Ч. 291 Второй раз в Японии

Предыдущая страница   http://proza.ru/2021/12/11/1178

Из Хакодате Путятин приказал следовать в южную Японию, в Осаку, куда адмирал просил выслать уполномоченного для переговоров о торговом трактате. Переход длился десять суток.

Лесовский почти не спускался с мостика: дул противный ветер, приходилось постоянно маневрировать, при этом не имели никаких карт, шли с промером глубин.

Пришлось лавировать в узком проливе,  отделявшем остров Ниппон от острова Авадзи.
У Путятина была возможность убедиться в блестящем мастерстве Лесовского по управлению фрегатом.

Оценил он и его выбор штурманов, прежде всего Петра Гавриловича Ёлкина. Но он старался упоминать Лесовского только тогда, когда без этого нельзя было обойтись.

Вот как у него сказано в отчёте: «На пути из Хакодате в Оосаки, имея в виду ознакомиться с берегами Японии, я держался по возможности ближе к ним, и нам удалось сделать несколько отрывочных очерков восточных берегов острова Ниппона.
 
22-го октября после весьма бурной ночи, выдержанной в чаще вулканических островов, на меридиане залива Едо, фрегат получил свежий попутный ветер и промчался в виду горы Фудзи, самой высокой из гор Японского архипелага.

26-го октября фрегат достиг пролива Линсхотена, преддверия Оосакского залива. Противный ветер задерживал нас уже несколько дней, а потому, несмотря на узкость и малоизвестность пролива,
 
я решился пройти его лавировкою и к вечеру того же дня находился в северной половине залива, где наступивший с захождением солнца штиль продержал нас всю ночь и большую часть следующего затем утра».

Можно подумать, что это он вёл корабль.

Ненависть к Лесовскому захлёстывала Путятина. Он столкнулся с таким же жёстким характером, как и у него самого. В отличие от Унковского Степан Степанович Лесовский самообладания не терял и действовал точно с требованиями Морского устава, не давая Путятину возможности обвинить его в нарушении обязанностей службы.

В Осаке встали на якорь довольно далеко от устья реки, где располагался город. Адмирал приказал спустить гичку, и на ней попытался войти в реку. Но из его попытки ничего не вышло – японцы своими лодками перегородили вход в реку.

Кстати, в отчёте Путятин написал, что он не сам пытался проникнуть в город, а послал двух офицеров.

Пришлось вернуться на фрегат. На следующий день моряки увидели, что на берегу разбит настоящий военный лагерь, а лодки охраняли вход в реку.  Японцы решили пришельцев поставить на место.

Вскоре  на фрегат приехали чиновники. Переводчиком служил Иосиф Антонович Гошкевич, знавший китайский язык, поскольку много лет работал в миссии в Пекине.  Японские чиновники тоже владели китайским языком.

Прибывшие чиновники пообещали, что о приезде посла сообщат в столицу, объяснили, что порт Осака закрыт для иностранных судов.

На просьбу продать провизию ответили отказом, разрешили лишь доставить на баркасах свежую питьевую воду из реки.  Японцы не хотели, чтобы покупка провизии  не превратилась в систематическую.

Вскоре японские чиновники сообщили, что уполномоченные для переговоров выехали в город Симода, где будут ожидать адмирала.

Непонятно зачем, Ефим Васильевич потребовал письменное подтверждение этого от губернатора. Японцы согласились, но дни проходили в бесцельном ожидании, а подтверждение, которое хотел получить от губернатора Путятин, не поступало.

Как писал один из участников экспедиции, «мы потеряли целые две недели, и ушли, ничего не добившись», но в отчёте Путятина говорится о том, что эти две недели не были бесполезными.

Во время стоянки на якоре Ефим Васильевич приказал Лесовскому ежедневно посылать шлюпки с офицерами для обмера бухты и залива. За сутки перед отправлением фрегата по приказу адмирала  командир фрегата направил две шлюпки для осмотра и описи восточного берега залива.

Рандеву с фрегатом назначили у города Кадо. Это, без сомнения, было рискованным предприятием, потому что разрешения японских властей для этого не имелось. Но во время второго визита на новом фрегате, а не на старушке «Палладе», Ефим Васильевич чувствовал и вёл себя довольно раскованно.

Он написал: «Хотя мне и не удалось склонить губернаторов к дружескому приему и остаться для продолжения переговоров в самом промышленном городе империи, но тем не менее я смею надеяться, что посещение порта Осака нашим фрегатом принесло двоякую пользу:

… оно доказало японцам, что даже самые внутренние из их морских портов доступны для европейских больших судов». Путятин считал, что японцев, у которых не было флота, угроза вторжения чужого флота сделает более сговорчивыми.

Теперь он планировал вести переговоры с позиции силы.   Во-вторых, считал Путятин, он опроверг «мнение Зибольда о чрезвычайном мелководии рейдов Осака и Сакай, которые будто бы вследствие этого неудобства и были оставлены торговавшими в них португальцами».

Филипп Франц Бальтазар фон Зибольд, немец по национальности, служил в голландской армии в качестве военного врача. Несколько лет жил в Японии в голландской колонии. Женился на японке, от которой у него была дочь, впоследствии ставшая первой японкой-врачом с европейским образованием.

Во время пребывания в Японии Зибольд активно занимался шпионажем, сбором образцов японской флоры. Японцы, в конце концов, поймав его с поличным, арестовали, а потом, не желая портить отношения с голландцами, выставили из страны.

Когда Зибольд узнал об отправлении экспедиций в Японию, он развил бурную деятельность, чтобы попасть в экспедицию коммодора Перри, но тот не стал и слушать, отмёл его кандидатуру сразу.

Тогда Зибольд предложил свои услуги российскому Министерству иностранных дел. Там уже были готовы согласиться, но адмирал Меншиков резко выступил против, и вопрос участия Зибольда в русской экспедиции отпал.

С работами Зибольда о Японии в Морском министерстве были знакомы, но полагались не на них, а на записки Василия Михайловича Головнина. Самого Зибольда считали  тёмной личностью, которую лучше держать подальше от государственных дел.

11-го ноября в назначенном месте к фрегату вернулись обе шлюпки. Поручение Путятина офицеры, которыми руководил Пётр Гаврилович Ёлкин, успешно выполнили. Старший штурман доложил адмиралу, что японские власти их не задерживали.

Когда моряки остановились на ночлег на берегу, их окружила толпа  японцев, которые отнеслись к русским очень дружественно, у рыбаков выменяли свежую рыбу на «малоценные вещицы». Угостили рыбой адмирала, капитана и своих товарищей.

Между тем все находились в напряжении: в любой момент могла нагрянуть англо-французская эскадра. Японцы предупредили, что английская эскадра пришла в Хакодате.

И действительно, когда «Диана» стояла на якоре в Осаке,  7 сентября 1854 года эскадра Джеймса Стирлинга из четырёх кораблей отправилась из устья реки Ян-цзы в Японию.

До этого стояли на якоре в Вусунге, с нетерпением ожидая корабли французского адмирала Жана Дарка.

Когда дождались, то  с радостью распростились  с грязной мутной рекой, тучами москитов и чёрных мух, которые всех замучили во время пребывания в Китае. Наконец-то снова дышали чистым воздухом.

Английский адмирал приказал командирам кораблей проинструктировать всех матросов и офицеров: они должны были оставить после себя хорошее впечатление. Видимо, он опасался пребывания на берегу своих соотечественников.

Продолжение http://proza.ru/2021/12/16/1111