20

***

Муж тянет в одну сторону, жена - в другую и в итоге - неподвижность, под которую можно подводить крепкую материальную базу... (А если базы нет, то: «чего стоять-то?! Полежали - побежали!»)

Думал, что умру, если умрет любовь моя. Не умер - просто пришлось измениться. Изменение - это когда успеваешь родиться в ином облике прежде, чем умрет предыдущее твоё существование...

***

Наконец, избавляюсь от риторики, выхожу из под власти проклятья. С помощью объективизирующей сдержанности и вакхической музыки  я точен и необязателен...

***

Смог сделать что-то хорошее, но выложился так, что мне стало плохо. Наверно, на столько же?! Отдаешь свое, а кто ущерб возмещает? А вы говорите, что Бога нет.  Я лечу вниз, но верю, что у меня снова вырастут крылья. Нет ничего непосильного для человека на земле, в нас резервов с целую Сибирь - гони, Бог, Свои очередные пятьдесят вагонов...

Мысленно можно весь мир обогнуть за полчаса, да еще со всеми удобствами и бесплатно - не то на деле... Приходится усложнять мысль  с помощью дела и облегчать дело с помощью мысли, чтобы «весь мир» становился всё больше, а дела всё меньше. Мне уже смешно вспоминать то, что я раньше подразумевал под «миром» и под «делом», думая большие мысли о маленьких делах и маленькие - о большом мире...

***

Опять «Подросток»: притча о покупке на аукционе альбома за 2 рубля с целью продажи за 10, «по особому случаю» - мы, постмодернисты «идиоты» и  «особый случай». Но этот особый случай на самом деле всюду - в любом 2-х рублевом альбоме, например - и, значит, весь мир наш...

***

Снаружи на яблоко пасть разинул обезьян, а внутри им уже давно червячок лакомится. Черный десант высадился на землю, едва  на ней зажегся огонек. Космос посылает к нам своих космонавтов:  невинный десант потребителей, страшный десант пожирателей живьем, мы все червяки и обезьяны и где теперь то яблоко, а...

***

Он на Марсе высадил белые деревья, а я что? У него весь Юпитер аппетитными голыми бабами облеплен - а у меня что? Нет никого на серенькой Земле, человеки уехали за зрелищем, и даже истина им заинтересовалась, но я продолжаю пытаться переломить ситуацию, заинтересовать их собой и Землею...

***

Древние так медленно жили, что могли себе позволить даже «день покоя» раз в неделю, а у нас столько дел и перспектив, с одной стороны, столько непредсказуемости, с другой, да еще задержек и пустой езды в транспорте, что, конечно, заповедь должна выглядеть иначе: надо учиться покоиться и озираться в эти проходные часы и минуты.... Надо дать им статус, чтобы не было пустоты, от которой и в делах наступает дурацкая прохлада...

***

«Так любить радость, что радоваться бесцеремонно»... Ах, да, они не дадут: будут предлагать свои ежовые рукавицы, а также скажут, что моя радость - нелепая мазня, осколки без смысла и кусочки без начала. Ну, знаете, тогда я буду очень злой. Я буду хитрым и жестоким просто как разбойник...

***

Хорошее издание такая же редкость, как и хорошее содержание!  Обложка, переплет, качество бумаги, оформление, шрифт - всё важно. От некоторых книг почему-то и пахнет плохо...

***

К страшному человеку приводят, но тот оказывается на удивление приятным и любезным, и только просит потрафить ему, выслушать его истории и рассказать свои. Вкусы у него, конечно, дьявольские, но разве откажешь такому человеку?! Ну, заблуждается он, ну, воспитание у него такое... Не время сейчас о морали вспоминать! Истина вообще относительна! Может, он лучше меня?! Честно ли свою грязь скрывать, тем более, что сейчас она, слава Богу, пригодилась. Это же мелочь... и я потом думать и жить буду! Разве  не знаю, что  редко выигрываю, в основном - ничьи, а сплошной победитель я только в своем углу...

Нет, на самом-то деле, когда ты общаешься с людьми, имеешь с ними дело, нельзя не доверять и остаться совсем уж независимым. Моя судьба зависит не только от меня, но и от них, от их содействий, противодействий и бездействий.  Я понимаю теперь, почему Ван Гог стрелялся. К хорошему человеку нельзя оставаться равнодушным, потому что ситуация эта равнозначна травле человека обычного, т.е. равнодушного и никакого...

«Не противься злому» - не противился, и чего только он со мной не делал, измывался, гад, как хотел... Вдруг меня прорвало, что-то случилось и в следующий момент вижу: на нем огромная харкотина висит!


***

Чем член не змей?! Кто, как не он, кричит «сорви плод»?! Простота во Христе: «есть любовь - люби», простота в сатане: «есть член - еби»... (Опять члены как сплошные сосны качаются)

***

«Это его виденье мира...» На виденье, мол,  имею право. Но хочется не только придти и увидеть, но и победить...

***

«Будет день - будет и пища для всяких размышлений, сомнений и соображений» - как не быть, когда я, почитав Библию, все-таки иду и, чтоб познакомиться, говорю одной девице  что я художник, а чтоб с другой расстаться - что я хам, бродяга и дурак. Впрочем, не соврал ни разу...

***

Сложные ситуации упрощают характер: нужно быть цельным, чтобы не растеряться...

Как запой это творчество; сплошь пошло. Раз сплошь, значит,  достиг цельности...

Мой новый человек уже во мне и влияет на меня точно так же, как влияют всякие новые приходящие люди...

Поехал по случаю в одну контору: черт, какие кругом ерундовые дела и люди, а живут как! (Заодно понял тех, кто мало работает и много трескает хорошие продукты, женский пол и всё такое прочее...)

Кстати, почему-то «совой» становлюсь - всегда «жаворонком» был. Мудрою?!..

***

«Это... Коль, у меня вот какая к тебе просьба...» («Так-так: он едва моё имя  помнит»!)

***

Бог-Отец дает исходные, «природные» данные, а христианство дает метод и цель - и то и другое великое благо, но: и то, и другое настолько поражает своими возможностями, что ты начинаешь молиться им, риторически проповедовать их - всё, что угодно, но только не применять! Нет в нас силы, воли к применению. Есть и поле, и трактор, но пахать мы все-таки не умеем и учиться быть хозяевами не хотим - зазря гоняем дорогую технику по прекрасному полю...

 (Моя наивность в некоторых пунктах была органичной, я и не догадывался о ней. Этих пунктов хватало, чтобы всё шло вхолостую, т.е. почти как у всех. Слишком привыкаешь ко всему своему...)

***

Город, внутренности его главных контор раньше были мне незнакомы, да и сам я был слабым и маленьким... - а сейчас это просто большая квартира. Качественное однообразие делает безразличным количество - не ждешь сюрпризов. И всюду уважают  держащихся как у себя дома!

Если человек никогда не жил уединенно, в одиночку, то не может быть в нем подлинной самостоятельности. Сколько уединенности - столько и независимости от потоков. Есть люди сильные, способные управлять другими людьми, но без этой самостоятельности. Они скорее вожди и пропагандисты потока...

***

БГ  с Версиловым сравниваю: «ничего не делает, богом ходит и себя, бога обслуживает. Скучает». «Карету мне, карету до Тибета». «Боготворит женщин, а женщины боготворят его». «Великий проповедник». Католичество -  буддизм. Аристократ, любит наряды, перстни и снисходит быть добрым, верует в свою доброту. Пение, похожее на декламацию...

(Мечтал об этом БГ как «подросток» о Версилове… Мечты о свободе использовать для карьеры «в поместье» искусства! Но это такая демократическая подлость, что ну никак нельзя не обмануться-соблазниться... Все вроде бы жертвы и катится снежный ком приносящих заблуждения и несчастья... Впрочем, я во многих надеялся настоящего человека и учителя встретить...)

А  Макар Иванович - выставочный экземпляр, мой «идиллический садовник»...

***

Боже мой, такое прекрасное, фантастическое существо полностью разрушено! Казалось, что оно - бог и ему всё простительно и позволено... Но вот, кажется, потихоньку начинает восстанавливаться: появился знакомый синий цвет и, кажется, даже дергает лапкой...
(Мыслью упорно снимаю ржавчину, терпеливо разрабатываю скрипучий механизм своего инвалида…)

***

Наркотическая привязанность к сексу мне кажется местью физического, природного, крестьянского начала изнеженным городским телам. Они слабее слабенького, поэтому  наркотические ощущения свободно разливаются по ним...

***

Будучи уже не в состоянии рисковать получением еще одного пинка или плевка, теперь пристрастен как ободранная липка. Задаром  улыбаюсь  только мрачно и фальшиво. Получив копеечку любезности, тут же спешу вернуть две, чтобы не успела она пустить во мне незаслуженно серьезные корни...

***

Если имяреку не нравится Достоевский или Христос, люди уважаемые, то как им могу угодить я, букашка без бумажки?!

Все эти таракашки - с бумажкой; и только ее они читают внимательно. «Идите отсюда, вы как громоотводы - мне надоело о вас разряжаться непрерывно. Пустая бумага и то благодарнее вас, в которых я исчезаю бесследно»...

***

Раньше настоящее Дело было совсем маленькое - только благие намерения, что тоже любят называть себя «делом», были большими - и потому радость моя часто красовалась почти что сама по себе, как в первом, натуральном детстве. Достаточно было на лыжах сходить в хорошую погоду, чтобы просто умереть от восторга...

Способность делать, способность не намереваться, а любить. Я, мои ближние, дело и любовь - это одно целое, у них общая судьба: «когда увлекаешься, забываешь про свою отдельность»...

***

Меняю человека на небольшое стадо животных. Или на рой насекомых. Или - на крылышко ангела. Или - одежду с плеча какого-нибудь великого бога...

Меняю человека, способного перевоплотиться в свинью на человека с любыми другими способностями. Также обучаю перевоплощению в бегемота.

***

Формой является форма лыж, а их качество - сутью; но можно посмотреть и по-другому: лыжи в целом - это только форма и средство, а сутью и целью является удовольствие, которое ты получаешь, катаясь на них. Конечно, есть зависимость между удовольствием и качеством лыж, но она не больше, чем зависимость качества лыж от их формы...

***

«Если шатает, балансируй, держи руки разведенными, держи крест» - но хорошо, что по паребрикам будничной жизни иду уже очень свободно, не напрягая бога...

***

Странные ворота: у них посередине третий столб. Причем основные, «нормальные» столбы такие шаткие, что вот-вот развалятся, а без них вообще дороги не будет, одно поле, пустота.... Пытаемся сшибить этот лишний столб на скорости, но только сами расшибаемся. Может, с ним подружиться надо? Хотя среди охранников редко встречаются отзывчивые на сочувствие и ласку. Тем более, что этот, наверное, особенно задубел, всех в лепешку разбивая и теперь просто никого не пускает...

***

«...Я, Вов, широко практикую редкую разновидность - разговор с воображаемым собеседником. Вот уедешь ты куда-нибудь, и я буду говорить: «Вов, давай печатать. Ну ладно, можно и потом». «Вов, твоя самая любимая любовь рожает уже четвертого ребенка от человека по фамилии Скотинин»...»

***

«Смиренно признал свою гордость» - красиво, но не легко ли признал? Не есть ли это легкое признание лишь ее умное оправдание?

***

Пастернак: «я святого блаженней» - какая высокопарная глупость. Хотя, если иметь в виду официозных литературных «святых»?!
(Вот и я блаженней «святого» Пастернака - но это еще тоже не так много, поверьте)

***

Ругал скотов даже за количество жизненной силы, а роботов даже за успехи в труде и учебе, а теперь думаю: тело - скот, а дух как работ. Проблема, все-таки только в душе: к какой работе приставлены ею силы подвластных скота и робота...

***

Приходит он после работы и пытается, усталый, деньгами восполнить нехватку тепла. А мне от творчества тепло и благодатно как в бане. Но деньги все же нужны... Ничего, маловер, напитаешься, ты только постарайся не хуже птички небесной...

***

«Поспешай медленно» - еще медленнее; вплоть до полной остановки: человек может остановиться, только когда душа его летит...

«Ради радости» - а ради чего еще, раз «ради»…

***

 Проповедником вообще трудно быть, потому что пока учишься, чуть до смерти не замучиваешь проповедями самого себя. Как проиграешь что-нибудь, так вскрывается такой потоп тиранящих тирад, что сразу всё как на собаке заживает...

***

Серебряные интеллигенты, медные большевики, деревянное мещанство.... Медные дельцы: большевики тоже дельцами были.

А золото где? Золото - это интеллигент и деловой  зеленым листом осиянный. Мало золота, потому что еще есть и земля, глина тупая - из нее столько горшков налепили, что где уж тут вспомнить про золото...

***

«Этот жил как все, в кубе, но умирать упорно не желал. Наивная вера в совершенство кубов и самая черная горечь странно сочетались в нем...» - Родченко

(Жизнь в гробу и жизнь без гроба, но с червями - как Кандинский к концу жизни -  а больше, глядя в данный глянцевый альбом, я не нашел жизни на этой несчастной планете)

***


 Эти джентльмены, что запрягли меня как последние негодяи, сами, оказывается, растащили всё, как последние колхозники...

А если утонешь - эти рыбы мигом  меня законсервируют!

***

Из потока фактов про ужасы, устроенные в нашей глубинке Джугашвили, меня особенно заинтересовал один: 37-ой - это не только начало массовых репрессий, но и возобновление празднования Нового Года, например! Именно так и должна делаться подлинная жуть: чуме требуется пир. А пиру, видимо, требуется чума. Не обязательно общегосударственная...

***

««Я тень в кофейной темноте» (из стихов С.) Кофейная темнота нынешней ситуации в искусстве...

«Я червячок под пышными лопухами» (из стихов Бар.) Всё аналогично...

А К. пишет про «лигу миров» и «мир мирам» и он такой броневичок... Сидят, пьют кофей под лопухами, прислонившись к непростому колесу броневика - богатые рабы...

Идет человек в одеждах; вдруг одежды становятся тенью, а сам он червяком - печальная и обычная история... Или тенью он стал -  достаточно и тени для того, чтобы управлять техникой со светодиодным управлением...

***

Раздражение как антисказка...

В грехах как конь в яблоках. Вечнозеленые яблоки...

Бинтую голову свою. На голове зимняя шапенка, под головой зимний картуз - до лета очень далеко...

Взял грехи мира на себя - теперь вечно перебинтовано мое тело в яблоках...

Спираль - устройство, умудряющееся распылить концентрированную точку на территорию несусветных размеров. Маленькая материя становится духом, заполняющим собой всю атмосферу - правда, в очень малых количествах. На этой картине я вот этот оттенок, в этой музыке - маленький звон, а в этом тексте  короткое, не очень чистое слово - вся жизнь под сурдинку греха, очень трудно разогнаться, слишком много у спирали поворотов...

***

Кто пошел за Христом? Парочка людей из налоговой инспекции, сколько-то сельскохозяйственных рабочих... Потом один лекарь и один спецпорученец. В общем, и не подумаешь... А ко всем, кто имеет что-то напоминающее быка, жену или поле бесполезно  обращаться. Человек плюс бык, жена получается верблюд, у которого в мозгах затор, потому что всем мыслям приходится проталкиваться через игольное ушко...-

***

Говорил, не глядя на него, слушая его голос как голос его души, а не тела - почти внутренний, почти воображаемый диалог...

«Казалось бы, не проскользнет, всюду мы, сильные танки, но он как проклятый ветер проскальзывает...» - «Казалось бы, глупо плевать и стрелять против ветра, но они влезли в эти проклятые танки...»

Как жестоки люди, как они слепы. Все их сумки полны, все их мечты пусты. Всюду яркие краски, но нет ни тепла, ни света. Уродов так много, они так привычны, что красота воспринимается как разновидность уродства...

***

Город - лес, в лесу останки, из останков - голоса. Ходят, в фиговые листочки разодетые. Сортирная бумажка валяется - схватил, стал читать, так соскучился по печатному слову. «Ну, и запах»...

***

«Богу первенцев» - «Богу оригиналы, а людям копии»

«Верующий» - одного слова всегда слишком мало, нужно минимум три: «Делающий, Верующий и Мечтающий». «Если не мечтаешь, то тебе даже и дела не помогут»; «если не делаешь, то тебя даже и мечты не спасут».

(Строю дворец, но живу в норе пока.  Так складываются лукавые дела...)

***

«На самом-то деле ты ничего не прощаешь» - «Понимаешь, это как в шахматах: простить можно, но это понизит уровень игры» (Она бегала с другими; с тремя! все трое казались ей лучше меня...)

 (Это я подумал только, это она спросила только про себя...)

Идеализм как плохое зрение:  в тумане лишены  изъянов голые бабы  и мужские обнаженные торсы. Смотрят на мир сквозь декадентски ленивые разводы тумана и сами выглядят так, словно они из гладкого камня...

(Шики и фиги идеализма...)

***

Жизнь - вода первая, женщина - вода последняя. Надо сначала выпить первой воды, а вот последней не пить, пока не родишься от духа и смысла. Ведь женщина порождает целый мир, и что ты будешь делать с ним без духа и смысла...

Или же  пей  молоденькую девочку и скрывайся после этого в раю. Вот только хватит ли воды и рая навсегда - ты их очень береги и так живи, счастливый...

***

Слабость, как будто не ел и весна. «Тают и сходят на нет мои обязательства. Легонький призрак, очень приятно... 

***

Дворцовая зала пуста и темна, зато в окрестностях вроде бы собирается и сгущается праздник. Хлопоты затейников, призывы «веселитесь!», красивые бесплатные картинки. Но люди лишь переминаются, лишь усиленно приветствуют друг друга при встрече и усиленно желают счастья при прощании. Так и не собралась веселая гроза и в дворцовой зале кто-то снова отвернулся в темноту...

***

Кончились любови и снова попер дух. Мальчик набегался по девочкам. Я придерживал свое развитие во время общения, наслаждался свободой от роста даже посреди неудач... «Они все в общественной зоне. Воробьев ловят - я знаю. Человеку в жизни нужно одну птицу поймать, вот они и накинулись на воробьев. А благие намерения, пишут в виде стихов вилами на воде...»

То мое я, что среди людей обретается - это мое самое отстающее я. Долгое время оно вообще из-за поворота не показывалось -  отставание настолько велико. Всё дело в том, что условия бега у него самые экстремальные... Холод, грязь и уродливое равнодушие чопорных зрителей. Даже подножки ставят! Даже пытаются столкнуть с дистанции! Неверные направления указывают! Вся дорога в горизонтальных петлях и вертикальных выбоинах и перепадах...

***

«Мрачный замок упорно пытается цвесть, а природа  выглядит всё более латунной и медной. Призраки в замке и на природе. Музыкант играет такую музыку, словно пробуривается в страшной тьме...» - вот такое кино. «Что они делают, а?» - детский испуганный крик в темном замка кинозале...

***

Чуть что, любовь оживляется, конечно, но, если и есть в ее намерениях, например, объятие облюбованного предмета, воспоминание о колах, на которые прежде всякий раз натыкался, быстро делает ситуацию мучительной - слишком сильно колется...

У неё от скепсиса голос делается скрипучим... А она от скепсиса в бутылку лезет, на скандалы. Канализация дает обратный ход. А вон та бритвой отрезает всё, во что не верит. Вжик-вжик и точка...

***

 Нет, мне всё еще хочется стушеваться, испугаться! Отложить на потом! Или среднего человека обнять, подлому своему добродушию волю дать ни за что!

Я держал их за людей с полным ростом. Классическое, даже библейское воспитание - не усек, что с тех великих времен народ малость измельчал. Соответственно и стрелял  поверх их голов, очень удивлялся непопаданиям... Как бы мне попримитивней и поменьше стать!?

***

Настоящими атеистами являются только гомики и им подобные.... Мужчина женщину должен любить как лучшее произведение Бога, а женщина мужчину должна жалеть как прах и любить как бога. Мы выше и ниже, а она колеблется и переливается в золотой середине. Лесбиянством занимаются какие-то несуществующие девы, а гомик дрочит в стену в тупике.

Поэма о клопе и таракане в нише лона моего. И я сказала им: «топали бы вы в жопу, а лучше в анус, а то ведь мне плевать на кого из вас плевать - я в варежках, мне тепло»...

(Брату моему снился сон про эту, вовсе его не касающуюся даму. Хотел присниться сон про секс, но когда руки дошли до трусиков, у неё там оказался вот такой член. Гостил. «Дырочка ниже» - она кокетливо сказала, но он уже, как я, отмашку дал обеими руками)

***

Я родился в очень странном мире Рыхлостей, Туманностей, Повторов, Несвязанных концов, Заеданий, Прокруток, Клякс, Испугов, Наползаний, Разлетов, Остолбенений, Передергиваний, Усмешек и Промашек. И родили меня, чтобы я им из всей этой муры художественной  человека сотворил!..

***

Мысли тоже не вдруг рождаются, у них свои утробные 9 месяцев. Сначала, видимо, происходит какое-то потрясающее событие - с виду, может быть, и маленькое, тихое... Потом ты чувствуешь, что в твоем сознании появилась какая-то новая туманность. Инстинкт и опыт мне подсказывают, что она может иметь и слова, и формы, вести себя как человеческое существо. Вот и нянчишься, не избегая ни одного события, не делая ни одного аборта, пытаясь сделать шаг навстречу чему-то хорошему и даже  всем хорошим...

(Три точки в конце, чтобы не было обрыва - ведь еще грохочет музыка, созданная мной почти из ничего и тишины. Желательно, чтобы вечно грохотала, разогнавшись и взлетев с обрыва...)

***

Очень умному дяденьке после написания очередной диссертации, по которой в будущем  будет защищено тысяча сто сорок докторов, снова снится сон. Он в нем говорит, что ему плохо, а в ответ слышит: «съешь ягодку», «ляг калачиком», «превозмоги сверхъестественно и улыбнись светло». Первый, за неимением ягод под рукой, пробует второе и третье, потом свирепеет и хочет кидаться докторскими, но их тоже нет еще под рукой...

***

Он был схвачен ею по подозрению, что  не влюблен в нее... В разгар празднования 30-ой годовщины Великой Двадцать Девятой Секс-революции государством был преподнесен очередной подарок нашим горячо любимым женщинам: «каждый мужик обязан любить взглядом всякую особь, в которой можно предположить женский пол, благо он удостоится встретить ее на своем двусмысленном пути. В случае ответного взгляда он обязан приблизиться и сказать:  драгоценная, раб такой-то к вашим услугам.  Свое орудие он обязан держать в полной исправности и готовности, а иначе нечего ему делать на нашей улице имени Венеры Милосской!» Взамен, представляешь, каждая особь женского пола обязана платить улице налог в виде  статуи Венеры Милосской в соблазнительной позе. Не угодившая государству статуей особь тоже изгоняется с нашей улицы, ****ь...

***

Важно человечков с детства хорошенько запугать.... Для начала годятся страшные сказки. А потом начинается предмет под названием «Химия»!» (На задней парте. На самом деле нам преподавали парты, а не предметы. Их конструкция и зеленый цвет при длительном рассмотрении действительно способны вызвать изумление. Подсознание - это запуганная и загипнотизированная часть нашего сознания.  Оно огромное как дом - нам на наших глупых улицах оставлена только маленькая часть...)

***

Слоняюсь, но в такой нервозной горячке, что даже не в силах  вымолвить слово «слоняешься»...

Сначала пустота, потом нервы по поводу пустоты, потом нервы по поводу нервов, потом, наконец, кулак, но двигающийся, к сожалению, не в том направлении... (засекли спокойствие сожаления?!)

***

Одного любовника она потребляет, а еще двое у нее в холодильнике. Мне она сказала; лезь в шкаф, вместо вешалки сойдешь» - «Почему же ты ее любил тогда?» - «Не знаю... Может быть, по совокупности красоты, ума и доброты?! Простая математика. Не зря же за ней бегают. В шкафу, кстати, нам было бы удобно...»

Эта манера кого-то мне напоминает... Ты заново меня познакомила с кем-то в толпе из  моего прошлого...

***

Снова не справляюсь с обычным днем: когда сидишь в комнатах, с неизбежностью в голову проникает туман, а в душу - стеснение. Какое уж тут вдохновение - сдохновение. Перестаешь соображать даже элементарные вещи… (тяпнул вот радикулит вследствие неправильной физкультуры)

***

«Господин, Тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок: откуда же у Тебя вода живая?» - для постмодерниста все их колодцы как чайные блюдца...

Войди в Бога как Ной в ковчег, иначе потоп небытия уничтожит тебя; и постарайся собрать себе по возможности сильного  и интересного Бога - тебе жить с Ним тысячи лет...

***

Пир и пирровы победы. Я победитель Хвостик. Ухватился б за меня какой спаситель, до дому довел...

Совсем без пропастей, наверное, скучно, но две пропасти сразу, наверное, нельзя преодолеть...

***

Не понравлюсь я ему. Конечно,  могу сыграть «своего парня» для любого, но это будет бесполезно для него и неприятно для меня. Хотя  есть в нем и приятные зоны, надо попробовать удержаться в них, на общей для нас обоих музыке...

Можно, например, дать книжку про Ван Гога почитать или писания позднего Толстого. Можно называть душу «психикой», без напряга мочить весь этот дурацкий сленг и все их идиотские прикиды...

 Теория холодности, любимое детище всех умных людей...

Нет других стран, возьму одну из вытоптанных, попробую привести ее в порядок, вырастить хоть какие-то деревья, травы и кусты...
 
***

Мой трактор буксует - взревел как крутой. У них тоже тупик - пытаются двигать стену тупика на полметра. Я вел себя как мальчик с молодыми тракторами в кожаных куртках. Остервенела среди них славная мадамка, ее 33333 раза переехал трактор, и она, как Магдалина, предпочла Варавву...

***

Пустыня, страна Лилипутия. К сорока, наконец, понимают, что они не гении, перед смертью - что, возможно, даже не умные люди...

***


«Напрягает». «Ни до чего». Это жизнь, мой дорогой! Пусть напрягает - для того и живем. Я и бумагу марать для напряжения начал. И пусть сейчас некогда...

На севере мои ледоколы живут, льды разбивая. Иногда в полыньи выныривает кто-то, какой-нибудь тюлень, наверное - для человека здесь слишком холодная вода...

Иду - яма, иду в яме - снова яма, что за черт... Лестница вниз...

Я стою - они убегают; я иду - всё перепутано; я  лежу - они уже снова здесь, налегают; я сажусь и думаю...

 Напустить бы львов на этих металюг - вот интересное было бы сражение. Львы вполне могли б в штаны всё золото Африки накласть, поприсутствовав на концерте этих лаборантов...

Нечего читать, не с кем встречаться, не хочется, не нравится, скучно, очень скучно, ужасно. Правда, может быть, просто у меня другие вкусы.  «Нет, мне как раз надо немного побольше попсовости. А еще мрачности. И чтобы какая-то природа была. Да, именно так, я в этой точке... А ты мне не подходишь, у тебя не то, хуже гораздо состав. И у всех хуже, для себя  я во всем мире самый правильный...

Пока репетировали, мне нравились всякие вялые звуки, приколы и разговоры в паузах, они хорошо сочетались с мелодиями и ударами, получалось некое широкое поле, на котором сплетались и жизнь, и игра... - но потом они только «прокатили программу»,  попали в струю и  стандарты. Гениальность всегда летает между сидячим зрительным залом и стоячей сценой...

«Та-ак, это уже менее удачно - а то я уже испугался, что он произвел на меня впечатление...»

***

Если Бога распяли в тебе, жди три дня - Он воскреснет.

Взялся с горя за книжку и даже в экраны гляжу, чтобы отдохнуть от маразма тусовок, где задержаться меня угораздило. Маразму наплевать на талант, он только покаяний боится, а эта наука так безнадежно забыта...
(Этот поэт - хорошая травка, с цветами, а иногда и с ягодкой, по вкусу напоминающей клубнику...)

Зато, когда Бог нечаемо одного «мессию» и «поэта» в христианство обратил, тот чуть весь мир не перевернул -  столько было в нем энергии. Не то с рыбаками, даже с Петром - народ медленный, тихоходы, основательность ценит больше слов-самолетов...

Думаю, скажется, поможет мне когда-нибудь то, что я отличаю людей, которые помогут, от тех, кто говорит много любезностей и улыбается вежливо, но в трудную минуту обязательно скажет тебе «извини»...

***

Убийца -  человек, убежденный не только в собственной безнадежности, но и в безнадежности других. Он убивает тараканов, которые бегут, не пытаясь доказать ему обратное...

Складывая темный вечер и ужасную глушь, очень легко получаем Апокалипсис. Вдруг понимаешь, что у Бога не установлен телефон, что какая-то Его часть по-прежнему в динозаврах пропадает...

 Мороженый автобус - поездка внутри холодильника. Скрип чего-то. Бесконечные темные одежды. Пар вместо надежды. Ободки по краям стекол. Это холодный металл...

В ночном морозном мире, где все на приколе у приколов корчат рожицы, неудач у меня не может быть меньше, чем дней...

Угнетен я сильно, сомневаюсь, что мне можно голову поднять. Она у меня умная, голова, но мне ее не поднять, пока они спортом занимаются - весь спорт в трусы умещается, какая уж тут голова...

В стране Лилипутии боятся жить в одиночку, стараются замесить себя в большой ком особей во многом подобных.

Вокруг айсберги из лилипутов, сверху кто-то из них пытается так столкнуть священный кирпич, чтобы упал он в мой огород, что мечтал дорасти до размеров райского сада...

Боже, я никого не нашел, уже дважды обойдя вверенную мне землю. Помню, как  однажды искал какую-то школьную тетрадку весь вечер и к ночи впал в исступление, в транс...

 Моя тоска по нежности вырулила в бесконечность и больше об этом лучше не писать.  И мне, и им дано по золотому дну, но только в детстве оно оставалось чистым - а что они сделали с ним потом?! Везде просвечивает, впрочем - в мире меньше грязи, чем в нас золота...

***

«Голос вопиющего в пустыне» - захудалая станция в пустыне, гудки паровозов... Мой сон был полон смерти - скверно жил вчера. Еле  встал, в пеленах. Справился только под утро, смерть ушла и прикрыты двери. Плохо прикрыты - перепутаны створки. Надо бы переиначить, но  не хочется вставать с постели...

«Что выходит из человека, то оскверняет его» - или освящает. Человек - это всё, что выходит из него. А уже ощущения и чувства - выход, а не вход...

Провинция - это вахтеры у входа. В центрах народ благодушествует и понимает, что всё относительно, а эти боятся, что их вовсе отцепят, выпрут с работы, для этих последних стать первыми - абсолютная цель. Там от недоброты извращаются, а здесь злость, скука и пыль. Работая, что-то хмуро скребут, а отдыхают с пеной у рта...

***

Как рисунки бывают более и менее удачные, так и с семенем, с детьми?! И ты уже по ощущению знаешь, удачно ли прошел данный половой или творческий акт?! И грех предохраняться, когда всё было чуть ли не гениально…

Мужчина - краска, а женщина - вода: рисование всухую - чистый онанизм!

Оргазм - это доза счастья, содержащаяся в данном семени. Эта же доза была бы в зачатом ребенке, образуя в нем душу и золотое дно. Размер этой дозы и решает все, и она тем больше, чем больше любви и нежности...

Выходит, гениями были не Толстой и Достоевский, а их отцы?! Отцы были гениальны в любви, а сыны в деле... Выходит, в любви так же мало гениев, как мало их в делах?! И были ли те, кто успел во всем, будучи не гениями, а богами...

***

Бабочки - это ангелы червей. А у трактора есть самолет. Червяк блаженствует, трактор - труженик, что святого блаженней и тень монахом проходит мимо...

Трактор на этой кофейной плантации вроде льва. Уже темно, но работы не прекращаются, перекликаются голоса, урчит зверь, и шуршат обрываемые ветки - скоро замолчит моя голая душа..

***

Самых лучших людей надо отправлять на работу с детьми, вот только пусть сами дети решают, кто лучше...

***

Чем тяжелее тебе под чем-то, тем легче тебе будет на нем... Безлюдная планета и густо населенный стол - мы попадали на него с планеты и ведем себя теперь как простые организмы, альпинистам тыча вилкой в бок...

Народ - невежды в законе, а фарисеи - преступники закона (по-свойски, по-начальнически, по-избраннически), но тут же и фарисеи говорят как народ: «из Галилеи не приходит пророк» - псевдознание, темнота суеверная, невежественное предубеждение.

(Но пока на улицах не говорят сталинские рупоры, мы не только на свободе, но и в тишине...)

«Сынок-то Иосифов, слышь, в мессии лезет! Говорит, что отец у него бог, что он сам бог и что дети у него тоже будут боги!» - казалось бы дурдом по Нему плакал, смешная тюрьма, но Его всё же распяли. Со смертью происходит удвоение твоего веса, но малые величины бесполезно удваивать. Уже приняв Его всерьез, они еще надеялись, что Он - малая величина. Сначала от синагоги отлучили и с работы уволили, но этого оказалось мало... «Его распяли люди в белых халатах -  за то, что в местном дурдоме Он исцелил всех сумасшедших...»

Они служат не свободе, а форточке на волю. Форточка - это свобода для сидельцев, лежальцев, стояльцев за стенами. Стена для них -  аксиома, такая же, как земля и небо, а для меня - распорка, мешающая земле и небу соединиться и породить жизнь. Если ты сделаешь всю стену стеклянной, всё равно это будет стена. И позволят им такое расширение обзора только тогда, когда вокруг будут тоже стены, и уже всё равно не увидишь свободы. «Это игры, но замороженные, это тряпичные идеалы и свобода, отмеренная недлинной линейкой...»

«Культура фарисейства», «политиканство как религия»... Вот как выглядело бы, например, Иоанна 10; 30-31, если подставить не только «счастье» вместо «Христа», но и «мертвец» вместо «фарисея»: «Счастье и Бог - одно». Тут опять мертвецы схватили каменья, чтобы побить счастье». А если вместо «Бога-Отца» подставить «природу», то узнаем еще, что счастье и природа - одно. Ее они тоже побили...

В нас всё наоборот: небо близко как земля, а земля далека как небо. Удивляться надо не тому, как мы попадем на небо, а тому, как же мы будем без тел и земли.

***

Та-ак, это войнушка и любовь - романтика детского уголка...; это покинутая царица...; это пессимизма луч  в темном царстве...; а это кто  учит морали? - свойский, фиговский…


***

«Верь в Бога, потому что Он природу сотворил» - это было слишком давно! А в Христа трудно поверить, потому что утверждается, что Он был одновременно и Богом и человеком. Это невозможно! Уже опять-таки давно твердим мы, что это невозможно.

Одни верят в то, что человек способен даже солнце остановить, а другие напирают, что даже люди, останавливающие солнце, умирают...

БГ, бог буддистов: «кто светел, тот и свят» - подвох в том, что и пустота может быть светлой...

***
 
«Телевизор будем после смотреть - жизнь не налажена».

«Не вставай на дыбы - лучше понизу рубить их глиняные ноги. Ради победы, займи это последнее место».

(Да, но кто здесь, все-таки большой, а кто лилипут? У кого, все-таки, гордыня? Ты видишь их лилипутами, а они тебя пигмеем. Ты говоришь, что это-то и доказывает их лилипутность, но они смеются и говорят то же самое, но уже в отношении тебя...)

***

У меня жесткие взгляды, а так я очень мягкий, без конца рефлексирующий - у них всё наоборот, во взглядах кисель, а вот по жизни они не очень-то стеснительны. Я практичен, экономичен и деловит, как  немец, а вот надежной профессии и заработка у меня нет -  у них опять же всё наоборот: разгильдяи и бракоделы с зарплатой. Стоит ли удивляться, что все те же любови мои столь устойчиво неудачны - у меня слишком непонятный вкус, я почти несъедобен для них, обычно столь хватких и всеядных...

(Смерть любви следует приравнивать к смерти живого человека. Во мне уже убили пятерых...)

***
 
Истолкование как распятие...  А т.к. душа немедленно сораспинается с Ним, то они втайне ненавидят собственную душу, видя в ней источник болей и беспорядка...

***

Снял часы с руки и признал себя животным…

***

«Народ сей ослепил глаза свои культурой и окаменил  сердца свои религией» (добавил света и смысла в Иоанна 12; 38,40). Культура - свет не на пользу, а религия – вредная  крепость.

У религиозных расхождение между логичными рассуждениями и суматошным бытом, а у культурных - между красивым видом и мелкотравчатым времяпровождением.

Христос - это Бог-учитель, т.е. Бог для примера, подражания, а не поклонения. Он есть инструмент - им работать надо, издевательство -  поклонение инструменту!

Мыл ноги и Иуде, и видел, что не смывается с них грязь. А Петр брыкался как молодой осленок...

***

Яблоко - это дети-зернышки и их оболочка, сочное счастье; и: «уже съедено яблоко детства, а я всё еще зернышко»...

***

Америка, покорители эфира, не материальной, а духовной территории. Теперь мы все ею как Римом «цивилизованы»-изнасилованы. Плюс война денег и банков - с тем же, в общем, главным победителем....

***

Совсем разные комнаты как совсем разные миры и совсем разные люди - «входишь в него, как уже в совсем другую комнату»... А обои имитируют душ, приятный, неконкретный поток. Лишь бы не патока...

***

Раньше готов был служить своей воображаемой жене, хлопотать и даже про себя забывать, а сейчас настроен угрюмо к воображаемой жене: «люби меня, а там посмотрим»...

***

 «Мы молимся, значит, мы от Бога» - «А получаете то, о чем молите? Кто получает, тот от Бога».

«Отсебятины не говори» - а сами целые талмуды наговорили! Сразу видно, где они, а где цитата из Христа, Петра и Павла. Про «отсебятину» у них тоже всё не так написано. Иногда вроде бы и немного в буквах переставлено, а дух уже совсем другой, начетническо-запретительный и лукавый. Истина находится только при честных разборках с противоречиями.

Фарисеи успокаивают мир, тростя, что Христос пришел простить  грехи. Ну да - чтобы открыть дорогу эклектике, вседозволенности и софизмам. «Пришел, чтобы не имели извинения в грехе своем».

«Дух-утешитель» - для своих утешитель, а для чужих обличитель.

«Мужайтесь»  - говорит Бог-Отец, «будьте счастливы» - говорит Христос-Сын. «Будьте мудры как дети» - говорит Дух-Внук. Мудрость - это духовное мужество, а счастье -  та искра, которая проскакивает между мужеством и мудростью, удостоверяя их подлинность.

Да, в счастье есть что-то такое, что свидетельствует, что оно было прежде бытия мира. Не случайно, счастливый человек идет, не замечая окружающего...

***

Природа - это счастье и ненависть, отдых и тяжелая лопата с землей. Это великая пьеса рекой; над нами ветры рекой, деревья рекой и мы на дне...

***

Жил все-таки скучно, но вот пролилась кровь моя беспощадно пачкучая - головокружительна драка, она как землетрясение для скуки...

У них звезда, а моя система жизни шар: у них в середине всё скрещено, а концы расходятся, а у меня как раз концы с концами сходятся...

Годами сидел особо и внушал себе особые взгляды, но как вышел, так сразу подтолкнули на рельсы, а как подтолкнули на рельсы, так почти сразу же и согласился стать трамваем, чтобы не задавил никто...

Дни без вдохновения, скучные и скрыто жестокие...

Смотрят на меня как на дьявола, ей Богу! «Пришел разрушить их идеалы, храмы». Во всяком случае, началась в их мозгах большая оттепель и путаница. «Их устои. А около устоев - помои. Их храм. А в храме - хлам». Надпись: «стой - устои!» Стою. Темно. Устои...

***
 
Любовь как парное катание, как велосипед-тандем...

(А все-таки ты похотлив, сластолюбив и славолюбив как Сивка-бурка)

***

Ельцин начал как Ленин, продолжил как Сталин, а кончает как Брежнев. Великие слова, великие дела и почивание на лаврах. Так хочется великих дел, кстати!

Толстой предостерегал против войн, он как великий пророк чуял их запах - и случились две великие войны. Достоевский предостерегал против революций, он их тоже чуял - и случились две великие революции (в России и в Германии)...

***

Перечитываю свои старые записи и ощущения странные: «всё зависит от продолжения, от того, что будет написано рядом: если вырулишь в силу, то вся эта мистика будет оправдана и на «роман» сгодится, а если нет, то плачь, плачь ты, огромный, наивный и жалкий дурдом...»

Я еле замечал свои вопиющие слабости и странности - то, что вопила не только истина во мне. Наверное, и сейчас мне только кажется, что я уже вырулил, просто стало меньше крика...

«Ты слабый»... Как хорошо, что ты сказал мне это. Мне это нужно, чтобы стать сильнее хотя бы за счет жесткости: «чего жалеть их, как обычно?! Самого уже жалеют!» ...Я и слабый и сильный (слабосильный!), а они средние по силе.... Или  и у меня на выходе середина? Нет, я совершенно неустойчив - что и позволяет беспрерывно фонтанировать. Во всяком случае, я  плохо себя чувствую, когда попадаю на их  среднюю территорию. Они все хотят быть «шейхами среднего класса» (красивая машина, красивая жена, красивый дом, красивые дети - красивая поездка всей семьей на красивую дачу - картинка, а не жизнь. А еще и красивые стихи, картинки пишутся. И даже работа довольно красивая - по схеме: «лучшая работа - хорошо оплачиваемое хобби»). В уме своем они не сомневаются и в хорошо оплачиваемом фарисействе  себя не подозревают. Разве что о том, что «воры подкапывают  и крадут» осведомлены - и уже приняты меры, тут я спокоен...

 «Ты,  если даже купишь мое, всё равно слишком мало поймешь - в догадках потеряешься, застрянешь...»

Интересно, хотя бы в концлагере проснулось тогда в людях  что-то истинно человеческое, теплое и интересное или они так и остались мусором, который уморить голодом или закопать живьем, даже без выстрела в затылок, есть грех не смертельный?!

***

Консерватор - консерва, а либерал - труба. В консерву не проникнешь, в трубе не задержишься. Консерватор ценит дар, а либерал свободу - никто не ценит дар на свободе. В библиотеках, конечно, заседают молодые консерваторы, а ближе мне либералы. Во всяком случае, после запора хочется поноса...

Консерватор - это корни почти без кроны, а либерал - крона почти без корней - больше корнеплода и куста отрицая друг друга не вырастешь. Консерватор свято верует, что дерево заканчивается постаментом, а либерал - что оно с него начинается...

Либерал неглубок, но широк, а консерватор глубок, но узок - взаимно друг друга не представляют...

Они хотят мирно резвиться и пастись в своем уделе и воевать друг с другом, а я то идиллию нарушаю и поднимаю пыль на их любимом поле брани, то напротив и мир делаю интересным как битва и битву - идиллией сражения за истину, а не удел свой в мире...

***

Хоть еще десять лет пиши спокойно - на твой удел никто не позарится, ты как ассенизатор какой-то.  Они тобой свою истинность будут не прочь оттенить! Распяли Христа и пошли у Иеговы награды требовать, не иначе! Еретик же, в храме вел Себя как на помойке...

Нет бунтарей на свете; даже террористы и те - так трусливы в своих действиях и  ограничены в своих требованиях! Умники бунтарски играют в декаданс. И все против врагов бунтуют, против недозволенного. Оттого и зовется мир «миром», а не «бунтом».... А поутру все мы молодые, все мы бунтари. Собственно, нет мира, есть перемирие и все дела наши - лишь инерция молодого бунта...

Бунт в гробу - зарядка мертвеца. А теперь он спортсмен с остатками гроба на плечах. Осталось разбежаться и прорваться сквозь  ленточки, бумажки; дальше - жизнь...

(Сними очки, любовь, взгляни на мир, не морщась...)

***

Я ей  сказал «не уходи». За окном птица кричала.  И музыка грохотала, высокие мачты ее крестами возвышались над валами. Вдали - солнце. Вал заслонил солнце. Щелкнула дверь. Красная музыка, никого над валами, закат...

***

Спортсмены обычно заканчивают свои выступления вот в этом моем возрасте, возрасте Христа.... И у всех  набирает силу жизнь душевно-духовная?

***

А я хочу жить так, словно уехал в Патагонию. Рекламирую: «там горы и солнце, бабочки и львы»...

(«Живи в одиночестве, ведь у тебя есть твоя собственная душа», «живи без природы, ведь у тебя есть собственное тело», «живи без книг...»)

***

На нашем столе всегда целый лес чашек, тарелок и бутылок. Как в лесу: чтобы поесть, надо найти, где примоститься, отыскать лужайку... А еще лес мыслей в голове и лес вошел в лес как расческа в расческу и всё, система теперь плотная и неподвижная, глух и нем, ничего перед собой не вижу...

***


Чтобы не утонуть, все мы подписываем контракт и превращаемся в лодку с мотором. Вот только кто ездит на нас? Скорее всего, это самоуправляемые лодки, они подражают силитерным рыбам...

«Волны стеной» - то волны, то стены, которые воздвиг среди волн, чтобы не смотреть и не плыть в направлении взгляда...

***

Розовые свиньи, а ты грязен как свинья. Ты протягиваешь руки, но они проходят мимо, находясь слишком далеко. Или их не удержать. Да и по рукам бьют. А один изловчился и ударил по шее. Нет,  мимо идут, на авторынок, им чудится, что они откроют новые страны...

***

Корабль - это устойчивый тяжеловатый корпус и подвижные, легкие-легкие паруса. И птица так устроена, и моя душа. Когда над головой парус птицей летит, а под ногами лодка рыбой плывет, я по морю шагаю, как по палубе…

(А вот г-н Контейнер, начальник и подчиненные его: г-жа Мусорная Бумажка, г-жа Пустая Банка и г-н Маленький Бычок...)

***

Смерть вырыла во мне такую яму, что я уже с трудом удерживаюсь на краю - отступать-то некуда. Я был большой когда-то, а ямка была маленькой, а теперь меня даже закапывать не нужно, меня и не заметишь на дне такой ямы. Я тот же покойник, только шиворот-навыворот. Или я все же  яма, а покойник и деревянный ящик - это то, чем меня одарили  вокруг собравшиеся люди? «Ямой душа у меня, ямой, не надо скульптуры, отройте мою скульптурную, неповторимую яму; позовите господ археологов и проведите раскопки...» (Подтянусь и ущипну их за ногу, сзади, повыше ботинка...)

***

Смотрю ТВ-программу: «Доброе утро» - передача неинтересная, но чудится мне, что можно нарисовать великую картину под этим названием, с этим смыслом и написать великий текст! Тоже и  со следующими, например, передачами, фильмами: «Девушка по имени Судьба», «Мы», «Смехопанорама», «Долгие проводы», «Волшебный мир», «Нико и его друзья», «До шестнадцати и старше», «Час пик», «В поисках утраченного», «Спокойной ночи, малыши», «Веселые ребята»... (см. программу за 11 февраля). Забраковал только названия типа «Новости» и «КВН-ассорти», да и то, скорее всего, зря, от избытка. А они зря дальше названия не пошли!

***

Недолго был в раю, снова разорился. Летал и умирал там неистово, потом всё же сел, нахохлившись, на землю и сидел задумчиво, мысленно пытаясь обогнуть большой такой плакат, на нем еще «я пуст и выпит навсегда» написано каким-то дураком...

Нервы, нервы, всё время нервы... Это от мягкости, от пробиваемости. У меня сама идея такая: супербеззащитность, чтобы всё пробивало, во внутрь проникало и чтобы оно там внутри переваривалось, взрывалось и помогало мне перевоплощаться. Но трудно переварить: такой поток выстрелов прет. Словно распят ощущениями данных минут. Пора закрываться, калитка! Завтра взорвусь...

***

Думаешь, сейчас сильный? Не-а... Да, довольно сильное ощущение поймал, но все, что есть в тебе,  оно не вывезет. Мысль - это только частица, не сосредотачивайся на ней целиком, обрати внимание на продолжающуюся слабость твою и незнание...

Не получается, потому что слабый, понял? Вижу, что понял, но ты не трепыхайся - такое сразу не исправишь. Иногда самым сильным ходом является признание своего поражения. Не надо изворачиваться во время агонии. Возьми чистый лист, никто не в силах помешать тебе снова стать белоснежным...

***

«Талантливый поэт»... - согласен, но крайне важно, что, к сожалению, он философ бездарный. И прозаик никакой...

Мой метод как раз в соединении этой троицы: в каждом моем тексте по краям Проза и Философия, а между ними - Поэзия, душевная прокладка, аура и воздух - чтобы дышалось хорошо. Проза - это хлеб насущный, Философия - высшие цели (которые столь же насущны как хлеб), а Поэзия - дыхание, да, мир так устроен и иначе жить и писать когда-нибудь будет нельзя! (Он только дышит, а хлеб с целью ему водяра заменяют. Правда, после нее нужно закусить и цель есть - до дому добраться...)

***

Дистанция нужна - и от них, и даже от самого себя, того, что сделал. Слишком много доверия было, в ручного играл, в маленького, в чудака пряничного. «Штурм любовью» - людишки, барашки пряничные вполне непробиваемы и, может быть, всю жизнь теперь придется жить без штурмов...

***

   «Ревнуйте о дарах духовных» - а вот о жене написано: «не имеешь жены - не ищи жены». Может быть, все же перекос тут у Павла, слишком деловой и духовный был? Я и о жене ревную. «Крыса черная» -  а все-таки люблю...

***

Снова о поэтах: «кормят меня неуловимым, чтобы мучительно облизывался и еще есть хотел. Стихи - лотерея, в которой есть небольшой шанс выиграть понимание чего-то...»

Опять столько возвышенной романтики поперло - грязной водой из ведра по ней хлобыстнул, чтобы приземлиться...» (Мешаю торт с грязью, чтобы получить хлеб?)

Жизни всё больше - и в реальности, и, соответственно, потом, дома, перед взором. «Думай не о том, что написать об этом, а о том, что  сделать с этим...
(Или даже  о том, как чувствовать себя: без чувств сделать чисто ничего нельзя…)

***

Я умный - и она «дать» согласна, а вот с любовью проблемы... Я красивый - и она любить согласна, а вот с пониманием проблемы...

 И неужели любви научиться столь же трудно, как и пониманию? Или в другом корень: вечно хватается за завтрашние цели мой растущий организм, а для них я вечно  недостаточно  красив и умен...

***

Инерция дел днем также неизбежна и необходима, как сон ночью. Инерция -  дневной сон. Без инерции всё получается хуже: «привык и  сделал всё хорошо и спокойно, как во сне...»

***

Сатана упал с неба, а Бога стащили с неба. Сатана стащил, за собой увлек в драке.

Крест - пыточная машина древних, с помощью которой впервые спустили Бога на землю, а самолет - комфортабельная машина современных, способная даже разбойника доставить на небеса.

Если не взойдешь на крест, то тебя просто не заметят стоящие на постаментах, шагающие на ходулях, бегущие в авто. Если не умрешь, то не проймешь их до печенок - а только в печени еще дремлет их живое чувство.

Постаменты и укрытия равно не нужны...

 А я? Ищу крест, но ошибаюсь адресами: «и это не крест, а постамент». А слезать труднее. И из авто выпрыгивать труднее, чем в него садиться. В рабах мы, все-таки, у желания быть богом.

Небо приблизилось, чтобы поделиться своим счастьем и провисло под тяжестью горя, в нем вино, в нем кровь и вода. «Воззрились  на небо, которое пронзили».

***

Реалист примитивно копирует сложную реальность, постмодернист сложно творит пусть и простейшие вещи, а авангардист что-то пытается скопировать, что-то сотворить. Реалист - это сложная техника и сложная реальность, но простое копирование, а постмодернист - простая техника и простая реальность, но сложное творчество. У реалиста есть и материя реальности, и дух техники, а вот жизнь души отсутствует - имитация, муляж, а у постмодерниста иллюзия реальности и имитация техники, но зато душа, душа. И это самое важное…

Реалисты живут в прошлом, авангардисты в настоящем, а постмодернисты в будущем. Реалисты верят в патриархальную идиллию, а постмодернисты - в романтическое будущее... Христос был романтик, а не патриарх, будущее правее прошлого - не зря же туда время устремляется. Я за вечную молодость, а не старость, которой учат уже в школе.... А в общем, я не собираюсь никого упразднять, а просто хочу, чтобы система обрела полноту и движение: нет настоящего без будущего, и прошлое без него лишь сон и ритуал...

***

Чем отличается пафос от выпендрежа? а сантименты от слюнопускания? Всё это есть великая тайна, но т.к. знать ее надо, то в практических случаях реальной жизни поступают так: «я начальник - ты дурак. Ты начальник? - я выпендриваюсь и слюну пускаю, а ты великий лирик, эпик, трагик, комик и всё такое». Институт начальств нужен, чтобы разрешить все тайны жизни практически. Волюнтаризм начальствует всегда, цивилизовать ветра еще не представляется возможным...

***

Во сне сознание и тело сбрасывают грузы, а на воздухе набираются новой силы... Воздух для меня как бензин для машины - и теперь нужен только толчок, искра свечи зажигания...

***

«На землю здравого смысла пал туман, были заморозки и многие посадки повреждены» - вот в таком всё роде, доживатель... «То холодно, то сыро, то серо, то поздно, то случайно что-то не то, то забыли, то некстати, то напоролись и прокололись, то заехали не туда, то поленились съездить...» - да чего только в жизни не бывает, когда темно, туман. Каждый год бывают такие  глухие времена...

***

В руках изумруды, но уже в грязи по пояс... Как увидел, что изумруды мои никому не нужны, что им дивятся не больше, чем  искусственным стеклышкам, так и стала уходить у меня земля под ногами.  «Если нет людей, то нет и дороги к Богу. Если и спасается одиночка, то как из огня». Они привыкли к блеску,  к гранке - и что им до того, что живой, настоящий камень добывается только в настоящем походе и настоящем бою. Важен, мол, вид, результат...
  (Ничего, зато я избавлен от дезинформации, головокружения и чванства!)

***

У жизни нет отпусков - вот что плохо.... Ну, нет: любимые люди и места - это отпуск. А нелюбимые - напряг. «Любимая, смени нелюбовь на милость и я сменю напряг на отпуск!»

Знаешь, это похоже на трактор, заехавший в лес прямо на мое любимое место. Месяцами на нем стоит! Так и лето кончится. Всё испортил, скот... (А еще бывает, что сосед роет себе такую канализацию, что отравляет тебе воду в колодце… Точнее, их полно вокруг себе роют, желая иметь городские удобства, и как определить в точности, кто из них по твою душу засранец. Пока тоже ждешь, надеясь, что  дрянь рассосется, но, скорее всего, придется бурить скважину еще на 9 метров глубже, там, говорят, еще чистота…)

***

Давид - тоже «из грязи в князи». Какой путь совершил...

Меня ругай, но не Бога моего. Меня даже презирай, мне в пользу все удары, без ударов я неисправим...

***

Все чужие места кажутся более глухими, чем они есть на самом деле...

А стандарт - это коммунизм: нет ни чужого, ни своего. Нет тайн, нет Бога и нет тебя самого. Зато роботам стандарт заменяет зрение...

***

Что ж, вот разочаровался я в художнике, чьи картины мне нравились, в девушке, что казалась милой и в симпатичном мальчике - все заражены пошлостью жизни...  Все смотрят так невнимательно, говорят так несерьезно. Слушают ушами вялыми, нечуткими, похожими на не политые лопухи...

Нокаут, снова приходится любить прострацию… (Успею еще нашататься бодро-веселым маршем, увидеть чьи-то нежные и умные глаза…)

 Всё убийственное я прочел в ее мелких глазах и невыразительном взгляде. У меня чуть ли не рвота от горя, чуть ли не головокружение от тоски. «Разбиты надежды, разбита дорогая ваза»...

***
 
Случайное фото случайных людей... И фотографировались, видимо, случайно, от нечего делать. Не профи, скорее, какой-то мужичок-дурачок куражился своим умением делать снимки, путешествуя с дамами... Давно это было, исчезли уже эти случайные люди, исчезла и память о них - а при случае исчезнет и это случайное фото...

***

«Чем больше думаешь, тем больше мучений и сумятицы в голове...» - «Нет, на самом-то деле, простое соответствие «чем больше думаешь, тем умнее становишься» существует; тебе кажется, что ты запутался, а ты поумнел и осознал реальные проблемы...»

***

У него какая-то самоуверенность спросонья. Уверилась в себе сила и успокоилась, дремлет теперь даже во время собственного пения...

Он почему-то склонен лебезить и самоунижаться; по пьяной лавочке склонность    иногда приобретает и вовсе гомерические размеры...

***

«Не обманывай меня воскресением - я не хочу умирать»! - предпочитает жизнь в гробах, а не смерть и воскресение – и, конечно, не воскреснет...

***

Дурак я, а не гений... Хочешь быть умней других и выше, но на высоте и в особом уме никто не живет, одиночество там сплошное - а от одиночества вырождаешься, теряешь ладность в общении, становишься чудаком с завихрениями... - и вот ты уже не вершина, а боковое что-то, особняк специфический, странность. Конечно, за счет ума я могу сместиться  в общее болото, сымитировать нормальность, но стоило ли ради этой дурацкой подделки такой большой огород городить...

***

То пытался избегать «влюблений задешево», а то осваиваю «дешевые перемены»: «готов любить тебя, тебя и тебя. А там как получится, через неделю посмотрим». Всё помудреть пытаюсь, чтобы не замучил меня женский пол, переменчивый и неблагодарный; чтобы не задаром волновал. Истина где-то рядом, где-то между (ног)...

***

«В извращении - счастье», «Любовь к сексу», «Скучные, грязные дела - терпи, неси свой крест», «Почему ты так недобр к палачам?», «Ты же умный - освободи нас от необходимости думать»... - видишь, нет хороших слов, всё двулико... Те же «нервы»  - они не только от мягкости, они от того, что мягкость не гасит, а жесткость не отражает. Твоя система не в порядке, жесткость захватила власть и обвиняет в непорядках мягкость, но сами эти обвинения - непорядок, вот и не гаснут упорные красные лампы. Весь в мыльных пузырях, я в боли и пене...

Опустошил себя и, лежа в темноте, попытался опомниться и вспомнить эти столь очевидные вещи, ум и любовь, но это оказалось так трудно! - кто-то стал по морде бить как пулемет, кто-то в коптильном цеху, в дыму сознание потерял и нет никого, кто был бы этим озабочен, пошли последние минуты жизни...

Мы - тела, от каждого тела свет откидывает тень, а уж каждая тень роет могилу...

Но вот вроде бы поинтереснее что-то: тоже темнота, но с приличными девушками. Ведем себя как дети; так много фантазий, что о низменном и думать неудобно. «Нет, ты послушай, послушай», говорят...

***

Он расчувствовался вдруг, обниматься полез. «Ты такой человек хороший!» А я, наивная душа, урезонивал его, борясь с каким-то подлым смущением: «нет, что ты; взгляды, да - в них, допустим, много правильного, но я им не очень соответствую,  слабый человек» - дурак, взгляды-то твои как раз и неприемлемы, он просто не думал об этом в хорошую минуту! Ты ему весь кайф обломал! Уж он и поперхнулся, и усмехнулся...

(И так у всех. Меня однажды даже ангелом назвали - я это буду помнить. Потому и терпят мое вражье, ненавистное смутьянство, усмешки заумно молчаливые...)

__

Я в бумажных творчествах раскован, а в функционерской жизни зажат, а у Вовки всё наоборот...

«...Всегда надо идти по легкому пути...» - «Во-от! Напиши такой плакат огромными буквами! А?I Что?! Не тянет на плакат?» (Это хороший метод проверки слов – плакат)

***

Трясет меня время от времени. Всякие события. После последнего сборища, видимо, особенно хорошо тряхнуло, потому что чувствую в себе что-то новенькое. Такая безнадега с людьми и с собой, что, наконец, чувствую покой... (Улетучится или приживется?)

***

Нет солнца, в 5 утра все дома находятся в потустороннем мире, как пещеры - невозможно увидеть сверкающие перспективы, все выживают, кутаются в одеяла, включают свет и принимаются писать или читать...

И часто я теперь только констатирую факты и пожимаю плечами...

***

Три раза был в гостях, дома у тех, кого раньше видел лишь у себя или на нейтральный территории - и все три раза мои познания о них расширялись очень существенно. И они раскрывались! и я понимал всю закономерность, не умышленность того, какие они. Дома они все интересные. И я вот сейчас интересный. Как жаль, что нет у нас общего дома! Успеваешь забыть, что хотелось сказать. Приятели встречаются слишком редко - тонкие ощущения не живут так долго...

В грязной лохани ребенок, оказывается - вот почему всё непросто, вот почему нельзя их просто опрокидывать и выливать... Как мог ты удивляться, что они не спешат признать твою родину лучше своей, в которой они родились и жили!

Нажелал им тогда добра, мощности, расцвета и ума - со смехом представил их всех людьми большими и идеальными. «Как преобразились, задвигались, заулыбались!»

***

Что я мог сказать ей, когда мы виделись месяц назад, а последний раз я вспомнил о ней, кажется, на прошлой неделе...

***

Я рисую головы так, как если бы хотел убить человека, а он не хотел умирать. Завожу его в тупик,  чтобы снова найти «гениальный выход» - взорву все тупики, чтобы даже слепые всюду проходили свободно и в ранах...

(«Заглянув в ту яму, где проплывают головы, я в этот раз не обнаружил ничего интересного...»)

***

День - это чаша, которую надо крепко держать в руках. День - это воздух и пейзаж со строениями. Все, что мы видим - это вино. День - это чаша, которую мы нежно пьем - а держим в крепких руках...

***

Как это классно - не удостаивать ругани! И не понукать к делам себя и других просто волшебно. И ум и добро - это тайна, секреты, ругань не сделает добрым, а понукания не заменят ум и сознательность...

А с женщинами - с теми, к которым у тебя такая большая слабость - надо просто каждый раз делать большую поправку на минус. Это как в лесу, под вечер, когда ориентируешься по солнцу: «я ничего не знаю достоверно в этой чаще, но юг вон там, изрядно слева от солнца» - она всего лишь улыбнулась...

***

Это флегматики, Иванушки на печи, которые так и останутся дурачками, но  если только тебя не разморит у печи и ты им в рот палец класть не будешь...

А этот наоборот, морозит железом своим, пытаясь сковать, запугать и даром взять то, что плохо лежит, раз я скован...


***

Тоже мне «свет в конце туннеля» - от такого света и рождаются эти ямы, глубокие как туннели. Свет над горой, а антисвет за ямой. Да  только на горе все змеи без жала, а людоеды без рук...

***

Я не самоутверждаюсь, я хочу слиться с людьми и с природой. «Войди в Меня  - сказал мне Бог во мне. Моей красоты не будет видно как отдельной от Бога и природы: всякий, кто не видит Бога и природы, не увидит и меня; как ты видишь Бога и природу, так ты увидишь и меня...

Новая редакция

***

Чем меньшего человеку хватает, тем  менее он болен. А творчество от избытка; от того избытка, что перекрывает недостатки. Ругань же -  анти-творчество, прореха, место, где недостатки одолели избыток... («Много натворил, но всё еще постоянно ругается…» «Ругаешься? – значит, проклятый человек, не могущий освободиться от чувства неудовлетворенности. Людям лицемерно показываешь свое как «творения», а Богу как какие-то фиги – с вызовом показываешь, ожесточенно, не надеясь уже угодить…)

***

Детский садик в каплях после дождя. Прохладно, сумеречно, тихо, чисто и пусто - наверное, спят детишки,  и на глазах с внутренней стороны лица жемчужные слезы у них после такого дождя...

***

Вовка, вечером: «Сейчас у меня такая ясная голова - чего бы почитать сложного...» Стоит у полок, ищет. - «Быстрей ищи, через пять минут на твое ясное небо опять тучки набегут!» ...Или когда читать станет,  набегут, от первых же фраз...

***

Пошли головы необыкновенные, головы богов, а не человеков, как прежде. Исчезли глаза-кругляки - боги смотрят; и из тех же самых мест, но уже чем-то другим и как-то иначе. Рисую шарик солнца наверху и землю внизу - при желании на шарик можно не обратить внимания, а землю счесть костюмом, пальто. ...1000 вольт вложено в каждую -  должно пробить обычного, 220-тивольтового человека.

Рисую ради процесса и прогресса. «Процесс так хорош, что хочется прогресса в совпадении с этим процессом...»

«Художество - это глушь, а логика -  центральная площадь. Захватывающе здорово в глуши, я был, но теперь снова идет период жизни в городе…

У них метафизического настроя такой силы никогда не будет, нечего понукать, это от природы, я же, буквально, годами созерцал небо! Не шевелясь, думал только о самом общем, ни с кем не общался...

Женщины, девушки, навозные красавицы меня побили и через это научили эклектизму. Я был тогда робот, в пустыне изобретенный говорящий тарантул. «Явился не запылился, танк-монах какой-то». Теперь и сам, ох и не верю  высоким словам, если ног у них не вижу... (Лез к курицам, Библией потрясая)

***

Одни дела как камень стали и я их бросил, а другие как масло - некуда время девать, наконец, и пожить можно...

Мои бумаги слишком похожи на чугунные плиты...

Пытаюсь сделать новое и доброе, но мир столь же зол, сколь и традиционен. Две преграды - это слишком много... Хотя есть люди довольно добрые, но традиционные и довольно новые, но недобрые. («Логично, но очень не ново и не очень добро!»)

Средний человек интересен,  если только влюблен. Семья - это единственное место, где он интересен. «Побывать бы там, внутри!» (Так и не верю описывающим эти внутренности книжкам)

***

Чем больше разум, тем дальше проникает и интуиция, чем больше огонь, тем дальше свет. Чем больше топлива, тем больше и огонь. Чем больше рубщиков, тем больше и топлива…

***

Орет на меня: «до тебя дойдет когда-нибудь или нет?!» - «Да перешло уже давно! Ты  где-то за моей спиной кулаками машешь!»

Невозмутимость как прозрачность - и вот, за спиной кучи, отвалы и терриконы из камней, плевков и кулаков.

***

Чем больше разум, тем дальше проникает и интуиция, чем больше свет, тем больше и отсвет, чем больше огонь, тем дальше свет. Чем больше топлива, тем больше и огонь. Чем больше рубщиков, тем больше и топлива...

***
 
«…Она войдет и машинально начнет вести себя как ни в чем не бывало, но я подойду и разрушу машину…» – «Возможно ли?»

«Милая, мне неудобно нагибаться. Давай, знаешь, как целоваться... - возвышаться, а?! Ты поцелуешь небеса, а я поцелую землю...»
( «Я видел ангелов сходящих и восходящих»!)

Поцеловаться, конечно, хорошо... И пощупать, и потрахать тоже было бы, наверно, любопытно... но мне так спокойно и результативно работается! Не хочется отвлекаться; это как с купанием или поездкой на велосипеде - интересно, конечно, но... в другой раз. С чего вдруг  сейчас-то? Не сезон...

***

Жалоба деятеля искусств: «пока ты непризнан, всякий норовит поставить тебя чуть ли не ниже себя, с каждым приходится лично возиться... - а признанный сшибает души как капиталист бабки!»

***

Сначала чудесное лицо, потом шикарный отдых, привал у двух холмов, потом то медленный, то стремительный спуск - труд на земле всему голова... Потом станем бледно-нежные - один только член мой будет красным, распаренным и всё еще большим. «Это он от удивления от увиденного и испытанного, что ли?!» (А потом рутину делали невозмутимо - иногда она нас, конечно, донимала. «Только когда мы спим или заняты делами пусть  солнце отдыхает»)

Смех - это когда мужики трясутся, кинув камешек в темную яму. Смех родственен половому акту, а улыбка ласкам. «Слишком много было оргазмов - нет сил для смеха»…

Овца - это доброе тело, а хищник - злое? Добрый дух травы и злой – пролитой крови… Кровь – ад в нас? Просто в ней еще и душа, ад смягчающая… Проделать дырочку прямо в ад, потом залепить ее скорее, чтобы он сюда не перелился…

***

Как ни странно, надо учиться не только внимательности к людям, но и тому, чтобы не замечать их - когда ничего не можешь им дать. Внимательность к одному есть невнимательность к другому, нельзя быть внимательным с оглядкой на других. Я не автомат, который должен успеть пострелять по всем…

***

 Абсурдизм - практика замедленного взрыва. Человек распадается и пытается замедлить этот процесс под предлогом совершенствования в самоубийстве…
(Попал в тупик и там раскаляешься; принимаешься за всё, что только можно измыслить в тупике…)

***

Не только будущие, но и прошлые тексты оттенят эти записи мои о любви, эпоху великих романов, жалких словес, беспорядка, надежд. «Братишка, ты выжил тогда и то слава Богу. Тебе повезло: твои цветы резали вдоль и поперек, но они отрастали снова, они так и не  кончились...» - «Я пытался любить не до печали, завалить сверх-надежды более простыми одеждами...»

Всегда неполон опыт неудачный любви: нужно знать, как ведет себя девушка, когда она любит, чтобы не путаться как в трех соснах в их улыбках, жестах и взглядах...

***

Самоутверждаются они лично, а вот «пользу» приносят только опосредованно и условно, мол, работаем на службе и пишем стихи! Надо бы наоборот: пусть утверждается Бог в нас - и лишь через Него и мы - а вот полезное ближним своим лично надо делать, лично...

***

Чтобы озвереть, зверям надо только подрасти!

И духу нетрудно мускулы качать; лишь определись с   породой его…

А душа -  импровизация, совсем легкое и совсем трудное...

На четвереньках мы подобны зверям, а лежа на спине под небом - богам; все боги, видимо, лежат на спине, наблюдая свое небо; человеческое и земное не отнимает у них много времени, с ним они разбираются с одного взгляда вбок, очень быстро - это мы сначала пыжимся, раздуваемся и лукавим, городя целые заросли на своем огороде, а потом сами застреваем повсюду и понукаем себя сделать хотя бы шаг...

***

Стихи - маринад. И проза тоже. Жизнь без поступков - и творчество в банке. «Маринованный огурец вылез из банки почитать про себя и про жизнь маринованных, но вокруг уже валялось необозримое множество книг и пособий подобного содержания»... -  но ведь бесконечно разнообразны рецепты  засолки...

А я всю жизнь выжимаю маринад и раба из себя и из банки. «Некоторые семена мои уже живы и, значит, ждите в продаже свежие огурцы!» – «Брожение, гниение, непонятно что на каждой странице… И какой непонятный запах!»


***

Проповедь №1: «Они говорят, что направо – кресло, и налево – кресло, а вот прямо – пустота, отсутствие кого-то, а я говорю, что  направо и налево тебя сквасят изнутри и зацементируют снаружи, а вот между этими цементными чанами, внутри которых капуста, не пустота, а лесенка-паутинка, ступеньки, перекладинки, перекладные. (Я в их пустоте возник и они даже в креслах своих почувствовали себя цементными чанами!)

Проповедь №2: Уже ясно, что они могут доехать и до Марса и до Венеры, но ведь и там и там ад, либо холод собачий, либо жара обезьянья! Зачем же езда тогда? Достаточно встать, чтобы достать головою до неба! …Голова в раю, на небе, но мой поезд длинен, до самой земли и в каждом вагоне сидят всё еще не легкие пассажиры… «Поезд не хочет даже башней стоять, хочет распасться, раз не едем» - а как хорошо голове на небе, она как апельсин в этом  раю, у неё банановый  нос и изюмные губы...

***

 Пустоцветы, когда похвалить хотят, любят говорить «красиво» - нетрудно летом жить, стрекозы... (Без завязи мысли не получить плода, который есть совершенное творение жизни, материализовавшаяся радость…)

Степень одухотворенности человека сразу видна; у меня, например, лицо чуть ли не прозрачное  за счет света глаз, подвижности и  большого количества тонких черт... (Но на грубых физработах и я краснорожий; а в сытой казенности и у меня мигом всё зарастает и обездвиживается...)

Все наперегонки вверх лезут - логично, но я принялся рыть яму. И все задохнулись и поскорее стали вопрос о высоте потолком закрывать, а у меня хорошее дерево. «Секрет жизни надо знать!» - говорю я теперь садоводам-любителям с гордостью...

Одна в яме, другая на горе… - нет, одна в яме, которая на горе, а другая на горе, которая в яме! А у третьей на устах «мир, мир», но уста-то звериные… (И у брата, пока брился, хвост вырос – почему-то именно во время бритья усиленно растет, в который уже раз наблюдаю…)

Не верю ни в то, что я могу их изменить, ни в то, что они могут меня полюбить. А только за дар освобождения стоит любить и только свободный любить способен…

Мне кажется, что тот из двух разбойников, который на кресте  заступился за Христа,  был в подчинении у другого, т.е. это заступничество одновременно было бунтом против «пахана»... (Выходит, все распяты: и Христос, и дьявол, и слабый человек...)

Живопись - музыка немых, а музыка - живопись безруких.

Где друзья, там и враги; кому-то ты хочешь помочь бескорыстно, а кто-то другой хочет попользоваться твоим безвозмездно. Известность - такая же палка, как и все, о двух концах, так что живи безмятежно...

«Всего много и всё расплывается и  перед глазами и в голове» – вот мир… Они добиваются определенности и неподвижности с помощью тумана и каменной тумбы. Какой-нибудь каменный фавн в тумане – вот их рулевой и кормчий, вот их Бродский и его Венеция…

Верь, верь. Надежда умирает последней, а до последнего дело никогда не дойдет, верь, верь…


***

«Смотри, как классно: берем «голубое дерево» и «черное безмолвие» и получаем «голубое дерево в черном безмолвии»! Здорово, правда?! Такая яркость образа»  - «Черный-черный баран на ярко оранжевом облаке! Уже ехал в твое черно-деревянное безмолвие голубизны - но мимо проплывала золотая мина...»

(«Голубое дерево в черном безмолвии помойной ямы», «черный сучок в голубой помойной яме. Вокруг нее бегает не привязанный баран. И облако с миной есть - и тоже над ямой...»)

***

«Пустоту заполняешь любовью» – и наоборот, любовь проваливается в пустоту. Одна голова торчит, а вокруг прорехи, щели, норы и, значит, змеи ползут, нашептывая что-то нехорошее как радиоволны... (От «траханья» так же трудно отказаться, как и от даровых материальных ценностей)

«Шикарно!» - хорошо, т.е.; «Обожаю!» - любит, т.е... А иностранные заимствования кажутся правдой не иноземной, а инопланетной. «Язык планеты Небо»...

Целовал ее так, как будто пытался прогреть лунку в ледяной корке и нажать кнопку звонка. Кричал дверям «начнись, весна!»...

***

  Христианство - это, просто-напросто, единственная истинная философия... Религиозные протестуют против «философии», а культурные против «единственности» - отчасти правильно протестуют, но в основном совершенно  напрасно собачатся и выпендриваются... А моя жизнь - это эксперимент по применению этой философии; записи ведутся и рисунки рисуются, чтобы запечатлеть все стадии этого уникального, как ни странно, эксперимента...

Духовные верблюды за материальными богатствами лазят через игольное ушко. «Шнурки от ботинок куплены, а вот сами ботинки - это планов громадье» - «Кто же может спастись без сапог?!»

Не боюсь людей и своих плохих настроений, не хочу ни «признаний», ни денег, не лелею ни манию величия, ни любовь к одной из обычных девушек. И в тоже время знаю, что и как надо делать сегодня. А завтра будет видно завтра, нет ни восторгов, ни сна, ни буреломов, ни особых препятствий -  новое утро, покой, очень ровная дорога до горизонта, самая езда...
(Очередное донесение с трассы. Раньше - лишь бы продвинуться: зарывался, буксовал и дергался постоянно, все копейки мусолил)

А еще я избавил душу от суетных поминаний слова «Бог». Поминал так часто, что «Богом» можно было всю землю заселить. Люди духа, что населят землю в будущем, не будут трепать камень этого слова…

***

Влюбленность подобна засосу резиновой присоски: надо пускать корни друг в друга, пока мысленный контакт с объектом не  потерял свою плотность от времени.

Мне не нравится слово «жена», мне нравится слово «сестра». Инцест - это самое ужасное, а такая любовь - самое прекрасное. Но до самого прекрасного трудно дойти, пусть будет жена, пусть будет хотя бы с корнями, если всем слишком далеко до сестры...

***

«Нет ни плохих, ни хороших людей» ...Плохой плох только в момент своего преступления, а хороший хорош только в момент своего доброго поступка - пока ничего не происходит, всё выглядит средним. ...Христианская эра душевности - это вторая эра из трех, эра середины, в ней все средние. Я - пионер из третьей эры духа, эры высоких, хороших и плохих! Тогда постоянно что-то будет  происходить. ...А в первую материальную эру слова еще только зарождались и «плохое» и «хорошее» распознавалось телом. ...Эра духа - это эра философии, что подобна войне и дереву, это плодоношение художеств на деревах, на высоте, а не внизу. ...Умный человек может позволить себе войну точно так же, как хирург  - операцию.

Христианство было основано распятыми – Один вверх головой, другой вниз головой… - самая серьезная вера, абсолютно никаких басен…

На деньги можно купить только интересные развлечения… - т.е. всё распадается у них: есть важная с точки зрения денег, но не ахти как интересная  работа и есть интересные неважные развлечения. Можно еще хобби завести – это интересное, но не важное дело… Но если за хобби деньги платят, то сходится важное  с интересным? Да, но остаются проблемы уровня и направления: «хобби» – это низкий уровень, а «деньги» – неверное направление. «Служите господу без развлечения» : «Господь» – это высокий уровень, а отрицание денег и развлечений выводит на правильное направление… Но те же баптисты разве не по этой схеме живут? Да, но у них Господь неинтересный и отрицание мира неважное, всё только в обрядовых словах…

***
 
И у Кандинского был научный подход, и Ван Гог методичен. Где дух, там методы и законы, а где методы и законы, там человечность может расслабиться и раскрепоститься как дитя - она под защитой. Дух заменяет, упраздняет взрослость...
 
Нам не нужно озабочиваться при виде этих хмурых дядей. Про их фигу в кармане известно заранее, это совершенно не секрет, вижу ее ясно, как нос на лице…

Среди «профессионалов» всё время пахнет гробами. Гробовщики, мебельщики, агрегатчики; прибор в руках - это сердце. «Что вам мебель - плот спасения, что ли?!»

Гроб с мотором, шкаф с прибором. Шкаф в гробу с мотором. Гробы в шкафу с прибором, прибор определяет, какой гроб нам сегодня наиболее к лицу. Произрастают не деревья, а гробы-полуфабрикаты. Земля - это концентрат смерти, ее так много в ней, что она даже прет наружу, пытаясь заселить и воздушный мир черным лесом из профессионалов. Всюду потолки: перемещаться под небом профессионалам рекомендовано под крышей, быстро и хотя бы в окружении стен...

***

У них широкая дорога и узкие взгляды - для четкости самоидентификации - а у меня наоборот. В наши широкие времена ими частично теряется узость – и тогда всё очень хорошо, широко, вот только не чувствуешь себя…

Но  чувствую теперь, что раньше я с испуга слишком заужал свою дорогу. И что  был узко завязан на критику чужой узости,  тоже понимаю теперь.   
               
В частности, супружество теперь понимается так широко и некрепко, что уже не избавляет от одиночества. А сплоченность в узких местах и трудных ситуациях так необыкновенно расширяет души...

***

«Дойти бы до рая, а там хоть утопи меня потопом, райский океан». Краски и звуки -   хвост жар-птицы, я ухватился за них как за дорогу туда...

Ведь что я люблю? - лежать в тишине и слушать свою душу - или женщину, у которой такая же красивая душа...

Она не более прекрасна и не менее обычна, чем краска и бумага. «Милая, я мог бы творить общение с тобой, столь же интересное, как и эти рисунки, не противься только концепциям моим - тем более, что они теперь гибки предельно и им невозможно противиться - не во что упереться, это музыка...»

***

«Плохие мысли надо отбрасывать» - представил шакалов: отгонишь их, они отбегут немного и стоят, жадно высматривая возможность вернуться. «Не пахни покойником, и не надо будет бояться шакалов»...

«Сильная любовь вредит семейной жизни» - что за ерунда... Видимо, корежат сильные чувства несильного человека, вредят прежде, чем помочь - и наступит ли еще время помощи...

***

Слова читать - это что: читать людей и ситуации много труднее, ведь всё время кажется, что всё видно и понятно или что нечего в них читать и понимать. Я, во всяком случае, наконец, вскрыл очередную обложку и поразился тому, как много за нею написано.
(Не вскрыл, а взломал я ее, она не поддавалась годами. Бог знает, что обо всех думал дома - а потом приходил, а они оказывались совсем другими и опускались мои писательские руки...)

***

Про юношу, разбившегося на машине; про мужика, которого чуть не перекусила гигантская акула; про полицейского, засадившего профессионального убийцу...; так, другой раздел: жизнь в Корее; воспитание детей; интересная пещера...; снова история: разбились на самолете, но уцелели... Очень интересно читать,  это же перевоплощения тебе предлагают. Вот только что делать с такой массой впечатлений? Я просто не успеваю побыть со всеми...

***

«За одного битого двух небитых дают» - за одного впятером битого вряд ли кого дадут. ...А вот ее мало бил противоположный пол; скорее, на руках носили. Правда,  когда  кусалась, роняли по дороге...

***

Каменно стоящий и железно двигающийся город - и яблоня, распятая на древе... - он раньше так напрягал меня; я пугался и не мог плодоносить - всё ругал людей и город... А теперь? Теперь камню и железу ничего не говорю, а люди все же живые...

***

Проснулся, а Любовь с Надеждой словно и не ложились: трезвы, бодры, свежи, топят печь в избе, и огонь в печи горит сильно, ровно, ярко...

Проснулся, а Обида и говорит сразу: «опять-таки, я ни с кем разругиваться не собираюсь. Более того, даже шанс на любовь остается. Только с амбициозными девушками ты зря связываешься»...
(«Еще ничто не решено…»)       

***

Реализм - это когда, в принципе, копируешь реальность, но свободно (только стильно) привносишь себя, а постмодернизм копирует себя, а свободно (и стильно) привносит реальность. (А авангард - стена, лишающая нас настоящего, делающая нас в настоящем абстракцией, знаком, квадратом, который даже ниже предмета...)

***

Она мне уже даже ни симпатизировала, просто терпеть не могла, села сбоку, чтобы я не смотрел, а я еще надеялся - и игрался от надежд и горя: пустой стул, что рядом стоял, развернул к ней, раз сам не мог повернуться, и игрался с ним как с сынишкой: «видишь; маму видишь?..»

***

Мне досталась слишком большая гора - пока я ее всю не засадил, мне не стало хорошо. Зато теперь сад... (Зато теперь страшно за огромный сад)

Был слоном, почувствовавшим в себе бабочку. Решил, что летаю: «какой я остроумный панк - жалю как оса!» Но бабочке слона не поднять, потоптал все цветы, благо, что осе они не нужны - и бабочка мерзла в слоновьей тени, не видя ни конца ее, ни края...

***

«А на огороде возиться - разве это не мещанство?» - «Видишь ли, в первом приближении люди уже по всем дорогам прошли, но, видно, они очень грубо и небрежно  рассуждали.... Одни слишком уж уткнулись в земное ковырянье, другие слишком уж задешево себя с понтом держат, а между всё только нервные споры о находках...»

***

Дел так много, что, в принципе, некогда любить. «Придется быть рациональным и жестким, отжать лишнюю воду, пойти кратчайшим путем. Согласится со мной? - я ей сразу сообщу расписание: ложимся в 12, встаем в 8; откажет? - устрою не великий шторм и потоп, а горе в стакане воды; или буду бить палкой по лужам...»

***

«Возрождение» -  по сути, это шары и округлости, нарисованные с воодушевлением... В начале 20 века и кубы с угловатостями с воодушевлением нарисовались  и теперь, в общем, не знают, что рисовать. Всё подряд, вспоминая и округлости, и углы...

Спасался бумагой, менял ее как бинты: «опять пропитаны кровью». ...Они проедут мимо, но на меня посмотрев. Пока живы природы дети, буду жив и я. «Остатки природы и начатки меня...»

***

Я просто городское дерево: у меня чахлые корни и крона и удлиненный ствол - место попалось такое плохое, что всё время преобладали мечты о переменах; вещь, конечно, неслыханная по нынешним местам и временам, но такая чахлая и длинная, что озеленители, видимо, могут не беспокоиться, не пойти дереву вдоль стен, первый забег дерев  будет в поле, без меня...

***

«В культуре ты делаешь карьеру или на мясокомбинате - какая разница, везде одни законы»... Конечно, те, кто с мясом, не думают о славе, но и в культуре,  я не знаю, кто думает о ней сейчас. «Пристроен» - уже слишком невероятная слава...

Я считаю, что все, кто ездит на своем авто, сделали карьеру. Т.е. в Америке, например, по моим понятиям, ее не делает только самый заколотый и ленивый - «благоденствие». А в автобусе не  сделаешь карьеру... (Сам-то дома сидел, но я не ленивый,  был даже слишком активен, но теперь ничего не хочу...)

***

Ох, мне так понравилось не упираться ни в какую мысль и ни в какое чувство! Абсолютизма во мне было так много, что я дыхнуть не мог без того, чтобы кого-то (а обыкновенно - свою собственную светлость) не затиранить.  Сразу оказываешься ближе к истине, когда понимаешь, что если ты и Бог, то с самой маленькой буквы и что лучше всего быть Большим человеком, испытавшим всё и теперь не знающим поражений в пользе. Для души истина - это всякая середина, но важны абсолютные размеры страны, в середине которой тебе уготовано находиться, важна степень освоенности ее краев, системой ты должен оставаться открытой, стремящейся расширить зону этой благодатной, мирной и душевной середины...


***

Они не знают его, он такой незаметный, но вот я у них под прицелом, они наблюдают за мной отовсюду, и издали и вблизи, специально и случайно и мне удается посылать ему лишь еле заметные кивки...
(Кто-то заметит, конечно, но так много народу вокруг, что им трудно согласовать свои мнения, признать чью-то зоркость более высокой. К тому же, часто я и сам не уверен, можно ли трактовать то, что я попытался сделать как еле заметный кивок…)

Гениально то, что делается легко, но, с другой стороны, и само собой разумеющееся делается легко, поэтому, если увидеть тебя, само собой разумеется, дело легкое, а вот увидеть мир и понять, что в нем считается обычным при нашей лености дело, само собой разумеется, невозможное, то не мечтай о том, что  кто-то признает твою легкость гениальной...

Погода серая, под цвет моих мозгов.

Соображение: «Он талантлив, а я ему за это буду еще и  денежки платить?!» Относится оно к «вызывающе» талантливым - послушным платят.  (Чем талантливее человек, тем сильнее зависть, но холуйство таланта вызывает более сильное злорадство и, в итоге, отношение становится снисходительным, уравновешенным и свойским)

***

Для овцы в стаде нет верха и нет выбора сторон, есть только низ и плотный бок соседа...

Мир сначала пугает, а потом предлагает обмен: «у тебя, знаю, талантишко завалялся - давай, «махнемся», у меня есть пустота - чистая, между прочим - и порча, богатая как парча. Всё равно же он никому не нужен. Я их коллекционирую просто как бабочек».

***

Да, не бывает умных женщин, я в этом тоже убедился. Сколько-то умны, если только культивируют в себе мужское начало. Часть женщин и сами не считают себя умными, просто слова такого не знают, это для них не актуально, весь маневр известен и нужен только инстинкт, чтобы выполнить его..., а часть выпендривается, конечно - и влюбляется только в так называемых «королевичей», типчиков с красивыми волосами или еще какой-нибудь доблестью в этом же роде...

А стремление к развитию? У первой из упомянутых частей оно отсутствует вовсе, а у второй всё сводится опять-таки к выпендрежу, актерству или каким-нибудь дурацким походам.

Да, но та же самая картина и среди мужиков! Отчасти умны, если культивируют в себе женское, гибкое начало. Я не встречал и среди них ничего умного. («Но на баб обиды больше?!»)

В нашу душевную эру в смысле ума больше травы ничего не растет. С тем же матриархатом, например, еще даже и не начинали бороться…

***

Писал, а потом делал большущий шаг назад, чтобы жить. Бог знает, что писал, черт знает, как жил...

Нет ничего полезней, чем на себя со стороны смотреть - только для этого уже стоит писать. Другие, правда, тоже говорят, что видят тебя со стороны, но я-то вижу, что себя они не видят...

Сейчас я тоже глуп, очередные маразмы-невидимки, конечно, где-то рядом, но  по-другому глуп, чем я тогда и он сейчас...

***

Леонард Коэн и другие звероподобные суперцивилизаторы, народ американский на кассетах, патриархи по тысячу лет без покрышки...

Интересно, кстати, каких дев поимел Пушкин... Наверное,  таких же, как эта его почитательница... Всех, короче, кто сейчас почитает его заочно, он мог бы поиметь тогда лично…

***

Звонить не звонить ей? Масса доводов «за», масса доводов «против», примерное равновесие - я весь день их неторопливо взвешивал... Что ж, значит, звонить не буду - это же легче! Подождем. А может, и вовсе - «в жопу». Как получится - вдруг другая явится с доводами «за»?! И всё это неважно - я хочу жить, как хочу; хочу – звоню, хочу - не звоню; всё равно же ничего не известно - даже то, какие слова из меня начнут вылетать...

***

Его религиозная «нога» тяготеет к магии, а его культурная «нога» тяготеет к пустому анекдоту - гармония попсового шпагата...

   От одной его «ноги» до другой такое короткое расстояние, что он никак не может сдвинуться с места из-за короткого замыкания...

***

«Если есть возможность приписать себе какое-либо достоинство - сделай это. Создавай себе такие возможности при всяком удобном и легком случае...»  - еврейская и бабская  мораль.

***

А голуби все-таки летали над нашими головами, милая, над твоей холодной и моей горячей, твоей разочарованной и ожесточенной и моей удивленной и опечаленной... На одном из балконов огромного дома их кто-то держал на этой механизированной улице - наверное, для души…

(Вдруг увиделось: прошло сколько-то лет и вот, в такую же весенне-зимнюю погоду встречаю  на улице ее – которую уже давно из виду потерял. Она с новым мужем (старый просто надоел через 7 лет, тут подвернулся… и так получилось – заметь, у них всё получилось), рядом маленький сынишка. Постояли, поговорили. Разговор, собственно, в таком же тоне, что и сейчас. Стихи пишет, но реже и уже без романтики – я после проверил…)

***

В Евангелии показан процесс превращения учеников  в апостолов, учителей, но почти не показан процесс превращения рыбаков  в учеников…

«...Слово распространилось по земле, и от этого произошла болтливость»...

Вся жизни вода утекла, всё дерево жизни сгорело и даже камень, пока ждал, весь искрошился в песок. Нет сил стоять, нет сил искать стул, а тем более нести его туда, где ты должен стоять или сидеть, или лежать. «Я – горстка пепла, в которую воткнут флаг: только поднимется жизни ветер, как  буду считать, что пепел начинает оживать, воскресать…» (Голубой флаг – кусок добытого неба. «Воскресение с помощью голубого флага» - самая скучная пьеса в театре юного зрителя…)

Все, кто говорит, говорит свысока! - слова выпархивают,  если только считают, что сверху нет никого...

Весь мир заклеен непонятной тарабарщиной эмоций... И философам хочется сказать: «ну вы даете, мужики! Всё запутали так, что весь мир теперь как дом заколоченный. Все миллиарды в одну армию записываются - ничего не понимающих…» Можешь любого из строя выдернуть и попытаться сделать другом – они все одинаковы…

И врут хорошо, и слова твои прекрасно перевирают в свою пользу. Всегда твой состав в тупик загонят, а свой  по главной улице с оркестром... (Я такой же. Шел по главной улице и пытался всех согнать оттуда, но они меня плохо слышали из-за своих оркестров)

Их почитав, простой человек скажет уважительно (и отчужденно) «наше дело темное» - «искусство!» - а меня почитав, скажет: «жизнь!»...
(Нет, им он скажет «не то искусство», а мне «не та жизнь». Бросил я в итоге этого убого простого человека…)

Я же художник, творец, а вы меня вынудили строчить сплошные «надо быть веселым, невозмутимым» и т.п.! Мне было так худо из-за вас, что во мне выжил  только самый простой звон...