим предположениям, силы монголов представляли всего один тумен, под командованием Гуюк хана. Как стало известно позднее, хан Кадан со своей частью войска продолжил наступление на запад, через земли Владимиро-Суздальского княжества. Он отговаривал Гуюк хана от нападения на Рязань. Именно так и приказывал Батый, назначивший им встречу на границе Волыни и Чернигова. Но своенравный и крайне завистливый Гуюк хан, пошёл всем наперекор, решив ограбить, непонятно за какие заслуги, защищаемого самим Батыем, Рязанского князя Ингваря. Батый не решится его наказывать, он сын самого Угедэя, великого кагана Монголов. И он повернул свой тумен на городец Мещерский, первый город Рязанского княжества.

По пути его воины грабили встречающиеся им деревни, без жалости, истребляя их население. Расстояние в 80 км от Мурома он преодолел за два дня и к утру третьего подошёл к Городцу, который не собирался сопротивляться, ещё не оправившись от первого нападения два года назад. Ему навстречу вышла процессия местных уважаемых жителей, священников и обычных людей, нёсших впереди процессии иконы и хоругви. Вперёд выдался глава города, Рязанский боярин Пленко, с караваем хлеба на подносе, прикрытом расшитым полотенцем. Гуюк хан ждал, сидя на своём коне, в окружении тысячников и телохранителей. Низко кланяясь, боярин подал поднос с караваем хану и остановился в ожидании. Гуюк хан был прекрасно осведомлён о русских обычаях и, хотя он презирал эту нацию, со всей присущей ему ненавистью, он всё-таки протянул руку и отломил кусочек хлеба, но не стал его есть, а поднёс к морде своего коня. Конь схрумкал кусочек хлеба и поглядел одним глазом на хозяина, ожидая добавки. Гуюк хан расхохотался и его смех подхватила его свита. Твой подарок понравился моему коню, боярин. Я не буду сжигать твой город, но моим людям нужна еда и тёплая одежда. Чтобы не затруднять тебя, они сами возьмут всё, что им нужно. С этими словами Гуюк хан тронул коня и тот, спихнув с пути боярина и священников поскакал к городу, увлекая за собой всех остальных монголов. Процессия именитых граждан, отступив в сторону, с ужасом наблюдала, как войско въезжает в город и растекается по улицам. А вскоре послышались крики женщин и детей, выгоняемых на улицу. Процессия разбилась на группы и одиночек и понуро возвратилась в город, чтобы стать свидетелями разграбления имущества жителей. Весь день монголы выискивали в домах и дворах спрятанное имущество и насиловали не успевших спрятаться молодух. Всех, кто пытался им перечить, убивали без лишних слов. Проведя ночь в городе, монголы отправились дальше, оставив людей без средств к существованию. Несколько домов всё-таки загорелись, но их удалось потушить. Были и жертвы, по крайней мере, человек пятнадцать, не вытерпевших издевательств и попытавшихся защищать своё имущество. Все они теперь лежали рядком перед церковью, куда их принесли их домашние, чтобы отслужить последнюю службу. На кладбище рыли могилы, а священник читал молитвы, размахивая кадилом.

28 декабря. Среда. Наши выступили в поход в 9 часов утра. 900 человек на конях, ЗИЛ 131 с палатками, продуктами питания и патронами. Два САУ и БМД. Машины умчались вперёд колонны уминая снег, чтобы облегчить нам путь. Около Рязани, создадут ВПП, сообщат об этом по рации мне, и я вылечу туда же. А пока я в Маргелово, ставшим необычайно пустым. До вечера я бродил по посёлку, не находя себе места. Поздно вечером сообщили, что ждут меня завтра. ВПП, на ночь глядя, не стали устраивать, создадут завтра и обозначат флажками. Утром 29 декабря в четверг, я и Алёшка, вылетели в Рязань. Пролетая над лагерем волонтёров, устроенном в 15 км вниз по течению Оки от Рязани. мы сверху разглядели палатки и ВПП, но сначала полетели в сторону монголов. Мы их обнаружили продвигающимися в сторону Рязани, примерно на подходе к селу, которое позднее назовут городом Шилово. Монголы передвигались по льду Оки, держась ближе к правому берегу. Впереди скакала разведка, примерно в сотню всадников, затем шла колонна в тысячу человек, а ещё через 500 метров все остальные. Следом, отставая на пару километров тянулся обоз из, не менее 700 саней с награбленным добром и колонна пленных, примерно в две тысячи человек, сопровождаемые двумя сотнями всадников охраны и возчиками на каждых санях. А ещё дальше, двигался арьергард в сотню всадников. Колонна вытянулась на 8-10 км. Мы тут же развернулись и сели в поле у лагеря. Меня встретили Судейкин, Ингвар, несколько бояр, воевода, Коверда и Забуиров. Я обрисовал ситуацию и доложил, что между нашими войсками примерно 40 км. По моим соображениям, Монголы продолжат свой путь по правому берегу Оки и, если мы поспешим, то встреча произойдёт в районе деревни Воино. Нам следует подойти туда и подготовиться к встрече. Очень интересную картину рисовала в этом месте река Ока. Начиная от Исад, Ока раздваивалась и сливалась вновь уже за Шилово, образуя настоящий остров, длиной чуть более 20 км, при средней ширине 3-4 км, совершенно незаселённый и покрытый дремучим лесом, не проходимый для конницы, что позволяло нам не опасаться засады с того берега. Того же мнения, наверняка придерживался и Гуюк хан.

А почему бы нам не атаковать монголов с юга и запада, заставляя их бежать в ту сторону, вынуждая бросить коней и вообще застрять в снегу, что заставит их вернуться и сдаться, чтобы не замерзнуть на острове. А в том, что мы заставим монголов спасаться бегством, у нас не было сомнений. Поэтому наша армия разделилась на две части. 500 спешенных стрельцов выстроятся поперёк рукава Оки и, частично, правого берега. Между стрельцами встанут 300 дружинников, вооружённые монгольскими луками. С левого фланга расположится БМД, которая не позволит врагу обойти нас по левому берегу, а справа ЗИЛ 131 с пулемётом, обе САУ и 2 миномёта. От Оки на юг местность заметно повышалась, так что монголы окажутся в лощине, откуда отступление возможно лишь на север, через Оку, в лес или назад к разорённому Шилову. Сзади шеренги стрельцов расположатся Рязанские ополченцы. Ещё 200 стрельцов, дружина князя и 200 последних наших дружинников, пройдут южнее, скрываясь за высотами и выйдут посередине между Шилово и Воино, перевалят через высоты и нападут на монголов с правого фланга, гоня их на остров. Возможно, некоторые монголы убегут в сторону Городца Мещерского, но это будут разрозненные, малочисленные группы. Очень быстро мы выдвинулись дальше, оставив сзади себя Воино и начали выстраиваться. В это же время, два САУ, установив бульдозерные отвалы, поспешно сгребали снег со льда Оки в стороны, к берегам, образуя высокие, непроходимые завалы из снега. При этом была освобождена площадка шириной около 350 м, при ширине Оки в этом месте около 500 м, и длиной в 250 метров, представлявшая из себя ледяной каток, по которому могла пробраться лишь техника на гусеницах. Быстро скинув отвалы, САУ встали на свои места, пехота в 50 метрах перед катком, а засадный полк двинулся в обход. Как и следовало ожидать, примерно через полчаса, на нас выскочила разведка монголов. Всадники остановились и начали внимательно разглядывать наше построение. Часть всадников умчались назад с донесением. Мы стояли без движения. Еще через 20 минут к месту встречи подтянулся авангард, числом в 1000 всадников. Они распределились полукругом перед нами и также остановились в нерешительности. Вот начали подходить основные силы монголов и сам Гуюк хан, который расположился со своим штабом в стороне от реки, выбрав небольшую возвышенность, откуда начал оценивать обстановку.

Наконец, приняв решение, отряды монголов начали передвигаться, занимая определённое положение. По реке на редкую цепь стрельцов и, стоящую за ними, слабо вооружённую пехоту ополчения, приняв их за главные силы, устремились до 3-х тысяч лёгких кавалеристов. Бой начался в 14 часов. Тактика врага была нам прекрасно известна и её мы вдолбили в головы своих волонтёров, поэтому никто не тронулся с места. По идее, всадники, не доезжая до передних рядов противника 100-150 метров, должны были резко снизить скорость и, остановившись уже за 30-50 метров, начать расстреливать нас из луков, заставляя либо отступать, либо кинуться в атаку. Однако вышло очень неожиданно для монголов. Кучи снега вдоль берегов, заставили их скучиться в узкую, шириной всего 250-280 метров, колонну, состоящую по фронту из тесно сплотившихся 300 всадников, глубиной в 10 рядов, наступавших передним на пятки. Отряд выскочил на каток и покатился по льду, поджимаемый задними рядами. Абсолютно все всадники закружились в хороводе, образованном тысячами распластанным по льду конями, бившимися в безуспешной попытке встать на ноги, опрокидываясь на бок и спину, придавливая наездников или отпуская их в дальний полёт, скользящими по льду. Получилась самая настоящая куча мала. Ни люди, ни кони, не имели возможности встать и, в лучшем случае принимали положение на четвереньках, из которого никакая стрельба, а тем более, прицельная, была невозможна. Некоторые подкатились к нашей передней линии совсем близко, и стрельцы наблюдали за обескураженными воинами, перекошенные лица которых, показывали на их отчаянные попытки встать, а также их беспомощное положение, приводящее их в ужас при виде направленных в них луков. Прозвучала команда –огонь! В барахтающихся монголов полетели стрелы из наших и ополченских рядов.

Большая часть вражеских воинов вообще лишились луков при падении и были совершенно беспомощны, расползаясь в сторону берегов, к снегу, где они могли бы подняться. Однако именно по таким ползунам и вели стрельбу лучники. Командиры подали команду и ряды стрельцов, подойдя непосредственно к началу катка, начали методично расстреливать ползающих противников. Всю эту картину имел возможность наблюдать Гуюк хан, с высоты своего положения. Чтобы спасти попавших в неприятность, он отдал приказ отряду тяжёлой конницы ударить по той части наших войск, которые выстроились на берегу. И здесь монголы не смогли развернуться. Рельеф местности позволял им мчаться на нас колонной, по свободному от деревьев берегу, шириной едва 150 метров. Следом за ними скакали ещё около 3-х тысяч легкой кавалерии. Примерно 4 тысячи всадников оставались в резерве, около хана. Тяжёлая кавалерия из полутора тысяч всадников, должна была смять и уничтожить жалкую кучку волонтёров, состоящую из сотни стрельцов и 500 ополченцев. На САУ, миномёты и ЗИЛ 131 никто не обращал внимания, принимая их за неподвижные объекты. Едва конница приблизилась на 300 метров, по ним был открыт огонь из пушек и пулемётов. Остановить мчащегося на полном скаку коня в доспехах и несущему на себе тяжело вооружённого всадника, невозможно, их можно только убить и этим, заставив упасть. Первые ряды были сметены огнём пулемётов. Не менее 400 кавалеристов с конями, рухнули под ноги задних рядов, вызвав новую кучу малу. Гуюк хан, не дожидаясь результатов атаки тяжёлой кавалерии, послал 2 тысячи всадников на другой берег Оки, с тем, чтобы, пройдя берегом, напасть на нас с другого фланга. Пока пулемёты и пушки, уничтожали тяжёлую кавалерию, две тысячи монголов пересекли Оку и поскакали в нашу сторону, опять же, вынужденные тесниться между горами наваленного снега и лесом. Но и здесь их ждала неудача. БМД, взревел мотором и двинулся им навстречу, стреляя одновременно из пушки и пулемёта. Жуткий монстр напугал монголов до потери сознания. Резко тормозя, падая с коней, теряя десятки убитыми и ранеными, монголы разворачивались и скакали обратно, но БМД уже настигал их, расстреливая буквально в упор, заодно давя отстающих. Ужас перед чудовищем, заставил всадников изменить маршрут и свернуть в лес, заставляя коней, по грудь в снегу, скакать из последних сил, а уже через сотню другую, метров падать замертво, надорвавшись. Всадники, соскакивая с коней продолжали бежать, но это было невозможно. Снег доходил им до пояса и выше, так что пробежав несколько метров, воины останавливались и без сил падали под ближайшие деревья, пытаясь спрятаться. Но их никто не преследовал. Не менее полутора тысяч их, так и завязли в 300-400 метрах от начала леса, не имея сил двигаться дальше. В то же время, кровавая куча из тяжело вооружённых всадников, преградила путь задним рядам и те, вздыбив коней, пытались обходить эту кучу с обеих сторон, но тут в их рядах начали рваться мины. Дальнейшее наступление было невозможно, и воины попятились назад. И тут, неожиданно для монголов, прямо в 100 метрах от стоянки Гуюк хана, с южной стороны, появились новые участники боя. Это были стрельцы и дружинники Ингваря, перевалившие через возвышенности и ринувшиеся в бой, отрезая путь к отступлению.

Последний резерв монголов ринулся им навстречу развёрнутым строем. Однако, стрельцы, уже перестроившись в шеренгу, открыли огонь по накатывающейся лавине всадников, заставив их остановиться и повернуть коней назад. Гуюк хан понял, что пора уносить ноги, тем более, что к его стоянке приближались две САУ, поливая из пулемётов убегающих монголов. Гуюк хан стегнул коня и поскакал прочь, в окружении своего штаба и трёхсот личных тургаудов. За ним погнались 400 дружинников Ингваря. А вот отступающие монголы оказались в окружении и кинулись по льду реки на другой берег, где стоял БМД, охраняя завязнувших в снегу монголов. 200 Пронских дружинников, обогнав пеших стрельцов, ринулась за убегавшими. А вот это было напрасно. На всех уроках им разъясняли, что увлекаться погоней чревато. Убегающих на тот берег монголов насчитывалось более 3 тысяч и многие из них, в отчаянии, развернулись и кинулись на преследовавших их Пронских дружинников. На льду реки разгорелось сражение, в котором наши дружинники оказались в десятикратном меньшинстве. Только вмешательство БМД и САУ, заставило монголов отказаться от боя и кинуться в бегство следом за дружиной Ингваря, в свою очередь, гнавшихся за Гуюк ханом. Другая часть монголов заметалась между берегами Оки, отрезанная уже со всех сторон, замкнувшими кольцо окружения САУ и двумя ротами стрельцов, поражающих окружённых из карабинов и автоматов. Ещё одна САУ помчалась за удиравшими монголами, чтобы помочь Ингварю, вместе с ней помчались 300 конных ополченцев и остатки Пронских дружинников. Избиваемые монголы, всё-таки ринулись в лес, мимо БМД, которая расстреляла боекомплект и замолкла, перезаряжая пулемёт. Наконец бой, в основном, затих. Слышались только стоны раненых и треск моторов. Картина поля боя выглядела следующим образом – большая часть попадавших с коней на скользком катке монголов, затаились, прекратив попытки уползти. Несколько тысяч завязли в снегу, среди заснеженного леса, не имея возможности убежать. Сотни коней носились по льду реки, сотни лежали убитые. 300 Рязанских дружинников, вскочив на коней, также поскакали за убегающими монголами. На месте остались 700 волонтёров и 600 ополченцев, все пешие. Судейкин в мегафон закричал по-монгольски – сдавайтесь, мы никого больше не будем убивать.

Оружие несите с собой и бросайте в одну кучу у берега. Застрявшие в снегу, поняли безвыходность своего положения и начали возвращаться к берегу. Они бросали оружие в кучу и шли на правый берег Оки, в указанном им направлении, где их сбивали в одну толпу, окружённую 4 сотнями волонтёров и ополченцев, державших их под прицелами луков и карабинов. Лежащие на катке, подползали к снегу и, встав на ноги, несли оружие в другую кучу у правого берега, а затем также вливались в общую толпу пленных. Две сотни ополченцев ловили коней и сводили в один табун. Ещё одна сотня ополченцев проверяли лежащих монголов и добивали раненых, а притворяющихся убитыми, гнали в общую толпу. Вся эта процедура заняла почти три часа, а с начала сражения прошло 4 с половиной часа и уже начало темнеть. К нам прискакал гонец с донесением, что Ингвар не догнал хана и был вынужден вступить в сражение с догнавшими его удирающими монголами. Разгорелся бой, который Рязанцы начали проигрывать, но тут подоспела помощь в лице САУ и 300 конных ополченцев. Бой продолжился, так как САУ почти не имела возможности помочь сражающимся, боясь поразить своих. Но, по мере возможности, уничтожала выбившихся из битвы врагов. Однако примчались ещё триста наших Рязанских дружинников и монголы, наконец прекратили бой и ускакали за Гуюк ханом. Не став преследовать монголов, Ингвар, с остатками войска, повернул назад к брошенному монгольскому обозу. Все возчики исчезли вместе с конями и их места заняли спешившиеся дружинники, которых не хватило на все сани. Сейчас, когда уже стало темнеть, Ингвар позвал всех прибыть к обозу, чтобы провести ночь в этом месте, а уже утром отправиться обратно. Так и поступили. Пленных пригнали к обозу и разместили в середине, поставленных в круг саней. Им разрешили развести костры и ждать утра. Пленных освещали фарами САУ, БМД и ЗИЛ 131, что не помешало к утру убежать человек 50. С русскими пленниками даже не знали, что делать. Их было много, наверно до 3 тысяч. Они были практически раздетые, многие и вовсе босиком. В большинстве это были молодые люди от 12 до 40 лет, женщины и мужчины. Пошарив в возах обоза, нашли какую-то одежду и раздали русским пленным, на это ушло несколько часов. Собрали все имеющиеся палатки и разместили в них столько людей, сколько было возможно, по самую завязку.

30 декабря. Пятница. Наконец наступило утро. Приготовили завтрак для себя и накормили пленных. Всех пленных тщательно обыскали, отобрали деньги и ценные вещи, отняли доспехи и пересчитали. Их оказалось 4896 человек. Среди них оказалось 2 тысячника и 38 сотников. Тысячники были монголами. Среди обычных воинов также оказались монголы, всего 1220. Остальные были сборной солянкой: половцы, башкиры, огузы, ойроты, коми, буртасы, булгары, мокша, манси и ещё кто-то. Были и русские- 78 человек из Суздальцев. Затем пересчитали убитых, заодно обыскав и сняв доспехи. Убитых оказалось гораздо более 4-х тысяч человек на месте главной битвы и до 600 убитых во время бегства. Точно считать никто не собирался. Монголам повезло, что наступила ночь, поэтому многим удалось уйти. Речь шла о почти двух с половиной тысяч скрывшихся. Мы удивились, что монголов оказалось столь много. Один из тысячников доложил, что кроме тумена постоянных войск, с Гуюк ханом шли союзники монголов, Мокша, в количестве более 3 тысяч, в так сказать, добровольно-принудительном порядке. У нас тоже были значительные потери. Из тех двухсот Пронских дружинников, самонадеянно ввязавшихся в бой, погибло 98 человек.

Были и раненые, но они не дожили до утра. А догнавшие дружинников Ингваря, удирающие монголы, порубили 140 его людей. Ополченцев погибло 212 человек. Все эти потери были получены в бессмысленной рубке с отступавшими монголами. Были убиты также и 23 волонтёра и 15 легко ранены, в основном стрелами. Хорошие доспехи сберегли их жизнь. За убежавшим Гуюк ханом отрядили в погоню БМД, САУ, ЗИЛ 131 и 500 стрельцов на конях, вооружённых огнестрельным оружием, под предводительством Коверды, Забуирова, Семёнова, Винокурова и Иманкулова. Остались со своими ротами Зотов и Марченко. Я и Алёшка пошли поднимать самолёт для розыска убежавших, хотя, скорее всего, Гуюк хан движется по Оке. В Рязань отправили гонца, с просьбой прислать пару сотен ратников, из остававшихся в городе ополченцев, да ещё столько же мужиков с подводами, так как не хватало людей для конвоирования пленных и вывоза захваченного обоза. Мы с Алёшкой, немедленно вылетели вниз по течению Оки. Примерно в 40 км от Шилово, мы обнаружили беглецов, которые оказывается, свернули влево по реке Пра, в направлении Владимира. Видимо они скакали всю ночь, а теперь остановились отдохнуть. Усталые люди и кони спали в захваченной деревушке, домов на 20. Здесь они нашли кое-какие запасы сена и соломы, а также продуктов. Возвращаясь обратно, мы встретили погоню в пути, в 15 км от Шилово. Я посадил самолёт на снег реки и подсказал волонтёрам местоположение Гуюк хана. В БМД влезли 4 дополнительных человека и на броню сели ещё 6 человек. Также и в САУ уселись ещё трое, а кузов ЗИЛа был набит битком. Все три машины помчались на всей скорости к цели. Остальные продолжили скакать следом. Я вновь поднялся в воздух и полетел к месту нашего лагеря. В имеющихся палатках грелись наши люди, пока другие стерегли пленных. В деревне Воино, мобилизовали всех, живущих там мужиков, которых оказалось всего 24 человека и велели им везти в Рязань первые 24 подводы с добычей. 300 ополченцев погнали пешком 700 пленных. Остались около 1100 наших и более 4000 пленных. На русский полон, надежды не было и их держали отдельно. К месту боя собрались, невесть откуда узнавшие о нашей победе, местные жители, мужики и бабы, дети постарше. Они бродили по полю боя, собирая всё, что им пригодилось бы в хозяйстве. Многие приехали на санях и грузили на них всякую всячину, даже куски конины. Мы не препятствовали им мародёрствовать.

Судейкин с Ингварем, я и Зотов с Марченко, бегло осмотрели некоторые повозки, чего там только не было! Однако почти половина возов везли продукты для людей и лошадей. А лошадей оказалось очень много, тысяч 14-15, пересчитать их было некогда. Были верблюды, сотни две, Голова кружилась от такого обилия всякой всячины. Нам удалось найти главный предмет наших поисков – кассу Гуюк хана. Она размещалась в трёх повозках. Шатёр хана, бронзовые котлы, ковры, роскошные доспехи, несколько мечей и кинжалов, оправленных драгоценными камнями. Парчовые халаты, горностаевые, бобровые и медвежьи шубы, три сундука с деньгами. Несколько мешков с награбленными золотыми и серебряными изделиями. Чтобы всё это осмотреть и рассортировать, потребуется работа нескольких человек на несколько дней. А ещё был захвачен гарем хана. Четыре жены и 12 наложниц. Их всех разместили в двух избах деревни. Надо было решать, что делать с убитыми. Мобилизовали 500 пленных, заставив их стаскивать трупы убитых в одно место под надзором сотни волонтёров. Убитых воинов Гуюк хана решили сжечь, как поступали монголы в таких случаях. Сотня пленных начали валить деревья и складывать гигантскую поленницу, перемежая трупы с брёвнами. Укладывая по 400 человек в один слой, гора дров вышла в 4 метра высотой и площадью в 400 кв.м. Своих убитых укладывали в повозки, чтобы везти с собой. На все приготовления ушёл весь день. После обеда отправили в Рязань ещё одну колонну из 100 подвод с убитыми Рязанцами и кое-какими вещами. С ними отбыли 100 ополченцев. Вечером прибыли 200 дружинников из Рязани и 300 мужиков с подводами. Опять одну ночь пришлось провести здесь же.

31 декабря. Суббота. Устроили завтрак для всех, благо, что еды хватало с избытком. Продолжили отправку обоза. Снарядили 400 саней, 1000 коней с 50 табунщиками и отправили в Рязань. Судейкин уговорил Ингваря пожертвовать всем местным, по паре лошадей на семью. В результате общий табун уменьшился на 400 голов. Ингвар был возбуждён и потирал руки в восторге от такой добычи. Около 11 часов мы собрались в одной палатке на совещание. Присутствовали, я, Судейкин. Зотов и Марченко от нас. Ингвар, его воевода, 4 сотника и тысяцкий ополченцев. Решали судьбу добычи. Никто не отрицал нашей роли в разгроме монголов, поэтому предлагали разделить добычу на две ровных части. Мы не возражали. Нам требовались лишь деньги, а весь хабар мы отдавали Рязанцам. Между прочим, Судейкин высказался о будущем Гуюк хана. Его надлежало принять, как гостя, относиться к нему с почтением, дабы не вызвать гнев Батыя и самого великого хана монголов Угедэя. Следовало также вернуть ему его имущество и гарем, кроме кассы тумена и награбленного. Ингвар хотел было возразить, но Судейкин его осадил, тонко напомнив князю, что тот здесь лицо с совещательным голосом. Ингварю дарились Муромское, Переяславское и Черниговское княжества, Гороховец и Нижний Новгород с сёлами. Ранее ему уже достались Пронское, Московское и Козельское княжества. А взамен, Судейкин заявил, что мы забираем для себя, территорию от Ольгова до Коломны и Каширы включительно, по реке Оке, а на юг все деревни почти до самого Пронска, не доходя до него 15 км, также среднее течение реки Осётр и Ростиславль. По грубым подсчётам около 15 тысяч квадратных километров, с населением, до нашествия монголов примерно 120 тысяч человек, а сейчас едва ли 60 тысяч. Наш анклав будет автономен от Рязани, но условно будет считаться входящим в Рязанское княжество. Ингвар, получив такие богатства, почти не думая, согласился. Рязанское княжество раскинулось на весь юго-восток Руси, став больше даже Владимирского княжества. После обеда прибыл САУ, участвовавший в погоне за Гуюк ханом. Прибывший с ним Семёнов рассказал о пленении хана. БМД, ЗИЛ и САУ, ворвались в занятую монголами деревню, расстреливая из пулемётов, пытавшихся оказать сопротивление.

Моментально выскочив из ЗИЛа, волонтёры, уничтожив охрану, ворвались в избу, где находился хан и его свита. Гуюк хан не оказал сопротивления и сдался. Сдались и все его воины, кроме нескольких сотен, сумевших удрать дальше. Как оказалось, все бывшие возницы из обоза, в количестве около тысячи человек, ушли на лошадях, имея по паре запасных, в сторону Мурома по Оке. Таким образом, по крайней мере, полторы тысячи монголов всё-таки убежали, но мы решили с этим смириться. Провели беседу с полоном. Спросили у людей, куда они хотят идти. Многие изъявили желание вернуться домой, в Муром и деревни княжества. Уже не считая этих людей, каждому из них выдали лошадь, продуктов на несколько дней и отпустили. От себя, Судейкин, выдавал на каждых троих убывающих по серебряной монете. По количеству выданных монет, определили, что ушли 1150 человек. Остальные заявили, что им некуда деваться и они рассчитывают на княжью волю. Я подсуетился, и Судейкин предложил князю, передать 1000 человек для меня в Воронеж и 200 в Маргелово. Князь со всем соглашался, лишь бы меньше хлопот себе. Тем не менее, оставались ещё почти тысяча пленных, которых Ингвар взял себе. Остатки тумена Гуюк хана, ожидались только завтра, так как они шли пешком. Коней у них отобрали. Только Гуюк хан ехал в ЗИЛе с пятью волонтёрами. Вечером вернулись 300 возниц с подводами, а 200 прибывших дружинников, после обеда послали встречать Гуюк хана с его отрядом. С этой суматохой, мы были вынуждены и эту ночь, провести здесь. Монголов держали в кругу саней, пленные русские и мы, в палатках. Вечером я зашёл к Ингварю, чтобы договориться насчёт моих 1000 пленных. Я попросил дать мне молодых ребят, не старше 22-23 лет и таких же девушек. Притом девушек, мне нужно больше.

Договорились, что я забираю 650 девушек и 350 парней. Здесь, в Рязани, после боевых действий, мужиков не хватает, а у меня наоборот. За разговором, я сообщил князю, что нам удалось отбить из плена дочку Ярославского князя Забаву. Хотелось бы обрадовать её братьев известием о том, что она жива и здорова. Возможно, что они захотят забрать её к себе. Но я не в курсе, как там ситуация в Ярославском княжестве.  Князь обрадовался и напомнил мне, что князья Ярославские являются ему родственниками, а значит и Забава его родственница. Он даже выразил желание забрать её у нас. А сколько ей лет? –спросил он -Наверное лет 5-6? Что ты, князь! - возразил я. Ей уже 18, она взрослая девушка, к тому же красавица писаная! Погоди, погоди – остановил меня Ингвар. Ты наверно ошибаешься. На сегодня князю Владиславу было бы 31 год. Это что же получается? У него дочь родилась, когда ему было 12 лет? А старшего сына я знаю и лично мы с ним встречались летом этого года, когда он с дядьями ходил к Батыю за ярлыком на княжение Ярославское. Мальцу ещё 10 лет не исполнилось, а он старшим считается. Непременно бы он мне рассказал о пропавшей сестре. Что-то тут не так. Может она его племянница? Прости князь, я уточню непременно. Вышел от князя смущённым. Да, тут какая-то непонятная история получается. Ну и ладно, надо будет у княжны спросить как-то помягче. Может на неё плен подействовал так, что она память потеряла?

1 января. 1240 года. Воскресенье. Сегодня праздник –новый год. А мы тут в поле, на морозе, проблемы решаем. Сразу после завтрака, снарядили следующие 300 возов. С ними погнали ещё 500 пленных под охраной 200 дружинников и 1000 коней. Оставалось ещё больше 100 возов от обоза, почти 100 возов добычи, снятой с пленных и убитых и ещё оружия и доспехов 200 возов. В 9 утра прибыл ЗИЛ с Гуюк ханом. Судейкин и Ингвар встречали высокого гостя. Судейкин приветствовал хана по- монгольски – мы рады вашему визиту, ваше высочество! Милости просим, погостить у нас. Надеюсь, что вам не причинили неудобств? Гуюк хан, хмуро отвечал – я здоров, спасибо за приглашение! Судейкин и Ингвар пригласили хана в заранее расставленный, собственный шатёр хана, где был разведён костёр и хана ожидали его жёны и наложницы. Надо сказать, что Гуюк хан был удивлён и огорошен происходящим. Вначале он было подумал, что над ним издеваются, но тут, поняв, что к нему относятся серьёзно, заметно повеселел. Он попросил его оставить, чтобы, наверно, прийти в себя и успокоиться. Его и оставили. Кстати, в шатре были сложены все его личные вещи, вплоть до инкрустированного драгоценными камнями оружия и доспехов. Судейкин, Ингвар, я и Марченко с Зотовым, собрались, чтобы решить, куда нам деть Гуюк хана? Никто не хотел брать на себя эту обузу. А давайте у него самого спросим! – предложил Марченко. В самом деле, а почему нет? Мы решили завтра задать ему этот вопрос. Пусть придёт в себя. После обеда прибыли пленные остатки Гуюкова войска, в количестве до 3 тысяч. Их присоединили к остальным пленным, заставив снять доспехи и сдать оружие, которое везли в 20 возах, взятых взаймы у найденных поблизости крестьян, которыми они сами и управляли. Крестьянам передали по 2 коня и отпустили по домам. Куда девать такую прорву коней? Приняли решение гнать их пока в Рязань, а потом 3 тысячи передать мне для моих пленных, вместе с 100 саней.  4 тысячи коней и 200 саней возьмёт Судейкин, тысячу коней и 100 саней заберут Пронские дружинники.

Всё остальное останется Ингварю. Затем начали считать деньги, захваченные в кассе хана. Оказалось, совсем не много. 15 250 золотых динаров, 42 620 дирхемов. Грубо
говоря, всего по золотому на каждого воина, хотя, по некоторым данным, самому простому воину полагалось до 1,5 золотых в месяц, которые, кстати, исправно
выделялись хану из общей казны. Гуюк хан не заморачивал себя выплатой зарплаты, а заставлял воинов добывать всё необходимое у местного населения, присваивая все казённые деньги себе, как, впрочем, и многие другие ханы, и военачальники. Таким образом, большая часть казённых денег, находилась в личных вещах хана, которые мы условились вернуть хозяину. Казённые деньги поделили следующим образом: половину отдать войскам, участвовавшим в боях, остальные разделить ещё на две части – Рязани и нам, поровну. Близким убитых, выдавалась сумма в 4 раза большая, чем живым участникам сражения. Похороны осуществлялись за счёт княжества. Каждому участнику сражения полагалось по одному коню, комплекту вооружения, 3 динара и 10 дирхемов, которые раздали в этот же день. Нам же дополнительно досталось 12 мешков с золотыми и серебряными предметами. Один мешок получили Пронские, дружинники, три для меня, остальные в Маргелово.

2 января. Понедельник. Сегодня, наконец, мы все тронулись в путь, предварительно поджёгши громадную кучу с убитыми. Столб огня и дыма наблюдался ещё в 15 км от села Шилово. Чтобы не оставлять без присмотра колонну пленных и обозы, пришлось сдерживать коней и поэтому нам пришлось ночевать в поле ещё одну ночь.
3 января. Вторник. Около 12 часов дня входим в Рязань, встречаемые звоном колоколов и торжественной процессией из священников, во главе с епископом, Ефросином Святогорцем. Всех пленных оставили за городскими стенами, разбив там лагерь их же шатров. Надо было решать, что с ними делать. Я намекнул Судейкину, что ему необходимо взять себе сотни три пленных для постройки стены вокруг Маргелово. Эта работа потребует не одного года строительства. К тому же нужны люди для грязных и тяжёлых работ. Я тоже решил взять себе две сотни рабов. Сотню заберут Пронские. Сегодняшний день провели в торжествах по случаю спасения Рязани от захватчиков.

Были торжественные литургии в церквах и крестный ход и т.п. Ну а вечером состоялся праздничный обед у князя, где и мы присутствовали, а также Гуюк хан, его темник, а также два хана из свиты Гуюка, не имевших своих подразделений. Столы ломились от еды и питья. Для народа выкатили несколько бочек на площадь, где расставили столы с угощением. Гуюк хан оказался совсем не дурак выпить. Убедившись, что его не тронут, он вёл себя раскованно и даже рассказал несколько смешных историй. Гибель тысяч его подчинённых не сказалась на его поведении и не повлияла на самочувствие. Что люди? Он наберёт новых. Во время пира Судейкин спросил у него – что Гуюк хочет предпринять в ближайшее время? Отбыть в Сарай или к Батыю? На что, тот ответил, что хочет несколько дней погостить у князя, а затем отправиться к Батыю, который непременно предоставит ему новый отряд. Судейкин похвалил такое решение хана и смог успокоиться в том, что ему больше не надо нести ответственность за Гуюка. Мы хорошо погуляли на пиру, отметив между собой и наступление нового года. Особенно радовался князь Ингвар. Ведь он постепенно, правда с нашей помощью, превращался в владыку огромного княжества, размером в половину тогдашней Руси А мы ему, между прочим, обещали через пару лет, передать и Киевский стол. Как тут не почувствовать себя великим государем!

3 января. Вторник. Мы хотели уже разъезжаться по домам, но в городе ещё не затихали торжества и весь день вновь был потрачен на обязательное участие в церемониях. Мы оставили для этого Судейкина, Винокурова и Забуирова, а сами занялись распределением трофеев и подготовкой к возвращению домой. Я лично должен был улететь. А вот руководить перемещением большого числа людей и грузов из Рязани в Воронеж, нужен был волевой и знающий человек. Мы договорились, поручить это Винокурову с Алёшкой, а я взялся сформировать колонну. Итак, я
отобрал 350 парней и 650 девушек, а также 200 пленных. Из общего числа пленных я выпросил всех Суздальцев -78 человек и остальных 122 человека –Булгар. Я не судил их строго за службу у монголов. В эти времена такое поведение не было зазорным. Тем более, что их к этой службе, принудили под страхом смерти. В сущности, этим людям было всё равно кому служить. Поэтому, я даже не стал их заковывать в цепи, а заставив поклясться мне, что они не убегут и не станут против меня замышлять бунт, позволил им взять коней. Из 1000 бывших невольников, отобрал две сотни возниц для 100 возов с шатрами для пленных, провизией людям и лошадям, нашей части добычи, состоящей из 500 комплектов доспехов и вооружения, некоторого количества различной одежды, посуды и котлов. Для надёжности, Винокурова будет сопровождать его рота волонтёров, которая погонит более 2 тысяч оставшихся лошадей. Продуктов хватит, благодаря нашей предусмотрительности, позволившей набрать огромное количество фуража и продуктов из Муромского княжества в долг, уже не обязательный к оплате, по причинам исчезновения заимодателей. Также готовились к возвращению наши соратники из Маргелово и Пронска. Отбирали пленных, лошадей, добычу и т.д.

4 января. Среда. С торжествами закончили и все вернулись к обыденным делам. Гуюк хан переменил решение и собрался немедленно уходить к Чернигову. Ему было по пути с Судейкиным, и они решили выйти вместе. Гуюк хану вернули всех его выживших телохранителей тургаудов, Их осталось чуть больше 200.  Им вернули их доспехи и оружие. Также с ним уходили все монголы, но без доспехов и оружия. Всего более 1000 человек. Они имели по 2 коня и с ними ехали 70 возов с продуктами, фуражом и шатрами. Весь гарем хана и его личное имущество. Я попрощался с Маргеловцами и князем, проводил свой караван, выступивший в Воронеж, а сам, в одиночестве, вывел свой самолёт из-под укрытия в 4-х км от Рязани, подальше от любопытных. Укрытие охраняли аж два десятка дружинников князя, которые помогли мне вытолкать самолёт на ВПП, и полетел к себе. Уже через два часа я садился у себя на поле. Самолёт загнали в ангар, а я пошёл отдыхать домой после всех приключений.
               
              Хан Батый и дружинники. Книга 2. Часть 5.

                Новые назначения

5 января. Четверг. Утром я выбежал на зарядку, обычным маршрутом с волонтёрами. Провёл лекции до обеда. После обеда 2 часа занимался с русскими девушками, уча их грамоте. Только в 16 часов, наши руководители собрались в кабинете у Теплова. Вчера я уже рассказал о битве под Воино и разгроме армии Гуюк хана. Сегодня нам надлежало решить, куда мы поместим новоприбывших. Всех 350 русских парней решили свести в батальон из 3 рот. Командирами рот предложили не назначить пока никого, а вот командирами взводов, а их мы сформируем 10, по 35 человек в каждом, назначим 10 прибывших из Маргелово, по моей просьбе, воинов Архипа и Микиша. Условно включим в каждую из наших двух рот, по 5 взводов дополнительно. Я напомнил собравшимся, что согласно первоначальному плану, на каждом этаже казармы возможно размещение до 460 человек, при 2-х ярусном распределении. Благодаря нашей малочисленности, волонтёры раскинулись на одноярусных кроватях. Теперь им придётся потесниться. Кто у нас сейчас живёт в казарме? Бродники, суздальцы, волонтёры, полусотня Горкуши, далматинцы, бывшие невольники и все девушки. Если всех их распределить по 2-х ярусным койкам, то у нас появятся 470 мест в казарме, а в штабе на втором этаже свободная казарма на 448 человек. В свободных квартирах можно разместить по 4 человека. Итого имеем 1162 места. А прибывают 1200 человек. Выход простой – пленных воинов Гуюк хана, разместить на 3-х ярусных койках, а это значит, что вместо 100 коек для них, можно обойтись 67. Далматинцев тоже потеснить на 3-х ярусные и все помещаются. Но произведём переселение. Всех волонтёров, их 183 холостых, плюс 20 матросов, а также холостых мастеровых, разместим на втором этаже штаба. Всех девушек на второй и третий этажи казармы, а на первый этаж всех остальных. Ну вот и решили проблему. Сегодня же после обеда все должны переехать на новые места. C прибытием каравана, население лагеря достигнет 2468 человек, из которых взрослые   -2328. Вечером ко мне подошли 3 освобождённых нами еврея. Я пригласил их в свой кабинет. Они начали меня агитировать о необходимости открыть в посёлке ломбард и банк. Проблема их была в отсутствии денег и рекламы. А ещё им крайне было нужно наше поручительство и помещение.  Вообще-то их предложение меня очень заинтересовало, и я хотел позвать Теплова, чтобы вместе обсудить этот вопрос, но его не было на месте. Я как раз вспомнил о Забаве и о том, что мне следовало рассказать ему о странном поведении его пассии. Я сообщил евреям, что я согласен с ними и обязательно решу их вопрос немедленно, в 2-3 дня. Это дело обещает быть весьма прибыльным. Мы согласовали необходимые требования к устройству банка и ломбарда. Здание банка разместим вблизи рынка. А вот начальный капитал, я мог предоставить в размере 4-5 тысяч динаров. А дальше пусть сами крутятся. В самом деле, зачем держать деньги в кубышке? Пусть они работают. Обещал рассмотреть их вопрос в ближайшие дни.

Отпустив их, я пошёл искать Теплова. Он конечно оказался в квартире Забавы. Я вызвал его в коридор и намекнул, что у меня есть для него известие. Мы пошли в его кабинет, и я рассказал ему о разговоре с князем Ингварем. Теплов, как и следовало ожидать, не поверил в историю с Ярославским князем и даже возмутился, чуть ли, не обвиняя меня в распространении вздорных слухов. Я обозлился и предложил ему рассказать Забаве о возможности её отправки с ротой Винокурова, в Рязань и оттуда в Ярославль к братьям. И вообще, посоветовал ему решать эту проблему самостоятельно. Затем я пошёл к главбуху Леониду и поведал об идее основания банка. Леонид поддержал эту идею и похвалил меня за поддержку евреев. В настоящий момент мы можем вложить в это начинание до 10 тысяч золотых дукатов и 1000 гривен, лежащих без движения. Отдавая эти деньги в рост, даже всего за 10% , мы сможем иметь прибыль до 1500 дукатов ежегодно, как минимум. Однако –сказал я. Очень даже не дурно! Это соответствует годовой стипендии почти 2-х рот волонтёров. Я согласен на открытие банка. Завтра же даём задание на строительство здания банка вблизи рынка. Леонид одобрил моё решение. Он также сообщил мне, что кое-где берут по 30-40% годовых, но я сказал, что это будет госбанк, а не ростовщическая организация. Леонид пожал плечами и согласился. Как вам будет угодно!

7 января. Суббота. После обеда прибыл караван с Винокуровым. У нас уже всё было готово для приёма людей. Расселили новоприбывших и распределили доставленные продукты и вещи по складам. Я повёл Винокурова по нашему лагерю, хвастаясь своими достижениями. Винокуров сообщил мне, что на совещании в Маргелово, приняли решение о присвоении очередных воинских званий всем принимавшим участие в военных действиях. Этот вопрос мы решили обсудить с Тепловым. Пригласили его и разместились в моём кабинете в штабе. Винокуров позавидовал нам, имеющим такие просторные кабинеты. Посмеялись и затем выслушали Винокурова. Все курсанты Маргелово уже единогласно постановили, что пора бы уже нам выбраться из курсантских пелёнок. Всем присваивается звание «лейтенант», что на самом деле соответствует званию подполковник, в этом мире, нами отменённое. Соответственно мы теперь будем носить офицерские погоны с одним просветом, но двумя большими звёздочками. А Судейкину присвоим звание полковник. Этим же приказом, воинские звания присваиваются следующим товарищам – Тере –лейтенант, Микишу –майор, Архипу, Кежаю, Парамзе, Михею и Радомыслу – капитан. Всем бывшим волонтёрам из числа прибывших в Маргелово людей Микиша и Кежая –подпоручик (30 человек), а исполняющих обязанности десятников (3 человека) – поручик. 10 девушек и двух вдов, принявших участие в захвате Батыя –подпоручик. 50 дружинников Архипа, начавших у нас службу с января 1238 года –прапорщик. А десятникам его полусотни (5 человек) –подпоручик. Волонтёрам, несущим службу с марта 1238 года (140 человек) и людей Тери (47 человек) –старшими унтерами. А их десятников (18 человек) старшинами. 520 волонтёров, обучающихся с сентября 1238 года младшими унтерами, а их десятников – унтерами. Соответственно полученному званию, носить погоны с соответствующими знаками различия. Произойдёт и изменение размера получаемого оклада. Я и Теплов согласились с этим решением. Однако решили непременно обмыть это долгожданное офицерское звание. Что мы и проделали, после ужина, втроём у меня в кабинете. Это решение командования, я решил объявить завтра утром всему личному составу.

8 января. Воскресенье. После завтрака, я и Теплов проводили Винокурова с его ротой в путь до Маргелово. С ним уходили два турка- специалисты по штамповке монет. Также они увозили 6 центнеров серебра в слитках. Уже, когда они почти скрылись из глаз, Теплов признался мне, что вчера перед ужином, зашёл к Забаве и предложил ей выехать с караваном Винокурова до Рязани, а там князь Ингвар примет её, как родственницу и переправит в Ярославль с охраной. Однако Забава очень странно себя повела. Сначала она смутилась и долго думала, но потом повеселела и сказала, что не стоит ей сейчас туда отправляться, так как там идёт война и она боится за себя. К тому же она, якобы, хочет сделать сюрприз своим юным братьям и задумала появиться у них ко времени, когда монголы вернутся из Руси к себе домой. Теплов не нашёл, что ещё ей сказать. Так что вопрос оставался открытым, хотя я уже понял, что девчонка обманывает Теплова. Но, как я заметил, он сам хочет быть обманутым. Мы отправились на службу в клуб. Однако желающих присутствовать на службе, оказалось слишком много, более 1000 человек и мы не вместились в помещение. Поэтому отец Никодим провёл службу на свежем воздухе. Было холодно и он закруглился за полчаса.

Между прочим, вчера было рождество, но прибытие колонны с Винокуровым, не позволили отметить это событие с надлежащей торжественностью. Я, по окончанию службы, оповестил всех о присвоении воинских званий, заслужившим их своей честной службой. Уже через несколько минут толпа волонтёров получала со склада погоны, звёздочки и сержантские галуны, чтобы немедленно, дома пришить к своим плечам новые погоны. Этим приказом Арзамас производился в поручики, как и мои командиры взводов – Кемай, Кечуш и старшина роты Инжеват (Женя). А вот Парамза (Парамон) становился капитаном., имея под своим начальством, корабль и 50 человек матросов. Таким образом у нас в Воронеже оказывалось 3 лейтенанта (подполковника), надо бы не забыть, что у нас лейтенант главнее майора и младше полковника и относится к старшим офицерам, 3 капитана, 7 поручиков, 5 подпоручиков и 5 прапорщиков. Всего 23 офицера, которые, по новому положению, обязывались нести преподавательскую деятельность, что весьма облегчало нашу нагрузку. Оно и верно, все офицеры прошли курсы, где их обучили грамоте и математике, тактике и огневой подготовке. Так что этими знаниями они могли поделиться. Зато в нашей метрополии, Маргелово, появились аж 77 офицеров, что позволяло им обучить ещё более тысячи новых волонтёров. Наша роль заключалась в преподнесении нашим слушателям, некоторых, необычных для людей этого века, знаний и общего руководства педагогической деятельностью офицеров. Поэтому мы теперь могли гораздо больше внимания уделить девушкам, которых мы готовили к роли учительниц. Но это касалось лишь 89 девушек, освобождённых в ходе похода Теплова. Надо было ещё организовать обучение новых 350 учеников. Так что и в этом случае, наш день был расписан до 3-х часов дня. Тем не менее, чтобы научить 650 девушек, хотя бы азам арифметики и грамматики, решили привлечь 30 матросов Теплова, которые относились к группе волонтёров, начавших обучение с марта 1238 года и удостоившихся звания старшего унтер офицера. До самого ледохода в апреле, они были совершенно свободны. Жизнь продолжается! А вот на строительстве стены добавились 200 человек. И лес продолжали валить.

                Техническая революция.

                23 февраля. Четверг. День Советской Армии и Флота, я и Теплов, отметили после ужина, потреблением спиртных напитков. Обидно было находиться вдали от своих сокурсников, которые по рации поздравили нас с праздником. Последние полтора месяца прошли в довольно спокойной обстановке. По слухам, ханы Гуюк, Мунке и Бури занимались разорением Волыни и Галиции. Другие ханы громили алан и остатки половцев. Как мы и предполагали, монголы захватили Судак в 20-х числах декабря. Наверняка они не стали торговаться с турками, а забрали всё их имущество и жизни большинства из них. Я сообщил об этом трагичном, для наших 40 турчанок и 8 турецких спецов, событии, чтобы поднять их настроение, и чтобы они не очень стремились вернуться обратно.  Зато в Маргелово произошёл технический скачок вперёд. Удалось создать подшипник. Он был не совсем шариковый, а скорее роликовый, так как его ролики напоминали бочонки лото. Внутреннее кольцо было нормальным, а внешнее из двух половинок, скрепляемых вместе винтами. Для нас это был прогресс, позволивший создать агрегат, состоящий из паровой машины и пилорамы на 5 циркулярных пил, позволяющих распиливать брёвна диаметром до 350 мм на доски, регулируемой толщины. И кольца подшипников, и ролики, и валы агрегата, изготовлялись на токарном станке. Изготовление каждого подшипника происходило индивидуально, но это должно было быть преодолено через короткое время и можно было начинать их производство мелкими партиями. Это сулило грандиозные успехи в скором будущем. Стало возможным изготовление другого токарного станка, правда без коробки передач, но с набором разнокалиберных
шкивов, позволяющих менять скорость вращения детали. Но вот создать токарный резец из быстрорежущей стали или твёрдого сплава, не удастся ещё лет 600. Турецкие мастера изготовили штамп для монет, по примеру наших денег. Были получены пока ещё экспериментальные оттиски, но работа в этом направлении продолжалась.

Планируется произвести денежную реформу в Маргеловской комендатуре, название которой, мы хотим изменить на «Россию», после обретения большей территории. Судейкин задался целью выбить для нас Пронское, Козельское и часть Новгород -Северского княжеств, вдобавок к уже имеющимся землям к 1243 году. На подвластных Маргелово землях провели следующие реформы -1. Цифровую, заменив буквенные аналоги цифр на арабские. 2. Правописания, введя новый алфавит. 3. Календаря, объявив началом года 1 января и обозначение 1240 год. 4. Налоговую. Налог будет браться в размере 15% от урожая или от другого вида доходов. 5. Запрет холопства. Все люди свободны, и никто не имеет права, заставить их работать на себя, без их, на то, согласия. Этот пункт решили вводить постепенно, так как ощущалось сильное противодействие бояр, которых, к счастью, в Пронском и Рязанском княжествах, можно было пересчитать по пальцам. Так прошлись по их сословию монголы. Так что, суля назначаемым на должности новым боярам, какие-то блага, можно будет провести в жизнь немало законов, которые всего 2 года назад были бы абсолютно не реальными. Эта реформа, как ожидается, принесёт больше всего неожиданностей и неприятностей.

Между тем, Судейкин, велел извлечь на свет божий, небольшую походную типографию из комплекта походного лагеря. Типография малогабаритная, с маленьким запасом букв и цифр, предназначенная для печатания боевых и информационных листков, формата 11-12, не больше, но и это явится небывалым достижением технического прогресса. Имеется и бумага в рулонах, газетная, марки Б. К счастью, мы не использовали эту бумагу ранее, по несколько иному, более прозаическому назначению. А теперь мы можем пустить её в ход. Бумаги всего 3 рулона по 160 кг. Примерно 6,8 тысяч квадратных метров, из которых выйдет до 54000 листов формата 22, то есть в половину газеты. В первую очередь мы предполагаем выпустить небольшие обучающие листки со старой и новой азбукой, цифрами и таблицей умножения, для начала тысячу штук, чтобы раздать по всем населённым пунктам, монастырям и церковным приходам. У нас, в Воронеже, успехи тоже имелись. Кроме ковров, первые 15 которых, увидели свет всего 3 дня назад, мы усадили 650 девушек ткать полотно для одежды, полотенец, постельного белья и т.п. Наши экспедиторы налаживали связи для покупки сырья, как для полотен, так и ковров. Первые ковры пошли для внутренних нужд. Мне и Теплову достались по два ковра из первых пятнадцати, размером 2х3 м, весьма симпатичные, очень понравившиеся мне и моим девчатам. Мы их постелили в детской, чтобы дети по ним ползали. Это было очень ко времени. Свою очередь ожидали жители более 100 квартир. Ковры эти сгодятся и в присутственные места, казарму и школу. Пять ковров вынесли на торг, для определения спроса на них.

Ковры моментально ушли за хорошую цену, по 2 дуката и 8 милисиариев. Боюсь, что мы продешевили, но будущее покажет. Винокуров привёз с собой 20 бочек нефти, и мы наладили производство топливных брикетов из опилок. На эту работу определили 10 человек. Вся продукция, опять же пошла на внутреннее использование. Кожевники начали изготавливать сапоги. По нашим указаниям, из дерева, изготовили болванки в размеры от 39 до 47. По этим болванкам и начали тачать сапоги конвейерным способом. Нам были нужны много сотен сапог. Как только наладится производство тканей, начнём пошив военной формы, а потом и гражданской одежды. Вязальщицы
выдали первые сотни шапок, шарфов, рукавиц, перчаток, носков и чулок. Я и Теплов передали вязальщицам эскизы свитеров, женских кофт. Вскоре появятся и эти предметы одежды. Никак не можем придумать лучший способ применения парового
автомобиля конструкции Арзамаса. Пока приладили ему бульдозерный отвал и несколько человек, по очереди, очищают снег с дорожек между деревнями и побережьем, внутри лагеря, а также выкорчёвывают пни и разравнивают
землю для будущих посевов. Очень много желающих поработать или просто прокатиться на этой машине. Во время работы, на ней обязательно сидят до десятка детей разного возраста, готовых часами ехать на ней, с энтузиазмом, помогая
водителю заливать воду в котёл и подкидывать в топку брикеты. Жители окрестных деревень привыкли к этой машине и уже не пугаются при виде её. С прибытием более тысячи человек пополнения, пришлось сократить площадь помещения по производству ковров до половины этажа столовой и использовать вторую половину по своему назначению. Хотя около сотни человек питались дома, а мастеровые в помещении завода, оставались более 2000 человек, которым одного этажа не хватило. Из-за этого часть людей перевели на питание во вторую смену. А для ковроделов спешно строили новое производственное здание. Его должны будут закончить к 15 марта.

Там разместятся ковроделы, вязальщицы и ткацкая мастерская. Ещё одно помещение останется на запас. Удалось произвести прорыв в области производства стекла. Наши стеклодувы применили новый способ – выливание расплавленной массы на раскалённый стол, раскатывание скалкой до определённой толщины и обрезка в размер 0,5 х 0,5 м. Больший размер пока не получался. Но и это было отлично. Стекло получалось сравнительно одинаковой толщины 3-5 мм, достаточно прозрачное. Под этот размер плотники выпускали оконные рамы и ими начали заменять окна, затянутые полиэтиленовой плёнкой. К сожалению, выход продукции был невелик и замена плёнки на стёкла обещала затянуться до конца года. Зато наладили производство стеклянных колб для керосиновых ламп, которые появились почти во всех помещениях лагеря и в домах местных жителей. Понемногу выпускались и бутылки, в которые мы разливали оливковое масло. Продвигалось строительство крепостной стены. Решили строить её не отдельными кусками, а по всей длине периметра, постепенно поднимая стены. На сегодня уложили 200 метров из 20 секций, на высоту, равную толщине одного бревна и засыпали землёй. Рядом с новым торгом нами был выстроен дом, в котором расположились ломбард и банк, где распоряжались все 3 наших еврея. Самым главным из них был 45-летний Мойше бен Мендель, который просил называть его просто Михаил. Контора работала уже 2 недели, но доход был пока невелик. Во-первых, ещё не наступил сезон и торг едва теплился, а во-вторых, местные жители были слишком бедны, чтобы заложить что-нибудь ценное. Однако мы надеялись, что со временем, это начинание получит значительный размах, так как банковское дело уже было достаточно распространено в мире и приносило баснословные барыши. В качестве начального капитала мы с Тепловым пожертвовали 3500 дукатов, 6000 генуэзских гроссо и 10 тысяч дирхемов. Деньги эти конечно, большей частью, находились у нас в лагере, а в самом банке имелось лишь 5% этой суммы. Наши евреи устроились жить в этом же доме, а для денег и ценностей устроили сейф из железа. В одном из свободных помещений большого склада, напротив причала, устроили холодильник. Углубили пол на один метр и уложили туда большие куски речного льда, а потом ещё сверху залили водой и когда всё это смёрзлось, засыпали опилками. Теперь нам обеспечено место для хранения скоропортящихся продуктов до следующей зимы. Арзамас взялся собрать ещё одну машину с паровым двигателем, побольше предыдущей, с кабиной и кузовом. Требовались только подшипники разных типов, которые я заказал в Маргелово и, как только их изготовят, слетаю туда за ними.

15 марта. Четверг. Морозы начали потихоньку ослабевать. Но впереди ещё апрель. Безусловно в этих широтах гораздо теплей, чем в Рязани, но тем не менее. Сдали в эксплуатацию большой производственный корпус, размерами 48 х 24 м. Конечно же   
3-х этажное здание, притом первый и половина второго этажей, кирпичные. На первом этаже расположили ткацкое производство, оставив кусочек помещения в 24х 6 м для токарного станка, который будет готов к концу месяца. Там же расположили один сварочный пост и одну кузницу. На втором этаже разместились вязальщицы и ковровое отделение. Третий этаж был в резерве. С начала года отстроили три 28-ми квартирных дома. Все 84 квартиры были уже заселены молодыми семьями, как и пустовавшие до этого ещё 16. Уже образовалась очередь на их получение. Да и как тут не образоваться семьям, если в лагере сотни молодых ребят и девушек, постоянно общающихся между собой. Было принято решение построить 3 общежития для молодоженов, чтобы хотя бы так решить жилищную проблему. В каждом общежитии временно поселим по 300 пар, до постройки новых домов, а позже из общежитий образуем многоквартирные дома. 350 новобранцев уже влились в общественную жизнь посёлка и несли караульную службу самостоятельно. В реальности, мы не планировали заставлять всех стать военными. После уборки урожая, желающие смогут выделиться в крестьянские наделы. Мы выделим каждой семье по 2 гектара пахотной земли. Предположительно, мы будем помогать таким семьям в строительстве собственных домов. Больших успехов мы достигли в ликвидации неграмотности. Все дети наших работников, в количестве 90 человек, были обязаны посещать школу. За этим мы строго следили. Они уже проучились 8 месяцев и знали все буквы и цифры. Могли производить простые арифметические действия и по слогам читать. Из примерно 300 детей местных жителей, начавших посещать школу, половина отсеялась, узнав все буквы и цифры. Видимо их родители посчитали такую степень грамотности достаточной, но до 150 детей продолжали посещать школу довольно регулярно и многие из них подавали надежды. Стена вокруг посёлка замкнула периметр, и строители начали укладывать по второму бревну в секции и засыпать внутрь землю. Заодно и ров перед стеной углубился до половины метра.

                Мы чеканим деньги.

            17 марта. Суббота. Сегодня, около 10 утра, отправился к самолёту, который был готов к полёту. Я собирался посетить Маргелово, с целью забрать комплект подшипников для нового автомобиля с паровым двигателем, а также ещё кое- каких необходимых вещей. Меня провожали Теплов, Арзамас, Алёшка и Теря. Несколько волонтёров выгнали самолёт на ВПП, проверили полосу и дали добро на взлёт. Я не стал брать с собой Алёшку, чтобы не перегружать самолёт. С собой я вёз 100 кг серебра для монетной мастерской. У нас оставалось ещё 100 кг здесь. Взлёт и полёт прошли вполне удовлетворительно и обедал я уже в Маргелово. После обеда Судейкин провёл меня в цех по штамповке монет, чтобы я смог увидеть этот процесс воочию. Чеканка монет началась с понедельника. Было много недоработок, которые пришлось домысливать и исправлять. Но теперь всё в норме и станок работает 8 часов в день. Мы будем чеканить в основном, пока только серебряные и медные монеты, хотя имеется чекан для золотых монет. За единицу измерения приняли 1 рубль равный 1 куне. Получилась монета диаметром 25 мм, толщиной 2 мм, общим весом 9 грамм из серебра 92 пробы. Таким образом содержание чистого серебра в рубле 8,2 грамма, точно соответствовало одной двадцать пятой гривны. Полтинники тоже были из серебра и содержали соответственно в два раза меньше серебра. Серебряной была и монета в 25 копеек, с содержанием серебра в 2,05 г, что примерно равнялось одному милисиарию   

Дальше шли бронзовые монеты по 10, 5, 3, 2 и 1 копейки. Они все имели толщину в 2 мм и диаметр от 3,5 см у 10 копеек до 2см у 1 копейки. Все монеты имели настолько чёткие параметры и профиль, что подделать их, при существующей технологии Европы, было практически невозможно. Итак, мы имеем -1 рубль из 100 копеек, где рубль равен 1 куне, а в гривне 25 рублей. 25 копеек равно милисиарию, а зарплата чернорабочего составит примерно 4 -6 копеек в день. Видимо, придётся ещё спроектировать чеканы для более мелких денег –полушки, равной четверти копейки. Для пробы золотых чеканов, расплавили некоторое количество золотых динаров, колец и кубков, общим весом в 20 кг и получили из них монеты достоинством в 5 и 10 рублей из 585 пробы. При этом 5-ти рублёвая монета оказалась равной примерно одному дукату, имея около 3 граммов золота и почти столько же серебра, меди 4 грамма, имея общий вес почти 10 граммов. Золотой червонец равный 10 рублям имел вес 15 грамм. Изготовили 3 тысячи 5-ти рублёвых и полторы тысячи 10-ти рублёвых монет.

Серебряных и бронзовых монет начеканили общим числом 12 тысяч. Технология производства была следующая: из сплава изготовляли полосу шириной и толщиной соответствующую монете, которую взялись чеканить, прокатывая полосу через вальцы. Эту полосу рабочий вставлял в пресс и подвигая её, нажимал на педаль. Монета вырубалась из полосы, уже готовая, с аверсом, реверсом и гуртом. С лицевой стороны стояло обозначение цены монеты, а с другой стороны знак ВДВ – напоминающий два креста, прислоненных к парашюту, который для непосвящённых, выглядел, как купол церкви, год изготовления и надпись –Россия. С учётом замены пуансонов и ленты, производительность станка достигала до 3-4 тысяч монет за 8-ми часовой, не спешный, рабочий день. Каждый день штамповали какой-то один тип монет. Из имеющихся только в нашем распоряжении слитков серебря, мы могли начеканить до 200 тысяч серебряных монет и столько же мелочи. Но мы вполне резонно, ожидали заказов на чеканку денег от Рязанского и других княжеств, что могло обеспечить работу пресса на длительное время. За чеканку, вполне законно будем брать плату, не большую, но справедливую. Я выразил своё восхищение нашим общим достижениям и проследовал дальше, чтобы увидеть производство подшипников. Ознакомившись со всеми производствами, я в компании с Иманкуловым прошлись по посёлку. В границах начавшейся возводиться стене, появились ещё с десяток изб для новых семей. В Маргелово делали ставку на индивидуальные или двухквартирные дома, тогда, как у нас, на многоквартирные. Возможно в будущем, мы тоже перестроимся на индивидуальные. Очень много коней потребовали кардинального расширения конюшен. Судейкин планировал передать коней безвозмездно в каждое крестьянское хозяйство, которые ещё следовало подсчитать, но их предположительно должно было быть 2-3 тысячи. Как раз, именно эта акция, позволит произвести примерную перепись населения, главной особенностью которой станет отсутствие эксцессов, характерных для населения, в штыки воспринимающего любую попытку их пересчёта. В настоящий момент по всем поселениям разослали роту волонтёров, по три человека и два табунщика с 20 конями в каждой группе. Они производят подсчёт хозяйств и тут же передают в каждое хозяйство по коню. При этом, незаметно, переписывают примерное количество членов семей, прикидывая отдельно детей, молодёжь, пожилых и т.п. Я взял эту идею на заметку, собираясь и у себя провести аналогичную акцию. Вечером устроили пирушку в доме у Судейкина. Вспоминали давно прошедшие времена.

                Трагедия Теплова.

       18 марта, Воскресенье. Народ отправился в церковь в Переяславль, где возвели новый, каменный собор. Я не поехал, а начал готовиться к отлёту. Набрал мешок подшипников, несколько металлических валов, 1000 червонцев, 1000 пятирублёвок, полмешка серебряных и бронзовых денег. Ящик последних винтов, шурупов, гаек и гвоздей.  Вылетел обратно после обеда, провожаемый всеми нашими ребятами. Полёт и посадка прошли удачно. Разгрузили багаж и поставили самолёт в ангар. Я отправился к себе домой, но в дверях штаба меня встретил Теплов и попросил пройти к нему в кабинет. Он рассказал мне, что Забава, сегодня призналась ему, вся в слезах, что она не княжна, а всего лишь дочь настоятеля соборной церкви в Суздале. Как известно, Суздаль не смог оказать сопротивления монголам и не был тотально разрушен, но её отца и мать убили, а её взяли в плен и далее, как она уже рассказывала, хан Бури взял её и использовал, как наложницу, но очень короткое время, имея сотню подобных. После продажи её итальянцам, она начала фантазировать и рассказывать своим подругам по несчастью и новому хозяину о своём, якобы, высоком происхождении, чтобы получить больше внимания и сочувствия. А когда её освободили из неволи, то и
вовсе назвалась княжной, в надежде получения преимуществ перед другими невольницами. И в самом деле, Теплов отнёсся к ней в соответствии с её придуманным положением. Но в предчувствии скорого разоблачения, особенно после того, как я предложил сообщить о ней её, на самом деле не родным, родственникам, она решила открыться Теплову. Ей было очень стыдно перед нами, особенно перед Тепловым, Малушей и прислуживающими ей девушками. Кроме этого, после всех ухаживаний Теплова, она строили планы выйти за него замуж, и теперь была в панике, ожидая, что он выгонит её или просто поместит к другим девушкам в цех, где ей придётся работать наравне с ними, и которые начнут её презирать за столь наглый обман. И наверняка будут правы. Теплов был в растерянности и спрашивал у меня совета, как ему поступить. Я оказался в затруднении. Случай этот оказался очень непростым. Я понятия не имел, как бы я поступил в такой ситуации. Я сказал – если ты в самом деле её любишь, то прости её, но только если она пообещает никогда больше не врать. А если её поведение отвратило его от неё, то её лучше увезти подальше, иначе её бывшие подруги по несчастью в самом деле сживут её со света. А уж презирать её будут непременно, это даже к гадалке не надо ходить. С другой стороны, даже если Теплов возьмёт её в жёны, у ней никогда не будет подруг из числа всех женщин лагеря. В лучшем случае, её можно взять себе в наложницы, большего она не заслуживает. Но я думаю, что ей самой будет нетерпимо среди нас, где на неё будут показывать пальцами.

И тут мне в голову пришло очень нехорошее предчувствие. Я вскочил на ноги и крикнул Теплову – Бежим скорее! И помчался на 3 этаж. За мной побежал ничего не понявший Теплов. Я добежал до квартиры Забавы и ворвался в неё. Но было уже поздно. Тело Забавы висело в петле, конец которой был накинут на косяк двери. Я схватил её и, скинув верёвку с косяка, положил её на пол, пытаясь расслабить петлю на её шее. Следом за мной забежал Теплов и в ужасе, упав на колени, начал мне помогать. Мы, общими усилиями, сорвали верёвку с её шеи, и я предоставил Теплову возможность, оказывать ей помощь, а сам отошёл в сторону и со слезами на глазах, смотрел на его попытки воскресить девушку. Теплов тормошил её, делал искусственное дыхание и, слава Богу! Она зашевелилась! Теплов рыдал, как ребёнок, обнимая и целуя её. На шум выскочили Теря с женой, Леонид, обе грузинские княжны со своими служанками, жена Арзамаса и 4 наши наложницы с детьми на руках. Все галдели и толпились в коридоре. Теплов стоял на коленях, удерживая голову Забавы в своих руках. Одна из служанок грузинок побежала за врачом. Забава, мутными глазами взирала в потолок. Теплов взял её на руки и отнёс в кровать, а сам встал подле неё и продолжал обнимать её за шею и шептать что-то ей на ухо. Я успокоил соседей, сказав, что всё уже позади. Я хотел было объявить, что с княжной случился обморок, но, к сожалению, верёвка с петлёй на полу и след на шее выдавал произошедшее. Тогда я,
обратился ко всем и попросил их, ни в коем случае не рассказывать об этом никому.

Несмотря на трагичность ситуации, я отметил про себя, что грузинские княжны весьма красивы. Раньше я как-то не обращал на них внимания, да и они очень редко попадались мне на глаза. Прибежал врач Тарас и его помощник Остап. Тарас отодвинул Теплова в сторону и начал осматривать Забаву. Та постепенно начинала приходить в себя. Я, между тем, задавался вопросом, а где же Малуша и девушки? Врач заявил, что Забаве ничего не угрожает, но ей придётся несколько дней лежать в постели и лучше всего не волноваться. Кто-нибудь обязательно должен находиться рядом и ухаживать за ней. Теплов заявил, что он сам будет ухаживать. Поняв, что всё худшее позади, народ разошёлся. Теплов попросил меня принести валерьянки, и я отправился к себе. Найдя пузырёк с валерьянкой, я отнёс его в комнату Забавы и передал Теплову. Чтобы не стеснять его, я тут же вышел. Между тем, новость уже распространилась по лагерю Виновницей оказалась грузинка, бегавшая за врачом. Скрыть случившееся не удалось.Я вышел на улицу, собираясь разыскивать Малушу. Раздумывая, куда мне идти в её поисках, я заметил, что она приближается ко мне. Что случилось? -спросила она у меня.

Это я у тебя должен спросить – ответил я. - Почему Забава осталась в одиночестве? Малуша начала рассказывать – Забава ходила куда-то после обеда, одна. Сказала, что ей нужно к Теплову в кабинет, что-то спросить. Оттуда она вернулась вся не своя, в ужасном расстройстве. Мы её начали расспрашивать, - уж не обидел ли её кто? Вот тогда она и рассказала нам, что никакая она не княжна, а всего лишь дочь священника из Суздаля. Даже встала перед нами на колени и слёзно умоляла простить её. Уверяла, что её уже наказал Бог, что она запуталась в обмане и ей наверно лучше уйти в монахини. И я, и девушки, сильно рассердились и обиделись на неё. Ведь мы, как последние дуры, прислуживали ей, кланялись и бегали по её поручениям, выполняя все прихоти. Мы собрали все свои вещи и сказали, что больше не хотим с ней знаться, а поэтому уходим. А она обманщица и Бог накажет её обязательно. Мы пошли к Терентию Петровичу и попросили предоставить нам другое жильё. Он нас распределил в 3-х комнатную квартиру. Я вышла на улицу по делам, а тут прибегает знакомая девушка и кричит – Забава повесилась! Вот я и пришла узнать про её самочувствие. Хоть она и обманщица, но я к ней очень привязалась. Да и не со зла она соврала, а это её жизнь поломала, много ей пришлось пережить. Хотя, здесь все мы горя навидались.

Спасибо вам, что нас пригрели и заботитесь за нами, как за родными. Где бы мы такого отношения к нам горемычным и натерпевшимся, нашли? Я виновата, не углядела за Забавой. И чего вдруг так обиделась на неё? А ведь она как умоляла её простить! Я успокоил Малушу, сообщив, что опасность для жизни миновала и она приходит в себя. Пожалуйста, я прошу от себя лично –попросил я - возвращайся к ней, у тебя хорошо получается с ней ладить. Ты для неё как родная мать! Тащи свои вещи обратно и живи с Забавой. Она поняла свою ошибку и больше не будет. Как говорится –«не суди и не судим будешь!»  И девушек зови обратно. Простите её и живите, как одна семья, не таите на неё зла. Малуша побежала за своими вещами, а я, в раздумьях, вернулся домой. Мои девчата стали меня пытать – чем всё кончится? Раньше я замечал, что они не очень жалуют Забаву, возможно даже завидуют, но случившееся изменило их мнение и теперь они переживали за неё. Я обнял их вместе с детьми и пообещал, что лично прослежу за развитием событий и не позволю обижать Забаву. На ужин Теплов всё-таки заявился и, сев рядом со мной, поведал, что явившаяся вскоре, Малуша, выгнала его из квартиры, пообещав, что проследит за Забавой сама. Забава поддержала её и попросила его уйти, чтобы она успокоилась окончательно. Чуть позже вернулись и обе девушки. Теплов признался, что теперь он всё передумал и не взирая ни на что, сделает Забаве предложение. Я поддержал его мнение. Такую любовь надо беречь. Однако, думаю, что конец этой истории ещё очень далёк и неизвестно чем закончится      
               
                Кое-что о Грузинском царстве.

19 марта. Понедельник. День начался обычно. Пробежка, завтрак, занятия с волонтёрами, после обеда с девушками. В 16 часов собрались у меня в кабинете. Я показал привезённые из Маргелово рубли и копейки. Леонид и Теря были в восхищении от необычайной, для их взгляда, полученной чёткости рельефа и геометрической правильности монет. Я поставил их в известность о нарицательной стоимости рубля и о том, что зарплата будет выдаваться новыми деньгами. Эти деньги получит и наш банк, для обмена валюты. Леониду я дал задание пересчитать стипендии и зарплаты, в соответствии с денежной реформой. Тере я предложил организовать примерно 20 групп по 4-5 человек, обязательно вооружённых, по крайней мере одним автоматом, передать каждой группе по 20 коней, и послать по округе, с целью нахождения населённых пунктов, определению количества хозяйств, по возможности переписывая примерную численность домочадцев и тут же наделять каждое хозяйство бесплатным конём. В результате и нам будет облегчение. Не нужно нам столько коней. Максимальный радиус поиска – дневной конный переход, это около 40-50 км. Жителям вновь найденных населённых пунктов, рассказывать о нашем поселении, разъяснять нашу политику, обещать защиту от нападения, в случае признания за нами права руководить ими и собирать с них налоги. Рассказал о технических достижениях в Маргелово и их планах на будущее. Запчасти к новой машине я уже передал Арзамасу вчера. Выслушал жалобу Леонида на отсутствие сырья для ковроткачества. Практически все запасы шерсти у нас закончились и на торге тоже нет. Ещё 2-3 недели и работа встанет. По поводу сырья для ткани пока проблем нет. Купцы обещали привезти в ближайшее время. А вот шерсти, которую раньше поставляли половцы, в связи с уничтожением последних, не достать. Я тут же уточнил программу действий групп по переписи населения, добавив пункт о скупке шерсти, льна и других компонентов, необходимых нашему производству. Прораб Килибака сообщил о готовности первого общежития и ещё одного жилого дома. Он же предложил строить впредь 4-х этажные дома, что будет гораздо эффективнее и экономичнее 3-х этажных.

Все согласились и одобрили его предложение. Мы также отметили, что в процессе обучения иностранцев русскому языку, достигнуты значительные успехи. Практически все понимают русскую речь в достаточной степени, чтобы понять и самим составить несложное предложение. Одновременно все изучили азбуку и цифры, умеют считать и производить математические вычисления. Стена строится и достигла высоты 60 см. Теря доложил, что площадь освобождённых земель для посевов, достигла 100 гектаров.

На этом все разошлись, а я остался в кабинете, записывая в план необходимые мероприятия. В дверь постучали, и я пригласил входить. На пороге возникли обе грузинские княжны. Я тут же встал и, слегка кивнув головой, предложил им садиться на стулья. Сел на своё место и осведомился у них о цели их прихода. Ненавязчиво, я рассмотрел их вблизи. Извинился, что до сих пор не нанёс им визита вежливости и даже не знаю их имён. Княжны назвали себя. Старшую звали Этери, а младшую Манана. Говорили они с акцентом, но вполне понятно. Они были двоюродными сёстрами. Отцом Этери был Этерийский Эристав, отцом Мананы - Эристав Рачи. Это было небольшое княжество на границе с Аланами на севере, Имеретией на юге, Сванетией на западе. На карте Грузии 20 века, Рача располагалось на севере Грузии, между Кутаиси и Южной Осетией. Как оказалось, княжество существует уже с 10 века, фактически являясь автономным образованием в границах Грузинского Царства. Я, честно говоря, не очень хорошо знал об этом этапе в истории Грузии и попросилих рассказать об этом подробнее. Как оказалось, после смерти в 1213 году, великой царицы Тамар, первым мужем которой был сын русского князя Андрея Боголюбского, Георгий, а племянником – правящий в Трапезунде император Алексей Комнин, Грузия, считавшаяся одним из самых сильных государств на ближнем востоке, соперничая даже с Византией, сильно сдала позиции. Став, после развала Византии, сильнейшей державой региона, вассалами которой являлись все окрестные мусульманские государства, с приходом монголов, потеряла всё. Армия грузин трижды была разгромлена и практически перестала существовать. Вся территория Грузии, кроме её западной части - Сванетии, Менгрелии, Абхазии и, частично, Имеретии, была оккупирована. Многие крепости и города уничтожены, население угнано в рабство. Царица Русудан, поняв безвыходность своего положения, признала над Грузией верховную власть монгольского хана; в Восточной Грузии, как в стране, завоеванной монголами, наряду с грузинскими властями, правили ханские чиновники и стояли монгольские отряды. В Западной Грузии, которая монголами была покорена не силой оружия, полностью сохранялась власть грузинского царя. При этом, Грузия обязалась выплачивать дань, в размере 250 кг золота ежегодно, а также рекрутировать в армию монголов 90 тысяч воинов к 1242 году. Сёстры попали в плен к монголам, всего полгода назад, во время захвата Тбилиси, где они находились в гостях у царицы.

Вместе с десятками других пленных, их продали Генуэзцам. После нескольких месяцев мытарств, их освободил Теплов и привёз в Воронеж. Во время разговора, я очень хорошо рассмотрел обеих женщин. Обе они были весьма красивы, с отличной фигурой. Старшей было лет 26, а младшей не более 20. Должен признаться, Манана мне понравилась настолько, что я несколько потерялся и начал было рассматривать её в упор, что привело её в смущение, но затем спохватился и взял себя в руки. Неужели я начинаю влюбляться? - подумал я. Только этого мне ещё не хватало! Но странное чувство уже начало овладевать мной. В руках появилась противная дрожь, в голосе натянутость. А ну-ка соберись! – приказал я себе. Хочешь превратиться в безропотного барана, как Теплов! Воспоминание о страданиях Теплова и его печальный итог, заставили меня встряхнуться и взять себя в руки. Да, Манана очень красива, стройна, как кипарис, которых я никогда не видел. В отличии от яркой брюнетки Этери, она была почти блондинка, светленькая, беленькое, холёное, не загоревшее личико, нежнейшая кожа, высокая, выше 170 см. За три месяца, проведённые у нас, обе княжны подобрались, похорошели. Хорошая пища, добрые отношения, вежливость со стороны руководства, помогли им вернуть свои прежние качества, как-то - гордая осанка и несколько надменный взор. Но не для меня. Меня они считали своим новым хозяином, как и Теплова и даже, я думаю, раньше они боялись к нам обращаться и только недавний печальный случай, показал им нас в новом свете, более человечном. На выделенные им деньги, они купили себе красивую одежду. Даже не представляю, где они нашли именно такую одежду, соответствующую национальным традициям.

Наверняка кое-что сшили сами, что-то вышили. На Манане было длинное платье, перехваченное на поясе ремешком, красивая кофта, сверху камзол с золотыми пуговицами. Честно говоря, я с трудом сдерживался, чтобы не пялиться на неё. Этери наконец сообщила о цели их визита. Они спрашивали у меня – возможно ли их возвращение на Родину? Если возможно, то в какие сроки? Как это будет осуществлено? Я успокоил их, пообещав, что приму все меры к их скорейшей отправке. Скорее всего, нам удастся доставить их домой в мае этого года. Я лично доставлю их в Абхазию, Гурию или Трапезунд, куда они пожелают, а дальше, я
надеюсь, они найдут способ добраться до Рачи? Девушки обрадовались. Они даже не надеялись, вообще вернуться домой, а тут оказывается осталось ждать всего ничего. Они горячо благодарили меня за моё к ним доброе отношение. Я даже предложил им остаться у нас, а мы им предоставим полную свободу действий, найдём мужей.

Последнее предложение я вставил с некоторой, очень слабой, надеждой на то, что Манана останется у нас в самом деле. Дело в том, что обе они перенесли монгольское пленение с непременным насилием и не один раз. На Кавказе выйти замуж, не являясь девственницей, проблематично. Это для Этери не столь важно, она замужем и её муж, возможно жив и примет её в любом состоянии. Что интересно, Манана, на моё предложение, встрепенулась и бросила на меня очень заинтересованный взгляд, который проник в мою душу и выстроил между нами неустойчивую связь, ниточку, но имеющую тенденцию к укреплению, по которой проскочила искра взаимопонимания. Я почувствовал, что при достаточном упорстве с моей стороны, есть надежда на взаимность. Всё это промелькнуло между нами в одну секунду, но мы оба поняли друг друга. А я утвердился в мнении, что Манана и есть, то самое, что мне нужно в этой жизни. Нет, я её так просто не отпущу! –решил я. Этери решительно возразила на моё предложение – она не представляет своей дальнейшей жизни вдали от своего мужа и родных. Выявилось, что у неё оказывается имеется ребёнок и она ничего не знает о его судьбе. Понятно, что Манана вряд ли останется одна и предпочтёт уехать с Этери, поэтому мне следует вплотную заняться её привлечением к моей персоне. Чтобы подольше задержать их при себе, я начал их расспрашивать об их жизни в Грузии.

Манана рассказала, что её отец, Бадри Кахаберидзе, приходится правнуком знаменитому Кахаберу Второму и правит с 1233 года. Кроме Мананы у него есть ещё дочь и два сына, старшему из которых уже 24 года и с годами он займёт трон своего отца. Меня поразило известие Мананы о том, что в Раче чеканят собственную монету из серебра, добываемого на их территории. Вообще-то я и слыхом не слыхивал об этом княжестве. Этери, жена князя Анчабадзе, очень интересовала принадлежность нашего посёлка. Она много слышала про Русь, про её князей. От неё я, к своему удивлению, узнал, что женой знаменитого Всеволода Большое гнездо, сына Юрия Долгорукого, была грузинская княжна. Получается, что у всех потомков Всеволода имеются грузинские корни! Этери не могла понять наших странных отношений в посёлке, отсутствию у нас слуг, а с другой стороны, наличию у меня и Теплова, считающих себя православными, по 2 наложницы. Удивлялась нашему юному возрасту. Вообще всё, что они увидели воочию в нашем посёлке, совершенно не соответствовало их понятиям о феодальных отношениях между господами и слугами. Я даже не знал, как ответить на их вопросы. Пришлось выкручиваться. Рассказал легенду о России в Ледовитом океане и о нашей миссии по защите православия в лице Руси. Эта история крайне взволновала и удивила княжён, для своего времени имеющих самое высокое образование, знающих греческий и турецкий языки, знакомых с работами известных историков и географов и заставила взглянуть на меня с совершенно другой стороны. Наша беседа продолжалась до ужина и я, с неохотой, отпустил их, а сам отправился в столовую. С некоторых пор, разнообразие подаваемой в столовой, еды, просто поражала. Конечно же, в этом была заслуга двух турецких поваров из Судака, которые, кроме приготовления пищи, обучали своему ремеслу 10 девушек и 10 парней. Вкусная и разнообразная еда, радовала глаз и желудок, приводила в добродушное настроение. Я уже не раз хвалил турок и предлагал им остаться у нас навсегда. Вообще-то я обещал их отпустить через год. Турки, зная о печальной судьбе их родного города, никак не могли прийти к единому мнению, но я их не торопил. Пусть привыкают к нам.

                Знакомство с регионом.

20 марта. Вторник. С утра сформировали 30 отдельных групп, в составе 2-х курсантов с автоматом и карабином, трёх дружинников, с обычным вооружением и двух табунщиков из числа новоприбывших. Всем им придавалось по 30 лошадей, кроме своих, с задачей – пройти в одном из 30 предложенных направлений, 30-40 км от посёлка, в поисках поселений, для их переписи и агитации по вступлению в наше, свободное от рабства и княжеского произвола, общество. Я посоветовал им держаться настороженно и опасаться провокаций. После их отъезда, проследовал обычный рабочий день. В 16 часов собрались на совет. Выступил главбух Леонид. За два дня он пересчитал зарплаты рабочим и стипендии волонтёрам в рублях. Стипендия становилась равной 50 рублей в год или 4 рубля 16 копеек в месяц. Соответственно рассчитали и зарплаты рабочим и другим специалистам. На сегодняшний день в кассе посёлка имеется валюты на 13080 дукатов золотом, серебра 47943 милисиариев, а также привезённые мной 1000 червонцев, 1000 пятирублёвых монет и мелочи на 2000 рублей. Если всё это округлить и перевести в рубли, то у нас имеется приблизительно 120 тысяч рублей. Точно сказать невозможно из-за разных весовых категорий милисиариев, флоринов, драхм и дирхемов. Сумма приличная, но к сожалению, весьма недостаточная для содержания всех нас. Мы тратим в год до 80 тысяч рублей, то есть этих денег нам хватит ещё на полтора года. Мне очень жаль- произнёс Леонид, обращаясь в сторону меня и Теплова. Назначенная вами стипендия волонтёрам и зарплата рабочим, превышает все разумные пределы и составляет сумму в 3-4 раза выше средней зарплаты на Руси.  К примеру, княжеский дружинник получает всего одну гривну в год, а у вас 2. Я боюсь, что нам придётся понижать стипендии и зарплаты до среднего уровня. А ведь он прав- подумал я. Это мы погорячились. Хватанули один раз добычу и давай транжирить! Экие мы добрые! Однако я встал и сказал –господа, я согласен с Леонидом Фёдоровичем, что зарплата у нас слишком высокая, но дайте нам срок до июня и, если нам не удастся выправить положение, то мы в самом деле будем вынуждены её снижать. На этом все разошлись. Со мной остался Теплов. Он рассказал мне, что состояние Забавы пришло в норму, но она теперь изъявила желание уйти в монастырь. Теплов уже объяснился ей в любви и просил выйти за него замуж, да и Малуша её уговаривала, но та упёрлась. Что мне делать? Здесь я, с ужасом заметил, что его проблемы стали и мне близки. Я уже понимал его, как себя самого. Неужели и меня коснётся подобное? –думал я. Тем не менее, я ему ответил – ты знаешь, Валера, мне кажется, что Забава, из тех женщин, что получают удовольствие от причинения мучений людям их любящим. Есть такая порода, называются энергетическими вампирами. Мне очень неприятно тебе это говорить, но я думаю, что Забава не та девушка, которую ты заслуживаешь. Забаве нужен мужчина, который будет над ней владычествовать. Она даже будет счастлива, если он ударит её или даже изобьёт до крови. Короче ей требуется не воздыхатель, а хозяин с кнутом. Никак иначе я не могу это охарактеризовать. Забава истеричная и крайне эгоистичная натура, которой требуется ремень. А ты, как я вижу, сам загнал себя в капкан и изводишь себя незаслуженной жалостью к ней. Я могу тебе посоветовать следующее. Приволоки её силой в свой кабинет и прямо скажи, что достаточно ты слушал её сказки.

Ты берёшь её в жёны и никаких оправданий и отказов слышать не намерен. А если она начнёт изображать оскорблённую и несчастную, дай хорошую пощёчину или две. И там же в кабинете трахни её, как последнюю девку. Насчёт дивана я распоряжусь и завтра же его тебе поставят в кабинет. И вообще, займёшь на этом этаже, для жилья, один из свободных кабинетов, на время. А там будет видно. Теплов выслушал мою речь, не перебивая. Я по его лицу видел, что он набирается злости и решимости. Завтра мы посмотрим, чего стоит эта самая Забава! А вот как поступить мне? Начать ухаживать за Мананой? Я представил себе сцены ревности от моих подружек. Скрыть от них наши взаимоотношения? Каким образом? И как я буду ухаживать за Мананой, которую стерегут Этери и служанки? Одни лишь вопросы без ответов. Но на всякий случай попрошу завтра Терентия Петровича поставить и в мой кабинет диван. Диваны предложили делать плотникам ещё в Маргелово. Здесь, мы с Тепловым, сообща нарисовали эскиз очень удобного дивана, который начали у нас делать и уже изготовили десяток. Пока никто из руководства посёлка не взял ни одного, и они стояли на складе. Народ ещё не был привычен к такому предмету роскоши, но завтра я два дивана заберу. В любом случае, он пригодится, чтобы отдохнуть в своём кабинете от трудов праведных. Кстати, необходимо предложить Тере завести себе пару заместителей. Не гоже ему одному заниматься хозяйственными заботами.

До ужина оставалось ещё минут 40, и я пошёл к себе, на ходу изобретая повод выманить Манану к себе в кабинет. Кстати, обучая русских девушек грамоте, давая образование будущим преподавательницам, часто ловил озорные взгляды от молоденьких и хорошеньких русских девушек, но почему-то душа не лежала к ним. Хотя игривые мысли лезли в голову, но я помнил правило, что преподавателю, ни в коем случае, не следует флиртовать с ученицами. Это считается дурным тоном. Идя к себе, постучал в квартиру Мананы. Дверь открыла служанка. Я вошёл и увидев удивлённую Манану, извинился и заявил, что хочу спросить у неё, как они собираются учить в дальнейшем русский язык, поскольку Забава уже не в состоянии им преподавать? Манана предложила мне сесть и сама, усевшись напротив меня, спросила, что я могу предложить? Я, конечно же, предложил самого себя в качестве преподавателя. Время до ужина, примерно час, у меня не занято и я могу, если они не против, учить их русскому языку и арифметике. Манана обрадованно захлопала в ладоши и закивала головой в знак согласия. Девушкам было скучновато и даже уроки им казались развлечением. Давайте будем заниматься у меня в кабинете на 1 этаже, чтобы далеко не ходить, с 5 до 6 часов вечера –сказал я. Манана согласилась. Я ещё добавил, чтобы она предупредила Этери и уже завтра я буду их ждать там. Манана опять кивнула головой. Мне показалось, что она избегает смотреть на меня, а лишь украдкой бросает на меня взгляды. В любом случае, я не заметил, чтобы она проявила неудовольствие моему приходу или как-то проявила признаки неприязни или равнодушия ко мне. Более того, она начала задавать мне вопросы о моей прежней жизни на острове Россия. Мне показалось, что ей приятно моё общество и моя душа просто запела. Как мне приятно было глядеть на её милое, почти детское лицо, слушать приятный голос с забавным акцентом! Мы были вдвоём, служанки болтали о своих делах в другой комнате. Я находился настолько близко к Манане, что чувствовал её запах и едва сдерживался, чтобы не схватить её в свои объятия. Поняв наконец, что дальнейшее моё пребывание здесь становится неприличным, я откланялся и ушёл. Настроение было прекрасным, и я чуть ли не летел на крыльях. Дома я поиграл с детьми. Они уже вовсю ходили и даже бегали, падали и вновь поднимались. Когда я приходил домой, дети мчались ко мне, и я подхватывал их на руки. Я очень любил детей и торопился домой, чтобы обнять их и поцеловать. А вот к девчонкам я несколько охладел, хотя каждый вечер, в обязательном порядке, исполнял свой супружеский долг. Наша совместная жизнь тянулась уже третий год, и мы привыкли друг к другу. Уже не было тех юношеских, порывистых и жарких схваток в постели. Всё шло степенно и, можно сказать, хладнокровно.

23 марта. Пятница. К обеду вернулись последние разведчики-переписчики, раздавши коней где-то далеко от нас. Отработав последние уроки с будущими педагогами, в 16 часов, собрали руководство и последнюю группу путешественников, чтобы выслушать их рассказ. Рассказы всех остальных групп мы уже выслушали ранее и составили кое-какое впечатление об окружающей нас территории. К примеру, группы, посланные на север и северо-запад, встретили на своём пути леса и скрывающихся в них русских поселенцев из южных княжеств Руси и Литвы. Они группировались в маленькие деревеньки по 3-4 семьи, обитая в землянках и занимаясь, как хлебопашеством на ограниченных площадях выкорчёванного леса, так и охотой, бортничеством, собиранием грибов и других даров леса. Эти люди старались жить скрытно и не задерживаться на одном месте. Группы эти, старались поддерживать дружеские отношения с другими подобными группами, живущими неподалёку. Подаренных коней они приняли с радостью. О нашем поселении, некоторые группы уже слышали и оповещали о нём соседей. Даже без наших обещаний и посулов, все они уже приняли решение продвигаться поближе к нам, к местам компактного проживания, надеясь на большую безопасность вблизи с крупными военизированными поселениями. Так было и раньше. За форпостами пограничников двигались и мирные жители, обустраиваясь вокруг крепостей и монастырей, образуя, с годами, города. А вот к западу, югу и востоку, лесная зона уступала место лесостепи с незначительными лесными массивами, где скрыться от монголов или, ранее, половцев, было затруднительно. Только вдоль Дона и впадавших в него речушек, оставались наиболее крупные лесные массивы, в которых также удалось обнаружить немало подобных поселений.

Кстати в тех краях, группа подверглась нападению разбойников. К счастью удалось вовремя заметить нападавших и принять меры к защите. Была уничтожена практически вся банда из 30 человек. Двое были захвачены в плен и привезены к нам. Я сам допрашивал этих людей. Они пришли из Литвы и занимались разбоем на Дону и вдоль него, грабя малочисленных поселенцев. Между прочим, все они были ничуть не богаче тех людей, которых они грабили. С них нечего было взять. Оружием у них служили рогатины и дубьё, пяток мечей и несколько топоров. В основном они довольствовались отобранными продуктами и одеждой. Их ввела в заблуждение малочисленность нашей группы, и они напали на неё, особенно не скрываясь, надеясь задавить группу числом, но жестоко просчитались. Двое пленных оказались мужиками в возрасте за 40 лет, тщедушных и запуганных, но отличающихся жестокостью. О действиях этой банды мы узнали по рассказам поселенцев, живущих в тех краях. Бандиты грабили и убивали беззащитных людей, отнимая всё, до последней нитки. После допроса я велел отвести их в лес и прикончить. Никакой практической пользы от них, было невозможно получить. А вот на севере и северо – востоке, обитали в основном Эрзя, там находился их крайний, западный ареал расселения, а восток, опять же, был мало заселён из-за открытой местности. А вот что рассказала последняя группа.: путь их следования пролегал в юго-восточном направлении. Уже через 10 км закончился лес и началась степь с редкими островками лиственных рощ. В конце конного перехода, встретили всего одно поселение, прячущееся в небольшом лесном массиве, вдоль безымянной речки. Всего 5 семей, живущих в землянках, занимающихся рыбной ловлей и огородничеством. Отдали им 5 коней, вызвав взрыв благодарности. По поводу дальнейшего пути в том же направлении, они сообщили, что ещё в почти двух конных переходах, протекает река Медведица, а чуть дальше Хопёр, впадающие в Дон. Там живут большими группами, люди, называющие себя казаками. Чем они занимаются, им не известно, но об этом нам могут рассказать, живущие чуть дальше поселенцы, имеющие с казаками отношения. Утром, заинтересованные рассказом этих людей, мы двинулись дальше. К середине дня обнаружили ещё одно поселение.

 Оно расположилось у маленькой речушки, впадающей в большое болото, окружённое дубравой. Всего четыре землянки и полтора десятка человек, занимающихся огородничеством, охотой и рыбной ловлей. Крайняя нищета, отсутствие домашних животных, кроме двух собак. Подарили им 4 коней, чему они обрадовались и
благодарили, не в состоянии что-то дать взамен. Питались они сушёной рыбой и репой, последнего урожая. Их национальность мы не смогли определить, но они, хотя бы говорили по-русски. От них мы узнали, что ещё дальше обитают те самые казаки. Они
не сеют и не жнут, живут промыслом. Охота, бортничество, рыболовство, разведение коней и баранов. Живут они хуторами по 2-3 семьи, группируясь вокруг небольшой крепости, называемой станица. В станице живут семей 30-40 и имеет резиденцию, выбираемый ими, атаман, который руководит казаками во время военных действий и выполняет функции судьи. В случае нападения, все жители хуторов скрываются в.
крепости и отражают нападение. Раза 2-3 в год, они собираются в ватаги, по несколько станиц и, числом до 500-600 человек, отправляются на юг в лодках или на конях, имея по паре коней в запасе, почти, как половцы, от которых они и переняли большинство своих привычек. Они нападают на живущих в тех краях черкесов, алан, касогов, грузин и других. Захватив добычу и полон возвращаются. Продав по пути пленных, итальянцам в Тане, с собой забирают молодых девушек и живут с ними, как с жёнами.

А церквей у них нет и верят они в кого хотят. О женитьбе, к примеру, было достаточно объявить народу, для чего жених и невеста приходили на казачий Круг, кланялись поясно во все стороны, и жених-казак, принародно обращался к будущей супруге, говорил, называя ее по имени: «Ты, Катерина, будь мне женой!». Невеста, поклонившись ему в ноги, смиренно ответствовала: «А ты, Михайло, будь мне мужем!»- Любо ль, атаманы-молодцы, благословить новых мужа и жену? – спрашивал казаков атаман и первым кричал: - Любо! - Любо! – поддакивали ему казаки, и брак, свершенный таким образом, считался действительным. Таким же образом можно было и развестись. Иногда, в союзе с бродниками, они выплывают на лодках, называемых «чайка» в море и грабят любые корабли, не имеющие защиты, а порой нападают и на военные корабли и города на побережье Крыма. Часто нанимаются в охрану купцов, следующих по Дону или передвигающихся с караваном по степи. На Русь обычно не нападают, поскольку в большинстве сами являются русскими. Но в их среде много и половцев, хазар, черкесов, армян и даже евреев. Одеваются они, как турки, предпочитая их свободный покрой одежды – в шаровары и сапоги. Группа не решилась продолжать путь дальше и вернулась обратно. Обобщив все полученные данные, я и Теплов примерно смогли представить себе окружающий нас регион. Мы находились на границе лесов с лесостепью. На юге от нас уже начинались настоящие степи, открытые со всех сторон и дающие возможность проживать кочевникам-скотоводам. Если бы не опасность нападения, здесь можно было бы устроить великолепные сады и пашни. Самые плодородные земли во всей Европе, чернозёмы толщиной в несколько метров. Так и будет через 500 лет, долго ещё ждать. Мы смогли определить примерное количество населения округи на площади в 4000 кв. км. Из 900 отправленных лошадей, вернулись менее 50, что означало наличие, по крайней мере, 850 хозяйств или, по грубым расчётам 4-5 тысяч человек. А если принять во внимание тех людей, которые избежали встречи с нашими посланцами, то 6-7 тысяч, без учёта людей, живущих в радиусе 5 км от нашего посёлка, многие из которых подтянулись к нам с периферии, узнав о нашем наличии. Получалось, что плотность населения в нашей округе едва достигает двух человек на квадратный километр. Без сомнений, до нашествия монголов, здешние места были гораздо многолюднее. Кстати, я велел принести в наши с Тепловым кабинеты, по дивану. Теплов всё ещё не решился разобраться с Забавой, а я уже два дня учу грузинок русской грамматике и арифметике. Для меня эти уроки пытка. Хочется схватить Манану и сжать в объятиях, но это невозможно.

На уроке присутствуют аж 6 девушек, которые прилежно слушают меня и решают на чёрной доске, которую мне поставили в кабинет, задачки. Диван стоит в углу и ждёт своего часа. Его появление было не замечено девушками, наверно подумали, что он уже стоял здесь с самого начала. Узнав, что лес, в восточном направлении, заканчивается совсем рядом, я и Теплов, в сопровождении десятка дружинников проехали в том направлении и определили, что уже через 3 км от лагеря следует голая степь. Мы велели немедленно прекратить вырубку леса по всем направлениям, а в восточном, прорубить просеку на 3 км, шириной 3-4 метра, с выходом в поле. Зачем рубить лес, когда рядом бескрайние луга с чернозёмом? А лес –это народное достояние, его надо беречь. Как раз в предполагаемом выходе к полю, примостилась деревенька Эрзя с десятком землянок. Они использовали примерно 7-8 гектаров поля. Поговорив с ними, я объявил им, что, начиная с этой весны, мы будем засевать на этой целине столько земли, на сколько у нас хватит посевного материала. Эрзя могут оставаться здесь и продолжать сеять зерно на своих участках, но уже наше зерно, а своё могут оставить себе, с условием, что полученный осенью урожай, они могут продавать только нам. Мы прикинули, что захватим полосу от леса, шириной в километр или два и распашем в глубину тоже на километр. В то же время, на противоположной стороне предполагаемого поля, необходимо устроить небольшой форт. Для этого огородить там забором площадку в 1 гектар, а в центре её поставить здание в 3 этажа из мощных брёвен, выполняющую роль крепости, с башней метров в 12-15, для наблюдения за округой. В здании разместить десяток дружинников, сменяющихся раз в сутки, с одним волонтёром при автомате и ракетнице, для несения пограничной службы с этой стороны. Лесорубов, после окончания работ по устройству дороги к полю, перевести на строительство форта. Поле даст нам возможность полностью обеспечить себя продуктами питания, а ещё, возможно, для закладки запаса на будущее.

                Дела любовные.

24 марта. Суббота. Сегодня короткий день и баня для волонтёров. Провели всего две пары лекций. Волонтёры отправились в баню, а мы провели короткое совещание до обеда, на котором я предложил установить связь с казаками. Наверняка они имеют шерсть, поскольку разводят баранов. А нам шерсть очень нужна. Мы можем найти и другие взаимовыгодные интересы. Тем более, что до них всего два конных перехода, а до границы с Пронским княжеством целых четыре! Согласились организовать посольство в два десятка человек во главе с одним офицером. Отправку назначить на понедельник. Подготовить кое-какие подарки для атамана. А я, пожалуй, слетаю в том направлении, чтобы уточнить место их нахождения и отсутствие опасности по дороге. Пока не стемнело и снег ещё не тает, я решил не откладывать и лететь немедленно. Я отправился домой, чтобы одеться потеплее. По пути постучал к княжнам и сообщил им, что сейчас произойдёт очень интересное, никогда ими не виданное событие. Если они хотят увидеть, то я приглашаю их на ВПП со мной. Я переоделся в тёплую куртку, шапку, валенки. Позвал Алёшку и вышли на улицу, где нас ожидали обе княжны. Пошли к самолёту. С нами отправились Теплов с Забавой и Малушей, Теря и несколько десятков любопытных. Я, честно говоря, хотел произвести впечатление на Манану.

Никто из грузинок, раньше не видели самолёта. Мы с Алёшкой уселись в самолёт и я, помахав провожающим, закрыл фонарь и пошёл на взлёт.  На часах 2 часа дня, солнце почти в зените. Под нами разворачивается панорама дикого поля, перемежающаяся с небольшими островами лесов, пересекающих поля рек и оврагов. Видимость прекрасная на десятки километров. Кроме редких стад антилоп, видели три поселения справа и слева от маршрута. Через 40 минут полёта заметили постройки. Явно небольшая крепость, обнесённая тыном. Примерно 5-6 гектаров. Внутри крепости постройки. В небо струится дым от печей. Мы летим на высоте в 3 км. Можно разглядеть людей, снующих между постройками, табун лошадей, гурты овец. Я разворачиваю самолёт, и мы возвращаемся обратно. Спидометр отметил 110 км до станицы. С маршрутом мы угадали очень точно. Искать не пришлось. Никаких вражеских отрядов по пути не встретилось. Безлюдная, заснеженная степь, прямо как над Антарктидой. Приземлились в 16 часов 15 минут. Я уже приноровился, взлетаю на трёх моторах, а лечу потом на одном. Экономия топлива и моторесурса одновременно.

Вылезаем из самолёта, и я иду докладывать о полёте, оставив Алёшку заботиться о машине. По пути встречаю гуляющих Манану и Этери. С ними их служанки. Они останавливают меня и восторженно поздравляют с возвращением. Я целую им руки по очереди. Когда я склонился над рукой Мананы, она шепчет – перед ужином в твоём кабинете. Я делаю вид, что ничего не произошло, но во мне будто бы взрывается бомба! Я чуть не теряю сознания, но с громадным усилием, сдерживаюсь, и отвечаю какими-то ничего не значащими фразами, не отдавая себе отчёта. В голове помутилось, и я быстро ухожу от них, бормоча, что очень тороплюсь. Я нахожу Теплова и Терю, и мы идём ко мне в кабинет. Я рассказываю о полёте, чувствуя, что у меня горят щёки. Немного прихожу в себя и заканчиваю рассказ. Показываю по карте маршрут движения и отпускаю всех, говоря, что устал и хочу отдохнуть. Сам снимаю с себя куртку с меховым воротником, шапку и сажусь за стол. В голове картины, одна краше другой – я и Манана. В это время слышу в коридоре возню и вскакиваю, но это оказывается голоса Теплова и Забавы. Он тянет упирающуюся Забаву в свой кабинет, расположенный через стенку с моим. Слышу, как закрывает дверь ключом. Забава что-то верещит испуганно и возмущённо. Затем чётко различаю звук пощёчины, вскрик, затем шум борьбы, скрип дивана, громкий шёпот – нет, нет, только не это! Потом вздохи, стоны, мерное раскачивание и вот уже стоны переросли в восклицания восторга и удовольствия, закончившиеся общим вскриком и тишина. Ну вот, наконец-то Теплов решился. Я уверен, что теперь у них всё наладится. И в это время раздаётся тихий стук в мою дверь. Я кидаюсь к двери и распахиваю её. В дверях стоит Манана, совершенно одна. Я пропускаю её в кабинет, отступив на шаг и она идёт мимо меня овевая приятным запахом каких-то духов. У меня больше нет сил. Она начинает было что-то говорить, но я обнимаю её за плечи. Она испуганно смотрит мне в лицо и вдруг начинает заваливаться на пол. Я хватаю её на руки и несу к разложенному дивану. У меня всё дрожит, я не могу говорить. Ложу её на диван, а она протягивает свои руки и обнимает меня за шею. Её глаза закрыты, а губы тянутся к моему лицу. Я впиваюсь в её губы поцелуем и не отпускаю их до самого конца, задираю её платья вверх, стягиваю шаровары с неё и брюки с себя, ложусь на неё, проникаю внутрь, она стонет, очень громко, яростно хватает меня за спину, царапает её, обхватывает меня ногами, вжимается в меня насколько возможно. Я читал, что кавказцы очень горячие и это видно, даже по такой хрупкой на вид девушке. Между тем возобновляется шум в соседней комнате. Манана открывает глаза и с удивлением смотрит на меня. Я тихонько шепчу – это Забава с Тепловым. Манана сердито хмурит брови, но я не даю ей никакой возможности и вновь целую её в губы…  Когда мы успокоились, часы показывали половину восьмого. Манана вскочила – мне надо на ужин к Этери. Мы всегда ужинаем вместе. Я помогаю ей одеться, когда за стенкой вновь начинается новый раунд. Мы улыбаемся друг другу. Я спрашиваю – завтра в это же время? Она кивает и уходит. Стены в штабе временные, из досок. Мы не были уверены в именно такой планировке и оставили себе возможность перестроить помещения. Поэтому звукопроницаемость между комнатами высокая. Я сижу за столом и прихожу в себя. Хотелось ещё раз испытать подобное. Казалось, что я чего-то недополучил, но всё равно было очень хорошо. Ладно, на сегодня достаточно. Я оделся и отправился на ужин. Усевшись за стол с подносом еды, я заметил, что в столовую входят Теплов и Забава, причём он поддерживает её под руку. На лицах обоих умиротворённое выражение. Забава пришла в столовую впервые и Теплов, усадив её напротив меня, пошёл за едой. Я посмотрел на красивое лицо Забавы, её губы были натурально синего цвета, а шею она прикрывала вязаным шарфом. Мы улыбнулись друг другу, и я продолжил принимать пищу. Подошёл Теплов с двумя подносами и поставил один из них перед Забавой. Улыбка не сходила с его лица, а ещё он усмехался, будто вспоминал что-то смешное. Спасибо, Фёдор - сказал он мне, а я ответил – чего уж там, свои люди, сочтёмся! - и пошёл на выход.

                Мы устанавливаем добрососедские отношения с казаками.

31 марта. Суббота. Неделя прошла сумбурно. У меня практически не хватало времени, чтобы подготовиться к очередным лекциям. Хорошо, что память хорошая. Есть что вспомнить и рассказать волонтёрам и курсисткам. Зато я чувствую себя счастливым, хотя уже несколько раз ночевал в своём кабинете. Ещё это громко сказано –ночевал! Почти до утра мы резвились с Мананой на диване, и я отрубался на нём уже без сил. А утром бежал в квартиру, переодевался и бежал на утреннюю разминку, возвращался обратно, под угрюмыми взглядами Веселины и Бажены, умывался, переодевался и уходил в учебный корпус, читать лекции. Мне было очень неудобно перед моими подругами и, когда я возвращался с работы домой, после 17 часов, то до ужина играл с детьми, рассказывал девчонкам весёлые, на мой взгляд, истории, случившиеся за день, всячески старался оправдаться перед ними, как всегда безрезультатно. Зато Теплов расцвёл. Малуша и девушки переселились в общежитие, оставив в квартире Теплова с Забавой. Теперь на эту пару было приятно взглянуть, когда они прогуливались, взявшись за руки, или чинно входили в столовую. После занятий, Теплов мчался домой, неся какой-нибудь очередной сувенир для Забавы, а та встречала его в дверях, целовала и повиснув на его шее, заставляла тащить себя в комнаты. Счастливая семейная парочка, можно сказать идиллия. Наложницы Теплова продолжали жить в его квартире, воспитывая его детей. Нельзя сказать, что они были несчастны, но они держались. Времена были такие, суровые, и люди такие же, можно сказать, закалённые.
               
Воспринимали всё так, как оно есть, без претензий и жалоб. Ещё три дня назад ко мне подошла Этери и, с осуждением, глядя мне в глаза, отчитала за связь с Мананой. Я извинился и заявил, что женюсь на Манане. Просто мои эмоции настолько захватили меня, что я не смог сдержаться. Этери немного успокоилась и взяла с меня обещание, что я не обижу Манану. Я хотел было съехать в квартиру Мананы, но передумал и оставил всё, как есть, до поры. Ночевал у Мананы, но умываться шёл к себе, там и переодевался. Всё время после работы до сна, проводил со своим детьми и девчонками. К проведению лекций готовился в кабинете, где мне никто не мешал. Сегодня около 13 часов в лагерь вошли вернувшиеся послы от казаков с обозом и группой людей в необычной одежде. Меня и Теплова предупредили о подходе группы с главного КПП и мы, прервав лекцию, отправились к входу. Стена вокруг посёлка достигла высоты 60 см, ворот ещё не было, но вход был чётко обозначен. Теплов и я, а также десяток волонтёров встречали гостей перед штабом. Впереди скакали наши волонтёры, за ними группа конных воинов, видимо казаков, а за ними несколько саней. Главным послом я назначил своего бывшего старшину, а сейчас поручика Инжевата, которого я называл Женя, а сейчас придумал ещё и фамилию. Он теперь отзывался на имя –поручик Евгений Инжеватов. Поручик отрапортовал нам о выполнении задания и доложил, что с ним прибыли для переговоров, атаман станицы Успенская. К нам подошёл, одетый побогаче других, плотный, коренастый мужчина, лет 40, с усами и бородой лопатой. В правом ухе у него висела серьга. На голове блестящий шлём, на туловище кольчуга. На поясе меч. Всё, как полагается, для благородного воина. Он слегка поклонился и представился -Степан Кочебор, сын Данилов. Мы представились по званию и фамилии.

Тут же велели окружающим нас дружинникам принять коней у казаков и отвести в конюшню. Кочебор показал на сопровождавших его казаков и представил – это мои молодцы, старшина станичная. В слове старшина, он сделал ударение на второй слог, выделяя этим множественное число. Подвёл нас к одному из возов и указал – это вам в подарок! В санях лежали скрученные тюки овечьей шерсти, килограммов на 200. Вот ещё три воза, принимай хозяин! Не побрезгуй, чем богаты! Мы с Тепловым поблагодарили атамана и предложили всем гостям пройти в столовую. Для этой цели отвели угол перед окном. Поставили столы буквой «П», примерно на 20 человек. Как раз, так и вышло. Казаков было двенадцать, с ними уселись я, Теплов, Теря, Леонид, Арзамас и Инжеватов. На стол начали накрывать дежурные по кухне. Обед был вообще-то рядовой, мы никого не ждали, но из-под рук турецких поваров выходили такие перлы, что и для боярских пиров не стыдно предложить. За столом мы поинтересовались здоровьем атамана, его семьи и родственников. От атамана следовали аналогичные вопросы. Было очевидно, что казаков поразил факт присутствия на обеде до тысячи человек, притом некоторых в цепях, и все в общем зале и совместно с руководителями! По виду гостей было заметно, что обед им понравился.

Мы вышли из столовой и проводили гостей до штаба. В том же составе, что и в столовой, расселись в кабинете Терентия Петровича. У него не было дивана и царил образцовый порядок. Здесь мы перешли на конкретику. Атаман рассказал, что монголы сильно побили казаков. Чтобы не быть уничтоженными поголовно, пришлось признать их власть. В результате, их обязали выделить каждого пятого казака в ордынское войско, соответственно забрали каждую десятую лошадь, овцу, корову, курицу, гуся и т.д. Так же положили им выплачивать денежный налог, пока только 100 гривен единовременно, а позже, когда будут сосчитаны все хозяйства, то и налог сосчитают пропорциональный. На будущее их обязали сопровождать всякого монгольского гонца, меняя ему лошадей, давая пропитание коню и гонцу. То же, в случае прохождения отдельных отрядов монголов и многое другое. Кроме этого, они разграбили станицы и ушли. По словам Степана, выходило, что, начиная с их станицы, которая располагалась на самом северо-западном краю их содружества, до низовья Дона, проживают, по некоторым данным, на настоящий момент, около 3000 мужчин, способных носить оружие, всё что осталось. Возможно чуть больше, точных данных нет. Все они объединены под общей властью одного выборного атамана, которого выбирают атаманы станиц. Во всём царит демократия. Все доходы делятся поровну, в зависимости от вклада в общее дело и должности. Взимаются средства на содержание аппарата управления. Казаки никому не платят дани, кроме монголов и никому не подчиняются, кроме, всё тех же монголов. Население пополняется за счёт беглых крестьян и свободных переселенцев, не желающих платить налоги князю. У них полный интернационал – принимают все национальности, без исключения. Лишь бы выполнял все необходимые требования. Казаки торгуют с Генуэзцами и Венецианцами, Черкесами и Касогами, с Мордвой и Булгарами и т.д. Продают шерсть, баранов, коней, рыбу, а покупают, в основном зерно, так как сами его не выращивают. Чем мы можем быть полезны друг для друга? -спросил Теплов. Мы можем вам продавать коней, кожу, шерсть и овец- отвечал атаман. А можем вместе ходить на черкесов и турок. Да – согласился я. – нам нужны кожа и шерсть. А скоро мы сможем предложить вам муку и кое-какие овощи, имея в виду картофель. Только после сбора урожая. А как вы ладите с монголами? – спросил атаман. Ответил Теплов – мы с ними не воюем. У нас с ними, тоже мирное соглашение, не вдаваясь в подробности, заявил он. Предложение о совместных походах очень дельное- продолжил Теплов. Как вы смотрите на то, что мы вас пригласим поучаствовать в набеге на Константинополь? Атаман опешил – да вы что? Ведь это же надо плыть через море, мимо турок и венецианцев. И вообще, для такой авантюры, потребуется тысяч семь воинов! Может у вас есть союзники на Руси?

Есть – ответил я. Вы, главное, согласны? Атаман оглядел своих соратников и пожал плечами. Такой вопрос мы должны решить с народом. Надо казачий круг созывать. Хорошо, -согласился Теплов – мы подождём до мая. После этого мы организовали экскурсию по Воронежу. Казаки поразились размерами наших кораблей. С такими кораблями и турки не страшны – заметил Степан. Кочебор. Между прочим, его имя означало – «борец с кочевниками». Видимо до монголов, он знатно бил половцев. Показали производство. Казаки восхищались примусами, керосиновыми лампами, фонарями «Летучая мышь», ручками с металлическим пером, стеклянным изделиям, коврам и вязаным изделиям. Особенно их удивила организация труда. Сотни людей, занятых на производстве, работающих вместе в светлых помещениях. Сам лагерь и здания для учёбы, работы и проживания. До самого ужина мы удивляли гостей нашими достижениями, пока они совершенно не устали. Мы поужинали в столовой. На этот раз ужин приготовили выше всяких похвал. Довольные приёмом и усталые гости были отведены в гостиницу, размещённую на 3-м этаже столовой. Мы тоже разошлись по домам. Я и сам устал порядком, поэтому, немного поиграв с детьми, ушёл спать в кабинет. Еще немного поразмышлял на тему, чем отдариться казакам и что ещё можно извлечь полезного, от нашей, с казаками, дружбы.

1 апреля. Воскресенье. Сегодня выходной. Подъём в 8 часов. Все идём завтракать. С нами казаки. После завтрака идём на службу. Ради такого дела, освободили на 2 этаже столовой весь этаж, чтобы поместились все желающие. Отец Никодим украсил помещения своими атрибутами и провёл службу на высшем уровне. Присутствовали более тысячи человек. Казаки, у которых своей церкви не было, впечатлились. После службы их проводили, передав, в качестве подарков, два десятка примусов и столько же керосиновых ламп. К ним, естественно, канистру керосина. Также два ковра 3х4 м, несколько вязаных свитеров, шарфов, шапочек, сотню перьевых ручек, 15 стеклянных листов 0,5 х 0,5 м, один воз загрузили опилочными брикетами. Казаки уезжали в полном восторге от приёма и подарков, обещая непременно поддерживать с нами дружбу. Мы тоже были довольны тем, что смогли встретить гостей на высоком уровне и вызвать у них добрососедские чувства. По крайней мере, с востока у нас обеспечен один верный союзник, на которого можно положиться. Я пошёл домой, к детям. Вообще меня крайне не устраивало моё положение. Я был чертовски зол на ханшу Боракчин, навязавшую нам наложниц. А теперь я, да и Теплов, оказались в подвешенном состоянии. Будь мы детьми этого века, мы бы без всякого зазрения совести, выселили наложниц, найдя им мужей за деньги и забыли бы о них навсегда, но мы не могли так поступить. Наша совесть и чувство ответственности за детей не давали нам покоя. Хотя Теплов, вроде бы, вполне доволен судьбой и не вспоминает о своих детях. Может быть я ошибаюсь. Но что делать с наложницами? Объявить их жёнами, наравне с княжной Мананой? Это абсолютно исключено. В таких раздумьях и провёл весь день и вечер с детьми и девчатами, приняв решение жить на два дома, пока не найду решения, по крайней мере до июня-июля. О чём думал Теплов, трудно сказать.

2 апреля. Понедельник. Всё по расписанию до 16 часов. На совещании подвели итоги переговоров с казаками. Мы получили в подарок тонну шерсти, в том числе 100 кг верблюжьей. С учётом имеющейся, на два месяца работы наши девушки обеспечены. Теперь будем вести с казаками взаимовыгодную торговлю. Нам нужны и кожа для сапог, перчаток, курток и т.п. Мяса нам хватает своего. Мы обсудили вопрос о возможном участии ограниченного контингента казаков в захвате Константинополя и пришли к выводу, что 3-4 сотни казаков, нам не помешают. Тем более, что нам по пути, прихватим их в устье Медведицы. Как и планировалось, наконец-то и у нас появился токарный станок! Его установили на первом этаже производственного корпуса. Непосредственно для станка изготовили паровой двигатель. Поскольку никаких шестерён ещё не было, вращение на вал станка передавалось посредством шкива и ременной передачи. Чтобы изменить число оборотов, следовало перекинуть ремень на другой шкив. Были возможны 10 различных скоростей вращения. Маргеловцы пожертвовали несколькими твердосплавными резцами, которые были на вес золота.
Теперь и мы могли изготавливать подшипники, валы и многое другое. На станке умел работать Алёшка. Он взялся за месяц обучить десять токарей, а в свободное время, которого у него было крайне мало, сам брался вытачивать необходимые детали. Дело было за изготовлением фрезерного и сверлильного станков. В то же время, получив из Маргелово необходимые подшипники и валы, группа слесарей под руководством Арзамаса, собрали новый паровой автомобиль. Напоминал он паровоз на колёсах, но имел некоторые преимущества перед первым экземпляром. Во-первых, наличие кабины. Во-вторых, большая мощность, по прикидке, примерно 100-130 л.с.

Скорость до 20 км в час. Мы назвали машину трактором. Предусмотрели возможность прицеплять плуг, борону, тележку, а спереди отвал бульдозера. Специально для
трактора собрали прицеп с высокими бортами и длиной в 6 метров, что позволяло перевозить брёвна и, при желании, АСУ 57. Короче говоря, трактор имел универсальные способности и для нашего хозяйства был весьма кстати. Конструктора продолжали работать над усовершенствованием трактора. Было решено изготовить ещё один такой же. Дали задание конструкторам спроектировать механическую молотилку к сезону сбора урожая. Успехи, как говорится, были на лицо. Меня радовало то, что Теплов наконец-то успокоился и вернулся в своё обычное состояние, позволяющее ему участвовать в управлении нашим хозяйством и обучении со мной вместе волонтёров и будущих педагогов. Мы взялись за развитие Воронежа вдвоём, разделив нагрузку пополам. Я сам тоже несколько поутих. Первые дни безумства наших, с Мананой, отношений, перешли в более спокойную фазу, и я получил достаточно свободного времени, чтобы заняться самоподготовкой и более пристальным наблюдением за организацией жизни в посёлке. Кстати я заметил, что все волонтёры, крестьяне, мастеровые и т.д, причисляющие себя к гражданам создаваемого «Советом десяти», государства Россия, начали гордиться своим положением и высоко ценить эту принадлежность, более всего боясь этой принадлежности, лишиться. Нигде более, невозможно было найти такой высокооплачиваемой работы, чем у нас, при самом коротком рабочем дне. Бесплатное обучение грамоте и профессии, человечное отношение со стороны руководства и многие другие факты, в большей мере качество жизни, разительно отличающееся от жизни их соплеменников, обитающих рядом. Показательно, что живущие вблизи Маргелово люди, имеющие общение с жителями посёлка, уже давно завидуют им.
         
 В это время, в резиденции Папы Римского Григория 1Х, кардинал Синибальдо Фиески, граф Лаваньи, докладывал Святейшему о полученных из восточной Европы сообщениях. Новости были не радостными. Монголы продолжали продвижение в западном направлении, разоряя и подчиняя себе, лежащие перед ними страны. Покорились монголам уже и многие христианские государства, как-то: Грузия, Армения, большая часть Руси. В настоящее время, герцог Михаил Черниговский, бежавший от монголов сначала в Венгрию, а потом во Францию, умоляет короля Людовика, выслать ему на помощь войско. Он же прислал к Папе письмо с аналогичной просьбой, организовать крестовый поход против Батыя. Вся Европа замерла в ожидании полного разгрома Русских княжеств и последующего за этим, нашествия монголов на католический мир. На фоне этих сообщений, отдельно следует отметить, очень настораживающие известия из небольшого герцогства Рязанского, подвергшегося разорению ранее, но очень быстро восстановившемуся и по непонятным причинам, оставленного монголами в покое, когда другие, окружающие это герцогство земли, продолжают подвергаться опустошению. Как ни странно, но, пытавшийся наказать Рязанского герцога, великий герцог Владимирский, был со своим войском разгромлен малочисленной дружиной Рязанского герцога Ингвара и приведён к умиротворению, больше не пытаясь отобрать у Ингвара, захваченные последним, исконные Владимирские земли. Более того, Ингвар захватывает, уже разорённые монголами, владения соседних правителей, сажает туда своих людей и заставляет эти земли подчиниться себе. А ещё, кое о чём, вообще не поддающемся разумению.

Появилась какая-то новая сила. Некие люди, называющие себя «Советом десяти», подчинили себе часть владений Ингвара, скорее всего с его согласия. Они собрали значительную армию, с которой сразились с войском, непобедимых до сих пор монголов, руководимых царевичем Гуюком, сыном императора монголов Угедэя и разгромили его, как не удивительно, тоже значительно уступая тому в количестве войск. Говорят, что они, при этом, воспользовались каким-то, совершенно неизвестным оружием, против которого нет защиты. Сообщают также, что войско этого «Совета десяти», на кораблях, вышло в Чёрное море и разграбило некоторые фактории Венецианцев и Генуэзцев, а также захватили Судак и Тан, заставив их уплатить им дань. Имеется вполне достоверное донесение, что представители «Совета», имели встречу с императором Никеи, и о чём-то договорились. Мы должны принять какие-то меры, чтобы получить, как можно больше известий об этой, непонятной и, возможно, угрожающей нам организации. Выслушав кардинала, Папа произнёс – займитесь этим, ваше преосвященство. У вас хорошо получается. Сообщайте мне о принятых вами действиях незамедлительно.

               
                Хан Батый и десантники. Книга 2. Часть 6.

       Где Русский крестьянин прошёл с сохою, там и есть Земля Русская.
 
    15 апреля. 1240 года. Воскресенье. Дон очистился от льда полностью. Незначительное половодье, от силы 70 см, залило часть бывшего рынка. Не зря мы перенесли его в другое место. С началом навигации, первыми приплыли казаки. Уже именно с торговыми целями. А у нас на рынке своё представительство – целый магазин. Построили здание 12х9 м. в два этажа. На первом этаже товары, касса, продавцы, а на втором этаже контора по оказанию услуг. Стол заказов. Оптовые покупки и продажа. Рядом здание – ломбард и банк. Для магазина у нас имелись свои бывшие приказчики. Двоих забрал главбух к себе в бухгалтерию, а двое здесь устроились. Казаки приплыли на пяти «Чайках». Привезли товары – кожи самые различные, от бараньих до бычьих.  Шерсть верблюжья, овечья, козья.                Шкуры волчьи, лисьи, привезли соль. Целых 50 пудов. Шерсть, кожи и соль мы закупили оптом. Ну а шкуры мы брать не стали, пусть продают на рынке. А вот в качестве оплаты, предложили им 5 ладей, из 10 имеющихся. Всё равно нам не нужно так много. И дополнительно 50 рублей.  Казаки согласились без торга, поверив нам на слово, но позже уточняли цену нашего рубля в отношении других валют. Мы свои деньги уже протестировали ранее на рынке у нескольких разных менял, и они
подтвердили их нарицательную стоимость. Наш банк производил полновесный обмен рублей желающим на другие валюты. Казаки остались на торгу на несколько дней, чтобы продать все товары. На день позже приплыли купцы из Пронска, потом из Рязани и даже из Кафы. Начинался новый торговый сезон. Рынок набирал обороты. Одновременно и местные жители потянулись со своим нехитрым товаром: молоко, мясо, яйца, куры, дичь, рыба, сети. Венецианцы привезли масло оливковое, вино, финики и массу других продуктов, а кроме того промышленные товары. Выбор был достаточно велик: одежда, ткани, маленькие зеркала, изделия из стекла, сукно, оружие и т.д и т.п. С верховьев Дона и от устья, прибывали новые суда. Некоторые плыли дальше вверх по течению, кто-то вниз. Начал пользоваться спросом ломбард и банк. Заходили и в наш магазин, дивились на примусы и керосиновые лампы, ковры, вязанные изделия. Ковры мы выставляли в ограниченном ассортименте, так как ещё не обеспечили самих себя. Подходили купцы в наш стол заказов, интересовались – не продадим ли мы нашу галеру и ладьи. Галеру мы сдали на прокат, а две ладьи продали, оставив себе три последних, на всякий случай. В лагере, произвели новую перемену.

Отдали третий этаж промышленного корпуса под церковные нужды отцу Никодиму. Ему помогли перенести все его атрибуты в новое помещение, где вполне уже могли разместиться до тысячи человек. Никодиму выдали мегафон, и он им пользуется иногда во время службы, чтобы его голос достигал всех присутствующих. Казарма волонтёров освобождается по мере образования семей, переезжающих пока в общежитие, но дома для них будут построены обязательно, чуть позже. Браки в лагере приветствуются, а молодые поощряются ценными подарками, типа ковров, отрезов полотна и денежной премией в размере месячного оклада. Из 175 холостых волонтёров, прибывших из Маргелово, уже почти 100 женились. Женятся и бывшие невольники, и пленные, отбитые у монголов и турок. Всего молодых пар, возникших только в этом году, почти 250. А ведь, если бы история шла по старому руслу, все эти люди исчезли бы в далёких краях, погибнув от тяжёлого труда или болезней. Даже по самым скромным подсчётам, нам уже удалось сохранить для Руси не менее 100 тысяч её граждан. У нас в Воронеже весна пришла раньше, чем в Рязань, и мы начали готовиться к весеннему севу. На этот раз отказались от использования АСУ 57 в качестве тягачей для вспашки. У нас теперь имеются два неказистых, но вполне работоспособных паровых автомобиля. Уже сейчас они используются для перевозки тяжестей и в качестве бульдозеров, сберегая моторесурс бесценных САУ и ГАЗ 51. Неудобья, распашем конями, а целину за лесом на тракторах. Готовы два четырёх лемешных плуга. Освобождённых от леса пашен вокруг посёлка имеется 80 гектаров и целины 2 квадратных километра, итого 280 десятин, как здесь называют гектар. Ну, а что посеять, у нас было более, чем достаточно. Пользуясь весенним половодьем, запросили в Маргелово посевного материала. Нашу селекционную пшеницу, гречиху, кукурузу, картофель и ещё кое-что, по мелочи. Совместно с Маргелово провели небольшую реорганизацию нашего внутреннего устройства. Всех, кого мы до сих пор называли волонтёрами, теперь будут именоваться юнкерами. Притом старого призыва всего около 200 у нас и около 300 в Маргелово. Они будут считаться второкурсниками, а новых юнкеров, которых в Маргелово 511, а у нас 300, считать первокурсниками. Выдать им курсантские погоны и форму. У нас до сих пор имелись 1200 комплектов старой формы, летней и зимней, 300 комплектов новой формы, 300 комплектов комбинезонов. Все комплекты на каждый сезон отдельно. А также 300 комплектов офицерской формы.

 Мы уже пользовались старой формой и где-то до 500 комплектов износились. Эту изношенную форму решили починить и выдавать рабам. В сентябре запланировали выпустить старших юнкеров с присвоением им офицерских званий, а затем ещё раз внимательно пересмотреть внутреннюю организацию обучения. Организовали вывоз навоза на поля. Одновременно с этим начали устраивать селитряницы, по примеру Маргелово. За лесом присмотрели полосу земли длиной в 300 метров и шириной 10. Выкопали три неглубоких параллельных рва на всю длину и засыпали туда часть навоза, содержимое выгребных ям, всякий органический мусор, старую солому и т.п. Осенью добавим ещё листьев и мусора и закроем на 2 года. И вот сегодня я получил нежданное известие. Бажена и Веселина признались в беременности. Оказывается, вначале об этом узнала Бажена, но боялась мне сообщить, а чуть позже Веселина. Они, видя, что я занят с Мананой, не хотели говорить мне об этом, но не выдержали и сознались. По предварительным расчётам, нам предстояло ждать детей в ноябре – декабре. Ну что тут поделаешь! Я пожурил их за то, что не доложили в своё время и пообещал, что я их не брошу, а известию очень даже рад.

23 апреля. Понедельник. Только в субботу закончили разгрузку семенного материала, присланного из Маргелово обычным маршрутом, через Данков. Перегрузили груз на паровой фрегат «Ока», который и доставил грузы в Воронеж Получены были следующие грузы: картофеля-350 тонн, кукурузы-40 кг, гречихи -25 тонн, подсолнечника 70 кг, пшеницы- 50 тонн, ржи -700 грамм (весь урожай прошлого года), а ещё семена помидоров, кабачков, тыквы, баклажанов и перец болгарский в малых количествах. Пахать начали, не спеша, ещё с прошлого понедельника, поэтому сеять, решили начать немедленно. Кстати все мы заметили, что средняя температура воздуха в этом веке, гораздо ниже, чем в нашем. Я сам помнил из газет, что в Воронеже начинали сеять в начале апреля, но, то ли годы эти были холоднее, то ли само столетие. Так что все, кто имел отношение к крестьянству, вышли в поле, засевать вспаханные поля. Начали сеять с наружных площадей, по равнине. За сеятелями двигался трактор с бороной. Юнкера продолжали заниматься учёбой, так что день не отличался от других. За севом наблюдал и руководил Терентий Петрович, под началом которого имелись 120 человек. Остальные занимались повседневными работами. В 16 часов собрались на совещание. Теря отчитался за первый день посевов. Засеяли пшеницей первые 20 гектаров, полосой 1км х 200м. Терентий подсчитал, что привезённого материала вполне хватит на 550 га площади, а мы планировали всего 380. Следует продолжать пахать в степи и поднять дополнительно 170 гектаров. Возразить было нечем и решение утвердили. Между тем, площадь под посевы в Маргелово достигла 420 га., то есть меньше нашей. Но, как раз эта площадь позволяла нам засеять семена наших высокопродуктивных злаков. А вот на следующий год, если урожай удастся, то мы уже сможем снабжать посевным зерном своих подопечных крестьян, а сами будем обеспечены полностью. Естественно встал вопрос о сооружении к осени мельницы. Скорость течения реки Воронеж была крайне мала, поэтому постановили выстроить 2-3 ветряные мельницы в поле, на территории только что выстроенного форта. Форт располагался на юг-востоке лагеря, в 8-9 километрах от границы леса, в конце пашни, на огороженной забором, площади в один гектар и представлял из себя 3-хэтажное здание. Первый этаж был сложен из кирпичей с толщиной стены в 75 см. Окон на этом этаже не было предусмотрено. Лишь под потолком устроили несколько стеклянных проёмов 25 х50 см, для освещения, с тем, чтобы человек не мог проникнуть внутрь. А на втором этаже, вместо окон устроили бойницы, окна высотой полметра и шириной 25 см, с вынимающимися рамами, чтобы было удобно отстреливаться. А вот третий этаж был с нормальными окнами и там располагался комендант форта прапорщик с десятком дружинников. Комендант имел автомат АКМ, а ещё имелся карабин и ракетница. Остальные были вооружены самострелами, так называли здесь арбалеты.

Лестницы внутри помещений втаскивались на верхние этажи, лишая врага возможности подняться вверх. Над третьим этажом выстроили башенку на высоту ещё 3 метра с четырьмя окнами во все стороны, для наблюдения за окрестностью. Над
башней развевался флаг ВДВ. На территории форта имелась конюшня и рылся колодец, чтобы не зависеть от поставок. Площадь двора вполне позволяла поставить в двух углах периметра по мельнице. На этом и порешили. Старшины рот, присутствующие на совещании пожаловались на то, что женатые юнкера, живущие в квартирах и общежитии для малосемейных, массово опаздывают на утреннюю физзарядку и даже на занятия. Здесь мы сообразили, что несколько преждевременно допустили послабление. В наше время, женатыми курсантами были очень немногие. Отпускать их
домой с ночёвкой позволялось с 3-го курса. Поэтому мы приняли решение – всем женатым юнкерам, вернуться в казармы. Посещать жён, разрешить с 19 часов до половины десятого вечера. Также, в субботу после обеда, до подъёма в понедельник, если не заняты на дежурстве. Остальные дни ночевать в казарме. Ночевать дома имеют право только офицеры.

4 мая. Пятница. Посевная кампания у нас закончена, а в Маргелово только началась. Самым тяжёлым моментом явилась посадка картофеля. Для этой операции пришлось привлечь всех юнкеров. Участвовали здесь почти 700 человек и то, потратили почти два дня времени. Посадили все полученные материалы. На кукурузу хватило меньше гектара, а рожь всего на 1 сотку. Два гектара ушли на тыкву, 1 га на кабачки. По 30 соток использовали на помидоры, подсолнухи, баклажаны. Короче сеяли лишь продукты 20 века. В Маргелово, из-за нехватки площадей, передали для крестьян Переяславля, часть семенной пшеницы и гречки, а также несколько тонн картофеля. А нам оставалось теперь ждать окончания посевных работ в Маргелово и выступать в поход на Константинополь. Я обсуждал с Мананой и Этери, куда их лучше доставить. Этери надо было попасть к Абазинам, в своё княжество, расположенное в Абхазии и поэтому, ей было удобнее высадиться в Сухуми, Цхум –так он сейчас назывался. А Манане было удобнее добраться до Поти, оттуда до Рачи менее 100 км. А от Сухуми 150. Но сошлись во мнении, что лучше Сухуми, так как это Абхазия, где княгиню Этери знают. А Манану уже проводят до Рачи Абазины, подчинённые мужа Этери. В преддверии расставания, я с Мананой, предавались жуткому разгулу по ночам. Но дело того стоило.
 
                Поход на Константинополь.

21 мая. Понедельник. Катамаран «Воронеж». Принял на борт прибывших из Рязани 500 юнкеров и 500 наших дружинников из Пронска и самой Рязани. От князя Ингваря выступили в поход 200 человек из его личной дружины. В 18 часов вся армия прибыла в Воронеж и разместилась, частью в свободных помещениях посёлка, частью в палатках. После ужина, войско отдыхало, а наш «Совет десяти» собрался на совещание в зале заседаний штаба. Присутствовали: все наши, кроме оставшихся в Маргелово дежурных –Винокурова и Семёнова.  Теря, Леонид, все командиры взводов и приданных подразделений дружинников. Всего почти 40 человек. Обсуждали маршрут похода. Я предложил двигаться вдоль побережья северного Кавказа до Сухуми, чтобы оставить там грузинских княжон и десяток грузин, пожелавших вернуться на родину. От Сухуми плыть прямо на Гераклею, где мы договорились встретиться с Никейскими войсками. Отплытие назначили на послезавтра, а завтра заняться погрузкой необходимого. Нам в сущности было всё равно, так что идею поддержали. Мы уже заранее оповестили казаков о встрече с их отрядом в устье Хопра, до которого около 600 км. От нас выступают – моя рота и 6 взводов дружинников, всего 320 человек. Казаков ожидается 5 сотен. В плавание отправляются корабли «Воронеж», на котором разместится основная часть войска – полторы тысячи человек –Маргеловские и казаки. «Ока» с моими людьми. «Дон» - та самая галера, которую мы отобрали у бродников, решили оставить. Завтра надлежало загрузить в трюмы БМД, БРДМ, 3 САУ, ЗИЛ 131 и ГАЗ 51, 8 миномётов, два пулемёта, снаряды, патроны, продукты питания 50 лошадей, все палатки из комплекта походного лагеря на 500 человек и ещё отдельных шатров на 1000 человек и многое другое. Одним из важнейших грузов являлся самолёт. По сути сам он был совсем невелик и лёгок, разве что с широким размахом крыльев. Однако он вполне разместился на верхней палубе, у самого борта, носом к морю. Его надёжно укрепили от падения и смещения. Он занял всего 30 квадратных метров. Сверху его накрыли брезентом, чтобы не вызывать у людей глупых вопросов.

23 мая. Среда. Отчалили в 9 часов утра. Вчера день был заполнен суетой, шла погрузка необходимых вещей для похода. Вся округа была встревожена и сотни людей с удобных мест наблюдали за нашими сборами. С казаками наша армия достигнет по
численности 2 тысячи человек. Огромная сила для того времени, даже вооружённая обычным холодным оружием. Итак, мы начинаем творить историю! Обе княжны со своими служанками занимали маленькую каюту, предназначенную для капитана корабля. С капитаном разместились я и Арзамас, в каюте на троих. Плыли по течению, без включения мотора, только под парусами. Погода стояла просто великолепная.

26 мая. Суббота. В 8 часов утра проплыли мимо Тана. Казаков подобрали, как и рассчитывали в устье Хопра, в количестве 480 человек. Предводительствовал войском, наш друг, Степан Кочебор. Плыли без происшествий. Возможно, что о кораблях с Андреевским флагом, уже пошли слухи и никто не желал к нам приближаться. А с нашим флагом успели познакомить и турки, и Венецианцы с Генуэзцами, не говоря о пиратах. Корабли вошли в Азовское море. Люди отдыхали, любовались морскими пейзажами. Солнце грело и все почти находились на палубе. Я рассказывал своим спутникам о мировом океане, об Атлантическом, к которому относилось Черное и Азовское моря. Отвечал на десятки вопросов, касательно русалок, морских змеев и гигантских осьминогов. Но люди всё равно начали скучать. Хуже всего приходилось Судейкину, на «Воронеже». Пёстрый состав команды, незнакомые друг другу люди, толкали на ссоры.  Несколько раз приходилось разнимать драки. Кое-кто напивался пьяными, но люди в основном терпели, боясь наказания и лишения будущих дивидентов из полученной добычи. Особо рьяных нарушителей обещали высадить в Сухуми и оставить на произвол судьбы.

28 мая. Понедельник. Входим в порт Сухуми. Время -13 часов. В порту переполох. Ещё на подходе к порту встретили дежурную галеру, которая, увидев громадных монстров, с толпящимися на палубе сотнями вооружённых людей, помчалась в порт предупреждать об опасности. Чтобы не провоцировать население на непредвиденные действия, послали вперёд шлюпку с грузином, а сами остановились на рейде, в кабельтове от причала. Русских здесь знали и народ успокоился. Оба корабля вошли в гавань, но не стали причаливать, бросив якоря недалеко от берега. Грузин оповестил начальника порта о прибытии особ княжеской крови. Мы стали ждать последствий. На берегу происходили метания и суета. Наконец от причала отошёл богато разукрашенный баркас с флагом Грузинского царства, к которому принадлежала в то время Абхазия. На борт поднялись представители местного, так сказать, истеблишмента. Они представлялись мне, а грузин, научившийся у нас русскому языку, переводил. Корабль посетили Моурави Сухуми –Давыд Чирикба, Цихистави – комендант города, Хварцкия Арчил, Бокаул тухуцес –оберполицмейстер, Гочава Иванэ и несколько сопровождающих. Я представился им тоже и только после этого вызвал княжон из их каюты и, вежливо поддерживая Этери под локоть, провёл к встречающим. Моурав Сухуми лично знал Этери и, увидев её, склонился в глубоком поклоне, заставив всех остальных тоже поклониться. Этери тоже узнала Давыда и обрадованно приветствовала его. Последовал быстрый разговор на грузинском, из
которого я, понятное дело, ничего не понял.  Но я счёл необходимым напомнить Моурави, что ожидаю от него самого почтительного отношения к княжнам и уверен, что тот приложит все усилия для доставки княжны Мананы к её отцу в Рачу. Конечно же, меня заверили, что очень рады принять у себя дочь эристави Кахаберидзе и выполнят все её желания. Мне ничего не оставалось делать, как попрощаться с девушками, поцеловав у них руки. Со всеми предосторожностями, девушек усадили в               
баркас, и он отплыл к причалу. Во время прощания мы ни одним движением не показали наших отношений с Мананой. Всё прошло чинно и благородно. Я обещал Манане, что приеду к её отцу свататься после войны. На шлюпке были отправлены к причалу вещи княжон и бывшие невольники, из числа грузин, пожелавшие вернуться в Грузию. Они горячо поблагодарили меня, и я попрощался с ними, выдав каждому из
них по 2 рубля. Мы не стали задерживаться и сразу же направились в сторону открытого моря, взяв курс на Гераклею.

30 мая. Среда. Около 5 часов утра обогнули мыс и оказались в виду гавани Гераклеи. На кораблях объявили подъём. Позавтракав пораньше, двинулись к Гераклее и в половине восьмого вошли в гавань. Остановились в кабельтове от причала и бросили якоря. Вскоре к нам направился баркас, и подплыв к борту Катамарана, остановился. Сбросили трап и на палубу корабля ступил местный турмарх, Исидор Фага. Судейкин с помощью переводчика объяснил тому, что мы прибыли по согласованию с императором Никеи, Иоанном для совместных действий против латинян. Турмарх заявил, что он в курсе событий и его предупредили о прибытии русского флота, но император сейчас не может их принять, как и великий доместик Андроник Палеолог. Сам турмарх не может ничего сообщить нам и поэтому представит нас стратигу Вифинии, находящемуся сейчас в городе. Оба корабля причалили к пристани и встали на прикол. Судейкин, я, Забуиров, Иманкулов, Марченко и Зотов отправились в префектуру, оставив Коверду за старшего. Турмарх привёл нас в префектуру и провёл через серьёзный отряд стражников, в здание и через коридор в обширное помещение общественных собраний. Здесь нас встретил лысоватыи и полный мужчина, в кирасе, с мечом на поясе, представившимся, как стратиг Вифинии, Михаил Хониат. Мы все уселись на скамьи, стоящие в зале, напоминая зал кинотеатра. Кроме ещё турмарха, присутствовали 4 человека, все в военных доспехах. Один из них, самый старший по возрасту оказался полемархом (воеводой) Никифором Василаки, а трое мужчин помоложе, хилиархами (что-то вроде полковников), командирами тысяч.

Хониат сообщил нам, что император помнит о нашем с ним договоре и поручил ему встретить нас в Гераклее. По рассказу стратига выходило, что именно после моей встречи с императором, началась острая фаза военных действий между Никосией и Латинянами. Во- первых, Император Бодуэн второй, уговорил наконец-таки Европу, а точнее французского короля Людовика нанять для Бодуэна 30 тысяч латного войска, с которыми тот добрался до Константинополя, договорившись с половцами, которые, под давлением монголов, бежали в Болгарию и, разорив Фракию, согласились в союзе с крестоносцами напасть на Никею и первым делом приступили к осаде крепости Цурул, лежащей в 70 км от Константинополя, сейчас находившейся в руках Никейцев. Гарнизон крепости, возглавляемый Никифором Тарханиотом и великим хартуларием Иоанном Петралифом, уже почти 2 месяца отражают атаки союзников. По слухам, стены крепости уже разрушены камнемётными машинами и осаждённые вынуждены будут сдаться в ближайшее время. Есть и ещё более плохие новости – флот Никеи разгромлен совсем недавно Венецианцами, под командованием Микаэля Джованни.

Самое позорное в том, что Никейский флот, под началом бездарного армянина Жофре, имел 30 триер, против 13 триер венецианцев. От флота остались только 4 триеры. Есть и хорошие новости – сам император с войском сражается на европейской стороне Босфора и сумел захватить 2 крепости. Только потеря флота не позволила императору прийти на помощь осаждённому Цурулу. Таким образом все войска используются против латинян, и они не могут нам помочь. Однако император, выполняя свои обязательства, оставил для нас 2 хилиархии (тысячи) и последние 4 триеры, для их перевозки на Европейский берег. Больше он ничем не может нам помочь. Командование Никейским корпусом поручено полемарху Василаки. Император               
надеется, что мы сможем помочь ему, хотя бы в снятии осады Цурула. Судейкин и мы, переглянулись. Такого оборота никто из нас не ожидал. Только под Цурулом у латинян более 40 тысяч войска, против нашей горсточки. Уж не вляпались ли мы по самые уши? Катепан флота, предупредил нас, что вход в Босфор патрулируется двумя триерами Венецианцев, а в гавани Константинополя стоят ещё 6 триер, так что в пролив нам не войти. Судейкин предложил подумать и вносить предложения.

После часовой дискуссии постановили, что мы всё равно ввяжемся в войну. Всему нашему войску следует немедленно выступать в сторону Константинополя, а пока Никейцы собираются, мне предписывалось слетать на рекогносцировку. Я немедленно отправился на корабль и приступил к выгрузке самолёта. К кораблю причалили двумя шлюпками с общим настилом, скинули на них сходни и осторожно опустили на них самолёт. Вес его был не более 230 кг, так что его могли бы переносить 10 человек, без особого напряжения. Надо было найти подходящую площадку для взлёта и посадки. С этой целью пришлось везти самолёт за город на телеге, поставив его боком в сторону движения. Ехали шагом, поддерживая самолёт вдесятером. За полчаса выехали в поле и нашли ровный участок достаточной длины. Я приказал обозначить ВПП флажками, чтобы, вернувшись с полёта, не потеряться. Со мной летел Арзамас. Взлетели в 13 часов, держа направление на запад, вдоль берега. До Босфора чуть более 200 км, пролетели за 1 час 20 минут. Как и ожидали, в непосредственной Близи от входа в Босфор дрейфовали 2 галеры, кроме которых мы никого не встретили и, поэтому тут же повернули обратно. В голове созрел план – галеры сторожат вход в Босфор и нападут на Никейцев, если те затеют перевезти войска на Европейский берег с востока. Они вполне смогут справиться с двумя и даже тремя галерами Никеи, а если врагов будет больше, последуют в Константинополь с предупреждением об опасности. Необходимо лишить их возможности уйти, а для этого стоит послать вперёд одну галеру, на которую Венецианцы непременно нападут, и уничтожить их. Так что, по возвращению, я доложил о своём плане Судейкину и тот поддержал меня. Самолёт погрузили на катамаран, а я со своим кораблём «Ока», не дожидаясь остальных вышел в море и направился к Босфору на всех парусах и двигателе. Движение мы начали в 18 часов.

31 мая. Четверг. Около половины пятого утра показались паруса итальянских галер. Светало и, хотя солнце ещё не показалось, видимость была удовлетворительной. Нас также заметили заблаговременно и Венецианские триеры двинулись в нашу сторону, забирая меня в клещи. Ветер дул с моря и идти приходилось курсом бейдевинд, под латинским парусом. На расстоянии в две мили между кораблями, капитан Радомысл приказал убрать паруса. Матросы кинулись по мачтам и вскоре «Ока» шла на одном двигателе. Планы противника определились моментально. Галеры брали нас на абордаж с обеих бортов. Нас это вполне устраивало. При сближении до, примерно, километра, одна из триер выстрелила в нас из баллисты. Камень, размером в человеческую голову, пролетев почти 700 метров упал в воду далеко перед нами. При скорости сближения в почти 40 км в час, уже через минуту, камни будут падать на нашу палубу. Тогда я приказал открыть огонь из орудий. Два наших 57 мм орудия уже были готовы к стрельбе. Я приказал стрелять по палубе, уничтожая живую силу противника, мачты и рулевых. Против нас выступали две триеры, имеющие по 120 гребцов и по 70 человек экипажа. По их бортам, можно было разглядеть вооружённых
воинов, готовящихся к абордажу, среди которых выделялись по 20 арбалетчиков, целящихся в нашу сторону. С расстояния в 800 метров загрохотали наши пушки, сметая с палубы вражеских воинов, взрываясь среди толпы, ломая перегородки, фальшборта, снасти и валя мачты. Уже после 5-6 залпов обеих пушек, на палубы галер упали фок-мачты, а ещё через пару выстрелов и грот-мачты, а при расстоянии в два кабельтовых, рухнули и бизань-мачты. Падая, мачты крушили на палубах все
надстройки и давили воинов. Все снасти перепутались, а паруса и вовсе накрыли палубы таким образом, что из-под них было невозможно выбраться. Обе галеры потеряв управление, половину экипажей и большую часть гребцов в обстреливаемых бортах, потеряли ход и по инерции, продолжали двигаться в нашу сторону. Так получилось, что галера, шедшая справа от нас, прижалась бортом к нашему борту, а другую понесло на берег, находящийся от нас слева. Юнкера и дружинники закрепили галеру к нам и стали наблюдать за трепыханием итальянцев, накрытых своими парусами. Радомысл приказал тянуть паруса на себя и сбрасывать в море.

Одновременно корабль дал задний ход, чтобы приблизиться к второй галере, гонимой ветром на азиатский берег Босфора. Её положение было аналогичным первой галере. Её экипаж судорожно пытался освободиться от упавших на палубу парусов, мачт и перепутавшихся снастей. Нам удалось сбросить паруса первой галеры в воду и дать возможность команде увидеть нас воочию. О сопротивлении уже никто и не думал. Бросая оружие в кучу, матросы группировались в середине корабля. На борт галеры спрыгнули три десятка дружинников и начали сгонять всех итальянцев в трюм, к гребцам. Вместе с прикреплённой к нам галерой, наш корабль, задним ходом поравнялся с местом крушения второй галеры, которая села на мель у берега. Её экипаж освободился наконец от упавшего на них такелажа и собирался в группу, не соображая, что им предпринимать. Несколько человек спрыгнули в воду, пытаясь добраться до берега, но были уничтожены выстрелами из карабинов. «Ока» задом приблизилась к корме галеры и на её борт перепрыгнули до 60 дружинников. Теперь можно было не опасаться побега вражеских моряков, и мы смогли ознакомиться с результатами сражения. Победа была полнейшая. Обе галеры потеряли не меньше половины команды убитыми и ранеными. Всех выживших высадили на берег и заставили снять доспехи и всё оружие, включая ножи. Затем каждый был обыскан и лишён всех ценных вещей, кроме крестиков на груди. Заставили итальянцев перетащить своих убитых и раненых также на берег и уложить рядами убитых, а раненых усадить отдельно. На все эти мероприятия, включая и само сражение ушло почти 4 часа. Как раз на горизонте показались паруса нашей эскадры.

До её приближения подсчитали количество Венецианцев. Убитых среди команды, оказалось не так и много. Снаряды в основном были бронебойными и наносили повреждения такелажу и постройкам, нежели личному составу, а вот среди гребцов, оказавшихся на обстреливаемых бортах, погибли почти 50% состава. Так что мёртвых на берегу, лежало почти полторы сотни. Раненых было человек 40. Вряд ли кто из них выживет, но добивать их мы не стали. Таким образом выжило 86 членов экипажа и 167 гребцов с обеих галер. Имущество, найденное в трюмах и постройках галер, а также доспехи и оружие, свалили в кучу на берегу. Я приказал своему взводу юнкеров перебрать трофеи, пересчитать и сложить в организованном порядке. В это время с нами поравнялись корабли эскадры. Народ высыпал на палубу и рассматривал то, что осталось после битвы. Я не знал, что делать с пленными. К нам, на шлюпках направились Судейкин и воевода Никейцев. Корабли продолжили движение к азиатскому берегу, где мы запланировали высадку. Мы решили, что пленных следует пока взять с собой. Галеры, освобождённые от имущества, бросили на месте и загнали пленных в трюм «Оки». Между тем к нам приблизились несколько местных рыбаков из находящей неподалёку деревни и наблюдавшими за ходом сражения. Увидев, что на некоторых галерах развеваются Никейские флаги, они осмелели и, подойдя поближе приветствовали нас. Василаки разрешил им порыться в брошенных галерах и забрать всё, что для них представляется ценным. На месте оставили 50 выживших гребцов и 10 вооружённых карабинами юнкеров, с задачей похоронить убитых. С ранеными остался корабельный врач венецианец, которому передали все найденные средства перевязки и лечения. К вечеру их должны были забрать в наш лагерь. Я велел загрузить все ценные вещи на «Оку», и мы продолжили путь за эскадрой. По договорённости, мы должны были, как можно ближе подобраться к Константинополю и обойти его с северной стороны, где и встать лагерем. Я велел войти в пролив Босфор и направляться по нему до наиболее удобного места стоянки. Такое место нашлось примерно через 17 км. В этом месте пролив изгибался, а с правой стороны образовалась бухта длиной в 600 метров и шириной 120, защищённая с юга мысом с горой. Как раз в этом месте лежал небольшой населённый пункт, село Состенион, с большой церковью святого Михаила.

Имелся приличный причал, к которому уже пристала вся наша эскадра. Нам тоже нашлось место, и мы начали выгружать необходимое снаряжение. Наш воевода Василаки, пообщался с местными жителями. Все они были греками и радовались
нашему приходу, мечтая об изгнании ненавистных латинян. Это село было передано в собственность некоему барону Петру де Буасье, который, при виде входящей в бухту эскадры, бежал со своими слугами, бросив свой замок на произвол судьбы. Василаки послал в замок несколько человек, чтобы собрать имеющиеся там ценности. Ближе к вечеру, я на «Оке» отправился за оставленными мною пленными и, убедившись, что все умершие похоронены, забрал их и охрану и вернулся в Состенион. Все руководители собрались на совет в церкви. Завтра с утра договорились выйти к 
Константинополю, до которого было всего 8 километров. Пленных оставили под охраной. Для охраны кораблей оставили экипажи «Воронежа» и «Оки», в полном составе, а также 50 казаков и 50 Никейцев. Я сообщил об уничтожении двух галер и доставшейся нам добыче, включая две сотни пленных. Впредь договорились, всю добычу, захваченную в походе, делить в следующих пропорциях –половину добытого «Совету десяти», половину остальным в равных долях, по количеству людей, не забывая об оставленных здесь для охраны. Опять же, от жителей узнали, что в Константинополе остался лишь небольшой гарнизон, а все войска с самим Болдуином заняты осадой Цурула. Но, кроме гарнизона, насчитывающего около 1000 человек, в городе находятся не менее 1500 солдат венецианцев и 6 галер с командами. Две галеры мы, только что, вывели из строя, но, всё-таки, общее число защитников составляет около четырёх тысяч. Василаки сообщил, что император договорился с тайными заговорщиками в самом городе, которые, в случае нападения, будут ждать сигнала от нас, которым явится захват одних из ворот крепости в стене Феодоссия. В этом случае, восставшие, числом до 600 человек, захватят противоположные ворота в стене Константина, обеспечив нам, в этом случае свободное проникновение в город, к латинскому кварталу и пристаням с кораблями. Предварительно запланировали прорываться в город через ворота Силиври, расположенные в дальнем углу крепости, ближе к Мраморному морю. Эти ворота выбрали из расчёта, что ими и воспользовались Никейцы в будущем 1261 году, согласно историческим данным, хотя могли мы избрать любые другие. По плану, нам выпадало открыть и удержать ворота, до подхода основной массы войск. На этом мы разошлись и расставив охрану, устроились спать. Многие спали вне кораблей, так как стояла очень тёплая погода.

1 июня. Пятница. После подъема и завтрака, армия выступила в сторону города, обходя его с севера. Впереди выступали Никейцы, следом шли казаки, потом юнкера, с техникой, САУ, БМД и ЗИЛ 131. Для конспирации, все машины волокли лошадьми. Уже к 10 утра мы подошли к задней стене Феодоссия и расположились лагерем, заняв
территорию от ворот Селиври до Меландизийских ворот, на расстоянии от стены в один километр. Размеры города и его красота, впечатляли. Василаки утверждал, что в нём живут почти 200 тысяч человек. Во всём Рязанском княжестве, на сегодня, живут немногим больше.  На всём протяжении стены Феодоссия был прорыт ров, шириной 5 метров, соединяющий залив Золотой Рог и Мраморное море. Примерно 500 метров перед стенами не имелось никаких построек, но далее, в северном направлении к Чёрному морю, располагались многочисленные деревушки, жители которых разводили сады и виноградники. Местные жители убежали частью в крепость, частью на запад, оставив немощных стариков и больных. Мы никого не трогали и даже не пытались входить в брошенные дома.  Солдатам дали команду разбивать палатки и устраиваться. Я, Судейкин и несколько юнкеров, отправились взглянуть на окрестность, в поисках подходящего места для ВПП самолёта. Подходящее место нашлось и самолёт перекатили руками к началу полосы, которая являлась наезженной дорогой между городом и поселениями на побережье Чёрного моря. Несколько человек занимались очисткой ВПП от камней и веток. Вокруг лагеря установили сторожевые посты.

Гарнизон города уже был предупреждён о нашем подходе и на этом участке стены скопилось максимальное количество защитников. У нас неспешно готовились к обеду. Дымили походные кухни, отдельные костры. По лагерю сновали солдаты, устанавливая палатки и шатры. В это время отворились Меландизийские ворота и опустился подъёмный мост через ров, а по мосту в нашу сторону поскакали несколько рыцарей, в блестящих доспехах, разноцветных плюмажах на шлёмах и пёстром одеянии. Один из рыцарей держал в руках копьё с белым флагом. Рыцари подскакали к лагерю и остановились в сотне метров. Навстречу им вышел Василаки, Судейкин и пять юнкеров с карабинами. Однако все были одеты в монгольские доспехи. Рыцари спешились и ждали наших представителей. Группы встретились и один из рыцарей вышел навстречу Василаки, шедшему впереди. Василаки знал латынь, но рыцарь заговорил по-французски и его речь начал переводить переводчик на греческий. Судейкину, наш переводчик, переводил на русский. Рыцарь слегка поклонился и представился –граф Гугон, от лица наместника Ансо ди Кайо, послан спросить –кто вы такие и чего хотите? Василаки тоже представился и заявил, что он и союзные ему войска, прибыли, по поручению императора Никейской империи Иоанна Второго, с тем, чтобы предложить гарнизону города покинуть его, захватив с собой своё имущество. В этом случае никому из защитников города не будет причинён вред, и мы расстанемся друзьями.

В противном случае, мы вынуждены будем силой захватить город и тогда его защитникам не поздоровится. Граф Гугон, выслушав перевод, усмехнулся и спросил – неужели вы, в таком количестве собираетесь исполнить свою угрозу? Почему нет? –ответил полемарх. Мы ждём подхода основных сил, которые должны прибыть со дня на день. Мне очень жаль –заявил граф, но мы отказываемся покидать город и даём вам возможность сразиться с нами! На этом рыцари откланялись и, сев на коней, ускакали. Судейкин и полемарх вернулись в лагерь. Как раз подоспел обед и мы, руководители похода, собравшись в офицерской палатке, приступили к еде. И как же вы, господин полковник, собираетесь отворять ворота? – спросил Василаки у Судейкина. – Лично я не вижу никаких возможностей. Вы слышали легенду о Троянском коне, господин Василаки?  -Задал вопрос Судейкин. А как же!  -Воскликнул Полиарх. – Мне ли не знать об этом! Я, грек и, с детства слышал все легенды о странствиях Одиссея и осаде Трои. Тем более -продолжил Судейкин. Именно подобным способом мы попадём внутрь города. Вы смеётесь! – возразил Полемарх. – Да кто же купится на такую уловку? Латиняне не хуже нас знают эту историю. Посмотрим –отвечал Судейкин, - во всяком случае, попытаемся. Поступайте, как знаете, но я не уверен в успехе этой задумки- заметил Василаки. Тем временем, в городе, собрались на совет руководители Константинополя. Это были Ансо ди Кайя –наместник императора Болдуина и Марко Градениго, правитель Венецианской части города., а также знатные рыцари и командиры отрядов. Был выслушан доклад прибывшего в город барона де Буасье, предупредившего о подходе Никейцев. Барон не мог точно сообщить число кораблей противника, но точно уверял, что их, по крайней мере, пять, притом у одного из них, по форме и размерам совершенно не похожего ни на один, известный барону военный корабль, имелся на мачте незнакомый ему флаг. Описанный флаг никто не распознал, кроме одного из капитанов галер. Тот вспомнил, что такой же флаг имел корабль, посетивший в прошлом году Никею, с таинственным визитом, а капитан корабля имел аудиенцию у императора Иоанна. Как доносят соглядатаи, обитающие при дворе императора, речь шла о совместных действиях против католиков.

Имеются, ничем не подтверждённые, но имеющие действительные факты, слухи, что этот корабль, в одиночку, разорил крепость Судак и город Тан, а также потопил одну и захватил в плен другую галеру Венецианцев. Выслушали и вернувшегося от осаждающих графа Гугона, сообщившего о намерениях и дерзких предложениях Никейцев. По словам полемарха Василаки, тот ожидает прибытия подкрепления, а в настоящий момент количество Никейцев и их союзников не превышает размеров гарнизона крепости, а возможно, даже меньше. Высказалось предположение, что флот Никейцев захватил дежурившие галеры врасплох и не позволил им заплыть в пролив Босфор. Скорее всего, обе галеры, не рискнув сразиться с превосходящими силами противника, отступили в море или на запад от пролива. Необходимо немедленно снарядить сотню всадников и послать их из Галаты, по азиатской стороне пролива, проследовать до побережья Чёрного моря, с целью восстановить сообщение с галерами и согласовать с ними взаимодействие, а также, по возможности, разглядеть количество судов на европейском берегу в бухте Состениона. Одновременно выслать сотню всадников к Цурулу, чтобы поставить в известность императора и уверить его в том, что город в состоянии защититься самостоятельно, ввиду незначительных сил противника. Марко Граденико выразил уверенность, что слова Василаки о подходе подкреплений, не более, чем блеф, а вся эта экспедиция, всего лишь ложная операция, ставившая перед собой задачу, отвлечь часть сил крестоносцев от осады Цурула. Все рыцари совершенно согласились с данным предположением и приняли решение, пока не предпринимать никаких действий, ограничившись наблюдением. Тем временем, по приказу Судейкина, юнкера запрягли полтора десятка лошадей и покатили с их помощью БМД по дороге к воротам Селиври и в двухстах метрах от них, выпрягли коней и ускакали, оставив БМД на виду у расположившихся на стенах воинов. Демонстративно в БМД влезли шестеро юнкеров и один из них, открыв люк, надзирал за воротами и стенами крепости. Латиняне выстрелили из арбалетов по машине, но болты либо не долетали, либо летели мимо, а пара попавших в машину болтов не причинили ей ни малейшего вреда. Стрельбу прекратили из-за бессмысленности.

Следом за БМД, пять лошадей прикатили САУ и оставили её в 150 метрах от БМД, ближе к лагерю. Так же демонстративно, в неё влезли трое юнкеров и также начали наблюдать за крепостью. Вторую САУ подтащили к Меландезийским воротам и оставили на полпути между лагерем и воротами. Что интересно, осаждённые могли разглядеть, что находящиеся в машинах воины, свободно вылезают из машин, справляют нужду в стороне или просто сидят сзади, прикрывшись машинами от случайных выстрелов. Об этом странном поведении врага и непонятном назначении железных повозок, было немедленно сообщено руководству города и через некоторое время лично сам ди Кайя, появился на стене с десятком рыцарей и долгое время наблюдал за этими устройствами и действиями воинов противника. С рыцарями он поделился предположением, что из-за малочисленности отряда, Никейцы поставили
эти повозки для предупреждения о возможной вылазке латинян и поэтому не представляют опасности. В то же самое время, я вылетел в сторону Чёрного моря, имея с собой Арзамаса, в качестве наблюдателя и, набрав высоту, направился в сторону Цурула через Константинополь, на высоте более 3-х километров.

В городе происходили перемещения воинских отрядов в различных направлениях. Заметили 4 боевых галеры, стоявшие в гавани Золотой Рог. Вообще во всех гаванях города наблюдались несколько десятков кораблей различного назначения. Никто не спешил покидать город, видимо уверовав в свою безопасность. Далее мы полетели вдоль побережья Мраморного моря на запад и через полчаса оказались над крепостью, явно находящей в осаде. Были отлично видны палатки осаждавших, камнемёты, время от времени посылавшие камни в стены крепости. Тысячи фигурок людей суетились под нами. Если кто-то нас и увидел, то вряд ли что-нибудь понял. Мы разглядели и место расположения императора, на небольшой возвышенности в паре километров от крепости. В нашу сторону никто не двигался, и мы вернулись обратно, совершив посадку со стороны Чёрного моря. Я и Арзамас прошли в палатку –штаб, где нашли всех командиров. Со стороны города всё было спокойно. У нас же, приняли меры предосторожности, окружив лагерь постами и соорудив в его середине вышку из срубленных неподалёку деревьев. Вышка получилась неказистая и высотой всего в 8 метров. Тем не менее, на ней расположили пункт наблюдения за крепостью. Примерно в 20 часов устроили ужин, причём, на виду у врага, провели смену экипажей машин. В Константинополе вновь собрались руководители обороны, чтобы обсудить донесение разведки, вернувшейся от берега Чёрного моря. Разведка доносила, что, добравшись до Никомедийского берега, обнаружила обе галеры в разбитом состоянии, лежащие на мели у берега. Местные рыбаки сообщили, что рано утром, произошло сражение между галерами и неизвестным кораблём, окончившееся уничтожением галер. В течении дня, оставленные здесь пленные Венецианцы, захоронили более сотни убитых. К вечеру, пленных забрал этот же самый корабль и удалился в пролив. Группа наблюдателей, тем временем следила за действиями вражеской эскадры в бухте Состениона. В бухте стоят на причале 4 Никейских галеры и два чужих корабля, один из которых выглядит совершенно не типично для кораблей всех стран региона. Заметно, что в бухте присутствуют совсем немного людей, оставшихся сторожить корабли. По прикидкам, их не более 200 человек. При этом, сотня располагается на берегу, а остальные на кораблях. Со стороны осаждающих ничего не предпринимается, да и что они могут сделать? Графы Шамплит и Гугон, а с ними Марк Санудо предложили сделать вылазку и захватить железные повозки. А командующий флотилией адмирал Лоренцо, настаивал на нападении на эскадру противника немедленно. Тем не менее, рассмотрев все предложения, постановили –сегодня ничего не предпринимать и подождать развития событий до завтра. Что предпримет враг?

                Штурм Константинополя.

                2 июня. Суббота. Ночь прошла спокойно, хотя 300 юнкеров не спали, ожидая сигнала о захвате ворот. Утром, после завтрака, произвели смену дежурных в машинах. Между воротами поставили дополнительно ЗИЛ 131, на расстоянии от стены в 600 метров. Лагерь жил своей жизнью – примерно половина солдат спали, готовясь, на всякий случай, бодрствовать ночью, другие занимались ремонтом оружия и доспехов, некоторые, подойдя поближе к укреплениям, рассматривали стены и башни. По рассказам Василаки стало известно, что общая протяженность стен – 5630 м. Центральная часть сооружений имеет 12 м высоты и 5 м ширины. Через каждые 50 м стояли 20-метровые башни. Их количество составляло около 100 (6 и 8-угольных конструкций). В стенах имелось множество ворот, но самыми знаменитыми были Золотые, пропускавшие внутрь караваны и пешеходов. Все ворота имели подъёмный мост через ров, а ширина прохода по нему равнялась всего 3 метра. Перед входом дорогу охватывали две, выдвинутые вперёд фронтальные башни, из которых на пытающихся прорваться к воротам, лили расплавленную смолу и осыпали стрелами. А вот попавшим под въездную арку, толщиной в 6-10 метров, уже не угрожала опасность сверху, а только со стороны города. Поэтому главной задачей, ставилось проникновение под арку и оборона от нападавших со стороны улиц, с целью недопущения поднятия моста и закрытия ворот. Нашей задумкой было вызвать любопытство со стороны латинян к нашим машинам. Мы предполагали, что ночью, латиняне сделают вылазку и захватят БМД. Несомненно, что они потащат машину в крепость, чтобы там, под прикрытием стен, выковырнуть из машины экипаж и разобраться с ним. А по нашему плану, экипаж должен был при прохождении под аркой, включить моторы и начать отстреливать окружающих, с последующим захватом ворот и удержанием их, пока в них не ворвутся наши основные силы.

Ну а пока, Венецианцы и крестоносцы со стен, переругивались с Никейцами, показывая друг другу неприличные знаки. До обеда обе стороны не предпринимали никаких шагов. Василаки сильно нервничал, ожидая, что Болдуин пришлёт подмогу городу, тысяч десять латников и тогда нам, несдобровать. Судейкин успокаивал его, напоминая, что до Цурула два дня хода и, даже, если он пошлёт подмогу, то её следует ждать не раньше, чем через 3 дня. К обеду, я уже второй раз поднимался в воздух для разведки, но пока никаких опасностей не находил. Однако, после обеда, с наблюдательного пункта, ведущего наблюдение за боевыми галерами, донесли, что галеры снялись с якоря и направились к выходу из гавани к проливу. Пришлось взлетать, чтобы определить, куда они направятся. Когда я сверху заметил, что галеры сворачивают в сторону Чёрного моря, сомнений не осталось – они собираются напасть на нашу эскадру. Я немедленно вернулся и сообщил об этом остальным. Объявили тревогу и начали собирать отряд для отправки на помощь эскадре. Однако враг предусмотрел подобное развитие событий и совершил вылазку против нас.

 С наблюдательной вышки донеслись крики, призывающие к вниманию. Однако уже и так было видно, что раскрылись Меландезийские ворота, опустился подъёмный мост и из крепости начали выезжать конные рыцари, скапливаясь за мостом и выстраиваясь «свиньёй». Все планы летели к чёрту. Судейкин немедленно начал перестраивать наши порядки. Раздались команды и наши Рязанские полки, имеющие опыт маневров и боёв с монголами, моментально выстроились против ворот в две шеренги, общей длиной по фронту в 300 метров из 500 юнкеров. С правого фланга выступали 300 катафрактов с Василаки на конях, а за ними колонной тысяча скутатов –тяжело вооружённых пехотинцев. Слева, также, колонной по 50 человек в ряд –казаки, ещё левее 320 Воронежских дружинников. В резерве остались 500 легковооружённых пехотинцев Василаки. Не смотря на опасность, в сторону Состесиона поскакали взвод юнкеров на 30, имеющихся у нас конях и почти бегом, поспешили 200 дружинников князя Ингваря и 200 лёгких пехотинцев Василаки. Вырисовалась общая картина сражения. До 300 конных рыцарей, выстроились свиньёй и начали разбег в нашу сторону. Следом за ними выбежали ещё примерно 500 пеших латников и, выстроившись в три шеренги двинулись следом за рыцарями. Открылись вдруг и ворота Силиври, выпуская 200 конных рыцарей и 500 пехотинцев. Не обращая внимания на САУ и БМД, они ринулись в бой. На стенах столпились несколько сотен защитников, наблюдая за ходом сражения. По замыслу, выстроенная «свиньёй» колонна, должна была опрокинуть и растоптать наш центр, на удивление рыцарей, столь жидкий, что было заметно колебание первых рядов колонны, раздумывающих, а не повернуть ли на более опасный, с их точки зрения, наш правый фланг, состоящий из конных катафрактов, но это было уже невозможно, так как кони уже набирали скорость. Вышедшие из ворот Силиври, также выстроились в колонну и начали атаку на катафрактов.

Судейкин, находящийся в центре шеренги юнкеров выкрикнул команду и, юнкера, строго по науке, поставили щиты на землю и прицелились в несущуюся на нас массу рыцарей. Я находился со своими двумя взводами ближе к катафрактам и повторил маневр, поставив щит на землю и выставив на него АКМ. Зрелище, несущихся на нас тяжёлых рыцарей, в блестящих на солнце латах, с разноцветными плюмажами на шлёмах и разнообразными рисунками на щитах, было грандиозным и прекрасным, а также страшным одновременно. Расстояние до конницы сократилось до 150 метров, когда последовала команда –«Огонь»! 500 карабинов и автоматов не оставили коннице рыцарей ни малейшего шанса. Строй рыцарей моментально смялся и превратился в кучу-малу. По инерции, падающие кони и люди катились юзом ещё по 20-30 метров, прежде, чем замереть в неподвижности. В это время, катафракты схлестнулись с рыцарями лоб в лоб. Конечно же 200 рыцарей против 300, аналогично им, вооружённым катафрактам, не выдюжили и были рассеяны, вступив в одиночные схватки с отдельными катафрактами. В это время правый фланг юнкеров перенёс огонь на рыцарей, выехавших и выбегающих, из ворот Силиври. Здесь свершилось самое непоправимое для латинян. Взревели моторами БМД и обе САУ, ринувшись к распахнутым воротам. Сначала, стоящие на стенах и дежурившие у ворот латники, даже не услышали, а услышав, не обратили внимания на двигающихся к воротам боевым машинам. Да они, малограмотные кнехты, не могли уразуметь, что машины едут сами, без помощи лошадей, тащивших их вчера по дороге. Некоторые, с криками ужаса побежали от машин в сторону города, другие замерев, наблюдали за приближением грозных чудовищ. Первыми пришли в себя, стоявшие на стенах арбалетчики и начали обстрел машин, уже почти в упор, совершенно без успехов. БМД короткими очередями уничтожила десяток стражей у ворот и, не обращая внимания на тучу арбалетных болтов и стрел, отскакивающих от брони, въехала под арку ворот и проехав до выхода в город, остановилась, постреливая по пытавшимся напасть на неё отдельным воинам. Примерно такая же картина приключилась в Меландезийских воротах. Оставшись в тылу нападающих крестоносцев, САУ, а следом за ней ЗИЛ 131, ринулись к воротам. Всего две минуты понадобились САУ, чтобы въехать под арку и немного вперёд, до выезда, чтобы держать под обстрелом все, лежащие перед воротами, улицы, оставив место для ЗИЛа, въехавшего следом и занявшего оборону против возвращающихся после неудачной атаки, латинян. В воротах Силиври, САУ держал оборону от нападавших со стороны города, а БМД со стороны поля боя.

В это время, бой перед стенами заканчивался. Вся тяжёлая конница латинян была повержена и происходила массовая сдача в плен выживших рыцарей. Кинувшаяся в атаку пехота, очень быстро распознала всю бесперспективность своей атаки и бросилась обратно к воротам, преследуемая казаками и Никейцами. Многие венецианские пехотинцы, показывая отменную храбрость, развернулись в сторону преследующих и схватились с наступающими казаками и лёгкой пехотой Никеи, осознавая, что силы не равны. Сотни удирающих со всех ног, пеших наёмников, вступили на узкий мост к воротам и были встречены пулемётными очередями из ЗИЛа в Меландезийских воротах, а в воротах Силиври пушечными выстрелами в упор из БМД. Десятки людей падали убитыми и ранеными в ров, другие повернув назад, оказались между настигающими их Никейцами. Большая часть зажатых между молотом и наковальней, ринулись к Мраморному море и расположенным в той стороне, Золотым воротам. Но они просчитались, ворота не открыли, и люди кинулась в разные стороны, преследуемые Никейцами. Воины, стоящие на стенах и башнях, пришли в себя и открыли стрельбу по нашим соратникам. Судейкин выкрикнул команду и все 500 юнкеров, огибая громадную кучу поверженных всадников, быстро пробежали к стенам и, остановившись в ста метрах от них, начали выборочно отстреливать арбалетчиков, высовывающихся между зубцов стен, для очередного выстрела. Очень скоро, уразумев свою беспомощность против огнестрельного оружия, защитники спрыгнули со стен и помчались к стене Констатнтина, подстёгиваемые командами уцелевших командиров. 

В поле, перед стенами, остался один друнг (400 человек), под командой друнгария Фёдора Дафнопата, с задачей собрать всех сдавшихся в плен латинян и одна центурия для уничтожения пытающихся сопротивляться. Все защитники стены Феодоссия, со стороны Золотых ворот, покинули её и организованно начали отходить к стене Константина у церкви богородицы Перивлепты.  В открытые ворота Силиври начали вливаться сотни казаков и Никейцев, разливаясь потоками по улицам города. Юнкера и дружинники вошли через Мезанделийские ворота и, пропустив вперёд САУ и ЗИЛ в две параллельные улицы, пошли следом. В городе стоял громкий шум скрещивающихся мечей и ударов по щитам. Громко вопили убиваемые и ещё громче раздавали команды командиры, топот тысяч ног сливался с рёвом наступающих казаков и дружинников. Не подвергшиеся атаке, защитники другой половины стены, от Меландезийских до Калигарийских ворот, также организованно, спускались со стен и перемещались к стене Константина в район у церкви двенадцати апостолов, откуда их перераспределяли по всей длине стены Константина. Преследующие бегущих перед ними латинян, машины достигли второстепенных ворот, ведущих к форуму Аркадия, когда, вдруг, впереди возникла пробка. Раздался звон мечей и крики убиваемых и нападавших. Как оказалось, это были восставшие греки, которые, по предварительной договорённости, тайно собрались у этих ворот и увидев удирающих латинян, объединились и напали на них. Оказавшись в окружении, на узкой улице, ромейцы сдавались нам, бросая оружие. Восставшие громко выражали радость, махая мечами и копьями. Большим плюсом являлся тот факт, что обе улицы от захваченных нами ворот сходились в этом месте, так что все наступающие союзники, подступали к этому проходу. Дождавшись прихода Полемарха, Судейкин попросил его распоряжаться в дальнейшем продвижении, как хорошо знакомым с городом и расположением улиц.

Между тем, отряд венецианцев, прибывший на шум из латинского квартала, заметив скопление врага у ворот, открыл стрельбу по восставшим, а затем напал на них с северной стороны. Разгорелся бой. Было очень тесно и восставшие, находясь к нам спиной, загораживали проход. Перекрывая шум боя, полемарх закричал, чтобы последние немедленно разбегались в сторону, освобождая дорогу БМД. Этот крик услышали, и греки расступились. В проход проник БМД и полоснул очередью по толпе Венецианцев. Стены домов не позволяли разбегаться и Венецианцы падали рядами на землю. Задние давили на передних, увеличивая панику. Многих задавили свои же. В городе царила неразбериха. Нам удалось захватить всего лишь небольшой участок города, узкой полосой, в примерно полкилометра, от ворот Силиври и Меландезийских до форума Быка, при этом прижав южную часть обороняющихся к внутренней стене крепости у церкви святого Акакия и Богородицы Энергетиссы. В переплетении улиц и переулков, было очень трудно выкурить обороняющихся оттуда. В руках латинян оставались вся северная половина города и весь восточный район с Акрополем, а также латинский квартал, опасный, живущими там Венецианцами, имеющими возможность организовать местное ополчение. В общем, мы захватили примерно пятую часть огромного города с населением в 200 тысяч человек.  А нас было слишком мало, чтобы развивать успех далее. Выручали местные жители, подсказывая места скопления врагов. Устроив короткое совещание, мы решили закрепиться на захваченном участке и вдоль стены Константина, чтобы не дать латинянам обойти нас со стороны.

 В тот же час, на стену были направлены триста дружинников, срочно разбитых на 30 десятков, возглавляемых вооружёнными карабинами или автоматами юнкерами, Каждый десяток расположился на верху тридцати башен стены Константина, в прямой видимости друг друга и заняли там позиции. Остальные распределились по ближним улицам и приготовились к обороне. САУ и БМД двинулись по трём разным улицам к Амастридскому форуму, церкви Панакранты и сорока мучеников. Сотня казаков перекрыла дорогу от форума Быка до внутренней стены, загораживающей от гавани Феодоссия, заперев группировку, человек 200 между воротами Вланга и святого Эмилиана. Сражение длилось уже пять часов и начинало темнеть. Часы показывали половину девятого вечера. По просьбе полемарха, руководитель восставших, Георгий Пахимер, призвал всех своих сторонников и призвал их привести надёжных людей, которым можно доверить оружие и принять в свои ряды. В недавнем бою, Георгий потерял более двухсот единомышленников. Оставалось 346 человек, вооружённых, чем попало и совершенно без доспехов. Мы срочно раздевали убитых врагов, собирая оружие и доспехи, которые немедленно передавали восставшим, а сами срочно начали подсчитывать число оставшихся в строю. В начале сражения в строю стояли 3970 человек. В сторону стоянки кораблей отправились 430 человек. После боя, остались за стенами в лагере 500 человек. Итого 930. Значит нас должно остаться 3040. Всем командирам велели сосчитать своих людей, хотя бы примерно. Через полчаса, собрав информацию от командиров, получили результат – 2212. Ещё имелись местные ополченцы, число которых начало расти и, возможно может достичь полутора тысяч, а может и больше, так как некоторые местные жители непрерывно подходили к нам и просили их взять с собой. Количество латинян было неизвестно, хотя их потери можно было примерно подсчитать. Подсчитали. Выходило, что латиняне потеряли в бою за стенами около 1500 человек убитыми и пленными. Сколько их погибло на стенах и в самом городе подсчёту не подлежали. Можно было принять эту цифру за 300- 600 человек. На галерах в налёт на нашу эскадру, кроме команды галер, отправились около 500 человек. В этом случае можно считать, что против нас действуют всего 700 -1000 человек. Но Венецианский квартал, может выставить до 1000 ополченцев из своей среды. Таким образом будем считать, что против нас сражаются около 2000 воинов. Нас 2012, то есть фактически силы равны. Из этого расчёта и будем действовать.

Во-первых, следует выслать две сотни, лучше всего, Никейцев, в лагерь. Проверить обстановку на месте, а затем отправить два десятка к стоянке кораблей и узнать, что там происходит. Немедленно послать один десяток к нам с донесением. Ну а мы будем действовать следующим порядком. Ещё 300 человек разбить на десятки и каждый, с одним из юнкеров с карабином, послать на стены, чтобы занять очередные 30 башен, начиная от стыка со стеной Константина до стены Феодоссия, у Золотых ворот и по всей стене Феодоссия до Фанарских ворот в гавани Золотой Рог.  Этим, мы сможем контролировать треть города и выходы из него на запад и в сторону Чёрного моря.

Сейчас мы займёмся уничтожением группировки противника в районе церкви святого Акакия. Для этой цели направили в южном направлении три группы по разным улицам на юг. Однако противник не стал ждать нас, а открыв ворота Вланга, выбрался в гавань Феодоссия и вдоль берега, по узкой полоске между морем и стеной проскользнул в незанятую часть города. Однако это облегчило нашу работу, и мы смогли взять в свои руки ещё несколько кварталов города. Расставив наши войска вдоль речушки Ликос, протекающей через город и впадающей в гавань Феодоссия и, как раз являвшейся границей, контролируемой нами территории, мы начали осторожно продвигаться к церкви Стефана Первомученика, за которой начинался латинский квартал, а с южной стороны между улицей Меса и стеной в направлении Ипподрома, захватывая всё новые кварталы. С южной стороны сопротивления пока не встречали и предположили, что остатки обороняющихся перешли в Латинский квартал, Ипподром и дворец императора. Продвижение в Латинский квартал остановили, сосредоточившись на захвате южной части города. В самом деле нам удалось дойти до Ипподрома достаточно свободно, но здесь нас встретили несколько сотен латинян. Мы не стали вступать в бой, решив закрепиться на этом месте и ждать до получения сведений извне.

Все наши машины отъехали немного назад и заняли позиции посреди улиц, в окружении отдельных отрядов и время от времени, включали прожектора, выискивая нападающих. Юнкера получали боеприпасы и снаряжали магазины. Раздавали всем подряд лепёшки с холодным мясом, так как поужинать не удалось. Я послал Арзамаса и с ним 20 дружинников, проверить состояние самолёта. Я очень беспокоился о его безопасности. Последний раз я оставил для его охраны два десятка дружинников и пятерых своих юнкеров. Бои в городе временно прекратились, но шум, создаваемый суетой и перемещением отрядов, был слышен во всех концах города. Подбегали посланцы с передовой, сообщая о состоянии дел. В гавани Золотой Рог, иностранные корабли, с началом боя были арестованы местными властями и сейчас, загруженные гражданским населением, в основном из латинского квартала, отплывали в Мраморное море, направляясь в сторону Цурула. Все гавани вокруг города опустели. Видимо в городе, из числа итальянцев, остались только мужчины, способные держать оружие, а значит нам предстояла серьёзная работа. Латиняне не собирались покидать город, тем более, что силы наши примерно сравнялись. Из истории мы помнили, что Никейцы, ворвавшись в город, подожгли латинский квартал, но мы не стали повторять этот приём, боясь всеобщего пожара. Все наши воины были предупреждены о запрете грабить и разрушать жилища местных жителей и последние сидели в своих домах, закрыв все окна и двери. В половине одиннадцатого вечера, вернулся Арзамас и сообщил о состоянии дел в лагере. Военнопленных согнали в одно место и заставили сидеть там. Число их было точно не известно, но примерно в 400-500 человек.

Прекратились последние стычки с прятавшимися крестоносцами и наши дружинники, действуя отрядами по 20-30 человек разыскивали остатки разбежавшихся. Пленных охраняли 250 Никейцев. Ещё столько же, до темноты, собирали брошенное оружие и наших раненых, которых переносили в лагерь и укладывали в палатках, где им оказывали первую помощь. В целом, за сохранность лагеря и самолёта, можно было не беспокоиться. Наконец, около 12 часов ночи, прибыли посланцы из Состениона. Там произошли следующие события: пока я, проследив за курсом галер Венецианцев, возвратился на землю и сдал самолёт под охрану, пока доложил об опасности, пока мы не послали помощь, галеры подошли к мысу, загораживавшему вид на бухту Состениона и высадили в том месте десант из 500 человек, а затем ворвались в бухту.

Из донесений разведки, им было известно, что прямо за мысом, с левой стороны стояли на причале 6 кораблей. В самом дальнем углу расположился катамаран, затем 4 галеры и прямо за мысом, парусно-паровая галера «Ока», пришедшая в бухту последней. На всех кораблях присутствовали команды в полном составе. На берегу находились несколько десятков Никейских матросов. Вражеский десант, перевалив через холм на мысу, рассредоточился на несколько отрядов, скрываясь среди кустов и деревьев, чтобы напасть на все корабли одновременно и выжидал момента появления атакующих галер. Вход в бухту был слишком узким и галеры начали врываться в неё, по очереди, на полной скорости. Замысел врага был следующий –первая галера атаковала катамаран и должна была его протаранить и взять на абордаж. Следующие действовали по обстоятельствам. Время только что показало 5 часов дня. Было светло и наблюдатели заметили прячущихся в кустах, приготовившихся к нападению латинян.

Раздались крики поднялся шум, заставивший латинян кинуться в бой. У галер развернулось сражение. А вот напавшим на наши корабли не повезло. Наученные
горьким опытом, дежурные были на чеку, а пулемётчик в кабинке, обязан был находиться на месте в любое время дня и ночи. Латиняне уже взбегали по сходням на палубу корабля, когда по ним полоснули очереди пулемёта. Такая же картина наблюдалась и на катамаране, а вот на галерах дела обстояли хуже. Бой шёл непосредственно не палубах. Никейцы не успели применить арбалеты и вынуждены были отбиваться мечами и копьями. В это время в бухту, можно сказать, влетела первая галера и помчалась курсом на катамаран, стоящий кормой к причалу, Второй пулемёт немедленно открыл стрельбу по галере, уничтожая столпившихся на носу и бортах воинов, однако галера, продолжая плыть по инерции, хоть и сбавив скорость, потеряв много гребцов убитыми, а остальных заставив бросить вёсла. Расстояние было слишком мало, чтобы галера полностью потеряла ход. Команда «Воронежа» пыталась остановить галеру, упираясь в неё имеющимися на борту вёслами и шестами, но удара избежать не удалось. Подводным тараном галера вломилась в борт катамарана, пробив дыру с правой стороны носовой части. Удар был замедленный, но чувствительный.

Несколько человек команды вывалились за борт, но большинство смогли устоять. Под напором галеры, катамаран сдвинулся назад и разрушил причал в этом месте, упёршись кормой в берег. Вторая галера, ворвавшись в бухту была обстреляна уже не только из пулемёта, но и из пушки, так что потеряв управление, она ударила по корме первой галеры, заставив первую галеру глубже воткнуться в катамаран и разворотив ей корму. Третья галера вошла в бухту не полностью, а только показав нос, по которому были произведены выстрелы из пушки. Гребцы отчаянно гребли назад, но пока галера остановилась и начала выплывать из бухты, её нос был разбит вдребезги, и она начала тонуть, Четвёртая галера, увидев трагический конец атаки, начала выбираться из бухты в пролив.  Задержать её не было возможности, и она беспрепятственно выбралась в пролив и вернулась в гавань около 7 часов вечера. О случившемся было сообщено руководству, которое приняло решение оставить её в гавани, на случай бегства.

 В это время продолжался бой в бухте Состениона. Отбив атаку на «Оку», команда начала помогать стоящей рядом галере, отстреливая сражающихся на палубе с Никейцами, латинян, Катамаран огрызался огнём по нападавшим с берега и с галеры. На остальных галерах шёл бой, когда со стороны села показались юнкера на лошадях. Спешившись, они напали на латинян с тыла. Солнце ещё не село, и латиняне представляли из себя отличные мишени. Тем не менее враги захватили две галеры, стоявшие посредине и скрывались за их бортами, опасаясь выбраться наружу под пули юнкеров. Они заставили гребцов захваченных галер начать выгребать к выходу из бухты, но затонувшая третья галера, не давала возможности выплыть. В то же время латиняне подвергались обстрелу из карабинов и пулемёта, со стоящей у выхода «Оки». Поняв безвыходность ситуации, латиняне подняли белый флаг. Команда утонувшей галеры, вплавь добралась до берега и разбежавшись по лесу, устремилась в направлении Галаты. Их не преследовали. В это время на причал высыпали 400 дружинников, заставив пытавшихся сопротивляться латинян бросить оружие. Начали разбираться в ситуации. Всех пленных, заставили сдать оружие и доспехи, а потом собрали вместе и окружили охраной. Раненых переносили в церковь и раскладывали на полу. В селе нашлись несколько человек, умеющих оказывать помощь раненым, они тут же, занялись своим делом. Галеры водворили на места, они пострадали незначительно. С помощью «Оки» начали растаскивать образовавшуюся кучу первых двух галер и катамарана. Канатами прицепили поочерёдно галеры и оттащили от катамарана, прибуксировав их к причалу. Обе галеры сильно пострадали и дали течь, которую не успевали откачивать. Приняли решение посадить их на мель, что и было сделано.

Начали осматривать повреждения «Воронежа». Какими предусмотрительными оказались проектировщики, устроив непроницаемые переборки в корпусах корабля.
Затопленной оказалась одна секция, в результате чего, приняв внутрь до 50 тонн воды, катамаран несколько осел на правую сторону, оставшись на плаву. Пробоину начали заделывать, благо вода была тёплой. Включили насос и стали откачивать воду. В течении двух часов, наспех залатали дыру и осушили секцию. Теперь следовало убрать затопленную у входа галеру, чтобы выбраться в пролив. Глубина в этом месте, не превышала 4 метров и проплыть над галерой было невозможно. Мачты и вступающие части корабля, возвышались над поверхностью воды. Сдвинуть галеру даже и не думали. Начали шестами промерять глубину с обеих сторон потонувшей галеры, рассчитывать ширину необходимого прохода, прерванного наступившей темнотой. Ничего не оставалось делать, как прекратить работы. Эта волокита продолжалась до половины первого ночи. Но уже в 11 часов вечера в лагерь отправили сотню дружинников и прибывших на выручку юнкеров. Они-то и сообщили нам о деталях происшествия.

                Освобождение Константинополя.

3 июня. Воскресенье. 1 час ночи. Мы собрались в церкви Панахранты, чтобы обсудить дальнейшие действия. Судейкин, Георгий, Василаки, Кочебор, Воевода Ингваря Тимофей Твердоус, Архип и трое друнгариев. Мы уже уяснили, что врагов в городе не более полутора тысяч, а наше войско увеличивается ежечасно. Георгий сообщил, что у него уже почти 1800 человек. Оружие и доспехи для них, мы принесли из лагеря, снятое с пленных и убитых латинян. Приняли следующее решение -наступать тремя колоннами. Первая колонна, под командой Василаки, на район города Платея, расположенный в углу, образованном стыком стены Константина и стены, отгораживающей город, от гавани Золотой Рог. Вторая колонна, под командой Архипа, должна расширить нашу территорию от этого места на восток, до форума Константина. А третья колонна, под командой Георгия, захватить ипподром и подобраться к дворцу императора. Мы остаёмся в резерве и двигаемся следом за колоннами, оставив здесь один друнг Никейцев и ЗИЛ.  Впереди каждой колонны будет следовать БМД, БРДМ и два САУ. Сражение продолжилось. Опять шум всколыхнул город и фары прожекторов машин осветили направления ударов. Продвигаться по улицам, населёнными местными, было гораздо безопаснее. Враг не мог находиться здесь без риска, быть преданными. Сражаться с жителями домов, тоже не входило в планы латинян.

Так что с небольшими потерями, удалось взять под контроль почти всю часть города, заселённую греками.  Ипподром дался не так легко, ополченцы Георгия столкнулись с ожесточённым сопротивлением группы рыцарей и оруженосцев, защищённых крепкими доспехами. Ценой больших потерь, пользуясь многократным превосходством в количестве, удалось выбить и, частично, уничтожить группировку противника, загнав выживших на территорию дворца императора. К 4 часам утра, поставленные задачи были выполнены. Сделали перерыв, улёгшись спать прямо на улицах под защитой машин и дежурных. Местные жители выносили нашим бойцам вино и пищу. Мне тоже удалось подремать 2 часа. Встав в 6 утра, мы разглядели при свете солнца результаты штурма. В руках латинян оставалась полоса города шириной до 400 метров, идущая от стены Константина и захватывающая кварталы итальянцев вдоль гавани Золотой Рог, а потом вдоль Босфора до его соединения с Мраморным морем, включая императорский дворец и надёжно укреплённый Акрополь. В наших руках оказалось 90%   территории города. Осталось самое трудное. За ночь итальянцы перегородили улицы своих кварталов баррикадами, засев за ними с арбалетами и луками. А дворец и Акрополь, являлись мощными укреплениями. Начать решили с итальянцев. Здесь проживали Венецианцы, Генуэзцы, Пизанцы и другие иностранцы, не только из Италии.

 Мы решили пойти на хитрость. Полемарх Василаки, через мегафон объявил, что мы воюем только с Венецианцами, а остальных не будем трогать вообще и поэтому мы приглашаем их выйти к нам и сдаться. Взамен они получат свободу после захвата города и смогут вернуться в свои жилища. Их дома не подвергнутся ограблению. Время на размышление, давали один час. В стане врага начался шум и суета. Мне Судейкин велел лететь до Цурула, чтобы уточнить, не идут ли на помощь осаждённым войска. Я ушёл с Арзамасом и через короткое время летел к Цурулу. На расстоянии в 10 км от Цурула мы разглядели отряд кавалерии, скакавший в нашу сторону, видимо, только что выехавший из лагеря осаждающих. Как оказалось, Болдуин не внял уверениям ди Кайо о том, что крестоносцы удержат городе без помощи и выслал 3 тысячи кавалерии, на всякий случай. Мы немедленно повернули обратно. Оставив самолёт под охраной, я помчался к нашим позициям и сообщил о результатах разведки. По примерным расчётам, подмога прибудет или поздно вечером, или завтра утром.

Времени оставалось совсем ничего. Послали небольшой отряд на азиатский берег в Никомедию, находящийся в 40 км от пролива, чтобы те прислали хоть сколько-нибудь подкрепления, а также сообщили императору Дуке, об освобождении столицы. Но надежды было мало. Подкрепление раньше завтрашнего вечера не поспеет, но может быть, мы продержимся это время. Между тем, во время моего полёта, время, отпущенное на раздумья, окончилось. К нам вышли всего около сотни Испанцев, Англичан, Неаполитанцев, Турок, которым разрешили удалиться и ждать окончания битвы на контролируемой нами территории. Остальные решили сражаться, надеясь на помощь от императора. Судейкин дал приказ начать штурм латинских кварталов. Было уже 10 часов утра. Как раз нашей эскадре удалось выйти в пролив и оба наших корабля и две галеры подошли к гавани Золотой Рог, перегороженной цепью. К сожалению эти части города ещё находились в руках латинян. Галеры продолжили путь и встали на причал в гавани Юлиана на Мраморном море, напротив ипподрома. С неё вышли 300 наших дружинников и примкнули к нам. Итак, по трём параллельным улицам двинулись вперёд, на баррикады, БМД, САУ и БРДМ. Выстрелами из пушек, разметали преграды и двинулись дальше, уничтожая наёмников и ополченцев. Следом шли казаки, Никейцы и Рязанская дружина, врываясь в дома, выволакивая имущество наружу, громя ненужное. Мы вообще решили не рисковать своими юнкерами.

Между нами мы зареклись на будущее, участвовать в овладении городов. Наше дело -- дать войти в город пехоте или разгромить врага в поле. Уже через час сопротивление итальянцев было сломлено. Часть итальянцев сумела выбежать за ворота к гавани и усевшись в уцелевшую галеру, переправиться в пригород Галату, на другом берегу гавани. Около 500 итальянцев было убито, столько же взято в плен. В плен сдавались Генузцы и Пизанцы. За то, что они сразу же не сдались, их дома предавались погрому и ограблению. В 12 часов дня латинский квартал был захвачен. У нас объявили обеденный перерыв. Прибыли 4 походные кухни с готовой пищей, начавшие раздачу во дворе собора Христа Пантократора. Закончив обед войска начали сжимать кольца, вокруг дворца императора и Акрополя. Во дворце засели знатные рыцари со своими отрядами и наместником императора Ансо ди Кайо. А в Акрополе остатки венецианцев и наёмники из Ломбардии и Милана. Убежать они уже не могли, так как выход из гавани, для оставшейся в единственном числе галере, был закрыт нашей эскадрой.

Окружив императорский дворец, Судейкин выслал к засевшим в нём крестоносцам парламентёра с предложением переговоров. Через 20 минут встреча состоялась в воротах дворца. На переговоры Судейкин послал Полемарха – пусть сам решает! Василаки выдвинул следующие требования: всем рыцарям позволялось убраться из Константинополя на нашей галере, которую мы им дарим. Они могут забрать с собой своё вооружение и карманные деньги, оставляя нам всё своё имущество, в том числе, боевых коней. В противном случае, никому из них не будет пощады, при штурме дворца. Рыцари попросили два часа на раздумья. Через два часа рыцари вышли из дворца и побрели, через наши ряды. к гавани Юлия. Проходя мимо, наместник Ансо ди Кайо, остановился и попросил познакомить его с руководителем нашей армии. К нему подошёл полемарх, но Ансо сказал ему – я знаю, что это не ты сумел нас победить. Я хочу видеть истинного руководителя. Подошёл Судейкин. С помощью полемарха между ними произошёл разговор, в котором Ансо интересовался происхождением Судейкина и его положением в обществе. Очень удивился, что тот не имеет титула даже простого шевалье. Предложил тому служить у него за любые деньги, в чём Судейкин решительно отказался. Ансо пригласил его посетить себя с визитом в любое время, поскольку очень хочет с ним пообщаться. Судейкин неопределённо пожал плечами. На том и расстались. Крестоносцев со своими слугами, оставалось всего 160 человек. Они погрузились на предоставленную им галеру и отчалили в Мраморное море. Венецианцы, засевшие в Акрополе, видели сцену убытия крестоносцев и, поэтому, когда и им предложили аналогичное требование, согласились. При этом сдавался и весь пригород Галата с крепостью. Для венецианцев, своей галеры не хватило, и мы были вынуждены передать им свою, дополнительно. Они отпустили цепь, перегораживающую вход в гавань и отплыли в количестве более 600 человек, едва поместившись в галеры. Город достался нам. Об этом оповестил горожан через мегафон, один из друнгариев, проехав по улицам города в БРДМ. Толпы народа выбежали на улицы и праздновали освобождение. 36 лет город находился под властью иноземцев католиков. Не обошлось и без эксцессов. Были захвачены и выставлены на народный суд, говоря по-нашему, коллаборационисты, то есть те, кто поддерживал правящий режим Болдуина и, даже, принял католичество. Произошли несколько казней, прямо на улице. Кого-то побили камнями, не до смерти, но очень больно.

Дома обвиняемых были разграблены толпой. Нам с трудом, из-за малочисленности, удалось восстановить порядок. Комендантом города, временно объявили полемарха Василаки, определив его резиденцией дворец эпарха. Первым же указом, полемарх призывал на службу всех мужчин, способных носить оружие и добровольцев. Указы объявлялись посредством мегафона из разъезжающего по городу БРДМ. Мы торопились, чтобы до вечера создать хоть какое-то ополчение для защиты от Болдуина. Наш лагерь переместился в город, в акрополь. Туда же перенесли все захваченные трофеи. Спецкоманды обыскивали дворец императора, дома рыцарей и венецианцев, забирая все ценности и оружие. Пока шли разборки в городе, все башни на стенах заняли наши люди. На каждой башне по 3 юнкера с карабинами и 20 воинов из числа дружинников и ополченцев-греков. Открыли городской арсенал и вооружили всех добровольцев арбалетами, луками и другим холодным оружием. Наши корабли вошли в гавань Золотой Рог и продвинулись до края города, чтобы видеть поле перед стенами, как раз там, где только что, был расположен наш лагерь. В Галату переправилась рота юнкеров и остатки казаков, понёсших наибольшие потери. Их оставалось всего 320 человек из 480. Всего удалось вооружить до вечера 2700 добровольцев, которых отбирали лично офицеры из отрядов Никейцев.Наконец-то удалось подсчитать примерные потери. Было убито и умерли от ран 710 Никейцев, 120 казаков, 46 дружинников Ингваря, 82 дружинника из Пронска и Рязани, 135 дружинников из Маргелово, 62 из Воронежа и 17 юнкеров, 10 из Маргелово и 7 моих. Юнкера погибли в уличных схватках, из чего мы и решили, больше в них не участвовать. Всего погибли 1312 человек военных и до 500 ополченцев греков. Потери врага были солиднее. Латиняне потеряли только убитыми более 3 тысяч. В плен захватили примерно 1700 человек. А ещё были раненые. Наших около 200 и латинян до 400. Точные цифры пока ещё не были известны. Мы ждали французов от Цурула. Эти наёмники не торопились и в этот день мы их не дождались. Мой самолёт перебазировали в Галату, опасаясь, что другая сторона гавани будет полностью занята французами. До конца дня грузили ценности из особняков рыцарей в ЗИЛ и отвозили в Акрополь. Считать было некогда. Нам помогали грабить местные жители, конечно они грабили не для нас, а в свой карман. Мы не поощряли эти, их действия, но проконтролировать весь город не было возможности. Слава Богу, что не случилось пожаров! Из числа ополченцев создали народную милицию, которая пыталась навести порядок в городе. Церковные патриархи пытались устроить торжественные церемонии, но мы их отговорили, напомнив, что к нам движутся отряды наёмников. Выставив караулы, большинство наших бойцов завалились спать, сразу, после ужина

                Защита Константинополя от Болдуина.
 
               4 июня. Понедельник. Завтрак прошёл в нормальных условиях. Мы продолжили сбор ценностей, оставшихся от рыцарей. Василаки организовывал оборону силами ополчения. К 2 часам, «под ружьё», поставили 5500 ополченцев. Офицеры Никейцы очень строго подходили к отбраковке слабых и старых добровольцев. Так что ополченцы в основном состояли из молодых людей в возрасте от 19 до 35 лет, достаточно здоровых на вид, без увечий. Мы торопились выставить их на стены, не столько для фактической обороны, сколько для демонстрации, якобы, нашей многочисленности. Тут то и показались французы. Они скакали колонной по направлению к Золотым воротам, главному въезду в город, со стороны Мраморного моря. Все трупы и другие следы недавнего сражения были наскоро убраны и почти ничего не выдавало происшедшую здесь недавнюю битву. Впереди колонны, в запылённых доспехах, но с красивыми плюмажами на шлёмах скакали самые знатные из рыцарей, переговариваясь между собой. Слева от них широкой полосой скакали рядовые воины, отыскивая наш лагерь, о котором они узнали от посланцев. Однако лагеря не обнаружилось, зато ворота были заперты, а на стенах и башнях стояли сотни греков с взведёнными арбалетами и луками в руках. Колонна остановилась в 50 метрах от ворот. Рыцари, подняв головы, удивлённо взирали на негостеприимных хозяев.

Первые, несколько всадников отделились от колонны и подъехали ближе. Один из всадников закричал на латыни В чём дело? Здесь находится граф де Шамплит, при этом он указывал на стоящего рядом рыцаря, а с ним 3000 войска. Мы требуем, чтобы вы немедленно открыли ворота и впустили нас к наместнику императора Ансо ди Кайо, а также предоставили нам пищу и отдых. На стену взобрался Василаки и отвечал – я комендант и временный эпарх Константинополя, патрикий и полемарх Василаки при дворе императора Никеи Иоанна. Город сей всегда принадлежал нам, и мы только что изгнали из него захватчиков. Сюда больше никогда не ступит нога иноземца без разрешения его императорского величества Иоанна! У меня здесь 25 тысяч воинов и вам не удастся вновь завладеть городом. Я предлагаю вам вернуться обратно во Францию, бросив самозванца Болдуина! Рыцари начали переговариваться между собой. Этот же рыцарь вновь крикнул- мы не признаём тебя, полемарх эпархом города и если нам не откроют ворота, мы захватим город силой и тогда разберёмся с тобой! Лолемарх отвечал –попробуйте! – и удалился. Французы разъехались по полю, разбиваясь на отдельные группы, спешиваясь и усаживаясь на землю. С ними не было никакого обоза, видимо они взяли с собой небольшой сухой паёк на один день, намереваясь пообедать в городе. Главари собрались в одном месте и начали совещаться между собой, поглядывая на стены города. А вид стен заставлял задуматься. Стены и башни были заполнены вооружёнными воинами в доспехах и число их увеличивалось. По скромным подсчётам, только на этой стене, между гаванью и Мраморным морем, расположились не менее двух тысяч человек. О штурме не могло быть и речи, тем более, что все воины были уставшие от многочасовой скачки под жарким солнцем.

Через час, та же группа рыцарей подъехала к воротам и вызвала коменданта. Василаки прибыл через полчаса и забрался на стену, чтобы выслушать предложения французов. Между тем, французы, понимая, что им не в силах овладеть городом, а возвращаться в Цурул обидно, решили не маячить на виду у защитников, а отъехать от города на 10-20 км и послать гонца к императору, испрашивая дальнейших действий, а самим ждать его решения на месте. Граф Шамплит сообщал, что он согласен уехать прочь, но просит выдать ему продуктов для его отряда, поскольку они не располагают запасами пищи, а ехать им далеко. После некоторых раздумий, было решено рыцарей продуктами обеспечить. Войску графа велели отойти на 3-4 км, а потом открыли ворота Силиври, вынесли в поле несколько бочек вина, двадцать туш быков, 1000 караваев хлеба, 20 мешков зерна для лошадей. Французы забрали эти продукты и, выстроившись в колонну, направились обратно. Мы, конечно, не стали предаваться радости.

Эта маленькая победа, всего лишь небольшая отсрочка. Не было сомнений, что Болдуин уже завтра получит сообщение о захвате города и прекратив осаду Цурула, направится к столице. Без Константинополя он станет никем. Получив известие о малом числе освободителей, он должен спешить исправить положение. В этом случае, даже один день промедления, может быть решающим. Через час, я вылетел в направлении ушедшей колонны и, как и ожидалось, обнаружил её в 15 км от города, разместившихся в небольшом селе. Мы пролетели дальше, к Цурулу, и обнаружили, что осада продолжается. Значит Болдуин ещё не получил известия о захвате города. Это даёт нам, по крайней мере, 2 дня форы. Я вернулся в город и доложил обстановку. Собрались на совещание. Рассматривали вопрос – сможем ли мы противостоять 30 тысячам французам и 15 тысячам половцам? Теоретически, вполне возможно. Укрепления вполне надёжные. Пусть защитники не обучены, но полны патриотизма и если рядом с ними поставить толковых командиров, то мы справимся. Правда, в голове точил червь сомнений. Крестоносцы взяли город числом, как раз 30 тысяч. Но ладно, мы будем защищаться. Император, как только узнает об освобождении города, немедленно примчится сюда. На том и порешили. В течении двух дней упорно учить ополченцев владению оружием. Незадолго перед ужином, прискакал гонец и сообщил невероятно радостное известие – император Иоанн Ватац, находится всего в 35 км от Босфора.Он только что захватил небольшой Ромейский город-крепость Дакибузу и пока ещё не отошёл от него. Вот это отличная новость! Его необходимо срочно предупредить! Но день уже потерян, лететь можно только завтра.

5 июня, Вторник. Чуть только рассвело, я собрался вылетать. Вместо Арзамаса возьму с собой Василаки, его лично знает император, а меня может уже забыл. Еле уговорил полемарха. Посоветовал ему одеть самый роскошный свой наряд со знаками различия, чтобы его сразу опознали воины, а то могут и прибить, как колдуна. Взлетели с ВПП на стороне Галаты. Перелетели Босфор и направились вдоль побережья Мраморного моря на юго-восток. Полемарх, во время взлёта, несколько раз закричал дурным голосом, но потом успокоился и стал наблюдать за проплывающими внизу полями Никомедии. Уже через 20 минут мы были у цели. На земле ясно просматривались палатки и шатры Никейской армии, небольшая крепость на берегу моря. Я сделал несколько кругов над местностью, высматривая удобное для посадки место, каждый раз провожаемый изумлёнными криками с земли. Наконец я выбрал место и пошёл на посадку. Сели удачно, всего в полукилометре от лагеря. К месту посадки бежали десятки людей, размахивая оружием. Я испугался за самолёт и, выскочив из него, быстро помог полемарху вылезти и, забравшись обратно, знаками указал на приближающихся людей с явными намерениями растерзать нас. Завёл мотор и взлетел вновь, оставив полимарха разбираться. Я сделал ещё не меньше 10 кругов в течении 15 минут, прежде чем мне стали махать руками, приглашая приземлиться. Я опять приземлился и вышел наружу.

На этот раз меня приветствовали несколько, явно высокопоставленных, офицеров. Я знаками показал, что самолёт надо охранять и ничего не трогать. Офицеры что-то мне сказали, но я не понял и решил, что мне лучше остаться здесь. Если императору нужно, он сам подойдёт, здесь совсем близко. Я показал офицерам, что буду ждать здесь, хотя они недвусмысленно звали меня с собой. Но я, демонстративно уселся на землю и привалился спиной к колесу самолёта. Офицеры отстали и удалились, кроме одного, севшего рядом. К самолёту сбежалось уже порядочно людей, и я отгонял тех, кто пытался потрогать его. Увидев такое дело, офицер громко скомандовал и люди неохотно стали расходиться, постоянно оглядываясь. Так мы и сидели около часа, когда от лагеря отделились и направились в мою сторону десятка два пышно одетых людей в блестящих доспехах, при мечах, со шлёмами, с которых свешивались плюмажи всевозможных цветов. В середине толпы шествовал император Иоанн, которого я сразу узнал. Его лицо выражало радость, и он широко улыбался. Император также узнал меня и приблизившись ко мне, приветствовал меня. Я в это время поклонился ему и продолжил стоять в положении вольно. Рядом с императором встал переводчик и начал мне переводить. Слава Богу! –воскликнул император. – Я очень надеялся на наш договор, но до последнего дня сомневался в возможности его выполнения. Но ты доказал свою правоту и сдержал слово. Я безумно счастлив, что наконец-то моя столица освободилась от захватчиков, проклятых католиков!

Полемарх рассказал мне все подробности и я в курсе событий. Я уже отдал приказ и в направлении города немедленно поскачут конные трапезиты. Уже вечером они будут у вас. Мы же, прибудем послезавтра. Солдаты уже начали собираться в поход. Я очень рад тебя видеть и свою часть договора выполню безусловно. Не буду тебя держать, у нас очень мало времени, мы выступаем немедленно. А у тебя, однако, новая машина? Не собираешься ли ты её продавать? Шучу, шучу – успокоил меня император. Знаю, такие вещи не продаются. Но я надеюсь, ты меня покатаешь на ней? Я ответил – как только вы пожелаете ваше императорское величество! Ну ладно, сказал император – до скорой встречи в столице. Он развернулся и направился к лагерю. Со мной остался полемарх. Его довольная физиономия чуть не лопалась от счастья. Я уверен, что император произвёл его в маршалы или дал титул герцога. Василаки схватил меня за руку и крепко её пожал, говоря что-то по-гречески. Я кивнул ему головой и знаком показал, чтобы он лез на своё место. Через полчаса, сдав самолёт на хранение, мы шли в расположение войск. Нас перевезли на другой берег и вскоре я входил на территорию акрополя. Нашёл Судейкина и рассказал ему о встрече с императором. Пообедав, я вновь отправился к самолёту. Напрягала необходимость каждый раз переплывать через бухту в Галату и обратно. Арзамас уже обслужил самолёт. Дозаправил, проверил масло и т.д. Мы полетели оба. Вот и лагерь французов, они так и ждут в этом месте. Летим дальше. А вот и Балдуин!  Длинная колонна пылит по дороге, впереди конница половцев, за ними конница рыцарей, потом пехота. Летим к Цурулу. Лагерь опустел, но несколько тысяч французов и часть половцев остались, чтобы не дать Великому Хартуларию Иоанну Петралифе выбраться и погнаться за ними. Повернулись и летим назад. Армия прибудет к городу не раньше завтрашнего дня. Так и скажем. Возвращаемся в Галату, и я плыву в город. Сообщаю новость Судейкину и полимарху. Завтра все силы соберутся здесь. Завтра решит будущее Византии. Я устал, потерял счёт времени, но не страшно – мы делаем историю! Вечером, как и ожидалось, на другом берегу Босфора, появились кавалеристы, это прибыли 2 турмы лёгкой
кавалерии, примерно 5 тысяч всадников. Для их переправы на наш берег, использовали катамаран «Воронеж», залатанный, на скорую руку и «Оку».  Потребовалось всего три ходки обеими кораблями. Кавалеристы вошли в город, под радостные крики населения.

6 июня. Среда. День начался обыкновенно, сначала завтрак, потом совещание. Ждали Болдуина с армией. Предполагали, что он подойдёт примерно к обеду. Прекрасно было известно, по какой дороге он пойдёт. И у нас созрела мысль, а почему бы не заминировать эту дорогу? С собой мы привезли 4 мины МОН 200. И все мы отлично помнили результаты их применения. С этой идеей все согласились, хотя и поморщились – не этично это. Просто бойня получается. Но как говорят те же французы – «На войне, как на войне», то есть все средства хороши. Немедленно отправили к дороге Иманкулова, Марченко и десять юнкеров с минами. Вдоль дороги, на обочине, установили по две мины на каждую сторону, через 100 метров. Протянули верёвки к пункту встречи, где передовой отряд встретят Марченко и Иманкулов, которые приведут мины в действие и тут же уйдут сквозь выстроившихся сзади них кавалеристов обоих турм, тут же перешедших в атаку на остатки половцев, скачущих впереди колонны. Далее, когда в бой вступят тяжело вооружённые рыцари, изобразить бегство к золотым воротам, которые будут распахнуты. Едва последние всадники скроются в воротах, в дело вступит БМД и БРДМ. Эта дорога самая широкая и обе машины отлично поместятся в проёме. Ну и конечно, со стен откроют огонь две роты юнкеров, одновременно. Эффект, думаем, превзойдёт все ожидания. Навстречу Болдуину выслали конный разъезд, чтобы предупредить нас о его появлении.

Кавалеристы уже в 11 часов утра приготовились к бою, собравшись снаружи города, у золотых ворот. Ждать пришлось долго. Только хотели приступать к обеду, когда прискакали дозорные и объявили о приближении колонны. Тут же выступили к дороге. Иманкулов и Марченко встали посредине дороги, держа в руках верёвки. Следом за ними выстроились обе турмы в три колонны. Тут то мы сообразили, что вновь не учли того, что половцы не будут скакать по узкой дороге длинной колонной, а тоже будут скакать широкой лавой. Но мины уже настроены на дорогу. Допустим, что мины шарахнут по середине идущих лавой кочевников, но фланги уже пройдут этот рубеж. Куда нам деваться? Придётся с сумасшедшей скоростью удирать сквозь ряды перешедших в галоп кавалеристов, скачущих нам на встречу! Мелькнула мысль, а не отставить ли это мероприятие и спрятаться за стены? Но оба лейтенанта отказались изменить первоначальный план и вышли вперёд. А половцы уже показались. Они в самом деле скачут толпой, в ширину на 100 метров. Мы быстро переиграли план. Обе турмы встали по бокам от нас, оставив для нас путь к спасению, шириной в 5 метров. Десяток конных выехал впереди нас, чтобы сохранялось подобие общего строя на всю ширину фронта. Половцы, увидев противника, меньшего по численности, послали коней в галоп, на ходу выхватывая луки, чтобы успеть произвести хотя бы по 2-3 выстрела перед сшибкой. Скакали они, не выдерживая строя, толпой в 10 тысяч всадников, против наших 5 тысяч. Едва передние ряды половцев пересекли линию первых мин и приблизились ко второй установке на 20-30 метров, лейтенанты дёрнули за верёвки. Эффект был ожидаемый. Середину толпы будто корова языком слизнула.

Образовалась брешь, глубиной, около 150 метров и шириной, в 10. По прикидке, выбило сразу до 300 всадников, которые свалились в пыль вместе с лошадьми, образовав кучу. Задние ряды налетели на упавших и начали сами падать, спотыкаясь об упавших ранее. Скакавшие ещё дальше, вынуждены были отпрянуть в стороны, сбивая соседей, и увеличивая общую неразбериху. Марченко с Иманкуловым в это время мчались сквозь скакавших навстречу и обтекающих их кавалеристов к золотым воротам. Произошла сшибка, перед которой половцы, не успели выпустить ни одной стрелы, ошеломлённые случившимся. Первые ряды замешкавшихся половцев были
смяты, а задние подъезжали, заметно сбавив скорость в какой-то нерешительности. Некоторые вообще останавливались и поворачивали обратно или в сторону. Но их было слишком много, и скоро это превосходство начало сказываться. Тут уже было не до рыцарей. Видя. что половцы, не взирая на потери начинают слишком давить на Никейцев, командиры подали сигнал к отступлению. Обе турмы, поредевшие в рядах немедленно обратились вспять. Слава Богу, что лейтенанты успели забежать в ворота, когда следом за ними в город ворвались Никейцы. Буквально, на их плечах висели половцы, порой, в общей массе. Со стен открыли огонь, отсекая половцев от Никейцев и эта мера позволила последним оторваться от погони. Тут же в ворота выдвинулись БМД и БРДМ, на ходу поливая половцев огнём из пулемётов и пушек. Половцы, будто бы наткнулись со всего разбега в стену. Первые ряды кучно падали перед воротами. Со стен били по середине и увидев такую картину, половцы не выдержали и помчались в разные стороны и обратно, веером. Наш план удался лишь частично. Рыцари не успели вступить в бой. Однако, по нашим расчётам, половцы потеряли половину состава, а те,

кто остался, подумают, прежде чем идти в атаку. В это время, в поле зрения попали тяжёлые рыцари на конях, въезжающие на место недавней схватки. Картина, представшая их взору, была, наверно, впечатляющая. Рыцари разделились на два потока, объезжая груды убитых половцев и Никейцев. Глядя на этот ужас, многие снимали шлёмы и крестились. Выезжая на поле перед стенами, крестоносцы начали разъезжаться, выбирая себе удобные места для ночёвки. Они спешивались и отпустив коней пастись, садились отдыхать Многие подходили к стенам и осматривали их, отмечая неприступность. В прошлый раз, крестоносцы захватили город со стороны моря, прямо с кораблей, которых сегодня у них не было. Территория перед городом постепенно заполнялась всё новыми подразделениями армии Болдуина. Подъехал и он, в окружении своих придворных и, первым делом, остановился перед Золотыми воротами, разглядывая стоявших на стенах греков. Его вполне можно было бы снять выстрелом из карабина, но Судейкин не позволил стрелять в него
   (Балдуин II де Куртене, сеньор де Куртене и де Монтаржи, последний император Латинской империи, маркграф Намюра, сын Пьера II де Куртене и Иоланты. Был ещё совсем молод, ему едва исполнилось 23 года, наш ровесник.)
.
В течении всего дня продолжали подтягиваться отдельные части войска. В последнюю очередь прибыл обоз, и французы начали ставить шатры, готовить еду. За это время, половцы, обозлённые огромными потерями, разграбили все окрестности в радиусе 10 -15 км от города и тащили к себе различные вещи, отобранные у местных жителей. На их стоянке происходили скандалы и драки, при разделе награбленного. Император Болдуин поморщился от увиденного, но промолчал. Сейчас ему, как никогда, требовались союзники, выходки которых ему приходилось терпеть. Как раз, по разрешению Василаки, из крепости был отправлен парламентер с просьбой к императору, разрешить забрать тела погибших кавалеристов –трапезитов. Император согласился и, на время до утра, было объявлено перемирие. Лагерь наёмников отодвинулся от города на 2 км. Из города выпустили тысячу пеших трапезитов, которые вместе с половцами начали собирать своих убитых однополчан и уносить в своё расположение. Наших убитых оказалось 640 человек. По приблизительной оценке, половцев погибло не меньше 3500. Пропорция почти 1:6, но для армии Болдуина не критическая. В это самое время на противоположную сторону Босфора начали прибывать войска Никеи. Наши корабли начали их перевозку в город, за которой наблюдали половцы, отряд которых, по приказу Болдуина, обогнул бухту Золотой Рог и подступил к стенам Галаты. Враги, никоим образом не могли помешать переправе, не имея ни одного корабля в этом регионе. По нашим расчётам, Венецианцы непременно приплывут сюда, как только получат известие о захвате города. И произойдёт это, скорее всего через 3-4 дня, не раньше. Им придётся добираться сюда от острова Лесбос. Беженцы достигнут этого острова, возможно, сегодня. Во время переправки войск, стало известно, что император Иоанн передумал лично принимать участие в обороне города, отправив большую часть войска нам в помощь, а сам отбыл в Никомедию, заявив, что он должен войти в город торжественно, после того, как будут устранены все возможные опасности его повторного взятия латинянами. Ну и это не плохо. Всего прибыло: тысяча катафрактов, 3 тысячи тяжёлой пехоты –скутаты, 5 тысяч лёгкой пехоты –псилы и около тысячи вспомогательных войск и обслуживания. С трапезитами, уже прибывшими к нам, общее число присланных, составило 15 тысяч. Прибывших французов с половцами набиралось около 30 тысяч. Перевес небольшой и, скорее всего, Болдуин снимет осаду с Цурула окончательно, чтобы иметь более значительное превосходство в силах. Уже в сумерках, Болдуин, вполне ожидаемо, предложил нам сдаться, обещая отпустить с миром. Предложение, как водится, было отвергнуто.

7 июня, Четверг. День начался с общей тревоги. В 5 часов утра французы ринулись на приступ в районе ворот святого Романа, как раз в центре стены Феодоссия. Французы незаметно подкрались к стенам и были замечены в момент, когда они укладывали брёвна через ров. Последовал сигнал тревоги и к этому месту поспешили войска и ополченцы. Французы преодолели ров по брёвнам и начали устанавливать лестницы на участке стены в 200 метров. В это время к месту штурма уже подбегали и карабкались на стену защитники города, бодрствующей смены. На данном участке быстро удалось создать сплочённую оборонную группировку в почти 5 тысяч. Стены и башни густо заполнили ополченцы и лёгкая пехота Никеи. Поэтому, карабкающимся вверх латинянам, был устроен достойный отпор. Через полтора часа боя, не достигнув положительного результата, латиняне отошли назад, потеряв до 2 тысяч убитыми.

Наши потери составили около 800 человек, в основном ополченцев, не имеющих достаточного опыта. Были и раненые, которых относили в лазареты города. Вновь прибыл парламентёр, попросив перемирия до обеда, с целью вынести убитых. Василаки согласился, и французы начали выносить убитых к себе в лагерь. Нашим тоже пришлось выйти наружу, чтобы подобрать выпавших со стен убитых. Между прочим, Василаки был официально назначен комендантом Константинополя, с правом командования всеми, предоставленными ему войсками. По окончанию боёв и включению города в состав империи, ему была обещана должность Эпарха города. Уже сейчас, Василаки начал назначать на должности городских руководителей новых людей, заменяя старую администрацию, служившую при Болдуине. Потерпев неудачу при штурме и убедившись, что ему противостоит очень серьёзная сила, Болдуин принял решение снять осаду Цурула и перевести сюда камнемётные машины, а также дождаться Венецианцев с их флотом и дополнительной помощью. Французы начали устраиваться основательней. Половцы совершали грабительские рейды до самого Черноморского побережья, вызывая ожесточённость местного населения. Кстати, отряд половцев забрёл в село Состенион, где произошла схватка с нашим небольшим гарнизоном, охраняющим там пленных Венецианцев и две наши галеры. Половцев удалось отогнать без потерь, но наше пребывание в этом месте стало опасным. Немедленно пленные были загружены в галеры и весь гарнизон переправился в Галату, где и расположился, поставив галеры в гавани, у причала. Наступило время ожидания.

В городе, ударными темпами, проводилось обучение ополченцев искусству обращения с оружием, дисциплине и действию по командам. Распределяли прибывшие войска на определённые участки стен и башни. К противоположному берегу, по приказу императора, доставили большие запасы продовольствия, которые мы перевезли в город. Состоялись похороны всех погибших воинов, по православному обряду, включая и некоторых наших юнкеров Эрзя. Город уже зажил совсем другой жизнью, избавившись от диктата католической церкви и латинской администрации. Утверждались новые, они же старые, до 1204 года, законы. Отменялись другие законы, принятые Болдуином. Население воодушевлённо помогало военным, участвовало в восстановлении повреждённых укреплений, ремонте, зданий и сооружений, пострадавших во время освобождения города. Акрополь был передан в наше полное распоряжение. Мы точно определили наше количество и оценили добычу. Наши потери составили с начала боёв: 466 человек. Из них: казаки 120, юнкера, включая матросов -22, дружинников -312. Меньше всех потеряли дружинники князя Ингваря -12 человек. А вот казакам не повезло. Кстати из этого числа, 128 умерли от ран позже. Легко раненных, набиралось почти 200. Добыча состояла из следующего: -Без учёта комплектов вооружения и доспехов, переданных ополченцам безвозмездно, у нас осталось этих комплектов, включающих в себя доспехи и оружие на одного воина- 1650. Захвачено на 5 уничтоженных галерах 1420 золотых дукатов и 5600 серебряных матапанов, много продуктов питания, вина и оливкового масла. С убитых и пленных сняты золотые и серебряные украшения, не поддающиеся учёту, а просто сложенные в мешки. Различная утварь хозяйственного назначения, типа котлов, посуды, треножников и т.п. Казаки, ко всему, снимали с убитых одежду и обувь, но мы её не стали учитывать, оставив её им. В городе, в домах итальянцев и рыцарей, добыча была побогаче. Одних золотых монет, не считая их количества в штуках, набрали 270 кг, а серебряных 820. Золотых и серебряных украшений, посуды и оружия, отделанного золотом и камнями 8 сундуков. Были и ценные ткани, зеркала, шубы и платья.

 Всё это просто свалили в кучу в одной из комнат крепости. Опять же, огромные запасы муки, зерна, масла, соли и, даже, сахара, который ценился очень высоко. Имелись церковные и мирские книги в драгоценных обложках и в обыкновенных, написанные вручную, в том числе очень много морских карт отдельных участков моря, а также всей Европы и половины Африки, которые стоило просмотреть на досуге. Католические храмы не стали грабить, как и жилища католических иерархов. Это сделали за нас местные жители. Многие из них неплохо нажились во время освобождения города, обирая убитых латинян и грабя их дома, не брезгуя ничем. Осмотрев хранилища императорской казны, мы обнаружили там примерно 18 тысяч золотых монет и чуть больше серебряных. Эти деньги предназначались для оплаты наёмников и этого числа, Болдуину должно было хватить всего на месяц. Мы постеснялись их брать, тем более, что горожане сами понесли немалые потери при освобождении города и оставили их для нужд города. Вечером собрали совещание, вызвав недовольство коменданта города Василаки, именно так следовало его сейчас называть. Он был занят назначением на должности. Его резиденция в последнее время осаждалась местными олигархами, выпрашивающими себе доходные должности, понятно, не за бесплатно. Судейкин высказался в том духе, что нам не стоит ждать подхода оставшихся в Цуруле войск Болдуина, которые прибудут через два дня, так как они везут с собой осадные машины. Как раз через два дня должны прибыть венецианцы на кораблях. Общее число солдат противника, может достигнуть 60-70 тысяч, и тогда мы можем вновь потерять город. Здесь Василаки задумался, как и присутствующие здесь командиры отдельных частей императорских войск. Что вы предлагаете? – спросил комендант. Я предлагаю устроить завтра генеральное сражение-ответил Судейкин. Разбив завтра основные силы             противника, нам уже вообще не стоит опасаться остальных участников. Никто из них уже не рискнёт нападать на нас. К тому же, у Болдуина уже нет денег и ему нечем платить наёмникам. Но нас гораздо меньше –заявил комендант. Ничего, мы справимся –заявил Судейкин. Ему удалось убедить военачальников императора устроить завтра сражение. Рассмотрели примерный план боя. Предлагалось, не спеша, после завтрака, вывести войска в поле и выстроить по разработанному плану. Позволить французам и половцам построиться и дать им возможность пойти в атаку. Далее приводились детали. Никейцы, честно говоря, ознакомившись с возможностями нашей техники, почти безоговорочно приняли наш план.

                Десантники. Книга 2, часть 7.
               
                Разгром наёмников и пленение Болдуина.

1240 г. 8 июня. Пятница. Наступил решающий день. В 9 часов утра раскрылись ворота Силиври, Меландезийские и Военные. Из них, неспешно, начали выходить и строиться наши войска. В центре расположились катафракты, тысяча человек, следом за ними 1000 пехотинцев и 2 тысячи ополченцев, правее 5 тысяч пехотинцев, вперемешку с тремя тысячами ополченцев, в десять шеренг. Затем правый фланг – 2 тысячи лёгкой конницы. Слева от катафрактов, 3 тысячи тяжёлой пехоты, а за ними, 3 тысячи ополченцев. На левом фланге – 2 тысячи лёгкой конницы. Всего 19 тысяч воинов – фактически вся армия. Совершенно не заметно для противника, впереди всего строя рассыпались в одну шеренгу 700 человек юнкеров с карабинами и автоматами, держа интервал между собой в два метра. По фронту, наше построение заняло почти половину ширины поля – 4 км. Французы, немедленно выстроились против нас. В середине 3000 рыцарей. Слева и справа, пехота, на флангах по 3000 половцев. Две тысячи в резерве, охраняют шатры императора и свиты. Всего, чуть больше 24 тысяч человек. Их строй был гораздо шире нашего и вполне мог охватить нас в полукольцо.

Однако это исключалось наличием на левом фланге БМД, а на правом БРДМ. Между колоннами наших войск, были предусмотрены 100 промежутков, через каждые 40 метров, в которые должны были просочиться 700 юнкеров, после первого залпа. Этот пункт был разжёван и вбит в головы всем участникам битвы. Кстати, со стен крепости, после нашего залпа начнут стрелять 6 миномётов по резервам противника. Перед боем, юнкера специально пробежали вперёд и назад по этим промежуткам- коридорам, задевая встречающихся руками и напоминая о своём существовании. Кроме Судейкина и Забуирова, остающихся в резерве, все остальные лейтенанты участвовали в битве. Я стоял со своими двумя взводами слева от центра. Левее меня расположился Марченко, справа-Иманкулов. Построение закончилось к половине одиннадцатого. За это время мы ещё пару раз пробежали по коридорам для закрепления в памяти солдат. Затем обе армии ещё полчаса стояли на месте, ожидая, кто первым начнёт атаку. Наконец французы не выдержали и начали наступление. Расстояние между армиями составляло примерно 500-600 метров и, чтобы его преодолеть, достаточно было 2-х минут, для коня и 4-х минут, для пехотинца. Кавалерия набирала скорость, наши ряды заволновались и выставили вперёд копья, сдерживая своих коней. Мы находились в чрезвычайно щекотливом положении. Боязнь, что нас растопчут враги, а, возможно и свои, так и вертелась в голове, поэтому многие не выдержали и начали стрелять уже с расстояния в 300 метров. Понятное дело, меткость с такого расстояния уже была не такая высокая, но для такого плотного строя, ни одна пуля не пропадала даром.

Всё-таки, как хорошо, что это не 20 век, когда в атаку идут рассыпным строем или цепями и приходится целиться внимательней и патронов тратить в разы больше. Пришлось и остальным открывать огонь. Конница не успела набрать скорость и поэтому эффект от стрельбы оказался намного ниже ожидаемого. Не получилась куча- мала, Всадники объезжали упавших и продолжали скакать вперёд, но уже гораздо медленней, но, тем не менее, близость к врагу, дала ему возможность сблизиться уже через полторы минуты скачки. Выпущенные семьюстами стрелков, до 4000 пуль, возымела действие, но не столь большое, ввиду построения колонной. Действительно, первые ряды были сметены, но тысячи тел сохранили жизнь скачущим сзади, а наше время кончилось, и все юнкера кинулись в коридоры между солдатами, убегая от копыт, рвущихся навстречу противнику, лошадей. Атака французов сомкнутым строем, не удалась. К цели они пришли разрозненной кучей, а вот 1000 катафрактов ударили слитно, разбрасывая остатки скомканного строя. Задним рядам французов пришлось объезжать кучи трупов коней и всадников, так что, даже численное превосходство в середине построения не помогло. Французов смяли, опрокинули, заставив задние ряды остановиться и попятиться назад, под натиском Никейцев.  Как бы то ни было, но пули снесли с сёдел или свалили на землю с конями, до 1500 рыцарей, совершенно сломав их строй. А разрозненные группы или, одиночные рыцари, никак не смогут устоять против слаженной атаки сомкнутого строя. Вот и получилось, что при ударе катафрактов, сразу же были опрокинуты ещё тысяча рыцарей, а ударный отряд катафрактов пронёсся сквозь строй и врубился в стоящий сзади, резерв, из двух тысяч пехотинцев, пройдя сквозь них, как раскалённый нож сквозь масло.  Следующие за катафрактами тысяча пехотинцев и 2 тысячи ополченцев, добивали упавших рыцарей и вломились в опрокинутые ряды резерва французов, вступив с ними в схватку, вокруг шатров императора. Пехота, наступающая с обеих сторон конных рыцарей, бежала в атаку, но медленней лошадей и пули начали их доставать ещё в 400 метрах от никейцев.

Как они не пытались закрываться щитами, пули, всё равно прошивали их, выкашивая ряд за рядом, заставив их остановиться и попятиться. Но вот юнкера побежали назад, давая путь кавалерии и стрельба прекратилась. Сержанты вновь погнали пехоту вперёд и те, потеряв от огня противника не меньше 4 тысяч соратников, вскоре схлестнулись с пехотой никейцев. Завязалась битва. На флангах, картина боя выглядела следующим образом – половцы помчались на лёгких кавалеристов спереди и сбоку, окружая их с флангов. Однако БРДМ и БМД, стреляя из пушек и пулемётов остановили толпу нападавших и те, продолжая терять своих соплеменников, сначала остановились, потом вновь бросились вперёд, воспользовавшись моментом перезарядки пулемётов, опять остановились. Патронная лента вмещала в себя 250 патронов и пулемёт, выплюнув 250 пуль, прекращал стрельбу на 2-3 минуты, для перезарядки. Но для 5000 всадников мчащимся широким фронтом, потеря сотни или двух, не была катастрофой и не остановила их продвижения вперёд. Со стен забухали миномёты, посылая мины в тыл пехоте французов, но и это мало помогло Никейцам. Всё –равно, наёмников, было слишком много. Тем не менее, успех в центре, несколько остудил стремление пехоты и они, опасаясь нападения сзади, несколько отпрянули в стороны, пропуская мимо себя катафрактов и скучившись, ослабили натиск на нашу пехоту. БРДМ и БМД выехали уже во фланг половцев с обеих сторон и поливали их свинцом, останавливаясь, чтобы сменить очередную ленту и, отбросив раскалённый ствол, вставить новый. За 15 минут по половцам выпустили по 5 лент, более тысяче пуль, но они этого не замечали, продолжая напирать на наших всадников, которые уже подумывали об отступлении.

Множество половцев кидались на БМД и БРДМ, пытаясь поразить их копьями и мечами, как правило, безрезультатно, сами падая, сражённые, под гусеницы и колёса. Перед обеими машинами уже лежали горы убитых, когда половцы, поражаемые ко всему минами, сообразили, что их, даже в случае победы над почти разгромленными никейцами, ожидает неминуемая гибель от плюющихся огнём монстров, которых не берёт никакое оружие. Мало того, заметив, что наши фланги вот-вот побегут назад, из ворот города выехал ЗИЛ и напал на левый фланг противника, а два САУ, на правый, добавив ещё три пулемёта к имеющимся на флангах. САУ также стреляли из пушек по толпам половцев, а из амбразур в кузове ЗИЛа, строчили из автоматов, стоящие там юнкера. Отступившие, в начале сражения, первые 700 юнкеров, влезли на стены и начали отстреливать французов сверху, поражая каждым залпом по 300-400 человек, двигающихся сзади сражающейся пехоты, пока те, вдруг не заметили, что сзади у них, не имеется поддержки. Вот тут, наконец наступил перелом в битве, французы и половцы развернулись и побежали прочь. Однако их никто не преследовал, слишком велики были потери и усталость. Никейцы опустили руки, пытаясь отдышаться. Только несколько сотен всадников пытались преследовать отступающих, но достигнув императорского шатра, остановились. Здесь шло отчаянное сражение между двумя сотнями личной охраны императора и остатков резерва, с пехотой никейцев, ополчением и спешившимися катафрактами. Здесь имел место следующий расклад сил – катафракты, опрокинув рыцарей, пробились сквозь резерв и упёрлись прямиком в шатры со свитой императора. В то время, как часть катафрактов начала отбиваться от воинов резерва, три сотни катафрактов, спешились и попытались пленить императора, на защиту которого встали 200 его телохранителей и свита. Резерв дополнительно связали боем, достигшие шатров ополченцы. Бой продолжался 25 минут и вокруг шатров лежали сотни поверженных. Конные катафракты едва сдерживали наседающих на них пехотинцев французского резерва. Ещё 2-3 минуты и император получил бы свободный выход к отступлению, но триста всадников, начавших было преследование убегающих наёмников и половцев, врубились в толпу рубивших друг друга рыцарей и тяжело вооружённых Никейцев. Пехота прекратила атаку и разбежалась, а, соскочившие с коней лёгкие всадники вступили в бой с охраной императора. Надо сказать, к чести последнего, он сражался в одном ряду со всеми.



 Его окружение уже, едва насчитывало 30 человек, когда количество нападающих возросло до двухсот. Поняв безысходность положения, император крикнул, что он сдаётся и приказал окружающим его рыцарям прекратить сопротивление. Его сдачу принял командир катафрактов, доместик Михаил Хониат, который и привёл императора с остатками его свиты в город. Победители немедленно вошли в покинутый лагерь французов и начали его грабить. Из города вышли 3 тысячи ополченцев греков и начали стаскивать убитых в одно место. Одновременно их освобождали от доспехов, оружия и ценных вещей. Раненых, французов и никейцев, переносили в больницы города. Из города прискакал комендант Василаки и приказал командирам никейцев соблюдать порядок, а все, оставленные французами вещи складывать в одном месте, приставив к нему охрану. Вокруг лагеря стали нести охрану наши машины, 300 дружинников и 30 юнкеров. Казакам предоставили возможность поучаствовать
в грабеже лагеря, стаскивая добычу в отдельное, от никейцев, место. Оставленного имущества было настолько много, что просто не было возможности оприходовать его за один день. Кстати, практически не оказалось пленных, кроме императора, его свиты, менее сотни пехотинцев, да разве ещё раненые. Убитых было очень много, включая и никейцев. Их ещё не считали, но, по предварительной оценке, полегло примерно: половцев до 5 тысяч, рыцарей – более 2000, остальных, приблизительно 13 тысяч, итого противник потерял более 20 тысяч убитыми и ранеными. Убежали, по крайней мере, 2 тысячи половцев и 3-4 тысячи французов. У нас убитых насчитали почти 5 тысяч никейцев и 3 тысячи ополченцев. Катафракты погибли почти все. Точные цифры пока ещё не были известны. Ещё и раненых в больницы поступило, где-то 4-5 тысяч. Битва продолжалась совсем недолго –два часа, да на построение ушло тоже 2 часа. Так что подошло время обеда, и солдаты начали собираться на обед. Но в это время затрещали выстрелы и все, вновь схватились за оружие и кинулись на шум схватки.

Оказалось, что половцы, не смирились с потерей награбленного имущества, оставленного ими в своём лагере, собрались вместе и сделали попытку прорваться к своим шатрам. Они были замечены и обстреляны. Встретив организованное сопротивление, они предпочли убраться окончательно, потеряв 15 человек убитыми. На этом, сегодняшние схватки закончились. Больше, нас в этот день, никто не тревожил. Мне же, сразу после окончания битвы, Судейкин велел лететь на разведку. Мне удалось вылететь в половине второго, так как пришлось переправляться в Галату и вывозить самолёт из крепости. Летели, как обычно, с Арзамасом. Сначала полетели через Мраморное море к проливу Дарданеллы, но ничего в море не обнаружив, вернулись вдоль побережья и разглядели колонну французов, со стенобитными машинами, двигающимися в направлении Константинополя. Осада Цурула была снята. Французы совсем недавно оставили Цурул, скорее всего, сегодня утром. С этими машинами, они прибудут к городу не раньше вечера, завтрашнего дня.

Зато, уже приближаясь к Константинополю, увидели колонну половцев, идти которым оставалось чуть более 40 км. Эти прибудут в лагерь уже вечером, так как их сдерживает обоз, но передовой отряд прибудет уже через 3 часа. Времени оставалось совсем ничего, поэтому я посадил самолёт в старом месте, у стен, где мы сами, совсем недавно стояли, осаждая город. Я ссадил Арзамаса, чтобы он немедленно оповестил наши войска, занимающиеся сбором добычи, а сам полетел в Галату и приземлившись, вновь заставил дружинников загнать самолёт в крепость. Собирающие убитых и раненых, а также трофейные команды, заторопились и через пару часов, прекратили свои работы, вернувшись в город. С собой загнали всех лошадей, которых удалось поймать. Наверно тысячи три. Но ещё больше лошадей продолжали пастись снаружи стен. Все своих убитых и раненых, как и раненых наёмников, внесли в город, оставив убитых французов и половцев лежать перед своим лагерем аккуратными рядами. Обшарить все
вражеские палатки не успели и оставили их, как есть. Однако захватили все продукты противника, приготовленные для обеда вместе с котлами. Большую часть добычи половцев даже не стали трогать. Это были малоценные вещи ограбленного, местного населения. В шатре императора изъяли сундук с деньгами для ежедневных расходов.

Там лежали золотые и серебряные деньги в кошелях. Их не успели сосчитать, но вес сундука составлял примерно 2 центнера. Через час, после того, как последние защитники укрылись в городе, к разорённому лагерю примчались на взмыленных конях остатки разбитых половцев, с подошедшими соплеменника из Цурула, которых прибыло 2 тысячи. Они кинулись к своим шатрам и убедившись, что награбленное ими имущество, практически не тронуто, ринулись грабить оставленные шатры французов. Однако, на подходе, нарисовались выжившие в битве, 3 тысячи французов, которые были оповещены своими разведчиками об отступлении византийцев в город и немедленно бросились на защиту своего имущества. Половцы были вынуждены отступить. Голодные наёмники начали выискивать в лагере остатки продовольствия и готовить из него обед. В городе, несмотря на большие потери, царило праздничное настроение. Разгром основного войска наёмников, пленение императора, вызвало взрыв радости среди населения, омрачённого горем родственников погибших ополченцев. Погибших разложили в нескольких церквях, и священники уже начали производить похоронные обряды. На кладбище рылись могилы на 7 тысяч человек. Все затраты на похороны, принял на себя город. Похороны назначили на завтра. Захваченная в лагере казна императора, также была передана городу. Византийцы занялись сортировкой добычи и подсчётом её стоимости. Мы тоже занялись этим приятным процессом. На стены города были отправлены достаточное количество наблюдателей. К вечеру в лагерь наёмников прибыл обоз половцев и последние их воины – примерно 3 тысячи. Общее число половцев достигло 7 тысяч, менее половины первоначального состава. И нам был приготовлен сюрприз. На другую сторону Босфора прибыло пополнение, присланное никейским императором. Ещё одна тысяча катафрактов, тысяча скутатов и 4 тысячи пехотинцев –псилы. Всего 6 тысяч человек. Это было всё, что имелось у императора на сегодня в ближайших пределах Никомедии. Их предводитель – сам великий доместик империи, Никифор Тарханиот являлся одним их известнейших полководцев того времени. Император послал его, понимая всю важность сохранения Константинополя в составе империи. Никифор, тут же принял на себя командование обороной города. Его громадный авторитет высоко поднял дух защитников города, что привлекло в последующие дни, в ополчение ещё несколько тысяч добровольцев. Таким образом, гарнизон Константинополя увеличился и составил почти 16 тысяч никейцев и примерно 4000 ополченцев.

9 июня. Суббота. День начинался обычным порядком. Все выспались и отдохнули. Ситуация вокруг города вырисовывалась следующим образом –снаружи расположилась армия наёмников, в количестве 3 тысяч французов и 7000 половцев. В городе расположилась вдвое большая армия, что и вдохновило Никифора вывести из города войска в составе 1000 катафрактов,3 тысячи конных трапезитов, 5 тысяч пехотинцев и 5000 ополченцев, взятых для создания видимости огромного численного перевеса. Наёмники быстро выстроились против ворот города и наблюдали за выходящими из города войсками, конца которым никак не наблюдалось. Определив, что их гораздо меньше, наёмники, тем не менее, приготовились к бою, заняв оборону. Против них, в первую очередь, двинулись катафракты, стоящие в центре, а с правого фланга 3 тысячи лёгких кавалеристов. Слева шли 5 тысяч пехотинцев, а все ополченцы наступали сзади. Наёмники поставили в середине 3000 пеших рыцарей, а по флангам по 3 тысячи половцев, оставив тысячу половцев в резерве. Наступавшую никейскую пехоту, поддерживали на самом краю левого фланга, едущие борт о борт, БРДМ и
БМД. Против наступающей пехоты, половцы применили луки, но тяжёлые 3000 скутатов, шедших впереди, были достаточно хорошо защищены доспехами и щитами, чтобы стрелы могли нанести им ущерб. Тогда половцы ринулись вперёд, выставив копья. В это время заработали пулемёты и пушка, за минуту выпустив 500 пуль и несколько снарядов в толпу половцев, уложив первые ряды и остановив задние. Со стен города, по половцам, начали стрелять миномёты, посылая мины в середину их строя.

Половцы замешкались, раздумывая, то ли нападать, то ли отступать. Вторая очередь из пулемётов, помогла им принять решение, и они помчались прочь. В середине, конные катафракты, вполне ожидаемо, опрокинули пеших рыцарей, а следующие за ними ополченцы схватились с выжившими. Хотя рыцари были гораздо опытнее и лучше вооружёнными, но ошеломлённые и раскиданные атакой катафрактов, начали массово сдаваться, перед втрое превышающими их по количеству, ополченцами. Ну а на нашем правом фланге, 3000 трапезитов схватились с таким же числом половцев. Однако половцы, почти сразу почувствовали превосходство обученных никейцев и повернули назад, преследуемые трапезитами. Миновав лагерь наёмников, трапезиты соединились с БМД и БРДМ и вместе погнали толпы удирающих половцев, но те применили свою тактику – рассыпались в разные стороны и ушли от погони. Машины и трапезиты вернулись к шатрам. На этот раз, победа была полная. Рыцари потеряли тысячу убитыми и 2-3 сотни ранеными, а половцы не меньше 3-х тысяч убитыми. Почти 4000 ускакали в направлении Цурула, чтобы воссоединиться с подходившими к городу остатками французов. По нашим расчётам, французских наёмников оставалось 8-9 тысяч. Никифор принял решение выступить навстречу французам. Пленные французские рыцари подтвердили, что оставшихся французов примерно 8 тысяч и во главе их стоит граф Анри де Блуа и ещё несколько высокородных рыцарей. Как я уже докладывал, французы должны были подойти к вечеру и сейчас находились в пути. Авангард, возможно уже находился в 10-15 км от города, а основная часть войска со стенобитными машинами и обозом в 20-25 км. Было решено устроить засаду на их пути следования. Вперёд выслали разведку, а войско направилась следом. Через час, разведчики доложили о показавшейся в пределах видимости колонне авангарда, примерно в 3 тысячи лёгкой кавалерии и приставшим к ним недобитым половцам. То есть общим числом 7 тысяч всадников. БРДМ и БМД разъехались в разные стороны и заняли позиции с флангов. С каждой машиной проследовали по 1 тысяче трапезитов.               

Встречать наёмников выстроились в несколько шеренг полторы тысячи арбалетчиков и 500 юнкеров, вперемешку. Сзади приготовились к атаке 800 уцелевших катафрактов. А после них 3000 ополченцев. Это число посчитали достаточным, чтобы сразиться с остатками наёмников. Все остальные войска занялись сбором убитых и захватом добычи. Ждать пришлось не долго. Предупреждённые половцами об опасности, французы выслали вперёд разведку, которая увидела перед собой ряды византийцев. Немедленно доложили в основную группу. Весь авангард постепенно собрался в 200 метрах от нас. Французы не решались начать наступление, хотя, на первый взгляд их было больше. Но они уже скакали целых 4 часа и устали. Видя их колебания, мы решили напасть первыми. С флангов выехали машины и показались скачущие в атаку трапезиты. Тут же открыли огонь 500 юнкеров и машины. В рядах наёмников началась паника. Половцы уже больше не стали ожидать последствий и ускакали, как оказалось, навсегда. По пути они грабили попадающиеся селения, но достигнув Болгарии, были взяты в плен. Французы, оставшись в явном меньшинстве, повернули коней и помчались прочь. Трапезиты и машины погнались за ними, а следом уже не так быстро поспешали катафракты. За ними последовали 500 юнкеров на трофейных конях и ещё 500 последних трапезитов. Пехота двинулась пешком. По сведениям разведки, до главных сил французов оставалось не более 10 км. Уставшие кони французов не могли мчаться быстро и трапезиты, нагоняя их, рубили и кололи копьями, оставляя упавших лежать на дороге. Машины прибавляли паники, расстреливая с флангов удирающих наёмников, без труда выдерживая скорость. Французы не сдавались, надеясь на помощь и, загоняя насмерть лошадей, мчались к основной колонне. Эти 10-12 км, удирающие французы и настигающие их трапезиты, промчались за 15 минут, а затем всем скопом обрушились на ничего не понимающих пеших воинов. Возникла жуткая свалка.

Конные французы уже не имели возможности скакать на падающих от усталости конях и смешались с пехотой. А трапезиты, ворвавшись в строй, начали избивать пехотинцев, тоже уставших от длительного похода. БРДМ и БМД поливали свинцом, сбившуюся в кучу толпу всадников и пехотинцев. Подоспели катафракты, на ходу выстроившись в клин и врезавшись в противника. Бой разгорался, когда прискакали отставшие 500 трапезитов и юнкера. Последние немедленно спешились и установив на щиты карабины, начали отстреливать французов. Толпа ринулась мимо брошенных камнемётов и стенобитных машин в поле, избиваемая никейцами. Тут, в середине французского строя, взвился белый флаг на копье, которым махал один из рыцарей. Атака остановилась, а французы сбились в каре, опустив мечи и копья к земле. К французам подъехал Никифор Тарханиот с десятком офицеров и встретился с группой рыцарей, обступивших своего главаря, графа де Блуа. Враги представились друг другу и граф сообщил, что он сдаётся на милость победителей. Начали обговаривать условия сдачи. В это время начали подтягиваться пехота никейцев и ополченцы, окружая наёмников. Обговорили и утвердили условия сдачи. Наёмники разоружались тут же и отправлялись в Константинополь, ожидать выкупа от Людовика IX –го или от венецианцев. Французы начали освобождаться от лат и оружия, которое складывалось на повозки, тянувшие на себе детали стенобитных машин. Сами же эти детали складывали в кучу, чтобы забрать позже. Карманные деньги и драгоценности, имеющиеся при наёмниках, разрешили оставить при себе, всё остальное отходило победителям в качестве трофея, как и имущество убитых в сражении. После этого, всех пленных выстроили в колонну и погнали в Константинополь в лучах заходящего солнца. Пленных должны были привести в город сегодня, без остановки.

Пленных сопровождали конные трапезиты. Весь обоз отправился следом, а на месте остались ополченцы, чтобы сторожить трофеи до прибытия повозок. Добычи было слишком много. Одних доспехов и оружия набиралось 80 тонн. Здесь пришлось пожалеть о том, что следовало бы оставить доспехи на пленных, чтобы они на себе притащили их в лагерь, а там уже сняли с себя. Все остальные вернулись в город, чтобы отпраздновать победу. В Цурул выслали гонца с известием о разгроме наёмников. В городе вновь царил праздник. Гудели колокола, звучали фанфары. Люди веселились на улицах. В первую очередь определились с пленными. Со взятыми в плен ранее и византийцами, общее число пленных составило 12 тысяч человек, плюс до 2000 раненых. Всех их поместили на территории католического собора, выросшего в городе, за годы правления латинян. Своих пленных, до этого находившихся с нами, мы ещё вчера передали городу. Пока ещё не была подсчитана вся добыча, каждому воину выдали по 3 золотых дуката и 10 милисиариев, из уже подсчитанной части трофеев. Офицеры получили в соответствии со своим рангом. Нас это тоже касалось и деньги эти не засчитывались в сумму положенной нам выплаты.
               
10 июня. Воскресенье. С утра зазвонили все колокола в церквях, Духовенство организовало крестный ход по городу в ознаменование освобождения города от латинян и празднование победы над наёмниками. Все наши тоже приняли участие в торжествах, кроме меня. Я вновь вылетал на разведку, что узнать место нахождения венецианского флота и вообще наличия каких-либо врагов. Кроме этого, к месту захвата в плен остатков французов, под командованием графа де Блуа, отправили 380 повозок для доставки в город трофеев, охраняемых ополченцами. Я, как обычно, вылетел с Арзамасом в направлении Мраморного моря. С высоты полёта мы разглядели вереницу пустых повозок, направляющихся за трофеями, свернул к Цурулу, чтобы увидеть, как защитники крепости начали работы по восстановлению разрушенных стен. Затем направился вдоль берега к Дарданеллам. Венецианский флот я встретил, уже прошедшими пролив, и проделавшими первые десяток миль по Мраморному морю в направлении к Константинополю. На фоне синих вод, ясно виделись 8 парусных галер. Понятно. При длине моря в 280 км, галеры прибудут к городу не раньше, чем через 20 часов, то есть утром завтра. Надеюсь, мы успеем к этому времени подготовить им сюрприз. Я развернулся и полетел обратно. Слава Богу, до сих пор у меня не было никаких претензий к самолёту. Он, всё ещё летал безупречно. Арзамас вполне наловчился заправлять самолёт на лету. Мы провели в кабину заливную горловину трубы и могли позволить себе полёт за 300 км, а может и дальше. Но рано или поздно, скорее всего, лет через 7-8, летать на нём, станет опасно. Сомневаюсь, что нам удастся придумать и построить новый двигатель. Вернулись в 13 часов. Сегодня мы приземлились у бывшего лагеря наёмников и поставили самолёт в Константинополе. Мы уже особо не скрывали своих возможностей, не до этого было. Многие жители видели воочию нашу технику и ознакомились с её возможностями, преклоняясь перед людьми в форме 20 века. Я отправился к Судейкину и доложил о результатах разведки. Затем пошёл обедать. Торжества прервались и после обеда состоялись торжественные похороны погибших в сражениях воинов. Хоронили и латинян с половцами. Для этой церемонии допустили католических священников, которые провели свой обряд и похоронили латинян и половцев, на своём кладбище.

После траурной церемонии, вновь вернулись к празднествам и вечером устроили торжественное угощение для горожан, а руководство города отмечало праздник в резиденции эпарха, занятого Василаки. Пригласили туда всех руководителей от «Совета десяти». Я пошёл, хотелось немного расслабиться. Кстати, каждому из нас предоставили по комнате в крепости Акрополя, так что я имел свой, весьма недурственный «угол». Вечер проходил традиционно, пили за императора и императрицу, за Никифора Тарханиота и за Судейкина. Столов в зале было несколько, чтобы не выделять кого-то особо. Мы заняли один из столов, члены совета, а также, Архип, Кочебор, Твердоус. Некоторые военачальники одели гражданские одежды, которые я называл бесстыдными, поскольку они подчёркивали некоторые отдельные органы человеческого тела. Однако сами византийцы нисколько не стыдились своих одежд. Может быть мы и смотрелись экзотично в глазах местных
модников, но я считал, что меня больше никто не заставит надеть такую одежду.                Между прочим, европейцы, особенно византийцы, считали варварами всех тех,                            кто носил штаны. Итак, мы исправно пили здоровье всех перечисленных персон и закусывали. Наш стол привлекал внимание окружающих, и они, с каким-то страхом следили за нашими действиями, возможно, ожидая от нас каких-то неординарных поступков, типа пьяного разгула с дракой и членовредительством окружающих или
поедания сырого мяса и питья крови. Было как-то неприятно ощущать на себе подобные взгляды, но мы старались их не замечать, пили и ели в своём кругу, ведя разговоры на русском языке. Между тем, я, Судейкин и Иманкулов отошли к окну и закурили там папиросы, кстати почти последние. Уже через пару месяцев они закончатся. Этот невероятный акт, вызвал удивление и суеверный ужас среди гостей.


Хотя присутствующие наверняка слышали, а кто-то может и видел кальян, через который персы, а позднее арабы, курили гашиш в смеси с целебными травами. Но фурор мы произвели, хотя и гости делали вид, что не обращают на нас внимания. К нам подошли три очаровательные девушки и, показывая на папиросы попытались выяснить, что это такое? Давать им закурить новые папиросы мы пожалели, но выбрав себе пару, предложили покурить вместе. Я отошёл со своей девушкой на несколько шагов в сторону, чтобы не привлекать особого внимания, но она повлекла меня дальше, и мы вышли на широкий балкон, проходящий на уровне второго этажа вокруг всего здания и служащего, чем-то вроде променада для гостей эпарха. На балконе уже находилось довольно много пар, некоторые из которых, совершенно не скрываясь, целовались и лапали друг друга. Притом пары были не только разнополые, но и однополые, что вызвало во мне омерзение. Моя подруга, нисколько не смущаясь, назвала своё имя –Алексия. Имя мне понравилось. Я назвался и девушка, как мне кажется, удивилась, очевидно ожидая от меня какого-то, труднопроизносимого слова. К сожалению, никто из нас не понимал чужого языка, и мы объяснялись знаками. Я выбросил выкуренную папиросу с балкона и достал новую, вставил в рот и зажёг спичку, от чего Алексия испуганно отшатнулась от меня. Но тут же, смеясь, вернулась и подойдя ближе, положила руку на моё плечо. Я закурил и выпустив дым изо рта, протянул папиросу Алексии. Она не стала брать папиросу в свою руку, а потянулась к ней губами. Я, держа папиросу в руке, протянул её, мундштуком к её лицу. Она, неумело взяла в губы мундштук и сделала затяжку, но не вдохнула дым, а подержав во рту, выдула. При этом она сделала такую уморительную, очаровательную, мордочку, что мои чувства зашкалили. Я взял папиросу и затянулся. Она смотрела на мои губы. Я выдохнул дым и вновь протянул ей папиросу, при этом приобняв её за плечи. Она нисколько не смутилась и не попыталась отодвинуться. Я кстати заметил, что она немного пьяна, совсем чуть, чуть и это, видимо, придавало ей храбрости. Мы выкурили папиросу до конца, причём она так и не затянулась ни разу. Меня совершенно не интересовало курение, а только совместный процесс. Я уже вовсю обнимал её, и она не отстранялась. В какой-то момент, я понял, что её можно поцеловать, что и сделал со всей страстностью. Она обняла меня за шею и это показалось мне восхитительным. Потом мы целовались беспрерывно, в течении получаса, пока я не понял, что не могу сдерживаться и начну её раздевать. Я знаками предложил ей идти со мной, и она кивнула. До акрополя мы чуть ли не бежали, и через полчаса уже заперлись в моей комнате. Я целовал её в губы, шею, плечи, лихорадочно раздевая её. Она подставляла мне своё лицо, прикрыв глаза и немного помогла в раздевании. Я тоже разделся и закинул её в широкую кровать. Потом была чудесная ночь. Мы оба были слегка выпивши, но не пьяны и могли насладиться всеми радостями взаимного обладания. Она казалась мне невероятно красивой, и я на эту ночь совершенно забыл о Манане.

11 июня. Понедельник. Нас разбудил набат. Время было половина девятого. Я вскочил и посмотрел в окно. Акрополь располагался на высоте и с него открывался прекрасный вид на Мраморное море в месте его перехода в Босфор. Далеко за горизонтом я увидел приближающиеся паруса венецианской эскадры. Я повернулся к кровати. Алексия сидела на ней, чуть прикрываясь одеялом, с распущенными волосами, прекрасная и юная, как Афродита. Она совершенно не была смущена или удивлена и смотрела на меня огромными, чёрными глазами, которые контрастировали с её необычайно белым и нежным лицом. Вообще она выглядела настолько мило, что не поцеловать её было просто преступлением, что я и проделал с удовольствием. Она спросила что-то, но я её понял и показал в окно. А сам начал одеваться, чтобы бежать к своей роте. В голове крутилось – куда деть Алексию? В дверь постучали, и я открыл её. Вошёл Арзамас, держа в руках поднос с едой. Он сразу заметил Алексию, но не подал вида и сказал – вы не ходили на завтрак, и я принёс кое-что перекусить. Я его поблагодарил и сказал, что скоро выйду. Я прикинул, что корабли подойдут примерно через час и предложил Алексии поесть со мной. Она совершенно естественно, не ломаясь, взяла с подноса кусочек лепёшки и начала её есть, показывая белые, ровные зубки. Мы поели вместе и запили вином из кувшина. Алексия тоже оделась и показала, что она уходит. Я не знал, как договориться с ней о новой встрече. Но, вроде бы понял, что её нужно ждать завтра вечером. Я закивал головой и проводил до ворот акрополя.

Потом подозвал двух юнкеров и велел проводить до дому. Она, увидев мои распоряжения, отрицательно покачала головой и показала, что пойдёт одна. Я развёл руками и отпустил юнкеров. Мы обнялись и поцеловались. Она пошла прочь, лёгкая и воздушная, накинув на голову платок, совершенно закрыв лицо. Я смотрел за ней, пока она не скрылась из виду. Тогда я пошёл к своим. Из акрополя вышел Судейкин, ведя под руку одну из девушек, с которыми мы познакомились вчера. Вот тебе и на! -Сказал я себе. И Судейкин туда же! Было не удивительно, что и Иманкулов вышел не один. Судейкин, попрощавшись со своей подругой, позвал всех командиров на совет в зал приёмов акрополя. Оттуда было прекрасно видно, как корабли венецианцев, подплыли к Босфору. Три из них вошли в пролив и остановились у входа в бухту Золотой Рог, которая была перегорожена цепью. Ещё три плыли вдоль берега, осматривая берег в надежде заплыть в одну из гаваней Мраморного моря. Однако, все они были перекрыты. Один из кораблей приблизился к Аркудским воротам и направил к ним шлюпку. Из неё вышли несколько важных венецианцев и попросили стражу на стенах пригласить кого-нибудь из руководства. Через полчаса к ним вышел комендант Василаки с пятью стражниками и между ними произошёл разговор, в конце которого, Василаки пригласил этих людей в город. Они прошли во дворец эпарха, куда пригласили Никифора Тарханиота, Судейкина и руководителя ополчения Георгия.

Венецианцы сообщили, что с эскадрой прибыл адмирал Микаэль Джованни, тот самый, что недавно разбил Никейский флот. Между прочим, мы решили не сообщать венецианцам о разгроме Болдуина, чтобы посмотреть, что они предпримут. Конечно, венецианцы не были в курсе последних событий, уж очень быстро всё приключилось. Поэтому их посол, Джузеппе ди Лоредано, вёл себя вызывающе и нагло. Во-первых, он осведомился, кто сейчас главный в городе? Василаки ответил ему, это он главный и назвался полемархом Никомедии. Потом последовало требование выдать всех пленных венецианцев и открыть гавань для их кораблей. На все требования, Василаки ответил отказам. Взбешенный Джузеппе увёл своих людей и отплыл к своей галере. Вся эскадра собралась вместе и направилась к Галате. Судейкин велел немедленно моей роте и роте Иманкулова бежать в гавань и садиться в наши корабли, чтобы быть готовыми к действиям венецианцев. А замыслы у адмирала Джованни были следующие – имея на галерах, 1200 человек десанта, плюс 800 матросов, он собирался захватить крепость Галату, которую в настоящий момент охраняла рота юнкеров Марченко, усиленная тремя взводами дружинников. Адмирал велел четырём галерам подняться чуть далее по Босфору за Галату и высадить там десант, который выйдет на крепость с тылу и приготовится к атаке. Четыре других корабля подплывут к стенам Галаты и начнут штурм со стороны моря. Видя, что Венецианцы предпринимают военные действия против Галаты, мы снялись с якоря и под парусами, и на вёслах начали править к цепи у самой крепости. Пары ещё не подняли до нужного давления и приходилось плыть таким образом. Галеры венецианцев и наши корабли начали подходить к Галате почти одновременно. Венецианцы держали наши корабли в поле зрения и, когда расстояние сократилось до 300 метров, начали швырять в нас камни. При этом швырял камни последний корабль, так как первые три уже причалили к берегу и начали обстрел стен из арбалетов и баллист. Обошедшие крепость с тыла, в это время кинулись в атаку, неся с собой длинные лестницы. Со стороны моря, десант также кинулся вперёд с лестницами, поддерживаемый арбалетчики. Всё это время гарнизон выжидал, ожидая подхода врага поближе. Кстати, несколько камней упали на палубу «Воронежа», причинив незначительный ущерб наружным постройкам. Убедившись, что корабли противника хорошо заякорились у берега, перед стенами, «Воронеж» открыл огонь по последней галере, ещё не приставшей к берегу, что послужило сигналом для гарнизона крепости, открывшему огонь из луков, карабинов и пулемёта по палубам приставших галер, а также по подбегающим к стенам десантникам. С тыла крепость штурмовали тысяча человек, с моря, пока ещё 600. Огонь 50 карабинов по каждой нападающей группе, не позволил нападавшим даже поставить лестницы, а пулемёт смёл с палуб
Галер, выжидающих результатов атаки, матросов команды. Пушка «Воронежа», несколькими выстрелами снесла с последней галеры мачты и разрушила постройки, заставив команду спрыгнуть за борт и плыть к берегу. Как раз опустили цепь, перегораживающую вход в гавань и «Ока» с «Воронежем» направились в Босфор, причём «Воронеж» продолжал расстреливать приставшие к берегу галеры, а «Ока» пошла дальше, к стоявшим в километре от крепости, четырём другим галерам.

Следом за нами плыли обе Никейские галеры с десантниками на борту. Пытавшиеся штурмовать крепость с моря оказались зажаты между стенами и катамараном, уничтожающим пытающихся сопротивляться. А сверху их расстреливали юнкера.
Катамаран поплыл за «Окой», предоставив дальнейшее, экипажам наших двух галер. Венецианцы, метавшиеся между кораблями и стенами, не имея возможности спрятаться от убийственного огня, запросили пощады. Две наши галеры тут же взяли на абордаж 4-ю галеру, а первые три, лишённые экипажей, бросившихся в воду, держали под прицелами арбалетов, не давая выжившим матросам выйти на палубу. Между тем, получив столь решительный и неожиданный отпор, десантники первых четырёх галер, кинулись бежать к своим галерам, бросив на месте свои лестницы.

Однако там уже стояли оба наших фрегата, расстреливая палубные команды. Очень
многие матросы спрыгнули на берег и задали стрекача в глубь территории. Бежавшие к галерам десантники, поняв, что им не удастся вернуться на свои галеры, побежали за своими соратниками вглубь полуострова. Нам достались 4 галеры без экипажей, с одними гребцами. На палубу этих галер, перескочили по взводу юнкеров, заставив гребцов грести в гавань Золотого Рога. Корабли вернулись к первым галерам, где бросивших оружие венецианцев загоняли в трюмы своих же галер и также отчаливали в гавань. Оставив крепость Галату, все корабли вошли в гавань и пристали к воротам Осуждённых, что было весьма примечательно и сдали пленных городским стражникам. Всего насчитали 980 воинов и 960 гребцов. Под стенами Галаты нашли свою гибель почти 800 венецианцев. Был захвачен в плен знаменитый адмирал Микаэль Джованни, а в числе пассажиров нашли и Марко Граденико, бывшего правителя венецианской части Константинополя.  До 600 человек убежали в сторону Чёрного моря. Только куда они денутся? Однако позже стало известно, что они вышли к морю и двигаясь на север, вдоль побережья, были замечены генуэзским судном на третий день их путешествия и доставлены в Кафу, где их отпустили. Им изрядно повезло, чего не скажешь об остальных. Когда всех пленных увели, я сошёл с катамарана и отправился в город.  Меня мучила мысль, что я изменил Манане. А Алексия всего лишь девушка для гостей. Очень красивая, умная и умелая. Оказывается, каждому из нас, приглашённому на торжественный ужин, была подготовлена девушка. Это была своеобразная награда нам, за участие в судьбе города.  Но всё равно, Алексия запала мне в душу. Неужели она всего лишь та, о чём я думаю? Как-то не верилось. Интересно, она придёт завтра?   
 
                Мы почиваем на лаврах.   

 24 июня. Воскресенье. Ну вот и свершилось!  Константинополь освобождён и все препятствия для его включения в состав империи и даже, объявление его столицей новой Византии устранены. Все последние крепости латинян на обеих берегах Босфора сдались императору Иоанну III Ватацу. Сегодня император торжественно въезжает в свою столицу. Из-за этого представления, мы вынуждены были ждать две недели. Деньги были у императора, и он обещал нам заплатить 100 тысяч золотых перперов. Так что пришлось ждать его приезда. До этого он заставил покориться ещё несколько последних городов, где сидели латиняне. А город готовился к торжествам. Событие в самом деле было всемирного масштаба. И мы приложили свою руку к этому событию, вернув город Иоанну на 20 лет раньше. В течении этих двух недель, мы наконец-то подсчитали свои трофеи и поделили их между участниками освобождения города. Правда, все трофеи, захваченные после 8 июня, были переданы в казну города. Я правда, должен заметить, что почти все.  Кое какие мелкие вещицы мы утаили, совсем немного. Тем не менее, все трофеи, захваченные с 8 июня до полного разгрома венецианцев и крестоносцев 11 июня, были самым скрупулёзным образом пересчитаны в ведомстве коменданта Василаки, оценены в денежном выражении и распределены, в строгом соответствии с имеющимися законами Никейской империи в отношении военных трофеев, между всеми бойцами, принявшими участие в освобождении и защите города. В соответствии с этими законами, 20% добычи поступала в казну империи, 10 % в казну города, 10 % лично императору, а остальное, согласно рангу участников, всем остальным. Как-то незаметно, Василаки удалось провести стоимость захваченных лошадей и половины доспехов, мимо ведомства логофета армии. Честно говоря, эти деньги он вложил в развитие столицы и в расходы по встрече императора.

Мы не были за это на него в обиде, трофеев и без этого было достаточно. Нам перепало очень даже много и, с учётом ранее добытого, мы имели: комплектов доспехов и вооружения – 2465 (из общего числа захваченных, более 40 тысяч), золотых дукатов –71420, серебряных милисиариев-164000, 8 сундуков золотых и серебряных украшений, посуды и оружия, некоторые с драгоценными камнями, цену которых мы не брались определить, разве что по весу. Имелись также, уже упоминаемые –дорогие шубы и одежды, расшитые золотом, зеркала, книги и карты, делить которые было затруднительно. Ну а продукты долгого хранения, типа соль, сахар, масло, зерно, мука, пока лежали в трюмах «Воронежа». В живых к сегодняшнему дню из нашей армии, оставалось 1154 человека, не считая 342 казаков. К огромному сожалению, после всех сражений, более 100 человек умерли от ран, позже. От ведомства логофета армии, нам достались премиальные от общих трофеев, на сумму в 92 тысячи перперов. После распределения по рангам участникам, вышло на каждого рядового участника по 61 перперу и 6 милисиариев. Что в переводе на наши деньги, составило по 12, 5 гривен или по 250 рублей. То есть по 4 годовых зарплаты. Своих денег мы не считали. Обогащение не входило в наши планы. Никто не смог бы обвинить кого-то из «Совета десяти» в стяжательстве или расточительстве. Все заработанные деньги, мы считали общими, нашей структуре и предназначавшимися только на развитие и благо всех граждан нашего растущего общества. Поэтому свои деньги, полученные в процессе освобождения Константинополя, мы пока не собирались раздаривать всем участникам, считая, что оставшиеся в Маргелово и Воронеже для охраны и продолжения строительства, в такой же степени заслужили эти средства и имеют право получить свою часть доли от награды. Была идея, продать здесь же все доспехи, чтобы не везти с собой, но в связи с огромным объёмом появившейся на рынке добычи, стоимость доспехов и оружия упала в 3-4 раза, как и на лошадей, которых мы захватили около 25 тысяч. Кстати, казаки не были заинтересованы в продаже доспехов и оружия и даже просили нас уступить им свою часть, вычтя их стоимость из их доли трофеев.

Кроме всего прочего, городу достались огромные запасы продуктов и снаряжения из обоза армии наёмников. А в то же время, почти 12 тысяч пленных, ожидали своей участи, находясь в тюрьмах города и 2 тысячи в больницах, ещё не долечившись после ранения. В их числе находились весьма знатные особы, как Марко Градениго – бывший правитель итальянской части города, Ансо ди Кайо- регент империи, адмирал Джованни, Тьери де Тенремонд –коннетабль Ромеи, сам бывший император Болдуин,, остающийся всё еще маркграфом Намюра, несколько графов, маркизов, баронов и обычных дворян и знаменитых рыцарей. Уже прибывали к нам посланцы из Франции, Венеции, Германии и других стран с просьбой выдать пленных. Некоторых уже отдали, из –за других продолжали торговаться, но из всего этого, вновь рождённая Византия, получит миллионные прибыли, которые мы, к сожалению, не учли в своё время и не включили одним из пунктов договора. Но в то время никто не предполагал, что поставленная нами задача будет решена столь радикально. Латинская империя исчезла с карты мира, а взамен появилась бывшая, новая Византия, сильнейшее государство на востоке Европы, грозящая святому престолу, опора православному миру. Очень скоро в Константинополь поедут Венецианские и Генуэзские посланцы с просьбой заключения нового договора о пропуске их кораблей через проливы в Чёрное море, к своим факториям в Крыму и на побережье. И это тоже принесёт империи новые доходы.

Вот такую, неоценимую услугу мы поднесли императору Иоанну. Что же касается Алексии, то она пришла через день ко мне, и мы провели ещё одну незабываемую ночь. И продолжала приходить раз в два дня, и я ждал её, как манны небесной. Такую же награду получили все руководители нашей маленькой армии – Судейкин и другие 5 лейтенантов, Архип, Кочебор и Твердоус. Я узнал, что Алексия не принадлежит к породе женщин, относимых мужчинами в категорию «Жриц любви», которых в городах Византии было достаточно. Она, как и её товарки, относилась к так называемым «Гетерам», классу достаточно богатых женщин и девушек Византии,
классу уважаемому, что-то вроде японских Гейш, предназначенных для развлечения компаний, собравшихся на праздник или, чтобы просто развеяться. Таких учат манерам и науке отвлечения от неприятных воспоминаний. Они могут поддержать беседу на фактически любую тему и отличаются приятной внешностью. Они учатся этому искусству с малых лет и занимаются этим делом до пожилого возраста. Они совсем не обязательно должны переспать с развлекаемыми ими мужчинами, а напротив, очень редко прибегают к таким способам доставления удовольствия. В нашем случае, они были приставлены к нам, по личной просьбе коменданта Василаки, а также и по своей собственной инициативе, чтобы отблагодарить нас за оказанную городу помощь, если можно так выразиться – из чувства патриотизма. Я предлагал Алексии жить со мной постоянно, но она не соглашалась. Предложить ей деньги, у меня не повернулся бы язык, да и она бы это не приняла.  Поэтому я мог лишь довольствоваться одной ночью в течении двух суток, которую я ждал с нетерпением. Я поражался сам себе, что так легко могу забыть о Манане, не говоря о Веселине и Бажене. Между прочим, никто из моих соратников, в том числе и Судейкин, не жаловались на эту услугу. Итак, сегодня город приготовился к встрече императора Византии. Ещё за 2-3 дня до этого, улицы начали наряжать гирляндами, флагами, цветами и другими, возможными способами.

Из провинций и вассальных государств, прибыли их правители –эпархи, деспоты, дуки, префекты крупных городов, генералы и адмиралы, родственники и просто знатные патриции. Все гостиницы были заполнены. Многие останавливались на квартирах у знакомых или снимали на время жилище. Между прочим, присутствовали и посланцы из Европы. Венецианские и Генуэзские посланцы, с кислыми выражениями лиц, посланцы от святого престола, от императора Фридриха, Людовика IX, Иконийского султаната, Грузии и других стран. Церемония началась в 11 часов дня. Присутствовать на ней пригласили и наших представителей. Большинство юнкеров и дружинников находились в толпе зевак. Мы не догадались захватить с собой парадную форму и поэтому надели, начищенные до блеска кирасы, шлёмы с перьями. Наша задача состояла в сопровождении самого императора при въезде в город, наряду с его гвардией, телохранителями и свитой. Такой чести мы удостоились по личной просьбе императора, подчёркивавшего, что основную роль в освобождении его столицы, сыграла наша помощь, в чём мы были совершенно согласны. Колокола на звонницах всех церквей зазвонили одновременно, и наш торжественный строй двинулся в город через Золотые Ворота. Впереди колонны шествовали трубачи и дули в фанфары, за ними двести гвардейцев Варяжской гвардии, следом император, на белом коне в окружении своих генералов и нас, а за ним ещё несколько гвардейских подразделений. 

В воротах, варяжская гвардия разделилась на 2 потока, дав возможность патриарху константинопольскому, Мефодию, с синклитом священников всех мастей, нёсших хоругви и иконы, выйти навстречу императору, который сошёл коня и, преклонив колено, приложился к иконе пресвятой Богородицы, принял благословение от патриарха и продолжил шествие в направлении собора Святой Софии. В соборе патриарх провёл торжественную службу в честь избавления города от нечестивых. Мы, всё время находились среди свиты Иоанна, сопровождая его через весь город, сквозь запруженные ликующими горожанами, улицы. Принимали поздравления от уважаемых горожан и иностранных делегаций, дойдя в конце концов к императорскому дворцу, приведённому в порядок и блестевшему чистотой и роскошью золочённых ворот и дверей. Уже в 3 часа дня, император вошёл в парадный зал дворца и его усадили на роскошный трон из золота и слоновой кости. С ним в зал прошли не менее 300 самых важных и уважаемых гостей и членов администрации империи и города. Здесь император поблагодарил присутствующих за оказанную ему честь, прибыв к нему на торжества и отдельно поблагодарил нас, назвав «Советом десяти», не известным почти никому из присутствующих, словосочетанием, что заставило многих гостей, с недоумением, переглянуться. На этом император отпускал нас, приглашая прибыть к 18 часам на торжественный обед. Кстати сегодня я ждал Алексию и не пошёл на торжественный ужин, посчитав, что общение с ней, намного дороже мне встречи с императором. Алексия, как знала, что я буду её ждать и, как всегда появилась в 19 часов. К нашей общей радости, она знала достаточно неплохо болгарский язык, на котором мы, вполне могли понимать друг друга. Мы подолгу беседовали о различных аспектах жизни и на другие темы. Я поражался, насколько она умна в свои 20 лет! Я не удержался и поведал ей правду о нашем прибытии. Она не очень удивилась, но просила рассказать ей о будущем. Подолгу слушала меня, не перебивая и порой переспрашивала, уточняя некоторые моменты. С ней было очень легко и просто. Я чувствовал, что влюбляюсь в неё всё больше. Однако понимал, что она никогда не согласится ехать со мной в дикие леса и степи. Она не представляла себе жизнь в обществе единственного собеседника. А я не мог её представить в роли матери с ребёнком на руках, провожающую мужа на работу. Но мысль, что нам придётся расстаться изводила меня. Поэтому я каждый раз набрасывался на неё, как голодный зверь и терзал почти всю ночь. Не знаю, нравился ли я ей. Спросить об этом я стеснялся, а она на эту тему не заговаривала. 

25 июня. Понедельник. Император объявил праздником 3 дня. Так что и сегодня мы продолжали гулять. Мы вновь, по приглашению, выступали в свите сопровождающих императора самых близких ему людей, которым он доверял безоговорочно. Сегодня должна была состояться церемония коронования Иоанна на трон Византийского императора. Коронация происходила в соборе Святой Софии. Короновал Иоанна всё тот же патриарх Мефодий. Вновь весь город был запружен народом. В церкви присутствовали вчерашние гости. Мы, совместно с варяжской гвардией стояли в окружении новоиспечённого императора. Церемонии, связанные с коронацией, продолжались до вечера. Вечером вновь состоялся пир. Василаки прислал нам, всё-таки, срамное византийское гражданское платье. Морщась от отвращения, я напялил на себя полосатые колготки на каждую ногу и соединил на заднице. Хорошо, что сверху мне достался достаточно длинный сюртук, который прикрывал мой срам. На голову напялил берет, размером с хорошую грузинскую фуражку нашего времени,
называемую «аэродром». На вечер пошли все вместе, потешаясь друг над другом. Я в мыслях покатывался со смеху, наблюдая за своими однокурсниками. Казак Степан Кочебор, категорически отказался одевать этот наряд и остался в акрополе. Вновь мы уселись за один стол, на этот раз не привлекая особого внимания и начали пить и есть. После того, как император назвал нас самыми важными своими союзниками и лучшими друзьями, отношение к нам со стороны его приближённых, а также гостей, заметно изменилось. Сейчас все считали первым долгом поприветствовать нас, подойти и справиться о нашем здоровье, о чём-то ещё. Слава Богу, что мы, не зная ни греческого, ни латыни, на которой изъяснялись все абсолютно, не понимали сказанного и от нас быстро отставали. А мы специально не пользовались услугами переводчика. Мы весело проводили время, одновременно любуясь присутствующими в зале красавицами и разодетыми в пух и прах вельможами. После нескольких попыток с нами заговорить, нас оставили в покое, и мы спокойно досидели почти до конца, но потом нам надоело, и мы ушли домой. В городе вовсю праздновали. По указу императора, на улицы выкатили бочки с вином и угощали всех желающих. Было много               
пьяных, но тем не менее практически не случалось драк. Все граждане вели себя в высшей степени патриотично.

26 июня. Вторник. Праздник продолжился и сегодня. Мы сопроводили императора в
Студийский монастырь, где он был принят настоятелем, отцом Лукианом и исповедался тому. Монастырь подвергся разграблению крестоносцами в 1204 году и всё еще не был полностью восстановлен. Известно, что многие из императоров Византии принимали схизму в этом монастыре, имевшим высокий статус среди здешних монастырей. Император пообещал в скором времени полностью восстановить разрушенное. На пир я не пошёл, предпочтя провести время с Алексией.
2 июля. Понедельник. В суматохе празднеств и пиров, прошла ещё неделя. Император был крайне занят делами империи, и мы его понимали. В Константинополь вступили все гвардейские части и отборные отряды империи. Налаживалась работа администрации города, которой руководил новый эпарх Василаки. Заключили договор с Венецией и Генуей о пропуске их кораблей в Черное море. Сколько при этом они будут платить, нам было неведомо. Всех венецианцев выпустили из тюрем и передали их землякам. А мы в это время занимались откормом и давали отдых бывшим рабам, исполнявшим на венецианских галерах роль гребцов. Во время освобождения города, нами было уничтожено 14 галер. Гребцы, частью свободные венецианцы, работающие на галерах по приговору суда, за долги или другие преступления были отпущены с другими венецианцами, далматинцами и словенцами – подданными республики, а вот рабы из числа турок и русских, были задержаны и их планировали перевести на ту же работу во флоте Византии, но мы потребовали освобождения своих земляков, которых набралось 424 человека. Администрация города была вынуждена согласиться и рабов передали нам. Мы всё ещё занимали акрополь, он был весь в нашем распоряжении.

Сюда прибыли и 200 наших защитников из Галаты, после передачи крепости под охрану византийской армии. Так что нас здесь набиралось более двух тысяч. Еду нам готовили в местной столовой, рассчитанной на 3 тысячи едоков, в случае осады. Рабы представляли из себя печальное зрелище – измождённые и полураздетые, поступили они к нам две недели назад. Мы их приодели и сейчас они отъедались и отдыхали, набираясь сил. Все они были достаточно молодыми людьми, от 18 до 35 лет. Старше в гребцы не брали, они не выдерживали нагрузки. Всех их расспросили о прошлой жизни, как попали в гребцы, какой специальностью владеют. В основном, большинство из них попали в гребцы от монголов, продавших их венецианцам в Кафе. А поймали их, во время нашествия в 1238 и 39 годах. Родом были из Рязани, Мурома, Владимира.

Специальность, как правило, крестьяне, мастеровые. 46 человек объявили себя
дружинниками, пятеро купцами, 20 боевыми холопами купцов, дворня при боярах. Боевых холопов и бывших дружинников заставили после недели отдыха, показать своё мастерство, а потом разбили на 5 групп, 4 по 9 человек и одна из десяти. Приставили к ним юнкеров десятниками и велели заниматься спортом по утрам, как все наши люди.После обеда к нам прибыл посланец от императора и пригласил Судейкина к себе. Вернувшись к ужину, он рассказал о предложении императора.
 Судейкин – император извинился, что заставил нас так долго ждать обещанных денег. Сослался на крайнюю занятость. Я, конечно же, ответил, что мы бы ещё подождали, ничего страшного. Император сообщил, что деньги, обозначенные в договоре с Вождёвым, у него имеются и он готов их выплатить хоть завтра. Однако у него есть деловое предложение. В 1214 году, турки захватили город-порт Синоп, получив с ним выход в Чёрное море. Город принадлежал империи Трапезунд. Сейчас он расположен как раз между нашими империями. Не нужно объяснять, насколько важно владеть этим портом. Мало того, отняв этот порт у турок, им будет закрыта дорога в это море и ослаблено их влияние в этом региона. Я уже понял императора. Так вы хотите предложить нам этот город захватить? Совершенно верно –ответил император. Я ни в коем случае не навязываю вам своего решения, и вы вольны, получив свои деньги, возвращаться к себе на Родину. Но я точно знаю, что только с вашей помощью можно овладеть Синопом. Что вы скажете мне на это? Я ответил, что мне необходимо посоветоваться, со всеми членами совета. Хорошо – сказал император. Приходите завтра в это же время и приносите мне ответ. Так что господа офицеры, я прошу высказываться. Иманкулов спросил – а почему бы императору не подождать 2 года?

Монголы разгромят армию сельджуков и тогда, захватить Синоп будет гораздо проще?  Может быть, но император хочет это сделать быстрее. Кроме того, после разгрома турок, они станут вассалами монголов и могут попросить тех наказать Византию за вмешательство. Да, - протянул Марченко. –Вопрос конечно интересный. Мы вроде бы договорились, что не будем больше участвовать в захвате городов? Верно – ответил Судейкин, я так и сказал императору. Однако, он опять же, предлагает нам всего лишь помочь открыть ворота или подсобить с прикрытием десанта, во время влезания на стену. То есть вести обстрел стены, пока кто-то лезет на них. Ну тогда другое дело, заявил Марченко, и мы его поддержали. И какова цена вопроса? – спросил Иманкулов. Вот тут я не спросил – ответил Судейкин. Но давайте решать, сколько запросим? Вот что, сказал я. Это моя вина, что я продешевил с ценой освобождения Константинополя. По-моему, одни трофеи, доставшиеся империи, потянут на 2-3 миллиона дукатов, а скорее даже гораздо больше. А то, что мы сможем преподнести императору со взятием Синопа, просто не оценить! Я предлагаю в этом случае не мелочиться, но и не наглея, потребовать те же 100 тысяч дукатов и долю в военной добыче. Всё, что возьмём, будет наше. Все поддержали меня, но решили просить 150 тысяч дукатов, или в другой валюте, можно просто золотом или серебром. Прекрасно – закончил Судейкин. Завтра ставлю условие императору. Если он не согласен, пусть ищет других исполнителей.             

                Захват Синопа.

              3 июля. Вторник. Утром мы построили весь отряд и объявили о предложении императора. Кроме этого, Судейкин заявил – господа юнкера и дружинники! Мы, до сих пор не делим наши трофеи на всех участников похода. Почему мы так поступаем? Вы, может быть думаете, что все эти деньги мы заберём себе и выстроим для себя дворцы, наберём слуг и наложниц? Кто-то из вас может сказать, что мы тратим деньги на себя? Или вы считаете, что оставшиеся в лагере не заслуживают своей доли из наших трофеев? Вы, надеюсь, не считаете себя эдакими героями и титанами, которым море по колено, с вашим огнестрельным оружием? Так я напоминаю – это не ваше оружие, а наше. И попали вы сюда по нашей воле. Разве оставшиеся в лагере не смогли бы поехать вместо вас, а вы, остаться на дежурстве? Вас научили стрелять и за ваши жизни мы не жалеем никаких денег. На вашем месте мог бы оказаться любой другой, достаточно лишь научить его нажимать на спуск. Не надо считать себя выше других. Мы ещё не доучили вас до конца, чтобы вы все почувствовали себя товарищами, одной большой семьёй, где каждый получает не по потребностям, а по возможностям. И мы ещё будем учить ваших детей, чтобы они влились в нашу семью. Поэтому мы никого не держим насильно. Кому не нравится наша система, пусть идёт служить к другому князю, но без карабина. И много он получит от князя или другого хозяина? Так что решайте. Мы уже приняли решение, чтобы не рисковать вашими жизнями, никто из вас не полезет на стены с мечом.

Вы заметили, какие потери у нас, а какие у Никейцев? А насчёт награды за боевые заслуги, то вас никто не обидит, но и не просите больше, чем мы можем дать. Короче наши согласились. Потом спросили у казаков и княжеских гридней. Отказались воевать казаки. Уж больно велики потери. Мы не возражали. Поставили вопрос – как казаки доберутся до Хопра? Поплывут на галерах или подождут нас? Казаки решили подождать нас. С этим решением Судейкин отправился к императору. После 15 минут ожидания, император принял Судейкина и тот передал тому решение совета. Немного подумав, император согласился и приступили к обсуждению деталей. Предполагалось, что император предложит, взятым в плен, 12 тысячам французским наёмникам, принять участие во взятии Синопа. За участие им будет уплачено по нормальному тарифу, а трофеи те заберут себе, как обычно. При этом, необходимо было избежать разрушений и пожаров в городе, так как он перейдёт под власть империи. А после взятия Синопа, наёмники получат полную свободу выбора – остаться на службе у императора или вернуться во Францию. Император уже беседовал на эту тему с командиром наёмников, графом де Блуа и тот согласился. В то же время, византийцы отправят по суше от Амастриды войско, с целью не допустить подхода подкреплений к Синопу со стороны Кенийского Султаната. Сколько вам нужно времени для подготовки? - спросил император. Давайте отправимся в пятницу, предложил Судейкин. Отлично, ответил император. Отряд поддержки будет отправлен уже завтра галерами на Амастриду. Ну а как с выплатой вам денег за взятие Константинополя?

Договорились, что завтра, часов в 10, к казначейству подъедет ЗИЛ 131 с одним из руководителей и получит вознаграждение в виде слитков серебра и золота. На этом, довольный Судейкин удалился. Весь флот Византии к этому времени насчитывал всего 28 галер, включая те 8, что мы отбили у венецианцев, имеющих возможность перевезти около 5000 десантников. Так что было принято решение, завтра подключить к перевозке и оба наших судна. Два наших корабля могли поместить на себе до 2000 человек. Расстояние до Амастриды 400 км. Обычная галера проплывёт это расстояние за сутки – двое, в зависимости от направления ветра. Таким образом за один рейс, длящийся 4 дня, перевезут примерно 5,5 тысяч человек, а 12 тысяч наёмников плюс 8 тысяч византийцев, перевезти удастся почти за 4 рейса, то есть за полмесяца. Приняли решение, как можно сильнее потесниться. Однако, даже в этом случае выходило – 3 рейса. Пришлось согласиться с этим вариантом и завтра же начать перевозку.

4 июля. Среда. Получать деньги выехали на ЗИЛе, за рулём я, рядом Судейкин, в кузове десять юнкеров с пулемётом. Горожане вполне привыкли к разъезжающему по городу автомобилю, но всегда крестились, при виде его. Подъехали к казначейству, и Судейкин отправился оформлять документы. Через час, получили разрешение на получение драгоценных металлов. Нам указали, куда следует подъехать. Затем кладовщик и заведующий складом, взвешивали на весах мерные слитки золота, хотя
они и имели на себе штамп с указанием веса. Процедуру охраняли 4 вооружённых стражника. По мере взвешивания, юнкера переносили мешки с золотом и серебром в машину. Всего получили 250 кг золота и 2 тонны серебра. Отвезли полученное в акрополь и сгрузили в специально организованную кладовку, где хранили ценные вещи. Для облегчения кораблей, весь денеь перевозили из их трюмов все трофеи, продукты и не нужные в плавании вещи. Уже к 14 часам освободили корабли, и они отплыли в Амастриду с караваном галер, имея на борту, в общей, сложности 8 тысяч византийцев. Теперь оставалось только ждать. Кстати сегодня, после обеда, всем была выдана обычная, полагающаяся им стипендия и зарплата.

12 июля. Четверг. Вчера вечером эскадра вернулась из очередного, второго рейса. Сегодня наша очередь. Мы отплываем навсегда. Эту ночь я прощался с Алексией. Я с               
трудом взял себя в руки, заставив поверить в то, что мы, будто бы, просто провели время, без обязательств. Трудно было с этим согласиться. Не знаю, что испытывала Алексия, во всяком случае, она ничем не выдавала своих чувств. А я очень переживал, но понимал, что ничего не могу поделать. Алексия сказала, что не придёт меня провожать, чтобы не устраивать спектакль. Она заявила, что не любит прощаться. Так что мы, всего лишь поцеловались в последний раз, и она ушла, оставив меня с разбитым сердцем.  Не знаю, что пережили мои однокурсники, я не спрашивал. За месяц пребывания в Константинополе, очень многие из юнкеров и дружинников познакомились с местными девушками и несколько человек, а точнее, аж 26 человек приходили ко мне и другим своим командирам, умоляя захватить с собой своих возлюбленных. И мы, после бурного разбирательства, позволили им осуществить это желание. На борту катамарана, предусмотрели помещение для размещения 26 девушек с их нехитрым имуществом, предупредив их и их парней, что девушки тоже будут работать в пути, занимаясь стиркой и помогая по камбузу. А с утра занялись погрузкой в корабли нашего имущества, трофеев, продуктов и снаряжения. Сегодня, в последний рейс, выходила вся эскадра, имея на борту последних 4 тысячи наёмников и 1946 членов нашей экспедиции, включая матросов, казаков, бывших гребцов и 26 девушек.

Этот рейс не был таким переполненным, как предыдущие и мы, с относительным комфортом, разместились на борту катамарана «Воронеж» и «Оки». Должен отметить, что три дня назад, я имел честь прокатить императора в самолёте. Он всё-таки нашёл свободное время для этого мероприятия. Заранее подготовленный самолёт ждал на ВПП у нашего бывшего лагеря. Император прибыл в окружении варяжской стражи, большой свиты царедворцев, с женой Ириной. Варяги оцепили ВПП с двух сторон на 100 метров. Кстати, некоторые из свиты помнили, как я катал императора и Ирину на ГАЗ 51 и приветствовали меня, как старого знакомого. Я только успевал раскланиваться. Но вот император влез в кабину и устроился в кресле. Я влез за ним, задвинул фонарь, и мы полетели в небо, провожаемые взглядами толпы. Я не стал намечать какой-то маршрут, а начал кружить вокруг Константинополя, всё более расширяя круг. Мы летали 20 минут, и император восхищался открывшимся ему видом города и окрестностей. Когда мы приземлились, он произнёс перед встречающими – теперь я, единственный из всех правителей в мире, могу похвастать, что я летал. Придворные наградили его и меня аплодисментами. Император сказал мне на прощание – знаю, что ты не согласишься, но я был бы счастлив, если бы ты принял моё предложение и остался служить у меня. Я подтвердил его предположение, вновь ответив отказом. Не хотел я становиться отщепенцем и бросать начатую работу по превращению России в передовую державу.

14 июля. Суббота. Мы прибыли в Амастриду в 7 часов утра. Поскольку нам нужно было, после захвата Синопа, возвращаться сюда за гонораром, то выгрузили большую часть своего имущества на берег. Старый знакомый, турмарх Амастриды – Феофан
Алиат, предоставил нам большое складское помещение. На Амастриду пойдут 300 юнкеров и 100 дружинников, на катамаране, а ещё 100 юнкеров с сотней дружинников на «Оке». Все остальные, кроме, естественно матросов, остаются в Амастриде. Командовать ими отправятся Судейкин, Марченко, и Иманкулов. Именно на них упал жребий. Мне же, предстояло лететь к Синопу на разведку, что я и выполнил, вылетев с Судейкиным. Он должен был в полёте, набросать план крепости. Лететь надо было 300 км, и мы взяли с собой 4 канистры бензина. Вылетели в 14 часов, а в 18 часов были над Синопом. Это был очень характерный город, расположенный в самой узкой части, выступающего далеко в море полуострова. Оконечность полуострова представляла из себя горы, город лежал в низине, имея гавани с обеих сторон перешейка. В северной оконечности города высились стены крепости, а сам город также был опоясан стенами с квадратными башнями. Мы сделали несколько кругов над городом, порой, снижаясь до 200 метров. Летательный аппарат привлёк всеобщее внимание и сверху было видно, как люди задирали головы, бегали и суетились. Кое кто стрелял вверх из луков, но, как и следовало, безуспешно. Минут 15 кружили вокруг и, когда Вадим сообщил мне, что он занёс всё на бумагу, мы легли на обратный курс. Солнце не уходило за горизонт до 21 часа, и мы успели вернуться до темноты. Я чертовски устал от напряжения вести самолёт в течении почти 8 часов. Судейкин тоже. Тем не менее мы оба, немедленно собрали комсостав и доложили обстановку и схему крепости. Рассмотрев схему и обсудив предложения, пришли к всеобщему мнению, что следует подступить с катамараном к одной из башен, принадлежавшей к городской стене, стоящей непосредственно в воде и, обстреливая её защитников из карабинов, чтобы они не посмели высовываться, прямиком, с палубы катамарана, поставить лестницы и начать штурм этой башни. После занятия башни, перебраться на неё наёмникам и, продвигаясь дальше по стенам, связать турок боем на стенах, в то время, как отборный отряд пробьётся к ближайшим воротам изнутри и откроет их. В том месте расположится «Ока» с другим отрядом, который ворвётся в ворота и начнёт бой.

Галеры в это время будут подвозить новые отряды. Вполне возможно, что бой со стороны гавани отвлечёт основные силы противника, и византийцы, уже подошедшие с юга и занявшие позицию перед стенами города, смогут преодолеть стену с той стороны. Захват крепости, в случае захвата города, будет не обязателен. Гарнизон крепости не сможет долго продержаться без подвоза продуктов и скорее всего сдастся через 2-3 месяца, не дольше. Катамаран повезёт полторы тысячи наёмников. На «Оке» разместятся ещё 800. Итого 2300. Вполне приличная ударная группа, если учесть, что гарнизон города состоит из четырёх тысяч человек, а в крепости всего одна тысяча. Когда откроют ворота, туда начнут входить наёмники, перевозимые на галерах, которых ещё 1700. А с юга ждут сигнала 8 тысяч наёмников и столько же византийцев. Городу не удержаться. Без сомнений, о продвижении войск к Синопу, уже донесли в Конью, но пока там соберут войско, город будет в наших руках. А войско будут долго собирать, потому что на 20 тысяч гарнизона, потребуется 40 тысяч нападающих. После захвата города, общее войско начнёт расширять захваченную территорию к востоку и на юг, а к тому моменту византийцы начнут боевые действия на границах между империей и султанатом. А всего через два года на султанат нападут монголы и им станет не до Синопа. Так что затея императора, своевременна.

15 июля. Воскресенье. Рано утром, 8000 наёмников разместились на кораблях эскадры, притом 4000 из них, на наших двух. Все остальные ушли к Синопу раньше, по суше. Мы проводили наших товарищей, переживая, что они, в столь незначительном числе отправились в бой. Но в данном случае, количество не играло ведущей роли. Я запасся терпением и приготовился ждать. Нам отвели место неподалёку, где мы разбили лагерь и стали заниматься повседневными делами. Дружинники проводили строевые занятия под руководством юнкеров. Обед и ужин приготовили сами.

17 июля. Вторник. Рассказ Судейкина -300 км прошли за 26 часов. Выбранная для нападения цель – башня, находилась с западной стороны перешейка, и мы направились прямиком туда. Башня стояла несколько дальше гавани и причалов и располагалась ближе к крепости, примерно в 200 метрах от её угловой башни. В самом деле, эта башня выходила за периметр остальной стены, фактически стоя одной стороной на кромке воды и суши, имея всего одну амбразуру на высоте в 5-6 метров, при средней высоте стен в 8 метров со стороны моря. Турки сначала недоумённо разглядывали непонятный корабль, под неизвестным флагом, удивляясь, что тот движется мимо причалов к стене. На башне дежурили пятеро часовых, которые лениво провожали взглядом катамаран, подплывающий к их башне. Первыми забили тревогу наблюдатели с башен центрального входа в город, заметив следующий за катамараном фрегат «Ока».

Тут же громко заколотили в колокол, закричали, кто-то загудел в трубу. Тотчас в городе заметались гражданские, а к стенам устремились военные. На нашу башню из нижнего проёма начали вылезать воины, вооружённые копьями и кривыми мечами. Трое держали арбалеты, у двоих были луки. Они метнулись к зубцам башни, скрываясь за ними. А по стенам, в нашем направлении, побежали стражники с соседних башен. Наёмники установили на палубе три лестницы, впритык друг к другу и полезли вверх. Несколько турок схватили за концы лестниц, пытаясь оттолкнуть их от башни, а пятеро изготовились стрелять по нам и карабкающимся вверх французам. Я отдал команду и два взвода юнкеров, открыли стрельбу одиночными, выбивая высунувшихся из-за парапета стрелков и бегущих к ним на помощь воинов. Всё-таки несколько копий полетело вниз и трое наёмников обрушились на палубу, но их место заняли другие и вскоре на верху башни завязался бой. С соседних башен также начали пускать стрелы и многие долетали, поражая отдельных бойцов. Один раз, сбитый с самого верха,наёмник, падая, увлёк за собой всех, лезущих за ним, человек десять, но цепочка не прерывалась и уже уничтожив защитников башни, нападающие проникали на стены и бежали к соседним башням, вступая в схватку на стенах с турками. Спустившиеся с башни, формировали небольшие группы и, по очереди, вступали в сражение с подступающими из города подкреплениями. Бой разгорался, а наёмники всё более расширяли захваченную территорию. Вот уже началась схватка со стражниками у ближних ворот, а французы всё лезли и лезли вверх, а потом сбегали вниз по лестницам, внутри башни. Наши дружинники оттаскивали упавших в сторону, где их осматривал врач, отдавая распоряжения, раненых нести в лазарет, а убитых складывать отдельно. В это время, к воротам, за которые бились наёмники, подошёл наш фрегат «Ока», обстреливая скопившихся на стенах и башнях. Наконец ворота раскрылись. «Ока» подплыл почти вплотную и воины, спрыгивая в воду, бежали к воротам и проникали внутрь города. Каждую минуту с башни спускались и вступали в бой по 30 человек, но это было недостаточно и с катамарана приставили к стенам ещё три лестницы. Со стороны расположенной рядом крепости, начали работать две или три катапульты и баллиста. В нашу сторону полетели камни, посылаемые через стены, навесом. Первые камни пролетели мимо или упали в воду, но вскоре начали падать на палубу катамарана, поражая столпившихся наёмников. К сожалению, мы не могли видеть сами катапульты, скрытые за стеной, но я приказал начать стрелять в ту сторону из миномётов. Началась дуэль – камни против мин. Последние выиграли и заставили противника замолчать. Однако человек 30 было выведено из строя. Зато с лестниц уже никто не валился, из-за отсутствия защитников на башне и на стенах, по 50 метров в обе стороны. Бой на стенах переместился на следующие башни и перевалив через них проник ещё дальше. Прошло полчаса с начала сражения, когда удалось открыть ворота.

Наёмники прекратили карабкаться по лестницам и спрыгнув в воду помчались к входу. На пятидесятой минуте боя, уже все 2000 французов проникли за стены. Турки организовали сопротивление на улицах Синопа, заваливая их чем попало, устраивая баррикады, из-за которых пускали стрелы и метали копья, но в дело уже вступили галеры, подвозя к уже вторым, захваченным воротам, новых участников боя. С южной стороны города прибывали подкрепления, ослабляя оборону с той стороны. Наконец, заметив, что охрана южной стены почти вся исчезла, на её штурм бросились византийцы и моментально сломив сопротивление с этой стороны, начали пробиваться в город. С незанятых стен и башен, спускались на землю и вступали в сражение всё новые турки, но уже было заметно, что их гораздо меньше нападающих. Последовала команда и остатки защитников начали пробиваться к крепости, но это удалось немногим. Не более двух сотен успели закрыться в крепости и тут же затворили за собой ворота. Все остальные, сбившись в кучу, отступали организованно к центральным воротам, ведущим к причалу и ещё бывших в руках защитников.

 На самом причале заканчивалась схватка за 2 военные галеры турок, взятых на абордаж нашими галерами. Из гавани не успел выйти ни один корабль из примерно 20, в основном купеческих галер с флагами Султаната, Трапезунда, Венеции и Генуи. Через полтора часа боя, сдались последние защитники, прижатые к главным воротам. В городе в некоторых местах ещё были слышны звуки мелких стычек. Оставив византийцев, принимать сдачу остатков гарнизона, наёмники ринулись в город грабить население. Население города достигало 15-17 тысяч человек, что считалось, достаточно высоким показателем. Не все эти люди жили внутри стен, половина располагалась снаружи, с юга и севера. Жители северной части успели скрыться в крепости, а южная часть уже была ограблена подошедшими византийцами. Мы не стали участвовать в грабежах, поскольку имелся предварительный договор с наёмниками о предоставлении нам 10 % трофеев. Византийцы препятствовали наёмникам особенно зверствовать, добиваясь сохранения жилого фонда и других строений. Тем не менее, сцены разнузданных деяний наёмников, можно было наблюдать со стен крепости и, видимо вызывали жгучую ненависть у закрывшихся там турок. Однако подобная тактика, не была исключительной в те времена. Турки поступали не менее жестоко. Весь день в городе продолжались грабежи, пока в 8 часов вечера не объявили о прекращении бесчинств и заявили о переходе города под власть и защиту Византии. Наёмники выходили из города к пристани, где предполагалась делёжка награбленного. Отобранным барахлом нагружали их бывших владельцев и заставляли нести всё это к причалу. Имущество турецких кораблей объявили призом, как и сами корабли. Грузы не стали разгружать, руководствуясь только накладными ведомостями, изъятыми у купцов, владельцев кораблей. Тут же присутствовали венецианские и генуэзские купцы, ожидающие раздела добычи и предвкушающие приобрести за бесценок турецкие товары, прямо на месте. При свете факелов, делёжка продолжалась до 3-х часов ночи. Итальянцы перекупили товары в турецких галерах, вместе с галерами, передав нам стоимость этих товаров, наверное, в 3-4 раза меньшую, чем они выручат за них в других портах. Но наёмникам было не до торговли, и они соглашались на всё, лишь бы получить в руки звонкое золото и серебро. Затем пришла очередь награбленного имущества горожан. Кое-что удалось сбыть итальянцам, но осталось ещё очень многое, не имеющее особой ценности. Это были одежда, посуда, различного рода инструменты, старые ковры и скот, в основном бараны и козы. На время прекратили делёжку и, поставив стражу, разошлись спать.

18 июля. Среда. Продолжение рассказа Судейкина –утром поднялись и продолжили сортировку и делёж добычи. Не оценённые трофеи раздали желающим. Пленных заставили носить убитых к южной стене города, за которой 300 жителей города рыли общие могилы отдельно для мусульман, отдельно для христиан. В это время продавали доспехи и оружие погибших турок. Доспехи своих убитых, забрали командиры соответствующих подразделений. К 11 часам утра всё, имеющее хоть какую-то ценность было распродано. Кстати из казны севаста –правителя города, изъяли 5200 динаров и 11560 дирхемов. Сосчитали вырученные деньги. Их оказалось, не считая казны севаста, 32560 перперов и 79990 милисиариев. Нет нужды говорить, что немало осталось неучтённого в карманах наёмников, но пусть это останется на их совести. Из этих денег нам передали 3256 перперов, 520 динаров, 1156 дирхемов и 7990 милисиариев. 30% забрали византийцы, а остаток -60%, французы. Всё это время, почти не обращали внимания на крепость, в которой скрылись до полутора тысяч военных и примерно 5 тысяч горожан со скотом и пожитками. На случай вылазки, в 200 метрах от южной стороны крепости расставили между домами города 500 человек для наблюдения. Весьма неприятная и дорогостоящая необходимость. Оставалось надеяться, что в самом деле, не имеющие возможности общения с внешним миром, защитники крепости, отягощённые большим количеством мирных горожан, не протянут долго и сдадутся. Но штурм крепости обойдётся слишком дорого. Поэтому решили ждать. После обеда провели похороны павших. Погибло почти полторы тысячи христиан и столько же мусульман. По соглашению сторон, на похоронах присутствовали священники обеих религий. В городе, кроме мечетей, имелся один православный собор. С нашей стороны, слава Богу, погибших не было. Мы, свою часть договора выполнили и поэтому, оставив здесь византийские войска, которые уже и без нас справятся. отправились в Амастриду.

20 июля. Пятница. Утром прибыли наши корабли с радостными известиями – захвачен Синоп! Турки лишились выхода в Чёрное море. А поэтому, без поддержки султаната, Судак в Крыму, тоже скоро падёт. Весть была для византийцев чрезвычайно
важной. В городе был объявлен праздник. В связи с этим, получение денег отложили на завтра. Раздали премиальные всем нашим. Вышло немного, на каждого рядового пришлось по 2 перпера и 7 милисиариев. Казакам ничего не досталось, по причине их отказа от участия в битве, о чём они горько пожалели, так как всё равно бы остались в стороне, но с долей. Зато каждому бывшему гребцу выдали по 5 милисиариев, для поддержания духа и в качестве подъёмных. Короче наши бойцы получили ещё по четверти годового жалования. Динары и дирхемы, приравненные в общей сумме, к примерно 3400 рублей, оставили в общей казне. Покинуть Византию договорились завтра же и начали грузить наше имущество на корабли. К середине дня всё погрузили и, разрешив нашим бойцам принять участие в общих гуляниях, отправились на праздничный обед у префекта города. Очень был хороший обед, нам понравился. Заодно отметили мой день рождения, прошедший 16 июля. Почему то, все мои дни рождения в этом мире, случались тогда, когда отметить их по-человечески, не было возможности.  Но была надежда, что эта закономерность, рано или поздно, исчезнет. На завтра договорились получить наш гонорар в казначействе.

21 июля. Суббота. В 9 часов утра поехали в казначейство города, где нам отвесили наши 150000 перперов. Мы взяли вновь и золотом, и серебром. Вышло 360 кг золота в слитках и 2 тонны серебра прутками, диаметра 25 мм. Сразу же решили разделить добычу на всех участников, принимая во внимание не только выживших, а всех, с учётом погибших. Все согласились считать исходя из первоначального числа участников -1140 человек. При этом 10% добычи предназначалось князю Ингварю, как нашему государю, 30% -нам, как организаторам, а остальное- по числу участников, поровну. В процессе делёжки, казаки выкупили из нашей доли 400 комплектов доспехов, а также передали нам все слитки золота и серебра, взамен на монеты по тому же весу. В конечном итоге, нам досталось на оба филиала следующее: золота в слитках -  460 кг, золота в монетах разного достоинства -305 кг, серебра в слитках -35 центнеров, серебра в монетах -540 кг, сундуков с ценными предметами из золота и серебра, роскошных одежд и тканей, оружия инкрустированного драгоценными металлами и камнями – 14 сундуков, мешков с солью, сахаром, перцем, мукой, зерном, чаем и, даже кофе -120, правда кофе из этого числа только 2 мешка. Стоимость только серебра и золота в переводе на гривны составила без малого 400 тысяч, что соответствовало 10 миллионам рублей. Князю, досталось около миллиона рублей, что равнялось размеру дани всей Руси монголам за 5 лет!  Очень хорошо поживились и все остальные участники. Вот теперь мы можем проводить фактически любые реформы и строить промышленные предприятия. Однако посмотрим, что нам принесёт будущее!
 
                Триумфальное возвращение победителей.

22 июля. Воскресенье. Попрощавшись с турмархом Феофаном, мы отправились восвояси. Расстояние до Керченского пролива в 700 км, мы преодолели за трое суток. Почти на середине пути, нас застала жестокая буря. Мы впервые попадали в такую ситуацию, но кое-какие книжные воспоминания позволили перенести её с меньшими затратами. Во- первых мы полностью убрали паруса и шли на двигателе, что позволило нам держаться перпендикулярно волне и, хотя нас заливало, но эта мера не позволила нам перевернуться. Буря отогнала нас, чуть ли не к Севастополю, на месте которого, сейчас располагалась небольшая крепость с бухтой Сюмболон, принадлежавшая княжеству Феодоро или, как его ещё называли -Готия. Буря утихла и дальше мы следовали вдоль побережья Крыма. Была мысль зайти в Судак, но все спешили домой, ведь мы уже второй месяц в походе. Также у меня не было возможности попасть в эриставство Рача к Манане. Не мог же я просить эскадру, зарулить в Сухуми и ждать меня там! Так что сватовство пришлось отложить на неопределённое время. так что мы, нигде не останавливаясь, проследовали до впадения Хопра в Дон, где попрощались с казаками и сгрузили их вещи на поджидающие Чайки. Затем долгий путь до Воронежа.

30 июля. Понедельник. Вот мы и добрались до дома! Корабли входят в реку Воронеж, а затем в нашу бухту и причаливают к пристани. Время 8 часов утра, но нас встречают чуть ли не все жители Воронежа. Пристань полна народом, жёны семейных дружинников и юнкеров машут платками, и чуть ли не кидают чепчики в воздух. Ровно 2 месяца отсутствия. Я почти отвык от этих видов, насмотревшись на южные пейзажи. И меня встречают мои, никак не придумаю им названия, девушки, подруги,               
наложницы? Последнее название вообще коробит. Конечно не наложницы! Но назвать их жёнами, я не могу. Тем не менее мне приятно их видеть, и я целую их, целую моих сыновей, уже отвыкших от меня. Им уже по полтора года. Бажена и Веселина
неподдельно рады и повисают на моей шее вдвоём. Я смеюсь и обнимаю их. Теплов встречает нас со своей женой, я даже забыл, как её зовут. Не попасть бы впросак! У всех счастливые лица, все довольны. Когда все сходят на берег, начинается разгрузка. В первую очередь увозят ценности в хранилище. Все слитки я передаю для Судейкина. Из них будут чеканить рубли, а вот монеты, в количестве 25 тысяч дукатов и 60 тысяч милисиариев, 70 тысяч денариев, 500 дирхемов, 4 сундука драгоценностей оставляю себе. Иностранные монеты я оставил не для того, чтобы держать их в подвале, а передать в банк, как разменные деньги, которые часто требуются купцам для поездки в мусульманские страны и Европу. И всё потому, что в числе встречающих, одним из первых, оказался Мойше бен Мендель –заведующий банком. Он коротко доложил о своих успехах, но подробнее рассказать, обещал позже. Сейчас его заботило, что присутствие Судейкина поможет ему уговорить последнего открыть филиал банка в Переяславле Рязанском, а также получить в свой фонд больше наличных средств, чтобы шире развернуться. Я обещал Мойше, что мы обязательно рассмотрим этот вопрос все вместе. Добычу складываем пока в припортовом складе. К обеду вся шумиха, вызванная нашим приездом, улеглась. Обед, по случаю многолюдности, организовали в две смены. Сначала покормили жителей Воронежа, не участвовавшим в походе, включив сюда и 424 новоприбывших, бывших гребцов. У нас теперь этих самых бывших гребцов набралось, хоть пруд пруди! Во вторую очередь, обедали участники похода. А после обеда мы собрались на совещание в зале собраний штаба.

Судейкин ещё не бывал у нас и с интересом прогулялся перед совещанием по территории посёлка. Ему понравился наш посёлок, о чём он и сообщил нам. На совещании собрались все руководители похода и главные специалисты Воронежа. Судейкин вынес благодарность участникам и выразил удовлетворение результатами похода. Вырученных средств нам должно хватить надолго, а кроме того они позволят нам открыть новые производства, расширить уже созданные и дать работу многим соотечественникам. Теперь мы можем позволить себе открыть школы практически во всех городах нашего подчинения. Прежде, чем передать баснословную сумму денег из трофеев, князю Ингварю, Судейкин поставит перед думой и князем предложение о передаче под наше управление земель всего Пронского княжества, кроме уже имеющихся у нас, а также всю Оку от Ольгова до её истока, включая Орёл, Курск, Елец. Этакий неправильный 4-х угольник, 250 х350км, площадью около 80 тысяч кв.км.

Территория, превышающая по площади Рязанскую область 20 века вдвое, но в настоящем, половина этих земель представляла либо дремучие леса, либо вообще ещё, не принадлежала никому. Мы поможем князю подчинить Черниговское княжество, а в будущем и Киевское, тем более, что после захвата этих княжеств монголами, там останется едва ли четверть населения. Следующий вопрос был о необходимости введения на нашей территории обязательного 3-х летнего обучения всех детей от 7 лет до 12. А более старших, по желанию. А дальше это уже войдёт в колею и станет нормальной практикой. К имеющимся у меня в Воронеже курсам педагогов, следует открыть аналогичное заведение в Маргелово и набирать туда не только девушек, но и парней, если у них, будет на то желание. Начать строить дороги, в первую очередь от Рязани до Москвы, с учреждением ямской службы. От Рязани, каждые 25 км, устроить, так называемые «Ямы», в которых будет располагаться помещения для отдыха путников и смены лошадей, гонцам и почтальонам, как уже устроено на всех землях, подчинённых монголам. Но в нашем случае, мы не будем всю тяжесть содержания Яма, возлагать на живущих поблизости крестьян, а установим небольшую плату обслуживающему персоналу. С увеличением урожаев наших, селекционных, высокоурожайных сортов пшеницы, кукурузы, подсолнуха и картофеля, распределять посевной материал среди своих подданных, не допуская случаев попадания его в чужие руки. Разрешается продавать лишь переработанное зерно, в виде сечки или муки. Остальные вопросы будут разрешаться после передачи нам требуемых земель. Как раз, для того территориального образования, которое мы собираемся назвать Россия, потребуется флаг и герб.  Флаг и герб ВДВ хорош, но для государственного флага он не подходит. Есть предложение, в качестве герба, использовать дореволюционный герб России – двуглавый орёл, а флаг –трёхцветный бело-сине –красный, Российской империи. Не будем изобретать велосипед, предложенные символы прославили наше государство, так что пусть и впредь служат ему. К слову, с этого дня на реверсе наших рублей будем чеканить российский герб и надпись сверху, полукругом –Россия.

Отчитался Теплов – в течении двух месяцев, в лагере продолжала вестись планомерная работа по строительству объектов жилого и промышленного назначения. Сдано в эксплуатацию второе общежитие для молодых семей, а третье на стадии отделочных работ. Выстроены две ветряные мельницы на территории восточного форта. Крепостная стена поднялась ещё на 60 см. Выпущен второй трактор с паровым двигателем, который предполагается передать в Маргелово, с целью уменьшить нагрузку на САУ, моторесурс которых заканчивается и выработан у нескольких машин на 40-50%. Трактор будет использован при постройке дорог. Продолжается обучение девушек –педагогов. В августе проведём выпуск юнкеров. Предполагается начать новый набор юнкеров в количестве батальона. В качестве преподавателей, уже возможно будет использовать выпускников, что будет огромным облегчением для нас. Мы будем проводить только специальные лекции. Выслушали руководителей отдельных производств. К примеру, за эти два месяца, сдали на склад 40 ковров, 100 пар сапог, 600 листов оконного стекла, нашего стандарта –полметра на полметра. Больший размер, пока ещё не получался, но и это было достижением всей эпохи. Более 200 обычных бутылок и стеклянных колб для керосиновых ламп, получивших широкое распространение. Много вязаной продукции, шерстяных и льняных тканей.

Выпускается кирпич и керамические трубы и т.д. Когда все разошлись, я попросил
остаться Судейкина и банкира Мойшу. Остались Теплов и другие лейтенанты. Мойша поведал о перспективах развития банковского дела. Собственно говоря, мы все понимали плюсы, этого вида финансовой деятельности, и никто не возразил против предложения Мойши открыть филиалы банка в Переяславле Рязанском и в самой Рязани, с перспективой на Пронск, Коломну и Москву. Всё дело в начальном капитале, а специалистов Мойша обещал представить тотчас же, как будет готово решение об открытии. Для филиалов в Переяславле и Рязани у него уже есть кандидатуры, тех самых двоих его помощников. Судейкин согласился с предложением, тем более, что деньги у нас теперь имелись и держать их, мёртвым грузом, было не экономно. А с князем Ингварем, он поговорит уже очень скоро, так что, пусть новые заведующие новых филиалов, собирают чемоданы к завтрашнему дню. Мойша умчался, окрылённый и счастливый, неся радостную весть своим коллегам. Надо сказать, что наше отделение уже начало давать прибыль. Многие купцы пользовались услугами банка, беря займы для покупки товаров, следуя в Чёрное море или куда-то ещё, оставляя в залог ценные вещи или закладные на деревни и поместья. Процент у нас был относительно не большой. Для краткосрочных займов- 15 %, долгосрочных -10%. А на вклады – 3% годовых. Позднее мы планировали пересмотреть эти показатели в ту или иную сторону, в зависимости от жизненных реалий. По рации связались с Маргелово, чтобы присылали корабль для встречи возвращающейся армии и с Пронском, чтобы присылали подводы к Донкову, перевозить трофеи пронских дружинников. Я попросил, чтобы из Маргелово прислали, хотя бы, 200 тысяч рублей для уплаты премиальных, остававшимся в дежурстве юнкерам и на зарплату в следующем месяце. Кстати, тут же перекупили у пронских дружинников, причитающиеся им слитки серебра и золота за рубли, которые имелись у меня в казне. День прошёл суматошно и на нервах, так что, придя домой, я немного поиграл с детьми и лёг спать вместе с ними около 9 часов вечера.

31 июля. Вторник. Сегодня объявили выходной день. После завтрака начали погрузку на один корабль –катамаран «Воронеж». Загнали туда трактор, передали некоторое количество стеклянных колб, оконное стекло -350 листов, что-то ещё. Погрузили пассажиров – двух евреев банкиров с семьями, которых провожал Мойша со своей женой. Ехал в Маргелово один из поваров –турок, учить Маргеловских поваров рецептам турецкой кухни. Я вызвался ехать провожать войско до Донкова. Отчалили в 12 часов дня. 220 км до Донкова, прошли за 20 часов и прибыли туда в 8 часов утра. 1 августа. Нас уже ждали подводы, прибывшие из Пронска и посланец из Мураевны. Позавтракали на берегу и начали разгружать «Воронеж». Пронские дружинники, потеряв в походе 70 человек из 200, грузили свою часть трофеев в подводы, а Маргеловские и Рязанские, в плоскодонки, стоявшие на реке Кочуровке. Тянуть их собирались трактором. До самого обеда возились с разгрузкой. Прибыл и воевода Донковский, Кушник, чтобы поздороваться и полюбопытствовать. Пообедали здесь же и распрощались. Мне подвезли 250 тысяч рублей, монетами разного достоинства, что потянуло на две с лишним, тонны. Я отправился обратно в Воронеж. Кстати, мы поговорили по поводу Курска, который хотели забрать себе. Не случайно мы так стремились к этому. Где-то там лежат громадные запасы железной руды. Мне следовало покопаться в имеющейся у нас литературе и найти место наименьшей глубины залегания руды и послать туда двоих мастеров металлургов турок, чтобы они организовали на месте, производство стали. Сейчас Воронеж был самым ближайшим к Курску населённым пунктом нашей России. До него было 200 км по прямой.  Эта задача являлась одной из первостепенных для нас. Если мы сумеем организовать производство стали, то перестанем зависеть от поставок железа из Полоцка и Галиции, основных изготовителей железа и продающих его, в основном в Европу, там оно стоило дороже в 15 раз. Производство стали могло обогатить нас неимоверно.

               
                Хан Батый и Десантники. Книга 2. Часть 8.
               
                Хорошо быть богатым.
 
                1240 год. 2 августа. Четверг. Проводив наших соратников, по походу в Константинополь, до Донкова, откуда Пронские дружинники отправились в Пронск на подводах по суше, а маргеловцы и рязанцы, по рекам, к Рязани, наш фрегат «Ока», отплыл обратно. Дорога с попутным течением заняла всего 15 часов, и в Воронеж мы добрались в 6 часов утра. Сегодня был базарный день, но по слишком раннему времени, торговля ещё не началась, зато грузчики сгружали с прибывших ладей, чаек, галер, различные товары и переносили к торговым рядам, приготовляя к продаже. Ранние крестьяне тянулись к рынку, неся свои продукты – яйца, молоко, масло, муку, готовые пироги и т.п. Рабочие проводили взглядом наш громадный, по их представлениям корабль, уже привычный и несущий им уверенность в своей безопасности, и продолжили работу. Не выспавшийся экипаж и я, решили этот день отсыпаться и, оставив на корабле вахтенных, отправились по домам. Чтобы не будить детей, я зашёл в свой кабинет и там улёгся на диван. Проснулся около 12 часов и пошёл к себе в квартиру. Девчонки, конечно, видели прибывший фрегат, но не стали меня искать, полагая, что я сам себе хозяин. В отсутствии Мананы, они не знали, как им вести себя со мной. Боялись, что я буду злой и нервный, но они ошиблись. После Алексии, я почему-то потерял свою влюблённость в Манану и поражался этому, укоряя себя в непостоянстве. Однако надо было продолжать работу, и я отправился на обед, хотя мои подруги уже давно готовили пищу себе и детям. Они уже неоднократно предлагали мне принимать пищу дома, но я как-то привык к столовой, тем более, что за едой, мы с Тепловым, тоже отказавшимся есть дома, обсуждали насущные вопросы, порой с обедавшим с нами Главбухом Леонидом и тогда не было нужды собираться специально. Но сегодня, за обедом, нам не хватило времени и, после обеда, назначили совещание. Когда, сегодня утром с корабля в казну, доставили 250 тысяч рублей, к доставленным туда 30 июля десяткам тысяч дукатов, перперов и т.д, наш главбух Леонид, был в шоке. Таких денег, он не видел уже довольно давно, но такая сумма в графе – «приходы», очень подняло его самомнение, и он почувствовал себя в своей стихии, распоряжающегося сотнями тысяч золотых. Часть валюты перенесли в банк и заперли в сейфе, а при банке установили пост для двух охранников, -один снаружи банка, а другой, у сейфа, чем очень подняли статус банкира Мойши, который уже нашёл где-то себе помощников, притом из родственников, хоть и дальних, но тем не менее. Ещё вчера он представил их Теплову и тот утвердил их на должности.

Я сообщил, что в связи с удачным походом, нам удалось привезти с собой богатые трофеи, а потому, в эту зарплату, которую следует выплатить завтра, многим работникам Воронежа, по согласованию со всеми членами «Совета десяти», полагается премия. Юнкерам, не выехавшим в поход и оставшимся на дежурство в лагере, по 200 рублей, их командирам, в соответствии с должностью, строителям и мастеровым по 25 рублей, работницам и работникам по 18, курсисткам по 10. Пленным суздальцам по 5 рублей, бродникам по 3, пленным далматинцам по 2 рубля. Надо сказать, что до сих пор, суздальцы, бродники и далматинцы не получали никакого вознаграждения за труд, а только еду и одежду. С завтрашнего дня, с далматинцев и бродников, снять цепи, а со следующего месяца, начать им выплачивать заработную плату, приравняв к обычным работникам. Я представил себе, как они обрадуются этому распоряжению. Приятно делать людям добро, надеюсь, что они нас не подведут. С прибытием в лагерь новых 424 человека, назрела необходимость введения в обиход отдела кадров. Помещение в   штабе, имеется. Есть предложение, временно назначить на должность начальника отдела кадров, одну из старших девушек курсисток, наиболее грамотную и сообразительную. И такая есть на примете у Теплова, проводящего с ними занятия по спецпредметам. Это 24-х летняя, бывшая боярская дочь, Милица Путятична. Поскольку она ещё не закончила обучение, то будет заниматься делами в свободное от учёбы время. Пусть возьмёт в помощники 3-4 таких же, успевающих девушек. У нас имеется пишущая машинка. Они могут ею воспользоваться. Алёшка, который умеет всё на свете и интересующийся всеми науками одновременно, научит их работать на ней.

Необходимо, из числа этих девушек, обучить, по крайней мере двух, работе делопроизводителя. Будут печатать приказы, распоряжения, ведомости по зарплате и т.п. Куда будем размещать новых работников?  Терентий Петрович ответил – все имеющиеся у нас 121 квартиры заняты семейными. Сданы 2 общежития на 600 семей в общем. В малосемейках, пока что, поселились 90 новых семейных и 42 комнаты заняты замужними девушками, мужья которых служат и живут в комнатах по выходным. Принимаем решение, освободить второй этаж казармы, где живут девушки и переселить их в малосемейки. Так что, вновь прибывшие займут их площадь. Проблема решается. Мы рассмотрели новое предложение Судейкина. Предлагается с сентября изменить нашу систему образования. Мы, до сих пор, относились к образованию и воспитанию своих граждан недостаточно системно. Учащиеся получали отрывочные, поверхностные знания, а многих, вообще не учили, так что на сегодня имеется ещё много неграмотных. Решено, в конце августа, провести выпуск юнкеров, с присвоением звания прапорщик, а в новый учебный год набрать в юнкера новых слушателей, по 2 взвода на каждого из «Совета десяти», то есть 20 взводов по 31 человеку. Командиром взвода будет назначаться офицер из числа недавнего выпуска. Эта мера, позволит нам больше времени уделить их обучению. Из этого, последнего выпуска, отобрать 30, наиболее отличившихся офицеров и продолжить их образование в течении ещё одного года, организовав, что-то вроде Академии. Так же поступят и в Маргелово.

Задача – передать им, по возможности, максимальное количество знаний, которые мы сами получили. При этом, научить их вождению и устройству всех наших машин, взрывному, артиллерийскому и морскому делу, стрельбы из всех видов оружия. Этих выпускников Академии, в будущем использовать в качестве преподавателей нового набора юнкеров. На нас, также ложится новая обязанность –научить каждому по 50-60 педагогов. Мы уже обучаем 70 девушек, но необходимо обучить ещё столько же парней. В лагере устроить обучение грамоте всех, без исключения. То есть открыть курсы Ликбеза, как было во время революции. Только у нас, в Воронеже, около 2000 человек неграмотных. Всех их распределить по классам и начать обучение. Читать, писать и считать, должны уметь все! Учителями назначить офицеров. Обучение проводить после работы или службы. Мы бы попросили нашего главбуха Леонида Фёдоровича, учить юнкеров и детей греческому языку и латыни. Хотя бы по 2 часа в день. Двух турок врачей, уже научившихся русскому языку, попросить преподавать детям и юнкерам, турецкий язык. Тоже 2 часа в день, их наверно не затруднит. Всех бывших военных, освобождённых из плена, свести в одну роту, их как раз, примерно 130 человек и применить для несения караульной службы, наряду с юнкерами. Новый набор юнкеров, предварительно научить обращению с парусами и вёслами, на нашей галере, используя её в течении сентября и октября, практическими занятиями, плавая по Дону в полном составе с двадцатью матросами из бывших гребцов галер, принимавших участие в походе на Константинополь. Пусть поучатся работать с вёслами и парусами, а учиться начнут в ноябре. Каждому строителю придать по 2 ученика. Также и каждому мастеровому, будь то бондарь, кузнец, кожевник, плотник, стеклодув и прочие, взять на обучение по 2 ученика. Количество работников на кирпичном заводе, довести до 100 человек. Ввести в обиход новую профессию – слесарь. Набрать группу на 20 человек и поручить её Алексею. Между тем, установилось некое постоянное число, посещающих школу детей окрестных жителей.

Это примерно 250 детей в возрасте от 7 до 16 лет. Они учатся ровно, почти без пропусков, а с их родителями установлена связь. Эти дети поощряются бесплатным обедом, а с сентября им будут выдавать бесплатную одежду и обувь. Мы думаем, это послужит стимулом для их дальнейшего обучения. До сих пор их обучали Алёшка, Кежай, другие, случайные люди, но с 1 сентября им назначать постоянных преподавателей –офицеров. У нас в походе, приняли участие 300 бывших пленных, получивших боевую практику. Всех будут теперь обучать владению обычным, холодным оружием и назначать на сторожевые посты. На этом совещание закончили.
Я пошёл в свой кабинет и начал копаться в учебнике географии. Нашёл значки, указывающие на места расположения железных руд на Курской магнитной аномалии. Ближайшим к Воронежу, оказался город Старый Оскол в Белгородской области, где располагались несколько карьеров по добыче руды. Прочитал, что на этом месте, в этом времени располагался городок Оскольд и, как раз там, уже с 5 века велась добыча руды, шахтным методом, но монголы уничтожили город в 1239 году и новые поселения возникнут там только через 100 лет. Вот сюда мы и пошлём экспедицию, решил я и пошёл к Теплову, поделиться информацией. Мы обсудили эту проблему и, чтобы не откладывать в долгий ящик, решили немедленно организовать туда поход. Подсчитали, что потребуется человек 200, одних рабочих. Пошлём два взвода дружинников и с ними десять будущих прапорщиков с карабинами. Поедет ГАЗ 51 с пулемётом и экипажем. Отправятся оба турка –металлурга. Сразу же отправим палатки, походную кухню, дизель-генератор т т.д. Мы до ужина составили перечень необходимого оборудования, которое следует взять с собой. Пусть сразу же начинают строить поселение. Ещё, немного подумав, решили отправить туда 300 человек, на случай нападения. Для организации поселения и предварительного осмотра, вызвался ехать я сам. Завтра же решили начать сборы. Связались с Маргелово, чтобы сообщить о нашем решении. Оказалось, что Судейкин ещё не прибыл, а находится в Рязани, согласовывая наш проект устройства России. Мы пообщались с Винокуровым, который сообщил нам, что из ставки Батыя, прибыл гонец с посланием от ханши Боракчин. В послании говорилось о том, что мастер Ли Тун По, приглашает кого-нибудь забрать то, о чём он обещал нам. Нет сомнений, что речь идёт о взрывчатом веществе для капсюлей патронов. Судейкин уже распорядился приготовить «Рязань» для плавания в Сарай и, заодно в Баку, для получения новой порции нефти. Корабль готовится к плаванию и отойдёт через 2-3 дня. Сообщение весьма обрадовало нас. Если удастся создать капсюль, то мы сможем наладить производство патронов и перестать их экономить.
Ночевал я в своей квартире, между своих сожительниц.

3 августа. Пятница. Утром побежал на зарядку. Надо приводить себя в порядок, после похода. Провёл занятия с юнкерами, потом, после обеда, с курсистками и, наконец, в 16 часов собрались на совет. Представляли кандидата на пост начальника отдела кадров –Милицу Путятичну. Это была 25-летняя, молодая женщина, бывшая жена Суздальского боярина, убитого при взятии города монголами, в начале 1238 года. Её забрали в плен, где она вынесла всё, что только возможно. К счастью, она не потеряла чувства духа и за последние месяцы, совершенно восстановилась. Сейчас она выглядела просто отлично – красавица, румяная, с длиной русой косой, статная, с гордой осанкой и чувством юмора. Теплов рекомендовал её, как одну из самых лучших учениц, к тому же, грамотную и умеющую командовать. Мне она понравилась, да и другим тоже, поэтому все, единогласно, согласились с её назначением. Как члену администрации, ей предоставили квартиру одной из уехавших грузинок, на выбор и право, присутствовать на совещаниях. Поскольку я собрался в экспедицию, то её права и обязанности разъяснит Теплов. Сборами заведовал Арзамас и представил мне список увозимых вещей. Я просмотрел его и указал на несколько дополнительных предметов. К походу готовились 200 дружинников, взвод юнкеров Кемая, 150 бывших рабов Гуюка, поручик Инжеват --в качестве коменданта нового поселения, три прапорщика, подпоручик, а также 200 военнопленных, от Гуюк хана., булгар, кипчаков и суздальцев. Всего 586 человек. Вроде бы всё взяли, во всяком случае, расстояние не большое –всего 100 км. Можно будет организовать доставку. Там же решил сделать ВПП для самолёта.

4 августа. Суббота. С утра начали сборы. Знающие люди подсказали, что необходимо подняться по Дону, на примерно 10 км и оттуда идти на запад, по имеющейся дороге, которую протоптали здесь, неведомо, когда и соединяла она Курск и Дон. Загрузились в катамаран и уплыли в 9 утра. Поднявшись вверх по реке, разглядели широкую тропу, уводящую на запад и, причалив в удобном месте, начали разгрузку. Вперёд отправился десяток верховых, за ним сотня дружинников на конях, во главе с Инжеватом. Следом ехали подводы с вещами, военнопленными и ГАЗ 51. Замыкали шествие взвод юнкеров и ещё сотня дружинников. Я ехал в ГАЗ 51, за рулём. Дорога была вполне проходимая для грузовика и телег. У меня на прицепе тащилась походная кухня, а трактор везли на специальном прицепе 10 лошадей. Природа радовала глаз первозданной чистотой и дикостью. Эти места, совсем недавно служили местом обитания половцам. Но теперь здесь, кроме диких зверей, не встретить человека, почти до самого Курска. Привал сделали в 14 часов, перекусили мясным супом, который готовили прямо в дороге и отправились дальше. С темнотой остановились ночевать. Спидометр ГАЗ 51, показал 54 км от Дона. Было очень тепло и спали, не ставя палаток.

5 августа. Воскресенье. Встали рано и уже в половине седьмого отправились дальше. Я ориентировался по самодельной карте и узнав развилку влево, повернул в ту сторону. К вечеру мы достигли пепелища, на месте бывшей крепости Оскольд. По десятку верховых разослали в разные стороны, чтобы обнаружить следы бывших выработок по добыче руды. Разведчики нашли их несколько западнее этого места, тогда мы прошли в ту сторону и разбили лагерь. Легли спать, чтобы завтра лучше рассмотреть местность.

                Мы строим карьер по добыче железной руды.

6 августа. Понедельник. Сегодня в Воронеже должна начаться уборочная страда. Но они справятся, народу более, чем достаточно. Я передал по рации, что мы благополучно добрались до места. После завтрака начали осматриваться. Мы всё ещё находились в степной полосе, только редкие лесные массивы вкраплялись в ландшафт в виде исключений. Но к северу, километрах в 3-х стоял нормальный лес. Мы же расположились прямо перед рекой, согласно карте, реке Оскол. По моим данным, карьеры по добыче железа располагались за рекой, но, как было видно, в ту сторону рельеф повышался, а значит и копать надо будет глубже. Но у реки грунтовые воды не позволят вести работы. Два ближних шурфа были затоплены и я понял, что надо идти к горам. Я с несколькими юнкерами и Арзамасом переплыли реку с конями и поскакали на запад, поднимаясь в гору. Перевалив лесистую  гору, мы опять спустились до прежнего уровня, но уже в сухом месте,  около 10 км от ночёвки. Здесь земля была изрыта десятками шурфов и ближе к горе высились отвалы, насыпанные местными горняками. Я никогда не видел железной руды, но скакавшие с нами турки сразу её узнали. Я вынул компас и увидел, что стрелка мотается в разные стороны. Распаковали миноискатель и стали им водить по поверхности. Он показывал металл повсюду. Всего в километре к северу протекала небольшая речка, по карте –Осколец, метров 7 в ширину и мелкая, по грудь..Вот тут и будем строиться, предложил я. Мы осмотрелись и нашли место вполне пригодным для поселения. Вернулись к лагерю и стали искать брод. Хорошо, что стоял август и река достаточно обмелела. Очень скоро обнаружили место для переправы. Согнали трактор с прицепа, зажгли топку, набрали воды, а пока начали переправу. Глубина не превышала 40 см, но зато ширина была почти 70 метров.

К трактору прицепили его же прицеп и он своим ходом направился к новому месту, волоча за собой 5 тонн груза. К обеду обосновались на новом месте и начали ставить палатки. Я послал 100 рабов, с топорами и пилами, валить лес на вершине. Леса было немного, гектаров 12, многие деревья были лиственные, малорослые, но и сосны имелись, которые и начали валить.Турки стали искать наиболее выгодное место для устройства карьера. Для этого они проникали в шурфы и опрелеляли глубину залегания руды. Однако эта работа затянулась и сегодня мы не определились.В это время мы нашли подходящее место для ВПП самолёта и начали бульдозером разравнивать полосу. Среди военнопленных имелись 97 кипчаков, которые с тоской рассматривали широкие степные просторы, когда-то принадлежавшие их племени, а теперь они, как рабы, вынуждены работать здесь, под надзором русских. Я понимал их, но ничего не поделаешь. Все военнопленные половцы, были в цепях. Пленных Булгар и суздальцев, не стали заковывать. Булгарам до своего ханства далеко, а суздальцам нет смысла бежать. К вечеру спилили 100 деревьев. В это время, на берегу речки, нашли хорошую глину и приступили к устройству обжиговых печей, для изготовления кирпича. Работали все, кроме юнкеров, занявших оборону и полусотни дружинников, разъезжающих вокруг лагеря в 2-3 километрах. На вершине высоты расположился наблюдательный пост из 5 человек. 40 человек начали рыть траншею для устройства фундамента. Бульдозер, расчистив ВПП, начал стаскивать стволы деревьев поближе к лагерю. У нас имелись около 300 досок, сороковок, длиной в 10м и шириной 30см. Вкопав в землю несколько брёвен, устроили навес из досок, со стенками, размером 50 х 10 метров. Доски не пилили, чтобы потом использовать для настилки полов в казарме.Под этот навес разложили все свои запасы. Так прошёл первый день.

7 августа. Вторник. После завтрака распределили всех на работу. 40 человек пилят деревья, двадцать обрубают сучья, 20 роют траншею для фундаментя, 30 устраивают  ямы для обжига кирпича. 40 человек, вырыв яму, такскают туда глину и месят ногами. Остальные лепят кирпичи, складывают их на солнце, для просушки, турки ищут железо, короче все работают. Я и 20 юнкеров, объезжаем окрестности по кругу, расширяя радиус обследования. В довольно большом лесном массиве, в 5 км от лагеря, обнаруживаем  деревушку на 8 изб. Все жители убежали, заметив нас. У них имеется поле, засеянное зерном, огороды, но избы спрятаны в лесу, так что сразу не найти. По всему заметно, что они начали сбор урожая, так как часть поля уже скошена и солома с колосьями заскирдована. Впопыхах брошено всё хозяйство, В хлеву 4 коровы, бык, несколько свиней и баранов. Были 2 или 3 коня, но их увели. В избах, а точнее полуземлянках, всё имущество. Тут же гуляют куры, гуси. Хозяева, видимо убежали в лес, который не превышает 2-3 кв.километров. Мы ничего не трогаем, а продолжаем расширять круги.У реки Оскол в 5 км от лагеря, обнаруживаем в зарослях рыбацкую деревушку, на 6 полуземлянок, тоже брошенную. На кольях сушатся сети, рыба, две лодчонки, вытащены на берег. Берег на всю длину зарос камышом и тут легко спрятаться. Мы продолжаем поиск. За день обследовали территорию в радиусе 10 км. Турки сообщают, что нащупали выгодные места, но завтра ещё раз проверят и уточнят окончательно. У нас уже налепили за день 4-5 тысяч кирпичей. На месте складирования брёвен, лежат ошкуренные стволы, распиленные в размер 10 метров. Несколько юнкеров подстрелили пять антилоп и жарят их на вертелах. Кухня готовит первое блюдо и чай. Связываюсь с лагерем. Дежурный докладывает, что идёт уборочная кампания. Все люди на сборе урожая.               

8 августа. Среда. Я выезжаю для продолжения разведки. Остальные работают. Сегодня поставил задачу на рытьё колодца и устройства водонапорной башни. Высоту задал -12  метров до уровня площадки. У нас прихвачен с собой водяной насос и наша задача, обеспечить лагерь питьевой водой. После обеда произведут закладку первой партии кирпичей в обжиг. Мы, до обеда выезжаем на 25 км в южном направлении, самом опасном для нас и никого не обнаруживаем. Зато, в обследованных ранее, 100 кв.км., обнаруживаются 4 деревеньки землепашцев и три, рыбаков.Предположительно проживают до 60 семей. Мы ни одной живой души не обнаружили, все спрятались. Во время обеда, турки заявили, что нашли самый подходящий участок и после обеда, отправляемся туда. Участок в 5-6 гектаров, изрыт шурфами. Отвалы пустой породы у подножия возвышенности. По словам турок, глубина залегания всего лишь 2-3 метря. Я начинаю рассчитывать. Мы сразу поставили себе задачу, что будем добывать железо открытым способом. Размечаем участок полосой 100 метров на 30. Бульдозер начинает снимать землю, сдвигая в одну сторону, а потом убирая кучу дальше. С длинных сторон полосы будут съезды. Работы для бульдозера на неделю, не меньше. Ну, пусть пока работает.На помощь бульдозеру ставлю 60 человек с лопатами, тачками и носилками. Кирпичи стоят на обжиге. С нами артель строителей. По проекту строим казарму на всех, размерами 50х10 м, в три этажа. Вырыт котлован глубиной в полтора метра, Траншея немного глубже и её начали засыпать камнями и песком. Готовы уже 300 брёвен по 10 метров длиной.Завтра свалят ещё 100 деревьев и этого пока хватит.               

9 августа.Четверг. После завтрака  все в работу. Я забрался на самую высокую точку возвышенности и обследую окрестности в бинокль. У деревушек заметна жизнь. Землепашцы собирают урожай, рыбаки ловят рыбу.Замечаю несколько человек, подкравшихся к лагерю и наблюдающих за работой. Объезжаю окрестности, но не приближаюсь к обнаруженным поселениям, чтобы не пугать народ. Вечером набрасываю примерный план местности с указанием поселений, нашей казармы и карьера. Турки уже заранее нарисовали схему своей плавильной установки и мы ищём место для строительства доменной печи.

10 августа. Пятница. Вынули первую партию кирпичей, вторая партия жарится во второй печи, а в первую закладывают новую партию. Карьер прорыт на полметра в глубину, на площади в 3000 кв.м. Землекопы, вручную выравнивали склоны, чтобы земля не осыпалась в котлован и расширяли площадь карьера. Бульдозер уже передвинул к отвалам 1,5 тысячи кубометров земли. Мы начали строить домну, с трубой, высотой в 8 метров. Как объясняют турки, очень важно подавать в печь заранее подогретый воздух, поэтому устраивается труба, которую будут разогревать, подавая через неё воздух электровентилятором. У нас для печи топливные брикеты, как раз проверим, подойдут ли брикеты для домны? Начали укладку фундамента в котловане. Прекратили вырубку леса. Вырубили половину всех  сосен на возвышенностях, оставив лиственный лес. Думаю, что сосны ещё вырастут. Закончена водонапорная башни и колодец. Колодец обложили внутри осиновыми брусками, а бак делаем тоже из осины, Трубы керамические. Прокопали трубы к фундаменту казармы, делая подводку к этажам, одновременно оставляя отверстие для канализации, для которой копаем длинный ров на расстояние в 500 метров от будущего здания и там начинают рыть котлован для громадного септика. Приходили старики из двух деревень – из рыбацкой и земледельческой. Одни принесли 4 корзины рыбы, а другие 40 караваев свежего хлеба, в качестве подарка. Кланялись, просили принять. Однако я не принял подарков, а купил, отдав по золотой монете каждой деревне. Очень обрадовались и обмякли.

Подошли для разговора. Пригласил за общий стол, под навесом, мы здесь принимаем пищу. Угостил чаем, с печеньем из сухпайков. Разговорились. Старики жаловались на тяжёлую и опасную жизнь, со страхом посматривая на закованных в кандалы рабочих. Я обнадёжил их, заявив, что теперь им нечего опасаться. С этого времени они будут считаться подданными Рязанского княжества, и мы их защитим в случае опасности. Просил передать всем, что мы никого не тронем и в скором времени, здесь будет построен металлургический завод и вырастет город. Детей местных мы возьмём в школу и будем бесплатно учить грамоте. Старики подивились на темпы строительства и невиданную технику, а затем пошли в свои деревни, рассказывать об увиденном.

11 августа. Суббота. Строительство продолжается. Приходили несколько человек из разных деревушек, приносили на продажу рыбу, яйца, кур, дичь, грибы и ягоды, фрукты, хлеб. Я всё купил, очень кстати свежие овощи и фрукты, да и остальное. Местным плачу булгарскими дирхемами, они им знакомы. Без боязни, прибегают дети, смотрят за работой, особенно на работу бульдозера. Я велел их не трогать, но не пускать к механизмам. Раздал по медной копейке, чему они были безумно рады. Копейка –это примерно часовая оплата труда чернорабочего. Поэтому и было принято решение выпускать полушки – четверть копейки, но их у меня ещё нет, они только начнут чеканиться. К вечеру собрал совещание. Всех поблагодарил за хорошую работу. Итоги недели – готов фундамент казармы, карьер, в некоторых местах достиг руды, строится домна, уже почти на 50% готова. Брёвна к укладке готовы- ошкурены, сучья обрезаны, заранее выбраны венцы. С собой везём 20 дверей и 30 оконных рам со стеклом. Сразу же начинаем строить в подвале котельную на всё здание. Сейчас большая часть людей трудится на производстве кирпичей. Турки, предварительно оценив залежи руды, пришли в восторг. Такое количество руды они и предположить себе не могли. Однако они заявляли, что вдвоём справиться с плавкой, слишком трудно. Необходимо иметь для работы, не менее 20 мастеров и столько же помощников, при условии выплавки на одну домну до 80 кг в сутки. Но полученное железо содержит слишком много шлаков, которые надо будет удалять ковкой. В целом, здесь потребуется не менее 100 работников. Кроме того, полученную руду надо размалывать и вытаскивать, расширять и углублять карьер. В общем, здесь нужно строить город. Всё, что они могут, это провести пробную плавку.

22 августа. Среда. Наконец то домна закончена. Карьер готов давать руду. Бульдозер неторопливо снимает поверхностный слой вскрыши, со следующих 30 метров стометровой полосы. Мы прокопали слой руды на 2 метра, но до дна не дошли, так что с этих 3000 кв. м, возможно ожидать, как минимум, 6000 кубометров руды, а бульдозер уже расширяет площадь карьера. Добываем руду кирками и лопатами, вывозим к доменной печи, где руду дробят молотками на мелкие и примерно одинаковые куски и готовят к плавке. Домна готова. Перед обедом турки засыпают 150 кг руды с брикетами и зажигают огонь. Они колдуют с вентилятором, что-то ещё засыпают, а нам остаётся ждать. Кстати, во время вскрышных работ, наткнулись на слой мела. Я велел собрать его, желательно кусками, чтобы доставить в Воронеж. Он и в Маргелово нужен. Хотя бы для школьных досок. Уложили фундамент казармы, настелили пол на первом этаже и уже выкладывают кирпичи второго этажа. Первоначальная идея, сделать два этажа из брёвен, отменена. Пользуясь тёплой погодой и наличием достаточного времени и рабочих рук, решили всё здание выстроить из кирпича. Строители уверяют, что закончат строительство к середине сентября. Водонапорная башня готова, вода пошла по трубам. По традиции, на башне, устроили смотровую вышку, с площадкой, со стенами и крышей. амбразуры смотрят на 4 стороны света, хотя пулемёт только один.

Не догадались привезти ещё. Работы здесь ещё не початый край. Надо строить стену, здания столовой, администрации, дома для рабочих и всю остальную инфраструктуру. Конюшни для лошадей, срочно! Я уже не сомневаюсь, что здесь придётся открывать следующий филиал училища. О том, что здесь будет много железа, я и без пробной плавки знаю, но надо подтвердить. Есть смешной элемент в этой затее. Рядом с лагерем, возник стихийный рынок, который расширяется ежедневно. Соответственно, появились постройки, пока ещё полуземлянки. Мы настояли на том, чтобы рынок, отстоял от предполагаемой стены будущего города на 200 метров, так что от строящейся казармы до него 350 метров.  Брёвна пустим на стену. Между прочим, придётся сюда везти лесоматериал из Воронежа. А какие здесь поля! Ждут, когда их распашут и они подарят нам достойный урожай. Здесь нужны люди, много людей.

23 августа. Четверг. Пробная плавка дала 92 кг железа из 150 кг руды, оставив ещё на дне остаток слишком грязного чугуна. Содержание железа в руде более 60 %. Железо придётся везти в Воронеж для ковки, здесь нет условий. Я связываюсь с Маргелово и сообщаю им результаты. Успех полный. Мы, собственно, можем просто продавать эти, так называемые, 80-90 килограммовые крицы, без обработки. Их с руками оторвут. Но это надо нам решать всем вместе. Моя миссия завершена, я могу ехать домой, а карьер посещать самолётом или на коне. Готовлю ГАЗ 51 к возвращению. Здесь остаются 200 дружинников, 200 военнопленных и 150 рабочих. Остаются, временный комендант –поручик Инжеват, прибывшие офицеры и 5 юнкеров Кемая, уже узнавших о производстве их в прапорщики. Так что со мной вернутся в Воронеж 25 офицеров. Выезжаем завтра утром, налегке.

                Потрясающие новости.

26 августа. Воскресенье. Мы вернулись из Оскола вчера вечером и отправились по домам.  Уехавшие в Оскол юнкера, вернулись офицерами и теперь им положены отдельные квартиры. Пока они поселяются в малосемейном общежитии, а я иду домой. Меня встречают радостные подруги и дети. Хотя время уже 9 вечера, мы садимся ужинать все вместе. Меня ждали и девушки постарались. Каждая хвалится своим фирменным блюдом, и я всё пробую и расхваливаю, заставляя их краснеть. Я терзаюсь муками совести, что не хочу жениться на них, но я уже настолько к ним привык, что жизнь без них, я даже не представляю. Немного порезвились и заснули.
27 августа. Понедельник. Я сегодня не пошёл преподавать, а решил пройтись по посёлку, посмотреть наши достижения. В настоящее время строительство велось в восточном направлении. Перенесли пилораму в самый угол территории, туда же овечий загон. В этом месте построили три общежития, один многоквартирный дом и начали строить новый многоквартирный дом. Стена уже поднялась почти на метр. В местах расположения 4-х ворот, решили выстроить по две фланкирующие башни, т.е. выступающие вперёд входа на 5-6 метров и препятствующие вражеским войскам подходить к воротам, поливая сверху кипяток, засыпая стрелами и т.д. Эти башни начали возводить из кирпича, пополам с камнями. Перед северными воротами устроили временный амбар для хранения зерна. Планировали построить позже элеватор. Идущий рядом со мной Алексей, рассказывал про уборку урожая. У него были записаны все цифры, и он их мне приводил. Я слушал его с огромным интересом. Эта сторона нашей прогрессорской деятельности, очень меня волновала. Как и предполагалось, урожайность в Воронеже превысила Рязанскую. Урожай уродился всем на зависть. Если не перечислять отдельные виды, то в целом собрали: зерновых – у нас почти 3 тысячи тонн, а в Маргелово 1200 тонн, кукуруза достигла стратегических объёмов и оба филиала выдали 80 центнеров, то есть можно засевать большими площадями.

Порадовали подсолнух, помидоры, кабачки и перец болгарский, баклажаны, их можно
было частично использовать в еду. Ну а с картофелем и тыквой –просто рекорд. Тыквы собрали на оба филиала 836 тонн, а картофеля, также на оба филиала -22500 тонн!!! Эти показатели уже выходили за пределы наших филиалов. Мы не сможем их не то, что съесть, но у нас даже площадей не хватит на их посадку в следующий год. Эти продукты можно начать поставлять на рынок. Что и было сделано. В прошедший четверг, базарный день в Воронеже, в рекламных целях, на рынке, нажарили 100 кг картошки и сварили 100 кг молодой, с укропом и чесноком, и всем этим угостили желающих бесплатно, показав, как картофель чистится, варится и жарится. Он имел огромный успех и в тот день его было продано 3 тонны, по цене 4 гривны за тонну, как за экзотический продукт. Дальше, понятное дело, цена будет падать. Таким же образом рекламировали тыкву, угощая людей кашей из пшена с кусочками тыквы. Во всяком случае, молва уже пойдёт по округе и дальше. Сходили на рынок, поздоровался с директором рынка, Алексисом, побеседовали минут пять. С именем Алексиса, вспомнил Алексию и защипало внутри, но стряхнул это чувство и пошли дальше. Вот наш магазин и две лавки. Бойко идёт торговля картошкой и тыквой. В магазине продают керосиновые лампы, керосин, ковры, ткани и вязаные изделия. Кое-что из столярных изделий – стулья, столы, шкафы. Здесь можно заказать доски, брёвна, брус, рамы и двери, которые находятся на складе в порту. Затем был банк и ломбард. Мойша пригласил меня в свой кабинет, и я поинтересовался его успехами. Мойша занимался бумагами, а клиентов обслуживали три его приказчика, родственники из княжества Феодоро, которые неведомо как, были оповещены о возможности занять хорошую должность и прибыли недавно, поселившись в быстрорастущем посёлке у торга. Между прочим, они вполне сносно говорили по-русски и, конечно, по-гречески, а также, немного по-турецки.  Не удивлюсь, что они и латынь знают. Ума и расторопности у них хватает с избытком, и это качество мне импонирует. Я вышел из банка, причём, стоящие на страже охранники, отдали мне честь. Мы проследовали до парома и переправились на другую сторону Воронежа. Зашли в деревню у переправы.

Старостой в ней, всё еще являлся Невер. Увидев меня, он с поклоном приблизился и приветствовал меня, со словами, что я совсем не заглядываю к ним. Деревня разрослась до, примерно 40 домов, причём половина из них были нормальными избами. Невер рассказал, что жители деревни занимаются рыбной ловлей, сеют зерно, работают на рынке, а два пожилых человека трудятся у нас в посёлке, завхозами. Деревня насчитывает одних мужских душ 75, не считая баб и ребятишек. Я спросил – посещают ли дети нашу школу? На это, Невер ответил утвердительно и похвалился, что его внуки уже умеют писать и читать. Мы распрощались, и я отправился обратно. Посетил склад у пристани. Поинтересовался содержимым. Хотя мы, практически прекратили валить лес, но готовых досок там было несколько тысяч, как и бруса разных размеров. Готовые столярные изделия –рамы, двери, столы и т.п. Стекло, в том числе. Оно стоило дорого, но всё равно, не залёживалось. И было его не много, потому что мы ещё не успели обеспечить самих себя. Здесь, у нас, имелся сторожевой пост, из трёх часовых, будка и шлагбаум. Зашли на пристань. Здесь стояли наши корабли. Трофейная галера, носящая название «Дон», готовилась к учебному плаванию с 1 сентября. Плотники занимались небольшим ремонтом, наводили порядок, что-то меняли и надстраивали. Далее мой путь лежал в промзону. Здесь трудились кузнецы, бондари, горшечники, стеклодувы. В цеху шла сборка нового трактора, взамен трудившегося в карьере Старого Оскола. Кстати мы ещё не придумали названия новой колонии. Я предложу название –Оскол, по имени реки. Пусть будет, как и было в истории. Вернулись в посёлок, взяли коней и проехали к форту «Восточный». Зашли в ворота крепости, я принял доклад коменданта, новоиспечённого прапорщика Ермуша, бывшего моего юнкера. Я его называл Еремей.

Сейчас он командовал полувзводом дружинников. На вышке стоял пулемёт и постоянно дежурили три человека. Во дворе располагались две ветряные мельницы, в               
противоположных углах, которые уже начали молоть зерно нового урожая. Имелась конюшня на 10 коней, колодец, промежуточный склад муки и зерна. Во дворе шла разгрузка-погрузка на подводы. Что-то привозили, что-то увозили. Мельницами пользовались и окрестные фермеры, тоже собравшие урожай со своих полей. В порядке эксперимента, две деревушки отсеялись нашим зерном и, собрав небывалый урожай, обязаны были его использовать только в своих целях, ни в коем случае не продавая зерно на сторону. Всё собранное зерно было выкуплено нами по твёрдым ценам или перемолото в муку. В некоторых деревнях собрали картошку, тыквы, подсолнухи, на которые запрещение не распространялось. В последнюю очередь, зашёл на наш завод. На первом этаже уже действовал токарный станок. Выглядел он крайне убого, но по местным меркам являлся вершиной прогресса. Паровой двигатель располагался снаружи цеха, в огороженном помещении. Через окошко в стене, ременная передача приводила во вращение шпиндель станка, имевший несколько шкивов различного диаметра. Для изменения скорости вращения, ремень перекидывался на избранный шкив и работа продолжалась. Я привёз из Маргелова некоторое количество токарных резцов с твёрдосплавными пластинками, позволяющими обрабатывать любой металл, но которые береглись, как бесценное сокровище, как и было на самом деле. Были и свёрла. Слава Богу, что резцов и свёрл было достаточно много и пока, на оба филиала их хватило. Прошёлся по цехам, ковровому, ткацкому, вязальному и, наконец проследовали в столовую. Количество едоков сократилось на 500 человек, отбывших в Оскол, что гораздо облегчило наши демографические проблемы. Теперь первого этажа столовой хватало на всех желающих. Я уселся на своё место, с Тепловым и Леонидом.

С нами уселась и Милица Путятична – начальник отдела кадров. Она уже собрала необходимые сведения по всем гражданам Воронежа и ждала меня, чтобы сообщить свои данные для всех руководителей сразу. Назначили совещание на 16 часов и разошлись. Я пошёл в кабинет к Терентию и попросил его посвятить меня в последние тайны. Теря рассказал про поездку Судейкина в Рязань. По возвращении из Константинопольского похода, Судейкин привёз в Рязань 4 августа, дружинников князя и своих, которые жили там. Потери в боях составили 48 княжеских гридней из 200 и 77 дружинников нашего полка из 300. Князь собрал боярскую думу, на которой Судейкин отчитался о результатах похода. Погоревали над погибшими, но когда перешли к вопросу о трофеях, то все сразу же воспрянули духом. Мало того, что каждый из гридней, получил почти 100 золотых в качестве премии от императора, что соответствовало примерно 25 гривнам или заработку за 6 лет, из-за чего, каждый из них становился, если не богатым человеком, то зажиточным, привезённая ими доля трофеев составила, одними только монетами, золотыми и серебряными слитками, примерно 5000 гривен, а к этому ещё добавлялись 100 доспехов, сундук с драгоценными предметами, сундук с дорогой одеждой, 30 мешков с пряностями, стоившими не дешевле серебря, по весу. Это известие вызвала восторг у собравшихся, и они начали потирать руки в надежде поучаствовать в разделе. Тут то Судейкин и заявил о желании прибрать к рукам Пронское княжество с правым берегом всей Оки, от истока до Ольгова. Однако, он уверял думу, что вся эта территория, являясь автономной, будет считаться вассальной, по отношению к Муромо -Рязанскому княжеству. Кроме этого, мы обещаем помочь присоединить к территории княжества Чернигов и Новгород Северский, с их уделами. А чтобы не было обидно, то Ингварю мы передаём в дар дополнительно, ещё ровно столько же сокровищ, сколько они только что получили.

Стоимость всех подарков, будет сравнима с размером всех собираемых в княжестве
налогов, до нашествия монголов, за 7 лет. Поднялся шум, бояре начали спорить, но сумма даров, заставила их согласиться с нашим предложением, тем более, что мы не               
собирались отделяться и продолжали оставаться подданными князя. Потом разговор зашёл о результатах присоединения к княжеству, муромских и нижегородских земель. Удачный замысел князя, подсказанный ему Судейкиным, позволил собрать в закрома Рязани тысячи пудов зерна, муки, других продуктов, а также денег и промышленных товаров. В результате, Ингвар, якобы из чувства добрососедства, наделил оставшихся в живых жителей, семенным зерном и продовольствием, взятых у них же, а также помог и деньгами, что снискало ему огромный авторитет среди граждан соседних княжеств и принявших весть о переходе под руку Ингваря, с воодушевлением. Точно такую же аферу, предстояло провести с жителями Черниговского княжества, после ухода из него монголов. Так что к желаниям Судейкина отнеслись вполне благосклонно. Дело облегчалось тем, что совсем недавно скончался епископ Муромо-Рязанский, Ефросин Святогорец, ярчайший оппонент «Совета десяти». После этого провели торжества, по случаю освобождения второго Рима, центра Православия, Константинополя, от зловредных католиков латинян. Три дня продолжалось празднование по этому случаю. За эти дни, Судейкин свёл князя с представителями банка и уговорил его открыть в Рязани филиал последнего, доверив в его распоряжение 10 тысяч дукатов, из 15 тысяч полученных. Князь предоставил в Маргелово свои слитки золота и серебра, для того, чтобы мы начеканили из них монет, по предложенному им, эскизу. Князь желал увековечить себя в монетах, запечатлев на реверсе свой профиль. Монеты он назвал гривнами и резанами, кунами и векшами. Обговорили размер и вес монет, содержание драгметаллов. Его золотая гривна, соответствовала нашему червонцу, потому что мы договорились о соответствии наших денег, при размене. Княжеского металла хватит на чеканку монет по стоимости почти в 210 тысяч рублей. Этих денег достаточно, к примеру, для содержания дружины в 2000 человек на год. Между делом, все маргеловцы, участники похода, отбыли в Маргелово, не дожидаясь князя, который, кстати, получил сообщение от ханши Боракчин об изготовлении мастером Ли Тун По, материала для воспламенения пороха ударным способом. Поэтому Судейкин велел немедленно снарядить «Рязань», для плавания в Сарай и заодно в Азербайджан за нефтью. Предложил в подарок Батыю. преподнести карабин. Всё равно сделать такое оружие, при нынешней технологии не реально, а Батыю этот подарок будет очень дорог. Китайцу, пошлём несколько перстней из наших запасов, больше дарить нечего.

Корабль отошёл 8 августа. Судейкин вернулся в Маргелово 9 августа. Между прочим, в Маргелово удалось сформировать один взвод новых юнкеров из числа детей своих сограждан. Все эти сведения я получил до 16 часов и мы, тут же, перешли в кабинет Теплова, на совещание. Леонид Фёдорович повторил, специально для меня, что в этом месяце, была выплачена премия всем гражданам посёлка, на которую ушли 37700 рублей, а с учётом зарплаты, которая составила 5850 рублей, вышло 43620 рублей. На сегодня в кассе посёлка имеется 56380 рублей, плюс небольшая сумма в иностранной валюте, которую держат для расчётов с иностранными поставщиками товаров. Мы не считаем наших денег, лежащих в банке, их там достаточно много и на них идут проценты. Благодаря деньгам, привезённым из похода, мы можем в течении нескольких лет совершенно не беспокоиться на их счёт. Более того, мы начинаем получать прибыль, от кое-каких наших изделий производства и продовольствия. Может статься, что со следующего года, мы выйдем на режим самоокупаемости. Затем слово взяла начальник отдела кадров, Милица. Она произвела перепись населения посёлка с отметкой о профессии и выполняемой работе. Вот что мы имеем на сегодня – только взрослых 2688 человек здесь и 553 выехавших в Оскол, то есть 3221 человек. Из этих людей холостых мужчин 1422. Я буду перечислять только оставшихся здесь. Женатых 233. Женщин замужних 233, холостых 796. Но тенденция к росту браков сохраняется. А вот детей у нас мало, потому что большинство браков совершено в этом году. Тем не               
менее, детей в возрасте до 7 лет -76, от 7 до 16 лет -56. Вновь набрано 128 юнкеров, в основном из своих, бывших военнопленных и около 30 человек со стороны.  После производства бывших юнкеров в офицеры, их число составило 179 человек. Из них – 3 лейтенанта, 3 капитана, 7 поручиков, 5 подпоручиков и 161 прапорщик. 30 прапорщиков будут продолжать обучение в академии. Поручик, подпоручик и 8 прапорщиков в Осколе. Мы имеем 104 матроса,128 юнкеров. Все остальные заняты на производстве, я не буду их перечислять. Только вот из 424 вновь приобретённых бывших гребцов, 224 пока не имеют работы. Мы не знаем, чем их занять. Тем более, что их возраст от 28 и старше, то есть для учёбы, они уже стары. Следующий вопрос – что делать с урожаем? Главные проблемы с пшеницей, картофелем и гречихой. Здесь решил высказаться я сам - Маргелово не имеет свободных площадей и может засеять только 400 га. А у нас земли не меряно. Имеющегося урожая зерновых хватит для посева на 15 тысяч га, а картофеля на 7 тысяч га. В принципе мы сможем обеспечить эти площади, но есть ли в этом резон?

Собранного урожая хватит на прокорм, в течении года, более 30 тысяч человек. Но, учитывая секретность нашей урожайности, мы должны будем ещё один год высеять свои культуры, с тем, чтобы со следующего урожая, переводить всю Россию, я имею ввиду нашу, в рамках Пронского княжества и Воронежа. Оставим только часть урожая, для своего питания, это составит 200 тонн примерно. Какие будут предложения? Но большинство решили, что нам надлежит весь урожай оставить на семена и пользоваться покупным. Чтобы не держать зерно в амбарах, решили отсеяться озимыми. А картошки оставить 500 тонн на еду, 2000 тонн продать, а 30 тысяч тон оставить для посева. На том и сошлись во мнениях. По поводу Оскола, решили просить Судейкина выслать туда двух членов совета с ротой юнкеров, для создания нового филиала. Об этом, мы тотчас же поставили в известность Судейкина. Судейкин ответил, что, как только вернутся из похода за нефтью и капсюльным порохом Забуиров и Коверда, то они будут тянуть жребий и пошлют тех, на кого жребий выпадет. Идея, об открытии нового филиала, совершенно справедлива и нам, этот филиал очень необходим, как рубеж нашего южного направления, как и Воронеж. Оба филиала стоят на ничейной территории и позволят привлечь в эти благодатные места русских крестьян, а также смогут послужить их защитой.

 Между делом, Судейкин сообщил, что в обеих филиалах, имеется некоторый дисбаланс в отношении юнкеров и дружинников. Дружинники учатся обращению, как с холодным, так и с огнестрельным оружием, не участвуют в обучении наукам, кроме грамоты и арифметики, вступают в бой конными и только с холодным оружием, а юнкера, хоть и имеют навыки обращения с холодным оружием, но пользуются только огнестрельным. Есть предложение разделить эти два вида войск и впредь, офицеров дружинников переименовать, на бывшие в наше время казачьи и другие кавалерийские наименования, лёгкие в произношении. То есть, прапорщик станет корнетом, подпоручик –хорунжим, поручик -сотник, капитан – есаулом, майор - ротмистр, потом подполковник и полковник. Тоже самое с сержантским составом. Пусть и не соответствуют историческим, но проще запоминать и произносить. Мы согласились и решили провести в жизнь это решение с завтрашнего дня. Кроме этого, дружинников постановили называть уланами, а 350 человек, которых мы набрали из числа гребцов и монгольского полона, чтобы учить обращению с холодным оружием – кадетами. Может быть, в будущем их переименуют, но это уже нас не касается. Для улан и кадетов изобрели разделение на взводы по 25 человек, эскадрон из 50, сотня и т.д. Соответственно завтра, некоторые офицеры сменят погоны на кавалерийские.
Придумали эмблемы для кавалерии – подкова с перекрещёнными саблями, а для стрельцов, которых ещё нет – два скрещённых ружья, на пушке. Между прочим, для               
224 безработных быстро нашли занятие – конюхи, дояры, пастухи, свинари, птичники и т.д. Также решили организовать рыболовную артель из 40 человек. Вот и всё утрясли. С чувством исполненного долга разошлись
       
                Диверсия.

28 августа. Вторник. После завтрака, в 9 часов утра, я сидел в кабинете у Теплова, мы рассматривали вопросы, о назначении новых прапорщиков на должности, кавалерийских командиров, когда в кабинет ворвался посыльный штаба, он закричал – тревога! Мы вскочили, хватаясь за пистолеты. Убили! – продолжал кричать посыльный. Кого убили?  -спросил я. Мы выбежали на улицу, посыльный звал нас к пристани. Я и Теплов побежали туда, оставив семенившего следом Терентия Петровича. У поста со шлагбаумом, преграждавшего вход на улицу, ведущую к лагерю, толпились люди. Там мы разглядели дежурного по лагерю, десяток улан и несколько гражданских. С нами бежал Арзамас и с десяток наших сограждан, привлечённых шумом. Из сторожевой будки вышли два улана, неся за руки и ноги, чьё-то тело. Они уложили его на землю, рядом с ещё двумя. Мы подошли и увидели, что это труп прапорщика последнего выпуска, а также два других часовых. Дежурный по лагерю начал докладывать: - утром, в 9 часов, к посту пришли несколько купцов с провожатым – приказчиком магазина, с целью получения каких-то товаров со склада. Обычно, чтобы попасть на склад и пристань, необходимо было пройти через сторожевой пост, в котором дежурили три улана и начальник поста, он же завскладом. На суточное дежурство заступали в 6 часов вечера. А вот теперь их обнаружили убитыми, неведомо в какое время, скорее всего, ночью. Один из часовых, пропал. Пока трупы унесли в лазарет, чтобы подготовить к погребению, а я приказал прочесать всю округу в поисках улана. С ним вместе пропали карабин и пистолет начальника. В голову закрались нехорошие мысли. Узнали, что этот улан, является одним из освобождённых в походе на Константинополь, рабов. Он назвался бывшим дружинником князя Черниговского.

Как крепкого и достаточно умелого воина, его определили в нашу дружину, уланом. Знакомые с ним, называли его весёлым и компанейским парнем. Странным являлось то, что часовые, не оказали сопротивления неведомому врагу, что выдавало, либо неожиданность нападения, либо то, что нападавших знали. Но в неожиданность нападения, мы не поверили. Ведь надо было перелезть через забор или подкрасться сзади, со стороны кладбища и складов. Однако, вся территория отлично просматривалась. Солдаты, посланные на торг, доложили, что по наблюдению сторожей рынка, в 8 часов вечера от общего причала отошла купеческая галера венецианцев из Кафы, простоявшая у причала трое суток. Вызывало удивление, что люди с галеры, ничего не продавали и не покупали, а просто прогуливались по рынку, интересуясь ценами или совершенно бесцельно подходили к ограде, перегораживающей нашу часть пристани и наблюдали за действиями жителей лагеря. Зато вчера, вдруг спешно отплыли, на ночь глядя. Всегда купцы уплывали рано утром.

Мы догадались, что венецианцы, безусловно связаны с пропажей часового и оружия. Со времени их убытия прошло уже почти 15 часов. Нет сомнений, что они гребут изо всех сил. В любом случае, они не могли далеко уйти. Вряд ли их скорость превышает 20 км в час. Значит они удалились от нас на 300 км. Мы с Тепловым лихорадочно искали выход из положения. Чтобы организовать погоню, необходимо было затратить не меньше часа. Как назло, фрегат «Ока», зафрахтовали купцы, для
доставки груза в Пронское княжество, а катамаран вообще был не готов к плаванию, так как там проходил текущий ремонт движителя. Наготове имелась галера «Дон»,               
собравшаяся в учебное плавание с новыми юнкерами. Но на ней, нам не удастся догнать далеко опередивших нас, похитителей. Тем не менее капитан корабля –Радомысл, получил приказание немедленно отплывать, взяв на борт 80 человек команды и 20 гвардейцев прапорщиков. В лагере забегали назначенные в погоню, собирая оружие и припасы. Но это не давало нам никакой гарантии в поимке диверсантов. Тогда я сообразил – надо лететь! Немедленно побежали к самолёту. Благодаря Алёшке, самолёт всегда был готов к вылету. Я бросил Арзамасу –собирайся! Теплову передал, чтобы он отдал распоряжение о доставке к ВПП гранатомёта и пулемёта. Я забежал домой, но потом уже не очень торопясь, одел полевую форму, взял автомат и направился к ангару. Самолёт уже выкатывали, Алёшка нёс 2 полные канистры бензина. Галера уже выходила из бухты, когда мы, распихав пулемёт, канистры, автомат и карабин в кабине, забирались внутрь. Самолёт разогнался и поднялся в воздух. Сделав круг над посёлком, мы полетели над рекой, наблюдая движение кораблей по Дону. Сразу же оставили сзади галеру «Дон» и полетели вперёд.

Очень редко попадались корабли, всего 3-4, идущие вверх по реке и попутные, но мы искали небольшую, 30-ти весельную купеческую галеру, с венецианским флагом. Через 2 часа полёта, мы увидели похитителей. На спидометре набежало всего 270 км. Видимо, диверсанты, первые часы гнали на полной скорости, но устав, умерили пыл. Да и время они выбрали удачно, видимо знали, что у нас для погони имеется всего лишь галера, с такой же скоростью, как у них. Но имелось опасение, что они свернут в Хопёр и спрячутся от преследования, поэтому, мы продолжили полёт до устья Хопра, благо, что он располагался всего в 20 км дальше. Здесь я начал поиск место для приземления. Не меньше четырёх кругов на предельно низкой высоте, я пролетел над, казавшейся удобной площадкой, на правом берегу Дона. Наконец мы приземлились. Вокруг расстилалось бескрайнее поле, пересечённое оврагами и холмами, без единого признака жилья. Часы показали половину первого. Мы подошли к реке и выбрали удобное место для наблюдения и нападения. Пытаться остановить корабль мы не брались, тем более, что могли получить пулю. Я установил пулемёт за небольшой берёзой, в 20 метрах от берега, на кочке. Арзамас спустился к воде и спрятался среди камышей с гранатомётом. Но тут до меня дошло, что корабль мог плыть вдоль противоположного берега. Мы могли бы его подбить, но как потом достать его хозяев?

Галера должна была приблизиться через час. Ширина реки достигала двух километров. Нечего было и думать переплыть её с пулемётом. Ладно, подумал я. Потопим корабль и дождёмся своих. Венецианцам останется только бежать в сторону казаков, но мы постараемся их всех уложить. Пусть лучше карабин утонет, чем попадёт в руки венецианцев. Я встал за берёзой и начал наблюдать в бинокль, приближавшуюся галеру. Это было судно, длиной чуть больше 20 м, с единственной мачтой, несущей латинский парус. Трюма не имелось. Гребцы сидели на банках, но не гребли, видимо отдыхали. На носу и корме имелись, накрытые навесом, помещения. Корабль плыл по самой середине реки. Гранатомёт не достанет. Я отозвал Арзамаса, и мы улеглись за кочкой. Арзамас держал галеру на мушке карабина, а я пулемёта. Вот галера почти поравнялась с нами. Я не стал ждать, когда она проплывёт мимо и дал короткую очередь, пристреливаясь. Пули легли в воду, я поднял выше, и следующая очередь прошлась по борту, уничтожая гребцов и дырявя борт. Я постарался, как можно больше пуль всадить ниже ватерлинии и, эффект был достигнут, галера начала тонуть. Из-под навеса выскочил человек с карабином и несколько раз выстрелил в нашу сторону. Однако Арзамас прицелился и срезал его. Тот упал на дно галеры. Ещё несколько человек, вылезшие из-под навеса, заменили убитых гребцов и начали грести в сторону противоположного берега. Галера на глазах погружалась в воду, не смотря на отчаянные попытки экипажа затыкать дыры и вычерпывать воду. Я заметил Арзамасу – пусть плывут к берегу. Они никуда не денутся. Через Хопёр им не переплыть, а уходить к северу бессмысленно, их там задержат казаки. Будут прятаться поблизости. Но их количество, желательно уменьшить, и я дал возможность Арзамасу потренироваться в стрельбе на дальней дистанции. К берегу, венецианцам удалось причалить, они вытащили из галеры кое-какие вещи и побежали в сторону от реки. Их оставалось всего 8 человек. Нам придётся ждать нашу галеру, а это займёт не меньше 15 часов. Сейчас 2 часа дня, значит «Дон» приплывёт около 5-6 утра. Нас это не устраивало. Полетим на другой берег- предложил я и мы пошли к самолёту. Взлетели без проблем и пересекши реку, сделали несколько кругов над побережьем. Ага! Вот и беглецы. Они пробежали от Дона с километр и теперь двигались вдоль него. Через 7-8 км они упрутся в Хопёр. Интересно, что они будут делать потом. Я вернулся и постарался приземлиться поближе к затонувшей галере. А вдруг карабин в ней? Мы прошли к кораблю, держа оружие наготове. Галера затонула на мелководье у берега и лежала, набрав воды, высовываясь на полметра выше её уровня. Арзамас первым влез на борт и внимательно осмотрел внутренность корабля. Всё было тихо, и я тоже забрался к нему. В заполненной водой галере, плавали трупы убитых. Мы насчитали 22 трупа. Среди них и труп нашего дружинника. Однако убит он был не пулей, а ему перерезали горло, видимо не желая тащить раненого на себе. Трое венецианцев подавали признаки жизни, притом один из них был в сознании. Одна пуля попала ему в ногу навылет, вторая, в левую руку, в результате чего, он, видимо вначале потерял сознание, а сейчас пришёл в себя и сидел на гребной банке, зажимая рану на ноге здоровой рукой. Он стал что-то говорить на итальянском, и мы поняли, что он просит пощадить его. Однако нам совсем не хотелось возиться с раненым и Арзамас выстрелом из пистолета прервал его просьбу. Он же добил и других раненых. Мы обыскали убитых, но нашли всего несколько монет, оружие. Заглянули под навес, но там, кроме запасов пищи, одежды и нескольких мечей, тоже ничего не было. Ни карабина, ни пистолета, мы не обнаружили. Значит они забрали их с собой. Однако придётся ждать наших, слишком опасно преследовать беглецов в громадном лесном массиве, идущем по этому берегу Дона и далее, в котором они скрылись. Мы отошли к самолёту и, от греха подальше, вновь вернулись на другую сторону. На видном месте устроили лагерь, натаскали дров и стали ждать. По очереди спали.

29 августа. Среда. Часа в 3 ночи, развели костёр, чтобы нас было видно. Наши приплыли около 4 часов, они спешили изо-всех сил. «Дон» причалил к берегу, и мы провели переговоры с капитаном корабля Радомыслом. Решено было галере плыть дальше и свернуть в Хопёр, найти ближайшую станицу и назвавшись, организовать поиски итальянцев в лесу, попросив помощи у казаков. Мы же, попробуем поискать беглецов с самолёта, и, если не найдём, то посадим его у станицы, где причалит «Дон». Галера ушла в предрассветных сумерках. Мы подождали, когда окончательно рассветёт и поднялись в воздух. Быстро достигнув места впадения Хопра в Дон, начали летать кругами, расширяя радиус поиска. К сожалению всё пространство заросло лесом и увидеть что-либо, не представлялось возможным. Тогда мы полетели вверх по течению Хопра и уже через три км, заметили нашу галеру, причалившую рядом с населённым пунктом. Нашли свободную площадку и приземлились в километре от домов. Это была станица, достаточно крупная, домов на 30, обнесённая деревянной стеной. К нам, вскоре, выехали из ворот и приблизились, десяток всадников, с оружием, но явно с мирными целями. Пока я сидел в самолёте с пулемётом, направленным на подъехавших, Арзамас подошёл к ним и представился. Один из всадников назвался десятником Гримайло и доложил, что в станице идут переговоры с нашими людьми.

Я оставил Арзамаса сторожить самолёт и попросил Гримайло выделить для этой же цели  человек пять своих. Тот приказал пятерым оставаться на месте, а мне предложил одного коня, из остающихся здесь. Поехали в станицу. Радомысл уже объяснил станичному атаману причину нашего появления и тот ждал, когда к ним соберутся казаки. Я спешился с коня и представился. Атаман назвался Милованом. Я спросил, что они планируют делать. Милован сообщил, что сейчас соберёт полсотни казаков и вместе с сотней наших ребят начнут прочёсывать лес, вдоль Хопра к Дону. Примерно через полчаса, собрались охотники и, растянувшись шеренгой в 150 человек, двинулись в лес. Полоса, захваченная ими, достигала километра. С ними на охоту отправились три пса, неизвестной породы, скорее всего волкодавы. Первому, обнаружившему беглецов, я обещал заплатить золотую монету. А вообще, за участие в поимке, посулил атаману 10 золотых перперов. Облаву поручили возглавить Гримайло, а я с атаманом уселись под навесом во дворе его хаты. Атаман не участвовал в походе на Константинополь, но от его станицы отправлялись 20 человек, из которых, живыми вернулись 14, с богатой добычей. Жена атамана вынесла для нас еды, и я позавтракал, попросив передать немного для Арзамаса. Вокруг самолёта уже собрались все дети и много взрослых, разглядывая его и споря между собой о его предполагаемых возможностях.

Облава закончилась через 4 часа, вполне удачно. Беглецов прижали к углу в месте впадения Хопра в Дон и заставили сдаться. Радомысл принёс карабин, пистолет и несколько оставшихся патронов. Казаки пригнали пятерых понурых итальянцев со связанными руками. К сожалению, никто из них не понимал по-русски и поэтому, я велел всех их везти в Воронеж. Я отдал обещанные деньги атаману и тому счастливцу, который первым обнаружил прятавшихся. Атаман к этому времени организовал для нас обед, но я не стал задерживаться и вылетел с Арзамасом и захваченным оружием. Пролетая над затопленной галерой, разглядели несколько человек из казаков, собирающих трофеи. Через 2 часа мы приземлились в лагере. Здесь только что закончился обед и начались занятия для курсов по ликвидации безграмотности. Мы, в первую очередь, сдали оружие в арсенал и отправились по домам. Я пообедал дома и в 16 часов уже сидел у Терентия в кабинете. Я рассказал об итогах погони и заметил, что в связи с произошедшим, нам следует более придирчиво пересмотреть дела всех освобождённых нами рабов. Интересно, что нам поведают захваченные венецианцы?

Наша галера прибудет завтра к ужину.  В Воронеже приступили к запашке земель к посеву озимых. На этот раз было необходимо запахать аж 10 тысяч гектаров, или 100 кв.км. Для этой цели мы выискали наиболее ровный кусок земли, южнее Воронежа, размерами 18 х 6 км. К работе приступили с противоположного края, два паровых трактора и обе САУ. От посёлка к ним навстречу пахали 100 лошадей, обычными плугами с металлическим лемехом. Вот тут вновь выявилась наша неграмотность. Вся техника и 100 лошадей едва могли вспахать от 70- до 80 га в день, а до 15 октября, когда мы должны были отсеяться, выходило всего 3500 га вспашки. Через неделю должен был быть готов третий трактор, но и он не решал проблемы. Позвонили в Оскол и попросили их вспахать хоть сколько-нибудь земли. Короче, с учётом всех наших мощностей, мы можем осилить всего 6000 га. Передали зерно всем окружающим нас фермерам, что даст нам ещё тысячу га. Но 3000 га останутся неиспользованными. Но и это было достижение.600 тонн зерна отложили на посев следующего года. Маргеловцам проще, у них всего, чуть больше 400 га освоенных земель. Им придётся передать фермерам большую часть урожая, обеспечив полностью все деревни от Ольгова до Борисово Глебово. На таких приятных нотах, окончили совещание.

30 августа. Четверг. Сегодняшний день отвели для проверки готовности к началу учебного года. Как и планировали, все 4 взвода юнкеров, отправятся в учебное
плавание, по очереди, в два захода. Первая группа на весь сентябрь, вторая группа на весь октябрь. Я и Теплов будем вести занятия с двумя взводами юнкеров и взводом Академии. Новоиспеченные прапорщики будут учить грамоте всё, не грамотное взрослое население, коих 2000 человек, разделённых на 66 групп, используя все имеющиеся помещения посёлка. На ликбез мы отвели полгода. В 17 часов прибыла галера с арестованными. Их покормили и к 19 часам привели на допрос, проводившийся в кабинете главбуха. Леонид Фёдорович, общался с пленными на латыни. Вот что мы узнали от пленных – во время ожидания нашими дружинниками и освобождёнными рабами захвата Синопа в Амастриде, пятеро бывших гребцов, литвинов по национальности и католиков, по вероисповеданию, посетили католический собор, где их заметили и обработали, братья францисканцы. Три дня им хватило, чтобы завербовать троих из них, в шпионы. Им выплатили единовременно по 50 золотых перперов, чтобы они собирали и передавали, интересующие Венецию, данные и обещали платить в дальнейшем по 20 золотых в месяц. И эти доносчики, передавали всё, что им удавалось узнать, через прибывающих в Воронеж, на купеческих кораблях из Кафы, резидентов разведки. Венецию чрезвычайно заинтересовало наше оружие, которое взялся добыть один из шпионов, служивший в дружинниках. Другие два, устроились рабочими на промзоне. В этот раз шпион обещал принести оружие с дежурства. Ему посулили 300 золотых и гражданство Венеции, за его работу. Шпион этот, заступив на дежурство у пристани, в 19 часов, первым делом убил начальника поста –прапорщика, а затем, по одному, обоих часовых. Захватив карабин и пистолет, он прибыл на галеру, и они тут же отчалили. Они были уверены, что в ночное время, никто не заметит произошедшего. Здесь имелась также вина дежурного по посёлку, не проверившего ночью этого поста. Но на 8-10 часов форы, венецианцы рассчитывали.

Никто и подумать не мог, что мы воспользуемся самолётом. К сожалению, резидент был убит в перестрелке, как и его два помощника, а эти пятеро, оказались гребцами, не совсем обычными, а рядовыми воинами разведслужбы Венеции. От них мы получили мало информации, кроме той, которую они случайно услышали от своих командиров во время бегства. Но мы, тем не менее оказались в курсе, что Венеция знает о многих наших возможностях, в том числе и самолёте, необычном оружии, производству стекла, тракторов и т.п. Это была удручающая новость. Мы теперь будем иметь дело с очень серьёзным противником, в лице самого Папы и всей его мощи, обусловленной, сотнями рыцарей церкви, прикидывающимися священниками и монахами, обычными купцами и путешественниками, а также членами дипломатического корпуса. Стали решать, что делать с этими шпионами? В рабы? Однако эти молодцы слишком хорошо развиты и обучены всяким приёмам борьбы – опасно. Отпускать –глупо. А давайте продадим их грузинским купцам! Как раз их галера прибыла вчера. Как Грузинская? -спросил я. А вот так! –ответил Терентий. Я тут же решил идти к Грузинам. Взяли пятерых итальянцев и я, в сопровождении десятка улан, отправился на торг. С собой, в качестве переводчицы, я взял одну из грузинских девушек, оставшуюся с нами. Хотя и было уже почти 9 часов вечера, но на корабле никто не спал. Я вызвал хозяина и предложил продать ему этих пятерых молодчиков. Хозяин корабля, купец Гурген, говорил по-русски и переводчица не потребовалась, хотя она первой начала беседу.

 Я отодвинул её и продолжил разговор. Гурген очень подозрительно отнёсся к моему предложению. Начал спрашивать, откуда я взял этих рабов, почему у них такой цветущий вид? Я ему просто ответил, что это венецианские шпионы, пойманные с поличным. Нам просто жалко убивать их, вот и продаём. А его дело использовать их по его усмотрению. Он даже может их отдать венецианцам. Наверняка те заплатят за них хорошие деньги. Это известие вдохновило Гургена и он приобрёл рабов по 10 перперов за голову. Я положил деньги в карман и стал расспрашивать его о последних новостях в Грузии. Там ничего особенного не происходило, разве что Гурген, рассказал о том, что из монгольского плена вернулись жена Эристава Абазгии и дочь Рачинского Эристави. Отец Мананы, Кахабер, очень обрадовался и сейчас, для усиления своих позиций, выдаёт её замуж за Сванского эристави. Говорят, что она сильно противилась этому, но отец убедил её, что это очень важно для их Эриставства и она согласилась. Вот это новость! Я было опешил, но, странное дело, мне почему-то не было особенно горько. Образ Мананы поблек в моём сознании, на фоне Алексии. Однако, чтобы расставить все точки над „i“, я решил послать ей сообщение. Я спросил, когда Гурам отплывает? Оказывается, через неделю. Я попросил его передать моё письмо для Мананы. Письмо передам ему завтра или послезавтра. Гурам согласился. Назад я возвратился уже в 10 часов вечера, без венецианцев. Как ни странно, но заснул я, без переживаний.

31 августа. Пятница. Сегодня последний день лета и завтра, по идее, начало нового учебного года. Однако, учитывая, что завтра суббота, решили начало учебного года перенести на 3 сентября. После завтрака, вызвали к себе дежурного по посёлку, прозевавшему убийство трёх человек и бегство шпиона. Это был подпоручик Тингай, из числа 47 эрзя, приведённых Терей. Очень обидно, что он пренебрёг своими обязанностями и не проверил в ту, роковую ночь, дежурного поста у пристани. Мы разбирали его дело втроём, с Терей. Особенно переживал Теря. Это был его человек, на которого он надеялся, но в этом случае он молчал и не пытался выгородить Тингая. По сути, тот подлежал расстрелу, но мы его пожалели и разжаловали в рядовые. Сразу же отмечу, что он повесился этой же ночью, не пережив своего унижения. Таким образом за короткий срок, мы потеряли 5 человек. А пока, отпустив его, мы начали соображать, как нам выявить ещё двоих шпионов? Стали уточнять, кто был в числе освобождённых рабов, находившихся в Амастриде. Нам было известно, что в католический собор ходили пятеро, из которых завербовали троих. Очень быстро, расспрашивая командиров, определили литвинов среди освобождённых. Их было 24 человека. По рассказу венецианцев, двое шпионов работали в промзоне. Это ещё более сузило круг поиска. Таковых определилось пятеро. Не хотелось ронять подозрение на невиновных. Все пятеро работали в кирпичном цехе. Решили незаметно проследить за ними и поручили это одному из мастеров цеха. Я написал письмо Манане, где спрашивал её, не хочет ли она вернуться ко мне? Если хочет, то я её выкраду и привезу сюда, в Воронеж. Письмо отнёс вечером на корабль к Гургену. Кстати, Гурген спросил меня о той девушке, что выполняла роль переводчицы с грузинского, но не понадобилась. Я усмехнулся и сообщил, что эта девушка живёт у нас и, собственно говоря, совершенно свободна. Гурген попросил меня познакомить их. Я внимательно посмотрел на него. Мужчина, что надо – крепкий, высокий, не старый, 30- 32 года. Я пообещал ему, что поговорю с этой девушкой, но не более того. Она сама будет решать, стоит ли им встретиться ещё раз.

1 сентября. Суббота. После завтрака ко мне подошёл один из работников и попросил его выслушать с глазу на глаз. Я пригласил его в свой кабинет, и он рассказал мне, что был в числе пяти католиков, посетивших католический собор в Амастриде, из числа которых, один стал предателем. Он признался, что и его склоняли к предательству, обещая хорошие деньги, он знает, что ещё одного его друга пытались завербовать, а вот в других своих единоверцах, он не может быть уверенным. Потому что они стали вдруг скрытными и почему-то отпрашиваются на пристань, когда туда прибывает корабль из Кафы. Я его поблагодарил за его честность и благородство и отпустил. Теперь число подозреваемых сократилось до 3-х. Двое из них предатели. Подождём ещё немного. С другой стороны, что важного они могли передать? Рецепт изготовления кирпичей? Режим дня и меню в столовой? Смешно! А пойду ка я, и поговорю с ними на прямую! И я пошёл в промзону. Зашёл в караульное помещение и велел пригласить ко мне троих подозреваемых. Я и начальник охраны промзоны, корнет Костян, уселись за стол и стали ждать. Через 10 минут в помещение вошли трое бывших гребцов, они сняли шапки и поклонились. Здорово ребята! -Приветствовал я их - Вот хочу у вас спросить, сколько вам платят венецианцы, намного ли больше меня? Эффект последовал поразительный. Все трое рухнули на колени и заголосили –прости, ваше высокоблагородие, не вели казнить, бес попутал! Вот тебе и на! Так они все трое, оказывается! Я не подал виду и спросил – что вы успели передать нашим врагам? Они вразнобой начали оправдываться и валить всю вину на убитого –это Голяш, это он всё передавал, а нам и нечего было рассказать. А все деньги, что от латинян получили, отдадим, жгут они нам руки! Я спросил Костяна –что предлагаешь? –Казнить гадов! Гребцы тихонько завыли и вновь стали умолять пощадить их. Без наказания их нельзя оставлять- подумал я и приказал -отведите их в холодную! С некоторых пор, в специальной пристройке к складу у пристани, разместилась, так называемая, «Холодная», помещение для арестантов, 10 клеток, куда можно было поместить до 5 человек в каждую. Были у нас случаи, выпивали, дрались. К счастью это были, обычно рабочие. Юнкеров и других военных, за подобные проступки ждало изгнание из наших рядов. Жестоко, но справедливо. Нам не нужны нарушители дисциплины. Гребцов посадили по одному. Жили они в казарме. В их вещах нашли в общем, почти 50 дукатов. Дорого ценят наши секреты латиняне! Их суд я назначил на завтра в церкви. Посетил я грузинку, её имя было Софико. Я ей сообщил о желании Гургена более тесно познакомиться с ней. Девушка согласилась, и я лично присутствовал на их встрече в посёлке, перед ужином. Убедившись, что Софико ничего не грозит, я оставил их вдвоём и отправился на ужин.

2 сентября. Воскресенье. На службе у отца Никодима, когда он закончил, я взял слово и поведал собравшимся о поимке предателей. Их, как раз привели и представили народу. А народу было, примерно 600 человек. Я спросил, как люди посоветуют наказать виновных? Подавляющее большинство высказалось за смертную казнь. Предатели, стоя на коленях, умоляли сохранить им жизнь. Честно говоря, я был против казни, но, по зрелому рассуждению, принял решение, что не гоже заниматься всепрощенчеством. Не те времена, да и люди не поймут, а предатели не исправятся, а наоборот, затаят обиду и будут мечтать о мести. Раз народ требует, то надо их желание уважить. Но вот проблема – а кто исполнит приговор? Что же – придётся вводить должность палача? Так и спросил у людей – кто исполнит приговор? Я лично не могу убить человека просто так. Между прочим, если таковой найдётся, то я, даже не могу себе представить, как с этим человеком общаться после этого? Профессия палача во все времена считалась паскудством и с ними никто не разговаривал и не знался. Народ затих, переваривая вопрос. Никто, почему то, не выступил вперёд пожелав прикончить предателей. Надо сказать, этот факт, меня порадовал. В эти жестокие времена, люди не отличались добрым нравом, но значит наши люди, имеют доброе сердце. 

После нескольких минут тишины, послышались рекомендации – выгнать их прочь! И я, и Теплов, с лёгким сердцем, согласились с этим решением. Здесь же, сняли с них верёвки и отпустили, наказав, что, в случае их обнаружения поблизости от Воронежа, я лично застрелю их, без суда. И чтобы они немедленно, бежали отсюда, в том, в чём они сейчас, без кусочка хлеба. Троица, испуганно оглядываясь, прошла сквозь расступающихся перед ними и исчезла с наших глаз. Я облегчённо вздохнул. Вообще-то, вина этих людей очень относительна. Они, никого не убили, да и урон, нанесённый ими невелик. Им нечем было похвастать перед итальянцами. Ну рассказали они, что мы делаем кирпичи и стекло. Это не секрет. Паровой двигатель? – Они даже принцип его работы не представляют, а изготовить таковой, даже имея чертежи, ни одна страна не сможет, как и автомат Калашникова. Но урок для всех получен достаточно суровый и даст пищу для размышлений. На этом мы разошлись и после обеда собрались у Тери, чтобы определиться с другими проблемами. Во всех филиалах на полную мощь проходила посевная кампания по севу озимых. Все силы были брошены на распахивание целинных земель, и эта работа будет вестись до середины октября.

По рекомендации знающих людей, это крайний срок для посевов. Нас сейчас интересовала проблема доставки в Воронеж готовых криц железа, коих в Осколе производили до 160 кг в неделю. Предлагалось устроить ямный путь от Воронежа к Курску и Осколу. Постановили, немедленно, с завтрашнего дня, начать строить Ямы от того самого места на 10 км выше по течению Дона, откуда протоптана дорога до Курска. Отмеряя по 25 км, от берега, где устроить первый ям, строить станции. На месте вырубать участок леса и ограждать площадку в размер 50х50 метров, ограждая забором. На площадке ставить двухэтажный сруб 9х9 м, конюшню на 5 лошадей, хозяйственные пристройки, гараж на 2 повозки и двое саней. При расстоянии до Оскола 110 км, таковых станций выйдет 5, не считая конечной станции в Осколе. На каждую станцию послать по 40 человек с топорами и пилами, другим инструментом и начинать строительство, чтобы закончить к первому снегу. Для охраны, каждую станцию будет охранять десяток улан. После окончания строительства, оставить на месте по десятку улан, командир которых будет, по совместительству, начальником станции. На каждом Яме иметь: запас фуража на лошадей, конюха, двух ямщиков, самовар и котёл для приготовления пищи, чтобы иметь возможность накормить проезжающих, места для ночлега в помещении, отдыха и приёма пищи. Усмотреть склад продовольствия. Первоначально использовать трассу, для перевоза металла из Оскола в Воронеж, доставку почты и т.п. Время покажет, увеличивать или уменьшать штат Ям, какие дополнительные меры необходимо принять и т.д. Не возбраняется и, даже поощрять, по возможности, поселение поблизости гражданского населения. Использовать землю для устройства подсобного хозяйства, с целью, передачи в будущем, функций обслуживающего персонала в руки местных поселенцев, назначив им оплату их труда. Безусловно, подобные, охраняемые пункты, послужат приманкой для поселенцев. Тут же определили, кого следует послать на строительство и предложили им собирать вещи. Завтра утром их отвезут к месту начала пути на фрегате «Ока».

                Трудовые будни.

3 сентября. Понедельник. Жизнь в посёлке вошла в обычное русло. Подъём улан и кадетов в 6 часов утра, их пробежка, зарядка и завтрак. Следом – в 7 утра, подъём юнкеров, академиков и всего гражданского, трудового населения и учащихся. Юнкера делают зарядку, умываются и идут на завтрак. Далее учёба, строевая и боевая подготовка. Я и Теплов, проводим занятия с юнкерами и академиками. Улан и кадетов учат офицеры и их непосредственные командиры. Ликбез проводят также офицеры. После обеда учим педагогов. Строители Ям, отбыли после завтрака на трассу Воронеж -Оскол—Курск. Выпущен новый трактор, продолжается распахивание целины и сев. Вышли в учебное плавание юнкера первых двух взводов на месяц. Я погрузился в процесс обучения нового пополнения. Домой приходил не раньше 17 часов.

1 октября. Понедельник. В учебное плавание ушли следующие два взвода юнкеров. Первые два взвода начали теоретическое обучение. Жизнь посёлка проходит обыденно.
25 сентября вернулся из похода за нефтью, корвет «Рязань» с Ковердой и Забуировым на борту. Мы выслушали по рации отчёт об итогах экспедиции. Первой и самой главной целью похода, явилось посещение ставки Батыя в Сарае, со встречей с ханшей Боракчин и китайским мастером Ли Тун По. Как и задумали, преподнесение Батыю в качестве подарка, карабина СКС, вызвало у него настоящий восторг. Он в принципе смирился с тем, что такой подарок ему, мы никогда не поднесём, понимая огромную ценность этого оружия в этом времени, как для нас, так и для любого другого.               
Карабин СКС. Разработан в 1945 -49 годах, в производстве с 1950, выпущено 15 млн.
Масса кг -3,75, длина мм -1269 со штыком. Калибр -7,62 мм. Прицельная
дальность -1000 м. Дальность стрельбы -3600 метров. Магазин -10 патронов.

        Конечно же, Батыю привезли 50 патронов к пистолету и 50 к карабину. Вечером Коверда с Забуировым приняли участие в праздничном пиру, посвященном разгрому тевтонцев, совместной русско-татарской армией во главе с Александром Ярославичем, князем Новгородским, на озере Неро, а также захвату города Владимира Волынского. Здесь нам стало известно, что ханы Гуюк и Бури, поссорившись с Батыем, отбыли в Монголию со своими туменами, сильно ослабив армию, нарушив при этом, приказ Угедэя. В то же время, князь Ярослав Владимирский, напал на Черниговское княжество и захватил город Каменец, где были взяты в плен жена и дети князя Михаила Черниговского, скрывающегося в Венгрии. Хан Менгу начал осаду Киева. Все половцы, наконец, были разгромлены и их остатки во главе с ханом Котяном убежали в Венгрию. Батый обещал достать их и там, а королю Венгерскому Беле, послал письмо с требованием выдать ему половцев и принести покорность монголам. Интересные были новости, кстати совершенно совпадающие с историческими данными. Только через неделю удалось свидеться с мастером Ли Тун По. Он был уже очень стар и болел.

Наконец, когда ему стало несколько лучше, он принял нас и передал небольшой бочонок с взрывчатой смесью, строго предупредив, что содержимое взрывается при малейшем ударе. В бочонке находилось примерно 8 кг порошка желтоватого цвета. Его слуга продемонстрировал нам способность порошка взрываться при ударе, насыпав щепотку порошка в кусочек тряпки и ударив по нему камнем. Эффект был весьма впечатляющий. Производство порошка, по словам мастера было крайне опасным. Во-первых, два его мастера, работающие с выпариванием состава, заболели и настолько тяжело, что их пришлось умертвить. Это явно стало последствием вдыхания компонентов вещества. Другой слуга, смешивающий порошки, лишился руки, при взрыве небольшого количества материала. Нам было очень важно знать всю               
технологию приготовления взрывчатки, о чём мы попросили мастера. Нам была предоставлена возможность присутствовать на всех этапах изготовления, а позже
самостоятельно изготовить порцию порошка. Всё это заняло две недели времени. В число компонентов входили ртуть, кислота, получаемая из селитры и ещё кое-какие элементы, в большинстве, крайне ядовитые. Весь процесс, Коверда с Забуировым, сначала записали, но потом посчитали необходимым уничтожить записи, оставив всё в своей памяти. Уж очень это было преждевременным и, не дай Бог, вдруг попало бы к какому-нибудь умному человеку. Наконец, убедившись, что они сами могут изготовить материал взрывчатки, ребята подарили мастеру 5 перстней с драгоценными камнями.

Вид у мастера был довольный, видимо цена за порошок его удовлетворила. Дополнительно выпросили у него две бочки пороха по 2 пуда в каждой. Кстати, на местном рынке, продали два подобных перстня, получив за них 800 динаров золота.  Этими деньгами предполагали рассчитаться за нефть. На этом распрощались и отправились в Азербайджан. На их счастье, дорога обошлась без приключений. За 100 тонн нефти отдали 250 динаров. Вновь остановились в Сарае и ещё раз нанесли визит Батыю. Он, кстати собирался уже отправляться в Галицию, чтобы уже в январе, начать поход в Европу, с целью наказать короля Белу и добить половцев с ханом Котяном, а также наказать тевтонов за нападение на Псков и Новгород. В Маргелово разработали проект ружья, по типу охотничьего, с переламывающимися стволами, для вставления патрона. К нему изготовили патрон калибра 16, из железа, за неимением картона. Засыпали в патрон дымного пороха, дроби с пыжами. В донышко вставили неиспользованный капсюль, извлечённый из обычного патрона. Несколько ружей было изготовлено ещё в августе. Их испытали, применив эти патроны. Эксперимент удался.

Теперь очередь была за изготовлением патронов для карабинов. Привезённый из Сарая порошок, как мы припомнили, называющийся «гремучей ртутью», смешали с клеем, приобретённом на торгу. Усадили людей за работу, по извлечению из отстрелянных патронов, капсюлей. Как известно, мы старались сохранить все отстрелянные гильзы и их только в Маргелово накопилось до 80 тысяч. Капсюли распрямляли и закладывали внутрь каплю густой смеси с взрывчаткой. После высушивания, их вставляли в гильзы, насыпали порох, вставляли пулю. Пули отливали из свинца, в форму, изготовленную от обычной пули. Опыт показал, что патроны получаются, как настоящие, однако убойная сила пули снизилась значительно. Дальнобойность уменьшилась до полутора километров, а панцирь с щитом, пробивался с расстояния, не больше 100 метров. Но и эти показатели были вполне удовлетворительными. В Маргелово запустили цех, по изготовлению патронов из стреляных гильз. Задействовали 100 человек. Одни вытаскивали пробитый капсюль с помощью специального штыря, другие выравнивали его дно, третьи заполняли гремучей ртутью, четвёртые лили пули и слегка их дорабатывали, пятые собирали патроны, обжимая пули стенками гильзы. Получился конвейер, производительностью тысячу патронов за смену. А завод начал выпуск ружей под 16 калибр. Длина ствола нового ружья составила 80 см. Чертежи стволов были переданы нам, поскольку у нас было достаточно металла, а деревянные части изготовляли в Маргелово. Там же делались и детали спускового механизма из бронзы.

Этими ружьями планировалось вооружить улан и большую часть юнкеров. Нам поручили изготовить 20 пушек, калибром 20 см. Привозимые крицы железа из Оскола, каждая весом в 60-80 кг, переплавлялись у нас в тигельных печах с наддувом горячим воздухом, с помощью электрических вентиляторов, что позволило получить сталь, не очень хорошую, но достаточно прочную и ковкую. Металлурги добавляли в неё какие-то присадки, колдовали над их соотношением. Изготовили форму для пушки с
отверстием для ствола в 19, 5 см. Оставшиеся 0,5 см снимали в специальном расточном станке, токарным резцом. Отверстие выходило, как зеркало. Стрелять предполагалось ядрами или картечью, для изготовления которых, шёл негодный, для других изделий, чугун, остающийся после выплавки железа в печи. Использовать пушки, мы пока не планировали, из-за недостатка пороха. Хотя произвели несколько пробных выстрелов, произведённых на полигоне, в присутствии почти всех военных, для наглядности и учения. Зато для производства патронов, пороха было достаточно. В Маргелово этой работой было занято почти 200 человек. В конце сентября начали перегонку нефти и изготовление топливных брикетов. Ружей пока выпускали по 4 штуки в неделю. Тут действовала длинная цепочка, по изготовлению отдельных элементов, одним из самых сложных из них был ударный механизм, создаваемый, чуть ли не на колене, с величайшей точностью. В Маргелово провели жеребьёвку, для определения руководителей нового филиала в Осколе. Жребий пал на Забуирова и Иманкулова. Они собирались выехать в Оскол, в середине октября, с четырьмя взводами своих юнкеров, которых им придётся учить на месте. Нам пришлось несколько изменить организацию юнкерских рот. Теперь каждая рота имела всего один взвод, вооружённый автоматами или карабинами. Остальные были вооружены холодным оружием, но их учили обращаться и с огнестрельным. Планировалось их вооружить ружьями нашей системы. В будущем, предполагалось создание, так называемых драгунских подразделений, вооружённых, как холодным, так и огнестрельным оружием. Для этого будем переучивать улан и кадетов. Девушки выделывали ковры и ткали полотно, шили форму и гражданскую одежду. Пока ещё, едва успевали обеспечивать свои нужды. Мы разрешили пленным бродникам и суздальцам на выбор, или оставаться у нас на постоянное жительство или уезжать к себе домой. Их больше никто не держал. До ледостава, остающимся разрешалось съездить домой и забрать свои семьи, если таковые у них имелись. Для этого им выдавались подъёмные премии, по 10 рублей, а также позволялось взять ладью на группу в 15-20 человек, с последующим возвратом.

Этой возможностью воспользовались почти все вольно отпущенники. Далматинцев мы тоже освободили от рабства и дали возможность уехать, выдав деньги на дорогу домой, вполне достаточные для оплаты проезда в венецианских кораблях. Короче, желание остаться выразили, 24 далматинца из 54, все бродники и суздальцы. Имеющие семьи, уехали за ними. Бродники, вниз по течению, а суздальцы, вверх. Далматинцы договорились с венецианцами и уплыли с ними. Продолжать постройку стен, взялись рабы (военнопленные от Гуюка), остатки далматинцев и холостые суздальцы и бродники. Стена уже поднялась на два метра и вполне могла сыграть свою роль, даже при такой высоте. Между тем мы начали строительство ещё одного катамарана, ещё более крупного, чем «Воронеж». К нам прибыли из Рязани те самые корабелы, что строили наши корабли и уже вторую неделю заняты работой. Досок у нас вполне достаточно, как из Маргелово, так и своих. Трасса до Оскола продолжает строиться, но свою функцию уже начала выполнять. Каждую неделю оттуда везут всё больше железа в крицах, уже по 20 пудов в неделю. Туда везут зерно для посевов, горючее и некоторые товары для продажи. Вокруг крепости Оскола поселились 15 семей и это количество обещает увеличиться, как и растёт рынок у карьера. Однако удручает факт, что открытая залежь руды, оказалась верхушкой купола, уходящей круто вниз.

Нам удалось освободить почти 2 гектара территории залежей, выходящих наиболее близко к поверхности. Чтобы продолжать добычу, придётся всё более углубляться, увеличивая объёмы вскрышных работ, что уже непозволительно сложно для нас, не имеющих экскаваторов и самосвалов, для разработки карьера. Тем не менее, открытые участки позволят нам добыть более 200 тысяч тонн руды и соответственно выплавить из неё, как минимум, 100 тысяч тонн железа. Однако при наших возможностях, мы сможем переработать едва ли до 30 тонн руды в сутки, в самом лучшем случае, лет через пять. Но нам уже сейчас некуда девать железо и через месяц начнём его продавать. При цене около гривны за 2 пуда, что соответствует нашим 25 рублям, мы вполне сможем зарабатывать по 1500 рублей в месяц, уже сейчас. Так что наши перспективы, выглядят самым радужным цветом. В Рязани строится Ямская трасса до Москвы, через Ольгов, Маргелово, Борисово Глебово, Коломну и т.д. Мы начали рассматривать план похода в Европу, совместно с войском Батыя. Куда пойдут его войска, мы знаем, поэтому хотим определить маршрут, не пересекающийся с ним.

30 ноября. Пятница. В Рязани уже давно лежит снег. У нас дожди. Заканчивается судоходный сезон на Дону. Ещё 1-2 недели и река встанет. Прибыл, с последним рейсом, грузинский корабль с Гургеном. Он лично пришёл ко мне и вручил письмо от Мананы. Я вызвал Софико и попросил перевести. Манана писала, что она была вынуждена выйти замуж за Сванского эристава, но любит она только меня. Этот брак, позволял намного усилить и расширить возможности Рачи и Сванетии, породнившись домами, вкупе с Абызгами, подчинёнными мужу Этери. Союз трёх эриставств, обрёл большую силу на территории грузинского царства, получив возможность совместного отпора любому противнику. Что поделаешь? Обычный династический брак, доказывающий аксиому, что короли не могут жениться по любви. Что мог я принести в копилку князя Кахабера? Да и кто я есть, даже не барон или граф. Проходимец, не бедный, но безземельный. Ну, что же? Вычеркнем из памяти ещё одну бывшую любовь. У меня ещё есть время. Займёмся лучше насущными проблемами. Гурген попросил у меня руки Софико, как её покровителя. Поскольку Софико не возражала, то я, посовещавшись с Тепловым, передал её Гургену, выдав, в качестве приданого 25 рублей, ковёр и 10 квадратных метров перкаля. Мы посчитали, что дружба с Гургеном, того стоит. Ноябрь стал месяцем, рекордным по количеству браков внутри посёлка.

Женились все офицеры, оставшиеся далматинцы, мастеровые и остальные. Обряд бракосочетания был прост до изумления. Желающие жить вместе, приходили к начальнику по кадрам Милице Путятичне, и она назначала им день регистрации. Когда набиралось 15-20 пар, брачующихся собирали в клубе посёлка. Я, Теплов, Терентий и Милица, сидя за столом, по очереди принимали пары. Они представлялись по имени и Милица, записывала их в особую книгу регистрации актов гражданского состояния. Молодым вменялось в обязанность, привести с собой двух, уже женатых людей, в качестве свидетелей, которые подтверждали, что молодые вполне достойны вступить в брак. После этого, кто-то из нас произносил короткую речь, призывая молодых жить в любви, а также предостерегал их от развода, сообщая, что, если родится ребёнок, то отец его будет платить матери алименты. Когда те соглашались на условия, Милица поздравляла их и объявляла мужем и женой. Они расписывались в книге и уходили. При желании, они отправлялись к отцу Никодиму, который скреплял их брак венчанием. Но это касалось только христиан, да и то не всех. Остались холостыми новые юнкера, которым мы порекомендовали, до окончания учёбы, не связывать себя узами супружества, рабы из числа пленных Гуюк хана и с десяток нерешительных парней. Кроме этого, в лагерь вернулись, уезжавшие за своими семьями, бродники и суздальцы. На конец ноября, население посёлка достигло 3585 человек с детьми, число которых было 514, притом детей в возрасте до 7 лет аж 442, а всё потому, что подавляющее большинство семей, были созданы в этом году. По населению, мы слегка превзошли Маргелово и фактически, наше поселение, по нынешним меркам, вполне соответствовало крупному городу, типа Рязани, Коломны, Мурома. Мало того, в радиусе всего полукилометра от Воронежа, проживало ещё около тысячи человек.

Мы не считаем тех 40 корабелов, что строят нам здесь корабль. Над кораблём устроили навес и стены, позволяющие проводить работы в относительно комфортных условиях. Корабелам помогали 40 наших работников. По проекту, этот катамаран превзойдёт всё, что имеется в этом мире на сегодняшний день. Его длина составит 72 метра. Каждая из 2-х гондол, катамарана, представляла из себя, что-то вроде пироги, длиной 72 и шириной по верху 3 метра, при высоте в 2 м. и имела объём свыше 300 кубометров. Внутри имелись 4 автономные секции, герметичные, на случай повреждения днища. А в целом, конструкция представлялась кораблём, шириной по плоскому днищу в 12 метров, поставленному на две параллельные пироги, расстояние между которыми было 6 метров. От гондол и выше, борта поднимались с расширением, напоминая трапецию, с шириной по верхней палубе 20 метров. Трюм не имел окон, являясь герметичным до потолка, высотой 2 метра. Выше шла жилая площадь, с каютами для матросов и десанта, также в 2 метра высотой. Ну, а затем верхняя палуба с надстройками для камбуза, кают-компании, помещений для десанта, отдельных кают капитана и офицеров и т.п. Имелись 3 мачты, не слишком высокие, по 12 метров с прямыми и косыми парусами. В трюме располагалась котельная с паровым двигателем, мощностью примерно в 1000 л.с. Движителем служило гребное колесо, шириной 3 метра и диаметром тоже три. Колесо можно было поднять выше воды, чтобы не мешало, при движении под парусами, для этого в корме предусмотрели выемку для размещения колеса, которое подвешивалось к потолку. Моторное отделение обшили металлическими листами, в противопожарных целях. Вес корабля с мотором и запасом угля в 50 тонн, составлял примерно 280 тонн, при водоизмещении около 2900 тонн.

Осадка, без груза, составила всего полтора метра, что позволит кораблю плыть по рекам. Площадь только жилых помещений превышала 2000 квадратных метров, что даст возможность, разместить на борту до 1000 человек в комфортных условиях и до 3000, при необходимости, в несколько стеснённых условиях. Корабль предполагалось вооружить четырьмя САУ, огнемётами, миномётами и четырьмя пулемётами в башенках, с возможностью вращаться. В составе экипажа 6 кочегаров, 2 механика, 5 слесарей, 50 матросов и 5 офицеров, 2 кока, лекарь и 2 санитара. В состав экипажа войдёт взвод гвардейцев, вооружённых автоматами. До спуска корабля на воду, который предполагался в апреле, должны изготовить, по крайней мере, 50 ружей, для экипажа. Название корабля уже придумали –«Русь». Придумали и его обозначение –крейсер. Экипаж подбирался и его начнём учить с декабря. А капитаном корабля, планировали назначить бывшего сотника Михея, начальника безопасности Тери.

В отношении маршрута похода на Европу, предложили всем хорошенько подумать и представить свои соображения к апрелю следующего года. На совещании подтвердили необходимость строительства второй домны в Осколе. Также решили отложить до весны строительство ямского тракта от Воронежа к Донкову, из-за снега. Хорошая новость пришла из Маргелово – общими воспоминаниями и на основе учебника химии, удалось спроектировать и построить тигельную печь, для плавки стали из кричного железа. За ноябрь удалось выплавить двадцать брусков стали по 4 кг из 100 кг полученной от нас крицы. Печь вышла практически лабораторная и производительность её была едва 4 кг в день, но это стало гигантским шагом в будущее. Дело в том, что всего лишь сабля из стали, стоила в эти времена столько же, сколько стоили три пуда кричного железа. Таким образом, мы могли, изготовив ещё с десяток тигельных печей, довести объём выпуска стали до 40 кг в день, получая за это 500 рублей. А за год выходило бы свыше 150 тысяч рублей – совершенно фантастическая цифра! Эта сумма превосходила все наши расходы. Так что мы тут же принялись за осуществление этой задачи. По нашим расчётам выходило, что мы сможем достичь этой цифры через год напряжённого труда, а может и раньше. В принципе, отпадала необходимость в военном походе на Европу. Но поход необходим, как средство, отучить католиков безнаказанно нападать на Русь.

31 декабря. Понедельник. Сегодня и завтра объявили не рабочими, в связи с новым годом по нашему стилю. На остальной территории Руси эта дата выпадет на 1 марта. В этом месяце у меня родились ещё двое детей. Максим -12 декабря и Настя -22 декабря. Я был очень рад и подарил Бажене и Веселине по 50 рублей на украшения. Как ни смешно, но мне совершенно некуда тратить деньги, хотя я имею официальный оклад в 150 рублей в месяц. Ни я, ни Теплов, практически не пользуемся этими деньгами. У нас всё казённое – еда, обмундирование, жилище. Все матери в Воронеже получают по 2,5 рубля в месяц, до достижения ребёнком 3-х летнего возраста. Юнкера получают по 12 рублей 50 копеек в месяц, прапорщики, по 25 рублей. Разница огромная. Но наш вклад, в развитие этой эпохи, неоценим. Работа по обучению личного состава продвигается удовлетворительно. Нами получены 25 ружей нового образца, пока только для обучения. В Маргелово удалось получить капсюль для ружейных патронов из меди, путём штамповки и теперь их у нас достаточно. Хватает и пороха. Так что стрелять, наши юнкера и кадеты, могут, не экономя патронов. На полную мощность выпускает монеты пресс, как Российские рубли и копейки, так и рязанские, гривны и куны. Порой выполняются единичные частные заказы. Смоленск передал в чеканку 2 тонны серебра для своих денег- гривен и ногат. Наши деньги, не в пример, тем же, Новгородским и Литовским, выходят ровненькие и чёткие –любо-дорого поглядеть! Только наших денег, начеканено на сумму, более миллиона рублей и они гуляют по всей Руси, порой, забредая в Европу. Сумели изготовить три маленьких пресса, которые теперь применяют только для чеканки монет. Для выполнения всех необходимых операций вспомогательных работ для чеканки, как-то-плавка, прокат полос, изготовление и ремонт штампов, обслуживание печей и т.д, создали практически небольшой завод, где трудятся 144 работника, а ещё 25 человек служат в охране. Территория завода находится внутри ограждения посёлка, вокруг еоторого уже несколько месяцев ведётся строительство крепостной стены. Открыт 4-й филиал нашего банка в Пронске и 5-й в Коломне. Уже сейчас банки начали давать незначительную прибыль, пока ещё 2% годовых, на лежащие в них наши деньги, но это только начало.

Неделю назад на наш конвой, перевозящий крицы из Оскола в Воронеж, напала банда. В ходе боя, все нападавшие, в количестве 15 человек, уничтожены, но также погибли три наших улана. Сработала невнимательность и потеря бдительности. А ведь у них имелся автомат и пистолет, применив которые вовремя, можно было бы вообще избежать потерь. Замечены банды западнее Курска и Оскола. Это ограбленные, во время захвата Киева, селяне, потеряв всё своё имущество, выходят на большую дорогу, чтобы прокормиться. Киев захвачен и предан огню. Рассказывают, что пожар не позволил монголам поживиться добром киевлян и они ушли оттуда разъярённые. Всё население уничтожено. По княжеству не набрать и третьей части населения. Многие оставшиеся в живых, сейчас мыкаются в поисках хлеба насущного, объединяясь в банды и нападая на уцелевшие деревни. Такая же картина наблюдается в Черниговском княжестве. Мы успели до снега выстроить часть форта «Западный», расположенного у берега Дона, ограничившего полосу посевов с юга. Форт поставили вблизи нашей рыболовецкой артели, создав ей гарантированную защиту от разбойников. Там разместилось два десятка улан и пять гвардейцев, вооружённых автоматами. Алёшка создал прокатный стан для кричного железа и теперь мы имеем возможность производить листы и полосы, а из последних, путём продольной сварки, делать трубы. В результате появились змеевики –заменяющие батареи отопления в домах. С весны запланировали начать строительство сельских посёлков, по примеру Маргелово – коттеджи на две семьи с приусадебными участками. Это вызвано необходимостью ухаживать за посевами, сбором и хранением урожая.

                Планы на 1241 год.

8 апреля.1241. Понедельник. Вот и прошла зима. Река Воронеж вскрылась, и мы получили возможность спустить на воду новый корабль, получивший наименование крейсер «Русь». Строительство закончилось ещё месяц назад, и корабелы давно вернулись к себе домой, но лёд, никак не желал уходить. Но сегодня этот момент наступил. Спуск назначили на 14 часов, объявив этот день коротким. Большинство населения Воронежа собралось у пристани, откуда все наблюдали за процессом. Наша часть пристани, была отгорожена от рыночной, забором, с другой стороны которого, собрались жители пригородов, числом около тысячи. Тут же были и торговцы, и покупатели, прибывшие по свободной реке с низовьев Дона. Верховья ещё не совсем освободились от льда. Я, Теплов, Милица, Терентий, Леонид и Судейкин, которого я привёз вчера на самолёте, а также Забуиров и Иманкулов, прибывшие из Оскола, стояли впереди толпы. В толпе присутствовали старосты 19-ти, близлежащих деревушек и рыбацких посёлков, а также директор рынка, несколько именитых купцов и капитанов гостивших кораблей. Главный плотник Воронежа, Богун, получив разрешение от нас, велел плотникам выбивать клинья из-под днища корабля. Вот, освобождённый корабль, разгоняясь, достиг воды и, подняв огромную волну, закачался у берега. На его борту находился экипаж, под командованием бывшего сотника, а сейчас капитана Михея. К кораблю подплыли три наших ладьи и, приняв к себе канаты с корабля, растянули их, держа корабль на месте. Ладьи отбуксировали «Русь» к его месту у причала, им помогали 20 матросов с длинными шестами, направляя 220-тонную махину. Концы были закреплены на кнехтах пристани, якоря сброшены, корабль встал твёрдо. Мы, руководители, приблизилась к кораблю и Милица Путятична, взяв в руки, висевшую на верёвке с кормы корабля, бутылку, отвела её в сторону и швырнула о борт. Бутылка благополучно разбилась, окропив корабль литром вина. Затем подошёл отец Никодим и, прочитав молитву, опрыскал корабль святой водой. Судейкин, с высоты причала, обратился к жителям города, через мегафон и поздравил всех с этим знаменательным событием. Затем мы взошли на борт корабля и прошлись по его палубе, заглядывая в двери надстроек – кубриков, кают –компании.

Нас сопровождал Михей в сопровождении двух офицеров корабля. Толпа разглядывала корабль со стороны. Зрелище, для 13 века, являлось грандиозным. Имелись несколько кораблей у венецианцев, длиной в 60 метров, с тремя рядами гребцов, но и они не шли в сравнение с этим гигантом, высота которого, с надстройками достигала 10 метров, при длине в 72 и ширине 20 метров. Днище корабля, до уровня потолка трюма, было обшито железными листами. Несмотря на свой размер, его осадка была менее полутора метров, поэтому он возвышался над водой на высоту трёхэтажного дома. В 13 часов был назначен торжественный обед в столовой, где расставили столы на всю длину помещений, так что оба этажа могли принять почти 3000 человек. Присутствовало, вместе с приглашёнными, две с половиной тысячи. Такого грандиозного праздника у нас ещё не бывало. Турецкие повара постарались на славу. Столы ломились от обилия блюд. Было и вино из Грузии и Крыма. Играл ансамбль. Удалось сделать скрипки, гармонь, а свирели и барабаны имелись местные. Во главе стола сидели члены совета, руководители города. Ниже расположились приглашённые. Остальные места не бронировались и люди садились по желанию. Судейкин ещё раз выступил, с поздравлениями и напутствиями, а потом приступили к пиру, который закончился в 18 часов.  Очень культурно, дали понять, что хозяева устали и хотят отдохнуть. Народ разошёлся по своим домам. Все были в восторге и, настолько сытые, что ужин отменили. Желающие могли закусить остатками пиршества, которых осталось ещё много, достаточно, чтобы накормить ещё человек триста. Вечер мы посвятили отдыху, так как выпили прилично и заниматься делами, были не в состоянии.

9 апреля. Вторник. Начался обычный день. Мы собрались в кабинете у Тери и начали совещание. Вначале прошлись по внутренним вопросам, о предстоящем севе и посадках овощей. Нам не удалось посеять все зерновые осенью и теперь мы начали обработку земель для посадки яровых культур. За зиму мы выпустили три новых трактора. Один пошлём в Оскол и у них станет два, а у нас пять.  В случае чего, мы можем задействовать две САУ. Но трактора нужны ещё, не меньше десятка. Для пахоты, расчистки территорий и прокладки дорог, в качестве тягачей и др. Но в этом году, мы уже не столь зависимы от обязанностей уборщиков урожая и сеяльщиков. Народу прибавилось много, и мы можем, не задумываясь, мобилизовать всех военных для похода. Кстати, Судейкин доложил, что два покалеченных ЗИЛ 131, у которых обрезало при переносе в это время, заднюю часть с задним мостом, реанимированы. Запасные колёса были, и их поставили на задние оси, без задней коробки. Машины будут ездить с передним, ведущим мостом. Бензин можно не экономить, а скорость тоже не очень важна. На короткие расстояния сойдёт. Один такой ЗИЛ они пришлют нам к уборочной страде. Леонид доложил, что с марта месяца, наш филиал почти вышел на самоокупаемость и расходы на содержание незначительны. Милица доложила о рождении в этом году 54 новых граждан. Кстати у Теплова, в марте родилась девочка от Забавы. У Забуирова и Иманкулова также появились дети в феврале и марте. Им можно было позавидовать – у них были законные жёны, не как у нас – непонятно кто. Очень нам попортила жизнь ханша Боракчин. Но она действовала из лучших побуждений, поэтому её нельзя винить в этом. Далее мы начали решать – куда мы обратимся в этом году? Имелись два варианта. Первый – опираясь на помощь Никеи, помочь ей продолжить объединение Византии в одну империю. На первых порах, подарить императору Иоанну Ватацу, империию Фессалоники или Эпир.

 А можно и Кипр или любое другое государство, образованное крестоносцами. Фессалоники предпочтительней, потому что имеют общую границу с Никеей. Кроме того, нам известно, что в этом году, Иоанн попытается захватить эту империю, но его поход окажется не удачным. Мы всего лишь слегка поможем его начинаниям, тем более, что он уже сам замыслил это дело. К тому же, могущество Фессалоников
совершенно подорвано, и они едва сводят концы. Всё равно империя рухнет через 3-4 года. Второй вариант несколько сложней. Предполагается отправиться в поход, по реке Дунай и напасть на Чехию или Австрию. Чехия имеет огромные залежи серебря и снабжает всю Европу монетой. Мы можем неплохо поживиться на этот счёт. Но имеется опасность очень эффективного сопротивления. Ведь чехи едва не разгромили Батыя и, даже нанесли ему где-то незначительное поражение. А главное –мы будем мешаться под ногами у монголов. Нам известно, что монголы дойдут до Мейсена в Германии и до Триеста в Италии, победным маршем. Как бы нам не пришлось с ними делиться. Нет желания нападать на православные страны – Валахию и Болгарию. А Венгрия, слишком сильна для нас. Опять же, зайдя столь глубоко в Европу, не отрежут ли нам путь к отступлению те же монголы, действующие в Сербии и Болгарии?  Есть хорошая идея – напасть на Австрию и Чехию, после ухода оттуда монголов, в марте следующего года, когда вся Европа будет с содроганием ожидать продолжения монгольского похода во Францию, к последнему морю. Это время самое удобное тем, что все опасные соперники будут разгромлены и деморализованы. Немного подумав, все приняли первое предложение. Ну а дальше начали планировать количество участников и снаряжения.

10 апреля. Среда. Утром я повёз Судейкина в Маргелово на самолёте. После обеда, собрались на совещание. Подняли те же вопросы, что у нас. Большинством голосов,
приняли решение идти в Никею. Я, перед ужином, прогулялся по Маргелово. Нахлынули воспоминания, перенос, первые шаги, привыкание. Ошибки и находки. Архитектура Маргелово коренным образом отличалась от нашей. Если у нас, предпочтение отдавалось многоквартирным домам, то здесь, почти все, проживали в коттеджных домиках на две семьи, с приусадебным участком, позволявшим в выходные дни заняться по хозяйству, огородами, домашними животными и т.п. Я подумал, что нам тоже надо переходить на этот уровень. Сейчас у нас все имеют
квартиру, но это не даёт никакого простора для души, хобби, в конце концов! К сегодняшнему дню, вся территория внутри строящейся стены, заставлена этими домиками. Однако имеется и отрицательная сторона – не компактное расселение, требующее неоправданного удлинение крепостных стен. Если у нас, территория, обнесённая стеной, имеет площадь 10 га, то здесь 51га. Вот и выходит, что наша стена в длину 1400 метров, а тут 3000 метров. Но это позволяет занять работой людей, так что, имея средства им заплатить, это есть благодеяние. Я попросил Судейкина поделить наше медицинское наследство. До сих пор оно лежало мёртвым грузом. Мы только изредка пользовались антибиотиками и анальгетиками. Три микроскопа, приборы для измерения давления, Стерилизаторы, шприцы, ещё какие-то непонятные аппараты и инструменты, так и лежали не распакованные. Имелись инструкции, но читать их было некогда. Я и Коверда, усевшись на складе, разобрали эту кучу, примерно на 3 части.

Одну часть я забрал себе, а ещё одна предназначалась в Оскол. Я имел в виду, предложить разобраться с этим богатством, Алёшке и его друзьям, с моей помощью, в качестве консультанта. Должен заметить, что по приобретению знаний в грамоте, Алёшка накинулся на все книги, какие имелись у меня в наличии, будь то устав караульной службы или учебник химии. Его память была просто безразмерная. Я мог обращаться к нему по любому вопросу, но и он часто задавал мне вопросы, по непонятным для него темам. А у меня были учебники по физике, электротехнике, сопромату, математике и т.д, охватывающие весь курс гражданского института. У него и друзья были такие – 4 парня по 17 лет, будущие академики, как минимум. Бросалось в глаза, что люди этого времени, имея не засоренные цивилизацией мозги, с ходу ловят всё новое и обучаются в очень короткие сроки, не в пример будущему поколению. Я возлагал большие надежды на Алёшку и его друзей, не позволяя привлекать их к другим работам, кроме конструирования и научных изысканий и вообще, желал довести эту группу человек до 20, устроив КБ. Для этого, преподавательский состав, выискивал наиболее одарённых ребят в среде учащихся. Взял я и чертежи на маленький пресс и гильотинные ножницы.

11 апреля. Четверг. Утром я вылетел в Воронеж с захваченными дарами и имея мешок новеньких монет, почти 40 кг, серебром и медью. Наша задача прояснилась. Осталось подготовиться и, с началом вскрытия Оки, ждать рязанскую рать. Приземлившись в 11 часов утра, я отправился в штаб, где передал деньги в казну, а чертежи и два мешка с медицинскими приборами и лекарствами, а также чертежи пресса, отнёс в КБ, где ребята спорили о чём-то. Я передал им чертежи пресса, чтобы они разобрались с ними и определили технологию изготовления, а по медицине –пока лишь разобрать все приборы и сложить по порядку, вместе с инструкциями. Потом я хотел собрать консилиум, из своих и турецких врачей, которые уже вполне понимали русский язык, и рассмотреть необходимость каждого прибора и инструмента. Между прочим, у меня временами опять начал болеть зуб, который в прошлый раз вылечил волхв в Маргелово. А инструменты для вырывания зубов, я видел мельком у наших специалистов и ужаснулся. Надо сказать, что в этом веке, редко кто мог похвалиться наличием всех зубов. Дурная пища и грязная вода, антисанитария, камни, попадающиеся в пище, выводили зубы из строя и уже к 30 годам, многие недосчитывались чуть ли не половину их. Мы приучали на занятиях к гигиене, с первых уроков и наше население, резко отличалось от чужих, чистотой и аккуратностью, а также запахом чистого и ухоженного тела. Оставив ребятам подарки, я поднялся к себе на третий этаж и занялся детьми до обеда. После обеда собрались на совет. Терентий сообщил, что к поселению, неделю назад, вышли около 100 человек беженцев из Киевского княжества, откуда-то проведав о возможности найти хоть какое-то пропитание для себя и своих детей. Сейчас их набралось уже до 200 и люди ещё подтягиваются. Милостыней они уже не могут довольствоваться, как бы чего хуже не вышло. Пока они разместились чуть выше по Воронежу, примерно на километр от нас и совсем рядом с рынком. Женщины с детьми наводнили рынок и просят подаяние, а мужчины ищут работу грузчиками или, кем угодно, лишь бы заработать на кусок хлеба. Я предложил Тере, пройти к их поселению и посмотреть, что там происходит. Тут же и отправились, взяв с собой десяток улан. Уже проходя мимо рынка, мы обратили внимание на женщин с грудными детьми, одетых в ужасающие лохмотья, сидевших с безучастным видом, протягивая руку к проходившим, а другие наоборот ходили по рядам, выпрашивая еду у продавцов и хватая покупателей за одежду. Таких, пытались выпроводить с рынка стражники директора, но те, вновь приходили.

Мы прошли дальше рынка и через 200 метров уперлись в кучу лачуг, землянок, собранных из прутьев и жердей, накрытых соломой и чем-то ещё. От этого гетто несло жуткой вонью, вся округа была загажена, а по этой земле, бродили дети постарше, босиком и в рванье. Увидев нас, многие начали разбегаться, а часть наоборот, сгрудилась и, держа в руках дреколье, ожидали нас, явно готовые сражаться. Я и Теря, приблизились к ним, и я, миролюбиво крикнул – Бог в помощь! Никто не ответил, но выражение их лиц немного смягчилось. Кто у вас главный? – громко спросил я. А вот он, указали несколько человек, расступаясь и выталкивая перед собой мужика, одетого более опрятно, к тому же, державшего в руках меч. По виду мужику было лет 40, он был ещё крепок и голод его ещё не коснулся. Росту примерно 1метр 70 см., с бородой, что было естественно. Здорово, сказал я ему, подходя ближе. Я Фёдор, комендант крепости, живу в городе, а ты кто? Я, Ферапонт Микулич, боярин из Черниговского княжества. Давай присядем где-нибудь, предложил я ему. Да вот, садись –и он указал на грубо сбитые, стол и скамью. Мы присели и Ферапонт, повёл свой рассказ - побили нас монголы в феврале, а я со своими людьми, не поспел к сражению. Отправился обратно, к восточной границе с диким полем, где находился мой удел. Однако, прибыл к кострищу. Пограбили нас союзники монголов, половцы. Захватили полон – больше двухсот человек, мужиков и баб с детьми, а с ними и мою семью угнали. Стал я их настигать и догнал в степи, уже у самого Дона. А было со мной 15 боевых холопов, да 8 воинов, уцелевших после разорения Чернигова. Половцев же, было 35 всадников.

Сразились мы в поле чистом и разгромил я их, почти всех побил, но десяток ускакали, с припасами, у самого осталось всего 6 холопов, но полон выручил. Были у убитых половцев еда и кони, но на 218 человек, хватило на 3 дня. Неделю шли по берегу Дона, в Пронское княжество, слыхали, что там спокойно, никого не встречая. Оборвались и изголодали. Вот, пришли сюда, сам видишь, в каком мы состоянии. Может быть поможешь нам едой и повозками, и мы дальше пойдём? Почему бы не помочь? –ответил я, - однако расскажи, кто с тобой идёт? Я уже сказал, что нас 218 человек, примерно поровну девок и парней. Старше 35 лет, я единственный. Слава Богу, жена выжила и младший сын, 14-ти лет, старшие же, три сына, погибли в бою. Детей 125, но все от 8 до 16, да грудные, кого матери могли нести, а вот те, кому было от 2-х до 7, померли по дороге, ещё до Дона. Так что взрослых, 73 человека. Слушай, Ферапонт-сказал я, а не хочешь ли остаться у меня? Конечно, для боярина, у меня нет роскошных палат, но какую-то должность тебе найдём, а людей поселим у себя и накормим, и оденем. Но все будут работать, или в поле, или у мастеровых помощниками. А что за люди у тебя, по профессии?  Все почти из крестьян-отвечал боярин, -да немного дворовых. Есть 3 кузнеца, плотники. А где жить будем? Избы, вы сами построите себе, но мы вам поможем. Поделим вас на 2 группы и устроим два больших села, примерно в 10-15 км друг от друга. Стоят там у нас два форта, по-вашему –крепости, будут оборонять наш город от диких наездов. И не бойтесь, крепости сильные, есть где спрятаться. Ну а если надумаете идти дальше, то поможем и едой, и повозками. Так что думай, Ферапонт, а, чтобы не пугать людей на торгу, веди всех своих к нашей пристани, там придумаем, во что вас одеть, да чем накормить и поспать тоже найдём. Мы подождали с час, пока люди Ферапонта сгоняли всех с рынка и округи. Потом прошли к нашей, промышленной зоне и я указал беженцам место за забором, где им следовало разместиться на сегодня. Послал два десятка парней с двумя повозками, чтобы они привезли сюда палатки и распорядился приготовить еду для всех. Договорились с Ферапонтом, чтобы он следил за порядком, а завтра, определим их на место. 12 апреля. Пятница. День космонавтики. А у нас и телеги без рессор. Всё у нас впереди! После завтрака, занялись с новичками. Взяв с собой Ферапонта, в сопровождении десятка улан, поскакали смотреть места для поселения. Решили ставить два поселения в обеих фортах. Разделим пришлых на 2 группы и поставим палатки, снаружи фортов. Немедленно начнём строить деревни, по примеру Маргелово – 2-х этажные коттеджи, на две семьи. Холостых будем селить по 3-4 человека на квартиру.

Каждой семье по 10 соток. Сначала подъехали к форту «Восточный», отметили место для палаток и для строительства. Также поступили и у форта «Западный». Между фортами почти 15 км. А между фортами и Воронежем 10 -14 км. От Дона, участок для посевов, тянется к востоку на 20 км. Но обработана и засеяна площадь, лишь между фортами, а ещё 7 км на восток, ждёт обработки. С понедельника начнём её вспахивать и засевать, остальная площадь занята озимыми, которые уже зеленеют.  Поля продлим ещё восточнее, насколько сможем. На краю возведём ещё один форт и поселим рядом людей. В каждом форту поставим мельницы. Указав места Ферапонту, поставили ему задачу, организовать расселение своих людей. Его самого с женой и 6 боевых холопов, поместим пока, в форте «Восточный». Боярин ещё не принял решения, оставаться ли ему у нас, или возвращаться в свой удел. А его людям всё равно. Лишь бы было где жить и работать. Таким образом, к форту «Западный», отправились 30 взрослых и 75 детей. Семейных оказалось 21 пара, остальные чужие друг другу, много матерей одиночек и холостых парней. В форт «Восточный», ушли 36 взрослых, с 70 детьми и Ферапонт, с холопами.  Оставив Ферапонта организовать поселения, оставили ему 8 подвод для перевозки палаток и своего скарба. Велели прислать людей за котлами, продуктами, кое-какой одеждой и другими необходимыми вещами. В каждый форт завтра будут посланы по 10 строителей и по 20 помощников, чтобы немедленно начинать строительство изб, как положено- с печами, надворными постройками и т.д.

Вещи складировать в фортах. Ферапонта пригласили на завтра, к 15 часам на совещание, предварительно составив список необходимых для строительства и проживания, вещей. Мы вернулись в город и отправились на обед, после чего собрались на совещание в 16 часов, перед этим проведя занятия с педагогами. Посчитали необходимым строительства нового форта, на самой восточной границе посевов. Устроить там поселение из наших горожан. Село на 50-60 человек. Закончить вспашку целины, до 15 мая и засеять яровыми. Быстрее вспахать не успевали. Будем сеять по готовому. Всё-таки нам надо было поднять более 5000 гектаров. Как-то получится собрать? Без зерноуборочных комбайнов очень трудно будет. По остальным пунктам, всё движется своим путём. Слава Богу, всех наших жителей обеспечили жильём, хотя 980 молодых семей, проживают в малосемейных общежитиях. Мы имеем фору в 8-9 месяцев, пока у них появятся дети. Может быть успеем за это время расселить хотя бы половину.

13 апреля. Суббота. Сегодня короткий день. После обеда собрались у Тери в кабинете. Прибыл и Ферапонт. Ему всё было интересно, он просто диву давался, но старался не показывать виду. И само здание штаба, и обстановка кабинета, были для него неожиданностью, невиданным и неслыханным чудом. Сразу же взялись за него. Он доложил, что все беженцы расселены по палаткам, назначены дежурные, повара, пастухи для коней. С утра прибыли строители и начали разметку территории, одновременно с началом строительства первых домов. Все свободные пришельцы помогают, по мере сил. Копают траншеи под фундаменты, возят брёвна из склада и т.д. Ферапонт представил нам список необходимого. Мы рассмотрели и посчитали, что всё это вполне возможно передать приезжим. Ферапонту поручили провести перепись населения, с указанием возраста, профессии, семейного положения. Провести опрос, уточнив, кто хочет вернуться обратно, а кто остаться или переселиться в другое место. Обязали, назначить несколько человек косарями, для сбора сена лошадям. Каждому взрослому беженцу положили выплатить по 2 рубля подъёмных и тут же передали эти деньги Ферапонту. Ошеломлённый такими поворотами жизни и скоростью выполнения наших постановлений, Ферапонт отбыл к своим землякам.
                Хан Батый и десантники.                Книга 2. Часть 9.

                Поход на Латинскую империю.

23 мая. 1241 года. Четверг. Эта посевная кампания оказалась тяжелейшей. Сеятели наступали на пятки пахарям. С громадными усилиями распахали 6 тысяч гектаров для зерновых и всего 2000 гектаров под картофель. Удалось высадить 600 тонн зерна и 6000 тонн картошки. Почти 500 тонн картошки и 100 тонн пшеницы раздали местным фермерам. А 2 тысячи тонн картошки продали до 15 мая, выручив 150 тысяч рублей. Секрет посадки картофеля поведали только местным. Однако, этот секрет всё равно проживёт года два, не больше. Нам бы, как можно дольше, сохранить секрет нашей пшеницы.  Для посевов пришлось мобилизовать всех жителей Воронежа, включая женщин и. подростков. Три тысячи человек разбили на пары, один копал, другой кидал картофелину. На каждую пару пришлось по 4 тонны, которые посадили за 30 дней. Сеяли зерно тоже сотнями, перенимая опыт у старших. Эта битва продолжалась полтора месяца. А ведь ещё сажали тыкву, подсолнух, кукурузу и т.д. Так что наши надежды на не привлечение военных к севу, не оправдались. Поэтому и поход не состоялся в планируемое время. Однако результаты впечатляли. Вместе с озимыми, было посеяно зерна на площади в 100 кв.км., полосой 12 км на 8 с половиной. А картошка на 2000 га, или 20 кв.км. А всего вышло более 120 кв.км. Весь тыл посевов, охранялся тремя фортами по всей длине пашни. Вокруг каждого форта разместилось по селу, с общим населением 140 взрослых и 165 детей. Голова кружилась от переживаний – как будем собирать урожай? Маргеловцам было гораздо проще, у них имелось всего 450 гектаров, которые они обслужили в то же время, что и мы. Сейчас из Маргелова уже следовала небольшая армия, для участия в походе на Византию. Сегодня, для их встречи в Донкове, отправлен наш крейсер «Русь». Мы сегодня решали свои проблемы и подводили итоги посевной компании. Выстроен третий форт, замыкающий линию охраны посевных площадей. Его назвали «Крайний». От западного форта до восточного -12 км и от восточного до крайнего -8 км, а всего 20 км. Ширина полосы, предназначенной для посевов- 20 км на 10 км, но освоено пока, чуть больше половины.

К следующей весне, планируем довести парк тракторов до 15 единиц, что позволит нам распахать наши 120 кв. км за 3-4 недели, не привлекая лошадей. К весне, дали задание КБ Алёшки, разработать посевную технику. Кстати, по моей рекомендации, его назначили начальником КБ, а звать его стали Алексеем Владимировичем, так как его отца, звали Вальдяс, то, по аналогии, выбрали наиболее подходящую замену. Хотя он не совсем был доволен этим отчеством. Нашего покровительства и защиты попросили 14 эрзянских деревень, где-то 132 хозяйства, которым мы предложили ставить свои сёла вблизи наших фортов, в поле, оставив свои деревушки в лесах. Мы обещали им полную защиту. Прибывшим с Ферапонтом, людям, построили коттеджные посёлки, в которых они в большинстве разместились в палатках, но к снегу, все они переберутся в избы, так обещает главный прораб Килибака. В Осколе поставили вторую домну и количество производимого железа, достигло 12 пудов в день. Но Маргелово, едва успевало переплавить в сталь 2 пуда в день, которую мы продавали по цене 5 рублей за кг. И за такую цену с руками вырывали. Говорят, в Европе в несколько раз дороже берут. Вот сплаваем туда и уточним. Ковров у нас выпускается по 20 штук в месяц, да ткани 40 метров в день. Так что, только железо и сталь, вместе, дают нам 9000 рублей в месяц. Банк начислил на наши вклады полпроцента прибыли за прошедшие полгода, что дало 50 тысяч рублей. Встаём на ноги! Новости из Европы приходят интересные. Монголы захватили и разграбили Сандомир и Краков, не считая мелких городов,                продвигаются по Польше, сея смерть и разрушения. С ними идут полки князя Владимирского, Ярослава, а также войска некоторых других князей - Полоцкого, Галицкого. Приняли условия монголов и платят дань, князья Болховские, Новгород великий с Псковом, Смоленск. Все они избежали разграбления и уберегли своих людей. Но дань платить надо, и она приличная. Особенно тяжело отдавать каждого десятого парня в армию монголов, где они практически все погибают, в течении года или двух, как повезёт.

26 мая. Воскресенье. Прибыл крейсер «Русь» с Маргеловцами. На этот раз тотальной мобилизации не объявляли. В поход отправились 400 дружинников, мы их называли теперь драгунами. Обычно они являлись кавалеристами, но сейчас с собой прихватили только сотню коней. В каждой роте, имелся взвод, вооружённый автоматами и взвод, с новыми, гладкоствольными ружьями, остальные 2 взвода по 25 человек, имели обычное вооружение. Офицерская сотня, вооружённая автоматами полностью. Двести новых юнкеров с карабинами и обслуживающий персонал из 50 человек. Итого 750 человек. Все высадились и расположились лагерем в городе, прямо на плацу и стадионе, где они разбили палатки. От нас выставлялись офицерская рота в 100 человек, 50 юнкеров нового набора и, к ним 100 матросов. Они все будут заниматься обслуживанием кораблей, а также 200 драгун. Всего 450 человек Теплов оставался в Воронеже, Забуиров в Осколе, Виноградов с Ковердой в Маргелово. Ещё прибыли 250 дружинников из Рязани, подчинявшиеся нашему полку и 150 из Пронска. Итого выступало в поход 1600 человек. Казаки обещали выставить 400. На время похода в филиалах оставалось вполне достаточно людей, чтобы суметь защититься от любого противника. Выход назначили на завтра. Как и в прошлый поход, как раз 2000 воинов.
27 мая. Понедельник. Отплыли в 11 часов утра, всеми тремя кораблями. Лидер – крейсер «Русь», а за ним фрегат «Воронеж» и корвет «Ока». Поход начался!

3 июня. Понедельник. В 12 часов дня мы вошли в порт Константинополя, прямо в гавань Золотой Рог, вызвав жуткий переполох на стенах и в порту. Однако, суматоха улеглась, после опознания нашего Андреевского флага. Мы причалили к, так называемым, Красным воротам, рядом с Акрополем, где мы располагались в прошлый раз. Вскоре, через ворота в нашу сторону, направился отряд солдат. Мы все, пока что, не предпринимали никаких действий, ожидая первых шагов от Византийцев. С крейсера скинули сходни и отряд взошёл на борт корабля. Перед Византийцами стояли Судейкин, я, Иманкулов, Марченко и переводчик. От отряда вышел богато одетый человек и представился -Михаил Деметриос, турмарх береговой охраны. Ему представился Судейкин. Михаил приветствовал нас и пригласил командиров к эпарху Константинополя Никифору Василаки. Услышав знакомое имя, мы все улыбнулись. Судейкин взял с собой 10 офицеров гвардии с автоматами, преводчика и атамана казаков Степана Кочебора, отправился с византийцами во дворец эпарха. Мы же, приступили к обеду. Судейкин вернулся в 9 часов вечера, изрядно выпивши, как и Кочебор. Мы не стали его расспрашивать и отложили дело до утра. Многие спали на пристани, спасаясь от жары. Было не менее 30 градусов и только ветерок с моря, несколько остужал нагревшиеся тела. Около нашей стоянки разлеглись на деревянных покрытиях до 1000 человек.

4 июня. Вторник. После завтрака, Судейкин собрал всех командиров в кают-компании и рассказал о вчерашнем приёме у Василаки. Эпарх встретил нас с уважением и, как близких друзей. Как раз мы попали к обеду. На обеде присутствовали много важных сановников города, а также стратопедарх империи Алексей Аристид – министр обороны, прибывший по причине нашего визита. Пока длился обед, никаких бесед на важные темы не вели. Пили здоровье императора и его жены, здоровье Рязанского князя и Судейкина. Осведомлялись о взаимном здоровье и планах на урожай. Только в 19 часов уединились с эпархом, стратопедархом и ещё десятком военачальников в отдельном кабинете. Судейкина спросили о цели визита, и он ответил, что хочет помочь императору овладеть Фесалонниками. На это ему сообщили, что как раз в это время, император с армией, стоит под их стенами уже месяц и готовится к решительному штурму. Армия императора, в количестве 21 тысячи ромеев, 7 тысяч половцев и 2 тысячи турок, не нуждается в помощи и в силах, справиться самостоятельно. Но византийцы чрезвычайно признательны русским за их желание помочь, однако, вынуждены отклонить наше предложение. Далее Судейкин предложил всем высказываться. О чём говорить! – громко заявил Марченко. – Ну и пусть
Император штурмует Фесаллоники. Мы то знаем, что он уйдёт оттуда не солоно хлебавши. Давайте нападём на остров Родос! Подождите-, сказал Судейкин – давайте
глянем на карту. Мы расстелили карту Греции на столе. Самым ближайшим владением латинян, значился остров Негропонте или Эвбея, примыкавший к Ахейскому Герцогству. Давайте начнём с него - предложил Судейкин. Всем было безразлично с чего начинать. Эвбея, так Эвбея. Судейкин сказал, что он сейчас пойдёт к эпарху и расспросит его о ситуации вокруг острова. Кроме того, нам надо взять с собой хотя бы сотню греков, чтобы расположить местное население к себе, а не выглядеть очередными оккупантами. Мы согласились и Судейкин, взяв с собой пять драгун, отправился к эпарху. В это время к причалу прибыли несколько повозок, везущих нам еду на всех. Префект города побеспокоился, как бы тысяча диких русских, не начала грабить город. Мы не протестовали и с удовольствием приняли подарок. Греки привезли 4 туши жареных быков, хлеб, вино, масло, зелень и ещё какие-то блюда.

Пользуясь теплом, мы поставили столы прямо на причале у кораблей. Вынесли               
скамейки, тарелки и т.д. Почти все, кроме вахтенных, сошли на берег и начали пировать, под взглядами воинов, стоящих на стенах и матросов соседних кораблей. Мы очень строго следили за дисциплиной, не позволяя нашим военным совершать что-то не приличное. Выход в город мы не разрешали. Судейкин вернулся в 18 часов. Опять собрались в кают-компании. Судейкин – я посетил эпарха и тот, услышав моё предложение, вызвал стратопедарха. Пришлось ждать, пока тот пообедает, заодно и мы поели, а в 4 часа дня начали совещание. Стратопедарх предостерёг нас, сообщив, что на острове, который сейчас принадлежит венецианцам, располагаются крупные их силы. Кроме того, остров имеет связь непосредственно с Ахейским герцогством, откуда может получать помощь по мосту, соединяющего остров с материком. В портах острова стоят несколько военных кораблей. Остров играет роль опорного пункта Венеции, а также базой торгового флота. Политическая система острова представляет собой союз владельцев шести, отдельных частей острова. Это Марино далле Карчери и Оттон де Сикон, в северной части острова, со столицей в Ореи, Гульельмо и Альберто де Верона, братья, владеющие центральной частью острова, Маргарита де’ Пекорари, её муж Марино и их сын Нарцотто далле Карчери, со столицей в Каристо. Все они являются выходцами из Ломбардии и родственниками. Самый главный город острова Халкида, имеющий сильную крепость и многочисленный гарнизон. Желательно, предварительно овладеть островом Скирос, лежащим напротив Эвбеи и также принадлежащем Венеции. Выслушав все интересующие меня подробности, я попросил послать с нами сотню никейцев, для представительства и установлению власти на острове. Эта просьба понравилась эпарху, и он обещал завтра, до обеда прислать людей и нового правителя Скироса.               

5 июня. Среда. Около 14 часов, из ворот вышел отряд никейцев. Подойдя к кораблям, они остановились и к нам вышли три человека, один гражданский и два военных. Гражданский представился –я спафарий Фёдор Фил, буду представлять власть императора на острове Скирос, а это кентархи (сотники) Мануил и Мефодий. Вам дают две сотни вместо одной. Прекрасно, отметил Судейкин, прошу на корабль, мы немедленно отплываем. Греки зашли на корабль и их распределили по каютам. Подняли сигнал на мачте флагмана, и мы начали отплывать от пристани, погрузив на борт свои столы, скамейки и остатки сегодняшнего обеда. Через полчаса мы вошли в Мраморное море. Маршрут похода несколько изменился. Судейкин пригласил Фёдора Фила, его сотников и нас в кают-компанию. Разговор пошёл о Скиросе. В настоящее время Скиросом, а также десятком островов помельче, в близком соседстве, владеет семейство ломбардцев Гизи, Андреа и Иеремии. На Скиросе имеются залежи железной руды, серебра и золота, , последние, значительно оскудели, но не до конца. Кое-что ещё добывается и есть возможность, захватить некоторое количество драгоценных металлов, которые отправляют на Эвбею раз в месяц. На острове стоит крепость Кастро, построенная много лет назад, расположенная рядом с самым большим населённым пунктом, одноимённым острову.

                Захват острова Скирос.

       6 июня. Четверг. В 19 часов на горизонте показался остров Скирос. Уже почти 5 часов мы плыли по морю, контролируемому в этой части, Венецией. Несколько раз замечали венецианские галеры, но те, немедленно отклонялись с нашего маршрута, избегая встречи. Возможно, они были в курсе принадлежности флага, к кораблям, разгромившим их всего год назад. Никейцы подсказали курс, и мы входим в главную гавань Скироса. Две галеры, находившиеся здесь, только что прыснули в разные стороны, оставив пустую пристань, где качались на воде с десяток рыбацких лодочек. Мы причалили к пристани и начали крепить корабли к причалу. У причала располагалась таможня, сторожевой пост в укреплённом каменном здании, окруженном стеной высотой в 3 метра и площадью в 1 гектар. Было видно, что торговцы, хватая свои товары, рассовывают их в мешки и удирают на гору, в направлении, стоявшей на самом верху, крепости и городу, начинавшемуся в 100 метрах от моря на ровном месте, а дальше, круто забиравшем вверх, на высоту метров в 70-80. Стражники, числом 30-40 человек, сначала закрыли ворота своей крепостицы, но осознав своё безвыходное положение, вновь отворили ворота и помчались в гору, к крепости. Жильцы ближних домов, также выбегали из домов и, в панике, собирали свои самые ценные вещи и устремлялись к крепости. Мы, не спеша, начали выгружаться. Время подходило к 9 часам вечера, но было ещё относительно светло.

Первыми выгрузились две сотни драгун и начали прочёсывать торг, крепостицу, таможню, но не подходя к жилым домам. Сразу же за ними, вышли никейцы. Таможню, укрепление и здания непосредственно торга, заняли юнкера и офицеры. Выгоняли из трюма застоявшихся лошадей, тащили палатки и сразу начали их разбивать. Никейцам предложили занять укрепление. Они сразу же прикрепили на самый верх здания свой флаг. Но его уже было не распознать. Городишко насчитывал не более 80 домов. Выкатив 3 САУ, выставили их в направлении крепости. Расставили часовых на всех опасных направлениях. Половина состава осталась на кораблях. Каждые 3-4 минуты включали прожектор и пробегали его лучом по городу. До крепости было около полукилометра. Было видно, что там жгут факелы, кто-то бегает по стенам. По сути, нам нечего было бояться. Гарнизон крепости не превышал 200 человек. На противоположном берегу острова находился ещё городок и крепость,               
примерно такого же размера. А на всём острове, жило, от силы, полторы тысячи человек

.7 июня. Пятница. Поднялись в 6 часов утра. Солнце уже освещало флаг на башне укрепления. Мы начали приводить себя в порядок. На кораблях задымились трубы в камбузах, готовился завтрак. Без сомнения, гонцы из крепости уже добежали до другого берега и оповестили крепость Линарию.  Да и галеры уже наверняка разнесли весть о нашем прибытии на Эвбее. Заметив, что мы поднялись, из крепости вышли несколько человек с белым флагом и направились к нам. Мы предоставили право переговоров Фёдору Филу. Ещё вчера мы подготовили ему текст речи. Он примерно должен был сообщить местным властям о том, что остров бульше не принадлежит семейству Гизи и их просят удалиться, захватив с собой всё, что представляет для них какую-то ценность. В противном случае, их отсюда вышвырнут, но уже голыми. Согласно договора, вся добыча должна была достаться нам. Как стало известно, владелица острова, находилась в крепости. Мы пока ничего не предпринимали, ожидая, какие меры предпримут венецианцы на Эвбее. Решили дать им три дня на раздумье, всё-таки до Эвбеи не близко. Видя, что мы не пытаемся грабить жителей, те выходили из крепости и проникали в свои дома, чтобы забрать что-то забытое и уходили вдаль, подальше от греха. Однако все товары на торге, мы конфисковали, как и найденные деньги в таможне и на посту. Добыча оказалась незначительной и не мудрено, что возьмёшь с этой деревни? Некоторые жители вернулись домой и кое кто даже подходил к нам и вёл разговоры с никейцами, которые обещали их не трогать, так как теперь они станут гражданами Византии. Защитники крепости не предпринимали никаких шагов. Однако, наши кавалеристы окружили крепость, перекрыв все пути сообщения. Люди купались в заливе, ловили рыбу.

10 июня. Понедельник. В 8 часов 30 минут показались паруса с южной стороны острова. Была объявлена общая тревога. Уже на этот случай все имели подробные инструкции. В обе стороны от пристани, вдоль берега, расположились по роте стрелков офицеров. На север ощетинилась БМД, а на юг БРДМ. В сторону крепости целились три САУ и два пулемёта. Между ними стояли две сотни драгун с ружьями и арбалетами. На кораблях, кочегары подкидывали брикеты в топки. Первыми начали десантники Венецианцев, пришедшие со стороны Линарии. Наши кавалеристы, заметив их, ускакали к противоположной стороне горы. Венецианцы, силами до 5 сотен, наступали, огибая крепость с двух сторон и к ним на помощь выходила ещё одна сотня из крепости. Они начали выстраиваться в три колонны, чтобы начать атаку с горы вниз. В это же время с южной стороны острова, вдоль берега показалась колонна конных рыцарей, человек 30, сопровождаемых двумя сотнями конных латников. С горы было прекрасно видно, как обе стороны готовятся к бою. Но враги выжидали, когда в гавань войдут галеры. Галер оказалось 12. Они шли развёрнутым строем, сходясь к нашим кораблям. Когда расстояние до галер достигло 4-х кабельтовых, венецианцы, разом кинулись в атаку. Их встретили дружным огнём пулемётов и автоматов, а затем арбалетов и ружей, тех, кто ещё не понял. Пушки САУ выстрелили несколько раз, скорее для устрашения, поскольку снаряды были бронебойные. Расстояние в 200 метров, с которого мы начали стрелять, никто не смог преодолеть, ни конные, ни пешие. Никто ничего и не понял. Правда, из чувства сострадания, через минуту, после начала стрельбы, был отдан приказ –прекратить огонь! Фактически, на каждого стрелка вышло по 2-3 противника, которых моментально уложили. Всего около 30 всадников, вздыбив своих коней, разворачивались и скакали назад, не веря самим себе, в том, что остались живы. А в трёх колоннах, наступающих сверху, навстречу стрелкам спускались человек сорок, уже бросивших оружие и идущие сдаваться, понимая, что бежать назад, бессмысленно. Зато все три САУ, взревев моторами, помчались к               
крепости, стреляя на ходу из пулемётов, разгоняя охрану, пытавшуюся закрыть ворота.

Следом скакала сотня казаков. На море происходило следующее – 12 галер шли веером, смыкаясь к центру и беря, три наши корабля в клещи. Но с 400 метров, по ним открыли огонь из пушек, метя в нос кораблей и по мачтам. При скорости галер в 12 км в час, что равнялось 200 метрам в минуту, за эту самую минуту, 6 пушек произвели по 5 выстрелов, понаделав дыр в кораблях и свалив мачты. А с 200 метров открыли огонь пулемёты, в том числе, 2 крупнокалиберных. К причалу подошли уже развалины кораблей, потерявшие управление и полузатонувшие, чтобы тут же врезаться в берег и остановиться, сев на мель. От удара, с палуб, в воду и на пляж, посыпались живые и мёртвые члены команды, которых уже ожидали на берегу 500 драгун, целившихся в них из ружей и арбалетов. Живыми с земли и из воды, поднялись, по крайней мере, человек 300, но в каком состоянии! Потерявшие оружие, ошеломлённые, оглушённые и деморализованные. Однако, 4 галеры, всё-таки, врезались в «Русь» и «Оку», но уже потеряв скорость и встреченные шестами, отведшими нос галер чуть в сторону, вдоль бортов и они проплыли дальше, по инерции, ломая свои вёсла и калеча гребцов. САУ, ворвавшиеся в крепость, остановились в воротах, расстреливая подбегающих воинов, а в это время в крепость ворвались казаки, коля пиками и рубя мечами, разбегающихся в стороны защитников крепости. Примерно 30 из них, забежали в стоявшую посредине крепости, башню и закрылись там, стреляя из амбразур стрелами. Едва несколько казаков были ранены, командующий этой группой, Марченко, приказал всем отойти подальше от башни. Доспехи спасли казаков, раны были не смертельные. Стрелки начали обстреливать амбразуры, поражая защитников и те, были вынуждены отойти вглубь помещений. САУ выстрелила по амбразурам и оттуда повалил дым. Открылась дверь и из неё вышли последние воины, махая белой тряпкой. Отобрав оружие у последних защитников, им связали руки и погнали вниз, к порту. Пытавшихся ускакать латников, застрелили в спину. Разгром получился полный. Всех выживших, загнали на территорию укрепления перед городом. Они едва уместились на этом кусочке земли.

Казаки ходили между лежащими венецианцами, добивая раненых и обыскивая всех подряд. Судейкин разрешил казакам, всё найденное у убитых, оставлять себе. Из крепости привели жену Иеремии Гизи, пожилую властную женщину, лет 48. Среди пленных, оказался и брат Гизи, Андреа, властитель островов Тинос и Миконос. Стали считать потери. У нас были ранены 4 казака, достаточно легко. Им перевязали раны, и они вновь встали в строй. Пока казаки делили свою добычу, корабли «Воронеж» и «Ока», взяли на борт обеих Гизи и отправились на другую сторону острова, к крепости Линария, чтобы заставить остатки гарнизона сдаться. Отобрав из числа пленных 100 человек, заставили их стаскивать трупы убитых к подножию горы, чтобы похоронить их там. Доспехи с убитых снимали, а живые разделись самостоятельно. Всё оружие складывали в кучу. Кроме пленных воинов, имелись более 400 выживших гребцов, из которых не менее половины, являлись наёмными и, во время абордажа, могли участвовать в сражении, ну и 180 человек, оказались рабами, их не стали загонять в укрепление, а оставили снаружи, сняв с них оковы. До самого вечера, с перерывом на обед, занимались уборкой поля битвы, собирательством трофеев, обыском крепости и т.п. Как стало известно позже, Гизи, уговорили гарнизон Линарии, сложить оружие и сдать крепость. Их там оказалось всего 4 рыцаря и 34 наёмника. Рыцарей не стали раздевать и оставили им вооружение, а их слуг разоружили. Крепость основательно прошерстили, забрав всё ценное. Ночь провели в повышенной бдительности, выставив усиленные караулы.

11 июня. Вторник. С утра продолжили работу, по изыманию ценностей и погребению убитых. Пленные выкопали один большой ров, куда сложили рядами 920 убитых, а отдельно от них 30 рыцарей. Живых осталось 820 человек, не считая гарнизона               
Линарии, оговоривших себе свободу, в обмен на сдачу крепости. В городе оказались несколько монахов, проведших отпевание покойников. Гарнизон Линарии, к обеду отплыл на Эвбею, использовав одну из торговых галер, стоящих в гавани. Там же были арестованы ещё две торговые венецианские галеры. Всё находившееся у них имущество, было отобрано, а их самих отпустили, не став отбирать галеры, но заставив освободить 36 русских рабов, из гребцов. Никейцы, захватили власть и распределились по острову. Одна кентурия оставалась в Линарии, а другая в Скиросе. Фёдор Фил занял себе место в таможне, которая служила и префектурой острова. Жители вернулись в Скирос, неся на себе имущество и занялись повседневными заботами, отметив освобождение острова праздничными гуляниями. Мы же задержались ещё на одну ночь. Нужно было решить судьбу пленников, Фёдор Фил оставил их на острове, обещая вернуть их венецианцам за выкуп. Кстати, среди пленных, многие оказались арнаутами и далматинцами. Собственно, венецианцев, насчиталось всего 388 человек. Мы пообещали вернуться на остров, чтобы получить свою долю за продажу пленных и остались ночевать на ещё одну ночь.

                Попытка захвата Эвбеи.

   12 июня. Среда. В 9 часов отплыли на Эвбею. До неё было менее 30 км, которые мы одолели за 2 часа. С нами отправили одну контурбернарию никейцев (20 человек), под командованием комита Иосифа. По пути считали хабар. Нам досталось одних наличных денег 6570 дукатов, да полмешка серебряных денег, что не так уж много. Зато почти 2 тысячи комплектов доспехов, среди которых 30 самого высшего класса, примерно 360 вполне хороших, а остальные только одно название, но тем нее менее. Из 300 захваченных коней, везли с собой 150. У хозяйки острова забрали шкатулку с драгоценностями – несколько ожерелий, браслетов и колец, все с драгоценными камнями. Мы уже немного понимали в их стоимости и на первый взгляд, стоимость их всех, тянула на 40-50 тысяч дукатов. Нашли, кроме этого, 5 слитков золота по 12 кг и серебра -22 слитка, тоже по 12 кг. А ещё, очень важным трофеем, являлись добытые за полгода, золото и серебросодержащие руды. Золотой руды 220 кг, серебряной 450. По виду, содержание металла в руде едва ли было выше 25 %, но и это было совсем не плохо. Так что добыча была серьёзная, уже окупающая наш поход. Все 6570 дукатов подлежали раздаче участникам похода, о чём мы и сообщили народу. Итак, в 11 часов утра мы вошли в гавань деревни Ореи, на севере острова. К ней мы пробирались через узкий пролив, шириной 4-6 км, отделяющий Эвбею от материка. В гавани никого не было. Только несколько, сиротливо лежащих на песке, рыбацких лодок. Видимо, оповещённые о нашем приходе, жители и гости, разбежались. Территория, лежащая перед гаванью, представляла собой ровную площадку, с немногими холмами, высотой в 10-15 метров. Как раз, за деревней, на подобном холме, стоял замок владельцев этой части острова, братьев Риккардо и Марино далле Карчери. Замок с каменными стенами, высотой по 8 метров, занимал территорию в 2 гектара и, для обычных войск, был бы, практически неприступен. Но не для нас. Защитники замка затаились и не показывались, прячась за зубцами башен. По словам Андреа Гизи, гарнизон крепости состоял из 3 рыцарей и 50 легковооружённых слуг. Сама деревня насчитывала 44 дома и два общественных здания, префектура и полиция. Никейская кентурберия захватила оба здания. На флагштоке взвился флаг Византии. Людей в деревне не было, все убежали, кроме десятка стариков. Мы дома не трогали, а начали высадку. В первую очередь выпустили коней. С античных времён, эта часть острова слыла чрезвычайно плодородной, богатой виноградниками, оливами и финиками. Вывели из трюма БМД и одну САУ. Мы не стали предъявлять ультиматум и сразу же начали подтягиваться к               
крепости. Крепость имела всего одни ворота, которые были заперты, а мост через ров поднят. Ров был сухой, два метра глубины и три, ширины. На стенах и 4-х башнях, расставленных на углах стен, по периметру, появились вооружённые солдаты. Какой-то рыцарь, отдавал приказания, разглядывая нас с надвратной перемычки. Почти все солдаты имели кирасы поверх кольчуг, хорошие шлемы и щиты. Крепость окружили со всех сторон, чтобы никто не проскочил. Со стороны ворот подъехал БМД и остановился в сотне метров от них. За ним, в полусотне метров, выстроились в несколько шеренг 200 драгун и взвод молодых юнкеров с карабинами.

День был солнечный, светлый и видимость прекрасная. Мы постояли в неподвижности 15 минут, ожидая действий противника, но они лишь только скопились над входом и выставили вперёд арбалеты. Наконец кто-то не выдержал и выстрелил из арбалета в БМД. Болт отскочил от брони, упав на землю. Это стало для нас сигналам. Юнкерам велели начать отстрел защитников, без спешки и целясь наверняка, пока, по 3 патрона. Рыцаря не трогать. Раздались выстрелы и окружающие командовавшего обороной, арбалетчики, повалились, кто на стену, а кто, со стены. Одновременно, пушка БМД послала 3 снаряда в ворота, которые сбили засовы, разбив центр ворот вдребезги. Кроме этого, миномёты выпустили 4 мины за ограду и те взорвались среди помещений. Мы опять застыли в ожидании. Как раз, со стены замахали белым флагом. Разбитые ворота отворились, мост опустился на ров и из крепости появился рыцарь в сопровождении десятка копейщиков. Никто из нас не пошевелился. Группа приблизилась к сидящему на коне Судейкину, вокруг которого сгрудились 10 казаков с Кочебором. Я в это время командовал восточной колонной. Произошло представление переговаривающихся сторон, затем разговор, относительно условий сдачи крепости.

Условия были следующие – полное разоружение гарнизона, кроме рыцарей, сдача крепости и всех ценностей. Владельцев области отвезут на Скирос, где те пробудут до поступления выкупа за них и будут отпущены. Рыцари должны поклясться, что не будут больше воевать против нас и могут сию же минуту, быть свободными. Предложения были приняты. Началась передача крепости и сдача гарнизона. Три рыцаря из крепости, оседлав коней, в окружении 9 оруженосцев, ускакали на юг. Их не обыскивали и не задерживали. Гарнизон понёс потери –12 человек убитыми и 5 ранеными. Убитых предали земле, а раненых и живых пленных, оставили в крепости, под надзором никейцев, оставшихся здесь. Братья далле Карчери, должны были отправиться с нами. Из крепости вынесли 2350 дукатов и полмешка серебра и медяков. Подоспел обед и поев, мы продолжили работу. Всем участникам раздали по 4 дуката, не зависимо от звания, нам в том числе. 920 дукатов, оставшихся от всей суммы, поделили на 4 части. 3 части взяли мы, а четвёртую часть, 230 дукатов выдали командирам казаков, рязанцев и пронских дружинников. Всё остальное, оставили на потом. До вечера сортировали добычу, а потом легли спать на месте.

13 июня. Четверг. В 11 часов снялись с якоря и обогнув остров со стороны моря, пошли на юг, к деревне Каристо, столице южной провинции.  Расстояние в 170 км преодолели за 10 часов. В 9 вечера вошли в громадную гавань, размерами 8х8 км, уже темнело, но было видно, что справа высятся настоящие горы, уходящие в глубь острова. Деревня располагалась на относительно ровной поверхности, полого поднимающейся к северу. Деревня была не велика, примерно 70 домов, с непременным зданием префектуры и полиции. Замок, стоящий в 200 метрах от моря. Нас никто не встречал. Солдаты ушли, вместе с правителем провинции, а в деревне остались на свой страх и риск около половины жителей. Мы пришвартовались и начали высаживаться. Лошадей выпустили пастись, во все стороны от деревни расставили караулы. В крепость послали сотню казаков и десяток драгун, а префектуру занял пентарх (командир 5 человек), Василий, отправленный с нами от двадцатки, комита Иосифа. Мы, после короткого ознакомления с округой и убедившись, что нам никто не угрожает, завалились спать.

14 июня. Пятница. Встали в 6 часов. Позавтракали. Судейкин, я и остальные лейтенанты, не смогли удержаться и полезли в воду купаться. Красота вокруг была неописуемая. Чистейшая, тёплая вода и песчаный пляж. Целый час плавали, заплывая на 100 метров вглубь. За нами наблюдали наши воины. Подавляющее большинство тогдашних жителей не умели плавать, даже рыбаки и матросы. Люди боялись русалок и других водных жителей. Ходили легенды о морских змеях и других чудовищах. Но по нашему примеру, многие солдаты, всё-таки поплескались на мелководье. Мы оделись и приступили к действиям. Было недостаточным взять крепость, надо было её ещё и удержать. Пять никейцев, вряд ли смогли защитить крепость, но мы поручили им создать отряд самообороны, из числа местных жителей, выбрать префекта, замов и т.д. Оружие и доспехи имелись, но, глядя на местных парней, мобилизованных в отряд милиции, было ясно, что они разбегутся при появлении настоящих военных. Пентарх Василий, отказывался оставаться здесь, боясь возвращения хозяев и мы его понимали. После тщательных поисков, никаких ценностей не было обнаружено. Одни лишь казаки были довольны, они волокли на корабль всё, что попалось им под руку – ковры, медные кувшины и миски, ложки и топоры, вилы, косы, хомуты и подковы, бочонки с оливковым маслом и зерно в мешках. Им всё может сгодиться в хозяйстве. Слава Богу, вместимость кораблей позволяла нагрузить его этим барахлом. Мы собрались на совет. Что толку, что мы захватили две части острова. Они нам не нужны. Следующий пункт – главный город Эвбеи –Халкида, тесно примыкающий к Афинскому герцогству, имел более значительные укрепления и наверняка большое войско. Нам придётся оставить остров и возвращаться к императору, чтобы решить эту проблему. Без его участия, остров нам не удержать. Весь этот день мы ждали, пока никейцы организуют местное самоуправление и вновь остались ночевать. Перед ужином мы купались часа три и, наверное, немного обгорели на солнце. Единственное, что нам удалось прихватить, так это 3 сотни кувшинов вина и столько же оливкового масла.

15 июня. Суббота. В 10 часов отплыли из деревни, прекрасно осознавая, что уже завтра она опять окажется в руках её владельцев. В 20 часов вечера швартовались в Ореи. Переночевали здесь и оставили тут пентарха Василия с его пятёркой.
16 июня. Воскресенье. Забрали с собой братьев Карчери и отплыли к Скиросу. Есть надежда, что 20 воинов Иосифа, смогут защитить крепость. С нами были все пленные, числом 23 человека. На Скиросе, оставили пленных в Линарии, и отбыли в Фессалоники. Были предложения отправиться на Крит, но посчитали, что недостойно нам заниматься пиратством и грабежами. У нас более высокие цели.



               
                Мы помогаем захватить Фессалоники.

17 июня. Понедельник. К 13 часам дня подошли к осаждённому городу. В гавани плавали галеры с никейскими флагами, а город был охвачен с двух сторон войсками императора. Город лежал в долине, охваченной высокими горами. От пристани, дома поднимались вверх, в горы. Город был довольно крупным, по меркам этого времени. Он занимал площадь свыше 100 гектар, обнесённых высокой стеной с громадными башнями. Особо выделялись угловые башни и башни у центральных ворот. Со стороны моря, стены возвышались всего лишь в 4-5 метрах от воды, оставляя лишь узкую полосу для штурмующих, поэтому император Иоанн III Ватац, все усилия направил с боковых сторон. Но латиняне стояли крепко, совершая дерзкие вылазки. Мы подняли на кораблях, кроме Андреевского флага, Никейский, чтобы на нас не напали, безрассудно. Но пришлось принять на борт делегацию, потребовавшую объяснить наше присутствие. Когда все вопросы разрешились, нас направили к западу от города, именно там была ставка императора. Наши корабли проследовали в ту сторону, проходя перед городом и его пристанью. В том месте затонули не меньше десятка галер и из воды торчали их мачты, не позволяя другим кораблям приблизиться                к центральным воротам. Мы проплыли несколько дальше, стоявших на якоре у берега Никейских кораблей и подойдя к берегу в полукилометре от них, бросили якоря и начали высадку. Сначала, как принято, коней, а потом всех остальных. Сразу же отдали распоряжение устанавливать палатки, а Судейкина отправили к императору.
Его сопровождали десять драгун. С этой стороны, город осаждали никейцы, а с восточной стороны половцы и турки. В течении трёх часов, были установлены палатки и весь десант переселился в них, оставив на кораблях команды и по сотне драгун. Никейцы, с интересом наблюдали за нашими действиями. Лагерь жил своей жизнью, скакали верховые, пробирались пехотинцы, кто-то брился, другие варили похлёбку на костре и т.д. Перед стенами города, чернели остовы сожжённых домов предместья. Нигде не наблюдалось осадных машин и баллист, характерных черт осады. К вечеру прибыл Судейкин и рассказал о встрече с императором. На приём он попал, после 2-х часов ожидания. Император встретил его приветливо. После необходимых приветствий, перешли к обсуждению существующего положения. Осада началась ещё в начале апреля, но существенных сдвигов не наблюдалось. Император, понадеявшись на большую армию и свой авторитет, не захватил осадных орудий, а с началом осады, пути морской доставки, перекрыли венецианцы. Остались лишь сухопутные пути, слишком сложные для доставки тяжёлых машин. Никейские войска освободили узкую полосу на севере Фессалии до Фесаллоник, по которой осуществлялась связь с Константинополем, но побережье, до Мраморного моря, юг и запад, оставались в руках латинян, как и выход из гавани, перекрытый венецианцами. Нас они не остановили и даже, мы их не видели, но они наверняка следили. Император признался, что осада уже надоела войскам, не получающим трофеев и живущим в опостылевших палатках. Потери были весомы и уже достигли 3 тысяч убитыми и столько же, ранеными, которых пришлось отправить в Адрианополь. Были и случаи дезертирства. Так что, на сегодняшний день, у него в строю около 15 тысяч солдат. В осаждённом городе тысяч 8 защитников, не считая горожан, которые тоже могут быть привлечены к обороне, в случае больших потерь. Каждый месяц осады обходится казне в 40 тысяч золотых перперов. Судейкин рассказал о нашем походе, встрече и разговоре с эпархом и министром обороны. Об уверенности взять город в ближайшее время. Сообщил об освобождении Скироса и половины Эвбеи, но оставлении этих островов, в связи с отсутствием сил, для их удержания. Это известие сильно подняло настроение императора, и он громко выразил своё восхищение, заставив окружавшую его свиту, присоединиться к общей радости. Он было распорядился выслать к островам несколько подразделений, но осёкся, вспомнив, что он сам заперт в заливе. Наконец он, отводя взгляд, спросил – вы сможете мне помочь захватить город? Конечно -ответил Судейкин. Мы именно для этого и прибыли сюда. Я заплачу вам 50 тысяч перперов, если вам удастся овладеть городом в течении 2-х недель. Хорошо, мы подумаем-ответил Судейкин. Какие будут предложения? Начали обсуждения.

Первым вариантом стал «Троянский конь», не удавшийся при штурме Константинополя. Судейкин ушёл к командующему осадой Иоанну Петралифе, чтобы обсудить завтрашние действия. Ночью, чтобы было меньше подозрений, вывели из трюма БМД, 3 САУ, БРДМ и ЗИЛ.Ночью, Фессалийцы сделали вылазку, с целью захвата языков, чтобы получить сведения о пришедшей подмоге. Вылазка удалась, и хорошо, что мы расположились так далеко от города, да ещё и за лагерем никейцев. Почти тысяча фессалийцев напали на наш лагерь и проникли, чуть ли не до самого шатра императора. Им удалось захватить в плен не меньше сотни солдат и одного высокопоставленного офицера, к счастью, не знавшего о наших возможностях. Погибло, с обеих сторон, до 300 человек. Войско императора, уже начавшее роптать, несколько взбодрилось с нашим прибытием, ожидая важных перемен.               

8 июня. Вторник. С утра, всем подразделениям никейской армии приказали отойти от стен города на километр. С натяжкой, но это действие, можно было считать мерами, от ночных вылазок противника. Затем, на виду у всех, конными упряжками, к воротам крепости, со стороны никейского лагеря, прикатили БМД и оставили в 100 метрах от стен. Затем прикатили два САУ и оставили соответственно в 40 и 80 метрах от БМД. Потом БРДМ, ещё на 40 метров дальше. Последней машиной был ЗИЛ 131, оставленный в 300 метрах от ворот. Защитники могли наблюдать, что внутри машин находятся люди. С точки зрения латинян, могло создаться впечатление, что машины, являются защитными местами нахождения сигнальщиков, обязанных подать сигнал, в случае ночной вылазки. Оставив машины, лошадей выпрягли и увели в лагерь. Для наглядности, показали, что БМД, вполне можно катить силами десятка человек. Лагерь опять зажил своей жизнью. Людям в машинах доставили обед и ужин в своё время. Произвели дважды замену экипажей. Однако ночь прошла без происшествий.               

19 июня. Среда. В течении дня повторилась та же картина, со сменой экипажей. Осаждённые ожидали подвоха, но ничего не случалось. Хотя ночью, к машинам подходили латиняне и осматривали их, но убедились, что открыть их на месте, невозможно. Никейские солдаты тоже терялись в догадках, но чувствовали, что скоро произойдёт нечто. В течении дня, многие офицеры задавали вопросы, как командующему армией, так и самому императору, относительно оставленных перед воротами машин, но те хранили молчание. Судейкин присутствовал на совете у командующего, где и его расспрашивали о нашей задумке, но он не ответил. Императору рассказали о пленении братьев Карчери и семьи Гизи, а также нескольких сотен венецианцев. В счёт выкупа за них, император обещал заплатить нам половину предполагаемой суммы, 10 тысяч перперов, по окончании осады, независимо от её исхода. В любом случае, империя получала большие выгоды от наших действий.

Достаточно сказать о золотых, серебряных и железных рудниках Скироса, 20 июня. Четверг. Наконец наступила ночь, когда осаждённые, всё-таки, решили выкрасть одну из машин. Выбрали, как и следовало ожидать, гусеничную БМД, как стоящую ближе всех к воротам. По рации, нам сообщили, что латиняне начали запрягать лошадей к машине, чтобы тянуть в город. Немедленно мы привели дежурное подразделение в 500 человек, в состояние боевой готовности и незаметно выдвинулись вперёд, к первой линии постов. Разбудили Петралифу, чтобы он начал стягивать ударную группу поближе к городу. Об этих мероприятиях уже ранее было обговорено с командованием никейцев. Экипаж БМД передавал по рации о действиях противника. Когда БМД уже подкатывали к мосту через ров, подняли тревогу в лагере, уже не опасаясь, что машину бросят на полпути. А враги уже прицепили одну САУ и тянули её следом за БМД, В лагере, по тревоге, заметались солдаты. Командиры строили свои подразделения и вели их к городу. Наконец из БМД передали, что их втащили под самые ворота, а САУ только подвезли к подъёмному     мосту. Тут же приступили к действиям. Разом загудели заведённые машины, БМД нажал на тормоза и лошади встали, не в силах, сдвинуть его с места. Перепуганные фессалийцы, в панике кинулись толкать машины руками, но не тут то, было. Башенка БМД пришла в движение, начав расстреливать окруживших её солдат. Открылись лючки внутри корпуса и оттуда застрочили автоматы. А к мосту уже мчались БРДМ, САУ и ЗИЛ 131. От лагеря скакали драгуны и бежала пехота никейцев. Фессалийцы бросили САУ и побежали к воротам, но были уничтожены. САУ выстрелила трижды по верху ворот, обрушив всю конструкцию с собравшимися на верху, защитниками. А БМД уже уничтожил большинство участников вылазки и занял позицию под воротами, чуть высовываясь из подворотни в город. Одна САУ проехала вперёд и заняла позицию впереди БМД. Рядом с ней встал БРДМ. ЗИЛ подъехал к мосту и навёл прожектор на ближайшую башню, слепя её защитников и короткими очередями из пулемёта, уничтожая очаги сопротивления.

Прискакавшие драгуны, спешились и срочно заняли места на башнях, уничтожая выживших защитников и огнём из ружей, отбивая атаку солдат противника, пытавшихся по стене ворваться в башни. Поднятые по тревоге фессалийцы, спешившие из города к воротам на помощь попавшим в беду соратникам, мешали друг другу на узких улочках города, представляя прекрасную мишень для пулемётов и пушек БРДМ и БМД. Уже через 10 минут, в ворота начали врываться отряды никейцев, тут же разливаясь по улицам и пробираясь к центру города. Началась битва внутри города, скоро превратившаяся в резню, сломленных духом обороняющихся, удиравших в сторону акрополя. Ещё с пару часов происходили стычки с остатками защитников, пробивающимися к акрополю. Бой, начавшийся в 4 часа утра, затих к 7 часам, когда стало совершенно светло.               

21 июня. Пятница. По городу, никейцы собирали сдавшихся и вели их в лагерь. Собирали убитых и раненых. Подбирали трофеи и раздевали трупы. Обычная картина захваченного города. Половцы, турки и казаки грабили жителей, но часам к 10, грабёж остановили и в город въехал император. Мы, воспользовавшись моментом, целенаправленно подъехали к банку и ломбарду, некоего Шмуэль ха-Нагида, о котором мы узнали у нашего банкира. Довольно невзрачный дом, подарил нам, после убийства его хозяина, к сожалению, это была вынужденная мера, почти полтонны золота в слитках и столько же серебра, а также два сундука монет, считать которые не было времени. Из ломбарда вынесли два мешка различных украшений и посуды из драгоценных металлов с камнями, инкрустированных кинжалов и мечей, и ещё много других вещей, которые мы, не глядя, закинули в кузов ЗИЛа и отвезли к кораблям. Эту работу, не привлекая внимания, провернул взвод гвардейцев из офицерской роты. Мы не хотели светить эту акцию, предполагая оставить эту добычу для себя. Император и его свита, проследовали ко дворцу императора Фессалоники Иоанна Комнина Дука и въехали внутрь. Сам малолетний император, скрылся в акрополе. Войска вошли в город и начали стягиваться к стенам акрополя. Мы, сделав своё дело, отошли к своему лагерю и стали ждать развития событий, не вмешиваясь в разборки. Казаки и драгуны приволокли множество различных предметов и денег, отобранных у местных жителей и в лавках рынка. Мы предоставили им право, разделить это имущество и оставить себе. В городе начали восстанавливать городские службы и передавать их новым властям. Провели ревизию казначейства и передали все средства в общую казну Никеи. Пока шли все эти перипетии, мы отдыхали в своём лагере.               

24 июня. Понедельник. Мы даже не пытались привлечь к себе внимание императора, понимая, что он сейчас крайне занят, свалившимися на него заботами. Но сегодня, он вспомнил о нас и прислал ординарца, приглашая к себе Судейкина. За эти дни мы прекрасно отдохнули, плавая в море и загорая на пляже. Еду нам поставлял логофет армии, весьма сытную и вкусную. Тихонечко пересчитали добычу от Шмуэля -банкира Фессалоник. 520 кг золота и 610 кг серебра, в слитках, 35 тысяч золотых монет, как перперов, дукатов, так и арабских динаров. 94 тысячи серебряных монет различных стран, 140 кг медных монет, мы их не считали. Ну а стоимость доставшихся нам драгоценностей, пересчитать и оценить, не было возможности. Их просто переложили в 5 деревянных бочек и 11 сундуков. Всё это задвинули подальше от любопытных глаз казаков и дружинников из Рязани и Пронска. Казакам и так достаточно добычи, а своим, мы в любом случае будем помогать, но лучше не будить в них жадность. Не успел Судейкин отъехать в город, как пришла весть, что император Иоанн Комнин сдаётся на милость Иоанна Ватаца. Судейкин, понимая, что теперь никейцам, опять не до него, вернулся к нам. Честно говоря, империя Фессалоник, только что именовалась империей, на самом деле занимая небольшую область вокруг столицы. Вся, бывшая, Фессалоникская империя, ещё в прошлом году, в соответствии с историей, раздробилась на пять государственных образований, в каждой из которых правил представитель династии Комнинов Дук. Мануил правил Фессалией до своей смерти в 1241 году и завещал территорию Михаилу II Комнину Дуке, Иоанн признал верховную власть Никеи и отказался от императорского титула, приняв титул Деспот. Его отцу, слепому Феодору, было разрешено остаться в Водене и властвовать в Южной Македонии. Но теперь всё повернулось иначе. Иоанн III Ватац, разрешил малолетнему Иоанну Дуке, выехать к своему отцу в Водену, а Фессалоники включил в свои владения, поставив здесь наместника. Вся северная и восточная сторона от Фессалоник, захваченная в результате этой войны, также переходила во власть Ватаца, оставляя Мануилу только южную часть его владений, представлявших едва половину бывшей империи, но ещё достаточно сильную и имеющую, достаточное количество населения и площадь. На этом, Ватац предполагал закончить кампанию этого года, к тому же, получив известие о нападении монголов на Иконийский султанат и угрозе своим границам. Начали сворачивать лагерь, готовясь возвращаться к себе.               

29 июня. Суббота. Император вновь вспомнил о нас, в связи с опасностью отплытия в Константинополь через контролируемые венецианцами воды. Судейкин выехал в город на ЗИЛ 131, с охраной. Получив представление о нашей мощи, никейцы и фессалийцы, с уважением и страхом, наблюдали за проезжающим автомобилем. Я и другие офицеры приятно проводили время в лагере, изредка посещая город, Солдаты, имея достаточно средств, находили интерес в развлечениях с продажными женщинами, которых было более, чем достаточно. Мы только предупреждали своих людей, чтобы они не встревали в драки. Однако наших людей никто не трогал, помня о наших способностях. Зато несколько раз их пытались подкупить, с целью получения секретных данных. Эти попытки исходили от католических монахов, имевших резиденцию в городе. В принципе, наши солдаты очень мало могли рассказать о нашем оружие и возможностях, но преувеличивали нашу мощь, рассказывая придуманные ими же легенды. Брать с собой огнестрельное оружие в город, категорически запрещалось. Мы даже разрешили своим солдатам, брать деньги у любопытных монахов и рассказывать им о нашей жизни. Ведь ни один из них, не смог бы привести конструкцию наших машин и, тем паче, технологию их изготовления. Даже, мы сами. Зато все эти россказни, будут плодить ещё больше мифов, запутывая все сведения о нас. Вернулся Судейкин. Он привёз те самые, 40 тысяч перперов, за захват города и 10 тысяч за пленников, оставленных на Скиросе. Деньги были изъяты из казны Фессалийцев. Император, зная о нашем союзе с монголами, поинтересовался, насколько велика опасность нападения последних на Никею. Судейкин заверил его, что императору ничего не угрожает, но ему не следует вмешиваться в борьбу между монголами и Конийским султанатом. Зато можно воспользоваться моментом и прихватить владения Трапезунда, на полуострове Крым. Это известие успокоило императора, и он предложил мне, уже совместно, вновь напасть на Эвбею. Мы провели совещание и единогласно решили продолжить свой поход, чтобы заработать ещё денег. Судейкин сообщил императору о нашем решении и тот назначил дату отплытия на 1 июля.               

               Окончательное освобождение Эвбеи.

1 июля. Понедельник. В 12 часов дня из Фессалоник, вышла эскадра, везущая никейскую армию в составе 5 тысяч никейцев, 2 тысячи половцев, 2 тысячи турок и мы. Император и остальные войска, остались в Фессалониках, наводить порядок. Всего за нами, следовали 28 галер и с десяток купеческих кораблей, нанятых для перевозки войска. Уже через 4 часа плавания, нам навстречу выдвинулся флот венецианцев в количестве 32 галер. Не считая купеческих кораблей, наши силы были, практически равны. Венецианским флотом командовал, до сих пор непобедимый, адмирал Микаэль Джованни. Эти корабли были, наверное, почти последним средством повлиять на ход войны в Эгейском море. В прошлой истории, Венеция диктовала свои условия Никейскому императору. Наша эскадра следовала кильватерным строем, держась за нами, так как опасалась гораздо более сильного венецианского флота. Венецианцы шли нам навстречу двумя колоннами, обтекая нас, видимо, намереваясь напасть на головную часть эскадры и связать её боем, до подхода задних кораблей, а в это время напасть по два корабля на каждый наш.
 
Их задачей было, дойти передней парой до 16-го корабля нашей эскадры и с двух сторон взять на абордаж эти 16 кораблей. Мы дали возможность, трём                парам венецианских галер пройти мимо нас, а три пары последующих, обстреляли с обеих бортов, моментально лишив их хода и повергнув мачты. Мы не стали их добивать и уже вступили в бой со следующими тремя парами, точно так же разделав и их под орех. Первые три пары, заметив, что случилось с их последователями, отказались от нападения и, резко свернув в стороны, начали уходить в открытое море. Зато шесть пар, повреждённых нами, лишившись хода, были взяты                на абордаж уже нашими галерами, которые выйдя из строя, облепили их с обеих сторон и брали в плен венецианских матросов, не оказывавших сопротивления. Последние 14 галер, точно так же, как и первые, разошлись в обе стороны и ушли в море. Наш лидер, крейсер «Русь», успел повредить две галеры, расстреляв их вдогонку, к которым мы и направились. «Русь» взял на абордаж одну из них, а «Воронеж» вторую. За убежавшими не стали гоняться, так что адмиралу и 18 галерам удалось уйти, но мы думаем, что с этого момента, ни один венецианский корабль, не посмеет нападать на россиян. Сражение было выиграно, не успев начаться.

Повреждённые корабли не стали оказывать сопротивления против многочисленного противника. Галеры были взяты на буксир и продолжили путь с нами. Все они, вполне сохранили плавучесть. Гребцов оставили на местах, пообещав им разобраться, по прибытию к месту. Матросов и десант разоружили и оставили на их же галерах. По праву победителя, нам должны были достаться не менее 80 % добычи, которую мы поделим в Ореи. Во всяком случае, только на двух, взятых нами на абордаж, галерах, нам досталось 80 комплектов доспехов и 120 золотых дукатов, не считая серебра и медяков, которые мы уже не считаем.               
3 июля. Среда. В 6 часов утра эскадра вошла в Ореи. Гарнизон крепости, радостно приветствовал нас. Все люди выгрузились, чтобы размять ноги. Лошадей выпустили пастись. Вывели пленных. Из 400 членов команд, уцелело 322, из 320 гребцов- 254.

Мёртвые были преданы морю во время плавания. Среди гребцов, уже, как правило, освободили 112 русских. 62 человека были турками, а 80 оказались далматинцами, работавшими за деньги. Из военнопленных, половина были также далматинцами, арнаутами, греками, а венецианцев всего 144. Всего захватили 200 комплектов доспехов, среди которых 16, наилучшего качества. Денег всего 670 дукатов, немного серебра. Мы решили забрать все деньги и половину доспехов, а пленников, все вещи, продовольствие с галер и сами галеры, оставить никейцам. Но русских гребцов обещали забрать с собой. С 36 освобождёнными ранее, их стало 148. Турок отпустили на волю, и они. тут же присоединились к туркам наёмникам. Дележом все остались довольны. Перед обедом собрались на совещание. Было принято решение – 10 галер с 3000 десанта, отправятся на юг острова в Каристо, где оставят гарнизон в 2 сотни никейцев и представителя новой власти, а сами проследуют к Халкиде, чтобы не дать уйти в ту сторону, ни одному венецианцу. Мы решили начать поход завтра с утра, а галеры в Каристо, отправились немедленно. Я воспользовался отдыхом, чтобы вновь накупаться и позагорать. Все мои друзья составили мне компанию.               

4 июля. Четверг. Оставив в Ореи 2 сотни гарнизона, представителя власти, всех пленных и освобождённых гребцов, направились к Халкиде. Через 7 часов плавания, не доплыв до Халкиды примерно 7 км, эскадра разделилась. Десять галер встали на материковой части в Беотии, принадлежавшей Афинам и высадили там 3000 человек десанта, должного пешком подойти к мосту, соединяющему Беотию с Эвбеей. Мы и ещё 10 галер пристали к острову и начали высадку. С нами были половцы, турки и                тысяча никейцев. Плыть дальше становилось опасно. Во-первых, ширина пролива Эврипа, отделяющего остров от материка, в самом узком месте равнялась всего 38 метров. «Русь» могла не поместиться в нём. В сторону Халкиды отправили разведку, сотню казаков, с которыми поскакал Иманкулов. Обойдя Халкиду с востока, начали разглядывать город с высоты. В гавани стояли 7 военных галер и 12 купеческих, не считая мелких судов. Было заметно, что население находится в крайнем возбуждении. По городу передвигались отряды солдат. С другого берега в город направлялись несколько вооружённых отрядов. На галеры что-то грузили. Что-то наоборот пытались вывезти на другую сторону. Крепость впечатляла. Была некоторая аналогия с Фессалониками. Такая же не доступность со стороны моря. Внешние стены ещё давали шанс их захватить, но акрополь, по виду, был неприступен. Но где наша не пропадала? Будем работать. Город располагался по обеим сторонам крепости.

Более всего напрягало присутствие 7 военных галер. Если они захотят вырваться в южную сторону, то наши 10 галер вряд ли их задержат, особенно, если здесь находится сам адмирал Джованни. Иманкулов передал нам свои впечатления, и мы приняли решение, немедленно отправить сотню драгун на конях с пулемётом и САУ, в обход города с востока, к устью реки Лелас, где расположилась деревня Лефканди. Был отдан приказ и отряд немедленно отбыл к месту назначения. Через час они были уже на месте, застав там наши 10 галер, ожидавших сигнала от нас. С галер выгрузились 3 тысячи никейцев и двинулись к стенам города. Там уже заметили наше присутствие и приняли меры. Население повалило через мост на материк, но дорогу им перекрыли 3000 никейцев, подошедшие по берегу с той стороны. Толпы людей помчались обратно, создавая панику и толчею на мосту. Пришлось открыть ворота и принять беженцев в крепость, что являлось плохим фактором для защитников. Наличие большого количества гражданского населения, очень будет мешать обороне, к тому же, этих людей придётся кормить, а запасов в крепости не так уж много. Никейцы на другой стороне пролива, начали ставить палатки и располагаться на отдых. Никакой возможности отогнать их у защитников крепости, не было. Гарнизон крепости, подчинённый властителю центральной части острова, Пекораро да Меркануово, состоял из 42 рыцарей, имеющих собственные отряды, численностью от 20 до 40 человек, всего около 1400 человек. В 7 галерах находились, по крайней мере, 350 военных. Вся надежда возлагалась на крепость. Наши войска начали продвигаться к городу и заняли предместья. Близко к крепости не приближались. Арбалеты крестоносцев вполне доставали противника на дальности до 200 и даже 300 метров, а ещё в крепости имелись баллисты и катапульты.

Но кидать камни по своему городу, рука не поднималась. Разграбив предместья, мы отошли на 700 метров от стен и разбили лагерь. Из города прибыли парламентёры. С ними беседовал командующий Петралифа. Латиняне предложили выкуп, но Петралифа отказался, заявив, что остров будет принадлежать Никее и сделал контрпредложение – крестоносцы могут убраться с острова, оставив себе оружие, но с момента первого выстрела из катапульты или баллисты, никому пощады не будет. Латиняне отказались, обещав стоять насмерть. Судейкин с Петралифой, его штабом и нами, выехали на рекогносцировку, использовав для этой цели высоты с восточной части города. Сам город лежал в большой, плодородной долине, из-за которой, ещё в древние времена, велись жестокие войны. Осмотрев город в бинокли, мы пришли к выводу, что метод «Троянского коня», здесь не пройдёт. Подойти к крепости со стороны пролива опасно, закидают камнями. Только штурм через стены. Очень опасно расположились фланкирующие башни, через каждые 50 метров, как в Константинополе.
Стены высотой в 10 метров, навевали грусть. В конце концов приняли решение –в тёмное время, подойти к воротам и, слепя защитников светом прожекторов, расстрелять ворота из пушек, затем, закидав ров частями разобранных домов пригорода, ворваться в город на БМД, БРДМ. Обеспечив круговую оборону, впустить в город никейцев. Без сомнений, в город мы прорвёмся, а уж там будем думать, как захватить акрополь. Все согласились. Между тем, мы решили предупредить латинян, что мы не будем чинить препятствий, покидающим город мирным жителям. Для этого к городу отправили одного из офицеров никейцев. Он объявил, что мы, открываем свободный проход для горожан, следующих в Афинское герцогство. Для этого мы даём им 3 часа. Для подтверждения своих предложений, войска отвели от ворот на километр. Через час из города вышли первые сотни людей. За их прохождением через мост и дальнейшим шествием, наблюдали со стен. После того, как первые беженцы удалились, вышли ещё человек 500, которые также, благополучно скрылись. А в конце вышли все остальные, но уже не много, человек 600, с повозками и пешком. Их никто не тронул. После этого, войска вернулись на прежние позиции. К этому времени, совершенно стемнело. Петралифа послал к предместью три сотни солдат, с заданием, выломать все длинные доски и брёвна в домах. Эти материалы сложить на улицах, с тем, чтобы наступающие, могли их взять и нести с собой ко рву.               

5 июля. Пятница. Часа в 3 ночи, произвели подъём. Очень тихо, все войска подступили к городу на 50 метров. По улицам, руками, чтобы не производить шума, вытолкали три САУ и установили их на самой границе домов, в прямой близости от входных ворот. Тем не менее, противник заметил движение в наших рядах и объявил тревогу. Тогда САУ, включили моторы и выехали на прямую наводку к воротам. Следом за ними спешили БРДМ и БМД, которые встали с обеих боков САУ и направили свои прожектора на стены крепости. САУ также освещали ворота и воинов, стоящих над ними. В сторону машин засвистели стрелы и болты арбалетов, издавая стук при попадании в металлическую броню. Загрохотали пушки САУ, всаживая снаряд за снарядом в стоящий вертикально мост и прошивая его насквозь, взрывались уже в воротах. Под грохот разрывов, сотня никейцев начала, подходя ко рву, бросать в него доски и брёвна. Наши молодые юнкера, набираясь опыта, открыли огонь одиночными выстрелами, по чётко очерченным светом прожекторов, фигурам защитников. После 20 снарядов, всё, что осталось от ворот и моста, лежало на земле и вход в крепость зиял чёрной пастью. Доски и брёвна, наконец сровнялись с берегами рва и БМД двинулась вперёд, подминая под себя доски. Под градом стрел и сбрасываемых с башни камней, она въехала в проём ворот, открыв огонь по набегавшим к ней из ближних улиц, латникам. За ней устремились все три САУ, по                очереди. Проехав арку ворот, сидевшие внутри десантники, открыли огонь из пулемёта и автоматов, помогая БМД. Сбрасываемые булыжники и стрелы, не причиняли им никакого вреда и, поражаемые снаружи, выстрелами юнкеров, латиняне наконец поняли бессмысленность своих поступков, как и пытавшиеся штурмовать ворота изнутри. Все бойцы развернулись и кинулись к воротам акрополя. В это время в город вбегали первые сотни никейцев и разбегались по улицам, преследуя бегущих врагов.

Приняв большинство отступающих, ворота закрылись, чтобы никейцы не смогли ворваться внутрь на плечах последних защитников. А из амбразур полетели стрелы и болты защищающихся. Никейцы, тут же отхлынули от ворот, и начали поражать, толпящихся перед закрытыми воротами, солдат гарнизона. Оказавшись между двух огней, эти несчастные, были уничтожены в короткое время. Бой затих. Мы конечно могли снести эти ворота, но затем должен был последовать бой в помещениях акрополя, расположения которых нам были неизвестны, что могло привести к неоправданным жертвам. Оставив БМД, САУ и БРДМ перед воротами акрополя, войска отошли к стенам акрополя и расположились у них, внутри укрепления. Рассвет прояснил картину ночного боя. В районе ворот полегли до 400 защитников крепости, лежащих на стенах, башнях, а также по обеим сторонам стен и на улицах города. В домах, покинутых жителями, резвились половцы, турки и казаки. Судейкин искал, по некоторым приметам, полученным под пытками у Фессалийского банкира, дом местного банкира Ицхака бен-Иегуда Абраманеля. Этот дом удалось найти, но хозяин покинул его. После простукивания стен, нашли тайник и извлекли из него слитки золота и серебра, общим весом в 220 кг, которые немедленно перегрузили в БМД.

Больше ничего не удалось найти. В этой операции участвовали только офицеры гвардейской роты. Солдаты занимались перетаскиванием трупов к кладбищу. В 12 часов, парламентёр от Меркануово, предложил провести переговоры, по поводу сдачи крепости. Петралифа напомнил, что он предупреждал, что после первого же выстрела со стороны латинян, никакие переговоры не приветствуются. Он может лишь принять их безоговорочную капитуляцию, с сохранением жизни. Парламентер уехал, но через час приехал другой. Ничего не добившись, гарнизон сдался. Идя навстречу венецианцам, обрадованный победой Петралифа, разрешил гарнизону покинуть крепость, после принесения клятвы, не обращать против Никеи оружия. Клятва была принесена и гарнизон крепости, под бой барабанов, с распущенными знамёнами, промаршировал через мост в направлении Афин и скрылся из глаз, оставив в наших руках дона Меркануово. Петралифа тут же занялся делами по организации новой администрации города и острова. Все 7 галер достались нам, так как их экипажи ушли с гарнизоном города. Адмирала в их рядах не обнаружилось. Наше присутствие здесь больше не требовалось. Петралифа попросил проводить до Константинополя 7 захваченных галер, с назначенными на них новыми экипажами и 20 своих, с никейским войском. Здесь оставались по тысяче половцев, турок, никейцев и 9 галер с экипажами, для возможной попытки отбить город, афинянами. Мы забрали Меркануово и тут же отбыли в Константинополь. Все наши уже соскучились по дому и рвались обратно.               
               
                Мы получаем по заслугам.               
                7 июля. Воскресенье. В 2 часа дня мы вошли в бухту Золотой Рог. Поход прошёл благополучно, на нас никто не посмел напасть. Нам организовали торжественную встречу на пристани. Вперёд вышли духовенство и сам император. Мы не стали участвовать в этой процедуре. Дождавшись её окончания, мы отпустили своих людей в увольнение, выдав каждому по золотому дукату. Обошлось без поножовщины, и мы улеглись спать.               

8 июля. Понедельник. Судейкин ждал вызова императора и тот последовал. Гонец принёс весть, прибыть на торжественный ужин, по случаю освобождения Эвбеи и образование нового Фема в империи. На вечер приглашали всех руководителей похода. Надо было решить, что нам одевать? Мы все крайне отрицательно воспринимали парадную одежду королевских дворов Европы, к тому же стояла сильная жара. После некоторых размышлений, пришли к выводу, что не стоит нам уподобляться попугаям и мы оденем парадную офицерскую форму с ботинками. В этот раз мы её прихватили, памятуя о прошлом посещении Константинополя. Между делом, я поднял вопрос – а достаточно ли мы правы, ослабляя Венецию и усиливая Византию? Разве не Венеция является главным фактором сдерживания экспансии ислама в Европу? А вот Византия, в скором будущем, погрязнет в роскоши и лености, в междоусобных войнах и дворцовых переворотах, что послужит причиной её падения, а именно Венеция будет её последним союзником против турок. Не того врага мы выбрали себе, заключил я. Ребята задумались. А ведь верно, начал Судейкин – я считаю, что, несмотря на все разногласия, нам следует дружить с Венецией. Более того, необходимо помирить между собой Венецию и Византию. Мы согласились с этим предложением и пошли собираться. Сегодня, как раз, произвели делёжку 50 тысяч перперов, полученных от Никеи. Не мудрствуя лукаво, просто решили разделить деньги, по числу участников, не взирая на должности. Очень удобным оказалось количество участников похода –ровно 2000 человек. Так что на каждого пришлось по 25 золотых, что равнялось почти по 6 гривен, совсем не плохо, фактически зарплата за три года. Мы не собирались все эти деньги, тут же раздавать своим бойцам. О величине вознаграждения за военные заслуги, было заранее обговорено и закреплено приказом по всем филиалам. Всё заработанное, является нашим общим достоянием, а не прерогативой участников похода. В первую очередь, мы все должны заботиться о процветании нашего сообщества и те, кому это положение не нравится, должны искать себе других хозяев.

Своему процветанию и хорошими условиями жизни, каждый член нашего общества, обязан «Совету десяти». Также, каждый может убедиться в том, что мы сами, прилагаем все усилия к улучшению этих условий жизни, а в большой степени, укреплению и росту могущества государства Россия. Этот принцип, мы начали вбивать в головы всем нашим согражданам с прошлого года, этому учили в школе и на курсах Ликбеза. К тому же, всем участникам похода, уже были выданы деньги из общей суммы трофеев, весьма немалые, между прочим. Таким образом, «Совету десяти» доставались, на 1200 участников, 30000 перперов, (примерно 5760 гривен или 144000 рублей). Этого хватит на 2 года содержания всех, 3-х филиалов.                Примерно в 5 часов за нами приехал почётный эскорт из полусотни дворцовых гвардейцев, схолариев. Их начищенные кирасы блестели на солнце, слепя глаза. Мне не повезло, я вытянул жребий, заставляющий меня остаться с эскадрой, в качестве главного, на «Руси». Такая же участь выпала Зотову на «Воронеже» и Иманкулову, на «Оке». Так что на вечер ускакали Судейкин, Марченко и Семёнов. Нам оставалось, лишь ждать. Почти все солдаты ушли в город, оставив только дежурных. Я, позвал Арзамаса, и мы с ним стали беседовать на различные темы. Наличие у меня верного и способного ординарца, не прошло бесследно и каждый из нас, также завёл себе таковых. Мы с Арзамасом сдружились и, порой собирались семьями, отмечая какие-либо события. Мы были ровесниками и наши желания, и мировоззрение, примерно совпадали. Арзамас прошёл нашу школу, умел читать и писать. Я постоянно просвещал его по всем вопросам, рассказывая о мироустройстве, истории и географии. Он и сам много читал из имеющихся книг, умел обращаться с любым оружием, водить машины. Я очень его ценил и уважал. Он поражался объёму моих знаний и поглощал всё, мною сказанное, как губка. Я не пытался, никоим образом, обозначать своё превосходство в общественном положении, с некоторых пор, мы общались на ты. Вот и сейчас он заинтересовался, почему мы не пытаемся строить себе дворцы и не заводим рабов и наложниц, имея в виду, сверх уже имеющихся. Трудный вопрос. У него совсем иной менталитет. Я ему начал объяснять, что, построив себе дворец и заведя рабов, я не могу уйти от общества. Всегда найдётся завидующий мне, который постарается отобрать моё, а ещё может прийти враг и завоевать страну, меня лишить всего и обратить в рабство. Таким образом, имеются категории, выше частного, личного, которые мы должны беречь и защищать. В нашем случае, мы стремимся к построению мощного государства, не боящегося нападения врагов, а в более крупных масштабах, построение содружества государств, подчинённых общей цели, уважающих чужой суверенитет, но и не дающих поколебать свой. Я остановился, почувствовав, что начинаю заговариваться и влезать в дебри, которые, неискушённый ум человека нынешней формации, не сможет переварить.

Арзамас ждал продолжения, но я сказал –короче, я не могу быть счастлив, пока другие мучаются. Арзамас вздохнул, и отстал от меня. Вот он бы не отказался от дворца с наложницами и рабами. Нам ещё очень многое надо сделать, чтобы хоть чуточку, воспитать в человеке чувство уважения к своему ближнему. Я лёг спать в 11 часов вечера, а наши гуляки вернулись под утро.               
9 июля. Вторник. Судейкин и другие участники торжественного ужина, спали до обеда. После обеда, мы собрались в кают-компании, и Судейкин рассказал о приёме. Что и говорить, торжество получилось знатным. Что важно – император представил нас всем придворным и признал, что он, очень многим, обязан именно нам. Константинополь, Синоп, Фессалоники, Эвбея, Скирос, разгром венецианского флота и много других подарков преподнесли нам наши русские союзники. За огромный вклад, внесённый в дело строительства могущественной империи, нам присваиваются почётные звания Протоспафариев, с вручением должностных регалий, а также                включение в орден Святого апостола Андрея. Эти звания и должности будут нам вручаться сегодня в 17 часов, в зале дворца Василевса. Присутствие при награждении, обязательно. Пришлось одевать парадный мундир, и мы все вышли на пристань, где нас уже ожидали 50 схолариев, с почётом сопроводивших нас во дворец. Однако, распорядитель церемонии, предложил нам переодеться в жалованные нам, по чину, кафтаны-каббадианы, напоминающие купальный халат, расшитый золотом, со специальным золотым воротником, под которым полагалось носить красного цвета «дублет» -стёганную кофту, с кружевными воротником и обшлагами. На шею нам возложили золотые цепи с жемчугом. На голову одели колпак с изображением герба Византии, вышитого золотом. Вся эта одежда была крайне неудобна, воротники тёрли шею, но положение обязывало. Наконец в 17 часов, нас ввели в большой зал, где собрались высшие иерархи и придворные. Всё было крайне помпезно и торжественно.

Присутствовал патриарх Константинопольский, который должен был принять нас в ряды членов ордена апостола Андрея, с присвоением титула «Архонт», что примерно соответствовало русскому «Князь». А обращаться к нам, теперь следовало «Игемон». Церемония продолжалась 2 часа и закончилась пиршеством, где мы вынуждены были сидеть в этом одеянии, среди других таких же чиновников. Кроме всего этого, каждому из нас был вручён документ на право владения поместьем с крепостными крестьянами,

что интересно, все поместья располагались недалеко от Синопа, я подозреваю, что это было сделано из соображений нашего кураторства в этих краях, и недопущения захвата этих земель Трапезундом или турками. Мне, к примеру, дарился небольшой район в области Кастамон, совсем недалеко от Синопа, в который входили 8 деревень.               

Практически, все мы, получили побережье региона Пафлагонии, отобранного с нашей помощью у Конийского султаната, ранее, части империи Трапезунд, кроме самого Синопа. Ширина береговой полосы составляла примерно 60 км и в глубину материка уходила на 20 км., занимая площадь около 1200 кв.км,, с населением примерно, 5 тысяч человек. Теперь мы будем собирать с них налоги и управлять ими. Безусловно, сейчас там имелись какие-то управляющие, которые и без нас справятся, но посетить эти места придётся. Возможно, кое –какие изменения внести. Таким образом, каждый из нас становился владетельным сеньором, помещиком, имеющим до 700 человеческих душ, включая детей. Награждение приятно грело душу. Как говорится –«доброе слово и кошке приятно». Кстати, во время пира, император спросил нас, будем ли мы ему и в дальнейшем помогать в борьбе с венецианцами? На что, Судейкин пояснил ему, что мы непременно поможем им, но считаем, что война с Венецией, не является для Никеи первостепенным делом. Не стоит губить христианские души в братоубийственной войне. Но если венецианцы первыми нападут на Никею, то мы непременно вмешаемся.

Однако, мы собираемся сдружить ваши государства и в дальнейшем, вам следует идти рука об руку, борясь с общим врагом –арабами и турками. А ещё мы предостерегаем императора от войны с единоверцами –болгарами, сербами, валахами и др. И без того, католицизм захватил почти всю Европу, чтобы последние православные, сражались в угоду Ватикану. Речь Судейкина явно не понравилась императору, но он не выказал недовольства, однако спросил о наших планах на следующий год. Судейкин пророчески обещал ему разгром Болгарии, Сербии, Венгрии, Далмации и захват колоний Венеции на полуострове Истрия и в Либурнии. А мы, скорее всего, займёмся районом города Тригестум (Триест) и, возможно, Богемией и Хорватией. Кстати, император обещал выдать нам завтра ещё 10 тысяч перперов, за остров Эвбею. Все наши одеяния были нам подарены, как обязательная для ношения форма, во время исполнения своих обязанностей и посещения дворца. Перед сном я разглядывал подаренные мне цепь и золотой воротник, которые сами по себе стоили баснословные деньги, но вот носить всё это, я вряд ли смогу. Но, при посещении Византии, буду брать с собой, на всякий случай.               

10 июля. Среда. Уже начала надоедать эта командировка, да и народ распоясался. Дисциплина упала, особенно среди казаков и дружинников из Рязани и Пронска. Пора возвращаться. Но пришлось подождать ещё. К обеду прибыл чиновник от Логофета армии, привезя в повозке, под охраной десятка военных, 10 тысяч перперов. Больше нас ничего не держало, и мы тут же отчалили. Выплатили казакам и дружинникам их долю, оставив себе 6000 перперов. Путь до Синопа, около 700 км, занял 44 часа.                11 июля. Четверг. В Синоп прибыли в 12 часов дня. Причалили к пристани, отметились на таможне. Вывели коней и отпустили народ. Разбили лагерь за городскими стенами, очень памятными для нас, во время штурма города в прошлом году. Всё здесь изменилось. Одну мечеть оставили, а другие вновь переоборудовали в православные церкви. Обстановка всё ещё оставалась напряжённый, так как постоянно ожидали нападения турок или Трапезунда. Префект города, Мануил Писириди, встретил нас с поклонами, так как мы поручили Иманкулову, одеть наряд спафария. Мы объяснили префекту, что хотели бы ознакомиться со своими поместьями. Решили сделать следующий финт –двое архонтов едут на конях влево, а двое вправо, от Синопа по берегу. С каждой группой по 100 драгун и по 10 офицеров гвардейцев. На месте остаются Судейкин и Иманкулов. Доехав до крайних пределов своих владений, возвращаемся обратно, посещая свои вотчины по очереди. Префект предоставил каждой группе по чиновнику из префектуры, знающему эти места. Переводчики у нас были. Мой феод был крайним на западе и я, с Марченко, посетили его первым.

Проскакать пришлось 30 км и въехали мы в деревню уже в 4 часа дня. Оказалось, что это не просто деревня. Здесь разместился рудник по добыче меди. Почти город, с населением в 300 человек взрослых. Это были греки, немного турок и местные аборигены –пафлагонцы, по некоторым данным, семиты, потомки вавилонян и ещё кого-то, говорившие на непонятном языке, но и по-гречески тоже понимали.  Большинство мужчин работали на руднике, остальные пастухами и крестьянами. Имелась префектура, где сидел староста поселения, 3 стражника, писарь, пять солдат во главе с пентархом, представляли власть империи. Меня представили владельцем этого поселения, Акритом, по-местному. Сейчас всеми делами распоряжался эконом – управляющий. Делами рудника заведовал, типа главный инженер, сидевший в специальном домике, имевшим чертежи и карты разработок. Мы поинтересовались размерами добычи, технологией выплавки. Оказывается, здесь же имелась и печь плавильная. Всё было в соответствии с технологией – шахтёры кирками добывают руду в шахте, её вытаскивают на тележках, перебирают вручную, выбрасывая пустую породу, размельчают, плавят и т.д. В цепочке заняты 230 человек. В день выплавляют 2 пуда меди. Содержание меди в руде около 2 %. Поскольку время уже было к вечеру, решили тут же и заночевать. Я уточнил, какова зарплата рудокопов, размер прибыли.

Рабочие трудились по 11 часов в день с перерывом на обед. Мы собрали рабочих в конце рабочего дня, и я представился, как новый хозяин. Посыпались жалобы на малую зарплату и тяжёлые условия труда, как это обычно, во все времена. Я попросил показать мне, как живут работяги. Многие жили в домах барачного типа, по комнате на семью. Ничего хорошего, бедность и убожество. Я прикинул в уме - цена меди к серебру идёт 1 к 32. То есть 32 кг меди в день, как килограмм серебра или 5 наших гривен. Итого в год, не меньше 1500 гривен. Пусть производственные расходы и налоги займут 30 %, всё равно остаётся более тысячи гривен в год. Зарплата у рабочих, от половины гривны до 3 гривен в год, однако их жестоко обманывают. Интересно, кому достаются все эти деньги сверх прибыли? Не надо далеко ходить, ясно, что руководству рудника и городским начальникам.

Так дело не пойдёт! Потребовал книгу расходов. Ага, вот где дурят – пишут, что, якобы, добыча составляет всего 1 пуд в день, а в расходах стоят какие-то особняки для рабочих. Неужто они так называют те бараки? Переводчик всё это пересказал моему представителю из Синопа. Тот начал воровато озираться. Ясно, что и ему платили. Тут надо глубоко копать. А ведь они через те взятки, не только государство обирают и работяг, но теперь и меня самого, а через меня и «Совет десяти». Тут всех надо сажать поголовно! Ну а что я могу сделать?
                Я указал на воровство главному инженеру. Ведь главный вор он. Он составляет отчёты и калькулирует стоимость добычи. Значит с него и спрос. Всё это выливаю на его голову. Он падает на колени. Я знаю, здесь конечно все воруют, но если поймали за руку, то наказание только смерть. Побелели и мэр города, эконом и мой чиновник. Они тоже падают на колени и плачут навзрыд, рассказывая, что у них маленькие дети и больные тёщи, требующие ухода. Прямо спрашиваю – сколько украли? Рудник всего год, как в ведомстве Никеи. Много украсть не успели, но, по моим подсчётам, 500 гривен поделили между собой, а это 2500 перперов. Пусть половину истратили, но наказать надо. Я велел завтра же принести мне 500 перперов, а с этого момента, поднять рабочим зарплату вдвое. Вызвал горных мастеров, их было 8 человек и объявил, что моим приказом я повышаю всем зарплату с завтрашнего дня. Инженеру наказал, что через год приеду и спрошу с него. Чиновники, не вставая с колен, обещают клятвенно. Прошёл по посёлку. Жители в основном занимаются пастушеством. Редко у кого имеются огороды. Практически отсутствуют ровные участки земли, сплошь горы.       

12 июля. Пятница. Утром мне приносят 500 перперов и вручают в руки, низко кланяясь. Я сурово гляжу на своих подданных. Они не смеют поднять глаз. Велю перевести им- надеюсь, что вы меня поняли? Они кивают головами. Ну ладно, до встречи в следующем году! Мы едем дальше, заезжая в мои деревни, а потом в деревни Марченко, всюду, ненадолго останавливаясь и ведя расспросы местных жителей. Здесь всё, несколько иначе. Сплошь и рядом, пастушеские общины с маленькими огородами и клочками возделанных полей. Горы и камни, немного похоже на Кавказ. Горные речушки, с кристально чистой, холодной водой. Есть и рыбацкие посёлки, но везде бедность. Я, из полученных мною 500 перперов, оставляю практически в каждой деревне по 5-6 монет, для помощи особо нуждающимся, предупреждая старост о строгом расходовании этих денег, именно для убогих. Кое где, жалуются на притеснение и беспредел со стороны старосты. В этих поселениях собираем сход и назначаем перевыборы. Утверждаем нового старосту, даём деньги на развитие села и уезжаем. На эту экскурсию, потратили 4 дня, 100 перперов и вернулись в Синоп 16 июля, в день моего рождения. Семёнов и Зотов вернулись ещё вчера. Мы прощаемся с Синопом и отправляемся далее. Имеется желание, всё-таки посетить Кафу. Посмотреть, что там творится? К тому же, имея 148 освобождённых гребцов, которых мы сделаем нашими гражданами, нам нужны женщины, вполне возможно, имеющиеся в Кафе.               

17 июля. Среда. Вчера, в кают-компании отметили мой день рождения -25 лет, юбилей. Как всегда, в пути. Боюсь, что это может стать традицией. Но пусть так, такова жизнь. Все Архонты, в том числе Степан Кочебор, поздравили меня и, ничего, не подарили. А что мне можно подарить? Мне ведь ничего не нужно, да и есть у меня всё, что необходимо в этом веке. Я Архонт, владелец поместья и крепостных, протоспафарий Никейской империи, что соответствует званию генерал-лейтенанта, а может, и генерал-полковника. Только в России мы ещё никто, как ни странно. Вот такие странные реалии. В России очень часто возвышают не тех, кого бы нужно. Но главное, что наше дело живёт и прогрессирует. Итак, 290 км до Кафы, мы преодолеваем за 23 часа и входим в её гавань в 16 часов. Гавань Кафы располагалась за гористым мысом, который прикрывал её от бурь. Гряда гор, высотой до 300-400 метров, шла с левой стороны для заходящих в гавань судов.               
На самом высоком месте стояла крепость, ещё византийской постройки, в плачевном состоянии, но тем не менее, вполне могущая выдержать нападение немногочисленного врага. Всего 15 лет назад, здесь существовало поселение алан Ардабда, разорённое монголами. Генуэзцам понравилось это место, и они выкупили его у монголов. Уже через 10 лет население колонии достигло 5000 человек, а рынокстал одним из самых богатых на побережье, даже затмевая Судак. Особенно большие прибыли потекли в карманы генуэзских купцов с 1235 года, когда монголы начали завоевание дикой степи. Сотни рабов из половцев, алан, черкесов и других народов, поступали на рынок Кафы, продаваемые по бросовым ценам, а потом перепродавались в Венецию, Геную, Никею и другие страны, по ценам в 5-6 раз дороже. А с 1238 года рабы начали поступать уже тысячами, это уже были, в основном, русские, мордва, булгары. Ещё больше их поступило в следующем году, и в 1240, и нынешнем 1241.

Монголы продавали их по 2-3 золотых, а в Венеции они стоили уже 40-50 золотых, а то и больше. И вот мы прибыли сюда, чтобы разобраться с этим гнездом рабовладения. За 11 лет владения городом, генуэзцы ещё не успели достаточно укрепиться и, если крепость на скалах, была неприступна, то город в лощине, был обнесён, пока ещё невысокими стенами, местами из дерева. Это только через 40-50 лет, он достигнет наивысшего могущества, а его население достигнет 70 тысяч человек. Мы не стали подходить близко к стенам города и встали на якорь в 3-х кабельтовых. На горе стояли баллисты и катапульты, бьющие камнями на 300-400 метров, поэтому мы не хотели рисковать. В бинокль было заметно, как заметались люди в городе. Заметив, что мы не проявляем агрессивности, к нам направился баркас. Генуэзцы ещё не совсем хорошо знали наши возможности, поэтому держали себя довольно развязно. Нам было известно от Никейцев, что гарнизон Кафы, состоит из 1400 солдат. К этому числу можно приплюсовать 12 экипажей галер, стоящих у пристани, а это не менее 600 человек. Грубо говоря, численно мы равны.

На борт поднялись три чиновника в гражданском и один военный.
Один из чиновников представился, как полицмейстер Кафы Франческо ди Маньери. Разговор вёлся на латыни, и наш переводчик переводил. Судейкин представился ему, как Архонт Никеи, протоспафарий и боярин Рязанской думы. Эти титулы несколько озадачили Франческо, но, тряхнув головой, он осведомился о цели нашего прибытия. Ему ответили, что мы прибыли, чтобы забрать всех, имеющихся на данный момент, православных рабов. Если их нам не передадут, то мы будем вынуждены взять город штурмом и забрать уже не только рабов, но и всех здешних генуэзцев, с последующей их продажей туркам. Это очень не понравилось итальянцам, но и озадачило их. Наш громадный корабль, заполненный войсками, внушал грозную силу.

Мы поставили ультиматум –через два часа, всех рабов из Руси, привезти на корабль, в противном случае, мы начинаем штурм. Озадаченные итальянцы отплыли к городу. После их отбытия, в городе начались передвижения военных отрядов, движущихся к стенам города. На рынке торговцы, собирали товары и уходили. Все 12 военных галер приняли на борт вернувшихся из города матросов. На купеческих кораблях была заметна паника. Уже погруженные товары, несли обратно в город. Время приближалось к назначенному сроку -19 часов. За 15 минут до этого, вновь подплывает баркас, с которого к нам поднимается ещё несколько официальных лиц. На этот раз, прибыл старшина совета попечителей Доменико ди Джиусто. Он опять пустился в переговоры.

Мы уже поняли, что генуэзцы тянут время. Судейкин, невозмутимо показал итальянцу свои часы, на которых, как раз, показало 7 часов вечера. Доменико аж рот раскрыл, увидев часы, но, Судейкин, убрав руку, заявил- вы можете плыть к городу и, как только войдёте в ворота, мы тут же начнём штурм. Видимо, главный попечитель догадался, что мы можем доставить городу очень крупные неприятности и сообщил, что согласен выдать русских рабов. Мы потребовали, чтобы до темноты, которая придёт через два часа, всех рабов уже доставили к нам. А у рабов мы спросим, не осталось ли кого в городе. Джиусто, отправился к берегу. Надо сказать, что сколько бы там не было русских рабов, но стоимость их, купленных совсем недавно у монголов, была не настолько велика, чтобы устраивать из-за них сражение. И уже через час, к нам подошла первая галера, полная рабов. А всего их подошло три. Нам передали, аж 924 раба. Женщин, даже на первый взгляд, было в разы больше, чем мужчин. Мы их разделили на 3 группы и распределили по кораблям. Уже в 11 часов вечера, мы выплыли в море, направляясь к Керченскому проливу. Пролив пересекли уже под утро.               

20 июля. Суббота. Устья Хопра, достигли в 19 часов. Подошли к берегу и начали высадку казаков и их имущества. В этом походе, у нас не было вообще потерь. Несколько казаков были ранены, но легко. За ранения им доплатили по 10 золотых, на лечение. Кроме денег, казаки привезли громадное количество различного барахла, награбленного у латинян, в том числе и довольно ценных вещей, но мы сразу договорились, что не будем эту добычу делить на всех. Награбленного казаками, хватит для полной обстановки, не менее 1500 домов. После их высадки, на корабле стало гораздо свободнее и мы, тепло попрощавшись с казаками, отправились дальше. В пути пересчитали и рассортировали освобождённых рабов из Кафы. Вместе с гребцами получалось 1092 человека, 648 девушек и молодых женщин, а остальные мужчины. Ещё мы удивились тому, что среди выданных нам, присутствовали 212 эрзя, 32 булгарина, 16 буртасов, 18 половцев. Как видно, генуэзцы не стали сортировать рабов по национальностям, а просто передали нам всю последнюю партию. Девушек всех национальностей, в возрасте от 13 до 20 лет насчитали 434, из остальных, самой старшей исполнилось 29 лет. Мужчины от 12 до 45 лет. Большинство из Волынского княжества, остальные из Галицкого, Туровского и Киевского княжеств. В основном деревенские жители. Все девушки прошли через унижения, которым подвергают монголы всех женщин, попадающих к ним в руки. Но мы постарались их ободрить и обещали, что они будут устроены самым лучшим образом. Времена были такие, когда люди, получив поддержку, очень быстро приходят в себя, стараясь забыть всё плохое.               

21 июля. Воскресенье. Вот мы и в Воронеже. Время половина шестого, вечера. Оповещённые по рации, жители, встречают нас на пристани. Выгоняем лошадей, люди сходят и их встречают родные и друзья. Все стараются быстрее попасть домой, чтобы помыться и переодеться после похода. Поход продолжался почти 2 месяца. Дружинники из Пронска и Рязани устраиваются в палатках. Освобождённые рабы тоже. В 20 часов всех кормят ужином. Без очереди, с момента высадки, пропустили через баню, всех бывших рабов. На это ушёл весь вечер. САУ и другие машины выгнали из трюмов и поставили в боксы, чтобы завтра начать их тщательный осмотр и ремонт. Все драгоценные металлы и деньги, отобранные в банках латинян, незаметно погрузили в машину, чтобы не привлекать внимания дружинников и перевезли в казну.

Почему-то многие думают, что вся добыча должна быть разделена на участников похода, как будто они и есть кузнецы своих успехов. А ведь эти победы, достались нам путём общего, тяжёлого труда всех, без исключения, граждан нашего маленького коллектива, который растёт и его, требуется поливать. Мы могли бы не скрываться и делать по-своему, не спрашивая мнения остальных, но не хотелось, чтобы люди завидовали и обижались на нас. Нам ещё долго придётся воспитывать из нынешнего индивидуалиста, человека общественной формации, думающего не только о своей прибыли, но и заботиться о выживании всего общества., вырастившего его. Итак, мы сгрузили большую часть грузов, оставив кое-что на завтра. Теплов, встретил меня на причале и коротко сообщил, что у нас всё в порядке. Я пошёл к себе в квартиру, где был встречен сожительницами и детьми. Несмотря на усталость, после долгого отсутствия женской ласки, до 1 часа ночи не спал, борясь с двумя противницами.
               
                Хан Батый и десантники. Книга 2. Часть 10.
               
                Новые назначения.

22 июля. Понедельник. Покормив рязанских и пронских дружинников завтраком, погрузили их в «Воронеж» и отправили в Донков. С ними отправлялись и Судейкин со своими людьми. С собой, в Маргелово, они увозили 620 кг золота и 1254 кг серебра, в слитках, обогащённой руды золота и серебра 670 кг, 15 тысяч перперов и несчитанное количество серебряных и медных монет, плюс 11 сундуков драгоценных предметов, без учёта которых, стоимость увозимого равнялась 1млн.243 тысячи рублей. Ещё везли долю рязанского князя- 5тысяч золотых номизм и 200 комплектов вооружения с доспехами. Мы оставили себе 15000 золотых монет, динаров, дукатов, номизм и солидов, 5 бочек с драгоценностями и серебряных монет на 12 тысяч рублей, а ещё медяков 432 кг. Ещё везли кричное железо, 4 тонны. Ну а нам теперь, надо разобраться с трофеями. В первую очередь опросили, доставшихся нам не православных пленных –мордву, булгар, буртасов и половцев. Что они хотят –остаться у нас или вернуться в свои края? Эрзя, узнав, что в наших краях полно их соплеменников, изъявили желание остаться у нас и основать новое поселение, поскольку здесь имелись и женщины, и мужчины. Половцы были рады остаться у нас, ведь это была их Родина. Булгары пожелали уйти, как и буртасы. Их всего насчитывалось 26 девушек и 22 парня. Мы передали им 5 телег с 5 конями, по 4 серебряных дирхема и отпустили. На всякий случай, троих парней, утверждающих, что они умеют сражаться, одели в доспехи и выдали по копью, топору и щиту. У нас осталось 212 эрзя и 48 половцев. Половцев решили приставить следить за лошадьми, это касалось и парней, и девушек, работы хватит всем. Эрзянам решили выстроить 2 деревни, на северо-восточном краю пашни, а пока ещё тепло, разместить там в палатках. Мужчин поделили на десятки и сотни, а самым главным, назначили бывшего тиуна киевского боярина, по имени Горыня.

Распихали всех в казарму и палатки. После сбора урожая, в середине пахотных земель, договорились создать 6 деревень, между лагерем и фортами, от Дона на восток, через каждые 3 км. После обеда обсуждали проблемы, возникшие при наличии громадной площади под посевы. Планируемые площади сельскохозяйственных земель, равнялись 200 кв. км, и занимали неровную полосу, примерно 24 х 8 км., протянувшуюся от Дона на восток, защищённую с юга 4-мя фортами, окружёнными деревнями. Выводить людей на самый край пахоты из лагеря, оказалось сложной задачей. Каждый день проделывать по 10-12 км в один конец, а потом, после работы, обратно, занимало слишком много времени. Предложили следующий вариант. Кроме 4-х фортов на юге, устроить ещё 2 форта на восточной границе земель между лагерем и южной границей участка. А между южной границей и лагерем, в 4 км от лагеря, расположить 6 деревень, через 4 км. Заселить в каждую по 50-60 пар молодёжи. Каждой деревне предоставить по 10 квадратных километров земли и обязать её обрабатывать. Каждый квадратный километр разделить на 4 участка, примерно по 25 гектаров. Ежегодно проводить очередное замещение посевов, по системе – участок отдыхает, другой засевать зерновыми, третий картошкой, четвёртый горохом или подсолнечником, тыквой или                ещё чем-нибудь, чтобы не обеднять почву монокультурой. А ближайшие, 80 кв. км, мы обработаем из города. Безусловно, по возможности, мы будем помогать техникой. При каждой деревне, в обязательном порядке, выстроить небольшой элеватор и амбар, для хранения урожая, а также школу, сельскую управу и клуб. Молотьбу зерновых проводить каждой деревне самостоятельно. Деревни строить по образцу Маргелово, двух семейный коттедж и по 10 соток на семью. Такая система позволит более продуктивно использовать имеющуюся землю. Возможно, в будущем, если подобная, почти колхозная система, не оправдает себя, разделить земли на индивидуальные участки. Там, где строительство деревень уже возможно, приступать немедленно.

Ввести должность главного агронома, со штатом помощников, на которого возложить обязанности по определению сроков сева и сбора урожая, чередования посевных культур и всего с этим связанного. Имеется кандидатура, это потомственный крестьянин Невер, 48-летний староста деревни, на другой стороне Воронежа, у паромной переправы, живущий в этих краях уже 15 лет. Что и когда сеять, в этом
климате, он знает досконально. Пока все дома в деревнях не будут выстроены, людям жить у нас в казарме или в палатках, по месту строительства, по желанию. После обеда, я выехал из города и в сопровождении улан, поскакал в деревню, к Неверу. Староста занимался в своём доме по хозяйству, когда я подошёл. Он вышел со двора и приветствовал меня словами -Здрав будь, боярин! И тебе не хворать! -Отвечал я. Зайдёшь ко мне, я тебе квасом угощу- предложил Невер. А зайду, пожалуй -согласился я и пошёл за хозяином, оставив свиту дожидаться.

Я рассмотрел внутреннее убранство избы. По нынешним меркам очень даже не плохо. Печь с трубой -  самое последнее достижение технического прогресса, занимало большую часть дома. Чистота и скромная обстановка – лавки по стенам, грубо сбитый стол и стулья. Занавесками отделена спальная часть избы. Жена Невера, женщина лет 40, хотя трудно определить возраст крестьянок, постоянно занятыми довольно тяжёлыми работами, поставила на стол жбан кваса. Невер зачерпнул деревянным ковшом жидкость, налил мне и себе в деревянные посудины, вроде узбекской пиалы. Я попробовал квас –хорош! Холодный, душистый. У нас в городе, редко кто делает квас. Надо бы своих девчонок озадачить. Невер, разрешишь жене дать мне рецепт кваса? Невер поразился просьбе и удивлённо расширил глаза. Марька, расскажешь боярину, как квас делать? Та отвечала – а почему нет? Конечно подскажу и покажу сама! Надеюсь - отвечал я.-может быть по соседству будем скоро жить. Как так, я не понял? - удивлённо протянул Невер. Что-то боярин, загадки какие-то говоришь! Не пойму я тебя. Ты уж скажи, может мы в чём виноваты перед тобой? Знаешь Невер, ведь я пришёл тебя просить милости, к нам городским. Не пугай нас, боярин, перепугался, самым настоящим образом Невер. Я понял, что тот в самом деле ничего не понимает и начал объяснять ему наши проблемы. Так мы завсегда поможем, коли есть нужда- ответил Невер Ты меня зови, я подскажу.
Всё одно, я, сейчас не сильно занят, а силы у меня ещё хватит, не каждый молодой против меня устоит. Так я о том и прошу тебя, Невер. Ты можешь нам помочь, да не просто подсказать, а вообще на себя взять все подсказки на урожай и сев, да на весь год?  Минут 10 объяснял, что мы хотим от него. Наконец он сообразил и, в ужасе заломил руки – да что ты князь, куда мне с сермяжным рылом в советчики                к вам идти? А ты сам посуди – какой из меня пахарь? Да и все остальные –ты же видал, одна молодёжь. Нам непременно нужен подсказчик, опытный и в годах. А уж мы к тебе, со всем нашим послушанием подойдём и будем во всём слушаться. Никто не посмеет тебе перечить, на то тебе власть будет дана. Поселим у нас с супругой твоей, со мной по соседству. Платить будем 10 гривен в год, соглашайся! Размер зарплаты, поразил мужика, а его жена, слушала наш разговор, у печи, не упуская ни единого слова. Как зовут твою жену? –спросил я. Марька- ответил Невер. А по отчеству? Откеля у ней отчество? – чуть не упал с лавки Невер. Марька же ответила –отца крестили Ерофеем. Я тогда обратился к ней – ты, Ерофеевна, повлияй на мужа. Нам медлить нельзя – урожай собирать не сегодня, завтра, а когда точно, никто не знает. Нам быстро ответ нужен. Чтобы уже завтра начал смотреть. Я сказал –вы пообщайтесь недолго, а я выйду наружу. Но не на долго. Времени нет вообще. Я вышел и прошёлся по деревне. В
                -277-                прошлый раз здесь стояло, уж не помню сколько изб, но не меньше 30. Сейчас я насчитал 52 избы и полуземлянки. Вокруг жилищ были разбиты грядки, с которых уже что-то собирали. Через 15 минут я вновь зашёл в дом. Невер стоял, пригорюнясь. А что же с домом будет? - спросил он. Не беспокойся, можешь в свободное время сюда приезжать. У тебя будет и лошадь, и телега. Если согласен, то я к тебе сейчас же пришлю людей с повозкой. Возьмёте самое дорогое и езжайте в город. Чтобы к вечеру перебрались. Завтра дам один день на обживание, а послезавтра на работу. Сам знаешь –времени нет. Я вышел из избы и приказав одному из улан распорядится насчёт повозки, вернулся к себе. Были у нас крестьяне и очень много, но в самом деле, слишком молодые, да и привыкшие к подсечно-огневому методу на бедных землях.

А времени в самом деле оставалось мало. Соседние крестьяне уже, местами приступили к уборке озимых. Мы тоже решили начинать. Всех новичков разделили на 10 сотен, вперемешку парней и девушек и послали на край возделанных земель, разместив их полосой через 2 км. Временно велели ставить палатки. Обеспечили котлами и посудой, быстро слепили уличные очаги под котлы, сколотили столы и навесы. Продуктами, их будут обеспечивать в полной мере. Мобилизовали жителей фортов, которые также ещё не все имели жильё. Ближайшие поля обработают жильцы города. Срочно точились косы и серпы, подготавливались площадки для обмолота. Не хватало остро, опытных руководителей. Мы с Терей, упросили в 19 близлежащих деревнях, около 30 пожилых мужчин, возглавить отдельные бригады, на время уборочной страды. У нас имелись 16 тракторов с кузовами, для перевозки урожая, а также ГАЗ 51 и ЗИЛ 131, с передним приводом. Кое-где, по указке соседей, начали косить. Работали по старинке парами. Парни косили, женщины работали серпами, вязали снопы, складывали в скирды и т.д. Пока колосья оставляли сушить. Чтобы зерно не пропадало, осыпаясь, бригадам передали 100 парашютов, для подстилки. Конечно это перехлёст. Но это последний раз. А парашюты потом постирают.  В будущем создадим нормальные участки для молотьбы и др. Вечером в свободную квартиру Мананы, въехал Невер с женой. Я лично показал ему, как пользоваться санитарным оборудованием, примусом, душем и т.д. Но, пока предостерё                г его от готовки обедов, предоставив возможность питаться в столовой.
               
               Битва за урожай 1241.

23 июля. Вторник. На завтрак я позвал Невера и его жену. Как оказалось, Невера крестили именем Николай, а отца его звали Анисим. Так что я обращался к нему по имени отчеству. Его и его жену усадили с нами за один стол – Я, Теплов, Леонид, Теря, Милица. Наш стол был рассчитан на 10 едоков, как и все остальные, но к нам никто не подсаживался. Иногда с нами сидели жёны Леонида и Тери, Забава, но, как ни странно наши с Тепловым, подруги, ни разу здесь не побывали. Я только сейчас, с огорчением признал этот факт. Невер с женой, чувствовали себя очень скованно, но мы старались не обращать на это внимания. Невер, кстати выразил готовность, немедленно приступить к делу. После завтрака, мы перешли в штаб, в предназначенный для Невера, кабинет и устроили там короткое совещание. Вся полнота власти переходила к Неверу.

Ему и пятерым наиболее опытным крестьянам из наших жителей, надлежало выехать на лошадях, и первоначально, определить на глаз, готовность отдельных площадей к уборке. Составить план и очерёдность работ. А мы занялись повседневными заботами. Следовало определить, кого из жителей города можно привлечь к сельхозработам. Оказывается, совсем немного. Пришлось привлечь педагогов -170 человек, всех улан и кадетов с супругами – 580 человек, притом многие женщины были в положении. Юнкеров и матросов –ещё 328. Сторожевую службу переложили целиком на офицерский корпус. Строители и мастеровые, пока, продолжали работать, но у них забрали 100 подмастерьев с жёнами. Стену продолжали строить, у них работы было выше крыши. Так что, набиралось 1278 человек. Всем им велено было завтра выходить на работы. Их разбили на 13 бригад, назначили старших, определили участки работ. Алёшке задали задачу, непременно разработать молотилку, а, если получится, то сеялку и уборочный комбайн. Трактора приносили нам кучу проблем. Несовершенство их конструкций и отсутствие хорошей стали, приводили к частым поломкам. Трактора требовали ремонта после 40-50 часов работы. Но с этим приходилось мириться.

Особенно сложно обстояло дело с шестернями. Их отливали из бронзы по имеющимся экземплярам, а потом дорабатывают напильниками вручную. Нужен был фрезерный станок, а желательно бы и долбёжный. Но создать такие станки при имеющейся технологии не было никакой надежды. Однако, всему своё время. Мы ещё никак не могли договориться – стоит ли нам ускорять процесс технического развития, не готового к таким переменам общества. Ещё в истории мы помнили, как английские ткачи поднимали восстания против ткацких станков и громили новые ткацкие фабрики.    Как бы и нам не досталось на орехи. Но, тем не менее, трактора оказывали громадную, неоценимую помощь, особенно для вспашки и перевозки грузов. Тормозилась работа практическим отсутствием опыта и навыков работы подавляющего большинства нашего населения. Косой могли работать немногие. Из опыта прошлых лет, для сбора урожая с 1 гектара, включая скашивание зерновых несовершенными                косами и серпами и скирдование, требовалась работа 3-4 человек на 8-ми часовой рабочий день. Мы мобилизовали почти 3 тысячи человек, с учётом подростков. А это давало надежду, что зерновые, мы уберём за пару недель. Короче говоря, началось сражение за новый урожай 1241.               

19 сентября. Четверг. Вот и можно сказать, что битва за урожай нами выиграна. Урожай собран, обмолочен, убран в амбары и 2 небольших элеватора на территории города. Как и ожидалось, самые трудоёмкие работы пришлись на сбор картошки и лука. Кое где пшеница успела осыпаться, но в незначительных количествах. Трактора, сразу, после уборки, начали пахать землю, а неделю назад, им стали помогать, освободившиеся от сбора урожая крестьяне, обычным плугом с лошадью. Пока вспашкой заняты 12 тракторов и 836 крестьян. Остальные трактора всё ещё перевозят урожай в амбары. В этом году мы вновь не успеваем вспахать все 200 кв.км. Все вместе, и трактора, и пахари с плугом, осиливают едва 4 кв.км. в день, а сроки посевной поджимают. Сразу за тракторами вновь идут сеятели. Тем не менее, запланировали поднять и засеять озимыми 160 кв.км., вместо 120 в прошлом году. Итак, что мы имеем? В Маргелово собрали урожай с 510 га, в Осколе 400 га, а у нас с 12000 га, получив в общем 48000 тонн пшеницы и 3700 тон гречихи, наших, селекционных сортов. Из них тут же, отложили 1300 тонн, чтобы засеять в сентябре 6000 га пшеницей. Других зерновых собрали почти 1000 тонн, кукурузы 560 тонн и подсолнечника 470 тонн, не говоря о громадном количестве других культур.
Опростоволосились с картофелем. Его вышло по некоторым оценкам до 180 тысяч тонн, но, как мы ни бились, собрать его полностью, не удалось. Хоть мы и пригласили всех жителей окрестных деревень и земледельческих, и рыбацких, договорившись, что они заберут себе всё, что добудут, бесплатно, но, почти 4 тысячи добровольцев, едва осилили по четыре тонны, унеся в свои жилища 16 тысяч тонн. Мы сумели вывезти 86 тысяч тонн, оставив в земле почти половину урожая – 78 тысячи тонн. Да, замахнулись мы широко, а удар вышел, так себе. Пришлось примириться с этими потерями, но на следующий год решили не переусердствовать. А эти 2 тысячи гектаров, оставили под пар, не засевая ничем. Наши коллеги из Оскола и Маргелово сумели уберечь весь урожай. Собранного только в Воронеже, урожая, достаточно, чтобы накормить в течении года, по крайней мере 300 тысяч человек. Кстати, проведённая нами, без всякого умысла, акция, по бесплатной раздаче урожая картофеля, выявила приблизительное количество населения края.

Несомненно, на бесплатный сбор вышли все, кто имел хоть какие-то силы, мужчины, женщины, дети, жившие не столь далеко, что смогли прознать об этом, а ещё и унести этот картофель с собой. Грубо говоря, речь могла идти о территории в радиусе до 15-20 км от полей, примерно 1000 кв.км. и это давало основания полагать, что заселённость этих краёв, не включённых в состав Руси, едва достигает 10 человек на квадратный километр, что вполне соответствует исторической правде. Мы были довольны тем фактом, что всё население в районе Воронежа, на весь год обеспечено едой, не только для себя, но и для скота, а это                многого стоит. Да и мы теперь прогремим на всю округу, как кормильцы.
До конца недели объявили праздник сбора урожая. Этим годом мы покончили с зависимостью от покупки продуктов питания, кроме специфических. Но наш главный агроном, надеемся, сможет решить и эти проблемы. Всю уборочную кампанию, Невер не слезал с коня, объезжая поля и распоряжаясь работами. Сейчас он разбивает участки под озимые. Такого энтузиазма, как у него, мы ни у кого не видели. Человек вырос в своих глазах, почувствовал свою необходимость и это встряхнуло его, раньше едва получавшего по 600 кг с гектара, с огромными трудозатратами, обработанной земли, ещё и ожидая каждую минуту нападения кочевников, а то и своих ближних- русских, из Пронского, Черниговского или Новгород-Северского, княжеств, охочих до чужого добра. Всё это время продолжалось строительство коттеджей в шести запланированных населённых пунктах и трёх фортах. Эту работу будут проводить до наступления сильных морозов. Каждую неделю строители рапортуют о сдаче в эксплуатацию 8-ми коттеджей. А всего нужно выстроить 300 коттеджей, плюс общественные здания. А я  опять узнал, что Веселина с Баженой, вновь в положении. То же самое с Забавой у Теплова. Они, как два голубка, не нарадуются друг на друга, просто приятно смотреть.
   
                Приятные плоды цивилизации.

31 декабря. 1241 года. Вторник. Жизнь вновь вошла в свою колею. В первых числах октября отсеялись озимыми и наступила пора передышки. Мы с Тепловым до 16 часов преподаём науки юнкерам, педагогам, офицерам в академии и старшеклассникам – детям наших жителей. Ликбез, силами курсисток, учит грамоте всех, без исключения жителей, в вечернюю смену, с 16 до 19 часов, по методу вечерних школ. Всех тех, кому за 30 учим читать, писать и считать новыми буквами и цифрами. Посчитали, что для этого достаточно 8 месяцев, как раз до следующего сезона посевных работ. Ну а к детям, предъявляем более высокие требования. Для них предполагается обязательное 3-х летнее обучение, плюс ещё 2 класса, для одарённых. На большее пока не рассчитываем, мы ведь здесь всего то пятый год. Теперь мы можем констатировать, что мы тут оказались не напрасно. Нам удалось спасти от смерти и рабства, не меньше 200 тысяч людей различной национальности, в основном русских.

Мы создали регион, защищённый от посягательств монголов, включающий в себя территории Рязанского, Пронского, Муромского, Козельского и частично, Черниговского, Новгород-Северского, Переяславль –Русского и Нижегородских, княжеств, которые в эти времена, согласно историческим данным, ежегодно подвергались разорению и истреблению. Мы сумели создать небольшое автономное образование, в котором внедрились новые алфавит и цифры, жителей которого, мы в скором будущем, оградим от голода и создадим здесь промышленный район, опережающий в техническом развитии, самые передовые европейские страны. Но, последние мысли, только в проекте. После обеда собрались на итоговое совещание этого года. Сначала выступил Невер, он же Николай Анисимович, главный агроном. Он перечислил цифры собранного урожая, засеянных площадей и т.п. Рассказал о плане посевов в следующем году. Потом выступила Милица Путятична–отдел                кадров. Население, собственно города, уменьшилось на 420 человек и составляет 2551 взрослых.

Зато появились жители, переселившиеся в деревни и форты, обслуживания посевов. Там же живут и последние 1044 освобождённых из плена. Всего 8 деревень и 6 фортов, с общим населением 1654 человека, считающихся, тем не менее, воронежцами. При фортах поселились, образовав свои деревни до 300 взрослых эрзя. Количество детей в городе составляет 794, при этом 180, появились за последние 5 месяцев. То есть в городе 523 ребёнка имеют возраст до 1 года, более 70 % от общего числа. Это обусловлено низким показателем среднего возраста жителей, который равен 28 лет, притом за последний год образовались более 800 семей. С декабря, все работающие на нас рабы, освобождены и все, кроме нескольких, согласились остаться жить у нас. По профессиям, в городе 716 человек являются военнослужащими, 140 человек учатся на педагогов, остальные работают, кроме 523-х матерей, имеющих малолетних детей. Затем выступил Килибака- начальник отдела капитального строительства, уже несколько месяцев, как перебравшийся в собственный кабинет при штабе. На местах уже руководили, его ученики. Он доложил, что в коттеджных посёлках, выстроены 152 коттеджа, из 300 запланированных. В них уже живут 102 семейные пары и 600 холостых молодых людей разного пола, как в общежитиях, по 6 человек на квартиру, то есть всего, более 800 человек. Из-за холодов, строительство остановили, но с теплом, работы продолжатся. Стену подняли уже на два с половиной метра. Строительство промышленных объектов пока не ведётся, из- за необходимости первоочередного обеспечения населения жильём. Начальник КБ, Алексей довёл до нас информацию об окончании работ по проектированию сеялки, что позволит к весне выпустить несколько штук, что гораздо облегчит работу крестьян. Сейчас КБ проектирует молотилку.

Выступали руководители предприятий с докладами о производстве керосиновых ламп, керогазов и примусов, ковров и тканей, обуви, мебели и т.д. Теплов немного проинформировал присутствующих о продвижении монголов в Европе. Как и случилось в реальной истории, Монгольская армия, включающая в себя войска Галицкого, Полоцкого и Владимиро-Суздальского княжеств, разгромили объединённую армию крестоносцев под Легницей. Полностью захвачена Венгрия, а её король Бела, бежал в Далмацию. Войска монголов уже вышли к побережью Средиземного моря и захватывают земли, контролируемые Венецией. Кстати, мастер Ли Тун По, ознакомившись с нашими САУ, воодушевился их идеей и создал пушку, стреляющую ядрами. В западном походе, монголы смогли воспользоваться отлитыми в Сарае пушками, которых у них имелось 12, но с ограниченным количеством пороха. Тем не менее, пушки помогли монголам захватить несколько крепостей, разрушив ворота ядрами, размером с баскетбольный мяч. Совещание затянулось до самого ужина. На ужине, мы обратили внимание, что столовую посещают всего, чуть больше 300 человек. Ещё столовая кормит обедом 250 чужих и 172 своих детей, обучающихся в нашей школе. Второй этаж столовой, рассчитанный, как и первый, на 750 человек, уже не используется. Пора бы приспособить его для других нужд. В городе, из железа, добываемого в Осколе, уже научились катать листы и сваривать их в трубы, из которых, наконец то, обеспечили почти все квартиры водопроводом и отоплением.               

Однако, пользование такими благами цивилизации, повлекло за собой необходимость создания соответствующих служб по их ремонту, с появлением таких специальностей, как сантехники, водопроводчики, электрики, дворники, управдомы и т.п. Город, вообще, приобрёл вид заштатного городка, где-то на просторах СССР, как там было в 50-е годы 20 века. Люди изменились, самым удивительным образом. Грамотность, независимое положение, хорошее питание, одежда, уверенность в завтрашнем дне, превратили, ранее забитых и голодных оборванцев, в людей, гордо несущих свою голову и, очень доброжелательных, весёлых горожан. Люди дружили, ходили в гости. А ещё одним положительным фактором, являлась относительная молодость населения. В клубе, по выходным устраивались вечера, где молодёжь играла в свои русские игры, и устраивала хороводы. Если было тепло, то народ гулял снаружи здания. Однажды я слетал в Маргелово, чтобы привести некоторое количество рублей и заодно привёз киноаппарат. В течении последних трёх месяцев, каждую субботу я крутил по вечерам фильмы. Заодно, юнкерам и офицерам, показал учебный фильм про обслуживание и устройство САУ, и про ВДВ. Между прочим, увидев моды того времени, многие начали носить брюки, правда с сапогами. А девушки и женщины платья и юбки, конечно, достаточно длинные. Приобщение к невероятным тайнам, заставляла население гордиться и очень высоко ценить свою причастность к нашему сообществу.

Наверное, единственное, чего боялись эти люди, так это возможности потерять эту причастность, потому что, самым страшным наказанием за проступки, служило изгнание из города. Такие случаи, приключались изредка и, как мы помним, однажды, подобный случай, привёл к самоубийству одного из офицеров. Ни Теплов, ни я, даже после получения титула архонта и имеющий право называть себя князем Кастамонским, вели себя достаточно демократично и никогда не избегали встреч со своими гражданами. К тому же, все видели, что мы не стремимся к роскоши. Но, с другой стороны, техническая революция, требовала от людей активной жизненной позиции. Медлительность, присущая этому веку, выводила нас из себя. Людей было очень трудно раскачать и заставить работать и думать быстрее. Но мы, с этим недостатком боролись. В 11 часов вечера, все. имеющие возможность прийти, не стоящие в карауле и на дежурстве, с жёнами и детьми, собрались в столовой, где по случаю нового года, устроили торжественный вечер на обеих этажах. Собралось примерно полторы тысячи человек, не считая детей. Присутствовали директор рынка, старосты деревень, тоже с жёнами, что было для них непривычно. Я и Теплов, по очереди поздравили сограждан с наступлением нового 1242 года. Пожелали успехов и всего, что обычно желают в таких случаях. Выпили за старый год, а в 12 часов, встретили новый год. Было разрешено выстрелить в небо из пяти ракетниц, по три ракеты. Приготовили прекрасный ужин, для которого, я и Теплов подсказали рецепт салата оливье. Вечер удался на славу и, наверное, надолго запомнился приглашённым и нашим согражданам. Играл самодеятельный оркестр, для которого Теплов, закончивший музыкальную школу по классу фортепьяно, сам игравший ещё и на гитаре, подготовил несколько музыкальных композиций. Под звуки музыки,                он станцевал с Забавой, что-то вроде вальса. Народ оценил и долго аплодировал. Я ушёл со своими подругами в 3 часа ночи. Детей мы оставили с пожилой женщиной из наших. Когда мы вернулись, дети уже давно спали. Моим подругам очень понравился вечер, и они ещё целый час делились впечатлениями. По рации поздравили Оскол и Маргелово с новым годом, в которых тоже проводились праздничные мероприятия.
 
                Планы нового похода.

17 февраля. 1242 года. Понедельник. Судейкин напомнил, что в марте, армия Батыя начнёт отход из Европы на Волгу и в Северо-восточную Русь. Нам следовало бы, воспользовавшись победами монголов и паническими настроениями правителей отдельных стран Священной Римской Империи, прихватить свой кусок пирога, напасть на Далмацию и, возможно, на Венецию. Однако все мы понимали, что до вскрытия рек, эта акция невозможна. Идти же пешком тысячу километров, нереально. Судейкин попросил всех ещё раз подумать о направление военного похода в этом году и его сроков. Жаль было не воспользоваться победами Батыя, но наше положение и скромные возможности, не позволяли провести в жизнь эти идеи. Судейкин сообщил, что князь Ингварь, узнав о произведении членов «Совета десяти» в княжеское достоинство в Византии, присвоил всем нам должности бояр, с правом голоса в княжеской думе, а Судейкину ещё и даровал звание князя Переяславль –Рязанского. Судейкин же, заронил в уме князя Ингваря идею – о признании его, царём государства, создаваемого на обломках Киевского, Черниговского, Новгород-Северского и других княжеств, уже контролируемых Рязанью, с коронованием на царство, патриархом Константинопольским и признанием Византийской империей. Столицу перенести в Киев или Чернигов. Государство назвать «Русь». Для этого, уже сейчас, начать переговоры с Константинополем, которые, наверняка, затянутся на 2-3 года, то есть как раз, к моменту ухода монголов из пределов Руси. А мы, в свою очередь, возьмём на себя переговоры с Батыем и попросим его выдать ярлык князю на царство. Всем правителям городов, находящихся в подчинении нашего Совета, даны указания, строить, в обязательном порядке, школы, рассчитанные на 3 класса и подготавливать их к началу учёбы с апреля сего года. Поэтому, к первому апреля, здания должны быть выстроены и готовы к приёму учеников, согласно принятому закону о всеобщем обязательном начальном образовании на территории России. К учёбе должны приступить все дети, в возрасте от 7 до 10 лет, отдельно мальчики и девочки.

 В города будут направлены учителя из Воронежа, мужчины для мальчиков и женщины для девочек. Родителей, не пустивших детей в школу, подвергать штрафу. А ещё одним законом, провозглашённым на территории нашей России, явился закон о временном разрешении многожёнства, в связи с огромными потерями мужского населения во время монгольского нашествия. Жён можно было брать столько, сколько мужчина мог себе позволить, в силу своего состояния. Все жёны должны иметь равные права перед законом и мужем, равно, как и дети от этого брака. На случай развода с одной из жён,бывший муж обязывался поддерживать её материально,                до вступления её в новый брак, путём уплаты алиментов. Этот закон был принят под давлением тех из нас, кто имел наложниц, в том числе и сам Судейкин. Протащить этот закон стоило большого труда, но мы уломали духовенство, уверив их, что такое положение сохранится лишь до восстановления примерного равенства в соотношении между разными полами, приводя в пример ситуацию в мусульманском мире, которые также приняли подобный закон, в связи с потерями, понесёнными в результате завоеваний арабов. Закон был в сущности вполне справедливым. В самом деле, немыслимая убыль мужского населения, породила массовое одиночество среди женщин, вынужденных бороться за мужиков, во многом оставаясь вдовами и старыми девами, что не позволяло им познать радость материнства, а государству недополучить граждан. Подобная ситуация не раз повторялась в России, вплоть до 1-й и 2-й мировых войн 20 века. Отношение мусульман к этой проблеме, казалось нам вполне разумным и логическим. Вторым этапом к этому закону, мы считали, отмену безбрачия для священнослужителей. По России вступил в силу закон, позволяющий её гражданам быть приверженцами любого вероисповедания, не призывающего своих последователей к смене власти, нанесению ущерба государству или к вражде с другим течением. К апрелю, типография получила заказ напечатать ещё 10 тысяч листов, на которых были обозначены буквы старого и нового алфавитов, новые цифры и таблица умножения. Против букв, привести их названия по старой системе, то есть аз, буки, веди и т.д. Кстати, зарплату учителям, берёмся выплачивать мы, а содержание здания, город. Я и Теплов начали соображать, куда же всё-таки направить наши завоевания? Принятое ранее решение, о морском походе к Триесту, казалось уже нам слишком сложным. Плавание вокруг Греции, по бурному морю, в окружении врагов, слишком опасно. Мы склонялись к путешествию по Дунаю и лучше всего, в мае месяце. О своём решении, сообщили в Маргелово.
Известие о признание моих наложниц, жёнами, привело к их бурной радости, чего не скажешь о настроении Забавы. Теплов вообще оказался в двусмысленном положении,                                но должен был мириться с законом, понимая, что дети от его наложниц, приобретают законное право, называться его полноправными детьми. Конечно, Теплов не стал от этого любить своих наложниц больше, чем до этого, но они обрели уверенность в завтрашнем дне и, кроме того, вполне могли выйти вновь замуж, считаясь разведёнными. Для нас стояла задача, выпустить к апрелю своих 170 педагогов, из которых 70 –женщины. Как-то примут их в городах? Женщина учитель, для этих веков, понятие новое и очень непривычное. Но для этого мы и приняли закон о раздельном обучении. Главное начать, приучить народ, а потом они привыкнут. Предварительно составили список городов России и провели жеребьёвку среди будущих педагогов, чтобы они заранее знали, куда им ехать. Как оказалось, городков и крупных деревень, где надлежало открыть школы, оказалось, даже после такого разорения земли Русской, более чем достаточно. Фактически, для всех выпускников, нашлись места в нашем небольшом регионе. Об этом можно судить по карте Пронского княжества (см. ниже), где таковых населённых пунктов насчитывалось до полусотни. А в пределах России, гораздо более ста. 10-15 педагогов, мы планировали оставить у себя.               

23 февраля. Воскресенье.  Сегодня день СА и ВМФ. Во время завтрака, нам пришла в голову мысль – а почему бы не установить здесь соответствующие праздники? Стали вспоминать какие-нибудь факты из нашей жизни. Наконец вспомнили о том, как принимали присягу нам, первые 25 воинов Микиша. Это событие произошло 4 июля 1237 года. Ну вот и прекрасно! Так давайте считать эту дату, днём создания Российской армии! Мы тут же записали это число в свои записные книжки. Тогда надо определить день создания ВМФ. Кое как вспомнили, что спуск первого нашего корабля «Рязань», состоялся 1 июля 1238 года. Вот здорово! Всего три дня разницы и один год. Может объединить эти праздники? -предложил я. Нет- сказал Теплов, надо об этом рассказать всем, пусть определятся. И то верно –согласился я. Мы тут же и передали это предложение в Маргелово. Судейкин с нами согласился и сказал, что он подумает. Позднее мы приняли решение отмечать эти два праздника вместе 1 июля, но годы оставить соответствующие. Опять начали думать, на кого бы напасть? Больше всего вырисовывалась Австрия. Эта страна, наверно, больше всех в истории, напакостила России. Вспоминается Суворовский марш через Альпы, к                которому его принудила Австрия, геноцид русинов, перед первой мировой войной. Изобретение «украинского» языка и насаждение его среди русских, живших на территории империи и много других фактов. На том мы и порешили, что, если кого надо наказать, так это австрийцев. Эту идею также переслали в Маргелово. А мы начали строить маршрут. Определились, что плыть надо по Дунаю, до Вены, а там же и воздать им за все их грехи! Ещё подумали о том, что всё-таки следует пощипать и Триест. Уж больно богатый город! Здесь следует поступить таким образом – вернуться к Белграду и по реке Саве, плыть до Любляны, а оттуда рукой подать. Записали маршруты и свои соображения на этот счёт и переслали в Маргелово. Вот и решили задачу. Конечно, неизвестно, как примут эту идею остальные архонты. Мы решили, в шутку, называть друг друга архонтами. Кстати, заметил я -ведь ещё просто необходимо посетить свои поместья. Так и сделаем, согласился Теплов. Я, так и быть опять отпущу тебя одного. Решай свои проблемы сам.

Мы перешли в кабинет Теплова, и я выдвинул там, ещё одну идею – а что, если мы создадим на побережье Чёрного моря, у Синопа, санаторий для отдыха и нас, и трудящихся России? Недурная мысль, ответил Теплов –тебе и карты в руки, а я обеими руками «За»! Идея в самом деле была замечательной. Кто в это время, может себе позволить отдыхать на берегу моря, загорая и попивая коктейль? Только короли и герцоги, может быть ещё и графы, но уж конечно не какой-либо ткач из Манчестера или смерд из Новгорода. Почему бы не поломать эту систему? Разве люди не заслужили этого? Над этим следует серьёзно подумать, но теоретически, это вполне можно претворить в жизнь. Далее мы перешли к обсуждению увиденного когда-то Тепловым, фотоснимка с роскошным катамараном. Он обрисовал мне его в деталях.
Если сделать его чуть больше и пустить по туристическому маршруту Воронеж – Синоп, перевозя группы отпускников   на курорты Чёрного моря, то мы можем неплохо заработать на этом. Мне кажется, сам хан Батый не откажется от такого отдыха. Мы посчитали эту идею стоящей, но для этого необходимо строить верфь и не в нашем «аппендиците», где наши корабли едва помещаются, а выше по течению, в том месте, где в будущем вырастет город Воронеж. Эта идея показалась нам стоящей, и мы тут же отправились в конюшню и, заседлав коней, поскакали к реке. Нас сопровождал десяток улан, так уж было принято и мы считали это необходимым.

Проехали через рынок и посёлок при нём. Надо сказать, что дальше паромной переправы, мы ещё не бывали. Мы проехали на 5-6 км выше по Воронежу, внимательно рассматривая берег реки. Однако посчитали, что надо строить верфь ближе к крепости. Вернулись назад и, наконец облюбовали хорошее место, в 2-3-х км от крепости. Достаточно пологий и ровный берег, широкая река, более километра шириной. Залив, образованный полуостровом, вдающимся в реку на сотню метров. Это место нам подойдёт. Возможно, позже, мы все переедем сюда. Мы минут 15 осматривались здесь, но в итоге, остановились на этом решении. Вернувшись в город, продолжили обсуждать новый проект. Во-первых, будем строить все здания из кирпича. Здесь будет постоянная верфь, на многие годы. Дома для рабочих, здание управления, инфраструктура. А корабль надо начинать проектировать. Я предложил Теплову нарисовать картинку и передать в КБ, а там они уже нарисуют детали. На этом и порешили. Поставили в известность Маргелово и получили от них добро. Надо приглашать корабелов. А что если, пока они приедут, построить им дом на 40 квартир из кирпича? Завтра и начнём, решили мы и разошлись по квартирам. Вечером собрались у меня в кабинете вдвоём и отметили праздник, как полагается.               
 
                Наши достижения.

24 февраля. Понедельник. Утренняя пробежка, физзарядка, лекции до 16 часов, потом совещание. Килибака сообщил, что, поскольку морозы немного отступили, завтра продолжат строительство коттеджных посёлков и фортов. Мы изложили новую задачу для строителей. Килибаке указали на район строительства и велели разметить территорию и представить нам проект строительства посёлка кораблестроителей. У Килибаки имелся в ОКСе проектный отдел, где несколько человек занимались проектированием посёлков, фортов, отдельных зданий. А жил Килибака, в бывшей квартире Теплова, потому что его жёны поселились в отдельных квартирах, в многоквартирном доме. Это немного разрядило обстановку на нашем этаже. Леонид довёл до нас наше финансовое положение, которое было просто прекрасным. Мы уже вышли на самоокупаемость и даже начали получать приличный доход от производства. Не смотря на зиму, работала ямская почта до Курска и Оскола, а от Курска к Брянску и Козельску, а от Пронска сделали тракт до Козельска и Рязани. Ну а там работала трасса Рязань –Переяславль Рязанский -Коломна –Москва. Пакет из Рязани доставляли в Москву, менее, чем за 3 дня, если он был не спешный, а если спешный, то вдвое быстрее. Между прочим, мы добивались, чтобы в восстанавливаемых, после пожаров городах и сёлах, улицы выстраивали ровными, давали им названия, а домам номера.               

Огромной проблемой стала нехватка бумаги. Всё, что у нас было, извели, в том числе и школьные тетради. Оставалось некоторое количество офсетной бумаги для газет, да пачка бумаги к пишущей машинке. И без того, в школе, учащиеся писали на много раз исписанных листах, а потом вновь стирали написанное и листы рвались. Писали свинцовыми карандашами по дощечкам. Бумага продавалась, но стоила очень дорого и было её очень мало. Надо было искать специалистов. Нам удалось узнать, что в настоящее время, производством бумаги занимается Италия и Испания, а в Азии –Индия, Китай и Арабы. Так что имелись два варианта – Венеция и Багдад. Остановились на первом варианте, раз уж мы собираемся напасть на Триест. Этой необходимостью можно было оправдать свой поход в Европу. Оставалось ждать вскрытия рек. Я перед ужином заглянул к врачам, которые размещались у нас на первом этаже учебного корпуса, занимая два противоположных крыла крестообразного здания. Помещения были поделены на 4 кабинета по 27 кв.м и  лазарет на два отделения по 40 кв.м, где стояли по 8 коек. Хоть и преобладала у нас молодёжь, но больные не переводились. Чаще всего попадали с травмами, бывали и тяжёлые случаи. Не удалось спасти двоих, слишком любопытных, ковырявшихся в розетках и поражённых электротоком. А ведь про электробезопасность учили всех, даже на курсах ликбеза.  Электричество имелось не у всех, но сталкиваться с ним приходилось. К примеру –освещение города, электрические инструменты, моторы.

Здесь заправляли ведуны –муж и жена Мизгирь и Молчана, в другом кабинете врач Тарас и медбрат Остап, в третьем турок Таркан, специалист ухо-горло-нос, а в четвёртом принимал второй турок, Эрдоган. Он рвал зубы и лечил внутренние болезни. Однако с зубами он занимался больше всего. Зубы выходили из строя очень часто, хотя в Воронеже, в связи с лучшей санитарной обстановкой, эти показатели были на порядок ниже, чем в целом по всему миру. Вот и я, с ужасом ожидал, когда тревожащий меня зуб, выйдет из-под контроля и заявит о себе. Меня интересовало, как распорядились мои подручные с привезёнными инструментами. И я был успокоен в этом плане. У Эрдогана на столе были разложены блестящие инструменты 20 века. Щипцы, зеркала, изогнутые железяки, пинцеты и т.п. Эти инструменты, хотя бы, не пугали пациентов уже при первом взгляде на них, а привлекали своей чистотой и блеском. У Эрдогана, как и договаривались, имелись 4 помощника, они же и ученики, работающие по очереди.

В основном, их помощь требовалась при удержании пациента, во время лечения. Как ни странно, Эрдоган не всегда вырывал зуб, а часто прибегал к лечению. Оказывается, существовали методы борьбы с кариесом. Он мог чистить дупла и вставлять пломбы, которые держались достаточно долго. Были у него свои секреты, которые он передавал ученикам. Я порадовался, что нам удалось достать таких врачей, которым грозила смерть во время захвата Судака монголами. Турки прекрасно знали, что случилось с их городом и его жителями и были нам благодарны. Уезжать отсюда, они уже не собирались, хотя мы и обещали их отпустить ещё через год. Жизнью своей они были довольны, имели семьи и жили в многоквартирном доме. И у других врачей было на что посмотреть. У Таркана имелся прибор, Рефлектор лобный, в просторечье – Зеркало головное, помогающее                заглянуть в ухо. Воронка, расширители, пинцеты и т.п. Всему этому, врач нашёл применение по прямому назначению. Между прочим, имелись различные капли, для чего-то. Эрдоган знал, для чего. Я знал, что привёз кучу хирургических инструментов, но мне некогда было разбираться с ними. Молодцы Алёшка и его ребята, которые разобрались с ними и научили врачей их назначению. Из 40 ампул новокаина, я 10 штук оставил себе и Теплову, на всякий случай, как и 10 бутылочек пенициллина. Остальные лекарства отдал врачам. Пенициллин спас уже немало жизней, его применяли обычно для детей, но его было катастрофически мало.
Привёз я ещё кучу таблеток и мазей, в которых врачи разобрались и применяли. Я уже писал, что люди этого времени, имели во много раз большую восприимчивость к лекарствам и одна таблетка пенициллина, чудесным образом вылечивала гнойную ангину у детей, для чего, в 20 веке, потребовался бы курс лечения с уколами. Вот бы найти способ его изготовления! Но мы понятия не имели из чего его делают, только помнили, что из плесени. Посещение врачей оставило, в целом, неплохие впечатления. Одно из самых главных требований –чистота, соблюдалась неукоснительно. Врачам показали микроскоп, а через него, содержимое обычной капли воды. Врачи часто пользовались микроскопом, ради любопытства, рассматривая различные вещества. Мы возлагали большие надежды на учеников врачей. Может кто-то из них сумеет сделать открытие пенициллина, тем более, что они были в курсе об этом. Пусть делают опыты. У них имеется всё необходимое для этого, в том числе и время. Научные изыскания мы поддерживаем всемерно, поощряя это направление               

2 апреля. Среда. Неделю назад состоялся выпуск педагогов.100 парней и 70 девушек. К сожалению, парни проучились гораздо меньше девушек, но время требовало. Даже те знания, что они получили были передовыми для Руси. Если они передадут их детям, то это станет революционным скачком, и поднимет интеллектуальный уровень народа на недоступный ранее уровень. Показательно, что все 60 замужних учительниц, имели мужьями своих сокурсников, так что как раз 60 семейных пар отправлялись в 60 местечек России, для преподавательской деятельности. 10 холостых девушек и 10 педагогов, женатых на обычных девушках, оставляли в Воронеже для своих нужд. Ещё 30 педагогов отправлялись в малые селения, где обучение будет вестись совместно для разных полов. Если наш проект удастся, то через год, по крайней мере, 2-3 тысячи детей узнают грамоту и цифры, а через три года будут, можно сказать, учёными.

А ведь они ещё будут учить и взрослых, тех, кто добровольно захочет учиться. Мы почему-то уверены, что люди потянутся к знаниям. Ведь это открывает новые возможности, новую работу, перспективы. Однако, посмотрим. По тракту на Курск, а оттуда на Пронск, Козельск, Переяславль, Коломну и другие города, и сёла нашей, ещё небольшой России, отправились десятки саней, с сотней уланов, чтобы никто не посмел их тронуть. А потом они распределятся во все стороны. Школы построены, детей приготовили. Вчера должны были начаться занятия. Мы получили сообщения из радиофицированных городов, что всё пока идёт нормально. А мы уже набрали новый курс, пока 100 человек – 4 группы. В Маргелово тоже устроили курсы для 200                педагогов. На этот раз, хотим учить их не менее 2-х лет. Среди новых студентов, уже нет девушек. Мы обожглись на этом. Девушки слишком рано выходят замуж и рожают детей, после чего, бросают работу и с головой уходят в домашнее хозяйство, и воспитание детей. Так что остаёмся при старых понятиях. Учитель в эти времена, должен быть мужчиной. У нас набрали абитуриентов из местных и своих ребят, посещавших нашу школу и имевших возраст, от 16 лет и старше. Таковых набралось 77 человек. Ещё 23 добровольца вышли из молодых уланов, прошедших ранее годовое обучение грамоте. Мы стремились начинать учебный год с сентября, но время поджимало. Сегодня на совещании, рассматривали вопрос о ходе весенних полевым работ, которые начали с 10 марта. За зиму изготовили ещё 2 трактора.
Один отправили в Оскол. КБ закончило проектирование сеялки, и наши работяги изготовили первый экземпляр, который успешно прошёл испытания. Сеялка имела ширину в 4 метра и прицеплялась к трактору. На ней стоял человек, наблюдающий за глубиной посева и заполнением бункера, который мог в ходе работы, регулировать устройство. Механизм был не сложный и после устранения недоделок, найденных в процессе испытаний, их начали немедленно выпускать. В работе 8 сеялок, а нужны нам не меньше 15 штук. Одновременно прошла испытание и картофелесажалка.

Если эти машины будут работать, то они сэкономят работу тысяч человек. Конструкция механизмов допотопная, но для этого века непревзойдённая. К примеру, в картофелесажалке, два парня, стоя на агрегате, вручную бросают картофелины, каждый, в свои 2 борозды, которые аппарат заравнивает следом. Бросают, ориентируясь на глаз, но и это прекрасно. Безусловно, работа по улучшению конструкций, будет продолжаться и, с каждым годом, механизм будет становиться более надёжным и технологичным. Уже подсчитано, что каждая такая бригада из тракториста и сеятелей, заменяют сто человек с лопатами, сажая от 2-х до 3-х гектаров в час. Конечно, будут ещё работать машины доставляющие посевной материал, грузчики, механики, ремонтники и др., а всего чуть более 300 человек. Сейчас уже ясно, что в этом сезоне, не будем привлекать к посевам всё население. По темпам посевной, вполне справимся в срок малыми силами. Из Маргелово поступила информация, что Ливонский орден, выполняя призыв Папы Римского о крестовом походе против Руси, захватил города Изборск, Псков и уже приблизился к Новгороду.

Мы знаем, что всего через три дня произойдёт, так называемое «Ледовое побоище», где войска новгородцев, суздальцев и монгольского отряда хана Менгу, разобьют крестоносцев, заставив их на несколько лет утихомириться. Есть предложение, в следующем году напасть на них самих, чтобы они вообще забыли о нападениях на Русь. Как раз, в следующем году, Батый вернётся в свою столицу Сарай и начнёт раздавать ярлыки на княжение русским князьям. Все мы поддержали это предложение с энтузиазмом. Однако река Ока всё ещё не вскрылась и держит Маргеловцев, не давая выступать в поход, а у нас уже началось половодье. Килибака доложил, что через два дня состоится приёмка жилого дома на 54 квартиры для кораблестроителей, прибывающих с маргеловцами. Для отопления дома строится котельная, рассчитанная на 5 таких домов. Там же ставят навесы, для защиты от                дождей, при строительстве корабля. А нам пора приводить в порядок свои, отзимовавшие корабли, готовя их к походу. К казакам послали гонца с предупреждением о выходе в поход. Ответ пришёл через 4 дня. Казаки, весьма довольные итогами наших выступлений, пообещали в этом году выставить 700 человек. Договорились, что мы предупредим их о начале похода заблаговременно.   

16 мая. Пятница. В этом году выступаем раньше. Благодаря технической поддержке машинами, посевную кампанию удалось завершить раньше. Что мы имеем? Практически те же самые люди и в том же числе: рязанские и пронские драгуны, нашего полка, уже на четверть вооружённые ружьями -500 человек, 300 молодых юнкеров, Слушатели академии -100 человек и 250 своих драгун. От нас – гвардейская офицерская рота -100 человек, 80 молодых юнкеров, 100 матросов, 200 драгун. Всего 1630 человек, не считая нас- я, Судейкин, Забуиров, Семёнов, Марченко, Зотов. Лишь Забуиров сменил Иманкулова. В устье Хопра ждут 700 казаков со Степаном Кочебором. Получается 2330 бойцов, уже не впервые ходивших в походы и нашедшим в этом немалый интерес. С маргеловцами прибыли корабелы, которых поселили в новом посёлке кораблестроителей, в 3-х км от крепости. Они тут же начали строительство корабля по нашему проекту. В 11 часов мы выплыли в Дон и путешествие началось. Как всегда, флагман крейсер «Русь», за ним фрегат «Воронеж» и замыкающий, корвет «Ока». На мачтах полощутся Андреевские кресты.               

21 мая. Среда. В 9 часов утра входим в устье Дуная. Река знатная, глубокая и широкая. От Воронежа до устья Дуная мы добирались 5 суток. Плыли вдоль Крыма и                нигде нас никто не потревожил. Попадались корабли венецианцев, но они сразу же уходили с нашего маршрута, сворачивая в открытое море. Мы не пытались их преследовать. Но вот мы вошли в Дунай и пошли вверх по реке, под парусами, чтобы не возникало лишних вопросов у местных жителей. Совсем недавно, всего месяц назад, здесь пробежались монголы и все поселения, попадавшиеся нам, затихли в страхе, даже не пытаясь приблизиться к кораблям с неизвестным флагом. Встречающиеся лодки и баркасы, завидев паруса издали, спешили укрыться в заводях реки. Корабли крупнее, если была возможность, жались к берегу, готовые в любую минуту, покинуть корабль и бежать в ближайший лесок. Мы никого не трогали, но известие о продвигающейся вверх по реке эскадре, летела впереди нас. Видимо, кто-то распорядился передать весть дальше, но никто не мог себе представить, куда мы направляемся и где наш конечный пункт. Несколько раз на берегу видели вооружённые отряды, которые разглядывали нас издали. Ширина реки в этих местах, редко где превышала 1 км, а мы плыли по середине, но 500 метров, расстояние не столь большое, чтобы любопытные не разглядели на палубах кораблей множество вооружённых пассажиров. К Судейкину обратился кок корабля, доложив, что вода в Дунае мутная, с неприятным запахом и для приготовления пищи не годится. Это известие несколько убавило нам радости от благополучного перехода. Было приказано подойти ближе к берегу и искать впадающие речушки. Однако попадались лишь рукава и ответвления самого Дуная.

Примерно в 50 км от устья появилась крепость на левом берегу реки. Это было странно, поскольку все деревушки по берегам реки носили следы пожаров и были в большинстве разрушены. Мы подошли к крепости ближе и остановились, бросив якоря. На флагштоке крепости плескался генуэзский флаг. С крейсера «Русь» спустили шлюпку и направили к крепости. Через некоторое время шлюпка вернулась, привезя информацию о крепости. Это было поселение-фактория генуэзцев и называлось Килия, сокращённое от более старинного названия Ахиллия. Крепость, месяц назад сдалась без боя монголам, признав их власть над собой и обязалась выплачивать дань. Монголы ограбили город, забрав почти всё ценное и ушли. До сих пор ещё ни один генуэзский корабль не входил в гавань Килии, ожидая, когда улягутся все страсти.

Жители города, оставшись обобранными, кормились рыбой и огородами. Консул города и комендант крепости, Джузеппе Антониони сообщал, что он не станет сопротивляться нам и готов сдать крепость. Его обрадовали, что мы не собираемся их грабить, а всего лишь, ищем чистую воду. Консул тут же обещал нам показать ручей из которого брали воду жители. Судейкин пригласил консула на корабль, пока матросы набирали в бочки, воду из впадающего в Дунай ручья. Между консулом и Судейкиным прошла беседа. Консул сообщил, что за последний месяц ни один корабль не проходил мимо крепости. В конце марта и начале апреля, в этих местах прошли монгольские войска, уходящие на Волгу, воины которых, грабили попадающиеся городки и сёла, невзирая на то, что Болгария, подчинилась им и обязалась выплачивать дань. Очень многие люди бежали с пути отходящих армий и до сих пор ещё не вернулись. Корабли генуэзцев, стоящие до этого в порту, заблаговременно уплыли в Кафу и ждут известий. Консул пожаловался, что им нечем будем отразить нападение, даже небольшой банды разбойников. Консул был в курсе нашего появления в Кафе в прошлом году. а также слыхал о поражениях венецианцев нашим флотом. Так что сразу сообщил, что генуэзская республика не хочет обострения отношений с Россией и имеет желание с ней подружиться. Судейкин тоже высказался о желании дружить и попросил консула, при появлении возможности, поставить в известность правительство республики о наших намерениях о заключении взаимовыгодного мира между нами. Консул был счастлив, что всё обошлось мирным путём и отбыл к себе, а мы, наполнив все резервуары питьевой водой, продолжили путь. Первым крупным городом на нашем пути оказался Доростол, которого мы достигли 22 мая в 3 часа ночи. Город был знаменит своей богатой историей и в настоящее время, принадлежал Болгарии. Именно здесь в 971 году, князь Святослав, героически сражался с византийцами, вынудив их, в результате переговоров, согласиться выпустить русов из города и разрешить возврату домой. А вот коварные болгары, подослали гонцов к печенегам и подговорили их напасть на Святослава, что те и сделали. Святослав во время нападения, был убит. Сейчас, в темноте, проходя мимо, можно было разглядеть крепость, стоящую от нас слева, в которой светились несколько огоньков, но в основном, наблюдалось незначительное присутствие людей. Весь день мы плыли мимо разрушенных городков и сожженых деревень, в которых копошились люди, восстанавливая себе жильё. К нашей эскадре, люди, по-прежнему, проявляли страх и держались настороженно.               
 
23 мая. Пятница. Ночью прошли мимо крупного города Видина, будущей столицы Видинского Царства, если оно ещё состоится. Везде царило запустение и разруха. До сих пор ещё не попалось ни одного крупного корабля. Встречались только рыбацкие лодки. Но здесь уже гораздо чаще стали попадаться люди и по берегу налаживалась нормальная жизнь. Ещё три часа, и мы плывём по королевству Венгрия. Начали попадаться более крупные корабли , типа ладья, баркасы.               
йНо и здесь они пугливо жались к берегу, готовые в любой момент покинуть судно и бежать. Так и продвигались, не спеша. Белград миновали в 2 часа ночи 24 мая, субботу. Ровно через сутки, 25 мая, миновали Будапешт. В темноте ничего не разглядели. Следующей станцией стала Братислава. Прошли Эстергом, под утро. Крепость была разрушена местами и на её стенах работали люди, восстанавливая. К Братиславе подошли в 14 часов. На берегу реки за нами наблюдал отряд рыцарей, человек в 40. Они проводили нас взглядом, оставаясь на месте. А далеко впереди мы разглядели паруса корабля, плывущего к Вене. По берегу, обгоняя нас скакали с десяток всадников. До Вены оставалось плыть часа три. Мы уже плыли по не тронутой территории и нам попадались селения, с цветущими деревьями, домиками с черепичными крышами, куполами кирх, почти в каждой деревне. Колокола звонили, то ли время отбивали, то ли поднимая тревогу. К 18 часам вышли к Вене. Для идущих вверх по реке, она оказывалась по левую руку, к югу.

После битвы на Шайо король Бела бежал на Запад и угодил в заложники к австрийскому герцогу. Он долгое время провёл в Вене. Выкупившись из плена золотом и землей, Бела IV с марта 1241 года осел в Загребе. Усиленный тумэн Кадана и Ногая осадил Загреб. Именно тут, по данным разведки, сидел царь унгвар с новой армией. Чингизиды отправили нукеров на быстрый штурм и после ожесточенного боя город пал. Монголы перерыли хорватскую столицу и вырезали всех. Никаких войск у мадьяр не было. Царя не нашли, и никто не знал, где он. Чингизиды разбили тумэн на 2 части, взяв по половине Хорватии. Тысячи разбились до сотен и огромной облавой помчались искать королевскую берлогу. Сильно сказывалась усталость и снижение качества войск. Загреб стал единственным покоренным городом. У венгерского короля Белы IV не было войск и все его предали. Но его защитила судьба и хорватский народ.                Монголов трепали не только упрямые города, но и многочисленные партизаны. Отряд Степко Шубина с острова Брибира, Ланка Прекрасная из Чернхазе, атаковали монгольские отряды. Отбивая у багатуров желание искать короля и проявлять излишнюю ретивость... Только спустя 2 месяца, в апреле 1242 года Кадан поймал след.

Распятый палатин Далмации выдал - Бела IV прячется на побережье в районе Сплита. Тумэн помчался на берег Адриатического моря. Попытки захватить крепость, были неудачными, и монголы отступили, получив приказ идти на соединение с Батыем. Зато они прошлись по Сербии, Боснии, Далмации, Болгарии и Валахии, как каток, уничтожая всех на своём пути. Итак, мы подошли к городу, который располагался примерно в полукилометре от реки, зато от неё к городу протянулся канал, проходивший почти вплотную к стенам и центральному входу в город, связанному с получившимся искусственным островом между Дунаем и каналом, где теснились, утопая в садах предместья столицы. Дунай в этом месте, имел ширину в 400 метров и распадался на несколько рукавов, образуя многочисленные острова. Предупреждённые защитники города, уже были наготове. На стенах стояли арбалетчики, на башнях изготовились стрелять баллисты и катапульты. Ближе, чем на 500 метров не подойти. К счастью, гарнизон города был ослаблен тем, что сам герцог австрийский, с войском, воспользовавшись разгромом Венгрии, отправился захватывать приграничные городки в 100 км от столицы, так что у нас была фора, не меньше недели. Мы начали высадку.

Корабли приблизились к берегу и бросили якоря. Первыми сошли казаки, вывели 200 коней и начали грабить расположенные на острове деревни, убивая недовольных. Толпы народа из деревень, вырастая по мере приближения к мосту, ведущему к городу, ринулась через него, а вслед им скакали казаки, рубя отстающих мечами и коля копьями. Хотя город и был предупреждён о нашем приближении, горожане были сбиты с толку, нашими флагами и сомневались, прятаться им или переждать. Но большая часть поселян всё-таки убралась за стены города. Народ убегая через мост, хлынул в ворота, но те пропустив часть беженцев, захлопнулись перед остальными, опасаясь проникновения в город врага. Беспомощные люди заметались перед воротами, колотя в них ногами, но они не открывались. Две сотни казаков, не приближаясь к городу, перехватили 2-3 сотни, бежавших в последних рядах и погнали к себе в лагерь, а часть казаков, начали обыскивать убитых, забирая у них их вещи, которые те несли с собой. Обчищенные трупы скинули в реку и отправились в лагерь, таща на себе целые тюки. Заметив, что опасности нет, ворота вновь открыли, запустив опоздавших. Конные казаки, встали перед мостом, через канал, перекрыв выход на этот берег. На западную сторону, мы выслали 500 драгун и 80 юнкеров, с пулемётом и пушкой, с задачей перекрыть путь на запад.

Этим отрядом командовали Забуиров и Марченко. С ними, на конной упряжке волокли САУ, мы решили вновь попробовать вариант «Троянский конь». На мост, к центральному входу, выкатили конями БМД и подтолкнули его сзади, почти до берега, но, когда в нашу сторону полетели арбалетные болты, достигая машину, оставили её и отошли. Следом поставили САУ, а уже на середине моста БРДМ. Город занимал площадь 9-10 гектаров и представлял из себя неправильный многоугольник. Кроме центрального входа, со стороны реки, имелись ещё 6 или даже 8 ворот, но некоторые были недосягаемые из-за сложности входа, окружённого башнями.
Наши отряды, не спеша, охватывали город с двух сторон, оставляя свободным выход к возвышенностям на юге. Драгуны из Рязани и Пронска также занялись грабежом предместий, весьма обширным и богатым. Пожалуй, численность населения предместий превышала население города и составляла от 15 до 20 тысяч человек.   В городе, предположительно, проживало 12-15 тысяч человек, а гарнизон состоял, в данный момент, не более, чем в 800 бойцов. Имелись опасения, что горожане создадут ополчение и тогда их количество может достигнуть 4-5 тысяч. Но это было не страшно.               

Основная часть гарнизона и армия герцога, находились далеко. А пока большая часть нашей армии занималась грабежами, мы подтянули лошадьми, к углу крепости ЗИЛ и ещё один САУ, готовые отсюда мчаться к воротам крепости. Основную ударную силу выставили со стороны острова, перед мостом, где расстояние к воротам и подход к ним были наиболее удобными. Теперь оставалось ждать, когда защитники клюнут на удочку. Весь день ушёл на перенос награбленных ценностей к кораблям. Было ограблено не менее 400 домов и общественных зданий, в том числе 3 кирхи, один крупный рынок со складами и много отдельных лавок, пекарен и таверн. Денег добыли не очень много, но хватило на каждого по нескольку серебряных и медных монет, которые мы пересчитали и выдали к вечеру. А домашней утвари набрали тонн 50. Из кирх притащили немало церковных предметов из золота и серебра, которое решили отсортировать завтра. Ночь провели в ожидании. Защитники подходили к БМД и осматривали его, но не тронули.               

                Взятие Вены.

26 мая. Понедельник. Мы стояли, окружив город, и не предпринимая попыток его штурма и даже, не пытаясь сделать вид, что мы ищем какие-то слабые стороны в его обороне. В пригородах оказалось большое количество скота и наши повара, на виду у города, жарили на вертелах целых быков. Овцы, лошади, домашняя птица, свиньи и т.д, выпущенные на волю, свободно паслись на острове и вокруг столицы. Драгуны и казаки, с хохотом, ловили куриц и сами жарили их тут же на кострах, то есть вели себя, наподобие немецких солдат, во вторую мировую войну. Наше странное бездействие, вызвало удивление у осаждённых и они, после обеда, выслали к нам парламентёров. Несколько конных, неся с собой белый флаг, пересекли ворота и мимо машин въехали в лагерь. Здесь их остановили и они, спешившись, прошли к столу, поставленному перед палаткой Судейкина. За столом сидели Судейкин, я и Семёнов. Зотов командовал восточной группой войск, а Забуиров и Марченко, западной. К столу подошли пятеро, из которых четверо в богатых рыцарских доспехах. Мы же тоже были одеты в монгольские доспехи тысячников, возможно известных, этим военным. Гражданский представился вице бургомистром города, бароном фон Эрлах. Рыцари – помощники коменданта, граф фон Гизель и бароны, имён которых я не разобрал. Разговор вёлся на лытыни и переводил его наш грек из числа пленных бродников, давно уже освобождённых и живущих у нас на равных правах. Судейкин представился, как герцог Переяславльский. Эрлах осведомился, с какой целью мы прибыли? Судейкин отвечал – мы пришли, чтобы наказать вас за постоянные нападения на Русь. В частности, на Псков и Новгород. Эрлах и понятия не имел об этом, о чём и заявил нам. Судейкин высказался, что это неважно, главное, чтобы организаторы похода, главным из которых является Папа Римский, получили сигнал о том, что каждое нападение на Русь, будет немедленно отмщено ответным, равноценным действием. Нам, к примеру, удобнее напасть на Австрию. А в следующий раз мы нападём на Рим, о чём, мы надеемся, вы доложите Папе. Мы хотим получить выкуп в размере 2 тонны серебра или 2 центнера золота, на ваш выбор. В противном случае, мы захватим город и возьмём всё сами, но уже с применением насилия. Эрлах переглянулся с рыцарями и ответил, что город будет сражаться до последнего. Как вам будет угодно, ответил Судейкин и парламентёры удалились.

Крепость безусловно, была очень надёжным препятствием, и австрийцы надеялись высидеть в ней до прихода герцога Австрийского, к которому уже был послан гонец. У нас оставалось 3-4 дня. День прошёл в делёжке трофеев.
Всякий хозяйственный инвентарь, принесённый казаками и драгунами, мы отдали для делёжки им самим, а для себя взяли чуть больше ценностей из драгоценных металлов. Было захвачено очень много вина, 120 сорокавёдерных бочек. Мы всё-таки погрузили их в корабль, надеясь, что удастся их продать. Также удалось демонтировать оборудование пяти кузнечных мастерских. Всё это тоже сгодится. Остальную часть дня, ели жареное мясо и любовались на красоты Вены. Осаждённые тоже были довольны, ведь каждый день отсрочки, увеличивал их шансы на победу. По их разумению, с нашим числом бойцов, нет ни малейшей надежды на взятие города, тем более, что из горожан, уже сформировали несколько сотен ополченцев, которые несли службу на стенах. Мы же подтащили миномёты и подготовили их для стрельбы по башням, где стояли баллисты и катапульты. Назначали снайперов, которые во время начала штурма, должны будут отстреливать арбалетчиков, сидевших на стенах. В машинах были проведены смены составов, специально на виду у стражи. Ещё одну САУ поставили в лагере, с таким расчётом, чтобы она могла стрелять по надвратной башне. У нас всё было готово. Почему-то, мы предчувствовали, что именно этой ночью, осаждённые попытаются утащить БМД. Были приняты меры, многих уложили спать пораньше.               

27 мая. Вторник. В 4 часа ночи, получили сообщение из БМД по рации, что австрийцы запрягают машину в упряжку. Тотчас же, стараясь не шуметь, разослали дежурных, поднимать войска. БМД потащили к воротам шестёркой лошадей. Машина катилась очень легко, правда к воротам начинался незначительный подъём и лошадям помогали 2 десятка пехотинцев, толкая машину сзади. Когда до ворот осталось метров 50, в лагере объявили тревогу. Австрийцы заторопились и удвоили усилия. Наконец из БМД доложили, что машину ввели в проём ворот. Тут же последовала команда начинать действовать. В небо взвилась ракета. Всё вокруг города ожило. Включились прожектора на кораблях и фары у машин, завелись моторы. В БМД нажали на тормоза. Машина встала. Лошади упёрлись, но гусеницы уже не крутились и машину тащили юзом, однако 7 тонн металла, даже для 6 лошадей было непосильно. К тому же включённый мотор и зажжённые фары, напугали лошадей и те стали рваться в разные стороны, потихоньку волоча БМД за ворота. Тут заработали автоматы через лючки в кузове и пулемёт. Уже одна САУ мчалась к воротам, а за ней ЗИЛ. Третья САУ открыла огонь по надвратной башне, снайпера по арбалетчикам, а миномёты по башням. Начались хаос и паника. Ребята из БМД, обрезали постромки, и лошади рванулись по улицам города, топча встречных. В проём ворот ворвались САУ и ЗИЛ. Не высовываясь из проёма, они начали обстреливать прилегающие улицы и дома.

Надвратная башня, развороченная взрывами снарядов, рассыпалась, погубив своих защитников. Баллисты, катапульты и обслуживающий персонал были уничтожены, а в город уже врывались казаки на лошадях. Согласно приказу, им следовало, всего лишь, добраться до первой поперечной улицы и закрепиться там, встречая противника стрелами и пиками, дожидаясь драгун и стрелков с огнестрельным оружием. Город проснулся, едва лишь несколько минут назад и горожане ещё не успели одеться, а ополченцы и воины приготовиться к отражению атаки. Лишь на стенах стояли, бесполезные в этот момент, защитники, соображая, что им делать. Казаки, нарушив приказ, проскакали в центр города и ринулись в ратушу и главный собор, чтобы грабить их. Оставив коней, другие казаки заскакивали в ближние дома с определённой целью. Степану Кочебору, удалось заставить человек 50 вернуть на исходные позиции и занять оборону. Как раз к ним начали подбегать первые драгуны и стрелки офицерской сотни. В это же время, юнкера расстреливали стражу на стенах крепости, заставив выживших, соскочить вниз и бежать к центру города. Разбуженные солдаты гарнизона, выстраиваясь в отряды бежали на выручку к центральным воротам. Следом поспевали ополченцы. Перед центральным входом располагалась небольшая площадь, служившая накопительным терминалом для въезжающих в город караванов, для их пересчёта и оценки предстоящего налога. Сюда выходили 5 улиц, которые спешно перекрыли двумя САУ, БМД, БРДМ и                одну улицу баррикадой из вытащенной из домов мебели. Сюда же отошли казаки и драгуны. Теперь нам всё было нипочём. Всех стрелков со стен, сняли и нам ничего не угрожало. На две ближние башни забрались по 20 стрелков с автоматами. Тем временем, все улицы к центральным воротам уже заполнились набегающими войсками австрийцев. Они уже подбежали на 60 метров к нам. Судейкин отдал приказ «огонь»!

Убийственный поток пуль смёл первые ряды наступающих, пули, порой, поражали по 2-3 человека насквозь, двигающихся в толпе, тесно, друг за другом. Разбегаться было некуда, улицы были тесны, а двери домов закрыты на засовы. А напирающие сзади, не понимали и не видели, что происходит впереди. Возникла жуткая давка, когда передние ряды, ломанулись назад, сталкиваясь и опрокидывая задних, топча их ногами. Было просто бесчеловечным продолжать уничтожать этих людей, и Судейкин скомандовал прекратить огонь. Толпа, в умопомрачении, помчалась обратно, где их остановили собравшиеся у кирхи, основные силы обороны, руководимые комендантом города, графом фон Гизель. Здесь как раз, началась схватка между грабившими горожан казаками и подошедшими рыцарями.
Борьба складывалась, явно не в пользу казаков, хоть и имевших сравнительно неплохие доспехи, полученные в результате последнего похода. Но рыцарей было больше, и они были лучше вооружены. Так что казаки, потеряв больше двадцати человек убитыми, бьющиеся на два фронта – против убегающих от ворот и подходивших к кирхе из города, вынуждены были разбежаться по дворам, бросив награбленное. Их оставалось около 100 человек. Кочебор доложил Судейкину об отставших казаках и тот приказал БМД направиться к кирхе, спасать их. БМД двинулся вперёд, а за ним десяток автоматчиков офицеров. Однако уже в первой, поперечной улице, на них обрушился поток болтов из арбалетов, заставив пехоту отойти. Но БМД продолжал движение. Рыцари ощетинились копьями и встали рядами против чудовища, осыпаемого стрелами из луков и арбалетов, а также копий.

Но невредимый, он продолжал надвигаться. Экипаж произвёл три выстрела из орудия, разметав толпу и заставив рыцарей отойти до следующей улицы и рассредоточиться в стороны. Казаки, прятавшиеся во дворах и домах горожан, выскочили оттуда и, под защитой БМД побежали к воротам, но, по пути, столкнулись, с выбегающими из боковых улочек ополченцами. БМД, задним ходом двинулся обратно, отпугнув австрийцев. Казаки, потеряв ещё около 30 человек, добежали к баррикаде и заняли места в рядах своих однополчан. В этом бою мы недосчитались 68 казаков. Были легко ранены трое офицеров. Мы заняли оборону в воротах и замерли в ожидании. Австрийцы сделали одну попытку выйти из города через задние ворота, но были встречены огнём из пулемёта и потеряв до полусотни пехотинцев, вернулись обратно. Начинался рассвет. Мы ждали, не предпринимая попыток войти в город. Нам не нужны были потери и даже ранения, кого бы то ни было. Судейкин приказал собирать стрелянные гильзы. Враги проводили совещание и подсчитывали потери.

После всех перипетий боя, мы немного расслабились, и тут Судейкин спросил у меня - ты не чувствуешь вонь? И в самом деле на нас накатывал крайне неприятный запах. Может быть у них канализация прорвалась на мясокомбинате? – предположил я. Откуда у них канализация в 13 веке? -Поморщился Судейкин. Между тем многие, окружающие нас бойцы морщили носы. Глянь –ка, показал я на канаву, идущую вдоль улицы в сторону Дуная. Канава была заполнена медленно текущей массой, всякой гадости, включая человеческие испражнения. Да и на брусчатке самой улицы лежали кучки отбросов, видимо выкинутых из окон соседних зданий. Всё это накапливалось какое-то время, а потом смывалось во время дождей в реку, из которой, жители лежащих ниже городов, брали воду для питья. Боже мой, какая мерзость! –выругался Судейкин. Вот тебе и цивилизованная Европа! Мы читали, что чистота в католической Европе не приветствовалась. Мыться – значит смывать с себя святую воду, которой все омывают руки в соборах. Помои обычно выплескивались из                окон на улицу. Ходули, часто были просто необходимы для прогулок по городу.

Уход за телом, вообще считался грехом. Церковники призывали людей ходить в рванье и не мыться, таким образом достигая духовного очищения. Европейцы не имели бань и представления о гигиене. Вот и мы, сподобились увидеть и унюхать это воочию. Да, впечатления о Европе католической, у нас теперь останутся самые яркие. Наконец, в 9 часов утра, к нам вышли парламентёры с белым флагом. Это оказались те же самые, вице бургомистр и три рыцаря. Судейкин встретил их в проёме ворот. Только сейчас мы ощутили неприятных запах от этих вельмож, очень напоминающий запахом, бомжей 20 века, но перебитый острым запахом духов и благовоний. Отворачиваясь незаметно в сторону, чтобы не вдыхать исходящее от парламентёров, амбре, он предоставил первое слово австрийцам. Вице бургомистр, поклонившись, злобно сверкая глазами, повёл речь: Мы согласны уплатить вам контрибуцию в 2 тонны серебра. Ну уж нет –отвечал Судейкин. Сегодня цена изменилась. Вы должны мне уже 5 тонн серебра или соответствующее количество золота и монет, а также 500 комплектов доспехов с оружием к ним, то есть –меч, топор, кинжал, копьё, щит. И ваши доспехи в первую очередь –указал он на рыцарей. А я ведь вас пощадил. Вы, наверное, заметили, что я не стал поджигать город? А ведь вполне мог. Так что мы ждём до утра. И ни часом позже. Но где мы возьмём столько серебра? -вскричал барон. Бросьте прибедняться! – тоже повысил голос на него, Судейкин. Вы только недавно ограбили венгерского короля Белу, забрав почти всю его казну. Барон промолчал. Всё – сказал Судейкин -разговор закончен. Мы ждём до утра, а потом всё население будет уничтожено. Австрийцы удалились. В это время к Судейкину подбежал запыхавшийся драгун и сообщил, что с запада идёт колонна военных.

Видимо на помощь городу. Судейкин велел послать 3 казаков на лошадях, догнать и вернуть парламентёров. Парламентёры вернулись, недоумевая. Им, тут же сообщили о движущейся в нашу сторону, подмоге. Между тем, наш западный заградотряд, перенацеливал САУ и пулемёт в ту сторону. С запада плыли 5 галер по реке, а по берегу скакал отряд рыцарей, человек в 300. Я обратился к графу Гизелю –если вы не хотите гибели этих людей, немедленно скачите к ним и остановите. Я велел казаку, передать коня рыцарю, и он тут же помчался навстречу колонне. Колонну он остановил, но галеры, не обращая внимания на его сигналы, продолжили плыть к нам. Однако, увидев толпу военных перед воротами города, остановились в нерешительности. К ним мы послали других двух рыцарей. А фон Эрлаху велели идти в город и готовить контрибуцию. Галеры причалили к берегу. Рыцари забрались во флагманскую галеру и, видимо, начали переговоры. А вот отряд рыцарей, похоже, не поверил Гизелю. Командир отряда, не слушая графа, отодвинул его конём в сторону и скомандовал атаку. Отряд, выставив копья, набирая скорость помчался на двести драгун и САУ, стоящих в две шеренги, целясь из ружей в накатывающуюся лаву. Дальнобойность ружей составляла около 200 метров, а поражение тяжело вооружённых рыцарей, было возможно лишь с 50 -70 метров. Но выстрелила пушка, а затем застрекотал пулемёт, колонна споткнулась, но кое кто продолжал скакать. Однако этих кое-кого, встретил залп ружей, свалив на землю практически всех. Едва с полсотни рыцарей, вздыбив коней, разворачивались в обратную сторону и через минуту помчались назад, мимо графа Гизеля, стоявшего у дороги, с печальным видом.

Всадники, пришпоривая коней, умчались.  А на дороге остались лежать до двух сотен рыцарей, многие из которых, стонали или отползали в сторону. Граф вернулся и умолял нас, не добивать раненых. Судейкин согласился, но велел казакам ловить лошадей. Граф попросил нас, разрешить подобрать раненых и занести в город. По словам графа, подкрепление следовало из города Кремс, расположенного в 50 км от                Вены. Туда в самом начале осады был послан гонец с просьбой о помощи. Гонец был послан и в Линц, но оттуда помощь придёт дня через два. В эти времена, осада городов продолжалась месяцами, поэтому никто не торопился. Мы согласились, чтобы горожане занялись сбором раненых и убитых. Галеры, экипажи которых оказались свидетелями бойни, дали задний ход и, налегая на вёсла, удалились. Рыцари вернулись в город. Судейкин, показывая на флаги кораблей, внушал графу – если увидишь эти флаги, то не советую сопротивляться. А на Русь не ходите, не надо нас злить! Из города выходили горожане и укладывая раненых рыцарей на носилки, несли в город. Судейкин распорядился, чтобы на 4-х центральных башнях, разместились по 20 автоматчиков, в воротах оставил БМД и БРДМ, а все остальные удалились в лагерь, готовиться в обратный путь. Казаки жалели, что им не дали пограбить город, но, на наш взгляд, взятого в пригороде, было более, чем достаточно. На каждого казака пришлось по 50 кг хозяйственных вещей. К сожалению, и потери у них были большими, но это по их же вине. Пока горожане носили раненых и убитых рыцарей к кирхе, где раненым оказывали помощь монахи, казаки вынесли из города своих 68 убитых. Мы нашли ровное место на острове и похоронили там всех, поставив на каждой могиле деревянный крест. Бургомистру велели заботиться о кладбище, как за своим. Весь день горожане выносили своих убитых, для которых отвели специальное место, так как их было слишком много, чтобы похоронить на городском кладбище. Мы не считали, но на первый взгляд, выходило до 700 человек, включая рыцарей.               

28 мая. Среда. Утром, после завтрака, мы начали грузить в корабли кое-какие вещи. Примерно в 10 часов, из города выехали несколько повозок и направились в нашу сторону. Повозки сопровождал вице бургомистр. Вот ваши деньги и доспехи, сообщил он, указывая на повозки. Я надеюсь на вашу честность – сказал Судейкин и велел переносить вещи в трюм. Кроме серебря и золота в слитках, часть контрибуции была в серебряных монетах. Монеты мы не считали, а просто взвесили. Всё было по чести. Четыре тонны серебря и сто килограмм золота. 500 комплектов доспехов с оружием. Взяли с собой ещё 200 хороших, рыцарских коней и 50 казачьих, а остальных 150 своих, оставили. Едва загрузились до обеда и отплыли обратно в 16 часов. Потянулись разграбленные сёла и городки.               
                Мы едем за бумагой.
30 мая. Пятница. В 8 часов утра мы входим в Белград. Город разрушен и сожжён, но толпы людей работают, разбирая завалы и строят новые дома. Наши корабли причалили к полуразрушенному причалу и закрепились. Люди, работающие в городе и жители, насторожились, готовые в любую минуту удрать. Надо было как-то успокоить людей, и я попросил Судейкина послать меня с двумя десятками офицеров автоматчиков на берег. К этому времени, на расстоянии метров в 500 от пристани, остановились в нерешительности десятка три всадников, в доспехах, среди которых выделялся один, в позолоченной кирасе и роскошными перьями в полметра длиной на шлёме. Я с сопровождением, высадился по сходням на причал и прошёл метров 100 в направлении этой группы. Всадники настороженно наблюдали за моими действиями. Я поднял руку и помахал ею, в виде приветствия. Мой монгольский наряд, вкупе с окружением, также одетыми в монгольские доспехи, не давал повода для радости, но всадники всё-таки, приблизились к нам на десять шагов. Один из всадников, приветствовал нас на славянском языке, как я догадался, на сербском, с некоторой натяжкой, вполне понятным мне. Я ответил ему по-русски -  и вам привет! После этого, я назвался –архонт Византии, протоспафарий Феодор. Это представление, повергло всадников в ступор. Они начали переглядываться и пожимать плечами, как бы давая друг другу понять, что это какой-то розыгрыш. Тем не                менее, знатный рыцарь, поднял забрало шлёма, показав лицо молодого, моих лет человека и представился – принц Стефан Неманич, сын короля Сербии Владислава. Я кивнул ему головой и поинтересовался – вы не будете против, если мы проследуем по реке Сава в сторону Загреба? Тут, наконец, принц спросил –а кто вы такие и с чем пожаловали? Вы от монголов или сами по себе? Я подумал про себя, а что тут делает сын сербского короля, в городе, принадлежашем Венгрии? Но я промолчал по этому поводу и сообщил, что мы всего лишь, хотим посетить Триест с дружеским визитом и попросить у них мастеров, по изготовлению бумаги. Принц удивился такой просьбе и ответил – конечно, езжайте куда хотите. Я задал ещё вопрос- вернулся ли король Бела из Далмации? Принц с подозрением взглянул на меня и ответил, что не знает, хотя я был уверен, что тот ещё не вернулся, так как не потерпел бы присутствия сербов в Белграде. Успокоив, таким образом, местных, я вернулся на корабль, и мы двинулись в сторону Загреба и ещё дальше.               

31 мая. Суббота. В 12 часов прошли мимо опустошённого и сгоревшего Загреба. На развалинах копошились люди, проводивших нашу эскадру уставшими взглядами. Плавание продолжилось. Попадались навстречу, лишь рыбацкие лодки. В одном месте мы остановились, чтобы набрать воды из впадавшего в реку ручья. В 20 часов вошли в Лайбах, так называлась в этом веке Любляна, которая, как и Триест, входили в герцогство Каринтия. Город, как и следовало ожидать, был разрушен, но не полностью, так как сдался Батыю, но для острастки, из-за того, что здесь пролегал путь хана Кадана, ловившего короля Белу. Город был невелик и располагался в километре от Савы, на речке Любляница, впадающей в Саву. Мы не знали об этом и поэтому вынуждены были вернуться к устью Любляницы и уже по ней дойти до города.
                Любляна

Река протекала непосредственно по городу, разделяя его на две части. Мы причалили к берегу, чуть не доплыв до первых домов, притом ширина «Руси» была всего на 10 метров уже ширины реки, перегородив таким образом всю реку для прохода других судов. Но тут не плавали крупные суда, собственно здесь уже                был край судоходства. Мы постарались не подплывать близко к расположенной почти в центре города крепости, на невысоком холме и бросили якоря. Было ещё достаточно светло и жители города, увидев корабли, кинулись, кто спасаться в крепость, а кто в сторону гор, начинавшихся недалеко на юге. Крепость и часть города расположились на острове, образованном рекой, разветвлённой на два рукава и через полкилометра вновь сливавшихся вместе. Люди, жившие здесь устремились к крепости. Примерно 2-3 гектара на краю острова, перед слиянием рукавов, были свободными от зданий, и мы выпустили сюда наших 250 коней, чтобы они могли пастись здесь. Надо было срочно успокаивать жителей, чтобы те не послали за помощью, иначе потом придётся с этой помощью сражаться, а нам это было ни к чему. К крепости поскакали пять казаков и грек переводчик с латыни. Они уверили защитников, что у нас нет намерений нападать на них и мы, хотим попасть в Венецию, чтобы совместно с её войсками участвовать в отражении монголов, которые, якобы, грозят нападением. Нам нужен проводник.

Жители помнили монголов и все страсти, связанные с их нашествием, поэтому быстро нашли одного человека, согласившегося нас провести к Триесту, а там, мол, мы найдём путь сами. Именно это нам и требовалось. Был вариант, проплыть по Люблянице ещё40 км, пока глубина позволяет, но мы не стали рисковать. Имея 250 лошадей, решили выслать с ними 100 офицеров и 150 драгун. А ещё должны были ехать машина ЗИЛ 131 с прицепом и БРДМ. Посчитали, что этого достаточно. Выступать, решили завтра. Народ возвратился в свои дома, но продолжал относиться к нам с опаской. Мы расположились на зелёных лугах, вокруг города, выставили посты и легли спать.               

1 июня. Воскресенье. Утром после завтрака, когда колокола на соборе звали людей к молитве, мы выступили в поход. С группой ехали я и Семёнов, остальные оставались здесь. Проводника я посадил с собой в ЗИЛ, и мы выехали впереди колонны. Семёнов вёл БРДМ. По словам проводника, до Триеста было 95 км. Дорога была накатанная, видно, что её часто использовали. Мы очень скоро оторвались от кавалерии, но дорога всё-таки, не была шоссе, и наша скорость едва достигала 40 км в час. Между мной и проводником сидел переводчик. Проводник жутко боялся скорости и судорожно хватался за выступающие детали. Машину качало и подбрасывало на кочках. Уже через 4 часа мы, перевалив через горы, увидели впереди Триест. В общем, нам надо было проехать ещё 25 км к западу по побережью в город Аквилею, где, по слухам, имелось предприятие по изготовлению бумаги. Город фактически имел статус свободного и подчинялся Архиепископу, резиденция которого всего 100 лет назад была перенесена в Удине, а главным городом архиепископства стал Градо. С того времени, считавшийся вторым Римом, город, пришёл в упадок и его население, с нескольких сотен тысяч, упало до 30 тысяч. Однако город продолжал считаться значительным, в нём чеканили монету и изготавливали стекло и керамику, а также другие промышленные товары. Но нас, в данном случае, интересовала бумага. В городе стоял приличный гарнизон, к тому же, на помощь городу, в короткое время могли прибыть войска из расположенной совсем рядом Венеции (всего 150 км). Поэтому план был такой – быстрым наскоком, налететь на фабрику, демонтировать оборудование и, захватив работников, убраться                восвояси. На всё это дело, мы положили сутки. Не доезжая до города 6-7 км, мы остановились и замаскировались в небольшом лесочке, ожидая подхода кавалерии. Для более детального ознакомления, я, переводчик, проводник и трое офицеров, вооружённых автоматами, завёрнутыми в холст, переоделись в обычных граждан.

Одежду мы позаимствовали у казаков, из их хабара, захваченного в Вене и направились в Аквилею. Пройдя через ворота, охраняемые солдатами, мы заплатили за вход несколько медяков в кассу города. Город впечатлял красотой великолепных, действующих соборов. В город постоянно прибывали сотни паломников, чтобы поклониться реликвиям, имеющим общемировую известность. Не буду их перечислять. Все эти красоты перебивались неприятными запахами и нечистотами, заполнявшими улицы, но вокруг соборов, улицы и площади убирались и там было достаточно чисто. Мы спросили у местных, где находиться фабрика по изготовлению бумаги. Как оказалось, фабрика располагалась в предместье, за стеной, у берега небольшой речушки, поскольку технология требовала большого количества воды. Узнав, что в городе чеканят монету, мы прошли к этому предприятию и разглядели подступы к нему. Это производство, в силу своей значимости, расположилось в городе, у стены, имевшей вход с противоположной стороны города. Предприятие было обнесено высоким забором с крепкими воротами и охранялось стражей. Рассмотрев возможности подъезда к воротам, мы отправились за ворота, к фабрике бумаги. Наши хождения по городу не привлекали внимания, так как город был заполнен паломниками из различных областей, как Италии, так и Истрии, Австрии, Далмации. По случаю воскресенья, во всех соборах служили мессу, проводились религиозные мероприятия.  В городе повсюду, шла торговля сувенирами, изображавшими богородицу, распятия и крестики самых различных видов и размеров. Продавались зубы и волосы святых, дощечки от креста, на котором распяли Христа и от ковчега Ноя, обрывки одежды Богородицы и Иоанна Крестителя и многое другое. Слава Богу, сегодня и завтра утром, большинство паломников покинут город и разойдутся по своим местам жительства. Я потихоньку составлял план действий. На БРДМ врываемся в город к заводику по чеканке денег, забираем там все монеты и запасы драгметаллов, грабим банк. В это время ЗИЛ захватывает фабрику бумаги, грузят всё в прицеп и в кузов, захватывают в плен работников и потом мы все вместе удираем. С этими настроениями, мы вернулись к себе. До отбоя, мы отдыхали в тени деревьев.               

2 июня. Понедельник. Кавалерия прибыла к обеду. К сожалению, проезд такого большого отряда, насторожил местное население и нам следовало, как можно быстрее, выполнить свою работу. Мы завели машины и помчались к городу. Известие о передвижении отряда ещё не достигли Аквилеи и, поэтому мы въехали в арку ворот неожиданно для стражей, никак не ожидавших нападения в таком месте, расположенном вдали от театра военных действий. Стражники били копьями и мечами по корпусу БРДМ, но безуспешно. А уже через несколько минут, в город вливались две сотни наших драгун. Стражники моментально исчезли, но не следовало радоваться, так как из кордегардии в центре города, через короткое время прибудут не меньше 3-4 сотен воинов, вооружённых алебардами и арбалетами.               

Оставив в воротах сотню драгун, мы проехали к монетному двору. Стража, увидев сотню кавалеристов и непонятную машину, забежали за ограду, заперев ворота. Однако, разогнав БРДМ, Семёнов выбил ворота и въехал на территорию заводика. Стражники были вооружены лишь мечами и алебардами и поэтому были беспомощны против железной машины. Во двор уже въезжали кавалеристы, спешивались и забегали в помещения, в поисках монет и сырья для них. Не обращая внимания на работников завода, удирающих через двор в город, драгуны начали переносить мешки и короба с готовыми монетами в БРДМ. Туда же занесли мешки со слитками и готовыми полосами серебра, золота и меди. Выходило больше тонны. Часть мешков приторачивали к лошадям. В течении часа закончили и поскакали к префектуре, где должна была располагаться казна города. Но здесь уже заняли оборону до 2 сотен солдат гарнизона. БРДМ выехал вперёд и был обстрелян из арбалетов. Стрелок в башне, начал выискивать арбалетчиков и уничтожать их короткими очередями. Десантники из кузова вели отстрел алебардщиков, пытающихся рубить машину. Очень быстро сопротивление прекратилось и остатки солдат спрятались в здании. Ну, гады, получайте, скомандовал Семёнов, приказав выпустить пару снарядов по зданию. Снаряды разворотили стену, открыв выживших. Не выдержав, солдаты покинули помещение и отступили до следующей улицы, выглядывая из-за угла и время от времени выпуская болты в БРДМ. Драгуны, прячась за машиной, ворвались в здание и начали искать казнохранилище. БРДМ проехал до поперечной улицы и начал обстрел скопившихся там солдат. Наконец и они, сообразив, что их усилия бессмысленны, отошли ещё дальше и распределились по переулкам. В городе, в это время царила паника. Горожане мчались в свои дома и запирались в них.

Некоторые любопытные, смотрели исподтишка в окна. Я же, с ЗИЛом и 50 –ю драгунами ворвались во двор бумагоделательной фабрики. Я приказал окружить здание и с пятью офицерами и переводчиком вошли внутрь. Все рабочие бросили работу и сбились в кучу в производственном помещении, заставленным оборудованием и коробками с выделанной бумагой. Я вызвал главного мастера. Рабочие вытолкнули вперёд пожилого мужчину, с седой бородой. Я велел перевести, что мы никого не тронем, но нам нужно забрать всё самое необходимое для производства бумаги. Пусть мастер покажет, что необходимо в первую очередь и что можно в принципе сделать на месте своими руками. Я велел мастеру указать на основных работников, без которых производство не сможет работать. Тот указал ещё на пятерых работников. Я не стал пока им сообщать, что они будут вынуждены ехать с нами, а приказал быстро объяснить мне технологию производства и пробежать бегом по всей цепочке технологического процесса. Мастера начали мне объяснять, причём я орал на них, требуя, чтобы они быстрее передвигались и на глаз, определял важность того или иного приспособления. Необходимые, приказал немедленно выносить и грузить в прицеп и в сам ЗИЛ. Заодно забрали всю изготовленную партию бумаги, тысяч 10 листов. Вскоре прицеп был полон и начали грузить в ЗИЛ. Но, заметив, что там осталось слишком мало места, я приказал заканчивать. А вот теперь я объявил этим 6-ти мастерам, что они едут с нами. Как они заголосили! Я представляю их ужас, но ничего не поделаешь.               

Я велел, чтобы они оповестили через своих сотрудников свои семьи и если их жёны и дети желают ехать с ними, то я даю им на сборы два часа. Пусть возьмут самое необходимое и идут к выходу из города. Я твёрдо обещаю, что ничего плохого с ними не случится и ни один волос не упадёт с их головы. Более того, если им удастся запустить производство и научить людей работать без них, то я берусь вернуть мастеров с семьями обратно, если они сами того пожелают. Для этого мы отпустили всех других работников. Потом ещё немного отсортировали оборудование, чтобы мастера с членами семей смогли поместиться в кузове. Наконец всё было погружено, и мы выехали на дорогу. В кузове сидели пять офицеров и 6 мастеров. Машина встала у ворот, которые были перекрыты полусотней драгун, не дающим никому пройти мимо. В городе стреляли и раздавались крики. Наконец показались БРДМ и скачущие следом драгуны. Мы пропустили кавалерию вперёд, а сами стали ждать семьи мастеров. В самом деле, все 6 жён, прибыли к воротам, готовые на всё. Они несли на себе узлы с барахлом. Все мастера оказались людьми не молодыми и не обременёнными малыми детьми. Только 2 мальчика, лет по 13-14 и одна девочка лет 12, пришли с женщинами. Это меня порадовало – всё меньше места займут! Усадили прибывших в кузов, и машина с БРДМ выехали вслед за кавалерией. Через полчаса мы миновали границу архиепископства и проследовали к Триесту. Договорились, что Семёнов наведёт шороху в Триесте и заберёт там все деньги, которые сможет собрать, а мы поехали в Любляну, везя с собой проводника, который ничего не видел, находясь в нашем укрытии у Аквилеи. Его заинтересовал полный кузов ЗИЛа, но он не сказал ни слова.               

3 июня. Вторник. В 2 часа ночи мы подъехали к нашему флоту. Проводника отпустили, а оборудование погрузили в трюм. Всех мастеров с семьями разместили в каютах «Руси». В Любляне пока всё было спокойно. Население занималось своими делами, наши бойцы отдыхали. Весь день провели в ожидании. С Судейкиным договорились, что производство бумаги устроим в Воронеже, чтобы не тащить с собой в Маргелово через волок в Данкове. Побеседовали с мастерами итальянцами. Держались с ними просто и дружелюбно. Ещё раз повторили, что им нечего бояться. От них требуется всего лишь научить наших людей выделывать бумагу, и они будут свободны и даже вознаграждены. Заодно и мир посмотрят, чем не путешествие? Мастера уже несколько приободрились, смирившись со своим положением, тем более, что к ним относились с уважением, а тут ещё и жены рядом, подбадривают. Сегодня отстающие не пришли. Решили, что, если и завтра не придут, идти на помощь.               

4 июня. Среда. Ночью, в 3 часа, прибыл Семёнов и кавалерия с ним. Все устали и легли спать, договорившись, выслушать Семёнова утром. С утра начали готовиться к отплытию. Но всем было интересно выслушать рассказ Семёнова, поэтому мы ждали, когда он проснётся, снаружи, поставив стол на лугу и пили чай с булочками, купленными в городе. Наконец, в 9 часов утра, появился Семёнов. Он взял себе завтрак и начал рассказ. Я обогнал кавалерию почти перед Триестом и на полной скорости въехал в ворота Триеста, не позволив их закрыть перед моим носом. Время было 7 часов вечера. Поскольку переводчика со мной не было, то я воспользовался услугами пулемёта, который быстро разъяснил страже, что им следует убраться подальше. Я немного подождал и уже через полчаса, в город вошли 250 конных                драгун и офицеров гвардии. В воротах остались сотня драгун, а я, впереди остальных поехал в центр города. Кое какие познания в немецком у меня были, поэтому, когда я выстрелами разогнал два десятка солдат, то поймав одного из них, я смог спросить у него насчёт городской казны. Тот охотно мне её показал. Мы подъехали к ихнему горисполкому и проникли внутрь. Жители города попрятались в своих домах и носа не показывали.

Гарнизон города, человек в 50, куда-то спрятался. Так что нам никто не мешал. Однако начало темнеть и мы, уже в потёмках, загружали, в уже забитый БРДМ, мешки с деньгами. Но тут началась стрельба у ворот. Мы закончили работу и направились к выезду. Как оказалось, от самой Аквилеи, за нами следовала погоня. Примерно 400 всадников, из которых 5-6 рыцарей. Они сразу же попытались напасть на драгун у ворот, но получив залп из ружей, быстро ретировались и рассредоточились в складках местности, начав обстреливать нас из дальнобойных арбалетов. Пришлось войти в город и запереться, заодно поставив людей на стены и башни. Слава Богу, что Триест того времени, насчитывал около полутора тысяч населения и длина стен крепости равнялась около 600 метров, а башен было всего 5. Поскольку стемнело, мы не стали пытаться прорываться, чтобы не получить случайно болт в спину. Пришлось ждать до рассвета. Теперь мы ясно увидели, что количество осаждающих выросло до тысячи. Они окружили город и ждали, что решат их командиры. Но мы решили раньше. На стену поднялись сто офицеров с автоматами и начали расстреливать прекрасно видимых с высоты стен воинов противника, расположившихся на расстоянии от 300 до 500 метров, думая, что эта дистанция безопасная. Однако враг жестоко просчитался, пули находили своих жертв даже за 800 метров от крепости. Потеряв до 300 человек убитыми и ранеными, враги отошли на километр и начали соображать, что им делать дальше. Я велел открыть ворота и встал там с БРДМ. Враг решил пойти ва банк». Около 400 латников на лошадях, построившись в колонну, помчались к воротам, следом за ними пехота. Мы молчали. Как только колонна приблизилась на 300 метров, я открыл огонь из пушки и пулемёта, а стрелки из автоматов. Все 400 человек растворились всего за 200 метров и пехоте открылся простор, но они не воспользовались этим шансом и помчались в сторону лесочка у подножия гор. Я пустил вслед ещё пару снарядов, чтобы их подбодрить. И хотя драгуны умоляли меня немного задержаться, чтобы обчистить убитых и раненых, но я приказал всем скакать в Любляну, а ранеными и убитыми пусть займутся горожане. Драгуны скакали весь день и полночи, всего лишь трижды останавливаясь на отдых. Я ехал позади, ожидая погони, но всё обошлось. Наверное, никто из местных не догадался, кто это столь жестоко расправился с ними. Скорее всего, спишут на монголов. Мы, больше не задерживаясь, отплыли в обратный путь.

           Справочная литература.:
1. Интернет –Википедия.                2. С. Г. Бочаров –Генуэзская Газария.                3. Лукинский. Батый создаёт Золотую Орду.                4. Словарь византийских терминов.                5. Венецианская армия.                6. Дашков С.Б. Иоанн III Дука Ватац.                7. В. Ян. Батый.                8. В. Ян. К последнему морю.                9. Канал Великая Евразия. Русский царь Батый.                10. Древнерусские земли.                11. История вокруг нас. Бату и Берке. У истоков Золотой Орды.                12. Олег Бажанов. Батый. Золотая Орда

Конец 2 книги.