Сверхновый Завет

НЕОЛИТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ КАИНА.


В Библии среди всего тварного мира, сотворенного Богом, человек выделен особо. «Плодитесь и размножайтесь» сказал Бог всем земным тварям, но к Адаму это не относилось. Поэтому, когда Адам уподобился тварям, ослушался и познал Еву, это не понравилось Творцу. Сейчас уже первородный грех стал вещью привычной, обыденной и даже естественной, однако ни у кого не возникает сомнений в справедливости гнева Божьего.

Второй грех человека, убийство Каином своего брата Авеля также со всей очевидностью вызывает единодушное осуждение не только людей набожных. Но есть в этом криминальном деле одно темное место – мотив. Совершенно непонятно из текста Библии, почему Бог с благосклонностью принял жертву скотовода Авеля и отверг жертвоприношение земледельца и садовника Каина, чем и вызвал первое чувство зависти, приведшее к первому убийству. Казалось бы, пролитие крови жертвенного барашка морально уступает приношению плодов и злаков. Для выяснения мотивации поступка Бога потребуется вернуться во времени к началу цивилизации, туда, где она зародилась примерно десять тысяч лет назад.

В Месопотамии и окрестностях в так называемом «плодородном полумесяце», как и везде на земле, люди изначально добывали себе пропитание сбором плодов и охотой, но 10 тысяч лет назад в этих богатых природными злаками краях произошла неолитическая революция, то есть часть людей занялась земледелием и перестала вести кочевой образ жизни охотника-собирателя. Постепенно они осели рядом с полями, которые возделывали. Здесь и произошел раздел земли, который привел к усобицам между кочевниками-скотоводами и оседлыми земледельцами. Первые считали, что могут пасти скот там, где они всегда это делали, и что земля может принадлежать только Богу, а вторые считали, что раз они взрыхлили и засеяли какой-то участок земли, то он автоматически становится их собственностью. В шумерских хрониках того времени написанных клинописью на глиняных табличках есть запись о том, как земледельцы напали и поубивали пастухов, чьи стада прошлись по их полям. Очевидно, что библейская притча о Каине и Авеле есть отголосок той памятной трагедии.

Путем анализа библейских текстов и сопоставления их с древними географическими данными ученые установили нахождение библейского Эдема – это область в Северной Месопотамии, там, где находятся истоки рек Тигра и Евфрата. На шумерском языке слово «эдем» означает «необработанная земля», то есть невозделанная руками человека. Следовательно, райский сад-эдем, описанный в Библии, означает место, где всё произрастало само собой в природном согласии божьего замысла о равновесии свобод.

Тогда становится понятной причина прохладного отношения Бога к Каину: получается, что Каин пренебрег рекомендациями Бога и пошел супротив. Он возделал райский сад, выполняя продовольственную программу по созданию запасов продуктов питания в количествах многократно превышающих потребности человека. Вот вам и мотив неодобрения со стороны Бога. Ведь Бог хотел только обратить внимание Каина на вред, причиняемый деятельностью земледельца по отношению ко всем остальным членам земного общежития. Занимаясь земледелием, Каин явно перетягивал одеяло на себя. Поэтому Бог благосклонно принял жертвоприношение пастуха Авеля, младшего брата Каина, который принес в жертву первородного барашка, а приношение Каина из плодов и злаков «не призрел».

Что случилось потом всем известно, но причина, по которой Бог принял жертву Авеля и отверг жертву Каина, в Библии оставлена авторами за текстом и сразу превратилась в предмет споров. Эта загадка в течение многих веков будоражит умы богословов всех времен и конфессий, находя самые различные толкования. Только в одном они сходятся, находя такое поведение Бога странным, не желая признаться себе, что по всему получается, что Бог не одобряет род занятий Каина. Очень не хочется землевладельцам и их потомкам сознаваться в грехе создания запаса и избытка, поэтому такое отношение Бога к этой деятельности они объявляют необъяснимым и непонятным.

Однако, что же в этом непонятного?
Во-первых, весь образ жизни и поступки Каина свидетельствуют о том, что он в душе атеист, поскольку не верит в то, что Бог предоставит ему пищу «днесь» и решает сам позаботится о создании избытка продовольствия «на черный день», предполагая, что Бог ему эту черную пакость сделает. А Богу неприятно, что ему не доверяют и считают его плохим ненадежным партнером.
Во-вторых, земледелец Каин, непонятно по какому праву, возомнил, что его поле – это его собственность, чем ущемил права Бога, который в наказание за это отправил его в изгнание от земли своей, чтоб нигде не оседал и не владел ничем.
В-третьих, этот маленький рай для себя обязательно строится за счёт других, имеется в виду не только соседи, но и вся остальная живая природа.

В дополнение к перечисленным причинам, по которым Бог может недолюбливать Каина, заметим, что земледелец всегда есть носитель рабской психологии, в основании которой лежит страх перед голодом. Земледелец всегда дрожит от страха перед неурожаем, перед вооруженными бандитами, которые отнимут последнее, но не верьте ему, как не верил один из семи самураев (в одноименном фильме у Акиро Куросавы), сам из крестьян: у земледельца всегда найдется и рис и саке и мясо в запасе, в подполье.

Кроме того, от этого-то запаса, избытка продовольствия и расплодились сами бандиты, ничего не умеющие держать в руках кроме меча и поводьев.

Мало того, от этого избытка продовольствия появились скопления людей, именуемые городами. Первые города на земле были основаны именно земледельцами. А в этих городах откуда-то появились крепко сбитые люди, не признававшие за право ничего кроме знаков отличий и оружия. И эти люди не обладали никакими знаниями и умениями кроме единственного: они хорошо знали, как заставить человека повиноваться и отдать им часть своего достатка. Эти мздоимцы сразу занялись сбором и распределением провизии. Такова была основная функция первых храмов-складов провизии и их служителей – жрецов в древнем Вавилоне. Ежедневная храмовая служба представляла собой ритуал кормления Богов, мимо которых проносили различные яства.  После церемонии шло распределение собранных в храме продуктов: лучшие куски царю, царедворцам и жрецам, остальное народу. При этом царь, как это было принято во всех языческих обществах, совмещал функции светского правителя и верховного жреца.

Запасы надо учитывать, их надо охранять, их можно обменять или продать – вот и занятие для множества людей, не желающих пахать и сеять, но стремящихся к власти.

В конце концов, город превращается в скопление людей не способных себя прокормить и потому вынужденных паразитировать на труде земледельцев его основавших для своего удобства.

Именно в городах пустила свои корни власть, а там, где власть – там преступность, проституция и все остальные прелести цивилизации.

Поэтому неудивительно, что кроме истории Каина и Авеля в Библии есть еще, по крайней мере, два упоминания о неодобрительном отношении Бога к земледельцам и их сообществам, сосредоточенным в городах. Речь идет о Содоме и Гоморре, а также об Иерихоне.

Археологами установлено, что Иерихон был или самым первым городом на земле или одним из них. Ведомые Богом иудеи, ведшие в те времена кочевой образ жизни, крайне недоброжелательно относились к горожанам, чахнущим над своими амбарами. Они вполне разделяли точку зрения Бога и взирали на это безобразие с осуждением быта земледельцев до такой степени, что склонны были выполнить роль карающей руки Господа. Что и произошло не без помощи и поддержки самого Господа. При этом город не был разграблен, но только разрушен и сожжен, то есть правоверные иудеи не польстились на домашний скарб и греховное содержимое амбаров, предоставив его огню, что и удостоверено археологами.

Совершенно очевидно, что греховное поведение и строй мыслей жителей Содома и Гоморры ведут свое происхождение не от первородного греха, но от того же избытка и запаса, который позволяет прокормиться большому количеству людей. В большом скоплении людей всегда найдется тот, кто не знает, что женщина, которую он возжелал - это чья-то сестра, а может даже и его собственная мать. Царь Эдип мог родиться только в городе. Само наличие запаса так же приводит к праздности и внесезонным помыслам. Именно это и подразумевал Бог, сообщив Аврааму, который был старейшиной племени, ведущего кочевой образ жизни, о своем намерении покарать грешников.

Все мы пожинаем сейчас последствия поступка, совершенного из соображений страха, когда часть собирателей-охотников решили бросить это богоугодное дело и стали возделывать землю. Бог указал на это Каину, но люди не захотели прислушаться к слову божьему, продолжая слушать желудок. И они не оставили своего занятия, несмотря на второе предупреждение, сделанное Иову. «В конце концов, они сами друг друга перебьют или погибнут в собственных экскрементах» - решил Бог и перестал говорить с людьми.

Когда Бог хочет погубить кого-то, то он лишает его своей поддержки – рассудка и здравомыслия. Безумие в форме насилия, вражды и зависти, затмение ума — это и есть печать, наложенная Богом на Каина.

И в самом деле, именно потомки земледельца Каина всегда отличались агрессивным поведением и склонностью к геноциду. Расширяя владения, колонизируя всё новые и новые пространства, земледельцы всегда были каинами по отношению к собирателям-охотникам авелям и убивали их, чтобы завладеть землей. Так случилось семь тысяч лет назад в междуречье, также произошло в одной из последних и самых масштабных колониальных войн – войне белых колонистов против индейцев в Америке.

По всему получается, что грех Адама, решившего завести семью – это только отправная точка, из которой можно делать разные выводы. Семью, конечно, надо кормить, но не за счет разрушения среды обитания других живых существ. Выбор Каина, превратившего Эдем в свой сад и огород, имел разрушительные последствия для Рая - необработанной земли. И это суть библейской притчи о Каине и Авеле, а также причина всех нынешних бед человека в виде глобальных климатических изменений и природных катаклизмов, а братоубийство – это лишь первый звонок.

Но ничто более или менее значительного в мире не делается вне планов Бога и неолитическая революция в том числе. Справедливости ради следует заметить, что возделывание земли дало один важнейший побочный результат – изобретение письменности. Первые знаки и способы записи информации придумали заведующие складами продовольствия для учёта провизии. К ним присоединились торговцы – им тоже необходима была письменность для оформления договоров купли-продажи. Потом из этих знаков развилась клинопись.

А, сосчитав припасы, жрецы - заведующие складом, начали прославлять Создателя и это, пожалуй, единственная причина, которая объясняет долготерпение Бога. Лестью можно можно задобрить даже Бога.

По любому, общество собирателей-охотников ближе к природе и милее Богу, чем общество земледельцев. Только это он и хотел сказать, призрев жертву Авеля и отвергнув приношение Каина.

Так что, изобретя письменность, теперь, пока еще не поздно, пока телевидение и интернет окончательно не вышибли из человека мозги, нужно пустить на поля пастись коней и уходить в степи, в леса – собирать ягоды, грибы, ловить рыбу и добывать зверя. Если только остались ещё те, кто может это делать без ружья и динамита. Можно даже и злаки растить, как это делают сейчас майа, в свое время совершившие мудрый поступок и бросившие своих властителей и жрецов вместе с их городами, уйдя в сельву. И это была катастрофа только для знати, а для народа – счастливое избавление от тяжкого бремени власти.

Умные люди, которым Бог не отказал в здравомыслии, в свое время изрекли, что человеку необходимо прочитать всего три книги: Библию, Фауста Гёте и Божественную Комедию Данте, остальное можно не читать. Значит, и писать-то тоже незачем. Можно представить себе людей, которые как прежде друиды и брахманы знали бы эти книги наизусть и передавали из поколения в поколение.

Все идет к тому, что пора уходить в лес, в джунгли, в пампасы! А то цивилизация земледельцев ибн банкиров скоро сделает из человека аморфное приложение к компьютеризированному раю, в котором вместо азбуки будут «оконные» картинки Windows, а письменность вернется в свою колыбель, где и прекратит свое существование за ненадобностью. По всему видно, что письменность уже сейчас нужна лишь для того, чтобы  банкир мог поставить на кредитном билете свою подпись, которая на глазах исчезает в недрах компьютерных сетей и серверов.
А посему, вряд ли эти строки найдут своего читателя, ибо это не картинка в окне.




P.S. Почему Бог сказал: «плодитесь и размножайтесь» всем, кроме Адама? Да потому, что он прекрасно знал, что произойдет, если разрешить человеку плодиться. Во-первых, он из семьи сделает культ, также как и из еды, и отойдет от Бога. Расплодится хуже тли, каждая особь которой за теплое лето, когда вдоволь пищи, может произвести на свет 1000000000 таких же обжор. И только наступление зимы позволяет остановить катастрофу этого тлетворного прогрессирующего безумия. И человеку, по-видимому, тоже нужен новый ледниковый период, к которому всё и идёт.

Человеческое общество было создано Богом в формате 1+1, и было изначально нравственным и оставалось таковым даже после грехопадения Адама и Евы до тех пор, пока состояло из собирателей охотников. Даже в первых городах, основанных земледельцами, поначалу каждый член сообщества умел делать всё, что ему необходимо для жизни. Потом появились люди, не умеющие делать ничего, кроме сохранения своей власти.

А все потому, что появились запасы, которые можно отобрать и поделить. У собирателя охотника нечего было взять, у него только «хлеб насущный днесь», а на следующий день он опять пойдет на охоту, и ему будет некогда заглядывать в тарелку соседа.

Грех – это то, что не является необходимым. (Андрей. Тарковский) Запас и амбар не относятся к вещам необходимым, это не дневной хлеб из наших молитв, это излишество. Потому землевладелец есть грешник, а первый из них – это Каин. Землевладелец и есть главный адепт религии прогресса. Земледельцы-землевладельцы построили амбары и потеряли беззаботность – основу хорошего характера. Зависть и страх – две главных черты характера земледельца-землевладельца. Первая зависть Каина привела к первому насилию и братоубийству.

Это землевладельцы от запасов своих расплодились несоразмерно божьему замыслу. Рост населения привел к движению сельскохозяйственных колонистов для захвата новых площадей для полей. В природе, в Эдеме - царстве необработанной земли не могло такое случиться. Охотник-собиратель не смог бы прокормить такую большую семью, которые стали заводить землевладельцы от избытка провизии. Семья, клан, мафия – слова синонимы.

А что за порода людей обосновалась в плодородном полумесяце, кому пришло в голову, бросив в землю одно зернышко, получить десять? В «пределах Симовых» изначально обитала одна порода людей, променявших свободу на обеспеченность. Главная особенность склада ума всякого землевладельца – извлечение пользы, а где польза, там и зависть к соседу. Польза и прибыль – вот ветхозаветная «двоица» безбожной религии прогресса. И Зависть, безусловно, – главный двигатель прогресса. Римляне стали достойными продолжателями идей извлечения пользы из всего и вся. А за ними Западная Европа, которую тысячу лет назад окрестили «Священная Римская Империя германской нации».

Пришедшие в Европу из плодородного полумесяца люди первое с чего начали, конечно, с вырубки лесов. А 9 тысяч лет назад территорию всей Европы занимал один большой лес, царство охотников-собирателей.

И ни в коем случае нельзя считать собирателей-охотников глупцами по сравнению с землевладельцами и их современными потомками. Наоборот, они гораздо умнее и сообразительней современных людей, которые могут жить только в искусственной среде супермаркетов, а в дикой природе просто погибнут, потому что не могут себя обеспечить сами без амбаров и счетов в банке.

Так же неверно полагать, что только земледельцы были способны организоваться для постройки каменных сооружений, способных поразить воображение спустя тысячелетия. Пример тому – мегалиты в Гобекли-Тепе, датируемым 9500 лет до нашей эры, когда земледельцы еще не начали захват земли.

Но самое неприятное во всей этой истории так это то, что согласно Библии все мы – потомки Каина. В первых текстах Библии у Адама было только два сына – Каин и Авель. Когда до переписчиков Библии дошло, что из текста получается, что все человечество является потомками убийцы своего брата, то они добавили еще одного и дописали текст за библейских патриархов, бывших, кстати, кочевниками-скотоводами.

Но, слава богу, Библия не единственная и не первая книга на земле. Есть Авеста и Рг-веда и много других текстов: хурритских, хеттских, шумерских, из которых авторы Библии многое позаимствовали.



ЗОЛОТАЯ МИНА АПОКАЛИПСИСА.


Как всё-таки необдуманно католические церковники решили разместить в конце Библии полную иносказаний и непонятных образов книгу известную как Апокалипсис (греч. Откровение). Им следовало бы уничтожить эту рукопись, так же, как они поступили со всеми тремя десятками евангелий, которые они объявили еретическими, то есть опасными для их власти. Можно предположить, что аргументом в пользу включения Апокалипсиса в Новый Завет послужила необходимость иметь в святом писании яркую картину страшного суда, который всех неминуемо ожидает. Для острастки. Именно попугать хотели иерархи церкви для укрепления своей власти, ибо власть держится на страхе. Однако невнимательные церковники пропустили одну важную деталь: книга эта содержит зашифрованную угрозу их собственному существованию. Мало того, в Апокалипсисе содержится ключ разрушения всего устройства современного общества и основ цивилизации в том её виде, в котором она нам предъявлена.

Многочисленные толкователи Апокалипсиса изрядно потрудились и, казалось, всему нашли объяснение и разгадку: так, по их мнению, зверь-антихрист – это Нерон, а число 666 – получается посредством нумерологии из его имени, записанном на арамейском языке. Очень удачный ход для отцов христианской церкви: отвлечь внимание на своего врага, тем более давно почившего. То есть, получается, что автор Апокалипсиса из страха перед всемогущим Римом зашифровал имя тирана.

Но дело в том, что тайна числа Зверя не может быть связана с опаской на преследование со стороны кого бы то ни было. Это противоречит всему стилю Откровения, эзопов язык которого вне соображений страха. Чего бояться человеку преклонных лет, сидя на пустынном острове? Только того, что он не сможет донести до сознания людей свою мысль, гораздо более глубокую, нежели указание на чрезвычайный вред от деятельности конкретных людей в определенном регионе. Скорее это послание-предостережение для всего человечества всех времен. Так Иоанну и было сказано свыше: «тебе надлежит пророчествовать о народах и племенах и языках и царях многих» (Откровение Иоанна, 10.11).

Где надежней всего спрятать ключи от шифра послания для всего человечества? Разумнее всего предположить, что ключ должен находиться в Библии, то есть в книге, которая доступна всем, которая, благодаря стараниям католиков, представлена всем народам, как источник мудрости. Так что же хотел сообщить нам автор? От чего предостеречь?
«Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число Зверя, ибо это число человеческое: число его 666.» (Откровение Иоанна, 13.18)
«В золоте, которое приходило Соломону в каждый год весу было 666 талантов золотых.» (Третья книга царств 10.14)

Шокирующее совпадение, не правда ли? Только не следует делать скороспелых выводов о том, что под Зверем в Апокалипсисе подразумевается царь Соломон, боже упаси. Но он царь, верхушка пирамиды власти, а ведь именно Власть имел в виду автор, вводя персонаж Зверя в свой Апокалипсис. У Иоанна в его Откровении нет нигде указания на какую-либо личность, нигде в этом необычном произведении не имеется в виду никакая конкретная историческая фигура. Очевидно, что Зверь Апокалипсиса – это любой влиятельный политик, сосредоточивший в своих руках огромную власть, имеющий полномочия послать легионы людей на войну, ввести новый налог, чтобы получать 666 талантов золотых каждый день и так далее и тому подобное вплоть до торговли индульгенциями.

Следуя логике Апокалипсиса, получается, что имя Зверю – Власть, неограниченная и абсолютная, за которую, в частности, боролись римские папы средневековья, издавая буллы и фальсифицируя историю. В 753 году Папа Стефан Второй ради утверждения своего господства в христианском мире опубликовал поддельный Акт Константинова дара, согласно которому якобы император Константин в 315 году, удаляясь в Византию предоставлял Папе контроль над Римом, всей Италией и провинциями. Акт адресован якобы тогдашнему Папе Сильвестру, но четыреста лет спустя Стефан по слабости своей исторической подготовки совершил ошибку – папой в то время был совсем другой человек.

В числе 666 среди прочего зашифрована одна очень важная мысль: Зверь рождается тогда, когда на замену реальным ценностям приходит умственная фикция – золотой эквивалент или деньги. Мало того, тот, кто первый додумался сделать из денег некую сельскохозяйственную культуру, отдавая их в рост, и есть крёстный отец Зверя. А придумали сделать такую прививку деньгам в Вавилоне, именно там родилась экономика в той её форме, которая властвует миром и поныне. А поле, на котором был посеян этот новый злак – мозги людей, унавоженные алчностью. В Вавилоне впервые не только деньги, но и земля стала товаром, и во главе этого безобразия встала банковская финансовая система. Первый известный в истории банковский дом был организован в Вавилоне. Римляне (а именно на Рим, как на обиталище Блудницы, содержится прозрачный намек в Откровении) в числе первых стали широко использовать эти экономические изобретения, важное место среди которых занимала торговля землей, что с самого начала вызвало бурю негодования среди евреев, которые совершенно справедливо считали землю божьим даром данным всей общине.

Во время написания Апокалипсиса воплощением «вавилонской Блудницы» был Рим, но на самом деле «вавилонская Блудница» – это ни что иное, как мировая экономика, кредитно-финансовая система, которая отличается от обычной финансовой пирамиды только тем, что в основании её лежит планета Земля. Поэтому крах её наступает не скоро, а тогда, когда на земле не остается больше свободных плодородных земель – все засеяно и заасфальтировано. Как и в обычной пирамиде, верхушке достается всё, большинству ничего. По мере возрастания количества участников  шансы увеличить свое благосостояние за чужой счет катастрофически падают. По простой причине: чужих на Земле нет, все свои. Каждая букашка-таракашка имеет свою акцию жизни и должна получить свой процент.

Трудно сразу определить, что хуже: собственность на землю или банковский процент. И то и другое – плод воображения землевладельца Каина. Только в голове землевладельца могла родиться мысль о кредите. Потомки Каина в Вавилоне, глядя как из одного зёрнышка вырастает 10, сразу догадались, что, бросив в землю 2 зернышка, получат 20, а если выкорчуют дерево, растущее по соседству с их полем, то можно посеять 3 зернышка … И вот результат - мы закапываем свои 4 сольдо на поле чудес в стране дураков. Но деньги не растут — это ложь и обман, как и все, что исходит от исключительной нации, но мы, как глупый деревянный мальчишка, ждем чуда, и остаемся с длинным носом, ждем, что, как в театре Варьете на представлении Воланда, на нас падет денежный дождь, но получим вместо богатства одно разочарование, и чем раньше это произойдет, тем лучше, ибо, как говорила великая блудница Пиндала, разочарование — это величайшее наслаждение. Наслаждение свободой от собственных иллюзий. Чудес не бывает, чтобы где-то прибыло, надо чтобы где-то убыло. Богатство всегда результат грабежа, для чего исключительная нация и ведет нескончаемые войны во всех частях света.

Согласно подтексту Апокалипсиса тот, кто вместо голов скота и мер зерна оперирует денежными знаками и процентами, есть слуга Зверя, обманом всучившего эту черную метку человечеству.

А ведь были на земле места, где это пагубное вавилонское изобретение не имело места быть – древние цивилизации Америки существовали без денег. Поэтому великие империи инков, майя и ацтеков были совершенно безобидны для планеты Земля, не имея ни денег, ни кредитно-финансовой системы. Всё у них было сообща с богом: войны они вели только для того, чтобы захватить побольше пленных, чтобы принести их в жертву и с их душами отправить очередное послание богу – это была их письменность. Безземельные испанские идальго, пришедшие с библией под мышкой и ружьем вместо писала, чтобы переписать акты собственности на индейскую землю, всё сделали для торжества Зверя и переплавили произведения искусных ремесленников – золотые атрибуты богов в дукаты и пиастры. Оправдывали они свои злодеяния желанием обратить язычников в истинную (католическую) веру, но ацтеки не нуждались в этом, ибо их верховный жрец Кецалькоатль уже готовил религиозную реформу с упразднением человеческих жертвоприношений и замены их приношениями богам змей и бабочек. Да и какое право учить морали имеют те, кто устраивал крестовые походы и сжигал невинных людей на кострах инквизиции?

 Хуже всего то, что католики в основание христианской религии поместили Ветхий Завет, лучше бы они этого не делали. Ведь согласно библии мы все – потомки Каина-убийцы, ибо у Адама было всего два сына – Авель и Каин, и Авель погиб от руки брата. Позднейшие вставки про третьего брата – попытка подсластить пилюлю, уготованную нам авторами библии, завуалировать настоящий ужас безысходности бытия потомков убийцы. 

Язык и стиль Апокалипсиса ясно указывает на то, что автору не было никакого дела до конкретных личностей. Наоборот, Откровение содержит в себе обобщение, абстрагирование от конкретных исторических фигур и если есть там указание на царей, то во множественном числе (десять рогов – десять царей).

«С ней блудодействовали цари земные» (Откровение Иоанна, 17.2)
Царь Соломон хороший человек, мудрый. Он построил великолепный храм для ковчега завета, еврейский народ в его царствование процветал и благоденствовал. Честь ему и хвала. Но Власть не бывает хорошей, она может быть только сносной, если, как шведская полиция, не будет обнаруживать своего присутствия. Поэтому царь не может быть хорошим, должность такая. Нерон плохой человек, но самое главное, что он глава римской империи, что тысячекратно увеличивает зло, заключенное в нем. И дело здесь не в самом Риме. Пал Рим, пришли германские императоры – ничего не изменилось, по сути.
 
Даже глава небольшого семейного клана занят решением сходной задачи: построить отдельный рай для своих, разделив всех и вся на «своё» и «чужое». Чужое надо сделать своим, или уничтожить, как враждебное. Гитлер был замечательно хорош для своих немцев, но вот евреям и славянам не повезло - они оказались в категории чужих. Всё просто: свои хорошие, чужие – плохие. Но самое главное, что всем ясно и без Откровения: на всех благ не хватит. И тут на сцену выпускают Блудницу, которая родилась не где-нибудь, а в Вавилоне.

Именно в Месопотамии  произошла неолитическая революция и отпадение человека от Бога, в обществе земледельцев. Не случайно первое убийство брата, мирно пасшего своих овечек, совершил Каин-земледелец из зависти, что Бог благосклонно отнесся к жертве Авеля, проигнорировав жертвоприношение Каина. Почему Бог так поступил? Почему он любит пастуха Авеля и не любит земледельца Каина? Бог тоже пастырь душ человеческих, поэтому пастух Авель для него свой, а Каин чужой.

Собственно говоря, беда не в самом земледелии и землепашцах, они труженики, но пошли по кривой дорожке увеличения урожайности, прибыльности и доходности. Ведь первоначально дикий злак пшеницы был однозернянкой, то есть, посеяв одно зерно, земледелец получал также одно. Бог так задумал, чтобы не было амбаров и иждивенцев. Рай в Библии называется шумерским словом Эдем, и на шумерском языке это слово означает «необработанная земля». Таким образом, Бог мыслил землю без земледельцев, ибо предвидел появление амбаров, и, как следствие, «вавилонской блудницы» с брокерами и банкирами в придачу. Опять следует повторить: дело не в земледельцах, а в том, что благодаря им стало возможным существование ничего не умеющих делать иждивенцев, которые не сеяли, не жали, а подсчитывали прибыль. Так появились заведующий складом, товаровед и иже с ними коммерсанты, и пошло-поехало, следующая остановка — доллар ФРС.

Среди собирателей-охотников никогда бы не возникла мысль о насилии, для этого их всегда было слишком мало на бескрайних просторах земных охотничьих угодий, им нечего было делить и они никогда бы так безобразно не расплодились как земледельцы: невозможно прокормить столько иждивенцев, не имея амбаров с зерном. Амбар — это храм популярной и поныне религии прогресса с поклонением достатку и избытку, но такого Бога нет и не может быть.

Религия прогресса — это ложная дорога бегства от страха перед голодом, а правильная дорога всегда ведет по пути увеличения собственного страха. (Милорад Павич)

Так почему Блудница сопутствует Зверю? Да потому, что без развитой экономики, основанной на умственной фикции денег, власть не смогла бы достигнуть таких масштабов, достаточных для овладения всем миром. Чем больше собственности сосредоточено в одних руках, тем больше власти требуется для её поддержания и охраны. В конце концов, все это приводит к тому, что каждый, кто захочет что-то приобрести, будет вынужден достать из кармана банкноту – знак Зверя.

Банкнота, вексель, кредитный билет – все едино: это метка, денежный знак Зверя, без которого «никому нельзя будет ни покупать, ни продавать». (Откровение Иоанна, 13.17) Любая валюта – это всего лишь бумажка с водяными знаками. Но силу ей дает увещевания со стороны власть предержащих, что это безопасно, удобно и надежно. Доллар или евро — все едино, ибо Ротшильд он и в Африке Ротшильд.

Попробуйте представить, что Воланд щелкнул пальцами, и все доллары превратились в фантики, которыми они на самом деле и являются? Начнется то, что описано в Апокалипсисе, когда ангел снял седьмую печать с мозгов.

Становится всё труднее найти на земле человека, который решится дать бой и Зверю и Блуднице. Разве что в джунглях Амазонки или в центральной Африке. В цивилизованных странах немного найдется безумцев, нашедших в себе силы оторваться от экрана телевизора, выключить компьютер и отказаться от благ цивилизации. К сожалению, всё меньше становится  людей, которые сами, своими руками способны сделать необходимые для жизни вещи. А ведь это так просто: взять топор и построить дом, взять острогу и поймать рыбу, соткать одежду из волокон растений, взять перо и написать книгу.

В противном случае, куда мы придем, ведомые иллюзионистами-банкирами? Крах банковской финансово-кредитной системы неизбежен и также неизбежно он повлечет за собой гибель огромного количества людей, поскольку все большее их число может только нажимать на кнопки компьютерной клавиатуры или пульта TV.

Что же делать людям-блудодеям? Ответ прост: как можно реже пользоваться деньгами, что, очевидно, должно быть подкреплено наличием навыков и умений, необходимых для обеспечения своей жизнедеятельности без супермаркетов. Это трудно, но другого пути нет, ибо под числом 666 зашифрованы деньги, искусственный заменитель того, что на самом деле нужно для жизни. Это будет смертельный удар по Зверю и конец Блуднице.

«И купцы земные восплачут и возрыдают о ней, потому что товаров их никто уже не покупает» (Откровение Иоанна, 18.11)

Вы скажете: как государство может существовать без денег? Это невозможно! Еще как возможно, не только малое государство, а огромная Империя Инков прекрасно существовала без денег, но пришли жадные до денег испанцы, у которых в глазах вместо зеркала души были пиастры, и стала земля Инков Латинской Америкой, как Европа, тоже Латинская, то бишь римская. Рим всему виной со своим дурным примером жизни в бредовой жажде денег и власти, которую они дают.

«…ибо купцы твои были вельможами земли, и волшебством твоим введены в заблуждение все народы» (Откровение Иоанна, 18.23)

Пришло время выйти из зала, где слуги Блудницы дают представление, повернуться к факирам-банкирам спиной, а к лесу передом и быть ближе к природе, к Богу то есть. Вы скажете: как же мы можем оставить всё созданное — города, автомобили, супермаркеты и прочие блага? А очень просто, как это сделали Майя, оставив свои города вместе с властителями, сидящими на вершинах построенных народом пирамид, и ушли в лес. А они были не глупыми дикарями, и получше многих наших современников разбирались в математике, астрономии и других науках.

Пора осознать, наконец, что человек ценится не тем, что имеет, а тем, что умеет.

А то: уходит человек из жизни и что остается: немецкий «мерседес», на котором он ездил, японский TV, который он смотрел, планшет, смартфон от «фруктовой компании» и пачки зеленых банкнот в сейфе или на банковском счете.

 Аминь.


 
В БЕЗЫМЯННОМ ЛЕСУ.


- Разве имя должно что-то значить? - проговорила Алиса с сомнением.
-    Конечно, должно – ответил Humpty-Dumpty и фыркнул – Возьмём, к примеру, моё имя – оно выражает мою суть! Замечательную и чудесную суть! А с таким именем, как у тебя можно оказаться чем угодно … Ну, просто чем угодно!

Dialectica ratio est.

Бог – это не имя, с таким именем можно оказаться чем угодно. Неясно и непонятно.

Понятие Бога имеет свойство ускользать от сознания и всякого понимания, поскольку в цельном и не раздробленном качестве Бог находится в Небытии, и потому в каком-то смысле не существует, а в Бытии среди видимых и понятных вещей он существует, но совершенно в ином виде.

Платон в диалоге «Парменид» по этому поводу говорит:
«Единое не существует. (Parm. 141е)

Для него нет ни имени, ни слова, ни какого-либо знания – ни ощущения, ни мнения. Одно не именуется, и не высказывается, и не мнится, и не познаётся, и ничто из его свойств, как сущих не познаётся (142а).»

Как видно цитата состоит сплошь из отрицаний, из указаний на то, чем бог НЕ является и, что самое важное, у него нет имени.

Платон, всё же даёт путеводную нить для осмысления понятия бога (Phaedr 266b): «Если я найду кого-либо способным обозревать разом и единое и многое, я преследую такого человека позади по пятам, словно бога».

Николай Кузанский, как и подобает священнику, высказывается более категорично:
«Имена налагаются сообразно нашему различению вещей движением рассудка… …. Если бы кто-то смог понять или назвать такое единство, которое будучи единством, есть всё и, будучи максимумом, есть минимум, то он постиг бы имя божье. Но, поскольку имя божье есть Бог, его имя тоже знает только тот ум, который сам есть максимум и сам есть максимальное имя».

Суждение это основывается на тождестве. Однако известно, что тождества не существует в природе, это вымученное построение ума, заражённого опасной болезнью логического мышления, занесённой Аристотелем. Можно только говорить о сходстве, подобии, симпатии и принадлежности. И слово «есть» не может означать равенства, которого также не существует, как и двух совершенно одинаковых вещей.

Даже тождественность Единого самому себе диалектически нарушается, иначе ничего Не Было бы Никогда. Но Единый (Одно, как говорит Платон), не может только Не Быть, он необходимо выходит из Небытия Одного к Бытию себя, как Многого, иначе он не станет многогранной личностью, а навсегда останется обезличенным пустым и безграничным Одним, вечным, ничего не начинающим Началом Всех вещей и уж подавно не Творцом и не конечным прибежищем всего Сущего. Да и самого Сущего и меня и разума моего тогда нет и эти строки не написаны.

Если Один будет всегда только одним и ничем иным, то он в своей абсолютной обособленности будет совершенно Ничем.

В своих попытках охватить умом понятие Бога Платон только умножает степень неопределённости, то есть свободы собеседнику думать, что хочет.
«Одно не тождественно ни себе, ни иному и не различно ни с собой, ни с иным.» (Parm. 139 с-е)

Чтобы достичь хоть какой-то твёрдой почвы и выйти из лабиринта противоречивых утверждений, придется всё-таки прибегнуть к логике, но логике эйдетической, не использующей тождества и равенства, но говорящей о причинной взаимосвязи или подобии. Так вот, пользуясь методом эйдетической логики, можно утверждать, что между Бытиём и Небытиём есть связь, несмотря на всю их раздельность и несовместимость, и связь эта – личность Бога, которая, находясь в Небытии обнаруживает своё присутствие в Бытии и имеет своё представительство в Бытии в виде бесконечного многообразия всех вещей, мыслей и поступков, совершённых в прошлом, будущем и настоящем. Другими словами: Одно (Сверхсущее) тождественно своему бесконечно многообразному Иному (Сущему), но и отличается от него как одно от многого.

«Одно сущее есть беспредельно многое». (Parm. 142e-143a)
А это и есть Единство многообразия, провозглашённое в античной философии, которое возможно лишь при условии, что многообразие бесконечно и неисчислимо, только в этом случае оно может быть тождественно единичной личности Бога. Ни о какой логике и математике здесь нет речи. Кроме того, сама бесконечность только конфузит математику и выводит из себя даже таких мудрецов как Эйнштейн.

Таким образом, каждая частица Бытия содержит в себе элемент божественного замысла, и являет собой часть Бога Единого. С другой стороны, всё Бытиё вместе, все вещи мира представляют собой некую цельность, объединившуюся по доброй воле и согласию.

Совершенно очевидно, что Единое – это не господин всего, отдающий приказы: этой вещи быть, а этой нет. В этом смысле, как и Дао у Лао Цзы, так и Одно у Платона (Единое) бездеятельно. Каждая вещь сама по себе, то есть свободно выбирает своё бытие и погибает в случае неправильного выбора упорного продолжения попыток перетянуть всё одеяло на себя. Эйдос Единого обязательно должен быть диалектически противоположен эйдосу Власти.

Поскольку у Одного, пребывающего в Небытии, есть его Иное – множественное Бытиё и они всё-таки каким-то образом взаимосвязаны, то получается, что Богу  можно дать имя.

«Одно и было, и есть и будет, и бывало и бывает и будет бывать» (Parm. 155d). «Всегда было, есть и будет Нечто, что относится к Одному и принадлежит ему. Для него может быть и знание, и мнение, и чувство. Есть для Иного и имя и слово. И всё, что есть в этом роде возможного по отношению к Иному, возможно и по отношению к Одному» (Parm. 155 e).

То есть, Платон, входя в противоречие с самим собой, утверждает, что имя Богу Единому всё же можно дать, поскольку у него есть представительство в мире вещей в виде всей совокупности его бесконечного многообразия. Собственно, при этом Платон в какой-то степени уподобляется Единому, постигая единство многообразия. И по своему уму, способному объять бесконечное многообразие, может участвовать в конкурсе на соискание звания Бога.

Самое время задаться вопросом: а что такое имя вообще? А.Ф. Лосев даёт такое определение: имя – это миф. В имени раскрывается смысл сказочного повествования о свойствах вещи и чертах её характера, которые выделяют её среди всех других, непохожих на неё. Слушатель этого мифа должен сам получить внутри себя представление о главном герое этой сказки и это и будет имя, которое есть смысл мифа, полученный по принципу подобия, похожести. Значит, чтобы поименовать что-то или кого-то, надо сочинить миф о нем. И Бог здесь не исключение.

Итак, приступим к созданию мифа о Боге, об этой загадочной личности, вобравшей в себя столько противоречий.

«Одно, раздробляясь по всему сущему, везде остаётся самим собой» (Parm. 144a-c,g). «Одно  как сущее есть единое и многое, целое и части, определённое и беспредельное» (Parm. 145 a).

«Одно не может покоится на месте, ибо, не будучи в состоянии быть в чём-либо, например в себе или в ином, оно не в состоянии и быть в чём-нибудь одном и том же». (Parm. 139 а, в)

«Одно, поскольку оно – целое, находится в ином, а поскольку существует во всех частях, оно – в себе, и, таким образом, Одно необходимо и само в себе и в другом» (Parm. 145 с-е).

 Попробуем прокомментировать. Если бы Одно могло бы не быть, то не было бы ничего иного, множественного и различного, не было бы сущего, не было бы ничего, кроме блаженства Одного в своём наркотическом забытьи Небытия. Нет никаких поводов для беспокойства, потому, что нет ничего иного, только сам по себе, тождественный самому себе Никто.

Но! Одно не может не быть! И это очевидно, потому, что есть я, есть мы, мы мыслим и общаемся. Весь вопрос в том, почему Одно не может не быть. Почему Одно не желает пребывать в своём благостном состоянии своего абсолютного единства и согласия с самим собой? Ведь, если нет никого и ничего иного, то нет ни войн, ни конфликтов и вообще никаких неприятностей от присутствия кого-то другого, кроме себя, любимого.

Какой же причине мы обязаны своим бытием?
Видно есть что-то в характере этой загадочной личности, именуемой пока Одним, что рождает у него нестерпимый зуд внутри своего блаженного благополучия состояния абсолютного единения и согласия с самим собой. Эта личность не может не творить, пусть даже ценой потери своего благополучия, то есть, делая себе хуже.

И это нестерпимое желание, обращённое к иному, есть ничто иное, как Эрос, или первый бог, появившийся из Хаоса, как сказал Гесиод.

Одному становится тошно от своего хорошего совершенства и он делает выбор в сторону плохого иного. Получается, что с точки зрения Одного самое худшее – это продление и повторное воспроизведение наилучшего, когда всё одно и одно, пусть даже это одно - наслаждение. Когда опять и ещё раз хорошо – какая это гадость с точки зрения Бога! И он всякий раз разрушает карточный домик благополучия, с упорством возводимый человеком.

Конечно раздробленность бытия – это зло, но Один выбирает его и ему хорошо от этого. Добро и зло сливаются в Одном, меняются местами и переворачиваются. С точки зрения Бога Единого торжество добра – это прекращение злого разделённого, разобщённого существования бытия вещей и людей, а для нас это ужасный образ чёрной дыры.

Получается, что добро и зло у Одного тождественны и неразличимы, но не было бы ни разума, ни диалектики, если бы добро и зло не были бы и различны в становлении Бытия, когда Не-сущий Один становится множественным Сущим и разрушающий порыв Творца встречается со встречным движением Сознания, собирающего себя из фрагментов раздробленного состояния.

То, что хорошо богу, человек обычно воспринимает в зеркальном отражении: точка зрения бога на добро нас ужасает, и мы от него бежим, а зло радует, и мы опять всё свинину едим и едим.

Но главное зло человеческое всё же не в продлении счастливых мгновений, а в абсолютизации своей свободы, в желании уподобиться богу, которое происходит по причине умственной логической ошибки, заключающейся в тождественности Абсолютного Добра и Зла – Абсолютной Свободы и Абсолютной Власти. Оба эти абсолюта сливаются в уме в одной мысли: «Что хочу, то и делаю». И человек, стремящийся к абсолюту в своём бытии, всегда приходит к вседозволенности.

Абсолютная Власть как Один, а, следовательно, всякая власть вообще, как эйдос, как идея есть ложный путь единения Сущего, связанный с непрекращающимся насилием над другими участниками бытия. Когда насилие принимает подобие бесконечности, то оно пропадает само собой, обращаясь в ноль.

Истинный путь единения, собирания себя из кусочков – это путь свободного любовного общения частей возвращающегося к себе Одного.

Это и есть творческий ответ человека богу, его самопознание. И возможность такого развития событий гарантирована одним уникальным свойством свободы Одного: способностью к самоограничению. То есть в свободе есть всё, в том числе и её иное – необходимость в виде самоограничения.

Однако как всё-таки можно поименовать и заодно охарактеризовать это Одно, кроме собственно единичности?

Может быть, имя Бога должно быть суммой всех идеалов и устремлений человеческого духа? Таких как Любовь, Истина, Красота, Свобода, например. Или оно должно содержать то, что руководит действиями совершенной личности? Своего рода морально-этический маяк?

Так какое же всё-таки имя следует дать богу?

Это ответственный шаг. Какое имя Бога выберешь, такое и будет бытие.
Возьмешь Истину – получишь ложь, то есть ноль на выходе цифровой ячейки памяти компьютера.
Возьмешь Любовь – получишь венерическую болезнь.
Возьмёшь Закон и Порядок – получишь кандалы и тюрьму.
Возьмёшь Господь – получишь раба божьего и рабское сознание, готовое подчиниться заинтересованным господам.

Страх перед голодом побудил человека покинуть Эдем. Неверие в то, что он сможет прокормиться божьими дарами - собирательством и охотой, привело его к возделыванию земли. Теперь страх перед инфарктом от тучности вынуждает человека голодать.

Значит ли это, что имя Бога – Страх? Или это имя его противника - Сатаны? И не близкие ли они родственники: одно и его иное?

Сатана отпал от Бога, крикнув: «Non serviam!» - не буду служить! Каждому независимому уму понятен этот порыв – служение господину – вещь противная. А если дать имя Богу – Свобода? Тогда бы и сам Сатана был согласен служить такому Богу, не правда ли?

Ответить на все эти вопросы, по-видимому, можно только своей жизнью, вернее, смертью, отдать жизнь во имя того, что ты считаешь божеством.
«Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое: число его 666.» (Откровение Иоанна, 13.18)
«В золоте, которое приходило Соломону в каждый год весу было 666 талантов золотых.» (Третья книга царств 10.14)

Вот что, однако, получается, когда у бога неправильное имя. Если Бог = Господь, то будьте любезны, получите бытие с «вавилонской блудницей» - экономикой и чёрной денежной меткой банковского счёта «666» в придачу.

Нет имени – нет и бытия. Поэтому Богу надо дать правильное имя, чтобы бытие было правильным, как после употребления священного напитка Хома, как записано в священных текстах Заратуштры, сожженных Александром Македонским.

Если бога назвать Господь – то ничего не получается, не складывается картина мира, и нет места человеческой свободе — есть только рабы, а вот если назвать бога Создателем и Творцом, то есть место творческому  ответу человека богу.

Если Бог – Господь, то прав первый вселенский собор и анафема Арию, если Бог не господь, а Творец – то прав Арий и анафема первому вселенскому собору и всем последователям Аристотеля заодно.

Если первопричина одна, то истина и ложь тождественны в одном, как и добро и зло, и нет проблемы теодицеи. В противном случае прав Аристотель и другие господа, имеющие проблему теодицеи. Но первопричина всегда одна. Много только сомнений.

Сомнения, сомнения – тоже род свободы.
Несомненно только одно: имя Бога должно относиться к категории высших морально-этических ценностей, иначе всё бессмысленно.

Получается так, что, чтобы поименовать Сверхсущего, необходимо среди бесконечного многообразия возможных имён Бога в бытии выбрать такое, которое бы на общем голосовании всех участников бытия могло бы быть единодушно одобрено. Согласие всех участников бытия должно основываться не только на том, что они все вместе видят себя в этом имени, но и на том, что каждый в отдельности содержит в себе это имя.

Кроме того, это имя должно иметь личностное начало, подразумевать под собой такие качества, которые присущи Творцу, Создателю.

Вернёмся опять к Платону.
«Одно тождественно себе и отлично от себя, тождественно с иным и отлично от иного» (Parm. 146 a-d).

То есть, различие одного и его иного возможно только в случае, если одно каким-то образом приобщилось иного, они должны быть взаимопроникающими друг для друга, должны общаться. Должны быть точки соприкосновения для того, чтобы можно было говорить об отличии и провести границу. Итак ВСЁ есть ТРОИЦА: Одно, иное и их общение и взаимодействие. И больше нет НИЧЕГО.

«Дао рождает одно, одно порождает два, два рождает три, а три рождает все существа.» (Лао Цзы, 42)

Платон, мысля такой же универсальный элемент бытия, дал другое имя – эйдос, который есть по его мысли обобщённый образ всякой вещи. Поскольку с именем Троица у нас в сознании увязывается христианский догмат, что определённо мешает использовать это имя вне религиозных построений, поэтому я предпочитаю менее известное и менее затёртое имя – эйдос.

Теперь в обобщённой, максимально свободной от имён форме можно представить Общую Космогонию таким образом: «Одно выдвинуло из своей свободы (Эрос) – желание иного («в начале творения желание было», Рг Веда), которым осторожно ощупывает своё иное, наталкиваясь на иное себя – самоограничение Свободы. Вместе с этим появляется необходимость согласования совместного бытия двух, нахождения согласия с иной свободой. Так получился первый эйдос и начал создаваться пространственно-временной континуум Бытия.

Имя ведёт своё происхождение от свободы Единого. Имя свободно, оно связано только мысленно. Если вещь только одна, то бишь, нет ничего, кроме неё, то она абсолютно свободна и может быть или не быть, может появляться и исчезать и никого это не удивит, ибо есть только она одна.

Если вещь не одна, то она принуждена необходимостью согласовывать свою свободу со свободой иных вещей. Теперь вещь не может и быть и не быть: она должна быть, и её несогласованное исчезновение или внезапное появление есть насилие по отношению к другим вещам, у которых следует получить согласие на производимое изменение.

Вещь и имя – не одно.
Имя свободно, единично-личностно и вечно неизменно.
Вещь связана с множеством иных вещей и собственных изменений и ограничена свободой иных вещей.
Имя всегда и везде.
Вещь сейчас и здесь.
Имя связано только каузальными связями.
Вещь связана ими же, но ещё и пространственно-временными.
Имя есть предел всех возможных изменений вещи, включающий в себя все варианты этой вещи, какие она только может принять, оставаясь сама собой; это целое всех её частных ликов и проявлений.

Однако, какой во всём этом смысл?
Смысл – это такое изменение эйдоса, которое получило одобрение иных эйдосов, согласованное изменение, не насилующее ничью свободу. Процесс согласования  - есть процесс познания и именования, когда время замирает, как на фотографии. Это устойчивое, равновесное состояние очень похоже на неподвижное изваяние Эйдоса, это и есть вещь, носитель имени или то, что принято называть материальным объектом, телом. Вещь, получая имя, становится частью целого и неделимого неизменного эйдоса, исторгнувшего из себя своё иное – изменение.

Всё, что можно помыслить имеет имя. Можно мыслить вещь, но можно мыслить и Бога, как сингулярность, служащую образцом для всего многообразия. Собственно процесс осмысления вещи и есть ее именование.

«Безымянное есть начало неба и земли, обладающее именем — мать всех вещей.» (Лао Цзы,1)
«В мире все вещи рождаются в бытии, а бытие рождается в небытии» (Лао Цзы, 40)

Всё, что имеет бытие, имеет имя. Бог сущий уже назван – это Троица, Бог безымянный Единый, или Единое не имеет бытия, а, следовательно, не должен иметь имени. Но человек всё же мыслит Бога Единого и потому даёт ему имена: Единое, Бог-Отец, Дао, Кришна, Хаос, Абсолют и тому подобное.

Как может произойти примирение такого противоречия? Как безымянное можно именовать? Кто может дерзнуть на такое богохульство? Только человек, возомнивший себя богом – так утверждает Николай Кузанский. Только сам абсолютный Максимум всего, всех вещей, только Абсолют, соединяющий в себе все противоречия, добро и зло, свет и тьму.

Но разве самая плохонькая из вещей не есть соединение одного вместе со своим иным? Разве самая элементарнейшая частица бытия вроде электрона или фотона не есть триединство, раздробившее свой эйдос на множество подобий? Квантовая механика дает подсказки в виде принципа неопределенности, когда элемент бытия соединяет в себе свойства частицы и волны и зависит от взгляда-сознания наблюдателя.

Единение и взаимопроникновение одного и иного есть свойство всякой вещи, ибо есть диалектика, которая и есть разум, сознание.

И почему тогда самая последняя по своей значимости в глазах соседей вещь не может помыслить о Боге, как об образце всего, почему она не может быть причастна эйдосу Единого? Потому, скажете вы, что сознание ограничено не столько количеством нейронов, сколько количеством образов-эйдосов, которые оно сможет вместить в себя, понять и поименовать.

Однако, почему нельзя себе вообразить такого человека, сознание которого достаточно свободно для того, чтобы вместить в свой разум образ бесконечного многообразия, существующего на основе равновесия свобод? Почему невозможно такое сознание, которое не разделяет всё на своё и чужое, но всё считает своим, а потому не отвергает и не запрещает, то, что ему не нравится или неприятно? Почему невозможен такой человек, который понимает, что всякая личность и вещь может быть кому-то нужна именно в своем собственном, ни на кого не похожем виде, и потому имеет право (свободу) быть такой как ей хочется и никому не нравиться?

Думается, что такое сознание имеет такое же право (свободу) быть, как и всякая вещь.

Такое сознание, такая личность имеет право (свободу) именовать Единого, отождествляя его с собой, прекрасно понимая, что это богохульство и этого нельзя делать. Но такое сознание всё равно делает это, потому, что это не претензия на роль БОГа, не бунт Сатаны с его смешением Абсолютной Свободы и Абсолютной Власти, но просто акт обожествления Свободы.

Древние греки утверждали, что именование вещи и её создание суть один процесс появления вещи в сознании в оформленном виде, отличном от других вещей.

Сознание формирует вещь, выхватывая из сплошного потока её изменений дробную россыпь фактов и явлений, связывая их в одно.

Ансельм Кентерберийский считал, что дух человеческий, постигая самого себя, раскрывает в себе образы (эйдосы) вещей, именование которых и порождает сами вещи.

Безымянное может быть, а может и не быть и потому свободно и ни с чем не связано. Из безымянного леса, где есть всё возможное, что может быть, сознание черпает своё вдохновение и творит то, что есть сейчас, осуществляя переход из небытия в бытие. И рождается вещь и даётся ей имя. Теперь вещь уже есть и она не может не быть, она не свободна и её имя указывает на связь вещи с теми элементами бытия, с которыми эта вещь вынуждена общаться.

Но имя указывает не только на взаимосвязь с иными вещами, но и на её отличие от них, очерчивая границу одного и иного, создавая форму вещи.

Имя может быть не названо, но всё равно быть.
Ползёт жучок, букашка – никто о нём ничего не знает.
Он часть нас, наша неоформленная мысль, ползущая под тёмными сводами тропического леса на берегу Амазонки.

Жучок не изучен, не сфотографирован, не занесён в книгу, не имеет имени. Если у жучка нет имени, и его не видел ни один человек с учёной степенью, это не значит, что он не может ползти там, где ему хочется. Просто ему нет никакой нужды общаться с человеком из Европы, и он общается с себе подобными и близкими. Они знают друг друга, они нужны друг другу и у них есть имена. Имена даёт не только человек-учёный во плоти, но и человек – дух учёного, который подумал о том, что листья этого дерева должны годиться кому-то в пищу.

Значит ли это, что жучка нет, что он только в чьём-то воображении и нигде больше? А вдруг, через некоторое время его «откроют» и назовут? Но для того, чтобы это произошло, он должен быть кому-то нужен, он должен быть для чего-то. Он должен Быть. Например, пищей для кого-то или убийцей-санитаром, поставщиком или пожирателем трупов. Он должен быть включён в перечень необходимости.

Всегда должен быть кто-то, кто подотрет тебе зад, пока ты не умеешь этого делать сам. Но не лучше ли вместо того, чтобы сидеть на ночной вазе и ждать, когда тебе принесут известие, что жучок, существование которого ты предсказывал, найден и назван твоим именем, сделать это самому, назвав его гуано-беем? И, изучив его странный на первый взгляд образ жизни, постигнуть её смысл.

Своё гуано надо всегда иметь перед глазами и катить перед собой по жизни, как напоминание об её чудесной сути и содержании.

Как хорошо Безымянному! Он свободен не только от каких-либо связей и привязанностей, но и от имени: он не муж, не отец, не брат, не сват, не профессор кислых щей, не раб и не господин. Только Он может быть таким, как ему хочется, а не обществу.

Как уже говорилось, для того, чтобы оформить свое представление о предмете в виде имени, надо для начала сочинить миф о Нём.


МИФ О БЕЗЫМЯННОМ. (Эйдетическая теория большого взрыва)

В начале ничего не было по-отдельности, но было всё вместе и сразу, не было никаких причинных связей и законов, поскольку некому и нечему и не с кем было взаимодействовать. Всё было никаким, свободным от имён и определений, ибо неразличимо, пусто и невидно. И не было причин что-либо менять в этой неразличимости Небытия.

Греки назвали это Хаосом, но у Хаоса нет лица и нет черт творца. Хаос больше похож на бессмыслие и вседозволенность, и у него нет интеллекта самоограничения, проистекающего из недовольства собой.

Безымянный был волен делать всё, что захочет, ибо некому было противиться, и было это похоже на счастье слияния всех и вся и согласия с самим собой.

Но если бы Безымянный заботился только о своём благе, то никогда бы не случилось Творения и ничего не было бы, всё так и осталось бы Одним в Небытии. Но Безымянному это неприятно, ему стало тошно от самоё себя и ненавистно это благо, и это и есть единственная причина Творения. Это уже черта характера, морально-этический ориентир и это можно поименовать. Нежелание пребывать в уютном тёплом гнезде своего благополучия, выход в холодный и неуютный мир вражды и розни, дробление себя на бесконечное многообразие свободных частей, вынужденных находить общий язык и уравновешивать свои свободы, чтобы остановить насилие вседозволенности. Как это всё можно назвать, какому внутреннему свойству поставить в соответствие? Оставим имена в покое, главное здесь это то, что Безымянный принял решение сделать что-нибудь такое, чтоб все кругом заплакали навзрыд. Воля к перемене в нем оказалась сильнее тяги к наслаждению и это стало первым Иным – самоограничением.

И стало их Двое.
Одно и его Иное, и стали они сначала враждовать и бороться за первенство. Противники в пылу борьбы опомнились, осознали, что это всё фарс и пришли к согласию.

Так и образовалось первое эйдетическое звено смысла: Одно, его Иное и их взаимоотношения.

Хотя на самом деле это был трюк, иллюзия, что-то вроде борьбы двух нанайских мальчиков, где руки и ноги единственного артиста играют роль двух пар ног двух борющихся братьев.

Первая троица составленная Одним, его иным и отношениями между ними, основанными на любви и согласии нашла своё отражение в иной троице Одного, его Иного и ненависти и братоубийственной розни между ними.

Чтобы собрать это воедино в центре между двумя троицами возникает образ Единого, соединяющего в себе Всё, собирающего в себе все противоречия и причины.

Так образуется семимерное духовное пространство, вместилище всех эйдосов вещей, как мысль о равновесии свобод.

Это семимерное пространство, как матрица всего и вся, само по себе вечное и неизменное, стало крутиться и поворачиваться разными сторонами, оглядывая себя и запечатлеваясь в разных образах. Подобно тому, как сферическая печатающая головка древних ЭВМ, которая содержала в себе весь алфавит и набор символов, это семимерное пространство крутится и печатает великое многообразие всех вопросов и ответов.

Эти трёхмерные отпечатки семимерного духовного пространства и есть наш мир. К нему остается добавить только время, как перемену образа на пути к новому отпечатку- поступку.

Соединившись вместе два мира: мир мысли и мир поступков, связанные именем- словом, образуют единое одиннадцатимерное пространство Бытия.

Итак, Безымянный вышел к своему иному, которое можно поименовать Любовь и стали они общаться, рознясь друг от друга, и образовалось первое эйдетическое каузальное звено, первая ячейка Смысла всего – троица: одно, его иное и их взаимодействие. Любовь – это первая Не Свобода, случившаяся после выхода Безымянного из себя. Древние греки обожествляли этот акт воли и назвали его Эросом, слова Любовь тогда ещё не было.

Почему Любовь – это иное Безымянного? Да потому, что Любовь – это в первую очередь зависимость, привязанность и всё такое прочее, когда существование без любимого немыслимо. С Любовью связано желание быть всегда рядом и вместе, Безымянный же сродни нежеланию быть связанным с чем-то или кем-то. Желание и нежелание есть определяющие черты Любви и Безымянного, это индикаторы принадлежности к тому или другому лагерю, знаки отличия.

Так какое же имя дали бы вы Безымянному? Можно согласиться с Бердяевым и дать ему имя СВОБОДА. В ней есть всё возможное, и нет ничего, что не могло бы быть. Это возможность бытия для всего и свобода всякой вещи быть не такой, как вам хочется. Это нерождённая способность самоограничения. Это высшая морально-этическая ценность. Это причина всех причин и вечная причина перемен. Это нравственный ориентир всякой личности и всего общества.

В Свободе есть всё и добро и зло. Но сама Свобода как Целое, как Единое, как идея – добро. В Свободе лишь причина зла, ибо Свобода – это причина всех причин. Зло творится свободами частиц, на которые она раздробляется в бытии. Зло творится той частицей, что возомнила себя единственным, Одним. Но свобода части лишь подобие Свободы Единой и в этом причина лжи и зла.

Свобода как причина причин находится вне каузальных связей. Она и добро и зло одновременно и потому проблема теодицеи – это головная боль, болезнь логически мыслящих людей. А заразил их Аристотель.

Плоская двухмерная логика истины, отделённой ото лжи, не годится для описания многомерного мира эйдосов и каузальных цепочек духовного пространства.

Свобода есть мысль Бога о единстве многообразия.

Единство многообразия возможно поставить только на один постамент – Свободу.
Каждая букашка-таракашка имеет свою долю в этом акционерном обществе, свою маленькую акцию. И никто не может сбросить ее со счетов и раздавить, не поплатившись за это, без суда и следствия.

Имя Бога Единого – это Свобода личная, одна Свобода.
Имя Бога для множества – это равновесие свобод.

Очевидно, что у Бога должно быть двойное имя, отражающее его двойственную природу: «Среди всех смыслов я — двойственный» - так написано в «Бхагават Гите» о природе Абсолюта. Поэтому Заратуштра дал богу имя Ахура-Мазда, Бог-Мудрость. Если Бога мыслить как Свободу, то получится Мудрая Свобода, которая подразумевает самоограничение и равновесие всех свобод.

В начале была Мысль, Мысль о Свободе и эта Мысль была Богом.






Трактат о смысле.

Какой Смысл заложил Создатель в свое творение? Должен быть единый для всего сценарий, единообразный замысел, вложенный как программа в каждое сознание. И сам Создатель должен быть одной с нами крови, иначе все бессмысленно и враждебно.

На каких дрожжах может быть замешан этот смысл, все связующий и объединяющий?

На всепроникающей Любви?
Но Любовь – это глагол, имя не существительное. Сама по себе она не существует. Она существует только как форма отношений существ. Никто не может вразумительно объяснить, что такое любовь, но каждый испытывал это чувство.

На бессмертии и стремлении к нему?
В этом, конечно, есть большой смысл, иначе бы мы не плодились бы и не стремились попасть в вечную память потомков, создавая бессмертные творения.

А как быть с камнями и электронами? У них ведь тоже должно быть что-то для души, не все же в полупроводниках через p-n переход прыгать!

Нет, ребята, все не так.
Единство многообразия всего сущего возможно поставить только на один постамент – Свободу. Собравшись вместе, все участники бытия не смогут прийти к согласию ни по одному вопросу – одним нравится то, другим – сё, и сойдутся они только в одном мнении: каждый из них имеет право быть самим собой и никому не нравиться. А это и есть свобода для всех вместе и для каждого в отдельности.

И каждая букашка-таракашка имеет свою долю в этом акционерном обществе. Свою маленькую акцию. И никто не может сбросить ее со счетов и раздавить, не поплатившись за это, без божьего суда и следствия.

Но человеку не нужен Бог, человеку нужна любовь другого человека и он хочет верить в божественное происхождение любви и потому боготворит её воплощение в Иисусе.
Думается, что, когда Иисус завещал апостолам нести людям свет любви Создателя ко всему сущему, он, конечно, не забыл им сказать, что любовь ведет свое происхождение от свободы. Но создатели культа Христа, которые и в глаза то Иисуса не видели и не слышали, что он говорил, так отредактировали его послание, как им было удобно. И оставили одну слепую любовь, очень полезную вещь, поскольку беззаветно любящего человека легко использовать по своему разумению.

Однако как глупо и бессмысленно это, и противоречит замыслу Бога, который создал мир великого многообразия, а мы раскладываем его по ящичкам: нравится – не нравится, люблю – не люблю, хорошо – плохо, и страдаем, когда нет рядом любимого.

У Бога не может быть любимчиков, все твари божьи равны, иначе в этом бессмысленном мире любви пространство-время было бы завернуто вокруг единственного желания – чувствовать себя хорошо.

Древние арии, предки всех индоевропейских народов и славян в первую очередь, наблюдая за окружающим их миром, понимали, что всё мироздание пронизано каким-то смыслом. Они назвали этот смысл Рта. И решили, что смысл маленькой жизни человека в поддержании этого общего смысла, порядка и закона. В отличие от африканцев, арии понимали, что Бог –  это не Господин всего, потому, что тогда нет смысла в свободе человека и он раб божий или раб своей же любви. Но, ощущая свою свободу, они дали другое имя Богу – Мудрый Создатель этого мирового порядка, определив для себя почетную роль соратника, сотрудника бога в поддержании этого порядка. Только в этом случае есть место человеческой свободе для творческого ответа Создателю.
Каждый человек должен совершить своей жизнью творческий ответ Богу, давшему ему эту жизнь. Вплести свой маленький смысл в общий ствол мирового дерева знания самого себя.

Самая распространенная форма ответа – это родить и воспитать. Она же и самая сложная. Ибо родить – это полдела, а воспитать – это всё дело, дело всей жизни.

Другая форма ответа – это творения искусства. Это те же дети, и здесь произвести на свет – это полдела. Главное – это донести до сознания опять же для воспитания одной только мысли: «Есть мера вещей, есть закон и порядок», которому надо следовать, чтобы солнце опять вставало над горизонтом, и из-под снега зеленела трава.

И очень глупо и бессмысленно со стороны человека дать себе погибнуть в пылу собственных страстей и не дать ответа Богу. И глупость эта происходит от обожествления любви христианскими адептами мудрости племени, сорок лет скитавшегося по африканской пустыне. Другое дело диалог с Богом древних арийцев, у которых Бог – это Ахура-Мазда, это мудрость мироздания, заключающаяся в самоограничении. Тогда кролик никогда не станет размером со слона, и всякий листочек на дереве будет знать свою форму.

И такое понимание не имеет ничего общего с фанатизмом несчастного раба Бога-Любви, который обязательно содержит в себе безумие: «Хочу, еще хочу, опять хочу, чтоб каждую пятницу был!»

Всегда есть возможность изменить свою карму, если ты не исчерпал свою способность к переменам. В каком-то смысле вечная жизнь и есть реализация неизбывной воли к перемене. Как только человек не может или не хочет ничего менять в своей жизни – он умирает. Ибо нет причин более для продления все того же вкусненького и приятненького опять и еще.

Вот и получается, что счастье не в исполнении желаний, но Счастье – это Свобода Самоограничения.



ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД НА СОЦИАЛИЗМ.


Карл Маркс дал миру только одну новую мысль: экономические отношения людей имеют существенное для их бытия значение, что позволило причислить экономику к разряду онтологических наук. Практический же коммунизм привнёс с собой идею равенства, которая пробила в цивилизованном обществе жерло для извержения накопившихся страстей социального переустройства. Магия слова «равенство» овладела в первую очередь теми умами, которые находились на низшей ступени развития, ибо, таким образом, они, отставшие в своём развитии, незаслуженно получали право стащить вниз тех, с верхних ступенек, и отобрать то, что им без насилия никогда не получить.

В Библии, в притчах Соломона есть простые и умные слова: «Я не понимаю, почему глупый должен есть досыта».

Эта мысль лежит в фундаменте эволюции человека, которому дано тело, которое через ощущение голода и холода заставляет мозговые извилины шевелиться, как червяков в банке у рыбака.. Но это на первой стадии инициализации. Дальше было задумано так, что, после загрузки системы  компьютер из серых клеточек уже не остановится и дойдёт до таких вершин, что будет голодать по своей воле ради красивой фигуры. Однако этот упрощённый подход, как и все логические построения, слишком схематичен и годится только для обозначений на вешках.

Анализ истории – занятие не благодарное и может привлечь разве что престарелых скептиков, и для большинства двоечников не представляет никакого интереса. Дело прошлое, вспять не повернёшь, а уроки учить скучно. Другое дело предсказания,  гороскопы. Астрологи и ясновидящие, как и маркетологи, всегда знают лучше других, что нужно обществу.

То, что идею равенства надо выбросить на свалку, это ясно каждому. Всё лучшее в культуре человечества создано аристократами духа. Даже для услаждения тела, этой пещеры, где погребён дух, тоже всё создано аристократами-технократами.

Но что делать с экономизмом Маркса, со схемами Адама Смита и других адептов религии прогресса?

В основе религии прогресса лежит иудаистская идея построения царства божьего не на небе после смерти, но на земле, при жизни материального тела. Коммунистическая идея равенства выхолостила религию прогресса, заставив двигатель крутиться на холостом ходу.

Но эта остановка способствовала движению духовной сферы. Русская мысль в результате оказалась менее всего заражена экономизмом, что подготавливает сознание масс людей к отходу от религии прогресса. Именно масс, а не отдельных интеллектуалов и духовно развитых людей.

Мессианское сознание русского народа в результате сохранилось в глубине сознания масс, не зараженного экономизмом. В этом особая роль России, на долю которой выпало столько страданий, как ни на одну другую страну.

Идея коммунизма, как и другие социальные утопии ближе всего по смыслу к Царству Божьему. В духовном пространстве эти понятия очень близки; их смысл, эйдетическое звучание сходно.

Идея коммунизма подготовила в простой форме сознание массы людей к эсхатологическому концу истории. Иудаистское мессианское царство сытого благополучия на земле вылилось в практический коммунизм, ведь не зря же главные вдохновители строительства этого царства в России принадлежали именно к этому племени. Но все попытки построить Царство Божье на земле в материальном мире не имеют под собой ни нравственной, ни материальной основы и обязательно потерпят крах.

Религия Коммунизма-Марксизма, религия прогресса и христианская религия – все они конечным пунктом видят Царство Божье, но отличие христианства состоит в том, что оно мыслит его эсхатологически, то есть после завершения земного существования в плотном теле.

Тем временем развитие науки и техносферы дошло до такого уровня, когда рациональное вплотную приблизилось к иррациональному. Квантовые механики стали бредить лептонными полями и бозонами, открытия биоэнергетики, уфология и другие области науки вплотную приблизились к тем областям знания, которые раньше были антиномическими по отношению к науке - к оккультизму и мистицизму.

Философии, как науке наук, тоже не след плестись в хвосте очереди за знаниями. Мыслится так, что техносфера в своём развитии уже ввела нас в апокалиптическое время в конце всех времён. Экологическая катастрофа глобального масштаба – реальность, от которой уже сейчас гибнут всё новые и новые виды флоры и фауны. Очередь за человеком. Пятая печать также давно снята ангелом – доказательство тому СПИД, КОВИД и другие странные болезни.

Так что же будет? До того момента, когда у каждого жителя земли будет по цветному телевизору, видео, аудио, автомобильному и компьютерному протезу, со всей очевидностью видно, что мы не доживём. Гораздо раньше наступит момент, когда некому будет пользоваться этими протезами.

Н.А. Бердяев давно вскрыл, как нарыв, этическую несостоятельность религии
прогресса, что, впрочем, не мешает тем, кто смотрит в экран телевизора или монитора, вместо того, чтобы открыть книгу, продолжать безумную гонку за благополучием. Ослеплённые блеском Золотого Века иудейской истории, когда «В золоте, которое приходило Соломону в каждый год весу было 666 талантов золотых.» (Третья книга царств 10.14), эти адепты религии прогресса не видят, куда идут.

Христианство пришло на смену язычеству и получило такое широкое признание во многом благодаря тому, что, во-первых, включило в себя и грамотно использовало всё, что накопила человеческая мысль в язычестве, и, во-вторых, морально облагородила все предшествующие культы. Мысль о том, что в конце истории ВСЕ, кто когда-либо жил на земле будут судимы по делам своим, и лучшие будут жить вечно в Царстве Божьем, выглядит гораздо привлекательнее, чем та, по которой какое-то поколение людей на костях своих предков будет править бал благополучия, что похоже на пикник на кладбище. От религии прогресса пованивает, и не только серой. Буддизм и Ислам, впрочем, также удачно эксплуатируют эту идею царства божьего на небесах, только под другими названиями и с восточными приправами.

Но как могут попасть давно умершие в Царство Божье? Естественным образом подготовленная последними достижениями уже не оккультных наук приходит мысль о том, что конец истории будет заключаться в том, что человечество покинет свои материальные тела, перейдя на другую ступень своего развития. И пример нам дан в образе Иисуса.

Времени осталось не так много. Экономизм, по-видимому, так и скончается, не приходя в сознание в России. Экономика - это «вавилонская блудница» из Апокалипсиса, ибо родилась она в Вавилоне, где впервые из денег сделали товар и сельскохозяйственную культуру, ибо стали отдавать их в рост. Так в сознании поселилась виртуальное благополучие в виде кучи денег, которые странным образом заменили тучные стада и хлеб. Хотя именно отсутствие пищи в первую очередь заставляет работать серые клеточки.

НО: ни глупый, ни богатый не войдут в Царство Божье.

Богатый потому, что ему некогда было позаботиться о бессмертной душе, он всю свою жизнь был занят расчётами и заботами, которые редко находятся в согласии со светлыми сторонами души. Ничего не поделаешь, конкуренция!

Глупый же, имея много времени на заботу о душе, по скудости ума не удосуживается этим заняться, если его не привести на поводке. Но это не тот путь, который заканчивается у ворот Рая. Рабское сознание также неугодно в Царстве Божьем, как и мысли о господстве.

Самый мучительный вопрос для русских людей, попавших в жернова так называемой «перестройки», таков: зачем было нам дано пройти через весь ужас военного коммунизма и социализма?

Социализм был необходим именно в том виде для того, чтобы церковь из иерархического аппарата власти, сросшегося с самодержавной империей, превратилась в духовного пастыря. Через отлучение от государства, через гонения и страдания. Дух христианства от этого только окреп и очистился, и именно православие со своим мученичеством и святостью более всего подходит для этой цели, не католичество и не протестантизм.

  Атеизм и апофеоз атеизма – социалистическая революция были принципиально необходимы, как необходимо бывает организму переболеть болезнью, чтобы навсегда приобрести иммунитет и очиститься.

Безбожие коммунизма с его равенством – это бессмыслица, но это то бессмыслие, без которого нет смысла. Бессмыслие является той частью духовного пространства, которое окружает смысл, обрамляет его и делает видимым, оформляет его. Это своего рода «темная материя». Не пройдя через искушение атеизма, который наряду с самоубийством есть конечный пункт самоутверждения личной свободы, человек не смог бы самостоятельно, без принуждения прийти к Богу.

Человек так устроен, что любое навязанное извне знание он отвергает и принимает только то, что внутренне пережил. Это организующее человека Начало называется Свободой изначальной, не рождённой, не производной чьего-либо сознания, а добытийной Свободой, которая уже была, когда на месте вселенной была пустота. Свобода это энергия, которой пронизан весь мир, вся вселенная, это то, что обособляет личность и сущность, это энергия перемен, которая, взаимодействуя с гравитацией  Любви, образует триединство Смысла мироздания.

Свободой пронизано всё: и Бытие и Небытие. Другая антиномическая составляющая Бытия – это Любовь. Бог-человек Иисус пришёл в мир, чтобы разбудить в человеке Человеко-бога, который бы возлюбил Бога свободно и пошёл бы за Иисусом,  не из страха перед муками ада и гневом всемогущего Бога-господина, а сам, свободно.

Но Свобода и Любовь никогда не бывают вместе, они могут слиться в бытии только в краткое мгновение озарения, то есть экстатически. Пространство и время в мире плотной материи не могут вместить слияния Любви и Свободы, которое и есть буддистская Нирвана и находится вне пределов Бытия. Поэтому возможны лишь неустойчивые колебания между этими двумя полюсами, затухающие или расходящиеся с уходом в неисчислимую бесконечность.

Все погибшие древние цивилизации представляют собой неудачные модели систем по переработке и очистке человеческого духовного сырья. Что-то вроде самогонного аппарата с невысоким К.П.Д.

Каждая новая цивилизация начиналась с прорыва в высшие сферы – к богу со стороны аристократов духа и они достигали своей цели – бессмертия отцов основателей, первооткрывателей и творцов. Остальная же часть общества пользовалась, не приумножала, а проедала и проматывала оставленное им наследство, а потому вырождалась и деградировала, превращаясь в отход, сивуху, жмых. Цивилизация оканчивала своё существование тогда, когда прекращалось развитие, появлялся слой жира на мозгах и мысли о сохранении господствующего положения.

Также и с империями: развели очаг, слепили общество – пусть кипит и бурлит. Кверху всплыли первые, лучшие – их сняли, вынули из котла. Остальные, плохо слепленные, раскисли, развалились, слиплись и превратились в кашу. Всё, очаг тушится, надо готовить новую порцию душ. Такой ручной способ имеет очень низкую эффективность, малый выход, много отходов. Жреческие, аристократические верхушки при этом всегда отрывались от масс.

А всё потому, что все религии, которыми прежде пользовались для связывания и скрепления общества, не содержали идеи Бога-человека.

Пришёл Иисус, и всё стало на места. Христос воздействовал на массы простым примером, не говорил много умных слов, а просто показал что делать со своей свободой, и всё всем стало понятно. Будда и Магомет по-своему интерпретировали тоже самое. А до них только хитроумные и высокообразованные жрецы были способны разъяснить поведение Бога.

Современные мировые религии – это прорыв в производительности процесса переработки и очищения человеческих душ.  И первая среди них – христианство. Первые высокопроизводительные машины в области техносферы тоже ведь неспроста были придуманы именно христианами.

Христианская (седьмая, как говорят мистики и эзотерики) цивилизация – последняя, предназначенная для массового выращивания и культивирования свободных и умных людей, и техносфера этому, как ни странно, тоже способствует.

Среди всех стран и народов Земли именно Россия и россияне призваны идти в авангарде этой духовной революции, и такая судьба им уготована свыше, ибо само именование Русь тождественно Богу. С самого начала человек связывал имя Бога с понятием света, и первая мысль о Боге у человека возникла с восходом Солнца. Зевс на древнегреческом означает День, светлое время суток. Все цвета жизни видны только днем, а ночью все кошки серы. Этимология имени Русь также связана с арийскими словами ruks-, ruxs/roxs, aurusa, имеющими такие значения: светлый, белый, блестящий. Связь имени Русь с арийскими словами уходит корнями в глубокую древность, когда более пяти тысяч лет назад арийская общность образовалась на Русской равнине, что удостоверяется ДНК-генеалогией. (Клесов А.А. ДНК-генеалогия от А до Т.- М.: Книжный мир, 2016, c. 305-308) Традиция понимания имени Русь как «Светлая сторона» (Трубачев О.Н. К истокам Руси. Народ и язык.- М.: Алгоритм, 2013, с.62-64) сохранялась так долго, что вошла в словарь Даля в качестве народной этимологии слова «Русь» - (белый) свет. (Даль IV, 114)

Таким образом Русь и Бог являются тёзками. Примечательно, что Рождество Иисуса Христа приходится на начало увеличения светового дня, и сам Иисус ассоциируется со Светом.

Но следует оговориться, что далеко не все благополучно перейдут на новую ступень существования, а только те из людей, кто большей своей частью живёт (жил) в духовном пространстве. Большинство же людей жило и живёт как айсберг в воде девятью десятыми своего существа погружёнными в телесные удовольствия и только малой своей частью обращены к небу.
К великому сожалению, им уготована роль «отходов».