Стать вождем

Я панически боюсь летать в самолётах. Была ночь, лететь надо было в Египет. В аэробусе было душно и жарко. Освещения почти небыло. И ещё три ряда сидений и выход который почти задраили. У меня клаустрофобия. Панически боюсь лифтов, маленьких помещений, а здесь, а тут было страшно, словно ты остался один в ночи, снаружи пещеры.
Я порывался встать, рядом была жена и ребенок. Ничего не мог с собой поделать, хотелось подышать выйти. Но люк задраили. Я покрылся холодным потом. Потом взял себя в руки, планшет и начал писать

...Если ты остался один, за пределами пещеры считай что пропал: там ночь, страх, темнота. И холод. К холоду еще можно  привыкнуть, страх  наверное можно побороть, но остаться одному, без племени это плохо. 
Старуха мать говорит,
что быть может, если тот кто там  продержится хотя бы ночь, только ночь и  если  звери уйдут, не разорвав тебя пополам, тогда племя возьмёт тебя обратно. Обязательно возьмет. Кем  бы ты ни был.
 Значит, злые духи не взяли тебя, не смогли взять  и ты станешь сильнее. И твое племя станет сильнее. Надменный вождь склонит перед тобой  голову и примет место ниже тебя.
Стать им мечтает каждый подросток, ещё играя в камушки малыши кричат: я вождь, я самый смелый! Они хотят стать тем,  за кем беспрекословно следует племя. Но какой ценой?
Ведь шансов ровно столько же, сколько пальцев на руке. И столько же на другой против. Это значит нисколько.
Уйти в ночь равносильно уйти в никуда. Погибнуть. А быть может нет. Только без костра, без надёжных каменных стен, без своего стойбища никто не сможет  Я не смогу. Никто не сможет, даже вождь.
Сегодня, сейчас, моего старика, моего отца вытолкнут из пещеры. Он свое уже отжил, еле волочит ногу, её порвал саблезубый в такое же время. Отец бежал, саблезубый гнал его вперёд.
Сил у саблезубого много, он был сыт, играл, догонит, ударит слегка лапой, человек падает и катится кувырком, подвывая и оскальзываясь на мелком гравии. Камни окатанные рекой, разноцветные днём, ночью блестят тускло. Им все равно. Вода журчит, едва достигая ног, обжигая и согревая одновременно.  Пещера была почти рядом, там, за поворотом, но
саблезубый догнал опять, несильно толкнул лапой, обогнал слева и резко скакнул вперёд, ему было весело. Он играл, а то бы этот  человек в меховых шкурах напротив него совсем не выстоит и нескольких секунд.  Но вот за поворотом блеск искр. Это навстречу бегут,  выскочили все люди. Свои.
Они не раздумывая бежали, махали зажжеными ветками, смола трещала, огнем разгоняла тьму. И страх. Страха не было, потому, что они мчались, раздвигая плечами  ночь. Сверкали зубами разгоряченные лица. Они были победители. И саблезубый это знал. Больше всего он боялся огня.  Обиженно зашипел: махал лапой, а потом внезапно скакнул в сторону и пропал в темноте. Отца люди спасли, он был хороший охотник, сильный и смелый. Он нужен стойбищу. Но саблезубый. Он что то сделал с ногой отца.
Она то и дело подводила.
Меня толкнул в бок мой вечный соперник, он чесался. Под засаленными шкурами водились злые кусачки.
-Хана твоему отцу.
Мать услыхала, заплакала. Отец молчал, сидел на корточках полуприкрыв глаза. Но не спал,  Ждал чего то.
Вождь поднялся, встал рядом. Он нависал. Ждал сигнала. Подошел  шаман. От него всегда странно пахло. Травы, коренья, которые он собирал пучками, висели на поясе.
- Время пришло,- сказал он, -слышишь?
Трещали уголья, за костром, перегораживающим вход в пещеру, дул ветер. Холодный и пронзительный после тепла пещеры. Он забирал дым и бросал в ответ пригоршнями ледяные снежинки. Они шипели, падая в костер. Отец поднялся и  оглянулся . Вождь, едва ли не старше отца, но он здоров, ему нет пока смены.
-Мы облегчим твою участь, -сказал он,- в ночи тебе не выжить, ты знаешь, поэтому самый сильный убьет тебя там, снаружи.
Самый сильный был я.
Шаман подал мне белый камень
- Давай, -сказал он,- племя может погибнуть, чтобы завтрашняя охота удалась, нужна жертва.
Он был лучшим охотником, его умение, его мастерство перейдет к тебе. Так надо, пойми.
Со стороны на нас смотрели два десятка глаз. Старых было совсем чуть-чуть. Старились мы быстро. Жили, чтобы выжить, с охоты возвращались не все. Женщины каждый год рождали ещё и ещё, но гибло много, ещё маленьких утаскивали дикие кошки. Маленькие срывались в пропасть и гибли, гибли. Мы торопились жить.
Со стороны было видно, что самые сильные воины встали в молчаливый полукруг. Отец положил руку на плечо сыну. Склонил перед ним голову. -давай,
сынок, ну, что же ты.
Я поднял камень над головой.
Моя  мать вскрикнула.
И тогда я отбросил камень.
Мой отец, он ведь меня качал на руках. Я помню. Я ведь помню, меня брал на руки и подбрасывал в небо и я был счастлив. Спрашивал: папа, почему люди не летают как птицы?
Я хотел всё понять, ведь отец был самый сильный.
Теперь он сильно сдал, и тогда я взял его в охапку, и понес перед собой. Как маленького. Прижимая к себе. Ты не один, верно? Вместе не страшно.
Вождь с изумлением наблюдал как самый сильный из его племени шагнул через костер. Туда, в темноту, откуда прорвался на секунду ледяной ветер. Пламя взметнулось чуть выше и опало, разбрасывая искры.
Выйти следом они не рискнули.
Снаружи светили колючие звёзды. Им было все равно. Река, готовая замёрзнуть, покрылась ледяной коркой.
Уходить надо было выше. Вверх по реке. Там пещера, - подсказал отец. Там можно переждать холод и тьму. Если она занята каким-то зверем, мы конечно погибнем. Но вместе.
 Мы могли бы развести в пещере костер.  Я нес его по-прежнему на руках, мне было нетрудно. Я сильный. Я смогу.
Шуршала под ногами тусклая галька, далеко-далеко, где-то на горизонте мерцал рассвет. Нам оставалось всего ничего, дойти.
Во что бы то ни стало.