Цунами нк

               
      Хороший праздник начинается с понедельника.
     С поднятия флага. С построения. С утреннего совещания и получением направлений мыслей.
     Совгавань начала наряжаться.
     Словно гражданская невеста перед свадьбой с военным.
     На улицах растянулись гирлянды. Здания украсили флаги и ярко кричащие плакаты и здравницы. За партию, Сталина, Ленина, и других руководителей, и героев Советского Союза.
     Не отставали и корабли.
     Матросы уже в который раз пересмотрели сигнальные флаги, подготовили яркие плакаты, погладили и перегладили парадную форму.
     Тридцать пять лет Советской власти!
     Тридцать пять лет Великой Революции!
     И ответственность, и задачи.
     Привести в полный порядок внешний вид охотника. Подкрасить, прикрутить, прибить, привинтить, закрутить, закрыть, спрятать, достать. Получить продовольствие. Побольше. А то за праздником и голодными остаться можно, а запас он не тянет. Пусть лежит себе в укромном местечке на корабле. Ну, и огневой запас тоже будет не лишним – обстановка напряжённая, американские подводные лодки не спят. Вдруг удумают какую провокацию на праздник. С них станется – ничего святого за душой, одни козни.
     День.
     Второй.
     Утро среды принесло какое-то мимолётное волнение и шум надвигающегося дня. Холод и снежную морось. А дальше всё, как всегда. Опять горн. Опять топот ног построения. Команды задремавшей рынды…
     Рында…
     Маленький голос корабля…
- Работы прекратить. Получить топливо и мины.
     И когда получили всё по полной:
- Убыть в квадрат… Произвести сплошное минирование подходов к Северо-Курильску со стороны…
     Вот и праздник. Теперь он пройдёт на Парамушире. Так называли его «мохнатые люди» - айно за триста лет до открытия русскими Камчатки большом, широком острове - Пара масир. Жили там «курильские мужики» смешанная народность: камчадалов и айно – ближние курилы. Говорят, сильные воины были «к ратному бою досужи и из всех иноземцев бойчивее». Ну, это говорят. Полита кровью русской эта землица и тогда, и недавно. Красиво там. Даже сказочно красиво. Берега, расчерченные, расхлестнувшие, раздроблённые морем-окианом, устланы небольшими, ковром лежащими деревцами, буйством красок и грибов. Неторопливо прогуливающимися, лакомящимися ягодами непугаными медведями и прочей живности. Защищённые от непрошенных гостей высотой склонов и выставленными на подходах остро отточенных выныривающих чёрной угрозой из волн рифов. Но…
      Гражданских тысяч пять, да и военных столько же. Хотя может быть и больше. Не Владивосток, и даже не Гавань. Хотя…
      Не праздник делает нас, а мы праздник. Всё припасено. Так что можно отметить полностью в автономном режиме. Ну, если так получилось. Шторма частенько срывают мины и потому приходится постоянно латать брешь в нашей обороне. Хотя до праздника должны успеть – сутки –другие в пути, если всё будет хорошо. Не привыкать. Отметим и пару суток на установку заграждений. А потом продолжим…
     Парамушир… Что там айно говорили о нём?! Память выхватывает слова. Про большое горе постигшее его народ в древности. Тогда умерли почти все, кто жил у вулканов… А около ста лет назад айно прогневали Амбу и он восстал из океана. Хотя если внимательно слушать вождя, то Амба просыпался практически каждые сто лет многие тысячи лет. И спастись от его гнева можно было лишь поднявшись на вершины сопок… Ещё до войны на верх, в сопки, айно строили лестницы. Так он сказал. Хотя думается, что их делали японские солдаты, для обороны.
     Ночью похолодало. Может мороз в десять градусов и не был очень сильным, скорее привычным, но жуткий ветер, волны и снег. Спокойно вздохнуть и может на секунду согреться возможно лишь когда корабль ныряет, и надвигающаяся волна на секунды стеной становится между ними и ветром. Переждать бы. Подождать на малом или среднем ходу эти завороты природы. Но надо идти.
     Радист взволнованный и взъерошенный:
- Товарищ капитан! Подойдите, пожалуйста, ко мне, к рации.
     И когда подошёл, протянул наушники:
- Послушайте… Что-то происходит у Северо-Курильска…
     А в наушниках, обрывками, слабо:
- СОС. СОС. СОС…
- Что случилось!?
- На помощь…
- Больше забрать не могу – иду в…
     Левинтас отдав наушники радисту:
- Слушай Саша! Слушай! Записывай! И вызови базу!
- Вахтенный! Полная боевая готовность! Полный ход к месту назначения!
     Уже к девяти утра шестого поступила радиограмма: «По прибытии к месту назначения поступаете в распоряжение командира Камчатской военной флотилии Пантелеева…».
     И ещё, чуть позже: «…всем кораблям СТОФ находящихся в квадратах… немедленно выдвинуться в район Северо-Курильска в распоряжение… Принять меры… Оказывать всестороннюю помощь… Бдительность…».
     Бдительность…
     Да тут уже такая бдительность после всего услышанного.
     Тревога…
     За двести или триста миль до подхода раздался голос смотрящего;
- Прямо по курсу, в пяти кабельтовых, неустановленный объект!
     Дальше всё как учили: уход вправо, пулемёты расчехлены, скорость – самый малый. На сближение.
     На сближение…
     Сближение…
     Подошли…
     Огромный бак. С огромными гайками. Вырванный… Именно вырванный… с человеком, вцепившимся в эти самые гайки… Без сознания… Когда стали снимать, то пальцы, приросшие, приваренные к металлу оторвать получилось с трудом…
     В кубрике растёртый водкой, закутанный в фиолетовое верблюжье одеяло, держа в руках горячую кружку с чаем, не открывая глаз шептал:
- Вода. Вода. Вода…
     Лицо вздрагивало, розовело, но маска ужаса, перекосившая черты, не пропадала…
- Вода, вода, водаааа…
     Глаза плакали и не открывались… Боялись… Уже даже потом, когда пытались передать его на берег врачам, он в истерике закрывал глаза завидев воду, цеплялся за поручни…
- Вода!!!!
     Через какое-то время удалось от него услышать, что океан проглотил город и теперь везде вода…
- Товарищ капитан! Получено указание Пантелеева! Нам приказано через второй Курильский пролив пройти в Тихий океан и по границе выставить минные заграждения.
     Пройти…
     Уже через несколько часов двигаться стало проблематично от вещей, предметов, деревьев, домов…
     Неужели война!?
     В утреннем холоде снежного тумана море. Охотское море. Кто-то из матросов обратил внимание на то, что изменился цвет воды. Если на подходе, на воде попадались какие-то оторванные и вырванные … вещи, то чем ближе… Вода скрылась за мусором, брёвнами, крышами… Людьми…
     Один. Два. Три... Много…
     Складывали на палубе.
     Выживших – всего пять человек, сняли… Да и не важно уже с чего. Главное живы. Отогрели. Напоили. Переодели в сухие, выглаженные на праздник парадные костюмы. 
      День седьмого ноября.
      Красный день календаря.
      Посмотри в иллюминатор.
      Где был город только хаос…
- Товарищ капитан! Запрашивают где находимся.
- Передай: Ввиду невозможности пройти по второму проливу – будем идти по первому… Надеюсь – там получится…
     Дальше вдоль берега. Что произошло непонятно. Неужели американцы начали войну со своим новым оружием?! А белый берег в грязно серо-рыжих пятнах и линиях. Вырвавшихся. Прячь – не прячь – выползет на свет. Не скрыть. А ведь раньше, совсем другой цвет. Как и воды. Тут у берега, она сродни по цвету с этими неестественными этой красоты пятнами… А берег? А берег устлан винегретом из того, что было городом Северо-Курильском и окрестностями. С одинокими остовами строений, выброшенными далеко от воды судами, брёвнами… Сдобренными грязной серо-рыжей жижей из песка и земли…
     Людей, поведавших о водяном аде предпраздничного утра, и страшный груз, передали на какое-то рыбацкое судно. Вышли в заданный район. Чужих кораблей не обнаружили. Установили мины. Пошли к Северо-Курильску делать свою работу – искать и уничтожать оторванные стихией мины. Среди мусора. Только переломанные и замёрзшие тела…
     Когда их передавали для отправки в Петропавловск-Камчатский, на рыбацкие суда, услышали о произошедшем. О цунами. О том, что города Севкур больше нет, как и нет многих посёлков на побережье. О десятках тысяч погибших…
     Десятого поступил приказ: принять на борт возможное количество военнослужащих и следовать в Петропаловск–Камчатский на базу. Приняли. Раздали всю оставшуюся одежду. Послушали. Ещё на рейде, подошёл катер, на борт поднялись сотрудники безопасности, командиры. Провели короткую беседу, о том, что ничего не произошло и взяли со всех подписку о неразглашении.
     По прибытии в Совгавань бросились читать газеты в поисках объяснения… Не найдя ничего кроме праздничных репортажей, приказал получить питание, топливо, вооружение. Распорядился никого на борт не пускать… И запил. По страшному. По-чёрному. Как и вся команда…
     Совгавань ещё продолжала праздновать радостно, щёлкая красными флагами и хлопая на ветру полотнищами флагов, плакатов и речей…