22

***

Мир заселен, и я отправился за золотым руном в фантасмагорию. Свет померк, всё стало глухим и тусклым, медным. Сплошные индии пошли, диковинные деревья, звери, люди, странные события... Всем надо заснуть, иначе мир не изменить, он слишком заселен. Сначала надо изменить сон…

Приснилось убийство в воде - оказывается, она может заменить темноту: кто-то нырнул с аквалангом и ломиком, и на мелководье прокрался по дну как акула…

***

Я отравился миром. Одна похоть чего стоит…

Еще стрелял, но уже сдавался. Напоследок еще раз полмира взорвал и все-таки снял штаны, ее завидев...» - и улыбнулся так застенчиво, так ласково и нежно, что ты...

Еще одна  принялась пристрелочно постреливать глазами. Не знает, что вокруг уже целый отряд состроенных глазок. Инстинкт гонит как рыбку и птичку, и она присоединяется к отряду, считая поведение свое открытием, которому уготованы всевозможные награды…

***

Может быть, там, на Западе, где теплее и демократичнее, моим талантам заживется полегче? Здесь жизнь слишком однообразна и сурова, и искусство – роскошь, а не средство передвижения. Тем более - радостные игры. ...Сумрак, битком набитые трамваи и троллейбусы, вечное молчание - Империя, се твоя провинция…

***

Лук выбил слезу. Вспомнил, как раньше обижался и плакал… (Попутно вспомнил детский конструктор из мягкой пластмассы: «винты, болты и палочки с дырочками». В первый раз вспомнил...)

***

Буду рисовать мягко или игрушечно и разбогатею!

Неудачи делали меня жестким, а жесткость приносила мне неудачи - тоже круг, я стал маргиналом...

«Я мог бы сейчас  творить чудеса во чреве всех трех китов, на которых стоит земля - в писании, рисовании и музыке…
(Но цветы на болоте курят, плюются, дерутся, в карты играют, кубизмом увлеклись и за фашистов голосуют. И музыку слушают только лягушачью…)

***
   
Гений сначала носился с ножом, всё искал чего бы еще раскурочить... - у гениев же энергии и возмущения много - против бездарей всех и даже сиропа - они все очень нервные люди... И бесполезно было намекать одержимому, что у него, например, «слишком острые грани» - пока об стенку не побился, ничего не желал понимать. А уж жена как трудно  ему досталась, не любила сначала, боялась - зарежет, ждала, когда всё уйдет, кроме силы...

***

Настоящее время всегда палач времени прошлого и жертва времени будущего: «меня не было и, видимо, опять не будет, если я буду жить завтра». (Не так просто примириться с тем, что несколько этапов в твоей жизни были черновыми...)

***

Вообще-то, я -  гном, только выгляжу нетрадиционно, высокий и худой: волосы патлами, лицо круглится в лукавой улыбке, кожа пергаментная, мягкая и морщинистая, глаза сидят глубоко и лучатся как  доты, которых не взять на этой отвесной скале с выступом носа... - но сейчас мне не до внешности, сейчас опять кое-что, напрягаясь, доказывать надо, не взирая на то, что не красавец и увалень...

***

Люблю и понимаю ближнего - и в награду получил способность вселяться в него для того, чтобы увидеть себя со стороны. «Занятный тип, хотя  очень спорный и неровный; уже полузасохший и еще полусырой» - говорят они все, и я соглашаюсь, киваю, но понимаю, что лучше продолжить любить…

***

Я им предлагаю вечное наслаждение, сравнимое с наркотиком, сексом, парной, а они мне - профессионализм и цены… -  в итоге, мы делаем друг другу маленькие уступки...

***

«Египет реализма - пустыня авангарда - Израиль постмодерна» - вечная схема. Авангардисты на свободе, но без удела.
Реализм - это мумификация пейзажей!

***

Что-то не могу себя представить рядом с красивой девушкой у парапета с видом на  море - неужели стал такой замшелый? Я еще должен быть способен на все!

__

…Еще страшно расстроило, что мы опять попали впросак на деньгах: здорово – не менее 100 тыс. – переплатили за ремонт магнитофона.

***

Всегда творил «на одном дыхании», очень быстро, как при нырянии за жемчугом, но теперь хочу внутри этой быстроты обрести мягкость, неторопливость и тщательность движений…

***

Пришлось отменить очередное заседание Клуба Веселого и Находчивого. Я удручен низким уровнем юмора в жизни. Доконали меня сегодня мама, кот и телевизор!

***

Толпа - это просто ожирение горизонтали в условиях безразличия к вертикали...

Толпа и реализм нужны для прочности земли, разнообразие видов и авангард нужны для своеобразия души, а вертикаль и постмодерн нужны для спасения души с помощью духа после смерти тела и земли, толпы и реализма…

У позитивистов «гении» («фараоны»), у авангардистов «бунтари» («личности»), а у постмодернистов «чудотворцы» («боги»)...

С необходимостью прочности (пока мы на земле) согласны все, о индивидуальности спорят интеллектуалы, а вот ценность прочного  индивидуального  спасения понимают немногие, мечты остаются во сне...

***

Творишь от избытка чувств, потребляешь творчество - от их недостатка, а в равновесии живешь и общаешься.

Я хочу жить и общаться, но в людях такие недостатки, что у меня сразу начинается избыток чувств.

Но  сразу и болен от их недостатков - мне трудно реализовать свой избыток, временами  совсем пропадаю.

Жизнь - бесконечные вечера в коммунальных больничных палатах…

***

Вышел в осень - и торопливо западали листья; немного в воздухе покружат, немного под ногой похрустят. Вышел в лето - и ливень рванул; немного в воздухе поблестит, немного на земле полежит. Вышел в зиму и уже жду весну...

***

У каждой мелочи двойное дно и два миллиона родственников, поэтому я - тяжело дышащая баржа. Всегда хочу приплыть и запереться. Или не выходить: «я перегружен,  в  паутине связей всего со всем…» (Но мне говорят «хотя бы посиди со всеми» и я полмира выкидываю за борт и подгребаю на пикник)

***

Коммунизм так же отличается от христианства, как ядовитый гриб от съедобного... И все демократии - с их религиями  и культурами - отличаются от истины так же! Ярко, но ядовито. В лесу живем: изволь отличать один гриб от другого. И чем больше съедобных грибов знаешь, тем сытнее живешь…

***

Льют злые дожди, стекают по лицу - не обращаю внимания, остаюсь добрым. Иду мимо добрых диванов и кресел - не обращаю внимания, остаюсь сильным. Злость как проказа, а слабость как слепота...

Дерево хотело летать, но возникли разногласия насчет траектории полета и, пока ветви спорили, корни успели намертво вцепиться в землю...

***

Голова - это страшно твердая и хитроумная крепость на высоченной скале, которую надо взять, чтобы считаться разумным. Это все равно, что овладеть небесами...

В кабинете говорили про диалектику, а в избе про болото. В кабинете говорили про вдохновение, а в избе про выпивку. Гутарят-изъясняются, но никак не найдут общий язык и потому в прочих домах пока говорят обо всем понемногу...

***

У Гулливера в Лилипутии лицо разбилось на миллион лиц, чтобы он мог с каждым общаться на равных - но это была агония, конечно, ведь маленькие лица были уже  зеркалами, в которые каждый лилипут видел одного лишь себя…

***

«Чего невозможно достичь в один ход, возможно сделать в три; чего невозможно в три, возможно - в семь; и так далее» - хороший принцип (в один и в три у меня уже не вышло)

***

Сначала  ничего не скрываю и не форсирую, а потом  все же кое-что прикрою и кое-где поспешу...   

Люди кругом холодные, лишь слегка тепловатые, жесткие, лишь слегка смягченные, сырые, лишь слегка просушенные... - иметь с ними дело неприятно, но что поделаешь: одеваюсь потеплее, беру грязные рукавицы и выхожу под серые тучи, подлый дождь или пошлое солнце...

***

Речь шла о том, что таланты надо развивать, что полно тех, кто свои таланты губит... - о развитии с настойчивостью садиста, а о загубленности без жалости...

***

Обычный человек имеет право судить, а христианин имеет право выносить приговор - но только Бог имеет право приводить приговор в исполнение...

***

Очередная новация в рисовании: художественное засерение фона. Теперь вся триада в деле: 1. Белый (дух) 2.Цвета (материя)  3. Серый (душа).  (Голос Вовки-скептика:  «взял и всё испачкал»)
(П.С.: будь ты проклята, серая душа! Хотя много фаз спустя я пришел, в том числе, и к «некрасивому» стилю. Пусть некрасивые – все?! – увидят себя! Пусть все увидят их! Бабы, хватит краситься, начинается обратный ход!)

***

Говори всё, что угодно, ведь любое мнение имеет некий смысл и некое право на существование. В случае чего, говори, что тебя не так  поняли…. Или уж признайся, что ты неточно выразился - и в самом деле, разница между глупостью и гениальностью обыкновенно лишь в неточности. Во всяком случае, достаточно чуть сдвинуться и уже опять не разберешь, что перед тобой...

«Говорил ты это?» - «Ну, милый мой, это было чуть ли не в Индии и в прошлом рождении. Там уже всё таким быльем поросло! - джунгли просто, аборигены в набедренных повязках бегают!»

«А ты что помалкиваешь?» - «Слушаю я вас и чувствую, что какое бы  мнение не высказал, с вашим оно всё равно не совпадет...»

***

Можно делать силовую физкультуру  перед тем, как пойдешь куда-то - на улице получишь свежий воздух, а жесткость, сила и упругость мышц  для ощущения уверенности очень пригодятся. Для баб, например, я слишком уж  духовный...

При дневном освещении я человек естественный, а при искусственном - искусственный. Все-таки, видимо, всё искусственное должно отмереть - в темноте мне не будет мало себя…

***
 
Маленькие человечки. Кто-то из них без забот свой маленький век проживает, а кто-то напрягается - но это ни к чему не приводит, потому что, странное дело, чем больше напрягаешься, тем больше становится  и груз на твоих плечах. «Был бы Геркулесом, но, как большому начальнику и незаменимому кадру, приходится держать на себе целую гору…» -  как тому киту, что, как маленький, считал, будто он основал землю...

***

Действуют только боги и народы. Остальные или задействованы богами и народами или толкут воду в ступе...

Для богов человек то же самое, что для человека насекомое: «стало насекомое в расщелину, чтобы посмотреть на меня-бога». И как печален его взгляд, как мудро он шевелит усами…

***

Не прошу мне верить - я прошу меня проверить. (Даже любить меня не прошу, эти кимвалы бряцают пока совершенно впустую)

__

Звонок А3 днем (опять была надежда! – я неисправим): очень извинялась, мол, подруга пришла и т.д.

Вечером «Корова» – обычное болото, но я взбеленился в этот раз – из-за дня рождения Бродского. Опять «молитвы»! А тут еще новенький жесткий попался («К4» - как дурной сон помнится, что года два назад уже был один К4 и примерно с такими же данными). При том, что сам гонит чернуху…

Разбаловал я их своими молчаливыми присутствиями. Ни читать не даю, ни слушать не хочу теперь…

***

«Великий праздник, отмечаем то, что дважды два - четыре!» Вот только не  хватило лебедей для иллюстрации столь славного примера - снова  лебедь, рак и щука в кадре. И еще какая-то  непонятная парочка рядом. Все-таки надеюсь, что хотя бы в сей великий праздник им удастся устоять и настоять, что  дважды два - четыре...

***

Стрелка компаса направление показывает твердо и определенно, но земной рельеф в такой лабиринт спутан и скомкан, что часто вынужден двигаться вбок или даже в противоположном направлении...

***

Можно нарисовать рай и возделать красивый сад, но это будет всего лишь картинка, двухмерная или трех - в нас самих не будет даже сада… (Поэтому и у художника, и у садовника  характер одинаково  «непростой», попросту бранчливый)

Висел на отвесной стене в темноте под дождем, непонятно на чем; сияюще холодные струи текли по ослепшему от напряга и восторга лицу, и высокой нотой звенел в ушах ветер...

***

Богатство - материальный соблазн, женщина - душевный, а слава - духовный. Есть бизнесмены,  бабники и  тщеславные люди. Но эти соблазны расположены там же, где истинные ценности: «не хочу взять вас из мира богатств, прославлений и женщин, хотя он и обманчив. Это мир великих разборок и приключений, разочарований и находок...»

 Их авангард - это значительная гибель старого, а мой постмодерн - легкомысленное прорастание нового. Они, конечно, предпочитают сравнивать значительности, заворожены просто своим высокопарным поносом.

Храмы - как религиозные, так и культурные - это жилища идолов. Люди все века были только прислугой в них. Идолы лишали их силы, и они попадали в зависимость к людишкам с деньгами...



 «Ты чего меня поддеваешь?» - «А ты чего после каждой своей фразы самодовольно укладываешься спать?!»

«Умри, но стань «профессионалом»!» - вот и умирают.

«Ваша мысль движется слишком быстро; следить за ней - всё равно, что считать окна у проносящегося поезда - вагоны-то не сосчитаешь».

В 19-ом веке в России отменили крепостное право, а в 21-ом отменят рифмы.

Скучно и кто-то пускается во все тяжкие - а я пускаюсь во все легкие...

***

Что за черт - одновременно зевнули! И рассмеялись одновременно и одинаково даже. И посмотрели друг другу в глаза...

***

Кто-то где-то, видимо, заявил о тебе, раз  женщина приходит тебя соблазнять,  мужчина является к тебе выпивать,  старик желает тебя поучать,  старуха намеревается с тобой торговать, а эти мальчишки прибегают в твой огород камни кидать...

__

Е.А. всё ищет чудесный мир – экзальтация. При этом – бой-баба, я же знаю. Трудился для нее: чинил ее старые кассеты, показывал свою музыку, провожал…

П. помаленьку использует нас как посредников на телефоне… Р6 тоже тянет помаленьку, то одно, то другое…

Они общаются со мной как с «приятным и интересным собеседником», а вникать в то, что я делаю, не хотят – так не пойдет, мне скучно, тягостно обслуживать их пустые разговоры…


***

Черная ночь, но в моих глазах свет. Черные голоса, но во мне музыка. Я в черном городе совсем один, но сегодняшней ночью я уверен, что кого-то встречу - столько огней и столько блеска во мне! - больше, чем в черном городе черной ночью, это понятно даже черным голосам...

***

Истина слишком велика, она - то, в чем мы всегда терпим поражение... Вот снова надо лезть в захватывающе интересный мир истины, с которым я не справлюсь и который покину после нескольких стремительных коллизий. Уже сейчас кружится голова от того, что произойдет… (Поднимаюсь и высовываю голову на плато, где она живет и в свой футбол играет. Пытаюсь в этот раз всё предусмотреть...)

***

«Я из тюремной камеры сбегу в тюремный коридор и открою двери в ваших камерах, и у нас будет братское общение, и в стене тюремной появится пролом» - «Загвоздка в том, что у них рукоделья и каждая камера уже обставлена как комната, и многих администрация устроила на хорошо оплачиваемые работы - всем этим они очень дорожат...» (Иногда мне и большее снится - что нет стен, есть только хоровод из довольно приятных людей, что стеной без дверей вокруг меня кружит»)

Умельцев много, а художников мало. Тысячи штучек наклепают и ни одного художества. «Мелким бесом, товарищ, похваляетесь?» -  спрошу с холодной, яростью... (Не злись, смотри на поля своих поражений, увлеченный чем-то вверху, внизу и в углах...)

Творчество без музыки всё равно, что война без знамени... За рисованием время летит как во сне… (П.С.: не рисование это уже, а медленное погружение в болото)

Делая, доволен собой, но после оглянешься, и как шибанет тебя Убожество и Кособокость, эта пара супружеская, и как упадешь ты плашмя, не смея и на корячки встать. И смиренно, тихо лежа, щекой к нежной траве прижимаясь, шепчешь: «учись, дурашка, терпи, дурачок, есть еще время встать на колени и на ноги, только не торопись, как всегда, лежи, отдыхай, роскошествуй в поражении. Ишь, как испугался, пригнулся, в угол забился и выключил свет - ниче-его-о...»

***

В человека точно так же делаешь вложения, как и в любое дело - с расчетом на отдачу. И точно так же частенько оказываешься в убытке. Например, из-за стеснительности или неудачного эпизода…

Чужие строения и души - с особой силой чувствуешь, что тут ни меня, ни моего не знают, что оно тут не родилось,  вымерло,  может быть убито...

***

Сон: кто-то разбудил меня, придя ночью. Свежий, приятно взволнованный: «вы слыхали, что уже во многих местах началось Возрождение? Там, передавали, уже восстают из мертвых и зажигают огоньки! И так всюду, всюду! близится рассвет, чаемая  весна Возрождения! Вы готовы примкнуть, участвовать, внести свою лепту? Теперь личное - даже личный сон - должно отойти на задний план, встать у стены...» - и черная ночь за окном замигала безумно…

***

Спасибо танку, если не убьет - стреляет неохотно, но всё-таки стреляет. «Назвался груздем - полезай в кузов», хотя внутри мягкий диван и  столик с  нежными розами, и остается «зажечь свечу и плакать» - о фонаре с аптекой, которые придется разбомбить за неуплаты и прочие нарушения режима...

***

Если ты личность и не идешь на поводу у обстоятельств, то участие в жизни тебя только тренирует. Всё как в обыкновенном спорте: два года тренировок и  во мне силы примерно на мастера... жизни. Чаще выигрываю и езжу на соревнования более высокого уровня…
А они все уже давно по жизни мастаки и мастера, но - ходьбы на поводу…

***

Земля - шарик жизни в океане смерти. И на земле - шарик истины в тумане безразличия. А они ежики в тумане, милые предатели...

***

От музыки воодушевление, а от воодушевления - сила. Включаю ее теперь даже на улице: «я больше не хочу чувствовать слабость никогда!» Хожу - удаляясь, приближаясь, проходя мимо - под барабанный бой. «К черту тягомотину, я изучил ее досконально!»

***

Мир как новая машина, которой правит древний старик. Правда, еще моложавый, на хороших харчах хорошо сохранившийся - к тому же он себе сердца меняет как сапоги - но в не очень далеком будущем зрелище будет ужасное...

Уже сошел с ума от усталости, но груза никто не снял, а дорога так проста, что ее не забудет и сумасшедший. Такой сумасшедший родится бегущим и думает, что бегать надо всегда...

__

…Выходит, А3 меня провоцировала, когда критиковала Л7 при нем, а я и не знал о его присутствии…

***

«При звуке трубы падите и сношайтесь все племена земные!» Все пали, остались стоять лишить трое, Сидрах, Мисах и Авденаго, но и они чувствовали, что их тела в огне, что львы с рыком ходят совсем рядом... Царь Навуходоносор изумился и послал в бой свою гвардию: первоклассных ****ей, в колеснице гомосеки цугом. Бой разгорелся прямиком в публичном доме: «первые два этажа взяты, на третьем пожар, в правом крыле четвертого взорвались две сексбомбы!» А на улице военный парад - с членами вместо ружей наперевес. Кричат, даешь люки и долой ширинки, чего изобретать Америку...

***

Жил во дворце, но он подавлял меня, в нем было как-то пусто и холодно… - в итоге, я ничего не мог делать в нем и потому мои завистники смогли отобрать у меня дворец. Переселился в обычный дом и здесь уже было получше,  понемногу зашевелился, стал много читать и думать,  писать и рисовать - но и это, сами понимаете, не то, что нужно в практической жизни, поэтому дом я тоже потерял и  теперь живу в избушке - и жутко раскочегарился, целый дворец в миниатюре у себя устроил, причем теплый и веселый, с ногами на столе, приятной песней, вкусной кашей...

***

«В деревне завелась чистая невинная душа, и  львы возрадовались, ведь всё прикрытие у души - старая бабка; но она  оказалась сущей ведьмой - без долгих разговоров с кочергой бросалась! Озверела, а душу берегла...» Но бывают и другие бабки: «запродала бабка душу «для твоей же пользы» и пошел у львов пир горой, и бабка тут же сидела - поела и губы обтерла...»

Подслушал, как один мужик ржал, а одна бабы ревмя ревела от восторга...

***

Вперился в текст; читал напряженно, словно инструкцию о том, как  перелазить через стены...

Сзади родители, по бокам общество, а спереди семья - ноль свободы, если такой же...

Искали шофера, который бы отвез их на небо и Бог, было,  сунулся, но им надо было, чтоб с мебелью…

***

Привычки крепки как кулак. Получу по морде или разожму пальцы? Обдеру руки об их каменный кулак…

***

А барабаны так же надоели, как и сюжеты с рифмами. «Нечего меня за конец дергать». «Я вяло похлопал основному инстинкту, по которому они неуклюже похлопали». ...Разве что разовая рифма и кусочек сюжета хороши. И барабаны где-то пригодятся. А так: «мы не едем уже никуда»…

***

Усатые дети шеренгой стоят, выставив лобики; поношенный дядя с авоськой и выбитым зубом читает стих Бродского, в котором упоминается фавн... - еду в трамвае, смотрю в окно и на свои разбитые мысли. «Что-то много странных фигур во дворах мелькает сегодня и много любопытных физиономий в толпе; те же любовные парочки. Любовные парочки утром -  это большая любовь. Наверное, у меня начальная стадия бреда - болен, разбит. У больного большие глаза, он видит больше обычного. Разбитое здание бредит. Бредит мертвец, желая исчезнуть с земли. Сейчас трамвай не доедет, от меня заразившись. Все дети в очках, они проектируют маленький ядерный взрыв - и поношенный дядя с готовностью авоську раскрыл...

***

Верить в людей - всё равно, что верить, будто в нашем подполе могут завестись олени, а не крысы… (А что - я уже изобрел кошку...)

(Трудно рассчитывать на любовь с первого взгляда к моим текстам!)

__

Был П. – кушал, время отнимал, разговора нет. У меня как раз баптизм пел очень хорошо, мне самому нравилось, и я надеялся, что, может, и на него немного подействует, но где там. А ведь два часа в дремоте своей похмельной слушал. Поправляю старые рисунки, перечитываю старые тексты…


***

«...А у меня авансы кончились! Никуда не деться от жесткого дна, господа» - практикую уже хладнокровие, а не панибратство...

Тогда, в первый раз внутренности мои были освобождены только от бюрократии.  «Коммерческая жилка» оставалась, «бизнес-ажиотаж» казался естественным, и я понимал всё лишь наполовину, «видел людей как деревья»…

 Если что-то надоело, значит надо дальше идти... И так без конца, до стран самых чудесных, которые не стареют и не надоедают никогда, в которых хоть всю вечность живи…

Я просто хочу превратить свою искру в устойчивый огонек. И, может быть, уже во многих местах такие же малозаметные личности совсем незаметно делают тоже... А огромное пламя будет потом, это дело времен огромной отдаленности в мире, состоящем из сплошных пожарных команд. Пока мы просто тонем в воде и лапше, как при перманентном потопе...

***

Человек - это одно, рассказ о человеке - другое, а восприятие рассказа о человеке -  третье - и такое третье, что впору за голову схватиться и думать, прежде чем не только говорить, но и слушать…

***

Лучшая прическа -  спутанные длинные волосы!  Сначала ходи на лыжах, а потом обтирайся холодной водой, и всё - прическа готова. Или как-то еще напрягайся, во что-то еще с головой окунайся...

***

Дух как второе пришествие Отца. У Отца материя заменилась духом, а у Сына во втором пришествии единственность заменится на множественность...

***

Видел во сне пятнышки света на полу и был голос: «это твои мама и папа в раю…» - «Мама!» – воскликнул я, и стронулось одно светлое пятнышко, двинулось по направлению к моим ногам...
(Мы там все светом будем, благодарными принимателями и услужливыми отражателями света)

***

Налево цоевская печаль, направо гребенщиковская тоска – а прямо многие едут в темноте и я с ними  еду и слушаю музыку – огни и  дорога...

***

Есть любовь к своему образу жизни и своим вкусам - и любовь к конкретной особи противоположного пола есть лишь частный случай проявления этой любви. «Он не в моем вкусе»; или: «у него другой образ жизни» - всё, больше не о чем думать, «выкинь его из головы» А что-то получше своего они высматривают в модных глянцевых журналах, а не в какой-то там странной, древней книге…

***

Крест смерти как прицел винтовки: пока бежишь, в тебя не выстрелят, но убежать невозможно и спрятаться негде… - и ведь тот, кто стреляет, передвигает винтовку свою только на миллиметры... Я тоже бегал, но теперь приучил себя к смерти и воскрешению. Смелость - это бессмертие. Мы все мертвы от страха.  Спокойствие - это рай. «Стреляй!»...

***

Я был всего лишь мелкой пешкой, печальным слоником на ее любовном фронте. Но что поделаешь? я и сам виноват: столько скепсиса и скрытой злобы - она бы могла меня повысить в звании, но чувствовала это… (Например, когда я в нее снежки кидал!)

Любовь - это когда говоришь себе: «надо сохранять спокойствие, чтобы она не  сочла меня за сумасшедшего»... «Рубикон перейден и Гордиев узел разрублен - теперь или со щитом или на щите!» - темный вечер, зима, брат везет на щите как на санках неподвижное тело домой... Но и с щитом остаться не менее опасно - такой пошлый бравурный марш заиграет, что хоть всех святых выноси – то бишь философов, писателей и художников...

Идеальная  любовь бывает только у идеальных людей, а у реальных чувство это должно обозначаться как «практическо-любовно-сексуальное». И богинь нет, к сожалению - ни в кого молитвенно-песенно влюбляться не стоит...


***

«Если б вы знали, из какого сора растут стихи и где член третий день летит, не ведая стыда. Вся культура - на заборе…» (не из-за стихов культура, это точно, раз по поводу сора они не ведают стыда…)

***

«...Реалисты рисуют кистями, авангардисты - мастихином, а постмодернисты - пальцами.

Реалисты творят иллюзию материальной реальности, авангардисты делают вещи, постмодернисты рисуют видения духовной реальности.

Реализм призрак, а авангард гроб. «Мир, как мы его знаем, подходит к концу» (БГ). Мы - авангардисты и реалисты. Конец им пришел, пора закапывать землю небом. (Эх, если бы так; а то плодятся плясуны на гробах и прочие  неуважатели призраков…)

***

Снилось, что я – корабль: корпус - тело, парус - дух, на палубе, как полагается, люди. Снилось, что  неутомим и плыву в прекрасную страну... Но потом мне снилось, что я уже пешим с волны, как с горки сбегаю - вслед за родителем, в очень большой суете. С чего бы? Наверное, он какой-нибудь хлам обнаружил: в хозяйстве всё пригодится - в том числе  кораблю...

(Два шара, сижу, а рот прикрыл ладошкой, чтобы никто не застукал - не выспался, ужас...)

***

Тучи, тучи, тучи; мысли, мысли, мысли - тучами; пишу, пишу, пишу – но, наконец, всё же кончился «фронт циклона» - завиднелся край, а за ним ясное небо и ясная земля - и земля  населена, ее можно рисовать, что-то с ней делать руками…

***

Чтобы в тюрьму не загреметь, в праведности старательно переплюнул прокурора...
 
Раздаю пощечины общественному вкусу - для прилива крови к голове...

Мне вполне наплевать на его академическую гибель - тут за всё уплачено...

Человек с ружьем силен, но крокодил с ружьем сильнее. Их уже много, крокодилов. Но ищут того, кому могли бы доверить серьезную бомбу...

***

Снились три девушки: одна была в одном нижнем белье,  сладострастно изгибаясь, готовилась и его снять, другая была в легком платье и кокетливо улыбалась..., а третьей была она, моя любимая, в кофточке и штанишках; она не смотрела на меня и нервно терла на штанишках невидимое пятнышко... Я демонстративно отошел от первой, незаметно отвернулся от второй и осторожно, робко приблизился к ней - мол,  буду хотеть только тебя...

***

Они мягко, вежливо стелют, но спишь потом безрадостно, на жестком, а я стелю жестко, как бунтарь, зато спать мягко - чувствуешь себя мечтателем и видишь хорошие сны...

БГ хотел взлететь и взял разбег... - так и бежит до сих пор - уже трусцой и в «Клубе путешественников в мире животных»...

***

Она меня любит, но уверяет, что звонит из дружбы. Мне смешно и безразлично. Только  сам-то я той, в которую влюблен, разве не так же звоню?! И она так же вежливо со мной разговаривает. …И так пытается, и эдак, то теплей, то холодней, мол, не больно-то и нужно – всё, как я, когда сам звонящий…
(А ведь меняться по существу не труднее, чем, например, научиться правильной технике при коньковом ходе на лыжах…)


***

От усталости грубый. Вымерло всё тонкое и у меня раздражение на всех: зачем  довели до такого? Зачем  бездельем своим работать заставляют? Ведь я же тонкий - сейчас не чувствую, но был...

Уткнулся в задницу, и говорит, что не может верить в Бога. Допустим, весь мир - одна большая задница, но можно же жить и вне мира! Ты постарайся, даже умудрись! - а говорить, что не могу, легко, в этом  нет никакого приключения…

Кто-то звонит – уверен, не она. Они все удручающе предсказуемы - и никаких чудес…

Тысячи лет – в утиль. Кое-что поблескивало, но даже с Библией – старенькой книгой – не сравнялся никто, только под настроение можно недолго читать. Что удобно – в том изощряются, а где трудно, там темнота и забвение. А это полмира, полжизни. Так не пойдет больше, хватит в бирюльки играть. Я и сам целые периоды у себя упраздняю. «Дурак»…

Христианство по вкусу моему максимализму. Это улет,  инструкция такая. Не инструкция по добрым делам, мы живем по доброму и спокойно только потому, что  долог улет и мы ещё не совсем в небеса улетели. Все экстазы, кайфы, оргазмы и счастья ведь только на пределе, а до предела надо лететь, по максимуму напрягаться сначала -  и только потом максимально смягчаться, чтобы не убиться при столкновении с Богом…

Сильные ощущения кислотой и сном. Весь вечер как сон. Мелькали какие-то люди. Варишься и варишься и, значит, меняешься. Пока, такого, как есть, такие, как были вчера, не поглядят. Никто не погладит и это, конечно, повод  напиться…

НОВАЯ РЕДАКЦИЯ
***

Жестокие завоеватели: «Давайте, завоюем их как город» - «Но они червивы, как яблоко» - «Тогда давайте, завоюем вон тех - они как крепость» - «Но они гнилые, как доска»… Пока собирались злодействовать, наша жестокость уже тоже стала  как мыльный, а не железный пузырь…

***

Буква - чемодан упакованный. Надо бы писать как курица лапой,  чтобы не случился вояж.
Задавленный словом, бесконечной упаковкой чемоданов...
__

Славно, смирно прорисовал своё, а к 5-ти сходил на одно из литсобраний к Бар., где классно, артистично сиделось перед А2 с мужем – миллион поз и жестов, и выражений лица, и всё это с полной естественностью, просто музыка такая играет во мне.

Переписываем кассеты для Е.А. – каторга, хорошо, что Вовка свободен.

Был эпизод, когда А2, возможно, испугалась, что у нас с ее мужем будет стычка – он, видимо, меня ненавидит и пошел туда же, куда я – А2 следом прибежала, но муж всего лишь в сортире.

Бур.-у, кстати, тоже намекнул на готовность почитать свои тексты – он почему-то не удивился. Что любитель Бальмонта и мазохизма может понимать в панк-культуре!

***

Ощущение оккупации - конторами, муторными работами. Поэтому: «упал - отжался» - силы нужны. Всех взрослых ведут в плен, чтобы не сделали чего. Перед смертью в насмешку выпускают - уже дебильных, похожих на детей. Поэтому: «упал – отжался»…

***

Таланты - и они же: литературные ослы, на сборищах которых только мухи не скучают. Чудесную страну они узрели в каком-то занудном и выморочном царстве, где пьянка не роскошь, а средство передвижения к забытью инвалидности своей...

***

Метет метель. В основном, вдоль метет, стелется, ниже дымов от машин метет. В основном, белая, в основном, темным вечером…

***

Какие хорошие люди: никогда не раздражаются и с удовольствием соглашаются с тем, что они дураки.    
               
Какие безнадежные люди: безмятежные дураки. Боже, дай, чтобы они  были игрушкой не в самых мерзких и безумных руках...

Обнять бы всех, каждого из всех, раз они улыбаются немного, но: напорешься на лед, на клей, на нож и маленький кактус, на автомат и бомбу, а также на вонючую кучку... (А как гадко говорят они, что я про них гадости пишу!)

***

На камне барельеф: люди, кони, полный состав - вхожу в барельеф и начинаю поход... (Раньше в кино входил, но куда кино до барельефа)

Паутина - отодвигаю паутину рукой, словно тюль и делаю окно, но  еще не выхожу, не знаю, можно ли, туда ли ведет дорога из окна...

Чья-то ипостась рыбой подплывает – черная, большая, круглая как шар и с двумя глазами - что ж, будем общаться...

***

В пустынях выживают только самые твердые аристократы, только им везде красиво и наплевать. Но: «ах, было бы нас таких много! Ох, была бы рядом милая мадонной!» - мечтает в ночи аристократ, лежа на спине в пустыне. Под голову снизу он подложил  твердую руку, а сверху прочистил ее глазами и звездонебом, но с ним только ветер…

***

Обида - это когда та, которую любишь, не хочет быть даже знакомой с тобой...

Она уверяет себя, что у меня ничего не получится - может быть, но только из-за таких, как она. Их миллионы, в принципе, и каждый мог бы в другом себя уверять...

***


Весь город нынче заселили какие-то чепуховые люди, а я опять имел сегодня странные и сильные ощущения, какой-то новый обзор всего - пойду, попытаюсь увидеть это снова...

***

Мысль с одним поворотом может быть правой только очень условно; и даже утверждение с двумя поворотами не может быть полноценным. Поворотов должно быть три,  в тебе на каждом шагу должно быть по три поворота,  которые делать заставляют страх и сомнение в рожденном и стремление к мистической победе...

Но человеку с тремя поворотами неслыханно одиноко в этом и без того разобщенном городе, нездоровом и от недоверия друг к другу и от любви к противоположному полу. Казалось бы, сочетать любовь и критичность так просто, но надо иметь три поворота – тепло и по-братски будут жить только в городе умных, а пока я один рассуждаю и чертыхаюсь, пробираясь по  гололеду в темной толпе...

(Вообще, я мог бы быть славным - и меня бы все девушки любили - но у меня обычно скверное настроение…)

***

«Василий, я разочарован твоим поведением в качестве кота…»

 «Маруся» - сказал Вовик старческим голосом, «узнаешь? - это я, Вовик». «Да-а-а?!» - ответила ему его бабуся…

***

Все хотят победить, поэтому приходится соглашаться на ничью.

***

 У них в Европе и малолеток полно, и сияющих сладострастных женщин и я, хотя и женат, и влюблен, не могу удержаться...

Мне не нравится, что она уходит курить. Я понимаю: независимость - но сначала бы надо любить...

***

По комнатам фонтанчиками пар и газы, скрипы всех дверей и нож, вставший на ребро - пессимизм. Самоперекрас некоторых вещей в черный цвет - втихомолку, в углу. Я сначала не понял, что они делают там...

***

Она со своей правотой перекантовывается только; в глубине своих глаз у стены отбивается, и сжалась в комочек, твердой так и не став -  нет в обычных женщинах мужского камня...

***

Мне всегда хотелось делать что-то новое, но сейчас я утолил свою страсть и  словно вернулся уже из своего главного похода... Теперь, например, хочу рассказать вам каково это - участвовать в походе и видеть его потом со стороны... (П.С.: рано расслабился…)

***

Ну да, я всегда пищу о себе - глупо писать о том, что тебя не касается.

Ну да, я сдаюсь, раз вы считаете, что никто не вправе писать о себе – но, сдаваясь, я оглянусь на вас с укоризной...

***

Я не добрый,  просто выжидаю удобный момент для главного укуса. Я слабый,  трусливый, я умный, но не добрый -  в себе ее ****ью только так называю…

Она меня никогда не любила, просто были моменты, когда  подыскивала, кого  любить и кому дать и обращала внимание, в том числе, и на меня. И с другими была точно такая же история. А я не соображал! 4 раза, каждый раз по году! Это же рыбы, у них один маневр  на всех!  Не умный, раз не соображал! А теперь  не добрый...

(Они не хотят менять свою личную независимость и привязку к миру на зависимость от меня и свободу от мира. Я для них слишком авторитарен и самодовлеющ, а мир не лишен некоторых прелестей…)

__

Картошка померзла – расстройство. Перепись с пластинок с трудом дается – приходится быть в постоянном напряжении из-за того, что наш проигрыватель работает неустойчиво, как ядерный реактор.

***
 
До чего я дожил? - до более правдоподобной боли. Черный грифельный дождь течет  по моему лицу, чтобы заштриховать его и зачирикать - но тщетно... (П.С: ах, зачирикать нас несложно…)

Все всё равно ушли туда, где перед, как они считают, и тогда я  один вернулся в свою волшебную страну. В ней так мало народа, что мне совсем не приходится изощряться для того, чтобы моя дорожка была только моя - не исхожены даже те места, где в  будущем будут центральные проспекты и площади...

Возвращаюсь я из дня в кровать или из кровати в день? Кровать была более волшебная страна, но постепенно тоже потеряла всё, что к ней помимо сна влекло…

***

«Мы - деревья» - деревьями шагают в строю.
«Мы - пианина» - пианинами шагают в строю.
«Мы - тараны» - и тараны шагают в строю...

«Мы - солдаты» - солдатами разбрелись по земле.
«Мы - генералы» - и генералы разбрелись по земле.
«Мы - государства» - государства так разбрелись по земле без асфальта и строя, что в каждом начались сказки, например, обнимки таранов с солдатами и игра генерала-дерева на пианино и трубе...»

***

Пора снимать супер-документальное кино: не просто подлинные кадры (или аудио пленка), но  подлинные кадры с минимумом отбора, монтажа и комментария,  подлинные кадры из личной, тайной жизни… Всё документальное кино снимается если не об общественных событиях, то о парадных сторонах личности. Мне интересны даже скрипы и шорохи, если они подлинные - и хоть бы больше вовсе ничего не происходило! (П.С.: напророчил реалити-шоу, которые, впрочем, тоже еще только начало…)

Такое кино и такие аудиозаписи можно делать либо скрытыми, либо постоянно существующими, привычными приборами….

Усиление документальности приведет к  возникновению новой  художественности.

 Заснять, записать подлинный спор двоих, например! Или целую серию, коллекцию споров! Или семейный обед… (Или интим!)

***

Он не добрый, только хочет, чтобы я  сыграл в его игры... Наверное, добр только тот, кто хорошо устроился...

***

Вижу людей, дома и всё прочее вперемежку - как осадок, когда его взболтаешь в банке с водой. Вижу государство, похожее на веник; и еще одно - похожее на гвоздь. Вижу, что ежик больше слона. Не знаю, что делать с водой...

Может, не дать моему мальчику взрослеть, сразу увести его в сказку? Сразу совершенствовать сказки, которые в нем от рождения и от незнания аксиом. Реальность - скучнейшая аксиома, с которой пора закругляться...

__

Всё тот же расклад. Какая-то новая сила во мне бродит – большая и достаточно жесткая…

Читать личное лично и тем, кто меня знает, плюс ревность, потому что сами пишут – чего уж тут ждать хорошего…

Итак, раз я продолжаю терять себя с ними, значит, они продолжают не приобретать меня со мной…

Культиватор добрых чувств и возделыватель бумаги. Нет, это еще не лучшая модель, я больше ее не покупаю, пора бы за минуту изобрести получше что-то, а пока я снова спать люблю,  сестра...

__

Та же схема, завален рисунками для исправления и пластинками для перезаписи. Уже вечер, а всё еще не знаю, идти ли на «Арс» – незачем. Прогуляться разве? После рисования ужасно ноги устают – посидеть не удается – но к вечеру отдохнули ноги… (П.С.: вот оно, первое упоминание преступного «исправления» рисунков)

Вспоминаю, как А3 рассказывала свои (видимо, с Л7) авангардистские музыкальные идеи: 1. Какой-то противоход или обратный ход 2. Разрозненные, фальшивящие мелодии постепенно соединяются и играют славно… Это всё есть уже, интересно, но типично… (Не мне ли подыгрывая, выдавала эти «интеллектуальные идеи»? Слабо верится, что в ней есть хоть что-то, кроме мимикрии и эмпирики…)

А как долго уже А4 на меня поглядывает – а ведь она такая аппетитная, что ей парня найти, как не фиг делать. Но зато О3 и И1, наконец, пропали…

Все молчат, один Р.П. выступает, якобы умный.

Ю1 в лучшем виде обыгрывала А2 в худшем!

***

Пьянка как отдушина для скучных людей. Сначала сколько-то старательно пьют и веселятся, а потом вспоминает сие приключение, и уже просто захлебываются от восторга. «Мы живем так интересно!» - а мне смотреть на них уже окончательно скучно...

***

Что я вижу вот сейчас, например? Стол? Лак стола, цвет стола, цвет ножки стола (стол у нас золотистый, а ножка черная, выдвижная)? Отблески на лаке стола, фигурности пресловутой ножки стола? Но ведь и отблески какие-то и фигурность не без качеств... - вот почему я не вижу стола и вообще, в основном, думаю о чем-то другом - но о чем? - опять не пойму, потому что не найдены слова...

***

«Стою на середине склона, не могу дальше идти» - «Почему?» - «Застрял. Теперь завод надо строить, чтобы произвести помогающее подниматься изделие, а я лесник, а не строитель заводов из ничего, а тут и лесов-то вроде нету; вроде был, но что-то  не вижу его...» (Вот так буднично, бывает, кто-то говорит: «Ой, что-то с сердцем» - и через 5 минут умирает…)

***

Интеллектуалы - это производители культуры, а интеллигенты -  только потребители ее. Боги и богомольцы. Боги и эпигоны. Два шарика видят, а остальное в мире - слепое тело, его целые народы. Боги и традиция жизни слепых по инерции. Боги и дьяволы, и попытка слепых разобраться в этом вслепую. Или  попытка подавить желание разобраться - главное, держаться, главное, верить, что кроме смерти ничего у слепых не случится...

***

«Он ехал с войны на третьей полке» - «Ты что, он бы согнал кого-то... Подсел бы по-дружески, зная, что вражеское само прет,  показал  пряник и какой-нибудь паренек или мужичонка (вроде меня!) не посмел бы отказать бойцу в его маленькой просьбе: отдохнуть по-человечески - «Ты уж, друг, пока на третьей, ладно. Там неплохо, а я недолго...»»

***

Я ей хочу проповедовать, а она думает: «влюблен»…

 Я ей нравлюсь, и она думает: «влюблена» - а о философии моей и не думает совсем, дура!»   

Брать бы у тех, кто влюблен в меня безответно, хотя бы решение полового вопроса и давать бы тем, в кого сам аналогично втюрился хотя бы свою философию, но я так неопытен в публичном  выражении чувств и идей… Брать то,  что хочу и не давать того, чего не хочу… Всё запуталось, в общем, в людях столько скуки и отравы, что  и любовь, и философию на бережок придется снова отложить...

***

Она меня не любит, вот и не стесняется сознаваться во всякой ахинее...   
      
Она не помнит, что я говорил, потому что использует время моих монологов для того, чтобы подумать о чем-то своем...

Он меня не уважает, потому что, оказывается, не напрягался во время нашего, пока единственного, разговора (я тут подсмотрел, как он напрягался - и с кем)...    

Он - это очередная иллюзия «крепкого мужика», что органичен лишь в качестве животного (почему-то думает, что раз дух бесплотен, то и безобиден)...

Ему только 40, а у него уже старческий синдром самоуважения, а ей уже 20, а у неё всё еще молоко на губах не обсохло - хотя они и зацелованы...


***

А композитор Рыбников-то, с виду благородный - на самом-то деле сумасшедший. Иллюминат какой-то. Вот до чего смесь попсы и державности доводит. Масонство, гремучая смесь подземелий. В ангелах демоны эффектов и власти... (Кажется, одна она у него, безумная мистерия?)

***

Моя жизнь дана мне - не родителям моим, не детям, не жене, не государству, не работе, не истории, не дню, не Богу, не пароходу, не земле, не нынешнему творчеству даже - она дана какому-то мне, какому-то мне во мне... И все же я хочу во всем поучаствовать - и чтобы была жена и дети. Я просто не могу удержаться от этого соблазна! Мне хочется сунуть нос на эту планету, раз есть такая возможность, и я мимо нее пролетаю... (П.С.: «моя жизнь принадлежит народу» - даже в голову не пришло, такой это анахронизм уже – хотя бы потому, что во мне две нации, а в «народе» двадцать две. И еще есть многократное голосование за Ельцина, после которого при слове «народ» мне хочется блевать…)

***

Я долго думал, а враг, оказывается, сидел в лучшем друге, в том, кто был вне подозрений. Я зациклился на «круге подозреваемых»... «Как же ты мог, друг?» - с болью спрошу я его завтра, прежде чем убить... (Иронически звучит, но есть такие потерянные друзья и дела, что подобны оторванным пальцам… Хорошо, что у нас их двадцать – есть что терять, чем расплачиваться за ошибки по жизни. Ведь если руки-ноги себе отрывать, то надолго бы меня не хватило…)

Я долго думал, пытаясь его  исправить, чтобы не было исключений из огромного числа моих отличных или просто хороших друзей, но он все-таки окочурился в моей реанимации, и, значит, мне придется-таки его закопать. Иначе  сам умру от усталости...

__

Л2, похоже, сменила гнев на милость, но нравится ей художник Свинин (кажется, классицист и аллегорист – чуждый абсолютно)

К4-у рисунки забыл принести – и уже это его уязвило – пришлось Вовку задействовать (кстати, Л2 по-прежнему оживленно на него реагирует!) Рисунки ему не подошли и он мне раздраженно толковал что-то – претензии на истину несусветные! Разозлил его своим добродушием! А раньше бы, конечно, и сам весьма уязвился!

А2 потускнела, вся какая-то обыкновенная. Прочла стих – длинный, средний, поминался какой-то возможный жизненный кульбит, но это, видимо, связано с окончанием универа. А вчера, кстати, похвалила Алд. за строчку, где говорится про то, что зуб вырван, но боль еще осталась.

Я1 опять был – уж не из-за меня ли, не из-за моих ли объявленных чтений? Ведь годами не появлялся, а тут – второй раз подряд. И картинки спрашивал. (Советовал обратить внимание на фактуру и  оформление – не так глупо…)

(Мама приехала – со всеми вытекающими отсюда последствиями: пилит, трещит по телефону, подсовывает суету…)

***

Читал про то, как в прошлом веке миссионеры навещали Полинезию - Бог ты мой, да ведь Полинезия всюду! У меня сосед полинезиец! И университет полинезийский есть и религии такие же теперь пошли  - всё не так, как в прошлом веке...

20 век - это две великие войны, превратившие людей в металистов и тараканов и старикашка Пастернак с бабусей Ахматовой в качестве оазиса мира, тепла, добра, поэзии, ума и человечности... (Мы как таракашки ползем млеть под каждой  настольной лампой…)

Все классики словно бы писали сочинение на заданную тему. Разница между ними незначительна. Они не творцы, а исполнители, творцы исполнения. Впрочем, я лоялен к ним теперь: «нормальные школьные дела»...

__

Опять «Парса» нет – дурной сон, бесконечная пауза. А такое солнце было под вечер! Я чувствовал что-то особенное всю дорогу – словно я уже в другом мире.

Зато встретил Д3, «соционика» – оказывается, он даже ко мне собирается. Правда, Бог его знает, что у него на уме…

***

Надел не старые жесткие джинсы, а мягкий благородный вельвет и сразу заметил, что у меня несколько изменились мысли. «Влияние штанов на мое творчество». Эволюция в сторону мягкости, благородства и вельветности...

А что баба? Всё проще простого: если, допустим, мужику плохо - вечером или под утро – он может попытаться залить плохое кайфом от ебли - для этого она и нужна. Как добыть бабу? Глупый вопрос: всегда есть экземпляры, которые сами рвутся, если только ты не урод. Конечно, от смазливых штучек этого ожидать трудно, если только ты не красавец - слишком избалованы – и печально, что у бабы сначала видишь лицо, а не сразу то, что нужно - жопу... (П.С.: может, с этого текста отсчитывать вторую часть книги, то бишь «нормальную злость»?)

***

Паганини лучше Моцарта (который очень поверхностен и однообразен. Я бы даже сказал: дегенеративен! У него что-то с сознанием не в порядке, какая-то зомбированность - балами – просматривается), а Куперен, возможно, чуть-чуть лучше Паганини, но и Моцарт лучше Бетховена (в котором просто-напросто добра нет, а без него все бури - впустую, только для театра), а уж Бах лучше их всех вместе  взятых и помноженных на сто... (И поэтому почему бы ей и не жить  как Моцарт, раз  чувствует в себе родство и сходство, пристрастие к балам, ведь и он весьма велик и намного более велик, чем Куперен или Паганини, да  и Баху тяжело, ведь слава никогда не бывает слишком серьезной…)


***

«...И так не нравился, а теперь еще и болен - влюблен!..»

 У меня всего лишь некрасивость и чума. И слабость. И слова. (Про рисования не говорю - на них всё же можно попытаться заработать. Да и девушкам картинки нравятся, скажу: «хочешь, покажу?»…)

***

Ты увидишь людей только тогда, когда поймешь, что они тебя видят очень маленьким... У них, к примеру, по сто знакомых - значит, ты единица, поделенная на сто. Все их приборы выключены, когда они видят тебя. Некого стесняться, потому что никого и нет - смело можешь и плакать, и смеяться, и говорить свои слова,  метить территорию, производить знаки для  знакомства…

***
                .
Не меряно - на уровне втором, четыре - на первом, и ни одной на высшем - ни одной единственной, которую любишь не только потому, что ей пока 16, 17, 19 или 21…

По теории вероятности должен найтись человек близкий, раз без  труда нашлось четыре, годных для дружбы и не меряно - годных для знакомства...

***

Ритм и удары в музыке  оттого, что мы ездим. Это музыка езды. От мягких форм до голого функционального движения…
 (Устал от «хауса» за 90 минут, словно  город прошел до конца…)

Голая правда в езде. «Крутиться надо, брат»  даже для того, чтобы твой музыкальный опус передвигала пленка в чьих-то переносных магнитофонах…
(Их, кстати, до черта - голых правд. Дорого простому, просто тупому человеку дается его целеустремленность. Он прямо нищает, отсекая все нефункционально выступающие части. Как торпеда, настроен на деньги – причем, потом не особо знает, что с ними делать, и нередко только поэтому даже жене и детям их готов передать…)

***

Проспал? - «Пятнадцать суток». Опоздал? - «Месяц». Посуду не помыл?! - «Полгода!»  И за хлебом не сходил?! - «Год». Что я есть буду? К тому же ты уже рецидивист. А как насчет дела, кстати? Что значит «не вышло»?! – «Десять лет»! И без права переписки. Меньше спать надо...

...Это-то хорошо, что ты любезен был и заходить пригласил, и наградить посулил, но зачем ты его за нос потрогал? Что значит «нравится», «забавный»?! Ведь он же кандидат наук, а рядом стояло еще двое академиков...

***

Гнилые не правы: ползать, ловчить и вонять хорошо, но тем  же мужеством большего можно добиться. Вот почему я к «Аукциону» Высоцкого на кассету  дописал - чтоб научил их Родину любить. И к Егорушке, Летову его же допишу - совсем Бога не боится...

***

Говорю им «пошли к черту», потому что пишут не как я, но их так много, что я всё время только посылаю и черта поминаю - некогда  писать, только сейчас  почувствовал, что мог бы - так солнце закатное старый желтый дом освещало - но некогда долго в прострации пребывать, идти надо - к ним - чтоб потом было за что посылать…

***

А у этого сумка горит! А в ту машину вдали - стреляли! А на ментах, что около нее суетятся, вороны сидят! Правда, закатное солнце светит в глаза, и видеть я ничего не могу, но сумка у этого точно горит...            

***

«Ладно, предположим, что стихи - это заебись. Но почему я-то ничего не знаю, кроме слова «****ец»? «Сам виноват»? И это всё, что ты можешь мне проблеять, сука?!..»

***

Знаете ли вы, что группа «Эксплойтед» в сто миллионов раз популярнее Пушкина? То-то. Все кричат давно, а не журчат. А почему кричат, кстати - потому что  хотят испугать или оттого, что сами испуганы? Сдается мне, что от страха кричат, но страх потому, что каждый думает, будто другие совсем не напуганы...

***

Далёко от Бога и частничество зверей, и братство нулей и тараканов….

Дети - это рай, который не может не быть атакован…

Лучше умереть явно и воскреснуть, чем скрывать  смерть в себе. Лечения не хуже братства способны превращаться в свою противоположность. Пока я несовершенен, всегда находятся демоны, способные и во сне моем и в бодрствовании  сплясать свой неприятный танец…

(Что-то не желает вмещаться в меня, что-то так трудно, что при соприкосновении с ним я постоянно до сна и смерти увядаю…)

***

Мои природные данные и моя постмодернистская гениальность - это одно, а вот то, что не удается интересных людей встретить - это совсем другое и не менее значимое. Так и завязну среди не тех. Ведь люди - не перчатки, каждого хочется уважить - и уже не до перемен, уже совсем заземленные варианты существования оказались актуальны...

 Хотя, с  другой стороны, мне просто насрать на всех, просто  некогда,  насрать некогда - я тружусь, устаю и потому покорно встречаю тех, кто приходит. Но  я помню, что могу быть совсем другим, даже невероятным, даже для себя неожиданным…

Например, вместо души  холодец с хреном; банька - бог. Или разведение костра - дело чести, совести и геройства…

***

Мечты также идеализируют злое, как и доброе, а реальность… - вроде бы то же самое упоение, только, например, песок летит в глаза…

***

«Как переворачиваются слова»
      
«Надейтесь на Господа» - 1) Надейтесь на слова о Господе. 2) Надейтесь на Господа - Он одобрит вашу жизнь 3) Надейтесь на Господа - Он одобрит ваши хождения в нашу церковь. 4) Надейтесь на Господа  - Он устроит ваши дела и заботы, ваших усилий не требуется, думать не надо. Надейтесь, надейтесь, надейтесь на Господа, Господа, Господа...

«Для меня жизнь - Христос» -  У меня вместо жизни беспрерывные утверждения, что для меня жизнь - Христос. Наркомания какая-то.

 «Мой грех весь к кресту пригвожден, я кровью святой искуплен» - Страшно, аж жуть. Такому святому не нужно нормальной жизни, как пьянице еды.

«Спасайте души для Христа» -  Особенно в троллейбусах спасайте…

«Где Дух Господень, там свобода» - Свобода фанатика и оглашенного.  «Если во мне дух, то это Дух Господень» - всякий дух дает силу, всякая сила дает свободу, а всякая свобода Господня...          

А что культура нам скажет? Вот, например, суперпопулярный Розенбаум:

Он даже мусор выходит выносить в кашне искусства. У него задумчив даже Кировский проспект. Его греет сон, в котором он танцует вальс-бостон.  Ему статуи гордые милы и плевать, что тем временем беззащитное и незадействованное сердце поедом ест и жалит змея. Ему осени цивилизации безумно жаль. Он даже к рейсовым самолетам готов прилетать погреться. Он живет, уткнувшись в прославленный невский гранит, в дворцовое, державное искусство. Он спит как гнедая лошадь, наклонившись к яслям своих воспеваний и песнопений. У него есть желание внучонком у классиков побыть. Дерется Саня за Летний Сад, за Ленинград и прочую музейную муру…

В общем, до скончания века будут стучать его копыта дробью по традиционной мостовой - дите Петров, дите казенное. (Но не Джамбул - куда ему до старца) Так-то вот, дорогие мои земляки. Что же ты сделала  со всеми нами, газетная Родина? Почему нас греет только какой-то там «бостон»... 

***

Ага! Для нее и Колян лучше меня! - до него лучше были Сергей,  Алексей и два Рустема - это только из тех маразматиков, которых я знаю...

Ага! Теперь она с машинистом - и все поезда вокруг нашего городка загудели, колесами суча – а до него были и речник, и журналист  - это только из тех обормотиков, чьи профессии я знаю… (я только мелькнул, как самый странный экземпляр…)

***

Это число делится на 10, это слово пишется через «о», это растение имеет корневую систему шириной 15 сантиметров, эта крыша железная, эта дверь открывается внутрь, этот человек, никогда меня не поймет, а я никогда не пойму его, хотя и вижу его сейчас мысленным взором и пишу  только о нем. Эта темнота продержится еще  час, а потом на мою голову наступит рассвет...

***

«Тебе болеть легко, а вот мне обслуживать трудно» - «Нет, наоборот». И ведь, скорее всего, наоборот, но мне все кажется и кажется… - и так каждый, и так всегда; мы живем в чудовищно накрененном мире; нет иной справедливости, кроме той, что получается как сумма нескольких почти предельных несправедливостей. Справедливость с испытанием на разрыв. У людей только вдоль берега пляж и купания, а дальше - одно сплошное самолюбие без дна и покрышки...

Для них жизнь не проблема, а дело чести, геройства и выпендрежа. Всё празднички себе устраивают, воображалистые суки, а ты тут таскайся, обслуживай, да и заразился уже тоже, кажется...

***

Наверное, правильно с самого детства приучать человека к творческому делу и жизни - творческому общению с людьми. В творчестве же сколько угодно игры. Я вот рос с игрой, но без дела и потому до сих пор почти беззащитен. Игра так же беззаконна, как и пьянка?! Она есть пьянка детей?! Во всяком случае, трудно, нахватавшись легких и безумно сильных игровых радостей, потом настроить себя на настоящий, серьезный лад, без которого всё - удачливая или не очень иллюзия...

Бесполезно учить кого-либо истории, не уча  одновременно  тому, что и сейчас всё то же самое и все истории по-прежнему в ходу... Мудр  не тот, кто знает много фактов, а тот, у кого все факты - и действительно, желательно, чтобы их был полный комплект, из всех наук - связаны  с его собственной конкретной жизнью…

***

Летом я счастлив, а зимой размышляю о серьезном.

 Зауважал грипп: отступал медленно, по справедливости и с достоинством.

Снова одно из любимых мечтаний пригрезилось: художники Питера в необитаемом доме закатали рукава и творят, что хотят...

Чтобы не заснуть, надо было не допустить зацикливания мыслей и я вставлял слово «слон» в таких случаях, но это, конечно, тоже обладающий снотворными свойствами бред…

Пишу личное - ну и что? Пишите обезличенное, общественное, прямоугольное – что хотите - я это тоже пишу…

***

А  нарисую я жопу любви. Очень уж легко ее рисовать, а смотреть кому-то будет приятно: два нежных полукружия, а между - экзотические листья. Или даже многоканальную жопу нарисую. Или груди - огромные, с пипками… (Ничего не нужно рисовать, потому что  у меня они угадываются  на занавеске!)

***

Они маргиналы,  не я, ибо вопрос этот решается так: я произвожу что-то самостоятельно, а они  нет.

Они, кстати, еще как любят терпеть - паршивую работу, паршивого мужа, никуда не годные взгляды... А чего не терпеть, если потом себе за это  с достоинством плюсики ставишь?..

***

Внизу у него красная Турция - жить почти что возможно, но уже пахнет пустынями стен – Аравийской, Нубийской, Ливийской - а вот на потолке  такая Сахара...
(Иначе это «художество» оформляется так: «потолок бел, но это не сахар, а Сахара…» И: «Турецкие ковры – тысячи лет турки давили на них свои красные плоды, их там невероятно много…»)

Там проигравших заставляют смеяться и идти по темному лесу к красным горам – объедаясь плодами, возносясь горой до небес, пусть мрут со стыда…

***

Южнокорейский не открывающийся сейф. Хуже японского, но лучше северокорейского  не закрывающегося. Поэтому пригнали танк - взрывать и открывать. Правда, горе всем, если танк этот - китайский... (П.С.: с тех пор роботы так наблошились, что почти не делают ошибок)

***

Одеяло - я был в горах только во время болезни. И воевал только тогда, когда меня бросила тварь - так руками махал (после чего как раз и угодил в горы…)


***

Скотт лучше Голливуда, а я - нет, пусть меня зароют в яму...

***

 Строй долго стоял, но, наконец, явилась стена, и ряды стали облокачиваться на нее и друг на друга, чтобы спать...

***

Вам тогда хорошо было, а вот у нас всюду фары, фары. Вот и прыгаю кузнечиком. Приземляюсь, правда, мужичком, но в раскорячку и  в присядку - фары, фары. Мы же там, где темно. А вам хорошо было...

***

Отсеял я слабейших, а ее по блату выдвинул; только пошла она по дистанции, как уже и говорю: «зря я половину отсеял, они бы еще  пригодились, а теперь их перехватят и против нас используют». Дальше -  больше: трое сами дерзнули на дистанцию выйти. А соседи  выборы затеяли, уже поднимают вопрос об отделении и организации независимых соревнований. Это всё из-за блата. И из-за дружков моих старых; тоже умники: стоило мне льготу убрать, как сразу к жене моей бывшей кинулись, чтобы научила, как у меня что-то оттяпать...

***
               
Пустые глаза, я видел в жизни только пустые глаза, все мое тепло утекло в пустые глаза и теперь я сам пуст и холоден…

***
 
...Они тогда еще славили одного поэта из прошлых веков, из тех времен, когда были только крепостные и солдаты с офицерами, тех крепостных державшие в дремучем повиновении. Он был из офицеров, конечно. Феномен поклонения этого всегда представлялся мне загадкой, вещью необъяснимой, ведь читать-то и нечего было! В голове, по крайней мере, застряла только парочка дурацких куплетов, типа того, что «мороз и солнце - день чудесный» - прогноз погоды! - и «я помню чудное мгновение: передо мной явилась ты как мимолетное виденье, как гений чистой красоты» - галантная любовная записка, напыщенная до безобразия, как то, впрочем, было свойственно веку...


***

И эта любит, и та... -  и все красуются, чтобы я их тоже полюбил. Не понимают, что с их уровнем развития  полюбил бы лишь ту из них, что пробивается ко мне сквозь метель... Характер нужен и хотя бы самый маленький подвиг. И интерес ко мне, к делу моей жизни, к записям вот этим…  А так,  полагаю,  в поле зрения данных особей просто  слишком мало мужиков. Все любят выдуманного меня - не знаю такого, к черту...

***

Букашка с длинными волосами, винтик с большущий отверткой в мозолистых руках, снежинка с заданием, пылинка, два года занимавшаяся зарядкой по утрам, ветка, со смыслом переломанная в трех местах, ручеек, весело журчащий по направлению к болоту, птичка, называющаяся «орел» на одном из тысячи полинезийских диалектов..., кузнечик, монетка, зернышко, кусочек, пар и маленький-маленький домик ...               

***

«Убью, сука, бездарь!» - и хлоп кулаком по магнитофону (а там, между прочим, гнусавил человек один очень известный). И еще раз: «дерьмо собачье, сколько можно возиться, а?!» - и тоже мысленно хлоп ему по шее... Просто очень  устал сегодня. А бездарей действительно надо убивать...

Дерево – это кто-то разъяренный и сторукий, но у него все кулаки растаяли. Дерево -  черное зло, небом лишенное силы...

***

Накололи меня и это плохо, но зато я теперь тоже острый стал. А, впрочем, и смирный: я всегда рукой на них махаю и снова  улыбаюсь, вздыхая лишь о том, что улыбка кривовата выходит. Но остра - ловлю плевки, снежки и прочие мелкие иголки...

(На меня у него забытье: если что-то меня касается, то он всегда забывает. Всё правильно: я же мелкий и мне только кажется, что у меня все боли большие. Подумаешь, ногтя лишку зубами с пальца содрал - не надо так ожесточаться...)

***

«И зачем  готовые рисунки дорабатываешь?» - «Я их только родил, а теперь воспитываю. Хотя в них уже мой состав, конечно...» (П.С.: родил бабочек, а воспитывать стал… палками поколоченных птиц непонятной породы)

***

Да, вот пришло время, и опять разбудили меня. А я такие сны видел, когда неделю бродил в темноте: красные, золотистые, багряные,  голубые, синевато-оранжевые, зелено-синие в красную крапинку…; и еще какие-то - неописуемые, оранжевые с коричневыми прожилками и фиолетовым свечением в двух местах... А сейчас что? - тычут в меня булавками, иголками и дрекольем, угодили, кстати, в красный сон и он  весь почернел, бедный. И у зеленого боли... (П.С.: сам тоже стал тыкать в свои рисованные сны, чтоб правду жизни отразить…)

То ручейком творю-живу, а то каплями. Сейчас - второе; и вот они, капли: первая как груша, вторая как ваза, третья как кулак, четвертая как мешок, пятая как пузо, шестая как мяч... и мне так интересно рассматривать капли, что я чувствую, что сейчас снова польет ручеек...

Блаженные сны, а снаружи меня убивают. И вот уже кровь во мне, красные реки обливают, заливают самый лучший и блаженный рай - и он спасается, сжимаясь, становится как золотистый шарик, желток яичка и потому я, пребывая в нем, не открываю глаз, продолжая наслаждаться и только кричу «ой», получив очередной удар...

***

Нагревают какими-то заводскими помоями реки, и льды вдоль берега тают так рано, что лыжникам даже в морозный и солнечный мартовский день уже не пробиться на русла речного снежное поле…

Солнце, небо, слезы на глазах. Чтобы не текли вниз, поднимаю голову, морщу нос и смешно вопрошаю себя о слезах... 

***

Странное выдалось сборище: одни празднуют и поют в беспечности, а другие плачут, ужасаясь так, словно лицезрят прибытие львов и драконов. Одни насмехаются и проклинают, а другие горюют, ломая себе руки. Причем горюют те, кто праздновал беспечно, а вот насмешники и ужасающиеся уже никак между собой не связаны... (Т.е. число горюющих  и ужасающихся растет, и наивных весельчаков сменили циники, знаменуя собой победу минора)

***

Как мало в них настоящей нежности - они слишком быстро раздвигают ноги. Как автоматы. Как ворота. Проклятое знание всех стоек и поз. И у меня к воротам, к водоворотам - только ненависть и автоматическая похоть...

Она, наверное, уже двадцать мужиков перепробовала, но так и не догадалась пока, что такое любовь. А ходит этот слух, что есть она и что это нечто неземное и ей любопытно и досадно, и снова она трется сразу с пятерыми - сама холодная как рыба...

***

Евангелия перечитываю (на кассеты записываю - кстати, разве не понимают попы, что слушать много легче, чем читать? К тому же, если прочитано с духом...) Многое проходит мимо - бесчисленные чудеса и «Я и Отец - одно» - а вот «любите врагов ваших» и «хочешь быть первым, будь всем слугой» по-прежнему переворачивают всю обычную логику и всего скучного человека. И про фарисейство всё в силе - кругом таких видимо-невидимо, только они хорошо не знают слова «лицемерие» (Когда, например, поэт еще и ебарь хороший)

***

Любящий - безответно - обычно ругается так: «черт, не везет  мне с этими бабами; никак не обломаю, суку; ничего, может, позвонит; может, выебу еще; терпение...» Или: «да и не люблю я ее уже; хотя увидеть хочется, суку; и поиметь - само собой; невезуха; терпение...» Или: «****ь - ей насрать на меня; мне тоже насрать, но - терпение, ведь я еще люблю эту суку...»

***

Гулял с ней. Серо, скучно. Она вхолостую улыбалась. Встретили подругу той, которую раньше любил. Злорадствует: «сладкая парочка»...

Ходил на лыжах с ней. Ярко, ветрено. Она опять улыбалась, но я такой крюк мотанул, чтобы до того места добраться, где она ошивалась, на лыжах умея пока только стоять, что твердо решил закругляться. Хотел даже матом ругаться, но она так улыбалась. Впрочем, возможно она по глазам догадалась...

А  другая такая отрава. И что за мамзель: ни войти, ни уйти не дает. Опять привела меня на место, где полгода за нос водила. Я ушел - в конце концов, это просто бездарный повтор, полное неуважение к зрителю...

***

Она вышла замуж не совсем  за того и вот, теперь все несчастны: сама - не любит; сам -  боится потерять ее; он - любит ее, а она с другим; другая она - любит того, кто назван «он»; и я  - тоже из-за любви... Она жалеет мужа и себя, да и в Евангелии вроде бы написано, что нельзя разводиться и что все должны быть несчастны...

***

Рисую природу и мир с помощью каких-то  закорючек, неровностей и пятен и говорю про встречу не с красотой, а с Богом...

***

«Даже Христос, и Тот только в самом конце один раз вспомнил, что надо же друзьям своим ноги мыть! И то, наверное,  потому лишь, что боялся не воскреснуть иначе» - «Дурак, Он им всё время служил - и готовил, и полы подметал; просто они настолько привыкли к этому, что считали само собой разумеющимся. Даже не упомянули о  мытье ног трое из четверых...» - «Нет, потому не упомянули, что считали, что такое унижало Его - так и не было у них рождения свыше!»

***

Опоздала больше, чем на полчаса - я больше получаса никого не жду - потом не извинилась, не звонила. И, наконец, вздумала даже и обижаться, и ревновать меня, подослав соглядатайку, чтобы увидела она, как я дружески щелкнул свою прежнюю пассию по носу. Сразу сама изобразила себе кавалера, обещалась придти к нему -  и все это у меня на виду. Ну, скажите, разве это любовь? Что же будет, когда она про мои серьезные  недостатки  узнает? И как надеяться на нее в серьезных делах? - она везде опоздает... (Правда, она уверяет, что опоздала ровно  на полчаса. Да и звонила она - меня не было просто. И для ревности, честно говоря, у неё основания есть. К тому же, возможно  любит раз ревнует...)

***

Одиночество жило во мне всегда, но - в соседней комнате, за дверью из белых, приятных разговоров...

***

Она как жаба: что бы кто ни сказал или сделал, только сморгнет-сглотнет и снова сидит, раздувается. А она? Стоп, сейчас придумаю... Она как ящерица: посмотришь, вроде сидит и на солнышке греется, но на самом деле она каждый, день свой звериный среди мужиков шмыгает и интересуется...

***
 
Почему традиции под такой защитой? Потому что они сон для народа: разбуженный хуже зверя - ведь сны-то у них дурные. А для начальников они тумба, на которой им высоко: трясти тумбу хуже, чем толкать начальника в тело. А попадает в начальники только привыкший к защите и нападению - таким сподручно за традициями присматривать...

***

Я проповедую добро и пишу, в основном, об этом, но читать боюсь - потому что, если вы меня не так поймете, то я начну называть вас «дураками»...

***

Просто от избытка здоровья больных исцеляли Христос и апостолы! Они же начальники жизни, в них ее было так много - нешаблонной, непошлой, толковой... (Я не встречал еще ни одного нешаблонного человека и, наверное, поэтому все еще болен - а надо бы выздороветь и их исцелять...)

***

Никто Богам не угодил, никто и каждый день Те в унынии: «черт, как подумаю, что на этой «земле» творится, так опять голова болит и настроение тучевидное...»

***

Следил за тем, чтобы не повеситься с тем же тщанием, с каким на улицах следят за тем, чтобы под машину не попасть. Есть ситуации нестерпимо постыдные и безнадежные...»

 Весь год толкался среди них - без толку, задаром, за так; и вот теперь ушел - и уже по дороге хлынула горечь и образовала реки. Потом выросли леса скорбей и заколосились поля печали. Правда, иду я по дороге долгой, и хорошо омываем бодрящими дождями... (П.С.: долгая дорога от бодрящих дождей к леденящим)

***

Не помню об ее существовании, даже когда она неподалеку сидит - вот это прогресс. Теперь даром в ней ее говно кипит, на которое я раньше беспрестанно нарывался. А, может, не кипит? Не знаю, скорее всего, кипит - запашок пару  раз прорывался из ее внутренней засады, но вообще-то мне теперь ядовито наплевать...

***

Понял, почему серьезно религиозные люди так гордятся своей  победой над ****ством, пьянством и т.д. - дело в том, что для обычного человека всё это даже не грехи, а повседневные занятия. Понял так же почему серьезно культурные люди так ценят свои лирические излияния и способность к гуманитарным отвлеченностям - дело в том, что  обычный человек предельно ограничен и утилитарен. И понял, почему серьезно религиозные люди вдвойне ограничены, а серьезно культурные вдвойне развратны и пьяны - законы компенсации, ведь они не перестали быть обычными, только защищаясь от грехов или же только нападая на занятие творческое. Они не хотят и не могут одновременно и обороняться, и наступать...

Обычный человек - это более смерть, чем жизнь, более жесткость и бездушность. Обычный человек это евангельские Афины, переполненные идолами и  Иерусалим, подлежащий опустошению. Если присмотреться, то увидишь, что одни молятся именно потому, что понимают безнадежность свою, а у других в стихах лишь тени надежды. И вместо любви лишь эпизоды страсти и симпатии - у них нет этого дара (а у меня есть - и я разрываюсь от того, что мне не дают его реализовать, поселив среди девушек обычных, похожих на смерть и на болото...) 

***

Завидев женщин, он, не выдержав, увлекся и спустился со своих таинственных творческих небес на всем нам известную землю. Он проповедовал им любовь, но лишь единицы вполне доверились ему -  еще тысячам он нравился и т.п.,  но это уже было не то, попахивало иным уровнем развития. А остальные вовсе им не интересовались и, в итоге, они-то и распяли его, каждая на своей кровати, принуждая к воскресению после всех своих бесконечно смертоносных соитий...

***

Улет первой бутылки в космос - вся стеклотара во всех пунктах сдачи посуды сорок лет тряслась и звенела от счастья, прославляя того, кто первый увидел их сходство с ракетой на этой страшной земле, где всем угрожает зевота до  погибели челюстей от скуки...

***

Ноги собрались на площади - это ясно! руки собрались в зале -  тоже известно! туловища надо искать на кладбище - доказано! члены как всегда в кроватях - само собой разумеется! осталось узнать,  где собираются головы и как пользоваться манной небесной души, распыленной в нашей каменной пустыне...

***

«...И сотворил некто людишек по образу своему, и по подобию своему соделал их «левыми» и «правыми». И назвал их дураками. И увидел, что это очень хорошо...»

Никак не поймут, что «добро» и «ум» есть категории столь же мистические как и категория «Бог», что никому вполне не удавалось овладеть ими – а иначе были богами….

Изощрялись в отдалении от Бога, но таком, чтобы не оказаться неправым пред Ним - тяжелое и ненужное дело и да будешь ты проклята, гордость. И вот, много их уже, школ выживания на расстоянии от Бога – одна  мрачнее и утонченней другой. В некоторых все в микросхемах и железных рыцарских латах - и все-таки в правоте перед Богом...

***

Там людей из луков убивали, а здесь копьями и мечами, там - автоматами, а здесь - минами и бомбами, там - колами, а здесь и ногами затоптали и зубами глотку перервали... - в общем, везде это было, во всех дворах и на всех улицах, только в разное время и издали, чтобы можно было опоздать или смыться, и только потому теперь везде одинаково темный зимний вечер и черные толпы прохожих...

Там человек напрягся, но только удвоился и здесь он все силы собрал в кулак, но лишь стало их пять - большое семейство... И это тоже повсюду, везде - размножились люди и стали асфальтированные шляпы носить,  но жизнь так и не получилась у них, отчего и выслал Бог заменителей ей, называвшихся, как колбаса в супермаркетах, в чем-то иначе…

«Послушай, что было: у меня вчера едва человек не возник. В комнате дело было, между кроватью и шкафом. Нарисовались некие прозрачные голова и тулово, по пояс над полом, но потом снова пропали...»

(Во второй раз Бог хотел устроить потоп огненный, гневный, но снова заплакал)

***

Проглотил пузырек с чернилами, пытаясь заесть, стал жевать цветы, но горечь, горечь, поэты меня обманули дважды, нет любви, есть лишь слова, зря я купил цветы задорого...

***

Дорога, чуть в стороне старый желтый лед толщиной в три метра,  возле которого, похоже, еще недавно стоял  загребной механизм  с зубьями (судя по полосам во льду) - возможно, это и хорошо, на все три метра подъедена сама дорога, но все же что я делаю на ней, всё еще  пустой и невозможной даже в самый теплый и солнечный день, раз по бокам такие ледники и мамонты... 

Снова пуля прошла навылет и снова я не убит, конечно, но дыра во мне всё больше, в ней, как в яме, уже может поместиться, в яму провалиться всё мое новое лицо и  чем я себя дальше залатаю, заполню, прикрою от  хищников, падких до раненых…

***

На земле светлые солнечные лучи, а на солнце - темные земные. Там другой народ и у него другие идеи и конструкции, а в наших весь свет - тьма и они только портят жизнь светлому солнечному народу - правда, уверяя, что не ведают, что творят и пославши на солнце свои 144 телевизионные программы...

***
            
Все строят каменные башни, повышая высоту и уровень жизни,  и я тоже был принужден взяться за камень, но уже третий кирпич показался мне слишком бессмысленным и тяжелым. Строю башню из двух кирпичей и очень озабочен оконцем, чтобы светло  было в ней...

***

Не знаю... Может быть... Не знаю... И этого не знаю... Возможно, но... Не знаю... Наверное, уж очень похоже на то. Или... Да, всё же не знаю. Не знаю, что я знаю...

От «не знаю» умирает голова, а от «не хочу» душа - я и не хочу... Или, разве, вот это все-таки немного попробовать?.. «В этой коробочке снег, в той книжечке сопли, простуда, но вот крышка достаточно твердая для того, чтобы пока сохранялась надежда...»

***

Мне было больно, но я ничего не сделал, только поставил стул наоборот. Он сразу стал ближе мне, а я ему и боль вышла в стул, сочувствовавший мне... Что, вы не верите мне? Убью тогда - стулом или  как-нибудь наоборот, мне же всё равно будет так больно...

***

Изобрел паровозно могучее дыхание, чтобы жить как по  рельсам во льдах, но пингвинята, подученные взрослыми особями, сразу накатали страшную жалобу и я снова не еду, дышу в рукав, шепча «не пугайтесь, дети»...

***

Сказал одному «сдохни от тоски» и он сдох. Тогда сказал другому «покайся или сдохнешь от тоски». Жду, ничего не предпринимаю, ведь ему не докажешь, что его предшественник сдох от тоски...

***

У неё было зашито крепко, и оттого она так отстала, лишних три года оставалась девственницей, чуть ли не до 17-ти, но, наконец, нашелся парень сильный и жестокий, и с тех пор она сильно наверстала, за три года чуть ли не 20 членов подержала в своей любящей руке, пока не начались семья и дети. (Кстати, уверяла, что сперма полезна для женского организма...)

***

Нет, это не возлюбленная моя прошла сейчас под моим окном, это соседка, она лет пятидесяти, скучнейшая особа в парике... И это -  тоже не она. Еще кто-то - вообще какая-то бабуся. Очень далеко им до возлюбленной моей. И мне до нее далеко. Но вот девушка с длинными волосами прошла - лица не разглядел, волосы ничего, но это не возлюбленная моя, а я ей сохраняю верность. И зачем только столько невозможно банального народу идет мимо моего окна; они - посланники наоборот: пока они есть, она не пройдет мимо моего окна... - мимо моих двух окон: в первом я их замечаю, а во втором разглядываю после интригующей паузы…

***

«Христианство»... Это всё грандиозный самообман Павла Тарсянина: он убедил себя и некоторых, что от Начала до Конца рукой подать, но христианская империя пахла примерно так же, как и коммунистическая. Проповедь любви - вообще смешное занятие, ведь любовь - это антипроповедь,  нечто тишайшее, нежнейшее и тончайшее. Впрочем, проповеданное на кровлях всё же будет когда-нибудь совершаться на деле и в тайне...

***

Серый, светло серый, серо-зеленый, серо-светлозеленый, серо-розовый, розовый: «я всё пойму и, значит, буду легок, а легкий счастлив».

Серый, серо непонятно какой, серый, серо-синий, серо-голубой, светлосеро-голубой, совсем светлосерый..., голубой: «мне будет хорошо как рыбе и пловцу в воде, а сыру в масле - вот это сон».

Серый, очень серый, темно-серый, красно-серый, буро-серый, черно-серый, разрыв серого - золотой: «так вот ты где, взаимная любовь».

Снова серый, но уже сразу розовый, голубой и золотой...

***

Все привязаны к своему месту, своей среде, которые кажутся им как вселенные, но на самом-то деле существуют - а также существовали и будут существовать - иные места и среды, которые с твоими имеют немного общего - и вот ты не понятен и не нужен им. А я вне сред и мест и всюду боком - все относятся ко мне тепло, а не холодно - но и не горячо. «Т.к. ты не холоден, не горяч, извергну тебя из уст Моих», но не могу я однозначно погрузиться ни в какое место - по ценности своей они  все для меня одинаковы...

***

«Старик Авраам и старуха Сарра зачинают сына...» Нет, это зрелище слишком ужасное – словно бы саму смерть заставили родить!  Исторгли, вырвали некоего младенца Лазаря. Случайно ли то, что Бог хотел убить его на жертвеннике. Сухая палка потыркалась в сухом сене и явилось чудо! Опять зачатие получилось непорочным. (Впрочем, еще Адам возник из какого-то абсолютного праха…)

 
***

Истина как попадание в точку с помощью прицела из креста, диалектических противоречий. Смотрение в этот прицел порождает страдание, но попадание в  точку вызывает полный покой и свободу. И начинать надо со свободы, чтобы попасть в  точку, которой свобода оканчивается, надо быть бедным и легким, таская только  ружьё. Я вот намазал картину, а не нарисовал, но я попал, понимаешь...

***

И всё бы ничего, неплохо, но опять член стал как камень преткновения и соблазна, всех об себя спотыкающий и всех собой побивающий. И  опять я поразился его драгоценной нежности, как написано: «возьму у вас член каменный и дам член плотяной и нежный». Ну что ты будешь делать - или разве мне Библию читать, чтобы от греха  при такой-то нежности избавиться...

***

Да, Бога нет, Он или умер, или сжался, или впал в состояние странное, но что с того? - наша задача остается той же: стать богами, вернуть гармонию вселенной, заполнить все пустоты и воскресить очень трудно воскрешаемого Бога. Иначе каждого из нас ждут муки, гибель,  дисгармония и пустота...

***

А Ваня много плакал только о книге – при том, что вокруг сидели боги, в рассеянности втыкающие себе драгоценные мечи в живот, да и сам он был еврейско-греческий апостол... В «Откровении» говорится, что на небе было даже несколько книг и одну из них, дерзая, Ваня отнял у огромного ангела. Он съел ее, вот в чем дело, и она в устах его была сладка как мед, но потом у него все же заболел живот, чтобы множились шестерки и близился конец светочей и света...

***

Сейчас хорошие времена для того, чтобы жить: любого можно выключить или включить, увеличить или уменьшить громкость. Я и уменьшаю - их усмешки, гримасы, нехорошие слова. Сижу в тишине или слушаю музыку, а они пусть шепчут там, что я нехороший.

И с любимой так: уменьшаю «нет», увеличиваю «да» («она так обрадовалась мне сегодня»), чтобы не было больно - боль мешает играть в шахматы с ее фаворитом, главным кавалером, а ставки слишком высоки... Я просто выиграю ее, если мне не будет больно. Или сон увидится хороший. Да, главное, мне с ней будет хорошо, хотя больше  о жизни  ничего не знаю...

***

Два самолета летало по комнатам и четыре птицы пели у меня тогда, и дурак же я был, что подумал про беспорядок... Теперь пытаюсь также постучать ложкой об ложку, не обращая внимания на суп, пар от которого напоминает мне о вулкане, должном на днях и извергнуться, и взорваться... (П.С.: вот до чего докатился, вот до чего дошло – как Ельцин, до ложек докатился, и до вулкана дошло)

***

Каждое новое поколение молодняка  разводит крутняк и хипеж, но уже ясно, что всё  это один выпендреж. Их так легко обмануть - да они и рады обмануться; в глубине своей мелкой сами  знают, что только перед своей тусовкой и клевыми подругами красуются. Круто говорят, что идеи и старания - безнадега, а потом как грянет их самый главный марш – устройство на хорошую работу...

***

Был бы подлец, хорошо бы было:  бичевал подлеца, называл его, например, зажравшимся, а так что делать с собой, подлецом... От А до Я растянулась жизнь и я ищу ее где-то в районе Е,К,Л,М,Н, ловя ртом слова как воздух. Жизнь как веревки всё время спутывается. Быть может, это действительно чья-то подлость?..

***

Время привязалось к руке, а пространство к ноге, а чувство к душе, а мысль к голове, но сейчас спать ложится мое тело, мое дело в ярком свете и я вижу только как время привязалось к руке, которая уже отправилась к выключателю... (П.С.: «Тушите свет» в чистом виде…)


***

Эстетика - это клеймо, печать, замок, которые должны быть разрушены. Разрушение эстетики откроет смерть и ужас перед смертью -  и неподчинение ей, борьбу с ней - и победу над ней. Разрушение эстетики упразднит богатство, отравленное убийственным ядом…

***
 
Научившись мертвых воскрешать, люди разучились детей рожать. Но никакой разницы: такого воскресшего тоже надо сначала обучить ходьбе и речи, а потом на какую-нибудь  службу устроить - работает столько же, так же, после чего благополучно впадает в детство и всасывается в смертоносные материнские утробы...

***

Какое кичливое превознесение своих холодных пальцев у проезжающих внизу. А на башнях  маленькие дети в ряд машут флажками. Тем не менее, не они, а другие четверо приготовились пырнуть меня ножом - некурящий же - и я напрягся, пытаясь понять, зачем  сегодня читал про коней «Апокалипсис»...

***

Сказал ей «а ты не могла бы полюбить слова «ведь», «впрочем» и т.д., потому что она никогда никого не любила - и особенно меня - а теперь еще заявила, что и эти словечки не любит...

***

Хожу и как во сне не вижу посторонних, машинально отрабатываю всё наперед известное общение с ними. Сконцентрирован на главном. Надо же как-то продвинуться в мире; но если ничего не подвернется, то тут уж что поделаешь. Значит, я первая  ласточка, которая еще не делает весны...

***


Ах, вы настаиваете на своих несусветно дурацких «перерождениях»?! - что ж, тогда я  тот, кого в прошлом веке мама называла Ван Гогом. Причем, теперь у меня еще и маниакальная склонность настаивать на данном обстоятельстве, ибо рассчитываю, оно поможет мне, т.е. Ван Гогу в этот раз разобраться со славой уже при жизни! Кроме того, я - Федор Достоевский, а Бах во мне вообще издавна живет - уже в позапрошлом рождении, помнится, был - подлинно великие любят жить братской семьей, коммунально...

***

В нашем городе сидит миллион с лишним человекообразных, в соседнем бродит примерно столько же... - кругом резервуары, битком человеками набитые, в некоторых их даже и по 20 миллионов... - это как кружки, ведра и бадьи с водой, и каждый  - всего лишь капля в одной из этих емкостей (почти никто, кроме тебя самого, не знает - в какой), к тому же  временно...

***

Да, любимая, если мы будем вместе, то у тебя будет шок от меня, а у меня - от тебя, но, если мы перетерпим этот период, не разожмем объятий рук и ног, то  изменимся, станем сильными и универсальными и уже всегда будем вместе. Без шока нельзя додуматься до результативных изменений...

Одинаковость в том, что как я весь прошедший год провел, метясь между несколькими дамами, так и ты выбирала-меняла кавалеров-партнеров. А разница в том, что у тебя сплошные удачи, со всеми спала, а у меня одни неудачи - даже не поцеловал никого ни разу – включая тебя. Но ведь мои дамы были классными - если бы я взялся за тех, у которых тот же уровень, что у твоих ебарей, то  с ними давно все кровати сломал…

Уже и днем и ночью снится, что любовь заливается водой из ведра... - днем заливается, а ночью горит, но совершенно нечисто и грязно…

Со злорадным удовольствием наблюдаю виртуально примерещившееся - то, что  сейчас люблю ее меньше, чем она меня - неслыханное дело! Мол, все-таки к обычному, среднему человеку мистически сильные чувства можно испытывать лишь до тех пор, пока он обитает в основном в твоем воображении...

***

«Хорошо? Или все-таки плохо? А сейчас - вроде бы уже хорошо? Плохо? Да, хорошо. Нет, стоп: плохо, терпи и продолжай...» – рисую.

В книжке «500 шедевров мировой живописи»  понравились только шестеро. Реакция уязвленного владельца дорогущей книжки, художника: «зато они все сильнее тебя как профессионалы» -  «Важнее всего быть хорошим - умным и добрым - человеком. Потом - иметь как можно более развитые фантазию и воображение - т.е. быть хорошим художником. А профессионализм -  только чистота окончательной сборки и отделки. Без хорошего нет вещества, без творчества нет жизни этого вещества, а без профессионализма нет порядка в жизни…» (И зацикливаются на одном порядке только потенциальные сталинисты и  фашисты…)

***

Дома, в домах окна, а в окнах куклы - по одной кукле, смотрящей на улицу. Одна оперлась на руку, другая нагнулась, чтобы что-то  получше рассмотреть, третья наблюдает, положив голову на ладони... - но видно, что это розовые, неподвижные, пластмассовые куклы со стеклянными бусами-глазами, надо только понаблюдать за любой из них подольше, потому что через стекло  плохо видно с большого  расстояния - окна в тех домах залетают и на 7-ые этажи... А на улице что? На улице, т.е. во дворе, образованном огромными домами, сплошной цех по производству этих кукол, кипучая деятельность...

***

Всего лишь взял спичку в зубы - и  уже ощутил в себе выпендреж. Почему?! Я не хочу выпендриваться! Но и выплевывать спичку не хочу! Неужели нельзя жевать спичку, совсем не выпендриваясь?!  Неужели нельзя начать курить без выпендрежа?..

***

Если жизнь – это фантастический роман, то в нем главному герою, надо всего-навсего отыскать шифр, ключ, позволяющие освободиться от власти дурных привычек, пьянок и плохого настроения. Казалось бы, куда проще, всё в его руках, на Марс слетать сложнее, но он уже тысячи лет в беспробудном  полете...

***

Ваше общество мне так же вредно, как моему ревматизму - болото, я заболеваю в нем болезнью, имя которой «смертельная скука»...

 Черные поцелуи, сплошной «голяк»...

***

Смотрю, как активно скоты проповедуют свое скотство - и налево, и направо, и на дорогах, и под кровлями, и днем, и ночью. А хорошие люди где? В боязливости и хандре? В церквах и стихах своих гребаных?..

***

Знаю, что вот это - ангельское, но т.к. я не ангел, то  и говорю «подь сюда» бесу. А после уже молча приготовляю свое горькое вино...

Абсолютно автоматическая жизнь всё идет своим чередом, а потом исчезает и забывается напрочь... - ясно же, что она только сон, что жизнью являются только отличия от этого сна...

Тонкие люди, не стражники... У тонкого человека есть одно большое дело, настолько большое, что разбито на несколько «отсеков», а в остальном он живет в рассеянности. Если наблюдающий тонкого человека мало знаком с делом  его, то ему кажется, что он ни к какой определенной службе не способен, но тонкие люди рассеянно вежливы ко всем наблюдающим... («Ходите тонкими путями, потому что грубый путь ведет в погибель»)

***

На каждого излишне спящего по террористу, а на каждого излишне терроризирующего - по спящему, успокаивающему нервы и навевающему сон в нашу эпоху, когда на улице имени Дружбы Народов все студенты в цепях, а художники - в злых собаках, вцепившихся так, что тем кажется, что звон цепей - это сон...

***

Атеист говорит «Бога нет», а религиозный говорит «есть Бог, который меня отблагодарит за то, что я служил в трех конторах, построил  дачу, жил с женой, любил купаться и смотреть телевизор». Атеист умнее, я с ним вместе злорадно говорю: «пусть умрет и поищет такого Бога! Успехов! Мощные будут поиски! В космосе только Бог - диван, без Него не успокоишься...»

***

Высохли капли на теле после купания и вновь незаметными стали радость и дыхание, хотя кино продолжалось…

***

Фарисейство - это «кашу маслом не испортишь». Сволочи, вы испортили не кашу маслом, а  масло - драгоценное масло - кашей - банальнейшей кашей. Вы - те же убийцы живого и подлинного, только не снизу, а  сверху, не из грязи, а из князи и вязи... (Как ночью легко убивать, так днем соловьем фарисействовать)    

***
 
Дочь в цепях, а сынок - в собаках. А под окном, мимо дома - дворник с ломом, в красной служебной накидке - нет приема даже против в узел завязанного лома...

***

Люди, сомкнувшие глаза, чтобы не видеть и уши, чтобы не слышать - и люди, открывшие рты словно пасти, чтобы говорить слишком большие слова. Верблюжатина «объективных» истин и «правильных» фраз...
               
Дома, построенные на песке и не дай Бог, если налягут на них ветер и воды бури, но их много, они образуют целый город, а вокруг города воздвигнута мощная стена, защищающая от всех ветров, а над городом - крыша, уникальный проект, чтобы не было никаких межсезоний...  В общем, лишь иногда прорывается враг и рушит-мочит какие-либо отдельные дома или, максимум, улицы, а так всё хорошо, только немного душно, «парит» и все умы горожан ходят в шортах и коротеньких маечках...