Ализе. Главы 38-41

Глава 38

Элиан понуро сидел в глубине темной мансарды, и страх сквозил в его затуманенных слезами глазах. Эльза вошла в комнату. Их взгляды встретились: ее — вопросительный и его — умоляющий.

— Зачем ты сделал это? — горестно прошептала она. — Теперь они могут сотворить с тобой всё, что угодно. Твоя жизнь в их руках!

— Разве у меня был выбор? Этот подлец держал оружие у твоей головы!

Эльза судорожно вздохнула. Все произошло так быстро: Юфис схватил ее, а потом также стремительно отпустил, как только Аррель написал «чистосердечное» признание. Это был новый удар — то, чего она никак не ожидала от своего возлюбленного. Эльза была возмущена, обижена, подавлена, но одновременно с этим какая-то часть ее существа продолжала верить в идеального Юфиса Корна.

— Как же быстро ты поддался на их провокации! Юфис никогда бы не навредил мне!

— Это пока ты принимала его сторону, — со всей серьезностью возразил Эли. — Заступаясь за меня, ты подвергаешь себя большой опасности. Ты уже не на их стороне!

Эльза вспомнила о том, как давеча Юфис ударил ее, каким злым у него было лицо, и решила, что слова Элиана не лишены оснований. Наверное, при виде измены, да еще с племянником Арреля, он бы запросто нажал на курок...

— Ты сильно рискуешь, — повторил Эли, — но сама путаешься в своих догадках. Я ведь знаю: ты не веришь и никогда не верила мне. Те слова, которые сорвались с твоих губ на празднике открытия отеля, были сладкой ложью.

— Я не раскаюсь, — ответила девушка.

В ее памяти хрустальным вихрем пронеслись воспоминания далекого дня: сверкающая зала, фейерверк, балкон, мраморные ступени и... галантный кавалер в черном смокинге. Вспомнилось мгновение танца, когда Элиан Аррель — этот обольстительный полубог в своем безукоризненном обличье, — ласково улыбался, держал ее за руку и кружил по скользкому, словно гладь покрытого льдом озера, полу. И Эльза тогда улыбалась в ответ, забыв обо всех своих печалях...

После созерцания картин прошлого нынешняя ситуация показалась еще более безнадежной. Подняв голову, Эльза внимательно посмотрела на Эли. Его нежное лицо чернело от синяков, сквозь дыры в измочаленной одежде светились участки голого тела, покрытого ссадинами, но на губах Арреля играла такая же обаятельная улыбка, как и в тот памятный вечер.

— Я не раскаюсь, — повторила Эльза.

Ей начало казаться, что Аррель приближается к ней — на самом деле это она зачарованно двинулась ему навстречу. Горячая волна прокатилась по телу, что-то волнительное подчинило себе разум… Ей до невозможности сильно захотелось прикоснуться к человеку, которого она видела перед собой. Неважно как: погладить по волосам или обвить рукой шею… Что же это? Неужели несчастная Камилла Богарт тоже испытывала нечто подобное? Эльза остановилась и стыдливо потупила взгляд. Что Аррель с ней делает? Ни к кому из мужчин она не питала такого волшебного притяжения.

— В день нашего знакомства я пообещал себе, что это не случится в третий раз, — задумчиво сказал Эли.

— Это? — дрожащим голосом повторила Эльза.

— Я приношу людям несчастья. Это происходит очень легко. Даже мой дядя...— он запнулся и договорил твердым голосом, глядя перед собой лихорадочно блестящими глазами: — Но ты будешь жить... Во что бы то ни стало. Что до меня, то моя участь, увы, решена и без этой записки. Не согласись я написать ее своей рукой, они бы подделали почерк.

— Но в записке ты...

— Я признался в убийстве.

Девушка побледнела.

— И признался еще кое в чем — я писал под диктовку Рерски.

Послышался вздох облегчения. Ну конечно! Богарты делают всё, чтобы выставить Элиана исчадием ада! Но это еще не значит, что они правы.

— Порой мы становимся жертвой неосторожного слова, — мягко начал Аррель. — Один в запальчивости ранит другого фразой, обжигает подозрением, гонит прочь и таким образом навечно закрепляет за невиновным неотвязное чувство вины. Тот, кто ни в чем не провинился, начинает сам уличать себя в каких-то неведомых грехах, делается мнительным и одновременно желает сбросить с себя оковы тоски посредством разгула...

Все началось несколько лет назад, когда семнадцатилетний Эли возвратился домой после месячного пребывания в шикарных апартаментах у дяди. Прежде он был замкнутым и осторожным. Отец растил его в строгости, закалял спартанскими условиями быта, требовал от него безоговорочного послушания, часто наказывал по причине и без... Но вот застенчивый деревенский мальчик попадает в мир роскоши и достатка — в мир вседозволенности и неукротимых желаний... Дядя всегда мечтал о сыне, поэтому принялся прельщать единственного племянника блеском дорогой жизни. «Вот прекрасное бургундское вино. Замечательные кубинские сигары... Что?! Ты никогда не пробовал это? Безобразие. Так попробуй скорее!» «Ты не умеешь танцевать? Ну так госпожа N тебя вмиг научит...» В свои семнадцать лет Элиан угодил в центр всеобщего внимания. Важные господа пожимали ему руку, пленительные дамы флиртовали с ним, а дядя довольно ухмылялся: «Так надо. Твой отец просто дурак. Он ничего не понимает в жизни». Вследствие всего этого юный Аррель вернулся домой под сильным впечатлением. Хрустальные грозди люстр, свисающие с расписного потолка, казалось, до сих пор мельтешили у него перед глазами. В их свете родная комната, родной двор, родная деревня — показались юноше до боли убогими. «Это не жизнь!» — решил тот, кто вкусил уже запретный плод наслаждений.
Однако нужно было втягиваться в прежнюю колею или же навсегда уезжать к дяде.
Размышляя об этом, Элиан встретился с молоденькой девушкой, своей подругой детства. Агате недавно исполнилось пятнадцать, но это вовсе не значило, что она не успела ощутить жаркое дыхание любви в своем сердце; девочки начинают бредить любовью раньше, чем их однолетки мужского пола. С двенадцати лет Агата испытывала ревностную привязанность к Эли Аррелю. За последние годы безответная первая страсть до того укоренилась в девушке, что она — эта простушка с грубыми чертами лица, — возомнила его своей собственностью. Эмоции кипели в ней на острие ножа, когда наивность граничит с неистовством, а нежность борется с угрозами.

...В тот день молодые люди долго бродили по лесу. Юноша с упоением рассказывал Агате обо всем, что так воодушевило его; строил планы, возводил грандиозные воздушные замки.

— Скольких женщин ты перецеловал в городе? — Вопрос «в лоб» озадачил Эли. Покраснев, он пробормотал, что еще ни с кем не целовался «по-настоящему», в ответ на что Агата закатила истерику, причем употребляемые выражения были заимствованы ею у собственных родителей. Девушка не раз наблюдала, как мать ревнует отца, и теперь решила проделать что-то подобное с другом детства.

— Твой отец говорит, что твой дядя каждый день приглашает к ужину продажных женщин, которые остаются в его доме до утра, — заявила Агата.

Элиан рассмеялся — настолько это предположение расходилось с правдой об Ури Арреле. Да, братья не особо ладили. Просто Себастьян, отец Эли, считал, что смысл жизни можно постичь только в лишениях, тогда как Ури превыше всего возносил деньги и комфорт. Первый жил отшельником, второй стремился к общественным высотам. Можно представить себе, насколько негативно воспринял аскет известие о поездке своего сына в город, поэтому принялся во всеуслышание рассказывать небылицы о собственным брате. «Ты просто завидуешь ему! — гневно крикнул тогда Эли. — Дядя богат, он всего добился!» В итоге отец и сын крепко поссорились...

— Если ты перестанешь шуметь, я возьму тебя с собой, чтобы ты увидела правду своими глазами, — примирительно сказал Эли Агате, к которой не испытывал ничего, кроме дружеской симпатии. Однако девушка как будто помешалась. Она не помнила себя от непонятной обиды. Уже стемнело, нужно было возвращаться домой, но все попытки молодого человека повернуть назад не увенчались успехом.

— Если бы одна из тех потаскух сделала вот так, — Агата с вызовом рванула блузку на своей груди, — что бы ты сделал?!

— Ничего! — Он отвернулся. — Потому что в дом моего дяди ходят только приличные люди.

«Крикуха, — беззлобно подумал Эли. — Она извращена своими невежественными родителями, своим низким уровнем жизни». Он не хотел ссориться с ней, он вообще не понимал, откуда взялись все эти упреки.

— Неправда! Неправда! Всё ты врешь! — кричала Агата. — Отправляйся назад, к своим городским штучкам! — Она разрыдалась. — Я думала, что у нас всё всерьез! Что ты меня любишь!

«Боже мой, откуда она это взяла?! Неужели я дал ей повод?» — ужаснулся Эли. Он хотел поступить соразмерно джентльменскому кодексу: снял с себя куртку, чтобы прикрыть наготу спутницы, но Агата бросилась на него, принявшись неистово молотить его кулачками.

— Ненавижу! Ненавижу тебя! Ты предатель!

Он несильно оттолкнул ее от себя, затем рассмеялся: что за нелепость? Однако девчонка не думала шутить, в ее возрасте страсти имеют первобытный, оголенный характер. Она стремглав ринулась вглубь леса, а Элиан шагом последовал за ней. Он просил ее остановиться и успокоиться, но девушка не послушалась. Спустя какое-то время юноша потерял ее из виду. Только недавно фигурка Агаты мелькала между кустами и вот вдруг исчезла. Сперва Элиан даже думал, что подруга вознамерилась играть с ним в прятки, но вскоре увидел ее лежащей на дне оврага. Вероятно, ревнивица оступилась и скатилась вниз по склону.

И тогда Элиана обуял дикий страх. Он бросился прочь и бежал без оглядки до самой деревни. Аррель понимал, что в случившемся нет его вины, что произошел несчастный случай; между тем разорванная блузка на теле девушки послужила богатой пищей для нездоровых фантазий. Кто мог доказать теперь, что не Эли, а сама Агата поступила столь бесцеремонно со своей одеждой? Невиновный человек попал в щекотливое положение. Быть может, жители деревни имели основания оспаривать его честность, но что бы там не говорили обыватели, отец должен встать на защиту родного сына! Юноша не сомневался, что так и будет. Однако Себастьян Аррель пуще других набросился на него с упреками, едва ли не при всех обвинив в самом ужасном. Элиан навсегда запомнил холодные глаза, лишенные понимания и веры. Своим гневом отец причинил ему жестокую боль. «Так вот чему научил тебя дядя! — кричал Себастьян. — Ури разбогател преступным путем, поэтому я всячески препятствовал его влиянию на твое воспитание. Но ты вырос и сделал свой выбор. Ты тоже захотел достигать желаемого грубой хваткой! А теперь иди. Иди и признайся, иначе в будущем судьба призовет тебя к ответу!»

— С тех пор мы не виделись, — окончил Элиан свой рассказ. — Судя по слухам, отец продал дом в деревне и сейчас служит на маяке, не знаю где именно. Прошло семь лет, а я по сей день боюсь встретиться с ним. Я не смогу простить его. Я не хочу его видеть... Своим недоверием он поселил в моей душе неискоренимое чувство вины. То, что меня не осудили тогда, не принесло мне облегчения. Перебирая в памяти те роковые события, я уже сам не верю в собственную невиновность. В семнадцать лет я ушел от ответа, и вот судьба призвала меня к нему.

Элиан Аррель устало провел ладонью по глазам. Он казался как никогда несчастным.

— После я вел сомнительный образ жизни. Одним из моих любимых развлечений были прогулки на яхте. Это особенно здорово, когда рядом с тобой находится какая-нибудь красотка. — Он неодобрительно усмехнулся. — Однажды ею стала Камилла Богарт...

— Прошу тебя, не продолжай! — Эльза умоляюще сдавила его руку.

— Я думал, ты хочешь услышать правду, — удивился Эли.

Она сама так думала минуту назад, но сейчас поняла, что не выдержит еще одного признания.

— Я уже знаю правду, — промолвила девушка. — Я верю тебе.

На душе у нее было тяжело, но она изо всех сил гнала от себя сомнения. Даже если всё действительно так, как говорят Богарты и Юфис, теперь это ничего не изменит. Эльза утратила свой прежний идеал и отчаянно нуждалась в новой опоре.

— Я не просил тебя об этом, — горько заметил Аррель. — Ты можешь быть честна со мной. Поверь, мне привычней слышать обратное. — Он глядел на нее сурово и прямо. — Не нужно обманывать. Я прошу только об искренности.

— Я здесь. По-моему, это лучшее доказательство моих слов, — возразила Эльза, но Элиан как-то странно пожал плечами:

— Для кого-то, может, и лучшее, но не для меня. Прислушайся к себе, Ализе, поверь сперва голосу своего сердца и только потом делай выводы. Больше я не требую от тебя никаких доказательств, — сказал он, отворачиваясь к окну, за которым садилось солнце и сгущались серые сумерки.

*  *  *

— Сегодня ночью мы покончим с этим, — объявил Рерски Богарт.

— А девушка? Что делать с ней? — сказал Крис, обращаясь к Юфису с таким видом, как будто уже знал ответ и спрашивал лишь ради условности.

— Девушка? — повторил его отец. — Чего, по-твоему, она заслуживает? Юфис, ты говорил, что твоя Эльза — натура честолюбивая, преданная, смелая. Но ты не сказал, что она глупа, а этот ее недостаток сводит на нет все достоинства. Смелость, направленная в неверное русло, не стоит ломаного гроша. Подумайте, мои дорогие, что будет, если девчонка раструбит по всей округе наши тайны? Да еще по старой памяти свяжется с газетчиками? Крупно же ты нас подвел, Юфис Корн! Не ожидал от тебя такого просчета! Ты клялся, что Эльза надежна, что она на нашей стороне!

— Я и сам так думал, — глухо пробормотал тот. — А выяснилось, что она самая обыкновенная потаскушка, каких немало.

Он говорил тихо, и слова его, проникнутые сожалением и досадой, тонули в клубах сигаретного дыма. Юфис вспоминал далекий день, когда он был еще никому неизвестным юнцом, которого вероломно отвергла возлюбленная в пользу более богатого и более опытного человека. Ей было безразлично, чем вчера занимался ее избранник, каким путем он разбогател. Она хотела денег и красивой жизни, а Ури Аррель мог обеспечить ее и тем, и другим. Проведя параллель между прошлым и настоящим, Юфис установил неутешительный для себя прецедент: его во второй раз предавали ради кого-то из семейства Аррель.

Подняв глаза, Корн обвел сообщников глубоким взглядом.

— Нужно заставить Эльзу молчать, — сказал Рерски.

— Есть только один способ, — спокойно проговорил Юфис. — Она станет последней жертвой Элиана Арреля.

Глава 39

Сквозь стекло оконной амбразуры в комнату проникал тусклый лунный свет. Иногда призрачно белеющий диск перекрывался набегающими на него облаками. Опустилась ночь, полная теней и звуков... Что-то подсказывало Эльзе, что эта ночь будет последней.

Взглянув в сторону кровати, где — она точно знала — по-прежнему находился Эли, девушка подумала о нем с неожиданной теплотой. Она будто увидела его теперь впервые, и облик его всколыхнул в ее душе трепет; но не трепет страха, а трепет восхищения. Дважды обстоятельства сложились для этого человека критически, однако он не был виноват. Он — жертва какого-то загадочного рока, а вовсе не одержимый манией убийца. На сей раз Эльза поверила самой себе, и звучащий внутри нее голос, который постоянно оспаривал защиту Арреля, повержено умолк, пустив вперед себя нежность.

Девушка хотела приблизиться, но шаги в тиши застывшего дома зазвучали предательски громко, отчего она остановилась.

— Сегодня всё кончится? — спросила Эльза.

Он не ответил. Его силуэт на фоне окна казался невозмутимым.

— Я счастливый человек, — сказал вдруг Эли.

— Счастливый?! — Эльза не могла не переспросить, ибо судьба Элиана, полная непоправимых случайностей, была более чем безрадостна.

— Да, счастливый, — повторил он громче, после чего повернулся. Она не видела выражения его лица — вся его фигура тонула в лунном свете, однако по звучанию голоса распознала знакомую грустно-ироничную улыбку. — Хоть кто-то не отвернулся от меня, хоть кто-то дает мне еще один шанс… Увы, слишком поздно.

Эльза вздрогнула.

— Они не посмеют тронуть тебя! Я не позволю!

Он был таким слабым, таким трогательным, что ей хотелось неистово прижать его к себе, заключить в свои объятья, почувствовать обжигающий вкус лидерства. Между тем сила Элиана таилась не в мускулах и не в стальной хватке, а в его врожденном обаянии. Он источал какую-то тонкую, подобную легкому аромату мощь, которая не распознавалась сразу. Она была спрятана глубоко, в сокровенные недра личности. И мощь эта пленяла Эльзу всё больше.

— Не беспокойся за меня, — ласково промолвил он. — Главное, чтобы с тобой всё было в порядке.

— Нет. Главное, чтобы ты остался...— Она не договорила, будучи очарована обольстительным свечением его глаз. Нет, то, что творилось с ней сейчас, не шло ни в какое сравнение с обдуманной, рациональной привязанностью к Юфису. Этому не находилось объяснения.

...За дверью послышались шаги. Кто, как не враги, направляются сюда в жажде расправы?

— Идут, — выдохнул Аррель. — Возможно, мы больше не увидимся... — Голос его дрогнул, и одновременно с этим пресекшимся звуком в Эльзе что-то надломилось.
«Обещаю, вы больше не увидитесь», — когда-то слышанные ею слова прозвучали вновь со всей отчетливостью. Они должны были обрадовать ее, ведь Аррель отнюдь не воплощал в себе привычные достоинства: экстравагантный, непонятный, любящий легкие развлечения, не способный ответить за содеянное; слабый, наконец… Но почему-то перспектива расстаться с ним навсегда пугала Эльзу как ничто другое. Сердце забилось в ней часто и горячо, кровь ударила в голову. «Не хочу! Не надо! — рвался крик из ее смятенной души. — Будь рядом всегда! Будь со мной! Будь... моим!»

И в самый последний миг она бросилась к нему. Ее руки обвили его голову, прижали к своей груди.

— Я буду думать о тебе. Встреча с тобой — лучшее, что у меня было,— прерывисто дыша, прошептал Эли. — За этот миг я прощаю судьбе всё, решительно всё.

Он переживал, однако кроме тревоги и благодарности Эльза уловила в нем что-то еще — темное, ошеломляющее, пока ей неведомое. Их губы, соприкоснувшись сначала робко, с томительной неторопливостью, слились в крепком, пьянящем поцелуе, словно некая сила толкнула их друг к другу... Поцелуй был таким нежным и обжигающе-сладким, что по щекам Эльзы побежали слезы. «Это не страсть, — знала она. — Это прощание». Своими прикосновениями он будто пытался восполнить недосказанное и упущенное, хотел донести до нее свои мысли, чтобы в ответ зарядиться решимостью...

Наконец Аррель отступил на шаг, а Эльза, через силу вынужденная возвратиться к реальности, затуманенными глазами посмотрела перед собой. Ноги ее подкашивались, хотелось снова оказаться в согревающих объятьях, обмякнуть в нежных руках... Но тут чувство опасности нахлынуло на нее с удвоенной силой. Переведя взгляд с Элиана на дверь, Эльза встретилась с образом оголенной ненависти, какая только может воплотиться в человеке. Юфис стоял на пороге и давно уже наблюдал за происходящим. В его руке мелькнул револьвер, а прищуренные глаза хищно остановились на Эльзе, словно само смертоносное дуло.

— Надо было сгноить тебя в тюрьме, — сказал Юфис Корн.

Глава 40

«Неужели так просто разрушить любовь?» — размышляла Эльза, в то время как ее бывший жених с непроницаемым лицом, не выражающим никаких эмоций, связывал у нее за спиной руки. Его губы были плотно сжаты, взгляд излучал ледяное свечение. Что она испытывала к нему теперь, когда он стал ее врагом? О, она продолжала его любить, но уже совсем-совсем иначе. Осколок разбитых надежд вонзился в ее разгоряченные нервы, превратив былую привязанность в обостренно-истерзанное чувство. И вместе с тем самолюбие Эльзы торжествовало от того, что Юфис стал свидетелем поцелуя...

От Юфиса следовало ждать удара в самый неожиданный момент. Манерой резко сменять милость на гнев они с Элианом были схожи. Только Юфис казался намного опасней своего соперника. Вот он обманчиво невозмутим. Его руки не дрожат, голос не срывается на крик, а поведение даже вселяет в пленников надежду. Но вот проскакивает искра, и он готов открыть огонь на поражение.

Пока Юфис связывал Эли, Эльза опасливо следила за его правой рукой. Ей чудилось, что она тянется к оттопыренному карману брюк, куда до этого он демонстративно засунул оружие. Пленники не смели шевельнуться, однако спустя какое-то время, когда запястья обоих уже были накрепко связаны, а Юфис еще раз проверил веревку на прочность, Элиан задал вопрос:

— Вы отпустите девушку?

Юфис посмотрел на него взглядом, которого заслуживала только мерзкая тварь, и не удостоил ответа.

Эли не сдался:

— Пожалуйста! Она никому не скажет о том, что здесь произошло!

Юфис одарил Арреля едкой усмешкой.

— Она не будет молчать. Ты и сам это знаешь. В том, что ее ждет, твоя вина: тот, кто защищает преступника, сам становится им.

— Нет! — захлебнувшись, выкрикнул Эли. — Вы не поступите так бесчеловечно! Я прошу не за себя! Она не имеет отношения к происшествию на яхте!

Юфис долго смотрел на него, изогнув одну бровь.

— Меня не интересует происшествие на яхте, — промолвил он наконец. — Здесь каждый защищает свои интересы.

Взгляд его, делающийся всё злее, остановился на губах Арреля, искривленных гримасой мольбы. Эти губы минуту назад целовали Эльзу… Его Эльзу!

Девушка ахнула, увидев, как рука Юфиса молниеносно выхватила из кармана револьвер. Дуло уперлось точно в переносицу Элиана. Юноша судорожно втянул в себя воздух и прикрыл веками глаза, чтоб скрыть выражение страха. Эльза силилась молчать, потому что понимала: ее новое заступничество только спровоцирует припадок ревности. Однако Юфис без того жаждал нажать на курок! Они стояли посреди сумрачной мансарды, поверженный против того, кто наслаждался своим превосходством, и каждый испытывал другого на прочность. Эльза видела только, как вздымается грудь Эли, и слышала, как посмеивается Юфис Корн.

Грянул выстрел. Он прозвучал отрывисто и просто, словно залп новогодней хлопушки. В последний момент Юфис отвел руку, и пуля просвистела возле самой головы Арреля, войдя в стену.

— Юфис, что здесь случилось? Ты стрелял?

На пороге появились встревоженные подельники. Криво ухмыляясь, Юфис сунул револьвер обратно в карман, а затем подошел к Эльзе.

— Тебе его жаль? — только и спросил он.

— Мне жаль тебя. У таких, как ты, нет будущего, — сквозь дрожь в голосе ей все-таки удалось сымитировать надменный тон.

— Посмотрим, у кого его нет.

*  *  *

Эльзу и молодого Арреля довели до автомобиля и усадили на заднее сиденье, предварительно заткнув им рты кляпами, сделанными из кухонных полотенец. Таким образом они должны были провести свои последние часы, даже не имея возможности поговорить друг с другом! Им оставались лишь взгляды, преисполненные бессильных мук ужаса. Эльза еще пыталась освободиться, трепыхалась всем телом, словно выброшенная на берег рыба, а Элиан, казалось, полностью смирился со своей судьбой.

В темноте, когда единственным пятном света среди стен молчания был клочок освещенной фарами дороги, Эльза видела блеск влажных глаз, которые тщетно пытались что-то сообщить ей. В салон машины за время долгого стояния проникла сырость; всё кругом было чужим и пугающим. Куда их везут? Что с ними будет? Разве в этих диких местах может хоть кто-нибудь прийти им на помощь?

Что она наделала! В досаде на саму себя Эльза яростно замотала головой, но тут же потеряла равновесие и откинулась на спинку кожаного кресла. Ей следовало проявить хитрость, действуя осторожно и вкрадчиво. А она? Что делала она?! Она, теша обостренное чувство справедливости, злила противников, подогревала их ненависть, вызывала бой на себя. Когда зверь пытается вырваться из западни лихорадочными рывками, он только больше запутывается в силках, ускоряя собственную гибель.

Эльза не могла предвидеть, что всё обернется таким кошмаром. Одно утешало ее: она не одна. Устав сопротивляться, девушка склонила голову на плечо сидящего рядом Эли, и он в знак поддержки ткнулся подбородком в ее затылок. Теперь чувства были обострены как никогда. Малейший жест — взмах ресниц, безмолвное касание — приравнивались к слову.

Вскоре машина остановилась. Пленникам приказали двигаться пешком, а им не оставалось ничего иного, кроме как повиноваться. Взбираться вверх по склону без помощи рук было неудобно, отчего несчастные постоянно спотыкались и едва не падали. «Конвоиры» грубо подталкивали их тычками в спину.

— Живее! Пошевеливайтесь!

— Главное не заблудиться.

— Не заблудимся! Здесь не так далеко...

Пять призрачных силуэтов неловко продвигались по покрытой опавшей листвой земле к своей мрачной цели. В ветвях вспорхнула птица, испуганная приближением чужаков. Казалось, хмурый горный пейзаж с любопытством следит за продвижением путников, двое из которых шли со связанными руками.

Элиан часто оборачивался на следующую за ним Эльзу. Ее курчавые рыжие волосы, сбившиеся на лоб, вспыхивали от света фонаря, словно лепестки яркого соцветия. Глаза были обращены вниз, а Элиан так хотел, чтобы их взгляды встретились вновь хоть на мгновение! Он помнил теплоту податливых губ, он до сих пор как будто ощущал аромат ее тела... Ради этого стоило жить, за это стоило бороться... Его бесценное сокровище, его смысл, его счастье... Ну почему он обрел всё это так поздно, так непростительно поздно?

Дальше стало хуже: по прибытии на поляну, озаренную серебристым светом луны, пленников разлучили. Крис Богарт повел девушку к хижине, что притаилась среди группы чахлых деревьев, а Богарт-старший вместе с Юфисом поволокли начавшего оказывать сопротивление Арреля куда-то дальше, в кромешную темноту.

Нет! Она не вынесет этого! Эльза отчаянно мычала, дрыгала ногами, рвалась к своему другу, но мстители были неумолимы. Столь головокружительного, зудящего нетерпения она еще не испытывала никогда. Неужели это конец? Неужели они больше не увидятся? В диком страхе за Эли девушка даже забыла испугаться за саму себя.
Между тем свет керосиновой лампы рассек зыбкую дрёму необжитого помещения. Крис опрокинул Эльзу на жесткий топчан и, когда она уже мысленно приготовилась к самому худшему, принялся освобождать ее руки от пут.

— А теперь слушайте меня, — он торопливо склонился к самому ее уху, — я делаю это из собственных соображений. Вы должны незаметно выбраться из хижины, обогнуть ее с другой стороны и что есть сил бежать в глубину чащи. Неслышно! Вы просто обязаны использовать каждый куст для своего прикрытия, а я задержу их сколько смогу. Вы поняли? Вы хотите спастись?

Эльза неистово кивнула, сверкая отупелыми от ужаса глазами.

— Рано или поздно вы выйдете на людей, которые вам помогут. Но о том, что здесь было — ни слова. Слышите?! Иначе… Иначе мой отец найдет вас и…

Жестами девушка дала понять, что договаривать не нужно.

— Главное — тихо. Они могут услышать.

Однако едва кляп спал с ее лица, она закричала:

— Эли! Эли!

Крису пришлось ладонью зажать ей рот. Девушка билась в истерике, и Богарту пришлось нелегко, сдерживая ее самоотверженный порыв.

— Подумайте! Так вы никому не поможете!

— Но я должна... Я не могу! — Она судорожно всхлипывала. — Без него — не могу...

Он изловчился и стиснул ее лицо между своих ладоней.

— Поторопитесь — быть может, вы отыщете кого-нибудь и успеете помочь своему другу.

Ободренная его словами, Эльза покорно кивнула и вышмыгнула в узкий проем двери на свежий, сырой ночной воздух.

Глава 41

Что же будет? О, что будет! Что подумают люди, когда найдут записку, а потом и его самого? Элиан Аррель только теперь осознал всю незавидность собственного положения. Он погибнет, быть может, через секунду или две, а его даже никто не помянет добрым словом, ведь текст записки искоренит саму мысль о сочувствии.

Молодой человек стоял на краю глубокой расщелины, а за его спиной возвышались суровые фигуры врагов. То, что раньше казалось ему страхом, в сравнении с нынешним чувством было просто мандражом. Он словно взглянул в лицо самой судьбы, которая, ухмыльнувшись ему из глубины пропасти, лукаво погрозила пальцем.

— Не надо, прошу вас! — взмолился Эли, но ему даже не дали повернуться.

— Ты делал зло другим. Ты не думал, что тебе ответят тем же?

Аррель вздрогнул. Когда-то он — только подумать! — решил проверить эту самоотверженную девочку: подвел ее к краю обрыва и потребовал, чтобы она не боялась. Каким же тупоголовым эгоистом нужно было быть! А он еще смел обвинять ее...

— Раскаиваешься ли ты в том, что сделал с моей дочерью? — как сквозь сон услышал приговоренный к смерти.

— Мой ответ ничего не изменит. — Эли гордо расправил плечи, поднимая лицо к дышащему обжигающей прохладой ночному небу. Звезды мерцали в бездонной синеве, словно россыпи драгоценных камней, рассеянных небрежной рукой по темно-синему бархату. Как спокойна, как тиха была эта ночь! Преступление противоречило ее благословенной тайне. Но разве люди обращают внимание хоть на что-то, кроме самих себя? Разве задумываются о таинстве жизни?

— Богарт, давай кончать, — хмуро напомнил Юфис.

Однако старик намеревался сперва получить исповедь грешника. То, что Аррель так и не признал своей вины, немало его раздражало. Занося карающий меч над головой человека, который стоически переносил все муки, Богарт сам начинал испытывать безотчетное раскаяние, а он отнюдь не хотел подвергать сомнениям свои «правые» взгляды.

Мстители вздрогнули, когда услышали со стороны хижины пронзительный женский крик. Кричала Эльза. Сердце Элиана сжалось тупой болью — он явственно различил собственное имя.

— Довольно. — Юфис подошел к нему вплотную, и тот зашатался на самом краю, раскинув в стороны руки.

Жизнь кончена. Эли понимал это отчетливо, как никогда. Неужели всё произойдет столь просто?

— Я люблю ее! — сдавленно прошептал он. — Люблю Ализе!

Признание это подействовало на него как глоток крепкого вина. Согревающая волна прокатилась по его телу, изгоняя страх. О, если бы только она слышала! Почему он не признался ей раньше? Он никому еще не говорил этих старых, как мир, слов, ибо ни к кому не испытывал такой чистой, по-детски доверчивой привязанности. Прежде Аррель лишь пил нектар любви, но сам никогда не отдавал ей частицу своего сердца.

— Я люблю ее!

До чего же приятно было произносить это снова и снова — наперекор страху, наперекор всему! Его последние слова будут о НЕЙ, только о ней, всецело о ней… Только это признание слетит с его губ, только раскаяние в его запоздалости обожжет ему мысли.

Но вдруг — о чудо! — где-то сзади, в ближайшей чаще, послышались шаги и чей-то голос, беззаботно напевающий песню. Незнакомец приближался и был совсем рядом. Глухо треснула ветка, затрепетали ветви кустов — очевидно, приблудившийся охотник был неуклюж, либо же изрядно подвыпил.

— Только не это! — проскрежетал Юфис, одновременно сгребая пленника в охапку и зажимая ему рот.

— Оставим на потом. Уходим! — шепнул Рерски Богарт.

Он заковылял к хижине, тогда как Корн даже не шелохнулся, чтобы скрыться от чужих глаз.

— Чего встал? Тащи его сюда! — Рерски энергично замахал своими короткими ручонками.

Старик сделал еще несколько шагов, но вдруг позади себя услышал судорожный вздох, затем какой-то звук, не поддающийся описанию, а когда обернулся, то Юфис Корн был уже один и стоял, чуть наклонившись вперед, с выражением недолгого замешательства.

— Ты... столкнул его?

— Пусть любит. Я не против.

Богарт быстро пришел в себя, но всё же он никак не ожидал от Юфиса такой несдержанности.

— Скорее! — Они еще раз с опаской оглянулись туда, откуда должен был с минуты на минуту появиться нежданный гость, и торопливо направились к хижине.

— Надо же было ему появиться в такой момент! — досадовал Рерски.

— Дело сделано, Аррели получили свое, — успокаивал его Юфис.

— Боже мой! Какое волнение, какие нервы! — кряхтел тот, едва за ним поспевая. Теперь Богарт понимал, что наказать человека куда сложнее, чем ощипать курицу.
Мужчины ворвались в низкое помещение, но осветив его, обнаружили, что здесь никого нет.

— Что за шутки! — выругался Корн. Его спутник поднял лампу над головой еще выше, словно это могло прояснить ситуацию.

— Где Крис, где девчонка? Ты их видел?

— Как я мог их видеть — я же был с тобой!

Они беспомощно топтались на месте, пока наконец один из них — Юфис, сохранивший трезвость и не поддавшийся панике, — сделал повелительный взмах рукой:

— Уходим! Мы найдем их позже!

И они ринулись прочь, точно трусливые крысы.