Алаир

РАВНОВЕСИЕ
(метафизическая трилогия)

(То ли пьесы, то ли поэмы. А может и рассказы в стихах с единым контекстом.
В общем, чёрт его знает. Но что-то получилось, причём в трёх частях)

18+

часть первая

АЛАИР

"Мятежный дух колеблет равновесие"


Пустыня. Возможно где-то на Востоке. Может быть, и не на Земле вовсе. Абсолютная удалённость. Кругом лишь бесконечные барханы и гряды голых скал, уходящие к горизонту. Вечер. Красное светило, похожее на солнце, падает прямо в пески. Бледное измождённое человекоподобное существо сидит на скале, обернувшись огромными потрёпанными серо-чёрными кожаными крыльями с небольшой сединой по краям. Его глаза чуть светятся желтоватыми огнями. Оно размышляет вслух. В его нотках преобладает глухая тоска:


Мои ветры шумят по пустынным пескам,
Там, где самый красивый – чертополох.
И где звёзды танцуют по жёлтым глазам,
Да последний лоскут бледной кожи иссох

Где пропащий погонщик, да длинные тени
Только могут разбавить тоску-одиночество…
Мне бы к людям поближе, пить души нетленные,
Скоро, чувствую скоро, исполнить пророчество.

Сколько мне ещё маяться в этих песках?
Засыхаю уже окончательно.
Потерялся песчинкой в годах и веках,
К каждой тени бросаюсь,
Ловлю шорох любой до боли внимательно.

А за что мне такое проклятие?
Только лишь за желание верно служить.
Тот барон сам призвал меня древним заклятием,
Я не знал, что уже Асмодей обещал тому «вечное жить»,
Потому растерзал его тело, а душу прибил на распятие

Да, был слишком я дерзок и самоуверен:
Нарушил порядок, покачал суть вещей.
Милость жду Люцифера, надеюсь и Верю!
Как ни странно помыслить даже о ней:
О той Вере, которой так люди порой утешаются,
Хоть моя и совсем не об этом!
Там в небесных чертогах, небось, потешаются...

Существо тяжело вздохнуло и, резко взмахнув крыльями, взвилось ввысь, превратившись через пару секунд в чёрную точку на сереющем небосклоне. Светило зашло стремительно, последние красноватые отблески подсвечивали горизонт, и уже мириады звёзд высыпали на небосклоне. Существо планировало среди их огней, лишь изредка взмахивая крыльями, словно ловя ночные воздушные потоки.

О да! Звёзды с ветром лишь вы понимаете
Мои мысли, терзания, да тягу к свободному духу и душам.
Только вы меня вечером каждым в тоске утешаете,
Я же Демон жестокий и мрачный, созданный рушить!
А не сохнуть здесь вечно и слушать! Сохнуть и слушать!

Я же должен "пахать" день и ночь человеческий мир!
Но забыл даже имя своё, наводящее ужас когда-то, а ведь Я … - Алаир!
Алаир! Алаир! Алаир!

Ярость исказила его лицо, он сложил крылья и камнем рухнул вниз. У самой поверхности вновь взмахнул крыльями и, изменив направление, умчался в сторону гряды скал, где тёмными глазницами зияли многочисленные пещеры.
 
...

Подмосковье. Небольшой городок неподалёку от Москвы. Помещение одного из бывших ДК (по типу Дом культуры железнодорожника и т.п.). После полуночи. Собрание посвящённого круга руководителей небольшой тоталитарной секты дьяволопоклонников "Чёрный георгин" (считается, что именно сатанисты в 1947 году принесли в жертву Сатане голливудскую актрису Элизабет Шор по прозвищу Чёрный георгин, расчленив её и разрезав горло от уха до уха. Преступление так и не было раскрыто. Но с тех пор многие сатанисты считают то событие культовым и почитают его, как некий знак. Очевидно и здешние сектанты также взяли название по аналогии).

13 человек, разодетые в чёрно-красные балахоны и разувешанные тематическими символами сидят за большим круглым столом. По антуражу и символизму собравшихся можно судить, что это скорее некая игра или мошенническая схема руководителей секты по отъёму денег и имущества у простаков посредством религиозной мистификации. Во главе круга посвящённых – пожилой седой мужчина (по совместительству - директор ДК) в полностью чёрном одеянии с перевёрнутым крестом на золотой цепи на груди). Сегодня он очень взволнован, пальцы рук, усыпанные кольцами и печатками с разнообразными мистическими символами, выбивают неведомую мелодию по крышке стола. Его узкие губы, искусанные в кровь, покрылись припухлостями. Кадык ходит ходуном. Кажется, он неимоверно растерян, словно встретившись с чем-то необъяснимым и пока не знает, как реагировать. Его волнение передалось другим заседателям, и они начинают гудеть и роптать. Наконец один из них громко заговорил:

Ну, так что же, Магистр молчишь?
Вся священная ложа в сомнениях.
Всех собрал мастеров и томишь!
Два часа уж сидим, за окном - утра тени...

Воцарилась длинная пауза, ропот прекратился, все ждали реакции Магистра. Слышно было, как позвякивают кольца и печатки на его пальцах. Спустя некоторое время, сипло выдавливая слова, он заговорил, а скорее зашептал:

Мне вчера принесли откровение:
Ночью вдруг зашумела гроза.
Да такая, что выбило окна, задрожали колени,
Закрутило меня и швырнуло о зеркала.

А когда я очнулся, полыхали все чёрные свечи,
А напротив сидел кто-то и что-то шептал.
Только контуры видел: огромный,… два метра плечи,
На одном из них ворон седой к его уху припал.

А потом вдруг та птица слетела ко мне, зашептала сама:
Мол, пора послужить, хватит с этим играть,
Коль рядишься слугой, то надеются, - хватит ума, -
Не шутить с Авадоном, он сегодня пришёл рассказать!

О великой задаче, что выбрано нам к исполнению,
Самого Господина посланец должен скоро явиться,
Но для этого нужно обряд провести только нам, да без лени -
Литургию всем нашим адептам пропеть, да Ему молиться!

А затем этот гость сунул свиток к моим глазам,
Там все фразы и знаки в русской транскрипции по кругу.
Будто нужно всё заучить и запомнить яснее, да по слогам.
Ну а выбора нет, коль ему поклялись, всё пойдет нам в заслугу.

А ещё рассказала та птица, что придёт настоящий Сверх демон,
Сотни лет ожидал он момента явиться в наш Мир!
И теперь Сам Хозяин его направляет сюда через наши стены.
Это жаждущий зверь, настоящее исчадие Ада, ну а имя ему...- Алаир!

Магистр прервал свой рассказ, в возникшей паузе солировала тишина, звенела и давила. Ни один из присутствующих не пошевельнулся. Пауза длилась несколько минут, наконец, облизав пересохшие губы, он продолжил:

Это воля всем нам самого Люцифера, невозможно ослушаться:
В час, когда луна будет полной, то бишь, - через девять дней,
Её диск будет скрыт необычным явлением, тенью приглушится,
Надо все наши сотни адептов собрать, чтоб призвать подлунных князей.

И тогда в мир придёт Его генерал и возглавит наше движение.
Мир с людьми и небесными кормчими будет нарушен,
Ожидает всех нас час суровый, но нужный Ему, - час служения!
Ну а там этот миропорядок людской и божественный будет разрушен…

Снова наступила пауза, на этот раз гораздо более длительная, чем предыдущая. По-прежнему стояла гробовая тишина. Треск горящих свечей бил по ушам взрывчаткой, а их плавящийся воск медленно сползал вниз шкворчащей лавой. Магистр обвёл затуманенным взглядом собравшихся "апостолов дьявола". Признаков радости не наблюдалось. Скорее у некоторых было изумление, некое недоверие с оттенком подозрительности. Другие, испуганно вжав голову в плечи, старались слиться со стенами. Он слишком хорошо знал своих подручных, чтобы удивляться такой реакции. Скорее всего, многие предполагали, что это новая какая-то коммерческая задумка руководителя. Однако висящая тишина свидетельствовала, что все, как минимум осознавали, возможно - интуитивно, важность сегодняшней ночной консистории и не решались задавать лишних вопросов.

Магистр, набрав воздуха в лёгкие, продолжил:

Это правда всё, господа! Хоть здесь слово то неуместно.
Всё как есть передал вам, - как нашу благую весть,
Это наш величайший час пробил, дело нашей священной чести!
Эта чёрная месса пройдёт, как приказано… или ждёт нас ужасная месть

И ещё есть момент очень важный: Кровь нужна непорочной девы,
Жертву Молоху нужно принесть для прорыва печатей.
Так что думать вам всем господа, где достать для обряда наследие Евы.
Всё на этом… паству нашу готовьте к пророческой ночи заклятий!

...

Спустя несколько дней. То же здание провинциального ДК. Актовый зал. Теперь он представлял собой внушительную площадку, освобождённую от зрительских кресел. Стены по возможности были задрапированы чёрным и багровым полотнами, расписанными различными символами (то ли настоящими сатанинскими знаками, то ли псевдо дьявольскими письменами из бутафорской литературы на данную тему).

Кругом горело множество свечей, их было огромное количество, натыканы всюду, где только можно. В задней части зала натянут большой стяг метра три на три насыщенного багрового цвета. Посередине его вышита чёрным эмблема секты – чёрный георгин.

На сцене же расположился своеобразный алтарь – большой деревянный христианский крест, только установленный кверху ногами и расписанный пентаграммами. Из глаз перевёрнутого Иисуса сочились чёрные прорисованные слёзы. На белом полотне огромного киноэкрана нарисована Печать Бофамеда. Перед крестом стоял задрапированный чёрным искусственным бархатом стол, наподобие погребального ложа. Стол обложен кучами хвороста и сухих сучьев. На столе лежит спящая обнажённая девушка лет шестнадцати, руки её спадают вниз к полу, словно распахивая объятия или …вися на кресте. Она явно усыплена какими то транквилизаторами. Это дочь одного из руководителей секты, который вдохновлённый возможностью угодить Сатане, опоил несчастную дщерь таблетками, предварительно неделю зомбируя её осознанием Великой миссии.

Многие сектанты сегодня здесь целыми семьями. Более трёхсот человек стояло на коленях и единодушно выкрикивало ужасающие по своей силе воздействия слова молитвы-заклятия, ещё не зная, что так ожидаемый ими посланец Самого Дьявола, в благодарность сожжёт их всех, отправив к Духовному Отцу. Но сейчас они готовятся принести жертву Молоху, пустив кровь жертве и спалив её невинное тело. Отец несчастной стоит рядом возле ложа с зажжённым факелом, желая первым подпалить жертвенный костёр. Непосредственно над жертвой возвышается сам магистр с воздетыми вверх руками с зажатым кинжалом, готовясь в урочный момент вонзить его в грудь жертве.

Все ждут, когда лунный свет медленно отползёт в открытую боковую дверь, которая в обычное время была пожарным выходом. Нынче это некий мистический сигнализатор. Сегодня в полночь должно произойти редкое природное явление – лунное затмение. И вот лунная дорожка нехотя стала втягиваться на улицу.

Зал в едином порыве увеличил громкость молитвы:

О, бог великий, царь пустыни Молох!
Тебя мы молим слово молвить перед Ним,
Прощение Тому, кто нам сегодня дорог!
Тому, кто нас возглавить должен, Тебе поём мы гимн!

Прими в знак преклонения кровь юной непорочной девы,
В огне, её возможные грехи и кровь нечистую очистив,
Печать Твою открыть мы просим, понадеявшись несмело
На Милость и желание Твоё и на Прощение Отца, во веки и присно!

Молох, Молох, Молох, Молох, Молох, Молох!
Агнца кровь в огне Тебе мы преподносим!
Молим, Молим, Молим, Молим, Молим, Молим!
Вскрыть печать и перед Люцифером слово молвить просим!

...

Магистр восторженно:

О да! Луна в опушке, прячется за тёмный диск, настало время!
Пора! Рука не дрогнет, и сердце вскрою жертвенной невинной деве!
Прими сей дар в ознаменование надежды на снятие с Легионера бремя!
Приди же Алаир, возглавь наш легион! Пронзаю тело!


Магистр с силой бьёт обрядовым кинжалом, который передал ему якобы Авадон при встрече, в грудь девушки, буквально раздвоив той грудную клетку. Затем с трудом выдернул кинжал из раны. Кровь обильной рекой хлынула в разные стороны и ловко подставленную магистром серебряную чашу. Возбуждённый папаша жертвы с радостью подпалил факелом приготовленный хворост. Языки оранжевого пламени взметнулись необычно сильно ввысь метра на три. Магистр отшатнулся в сторону, чуть не выронив чашу и взглянув на пламя, …в ужасе присел на пятую точку и отполз назад, немного расплескав кровь из сосуда. Он отчётливо разглядел в языках пламени прекрасного юношу в тунике и с распахнутыми за спиной белоснежными крыльями, а над головой у него горела яркая звезда. Настоящий ангел! Собственно это его образ и был… ангела… несущего свет… Имя которому – Люцифер…. Следом за ним он увидел другого…

Молох, Молох, Молох, Молох, Молох, Молох!
Агнца кровь в огне Тебе мы преподносим!
Молим, Молим, Молим, Молим, Молим, Молим!
Вскрыть печать и перед Люцифером слово молвить просим!

...

Примерно в то же время. Пустыня. Демон сидит у выхода из пещеры, свесив ноги в пропасть. Вдруг воздушное пространство напротив задрожало и замерцало. Послышался нарастающий гул. Затем в воздухе появилась объятая оранжевым пламенем распахнутая дверь, приглашая войти в неё.

Алаир, обхватил руками голову и склонил её на колени, будто от дикой боли:

Что-то дрожь по хребту, голоса в голове
Нарастают и вот уже, словно пчёлы гудят!
О, какая же боль и терзание, тело в огне!
И я чувствую кожей, как люди меня хотят

Призывают князей меня к ним отпустить,
Сатану славят хором и просят прощения!
Ощущаю, что Он - ныне может простить,
Наступает мой выход для бесовского мщения

Ах, как сладко кровь девки в огнище струится,
Очевидно, доволен Молох будет сей жертвой,
И печати сорвёт и к Нему обратится…
Разрешит, я уверен, войти к людям в дверь ту

Раз пока к Самому не зовут, значит - миссия есть,
Значит, время пройтись и собрать урожай!
Их молитва хоть с болью, но радостью льётся,… не счесть
Всех заветных их слов, что зовут меня в человеческий рай

Резко вскинул голову и увидел в пространстве горящую дверь:

ДА, простил! Вот и к людям Врата отворились!
Полыхают в пламени Ада заветные Двери!
Я иду по каналу открытому, надеясь на милость,
Что послал мне мой Брат, и Ему благодарен и… верю!

...

Алаир из утомлённого существа превратился в величественного демона. Обернувшись крыльями, с ярко полыхающими жёлтым огнём глазами, в которых горит уже не тоска, а злоба и азарт предстоящего "выхода в свет". Он стоит на пороге горящей двери с внутренней стороны и смотрит сквозь разряженное пространство на множество людей в ритуальном одеянии, стоящих на коленях и читающих слова молитвы, призывающей его к ним в Мир. Они ещё не видят, но уже ощущают его присутствие и дыхание, из-за чего их головы склоняются всё ниже, страх овладел их уже давно проданными душами, страх смерти и чего-то нематериального. Словно сказка ожила, да ещё такая ужасная.

Он это чувствует, отчего овладевают им иронические и одновременно кровожадные мысли:


Сколько здесь червяков собралось в ожидании!
Мессу чёрную правят, елозят по полу грязные твари
Я пришёл, как хотели! Пусть же адово пламя сожжёт это здание,
Заодно столько душ соберу, исполняя, ха-ха, молящих желание!


Алаир выходит сквозь горящие ярким оранжевым огнём двери в стене, где оборудован сатанинский алтарь, в залу к молящимся адептам секты. Он выходит, как есть, в естественном облике. Распахнутые для пущего эффекта крылья создают огромную тень в отблесках пламени, словно гора нависла над собравшимися. Магистр со свитками в одной руке и чашей крови убиенной жертвы в другой пристально вглядывается в горящую дверь. Однако вышедший прямо из неё настоящий демон в истинном виде настолько поразил его, что он не может вымолвить ни слова, лишь в страхе рухнул на задницу, выронив свитки, и расплескав кровь из сосуда.

Алаир, громко рассмеялся, вполне себе по-человечески:

Ну а ты тут - главарь, говорит шутовской твой наряд?
Что же так недостойно возносишь хвалу, даже кровь расплескал?
Подползи же ко мне, одарю за обряд, -
За молитвы, меня призывавшие, я этого ждал!

Ну, ползи же Магистр! Хотя ладно, коли замер как камень,
Видно почести ждёшь, монументом стать хочешь?
Иль скульптурой каррарского мрамора на вечную память?
Я когда ещё был здесь давненько, итальянцы ваяли красиво и очень

Так их статуи, словно душою, светились сквозь мрамор и краски,
Не забыл,… не забыл ещё фокусов тех, как вдохнуть в изваяния душу
Что ж, наградой тебе будет вечная память, что служил не напрасно,
Будь же ты истуканом, живым изнутри, и никто тебя не разрушит!

Алаир взмахнул рукой, и магистр застыл в вечной позе с вытянутыми в ужасе вперёд руками. Превратился в настолько искусно сделанную мраморную скульптуру, что казалось, будто мрамор светится изнутри, словно наделён душой, впрочем - так оно и было.

Демон оглядел согбенный зал и, ухмыльнувшись, направился по проходу сквозь толпу то ли замерших от животного страха, то ли ничего не соображающих, но усердно молящихся адептов секты. Торцевая стена ДК обвалилась перед ним, освобождая проход наружу - на волю, его волю, спустя сотни лет забвения. Ах, как горело всё внутри от ярости и сладостного предвкушения! Воздух был пропитан душами, погрязшими в грехе и жаждущими расплаты!

Актовый зал позади него стал обрушиваться, погребая под собой людей, затем языки пламени взметнулись над обломками, и раздался мощный взрыв, убив всё живое под ними и вокруг. Алаир сделал несколько шагов вперёд и, развернувшись, издал звериный рык и стал громко втягивать в себя воздух, который вокруг него превратился в воронку, наподобие небольшого торнадо. Затем этот торнадо вихрем помчался по горящим обломкам, засасывая внутрь белесые всполохи. Спустя мгновения, торнадо развернулся и на огромной скорости влетел прямо в Алаира, почти сбив того с ног, и покружив вокруг него, медленно всосался в его тело. Тот некоторое время стоял, качаясь из стороны в стороны, удерживаясь только взмахами крыльев от падения. Но не удержался и всё же упал на одно колено и, покачнувшись, опёрся одним крылом оземь. Хрипло зашептал:


Как же много вас, хоть и сладок ваш вкус,
Но,…как будто голодному дали хлеба мешок,
Он вкусил и опух от количества пищи, словно кинули груз,
Как отвык я от вас человечье отродье, ваш грех будто шок
Для меня после стольких веков в заточении дьявольских уз
Но за это мгновенье спасибо Ему: всё исполню, все душонки - в мешок!


Демон посидел ещё некоторое время, потом резко вскочил на ноги в полный рост, расправил крылья. Глаза теперь его горели красноватым огнём. Души метались там, их было много, там были почти все участники чёрной мессы. Лишь одна осталась навечно заточённой в прекрасной мраморной скульптуре, которая теперь выделялась в ночи белоснежной поверхностью среди чадящих обломков. Пожарные и искусствоведы впоследствии долго удивлялись, откуда здесь, в провинциальном ДК, взялась эта скульптура работы эпохи Возрождения, предположительно начала шестнадцатого века. Сотрудники правоохранительных органов, проводивших расследование этого крупнейшего в истории страны массового самоубийства сектантов, предположили, что лидер секты занимался ещё и контрабандной торговлей краденных ценностей в составе международной преступной группы. Даром, что в искусстве разбирался и был почётным работником культуры. Его кстати так и не нашли, и объявили в международный розыск.

...

Вдалеке стал нарастать звук сирен оперативных служб, Алаир взлетел метров на триста вверх и стрелой устремился в сторону Москвы. Он горел желанием продолжить свой поход, ведь недаром сам Дьявол его направил сюда, с какой-то целью. Он пока не понимал какой, его мысли были заняты лишь дальнейшей "жатвой".

Где-то над парком Останкино он уловил сигнал желающего что-то получить в обмен на душу, но ещё не определившегося до конца человечишки. Недолго думая, спикировал вниз и опустился в районе усадьбы на широкую дорожку из каменных плит. Сложил крылья и кошачьей походкой зашагал в сторону ближайшего паркового перекрёстка, откуда и шёл сигнал. Бродячие псы, коих здесь было довольно много, благо кормёжки хватало, в страхе завыли и затявкали вокруг, они явно почуяли его. Алаир ухмыльнулся и несколько пафосно продекламировал:


Упадут маски разные с потресканных стен,
С упоением шагаю по каменным плитам!
Я чувствую запах столетних измен:
Люди предали бога, мои руки умыты…

Соберу ваши мелкие пропащие души,
Пусть кричат и хрипят в моих жёлтых глазах!
Эти крики ласкают мне рваные уши,
Сотни лет это было лишь мечтою во снах

Исступление, ярость -  пылают в груди!
Подмету подчистую этот город грехов!
И плевать на сомненья, я на верном пути,
Ах, как руки устали от пустынных оков

Что подумают там, где подлунные тени?
Вдруг нарушу границы и нарвусь на запрет?
У меня сейчас жажда и… особое мнение!
Это мой нынче город! И друзей сейчас нет!

Слишком долго я ждал свой багровый рассвет…


На перекрёстке маячила одинокая шатающаяся мужская фигура, в руке была большая бутылка, к которой он периодически прикладывался и что-то нечленораздельно бормотал. Человек был явно пьян. Демон издал рваный свист, все псы вокруг враз замолчали, некоторые даже резко издохли от странного паралича. Защитники животных долго потом верещали про новые "мутки" загадочных "догхантеров".

Алаир беззвучно зашёл со спины фигуры и прислушался. Фигура довольно невнятно, но достаточно громко мямлила:

Надоело… надоело крутиться, надоело бояться…
Всё и деньги и сила, всё есть вроде, …всё, да не всё…
Счастья, смысла грядущего нету,…да и с памятью не расстаться
Кровь и грязь, деньги, чёрная нефть, и её… мной убитой… лицо…
А ведь так я любил её, суку… забери мою душу чертило, если не западло...
Но избавь меня от этих ужасных, карающих мук… и забыть всё говно!

Мужчина, развернулся и столкнулся нос к носу с Алаиром. От неожиданности выронил бутылку и, упав на задницу, сипло выдохнул:

Тыыыы…. ктоооо!!?
Зачеем!!???

Демон присел на корточки перед человеком и, заглянув тому в испуганные глаза, промолвил на чистейшем русском языке:

Кто ты? Был твой первый вопрос,
И зачем? Очевидно – последний…
Чтобы лучше понять, ты уже не дорос.
Для тебя всадник я!… подо мною конь бледный…


Мужчина встряхнул лицо, и суетливо забормотал:

Если ты не горячка, не бред моего воображения,
Дам тебе кучу денег, я очень богатый успешный магнат!
Пожалей только нынче, пожить дай ещё в одолжение,
А её я случайно убил,… никому не узнать!
Я же здесь пошутил, пьяный мучился, что с меня взять?

Алаир, расхохотавшись:

Ха-Ха-Ха!!!
Ты считал себя сильным и успешным на вроде?
Только время твоё подытожено мной.
Всё! Я и так раздражён и на взводе…
Помнишь, как Его ты молил? И про жалость теперь не вой!


Демон превратился в чёрную воздушную ленту и с силой влетел мужчине в открытый в испуге рот. Того дёрнуло наземь и выгнуло дугой обратно в сидячее положение. Голова упала на грудь. Некоторое время он так и сидел.

В это время со стороны входа в парк показался пеший полицейский патруль. Время пробило начало пятого утра. Полицейские заметили сидящего и неспешно подошли к нему. Один, поигрывая дубинкой, обратился ко второму:

Во, нажрался скотина, даже спит уже в наглую сидя,
А по виду богатенький, видно "Хеннесси" с "коксом" смешал!
Слушай, а давай-ка проверим карманы, может - что и увидим?
Да оттащим подальше козла, чтоб служить не мешал

Глянь - и «Ролекс», поди настоящий,… да наверное ему и не нужен,
Цепь какая болтается, с палец не меньше, граммов сотня металла!
Вроде дышит, сопит что-то гад, кокаином уверен  ублюдок контужен!
Ну, давай потащили в кусты, пока солнце не встало …


Полицейские ловко подхватили бедолагу за плечи - за ноги и быстренько оттащили того в ближайшие кусты. Один отошёл постоять на стрёме, второй в это время быстро обшаривал карманы лежащего. Вытащил бумажник, смятые купюры из карманов брюк, пакетик белого вещества, снял часы с запястья. Но, только рука потянулась к нагрудной жёлтой цепи, как глаза спящего открылись, и уже его рука схватила полицейского за горло. Затем он медленно, безо всякого усилия встал на ноги, держа болтающего ногами и хрипящего воришку в форме на вытянутой руке. Человек был высокого роста, так что ноги полицейского болтались в воздухе, лишь чиркая носками землю. Глаза незнакомца горели ярким жёлтым огнём. Зрачки отсутствовали. Сплошная желтизна с красными всполохами. Он покрутил головой, похрустел шеей, словно размял позвонки и, ухмыляясь, обратился к извивающемуся стражу порядка:


Ай-ай-ай! Как же так, страж порядка, и не знает хорошего тона?
Хотя… Сколько помню, всегда среди вас было много дерьма,
Обобрать меня вздумал? Я только явился и на тебе: хе-хе, руки закона,
Ты забрал мои вещи, а я заберу твою душу в оплату греха…


Мужчина поднёс полицейского к своему лицу, открыл рот и  стал втягивать в себя воздух. Полицейский быстро обмяк, незнакомец отшвырнул его тело, словно сломанную куклу, отряхнулся и не спеша вышел из кустов. И столкнулся нос к носу со вторым стражем порядка, который поспешил на странные звуки и, увидев вышедшего мужчину, резко выхватил пистолет, направив на него. Он был напуган, руки ходили ходуном.


Не с места! Стой, а то буду стрелять!
Кто ты, сволочь такая? Где сержант, твою мать?


Незнакомец, улыбаясь, ответил:

Я? Да так: бесом тронутый, имя ему Алаир,
И явился спустя столько лет покачать этот мир!


Мужчина, ничуть не смущаясь, сделал шаг к полицейскому, тот нервно отпрыгнул и в испуге выстрелил два раза ему грудь. Тот даже не дёрнулся, а лишь брезгливо поморщился, резко схватил оппонента за шиворот, и проделал с ним ту же операцию, что и с коллегой, отшвырнув бездыханное тело в сторону.
 
Через несколько минут Алаир в обретённом человеческом теле ехал на случайном такси по пустынной утренней Москве в гостиницу "Националь", где остановился предыдущей обладатель тела. Надо было, как ни странно отдохнуть перед дальнейшими свершениями. Человеческая природа предполагала периодическую подзарядку.


…


Вечер следующего дня. Один из модных клубов Москвы. Алаир общается с молоденькой, но уже прожжённой тусовщицей, представительницей так называемого "гламуруса", а может просто охотницей за богатенькими простофилями.

Бес, как раз только накануне вселился в шкуру обдолбанного в хлам оборзевшего от денег и их возможностей нефтетрейдера. Отдохнул денёк в роскошных апартаментах  "Националя", взял в прокат новенький "Порше Кайенн" и оправился в тот самый клуб по полученному предыдущим хозяином тела приглашению на супер модную вечеринку, как гласило это самое приглашение.

На набережной он выжал из мощного авто максимум и на полном ходу, следуя традиции "золотой молодёжи", врезался в придорожный фонарный столб. Удар был такой силы, что машину буквально намотало на этот столб. Каково же было удивление многочисленных зевак, кишащих около дорогих тачек, припаркованных у близлежащих злачных заведений, когда из груды покорёженного металла, с нечеловеческой силой отшвырнув смятую крышу, выбрался стильный мужчина в чёрном костюме-стретч.

Мужчина непринуждённо отряхнулся и мрачно зыркнув на сбежавшихся зрителей, зашагал, слегка покачиваясь, в сторону ночного заведения. Окружающие с восхищением смотрели в его сторону и одобрительно шумели. Сегодня они были удивлены, что уже было само по себе удивительно.

...


Ночной клуб. Столик в укромном углу, уставленный различными напитками и яствами. На диване развалился наш герой, ещё не пришедший в норму после страшной аварии и как сказано выше  - юная особа, которую причудливым образом выгнуло в дугу на диване напротив, а тело её словно горело изнутри. Некоторое время назад она пожаловалась новому знакомому, что неплохо бы поддать жару, а то время уже к "автепати" движется, но сил не осталось, а все знакомые с коксом и "колёсасми" разбежались. По мнению девушки: было бы неплохо подзарядиться чем-то стимулирующим, огонька так сказать вдохнуть. А потом они могли бы с новым знакомым продолжить общение в более интимной обстановке. На что Алаир отреагировал со свойственным ему цинизмом, удовлетворив её просьбу буквально.

Итак, Алаир:

Отчего же ты криком кричишь, дорогая?
Ты по венам хотела сама огоньку!
Пламя, вижу, сквозь кожу так и пылает,
Б-р-р-р, даже в метре жар ощущаю…

Но облегчить  страданья легко могу,
Лишь кивни, лишь шепни,
А взамен лишь остатки души заберу,
Там тебя ожидают весёёёлые дни…

В ответ девушка лишь что-то хрипела и мотала головой, верх-вниз. Алаир нагнулся к ней, впился долгим поцелуем. Оторвавшись от уже бездыханного тела, сделал большой глоток прямо из квадратной бутылки, отшвырнул её в сторону, раздражённо поднялся и направился через извивающуюся толпу к выходу.


Таак, пустышка, душа, как проколотый шарик,
Здесь, по-моему много таких, запах тления всюду,
Заберу-ка пожалуй всех скопом, не прогадаю!
Да и хрен с ним, что каждому по делам, не буду…
Всех возьму: и невинных и прочих смету в одну стаю…


Демон вышел и, не оглядываясь, зашагал по тротуару в сторону моста. За спиной, в ночном заведении раздался страшный взрыв, огромные языки пламени взвились в небо. Алаир развернулся, открыл рот и небольшое торнадо понеслось собирать в огне урожай.

Вдалеке на мосту за этим мрачно наблюдали трое молодых мужчин в светлых плащах. Один из них выделялся особенно. Его глаза буквально горели яростью, словно он хотел испепелить Алаира, но что-то его удерживало. Когда всё закончилось, и Алаир исчез в предрассветной дымке, незнакомцы что-то горячо обсудили и также растворились в пространстве.


...


Гостиница "Националь", где проживал Алаир, вселившийся в молодого богатого господина, успешного нефтетрейдера, прибывшего в столицу откуда-то с севера с огромной суммой "налички" прожигать жизнь и весьма удачно подвернувшийся в парке Алаиру,  где пьяным и обдолбанным пытался на перекрёстке продашь дьяволу душу.

Общаются двое мужчин. Один из них Алаир, второй - Бааль-Зевув (Вельзевул, буквально "повелитель мух", ближайший подручный самого Дьявола, нередко его ассоциируют с самим Сатаной, когда-то был у древних семитов божеством Баалом).

Гость Алаира прибыл не просто так, а урезонить зарвавшегося демона. Объяснить ему, почему нынче нельзя как раньше действовать, и так явно демонстрировать бесовскую злобу и ярость. Которую тот продемонстрировал накануне: спалив не только ДК с адептами, но и несколько ночных заведений Москвы, что вызвало ненужное внимание, как со стороны людей, так и со стороны небесных конкурентов.

Алаир прекрасно понимал, что если пришёл Бааль-Зевув, значит делом интересуется и обеспокоен сам Люцифер!

Бааль-Зевув проявился в просторной гостиной номера-люкса в виде щеголеватого мужчины средних лет, с удовольствием вынюхал кокаин, насыпанный на зеркальном столике и теперь с довольной улыбкой втолковывал замершему в напряжении Алаиру суть вещей. Попутно вяло отмахиваясь от окружающих его мух, которые в любое время года в почтении липли и лезли к нему.


Здравствуй брат! Столько лет, да веков уж минуло…
Помнишь Лондон чумной, как король убежал, ха-ха-ха,
Ну а как королеве Наваррской, словно ветром надуло!?
Так что стала рассказы писать, да все бесов шаманить в стихах…

Ах, мой брат и бродяга, ты лихо когда то чудил, Алаир!
Ты был преданным истово, даже Смерть за стиль уважала…
Только всё изменилось, мой брат, другой нынче мир:
Равновесием рты всем да смелость поступков зажало

Стиль совсем поменялся, не надо уже искушать,
Все людишки и сами уж рады по дешёвке продаться,
Вроде мир поделили с небесными тварями, так что тесно дышать,
Да и люди мельчают брат, остаётся лишь праздности предаваться…


У Бааль-Зевува, то ли от кокаина, то ли по естественным причинам глаза приобретали всё более возбуждённый вид. В руках он держал  стакан с виски, которое успел себе плеснуть из стоящей на столике бутыли. Нервно прихлёбывая из стакана и подёргивая свисающей ногой, продолжил свою тираду:


Но не думай мой брат, Алаир,
Будто Ад от тебя отвернулся!
Ты же знаешь, Люцифий спалил бы сей мир,
Но зачем? Он и так уже развернулся

Нам навстречу буквально летит и смеётся,
От желания пасть в наши вялые руки,
Оказалось всё проще – без Апокалипсиса обойдётся.
Так зачем же тебе эти, ха-ха, Адовы муки?

Так что брат, отдохни пару дней, да давай собирайся домой,
Ну их к чёрту, ха-ха, этих жалких червей!
Мне, к примеру, и мух до черта, хоть в запой…
Ты пока, как ни странно, душонок их много собрал,  пожалей…


Алаир, едва сдерживая гнев:


Не пойму что-то мыслей и советов твоих.
Неужели так всё изменилось, неужели запрет?
Только начал поход, видишь мерзость в глазах моих?
Друг на друга стучат, готовы на всё, чтобы выпустил в свет…

Как же так? Слишком долго отсутствовал, застоялся!
Я же истинный демон, кровь от крови Его,
За Него и за истинный свет преисподней сражался…
Сотни лет в той пустыне лишь желал одного:

Смерчем боли пройтись и собрать урожай,
Да спалить их огнём у подножья небес,
Показать эти снобам, во что превратился человеческий рай,
Сколько в городе даже одном, душ продажных собрал - один Бес!


Алаир задумался надолго, помрачнел, хотя вид его и так был весьма не праздный. Тень пробежала по его бледному лицу, исказив его горькой ухмылкой и страшным разочарованием. Только в желтых глазах вспыхивали красные всполохи, - то забранные души бились в страшных муках, еще даже не представляя, что это не Ад, а лишь "столыпинский вагон" по пути к нему! Они маялись там, прыгали, крутились, вспыхивали, умоляя хозяина выпустить их наружу, готовые на всё, толкая друг друга и нашёптывая ему гадости про соседей, в тщетной надежде заслужить благоволение. Алаир сейчас их не слышал, он переживал свой собственный, если так можно выразиться по отношению к нему, Ад. Его сознание пыталось понять происходящее. Он даже боялся подумать, что получил лишь упрёк за верность и служение. Даже лукавые должны знать, чаще всего любая, даже благая инициатива – наказуема. А благими намерениями – вымощена дорога в Ад! Вот такой вот каламбур.

Очнувшись, он продолжил:

Я хоть демон бездушный, но больно мне,
От твоих размышлений, Бааль-Зевув…
Словно снова шельмуют за преданность Тьме!
Значит, всё моё рвение просто в пустую?

Нет! Уже не могу свою злобу унять, я на взлёте!
Ты скажи, что пройду этот путь до конца!
Пусть размажет меня, если хочет! Но сейчас я в цейтноте…
Передай благодарность Хозяину, за мудрость гонца…


Бааль-Зевув молча допил виски и, печально улыбаясь, растворился в воздухе, словно и не было.

...


Алаир, размышляя вслух, после ухода собеседника:

Пусть и так! Пусть они всё решили давно!
Только мне уже край отступаться,
Видно роль моя ныне взорвать это всё!
И весы покачать, да по клеткам распасться

Если брат мой Лукавый задумал всё так,
То готов послужить разменной монетой!
Мне три тысячи лет, я совсем не дурак:
Очевидно, простил меня Иблис негласно для этого

До конца всё равно не пойму, почему мне советуют сбавить,
Отпустить этот город толстенный из лап?
Бааль-Зевув вдруг пришёл, чтобы точки расставить,
Убеждал, будто много беру и ещё слишком слаб

Хоть бы обнял спустя сотни лет отстранения,
Пожелал бы успехов, что снова в строю!
Но лишь тихо жужжал, навевая сомнения,
Мол, спокойнее надо, опасную двинул игру

Как же род человечий я ненавижу!
Всё как будто вращается подле него!
Как по мне, так иного пути не вижу:
Только поле в огне, а вокруг… -  никого…


...


После разговора с Вельзевулом, Алаир находился в нервно-возбуждённом состоянии. Виски не успокаивал, а лишь добавлял агрессии. Побродив по номеру, демон ринулся на улицу, словно ничего не видя и не слыша, вышел на середину Тверской под протестующие гудки авто, затем резко схватил объезжающего его и громко матерящегося мотоциклиста и зашвырнул его куда-то в сторону печатного киоска метрах в двадцати, сел на мотоцикл и, газанув, умчался на север. Надо было развеяться.

Очнулся, он уже возле какой-то церкви, сам не понимая, что его сюда привело, но навязчивое чувство толкало его внутрь. Несмотря на культовый статус сооружения, бес спокойно отворил двери церкви и вошёл внутрь. Внутри было пусто, лишь слабый ветерок колыхал горящие свечи. Но у одной из икон спиной к нему стоял на коленях и молился пожилой поп. Помолившись ещё некоторое время, поп повернулся к вошедшему, встал с колен и, осенив его крёстным знамением, промолвил: "Спаси и сохрани, Господи!". Алаир ощутил прилив бешенства и, едва сдерживаясь, с холодной яростью в интонациях заговорил в ответ:


Ха-ха-ха! Ты меня поспешил насмешить?
Что лопочешь тут поп про спасение?
Может просто тебя, как собаку убить?
Хотя нет… Ты послушай теперь про моё воскресение:

Как столетия сох я в пустыне поп,
Лишь за то, что осмелился мыслить,
Что по телу гуляет холодный озноб,
Когда вас недоделков плодится бесчисленно!

Поп попытался безуспешно остановить его речь успокаивающими жестами рук и репликой про смирение.

Алаир продолжал:

Ты тут что-то сказал про смирение?
Это пусть будет вашего стада удел!
Сей пассаж вызывает лишь омерзение -
Никогда не наступит моей злобы предел!

Священник, умиротворяюще:

Сын мой, не стоит давать гневу волю,
Вижу, ярость с гордыней гложет тебя,
На всё воля Отца, и прими свою долю!
И избавишь от муки душевной себя…

Алаир яростно:

Ты хоть знаешь, святоша, кого наставляешь?!
Не гордыня то, ха-ха, просто проверить:
Раз господний слуга, может быть, ощущаешь,
Что из Ада к тебе генерал вошёл в эти двери?
Церкви двери…, что меня не пускать должны…
Вижу, не веришь…

Священник спокойно:

Если Ада исчадье ты… высокого рода,
То меня укрепят небеса в испытании,
Но другой ты для беса… гложет что то,
Какая невзгода?
Расскажи, ты хоть молвил, что демон,
Но я вижу - страдаешь в терзании…

Алаир, уже тихо, ярость как будто спала в одно мгновение:

Вижу слеп ты священник, но честен,
Да и страстную душу твою не забрать,
Но реальность не видишь ты если,
То я выжгу глаза твои старче!
Пожелаю подольше не умирать!

Священник всё также спокойно:

Я же вижу тоску в твоих желтых глазах,
И безумья огонь ее не укроет,
А ещё в них мелькает одиночества страх,
Так что хочешь, - убей, только это сомненья не смоет…

Алаир удивлённо:

Ты меня удивляешь, священник!
Нет и ужаса в старых глазах, херувимов спасать себя не зовёшь
Видно долго я видел лишь длинные тени,
Как же ты человек среди равнодушия и грязи душевной живёшь?!

Повисла небольшая пауза, бесов вопрос остался без ответа и он продолжил:

Ну, так что же святой… Ты меня попытался понять,
Видно есть в этом мире еще добродетель!
Я могу подарить тебе вечную жизнь, соизволишь принять?
Мне взамен – ничего! Вон Исус на кресте – безмолвный свидетель

Бес называет его уже святым, а не святошей! Проникся, зауважал. Даже готов подарить ему вечную жизнь, не потребовав ничего взамен! Но надо знать демонов, они же лукавые и всё выполняют буквально! Недаром он назвал его святым, а святым место в иконах. И пока молятся на иконы, жизнь святых длится как бы вечно! Вот такое лукавство, несмотря на уважение, Алаир сделал бы из него икону в прямом смысле. Он – могущественный бес, когда-то - аристократ тьмы, и не может отступить от своей сущности, несмотря на внутренний бунт. Как говорится: бойтесь демонов, дары приносящих или… примите их.

Однако, этот поп так смутил демона, что не получив от того желаемого ответа, да и вообще никакого ответа, лишь крёстное знамение, развернулся и вышел из церкви.

...


Усадьба Архангельское, Подмосковье. Предрассветный час. По дорожке к храму Михаила Архангела движется тень человеческой фигуры. Тень размышляет:

Дааа, этот мир человеческий совсем не готов,
Божьим промыслом, тихой радостью веры утешиться.
Он всё также не хочет,… не может ли? Сбросить тяжесть оков,
Нацепить на себя всё стремятся то маски, то блеск мишуры

Обезьяны… и есть обезьяны, как бы божие ангелы им не трубили.
Даже мне, хе-хе, "Князю зла абсолютного", это печально,
Как же это подобия их ещё от себя не отвратили?
Очевидно, никто не готов в ошибке Отца расписаться… банально…

Только я в своё время их вред и ненужность пытался пресечь,
А теперь расплодилось! Что звёзд в небосклоне Вселенной…
Ну, так что же: мне их стричь, ну а братьям небесным стеречь,
Так пора к ним прийти и немного стереть их ухмылки надменные


...


Ещё темно, но уже где-то на Востоке брызжет свет. Старинная Церковь Михаила Архангела. Лунная дорожка серебрится от арочных ворот-входа на территорию - до дверей в  храм, и словно разрезая его, пропадает где-то в излучине реки под обрывом. Тишина густым слоем намазана невидимой рукой на окружающую действительность.

В воротах появляется тень человеческой фигуры, и беззвучно в них входит. Судя по походке - мужчина среднего роста. Он в тёмном одеянии, лицо его скрывает широкополая шляпа винтажного покроя, а-ля герой-детектив из голливудских боевиков 50-х годов. Остановившись на пару минут, он закуривает сигарету (судя по красно-белой пачке, что-то похожее на "Мальборо"), выпускает с удовлетворением клубы дыма и, осмотревшись, идёт в сторону обрыва, сразу за церковью. На этот раз звук его шагов разносится громким хрустом по гравиевому покрытию, отчего он замедлился на пару секунд, громко ухмыльнулся и продолжил свой недолгий путь.

У обрыва, оперевшись на металлическую ограду смотровой площадки стоит высокий мужчина в длинном сером плаще. Он без головного убора, отчего сразу бросается в глаза его яркая седина. Вся голова – будто шапка снега на горе. Он смотрит в сторону переливающейся внизу реки и тоже курит. Гость в тёмном неспешно подходит к ограде, и также облокачивается на неё буквально в метре от здоровяка в плаще. Молча курят, задумчиво смотрят вниз, словно созерцая что-то.

Наконец мужчина в шляпе докуривает до фильтра, тушит сигарету об ограду, бычок ловко щёлкает вниз, и не поворачиваясь, начинает речь:

Вот и встретились снова, когда-то мой брат,… Михаил,
Странный повод, и вроде не то чтобы надо,
Вот стою с тобой рядом и вновь раздвоил,
Своё "Я",… ощущения, будто сон и не мы, - у этой ограды…

Столько копий поломано, Мир как вроде поделен в итоге,
Вдруг зовёшь, и ведь явно не просто в глаза посмотреть,
А когда то все были как братья, и мечтали только о Нём, - о Боге,
О его такой странной любви, - только слушаться и терпеть

Ну да ладно, всё в прошлом, все обиды как будто забыты,
Так зачем же позвал, снизошёл до лукавого Чёрта?
И ты видишь, прибыл сам в круг твоей властной орбиты,
Словно в штабе врага с командиром общаюсь,
и вокруг ещё ангелов,… чую запах целой когорты…

Мужчина, которого незнакомец в шляпе назвал Михаилом, также, не поворачивая головы, закурил ещё одну сигарету, глубоко затянулся и, задержав дым внутри, с силой выдохнул струю, затем тихо, но уверенно и даже как-то непререкаемо властно ответил:

Не могу молвить брат тебе, бывший некогда им, Люцифер,
Всё действительно в прошлом, ты правильно молвил, хотя и лукавый
Я позвал тебя встретиться для принятия каких-нибудь мер,
Твой когда-то знаковый бес распоясался что-то бесправно

Нарушает баланс, тобой же не так давно принятый к делу,
Да и выйти из плена пустынного сам, без помощи демонов высших не мог,
Разберись Люцифер, кто играет балансом в твоём окружении смело,
Или сам ты чего-то задумал?... Только помни, - Всё видит Бог!
Если хочешь войны или просто проверку на вшивость устроил,
Моё войско готово к нему постоянно, даже не пробуй!
И людей тобой ненавидимых так не смущай,… Вот условия!
Апокалипсис в книжках лишь их, - пусть пугает утробы

Люцифер выслушал всё вполоборота, постоянно усмехаясь, лишь в конце из-под шляпы полыхнуло зеленоватым огнём. Очевидно, не смог удержать злобное презрение при упоминании людей, либо от каких-то неприятных воспоминаний. Не торопясь вытряхнул из пачки ещё одну сигарету, постучал фильтром по длинному ногтю большого пальца левой руки, размял её по всей длине и ловко подкурил, чиркнув спичкой о тот же ноготь.

Сделав несколько больших затяжек, с раздражением швырнул недокуренную сигарету вниз и задумчиво заговорил, с некоей досадой в интонациях:

Не развеять мне, видимо, всех подозрений,
Мой же воин взбесился, а значит в ответе
Может всё-таки это возможность, без ложных сомнений,
Изменить сей порядок вещей, отразить в лучшем свете?

Ты же сам Михаил, этих тварей до рвоты не любишь,
Терпишь только по воле отца, защищаешь так рьяно,
Лишь себя, свою суть загоняешь и губишь
Так что может сей шанс раскачать, всё списав на беса упрямого?

И схлестнуться до треска небес и пожара в наших мирах,
Апокалипсис вправду устроить, разрушив всю суть и отстроить по новой?
Ну а там, мы с тобой будем поровну править, отдыхать на пирах,
Без присмотра отца и тяжёлой заботы о выродках, … сбросим оковы?

Может, все мои мысли отдают радикальной шальной революцией?
Пусть и так, и недаром события в этой стране, так их много вкусившей.
Только всё происходит без умысла - чистой воды… проституция…
Кто то выпустил демона злого, а может твои, про баланс забывшие?
Надо что-то менять, или того гляди люди потребуют реституции

Михаил всё также с каменным выражением лица смотрел вдаль, ни один мускул не дрогнул во время этот патетичной речи Люцифера. Вокруг царила полная тишина, реальность впала в вакуумное состояние. Наконец спустя некоторое время, Михаил заговорил:

Молвил ты, что как будто не ведаешь, кем запущена адская тварь Алаир?
Может так это, а может не так, мне, в общем-то, безразлично
Только ты Люцифер не надейся, что кину в объятья твои этот мир,
Даже если не очень-то жалую его обитателей, но это всего лишь личное.

Я солдат всемогущего Бога, командир его войска небесного,
Ты прекрасно сам знаешь, ведь когда-то и сам генералом был звёздным,
Так что мысли о царствии новом не к месту,
А тебе предложения встречное: всё закончи, пока не поздно!

Если завтра к полуночи не прервётся "безумный" поход Алаира,
Посчитаю, что это твои хитроумные замыслы, что - это война,
Ну а там, истреблю очень много существ из подлунного мира,
Вряд ли ждёшь от меня такого, когда то мой брат, а теперь… Сатана…

Люцифер с ухмылкой выслушал Михаила, приподнял левой рукой фетровую шляпу, мотнул головой в виде челобитного поклона и уже с наигранной весёлостью парировал:

Так и знал, что упрямо меня приплетёшь к этой теме,
Лишь позволил себе фантазировать в целом, а что если вдруг?
Повторяю ещё раз, не имею резона иметь непростые проблемы,
Из-за дикого зверя, из тюрьмы прорвавшего круг

Не рычи раньше времени, словно дьявол ты, а я ангел небесный,
Ха-ха-ха, забавно, а ты бы был очень жестокий и нудный Дьявол,
Всех построил бы и давил бы дерзнувших, хм-хм, интересно,
Я, однако, гораздо спокойней, могу отступить от неписанных правил

Что ж услышал тебя, ты меня, обменялись различными мнениями,
Что никто не желает глобальной войны из-за дикого демона.
Хорошо,  приструни своих "белых" убийц от излишнего рвения,
Сам решу сей вопрос, сам того не желая, прерву бег его времени.


...


Алаир, вышел из церкви на окраине Москвы, в районе Ховрино на территории усадьбы Грачёво, где он вёл диалог со старым священником, так его взволновавшим. Однако сразу же обнаружил, что вошёл в запечатанный специальными ангельскими печатями круг, который не давал ему пройти дальше и держал на месте.

У ворот церковной ограды стояло три ангела, очевидно хранителя этого храма. Они явно намеревались ему противостоять. Замешкавшись на пару секунд, он с печальной усмешкой, немного напрягшись, разорвал невидимую черту круга, и сделал несколько шагов навстречу противникам. Те оказались на поверку рядовыми ангелами, и им явно не по силам тягаться с таким сильным демоном, как Алаир. Глаза его вспыхнули жёлтым огнём:


Да, вы что?! Спохватились неужто?! Напрааасно…
Уж полнормы за век выпил грешников душ!
Отойдите в сторонку мухи в перьях, я очень опасный!
Вы за столько веков и забыли меня желтоглазого уж?

Да и вы, как я посмотрю, рядовые хранители?
Хоть и трое, но всё же сотру за секунду вас всех в порошок,
Отойдите в сторонку, не желаю вам зла небожители,
Я пройду через круг, чтобы чуть ещё сунуть душонок в мешок!

Дааа, мне жаль, что лишь вы, лишь простые хранители,
Вышли, как ополченцы со мной на войну,
Где же ваши стратеги и прочие небесные жители?
Почему до сих пор не почуяли мою сверх могучую тьму?


Ангелы молча смотрели на него, никакого ужаса и напряжённости в их глазах не было, лишь удивление и растерянность от того, что Алаир так легко прорвал их печати. Они просто никогда не сталкивались с такой силой, с бесами такого уровня. Они даже не знали, как реагировать. Очевидно, почувствовали опасность для своего объекта и приняли меры, но даже не представляли, что опасность настолько велика. Практически неминуемая гибель ожидала их, и только сейчас до них это стало доходить.

Однако ангелы были молодые и горячие, поэтому спустя несколько минут мысленного общения друг с другом ринулись на Алаира в бой. Он лишь тоскливо улыбнулся. Странно, но он совсем не хотел их убивать, однако обстоятельства понуждали к этому. Алаир махнул ладонью, глаза его вспыхнули красно-жёлтым огнём, раздался небольшой, но мощный по энергетике взрыв, и юные ангелы распались на частицы и осыпались мельчайшими блёстками на обгоревшую от взрыва поверхность вдоль забора. Теперь он понимал, что осталось совсем недолго, теперь точно за дело возьмутся куда более сильные существа, возможно даже сами архангелы. Теперь то они уже точно почувствовали. Да и Люцифер будет недоволен, это же грозило войной с непредсказуемым продолжением.

Он вышел из человеческого тела, бросив оболочку-труп у заброшенной недостроенной огромной больницы, недалеко от станции. Взлетел на её крышу, сел на край и стал ждать, размышляя, что, скорее всего, ему прямо сегодня же придёт конец. Небо ему не простит ни сотен забранных душ, ни уничтоженных ангелов. Алаир ещё не знал, что в этот предрассветный час его судьба уже была решена Михаилом и Люцифером, и что именно свои же его и должны нейтрализовать. Сам Люцифер, больше никому на данный момент это было не под силу.

...

Довольно долго Алаир сидел на краю крыши этой страшной гигантской серо-блочной недостройщины на окраине Москвы. Когда-то здесь предполагалась огромная больница, и уже практически была построена, однако какая-то техническая причина, а затем наступившее лихолетье остановило стройку у финишной черты. И теперь спустя два десятилетия она представляла собой обветшавший техногенный бетонный обломок. Проросла деревьями и горами человеческого мусора в виде бутылок, шприцев, презервативов и прочего "добра".

Охранялся сей объект спустя рукава, и дырявые заборы и целые галереи проходов и дорожек на территорию были тому доказательствами. Не удивительно, что это был излюбленный объект внимания различных паркурщиков, диггеров, наркоманов-алкоголиков, любителей ролевых игр, романтических пар, сектантов, маньяков, засранцев, оккультистов и прочих ….нистов, ну и, конечно же, - обычных бомжей и любопытных подростков. Если сейчас кто-то из перечисленных персонажей находился вблизи или внутри больницы, то могли наблюдать сверхъестественную картину, словно ожили картины Врубеля.

Алаир, забывшись в философствующих размышлениях и ожиданиях, сидел на краю крыши, свесив ноги вниз, периодически над его головой со спины взмывали вверх огромные серо-чёрные кожаные крылья с лёгкой сединой по краям. Лицо его приобрело вытянутую форму, исказив черты. Глаза полыхали жёлтым огнём, в котором проскакивали красноватые всполохи, - то выпитые, наиболее агрессивные души стучались и колотились в оболочки изнутри, в ужасе пытаясь куда-нибудь сбежать. Их было там столько много, что глаза скорее имели даже жёлто-красный оттенок. А со стороны станции Ховрино медленно всходило солнце, своими первыми робкими лучами ласково подсвечивая грозную фигуру демона, делая картину абсолютно фантастической и нереальной. Алаир последние несколько минут с сожалением размышлял вслух, но негромко. Издали его речь казалось некоей клокочущей тарабарщиной, язык явно был неместного происхождения:

Вот и солнце уже подсветило с Востока,
Побежали его загребущие руки-лучи,
Слишком много его  в моей жизни без срока,
Но сегодня всё кончится… навсегда, кричи-не кричи…

Странно только, что ещё не настало,
Для меня небытьё, хе-хе-гм,.. без причастия…
Где же божьи посланцы?! Меня ждать уже это достало!
Не хотят, сам приду к Его дому и без их участия

И швырну эту кучу дерьма, вылью тонну помоев из глаз!
Прямо к дому-игрушке его, и покрою Покровский собор
Болью, криками загнанных душ без суда в тот же час,
Подожгу, чтобы пламя лизало подножье и взорвало их взор!

По пути заберу ещё сотню иль пару детишек небес,
Чую, где-то рядом сборище гадов большое,
Запах их лицемерных душонок! ДА! Я – БЕС!
Так что ждёт их нынче спасенье, ха-ха,… иное…


Алаир в ярости и разочаровании, что не пришлось вступить в открытую схватку с чьими-нибудь посланниками, желательно равными себе по силе, взмахнул крыльями и умчался в сторону юго-запада Москвы.

Запах греха, цинизма и лицемерных душ вёл его к стадиону "Лужники", где сегодня с утра планировалось массовое мероприятие с последующим шествием в центр города какой-то псевдопатриотической молодёжной организации, в рамках поддержки очередной популистской инициативы своих лидеров. Он намеревался спалить напоследок к чёртовой матери это сборище, а потом уже двинуться в ночи, если его не остановят раньше, к Собору Василия Блаженного, чтобы осуществить свой безумный поступок.

В этот ранний час молодёжь к "Лужникам" только начали свозить на автобусах, первые машины с региональными номерами прибыли пару минут назад. До начала мероприятия, а тем более до кульминации – массового шествия со стадиона по улице в сторону центра города, было ещё далеко.

Алаир, сделав стремительный круг над местностью, оценил обстановку и перебрался для ожидания на здание высотки МГУ, на самую верхнюю площадку, откуда был прекрасный вид на окружающее пространство. Данное здание, как нельзя кстати, подходило к его сегодняшнему образу, сидя сейчас на верхотуре здания, обернувшись крыльями, он  словно сошёл с картинки из средневековых легенд. Мрачный демон в злобном ожидании на вершине какой-нибудь скалы или собора. Мысли сосредоточились лишь на одном, - всё закончить. Так прошло несколько часов. Для него - часов-пылинок на полотне времени. Дурные мысли не давали покоя и снова прорвались скрежетанием вслух :

Хоть недолго поход мой продлится, но счастлив,
Из пустынного плена пройтись по людскому миру,
Проредить души их и сказать своё "здравствуй…"
Всем: и небу, и аду,… что нельзя по-тихому царствовать,
Над людьми, что не в меру наглеют уже, и бесятся с жиру

Нынче время настало тряхануть их порядок всерьёз,
Показать, что напрасно столь им дорожите!
Хоть чуть-чуть я приближу время боли и слёз,
Что за гул вдалеке и… магнитное поле дрожит?
Бааль-Зевув? Снова ты,…очевидно дурные вести принёс


Сквозь разряженный участок воздушного пространства к Алаиру на площадку здания вышел Бааль-Зевув, в том же образе, что и в прошлый раз, - импозантного мужчины средних лет. Только на этот раз одет был в другой костюм, совершенно другой, скажем так… неожиданный. Будто в насмешку над кем-то или чем-то, этот приближённый Сатаны был облачён в костюм спартанского воина, только без шлема: блестящий панцирь на теле, пояс, на котором болтался меч в ножнах, боевые сандалии, накладки на голени, а поверх плеч накинут красный плащ, который сейчас словно знамя развевался за спиной этого "эпического воина". В левой руке он держал небольшой блестящий круглый щит, а в правой… дымящуюся сигарету. Как бы невзначай взглянув на Алаира, он наигранно сделал удивлённо испуганный взгляд, и распахнул за спиной небольшие крылья. Которые имели совсем не демонический вид, а … псевдо ангельский, белого цвета в оперении, однако было видно, что это сделано специально уничижительно. Перья приляпаны кое-как, а белый цвет – это просто размазанная краска по полотну крыльев. Этакий своеобразный китч, пародия на библейские изображения херувимчиков.

Бааль-Зевув:

Ах, мой брат Алаир, как костюмчик тебе?
Здравствуй снова, мы часто стали встречаться,
Видишь, нынче небу служу, хе-хе-хе, а не Тьме
Так случилось забавно мне ангелом статься
 
Ну, а если серьёзно, сам видимо знаешь,
Я тебе говорил в прошлый раз, не усердствуй!
Перегнул, что возможно, с размахом гуляешь,
Мы завидуем честно, брат мой, но… бедствие

Ты приносишь балансу, хоть братья тебя одобряют,
Но волнуется даже грозный палач Михаил,
Он грозился, что тебя и других с небытием сровняет,
Но мудрейший из мудрых Люцифий его убедил

Что сами тебя урезоним, вернём в альма-матер, накажем,
Но придётся в пустыню вернуться… надолго, на этот раз,
Ты прости Алаир, собирайся обратно, Сатане сам расскажешь
О печалях своих и о гневе горящем, что в тебе не погас

Ты возможно меня будешь гнать или биться со мною,
Только знай - не уйду сам,… иль остаться мне без погон,
Буду вынужден драться невольно с братом,… - с тобою!
Что ж, история знает пример,… до сих пор - копий звон…

Развязно помахивая крылышками, Бааль-Зевув непрерывно курил и периодически прикладывался к невесть откуда взявшейся фляжке, отчего его взгляд становился всё более туманным и отрешённым. Несмотря на напускную расслабленность, было заметно, что он сильно напряжён и взволнован, то ли от возможной схватки, то ли от самой нелепости ситуации. Видимо поэтому он так и попытался её высмеять, прилепив на себя "боевой ангельский наряд".

Алаир внимательно выслушал оппонента, лишь в конце ухмыльнулся, Бааль-Зевув всегда был демоном с чувством юмора, только от его шуток порою гибли тысячи людей и других существ иного рода. Он был очень силён, однако и Алаир был не подарок, а выпитые души сейчас делали его настоящим сверх существом, они ещё не тяготили его, а в этой ситуации выступали, скорее, в качестве дополнительного источника энергии.

Так что шансы у Бааль-Зевува хоть и были, но не бесспорные, а учитывая эмоциональную составляющую, у Алаира они были даже предпочтительнее. Правда, своеобразная конечно, была на его стороне. Бааль-Зевув это чувствовал и оттого пребывал в неуверенности. А это уже практически проигрыш. Алаир медленно встал, расправил крылья и, сделав несколько шагов к оппоненту, ответил с печальной яростью в голосе:

Знаю, чувствую брат, - меня как подставу прогнали
По задуманной схеме вслепую прошёлся!
Я всё ведал с начала, сознательно шёл, но в печали,
Всё равно я в печали,… но в пустыне совсем извёлся

Так что я не вернусь, ни туда, ни в другие, хм-хе, "чертоги",
Уходи, дай доделать мой план, тут осталось чуть-чуть,
Только сам Люцифер или брат его Михаил оборвут мне дорогу,
А пока я по ней иду, хоть и будет короткий мой путь

Видишь, там у земли какое чудное яство готовится,
Для последней жатвы очень даже неплохо!
Но, как вижу, тебе тоже край: с Люцифером не хочется ссорится,
Что ж…., прости, если что, и не думай уж плохо…


Бааль-Зевув и Алаир медленно пошли друг на друга, от расхлябанности не осталось и следа. Напряжение росло, воздушное пространство наэлектризовалось на несколько квадратных миль вокруг, в небе по всему Юго-Западу Москвы неожиданно, словно из ниоткуда, появились огромные свинцово-чёрные тучи, разряды молний стали вспыхивать то там, то сям. Давление резко упало.

Столь необычные погодные явление сразу вызвали повышенный интерес обывателей и гостей города. Сперва об этом сообщили различные блогеры, выложив снимки на своих страницах и социальных сетях, затем и пресса "подтянулась". Её прибыло довольно много на общенациональное молодёжное мероприятие. Но теперь сообщения об экстремальном небесном явлении затмило все репортажи о проводимом мероприятии, которое, несмотря на поднявшийся сильный ветер и возможный дождь, решили не отменять, так как лидеры уже приехали, готовились вот-вот объявить о своих планах, а массы должны были двинуться в центр.

А тем временем над университетской высоткой творилось что-то невообразимое: тучи превратились в иссиня-чёрную воронку, в жерле которой трещали электрические разряды. Собравшиеся на стадионе в страхе и с подростковым любопытством наблюдали за событиями вдалеке наверху, совсем не слушая выступавшего чиновника, ради которого всё и затевалось, вместо ора одобрения сейчас звучал вокруг лишь восторг с нотками страха по другому поводу. Лидер, кажется уже и сам забыл о чём нужно говорить, его речь потонула в общем гуле, да и сам он всё время оглядывался вверх. Телевидение тем временем вовсю трубило о природном чуде. Некоторые корреспонденты, в зависимости от направленности канала, доносили общественности о неких знаках одобрения-неодобрения проходящему в "Лужниках" действу.

Наконец лидер прокричал сквозь общий гул что-то о скорой победе, новых шансах, и объявил о начале шествия в поддержку своих планов. Однако толпа уже не слышала его, а исступлённо всматривалась ввысь. А там в этот момент само небо взорвалось над шпилем высотки в виде гигантского причудливого чёрного цветка под аккомпанемент страшного грохота. От цветка ещё выше вверх взмыла маленькая блестящая звезда красного цвета и, зависнув на мгновение, с огромной  скоростью понеслась на стадион. Никто даже ничего и не понял, удар был такой силы, что обвалилась часть крыши, накрыв под собой тысячи участников. Затем начался пожар, электричество на стадионе словно взбесилось, повсеместно начались короткие замыкания и горение проводки, выделяя едкий дым.

Но специальные службы сработали на редкость оперативно, наверное, из-за статуса мероприятия, через оставшиеся выходы организовав продуманные эвакуационные мероприятия. Странно, но сильной паники не наблюдалось. Люди, словно зомби организованно выходили со стадиона, помогая при этом раненным и вытаскивая из под завалов живых. Приступ всеобщей организованности и порядка настиг всех разом. Руководил всем с вертолёта, чётко отдавая команды и распоряжения, уверенный высокий мужчина с абсолютно седой, словно шапка снега, головой. Над стадионом неожиданно пролился мощный дождь, погасив начавшийся было пожар, и сразу же засияло солнце. Тучи в небе рассеялись, лишь далеко, почти в области космоса мелькали всполохи причудливого огня, но видеть это могли только астрономы.

Как передавали потом все СМИ и очевидцы, стадион поразил небольшой астероид, наподобие челябинского пришельца. Вообще в этом году планету буквально атакуют небесные тела, в этот раз столица России подверглась одиночной атаке, которая теоретически могла иметь катастрофические последствия, однако в последний момент будто невидимая сеть притормозила скорость космического пришельца. А затем уверенная и слаженная работа оперативных служб, а также беспрецедентная организованность участников позволила избежать многочисленных жертв.

Погибло лишь тринадцать человек, находившихся непосредственно под крышей, как потом оказалось, все – работники спецслужб, прибывшие обеспечивать работу молодёжного форума. Раненных было свыше трёхсот, однако сверхтяжёлых были единицы.

Как отмечали учёные всего мира, то было редчайшее природное явление, уникальная ситуация, подобной которой ещё не было. Но все в итоге аплодировали высочайшему уровню российских спасателей.

...

Когда закончились спасательные мероприятия, вертолёт с командиром приземлился на территории Новодевичьего монастыря, из кабины вышел седовласый мужчина в полевой форме и твёрдым шагом в заходящих лучах солнца направился в главный храм. Пока он шёл к дверям храма, с него спала человеческая одежда и  окутала на секунду яркая вспышка света, из которой показался уже молодой крепкий высокий мужчина в боевом облачении древних воинов, но без шлема. Его тело было облачено в красную тунику и заковано в серебряный панцирь, на ногах боевые сандалии, голени и колени закрывали кожаные накладки. На широком поясе висел короткий меч-гоплин. За плечами у воина высились… огромные крылья чистейшей белизны, настолько огромные, что их концы чертили полоски по дорожке вслед за идущим. Его взгляд лучился зеленоватым огнём, губы плотно сжаты, словно он чем-то озабочен.

Позади на почтительном расстоянии за ним шли ещё с десяток подобных воинов, только в белых туниках и железных панцирях, но тоже с внушительными крыльями. Некоторые были с копьями в руках. Эта часть монастыря была закрыта для посещения и около храма на ступеньках сидел лишь слепой старец схи-монах, чья одежа была исписана загадочными письменами. При приближении отряда он блаженно заулыбался и забормотал, что всю жизнь этого ждал, и будто ему было видение, что сам небесный архистратег Микаэл явится в этот год, день и час в этот храм.

Воин подойдя к старцу, неожиданно присел на одно колено и склонил голову в почтении. Остальные безропотно последовали его примеру. 

Не посмел бы тебя беспокоить,… Отец!
Но позволь мне вмешаться, закончить всё тихо, надеюсь
Разрубить этот узел, всё в порядок привести наконец!
Но без воли Твоей, ничего, даже шагу ступить не посмею!

Старец как будто не расслышал речи склонённого архангела, а это был именно он, архангел Микаэл (подобный Богу), и продолжал что-то бормотать. Спустя несколько минут он тихо, почти не слышно молвил лишь несколько коротких фраз: "не время…, суть вещей неизменна,.. закончи, если потребуется,…уговор соблюдать…"

Воин склонил ещё ниже голову, через несколько секунд встал и, взмахнув крыльями, исчез, за ним взлетели и остальные. Старик остался в одиночестве и стал что-то напевать, какие-то псалмы себе под нос.
               

...


Усадьба Грачёво. Недалеко от железнодорожной станции Ховрино. Храм. Вечерняя служба. Прихожан немного, около десятка. Службу ведёт тот самый священник, с которым Алаир вступил в дискуссию, приходя в прошлый раз. На лице священника озабоченность и печаль, последние события, произошедшие с ним и на территории храма, не могли не сказаться на его духовном самочувствии. Да и окрестные прихожане  были напуганы, оттого сегодня так мало их было на службе.

Вся территория двора перед собором была буквально выжжена, деревья обгорели, а вдоль добротного кирпичного забора, покрытого ныне копотью, выпал необычный осадок неизвестного происхождения серебристого цвета. Официально ответственные власти всё объяснили редчайшим явлением, - попаданием и взрывом во дворе крупной шаровой молнии, однако святой отец был уверен, что это дело рук того самого беса, приходившего к нему.

После отъезда пожарных и следственной комиссии, он закрыл двери подворья, отменил занятия в приходской школе, распустил других служащих, и священников, и молился целый день до вечери. Среди жителей и всяких экстрасенсов сразу пронёсся слух, будто церковь теперь проклята и осквернена, от того на службу пришли лишь самые твёрдые, либо несведущие о происшествии. К тому же события в городе, на главном стадионе, никак не способствовали их энтузиазму, многие увязали эти события воедино, правда, списывая всё на космическо-природные явления, потому решили понапрасну не рисковать, а остаться дома у телевизора или сбежать за город на дачу. Собственно они были правы. События эти были связаны пуповиной. Но они ещё не закончились.


...


Середина вечерней службы. Святой отец в очередной раз произносит "Амин", как в церкви задрожали двери, окна, подсвечники, иконы на стенах, многие свечи резко погасли, по храму пронёсся холодный вихрь. Раздался над куполом страшный грохот и он тут же лопнул со страшным треском, а в образовавшуюся дыру упал с неба огненный шар большого размера, прямо к подножью алтаря. Раздался визг и крики прихожан, большинство их кинулось на улицу в диком ужасе, пара впечатлительных женщин рухнуло в обморок, лишь одна старуха стала на колени и истово молилась.

Святой отец поднялся с пола, куда его отбросила волна, и взглянул на место падения неизвестного предмета, однако он уже знал, что увидит. Горящий шар превратился в человекоподобное существо, но оно было настолько изранено и обессилено, что сейчас с трудом поднялось на ноги и сделало пару шагов к нему. Стало заметно, что за ним буквально тащится по полу огромное полотно, сильно покалеченное и изорванное. При ближайшем рассмотрении можно было заметить, что это было крыло…, одно крыло… Существо заговорило:

Снова я,…вновь тебя беспокою … святой…
Больше не к кому было прийти и покаяться,
Ха-Ха-ха! Благослови отче на последний бой,
А то буду в сомнениях рваться и маяться

Видишь, - потрепали свои-же за правду,
Испугавшись моих устремлений и рвений,
Просчитались в размерах моих откровений и жажды,
А теперь все,.. и ангелы тоже… хотят погасить мои тени…

Неприкаян и безумен, старик, я в своём одиночестве,
Только ты попытался понять меня и как будто принять,
Исполнять до конца мне чужое пророчество,
Раствориться придётся, а иначе меня не унять

Почему вдруг к тебе вновь пожаловал, спросишь?
Сам не знаю святой, только крылья сами несли, точнее крыло
Очевидно, в последний час всем мы тянемся к близким и прочим
Ха-Ха-ха, а ведь ближе тебя по иронии нет, да и время моё истекло


Алаир сделал несколько шагов и, покачнувшись, присел у ближайшей стены, на которой висела большая икона с изображением лика Христа (Спас). И обессилено склонил голову на грудь. В его глазах возбуждённо активизировались забранные души, сквозь прикрытые веки вырывались красные всполохи. Заметно было, что сейчас они уже в тягость демону, они изнутри прожигают его истерзанное тело, их груз теперь ощущался в полной мере.
 
Священник во время речи беса не издал ни звука, не сделал ни одного движения. Теперь, он подошёл к нему и медленно заговорил. Казалось, он не был даже обескуражен. Скорее опечален:

То, что просишь, ты знаешь Бес, …невозможно,
Даже если стоишь у последней, вечной черты,
Даже если отвержен и болью отчаянья стреножен,
Ты ведь злобой и гневом живёшь, ты  - сын пустоты

Ты раскаяться можешь, и принять всепрощение,
Только слово на битву любую можешь не ждать,
Для другого ты демон сделан предназначения,
И не вправе, да даже преступно тебя благословлять

Но я вижу, что ты в духовных сомнениях, на гране стоишь,
И тебе всё же чувства страданья не чужды.
Уходи в эти двери,…но вижу… - скоро сгоришь!
Жаль тебя,… ты прощен,…отпусти только души

И иди в эти двери… навечно… сын пустоты…


Демон с усилием поднял голову с груди и полыхающим взором, - то бесновались за глазным зазеркальем волнующиеся души, - взглянул печально на попа и, отвернувшись, бросил несколько хриплых фраз: 

Да, я знал, что так будет, что скажешь и прочее,
Даже ты своей святостью вряд ли решишься нарушить баланс,
Через пару часов от меня лишь останется многоточие...
Да и души вернёт, очевидно, уже Люцифер, свой мастыря пасьянс


Издав нечеловеческий стон, Алаир, с огромным усилием взмахнул оставшимся крылом, и исчез через дыру в куполе, в темнеющем под натиском ночи небе.

Священник посмотрел вслед и, глубоко вздохнув, склонил колени перед иконой Спаса, зашептал молитву.

Через пару минут воздух в церкви задрожал, и за спиной у молящегося опустилось другое человекоподобное существо в блестящих доспехах с серыми то ли от пыли, то ли по природе крыльями за спиной. По виду – настоящий библейский ангел. У ангела было очень юное лицо с горящим взором. Он явно был чем-то возбуждён. Некоторое время он нервно переминался за спиной молящегося попа, затем заговорил на нечеловеческом языке, который напоминал скорее протяжное хрипловатое пение северных народов:


Почему ты не стёр его сразу в труху, Гавриил?
Этот бешеный пёс был достоин не только прощенья!
Он здесь давеча моих ангелов буквально испепелил!
А ты, словно, как с мучеником с ним про утешения!

Не пойму я тебя, Гавриил, ты же меч и трубач всемогущий!
Воля Господа нашего и Отца глас для всех в небесах и Земле!
А сейчас отпустил зверя мощного, души жрущего!
Что ты молишь теперь? Разреши, догоню эту тварь я во мгле?!

Священник, спокойно продолжил молиться и только спустя некоторое время, окончив молитву, тяжело поднялся с колен, отряхнулся и развернулся к крылатому существу, предположительно ангелу. Заговорил скрипучим голосом на том же языке:

Не пристало молитву мою тебе прерывать Доминик,
А тем более мне с укором морали читать свои гневные!
Ещё слишком юн, слишком праведен и пылок твой лик,
Рвёшься в бой и мечтаешь про подвиги вечные

Ты поверь генерал, мне архангелу старому, всё – суета!
Даже тяга по битвам и правде супротив теней Сатаны,
Воля Божья как мерило сути, всё другое – лишь пустота…
Коль я так поступил, то на то Его Воля, а значит – прими! 

Чтобы ропота больше не слышал твою, Доминик,… уходи!
Михаил, твой начальник и брат мой всё знает, но ему доложи,
Что час пробил, пусть ждёт,…что исполнит "наш друг" Люцифер,
Но на всякий случай пусть готов будет для принятия мер

Ну а бес этот, странный:… как будто с душой, я запомню надолго его…
Алаир…. Очень тонкий,…страдал, только жаль, - для никого…

Гавриил покачал головой и сам растворился в пространстве церкви, словно его и не было, исчез тоненькой дымкой в разбитом окне.

Доминик, стал на одно колено, недолго помолился, скорее пытаясь согнать с себя вызванное речью старца смущение, а затем сложил крылья за спиной и стрелой исчез в небе также как демон через дыру в куполе.

Его полёт можно было заметить в ночном небе, которое сегодня было очень звёздным, живым, он сам казался огромной светящейся звездой, которая прочертила яркую полоску вдоль крыш высотных домов и взметнулось куда-то в космос.

Молодость, молодость, лихость, желание покуражиться и выплеснуть энергию присуще даже небесным созданиям. Странно, но луна, огромная, сегодня не засвечивала своим сиянием звёзды.

...

Большой Москворецкий мост, напротив Покровского собора, вышедший из под контроля демон и появившийся его начальник - Король подлунного мира, Князь тьмы, сам Люцифер.


Алаир:

И стою на мосту, как горят купола!
На потешном соборе, что сверкает игрушкой…
Тяжесть в крыльях моих, словно давит луна,
Этой ночью она в красно-чёрной опушке

А осталось чуть-чуть – один взмах до господнего дома,
Но глаза разрывает от выпитых душ и сердец
Что со мной, будто члены свела непонятная кома?
Тень вдруг выросла впереди… Сам пришёл… наступает конец…

Действительно, у начала моста, со стороны Покровского собора, выросла огромная тяжёлая тень, которая, впрочем, быстро превратилась в мужчину, с надвинутыми на глаза шляпой старомодного покроя. Мужчина поёжился, словно озяб, затем медленно прикурил сигарету и молча взглянул на шатающегося Алаира, который периодически падал на колено, вставал и медленно брёл в его сторону, что-то бормоча. Однако его шёпот отдавался звонким эхом в ушах Люцифера, да-да это был он, оттого он и ёжился, как от озноба. Он слышал каждый звук Алаира.

Алаир:

Я не вижу тебя, но я чувствую силу твою, Люцифер!
Почему не даёшь мне швырнуть эти мерзкие души?!
Прямо к дому Его, запалить небеса без весов и без мер!
Он создал по подобию их, ну а те только рушат

Да я знаю, что играю лишь роль ферзевой пешки,
В твоей длинной игре, что идёт уже тысячи лет…
Что ж,… я честно служил твоим планам, пусть и в спешке,
Перегнул очевидно, может всё получил что хотел,… или нет?

Люцифер, докурил сигарету, щёлкнул окурок через перила моста, и, сунув руки в карманы плаща, сделал несколько шагов навстречу Алаиру. Заговорил.

Люцифер:

Ах, какая луна нынче!… Прям, - невеста на выданье,
Так и смотрит на нас, выбирая себе жениха!

Да, я здесь, незабвенный мой генерал Алаир, вещь невиданная,
Что пришлось нам общаться вот так, хе-хе, о наших грехах

Ты всегда был умён брат мой и неистово истине, хм-хм, предан,
Наказание принял и, когда время пришло, послужил без сомненья,
Но я очень ценю твои действия, брат, но… такое время, ещё не время…

Потому я сегодня тебя отпущу, … навсегда отпущу словно сон,
Но я помнить тебя буду вечно, и создам тебя вновь!
Когда наша луна расцветёт на всё небо, и имён наших… легион,
Пропечатает его полотно! Ах, как стынет в предчувствии кровь!

Люцифер, зажмурился на мгновение, кривая ухмылка выползла из-под шляпы и перешла в… печальный оскал. Алаир же практически был обессилен, время, даже остановившееся, уже убило его, он пытался ещё выпрямиться, однако ноги не слушались, сгибались в коленях, голова упала на грудь, а из порванных оболочек глаз паникующие души уже начали течь под ноги, на мостовую. Лишь крыло, словно отдельный организм, покачивалось за спиной, пытаясь сделать последний решительный взмах.

Он силился ещё что-то сказать, но выходил прерывистый хрип, была лишь слышна череда одной фразы:

Прокляты… Прокляты… Прокляты… Прокляты… Прокляты…

Люцифер, подошёл вплотную к страдающему демону, положил ему руку на лоб и что-то неразборчиво зашептал. Бегущие от предыдущего хозяина, словно крысы с корабля, души тут же устремились к его ногам, издавая радостные беззвучные вопли.

Спустя несколько мгновений тело Алаира стало крениться к земле, и, не коснувшись её, превратилось в серебристую пыль, которая растворилась в пространстве, будто ничего и не было.


...


Люцифер, приподнял воротник, закурил и зашагал на другую сторону моста, в направлении легендарного "Балчуга".

Из предрассветного тумана вдалеке показалась фигура облокотившегося на каменные перила моста высокого седовласого (почти белого) мужчины в длинном плаще. Его белоснежная голова словно сигналила сквозь туманную толщу. Он смотрел в сторону Кремля, в руке дымилась сигарета.

Люцифер громко засмеялся и зашагал в его сторону, рассуждая вслух:

Да ты прав, Алаир, все мы прокляты, ради людского племя,
Им, создателем сущего, без проклятия прокляты вечно,
Вот и бьёмся вокруг одного и того же, чтоб оправдать его семя…
Все мы прокляты, только я-то сильнее других его принял на плечи…

Люцифер, подойдя к мужчине:

Снова здравствуйте, архистратиг Михаил!
Что-то часто мы с Вами вдруг стали встречаться?
Вряд ли всё совпадение, или просто хотите, чтоб душу излил?
Только нету её у проклятого Дьявола, как не копаться!

Да, ха-ха, позвольте представиться – сам Сатана!
А ещё говорят, будто имени мне – легион,
Был когда-то Вам братом, но… был проклят и сброшен до дна,
Кстати, Вами был сброшен с небес, или всё просто – мой сон?

Михаил:

Хватит мне-то, Люцифий, кривляться в насмешках,
Ты сам знаешь я здесь почему, почему с тобою встречаюсь,
Я так понял, баланс восстановлен? Сброшена пешка?
Хотя тот ещё демон, мне мои говорят, что в мученьях раскаялся

Удивительно всё Люцифер, … даже наши вот встречи,
Разве можно такое было когда-то представить?
Видно что-то действительно время бегущее лечит…
Ощущаю, что алаировы души придётся тебе оставить

Люцифер:

Да уж, сам удивляюсь, совсем без лукавства
Что поделать, меняется мир, зачастую уже и без нас,
Не меняется только Его,… показушное царство…
Ладно-ладно, ха-ха, больше всуе не буду при Вас

Ну, тогда Михаил, очевидно прощаюсь? До встречи!
Я надеюсь, наш договор подкреплён и на деле?
Ох, устал, выпью нынче пожалуй вина, и зажгу, хе-хе, адовы свечи,
Да станцую с Дианой вдвоём, она, вон как красива, в полном теле


Люцифер, неспешно зашагал в сторону Большой Ордынки, что-то негромко насвистывая под нос. Михаил докурил ещё одну сигарету, с силой швырнул "бычок" в реку и уверенно направился в сторону Покровского собора. На востоке зажегся ярко-красный рассвет. Полнеба уже охватил день, а другую половину ещё удерживала ночь. Установился кратковременный баланс. Очевидно ненадолго. Вдруг середину небесного купола прочертило светящееся тело, упав яркой вспышкой прямиком на Васильевский спуск.

Вспышка превратилась в юношу в блестящих доспехах, с серыми крыльями за спиной. В правой руке он держал короткое копьё, в левой круглый железный щит. Он явно был чем-то сильно раздосадован и разгневан. Сложив крылья вместе, он зашвырнул щит далеко в реку, сунул копьё за спину и запахнулся красной накидкой. Затем направился в собор, за Михаилом.

Налетевший ветерок распахнул его накидку, стала видна большая надпись на ней изнутри, вышитая серебряной нитью на латинице: Dominick.

август 2013 г.
ilay