Трус

               
                АЛЕКСАНДР КАТЕРОВ



                Т Р У С
               
                РАССКАЗ

Павел Петрович жил один, в небольшом домике на окраине города. Рядом находилась воинская часть, вернее воинской она была тогда, когда Павел Петрович, выйдя на пенсию, подрабатывал там уборщиком. Он убирал вольеры служебных собак, чистил дорожки, а иногда даже кормил четвероногих, помогая молодым проводникам.
Потом военных распустили, а питомник оставили. Павлу Петровичу было обидно за армию, но он продолжал работать, внося свою незначительную лепту, в воспитание сторожевых собак.

Когда у Павла Петровича умерла жена, он осиротел и как-то сник, превратившись в немощного старика. Он бросил работу и едва справлялся со своим хозяйством. А на балансе у него и было-то; три облезших курицы, кот, да старый пес. Частенько, накормив свою живность, он грозился продать дом и переехать в квартиру. Но время проходило, а он оставался жить в своем домике, по утрам благодаря Бога за каждый подаренный ему день.
- А чего?.. – Оправдывая свой возраст, рассуждал он, - еще денек понежусь под солнышком, посмотрю на небо, вдруг последний раз… Что там дальше будет никто не знает? Вот Матрена моя, говорила, что придет и все расскажет, а уже два года прошло, а от нее не слуха не духа… Снится, и то перестала. Видно не все так просто, как говорят…
- Каждый увидит, да не всякий войдет… - Заключил Павел Петрович строками из Святого Писания. – Вот поэтому и благодарю Бога!

Походив по двору, Павел Петрович заканчивал свои рассуждения и принимался кормить свою живность. С котом он делился молоком и хлебом, а старому и беззубому Шарику, варил кашу, добавляя в нее, как правило, дешевые рыбные консервы.
- От себя отрываю, - ругался он на собаку, - ты больше меня съедаешь, а толку от тебя никакого. Хотя бы гавкнул когда-нибудь для приличия, а то лежишь в будке, как будто тебя и нет.
Собака обижалась на упреки хозяина и пряталась в конуре, а Павел Петрович, после сожалел и ругал себя:
- От тебя-то толку много, мухомор старый!..
Управившись во дворе, он уходил в дом.

Перекрестившись у икон, Павел Петрович садился за стол и начинал читать Библию. Читал он вслух, как учила его покойная жена Матрона. Она утверждала, что таким образом текст лучше доходит до сознания. Павел Петрович верил супруге и поступал именно так.
«Смотрите, бодрствуйте, молитесь; ибо не знаете, когда настанет это время…», - прочитал Павел Петрович и задумался.
Через минуту он вернулся к тексту, но в окошко кто-то постучал и он, пробурчав что-то неприличное, поспешил покинуть свое место.
Увидев свою соседку Зинаиду, Павел Петрович позвал ее в дом.
Зина – молодая, одинокая женщина, частенько навещала своего соседа. Она приносила ему продукты, почту, а то бывало и чекушку водки занесет. С ней Павлу Петровичу было хорошо и уютно. Не имея своих детей, он называл ее доченькой и всегда был рад поговорить и услышать от нее последние новости. Как правило, разговоры велись о ее работе в питомнике, где когда-то работал и сам Павел Петрович.
Вот и в этот раз Зинаида сообщила:
- А вашего дружка выбраковали…
- Какого дружка, Зина? – Удивился Павел Петрович, - мои дружки давно уже все на погосте отдыхают. Это я задержался…
- Овчарку - «Карая» выбраковали, - объясняла соседка, - его еще все трусом обзывали, а вы его жалел и подкармливали. Вспомнили?
- Альбиноса, что ли? – Воскликнул Павел Петрович.
- Ну, слава Богу, вспомнили!
- И куда его теперь?
- Как куда - на живодерню… Начальство говорит, что он дармоед, не работает, а паек употребляет, - разъясняла соседка.
- Как же так, Зинаида? Он же еще не старый пес, ему от силы года три - четыре будет. Рано ему в расход, да и не трус он вовсе. Он просто добрый и затюканный. А так он смышленый…
- Ну, не нам решать, - рассуждала Зинаида, - начальство говорит, что он не пригоден к сторожевой службе, потому что трус. Да, если и вправду, какой из него сторожевой пес – он сам себя боится…
После чая Зинаида засобиралась домой, а Павел Петрович сунул ей шоколадку и поблагодарил за визит.

Когда соседка ушла, Павел Петрович посидел у раскрытой Библии и, не прочитав ни строчки, отнес ее к божнице.
- Не могу, прости меня, Господи. Что-то совсем ничего в голову не лезет, - оправдывался он перед Богом и подошел к антресоли. Здесь он нашел недопитую чекушку водки и присел за стол.
Со стены на него строго посмотрела жена и он сказал:
- Что осуждаешь?
Матрона ничего не ответила, а Павел Петрович, пропустив стопочку, стал рассказывать ей последние новости.
- Помнишь овчарку из питомника, кличка у него «Карай»? Я как-то приводил его домой, ну, ты ему еще прозвище придумала - «Альбинос», за то, что морда у него была белая. Так вот, Матронушка, беда с ним случилась, попал этот песик под сокращение, в расход его…
У Павла Петровича заблестели глаза, и он потянулся к бутылке.
- Помнится мы с ним дружили, - рассказывал он, наполняя стопку водкой. – Он-то пес хороший, только с небольшим брачком. Не было у него на морде черной маски, положенной для породных овчарок. От этого и попал он в питомник. А вообще-то он от элитных родителей – чемпионов, и это было заметно по его экстерьеру. Крупный такой пес, с мощной мускулатурой, да и мордочка смышленая, только без маски, а для таких собак это порок, на выставку дорога закрыта.

Павел Петрович выпил водку и, посмотрел на портрет жены.
- Ты, Матрона Ивановна, на меня не ругайся, а лучше послушай, что я тебе расскажу. С этим псом я много провел времени и знаешь, что я понял? Никакой он не трус, как бы его не обзывали, он просто очень осторожный и добрый пес, и я бы сказал – человечный…
Павел Петрович потянулся к бутылке, а на подоконник вдруг громко присела крупная птица. Он вздрогнул и заметил, как белый голубь, расхаживая по узкой площадке, заглядывал в окно.
Полюбовавшись птицей, он отставил бутылку и заявил:
- Все, на сегодня хватит, больше не буду.
Голубь тут же улетел, а он заключил:
- Да, и водкой делу не поможешь, надо друга выручать!..
                *       *       *

Полночи Павел Петрович не спал, все думал, как спасти собаку.
К утру он определился и стал собираться в питомник.
- Я его выкуплю, - рассуждал Павел Петрович, пересчитывая сбережения, - двадцатка у меня есть, а если не хватит с пенсии донесу…
Подбрив бороду и усы, он надел праздничный костюм с наградами и отправился к начальнику питомника на прием.
Во дворе, заметив хозяина при параде, Шарик вылез из будки и приветливо завилял хвостом. Кот Васька тоже не отставал Павла Петровича без внимания и проводил его до самого конца улицы.

У питомника Павел Петрович заметил, как участилось его дыхание, а сам он волновался и не решался войти на КПП. Вдруг ворота питомника распахнулись и со двора выехал армейский Уазик. Не проехав и трех метров, он остановился, а из него вышел мужчина в камуфляжной форме. Он подошел к Павлу Петровичу и протянул руку.
- Здравия желаю, Павел Петрович, ты ко мне?
Павел Петрович, пожал руку бывшему начальнику и ответил:
- Да, у меня к вам просьба, Иван Иванович.
- Если на работу, - перебил его начальник, - то извини, при всем уважении к тебе, не возьму - своих надо сокращать…
- Мне не на работу, я по другому вопросу, - ответил Павел Петрович и стал рассказывать о своей просьбе.
Он долго путался, подбирая выражения, а когда все-таки разъяснил суть вопроса, протянул бывшему начальнику деньги.
Иван Иванович нахмурил брови и строго спросил:
- Это что?
- Деньги за собаку. Если мало я с пенсии поднесу…
- Ты чего, Павел Петрович, обидеть меня хочешь? - Возмутился начальник, - собака выбракована, знаешь куда ей положено?.. Так что забирай пса и убери свои деньги.
Павел Петрович стал благодарить начальника, а он спросил:
- Прокормить-то собаку сможешь? Пенсия небось небольшая?
- Управлюсь, - радовался Павел Петрович быстрому разрешению вопроса, - сам-то я мало ем – проживем…
Иван Иванович приказал своему подчиненному привезти собаку, а на складе получить мешок перловой крупы и ящик тушенки.
- Это вам на первое время, а там сам управляйся, - сказал начальник и добавил, - а езжай-ка ты, лучше с водителем, собака теперь твоя. Заберешь пса, продукты, а Сережа вас до дома доставит.
Павел Петрович долго благодарил своего бывшего начальника, а тот злился на него и подгонял к действию:
- Хватит бить поклоны, забирай собаку и домой, у меня и без вас дел хватает. Если что, знаешь где меня найти.
На прощание начальник пожал руку Павлу Петровичу, и ушел на КПП. Через три минуты Павел Петрович уже стоял у вольера «Карая».
Дежурный по питомнику открыл вольер и позвал собаку:
- Трус, с вещами на выход, за тобой пришли.
Павел Петрович погрозил ему своей палкой и осадил парня:
- Какой он тебе трус? Что здесь написано?
Дежурный посмотрел на табличку и, ухмыльнувшись, заявил:
- На заборе, дедушка, тоже написано!.. Какой он «Карай»? Самый настоящий трус, - заключил дежурный по питомнику и, повесив на дверцу вольера ошейник с поводком, оставил Павла Петровича.
Проводив парня взглядом, Павел Петрович позвал собаку:
- Альбинос, это я - Петрович.
Он вошел в вольер, а из конуры вылезла здоровенная овчарка.
Павел Петрович угостил ее конфетой, а она лизнула ему лицо.


                *       *       *

С этого момента они жили вместе.
Строгий Павел Петрович даже пустил собаку в дом, где Альбинос, как теперь называл его хозяин, пользовался теми же привилегиями, что и кот Васька. Правда, он спал на коврике у двери, и не ложился в постель к хозяину, как это делал кот.
По утрам из дома теперь выходили двое; Павел Петрович и его четвероногий друг. Хозяин кормил животных, а Альбинос, высоко задрав ногу у забора, метил свои владения. Он с уважением относился к своему старшему собрату и первым делом подбегал к Шарику, выражая свое почтение. С Васькой отношения сложились не сразу, высокомерный кот все время угрожал, ревнуя его к хозяину, но после того, как Альбинос во дворе разогнал соседских котов, дружба наладилась.

Так проходило время и как-то незаметно пришла зима.
Павел Петрович топил печь и в доме становилось тепло и уютно.
Вечером, после ужина домочадцы собирались у печки и, разместившись, каждый на своем месте, занимались своими делами. Кот Васька вылизывал свою шерстку, сидя высоко на печи, Альбинос грелся поодаль, с опаской посматривая на огонь, а Павел Петрович, обратив спину к огню, заносил записи в свой дневник наблюдений.
Сегодняшний вечер не был исключением, и все расположились по своим местам. Вдруг дрова в печи громко затрещали, и огонь ярко вспыхнул за стенкой заслонки. Кот наверху не повел и ухом, а Альбинос соскочил с места и спрятался под столом.
Павел Петрович ухмыльнулся выходке собаки и вздохнул.
Посмотрев, на портрет жены, он признался:
- У нас так бывает…
- Это еще что, Матрона? Я тут взял его на улицу, так он, испугавшись грузовика, меня до самой калитки волоком тащил.
Павел Петрович невесело улыбнулся и продолжил:
- А вообще он пес хороший и знаешь, Матрона, мне с ним жить легче. Он и послушает меня, и поплачет со мной, и успокоит, когда мне трудно. Он, конечно, трусишка, но он не подлец и не предатель…
Матрона промолчала, а из-под стола высунулась морда собаки. Альбинос придвинулся к хозяину и положил лапу ему на колени. Павел Петрович погладил пса по голове, а тот в ответ, лизнул ему руку.


                *       *       *

Так они пережили зиму и дождались весны.
И хотя повсюду еще лежал снег, а ночами столбик термометра опускался до минус десяти, настроение у всех было весенним. Кот Васька чаще стал уходит со двора, синицы улетели в лес, а Альбинос освоился и превратился в дворового пса. Он уже облаивал прохожих за забором, гонял котов и все чаще высовывал морду на улицу.
Павел Петрович, подмечая положительные сдвиги в поведении собаки, называл это уверенностью в себе. Наблюдая за действиями Альбиноса, он, сравнивая его с человеком, приходил к выводу, что заниженная самооценка порождает неуверенность, а подчас и трусость.
- Вон сколько в нем энергии и силы, - восхищался Павел Петрович, наблюдая, как овчарка нарезала круги по глубокому снегу, – силы, как у хорошего жеребца - чего бояться?..
- И почему большой собаке нельзя быть доброй? - Частенько задавался вопросом Павел Петрович. А эта глупая поговорка – «злой, как собака». Кто ее придумал? Посмотрите на Альбиноса, он же весь мир любит, а на прохожих лает беззлобно, будто здоровается с ними.

Конечно, эта собака была доброй и никого не обижала. Альбиносу очень нравилось, когда его гладили по голове и говорили добрые слова. В этот момент он любил всех и выставлял свои чувства на показ. Размахивая своим длинным хвостом, он изгибался дугой и тут же, как пружина расправлялся. Этот прием он проделывал несколько раз и окружающие верили в его доброе расположение.
Но, как подметил Павел Петрович, особые чувства он проявлял к маленьким детям. Здесь он был не только ласковым, но и предельно осторожным. Он будто понимал, что своими резкими движениями мог напугать, а то и причинить вред этим маленьким человечкам.
- Видно у первого хозяина были дети, - рассуждал Павел Петрович, - вот от сюда любовь и осторожность в поступках… Хотя они могли быть и у второго или третьего хозяина. Этому псу досталось на своем веку. Его с рождения стали ломать. Первые за то, что мордой не вышел и позорил породу, другие, что не оправдал надежд, ну, а следующие за мягкость характера и беззлобность. Так и сломали собаку…
Павел Петрович махнул рукой, а по улице проехало такси.
Через два дома, у старой покосившейся избушки, машина остановилась и из нее вышла девушка с ребенком на руках. Это подметил Альбинос и, подбежав к хозяину, облаял приезжих.
- Это к бабе Шуре внучка приехала, - разъяснил он собаке и та, будто осознав слова хозяина, убежала в глубь двора.
Из любопытства Павел Петрович вышел за калитку, чтобы рассмотреть прибывшую девушку, а она помахала ему рукой.
- Помнит старика, - приятно удивился он и вошел во двор.

Вечером этого дня Надежда – внучка бабы Шуры зашла к Павлу Петровичу в гости. Они долго пили чай, а маленький Антон, сидя на руках у матери, трогал морду Альбиноса. Пес не сводил глаз с малыша и не мог скрыть своего восторга от гостя. Он то вылизывал ему испачканные руки, то подвывал непонятному лепету ребенка, то касался его тела своим мокрым носом, вызывая у Антона звонкий смех. Альбинос оставался довольным своей выходке и по-собачьи улыбался.

Когда кукушка на часах прокуковала десять часов, а ребенок захныкал на руках матери, гости стали собираться домой.
Надежда быстро надевала одежду на расхандрившегося сына, а Альбинос, побоявшись быть безучастным, вылизывал ребенку слезы. Это утешило маленького Антона, и он опять разразился смехом.

У калитки Надежда поблагодарила Павла Петровича за угощение, а Альбинос, приподнявшись на задних лапах, лизнул девушке лицо.
Антон у нее на руках закатился смехом, а Надежда заявила:
- Никогда не видела такого ласкового пса!..
- Это он поблагодарил тебя за чудесный вечер, - пояснил Павел Петрович, – мы гостям завсегда рады, - добавил он и открыл калитку.
Девушка с ребенком на руках тихо пошла по тротуару, а Альбинос вопросительно посмотрел на своего хозяина.
- Ну, чего ты смотришь? Я провожать не пойду – скользко, - заявил ему Павел Петрович и предложил, - хочешь – иди сам…
Альбинос радостно взвизгнул и помчался за гостями.
Павел Петрович посмотрел ему вслед и произнес:
- Вот, что любовь делает! Теперь ему ничего не страшно!..

                *       *       *

Так проходило время. Павел Петрович читал Библию, рассказывал Матроне последние новости и по привычке заносил наблюдения за природой в свой дневник. Альбинос совсем освоился и уже самостоятельно заходил в гости к своему маленькому другу Антону.
Стояла середина апреля и кое-где на голых ветках деревьев уже можно было увидеть стаи грачей. Но по ночам в доме было еще холодно и Павел Петрович топил печь. Он грел свою больную спину, кот Васька, как обычно, нежился на верхней полке, а Альбинос дремал у ног хозяина, вздрагивая от треска углей. Он больше не прятался под столом, но всегда с опаской и тревогой наблюдал за пламенем в печи.

Все складывалось хорошо у Павла Петровича, и он совсем стал забывать о смерти, но пришла беда и она сама напомнила о себе.
Умер его друг Альбинос, погиб на пожаре…
- Загорелся дом у бабы Шуры, - рассказывал он, сидя у портрета жены, - то ли печка худая была, то ли сама чего не доглядела, ей-то посчитай годков сто. Не справилась бабка с огнем и на улицу орать…
Собрались люди, пожарных вызвали, а огонь уже из окон пошел.
А мы в это время с Альбиносом из города возвращались, прививку я ему делал у ветеринара от бешенства. Там нас и подобрал Иван Иванович - начальник питомника на своем Уазике.
Приезжаем, а на улице пожар. Я расспрашивать, а люди кричат, плачут - ничего не понять. А Альбинос как увидел, что дом Антошки горит, так и кинулся его спасать в горящий дом. Не знал он бедняга, что Надежда с сыном еще вчера уехала к мужу. Так и сгорел мой дружок в этом пожарище. Даже косточек не осталось.
Павел Петрович взглянул на жену мокрыми глазами и упрекнул:
- Ну, чего ты все молчишь? Как мне теперь жить? Для кого?..
Матрона промолчала, а в печи громко затрещали дрова.
Павел Петрович вздрогнул от неожиданности и произнес:
- Вот и он огня боялся, а сам полез в самое пекло…

После этого случая Павел Петрович совсем упал духом и не стал выходить со двора. Он больше не наблюдал за природой, перестал читать Библию и даже водка не могла вернуть его к жизни. Единственным утешением для него были беседы с портретом его жены. Здесь он мог и поплакать, и покаяться, и даже признаться в любви. Вот и сейчас, после не долгого предисловия, он начал свою исповедь.
- А знаешь, Матрона, после гибели Альбиноса, я опять стал задуматься о смерти. Я все хочу понять, боюсь я ее или нет. В принципе, в моем возрасте, оно вроде бы, как и не страшно, но с другой стороны пугает неизвестность. Как там и что? Хорошо если совсем ничего…
- А если по Писанию: «Каждый увидит, да не всякий войдет!..».

Павел Петрович посмотрел на портрет жены, потом на икону Спасителя и подошел к божнице. Он взял Библию, а за окном, на подоконнике, откуда не возьмись, появился белый голубь.
- Я тебя понял, Матронушка, - произнес Павел Петрович и раскрыл книгу для чтения.