На пенсию

                На пенсию.
Николай Афанасьевич, теперь можно считать бывший руководитель солидной районной организации, уходил на пенсию. До последнего времени как- то и не думал об этом. Но вот  последний день сидит в своем кабинете, засмотрелся в окно, и стало не по себе. Горланят грачи на старых березах, весенние тучи плывут над горизонтом, и, словно эти серые тучи, уплывает прошлая жизнь. Все у него в этой жизни, вроде бы, шло своим чередом- сильно тужиться не приходилось да и подводные рифы обходить сумел научиться. И результат налицо. Госкоттеджик неплохой для себя  построил и приватизировал- сразу понятно, не зря столько лет занимал кресло. И в доме все шло по накатанной колее- дети пристроены, обеспечил всем необходимым, жене Анне Ивановне пенсию выхлопотал, хотя пришлось подсуетиться- стажа не было, что делать, просидела за ним , как за каменной стеной.
 А вот уж у самого и здоровьишко не то- раньше в машину не садился- влетал, ну для солидности, от водителя, конечно сдерживал себя. Но теперь одышка, да и вес стал лишним, мешает, хотя раньше вроде, как и помогал выглядеть заметнее. Да! Не хотелось бы уходить, но вызвали, пообещали кое- что и предложили. Как снег на голову. В один день все меняется, и так неожиданно.
Он почесал сытые складки на затылке и вдруг мелькнула мысль- а как же он с Анной Ивановной в район будут добираться? Теперь Сережка за ним не приедет, а на рейсовом он за всю жизнь только в молодости, студентом из города домой ездил. Машиненка, конечно в гараже пылится, не без того. Но только и всего- так, завел на всякий случай, а за руль почти и не садился, теперь уж наверняка можно перепутать, где тормоз, а где газ. Был бы зять поближе, может и подучил бы, хоть  первое время. Но он человек военный, служит где- то под Уссурийском, и приезжает раз в пять лет, а сын, хоть и близко- не дозовешься.
Дома жене старался лишний раз не напоминать об уходе, да она об этом и не интересовалась, что ему казалось еще страшнее. И как Анна Ивановна будет привыкать к самостоятельной жизни? Вот парадокс- ведь прожили то они в деревне жизнь, а им казалось, словно на даче. Да и в самом деле, лучшего места и придумать было нельзя: воздух чистый (фермы далеко, соседи тоже), в стороне лесок, за грибками, если что, Сережка доскочит на «Ниве» в любой дождик. Анна Ивановна даже в магазин пешком ни когда не ходила, далековато, с километр. Тем более с ее то полнотой.
Николай Афанасьевич почесал за горячим, от волнения, ухом и как пуля вонзилась в висок- а как они по улице– то будут с Анной Ивановной ходить? Ведь нужно будет с каждым встречным здороваться, черт побери! А он как раз этого ни когда не делал, наоборот, при встрече смотрел в противоположное окно машины. Да и Анна Ивановна, кажется, в этом вопросе с ним солидарна.
А ведь как- то у Николая Афанасьевича в прошлом возникала идея- можно будет на пенсии и на рыбалку ходить, некоторые бывшие его сотрудники так иногда и проводят время. А теперь опять возникает вопрос: как же он, солидный руководитель будет у пруда стоять вместе с простыми рыбаками, ведь среди них и шоферюги, и всякие скотники, да и мало ли кто. А может еще и червячка придется просить.
-Фу!- поморщился он.
И, как утопающий за соломинку, он схватился за неожиданно подвернувшуюся мысль- а что если подрулить к шефу и попытаться изменить решение вопроса о его отставке. Но по телу пробежала предательская дрожь и завтрашний пенсионер покачал головой: он вспомнил уверенный , более того обрадованный и нахальный взгляд своего моложавого шефа- этот еще и прогонит.
Последний раз ехал он в своей служебной машине. Молчал, как обычно. Но, выходя из машины, объявил водителю:
-Завтра не приезжай, все.
Сережка, конечно обо всем уже выпытал, но на всякий случай поднял брови:
-Николай Афанасьевич…
Шеф оборвал:
-Все, что не ясно?
«Нива» крутнулась на пятачке и яркие «габариты» в вечерних сумерках затряслись по ухабистой щебенке.
«Вот не догадался асфальт настелить- грустно покачал головой Николай Афанасьевич- да кто же знал?»- и тут же понял нелепость своей мысли.
Дома Анне Ивановне решил пока ни чего не говорить, как- нибудь, потом. Ночь почти не спал, но зато созрел план. Утром встал как обычно, супругу будить не стал. Тыкал вилкой в разогретую яичницу и представлял- как все это будет выглядеть в натуре, со стороны. Ежился и снова качал головой. Одевался долго- то брюки казались не достаточно отглаженные, то заметил, пуговица на пальто может оторваться- решил пришить. Вышел из дому на улицу- рассвело во всю. И пошел.
 Шел медленно, стараясь не обрызгаться, бережно обходил мартовские лужи. Впереди, аккуратно прыгая с кочки на кочку, и сосредоточенно отряхивая лапки, перебежал дорогу кот. Николай Афанасьевич сначала испуганно остановился, но затем махнул рукой: «А, ерунда!» Вон уже из- за веток голых деревьев показались дома, а вон у колодца и первые женщины. Неожиданно из кустов, обрамляющих речку, выскочила грязная собачонка: «У, тварь несчастная, напугала!»- Николай Афанасьевич шарахнулся в сторону и стал нелепо махать руками, пытаясь отогнать ее, но собачку это только раззадоривало. Она скакала вокруг неразворотливого, незнакомого ей человека, заливисто облаивая его, словно радуясь своей находке.
Николай Афанасьевич кружился, отбиваясь, и краем глаза увидел, как на помощь ему спешат женщины от колодца. Это напугало его еще больше. Он готовился к этой встрече всю ночь, а получилось так неожиданно.
Одна из женщин подбежала, прикрикивая: «Пошла, пошла, ах кодявая, вот пристала!» и коромыслом отогнала собачонку. Тут Николай Афанасьевич остановился, глянул на свою спасительницу и, покраснев, словно арбузная мякоть, вместо слов благодарности вспомнил с ночи заготовленное, и, словно попавшийся на шкодничастве школьник, растерянно произнес:
-Здрасьте…
Женщина не менее удивленная, чем он сам хитро улыбнулась, и торопливо ответив: «Здрасьте- добавила- а я вижу она атакует Вас, дай, думаю, помогу человеку…»
Теперь, уже немного одумавшись, Николай Афанасьевич вспомнил, что надо еще сказать и «Спасибо!»
Дальше, провожаемый взглядами тех женщин, на удивление его самого, он шел по улице, приосанившись, словно сбросив пудик- другой со своего тучного тела. Глаза уже сами рыскали с желанием отыскать прохожих. И мысли были совсем иные, чем вчера: «Да ничего, и на пенсии можно жить. Завтра обязательно пойдем с Анной Ивановной в магазин!»
А у горизонта, над дальними лозинками робко пробивался пушистый лучик утреннего солнца.

26. 12. 2009 г.