Важней всего погода в доме

                ВАЖНЕЙ  ВСЕГО   ПОГОДА  В ДОМЕ

Недавно встретился я с бывшим  товарищем  по  работе, который рассказал мне о своей жизни. Всегда и везде кто-то  его  устраивал на учёбу, на работу... Сам же он ничего самостоятельно не  решал. В итоге материально он живет несколько лучше меня за счет приторговывания овощами, но в моральном плане - хуже. Я же с самого детства все проблемы решал самостоятельно, никогда не шел ни на чьём поводу. Но не было у меня старшего наставника, который мог бы объяснить мне суть жизни, понимание которой помогло бы правильно решать возникающие проблемы. Я не имел понятия, откуда берутся учёные и многое другое. Когда заканчивали мы  мореходное училище, услышал я как один мой одноклассник,  говорил  другому, что главное в жизни - попасть в номенклатуру. Я не знал что это  такое, но не спрашивал, до всего приходилось доходить своим умом.

В мореходном училище, где я учился с 1947 г., регулярно проходили комсомольские собрания по  заранее выработанному ритуалу. Ведущий объявлял комсомольское собрание открытым. Оркестр играл гимн Советского Союза. Все вставали. Начинались псевдовыборы президиума собрания. Затем под бурные аплодисменты предлагалось  избрать  почетный президиум во главе с великим  вождем  -  товарищем  Сталиным. Такой ритуал безусловно действовал на наше  сознание  в  духе воспитания преданности делу социализма. Но  были  и  другие  явления, порождающие сомнения в этом. Например, из нашей группы в  1950 году был арестован и осужден сначала на 4 года, а после  апелляции на 7 лет Магрилов Володя за анекдот, в котором рассказывалось  про корову, которая не боялась машины, но испугалась колхоза.

Помню отмену карточной системы в 1947 году. Часов  в 6 вечера по радио передали сообщение об этом и об обмене денег на новые  в течение трех дней. У большинства из нас денег практически  не  было, хотя мы жили на государственном  обеспечении  и  получали  небольшую стипендию - порядка 50 рублей. Но был у нас курсант Ленька Пантелеев, который занимался фотографией  и  зарабатывал  на  этом деньги. Услышав о реформе, он сразу  же  объявил  об  аннулировании всех заказов по старой  цене  и  побежал  на  рынок, чтобы  спасти деньги. Купил он несколько килограмм мяса, плохо сварил его и полусырым съел. Потом долго маялся животом. Но эта реформа, как  и  ежегодные мартовские снижения  цен, вызвала  у  меня, да, наверное, и  у многих других, гордость за нашу великую  Родину. Цены  в  магазинах были установлены довольно низкие. Например, масло сливочное  стоило 25 рублей кг. Я думал, что в деревне  оно  еще  дешевле. Но, когда  я приехал на следующее лето в деревню, то узнал, что масла в  деревне нет, а если случается кому-то его продавать, то не менее, чем по  40 рублей.

С 14 марта 1952 года я  стал  работать  мастером  инструментального цеха судоремонтного завода в г. Баку и одновременно  стал комсоргом цеха. В цехе работало много молодых парней после  ремесленных училищ. Однажды дал я одному токарю простейшую работу и наряд на неё. Работа расценивалась по 3 разряду, и на нее было дано 6 часов. Через четыре часа он закончил работу и подошел с нарядом ко мне, обижаясь что мало заработал. Я объяснил ему, что хотя денег маловато, но так как он вместо 6 часов работу выполнил за  4,то  это означает, что он стахановец, так как выполнил задание  на  150%.Наш разговор слышал комсорг завода Дмитриев. Никакого замечания мне он не  сделал. Прошло  время. На  заводе  состоялось  отчетное  комсомольское собрание, на котором я не был. На следующий день мне  рассказывают, что Дмитриев критиковал меня за то, что  я  якобы  ругал токаря за досрочно сделанную работу - за 4 часа вместо 6 по  норме. Этот скверный анекдот пошел гулять по верхам. Его пересказывали на районной комсомольской конференции, затем на бюро райкома  партии, когда принимали меня кандидатом в члены партии. Всё шло по заведенному ритуалу. Зачитали анкету и  поступило  предложение  принять меня в партию. Секретарь райкома комсомола попросил  слова  и отметил мои недостатки, пересказав бред Дмитриева. Я пытался возразить, но два члена бюро, сидевших по бокам, схватили меня за руки, не дали встать и шептали, чтобы я не возражал, а  признавал  критику. Я промолчал, меня приняли. Но червь сомнения получил поддержку.

20 июля 1998 г.Владимир Познер в телепрограмме "МЫ"  рассказал, как ехали они однажды с французским другом на  электричке. Наверное, из-за неисправности поезда всех пассажиров высадили на какой-то станции и  заставили  ждать  следующей  электрички  5  часов. Француз удивлялся терпеливости пассажиров. Да во Франции  случись такое, станцию разнесли бы вдребезги. Летом 1953 года  в  восточном Берлине были волнения, вызванные  снижением расценок (повышением производительности труда). А в феврале того же года я впервые, в качестве  цехового  мастера, участвовал  в  таком  мероприятии. Цех получил задание повысить производительность труда на 15%. Администрация цеха вместе с нормировщиком  пересмотрела  нормы  и выполнила задание. Никаких волнений у нас не было. Дело, видимо, было в том, что немцы всерьёз верили в  такое  мероприятие.

Советские  же люди не реагировали на властные распоряжения. Власти получали ежегодный отчет об очередном повышении  производительности  труда  в соответствии с теорией марксизма, что  производительность  труда, в конечном счете, самое главное  для  победы  социализма. Фактическая же производительность труда не повышалась, а падала. Власти  делали вид, что платят зарплату, а рабочие делали вид, что  работают. Мы, конечно, изучали экономику. Но то была схоластическая экономика, далекая от реальной жизни.
Высшим властям важно было получить хороший отчет, а  всё  остальное их до поры, до времени не интересовало. При Брежневе  практиковались митинги, одобрявшие мудрую политику  партии. Когда  люди шли с работу, проходная закрывалась минут  на  10. Возле  проходной стоял грузовик, в кузове которого  стоял четырехугольник  (директор, парторг, комсорг и  профорг  завода). Митинг, посвященный, например, одобрению ввода советских войск в Афганистан  объявлялся  открытым. Парторг  зачитывал  проект  резолюции  митинга. Раздавались жидкие аплодисменты, которые  считались  одобряющими  резолюцию. Митинг заканчивался. В райком уходили соответствующие  протоколы. Через некоторое время Брежневу докладывали, что советские люди  единодушно одобряют его политику. Так власть и подвластные жили  каждый своей собственной жизнью.

Меня как пропагандиста посылали на  ежемесячные  семинары  в райком партии. Там секретарь и его помощники  пытались  информировать нас о положении дел в районе, городе и области. Однажды секретарь райкома заявил, что их беспокоят потери рабочего времени  за счет отпусков без сохранения заработной платы. Сказал он  об  этом раз, потом второй и третий раз. И  вдруг  выходит  Постановление  о запрещении таких отпусков. Только в исключительных случаях  директор завода имел право отпустить на три дня. Но жизнь шла своим чередом. Люди  как  шли  по  своим  делам, так  и   продолжали    идти. Только, если до  Постановления человек терял в  зарплате, то  теперь отпуск ему оплачивался, чтобы не оставалось никаких следов от такого отпуска.

Но я всё еще верил в идеи социализма и по  мере  возможности отстаивал их.  В декабре 1964 года я закончил  Челябинский  Политехнический Институт и решил разобраться с наукой. Я думал, что моя  голова  не хуже многих других и я смогу найти ошибку, которая привела  физику и философию к кризису. Мы с женой жили недалеко от  открывшейся  в 1963 году публичной библиотеки и я стал почти  каждый  вечер  сидеть в читальных залах этой библиотеки, изучая историю  науки, чтобы найти ошибку. Ошибку я довольно быстро нашел, но что с  ней  делать? Я понимал, что пробиться в печать невозможно. Вот если бы еще разгадать причину всемирного тяготения...

Тем временем я сдал экзамены в  заочную  аспирантуру  одного Ленинградского НИИ. Но стали утверждать мою тему, оказалось, что она конкурирует с темой над которой работает филиал этого НИИ. Так как конкуренция считалась у нас буржуазным порождением, тему не утвердили, а я не захотел приспосабливаться под существующие правила  игры и ушел из аспирантуры. Попал я и  в  номенклатуру. Меня  избрали секретарем парторганизации  небольшого  завода. Но  две  выборных кампании выбили меня из колеи. Нужно было  фальсифицировать  итоги выборов, добиваясь пресловутых 99,97%. Я посоветовался  с  женой  и вышел из номенклатуры "по состоянию  здоровья". Секретарь  райкома убеждал меня остаться, так как я теперь могу расти до самого  верха. Тогда еще Лариса Долина не пела песню о том, что "главней всего погода в доме", но я интуитивно чувствовал, что важней  всего  не участвовать ни в каких махинациях, сохраняя свою совесть чистой.

Подводя итоги могу сказать, что всё мне удавалось  практически очень легко. Экзамены я всегда сдавал и поступал в  то  учебное заведение куда хотел. Поставив себе целью найти  научную  ошибку, я нашел её. Задумав понять причину всемирного тяготения, я понял  её. Мог бы стать и учёным и номенклатурным работником, но не захотел.

В итоге стало понятно, почему развалился великий Советский Союз. Система, где нельзя обсудить публично никакую проблему  не может быть долговечной.

22 июня 2021 г. я проснулся ровно в 4 часа. Вспомнил, что 80 лет назад «Киев бомбили, нам объявили, что началась война». Но я пока живу.