Николай Филимонов

                НИКОЛАЙ  ИВАНОВИЧ  ФИЛИМОНОВ



Статью в журнале «Вестник ГХК» 21. 08.2008 года, подготовил Николай Василенков.

Поэзия – это крик души или нечто большее? У Н.И. Филимонова, работника ГХК, - это просто часть жизни.

     Писать стихи Николай Иванович начал ещё в школьном возрасте. Да так и продолжает, с их помощью, беседовать с миром по сей день.
     Он родился в 1939 году в деревне Беседа (ныне – Братского района) в Иркутской области. Учился в Иркутском политехническом институте. Ныне – ведущий инженер-конструктор отдела главного механика комбината.
     Но всю жизнь Николай Иванович стремился лучше понимать язык поэзии. Поэтому окончил он ещё и Литературный институт имени А.М. Горького, в котором довелось Филимонову встречаться с учившимся на курсе впереди поэтом Николаем Рубцовым. Об этих встречах остались у Николая Ивановича самые светлые воспоминания.
     Николай Иванович работает на ГХК с 1961 года, но творчество не бросает. Продолжает писать даже в таком трудном жанре, как сонет.
     Недавно были изданы два сборника его стихов: «Притяжение любви» и «Сонеты». Вообще-то, как говорит сам поэт, он больше любит читать стихи.

                ***

                ЦИТАТЫ  Н.И. ФИЛИМОНОВА

Сибирских далей плен в теснине дня.
Свет из-за туч струится еле-еле.
Мхов тёмно-бурых вязкие постели
Лежат у ног, приветливо маня…
          «На Енисее»

Золотая осень в нашей стороне…
Прекрасен город в это время года.
Закатов высшей пробы позолота
Горит и отражается в окне…
               «Осень»

…Я вновь стою
у Вечного огня –
Он день и ночь
без устали пылает…
Непоправима
та беда
былая,
которая не обошла
меня.
         «У Вечного огня»

Склоняясь над землёй,
Как над бездной,
Свидетель событий и лет,
На встречных смотря нелюбезно,
Идёт за эпохой вослед.

Уже ничему не переча,
Идёт, непокорен и строг.
Идей воплощённых предтеча,
Грядущих свершений пророк.

Уж близко до смертного часа:
Последняя веха видна.
И сил оскудевших запасы
Исчерпаны, видно, до дна…
          «Старик»

              Весенние элегии
        (Венок военных сонетов)
Тревожным шумом быстрых вешних вод
Весна себя проявит без отсрочек,
Когда лазурной тайнописью строчек,
Нас околдует чистый небосвод.
Опять от жизни ждём неправоты.
Печаль и радость наши – переменны.
Так отчего ж малейшей перемены
Страшимся, как немыслимой беды?
Что горевать нам об ушедшем дне?
Своей беды не развести руками.
Груз прошлых лет, как неподъёмный камень
Лежит недвижно в памяти на дне.
     Скитальцами, уставшими в дороге,
     Войдут в твоё сознанье эти строки…
              Николай Филимонов               

                ***

            Что я помню о Н.И. Филимонове

     К сожалению помню очень мало, чтобы можно было ярко рассказать, как о человеке.
     Впервые увидела его в каком-то из нулевых годов, Может кто из пишущих людей нашего города и сталкивался с ним по работе, или так – по жизни. Мы же явно с ним ходили по разным дорогам. Однако, после многих разочарований среди пишущей братии, люди плавно перетекали из кружка, которым руководила Н.Е. Алтунина в кружок Л. Иртеговой и наоборот. Хоть они и назывались «Литературными объединениями Слово и Танит», в разговорной речи мы их называли по-простому – кружок начинающих поэтов. (Одна я, с твёрдым убеждением прозаика, садилась где-то позади всех и старалась не привлекать к себе внимание. Так сказать – хоть и сзади, но в том же стаде).
     Наконец прошёл слух, будто бы при Центральной библиотеке им. М. Горького, создаётся новый кружок. (Потом я только услышала, что давно, ещё в 1980-тых годах уже был такой кружок, под названием «Октябрь», и руководил им всё тот же Филимонов. Говорили о нём разное. Я уже ничего хорошего для себя не ждала, и единственная радость для меня – это повидаться с творческими людьми, единомышленниками.  В назначенный день, мы, человек 15, знакомых и незнакомых мне людей, с блокнотами в руках, сидели притихшие в кабинете. Среди разношёрстной публики выделялись двое: Это сам Н.И. Филимонов и В.А. Аференко. Именно Аференко знакомил нас с руководителем лит. Объединения «Октябрь». Говорил о том, что он имеет специальное литературное образование, и нам (необразованным выходцам из народа) сможет много чего поучительного рассказать. То, о чём говорил сам Филимонов, мне совсем не запомнилось, да и оратор он был, по моему мнению – не очень.
     От библиотеки до автобусной остановки на ул. Ленина я шла с В. Аференко. Он продолжал нахваливать нового руководителя. Мол, он очень умный человек, уважаемый и нам следует прислушиваться к его словам. Честно признаться, что и самого Аференко я тоже видела впервые, но мне почему-то очень хотелось ему верить и надеяться на то, что именно так оно и будет.
     Начались занятия (очень отличающиеся от занятий Алтуниной и Иртеговой), которые сводились к тому, что руководитель доставал из своей дорогой папки маленькую, тоненькую книжонку, очень им обожаемую. Название не помню, но что-то о Древней истории Руси, и начинал говорить о том, что… чтобы писать, надо знать свои корни. (Я тогда ещё подумала: «А что, кроме истории все другие темы теперь под запретом?») И поскольку вся эта процедура повторялась на каждом занятии, я стала подозревать, что «мы крепко запутались в «корнях» и до будущего нам явно не дожить…» Галина Бельтюкова очень тщательно записывала в тетрадь его слова, остальные присутствующие явно скучали. Правда самые бойкие из наших рядов пытались прочитать что-то своё, на деясь на веские поправки метра, но он сидел в задумчивости и даже не пытался вникнуть в прочитанное. Короче, все старания местных недорослей уходили в песок. Люди читали сами для себя. Даже мне позволили прочитать одну из моих сказок. Однако он «пробудился ото сна» и мне ясно им было сказано, дескать, этот кружок не для меня и мне больше сюда ходить не следует. Но, видать моя сказка слушателям понравилась, особенно тем, чьих фамилий я не знала, да и до сих пор не знаю. Меня же люди называли – «женщина с Девятого квартала». Вот они-то стали шумно настаивать на том, что меня он не вправе отчислять. Даже моё пребывание поставили на голосование. Руки присутствующих дружно поднялись и Филимонов только развёл руками, мол – ваша взяла. Я осталась.
     Ещё один момент мне запомнился. Руководитель дал нам задание: принести на следующее занятие по одной любимой книге и что-то из неё прочитать. Я принесла тоненькую книжицу на 32 странички, купленную в газетном киоске: «Лицо души» Избранная лирика Михаила Львова. Там были стихи, которые часто можно было услышать из теле и радио передач. На слова М. Львова композиторы сочиняли песни. «Чтобы стать мужчиной, мало им родиться», «Нет, я тебя, о жизнь, не обвиняю…», «Письмо», «Магнитка», «Ничто мне не дано навеки», «Сидят в обнимку ветераны», «Горячий снег», «Нельзя разрешать озлобленью», «Время дано и вам» и другие стихи.
     И что же? Я всего лишь успела назвать автора стихов. Филимонов, не в пример обычному своему полусонному состоянию, оживился, подошёл, взял из моих рук книжицу и сам стал из неё читать стихи, комментируя их тем, что он лично, не только знал автора, но и дружил с ним. И эти стихи он слышал из его уст.
     Короче, что там вспоминать? Кружок и года не просуществовал. Ряды слушателей поредели. Наконец и я решила, что моё хождение… это пустая трата времени…
     Больше я о нём не слышала. Вчера, когда я решила написать о Филимонове несколько строк, позвонила нескольким нашим поэтам с просьбой хоть что-то рассказать о нём, единственно, что мне ответили, так это то, что он с семьёй уехал в Анапу. Но жив он или нет, никто точно сказать не смог.