Щекотливая история

  Кто-то хлопнул меня по плечу.
- Гоша! Друг! — сразу же вслед за этим услышал я искреннее восклицание.
   Обернулся:  Самойлов — мой институтский однокурсник.
- Валера — отдал ему обратно хлопок, поспешно натянув на себя гримасу какой-никакой радости.
- Куда ж ты пропал?
- Никуда, Лерик — вспомнил его институтскую окликушку. — Работа, дом; весной и летом на даче у родителей.
- Женился хоть, нет?
- Был печальный случай. Повезло, что недолго: три года пожили.  Боюсь — опять не ту встречу. Такая как твоя жена — редкость большая.
    За его Мариной я ухаживал почти до окончания института. После получения диплома они с Валерой по распределению попали на один завод, там и поженились.
- Старая дева — это естественно. Старый холостяк — это, Гоша, опасно. Итак гармонии, в смысле баланса, в обществе нет, а с такими как ты женщины вообще на тропу войны выйдут: из-за недостатка мужиков их отлавливать начнут, загонять в стойло и принуждать к  понуждению. За тобой ещё не охотятся?
- Было раза два, но я убегал.
- И от друзей бегаешь?
- Не бегаю, Лерик.
   В ответ он сказал, что с этим согласится, если завтра к семи я буду у них.
- …. И Марина будет рада, и с моим двоешным вундеркиндом познакомишься.

    Назавтра и пошел. Жене цветы, общий коньяк на стол, сыночку подарок.
    Пришёл. Лерик не обманул: Марина рассыпалась .... и в улыбке, и в приветливых словах, и даже в два раза смелых поцелуях, игнорируя Леркин взгляд, отражающий смесь радости, ревности и гнева.
- А вот и наш Тима — подвёл ко мне Валера своё чадо, про которого уже было известно, что он уже — хоть сейчас в институт.
- Здравствуй Тимофей — нарочито важно сказал я, протягивая ему руку.
   Он подал свою.
- Здравствуйте дядя Гоша — с надутыми щёчками пухленькие губки в таком же духе пролепетали ответ.
- Какой серьёзный мальчик — сказал я полушутливо — ты, наверное, учишься только на пять?
- Я учусь только на двадцать пять.
  Моя физиономия самопроизвольно отобразила вопросительное недоумение.
- Да, Гоша, он прав — вздохнула Марина в непонятной полуулыбке — то ли гордости, то ли печали — у него всегда пятёрки по пяти и двойки по двум основным предметам.
- Ты, наверное, как и твои родители любишь математику и хочешь стать инженером. Хочу подарить тебе вот такой подарок. Головоломка называется.
- Спасибо дядя Гоша. Но я не хочу инженером, я хочу быть или орнитологом, или экзотологом. Ещё не решил. — В невозмутимой серьёзности произнёс маленький Самойлов. Потом неожиданно спросил меня —  Вы знаете, чем отличаются глаза мышей от глаз, например,  кошек?
- Нет — ответил я смущённо — не знаю.
- Не синхронным вращением. Правый глаз у них может смотреть в одну, а левый глаз в другую сторону. А какое животное выдерживает самую низкую температуру? —  продолжил наступление Леркин отпрыск.
- Наверное, белый медведь, или тюлень — неуверенно промямлил в ответ.
- Эти до минус 80, не меньше. На самом деле гусь — до минус 110.
    Тут уж и я обозлился, видя Тимкино наслаждение, и пошёл в подобную контратаку:
- Скажи-ка мне Тимофей, — растягивая слова, не без удовольствия, очевидно даже с какой-то ехидцей в своём взгляде, спрашиваю его —  какая вода быстрее замерзает: холодная, горячая, сладкая, или солёная?
  Тима задумался.
- Скорее всего — это пресная холодная. Потому что совершенно чистая вода — это дистиллированная, а она замерзает при ниже нуля — вот мальчишка, заметил подвох в вопросе.
- Молодец Тима, сладкая или солёная тоже могут быть холодными, но быстрее замёрзнет горячая вода. Вот такой парадокс.
    Потом вмешалась Марина, сказав ему, что дядя Гоша гость, и пришёл  к ним отдыхать, в том числе и от умственных трудов…
- Пойдём, Тимочка — повела  она сыночка в его комнату, положив свою руку ему на плечо.

    Сидя за столом, естественно, первым делом стали вспоминать свою институтскую молодость. Потом разговор перешёл на их талантливую сынулю.
- Ведь упрямый какой — в том же непонятном тоне – гордится или ругает? – выдала Марина — не хочет историю с литературой учить и всё тут. Ему и лепят постоянно двойки. Зато по биологии всегда пять с плюсом. По математике, физике пятёрки. Ты знаешь, Гоша, он ведь у нас по французскому почти свободно говорит.
-  Ты вот другое послушай, — перебив свою жену, чуть ли не в восторженном тоне, выпалил муженёк — что тут недавно случилось…
- Лерик, ты про это хочешь сказать…? Может, не надо?
- Марин, что здесь такого? Гоша свой человек. — «Вот, Лерка» — вдруг пронзила меня мысля — «Забыл кто сначала за его Маринкой ухаживал? Сам не свой» —  лупанула в моём мозгу обида,  но я промолчал.
- Это всё из той же экзотологии? –  сказал вслух – Что это за наука, Лерик? —  подавил я окончательно приступ ревности.
- О мелких пресмыкающихся, грызунах: крысах, мышах, хомяках и прочей зубастой твари. Об их изучении, лечении. Так вот, та история действительно из той же оперы. Легли мы спать. Еще не успев заснуть, чувствую Маринкину ласку, нежно так правую ногу мне пощекотывает. Тогда я устал, взаимностью не ответил, и уснул. Проснулись мы почти одновременно. «Лер, спрашивает она меня, ты, что ночью не спал? Как не спал. Сразу же отрубился – отвечаю. Почему ты так предположила? Ты, говорит, меня всю ночь, еле ощутимо, приятно щекотал. В ответ я ей: Марин, ты будешь удивлена, но ещё перед тем, как заснуть, а потом и во сне, тоже ощущал лёгкое пощекотывание. Мне также было приятно и я тоже думал, что это ты с лаской ко мне. Переглянулись, посмотрели под одеяло, и между нами увидели белую Тимкину крысу. Оказалось, она из клетки убежала и к нам под одеяло. Вот такой, Гоша, у нас был групповой интим.
    Нахохотались мы вдоволь. Потом ещё многое чего вспоминали, и я тоже всякое рассказывал.
    Просидели, аж, до часу ночи. Потом естество победило, стали зевать. Марина мне постелила в большой комнате и все уснули.
   Утром позавтракали и я заспешил домой, велев Самойловым в следующую пятницу быть у меня.

   В автобусе сижу, полудремлю, наслаждаюсь былыми воспоминаниями, представляя белую крысу между Леркой и Маринкой.
   Чувствую, что меня за ухом кто-то чуть-чуть щекочет. Что такое? Явное щекотание от кого-то сзади. Обернулся: женщина сидит около моих лет. Спокойно, куда-то никуда вперёд смотрит. Даже моего вопросительного взгляда не заметила. Я отвернулся, ничего не понимая.
Думаю про себя: «давно ко мне женщины не приставали, а вот так, вообще ни разу». Проигнорирую, может, отстанет. Нет. Через недолгое время опять щекоток под ухом.
Протерпел. Вновь прощекотала. Оборачиваюсь. Та по-прежнему, как будто ни в чём не бывало, глаза уставила вперёд. На повторное оборачивание с моей стороны всё же обратила внимание, но ничего не сказала. И в этот раз я тоже сдержался, отвернулся только не так быстро. Продолжаю надеяться, что, может, всё-таки, успокоится. Зря надеялся: опять пощекотала. На этот раз не вытерпел. Оборачиваюсь:
- Женщина — выдавливаю из себя негодование как можно сдержаннее — я женат…
   Она в ответ:
- Мне всё равно —  спарировала с хладнокровным выражением на лице, как будто не понимая в связи с чем моя такая реакция.
- Что вы задумали? — начинаю выходить из себя. – На что вы надеетесь?
- В каком плане? — отвечает в прежнем невозмутимом спокойствии — в ближайшем — достичь цели, в отдалённом — ребёнка родить.
   От такого я чуть не огогокнул. Чуть пощекотала и сразу на щекотливую тему.  Молодец! От такой смелости на некоторое время даже дар речи потерял. Потом всё же нашёлся и как будто сам такой же смелый спрашиваю:
- У Вас кто-то есть на примете?
- Вижу одного — ого, снова огокнул я про себя, во женщины пошли!

    Прав оказался Лерка и впрямь охоту объявили. Тут, неожиданно, её выражение на лице сменилось на ужасное, глаза округлились, упершись в мою шею, и она как закричит, и вскочила с места. В своём же месте, где у меня было пощекотывание, я почувствовал, но уже не щекотание, а поскрёбывание. Левая рука бегом к шее под воротник  и нащупала трепыхающееся животное. Схватываю, подношу — белая крыса. В салоне четыре-пять человек, кто видел, смеются, женщина продолжает, правда уже потише, кричать, автобус останавливается. Она выходит; поспешно спрятав крысу, бегу за ней.

- Извините — догоняю её и начинаю оправдываться ……
   … Не забыв по ходу оправдывания представиться и выпытать, пусть и не сразу, что её зовут Татьяной. Рассказал, что был в гостях у своих институтских друзей, про сыночку ихнего вундеркинда, про его увлечение, про то, что эта крыса уже была в групповых интимных отношениях с супругами… Тут Таня засмеялась.
- А я Вас обманул про свою женитьбу. Когда вы меня пощекотали, в смысле, я так предположил, сразу вспомнил Леркино предостережение. Через некоторое время, когда пощекотывание стало настойчиво повторяться, и впрямь, подумал, кончилась моя свобода — Таня опять засмеялась, поняв юмор.
    Потом меня понесло. Откуда красноречие появилось, казалось, давно уже все навыки утеряны.  Так мы и зашагали: я безумолку говорил, Таня смеялась. Тут на пути оказалась небольшая выбоина, Таня чуть не поскользнулась и инстинктивно схватилась за меня, я согнул руку, она её под локоток, а потом замкнула под руку.
    Градус настроения повысился.

    Сам по себе вспомнился давнишний случай во время учёбы в институте. Тогда я, буквально, «развёл» историчку. Мало того, что не был на лекциях, напросился на консультацию. Стали разбирать загодя подготовленные мной непонятные моменты. Преподавательша объясняла, я неотрывно смотрел ей в глаза, изредка перебивал, делая правдоподобные дополнения. Так её обворожило неподдельное, искреннее соучастие студента, что консультация превратилась в беседу двух коллег. Историчка была в ударе. Когда раж чуть поостыл, она …… Гошу похвалила, назвав умным студентом. А он, явно пользуясь случаем, скромно так, сама невинность, сдержанно промолвил:
- Можно я попробую сдать экзамен?
    Она подумала, ведь это вне всяких правил, студенту отводится несколько дней для подготовки, согласилась. Фортуна, билет оказался счастливый, я получил пятак.
 
     Татьяна от души рассмеялась.
- Знаете Гоша — сказала она не без усилия притормаживая свою смешливость — я себя не узнаю. Чтобы я так смеялась! Не помню, когда. Меня, на работе вовсе считают очень строгой. Не знаю, что и нашло.
- По правде сказать я такой же. В молодости, в институте, я играл в КВН, был в составе даже не факультетской, а институтской команды, говорить мог без умолку. Казалось это всё забыто. Помните, Таня, знаки?
- Знаки? Какие знаки?
- Это когда чёрный кот… Кстати, рыжий цвет — на удачу, а белый и вовсе к счастью. Так вот не счастье ли это? Ведь, пусть и крыса, но белая…… Кстати, где она?
- А где была?
- Под пальто, в кармане пиджака. Тогда я её поймал, завернул в платок и положил в карман.
- Гоша — глаза Татьяны вновь наполнились страхом, смех с лица как сдуло — я, кажется, её чувствую.
   Тут она в панике стала хлопать себя, очевидно пытаясь её вытряхнуть из-под своей удлинённой болоньевой куртки-пальто. Поскользнулась, стала падать.
- Гоша, держите меня.
   Я успел лишь придержать её около самой земли, Таня упала-таки на снег.
- Ищите, ищите её — в искреннем чувстве вырвался из неё призыв
- Где, где она?
- Где-то на животе, кверху полезла
    Гоша, не думая ни о чём постороннем, просунул руку к Тане под пальто с откровенным желанием отыскать крысу у неё на груди.