Рядом с Кремлём. Фрагменты 10 и 11

  Александр Разумихин


  ЖИЗНЬ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОГО ДОМА-ДВОРЦА

     Историческая реставрация
     примечательных документов,
     хроники реальных событий
     и портретов главных действующих лиц


     Фрагмент 10. Будни и праздники

Ремонт «Большого дома» и «Аптекарской палаты» был закончен в 1964 году. Но усадьба по-прежнему не принадлежала музею. В ней хозяйничали проектные организации. В выделенных ему залах парадной анфилады второго этажа музей смог разместить всего лишь экспонаты советского периода русской архитектуры.

В том же 1964-ом произошло объединение двух московских музеев: русской архитектуры на Воздвиженке и располагавшегося в Донском монастыре архитектуры при Академии архитектуры. После него, собственно, началась активная выставочная деятельность на территории усадьбы Талызиных, которой в очередной раз предстояло приспосабливаться к новым возможностям и требованиям теперь уже Государственного музея архитектуры им. А.В. Щусева.

Перечислять разнообразные музейные экспозиции состоявшихся выставок за период последних 50-ти лет вряд ли здесь нужно (их было проведено более двухсот!). Но назвать хотя бы самые, на мой взгляд, любопытные всё же хочется. Они раскрывают специфику музея на новом этапе своего становления, направленного на формирование уникального культурного пространства для сохранения и развития традиций отечественной архитектуры.

Поэтому маленькая выборка:

1964 — «Памятники деревянной архитектуры в живописи и графике советских архитекторов и художников».
1969 — «Дмитрий Васильевич Ухтомский» (250-летие со дня рождения).
1975 — «Строитель Хельсинки — Карл Людвиг Енгель».
1976 — «Дворцово-парковые ансамбли Подмосковья XVIII— XIX веков».
1977 — «Архитектурные чертежи и проекты К.И. Росси».
1981 — «Русский город в графике XVIII — начала XX века».
1983 — «Испанский архитектор Антонио Гауди».
1988 — «Архитектор В.И. Баженов».
1996 — «Москва в дни коронаций».
1999 — «Пушкинская Россия 1820—1830 годов: русская видовая графика эпохи романтизма».
2001 — «Берлин — урбанистические мутации». Выставка фотографий.
       «Музыка для глаз. 250 лет Пьетро ди Готтардо Гонзага.
2002 — «Небесное воинство». Расписные небеса шатровых храмов Каргополья (XVII— XIX веков).
       «Два театра». Экспозиция России на VIII Международной архитектурной выставке в Венеции.
2005 — «Искусство архитектурной реставрации»
       «Эрмитаж. Новая большая анфилада».
2010 — «ВХУТЕМАС. Мысль материальна».
2013 — «Сухарева башня». «Тень Зелёного города. История проектирования городов-садов в России».
2014 — «Диалог с водой. Ландшафтная архитектура Нидерландов».
2015 — «Геометрия света».
2016 — «Корабельная архитектура».
2018 — «Матвей Казаков и допожарная Москва».
       «Всемирная выставка в Париже в стереотипах и фотографиях».
2019 — «Шухов. Формула архитектуры».
       «Юрий Ушаков. Деревянная архитектура русского Севера».
2020 — «Общественная архитектура — будущее Европы».

Вообще, формирование музейного фонда было важнейшей, центральной задачей после освобождения зданий усадьбы от жильцов. Сама история формирования фонда оказалась сродни многолетней «войне» за усадьбу и «Большой дом». Хотя ещё в феврале 1946 года Комитет по делам искусств при СНК СССР издал приказ по своим музеям о выделении из их фондов материалов, не входящих в состав их основных коллекций, и о передаче этих материалов Музею русской архитектуры в течение 1946 года.

Однако на протяжении ряда лет постановление не выполнялось. В России, как известно, указы, приказы и законы пишутся для того, чтобы их обходить. Музеи не желали делиться своими «ресурсами». Это ведь старая, не изжитая и поныне, черта многих музейных работников — ничего из своих «кладовых» не выдавать, даже когда известно, что запрашиваемый материал никогда не будет использован «своим» музеем. Исторический музей просто-напросто не пускал сотрудников МРА в свои фонды, Музей им. А.С. Пушкина предложил 11 «малоинтересных гравюр», а Эрмитаж впрямую заявил, что МРА не имеет помещений для хранения фондов. И тут, если быть честным, надо признать справедливость этих слов. Н.Д. Виноградов вспоминал:

«Конечно, не обходилось дело и без курьёзов. Пришлось прибегать к разным способам, чтобы получить сведения об этих фондах: изучались каталоги выставок, которые устраивались тем или иным музеем, пользовались, конечно, и знакомствами, чтобы так или иначе проникнуть в эти фонды. В результате был составлен огромный список того, что было учтено».

Первое время материалы поступали лишь из фондов, доступных лично А.В. Щусеву: из Музея истории и реконструкции Москвы, Музея Академии архитектуры, Государственного архивного института, Третьяковской галереи, где ранее Алексей Викторович был директором. Делились своими фондами провинциальные музеи, что-то передавали частные лица.

Музей, как мог и когда мог, подключал  административный резерв. Из письма председателя совнаркома А. Косыгина В. Молотову:

«В архивах в настоящее время лежат уникальные проекты великих русских зодчих: Ухтомского, Казакова, Баженова, Захарова, Старова, Росси, Воронихина, а также исторические планы русских городов, подлинные фрагменты отдельных памятников русского зодчества, наружные и внутренние убранства (росписи, фрески, мозаика, лепные украшения), которые недоступны для всей массы архитекторов, а также для широких слоёв населения».

Начиная с 1948 года, организовывались специальные экспедиции, в которых научные сотрудники музея изучали памятники народного зодчества, многие из которых вошли в собрание музея, стали жемчужинами и гордостью его коллекции.

Но в том же 1948 году шла долгая судебная тяжба (до 1951-го) с Гипросельстроем, никак не желавшим выезжать из занимаемого им помещения, предназначенного как раз для хранения музейных экспонатов. А без хранилища принимать экспонаты из других музеев было некуда. И тем не менее музей, продолжая сражаться за пополнение фондов из собраний других музеев, умудрялся и принимать их, и экспонировать на выездных выставках.

В условиях нехватки помещений, недостатка шкафов, папок, конвертов, уникальные материалы бессистемно раскладывались по ящикам столов сотрудников или просто стояли в залах музея. Первоочередной (сколько тогда рождалось их, этих первоочередных) задачей музея было правильное устройство отопления и вентиляции — чтобы сохранить и не погубить бесценные экспонаты.

Но и в таких совершенно ненормальных условиях музей всё же вёл работу по учёту материалов в других хранилищах, комплектовал собственный фонд, осуществлял текущую научно-исследовательскую работу. В 1949 году музею передадут экспонаты выставки «30 лет советской архитектуры» и выставки проектов лучших жилых зданий, выстроенных в РСФСР за последние три года. Позже они войдут в постоянную экспозицию.

Первыми макетами, положившими начало уникальной музейной коллекции архитектурных макетов и моделей, станут макет проекта восстановления и реконструкции Новгорода (выполнен в мастерской автора проекта А.В. Щусева) и проект восстановления Севастополя (автор проекта член-корреспондент Академии архитектуры СССР Г.Б. Бархин).

Забегая вперёд, скажу, что свою первую постоянную экспозицию музей открыл в 1957 году благодаря усилиям С.Е. Чернышёва, соратника Щусева.

В 1950 году был составлен подробный список экспонатов, сформирована экспозиция музея по залам. Придавая по-прежнему большое значение изучению истории архитектуры и соответствующему пополнению фонда предметами исторического характера, музей в качестве равноправного направления своей деятельности инициировал сбор материалов по современной архитектурной практике, прежде всего конкурсных проектов.

Сегодня в стенах музея собраны лучшие работы современной проектной графики, переданной непосредственно из мастерских ведущих отечественных архитекторов, рисунков, живописи, реставрационных проектов, образцов строительных материалов, мебели, гобеленов, портретов русских зодчих. Гордостью музейного собрания является проектная графика советского авангарда и так называемого «сталинского периода», которая постоянно востребована на крупнейших выставках и в России, и за рубежом.

Ещё одним направлением комплектации музейного фонда стали работы иностранных мастеров зодчества, произведения живописи и прикладного искусства, входящие в интерьер архитектурных комплексов, создаваемых в России или участвовавших в архитектурных конкурсах на российской земле.

Коллекция Государственного научно-исследовательского музея архитектуры им. А.В.  Щусева в настоящее время насчитывает несколько десятков тысяч единиц хранения графики XVIII — начала XX века, позволяющих составить историко-художественную летопись страны за три столетия. Её основу составляют личные фонды выдающихся российских архитекторов: Д.В. Ухтомского, В.И. Баженова, М.Ф. Казакова, Д.  Кваренги, А.Н. Воронихина, О.И. Бове, Д. Жилярди, К.А. Тона, Ф.О. Шехтеля.

Ещё больше графических произведений представляют в музее отечественную архитектуру XX—XXI веков. Тут и лучшие работы студентов и преподавателей всемирно известного ВХУТЕМАСа, ставшего в 1920—1930-е годы центром формирования авангардных течений в искусстве Советской России. И новаторские проекты архитектурного авангарда: братьев Весниных, К.С. Мельникова, М.Я. Гинзбурга. И проекты, поступившие на международный конкурс на здание «Дворца Советов» в Москве: Б.М. Иофана, Г. Гамильтона, В.А. Щуко, Ле Корбюзье, И.В. Жолтовского, В. Гропиуса, А.В. Щусева… И такие яркие архитектурные проекты, как здание Наркомата тяжёлой промышленности на Красной площади И.И. Леонидова, или К.С. Мельникова при участии В.В. Лебедева.

Около 30 тысяч гравюр и литографий, содержащих архитектурные чертежи, виды ансамблей и памятников, карты, планы России, Европы, Азии, Америки XVI—XX веков, позволяют музею отражать последовательность стилей в искусстве на протяжении нескольких столетий.

Особое значение имеют хранящиеся в музее авторские модели крупнейших архитекторов: В.И. Баженова, И.А. Голосова, А.Н. Воронихина, А.Т. Полянского, В.И. Мухиной, Д.В. Ухтомского…

Мебель и осветительные приборы, ткани и гобелены, фрески, церковная скульптура и народная деревянная резьба, живопись и почтовая открытка, редкая архитектурная книга и уникальные образцы строительных материалов, использовавшихся в строительном искусстве России прошлых веков — всё это представлено в музейном собрании. Чего стоит одна только жемчужина коллекции — киот, или так называемый крест купца Г.С. Шумаева, который в XVIII — начале XX века считался одной из главных достопримечательностей Москвы. (Размеры киона: высота — 7,63 м, ширина — 4,27 м, глубина — 1,20 м.) На нём, трудно даже представить, 265 сюжетов.

И, конечно, единственный в своём роде обмерный фонд и уникальный архитектурный архив и фототека. А ещё  бесценные фрагменты разрушенных зданий. В 1991 году, после передачи (возвращения) Донского монастыря Русской православной церкви, на Воздвиженку начали переселяться хранившиеся в нём экспонаты. За исключением разве что памятника Гоголю работы скульптора Н.А. Андреева. Памятника, уступившего своё место на суетливой площади другому, светско-парадному Гоголю — «от правительства Советского Союза».

С Пречистенского бульвара его убрали в 1951 году (любопытная деталь: ровно через 42 года после всенародных торжеств по случаю его открытия. Мистическое совпадение — ровно столько же прожил сам Гоголь). Через год на смену скорбному и размышляющему явился образ, полный сил и оптимизма.

Тогда памятник Андреева не уничтожили (было и такое предложение). От переплавки Гоголя спас Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А.В. Щусева, который имел возможность за стенами Донского монастыря хранить коллекцию фрагментов разрушенных зданий и скульптуры, изъятой из предназначавшегося для неё архитектурного или природного окружения: рельефы, скульптура с фасадов и завершений зданий, колонны и кариатиды портиков, надгробия. Там памятник оказался в хорошей компании. Рядом спасались «сосланные» скульптуры с Триумфальной арки, горельефы храма Христа Спасителя, фрагменты Иверской часовни, Красных ворот, наличники Сухаревой башни и церкви Успения Божией матери на Покровке. Сюда же с разорённого кладбища Андроникова монастыря было перевезено надгробие мануфактур-советника К.А. Ясюнинского работы всё того же скульптора Н.А. Андреева. Сотрудники музея под предлогом научных исследований уберегли тысячи шедевров русского искусства, пришедшихся не ко двору советской власти.

В «ссылке» памятник Гоголю проведёт 7 лет, и во время хрущёвской «оттепели» её сочтут очевидным варварством, которое нужно прекратить. Но вернуть памятник на его прежнее место власть не решится. Выходом из трудного положения для неё станет перенос памятника непосредственно в дворовый сквер дома на Никитском бульваре. К слову, в то время, когда здесь, в одной из комнат своей постоянной, с декабря 1848 года, московской квартиры Гоголь сжёг второй том «Мёртвых душ», посреди упомянутого скверика, точь-в-точь на том месте, где ныне памятник работы Андреева, был обычный колодец с журавлём.

Так что переезд артефактов с территории Донского монастыря гоголевского памятника не коснётся. Он останется на Никитском бульваре, в сквере дома № 3 (того самого второго «Дома Талызина).

За старыми московскими воротами во дворе усадьбы бронзовый Гоголь пребывает и сегодня, ничуть не печалясь о том, что, говоря казённым языком, «стоит на балансе» ГНИМА им. А.В. Щусева, своего спасителя.


     Фрагмент 11. Вместо заключения

Сегодня ГНИМА им. А.В. Щусева, надо признать, не самый известный и популярный музей среди москвичей и гостей столицы. Но его замечательная биография, наполненная научной смелостью и великим терпением, позволяет сказать, что история этого уголка Москвы ценна своей общественной философией и публицистичностью. Они непосредственно адресованы соотечественникам-современникам, живущим в России, где духовный фактор был, есть и будет всегда велик.

Все изменения, которые претерпели усадьба и «Дом Талызина», находясь в самом центре столицы, только увеличивают их значение как для истории страны и Москвы, так и для истории отечественной архитектуры. Всё связано, всё переплетено в этой усадьбе. Тут без труда видим мы события сугубо семейные и мирового масштаба, причудливую череду мирных дней и военных лихолетий, счастливые и трагические судьбы самых простых и очень известных людей, великую культуру и большую литературу, политику, сокрытую от глаз непосвящённых, экономику и архитектуру, которая всё это впитывала и отражала. Вглядываясь в эти события, личности, культурные связи, традиции и самобытность, проводя параллели далёкого прошлого с актуальным настоящим, музей позволяет сделать здесь погружение в русскую жизнь очень органично.

Теперь, когда ансамбль усадьбы, наконец-то, практически весь сориентирован на музейную деятельность, Москва может получить достойный музей, способный не только на краткий экскурс в историю и современное состояние искусства архитектуры на русской земле. Потенциал поистине легендарной коллекции, по мнению специалистов, богатейшей в мире, даёт музею возможность преобразить уникальное музейное пространство и подняться на новый уровень, отвечающий социальным, экономическим и культурным запросам времени.

Конечно, музей — это сложный живой организм, в котором страсти кипят ничуть не меньшие, чем в театральном или школьном сообществах. Но настоящий музей — это, прежде всего, профессионализм и цивилизационный уровень, высокая этика, стойкий характер и то, что музей держит «себе на уме». Чтобы состояться, музею мало иметь привлекательную историю, ему важно меняться, развиваться, подчинять своим интересам окружающее пространство и людей, причём, многих людей, удивительным образом помогая им увидеть, услышать многоголосье времени.

«Дом Талызина», поверьте, из таких музеев. Поверьте… и проверьте. Адрес прежний — Воздвиженка, дом 5.