Часть I. Глава 19. Печёночный паштет

С 1 ГЛАВЫ: http://proza.ru/2021/11/17/1486
Куклы моей любимой Валерии Гайшун!

В десять утра в «Кабачке» раздался звон висящего на дверях колокольчика, дверь открылась и на пороге кафе возник товарищ Ганько. Он был, как и прежде, в милицейской форме, но в руках у него были гвоздики. Две штуки.
Юрий Ганько подошёл к Саре и, собрав в кулак всё своё мужество, встал на одно колено.
– Я имею честь просить руки вашей дочери! – торжественно произнёс Ганько заученную наизусть фразу.
– Просите, молодой человек.
– Я имею честь просить руки…
– Я же вам сказала: просите уже, наконец!
– А я что делаю?
– А вы имеете честь. Мы уже слышали, что вы её имеете. Скажите, а об этом ещё кто-нибудь слышал? Или вы решили для себя, что вы её имеете и на мнение окружающих вам плевать?
– Я вас не понимаю, гражданка Ленивкер.
В разговор вмешался стоявший неподалёку Арик.
– Уважаемый товарищ Ганько, мама имела в виду, что вы должны сказать просто, своими словами, что вы хотите жениться на Лее.
– Я так и сказал. А где Лея?
– Сейчас придёт. Она всегда приходит к одиннадцати. А пока скажите, как вас попроще называть можно?
– Можно товарищ ГАНЬКО.
– Ага, ваше благородие! – съязвила Сара.
– А за Ваше благородие можно и ответить! Чай, не царские времена!
– Успокойтесь, товарищ Ганько. Скажите, а за что вы мою дочь полюбили?
– Так она же-ж красавица какая! И добрая, и весёлая: с  ней не соскучишься. Я чо подумал-то: мы у вас поселимся. Чо я комнату снимать буду – только деньги на ветер бросать. А так мы откладывать на квартиру будем. Лет через двадцать-двадцать пять накопим и съедем. Свадьбу справим – всё как у людей… Вас мамой буду звать!
– Ой, вэйз мир… Слышал бы Яша эту речь – он бы умер ещё один раз… Теперь я поняла про вашу честь: велика честь быть мамой товарища Ганько…
Сара на секунду задумалась и вдруг её осенило.
– Товарищ Ганько, я таки соглашусь на ваше предложение и отдам вам свою дочь, да что там дочь, я разрешу вам называть меня мамой, если при бракосочетании вы возьмёте нашу фамилию и станете Ленивкером. Как вам такое встречное предложение? А? Вот прямо сейчас же скажу да! А вы будете ходить с приличной фамилией, и мне не стыдно будет предъявить своих внуков нашим родственникам!
– Мама, я, конечно, дико извиняюсь, но можно тебя на минуточку? – вклинился в разговор Арик.
– Что ты хочешь, сына? Ты видишь, мама решает важные государственные дела нашей семьи!
– Мама, Милочка УЖЕ согласна взять фамилию Ленивкер, а ты почему-то не предлагаешь ей называть тебя мамой. Мне как-то обидно, согласись!
– Твоя Милочка свой шанс упустила, когда ночью тебя украла, Арик. Пришла бы по-хорошему, по-доброму, как товарищ Ганько – вот это был  бы совсем другой разговор, Арик.
– Мама, она вчера пришла по-доброму…
– Арик, возьми в руки свои глаза: что ты в ней нашёл? 
– Мама, она красивая и добрая.
– Сына, вот послушай, что я тебе скажу. Ты сейчас возьмёшь разбег и пойдёшь делать печёночный паштет по рецепту твоей бабушки Ханны. А я как-нибудь решу вопрос с товарищем Ганько. А знаешь, этот его заманухес мне нравится. Лее тридцать лет и папа хотел, чтобы она вышла замуж за еврея. Если он станет Ленивкером, он станет почти евреем. Никто даже подумать не сможет, что с такой фамилией он гой.

Сара вернулась к озадаченному Ганько, который мысленно уже попрощался со своей фамилией. Товарищ Ганько стоял и как-то растерянно улыбался.
– Что вы лыбитесь, молодой человек? Будете лыбиться, когда я скажу вам «да», а теперь внимательно ловите своими оттопыренными ушами моих слов: сейчас придёт моя дочь Лея, и вы ей скажете за ваше решение. Или вам ясно?
– Простите, можно мне вас называть просто тётя Сара?
– Лучше пани Сара. Это соответствует моему образу и нашему заведению. Итак, я вас слушаю, товарищ Ганько.
– Знаете, пани Сара, мне как-то не по душе ваше предложение. Обычно девушки берут фамилию мужа, а не наоборот.
– Обычно муж берёт девушку жить к себе и не в общежитие. Кто к кому переезжает, тот ту фамилию и берёт. Или вы Ленивкер, или пани Сара возьмёт своё предложение обратно.
– Пани Сара, я почти согласен, но мне надо подумать.
– Вот и договорились. Завтра я жду вас, товарищ Ганько с письменным обещанием. А сейчас до свидания, мне надо идти и помочь сыну готовить печёночный паштет.
– Ой, я забыл подарить вам цветы! – вспомнил товарищ Ганько и протянул Саре две измятые гвоздики, у одной из которых одна головка почти оторвалась и висела на волоске.
– Ой, как мне приятно, люба моя! Но я правильно поняла, что это намёк?
– На где?
– На то, что мне пора собираться?
– Куда?
– Туда, откуда не возвращаются.
– В Израиль?
– Боже упаси! На кладбище! Два цветка дарят усопшим, мой мальчик.
– Не, один я хотел подарить Лее…
– Слава Богу! У вас есть все шансы называть меня мамой!
Сара подошла к товарищу Ганько и поцеловала его в лоб. Потом скомандовала:
– Сынок, вы таки уходите на работу, слава Богу, или остаётесь на завтрак, не дай Бог?

Ошарашенный «почти Ленивкер» вышел из кафе, а Сара Абрамовна подошла к мусорному ведру и выкинула туда поломанную гвоздику. Потом подумала и бросила туда же вторую.
Беня и Шмулик пришли сразу после того, как ушёл товарищ Ганько.
– Пани Сара, что мы сегодня делаем? – спросил Беня.
– Учимся готовить печёночный паштет, халамидники. Людей нет, так что самое время. И когда будете слушать рецепт, закройте свои рты или пойдёте к «бениной маме».
– Сара, мама сказала, что сама сегодня придёт. Она тоже хочет работать в кафэ.
– Интересно кем? – спросила Сара. – Как я понимаю, певица у нас уже есть. Осталось набрать подтанцовку. Кстати, Арик, где наша Золушка?
– Она пошла в синагогу к раввину.
– Это ещё зачем? – Сара приподняла брови.
– Узнать кое что?
– Кое что насчёт чего?
– Кое что – это насчёт того, чтобы выйти замуж по всем еврейским законам.
– Слава Богу, Сыночка! Ты сделал маму самой счастливой женщиной на свете! И пусть выходит! Там, в синагоге, есть парочка подходящих ей идиотов. Она мне уже почти нравится!
– Мама, она хочет выйти замуж за меня по всем еврейским законам, – сказал Арик. – Просто я был утром, а Милочке сказали прийти днём.
Сара печально посмотрела на Арика и сказала:
– Господи! Один милиционер и один идиот – это слишком много для маленькой еврейской семьи... Помоги мне успокоиться, Господи, перед готовкой, сказала Сара и пошла на кухню.

Лея пришла в одиннадцать. Арик сделал базар, и на кухне всё было готово к печёночному паштету: куплено пол килограмма свежайшей куриной печени, на столе лежала большая головка лука, три яйца и банка смальца.
Лея взяла в руки тетрадь, открыла её и нашла запись бабушки Ханны, касающуюся паштета. Арик сел записывать, а Сара закрыла глаза. Беня со Шмуликом стояли рядом и молча наблюдали ща происходящим.

«Дорогой мой сынок Яшенька! - начала читать Лея бабушкину тетрадь. – Печёнку нужно собирать. Долго собирать. Из-под тех кур, которые ты покупал у Шлёмы и из которых варил юх. Не спутай печёнку с почками! Почки нужно выковыривать и выбрасывать, а печёнку собирать в мисочку и ставить в морозиловку. Когда соберётся печёнка, разморозь и залей водой. Не вздумай готовить с кровью: это будет не паштет, а кровяная колбаса. Мы кровь не едим, Яша, ты должен это знать. Хотя, кому я говорю! Ты был маленьким и ел свои какашки, когда я оставляла тебя в кроватке голым...»

– Там что, так написано? – спросила Сара.
– Да, мама. Папа ел свои какашки. А ты не знала?
– Если бы я это знала, доця, ты бы сейчас не читала эту тетрадь. А Арик не хотел бы жениться на Милочке. Потому что вас просто не было бы на свете. Читай дальше.

«Пока залил печень водой, мелко режь лук. Нож опусти в холодную воду, чтобы не плакать. Хотя, сынок, моя мама говорила, что человек должен плакать, ибо это плачет его душа. А раз плачет душа – человек живой. Яша, к луку это, наверное, отношения не имеет. Теперь возьми пару ложек смальца, растопи на сковороде и жарь в нём лук. Но не скушай, когда пожаришь. Я тебя знаю: это ты таскал смалец с луком и кушал с чёрным хлебом и солью. А ты думал, что я не видела? Твоя мама всё видела, сынок.  И ничего, что ты пытался свалить все свои грехи на сестру. Бог не может всегда следить за еврейскими мальчиками, поэтому он и создал аидише мам.
Пожарь лук до красоты и брось туда печень. Но воду слей! Слей воду, там кровь! Печёнку тоже пожарь до красоты восемь минут. Вот прямо стой и смотри на часы. И мешай печёнку. И вари яйца. Яша, брось лимон в яйца, чтобы хорошо скорлупка отходила.
Дальше, сынок, ты можешь добавить всё, что хочешь: только соль и перец. И пробуй. Всё время пробуй. Тебе должно понравится то, что ты готовишь. Если тебе это будет не вкусно, как это может быть вкусно другим, я уже не говорю за то, что это кто- то купит...»

– Мама, а что, бабушка Ханна продавала паштет? – спросил Арик.
– Понятия не имела. Но если её сын продавал пельмени, почему бы ей не продавать паштет?

«Теперь, Яша, берёшь мясорубку и всё это суй туда. Смотри осторожно: если попадёт палец в мясорубку и кровь попадёт в паштет – паштет можно будет выкинуть на вон. Евреи кровь не едят, я тебе уже говорила…»

– Мама, а почему Митькин сын, Петька, рассказывал, что евреи кровь в мацу кладут? – спросила Лея, оторвавшись от чтения.
– Чью кровь? – спросила Сара дочь.
– Младенцев, – ответила Лея.
– Доця, ты что, в это веришь? Евреи даже каплю крови не могут положить в рот! Когда эта скотина  Петька придёт к нам в кафе – позови меня, ладно?
– Ладно, – сказала Лея.
«И если тебе какая-нибудь подлюка скажет, что мы кладём кровь в мацу, плюнь ему в лицо и скажи, что я разрешила…»
Лея замолчала.
– Ну? – спросила Сара.
– Всё, – ответила Лея.
– А дальше что? – спросила Сара.
– Дальше ничего не видно, мама.
– Очень хорошо! – обрадовалась Сара, подумав, что значит Яша опять придёт её навестить…



Продолжение: http://proza.ru/2021/12/18/2027