Великолепная галерея

                Великолепная галерея

                о поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»





















Замечательный мастер литературного портрета, Гоголь в своей поэме «Мертвые души» создал чудесную галерею типичных представителей своей эпохи. В городе NN узнаваемы самые разные типажи – от низшего сословия до уездной аристократии. Можно сказать, в этом месте – концентрат самого типического в гоголевской России. Это касается как основных персонажей, так второстепенных - героев, которые составляют фон произведения.

Гоголь описывает постоялые дворы, дома, комнаты как типичные для своего времени: «Какие бывают эти общие залы – всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими, ибо купцы по торговым дням приходили сюда сам-шест и сам-сем испивать свою известную пару чаю, тот же закопченный потолок, та же копченая люстра со множеством висячих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко подносом, на котором сидела такая же бездна чайных чашек, как птиц на морском берегу, те же картины во всю стену, писанные масляными красками, словом все то же, что и везде; только и разницы, что на одной картина изображена была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель верно никогда не видывал». Он с иронией передает свои ощущения от этих мест, одушевляя их, показывая, что у каждого есть душа, и насколько она пострадала от неумелого хозяйства или недостатка фантазии людей.

В нескольких штрихах показаны основные типы героев того времени: «Мужчины здесь, как и везде, были двух родов: одни тоненькие, которые все увивались около дам; некоторые из них были такого рода, что с трудом можно было отличить их от петербургских, имели так же весьма чисто, обдуманно и со вкусом зачесанные бакенбарды, или просто благовидные, весьма гладко выбритые овалы лиц, так же небрежно подседали к дамам, так же говорили по-французски и смешили дам так же, как и в Петербурге. Другой род мужчин составляли толстые или такие же, как Чичиков, т.е. не так чтоб слишком толстые, однако ж и не тонкие. Эти напротив того косились и пятились от дам и посматривали только по сторонам, не расставлял ли где губернаторский слуга зеленого стола для виста». И вывод автора: «Увы! Толстые умеют лучше на этом свете обделывать свои дела, нежели тоненькие. Тоненькие служат больше по особым поручениям, или только числятся и виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадежно. Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а все прямые, и уж если сядут где, то сядут надежно и крепко, так что скорей место затрещит и угнется под ними, а уж они не слетят». Не удивительно, что главный герой, Павел Иванович Чичиков, делает ставку на последних.

Он настолько лишен ярких красок и каких-либо острых углов или особых примет, что сама его обезличенность – это уже индивидуальность, он принимает любое обличие, может изобразить кого угодно, чтобы подладиться к собеседнику и наладить с ним хорошие отношения. Гоголь описывает Павла Ивановича Чичикова так: «В бричке сидел господин не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод». И именно на его фоне выделяются персонажи ярко характерные: Манилов, Ноздрев, Собакевич, Коробочка, Плюшкин. Общение Чичикова с каждым из них – это само по себе настолько содержательно и узнаваемо, что все эти истории могли бы стать сюжетом целых романов, если бы автору это было угодно.

Чичиков задумал скупить у них мертвых крестьян, которые по документам значатся как живые. Под список крепостных в качестве залога он в будущем задумал взять кредит в Опекунском совете – ссуду. С этой целью Чичиков отправляется с визитом к местным жителям, начиная с Манилова.

Манилов описан как человек, в котором нет никакой искры. Он безнадежно вял и проводит свое время как созерцатель, которому чужда какая бы то ни был активность. Он фантазирует, а не живет. При кажущейся безобидности этого явного добряка его безответственность в хозяйстве и нежелание ни во что не вникать может привести к ухудшению уровня жизни народа и даже смерти крепостных, которых он с готовностью уступает Чичикову. Как будто его тяготит ответственность даже за мертвые души крестьян. Автор не пожалел иронических красок для создания портрета Маниловых – мужа и жены: «Словом они были то, что говорится счастливы. Конечно, можно было бы заметить, что в доме есть много других занятий, кроме продолжительных поцелуев и сюрпризов, и много бы можно сделать разных запросов. Зачем, например, глупо и без толку готовится на кухне? зачем довольно пусто в кладовой? зачем воровка ключница? зачем нечистоплотны и пьяницы слуги? зачем вся дворня спит немилосердным образом и повесничает все остальное время? Но все это предметы низкие, а Манилова воспитана хорошо. А хорошее воспитание, как известно, получается в пансионах. А в пансионах, как известно, три главные предмета составляют основу человеческих добродетелей: французский язык, необходимый для счастия семейственной жизни; фортепьяно, для доставления приятных минут супругу, и наконец, собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов».

Коробочка показана особой более низкого социального положения по сравнению с Маниловыми – для характеристики самого Чичикова, который всегда умел найти верный тон для общения с разными людьми: «Надобно сказать, что у нас на Руси если не угнались еще кой в чем другом за иностранцами, то далеко перегнали их в умении обращаться. Пересчитать нельзя всех оттенков и тонкостей нашего обращения. Француз или немец век не смекнет и не поймет всех его особенностей и различий; он почти тем же голосом и тем же языком станет говорить и с миллионщиком, и с мелким табачным торгашом, хотя, конечно, в душе поподличает в меру перед первым. У нас не то: у нас есть такие мудрецы, которые с помещиком, имеющим двести душ, будут говорить совсем иначе, нежели с тем, у которого их триста, а с тем, у которого их триста, будут говорить опять не так, как с тем, у которого их пятьсот, а  с тем, у которого их пятьсот, опять не так, как  с тем, у которого их восемьсот, словом, хоть восходи до миллиона, все найдутся оттенки». В случае Коробочки осторожность граничит с идиотизмом, она безнадежно жадна, боится пропустить малейшую выгоду и торгуется, продавая мертвых крестьян: «А может в хозяйстве-то как-нибудь под случай понадобятся…» - возразила старуха, да и не кончила речи, открыла рот и смотрела на него почти со страхом, желая знать, что он на это скажет».

Ноздрев описан как человек, одновременно изображающий из себя рубаху-парня и в то же время крайне лживый и подлый: «Есть люди, имеющие страстишку нагадить ближнему, иногда вовсе без всякой причины. Иной, например, даже человек в чинах, с благородною наружностию, со звездой на груди, будет вам жать руку, разговорится с вами о предметах глубоких, вызывающих на размышления, а потом смотришь, тут же, пред вашими глазами нагадит вам. И нагадит так, как простой коллежский регистратор, а вовсе не так, как человек со звездой на груди, разговаривающий о предметах высоких и предметах, вызывающих на размышление; так что стоишь только и дивишься, пожимая плечами, да и ничего более. Так уже странную страсть имел и Ноздрев». Бахвальство Ноздрева вызывает улыбку, он, конечно, несколько смягчен иронией автора, талантом Гоголя рассмешить, но это тип крайне опасный, которому ни в чем нельзя довериться. И последствия его клеветы на кого угодно отнюдь не смешны. Он будет клясться в вечной дружбе и гадить своим собеседникам. Думаю, это серьезное предостережение Гоголя против таких людей.

Собакевич представлен читателям как своеобразный пример хорошего хозяина, заботящегося о своих крепостных, в то же время боящийся в чем бы то ни было упустить свою выгоду, как и Коробочка. Он расхваливает своих мужиков, рекламируя их так, как будто они еще живы, и требует, чтобы цена за этих людей соответствовала их способностям при жизни. Ирония автора более всего относится к манерам Собакевича и его облику: «Известно, что есть много на свете таких лиц, над отделкою которых натура недолго мудрила, не употребляла никаких мелких инструментов, как-то: напильников, буравчиков и прочего, но просто рубила со всего плеча, хватила топором раз – вышел нос, хватила в другой – вышли губы, большим сверлом ковырнула глаза и не обскобливши пустила на свет, сказавши: живет!» Гоголь сравнивает Собакевича с неуклюжим и неповоротливым медведем, который так и норовит оттоптать ноги своему гостю. Но Чичиков не может разговаривать с Собакевичем так же, как с Коробочкой, - без особенных церемоний. Он вынужден терпеть неудобства и боится раздражить собеседника. 

Плюшкин вызывает смешанные чувства. Потеряв свою жену и связь со взрослыми детьми, оставшись в одиночестве в своем доме, он пристрастился собирать мусор и тащить его в дом. Но это – разновидность психического расстройства, как сказали бы современные психиатры: «С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец остались только два, из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою; с каждым годом уходили из вида, более и более, главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные произведения, покупщики торговались, торговались и, наконец, бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, к холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль».

Биографию главного героя автор приводит тогда, когда личность Чичикова стала предметом домыслов всего города. Выясняется, что он был воспитан в бедной семье и всегда мечтал разбогатеть, стать важным человеком. Но у него была единственная возможность преуспеть – эксплуатировать свой единственный талант. Талант нравиться людям, подделываться под их мнения и вкусы, соответствовать их ожиданиям. Аферу с приобретением мертвых душ он придумал, чтобы быстрее достичь своей цели.

Исследователи советского периода нашей истории предполагали, что гоголевские типажи – это результат определенного общественного строя (крепостничества). Но жизнь показала, что такие, как Ноздрев, Манилов, Чичиков и другие герои поэмы  – отнюдь не плод только социального неравенства, они живут в любую эпоху. Такие, как они, вечны.

Это к спору о том, чего больше в человеке – врожденного или благоприобретенного.  Сам автор сказал об этом так: «Бесчисленны, как морские пески, человеческие страсти,  и все не похожи одна на другую, и все они, низкие и прекрасные, все вначале покорны человеку и потом уже становятся страшными властелинами его. Блажен избравший себе из всех прекраснейшую страсть; растет и десятерится с каждым часом и минутой безмерное его блаженство, и входит он глубже и глубже в бесконечный рай своей души. Но есть страсти, которых избранье не от человека. Уже родились они с ним в минуту рожденья его в свет, и не дано ему сил отклониться от них».