Со биг

               
     Пан Мошка, издатель, неприязненно осмотрел соплеменника, навязанного протекцией Бэйли Джей, и, тихо вздохнув, пригласил начинающего автора к столу, прекрасно понимая опытным путем потолок фантазий путиноидных свиных хакеров, своеобразно воспринимающих чужие слова, умеющих лишь вредить и гадить, симбиотически - идиотически совмещая хлыстов Распутина, картины Хальса, пожирающих блевотину Первого канала псов Эдди Банкера, а также почему - то пару порносайтов, находя, по всей видимости, уровень подонков ЖЖ в обрыве закачек Спенкбэнг и Траннипорно, впрочем, что говорить об ублюдках, если я не в силах помешать упырькам веселиться и радоваться, по - невзоровски непринужденно читающих прозу Придворова - Потупчик, не умея хоть чуть приподняться над своим помойным уровнем.
     - Экой вы драчун, - даже не пытался растянуть свое щекастое лицо в принужденной улыбке пан Мошка, издатель, желая лишь плюнуть в эту наглую рожу, моментально освоившуюся за его столом. Ишь, растопырился, того и гляди, какую мерзотную глупостью говорящую " Алису"  придумает еще, могучего ярославского робота, целиком деревянного и унылого, как кальсоны Познера или крестоносное платьице Машки Шараповой, отстреленной накануне чернильницей королевы со всем переставшим развлекать затхлым креативным лаковым прудиком Диты фон Тиз под рукой урода Цукера. - Все деретесь, то в Ваффен СС, то на Т - 34.
    - Я такой, - ощерился почвенный писатель Драбкин, раздуваясь гордыней и величием, как и все они, суки рваные, что согласные, что наоборот : мне, к примеру, одинаково омерзительны Быков, Акунин и Прилепин с Бабченкой, критерием катит не пропозиция  " догги стайл " или как еще, а наличие минимальных талантов к любому виду деятельности, хучь рисуй, хоть пиши, не говоря о таком недоступном руссиянам жанре как просто хорошее кино. - Предисловием будет мудрость Гуревича, - с ходу приступил к расстановке приоритетов наглец, не замечая, как тянется пан Мошка, издатель, к ящику стола, где хранился у него длинноствольный   "Маузер ", - послесловие будет Гуровича, а окончательный глянец редакции наведет Гурвич.
    - На, сука !
    Пан Мошка, издатель, выстрелил Драбкину в грудь, незатейливо украшенную орденами, значками, лентами и прочей х...ней, что умеет изображать Тицкая, надоевшая вусмерть даже тете Тане Веденеевой, а уж та - то насмотрелось за свою длительную профессиональную жизнь на дебильных младенцев побольше Маликова и Валуева, лишь мертвый дядя Володя, костистый и гадкий, как Кириллов или Шилова, пощупал детских попок на порядки поширше, поширше, числом, нежели тетя Таня перетеребила пиписек, яростно восстающих у всех детей Советского Союза, стоило ей вынырнуть симпатичным лицом совершенно непотребной жонки на мерцающие голубым и серым телеэкраны страны, разочаровавшись кроссдрессером Калягиным, оказавшимся еще одним холуем президент - диктатора говенной страны, не умеющей вообще ни хрена, кроме изысков помянутых первым абзацем хакеров - говноедов. Встал ногами в блестящих штиблетах на пархатую голову начинающего автора и, ожидая, когда ребята Лона, безработные мойщики трупов, опойные ирландцы Чинаски и Миллера, уберут труп, призвав Харви Кейтеля и мордастую девку с автосвалки, не захотевшую подбросить уродов Джексона и Траволту до закусочной с добродушным мультяшным медвежонком Тимом Ротом, открыл рукопись, намертво зажатую в окостеневшей руке Драбкина.
     " В тот штрафбат по Указу Главковерха зачислялись только седые майоры, восемьсот человек - и все седые. Все бывшие майоры Красной Армии. Все - удальцы, не ценящие ни своей, ни чужой жизни ".
     - Господи, - проскулил пан Мошка, издатель, ерзая, - еще один непризнанный гений с миллионными тиражами вконец отупевшей России.
     " Адмирал Редер, по протоколу просто обязанный посетить премьеру любимицы фюрера, проходившую в   " Шпорт - палас ", не мог не заметить сменившуюся охрану, еще вчера незаметно кружившую по периметру стадиона в штатском, сегодня же они демонстративно щеголяли чорной формой СД, требуя лающими голосами документы даже у свиты Шелленберга ".
    - Сучий же потрох, - заорал пан Мошка, издатель, в никуда, в пространство, - дорогой вы наш Владимир Ильич ! Такую свинью подложить грядущим поколениям в виде всеобщего ликбеза. Гнида ты, товарищ Ленин, не мог предусмотреть, что ли, что все попрут в писатели, даже такие как Бабченка или Витухновская.
    Ввалившемуся в дверь пьянущему Чинаски пан Мошка, издатель, всунул дополнительный дайм, показав жестом, что рукопись кощунственного Драбкина надо уничтожить без следа. Встал на ковер, где только что лежало тело писателя, и поклялся страшной клятвой зарока. Никогда. Таким образом, товарищи жидихадисты, русофобия гнусного усача Пескова преблагополучно и самоприкончилась, а не совсем русские Алешковский, Готфрик, Войнович и Довлатов заняли целесообразное место одесную тоже не очень русского Сергея Брина, иншалла.