Судьба офицера. часть первая

     1980 году я окончил ПТУ №49 города Жуковский и решил связать свою жизнь с армией. Поначалу я хотел поступить в Коломенское высшее артиллерийское военное училище. Однако в военкомате мне посоветовали Минское высшее военное политическое училище. Я взял отпуск в ЦАГИ, где тогда работал, и отправился в Белоруссию.
     Проблем с поступлением не возникло. Со второго года обучения  я уже был старшиной курса. За время учёбы в моей жизни произошло много интересных событий. Я стал чемпионом округа по боксу и удерживал это звание четыре года. На последнем курсе решил попробовать себя в самбо и тоже занял первое место в округе. Три раза прыгал с парашютом и был два раза чемпионом округа по пулевой стрельбе из пистолета «Марголиса» и мелкокалиберной винтовки, а также из автомата «АКМ».
     Учеба пролетела быстро, и я хочу вспомнить пару случаев из того времени.
Обычно во время часов, отведенных для самоподготовки, мы собирались в курилке (тогда я курил, но после окончания училища бросил). Однажды мой сокурсник из Минска, которого звали Сергей, стал прикуривать сигарету, и чиркнул спичкой в свою сторону. Кусок раскаленной серы отскочил ему прямо в левый глаз. Ожог воспалил кожу, глаз не открывался. Серега пошёл в медсанчасть, где сержант срочной службы, сломав ваткой какую-то ампулу, смочил эту же ватку лекарством и дал её пострадавшему. В результате осколок стекла, оказавшийся в импровизированном тампоне, попал в глаз и натворил много бед.
      Сергея отвезли в окружной госпиталь. Вернулся он через неделю. Вся левая половина его лица была замотана бинтом. Мы сели покурить, и кто-то участливо спросил:
- Серёга, ну как же ты это так сумел?
      Сергей, недолго думая, взял спичку и опять потянул её на себя, чиркая в свою сторону. На этот раз кусочек серы попал ему в правый глаз. Снова ожог! Только теперь, наученный горьким опытом Сергей больше не пошёл в санчасть. Без медицинской помощи через два дня глаз перестал болеть, а от ожога и следа не осталось.
      А ещё в нашем училище был курсант по имени Константин. Считалось, что он обладает силой гипноза.  Константин силой мысли заставлял преподавателей-мужчин раздеваться или просил курсантов что-нибудь делать на его усмотрение. Для развития его способностей его направили на учёбу в Ленинградскую Медицинскую Академию. Туда же отправился и Сергей, лечить глаз. Ещё долго среди курсантов ходила байка, как одного отправили лечиться, другого учиться. После окончания училища я ни с кем из них больше не встречался.
      Когда до выпуска оставалось около двух месяцев, я познакомился с красивой девушкой. Ее звали Светлана. Как мне тогда казалось, это была любовь.  Всё свободное время (а его было не так много) мы гуляли по парку и улицам Минска. Целовались, конечно. В один прекрасный день Светлана намекнула, что ее мама уехала в отпуск к ее бабушке в Выборг, а  папа - офицер  заступает на сутки в наряд дежурным по части. Так что до следующего вечера дома он не появится. Такую возможность встретиться наедине нельзя было упустить.
      У своего командира роты я получил разрешение уйти после занятий в увольнение. В училище я должен был вернуться в 16.00 следующего дня.  Это было даже больше, чем я ожидал.
      Мы прекрасно провели время со Светланой в ее квартире, сливаясь в любовном  экстазе около двух часов подряд. Наконец она отвалилась от меня, и я в знак благодарности и любви погладил её грудь. Она опять возбудилась и вновь прильнула ко мне. Так продолжалось до утра. У Светланы было настолько чувственное тело, что она заводилась от одного прикосновения. Наконец я понял, что если ее не трогать, она успокоится. Так и случилось. Но теперь она захотела есть.
      Я отправился на кухню готовить завтрак, а она пошла в ванную комнату. Поставив на конфорку чайник, я открыл холодильник, достал и поставил варить куриные яйца, отрезал неприлично большой кусок колбасы и стал его жевать. Нарезал хлеб, колбасу и сыр.
      Стол был почти накрыт, когда прозвучал дверной звонок.  Я зашёл к Светлане в ванну и сообщил, что в дверь звонят. Подумав, что это молочница или почтальон, она попросила меня открыть дверь. Я был в брюках и шлёпанцах и в таком виде и пошёл открывать. Дверь распахнулась, и я замер от страха. На пороге стоял начальник штаба нашего училища полковник С… .
      Надеяться, что он меня не узнает, было глупо. Двухметрового старшину курса знало всё училище. На какое-то время наступила тишина.
Вдруг на кухне засвистел чайник, и из ванны выскочила Света. Она сразу же утащила меня в свою комнату. Полковник влетел туда через минуту. Он даже не кричал, он просто зарычал: «Убирайся вон»!
      На ходу хватая свои вещи, я вылетел из квартиры. Тапочки оставил на коврике 
        До понедельника время пролетело быстро. А в понедельник после завтрака начальник штаба вызвал меня к себе. Он орал минут сорок, не давая мне вставить слова. Я вышел от него пунцовый, как помидор и был такой весь день.
Через неделю меня вызвали к генералу, начальнику училища. Начальник штаба был уже там. За аморальное поведение меня хотели уволить из армии. Никакие возражения в расчет не принимались. И все-таки мне предоставили право сделать выбор. Решать надо было здесь и сейчас. Я выбрал Афганистан.
        Вместе со всем выпуском мне присвоили звание лейтенанта, после чего я получил распределение в Ташкент. После месячного отпуска я был уже в столице Узбекистана.
        Там я познакомился со своим первым боевым командиром. Меня назначили на должность заместителя командира десантного батальона по политической части.
Офицерам батальона предстояло подготовить личный состав к боевым действиям в Афганистане. Я решил, что должен научиться всему тому, что умеют десантники. Рукопашным боем я овладел, ещё в училище. Научился кидать ножи и за три месяца совершил тридцать прыжков с парашютом, овладел боевой техникой.
        Подготовка прошла успешно, батальон получил отметку отлично. В октябре для оказания помощи афганскому народу нас доставили самолётами в республику Афганистан.
        Личный состав батальона разместился в палатках. Нас с командиром поселили  в вагончике. Мы сопровождали военные  и гражданские колонны с грузами -  с техникой и специалистами.
        Месяца три нам везло. Боевые столкновения, если и случались, то были незначительными. Затем с каждым днем нас стали трепать все сильнее. Моджахеды научились нас бить, причём из американского оружия. Кстати, советские автоматы и снайперские винтовки у них были в большой цене.
        Так прошло почти два года. В отпуске я не был. Как-то не получалось. За это время получил звание старшего лейтенанта, и был награждён двумя медалями «За боевые заслуги» и орденом «Красной Звезды». Получил два легких ранения. В Ташкент не возили, лечили в медсанбате.
        За это время случалось всякое, война есть война. Писать про это пока не хочу.
        Почти после двух лет прибывания в Афганистане наш батальон вернули в Ташкент. Уже в Союзе мне присвоили звание капитана и наградили ещё одним орденом "Красной Звезды" и медалью"От благодарного Афганского народа". После чего отправили в отпуск. 
        И вот, наконец, я отправился в отпуск. В Раменском военкомате меня встретил военком и попросил оказать помощь в одном деле. Ни о чем не догадываясь, я согласился. И потом сильно пожалел об этом. Но отказываться было уже поздно.
       Военком попросил получить на станции «Раменское» «груз 200» и доставить его в город Бронницы. Раньше на нашей станции останавливались почти все почтовые поезда.
       Солдат для сопровождения и автобус военком обеспечил. Через полчаса подошёл поезд, мы получили гроб (большой ящик обшитый оцинкованным железом с окошком, изнутри закрашенным краской) и поехали в Бронницы, где нас уже ждали солдаты-музыканты из соседней воинской части и салютная команда. Заметив пожилого капитана лет сорока пяти с орденом «Красной звезды», я показав ему на орден, спросил:
- Где?
- Египет, - выдавил он.
      К нам подошли, по всей видимости, родители погибшего в Афганистане паренька. Мы с капитаном были оба двухметрового роста и, как говорится, в теле. Родители парня смотрели на нас, как на врагов. Боюсь, что если бы не мои нашивки за ранения и ордена, нас с капитаном просто порвали бы на месте.  Это читалось в их взглядах. А в глазах был немой вопрос: «Почему вы живы, а наш сын нет»?
      Заиграл оркестр, им руководил невысокий с лихо закрученными усами прапорщик. Подъехали два «Икаруса», народу было очень много, в основном молодёжь. Выступил руководитель города Бронницы и ещё какие-то начальники. После траурного митинга все поехали на кладбище.
      Ко мне подошёл отец погибшего и спросил, долго ли я был «за речкой». Я сказал, что два года. В ответ он уважительно кивнул. Провёл у меня по груди и сказал:
- Ранения и награды, просто так не получают. Кому-то повезло больше, кому-то меньше.
      Мне ничего не оставалось, как молча кивнуть. Он пожал мне руку и отошёл к жене. Мужчина что-то ей пошептал, и она уже с большей теплотой посмотрела на меня. Мне было приятно.
      Пацана похоронили. Народ шумел. Много говорили. Красиво и печально играл оркестр. Торжественно и грустно прозвучал салют из шести автоматных стволов.
Я потом ещё долго служил. Всякое было во время службы. Но эти похороны запомнились на всю жизнь.   
     Хочу добавить, что не которые факты и события мною изменены.
Алексей Кутырев