Акт 3. Действие. Зима

Глава Первая. Размышления

Он откинулся на стуле и глубоко вздохнул. Вот уже пятый час он делает эту долбанную презентацию, а конца и края до сих пор не видно. Выглянул в окно: стеклянные высотки всё так же стояли на своих местах и взирали своими холодными стеклобетонными панелями, как бы насмехаясь над ним. Большинство огней в офисах уже были погашеыо, но встречались и вкрапления света; это такие же несчастные люди как и он несли свою барщину для богов финансового мира. 
Он взглянул на часы на своём запястье. Пол первого ночи, до дедлайна осталось полтора часа. Собрав всю свою волю в кулак, вновь придвинулся к столу и углубился в расчёты в таблице Excel, периодически переключаясь на PowerPoint и вставляя на слайды всё новые таблицы, графики и скопированный откуда-то из интернета умный текст.
Без двух минут два, он сохранил все файлы, отправил их на почту боссу, выключил компьютер и пулей вылетел из пустого офиса. Дорогу до дома он уже практически не помнил; помнил лишь как завалился на заднее сидение такси, помнил смску от босса с поздравлениями, в которой было написано что-то вроде: «Ты большой молодец, Джон. Нам всем пришлось нелегко на этом проекте, но мы справились. Клиент должен быть доволен. Но ты не расслабляйся: завтра встреча с советом директоров в 9 утра». «Ублюдок! — думал он. — Сам сидит на своей яхте на Карибах, при этом ещё рассуждает о том, как же блин всем пришлось тяжело. Ему-то не придётся завтра вставать в 7 утра, и презентовать это дерьмо стариканам в дорогих костюмах».
Помнил, как вылез из такси и еле волоча ноги поднялся в свою квартиру на 50 этаже. В квартире было темно и тихо, за толстыми стеклопакетами не было слышно шумов Столицы. Он скинул ботинки, разделся и вошёл в спальню. Там, впервые за весь день, улыбка коснулась его губ. Кэтти, его любимая жена, сладко спала, свернувшись в клубок. Ради этого момента он жил весь день — наконец-то увидеть её вновь, потрогать, поцеловать... Она немного шелохнулась от его прикосновения, что-то пробурчала во сне и перевернулась на другой бок. Он поцеловал её в лоб, сам улёгся в постель и моментально отключился.
Пронзительный звук будильника вывел его из блаженного забытья сна. Простонав, он повернулся на бок, взял с ночного столика телефон и отключил эту адскую машину. Как же хотелось спать! Невероятным усилиям воли он заставил себя подняться с кровати. Только теперь он заметил, что половина кровати, принадлежащая его жене, пустует. «Хм, где же она может быть? Ах, точно, сегодня же пятница, день её утреннего дежурства в больнице. Значит, уже проснулась». Он зашёл в ванную, быстро побрился, принял душ и вышел в гостиную. Запах свежесваренного кофе и тёплых панкейков моментально ударили ему в нос, возбуждая его вкусовые рецепторы. Он вспомнил, что за вчерашний день практически ничего не ел. На кухне его встречала жена, которая улыбнулась ему самой прекрасной улыбкой, которую он когда-либо знал. Он подошёл к ней и поцеловал её в губы, длинным и сочным поцелуем.
— Доброе утро, дорогая.
— Доброе утро, любимый. Как ты? Извини, что вчера тебя не дождалась, уж очень хотелось спать.
— Всё в порядке, не волнуйся. Я всё равно пришёл в таком состоянии, что не смог бы даже «Привет» тебе сказать. Эта долбанная работа пытается сделать из меня старика к 30 годам, и пока что у неё вполне получается.
— Бедный... Может стоит поговорить с твоим начальником, попытаться урегулировать этот вопрос? Не должен человек столько работать, это как-то не по-человечески что ли!
— Пфф, думаешь он меня послушает? Ему глубоко плевать на своих подчинённых, лишь бы команда показывала высокие результаты в проектах. А сам он то сидит на Багамах, то в Монако, ну и иногда ещё встречается в дорогих ресторанах с «большими» клиентами. Ладно, сегодня мы сдаём этот дурацкий проект и должно стать полегче. К тому же, сегодня пятница, а значит мы идём в ресторан, не забыла?
— Конечно же нет, милый. Я буду с нетерпением ждать этого момента, там заодно сможем поподробнее друг другу пожаловаться на наши работы и заботы за бокалом вина. Ну а пока, мне пора на смену. Я сварила тебе кофе и разогрела блинчики на завтрак, пусть хоть они скрасят твоё утро.
— Моё утро уже скрасила ты.
И он снова её поцеловал.
— Ладно, беги, не буду тебя задерживать. Я заеду за тобой вечером, хорошо?
— Хорошо, дорогой. Удачного тебе дня.
— И тебе тоже, любовь моя.
Входная дверь за ней закрылась, и он с удовольствием приступил к завтраку.


 


***

Презентация прошла успешно. Старые упыри в дорогих костюмах долго благодарили его и команду за проделанную работу и выражали «извинения, за то, что этот проект занимал столько сил и времени и ограничивал общение с семьёй и близкими». Он, конечно же, ответил, что извиняться не стоит, ведь «его так захватил этот проект, что он и не замечал усталости и течения времени, ведь главная его цель и страсть в жизни — чтобы фирма процветала, а клиенты были довольны». А когда уже направлялся на своё рабочее место, мысленно пожелал всем оставшемся позади людям подавиться шампанским, которое они несомненно будут поглощать вечером, сидя в дорогих ресторанах. Справедливости ради, он тоже вечером будет его поглощать.
Остаток рабочего дня прошёл скучно. Никаких новых задач у него не было, поэтому он в основном болтал с другими коллегами, пил кофе и ходил на перекур. В 5 вечера его отпустили — невиданная роскошь для инвест банка! Позвонил жене — та всё ещё была на смене в больнице, но уже скоро освободится. Отлично, они смогут поужинать вместе! Взял такси прямиком в госпиталь, доехал за пару минут и сел в фойе, ожидать. Наконец вышла она. О боже, как же его жена прекрасна! Усталость рабочей недели как рукой сняло, когда он заключил её в свои объятия и поцеловал в губы.
— Ой, Джон, ну хватит, дырку процелуешь! — засмеялась она и мягко отстранила его. — Расскажи как твой день прошёл, как презентация?
— Да нормально, отвязался от этой дряни наконец. Поехали поедим, я умираю от голода. В ресторане поговорим поподробнее.
— Отличная идея, милый. Куда поедем?
— А ты куда хочешь? Мне в принципе всё равно.
— Ой, я не знаю...
— Ну значит мы поедем в итальянский.
Жена не стала спорить, она вообще человек очень гибкий и миролюбивый, с ней можно хоть куда.
В ресторане, смакуя белое вино вместе с пастой с морепродуктами, он призадумался. Вилка медленно накручивала длинную спагетину, а потом раскручивала, и спагетина медленно опускалась в винный соус, в котором уже плескались большие и сочные королевские креветки и лангустины, смотревшие на него своими чёрными мёртвыми глазами-бусинками.
— Дорогой, ты чего такой грустный? Что-то случилось? — её светлый и лёгкий голос вывел его из мрачных мыслей.
— Да ничего, устал просто. Эта работа меня доконает когда-нибудь.
— Но ты же именно этого хотел, когда переехал сюда и поступил в магистратуру! Это была твоя мечта.
— Была-то была, да сплыла. Задолбало меня всё. Задолбали бесконечные одинаковые отчёты и презентации, задолбали эти тестостерованные успешные люди в дорогих костюмах, стремящиеся отгрести как можно больше бабок, чтобы потом всё спустить на алкоголь, психологов и наркотики. Задолбало постоянно вставать в 7 и ложиться в 2, в конце концов. Зачем всё это? В чём, блин, Смысл? Знаешь, сама по себе цель заработать как можно больше денег не так уж и плоха, если эти деньги достаются тебе относительно легко. Но когда ты проводишь чуть ли не всю жизнь на своём рабочем месте, и в итоге у тебя просто тупо нет времени и сил тратить заработанное, какой нахрен Смысл во всём этом? Вот у твоей работы есть какая-то высокая цель, ты спасаешь жизни, помогаешь людям. А что делаю я? Делаю богатых людей ещё богаче и отрываю небольшой кусочек для себя, при этом даже не имея возможности вдоволь насладиться этим кусочком.
— Так может тебе стоит уйти с этой работы и поискать нечто более подходящее, зачем же так мучиться?
— Я часто задумываюсь об этом, но тогда получается, что все те силы и средства, что были потрачены на переезд сюда, весь тот стресс, полученный во время обучения на магистратуре, мучительного поиска работы, все те одинаковые безликие отказы по электронной почте, всё то унижение собеседований с одними и теми же одинаковыми людьми в костюмах, показывающими напускное добродушие и вежливость, задающими одинаковые дебильные и никак не относящиеся к работе вопросы и говорящими, что мол мы Вам перезвоним... Всё это тогда было бы тщетно. Получается, мои родители зря тратили значительную часть своих капиталов на моё дорогостоящее образование, получается я зря сам влезал в долги, днями и ночами учился, днями и ночами искал эту проклятую работу, моля у Бога каждую ночь перед сном ниспослать мне завтра заветный оффер леттер... Я не могу так всё бросить, это было бы просто неуважением к себе и к родителям. К тому же, надо же как-то платить за грёбанный кредит на обучение и за квартиру. Это какой-то замкнутый круг, из которого не выбраться. Благо, у меня хоть есть ты. Только ты и радуешь меня в последнее время.
Она ему тепло улыбнулась и нежно докоснулась до его щеки. Он закрыл глаза, такое божественное прикосновение это было...
— Дорогой, ты просто устал, тебе нужен отдых. Давай закончим ужин, поедем домой и забьёмся в уголке, только мы с тобой вдвоём?
Он улыбнулся, и настроение сразу улучшилось. Дома они занимались любовью, долго и страстно, и тела их сплетались в витиеватые узоры под музыку страсти.



***

Его разбудил телефонный звонок. Он перевернулся на бок и закрылся подушкой, но дурацкий телефон продолжал названивать, выветривая остатки сна из сознания. Вздохнув, перевернулся на спину вновь и взял телефон с тумбочки. Часы показывали 12 дня. Звонил какой-то незнакомый номер. Он уже хотел было сбросить, но почему-то всё же решил ответить.
— Да?
— Алё, алё! — донёсся из трубки противненький писклявый мужской голос, показавшийся ему смутно знакомым.
—  Да, да, кто это?
— Алё, это Джон?
— Да я это, я. Кто, чёрт побери, звонит?
— О, Джон, здарова! Это Хэнк, в магистратуре вместе учились, помнишь?
И тут он вспомнил худощавого живенького паренька-мажора, редко показывающегося на парах, зато часто в различных барах или клубах. Пару раз они даже выпивали вместе, не сказать, чтобы было супер круто, особенно на утро.
— Да-а, Хэнк... Вспомнил, вспомнил. Как сам, как жизнь?
— Как обычно всё клубнично! Слушай, сегодня вечером будет одна очень крутая тусовка в одном прикольном месте, не хочешь присоединиться?
— Хм, я подумаю, — с удивлением для себя произнёс он.
— Шик! Тогда подгоняй к 8 вечера туда и звякни мне как подъезжать будешь, я тебя встречу. Чао!
Повесив трубку, Джон сел на кровати и подумал: «Какого хрена я сказал, что подумаю? Я же терпеть не могу клубы, к тому же, я толком не знаю этого чувака. Почему он вдруг вообще мне позвонил и откуда, чёрт подери, у него мой номер?? И, тем не менее, я чувствую загадочное и непреодолимое желание пойти туда этим вечером. Хмм... Ладно, спрошу у жены ещё, может она захочет пойти со мной».
Она ждала его на кухне, прекрасная даже в простой домашней одежде.
— Доброе утро, соня, — улыбнулась она ему своей божественной улыбкой. — Выспался?
— Доброе утро, дорогая. Да, вроде ощущаю себя намного лучше, чем вчера вечером.
— Вот и отлично, давай завтракать. Я не начинала, ждала тебя.
Сели за стол напротив панорамного окна, из которого открывался прекрасный вид на залитую осенним солнцем Столицу, на переливающуюся миллионами красок гладь озера и стёкла небоскрёбов. Внизу, как обычно, ездили вереницы машин, толпами сновали люди, и мощнейшая энергетика так и выплёскивалась наружу. Здесь же, наверху, почти среди облаков, было тихо. Казалось, можно было услышать как озёрные волны набегают на прибрежную гальку, а птицы щебечут в ветвях начавших желтеть деревьев.
— Чем сегодня хочешь заняться? — спросил он у своей жены.
— Я бы может погуляла где-нибудь, погода прекрасная!
— Идея неплохая, я думаю, мне стоит проветриться. А вечером есть какие-то планы?
— Ой, вот ты сказал, и я как раз вспомнила, меня сегодня вечером приглашала к себе одна старая подруга на девичник. Я думаю пойти, давно с ней не виделись. Но если ты хочешь, пойдём со мной!
— Да не, что ты, не буду вас отвлекать от ваших дел. По интересным стечениям обстоятельств, мне сегодня утром позвонил один знакомый и тоже пригласил на вечеринку...
— Это же круто! А что за знакомый, я его знаю?
— Помнишь Хэнка, с моей магистратуры? Вот он.
— Да-а, кого-то такого припоминаю... Мутноватый тип довольно. А чего это он тебя пригласил, вы ж не общались особо никогда?
— Сам задаюсь этим вопросом... Вот думаю: идти, не идти...
— Сходи, развеешься заодно. Не понравится — уйдёшь. Хочешь пойду с тобой?
— Да не, ты лучше встреться со своими девчонками, я быстро закончу и заскочу за тобой, и мы снова прыгнем в кровать и забьёмся в уголок, как вчера. Мне это чертовски понравилось!
— А уж мне как, милый, а уж мне как! — рассмеялась она.

Прогулка по парку вдоль набережной была прекрасна, как и последовавшие за ней сочная, румяная пицца и бокал освежающего, бодряще-расслабляющего просекко в баре на набережной. Он так хотел, чтобы время остановилось! По правде говоря, ему не очень хотелось идти на вечеринку, он бы лучше побольше времени провёл со своей женой. Но та настаивала, чтобы он всё же пошёл, дескать, а то он только с ней время и проводит, должны же быть у них какие-то раздельные интересы и друзья. А Джон думал, нахрена ему какие-то другие интересы и знакомства, если ему так хорошо с ней. Больше его никто никогда не понимал, даже родители, с которыми он не общался вот уже почти полгода.
Как бы он этого не хотел, время пронеслось незаметно, и вот уже вечер, его жена наряжается на свой девичник, а он грустно на неё смотрит.
— Ну что ты такой грустный, дорогой? Ты отлично проведёшь время, даже не заметишь, как вечер пройдёт. И мы снова встретимся!
— Да не знаю, ничего я не хочу, никого видеть не хочу кроме тебя, только с тобой могу время проводить. Давай останемся дома и никуда не пойдём?
Она лишь рассмеялась, поцеловала его в лоб и развернулась обратно к зеркалу, краситься. Он вздохнул, поднялся с кушетки в прихожей, пошёл на кухню, открыл холодильник и достал оттуда бутылку пива — может хоть оно его немного развеселит.
— Дорогой, я пошла! — услышал он голос из прихожей.
— Обещай мне, что не задержишься надолго, — сказал он своей жене, целуя её в губы. — Я буду ждать твоего звонка, как Хатико ждал своего хозяина.
— Хорошо, — рассмеялась она. — Но ты не драматизируй так сильно-то, я не сомневаюсь, что и тебе будет весело! Пока!
И она ушла, а он остался один, попивал пиво и смотрел на панораму ночного города сквозь окно.  Вздохнул, осушил полбутылки одним глотком и начал одеваться.


***

— Вот мы и на месте!
Он вздрогнул от неожиданно громких слов и приоткрыл глаза. Увидел улыбающееся усатое лицо, глядящее на него с переднего сидения автомобиля, оглянулся вокруг. Так, он на заднем сиденье такси. Куда он приехал? Выглянул в окно. Вокруг стояли величественные монументальные особняки 18-19 веков и тишина, периодически прерываемая стрёкотом сверчков и пением ночных птиц. Что это за место? Что он тут забыл?
— Вот это райончик! Уже лет пять живу и таксую в Столице, а здесь никогда и не был. Как будто бы в машине времени переместился на пару веков назад, ей-богу!
— Сколько я Вам должен?
— Так Вы же уже заплатили по карте, онлайн. Можете оставить чаевые, если хотите, буду крайне благодарен!
Он дал водителю пару баксов и вышел на свежий вечерний воздух. Машина умчалась куда-то вдаль, а он остался в полной тишине посреди полумрака какой-то улицы. Перед ним стоял массивный каменный особняк с колоннами. Вполне можно было подумать, что это здание правительства какой-то из малых провинций, но это чей-то частный дом. По крайней мере, был когда-то. Теперь же здание выглядело заброшенным: сколотая лепнина, отсутствие света, покосившиеся ворота, забитые досками окна. А на другой стороне улицы вообще находился пустырь, поросший травами чуть ли не в человеческий рост.  Он никак не мог понять, зачем вообще сюда приехал, как тут же вспомнил про приглашение Хэнка и потянулся в карман за телефоном, но тот сам внезапно пронзительно зазвонил.
— Алло?
— Джон, ну ты где вообще? Тебя тут все заждались!
Кто эти «все» и почему это вдруг они его заждались, он понятия не имел, но, тем не менее, ответил своим обычным спокойным и уверенным голосом:
— Я короче приехал по адресу, который ты мне дал, но тут нихрена нет, только какие-то руины, да чистое поле на другой стороне дороги.
— Так это ты приехал куда нужно! Подожди секунду, сейчас спущусь и тебя встречу.
И действительно, считай через секунду он внезапно появился откуда-то из недр особняка, как новый прыщ внезапно появляется на подростковом лице. Внешне Хэнк считай не изменился с тех пор, когда они виделись последний раз пару лет назад на выпускном в магистратуре. И, несмотря на то, что он тогда был не совсем трезв, Джон прекрасно запомнил щеголеватого блондина среднего роста с немного женственным лицом, накачанными бицепсами, которые вступали в некоторый конфликт с общей внешностью мальчика-мажорчика, а также вечно играющей на лице сладенькой улыбочки.
— Привет! Сколько лет, сколько зим! — протягивая руку для приветствия, расплылся в ещё более широкой ухмылке Хэнк. — Спасибо, что приехал, мой дорогой друг. Как ты?
— Спасибо за приглашение, — еле выдавил из себя кислую улыбку Джон, пожимая протянутую ладонь. — Я ничего, сам-то как?
— Ой, да я тоже ок, вот кручусь, верчусь тут по-всякому, дел просто вагон, времени на отдых толком нет! — и он состроил страдальческую мину. — Ну да что тут стоять, пойдём в дом, а то другие уже небось заждались. Им не терпится познакомиться с тобой! Там внутри и поболтаем.
И Хэнк развернулся, быстрым шагом направился в сторону особняка, не оборачиваясь назад на гостя. Джону пришлось поспешить за ним.
Проследовали через заросший густым кустарником когда-то роскошный сад и очутились перед величественной и запертой центральной дверью с ручками, вделанными в ноздри львиных голов, такими, как делали в Средневековье и Эпоху Возрождения в Европе зажиточные горожане. Лев тогда считался мифическим, полубожественным созданием, и, берясь за такую ручку, гость как бы вступал в диалог с этим существом, как бы представлял себя и своё намерение встретиться с хозяином дома, испрашивая разрешение у стража. Нынче же стражу некого и нечего было охранять, и львиная грива покрылась толстым многолетним слоем пыли. Времена меняются.
— Эй, ты чего там застрял? — услышал он голос откуда-то сбоку. — Мы не с этого входа заходим!
Он вышел из прострации и обернулся на голос. Хэнк махал ему рукой, стоя уже на углу дома. Мысленно попрощавшись со скучающим львом, Джон направился к приятелю.
Завернув за угол, прошли ещё немного вдоль боковой стены. Он не видел ни черта, продвигался буквально на ощупь, ступая по заросшей травой и кустарниками боковой дорожке прямо за Хэнком. Неожиданно тот остановился, и Джон на него чуть не налетел сзади.
— Ну вот и пришли, — ухмыльнулся Хэнк.
Он оглянулся по сторонам, но сперва ничего не заметил. Лишь спустя некоторое время, когда глаза наконец привыкли к темноте, заприметил едва заметную тёмную дверь, сливающуюся с боковой стеной особняка. Хэнк немного пошарил по карманам и выудил оттуда сначала телефон, потом беспроводные наушники, потом бумагу для самокруток и, наконец, тяжёлую связку ключей. Последняя смотрелась весьма чужеродно на фоне остальных извлечённых предметов, как какой-нибудь граф, прибывший прямиком с бала в 19 веке, смотрелся бы в ночном клубе сейчас. Послышался оглушительный лязг проворачивающегося в замке ключа, тяжёлый скрип металлической двери, и его лицо обдало прохладным воздухом, пахшим сыростью. Хэнк отворил дверь. Он практически ничего не видел, но заметил ступеньки, спускающиеся вниз, практически в полную темноту.
— Извини, у главного входа навалена куча какой-то древней мебели с внутренней стороны, так что через него в дом не попасть. Приходится вот подвалом пользоваться. Ну что, погнали дальше?
По смыслу это был скорее риторический вопрос, однако по интонации он понял, что Хэнк действительно интересуется, хочет ли он идти дальше. Он пробурчал что-то невразумительное в ответ, но Хэнка это вполне удовлетворило, и он закрыл за ними входную дверь, погрузив всё в кромешную темень. Потом быстро включил фонарик на телефоне и проговорил с довольно жутко выглядящей при свете фонаря улыбкой:
— Что-ж, тогда пойдём-с.
И направился быстрым шагом по ступенькам вниз. Джон направился следом. С каждым новым шагом вниз становилось всё прохладнее. А также всё более отчётливо становилась слышна какая-то музыка, волнами доносящаяся откуда-то снизу. Наконец, они спустились в самый низ и упёрлись в ещё одну тяжёлую металлическую дверь. Уже приходилось кричать, чтобы расслышать друг друга.
— Прошу, добро пожаловать! — торжественно воскликнул Хэнк и отворил дверь.
Они очутились в большом помещении, метров двести-триста по площади. Старый усадебный подвал узнавался лишь смутно по низким потолкам и сырому затхлому воздуху. В остальном же всё больше напоминало новомодный ночной клуб: диджей за пультом, играющий одинаковую мозговыносящую музыку, наскоро сделанная барная стойка, у которой толпилась кучка людей, стремясь поскорее получить новую дозу этиловой субстанции, танцпол, на котором глупо двигалась ещё одна кучка людей. Вдоль стен стояли какие-то старые мешки и ящики, наверное оставшиеся ещё с прошлой жизни особняка, теперь же превращённые в импровизированные сидения. На нескольких из них (ничего удивительного!) сидели парочки и лобызались. Всё помещение заливал мерзкий вырвиглазный красно-розовый свет.
— Добро пожаловать на первый уровень! — пытаясь перекричать музыку, крикнул ему на ухо Хэнк. — Я тут решил устроить нечто вроде клуба. Готов поспорить, ты никогда не был в ночном клубе, размещённом в здании особняка 19 века! Ну, веселись, а мне нужно отойти переговорить кое с кем. Располагайся, ешь, пей, танцуй сколько влезет! Как надоест, обязательно поднимайся наверх, вон по той лестнице! Там будет нечто совершенно иное, но тоже очень интересное! Ну давай, бывай!
Задерживаться в этом подвале у него не было ровным счётом никакого желания. Выпив пару разбавленных коктейлей и попытавшись поговорить с несколькими людьми (а в помещении из них были в основном пьяные и обдолбанные студенты), он встал с какого-то деревянного ящика и направился в сторону лестницы наверх. Какое-то время думал, к какой именно лестнице наверх направиться, той, которая ведёт к выходу, али к продолжению банкета. В итоге остановился на втором варианте, уж очень было любопытно, что там такое. «Гляну буквально одним глазком и валю нахрен отсюда, стрёмное место какое-то».
Подъём по лестнице сопровождался постепенным затуханием музыки, в конце концов перешедшим в мёртвую тишину. Открыв дверь, он очутился в каком-то тёмном и узком коридоре. Слева была глухая стена, справа коридор простирался на несколько метров вперёд и заворачивал куда-то за угол, откуда лился тусклый свет, являющийся единственным источником освещения. Он направился на этот свет, проходя мимо ряда каких-то непонятных дверей. Для интереса подёргал ручку одной из них — заперто. Завернув за угол, ахнул от изумления: он очутился в огромной зале, видимо бывшей прихожей дома. Справа от него была входная дверь, заваленная каким-то старьём: сломанными стульями, столами, картинами, даже пианино,ощерившее белые зубы клавиш, там завалялось. Слева от него поднималась на второй этаж огромная и широкая мраморная лестница, обрамлённая с двух сторон постаментами, на которых стояли бюсты каких-то людей в древнеримском стиле. Ну, точнее один из них стоял, другой же валялся разбитый и раскрошенный подле. Окна, выходящие на улицу были забиты досками. В зале помимо него не было ни души. Итак, у него было два глобальных пути движения дальше, если отринуть самый благоразумный вариант возвращения назад и покидания этого места. Он мог либо подняться по мраморной лестнице наверх, либо пойти в одну из по меньшей мере десятка дверей, расположенных напротив него, по другую сторону лестницы. Поразмыслив, что на втором этаже будет такой же миллион дверей, он решил, что рациональней будет потратить не тратить силы на подъём, а подёргать пару дверей. «Попробую открыть три из них, если все три будут закрыты, то всё, значит не судьба, и я отсюда отчаливаю». Три первые попавшиеся двери, конечно же, оказались заперты, и он с облегчением отправился назад. Поравнявшись с дверью из которой он вошёл в зал, в последний раз бросил взгляд на панораму былой роскоши и уже повернул ручку для открытия, как вдруг из одной из отдалённых дверей напротив вышел мужчина.
Мужчина был одет в дорогой костюм и ботинки, в одной руке держал бокал шампанского, а в другой — телефон, поднесённый к уху, по которому громким и раздражённым голосом, переходящем в крик, говорил на каком-то иностранном языке. Джон тяжело вздохнул и направился к двери, из которой вышел мужчина.
То, что он увидел по другую сторону вновь поразило его до глубины души. Он вошёл в просторную светлую комнату, похожую на гостиную. Не было и следа той разрухи, которую он лицезрел в парадной. Из хрустальной люстры лился яркий свет, на стенах висели дорогого вида картины, пол был устлан персидскими коврами, а резная мебель была как будто бы из какого-то дворца-музея. Комната была полна людьми: мужчинами в элегантных костюмах, женщинами в роскошных бальных платьях. Все о чём-то беседовали друг с другом, не обращая на него никакого внимания. В углу стоял рояль, за которым музыкант исполнял лёгкую музыку, настолько ненавязчивую, что, казалось, будто она играет где-то на подкорке сознания. Кажется, Чайковский. Около стены располагалось несколько подносов с закусками, он заприметил карпаччо, фаланги крабов и чёрную икру. Повсюду сновали официанты в белых смокингах, предлагая гостям шампанское или вино. Предложили и ему, он не отказался. Встал в углу, потягивая напиток, наблюдал. В других гостях он стал постепенно узнавать некоторых небезызвестных людей: вон известный политик, а вон — актриса. Ого, да тут даже CEO банка, в котором он работает!
Пребывая в некотором шоке от всего увиденного, он не заметил, как к нему сзади подошёл Хэнк.
— О, я вижу ты нашёл следующую локацию, чудесненько! — от голоса прямо над ухом Джон вздрогнул и чуть не пролил шампанское.
— Что это за место?
— Это? Это Гостиная. Атмосферно, правда? Недёшево конечно стоило тут всё отремонтировать, но оно того стоило! Министр финансов остался просто в восторге, да и премьеру пришлось по душе.
— Здесь что, сам премьер-министр??
— Был, ушёл где-то с полчаса назад. Зато вон генерал пришёл. Пойду поздороваюсь, а ты давай, развлекайся!
И Хэнк растворился где-то в толпе, а он остался стоять один в недоумении с пустым бокалом. «Кто же, чёрт подери, такой этот Хэнк? По универу я помню его лишь как сынка довольно обеспеченных, но всё же не всемогущих родителей. А тут он такие особняки снимает, ремонтирует, обставляет, да ещё и знакомства с людьми уровня премьер-министра водит! Непонятно, непонятно...» Пожав плечами, он взял с подноса пробегавшего мимо официанта второй бокал шампанского и пошёл бродить по залу, общаться с людьми.
Но это занятие быстро ему наскучило, ибо разговоры все эти чванливые дамы и господа вели наискучнейшие, даже с угашенными студентами было интереснее. Они хотя бы не кичились своим невежеством, а просто пили, курили и танцевали.  От этих же разговоров про экономику, внутреннюю и внешнюю политики, моду, искусство его потянуло блевать, так что он быстро схватил третий бутерброд с чёрной икрой со стола и направился к двери на выход с твёрдым намерением в этот раз уж точно покинуть это дурацкое место.
В большой, полутёмной и полуразрушенной прихожей ему стало легче. Хотя бы было чем дышать, и не было этих надменных лиц, так мозоливших глаза, и томных важных речей ни о чём, от которых вяли уши, тоже не было. Бодрым и уверенным шагом направлялся он в сторону выхода.
— Ээй, бро, ты куда? — услышал он уже у самой двери, досадно вздохнул и обернулся к мчащемуся к нему откуда-то на всех порах Хэнку.
— Да вот ухожу, пора мне уже. Спасибо тебе большое за приглашение, место ты выбрал и правда интересное.
— Нет-нет-нет, так не пойдёт, мой дорогой Джон. — положил ему руку на плечо Хэнк. — Ты же только пришёл, так веселись ещё! Отбрось все мирские заботы и отдайся во владение кутежа!
— Да мне серьёзно пора уже, Хэнк. Жена уже небось заждалась меня. Да и как-то не по мне все эти шумные тусовки, что в более простом, что в более гламурном формате. Так что я лучше пойду пожалуй.
— Ладно, пойдёшь. Но перед уходом ты обязан со мной посетить ещё одну локацию. Ненадолго, обещаю! Ты упомянул, что тебе не нравятся шумные вечеринки, значит там должно точно понравится. Пойдём, не пожалеешь!
Джон тяжело вздохнул и спросил:
— Ну и куда теперь?
Хэнк ничего не ответил, загадочно улыбнулся и лишь указал пальцем наверх, в высокий как небосвод потолок.


***

Они поднялись на второй этаж особняка по огромной мраморной лестнице и вот уже какое-то время шли по бесконечным, тускло освещённым коридорам, минуя ряды дверей куда-то.
— Не все из этих комнат я оборудовал. — объяснял Хэнк. — Зато те, которыми занимался, оборудовал на славу! Это третий уровень нашей небольшой вечеринки, я называю его «Индивидуализм». Каждая из комнат обставлена для небольшой группы из нескольких человек, для тех, кто не хочет всего этого шума и возни больших залов, а просто хочет хорошенько и спокойно отдохнуть в компании близких людей. С одной из таких компаний я и хочу тебя познакомить. Отличные, интересные ребята! Думаю, вы с ними сдружитесь.
Джон, как обычно, мало что понял и продолжал молча следовать за Хэнком по коридору, с обеих сторон обрамлённому рядами одинаковых дверей. Наконец, его «экскурсовод» остановился у одной из них. От туда слышались приглушённый разговор и какая-то музыка.
— Ну вот мы и пришли! — широко и немного жутковато улыбнулся Хэнк и постучался в дверь.
Разговор и музыка стихли, за дверью послышались шаги, замок щёлкнул и створка приотворилась, высунулась голова с лохматыми чёрными волосами и с недоумением воззрилась на него с Хэнком.
— Эй, ребят, я вам тут нового человечка привёл, примите к себе? — сказал тот.
— Эээ, ну лан чё, пускай заходит, — пробурчала голова и открыла дверь полностью. Он увидел невысокого молодого человека, носящего чёрную майку, светлые бриджи и кеды, постоянно сгорбленного, с карими глазами и красными белками.  Человек прошёл вглубь комнаты и уставился на них.
— Ну чё братан, идёшь, али как?
Идти ему не хотелось, ему хотелось домой, к Кэти, своей жене. Но рука сзади подтолкнула его вперёд, в дверной проём, и мягкий, но властный голос сказал:
— Джон, проходи, веселись, развейся! Тебе понравится, вот увидишь. Попозже вечером с тобой ещё пересечёмся, поговорим.
И Хэнк захлопнул сзади дверь, оставив его наедине с этим странным типком.
— Проходи, не стесняйся, брателла, — проговорил тот и сделал пригласительный жест рукой. Джону не оставалось ничего другого, как проследовать вперёд по узкому коридорчику, напоминающему прихожую в квартире.
Пройдя по нему чуть дальше, он зашёл в комнату. Новая, абсолютно другая локация. Низкий потолок, ковры на полу и стенах, деревянный кухонный кабинет и телевизор, висящий над столом, по которому транслировалась какая-то передача про политику. Вокруг стола полукругом стоял диван. На столе стояла начатая бутылка водки, лежали сыр и колбаса в вазочках. А ещё в комнате стоял густой сигаретный дым, смешавшийся с дымом от косяков с травой. За полукруглым столом сидело трое: двое мужчин и женщина, молодые, примерно его возраста, может даже младше. Перед каждым стояло по гранёному стакану. Все они безбожно на него таращились, а он стоял, переминаясь с ноги на ногу и опустив взгляд в пол. Вошёл парень, который открыл дверь.
— Короче, чуваки, этого чела привёл Хэнк, сказал норм тип, так что пусть посидит тут с нами. Ты это, располагайся, — обратился он к нему. — Меня, кстати, Бобби зовут. Это Катя, — и он указал на черноволосую девушку, поразительно похожую на его жену. — А это — Дилан и Шон. — и указал на двух других парней.
Все друг другу кивнули, пожали руки, и он сел с краю дивана, рядом с Катей. Разговор правда что-то не клеился. Компания быстро перестала обращать на него внимание и стала обсуждать свои темы, какую-то херню, если честно. Однако потом последовало одно здравое предложение. От Дилана что ли.
— Надо выпить, — громко сказал тот, взял бутылку и разлил по стаканам. — О, да у тебя нет, мы это быстренько щаз исправим! — это было обращено к Джону.
И действительно, стакан практически моментально появился перед ним. Выпили, стало лучше. Бутылка ушла быстро, открыли вторую, которую Катя достала из-под стола. На её середине стало вообще хорошо, и разговор наконец пошёл.

— Хм, так значит ты работаешь в банке, зарабатываешь хренову тучу денег, живёшь в дорогущей квартире и при этом всё равно не доволен своей жизнью? — обратилась к нему Катя.
— Да, всё именно так, — с грустной улыбкой выдавил он. — Вот у тебя есть какая-то цель, мечта в жизни?
— Да, я мечтаю попасть в университет. Я—сирота, и никто мне никогда не помогал по жизни. Я подрабатываю на всяких мелких работах, чтобы немного поднакопить на своё образование.
— Вот видишь, у тебя цель есть. У меня похожая была, но вот я её реализовал и не вижу смысла жить дальше. Я ненавижу свою работу, а переучиваться и искать что-то новое у меня нет ни сил, ни желания.
— Так может тебе придать Смысл через хобби, через какую-нибудь деятельность, имеющую позитивное влияние на общество?
— А например? По мне так, всё что бы мы не делали, всё бессмысленно. Добрые поступки всегда уравновешиваются плохими для достижения баланса, да и самих по себе добра и зла не существует. Всё относительно.
— Чувак, да ты я смотрю философ! Точно траву не дуешь? — встрял в разговор Бобби, забивая очередной косяк.
— Всего лишь пару раз, на самом деле. Такая уж натура у меня, философская, — усмехнулся он, выпивая очередной стакан.
Раскурили блант, приглушили свет, поставили какой-то ненавязчивый бит. Катя положила свою голову ему на плечо, он не стал этому препятствовать. Ему было хорошо.
Музыка становилась громче, разговоры и смех тоже. Стены перед ним немного расплывались, лицо Кати всё больше напоминало лицо Кэтти. Под рэп на каком-то незнакомом ему языке (русском?) он поцеловал губы своей жены.
Незаметно для себя он очутился с ней вдвоём в какой-то пустой комнате, где стояла одна лишь двуспальная кровать. Незаметно для себя они вдвоём оказались на этой кровати. И было им хорошо.
Потом они лежали в темноте, она положила свою голову ему на грудь, а он играл с её чёрными прядями волос, наматывая их на палец, прямо как он играл с волосами жены.
— Джон? — произнесла она полушёпотом.
— Да?
— Ты говоришь, что пытался искать Смысл, но его не нашёл, да? Позволь нам попытаться Его тебе показать.
— И как же вы собираетесь это сделать?
— Приезжай завтра в 9 вечера на конечную остановку 111 автобуса и всё узнаешь.
Она поднялась с постели, и он в полутьме видел её красивое тело и наслаждался им. Потом она оделась и вышла из комнаты.


***

Как он добрался домой, Джон уже не помнил. Помнил только, что уже было утро, ибо рассветное солнце озарило ярко-алым светом бескрайнюю гладь озера, что будто шелковистая вуаль колыхалось у подножия Столицы. Он рухнул в постель и уснул без памяти.


***

— Дорогой, дорогой, проснись! — звонкий голос проник в его сознание, пробуждая от мрака сновидений.
Он открыл глаза, с непониманием огляделся по сторонам. Он лежал на кровати в своей квартире, над ним стояла его жена Кэтти и улыбалась своей светлой улыбкой.
— Что такое, сколько времени? — непонимающе произнёс он.
— Проснулся наконец, соня! — звонко рассмеялась она. — Уже два часа дня, я пыталась до тебя достучаться ещё в двенадцать, но ты спал как убитый! Видно хорошо повеселился!
Он приподнялся с кровати, пытаясь вспомнить то, что была вчера ночью. Голова болела жутко. Сквозь пелену боли воспоминания к нему вернулись, но от этого ему стало ещё более худо. «Господи, что я наделал! Надеюсь, Кэтти ничего не подозревает». Она, кажется, ничего не подозревала и продолжала весело трещать о каких-то своих женских новостях.
С трудом поднявшись, он отправился в ванную, помылся под холодным душем, после чего ему немного полегчало. Вышел на кухню. Жена сидела за столом и почитывала какой-то журнал. Он сел за стол рядом с ней, поставил кружку с кофе и тарелку с тостом на стол и начал завтракать, избегая смотреть ей в глаза.
— Ну как ты вчера провёл время, дорогой? Скажи же, не зря я тебя уговорила пойти! — обратилась она к нему.
— Неплохо, неплохо...
— Ты чего такой потерянный? Всё в порядке?
— Да всё нормально, просто я слегка перепил вчера, да и место то странноватое было, до сих пор отойти не могу.
— С кем не бывает! — рассмеялась она. — Помнишь, я как-то перебрала с алкоголем, когда мы ещё учились в старшей школе, и тебе потом пришлось чуть ли не на руках тащить меня до дома и как-то объясняться с моими родителями? Зато ты с ними наконец тогда познакомился!
— Было дело... Твой отец на меня тогда знатно наорал... Но ты лучше расскажи, как вчера к подругам сходила?
— Да как обычно, — махнула она рукой, — Посидели, потрепались, посплетничали, попили вина... Неплохо в общем, но с тобой в любом случае мне гораздо лучше.
И с этими словами она нежно поцеловала его в щёку, и ему стало хорошо, и приятное тепло разлилось по всему телу. А потом они долго гуляли по тенистому и прохладному парку, шурша ногами по свежеопавшей золотистой осенней листве.
— Дорогая, мне нужно тебе кое-что сказать... — быстро и скомкано проговорил он.
— Да, милый, что такое?
Он взглянул в её ясные голубые глаза, подумал какое-то время и произнёс:
— Вчера ночью, на той вечеринке...
— Да?
— ...Меня пригласили в одно место... Сегодня вечером...
— И что же это за место?
— Я не знаю... Думаю лишь, что это важно. Но идти мне не хочется, какой-то страх у меня, понимаешь?
Она остановилась, взяла его руку в свою и тихо произнесла:
— Все мы боимся, боимся чего-то нового, неизвестного. Все учёные, художники, скульпторы, общественные деятели боялись, стоя на пороге чего-то великого. Их вела лишь их интуиция. Если ты ощущаешь, что это важно — иди, используй свой шанс. Ведь нет ничего важнее, чем стремление к великому, стремлению обретения Смысла, через какие бы тернии это тебя не вело. В крайнем случае, всегда можно соскочить, верно?
— Пожалуй, ты права, пожалуй, ты права...


Глава Вторая. Откровение

Вечером начался дождь. Резкие порывы холодного северного ветра вымораживали душу. Выйдя из такси на последней остановке 111 автобуса, он оглянулся по сторонам: вокруг не было ни души, только чистое поле с одной стороны дороги, да высокий кустарник с другой. Вздохнув, он уже потянулся в карман за телефоном, дабы снова вызвать такси — авось только что уехавший водила отъехал недалеко, как вдруг услышал откуда-то со стороны кустов:
— Эй, сюда!
В недоумении обернулся на голос и увидел Катю. Она стояла в чёрном дождевике на фоне тёмных кустов и махала ему. Он подошёл к ней и спросил:
— Ну и зачем мы здесь?
— Сейчас всё увидишь, — ответила девушка и направилась вглубь высокого кустарника. Тяжело вздохнув, он последовал за ней.
Они протискивались сквозь мокрые заросли, которые больно хлестнули его по лицу, отчего он от души выругался. Катя обернулась и рассмеялась. Спустя несколько минут мучений, они вышли на небольшую полянку. На ней был припаркован чёрный фургон, занимавший практически все пространство. Катя несколько раз как-то по-особому стукнула в задние двери, и те распахнулись. Девушка туда залезла и сделала ему пригласительный жест рукой. Ему не хотелось туда лезть, но он почему-то всё равно залез. Увиденное внутри несказанно его удивило. Он думал, такое возможно только в боевиках про правительственные службы, но реальность тоже оказывается бывает вполне невероятной. Практически вся задняя часть фургона была завешана мониторами, каждый из которых что-то передавал: то картинки с камер, то какие-то графики, то цифры. Заправлял всей этой техникой сидящий на табуретке и покуривающий косяк Бобби. Рядом с ним примостился один из парней, чье имя он уже и не помнил. Другой сидел на водительском кресле, отделённом от кузова стеклом, на данный момент приспущенном. Все ему приветственно кивнули.
— Ну и как тебе наш мобильный штаб? — спросила у него Катя.
«Что блять за мобильный штаб, что здесь нахер происходит, зачем я здесь почему я здесь почему не дома в тёплой постели с женой??» — такие мысли вертелись у него в голове, пока он произносил:
— Да, впечатляет конечно. Прям как в шпионском кино.
— А то! Мы собирали всё это оборудование в течение нескольких лет, стоило уйму бабла и парочки нарушенных законов, хаха, — рассмеялся уже изрядно накуренный Бобби.
— Так а кто вы всё-таки такие, ребята? — наконец спросил он у них. — Чем вообще занимаетесь и зачем вам всё это оборудование и конспирация?
Они все на него обернулись, и Катя торжественным голосом произнесла: «Мы — Саламандры», — и замолчала.
Все они молчали, будто ожидая от него какой-то реакции. Он прокашлялся и произнёс:
— Кто простите?
На их лицах читалось разочарование.
— Как, ты не слышал о нас?
— Не-а.
— В смысле?! Ты что, не видел в новостях наши акции?
— Я не смотрю телевизор и не читаю новости. А про акции я знаю то, что они торгуются на бирже в будние дни с 9 до 18, и что их цену практически невозможно предсказать.
Повисло неловкое молчание. Он надеялся, что его сейчас к чертям выгонят отсюда, но вместо этого Бобби набрал что-то на клавиатуре и вывел на один из экранов выпуск каких-то новостей. Появилась женщина и начала серьёзным голосом тараторить:
«Ужасный инцидент произошёл сегодня прямо в самом центре Столицы: некая группа вандалов, именующая себя «Саламандрами» изуродовали недавно отреставрированное здание центрального полицейского управления граффити. Преступников до сих пор ищут.» И на весь экран появилось изображение фасада монументального здания, через который простиралась надпись, нанесённая ярко-зелёной краской: «На поимку преступников денег нет, а на ремонты — пожалуйста!» И пририсована ящерка. Далее Бобби снова набрал что-то на компьютере и вывел другой новостной репортаж. Уже другая женщина таким же серьёзно-трагичным голосом затараторила: «Саламандры вновь нанесли удар, а полиция разводит руками. Сколько нам ещё терпеть этот беспредел?» И на экране появилось одна из высоток делового центра, где вместо привычной рекламы газировки или стримингового сервиса красовалось несколько лиц, в которых он узнал известных политиков и судей. У каждого из них красовалось по прифотошопленному поросячьему пятачку. Лица были перечёркнуты и огромная надпись красными буквами гласила: «Нет продажным свиньям!»
— Теперь ты понимаешь, кто мы такие? — обратилась к нему Катя.
— Вандалы?
— Тьфу на тебя! Мы провидцы, мы открываем людям правду! Они должны знать, должны встать и бороться с этой прогнившей системой!
— Ага, и у нас уже куча фолловеров на нашей страничке в даркнете, — ухмыльнулся Бобби.
— Итак, вы открываете людям глаза на всю ущербность системы чтобы что? — начал Джон. — Чтобы они подняли свои жопы с диванов и пошли устраивать революции что ли? Думаете, они и так не догадываются об ущербности полиции и прочего? Думаете они настолько тупы? Догадываются и ещё как. Но они никогда не пойдут на это. Не променяют свой маленький уютный мирок на перспективу нового, прекрасного мира. Нет, они не станут рисковать даже капелькой того мизера, которым обладают, ради каких-то абстрактных высших идеалов. Не в том веке мы живём, все слишком сытые и боязливые нынче.
— Поэтому, — парировала она, — Мы продолжим свою борьбу. Мы достанем новые, реальные доказательства ужасов системы и продолжим выступать рупором перемен. По крайней мере, таким образом мы наносим ущерб репутации всех этих гондонов. И ты, Джон, сегодня нам поможешь.
— А с хрена ли? — аж удивился он.
— Потому что ты несчастлив. А несчастлив ты из-за отсутствия Смысла в своей жизни, своих действиях. Так вот он, твой шанс. Покажи себя, сделай наконец благое дело для общества!
— И что вы собираетесь делать сегодня? — с удивлением для себя произнёс он спустя минуту молчания.
— Мы залезем в дом одного хрена и нароем там доказательств его тёмных дел.
— И что за хрен такой?
— Герман Адамс, главный кандидат на пост будущего мэра Столицы.
— Вот это будет топ, вот это будет мясо! — воскликнул Бобби, затягиваясь косяком.

«Ага, конечно, жду не дождусь...» — подумал он.



***

Дождь шёл уже непрерывно. Холодные капли падали с неба и ударялись о землю, превращая её в непроходимое месиво. Они пробирались по полю, заросшему густым кустарником. Он постоянно матерился, когда его ноги в новых кроссовках и джинсах проваливались в грязевые лужи. Кате и одному из парней, пошедшему с ними, грязь, кажется, была совершенно ни по чём: они бодрым и быстрым шагом пробирались через заросли и уже изрядно ушли от него вперёд.  «Что я здесь делаю... Куда иду...»
— Эй, не отставай! Мы почти на месте, — крикнула ему Катя.
И он пошёл дальше... Наконец, они остановились. Он огляделся по сторонам: они стояли на каком-то пригорке, а прямо под ними, чуть справа от крутого склона холма, находился огромный дом, нет, даже целое поместье. К особняку вела своя подъездная дорожка, на которой стоял свой пункт КПП. Был виден также охранник, стоявший и покуривающий у этого КПП.
— Вот наша цель, — проговорила девушка и присела на корточки рядом с обрывом.
— И вы что, собираетесь просто так залезть в этот особняк? А там не будет сигнализации? И что вы там будете искать? А если хозяин вернётся?
— Не вернётся, у нас всё просчитано. Мистер Адамс сейчас в отъезде где-то на Севере, должен вернуться только завтра. Полезем со стороны холма, там забора нет. Благодаря Бобби мы знаем расположение всех камер видеонаблюдения и их слепых зон. Залезем через окно кухни. Сигнализация там есть, но, судя по нашим наблюдениям, хозяин ей никогда не пользуется. Самоуверенный хрен. Насчёт камер внутри: Бобби удалось к ним подключиться и вставить статичную картинку, так что они нам не грозят. Правда только на полчаса, так что будем работать оперативно. Искать будем любые свидетельства нелегальных доходов Германа. Но даже если ничего не найдём, сам факт съёмки этого дома будет много чего стоить. Официально, Герман Адамс — человек весьма скромный, выходец с низов, живущий в аскетизме и почти всё жертвующий на благотворительность. На это он и делает упор в своей предвыборной компании. А это поместье стоит миллионов 10 баксов, не меньше. Любой здравомыслящий человек тогда задастся вопросами: «Что-то непохоже на аскетичный образ жизни» и «А откуда, мать его, бабки?» Ещё вопросы будут?
У него была целая тонна этих вопросов, но эти двое уже начали спуск по холму вниз, и ему ничего не оставалось, как последовать за ними. Аккуратно, дабы не поскользнуться и не переломать нахрен все кости, он стал сползать вниз по склону за своими компаньонами. В процессе прочитал все известные ему молитвы. С их помощью или нет, но ему удалось встать на ровную землю без особого ущерба для здоровья. Чего нельзя было не сказать об испорченных, измазанных грязью кроссовках и немного порванных джинсах.
Только он вступил на твёрдую землю и вздохнул с облегчением, как на голову ему легла рука и с силой потянула вниз. «Пригнись! — шикнула на него Катя. Он повиновался, и троица на корточках стала пробираться куда-то вглубь участка. Маршрут был странный: он извивался как змейка меж декоративных кустов и высаженных елей, вдоль стен каких-то хозяйственных построек. Ноги от постоянного ползанья на карачках болели уже невыносимо, когда они наконец подошли к высоченной стене, как будто бы какого-то средневекового замка. Чуть выше его роста располагалось окно. Катя сняла с плеч рюкзак и достала оттуда приспособление, напоминающее рыболовную леску с насаженным на конец крючком. С помощью своего товарища она просунула данное приспособление в щель окна, немного повертела его там, чертыхаясь, и, наконец, окно поддалось. Они дёрнули леску, и оно открылось наружу.
«Ну что, лезем!» — произнесла девушка, задорно ему подмигнула, прыгнула, повиснув на оконной раме и легко подтянулась. Запрокинула ногу через раму и исчезла внутри дома. Второму его спутнику тоже не составило особого труда проникнуть внутрь, а вот ему пришлось изрядно попотеть. Под конец ему всё же помогли, вытянув за обе руки и он свалился на холодный кафельный пол, тяжело дыша.
«Поздравляю тебя, — слегка иронично шепнула ему Катя, — Ты справился!» И обратилась к другому спутнику: «Включай камеру, режим ночного видения. Наденьте все ещё вот это, на случай если вдруг камеры внезапно заработают и нужно будет ливать отсюда.» — и она протянула каждому по маске. Сама надела маску пантеры, чуваку (да, Джон не помнил его имени или его даже не назвали, поэтому пусть впредь будет просто «чувак») — маска Джейсона из фильма «Пятница 13-ое», а ему — маска клоуна. «Ну не смотри ты на меня так! — сказала ему Катя. — Какая нашлась, такая нашлась.» Вздохнув, он нацепил дебильную маску, в которой было чертовски сложно дышать, и направился на исследование дома вслед за своими компаньонами.
Особняк был поистине огромен, так что, выйдя в гостиную, больше напоминавшую парадный зал какого-то дворца, они разделились: Катя пошла налево, чувак направо, а он прямо. Ему выдали миниатюрную камеру, тоже однако оснащённую съёмкой ночного видения, и поручили снимать всё, что он видит, при этом ища что-то вроде кабинета, где, наверное, должны быть все доказательства... Бродя по бесконечным тёмным комнатам, он видел и кинотеатр, и СПА-зону с крытым бассейном и сауной, и отдельный зал, посвящённый выставленным в нём предметам искусства. Наконец, он пришёл в библиотеку. Походил вдоль полок, заставленных книгами, присел на мягкий диван, почти на нём заснул. Потом всё же поднялся и продолжил поиски, но ничего толком не нашёл. Выходя, вытаскивал и просматривал от скуки некоторые книги. Вытащив одну из них (кажется, это был учебник по теоретической физике), с удивлением обнаружил, что за ней имеется кнопка. Недолго думая, он на эту кнопку нажал. Из-под потолка плавно опустилась лестница, ведущая куда-то наверх. «Мда, я думал только в фильмах так бывает, потайной, мать его, проход!» Он хотел было позвать своих спутников, но те небось бродили где-то далеко в недрах лабиринта комнат, поэтому было принято волевое решение отправиться самому.
Подъём в темноте по лестнице продолжался целую вечность. Он то и дело спотыкался и чуть кубарем не скатывался вниз. Наконец, он достиг цели и оказался в некоем овальном помещении. Фонарик выхватил из темноты снова полки с книгами, диван и широкий стол из красного дерева. «Ага! Кабинет. Попал куда нужно. Надо поискать улики.» Он стал обшаривать стол, но ничего не нашёл ни на поверхности, ни в ящиках. Лишь книги, снова. Тогда стал осматривать всё остальное, водя фонарём по стенам и полкам. Все стены были увешаны фотографиями, в основном запечатляющими хозяина в обнимку или пожимающим руки каким-то важного вида людям, или же показушно-благотворительными, из какого-то детского приюта или дома престарелых. «Господи, какой же он всё-таки огромный!» — промелькнула у него мысль, когда он смотрел на одну из фотографий, где Герман, улыбаясь, жал руку какому-то чиновнику. Чиновник был раза в два меньше, и в длину и в ширину. На некоторых фото хозяин дома был запечатлён с какой-то темноволосой девушкой в очках. Она почти терялась на фоне его грандиозной фигуры. Вот они вместе на каком-то тропическом острове, а вот она стоит с дипломом в руке и в традиционной мантии выпускника, а он обнимает её за плечо. «Интересно, кто она? На дочь непохожа внешне. А если это жена или любовница, то интересные вкусы у нашего клиента — на молоденьких щупленьких девочек тянет деда.»
«Ладно, надо идти искать ребят, — подумал он через какое-то время. — Я вроде здесь всё перерыл, но нужно им сказать, может они увидят то, чего не заметил я. Они ж долбанные профессионалы.» Спустился в библиотеку. Собирался было открыть дверь, ведущую в коридор, как вдруг в полной тишине его внимание привлёк некоторый звук. А именно едва заметный скрип, как будто бы двери. Он замер и прислушался: больше ничего слышно не было. Но он точно что-то слышал! Холодный пот выступил на лбу. В голове проносились мысли, беспорядочно сменявшие одна другую: «Чёрт чёрт чёрт что делать? Бежать? Прятаться? Куда? Кто это? Хозяин? Как он тут оказался? Неужели это они подстроили ему ловушку? Его арестуют. Посадят в тюрьму. Застрелят. Он умрёт. И холодное тело его будет лежать в луже растекающейся крови посреди роскошного и холодного особняка со стенами, увешанными средневековыми гравюрами и картинами импрессионистов. И статуи греко-римских богов будут холодно и безразлично взирать на эту кровавую композицию, оттеняя багровый цвет крови своей сверкающей белизной...»
«Так, всё, хватит! Успокойся! Может, ему всё-таки просто показалось. Надо выбираться отсюда как можно скорее». Он вышел из оцепенения и крадущимся шагом аккуратно направился в темноту коридоров на поиски выхода. Других шагов кроме своих он не слышал. В доме была кромешная тишина. «Наверное, мне всё-таки причудилось... Господи, хоть бы было так. Надо найти Катю и чувака, а потом валить». Он шёл по длинному коридору, в конце которого стояли латы средневекового рыцаря, сначала изрядно его напугавшие. «Фух, это всего лишь старые железки. Ну и напугал же ты меня, скотина!» Он свернул за угол, и тут его чуть инфаркт не схватил. Перед ним стоял человек. Правильнее даже будет сказать: гора. Гора перекрывала практически весь проход по ширине, макушка её терялась где-то в выси пятиметровых потолков. В ужасе он начал пятиться назад. И тут что-то сверкнуло в руках стоявшего перед ним человека. «Пистолет!» — успел подумать он в последнее мгновение перед громыхнувшим выстрелом.
Он открыл глаза и понял, что лежит на полу. Никакой боли не ощущалось. Неужели ему удалось увернуться? Начал вставать. Да, пуля его действительно не задела — вот это везунчик! И тут же он услышал тяжёлые шаги, и вот из-за угла показалась огромная страшная фигура, вновь целившаяся в него. Он бросился бежать. Нёсся со всех ног, по коридорам, галереям, комнатам, убегал, как антилопа убегает ото льва. В какой-то момент он очутился в полукруглой комнате. Пытался найти из неё выход, но нашёл лишь стеллажи с книгами. Твою мать, он снова очутился в библиотеке! А из неё есть только выход назад, откуда он прибежал, да и секретный ход в кабинет. Но он сука забыл, какая книга открывает этот ход! ****ец! Он стоял посреди мрака библиотеки и напряжённо думал, что ему делать дальше. Решил спрятаться за большой кожаный диван, стоявший у стены. Около дивана была тумбочка. На ней стояла какая-то неразличимая в темноте фигурка. Потрогав её и поняв, что она весьма увесистая, он слегка отодвинул диван от стены и залез туда вместе со статуэткой, молясь о том, чтобы преследовавшая его повсюду злая гора сюда не зашла.
Но молитвы его не были услышаны. Тяжёлые шаги послышались в комнате. Хищник искал свою добычу. Он простонал про себя и крепче сжал статуэтку. Дождь на улице, кажется, прекратился, и через окно просачивалась тонкая струйка лунного света, немного освещая потолок. Сидя за диваном и дрожа, он мог видеть огромную уродливую тень, скользящую по потолку в его сторону. Он закрыл глаза и стал снова читать молитвы. Тем временем, шаги затихли прямо около дивана, за которым он прятался. Внезапно невероятная ярость обуяла его. Ярость, выжигающая всё изнутри и пеленой покрывающая глаза. Ненависть к его преследователю. Да кто он такой?! На каком основании он его преследует?! Какое право имеет покушаться на его жизнь?! Он собрал всю свою энергию в кулак, выскочил из своего укрытия и ударил огромного человека статуэткой по голове. Тот дрогнул, но не упал. Тогда он ударил второй раз, третий. Огромная туша наконец свалилась на землю. Он тут же запрыгнул на неё и продолжил бить статуэткой по лицу и голове. Даже если упавший что-то кричал, он не слышал, ибо вся его энергия, всё его восприятие были вложены в наносимые удары. Глаза застилала пелена. Он бил долго, пока удары по чему-то твёрдому не превратились в удары по какой-то каше, какому-то киселю. Потом он слез наконец с тела, забрал лежащий на земле рядом пистолет и пустился наутёк.
Как он добрался до города, Джон уже не помнил. Помнил только, что в какой-то момент снова пошёл дождь и как, глядя на струи воды, омывающие его лицо и руки, он видел кроваво-красные ручейки, стекающие на землю и текущие куда-то в неизвестном направлении. Прямо как сеть сосудов в теле человека.


***

Он открыл глаза. Он лежал на кровати в своей спальне. Комнату заливал мягкий солнечный свет. «Я дома. Со мной всё хорошо. А все те ужасные события были лишь ночным кошмаром. Сейчас я встану, умоюсь, выйду в гостиную, встречу свою обожаемую Кэтти, поцелую её и всё забудется». План казался хорошим и шёл как по маслу: холодная струя воды освежила и взбодрила его мысли, любимая жена ждала его на кухне и подарила ему свою прекрасную улыбку и блаженный поцелуй, унёсший его на небеса от наслаждения. Они сели есть вкусный завтрак. Всё было отлично. Пока Кэтти не произнесла: «Ну как вчера повеселился дорогой? Я вижу, ты где-то за городом был, что ж вы там такое делали весёлое, что ты аж все джинсы и кофту грязью измазал? И чем ты так поранил руку?»
Сердце упало. Холодный пот выступил на лбу, а в глазах потемнело. Он посмотрел на свою правую руку. Костяшки пальцев были сбиты в кровь. Господи, это был всё-таки не сон... Он действительно был в том проклятом доме вчера. А ещё он убил человека. Он — убийца. Преступник, которого отправят гнить в тюрьму. И правильно сделают.
— Ауу, дорогой! Ты чего такой поникший? Всё в порядке?
— Д-да... — еле проговорил он. — В-всё в п-порядке... Мы это, грушу боксёрскую били на спор... Я выиграл.
— О, я смотрю отлично повеселились! Хорошо, что ты выпустил пар, это должно было отвлечь твои мысли. А теперь давай всё-таки завтракать!
Они завтракали. Она уплетала свой авокадо тост за обе щеки и весело трещала обо всём на свете, а он молча ковырял ложкой свои кукурузные хлопья. В какой-то момент каша из плавающих в белом молоке жёлтых хлопьев превратилась в кашу из костей и суставов, плавающих в кровавом месиве. Его затошнило. Он побежал в ванную и выблевал весь свой завтрак в унитаз. Потом позвонил на работу и взял отгул. Пошёл в спальню и рухнул на кровать лицом вниз.
Пришла Кэтти. Села рядом с ним и начала легонько поглаживать его по спине, пока он глухо рыдал в подушку.
— Я.… сделал ужасную вещь... Я... Плохой человек, — в слезах произносил он.
— Милый, не будь к себе так строг... Все мы несовершенны, все мы ошибаемся. Все великие люди на пороге своих величайших открытий сомневались в себе. И не всегда эти открытия носили в себе однозначный моральный оттенок. Так может и ты стоишь на пороге такого открытия? Может, тебе стоит перебороть усталость и сомнения и продолжать идти, идти по этому тернистому пути?
— Ты правда так думаешь? — всхлипнул он, повернувшись к ней лицом.
Она приложила свою нежную руку к его щеке, смахнула стекающую по той слезинку и произнесла:
— Конечно, дорогой. Я в тебя верю. Верю в то, что у тебя всё получится. Что ты обретёшь Смысл и поможешь другим в Его обретении. И помни: как бы тебе не было одиноко и страшно на этом пути, я всегда с тобой. Я всегда тебя поддержу. Во всём.
Она улыбнулась ему своей светлой улыбкой, а он улыбнулся в ответ. Внезапно, ему всё стало кристально ясно. Он знал, что делать дальше.





Глава Третья. Действие

Найти логово «Саламандр» было не так уж и сложно, хоть и потребовало некоторых поисков на форумах в даркнете. Он стоял у входа в неприметное кирпичное одноэтажное здание где-то в промышленном районе Столицы. Вывеска гласила, что в здании располагался некий клуб под названием «Роскошная ночь».
Он подошёл к металлической двери и постучал. Прямоугольная шторка-глазок с лязгом открылась и на него уставился туповатый взгляд охранника.
— Клуб закрыт — произнёс тот.
— Я пришёл к ним.
— Ээээ, к кому это к ним?
— К Саламандрам. Передай им, что это Джон.
Бугай подумал немного, почесал свою лысую башку и удалился. Спустя несколько минут вернулся и с лязгом отворил дверь.
— Следуй за мной.
Он шёл за охранником по пустому и тёмному ночному клубу мимо столов из потрескавшегося дерева, мимо фиолетовых диванов из вытертого кожзаменителя, мимо площадки с шестом для стриптиза. Прошли и мимо барной стойки, за которой высились полки с дешёвым алкоголем в какую-то неприметную дверь и попали в служебное помещение, в конце которого располагалась очередная дверца. Его сопровождающий постучал туда три раза. Дверь открылась. На пороге стоял один из «чуваков». Не тот, который был с ними в доме, другой, водитель. Он пригласительно махнул рукой, охранник ушёл, а Джон проследовал внутрь, и дверь была заперта за ним.
Он попал в довольно просторное помещение, похожее на бывший ВИП-зал, от которого остались длинные кожаные диваны по всему периметру, фиолетовое освещение и площадка посередине. Для стриптиз-шеста видимо. Сейчас же, однако, никаких увеселений в данной комнате не предполагалась, ибо на этой площадке стояла целая груда мониторов с горящими экранами с бегущими по ним строками. На диване перед мониторами сидели трое. Первой его заметила Катя, вскочила и, подбежав, заключила в свои объятия:
— Боже мой, Джон, как ты? Мы за тебя очень переживали!
Он ничего не ответил, отстранился от объятий и направился прямиком к Бобби, как обычно пялящемуся в мониторы и курившему косяк с травой.
— Здарова, мэн! Ну чё как ты? Там я слышал жёстко было, как ты выбрался вообще?
— Сведения.
— Чё?
— Дай мне сведения. О Германе и всех его контактах. Всё, что вам известно.
— Чувак, ну так не делается, это как бы секрет фирмы...
Он со всей силы хватает Бобби за плечо и трясёт.
— Сведения!
— Джон, перестань, отпусти его! — кричит подбежавшая к нему Катя, а затем вскрикивает от пощёчины, посланной ей его свободной, правой рукой, и падает на пол.
Он видит как к нему с грозным видом, закатав рукава, направляются два «чувака», издаёт едва заметный смешок, достаёт пистолет из кармана куртки и стреляет — одному в левое колено, а другому в правое. И вот два накачанных альфа-самца лежат на полу, корчась и вопя от боли. Уже не такие крутые. А он поворачивается назад к Бобби, подносит тому к лицу пистолет и вновь произносит: «Сведения».
Бобби в шоке аж косяк на пол выронил, но к поиску всё же приступил.
— В общем, мэн, у нас почти ничего нет на контакты Германа, очень ловко шифруется он. Но мне удалось пару дней назад проследить его разговор с двумя копами из юго-западного округа, довольно подозрительными типами, на самом деле.
— Имена и адреса.
— В-вот, тут всё есть, хочешь фотографируй, хочешь на флешку копируй. Только убери эту страшную штуку от моего лица!
Послышался громовой выстрел. Бобби аж крикнул от страха и немного обделал себе штаны. Но потом понял, что всё ещё жив и выстрел предназначался не ему. Медленно сглотнул и повернул голову. На полу всё ещё валялись и скулили двое чуваков, а рядом с ними сидела трясущаяся Катя с заплаканным лицом. В сантиметре у её ноги можно было различить отверстие от пули, прошедшей сквозь тонкий ламинатный пол.
— Если ещё хоть раз потянешься за телефоном, — холодно проговорил Джон, — почувствуешь неприятное жжение в ноге, а может и где повыше. Это всё? — обратился он уже к Бобби.
— Д-да, к-клянусь, это всё, что нам известно!
Джон сделал фото всех мониторов, убрал телефон в карман и молча направился к выходу, переступая через развалившиеся на полу корчащиеся тела. Уже в дверях он бросил напоследок: «Если хоть кто-то один из вас хоть что-то скажет про вчерашнюю ночь, всех найду. И перестреляю как собак». С этими словами он покинул комнату, захлопнув дверь. Навстречу ему уже спешил с воинственным видом лысый бугай. При виде ствола, однако, быстро ретировался.
Уже сидя в машине, он расплакался. Ему было страшно от того, что он только что сделал. Но потом он вспомнил слова своей жены. Вспомнил свои мысли. Собрался с силами, завёл мотор и поехал в направлении юго-запада. Он должен двигаться вперёд. Должен делать своё дело. Ведь в этом его Смысл.


***

Юго-Запад. Не самый приятный район. Можно сказать, настоящее гетто. Ещё буквально недавно он бы ни за что сюда не сунулся, но времена меняются быстро. Он сидел в машине с заглушенным двигателем, стоящей на обочине дороги, и старался не высовываться. Мимо ходили толпы: алкоголики, наркоманы, наркоторговцы, проститутки, члены банд...  Все они куда-то шли, что-то делали, зачем-то жили.
Он вновь взглянул на сделанные им фотографии. На мониторах красовались имена и фотографии двух полицейских. Бравых работников Юго-Западного полицейского округа. Саламандры установили, что эти двое трижды встречались с Германом Адамсом в весьма необычных для полицейских и политика местах. Также была информация, где эти копы часто появляются. Вот он и торчит теперь в этой дыре в ожидании. Он должен разузнать, что им известно. Должен распутать этот клубок.
Внезапно он услышал оглушительный удар и вздрогнул всем телом. Оглянулся в стекло заднего вида — всего лишь какой-то нарик не удержался на ногах и влетел прямо в зад его машины. К его счастью, тот поднялся на ноги и проковылял мимо его двери, даже не взглянув в салон. Джону ой как не хотелось привлекать лишнего внимания. Он нервничал. Уже спускались сумерки, а копов до сих пор не было. В темноте этот райончик был ещё менее приятен. Наконец, он заметил в зеркале заднего вида подъезжающий полицейский автомобиль. Машина встала в сотне метров за ним и оттуда вышли, потягиваясь, двое пузатых копов. Они, кажется, чувствовали себя вполне расслабленно посреди всего ада, творящегося на улице. У одного из них в руках был какой-то свёрток. Не спеша, компания направилась в переулок, отходящий от улицы. Он ждал. Спустя несколько минут полицейские вышли из переулка. В руках у них был уже другой свёрток. Джону также удалось заметить краем глаза пачку зелёных купюр, убираемых в карман куртки. Копы сели в свою тачку и куда-то поехали, проехав мимо его машины и даже не посмотрев в салон. Он разогнулся из позы эмбриона, в которой сидел, дабы его не заметили, и решил последовать за ними.
Они петляли по полутёмным, грязным улочкам, бульварам и эстакадам. Полицейская машина и он, следовавший по пятам, будто тень. У него не было никакого плана, вообще, и сомнение со страхом всё больше забирались к нему в душу. Сколько ещё ему ехать за ними? И сколько ещё он сможет ехать незамеченным? А если они остановятся, что ему делать? Подойти и пригрозить оружием с требованием выдать информацию? От этой мысли Джон чуть не рассмеялся. Да, так он, какой-то рандомный чувак, и подойдёт к двум опытным полицейским и что-то потребует. Да его застрелят прежде, чем он успеет дёрнуться...
Мысли были прерваны внезапно свернувшей куда-то за угол полицейской машиной. Он немного выждал, выключил фары и свернул за ней. Попал в какой-то тёмный обоссанный переулок под эстакадой, окаймлённый с обеих сторон старыми кирпичными складскими помещениями. Немного вдали была видна припаркованная полицейская машина. Не было ни видно, ни слышно ни души. Он припарковался, вышел и аккуратно, вдоль стены, направился вперёд. Из полицейского авто доносилась приглушённая музыка. И из окон струились струйки дыма. «Они чё, траву покурить решили??» Подойдя чуть ближе и вдохнув аромат, он понял, что не ошибся. «Молодцы, бравые офицеры!» Тем временем, его так никто и не заметил. Он подошёл вплотную к окну со стороны водителя и постучал.
Двое полных лиц обернулись к нему своими красными глазами. Тот, что на пассажирском сидении потянулся к кобуре за пистолетом. Джон поспешил поднять руки, всем видом пытаясь демонстрировать, что он мирный. Жестами стал показывать, чтобы копы открыли окно. Окно неохотно открылось.
— Ну чё тебе? — обратился к нему водитель. — Чего шатаешься тут, ареста ищешь?
— Г-господа офицеры, я, я это потерялся, не найдётся денег на проезд? Или может подвезёте меня куда-нибудь? (Господи, что он несет...)
— А ну вали отсюда, попрошайка хренов! Мы тебя разве что в полицейский участок отвезти можем. — загоготали копы своими противными поросячьими голосами.
То, что произошло дальше, повергло его самого в шок. Он резко достал заряженный пистолет из кармана и выстрелил прямо в лицо пассажиру. А потом выпустил по пуле в оба плеча водителя. Послышался протяжный крик. Коп-водитель кричал, смотря то на свои руки, то на окровавленного коллегу, поникшего на сидении рядом.
Джон церемониться не стал, открыл дверь и вывалил визжащего полицейского на землю и сел на того сверху.
— Ах ты, ублюдок... Да ты хоть знаешь, кто мы??
— Информация. — голос был как будто не его.
— Чёё, какая нахер информация?! Ты труп, ты это понял... Ааааа!
Крик звоном отозвался от стен, когда Джон вдавил рану на плече копа.
— Информация. Кто ещё члены вашего преступного синдиката. На кого вы работаете.
— Да пошёл ты... Ты хоть представляешь что с тобой, гнида, в тюрьме сделают... АААРГХ ПРЕКРАТИ, СУКА! — Это он уже надавил на обе раны сразу, глубоко вдавив кулаки в кровавое месиво. — Нэйтан! Нэйтан Пирс его зовут!
— Кто это?
— Наш начальник, зам начальника полиции округа. Он даёт нам указания, когда, что и откуда забирать и привозить. Больше я ничего не знаю, клянусь!
— Где мне его найти?
— В его кабинете очевидно, тупица... ААААА, ПОСТОЙ, ХВАТИТ, Я ВСЁ СКАЖУ! Он любит снимать девочек и ездить с ними чпокаться куда-нибудь в поле, подальше от глаз жены.  У клуба «СептХиллз» ищи... Всё, я больше ничего не знаю, клянусь! Отпусти меня, прошу, у меня семья...
Он привстал с развалившегося на земле и плачущего полицейского, поглядел на него. А потом достал пистолет и выпустил три пули в лежащего. Всхлипы затихли.


***

Джон открыл глаза. Он лежит в своей постели у себя дома. В окна пробивается свет. Утро. Голова раскалывалась. Ну и ужасный сон ему приснился! Он потянулся к тумбочке за телефоном. Разблокировал, стал листать ленту в социальных сетях. Всё там было как обычно. Опять кто-то сходил куда-то пожрать, кто-то потанцевать, а кто-то свалил на море. Интересно. Кто-то пишет, какой же отстой новый фильм про супергероев, кто-то про то, какие же дибилы политики, кто-то с кем-то срётся из-за какой-то фигни. Очень интересно.
Он отложил телефон на тумбочку и пошёл в ванную умываться. Господи, надо что-то делать со своим режимом сна, синяки под глазами растут как на дрожжах! Освежённый душем, он вышел в гостиную. Где же Кэтти? Ах да, у неё утренняя смена сегодня... Придётся завтракать одному. Он сделал себе яичницу и в полной тишине её проглотил, запив кофе. Пора на работу. Вчера он вроде бы там не появлялся. По какой причине он не помнил. Вроде хреново ему было. Ему и сейчас было не супер, но снобистские дяди в дорогих костюмах сами себе бесполезные презентации не расскажут, так что выбора особого не было.
Итак, он в офисе. Опять делает какую-то презентацию и какую-то табличку в Экселе. Всё по стандарту. Он делает работу настолько механически, что не замечает как подходит время обеда. Ему лень спускаться вниз на улицу, поэтому он идёт в комнату отдыха, подходит к автомату и покупает сэндвич «Цезарь». Садится за столик и начинает всухомятку жевать хлеб. На стене напротив висит телевизор, показывают неинтересные новости про мировую политику. «А теперь, к новостям Столицы, — оповещает миловидная блондинка-ведущая. — Сегодня утром в одном из промышленных районов было найдено два тела зверски убитых полицейских. Полиция ломает голову над тем, кто мог совершить это чудовищное злодеяние...» Сэндвич падает ему на штаны, измазывая их майонезом. Он даже этого не замечает: всё внимание устремлено на экран. В памяти всплывают ужасные воспоминания о прошедшей ночи. «Нет, нет, нет, нет, нет!» Он пулей вылетает из зоны отдыха, берёт пиджак со своего рабочего места, бежит меж одинаковых рядов рабочих мест опен спейса офиса, садится на лифт (в котором встречает озадаченных коллег, в том числе пару сениор-менеджеров), жмёт изо всех сил на кнопку Р1, попадает в подземный паркинг, берёт свою машину и в дрифте вылетает на улицы города. «Нет. Нет, нет, нет! Я не мог этого сделать! Не мог!»
«Не мог...» — всё проносилось у него в голове, когда он зашёл домой. Но тут он увидел её. Она стояла перед ним, роскошная, спокойная, и нежным взглядом смотрела на него.
— Дорогой, всё в порядке? Почему ты такой расстроенный?
Он подошёл к своей жене, крепко её обнял, положил голову ей на плечо и разрыдался.
— Ну-ну, Джон, не плачь. Давай присядем на диван, ты мне всё расскажешь.
Присели. Он всхлипывал, держа её руки в своих, она гладила его по голове. Наконец, он произнёс:
— Я не могу так больше. Не могу. Не могу идти к цели. Это всё так сложно. Это всё так ужасно. Наверное, я далеко не великий человек, мне не хватает смелости, духу, ума, чтобы прийти к Цели, к Смыслу. Я уже на самом деле и не знаю, хочу ли этого пути. Видимо, я «тварь дрожащая», как писал Достоевский. Видимо, мой удел — это всё так же влачить бессмысленное существование, проводить на нелюбимой работе большую часть своих дней...
— Милый, милый Джон, — ласково проговорила Кэтти, — я понимаю, как тебе сложно, как тебе больно. Как ты хочешь повернуть назад. Но пойми, выбор уже сделан. Действие уже сделано, пути назад нет. Нужно закончить. Великие дела часто бывают сложными, даже неприятными в своём завершении. Часто они требуют от нас огромных жертв. Но поверь мне, как бы тебе не было тяжело сейчас, ты испытаешь истинное наслаждение, когда всё завершишь. Так было и будет со всеми великими. Я буду с тобой, буду всегда поддерживать тебя на Пути.
И она поцеловала его в губы. Господи, как же это было хорошо! Он преисполнился сил, кровавая пелена с его глаз спала, и Джон увидел яркий свет, освещающий всё впереди. Он готов. Он сделает это. Доведёт всё до конца.


***

Итак, детектив Нэйтан Пирс зависал в ночном клубе с девчонками. В понедельник. Через примерно 15 минут он оттуда выйдет с одной из них, и они поедут на его машине в какую-нибудь глушь делать своё дело. Машина его сейчас стояла на парковке около клуба, и у Джона оставалось не так много времени, чтобы залезть на заднее сидение и замаскироваться. Да, он прям как примерно в миллионе разных фильмов решил использовать старую-добрую тактику по неожиданному возникновению с заднего ряда авто с намерением застать впереди сидящих врасплох. Почему ему пришла именно эта тупая идея, он не знал. Но почему-то чувствовал, что выгорит. Ах да, с собой у него был тот самый заряженный пистолет и ещё канистра, наполненная бензином. На всякий случай.
Проблема была в том, как в эту машину попасть. Навыков взлома и угона у него не было никаких, а времени оставалось маловато. Однако же, каким-то непостижимо-чудесным образом одно из задних стёкол авто оказалось чуть приспущено. Он огляделся по сторонам. Было темно, свет уличных фонарей практически не освещал парковку. Около здания клуба мялись какие-то люди, но они были слишком пьяны и слишком заняты попытками проникнуть обратно, чтобы его заметить и что-то заподозрить в чём-то. Охранник был слишком занят попытками сдержать чрезмерно буйные желания посетителей вернуться к веселью.
Джон достал приспособление, дизайн которого скопировал у «Саламандр»: крючок, подвешенный на длинную верёвку. Просунул крючок в щель приоткрытого окна, подцепил кнопку открытия дверей и дёрнул. Крючок соскользнул и он выругался. Попробовал второй раз, третий — тщетно, слишком криворукий. Подумал: «Ну не судьба, значит не судьба. Поеду домой».  Стал вытаскивать крюк из салона, но тот за что-то зацепился. Он его дёрнул, послышался звук щелчка открывающейся двери. «Ну или всё-таки судьба...» Открыв дверь, он обнаружил одеяло, лежащее на заднем ряду в ногах. Недолго думая, лёг в проход между передними и задними сидениями и накрылся им.
Лежал и думал. «И что я буду делать, когда этот человек придёт? Я не хочу его убивать. Я больше никого не хочу убивать, с меня хватит! Какими бы уродами они не были, у меня нет такого права. Да мне и просто противно. Но с другой стороны... Возможно, это единственный способ всё это остановить, сделать мир лучше. Как ему сказала его дорогая Кэтти, великие дела требуют великих жертв... Нет, стоп! Он не будет этого делать. Просто разузнает немного информации и всё...»
Его мысли были прерваны шагами снаружи автомобиля. Шагами нескольких людей.
— Ну давай, сладкая, залезай в тачку! — прозвучал пьяный мужской голос.
— А куда мы поедем, пирожочек? — ответил ему женский.
— Подальше отсюда, подальше от грязи города. На природу.
— Ну, не знаю, это будет стоить дороже...
— Я всё заплачу. А теперь залезай в машину, шлюха паршивая!
Он затаил дыхание, когда передние двери открылись и двое сели в автомобиль. Салон сразу окутал густой алкогольный смрад. Машина завелась и тронулась. Двое на переднем сидении постоянно обжимались и целовались, он же лежал, укутанный одеялом и старался не дышать. Господин Нэйтан Пирс очень любил на большой скорости входить в повороты, от чего Джон постоянно больно бился головой о передние кресла. Один раз он даже ойкнул, но те двое были так заняты лобызаниями и были настолько чем-то угашены, что ничего не слышали. В какой-то момент автомобиль съехал с асфальтированной дороги и ухабы пересечённой местности стали больно отзываться в его позвоночнике.
Наконец, они остановились, водитель заглушил мотор и сразу же полез руками под майку своей спутницы.
— Да, давай, сделай это... — стонала та.
Бравый детектив уже расстегивал ширинку, но Джон наконец собрался с силами и вылез из своего укрытия.
— Руки за голову, оба!
—Аааа, кто это?! — заорала девица.
— Ты что за ублюдок и что бля делаешь в моей тачке?! — проревел детектив.
Джон взвёл курок.
— Руки за голову я сказал, иначе ваши мозги сейчас разлетятся по всему лобовому стеклу.
Они повиновались.
— Чё те надо-то? Бабки?
— Информация.
— Какая нахер информация??
— Кто ещё в вашем деле? Кто руководит наркоимперией?
— Какой к чёрту наркоимперией?! Ты чё, сынок, травы перекурил?
— Информация. Или я выстрелю.
— Дорогой, расскажи уже этому сумасшедшему, что он хочет! Мне жить охота! — заплакала проститутка.
Детектив рассмеялся неприятным смехом:
— Ну давай, стреляй! Я бы тебе всё равно ничего не сказал, даже если знал бы.
— А вот так? — с этими словами Джон отвинтил крышку канистры свободной рукой и плеснул на сидящих впереди изрядную порцию маслянистой жидкости. Потом достал спички и с необычайным удовольствием наблюдал за меняющимся лицом детектива. — А вот так скажешь?
— Ты что кони двинул?! Ты ж нас сейчас всех спалишь нахрен;
Он поднёс спичку к коробку.
— Тихо, тихо! Я всё скажу, я всё скажу... Это всё Томас.
— Какой ещё Томас?
— Начальник полиции Северной провинции. Вся эта идея с наркотой его. Его и его конченных дружков. Герман уже мёртв, так что остался только он и эти байкеры... Он мне передаёт все указания, где партию встретить, кого подкупить, на кого надавить... У них там на севере целая развитая сеть по распространению этого дерьма, тут так, зачатки...
— Как найти этого Томаса?
— 125 Хай стрит его адрес на севере. Больше я ничего не знаю, клянусь!
Джон опустил канистру и всё ещё держа этих двоих на мушке, открыл свободной рукой заднюю дверь и наполовину вышел из машины.
— Удачи в поисках, придурок. Чтоб тебя там пристрелили нахрен... — пробурчал про себя детектив.
— И вам не хворать, — улыбнулся Джон, зажёг спичку и бросил её в него.
Жар охватил весь салон автомобиля, послышались истошные крики. Он вывалился с заднего сидения, несколькими движениями потушил загоревашуюся на нём рубашку, а потом наблюдал, как мужчина и женщина на переднем ряду пытаются потушить охвативший их огонь. Крики резали уши, он взял канистру и подлил ещё бензина. Два горящих и вопящих тела вывалились на холодную землю и стали кататься по ней. Спустя некоторое время вопли стихли и на земле лежали два всё ещё горящих обугленных трупа. Он вышел из транса и поспешил убраться из этого места как можно дальше.


***

Он в аэропорту. Ждёт посадки на последний на сегодня рейс на Север.. Он не замечает и на полном ходу сталкивается с семьёй в шортах и гавайских рубашках, спешащих на свой рейс куда-нибудь в Таиланд. Не обращая внимание на ругань отца семейства, он проследовал на посадку на свой самолёт. В салоне почти никого, лишь пара людей в деловых костюмах, возвращающихся домой после тяжёлого трудового дня. В голове каша, он уже не понимает где реальность, а где видение. Да ему уже в принципе всё равно. Он садится в кресло и тут же отрубается.
Ему снится река. Бескрайняя, тянущаяся до горизонта, но мелкая, по щиколотку. Он идёт по ней, едва волоча ноги по илистому дну. Берега неразличимы, солнца нет, лишь какие-то сумерки и полумрак, такие, что берега неразличимы. Он устал, он хочет лечь. В тот самый момент, как он уже собирался присесть, на горизонте брезжит яркий, ослепляющий свет. Он собирает все силы и продолжает идти. Вперёд, навстречу Свету. Река становится глубже. Через какое-то время он уже плывёт. Течение подхватывает его вперёд, и он уже на всех порах несётся к Свету. Но вот впереди виднеется порог, он изо всех пытается грести назад, вбок, но всё тщетно: воды реки слишком сильны. На секунду он ощущает свободное падение. А затем приходит жесткий удар о воду, и водоворот крутит и швыряет его тельце как тряпичную куклу. С трудом ему удается выплыть и встать на твёрдую землю: река снова обмелела. Откашляв воду на руку, он видит, что она окрашена кроваво-красным. Свет уже совсем рядом. Он ощущает капли дождя на макушке. Смотрит вверх, а они тоже красные. Смотрит под ноги и с ужасом понимает, что идёт по реке крови. Вязкая кровавая жижа хлюпает под ногами. Он в панике разворачивается, но сзади, насколько видит глаз, течёт кровь. Он пытается бежать, но ноги его вязнут. А Свет уже так близко, Он слепит глаза, уже можно вытянуть руку и дотянуться до него... Но он не хочет. Зачем, зачем ему этот свет, посреди этой ужасной реки крови?  И тут слышится громовой голос, раздающийся по всему пространству: «Просыпайся и исполни своё предназначение». И он просыпается в мокром поту в кресле самолёта. За окном посреди бесконечной черноты лесов показались огни города. Они идут на посадку.


***

Такси едет. Через леса, поля, одинаковые жилые кварталы провинциального города. Едет. А он едет в нём, и размышляет. Что он скажет этому человеку, когда встретиться с ним? Что сделает? Убьёт? Как убил всех тех людей до него? Джон поморщился. Крики пылающих как факелы людей всё ещё стояли у него в ушах, запах горелой плоти никак не выветривался у него из носа, и множество съеденных мятных жвачек никак не помогали. Та женщина... Она же ни в чём не была виновата... А он убил и её, хладнокровно и жестоко.  Всё было ради Цели, ради Смысла. Она была лишь случайной жертвой на его благостном пути. Он должен вычистить всю эту заразу, вырвать её с корнем, чего бы это не стоило. А если на его пути встанут другие невинные? А если будут дети? Он тоже с ними расправится, не поведя и взглядом? Сколько вообще жертв нужно, чтобы он остановился? Или он способен убить миллионы? Так, всё, хватит. Сосредоточиться. Та женщина была случайностью, ошибкой. Да и не такой невинной она была, раз носила обличье проститутки... Наверное... В любом случае, он должен завершить это дело. Начатое действие не воротишь. А если этого человека не будет у себя дома? Тогда он выяснит, где тот, любой ценой. Любой ценой он завершит начатое. А что дальше? А это уже неважно...
Тем временем автомобиль уже почти доехал до места назначения. За окном потянулся высокий забор элитного загородного посёлка. С другой стороны был густой лес, а через переднее окно уже виднелся КПП.
— Остановите тут, — обратился он к таксисту.
— Как, прям тут, на дороге? — удивился тот.
— Именно.
Расплатившись, вышел из машины и вдохнул холодный лесной воздух полной грудью. Дождался пока такси уедет прочь и направился прямо к забору. С виду тот был ещё более неприступен, чем какой-нибудь средневековый замок. Высоченная стена с колючей проволокой наверху, камеры повсюду. Казалось бы, никак не попасть, но Джон продолжал упорно идти к стене, как будто бы знал, что ему делать. У самого ограждения он сел на корточки и стал копать руками рыхлую землю. Спустя минут пятнадцать показался внушительный такой лаз. Он в него пролез и прополз под землёй, очутившись вскоре на той стороне, в посёлке. Как он вообще узнал про этот лаз? Наткнулся случайно в самолёте на газетную новость о какой-то школьнице, решившей сбежать от строгих богатых родителей и прокопавшей целый туннель за стену посёлка.
Итак, он внутри. Теперь надо найти дом. Это было несложно, ведь ему нужен был самый внушительный особняк из всех имеющихся. Начальник полиции такого захудалого городка на меньшее не замахнётся, он это знал. И он нашёл эту махину. Окна в основном были тёмными, но несколько на верхнем, третьем этаже горели. Окно на кухню, как водится, было открыто. Он уже перестал обращать внимание на свои невероятные везения. В этот раз он залез без помощи Кати и её конченного дружка, в этот раз он залез сам. И сам будет делать дела.
Джон огляделся. Одна только кухня со столовой по площади были как вся его квартира, даже больше наверное. Он не имел ни малейшего понятия, что ему делать, куда идти, что искать, и паника волной внезапно накрыла его с головой. Но спустя мгновение он вынырнул, с новой и свежей головой. Подошёл к кухонному столу, взял нож — на всякий случай, ведь никакого оружия у него не было. Потом аккуратно обошёл весь первый этаж (заняло это весьма солидный промежуток времени). Увидел обширную гостиную, СПА как в лучших пятизвёздочных отелях, кинотеатр, роскошные картины висящие повсюду на стенах. Жильцов не увидел. Совершив длинный круг по первому этажу, направился наверх.
На втором этаже, как он понял, располагались гостевые комнаты и рабочие кабинеты. Попытавшись дёрнуть ручки дверей последних, он наткнулся на запертый электронный замок. «Не буду пока пытаться открыть, а то привлеку внимание жильцов.» Пошёл ещё выше по лестнице, на третий этаж.
Тот был меньшего размера, чем первые два. Там было всего четыре или пять комнат и три ванные. Из-под дверей двух комнат брезжил свет, а из одной ванной было слышно журчанье воды. Но оно внезапно прекратилось. Дверь открылась и на пороге показалась женщина. Она была средних лет, в белом халате, белых тапочках и с белым полотенцем на голове. Он был молод, в чёрной кожаной куртке, чёрных кроссовках и в чёрной бейсболке на голове. Она заорала. Он попытался заставить её замолчать. Но ни грозное шиканье, ни грозное потрясание кухонным ножом у её лица должного эффекта не возымели: женщина заорала ещё громче. Ему ничего не оставалось как огреть её по башке рукояткой ножа. Женщина замолкла и упала наземь. Он выругался, пощупал ей пульс. Жива, слава богу.
Но тут прямо за спиной он услышал звук открывающейся двери и следующий за ним новый истошный женский крик. «Бля...» Он оборачивается. Перед ним стоит миловидная девушка лет 17-18 в розовой ночной пижаме и кричит. Похоже, дочка.
— А ну тихо! — шикает он. — Или я ей глотку сейчас перережу. — И указывает лезвием на лежащую без сознания на полу.
Тёлка тут же замолкает и теперь лишь изредка всхлипывает.
— Пошли вниз, — говорит он ей, — Ты вперёд, я за тобой. Мобильник брось здесь. Если хоть что-то вздумаешь учудить — мамке твоей не поздоровится. Поняла?
Девица судорожно кивает, он толкает её вперёд, сам взваливает на плечо женщину, и сия необычная процессия направляется вниз по лестнице. Минуют второй этаж и останавливаются на первом, около кухни. Он выставляет два стула, на один приказывает сесть девушке, на другой сажает её мать, всё ещё без сознания.
— Где начальник полиции? — спрашивает у девушки.
— К-какой нач-чальник?
— Который здесь живёт.
— Папа что ли? Я не знаю, честное слово! Они уехали куда-то вечером со Стивом, то есть моим братом, нам с мамой ничего не сказали. Честно-честно!
Он вздохнул.
— Где у вас тут скотч?
— Ч-что?
— Скотч.
— В ящике кухонного стола...
Он достал скотч, ножницы и привязал сначала девушку, а потом и её мать к стульям.
— Что вам нужно?! Зачем вы ворвались к нам в дом?! —причитала девица. — Вам нужны деньги? Я отдам вам деньги, только уходите, прошу вас!
Он не обращал на неё никакого внимания и всё время смотрел на её мать, которая всё никак не очнётся. Наконец, та открыла глаза и с ужасом посмотрела на него, на свою дочь и на себя, привязанную скотчем к стулу.
— Наконец-то Вы проснулись, — проговорил Джон. — Мне очень жаль, что я ударил Вас по голове, но это увы было необходимо. Итак, у меня к вам (теперь он обращался к ним обеим) есть всего один вопрос: где сейчас начальник полиции Томас?
Молчание.
— Я повторю вопрос. Где сейчас начальник полиции Томас?
Снова молчание в ответ. Потом женщина с трудом проговорила:
— Мы не знаем. Уехал куда-то и нам не сказал.
— Вот! Я же говорила тебе, а ты не верил! — вскрикнула девица. — А теперь отпусти нас, прошу!
Он стоял напротив двух связанных женщин и не знал, что ему делать. Голова разболевалась всё сильнее, перед глазами уже мелькали какие-то белые полосы. Собрав всю волю в кулак он произнёс:
— Пожалуйста... Дайте мне информацию... Где начальник полиции...
— Да не знаем мы, идиот! Ты что, не слышал? — проворчала девушка.
Он поднял руку и ударил её по щеке, она вскрикнула.
— Врёшь, врёшь. Вы обе врёте. Вы всё знаете, просто не хотите мне говорить. Почему, почему вы не хотите мне говорить?
Он смотрел на них. На их связанные дрожащие ноги, на полные страха глаза. Голова болела, он даже застонал. Женщина произнесла:
— В моей спальне есть сейф, там много что лежит. Я скажу вам код. Только обещайте, что отпустите нас как только возьмёте всё, что вам нужно, хорошо?
Он молча кивнул, она назвала код. Заклеил им обеим рот скотчем и направился к лестнице. Поднялся на третий этаж, вошёл в роскошную королевскую опочивальню. В одном из ящиков гардеробной обнаружился искомый сейф. Он ввёл нужную комбинацию и дверца растворилась. Внутри он обнаружил пистолет, пачки денег и... всё. Никакой информации, никаких документов, ничего! Проклятье! Он схватил пистолет, патроны к нему и побежал по лестнице вниз. С силой сорвал скотч со рта женщины, та вскрикнула.
— Глупая женщина, ты меня обмануть хотела?!
— Нет, клянусь, я больше ничего не знаю! — испуганно ответила та.
Её дочь тоже что-то испуганно промычала с заклеенным ртом.
Голова раскалывалась, белый свет заполонял уже почти всё поле видения. Последнее, что он видел перед тем как отключиться, были свои руки, непроизвольно поднятые ладонями вверх.
Спустя буквально секунду он открыл глаза. Первое, что он увидел это свои руки, ладонями вверх. Но теперь они были в крови. Он перевернул их и с ужасом обнаружил, что на месте костяшек пальцев и на левой, и на правой руках было кровавое месиво. Потом он услышал едва различимые звуки. Поднял глаза и чуть не закричал от ужаса. Перед ним сидело два привязанных к стульям тела. Одно издавало звуки, похожие на всхлипы, другое же уже не подавало признаков жизни. Лица уже невозможно было различить. Он попытался отличить хоть какую-то часть, нос там или глаза, но не смог. Вместо этого его стошнило прямо на залитый кровью пол из красного дуба.




***

Нет, нет, нет, нет, нет... Нет! Бежать, бежать из этого ада как можно дальше! Он с наскоку налетел на входную дверь, сильно ударился плечом и вылетел на улицу. И побежал. А дом сзади него горел ярким пламенем. Он бежал по пустому ночному посёлку, не обращая внимание на крики обнаружившей его охраны, бежал по лесу, где ветки больно хлестали его по лицу, запинался о кочки, падал и снова бежал. Бежал по бесконечному полю, проваливаясь в овраги и обдирая себе руки. Бежал. В голове крутилась лишь одна мысль: бежать. Остановиться и перевести дух он не мог, ибо тогда перед глазами сразу вставала та картина.
Он выбежал на дорогу. Машин не было и он побежал. Пронзительный, режущий уши гудок, слепящий глаза свет, удар. Он отлетел в сторону на асфальт. Из затормозившей машины вышел пожилой мужчина.
— Вы как, в порядке? Что-ж Вы на дорогу-то не смотрите. Давайте помогу встать... — испуганно сказал он.
Джон приподнялся на локте и скривился от боли. Стиснув зубы, он всё же заставил себя встать на ноги, проковылял в направлении этого мужика и наставил на того пистолет.
— Сэр... Отойдите пожалуйста от машины — пробормотал он.
— Да как же, что же это такое, — залепетал мужик.
— Сэр, прошу Вас... Умоляю... Не вынуждайте меня.
К счастью, мужчина послушался, и Джон сел за руль и вдавил педаль газа в пол.
Он ехал сам не зная куда. Главное, он ехал. Находился в движении. Машина неслась по одинаковым улочкам города, резко входила в повороты, пугая редких прохожих и водителей. Всё тело болело, он изо всех сил пытался сконцентрироваться на дороге и не отключаться. Спустя 20 минут хаотичной езды кругами он услышал полицейскую сирену сзади. «Остановите машину и прижмитесь к обочине!» — послышался приказ из громкоговорителя. Но он не мог послушаться. Остановиться значило погрузиться в мысли, а это значило то видение снова к нему придёт... Поэтому он гнал дальше. За ним ехало уже три полицейских машины с мигалками, а за поворотом к ним присоединилась четвёртая. «Остановите машину сейчас же, или мы откроем огонь!» — слышалось теперь со всех сторон. Он вжал педаль в пол.
Послышались звуки выстрелов, заднее стекло разлетелось вдребезги и острая боль пронзила его правое плечо. Но он должен, должен ехать вперёд. И он гнал. И ему вроде бы даже удалось оторваться от копов. Но боль во всём теле была невыносимая. Перед глазами стояли красные круги, сознание его покидало. Он загнал автомобиль в какое-то многоэтажное здание, предварительно сбив шлагбаум на въезде. Где-то в отголосках сознания отметил, что это многоэтажная парковка. Он проехал пару этажей вверх, остановился и вывалился из авто на холодный бетонный пол. Встал и поковылял выше. Выше, надо попасть ещё выше. Где-то отголоски сознания ему вопили о том, что он загоняет себя в ловушку. Но ему было всё равно, он должен был попасть ещё выше, должен был увидеть небо.
Сознание туманилось, перед глазами всплывали ужасные образы. Красный дубовый пол, залитый красной кровью, два изуродованных тела, привязанных к стульям... Поле, пожухлая осенняя трава, истошные крики, двое людей в огне и вонь горящего мяса... Трубы неработающего завода, грязный переулок, двое трупов в полицейской форме с простреленными головами... Бронзовая статуэтка Будды, покрытая кровью и ошмётками мозгов... Он в ужасе закричал и побежал ещё быстрее, спотыкаясь, не обращая внимание на кровь, тёкшую из простреленного плеча.
Вот она, крыша. Он с наслаждением вдохнул прохладный воздух и с надеждой взглянул на небо. Но то было затянуто плотным слоем серых облаков, и холодный дождь, смешанный со снегом падал ему на лицо. Он доковылял до высокого края крыши и уселся, прижавшись к бордюру спиной. Достал пистолет, зарядил. Направил себе в висок.
— Ну что, Джон, как повеселился? — знакомый насмешливый голос прямо около него заставил его вздрогнуть.
Он поднял глаза и ахнул: перед ним стоял Хэнк. Всё такой же щеголеватый блондин в модной кожаной куртке и с золотыми часами на запястье.
— Ты...
— Нашёл Смысл, что так искал? — с улыбкой произнёс Хэнк.
— Это всё... Из-за тебя...
— А вот и нет. Это всё из-за тебя. Кто ж тебя заставлял убивать и мучить всех этих людей? Это всё ты и только ты. Я тебе дал лишь наводку, толчок к действию. А уж как этим пользоваться было именно твоим выбором. Мы часто не властны над событиями в своей жизни, зато мы властны над тем, как реагировать на эти события. Ну так скажи мне, Джон, стоило ли оно того?
Джон закричал во всю глотку, поднял пистолет, целясь в ухмыляющегося Хэнка и выстрелил. Раз, другой, третий... Расстрелял всю обойму. Когда дым рассеялся, Хэнк всё так же продолжал стоять перед ним и ухмыляться.
— Отдыхай... герой, — произнёс он и растворился в темноте.


***

Дождь со снегом усилились, и он дрожал как осиновый лист на холодном ветру. Он не знал, сколько времени уже прошло. У него больше не осталось патронов. Были слышны полицейские сирены и вертолёт, уже недалеко. Он закрыл глаза, стремясь отогнать от себя ужасные видения, но они стали только ярче...
Внезапно перед ним из снежной занавесы стал вырисовываться силуэт человека. Он напрягся. Силуэт становился всё более различим, и он понял, что он принадлежит женщине. Спустя ещё мгновение он с удивлением видит перед собой свою жену, Кэтти.
— Как ты, дорогой? — произносит она и нежно докасается до его щеки.
— Кэтти? Но как?..
— Тсс, не надо больше слов. Положи свою голову мне на колени, вот так...
Он лежал, а она гладила его по голове. Ему больше не холодно, плечо больше не болит. Приятное тепло разливается по всему телу.
— Я сделал... Очень плохие вещи... Нет мне спасения, — сквозь слёзы бормочет он.
— Сделанного не воротишь, — отвечает она. — Но твои действия не однозначно плохие, есть в них и светлая сторона, ведь они дали толчок к большим изменениям...
— Ты всегда меня поддерживаешь и успокаиваешь, что бы я не натворил.
— Конечно, глупышка, ведь я — это ты.
Он с ужасом вырывается и смотрит на неё.
— Что ты такое говоришь??
Она улыбается своей светлой улыбкой:
— Кэтти умерла два года назад от рака в клинике святого Михаила в одном маленьком городке на Западе. Умирая, она видела перед собой любящие лица своих родителей и своего молодого человека, Джона. Она умерла с улыбкой. Каждый из тогда находившихся в палате унёс с собой частичку её. Но Джону не нужна была частичка, Джону нужна была его девушка, целиком. Он собирался сделать ей предложение. И он его сделал, и они переехали вдвоём в Столицу, учиться. Он на финансы, она на врача. Ей предстояло сделать великое открытие — найти лекарство от рака. А он будет её во всём поддерживать, а она его... Не плачь, дорогой. Я всегда была с тобой, и всегда буду.
Полицейский вертолёт высветил его лицо прожектором. Он смеялся и плакал одновременно. Группа оперативников уже поднялась на крышу и направила на него оружие. «Бросьте оружие и руки за голову!» были слышны приказы. Он посмотрел на пистолет в своей руке, засмеялся ещё громче и отбросил его в сторону. Привстал. «Руки за голову!» Он послушался. К нему направлялись полицейские оперативники, наставив на него стволы. «Стоило ли оно того? — произнёс он, стоя на краю крыши. — Я не знаю, Хэнк, не знаю. Я больше ничего не знаю. Я устал. Кэтти, я иду». С этими словами он прыгнул с крыши вниз спиной.
В полёте он почувствовал её рядом с собой. Она летела рядом с ним и улыбалась ему своей светлой улыбкой. Он притянул её к себе, и они слились в поцелуе, долгом и прекрасном. А потом последовал удар и темнота.


“To achieve something One needs to do something, right? Thus, action is always superior to inaction. Don’t you agree?”