Эшафот. Эпилог

Была середина марта, но сугробы намело по второй этаж - последствие недавней метели. Зима явно не собиралась сдавать свои позиции.

Монастыри, дворцы, темницы - вот в каких трёх словах можно описать Закрытый город. Такого наплыва пришлого народа он не видел со дня своего основания. Сегодня был день казни императора, в честь этого события новая власть открыла ворота уже лишь по названию Закрытого города, дабы народ самолично лицезрел его казнь. Естественно, были предприняты меры к недопущению создания давки. Из окон особняков и дворцов торчали кинокамеры и операторы в плоских кепках, ушанках, шляпах, касках и прочих головных уборах.

На площади Иезуитов установили эшафот с двумя висельницами. Всю площадь запрудил народ, оставив свободным проход к подмосту с висельницами и пространство вокруг него. Зрители и зеваки заполнили и всю дорогу от Борисоглебской крепости до площади, но дорога была пуста - за этим зорько следили милиционеры.

Официально первые лица нового государства и герои революции - Емелин и Иванов - не смогли выкроить свободной минутки что бы лично засвидетельствовать казнь, но фактически они были на четвёртом этаже Климентийского дворца и наблюдали за всем из затемнённого окна.

Ровно в одиннадцать утра последние узники Борисоглебской крепости в сопровождении конвоя покинули её мрачные своды. Император и его дядя были одеты в одинаковые широкие штаны, просторные рубашки и стоптанные ботинки на босу ногу. Головы их были непокрыты.

Несмотря на минусовую температуру, император не дрожал, что могло быть воспринято как признак трусости или слабости. Он шёл прямо, твёрдым шагом, расправив плечи, и многие невольно залюбовались его статной фигурой. Седина, обильно посеребрившая его бороду и волосы не старила его, чего нельзя сказать про его дядю - бедного старика колотило, он спотыкался чуть ли не каждый шаг, весь осунулся, но лицо его имело такое свирепое выражение, что никто не решился его оскорбить или кинуть в него что-нибудь.

Первым на ступеньки подмоста взошёл император. Он спокойно прошёлся мимо Трофима, лишь бросив на него презрительный взгляд, но вот великий князь Переяславский, шедший вслед за ним, устроил целое представление: плюнул Трофиму в лицо, отпрыгнул назад, затем вперёд, ударив его лбом в грудь. Трофим нелепо взмахнул руками и рухнул в сугроб, а на князя навалилось сразу несколько конвоиров. О предательстве Трофима он узнал от не в меру болтливого тюремщика.

Трофим поднялся, отряхиваясь, поставил императора на люк, повесил на грудь таблицу с надписью "тиран и убийца" и затянул на его шее петлю, после чего проделал те же операции с великим князем.

Маленький плюгавый человек с бараньей шапкой набекрень, повернувшись лицом к народу, зачитал приговор Верховного суда по делу "гражданина Владимира Боголюбского 1867-го года рождения и гражданина Александра Боголюбского 1845-го года рождения", отчеканив в конце:

- ... приговариваются к смертной казни через повешивание!

Всю его тираду император лукаво смотрел в толпу, улыбался, с ловкостью талантливого актера скрывая охвативший его ледяной ужас. Его дядя молился, сжимая в руках чётки и прикладывая их к губам. По его щекам текли слёзы.

Когда Трофим надевал императору мешок на голову, император не удостоил его взгляда и крикнул, так, что его было слышно в каждом конце площади Иезуитов:

- Да здравствует русский народ! Да здравствует Русь!

Услышали его и Емелин с Осей.

Потом мешок был надет на голову Александра, после чего Трофим дёрнул за рычаг и оба люка открылись.

Дядя императора умер сразу - ему сломало шейные позвонки - но сам император несколько десятков секунд мучился в петле, извиваясь всем телом. Вся жизнь промелькнула у него перед глазами, но особенно ярко мелькнул один момент, повторяющийся практически без изменений на протяжении всей его сорокадевятилетней жизни: старший обер-церемониймейстер в золотом парчовом костюме, расшитом крупным жемчугом и драгоценными камнями, стоял по древней традиции у самого подножья трона, по левую руку от императора и по памяти читал:

- Божьей милостью, Владимир XVII, император Великорусский и Абиссинский, король Польский, Казанский, Астраханский, Сибирский, Таврический, Грузинский, Армянский и всей Кабардинской земли, великий князь Финляндский, Литовский, Лифляндский, Киевский, Владимирский, Новгородский и Югорский, Вятский, Пермский и Псковский; государь Туркестанский...