Прогулка с половником

Автор: Борис Отрок

Прогулка с половником.

     С раннего утра детский оздоровительный лагерь «Березка» походил на растревоженный пчелиный улей. Весть о том, что непреклонная Татьяна Владимировна, детский врач медпункта, вняла мольбам изнывающего от июльского зноя населения лагеря и разрешила двухдневный поход для младших школьников, разлетелась мгновенно. К вечеру ждали возвращение трех старших отрядов. В этой смене туристическая стоянка была разбита на живописном берегу укрытого за прибрежными зарослями небольшого полуострова. Вытянутый вдоль течения спокойной равнинной реки, он отделялся неширокой, но довольно глубокой протокой с темной, почти стоячей водой.  Высокие обрывистые берега заросли склонившимися над водой кустами черемухи и ракиты, загораживающими подходы к воде. По краям старица была покрыта рваным ковром желтоватой ряски, из которой выглядывали почерневшие стволы затопленных деревьев. На открытой поверхности водной глади неподвижно лежали обширные островки кувшинок. Над зелеными листьями возвышались на коротких толстых стеблях крупные желтые цветы. Перебраться на полуостров можно было только по неширокому перешейку. Ухабистый проселок круто спускался в поросшую густым кустарником низкую ложбину, по каменистому дну которой струились многочисленные весело журчащие ручейки. Мелководный брод можно было легко перейти по крупным гладким булыжникам, не замочив ног. Под раскидистыми кронами растущих на полуострове редких тополей стояла рассеянная тень и гулял легкий ветерок. От старых дуплистых деревьев во все стороны расползались толстые бугристые корневища. Повсюду встречались песчаные ямы и неглубокие промоины с осыпающимися краями. Берег вдоль основного русла реки был открытый и обрывистый. Под кручей на узкой полоске покрытой вязким илом отмели лежали обвалившиеся комья засохшего дерна и мореные куски древесины. Только в нижней части полуострова, за широко разросшимися ивовыми кустами, тянулась широкая береговая полоса из желтоватой гальки. Плоские камни местами покрывали залежи крупного речного песка, в котором белели обломки раковин. От обширной, поросшей пожухлой травой, лужайки к каменистому пляжу по глинобитному ступенчатому откосу спускалось несколько узких тропинок.                За возвращающейся в «Березку» нестройной колонной поднималось плотное облако желтоватой пыли. Оно долго висело в воздухе, повторяя изгибы дороги. Ветерок трепал провисшие полотнища разбитых на поляне разноцветных палаток. Колыхались натянутые между стволами деревьев красные треугольные флажки, ограждающие территорию бивуака. На перекинутой через толстый сук веревке развевался синий прямоугольный вымпел с названием лагеря и желтым лучистым солнышком, задорно подмигивающим одним глазом.  Подготовить опустевший походный лагерь к приему «мелких» предстояло вожатому Владимира Петровичу. Именно так называли оставшиеся с ним мальчишки отдыхающих из младших отрядов. Выбор руководства был не случаен. Молодой парень, не так давно отслуживший в армии, еще не забыл навыки походного быта. Руководство лагеря планировало оставить с ним более самостоятельных подростков из первого отряда. Но еще накануне вечером неразлучная четверка окружила своего вожатого. Откуда неугомонные приятели заранее узнали о капитуляции докторши, оставалось загадкой. Юрий Петрович просто не смог отказать своим сорванцам. И не пожалел об этом. Прошло совсем немного времени, а в костре догорал собранный по всей округе мусор. Возле кострища, окруженного кольцом взрыхленной земли, выросла огромная поленница собранного и аккуратно нарубленного сушняка. На вбитых свежесрезанных палках сохли вычищенные до блеска двадцатилитровые бачки. Канавки по периметру палаток больше смахивали на противотанковые рвы, а растяжки навесов звенели как гитарные струны.                Полдень давно миновал, но жара не спадала. Палящее солнце и близость реки вызывало жгучее желание поскорее окунуться в прохладную воду. Но к несказанному изумлению Владимира, мальчишки невозмутимо уселись на пригорке, покрытом пожелтевшей примятой травой. Они не возмущались и не канючили, но всем своим видом показывали, что купаться в огороженной оранжевыми буйками мелководной акватории ниже их достоинства. Подростки плавали неплохо, но и лагерный «Закон воды» нарушать было непедагогично. Вожатый решил не разочаровывать ребят. Он перетянул часть  ограждения поперек русла реки и привязал канат к огромному подводному валуну.  Ребята в один миг сбросили с себя остатки одежды и с восторженными криками бросились в воду. Владимира тоже охватила отчаянная  мальчишеская удаль и он  не отказал себе в удовольствии принять участие в водных забавах. Они плавали наперегонки, ныряли, поочередно подбрасывали друг друга на сплетенных руках, поднимая вокруг фонтаны брызг. Выбившись из сил, и буквально покрывшись мурашками от холода, ребята выбрались на берег и закопались в раскаленный песок.
Наступал вечер. Солнце, огромное и оранжевое, устало клонилось к кромке далекого горизонта. Излучина реки горела желтым огнем. Вожатый проворно колдовал над висящим на железной перекладине котелком, закопченные бока которого лизали красные языки пламени. Юные рыболовы отправились в прибрежные заросли, откуда изредка доносился плеск крупной рыбы. Неожиданно со стороны перешейка послышался быстро приближающийся треск двигателя. Вскоре между деревьев запрыгал на ухабах дребезжащий мотоцикл. Едва не зацепив флажки ограждение, он лихо развернулся у кромки обрыва и заглох. На трехколесной, явно перегруженной, машине приехало четверо парней, один из которых сидел сверху коляски. Они явно не ожидали наткнуться здесь на палатки. Негромко перекинувшись короткими фразами, вновь прибившие отдыхающие вразвалочку направились к костру. Вскоре берег огласился громкими криками и безобразными ругательствами. Из кустов за происходящим следили четыре пары настороженных глаз. Прозвища в лагере были повальным бедствием.   Своей привычке мальчишки не изменили и по отношению к неожиданным визитерам. Невысокий полноватый водитель, единственный из всех в потертом мотошлеме с болтающимися ремешками, получил прозвище «Танкист». Его круглое лицо и мелкие суетливые движения показались Владимиру знакомым.                - Развесили гирлянды! А мне по деревьям ездить?   Соскочивший с коляски тощий вертлявый парень с постоянно бегающими глазками и визгливым голосом определенно напоминал шакала «Табаки». Он поспешил внести в разговор свою лепту и нахально заявил, что этот пляж - их постоянное и потому законное место отдыха. Рослый нагловатый парень в зеленой футболке видимо считался в компании за главного. «Босс» выражался на языке, весьма далеком от дипломатического.                - Собирайте свои … пожитки и валите… куда подальше!
И даже назвал точное место. Коренастый парень в расстегнутой рубашке с короткими рукавами красноречиво настукивал кулаком одной руки в ладонь другой. Его прозвище родилось само собой - «Тайсон».  Владимир Петрович был даже не столько возмущен, сколько ошарашен наглыми требованиями. Он молчал, оценивая неожиданную ситуацию. Затем хладнокровно попытался донести до сознания разгоряченных гостей бесперспективность претензий.
 «Босс» ленивым взглядом окинул пустынный лагерь и сплюнул сквозь зубы.           - Турпоход, говоришь? Ладно, еще сочтемся. Поехали, парни!             
Грохочущая колымага выплюнула клубы черного дыма и запетляла между деревьями. «Продолжение следует», - сообразил Юрий Петрович.
Наступали сумерки. На небосклоне догорали последние отблески заката, светились подкрашенные малиновым и лиловым неизвестно откуда налетевшие облака. Намаявшиеся за день мальчишки с умиротворенным видом сидели вокруг костра. Худощавый, мускулистый Степан, в потертых синих шортах и белой футболке с синим воротничком. Стройный и гибкий Максим, временами поправляющий косое крыло каштановых волос над серыми глазами, в потертых джинсовых шортах и такой же безрукавке. Невысокий, крепко сложенный Егор, на голове которого поблескивал в неровном свете белобрысый ежик коротко стриженных волос. Загорелый Стас в бежевых шортах и полосатой десантной тельняшке, в лихо надетом форменном берете без кокарды. Внимание друзей было приковано к стоящей на раскалившихся булыжниках массивной чугунной сковороде, от которой распространялся головокружительный дух. В ней дожаривался самостоятельно добытый ими разнокалиберный улов. Взвивались и уносились в ночную высь искры. По обгоревшим головням бегали малиновые огоньки. Владимир Петрович невольно припомнил прошедший в лагере конкурс патриотической и военной песни. Первое место ожидаемо завоевал первый отряд. Но его тринадцатилетние артисты, сидящие сейчас у огня, тоже не подкачали. Завоевали приз зрительских симпатий с песней «Орден». В сюжете песни седая старушка заметила орден на груди молодого парня, вернувшегося с уже далекой Афганской войны. Она горько посетовала, что он нацепил незаслуженную награду. Десантник не стал обижать пожилую женщину:                «...Только орден рукою прикрыл, чтоб обидой не пачкать.      Сразу вспомнилось небо афганское, наше небо прозрачное.          Я бы мог рассказать той старушке, как плакали горы.          Как снега вдруг алели от ярко-рябиновой крови.           И как горные реки топили последние крики,                И как небо швыряло на землю горящие МИГи.»    
Непривычно серьезные подростки стояли на сцене полукругом и пели так проникновенно, будто сами испытали горечь потери боевых товарищей и перенесли незаслуженную обиду. В душе Владимира Петровича зазвенела ответная струнка, ему тоже пришлось три месяца служить в «горячей точке».               
«...А еще расскажу, как врывается горе в квартиры.       Как безумную мать не могли оторвать от могилы.            И тогда ты, старушка, поймешь и меня не осудишь.          Орденов, как у нас, на базаре не встретишь, не купишь.»
Затихли последние аккорды. Несколько мгновений стояла напряженная тишина.  Затем зрители громко и дружно захлопали. Ошеломленные горячей поддержкой, смущенные ребята сбежали со сцены, не дожидаясь конца оваций.
В верхней оконечности полуострова ярко огонь, и судя по доносившемуся гомону, компания явно не скучала. Вскоре ожидание Владимира оправдалось. Из наступающей темноты вынырнул подкравшийся неслышными шагами «Табака». Прибывший парламентер пригласил Владимира Петровича присоединиться к своей компании. Его миролюбивая болтовня составляла явное противоречие с его злорадной ухмылкой, которую он даже не пытался скрывать. И которая недвусмысленно свидетельствовала об истинной, злобной и мстительной цели предстоящей встречи. Внешне Владимир Петрович оставался совершенно невозмутимым, разрешая для себя почти шекспировский вопрос: «пойти или не пойти». Назревала драка, это было совершенно ясно. То обстоятельство, что он будет сражаться в одиночестве, его не очень волновало. От четверки подвыпивших парней он как-нибудь отобьется. Вожатого больше беспокоила безопасность ребят. Самое благоразумное было сообщить о назревающем конфликте местному «Анискину», благо контакт с ним давно налажен. Только когда он еще доберется. А тем временем нетрезвая компания заявится сюда разбираться в полном составе. Да и перед ребятами стыдно проявить свое малодушие. Вожатый решился на отчаянный риск и обдумал меры предосторожности. Ребята останутся одни, но полуострове кроме них больше никого нет. Скоро должна подъехать «Газель» с поварами.                - Следите за костром, из лагеря ни на шаг, - коротко напутствовал он насторожившихся мальчишек. После ухода вожатого подростки обменялись тревоженными взглядами.  Они не были простачками и прекрасно поняли истинную цель столь необычного визита.   -  Прогуляемся?! – не столько спросил, сколько озвучил общее мнение Стас.  Мальчишки ненадолго замешкались у костра и растворились во мраке, который от яркого пламени казался еще темнее. Сначала, когда они удалялись от костра все дальше и дальше, их сердца тревожно забились.  Но вскоре они испытали прилив отваги и гордость за свою решимость. Возвращения «Табаки» явно ждали. При виде Владимира сидевшие на разбросанных возле костра обрубках пошатывающиеся парни встали и с неторопливостью уверенного в успехе хищника полукругом обступили вожатого.  За его спиной оставался «Табаки», преграждая путь к отступлению.                - Какие гости, прошу к нашему шалашу! «Босс» придурковато развел руки в сторону. Он ощупал холодным пренебрежительным взглядом вожатого с головы до ног.                -  А где благодарность за наше место?! - в упор спросил Тайсон.            - Что-то не так? - спросил вожатый.   - Ты ваньку не валяй. У нас закуска кончилась,  тушенкой надо поделиться, консервами всякими… - начал заводиться «Босс».
Юра знал дворовые законы: давать отпор в таких случаях надо сразу. Не боясь и не раздумывая о возможных последствиях.  Он произнес негромко, но отчетливо:
- Так я вроде вам ничего не должен!                Последнее замечание показалось «Боссу» настолько оскорбительным, что он перестал притворяться и злобно прищурил глаза. «Тайсон» издал короткий чмокающий звук, видимо означавший чей-то близкий и скоропостижный конец. «Табаки» и «Танкист» выжидательно смотрели на своего вожака. Напряжение достигло апогея. Вожатый напружинил ноги, готовясь к отражению первого удара. Но кровавой бойне не суждено было совершиться. Ярко пылающее пламя освещало лицо вожатого неровным багряным светом.
- Ты фрезеровщик… с двадцать третьего? - вдруг заплетающимся языком спросил «Танкист». Теперь и Владимир вспомнил, что парень иногда привозил на электрокаре в цех заготовки для будущих деталей. «Тайсон» опустил руки. У него чесались кулаки немного «поучить» за неуважение нахального туриста. Но забирать продуктовую дань у детей работников завода, на котором сам работаешь, было перебором. 
«Босс» благоразумно поспешил загладить конфликт. - Мы думали ты студентик с  «универа» …          «Танкист» протянул вожатому стаканчик с водкой.   - Давай мировую. Меня, кстати, Толиком кличут.                Вожатый помотал головой.                - Ты че, от коллектива отрываешься! – возмущенно заявил «Табаки».                Владимир Петрович ответил спокойно, без вызова.   - Не отрываюсь, но пить не буду! Считай, что я во вторую смену работаю.
Твердость позиции оценили и больше не приставали. Только «Босс», пытаясь поддержать свой авторитет, принялся учить вожатого жизни, но уже под видом дружеских наставлений, на правах старшего приятеля.
Владимир Петрович отошел от пылающего костра и его сразу охватил ночной мрак. В просветах между тучками сквозь черную листву мигали звезды. Он не спеша шагал по тропке, идущей вдоль обрыва. Открытое пространстве ярче освещалось пятнисто-серебряным диском и не так доставали комары. Но вскоре вожатого охватило смутное беспокойство и он с замешательством осознал его причину. В лагере не горел костер. Объяснения этому он не находил. Не могло случиться, чтобы мальчишки отправились спать. Да их в палатку за уши не затащишь! Вожатый уже досадовал на себя за то, что так безответственно оставил ребят одних. Он медленно двигался по тропинке и настороженно прислушивался. Ветер совсем стих, однако в кустах постоянно шелестело, трещал сломанный валежник. В темноте ему чудились осторожные шаги и даже приглушенные голоса. Казалось, какие-то тени мелькают между стволами деревьев.  Вдруг ночной лес оживился.  Сначала ночную тишину прорезал приглушенный вопль. И снова воцарилась глубокая тишина, только деревья начали шуметь от внезапно поднявшегося ветерка.  Затем раздался треск сломанных сучьев. Вожатый не выдержал и побежал. Он несся напрямик, увертываясь от веток, перепрыгивая канавки и корневища, и каким-то чудом избегал падения. Уже на подходе к лагерю он заметил на месте угасающего костра дрожащее багряное сияние, вокруг которого не было ни души. Во мраке, кое-где прорезанном длинными серебристыми полосами, виднелись палатки. Не глядя под ноги, он вдруг запнулся о корягу и кубарем полетел на песок. Уже в падении, в призрачном свете выглянувшего над прибрежной мелколесной чащей краешка луны, он заметил среди кустов крадущиеся тени. И зловещий блеск обнаженной стали. Владимир стремительно вскочил, но неясные фигуры уже необъяснимым образом исчезли. В этот момент на луну опять набежала тучка. Владимир даже мысленно выругался от досады. А луна все глубже и глубже запрятывалась в плотное облако.  Не дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, он бесшумно двинулся вперед. Услышав впереди подозрительный шорох, прижался к корявой коре толстого тополя.
Подростки возвращались в лагерь одновременно с вожатым. Сквозь плотные облака просвечивал круглый диск луны в рваном голубоватом ореоле. Ночное светило играло с мальчишками в прятки. Когда оно на минуту показывалось в прорехе между облаками, то заливало округу своим бледно-мертвенным светом. Все предметы вокруг казались удлиненно-расплывчатыми. От тополей тянулись длинные корявые тени, а вокруг неожиданно проявлялись кусты. Идти становилось легче и ребята ускоряли шаг, пока луна снова не скрывалась за темными тучами. Тогда наступал полный мрак и ребята ненадолго останавливались, давая глазам привыкнуть к темноте. Крохотная рощица, такой просторная и уютная днем, теперь не хотела их пропускать. Возбужденное воображение, обманутое неверным светом, превращало в свирепого зверя каждый колеблющийся куст. Они медленно двигались вперед, опасаясь подвернуть ногу или напороться на сучья. Днем тропинки между деревьями казалась ровными, а теперь, в темноте, на пути то и дело попадались камни или ямы. Когда кто-нибудь из них наступал на сухие ветки, раздавался  громкий, отрывистый хруст. Сухие ветви цеплялись за одежду, расползшиеся по поверхности земли корни хватали за ноги, прутья кустов больно хлестали по рукам и плечам.  Внезапно шедший впереди Егор вскрикнул и резко отскочил назад.                - Гадюка!                В траве в тусклом свете блеснула чешуя быстро уползающей змеи. Очевидно это был один из ужей, которые с наступлением темноты выползли из своих убежищ на ночную охоту. Но мальчикам было не до размышлений. Они осторожно двинулись дальше, с опаской всматриваясь под ноги.  Вскоре ребят снова заставил вздрогнуть резкий писк. На расстоянии вытянутой руки перед лицом Максима промелькнула уродливая тень летучей мыши. Мальчик отпрянул в сторону, потерял равновесие и с оглушительным шумом полетел в кусты. В листве громко загалдели потревоженные птицы…
Владимир ждал, стараясь пронизать напряженным взглядом сгустившуюся тьму. Но его взгляд различал только неподвижные стволы деревьев. Наконец лунный свет заиграл на поверхности воды под обрывом. Через мгновение в двух десятках шагов от вожатого зашелестели листья, послышался треск сухого хвороста. Сквозь скудную листву показались четыре фигуры, которые пригибаясь как разведчики в тылу врага, быстро пересекали небольшое открытое пространство. Владимир Петрович покинул свое укрытие и оказался нос к носу с ночными пришельцами. Мальчишки, а это были именно они, замерли от неожиданности. Вожатый обвел дружную компанию беглым взглядом, удостоверяясь, что ребята живы-здоровы. Выдохнул с облегчением. И, в свою очередь, тоже остолбенел от изумления, пытаясь лихорадочно сообразить, по какой причине ребята нарушили запрет не покидать лагерь. Среди промелькнувших версий наиболее подходящей была рыбалку. Степан стоял с полутораметровым деревянным веслом-мешалкой наперевес. Таким поварским инструментом удобно глушить крупную рыбу. Егор тащил на плече тяжелый блестящий черпак, который он держал двумя руками за металлическую рукоятку. Его большая чаша казалась второй головой. Удобно мальков из реки черпать! Стас сжимал в заведенной за спину руке резиновую рукоятку туристического топорика. Но зачем ребятам понадобилась массивная чугунная сковорода, которую Максим опустил ее на траву? Лица мальчишек были разукрашены сажей, перекочевавшей с ее короткой толстой ручки. Это были не наводящие ужас военные узоры индейца, вышедшего на тропу войны. И не маскировочная раскраска бойца спецподразделения. Растертые бесформенные пятна скорее напоминали лица трубочистов. Видимо ребята во время прогулки передавали неудобный инвентарь друг другу. Владимир Петрович потребовал немедленных объяснений.                - Кот Матроскин даже с сундуком за грибами ходил, - сострил Максим. Раздавшийся смех прервал Владимир Петрович.                - Пока не вижу причины для коллективного веселья!     Друзья быстро переглянулись. За всех ответил Стас.            - Мы за вами следили, хотели помочь... Нечестно, когда четверо на одного.                Несколько мгновений растроганный Владимир Петрович подыскивал нужные слова. Но произнести их не успел, на перешейке показался яркий свет фар лагерной «Газели». Повинуясь душевному порыву, вожатый дружески приобнял мальчишек за плечи.    «…Орденов, как у нас, на базаре не встретишь, не купишь!»