Заснеженные колокола

Поздним утром, выходя из дома, я услышала звон церковных колоколов. Несмотря на громкость, в нем слышалась какая-то стойкая и очень глубокая печаль. Православных праздников, коих много, я не знаю, кроме самых основных, потому подумала: «Если так звонят, значит, что-то празднуют». Много праздников на фоне многих печалей: грустные лица, потухшие глаза, поникшие плечи… Это так…

Возвращаясь домой и проходя мимо маленькой, отдельно стоящей от храма, колокольни, я подняла глаза наверх и увидела эти заснеженные колокола, которые так громко звонили всего несколько часов назад, и поразилась их неподвижности, несвободе и глухому молчанию. Всем своим видом они вызывали у меня ощущение какого-то вечного холода, вечной несвободы и такой же вечной немоты. Языки их были связаны толстыми веревками: грусть, тоска… И короткий вопрос: «Где я нахожусь, Господи? В каком веке? Где? Неужто в 21-ом? Неужто?»

И накатили на меня воспоминания из нашего давнего и не очень, и очень даже недавнего исторического прошлого, и накрыли меня образы той, еще подмонгольской, Руси, и полет русского Икара с церковной колокольни из пролога к фильму Андрея Тарковского «Андрей Рублев» своей краткостью, трагичностью и безысходностью стал проигрываться в моей памяти в очень замедленном темпе: кадр за кадром, век за веком, день за днем… Ведь сколько было таких «Икаров» на этой многострадальной земле?! Не счесть… И краски бесконечно долгой русской зимы – черный и белый – вдруг зазвучали во мне какой-то вечной, исконно русской печалью: «А возможна ли радость? Или уже никогда?»

Отчего так печален зимний русский пейзаж? Отчего так печальны заснеженные церковные купола и колокола - такие недвижные, словно замерзшие и онемевшие навеки? Сколько боли скрывают эти густые, высокие снега, покрывающие необъятные русские просторы, и сколько еще нужно времени для растворения этой страшной многовековой боли – боли и немоты, боли и немоты, и снова боли, и снова немоты, и снова боли?.. Бесконечно… Господи, сколько еще? Ответь!

А, может, это возможно сделать прямо сейчас, просто в одно мгновение? Радоваться и говорить, радоваться и говорить, и снова радоваться, и снова говорить, и снова радоваться? Ведь прорвался же Андрей Рублев со своей расчудесной яркозвучной «Троицей» сквозь глухой византийский мрак! Может, и мы сможем? Ведь разрешил он свой многолетний обет молчания такой невероятной радостью, которая до сих пор звучит, да еще как звучит, в каких потрясающих красках звучит и еще долго звучать будет! Может, и мы зазвучать сможем? Может, и мы?

Почему я все еще, вопреки всей этой очевидной реальности и реальной очевидности, в это верю? Почему? Ответь мне, Господи, почему? Может, потому что это на самом деле возможно?

Господи, пошли радость земле русской! Пошли возможность не только громкого, но и радостного звучания всех ее церковных колоколов и всех ее человеческих голосов! Пусть засияют и зазвучат на просторах ее необъятных бесконечное счастье и светлый смех, счастье и смех, и снова счастье, и снова смех, и снова счастье! Господи, пусть…

И послал: и радость, и счастье, и смех, и любовь свою бесконечную, да ведь не берут… Не берут… До сих пор зациклены на страдании… Все бы помнить, да ничего б не забыть, да над всем бы порыдать с криком, да пострадать вволю, да оплакать, да помянуть… И снова по этому вечному многострадальному кругу… До сих пор… Господи, сколько же можно? Скажи…

Может, не отстрадали еще? Может, не осознали еще всего, что в этой странной, никем не разгаданной русской душе, накопилось на все эти века немоты и боли? Может, не выплакали еще нужной дозы своих горьких слез – той дозы, которая принесла бы этой загадочной русской душе облегчение, столь необходимое для того, чтобы принять в себя радость и любовь, радость и любовь, и снова радость, и снова любовь, и снова радость? Может, еще подождать нужно? Сколько же ждать, Господи? Сколько еще? Скажи…

И стоишь ты, Господи, держа в руках своих любящих и радость, и счастье, и смех, и любовь свою бесконечную, рядом с каждым, ныне живущим. Ты стоишь и смиренно ждешь, когда же он вместо своих, ставших уже образом его жизни, страданий выберет эти твои прекрасные, яркие, сияющие твоим божественным светом, дары. Велико твое терпение, Господи! Велико…

«Видишь, как получилось? Ну, хорошо… Ну, чего ты? Вот и пойдем мы с тобой вместе: ты – колокола лить, я – иконы писать. Пойдем в Троицу… Пойдем вместе… Какой праздник для людей! Какую радость сотворил, а еще плачет… Ну, все… все… буде… буде… Ничего… Ну, все… Хватит… хватит… Успокойся… Ну, будет, будет…»

(Монолог Андрея Рублева из фильма Андрея Тарковского «Андрей Рублев»)

По ссылке, уже упомянутый мной, пролог к этому фильму:

https://www.youtube.com/watch?v=HV8zcU09XiM