Акт 1. Отчаяние. Осень

Пролог

Над городом вилась снежная буря. Стоял февраль. До тёплых весенних дней оставалось ещё как до Луны. Он только закончил работать, а на улице было уже темно; когда он утром приехал на работу — на улице было ещё темно. Так что солнечного света он не видел в принципе. На выходных он спал до полудня, а то и дольше, отдыхая от дикого измождения, испытанного в течение рабочей недели, а так же от похмелья, мучившего его после выпитой накануне бутылки. И так каждую неделю.
Эта пятница ничем не отличалась от предыдущих. И многих будущих. Он закончил работать ровно тогда, когда наступило пять вечера. Отложил бумаги, встал с кресла, надел шапку и пальто, пулей выбежал из кабинета, быстро что-то бросив секретарше и своему заместителю на прощание. А что, 5 вечера, рабочий день и неделя закончены и можно наконец уйти из этого проклятого места! Он вышел на улицу, прикрываясь воротом от пальто, но это не помогло от леденящего душу ветра и снега, так и норовившего залететь в рот и глаза. Он поёжился. Наконец подъехал большой чёрный служебный седан, оттуда выскочил испуганный водитель, стал перед ним всячески извиняться и чуть ли не в колени падал. Он лишь махнул рукой и плюхнулся на мягкое заднее кресло. Водитель закрыл дверь, моментально вернулся на своё место и они тронулись. Большой чёрный седан уносился куда-то в пургу.
Он глядел в окно. Мимо взора проплывали бесконечные фонарные столбы и рекламные щиты, пролетали бесконечные белые массы снега. Всё за окном было абсолютно одинаковым и нагоняло невероятную тоску. Он отвернулся и просто уставился в потолок, туда, где находилась панорамная крыша. Но и через неё не было ничего видно кроме грязно-серого неба и летящего снега. Вздохнув, отвёл взгляд от потолка и стал глядеть просто себе под ноги. Так и ехал вплоть до дома.
Наконец, автомобиль заехал через автоматически открывающиеся ворота на придомовую территорию. Задняя дверь открылась, впустив холодный воздух и выведя его из оцепенения.
— Приехали, Леонид Алексеевич, — услышал он голос водителя.
— Что? Ах да, спасибо...
— Вам спасибо, что простили меня за столь непростительную задержку! Тогда до понедельника?
Отсутствующим взглядом он посмотрел на молодое и улыбающееся лицо водителя.
— Ах да, до понедельника...
— До свидания, Леонид Алексеевич!
— До свидания...
Машина уехала обратно в буран, а он остался стоять один на крыльце дома. Несмотря на холод, заходить он не спешил. Постоял, выкурил пару сигарет. Потом вздохнул и всё же открыл массивную трёхметровую дверь и зашёл внутрь. В прихожей и гостиной было пусто и темно, на кухне тоже. Впрочем, как обычно. Откуда-то сверху доносились приглушённые звуки телевизора. Потоптавшись в прихожей, он вздохнул снова и всё-таки снял куртку и ботинки. Поднялся на второй этаж и постучался в одну из комнат.
— Что? — откликнулся оттуда скрипучий женский голос.
— Дорогая, это я, я вернулся.
— А, ну привет.
— Можно зайти?
— Зачем? Я тут вообще-то занята, чего ты хотел?
— Ну как чего, поздороваться там, пообщаться, увидеть тебя...
— Мы и так уже поздоровались. Кстати, что там с новой машиной? Ты её уже заказал?
— Дорогая, а ты уверена, что тебе нужна именно эта? Это лимитированная партия и их все уже раскупили, может заказать обычную?
— Не хочу я обычную, хочу такую! У всех моих подруг красивые, уникальные автомобили. А у меня что? Самая обычная колымага, которой к тому же вот уже два года скоро! Сколько раз я просила тебя о новых вещах, а ты всё откладывал, да откладывал! Вечно мы как деревенщины последние, всё у нас не как у нормальных людей. Уйди, видеть тебя не хочу!
— Но дорогая...
— Уйди, я сказала!
Вздохнув, он поплёлся к другой двери на этаже. Оттуда доносилась музыка и периодический смех. Он постучался:
— Доча?
Ответа не последовало. Он постучался ещё раз — ничего. Нажал на ручку двери — закрыто. В итоге махнул рукой и спустился на первый этаж. Подошёл к холодильнику. На нём висела примагниченная фотокарточка: он с женой, дочкой и Барни. «Как же мне тебя не хватает, друг...» — прошептал он про себя и дотронулся до части фотографии, где был изображён большой, красивый и статный бульдог.
В холодильнике было считай пусто — какие-то бутылочки и баночки с модными соками, молоко (соевое), несколько овощей. В глубине он нащупал какой-то пластиковый контейнер. «Ага, похоже на порцию готовой еды. Надеюсь, там есть что-то мясное». Достал контейнер, прочёл надпись: смузи-боул. Что это такое, он понятия не имел, но звучало невкусно, однако больше жрать было нечего. Наверное это дочки, ух она разозлится, когда узнает, что он съел её еду... Он поставил смузи-что-то-там на стол, пошёл к винному шкафу и достал закрытую бутылку виски. Открыл и начал свою одинокую трапезу. Смузи-боул ему, как и ожидалось, не понравился: какой-то непонятный холодный йогурт с бананом, клубникой и мюсли. Ну хотя бы старый добрый янтарный «Блэк Лейбл» не подвёл. Еле-еле доев эту странную холодную кашу, он встал и направился в свой кабинет вместе с бутылкой.
Усевшись в кресле, он стал медленно потягивать напиток, о чём-то размышлять и смотреть в окно, будто бы там что-то поменялось. Когда в бутылке оставалось примерно чуть меньше половины напитка, он придвинулся к столу, достал ручку, бумагу и начал писать. Закончил уже изрядно дрожавшей рукой. Закончил бутылку одним последним глотком, сложил записи в конверт и положил в один из ящиков стола. Потом открыл другой, достал оттуда семизарядный револьвер, пули, и зарядил все семь. Приставил оружие к виску и выстрелил.








Без глав, без частей

За 5 лет до.

Стояло знойное лето 2010 года. Даже здесь, далеко на севере, жара днём была невыносимая. И теперь, вот уже в 11 часу вечера, всё равно было душновато. Он вытер пот со лба, выключил компьютер, отложил договора. Наконец можно идти домой. Сегодня пятница, можно хоть немного передохнуть. А в понедельник опять к девяти, а то и раньше в офис — и пахать до поздней ночи.  В таком графике он жил вот уже несколько месяцев, с самого своего переезда из Столицы сюда. Но он не жаловался: работа главным юристом в крупной транспортной компании ему нравилась. Он без колебаний принял предложение своего старого друга Макса, который был генеральным директором и заодно владельцем, уволился с прошлой работы в крупной международной корпорации в Столице и перебрался с семьёй сюда, в эти дикие места. Работы было просто навалом: так как граница находится лишь в нескольких километрах от города, через него непрерывно шли потоки товаров. И нужно было постоянно разбираться с таможней и пограничниками как с нашей, так и с противоположной стороны. Занятие было непростое: каждый норовил отломить себе кусок, поэтому ему всегда приходилось применять уйму юридических хитростей, чтобы до них никому невозможно было докопаться. Но ему нравилась эта работа, она стимулировала и развивала ум. Единственное, что ему было не по душе, так это то, что он почти не видел свою семью. А ведь Нора, его дочка, росла не по дням, а по часам! Вот уже 14 лет исполнилось в этом году. Так быстро время летит... Благо Клаудия, любимая жена, всё прекрасно понимала и всегда его ждала допоздна. А по выходным, они замечательно проводили время всей семьёй, что давало вдоволь энергии на новую рабочую неделю.
А энергия точно понадобится: последняя поставка высасывала из него все силы, какой-то проклятый этот груз был. Сначала проблемы возникли на той стороне — пограничники никак не хотели выпускать фуру за границу. Он переезжал на ту сторону вот уже наверное раз 15 за последние пару недель. Наконец, спустя тысячу разговоров с тысячей чиновников различных мастей, спустя все возможные средства убеждения и шантажа с помощью тамошних юристов, спустя миллион и одну правку в различных документах, груз наконец выпустили, и он вздохнул спокойно. Ненадолго. Сегодня пришло известие, что груз задержали теперь на местной таможне. Они с Максом чертыхались весь день, пытались выяснить, в чём дело, обзванивали всех, кого можно и перечитывали все возможные бумаги. Но, так как была пятница, ничего толкового они не добились. Макс вздохнул и сказал ему:
— Ладно, Лёня, езжай домой, отдохни на выходных хорошенько. А в понедельник продолжим разгребать это дерьмо.
Он поблагодарил, попрощался с начальником, вышел из офиса и вызвал такси. Всё-таки, Макс — хороший человек и хороший друг. Он знал его ещё со школьных лет, они часто зависали вдвоём. Была в Максе эта предпринимательская жилка, умение видеть и реализовывать потенциально успешные предприятия. Пока он ещё учился в университете, Макс уже создал несколько довольно успешных компаний. Когда он только получил должность старшего юриста, Макс уже был богатым человеком. Но о своём приятеле не забыл. И теперь они вместе, можно сказать на границе цивилизованного мира, решают сложные проблемы, плечо к плечу. Прямо как в школьные годы.
Такси наконец приехало, и он с нетерпением ждал, когда же наконец он зайдёт домой и увидит любимую жену и дочь.

***

Дом казался погружённым в полную тишину. Слышалось лишь далёкое уханье совы где-то в лесу. Он осторожно приоткрыл входную дверь. Наконец-то дома! Несмотря на малый размер, ему нравился этот дом, он ощущался уютным, а главное — полностью своим. В Столице у них была неплохая квартира с видом на озеро, но квартира — не дом, нет в ней ощущения полной собственности.
Он прошёл в прихожую. Дом был одноэтажным. Справа от него находилась кухня, слева — гостиная, а прямо по коридору — спальни: их с женой и дочки, а также кладовка. На кухне его ожидала жена, одной рукой державшая книгу, а другой чесавшая большого серого бульдога. Собака, как только его увидела, радостно гавкнула и со скоростью звука понеслась к нему. Он поднял пса на руки (что было непросто — тяжёленький был) и стал с ним обниматься. Потом подошёл к уже ожидающей жене, крепко обнял и поцеловал её.
— Привет, дорогая, чего не спишь?
— Пол двенадцатого же всего. — улыбнулась она. — Да и как я могу спать, не дождавшись тебя? Как твой день прошёл?
— Как обычно сложно... Очень уж проблемный этот последний груз, никак не получается его переправить через границу.
— Меня что-то очень волнует этот ваш «груз», ты уверен, что вы делаете всё законно?
— Конечно уверен! Документы все в порядке, я не понимаю, почему эта дурацкая таможня морозится! Вставляют палки в колёса честному бизнесу... Но ты не волнуйся, мы прорвёмся. Расскажи лучше о себе, как твой день прошёл?
— Да неплохо, немного работала, немного читала. Пыталась найти какую-нибудь арт-галерею в городе, чтобы выставить свои работы. Но негусто их тут конечно. Одна оказалась закрыта, другая принимает работы лишь в определённом стиле, в котором я не пишу.
— Прости меня пожалуйста, что пришлось лишить тебя возможности выставляться, да и вообще возможности для нормальной творческой самореализации...
— Ой, да перестань! Твоя работа — это самая главное. Если бы тебе нужно было переехать на Северный полюс, я бы без колебания отправилась за тобой. Показывала бы свои картины белым медведям, если что.
Они одновременно рассмеялись. Потом она поставила перед ним тарелку с ужином — пастой карбонара. Господи, как же хорошо она готовила! Лучше, чем в любом ресторане. Он с упоением принялся за еду, а она с любовью смотрела на него.
Доедая, он спросил:
— Как там Нора? Спит уже?
— Думаю да. Она говорила, что завтра у неё какая-то олимпиада рано с утра, надо выспаться.
— Какая же она у нас молодец! Ещё трёх месяцев с переезда не прошло, а она уже участвует в олимпиадах.
— Да, и друзей у неё уже много, хотя новый учебный год ещё даже не начался. Перезнакомилась со всеми уже. Она реально молодец — стоически перенести переезд в её возрасте не так просто.
— Чего это вы там меня обсуждаете без меня? — раздался звонкий голос.
— Нора, дорогая, ты чего не спишь, мама мне сказала у тебя завтра важный день и надо встать рано!
— Ну как же я могу лечь спать, не дождавшись тебя, папочка? Мы ещё должны обсудить планы на выходные. Предлагаю пойти в кино завтра после моей олимпиады! Тут конечно не так много кинотеатров, как в Столице, но я нашла парочку неплохих.
Он улыбнулся. Как же хорошо проводить время с семьёй и иногда отвлекаться от работы!


***

Но любые выходные рано или поздно подходят к концу. И приходится возвращаться в серые рабочие будни.
Он сидел в офисе, пытаясь разобраться в чёртовых документах, когда к нему подошёл Макс.
— Ну как успехи, Лёня?
— Да всё так же. Перечитываю вот в сотый раз декларации, не вижу никакой проблемы. Не понимаю, почему эта таможня к нам докопалась! Не хочу в тебе сомневаться, но ты уверен, что груз легален? Что вообще в той фуре?
— Ноутбуки и прочая электроника. Абсолютно легально закупленная и упакованная. Знаешь, я наконец получил ответ из таможни. Они бы давно груз пропустили, если бы не один дотошный сотрудник, будь он не ладен! В чём-то подозревает нас, гад! Я разговаривал с ним по телефону, говорит хочет встретиться с тобой, «прояснить некоторые моменты». Мотнёшься к ним в офис, хорошо? У тебя хороший дар убеждать людей, поговори с ним. Если потребуется — надави, только аккуратно. Мне нужно будет уехать из города на несколько дней, но будем на связи.
— Эх, ладно... Если честно, достало меня уже со всеми этими чиновниками разговаривать, в печёнках уже сидит.
— Знаю, знаю... Но что же делать — такова жизнь.

Он сел в такси и, произнеся короткое и доходчивое «граница», развалился на заднем сиденье. Более или менее симпатичный центр города за окном быстро закончился и потянулись невзрачные окраины. Но и они быстро кончились, и теперь, куда ни глянь, вокруг простирались бескрайние леса. Не успел он насладиться всей этой зеленью за окном, как на обочине шоссе стали появляться знаки о приближении к государственной границе. Уже почти около самого КПП он указал водителю на серое невзрачное здание таможни. Расплатился и вышел из такси. Простоял какое-то время у порога, собрался с духом и открыл дверь. В приёмной было пусто, только секретарша со скучающим видом играла в телефон. Он подошёл, представился и сказал, что пришёл навстречу с таким-то таким-то. Ему сказали ожидать. Когда его терпение уже почти лопнуло и он собирался подойти и наорать на бедную секретаршу, сверху наконец спустился человек. Был он достаточно молод, высок и подтянут. Несмотря на то, что был он одет в стандартную форму таможенника, ощущался какой-то лоск во всём его облике, то ли от начищенных до блеска ботинок, то ли от напомаженных стоящих волос, то ли от запаха дорогого одеколона, который шлейфом разносился от этого человека. Таможенник подошёл и с чарующей улыбкой протянул ему руку:
— Леонид? Добрый день, извините пожалуйста за ожидание. Меня зовут Дмитрий, я — заместитель начальника таможни.
«Хм, Макс не говорил, что груз заинтересовал самого зама. Теперь понятно, почему его ещё не выпустили», — подумал он и с кислой улыбкой пожал протянутую руку.
— Нам очень жаль, что так получилось с вашим грузом, но такая уж у нас работа, — продолжил с чарующей до тошноты улыбкой чиновник. — Я уверен, что мы сейчас всё с Вами решим, Леонид. Давайте пройдём в мой кабинет и всё обсудим.
— Что-ж, пойдёмте. Только давайте быстро, у меня полно работы.
Чиновник загадочно улыбнулся и последовал по лестнице наверх. Леониду ничего другого не оставалось, как последовать за ним. В кабинете их уже поджидал ещё один человек. Был он почти полностью лыс и достаточно тучен — ещё чуть-чуть и перестанет помещаться на стул для гостей. Леонид с недоумением воззрился на таможенника: тот с невозмутимым видом зашёл в кабинет, сел за своё рабочее место и со своей обычной лучезарной улыбкой сделал пригласительный жест ему. Он с нерешительностью прошёл и сел на указанный ему место. Через стол от него сидел владелец кабинета, а по правую руку на другом стуле — загадочный гость. Какое-то время стояло загадочное молчание и троица переглядывалась между собой. Потом тучный мужчина наконец произнёс густым низким голосом:
— Очень рад нашей встрече, Леонид. Я — старший инспектор полиции Томас.
Леонид с непониманием и лёгким презрением воззрился на этого Томаса, но всё же пожал протянутую ему руку.
— Так и в чём дело? — наконец произнёс он, не выдержав нового сеанса пятиминутного молчания. — Что не так с нашим грузом?
— Ну не гоните коней, господин главный юрист, — как обычно противно улыбнувшись произнёс таможенник, — Всё мы с Вами обсудим. Но сперва надо попить кофе.
И он позвонил скучающей девушке вниз и попросил ту сделать им кофе. Пока кофе делалось, они снова молчали. Потом кофе наконец было доставлено, и двое из присутствующих в кабинете начали его не спеша смаковать. Терпение Леонида иссякло.
— Так, господа, если вы не хотите мне объяснить что, чёрт возьми здесь происходит, я сейчас же ухожу. Встретимся уже в суде. Вас, господин таможенник, непременно вызовут за незаконное задержание груза. Всего хорошего.
С этими словами он встал со стула и в полной тишине направился к выходу. У самого выхода из кабинета он услышал низкий бас:
— А такое уж незаконное было ли задержание? Может быть это Вам стоит призадуматься о законности ваших действий?
Он моментально развернулся и подошёл почти вплотную к тучному мужчине, вальяжно развалившемся на стуле.
— Прежде чем бросаться подобными обвинениями, господин старший инспектор, предоставьте доказательства. А то так можно и в суде за клевету оказаться.
— Пожалуйста... —  тучный Томас полез в одно из отделений своего кожаного портфеля. Порывшись там некоторое время, он достал прозрачную папку с какими-то бумагами и передал ему.
Леонид её открыл и стал пролистывать документы, а старший инспектор вальяжным и неспешным тоном рассказывать:
— Значится, дело было на той стороне границы где-то пару месяцев тому назад. На склад одной крупной сети магазинов электроники произошёл ночной налёт: воры вынесли всё, что только унести смогли — кучу ноутбуков, телефонов, даже парочку стиральных машин захватили. И главное, всё это было проделано настолько филигранно, что ни охранники, ни видеокамеры вообще ничего не увидели. Прям совсем ничего. На плёнке видно: был товар, а через секунду — нет. Полицейские подозревали охранника, что тот камеру снял и запись порезал. Но никаких доказательств тому не нашли: парень был туп как пробка, к тому же скончался скоропостижно спустя пару недель после начала следствия. Дело зашло в тупик, и его уже собирались закрывать. Как тут вдруг нежданно-негаданно товар всплыл.
— И вы что, подозреваете, что это у нас краденный товар? Да как вы... — начал с возмущением говорить Леонид.
— Я не подозреваю, я знаю, что это тот самый груз. Конечно, серийные номера все были перебиты, но на товарах была скрытая маркировка, которую невозможно было обнаружить, не зная о ней. Она их и выдала на таможне. Так что да, Ваша компания, господин главный юрист, занимается контрабандой краденых товаров. Серьёзное преступление, за одно только соучастие в таком можно до 20 лет получить.
Он пытался дышать ровно и не поддаваться панике. Получалось плохо. Ладони его вспотели, его бросало в жар. «Как же так, неужели Макс его обманул?» Тем не менее, ему удалось прийти в себя и выдавить:
— Вы никак не можете это доказать, аргумент про «скрытую маркировку» звучит конечно круто и по-шпионски, но в реальном суде он не сработает. Все документы у нас в порядке, к тому же, таможенники с той стороны выпустили машину, что означает — претензий они не имеют.
— И именно поэтому нам нужна Ваша помощь, Леонид, — вмешался в разговор улыбчивый таможенник. — Помогите нам сделать правильно и сделайте заявление об истинной природе груза. Не волнуйтесь, никаких санкций к Вам применяться не будет.
Он аж рот раскрыл от такой наглости.
— Вы что, шутите? Если да, то шутка очень неудачная. Мне пора возвращаться на работу, и так из-за вас кучу времени зря потратил. Если захотите снова с нами разговаривать, то только в суде. Всего доброго.
И он снова направился к выходу.
— Мы Вас щедро вознаградим! — На эти слова он уже никакого внимания не обратил и продолжил свой путь к двери.
— Кстати, а как там Ваша семья поживает? — подал голос старший инспектор. Вот уже при этих словах он остановился как вкопанный. — Как жена, как Ваша милая дочурка?
Он вздрогнул и развернулся.
— На что это вы намекаете?!
— Да ни на что, просто по-дружески интересуюсь, как там у них дела, — невозмутимо продолжил тучный Томас. — Любите их? Да, вижу, что любите. У меня тоже есть и дочь, и сын, и жена. Всё бы для них сделал. Вы, я думаю, тоже. Огорчать своих любимых неправильными поступками нехорошо, ой как нехорошо... Советую тебе обдумать наше предложение хорошенько, Леонид. Времени на решение у тебя три дня, пока твой босс в отъезде. Очень надеемся, что ты поступишь правильно.
Он фыркнул, с ненавистью посмотрел на этих двоих, развернулся и ушёл из проклятого кабинета. «Думают, запугать меня смогут, уроды. Как бы не так! Он этих свиней по судам затаскает; сядут оба, надолго!»




Октябрь 2015.

За окном не прекращаясь шёл дождь. Он начался с самого утра, продолжался и теперь, вот уже в пять вечера. Было темно как ночью; плотный слой облаков, закрывавших небо ещё сильнее усугублял темноту всё более коротких осенних дней. Скоро они практически полностью перестанут видеть дневной свет — маленький мирок далёкого северного города погрузится в практически полную темноту на долгие зимние месяцы.
Он сидел в своём кресле, погрузившись в мысли и бездумно уставившись в окно на струйки воды, стекавшие по стеклу. Потом вздохнул, встал из-за стола, надел пальто и вышел из кабинета. Была пятница, короткий рабочий день. Все спешили по домам, увидеться со своими семьями. Он особо не спешил, ведь ему придётся снова встретиться с женой. Снова слушать её претензии, снова сумрачно молчать, уставившись в потолок... Зачем всё это, какой во всём этом Смысл?..
— Леонид Алексеевич? — бодрый голос вывел его из прострации.
Он поднял голову: перед ним стоял его заместитель Владимир.
— Да Владимир, чего Вы хотели?
— Я тут просматривал отчёты налоговых служб, а также строительные сметы и обнаружил некоторые интересные вещи: видите, вот эта компания, выигравшая недавно тендер на строительство нового торгового центра, оказывается не платит никаких налогов вот уже несколько лет! А всё потому, что зарегистрирована она как «благотворительная организация». Какая ж это благотворительность, строить ТЦ и новые клубы? Более того, в совете директоров значится никто иная как Майя Смит — жена нашего достопочтенного начальника полиции. Не кажется ли Вам это подозрительным? Может быть, проверочку возбудить?
— Оставь это, Владимир. Я разберусь.
— Вы уверены? Я могу помочь...
— Я сказал оставь! Спасибо, что заметил, но с этим я сам разберусь. Возвращайся домой, к семье. Пятница же.
С этими словами он отвернулся от своего удивлённого заместителя и быстрыми шагами покинул приёмную на последнем этаже Главной Прокуратуры Северного округа.
«Эх, если бы я этого не знал, Владимир, если бы я этого только не знал...Хороший всё-таки мужик, мой заместитель. Встреться мы раньше и при других обстоятельствах — были бы хорошими друзьями; он всего на два года младше меня и учились мы в одном университете...А ещё Владимир действительно любит свою работу, в отличие от меня. Что ж, возможно уже скоро заместителю представиться возможность проявить себя вот уже в роле самого генпрокурора...»
...Чувствовал он себя наипоганейше. И стало ещё хуже, когда на телефон пришло сообщение: «Встречаемся у меня через 20 минут, надо кое-что обсудить».  Глубоко вздохнув, он преодолел последнюю ступеньку и очутился в холле, где его уже поджидал водитель с зонтом наготове.
— Добрый вечер, Леонид Алексеевич, как Ваш день прошёл?
— Нормально, спасибо...
— Там очень сильный дождь, Леонид Алексеевич. Я подогнал машину максимально близко к дверям, надеюсь Вы не намокните. Заранее нижайше извиняюсь!
На улице действительно вода стояла стеной, как будто бы одновременно начался Ветхозаветный потоп и растаяли все ледники Арктики, затопив всё, что только возможно. Но ему удалось попасть на заднее сиденье практически не промокнув, благодаря расторопности водителя. Спустя мгновение тот уже тоже сидел на своём месте.
— Куда отвезти Вас, господин генпрокурор? Домой изволите?
— Пока нет, дела ещё ждут... Отвезите меня к главному отделению полиции. Подождёте меня на парковке, хорошо? Это не должно занять много времени.
— Как скажете, Леонид Алексеевич, как скажете.
Два одинаковых чёрных автомобиля одновременно заехали на подземную парковку главного управления полиции. Да, у полицейского управления была подземная парковка, а у прокуратуры — не было. Несправедливо? Пожалуй. Случился сей казус из-за того, что управление было зданием новым, отстроенным буквально пару лет назад, а вот прокураторе была уже добрая сотня лет. Так же как и зданию администрации провинции. Сей факт крайне раздражал господина губернатора, который и в этот раз не преминул выразить своё негодование, как только они вышли из своих автомобилей на парковке:
— Вот же жук наш жирдяйчик! Отгрохал себе такое роскошное здание, а нам приходится ютиться в этих древних бараках! Я сегодня чуть ботинки не замочил пока пытался сесть в машину. Надо бы подоить казну немного и отстроить новые здания администрации и прокуратуры, ты как считаешь, Лёня?
Лёня лишь невразумительно буркнул и направился к специальному лифту, ведущему прямо в кабинет начальника полиции.
В кабинете он уже их ждал. Огромный как гора, лысый, с тяжёлым как наковальня лицом и взглядом карих глаз. Молча указал им на гостевые кресла, молча три раза нажал на кнопку вызова телефона, стоявшего на столе. Через минуту вошла секретарша, поставила на стол поднос с чайником и тремя чашками и тут же удалилась. Некоторое время сидели в полной тишине и пили чай. Потом наконец человек-гора произнёс:
— Итак, джентльмены, сегодня я собрал вас по важному поводу. Завтра нам предстоит ответственная встреча.
— Это то, о чём я думаю? Скажи, что это оно! — с почти детским восторгом воскликнул губернатор.
— Да, это именно оно. Завтра, в 7 утра. Собираемся у тебя, генпрокурор.
— А что оно-то? — непонимающе откликнулся он.
— Вот завтра и узнаешь. Так что, увидимся утром, господа. И чур не опаздывать!

...И вот он снова едет на заднем сиденье большого чёрного седана сквозь стену дождя. Куда едет, зачем едет, почему едет — сам не знает. Всё это происходит с ним автоматически, вот уже несколько бесконечно-долгих лет. С того самого дня...


***

Он помнит всё до мелочей, как будто бы это было вчера.
После неприятной беседы на таможне он вернулся в офис. О заявлении в прокуратору он забыл быстро — слишком много работы было. Проработал как обычно до позднего вечера и вернулся на такси домой уже за полночь. На кухне его встретила жена.
— Дорогая, ты чего не спишь?
— Да так, жду тебя, хотелось поговорить... Как твой день прошёл?
— Да как обычно, — соврал он. — Куча работы с бумажками, пара встреч... А как твой?
— Да вроде тоже ничего... Немного рисовала, потом поехала в галерею вести переговоры о выставке своих работ. Однако мне почему-то казалось, что за мной весь день кто-то следит. Знаю, звучит глупо, и я, наверное, триллеров насмотрелась вчера на ночь, но меня не покидало стойкое ощущение, что за мной по пятам следует некий чёрный внедорожник. Он отстал только тогда, когда я свернула на улицу, ведущую к дому. Ну да ладно, я наверное и правда кина всякого насмотрелась и всё это лишь плод моей фантазии. Ах да, и ещё какой-то парнишка подбежал ко мне на улице и всучил это, — и она протянула ему листовку.
На листовке было написано крупными яркими буквами: «Сделай правильный выбор!» И снизу подпись гораздо более мелким шрифтом: «Стань клиентом БетаБанка и получи 100 долларов на депозит!»
— Вот же агрессивная реклама тут, — проговорила жена. — Не помню, чтобы в Столице к тебе на улице подбегали пареньки и всучивали постеры из банков. Какая же разнообразная у нас страна! Как будто бы мы переехали на другой конец земного шара!
И она рассмеялась. Но ему было не до смеха.
Следующий день начался так же, как и предыдущий. Он пришёл в офис к девяти, сел за компьютер и стал проверять свою почту. Первое попавшееся письмо начиналось так: «НЕ УПУСТИТЕ СВОЙ ШАНС! А ТО ПОТОМ БУДЕТЕ ЖАЛЕТЬ». Далее, опять же мелким шрифтом, значилось: «Беспрецедентные скидки на все товары, успейте попасть на грандиозную распродажу в сети магазинов...» Он не дочитал, закрыл письмо и отправил его в корзину. Далее день прошёл как обычно. Он начал было писать заявление в прокуратуру, но оставил это дело — итак голова была забита. В 12 часу ночи наконец покинул рабочее место.
  У порога дома его встретила жена. По её лицу он сразу понял, что что-то не так.
— Дорогая, ты чего стоишь тут на улице?
— Нора не вернулась домой, на звонки и смс не отвечает.
— Как не вернулась?? Где она может быть?!
— Да не знаю я! Она сказала, что пойдёт к подруге в гости, но обещала вернуться самое позднее к десяти!
Всё его тело пробрала дрожь. Он понимал, что нужно что-то сделать, как-то успокоить жену, которая уже дрожала и готова была сорваться в истерике. Но как, он не знал. Попытались разобраться, к кому их дочь пошла сегодня — безуспешно, никаких телефонов у них не было. Жена была в слезах, он в панике. Его рука уже набирала номер полиции, когда телефонная трубка зазвенела у него в руке, отчего он её чуть не выронил от неожиданности. Последовал разговор. По его коротким репликам и его всё более бледнеющему лицу она всё поняла. Когда он повесил трубку, она была бледнее смерти.
— Она в больнице, едем туда, — бросил он и вызвал такси.
По пути они не проронили ни слова. В безликой приёмной их направили в нужную палату. И там они увидели её, лежащую на больничной койке с закрытыми глазами и с силиконовыми трубками, торчавшими из ноздрей и рта. Жена упала пред кроватью на колени и заплакала, и слёзы ручьями текли по больничным простыням. А он стоял позади, в полном шоке и неспособный что-либо сделать. Потом в палату наконец зашёл полный доктор добродушного вида. Они разом накинулись на врача.
— Доктор, скажите пожалуйста, с ней всё будет в порядке??
— Да, всё с ней будет хорошо. Мы её откачали. Она спит, дайте ей денёк-другой на то, чтобы прийти в себя.
— Но что же чёрт побери произошло?!
— А вы не в курсе? Передозировка. Амфетамины.
— Что-о?! Наша дочь никогда ничего не употребляла, да ей, чёрт побери, всего четырнадцать!
— Ну, молодежь нынче всякая пошла. Половина всех госпитализаций из-за передозировок. Вашей дочери ещё крупно повезло: если бы ей не вызвали скорую вовремя, мы бы ничего не смогли сделать. Но время вызова было просто идеальным: чуть позже и было бы уже слишком поздно. Следите за ней в следующий раз получше. Ну-с, не буду вам мешать. Всего доброго.
И полный доктор вышел из палаты, оставив шокированных родителей и их спящую дочь наедине.
Чуть позднее он уговорил жену отправиться домой, поспать немного. Она приняла пять таблеток снотворного и отключилась, он же спать не мог и вернулся в больницу. Рассвет уже висел кроваво-алым заревом на горизонте. Около палаты его ожидал человек, при виде которого у Леонида холодный пот выступил по всему телу. Старший инспектор Томас непринуждённо развалился на кресле в коридоре и листал газету, каждый раз смачивая перелистываемые страницы слюной.
— Леонид! — внезапно воскликнул полицейский. — Доброе утро! Мои соболезнования: то, что произошло, поистине ужасно! Наркотики — настоящий бич современного общества. И даже в наш тихий-мирный городок они пробрались...
— Что Вы здесь делаете?
— Как что? Пришёл выразить соболезнования, как друг другу. А ещё я — полицейский, и это моя работа выяснить, как же так получилось...
— Если это Ваших рук дело...
— Ну-ну, не надо обвинять меня в своих же ошибках. Это ты не уследил за дочерью, ты не принял верное решение. Вообще, по-хорошему мне бы следовало вызвать тебя и твою жену на допрос, узнать, как же вы так допустили, что ваша малолетняя дочь имеет доступ к серьезным наркотикам. А также мне следует доложить об этом инциденте в опеку. Но я не буду этого делать, пока. Мы же друзья! А я всегда готов пойти навстречу друзьям.
Не дождавшись ответа, инспектор сложил газету, поднялся с кресла и похлопал Леонида по плечу:
— Ну-с, не буду мешать. Иди к дочке, ты ей сейчас нужен. И помни: всегда можно сделать правильный выбор!
Посвистывая, Томас направился к выходу. А он снова остался один. Ему было почему-то страшно заходить в палату: казалось, что, как только он зайдёт, дочь поднимется в постели, посмотрит немигающим взглядом и произнесёт: «Не уберёг ты меня, папа, не уберёг...»
Но он всё же открыл дверь. Она всё так же тихо и мирно спала, тихая и спокойная, как мягко падающий снег в зимнюю ночь. Он присел на край постели и горько заплакал. От отчаяния, от бессилия того, что он ничего не может сделать. И от осознания того, что ему не оставили выбора.


***

А что вообще есть Выбор? Есть ли Он вообще? Выражается ли Он во множестве решений, раскинутых в бесконечном пространстве-времени, или же в свободе видеть и принимать эти решения?  Каждую секунду пред нами раскрываются сотни различных возможностей, большинство из которых мы попросту не замечаем. А ведь каждая из этих возможностей может привести к радикально иным последствиям, к радикально иному состоянию мира. Но выбираем-то мы всё равно какую-то одну ветвь этого необъятного древа, а всё множество других вариантов от нас попросту скрыто где-то в неведомой бесконечности мироздания. Так и был ли у нас Выбор изначально?.. Ему казалось, что нет. Либо люди попросту слепцы, бредущие по узкому мостику, нависающему над отвесной пропастью и делающие шаг наугад...
...Чёрный седан пулей рассекал пустые утренние улицы города. На востоке уже брезжил рассвет, и первые, ещё не улетевшие на юга птицы пели свои трели. На удивление, сегодня обещался солнечный день. Но в чёрном седане не было слышно жизнерадостного пения, и солнечный свет затенялся мощной тонировкой стёкол. В чёрном седане царили тишина и темнота как в склепе.
Он зашёл в свой кабинет, сделал себе кофе и плюхнулся на кресло. Солнце уже практически полностью встало и ярким светом озаряло всё вокруг. Он встал, подошёл к окну и задёрнул шторы, вновь погружая кабинет в полумрак. Потом снова сел и стал пялиться куда-то в одну точку на стене. Он старался ни о чём не думать, выкинуть все мысли из головы, но не получалось.
Что же они задумали? Во что же ещё заставят меня ввязаться? Встреча в 7 утра предполагает некую секретность, значит явно что-то незаконное. Впрочем, неудивительно. Встречи с этими двумя никогда не означали что-то законное или благоприятное для общества. Но в этот раз предчувствие ему говорило, что будет ещё хуже, чем обычно. Гораздо хуже. Он вздохнул. Опять стал проворачивать в голове события того дня.
...Из больницы он выходил убитый. Поехал домой. Жена спала крепким наркотическим сном. Он завалился на кровать и тоже заснул. Проснулся уже после полудня, не понимая, где и зачем находится. Потом воспоминания начали к нему мучительно возвращаться, и он простонал. Потом сходил в душ, переоделся и заказал такси. В полицейское управление. «Макс вернется сегодня ночью, я должен успеть сделать, что должен», — крутилось у него в голове. В отделении спросил старшего инспектора Томаса. Его попросили подождать, и он сел на кушетку. Часы на стене напротив мерно тикали, отбивая такт одновременно с его сердцем и соревнуясь с ним в громкости звука. Секунды текли невообразимо медленно, как будто бы стрелка двигалась в густом и вязком мёде. Всё вокруг тоже казалось невероятно заторможенным: вот какой-то детектив в костюме простучал гулкими ударами каблуков по кафельному полу мимо него, а вот двое полицейских вели упорно сопротивляющегося индивидуума, чьи пьяные крики резонансом отдавались в ушах, и слюна, сорвавшись с уголка раскрытого рта медленно полетела в сторону сидящего генпрокурора. Потом пронзительно зазвенел телефон, и его звуки проникали в сознание как бур проникает в землю в поисках скрытых богатств. Рука диспетчера медленно, как сквозь густой мёд, потянулась к трубке и подняла её, далёкий голос протянул: «Здрааавствуууйтеее, выы позвоониилии 911, что-оо у ваас слуучиилоось?»
— Леонид? — от неожиданного голоса прямо около уха он вздрогнул.
Перед ним стояла гора. А точнее, старший инспектор Томас. Он непонимающе взглянул наверх.
— Вы хотели мне что-то сообщить? — помог ему инспектор.
— Даа, хотел...
— Тогда давайте пройдёмте ко мне в кабинет. Следуйте за мной. — и с этими словами гора невероятно бодро для своих размеров задвигалась прочь.
Он вскочил с кушетки, оттёр плевок с брюк и последовал за инспектором.
В кабинете Томас сел на своё кресло и вперил немигающий взгляд с переминающегося с ноги на ногу гостя.
— Ну-с, чем обязан визитом?
— Что я должен сделать?
— Ах, ты всё-таки решил. Молодец, правильный выбор. Нужно сделать письменное и устное заявления, диктофон и бумагу я тебе предоставлю.
В ту же секунду перед Леонидом на столе появился белый лист и черный диктофон. Он не помнил, что он писал и говорил, лишь чётко следовал инструкциям. Когда всё было кончено, старший инспектор встал из-за стола и похлопал его по плечу:
— Большое тебе спасибо, Леонид. Ты сделал доброе дело и очень помог следствию.
Он лишь смог из себя выдавить:
— Можно ли сделать так, чтобы моё имя не упоминалось в прессе?
— Гарантировать не можем, но постараемся. Передавай привет своей дочери, пускай поправляется скорее!
Он ничего не ответил, вздохнул, покинул кабинет и направился прямиком в больницу. Она всё ещё спала, но врач ответил, что вот-вот должна проснуться. Он должен быть с ней, должен посмотреть ей в глаза и должен извиниться.
Да, Выбора у него не было с самого начала.


***

Он незаметно для себя улыбнулся, когда вспомнил, как Нора открыла глаза и посмотрела удивлённым, ничего не понимающим взглядом на родителей, находящихся в палате. Вспомнил слёзы на своих глазах и глазах жены, вспомнил, как они поочерёдно зацеловывали свою дочь. А потом вспомнил, что было дальше и поёжился: на следующий день газеты пестрели заголовками: «Контрабандный скандал: известный бизнесмен убит при попытке сопротивления аресту». Он судорожно рыщет по всем статьям в поисках упоминания своего имени, не находит, но всё равно страх поедает его изнутри. Потом снова направляется в полицейское управление, на этот раз прямиком в кабинет старшего инспектора и кричит о том, что они не говорили, что убьют Макса. На что старший инспектор отвечает, мол, не его это дело, пускай сидит дома и помалкивает, если не хочет сам быть «арестованным». И потом добавляет, что они не могли просто так задержать человека такого калибра как Макс, так что пришлось «идти на ухищрения»...
И вот он снова дома, опустошён, уничтожен. В холодильнике стоит бутылка виски, которую его коллеги подарили ему при увольнении с прошлой работы. Он открывает её и выпивает всю до дна в течение следующего часа. Потом блюёт и отключается. На следующий день их дочь выписывают из больницы. Но она уже не та жизнерадостная девочка, что была раньше. Теперь она в основном молчит и постоянно смотрит куда-то в одну точку. А он постоянно пьёт виски и иногда водку. Жена пытается понять, что случилось с двумя самыми близкими ей людьми, пытается с ними разговаривать, но они её не слушают и не отвечают. Дочь слушает музыку и смотрит в одну точку, а он бухает. В конце концов, и жена сдаётся во власть демонов: теперь она постоянно под какими-то таблетками. Так проходят почти два года. А потом его приглашают (точнее, силой назначают) на пост генпрокурора новоизбранные губернатор и начальник полиции. Он с семьёй переезжает в новый большой дом, так что теперь они наконец-то могут почти никогда не видеться друг с другом. Новая работа практически ничем не отличается от предыдущей, теперь только ему нужно меньше думать и больше подписывать всяких бумаг и отдавать распоряжений. Многие из которых сомнительного морального оттенка. Он глушит голос совести большим количеством алкоголя. Вот так и живёт уже почти три года. И теперь вот снова ему придётся во что-то ввязываться... Как же он устал от всего этого, как же ему иногда просто хочется окончить этот цирк...





***

В дверь постучали.
— Войдите, — пробормотал он, выходя из прострации.
По шагам сразу же стало понятно, что это не начальник полиции (слишком уж лёгкие шаги были) и не губернатор (у того шаг не настолько широкий и уверенный). С удивлением генпрокурор развернулся на своём стуле и чуть с него же не упал: пришелец стоял прямо около его носа.
— Главный прокурор Северной провинции Леонид Алексеевич, я правильно понимаю? — произнёс незнакомец и улыбнулся широкой, неприятной ухмылкой.
Он всмотрелся в неожиданного гостя поподробнее. Это был невероятно высокий, два с лишним метра, и невероятно худой и при этом широкоплечий человек, носивший военные берцы, штаны цвета хаки и кожаную куртку, а также зачёсанные сзади в хвост светлые волосы и жидкую бородку с усами. У него были немигающие водянистые рыбьи глаза, от одного взгляда которых мурашки бежали по всему телу. А уж когда этот тип улыбался, было ощущение, что смотришь на лик диавола. Поэтому генпрокурор сразу же опустил взгляд. Но незнакомец ожидал ответа, который необходимо было дать.
— Да, это я. — произнёс Леонид. — А Вы кто будете?
— А я Ваш новый бизнес партнёр. Зовут меня Макиавелли, но можете называть меня попросту Маком.
— Вы, наверное, ошиблись дверью и Вам не ко мне, — начал было он, как вдруг послышалось лёгкое сотрясание пола в коридоре и в открытую дверь кабинета вошёл вразвалочку начальник полиции Томас, а почти сразу за ним — сонно потирающий глаза губернатор Дмитрий. Оба были в тёмно-синих костюмах с красными галстуками.
— Привет, Лёня, — прогромыхал начальник полиции, — Вижу ты уже познакомился с Маком.
Он кисло кивнул, а Мак оскалился ещё шире.
— Хорошо, тогда нам осталось дождаться Германа и можем начинать. Куда нам можно присесть?
Ровном счётом ничего не понимая, он решил, что лучше всего будет избрать тактику стороннего слушателя, а заодно гостеприимного хозяина и пригласил присутствующих сесть за полукруглый стол. Сам сел с правого края в угол, начальник полиции с губернатором — с левого, а жуткий тип в кожанке к его ужасу выбрал стул рядом с ним. Воцарилась мертвенная тишина. Томас и Дмитрий уставились в свои телефоны, он — себе под ноги, а Мак — прямо на него. Долго он этого выдержать не сможет.
— Чай, кофе? — хоть какие-то слова были лучше полной тишины.
Начальник полиции и губернатор отрицательно помотали головами, не отрывая взгляда от смартфонов. Мак произнёс:
— А я, пожалуй, не откажусь от кофе. Обожаю крепкий по утру, неплохо мозги прочищает.
Он кивнул, не поднимая взгляд с ботинок, встал из-за стола и вышел в коридор заварить кофе. Там ему стало чуть полегче, хотя бы дышать можно было. «Так, что бы дальше не произошло, нужно оставаться спокойным и невозмутимым. Нельзя показывать этим ублюдкам свою слабость». Звук кипящего чайника и запах свежесваренного кофе его почти успокоили. Но тут в коридоре сзади послышались шаги. Нет, пара шагов! Широкие и гулкие, а также лёгкие и слегка семенящие. Он простонал, обернулся и обомлел: на него надвигался настоящий великан, как из сказок. Замерев, он лишь ждал его неминуемого приближения. Не дойдя до него всего пару шагов, великан остановился и протянул ему огромную ладонь для рукопожатия.
— Доброе утро, меня зовут Герман. А Вы, как я понимаю, Леонид Алексеевич?
Он сглотнул и рассмотрел великана, точнее Германа, подробнее. Это был огромный мужчина, в ширину почти как начальник полиции Томас, но при этом ещё и под 2 метра ростом. У него была кожа цвета чёрного кофе с молоком, строгий чёрный костюм с галстуком, в одной руке он держал трость, а в другой — чёрный кожаный кейс с кодовым замком. На пальцах у него красовались перстни со всеми возможными драгоценными камнями, а в ушах были серьги с бриллиантами.
— Да, это я, приятно, познакомиться, — промямлил генпрокурор и пожал протянутую ему лапу. — Давайте пройдём в мой кабинет, все остальные уже в сборе.
— Прекрасно, прекрасно, но прежде, познакомьтесь ещё с моей помощницей, а заодно заместителем, Анной.
Только теперь за широкими плечами он разглядел тоненькую женскую фигурку. Анна была щуплой девушкой с золотистыми волосами, большими зелёно-синими полузакрытыми глазами и большими чёрными кругами под ними. Одета она была в рваные джинсы, кеды, футболку и кофту с капюшоном, в общем, прохладно для октября в этих краях. То ли поэтому, то ли ещё по какой-то причине она постоянно слегка дрожала. Весь её вид источал какую-то слабость и болезненность. «Наркоманка», — сразу понял Леонид. Руки она не протянула и лишь коротко кивнула, и троица направилась обратно в кабинет.
Как только они зашли, губернатор Дмитрий почти по-детски радостно воскликнул:
— О, а вот и он! Герман Адамс, миллионер, меценат и будущий мэр Столицы!
— Ну, пока ещё не мэр, но будем стремиться, — с напускной скромностью ответил великан.
После этого все присутствующие официально обменялись рукопожатиями. По тому, как это было сделано, он понял, что губернатор хочет польстить всем, начальник полиции и бизнесмен ненавидят друг друга, байкер ненавидит всех, а светловолосой девице на всех насрать. Сразу же после приветствий она пододвинула свой стул поближе к окну, без спросу его открыла, откинулась на спинке, положила ноги на подоконник, достала сигареты и закурила, отвернувшись от них и уставившись куда-то вдаль. Герман сел посередине стола, положил кожаный кейс на него и торжественным тоном обратился к сидящим по правую руку от него губернатору и начальнику полиции:
— Ну что, господа, вы готовы?
— Давай уже сюда свои планы, — пробурчал Томас. — Надеюсь, там хоть что-то стоящее.
— Не сомневайся мой дорогой Том, не сомневайся. Господин Мак их уже видел и остался полностью удовлетворен. Уверен, что и твоей привередливой особе придётся по душе.
С этими словами великан ввёл пароль на кейсе, не спеша расстегнул защёлку, достал толстую папку каких-то бумаг и передал их начальнику полиции. Тот надел очки и начал их пристально просматривать, а губернатор примостился рядом. Леонид не понял, что это были за бумаги, но разглядел какие-то схемы, перемежающиеся с таблицами и крупными абзацами текста. Он хотел спросить, что это такое, но пока не решился.
Настенные часы медленно били свой ритм. Начальник полиции медленно перелистывал страницы, периодически смачивая их слюной. Губернатор постоянно заглядывал за его плечо, силясь что-либо понять, не понимал и откидывался на стуле, а потом через пару мгновений снова медленно привставал и заглядывал. Герман медленно набирал текст какого-то сообщения на своём телефоне; громкие звуки клавиш перекликались с громким тиканьем часов. Мак сидел, откинувшись на стуле, слегка насвистывая какую-то медленную мелодию. Анна сидела около открытого окна, медленно затягивалась сигаретой и выпускала дым колечками. Он сидел на своём стуле, уставившись под ноги и чувствовал, как капельки пота медленно стекали по его спине. Ему казалось, что он смотрит какое-то сюрреалистическое кино, только вот он был не зрителем.
Наконец, начальник полиции прокашлялся и произнёс:
— Что-ж, Герман, мне придётся признать, что проработано всё достаточно грамотно. Думаю, схема рабочая.
— Я очень рад, что тебе понравилось, мой дорогой друг, — бархатным голосом проговорил бизнесмен. — Знаю, тебе не просто угодить.
— У меня однако же есть один вопросик: скажи пожалуйста, на кой хрен нам тратить столько бабок и выкупать какую-то непонятную зачуханную ферму в глуши?
— Вот-вот, меня тоже это интересовало с самого начала! — решил вставить свои три копейки губернатор, хотя не понимал, о чём вообще идёт речь.
— О, я ждал этот вопрос, мои дорогие друзья. Видите ли, данное капиталовложение, хоть и кажется на первый взгляд слегка неразумным, на деле сэкономит нам кучу денег и нервов. Эта ферма находится прямо на границе Северной и Столичной провинций; при этом до самой Столицы оттуда уже рукой подать. А это означает, дорогие мои коллеги, сразу несколько вещей: во-первых, данная территория всё ещё попадает под вашу юрисдикцию, так как формально дом и большая часть территории около него находится всё ещё в вашем регионе. Следовательно, полицейских проверок опасаться не следует, ибо вы и есть правопорядок, хех. А во-вторых, это идеальное место с точки зрения логистики перевозок. Почему нужно вбухать туда столько денег? Мы хотим отвлечь внимание, успокоить бдительность населения, а заодно и столичной полиции. Представьте как хорошо скажется на вашем имидже в глазах общества выплата долгов старой несчастной вдовы и перестройка её раздолбанной фермы в новомодную гостиницу! Первое время, конечно, мы не сможем пользоваться локацией по назначению, так как будет некоторое внимание со стороны местной и, можеть быть, столичной прессы. Возможно даже пара туристов заглянет. Но в скором времени все всё забудут, ибо людям вообще свойственно быстро забывать даже плохие вещи, не говоря уже о хороших. И тогда в те места вновь вернётся благодатная тишина и безлюдье, так нужные нам для нашей операции.
— Что-ж, что-ж, звучит достаточно логично... — проговорил Томас. — Но мне бы хотелось убедиться получше. Всё-таки речь идёт о суммах солидных. Не мог бы ты пояснить подробнее, почему ты решил, что именно эта локация оптимальна для нас с логистической точки зрения?
— А это решал не я. За это отвечала моя заместитель Анна.
Повисло молчание. Все глаза уставились на молчаливую девушку, которая всё так же продолжала курить и таращиться в окно, закинув ноги на подоконник.
— Ты чё, шутить вздумал, Герман? — проговорил Томас. — Она разработала весь план?
— Вот, вот, бабёнка небось и говорить не умеет, а ты тут такое выдал, вот умора! — вклинился в разговор губернатор.
Анна отвернулась от окна, смерила их всех ненавидящим взглядом, но промолчала.
— Аня, дорогая, не могла бы ты продемонстрировать многоуважаемым господам ход своих рассуждений? — обратился к ней Герман.
Девушка молча кивнула, встала со стула, расстегнула свой рюкзак и достала оттуда ноутбук. Далее она без всякого спросу отключила компьютер генпрокурора от проектора и подключила к нему свой. Экран загорелся. На рабочем столе появилось множество папок, она кликнула на “Work”. Затем на PDF файл. С первых же строк в нём начинались математические формулы.
— Что-ж, — все вздрогнули от неожиданно звонкого и чистого голоса, — Перед нами стоит задача оптимизации с ограничениями. В частности, мы хотим найти оптимальную точку на двумерной плоскости. Для этого введём целевую функцию: мы должны минимизировать издержки по перевозке согласно ограничениям по бюджету и безопасности самих перевозок. Максимальный бюджет поставлен Германом, так что вопросы не ко мне. Безопасность выражается в вероятности наткнуться на полицейские патрули и проверки. Да, вы не ослышались, это стохастическая переменная, что немного осложняет анализ, так как придётся делать допущения на счёт вероятностного распределения постов и проверок. Обе эти переменные не могут быть отрицательными, что сужает круг возможного выбора до распределений только с правым хвостом. Так как безопасность для нас превыше всего, очень важно не преуменьшить риск внезапной облавы, поэтому я использую распределение Парето, что означает толстые хвосты. Итак, у нас есть целевая функция и ограничения, давайте теперь посмотрим на все возможные варианты. Какие-то вопросы перед тем, как я продолжу?
Леса рук не было. Тогда Анна пролистнула документ чуть ниже, до большой схемы на всю страницу. Вся схема была испещрена сетью линий, прямых и изогнутых, а в правом нижнем и левом верхних углах было две больших красных точки.
— Итак, — продолжила девушка, — это — Столица, — и указала на правую нижнюю красную точку, — а это — и ткнула на левую верхнюю, — та дыра, где мы сейчас находимся. Наша задача — это поиск оптимального пути в данном графе согласно ранее определённым функциям и ограничениям. Задача не решается на бумаге, поэтому я написала небольшую программку, которая ищет численное решение. Так как уравнения у нас стохастические, я использовала метод конечных разностей, сведя его к уравнению в частных производных. Вот, собственно, и код, если вдруг кому-то из вас будет интересно. Пришлось создать парочку новых методов и классов, но это было не супер сложно.
И она открыла ещё один файл, в котором, как на древнем египетском монументе, были целые блоки и конструкции из слов, нёсшие определённый, чёткий смысл, недоступный для всех остальных в комнате. Девушка открыла пред ними дверь в новый, неизведанный мир.
— Так вот, я просто запускаю данную программу и она ищет оптимальную точку на карте, вместе с 95% доверительным интервалом, конечно же. Так уж получилось, что точка это почти точно совпадает с этой сраной фермой. Ну, надеюсь теперь ты доволен, жирный старый хрыч, — обратилась она к начальнику полиции. — И ты тоже, латентный педик, — это обращение было уже к губернатору, — как видишь, говорить я вполне умею, просто не вижу особого смысла делать это с ублюдками вроде вас.
После этих слов она замолчала, отключила ноутбук от проектора, закрыв портал в волшебный внеземной мир, снова села на стул у окна, отвернулась и закурила. Спустя мгновение раздался оглушительный смех Германа:
— Ха-ха-ха, старый хрыч, ха-ха, вот это ты хорошо придумала, дорогая!
Байкер тоже, не долго думая, оглушительно рассмеялся. Губернатор тоже начал было смеяться, но уловил взгляд начальника полиции и тут же передумал.
— Уф, вот была умора! — наконец произнёс бизнесмен. — Но давайте всё же закругляться. Господа, вы знаете на какие реквизиты переводить средства?
Начальник полиции и губернатор сумрачно кивнули.
— Вот и чудненько! Только не забудьте о мерах предосторожности: оффшорные счета, подставные фирмы и так далее. Ну, не мне вас учить, господа. Что-ж, пора прощаться, будем на связи!
И с этими словами Герман поднялся, а за ним сразу поднялась и Анна. Все остальные тоже стали вставать и покидать помещение. Один Леонид остался сидеть с поникшей головой.
— Стойте, подождите! — вдруг почти с мольбой выкрикнул он. — Может, мне кто-нибудь объяснит, что же здесь происходит, что, чёрт подери, мы собрались возить?!
— Дурь, дорогой мой генпрокурор, — произнёс с улыбкой байкер, — Мы будем возить тонны отборной дури, отсюда в Столицу и обратно. Может, со временем даже за границу и на Юг поставлять будем.
— Что-о?! Я не собираюсь участвовать в перевозке наркотиков, ни за что!
Как будто бы его кто-то слушал... Все покинули кабинет, не обратив на его возгласы никакого внимания. А он остался в темноте и одиночестве, и горькие слёзы текли по его щекам...
— Ну-ну, генпрокурор, чего-ж ты так расклеился?
Он вздрогнул и поднял голову. Перед ним стоял широко улыбающийся Мак. У него не было сил и желания его даже послать, поэтому он ещё ниже опустил голову, в надежде, что жуткий байкер сам уйдёт. Но тот не уходил. Более того, Мак вальяжно прошёлся к кабинету из красного дерева, открыл его, немного порылся и достал бутылку 25 летнего виски — одну из старых взяток для генпрокурора. Достал также два гранёных стакана, сел на стул рядом с ним и налил в стаканы янтарную жидкость.
— Вот, Леонид Алексеевич, выпей-ка, полегчает.
Он послушно залпом проглотил содержимое стакана. А потом налил ещё и снова проглотил. А потом снова.
— Я всегда стремился делать хорошие вещи, я не святой, но я и неплохой человек...
— Как и все мы, как и все мы...
— За что, за что мне всё это? Чем я согрешил в этой жизни? В чём Смысл моего наказания?
— А нету никакого Смысла, Леонид Алексеевич. И никогда не было. Мы рождаемся в говне, в говне и умираем. Пусть не буквально, но метафорически. Вся наша жизнь — лишь извилистая дорога, состоящая из череды случайных событий, нам не подвластных. И дорога эта неминуемо ведёт нас к смерти.
— А зачем же тогда жить? Вот ты, зачем ты живёшь? Зачем ты этим занимаешься?
— Хм, да собственно незачем. В моих действиях нет никакого Смысла, так же как и в действиях Германа, или действиях Томаса, или твоих действиях, Леонид. Все мы делаем вещи, просто чтобы их делать.
— Бедные мои дочь и жена, как же я их подвёл... Я — ничтожество, не достойное больше жить.
— А, любовь... Понимаю, понимаю... Помнится, было дело, и я любил...
— И что же стало с этим человеком?
Байкер не ответил и просто продолжал сидеть болтая стакан с виски в руке. Спустя некоторое время он всё же сказал:
— Её убили. Изрешетили пулями в попытке достать меня.
Леонид сглотнул и тихо прошептал:
— А что же было потом?
Мак жутко усмехнулся:
— А потом я поймал одного из членов той группировки, переломал ему кости монтировкой, выпытал имена убийц и оставил подыхать на улице прямо около логова той банды. Мой тогдашний босс не очень оценил данный жест, ведь это фактически означало объявление войны. Мне было не до его недовольства, так что я прострелил ему башку и встал во главе. Потом мы налётом пошли на логово той банды и замочили там почти всех. Выживших я приказал привязать к стульям, взял электрическую дрель и просверлил каждому из них ровную элегантную дырочку прямо посередине лба, вот здесь, — Лёгкий тычок подушечкой пальца прямо по его лбу заставил Леонида отпрянуть, и он чуть не свалился со стула. — Ух, сколько криков и кровищи было! Был ли среди них тот, кто убил мою жену? Может был, а может и нет. Это было неважно. Ибо ничто не важно, ничто не имеет значения. Ничья жизнь не имеет Смысла, моя и твоя в том числе.
Мак замолчал и полез в карман своей кожаной куртки. Достал оттуда красивый семизарядный револьвер и положил на стол перед Леонидом.
— Вот, возьми пушку и выстрели в меня. Давай, покончи с этим раз и навсегда. Ты ведь этого хочешь?
Видя, что генпрокурор не особо-то с этим делом спешит, байкер встал со стула, допил свой виски и произнёс:
— Ну что ж. Не в этот раз значит. Оставь пистолет себе, может тебе ещё представится данная возможность. А может, ты захочешь применить его к кому-то ещё. Бывай, генпрокурор.




***

Ночью ему снился сон. Он стоит посреди какой-то оживлённой деревеньки; люди куда-то спешат по своим делам, детишки радостно носятся туда-сюда, старики сплетничают у порогов домов, поют птицы, светит солнце. Затем небо резко темнеет, солнце заслоняет туча и откуда-то веет неприятным холодком. Он видит, что люди в деревне начинают браниться, детишки — обзываться, а старики — бить друг друга палками. Громовой голос раздаётся по всей округе: «Иди и смотри». Он смотрит и видит всадника на белом коне с венцом на голове, победоносно выходящего из мглы. И слышит голос: «Я есть Раздор». Во всаднике он узнаёт губернатора.
Небо озаряется кроваво-красным светом, брань вокруг сменяется истошными криками и лязгом оружия, по улицам деревни текут реки крови, слышен детский плач. Громовой голос раздаётся по всей округе: «Иди и смотри». Он смотрит и видит другого коня, рыжего; сидящий на нём всадник держит окровавленную дубинку и произносит: «Я есть Война». Во всаднике он узнаёт начальника полиции.
Кроваво-красный цвет неба сменяется бледно-жёлтым, истошные крики — протяжными стонами, сливающимися в единый многоголосый хор; отовсюду доносится ужасное зловоние; немногие оставшиеся на улицах люди выглядят как живые скелеты. И вновь громовой голос раздаётся по всей округе: «Иди и смотри». Он вновь смотрит и видит вороного коня, и всадника, держащего в своих руках весы: на одной половине – буханка хлеба, на другой — пакет с белым порошком. И слышит он голос: «Хлеб нынче подорожал, зелье же цены своей не меняет. А меня можешь именовать Голодом». Во всаднике он узнаёт девушку.
Стоны затихают и наступает полная тишина; отовсюду веет гробовым холодом и бледно-жёлтая палитра сменяется практически полной чернотой. И слышит он громовой голос: «Иди и смотри». Он смотрит и видит коня бледного, и всадника на нём, держащего в одной руке автомат, а в другой — окровавленный нож. И слышит он голос: «Имя мне — Смерть». И узнаёт во всаднике байкера.
А за последним всадником следовал ад. И из ада вышел великан всемогущий, держащий в руках пачки денег, вымазанные в крови. И произнёс великан: «Я есть Антихрист». И в великане этом он узнал бизнесмена.





Февраль.
 
Такая вот история. Я попытался рассказать всё, что знаю и что помню, насколько мои помутнённые алкоголем память и сознание позволяют. Не знаю, зачем я это сделал, наверное, чтобы хоть как-то оправдать мои поступки и заодно предупредить читателей о том аде, что происходил и происходит в этом маленьком, тихом и холодном городке.
Прошло уже более четырёх месяцев с момента злополучной встречи в моём кабинете. Следующие после неё пару месяцев прошли как обычно, я лишь ещё больше увеличил дозу потребляемого алкоголя. А потом наступил декабрь. Я помню, как будто это было вчера: канун Рождественских праздников, репортажи по всем возможным телеканалам: «Неизвестные меценаты под покровительством нашего дорогого губернатора выплатили долги бедной пожилой вдовы и выкупили полузаброшенную ферму в юго-восточной части провинции. Ферма была переоборудована в модный бутик-отель, ожидается массовый приток туристов, что должно крайне благоприятно сказаться на экономике нашего региона». Туристы действительно были, но, как и говорил бизнесмен, спустя буквально неделю те места вновь стали безлюдными как пустыня Сахара. Распространение наркотиков через эту точку началось незамедлительно. Прав был Герман: вложения окупились спустя пару недель. Он вообще всегда прав, у него же деньги. Увеличение распространения наркотиков стало заметным сразу же; теперь вместо пары полицейских вызовов по этому поводу каждый день происходят десятки, и это в нашем-то небольшом городишке! Вот так, Зло, имея деньги, купило себе и Силу, и Власть, и Интеллект, отстроив могущественную империю. А я — лишь мелкий камешек, бросаемый туда-сюда этим всесильным океаном, без какой-либо надежды быть выброшенным на берег.
В последние месяцы я всё больше размышлял над словами байкера и пришёл к неутешительному выводу, что Смысла действительно нет и нечего его искать. Мы — песчинки в бескрайнем мироздании, и все наши выборы и решения не значат ровным счётом ничего. Я устал. Устал отдаваться на волю Рока. Сегодня я воспользуюсь пистолетом Мака. Кто-то может это посчитать проявлением слабости; я и не отрицаю, что являюсь слабым и безвольным человеком. Но на самом деле, данное решение для меня — единственно сильное за мучительно долгие годы...
...Клаудия, моя дорогая жена, я знаю, что ты будешь читать эти строки. Это всё моя вина, я всё запорол и перечеркнул свою и ваши с Норой жизни. Не ожидаю, что ты или наша дочь когда-либо меня простите, ибо не за что. Просто уезжайте из этого проклятого места как можно скорее и как можно дальше, забудьте меня и этот город как страшный сон. В сейфе лежат некоторые сбережения, воспользуйтесь ими. Ты — отличная мать, без меня вам с Норой будет намного лучше. И напоследок я хочу, чтобы ты знала: я любил и продолжаю любить тебя и нашу дочь, несмотря ни на что, больше всего на свете. Всё, что у меня когда-либо было я готов отдать на то, чтобы вы были хоть чуточку счастливее. Прощайте, надеюсь, увидимся когда-нибудь в лучшем мире, где я снова смогу заключить вас в свои объятия, поцеловать, и где мы сможем посмеяться над всеми этими событиями, как о далёком и забытом ночном кошмаре.

В кабинете тусклым светом горела лампа. За окном вилась февральская метель, а за столом сидела женщина, дрожащей рукой державшая рукописное письмо. Слёзы капали из её красных распухших глаз на бумагу, размывая написанный текст. А снег за окном продолжал виться в своём бесконечном, безразлично-холодном танце.




“What’s the Meaning of all that? Well, there’s actually none.”