Встречник

НАЗВАНИЕ СЦЕНАРИЯ: "ВСТРЕЧНИК".

ФОРМАТ: игровой короткометражный фильм.

ЖАНР: мистическая драма.

ХРОНОМЕТРАЖ: 15 мин.

ЦЕЛЕВАЯ АУДИТОРИЯ: фестивальная.

КОНТАКТЫ: loktin0364@gmail.com

ЛОГЛАЙН: Робкая студентка борется с временной немотой — причиной её неуспеваемости, грозящей отчислением из института. Если её отчислят, отец этого не переживет. Чтобы продолжить учёбу, студентка приезжает к бабушке в деревню, где вспоминает пережитый в детстве испуг, после которого страдает нарушением речи.

ТЕМА: память против страха.


СЦЕНАРИЙ

[Здесь опубликована киноновелла; у автора есть сценарий, написанный в "американском" формате.]
 
        Летним днем в русском городе, в аудитории института, Лида — лет восемнадцати — сидела на стуле у преподавательского стола, на котором были разложены экзаменационные билеты.
        Дрожа от страха, Лида пыталась что-то сказать. Лицо её исказилось.
        — Вяткина! — раздался голос преподавателя. — Паясничать не надоело? Мы же вас отчислим. Шутки кончились.
        Лида зажала нос рукой, оцепенела от ужаса.
        Мужская рука бросила на стол перед ней зачетную книжку.
        Лида схватила книжку, вскочила, выбежала из аудитории.

        Позже в коридоре института мрачная Лида с дамской сумкой на плече расхаживала вперед-назад перед кабинетом, на двери которого была прикреплена табличка с надписью: "ДЕКАН ЮРИДИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА".
        — Вяткина! — донесся из-за двери голос декана.
        Лида остановилась, вздохнула, вошла в кабинет.

        Вскоре в кабинете деканата Лида с дамской сумкой в руках сидела на стуле перед столом, за которым восседал пятидесятилетний декан. На столе стоял компьютерный монитор, лежали документы.
        — Прошу пересдать экзамен в письменной форме, — сказала Лида.
        — На каком основании? — спросил декан.
        — У меня — медсправка.
        Декан отвел взгляд, произнес:
        — Справку вашу я видел. Временная немота — причина неуважительная. Это как зрение. Если видите плохо — лётчиком вам не стать. А если вы от страха немеете? Какой же вы юрист?.. На первой сессии мы вас жалели, но всему есть предел.
        Лида сжала руками сумку.
        — Долг учебный когда закроете? — спросил декан.
        — Я не-не... — начала говорить Лида, но декан её перебил:
        — У вас — десять дней, чтоб с Андреем Петровичем договориться. Если хвост досдадите — мы вас не отчислим.
        — Препода замените, — Лида встала. — Пожалуйста.
        — Нет. Препода я вам не заменю.
        Лида со слезами на глазах вздохнула, покачала головой.

        Позже Лида с дамской сумкой на плече вышла из здания института, проследовала мимо двух парней и девушки в очках, сидевших на скамье.
        Один из парней — ушастый — крикнул Лиде:
        — Ну, чего, Вяткина?! Вылетаешь?!
        Парни рассмеялись.
        Девушка в очках нахмурилась, спросила:
        — Удалось, Лид?
        Лида приостановилась, покачала головой, ушла.

        Днем в кабинете поликлиники Лида и женщина-психотерапевт лет пятидесяти в халате сидели за столом, на котором лежала медицинская карта.
        — Препод мой Андрей Петрович — это просто чудовище, — сказала Лида. — Пахнет ужасно. Какой-то пот у него больной. Как у бомжа. Только его почую, и у меня сразу — паника. Немота. Говорить не могу. Совсем.
        — Короче, как всегда? — спросила психотерапевт.
        Лида покивала, шмыгнула носом.
        — Ужасно... Как папе сказать, что меня из ВУЗа выгнали?
        — Папе лучше не стало?
        Лида со слезами на глазах покачала головой, достала платок.
        Психотерапевт принялась листать медицинскую карту.
        — Случай у тебя редкий. Мигреней нет. Обоняние в норме. Родные боязнью не страдали. И прогноз благоприятный, а лечение — без толку. Флуоксетин, физиотерапия, ЛФК. Всё впустую... Осталось пробовать сближение.
        Всхлипнув, Лида вытерла слезы платком, спросила:
        — Что пробовать?
        — Вспомнить травму, породившую страх вони, и как бы заново пережить. Чтоб недуг одолеть, надо причину его понять... — психотерапевт, листая медкарту, остановилась на одной из страниц. — Тут написано: с шести лет до тринадцати ты заикалась. Потом заикание прошло. Думаю, страх и заикание общий корень имеют... Ты помнишь, как заикаться начала?
        Психотерапевт цепко посмотрела на Лиду.
        Та задумалась, покачала головой.

        Ночью на кухне квартиры Лида и ее сорокапятилетняя мать сидели за столом, грызли семечки.
        — Ма, а чего я не помню как заикаться стала? — спросила Лида.
        — У тебя шок был, — сказала мать. — Память отшибло.
        — Ну, остальное-то я помню. Как мы к бабушке приехали, в деревне жили, в лес ходили. А это забыла... Как это было?
        — Говорили же... Мы с папой телек смотрели. Бабка тебя увела, спать уложила и на кухню ушла. А свет тебе не включила. Хотя в темноте спать ты боялась. Ты полежала-полежала, ну и давай от страха орать. Мы с папой слышим, бабка к тебе прибегает, говорит чего-то. Приходим к вам и видим: бабка тебя успокаивает, а ты — в истерике.

        ...Закрыв глаза, Лида представила, как ночью в комнате частного дома мать (тогда лет тридцати двух) и отец — сорокалетний тучный мужчина — сидят на диване перед телевизором, а её, шестилетнюю девочку, в коридор уводит бабушка — лет шестидесяти восьми, крепкая, с волевым лицом.
        Родители смотрят телевизор, вздрагивают от крика маленькой Лиды.
        Вскочив, мать и отец выглядывают в коридор, видят, как бабушка вбегает в спальню. Отец тоже хочет пойти туда, но мать его удерживает, что-то ему говорит. Родители возвращаются к дивану, садятся, продолжают смотреть телевизор. Из спальни доносится приглушенная речь бабушки.
        После паузы мать качает головой, встаёт, выходит в коридор. Отец следует за ней. Мать входит в освещенную спальню, где видит, как маленькая Лида, сидя на кровати, рукой зажимает нос и дрожит от ужаса. Рядом стоит бабушка, гладит Лиду.
        Мать сердится, кричит на бабушку.
        Отец стоит в коридоре, принюхивается, морщится. Зажав нос рукой, он смотрит на открытую дверь, которая ведёт на крыльцо.

        ...Лида открыла глаза, посмотрела на мать, спросила:
        — Меня темнота напугала?
        — Привиделось чего-то, — сказала мать. — Тебе же спать в темноте нельзя было. А бабка свет всегда выключала. Говорила: "Всё это глупости, надо свет экономить". Дура упрямая. Всегда нам гадила. Она меня с детства тюкала. Волю свою навязывала. Жить мешала.
        — Ма, дай мне номер бабушки. Пожалуйста.
        — Лид, бабка давно из ума выжила. От неё дальше держаться надо.
        Лида отвела взгляд, вздохнула.

        Днем в одноместной палате больницы Лида расхаживала вперед-назад перед койкой, на которой под капельницей лежал отец — теперь лет пятидесяти двух, одутловатый, с нездоровым цветом лица.
        — Не волнуйся, пап, — сказала Лида. — Экзамен я пересдам.
        — Боже, помоги, — отец схватился за сердце. — Не дай бог отчислят.
        — Для тебя это важно, и я... — начала говорить Лида, но отец её перебил:
        — "Для меня"?.. Образование твоё для всех важно. Архиважно!
        Лида остановилась, посмотрела на отца, спросила:
        — Помнишь случай у бабушки, от которого я раньше заикалась?
        — Так... К чему вопрос?
        — Врач выяснить велела.
        Отец вздохнул.
        — Бабушка врала, что ночью к тебе в спальню залез кто-то. Хотя никого там быть не могло. В деревне человек сто жило. Кругом — леса. До райцентра — километров двадцать. У бабушки крыша поехала.
        Лида села на стул возле койки, спросила:
        — А запах дурной помнишь?
        — Ну, да. Соседи там свиней держали... Бабушка всё врала.
        — А зачем ей врать было? — Лида взяла отца за руку.

        Днем в ехавшем по шоссе автобусе Лида сидела на пассажирском кресле, держа дамскую сумку на коленях.
        За окном проплывал пейзаж средней полосы России.

        Вечером Лида с дамской сумкой на плече шла по улице деревни, застроенной частными домами. Неподалеку виднелась опушка леса.
        Из-за оград лаяли собаки.
        Лида подошла к огороженному садовому участку, остановилась у калитки в заборе. Перед частным домом на огороде стояла бабушка — теперь лет восьмидесяти. Нагнувшись, она тяпкой рыхлила грядку.
        К дому была прикреплена телевизионная антенна. У сарая паслась коза.
        — Бабушка! — сказала Лида. — Здравствуй!
        Бабушка выпрямила спину, пристально посмотрела на Лиду.
        Та прошла через калитку на двор перед домом, приблизилась к бабушке, сняла сумку с плеча.
        Бабушка, цепко глядя на Лиду, тяпкой уперлась в землю.
        — Не узнаёшь?.. Я — Лида.

        Позже в саду за домом Лида, стоя у сарая, смотрела, как бабушка сидит на табурете и доит козу. Струи козьего молока наполняли ведёрко. Завершив дойку, бабушка встала, взяла ёмкость с молоком, пошла к дому.
        Лида, следуя за ней, сказала:
        — Давай помогу.
        — Я немощная что ли? — возмутилась бабушка. — Сама всё могу... Двенадцать лет от вас — ни звонка, ни весточки. Зачем приехала?
        — Мне узнать надо. Про испуг, от которого я заикалась.
        — Зачем?
        — Боюсь людей вонючих. У меня от них речь пропадает. Всё понимаю, а говорить не могу, как собака.
        Бабушка остановилась, оглянулась на Лиду.
        — У меня препод — вонючка, — продолжала Лида — Я ему экзамен сдать не могу. А если меня из ВУЗа выгонят, папа этого не переживёт.

        Вскоре на кухне дома Лида сидела за столом, пила чай с молоком. Бабушка суетилась у газовой плиты, подогревала блины на сковороде. В "красном углу" по полочкам стояли иконы.
        — Это ночью случилось? — спросила Лида.
        — Вечером, — сказала бабушка. — Лето жаркое было. На ночь мы окна открывали, пологами завешивали... Сперва мы с папой и мамой телевизор смотрели. Потом я тебя увела, спать уложила. Ты капризничала: пахло в спальне плохо. Я на кухню ушла, ужинать села. Ем и слышу — ты кричишь. К тебе прибегаю. Вижу: ты за спину мне указываешь... К тебе подошла и его заметила. Он очень вонял.

        ...Закрыв глаза, Лида представила, как ночью бабушка ведет её, маленькую, по освещенному коридору дома. Они входят в темную спальню, куда коридорный свет проникает через открытую дверь. Распахнутое окно спальни прикрыто противомоскитной сеткой на свисающей рамке из деревянных планок.
        Бабушка укладывает Лиду на кровать, укрывает ее одеялом.
        Зажав нос рукой, Лида что-то говорит. Бабушка принюхивается, пожимает плечами, уходит из спальни в коридор. Дверь остается приоткрытой.
        ...На кухне дома бабушка сидит за столом, ест кашу, замирает от крика маленькой Лиды. Вскочив, бабушка выбегает из кухни в коридор, куда из комнаты выглядывают отец и мать.
        Бабушка врывается в спальню, включает свет.
        Маленькая Лида сидит на кровати, зажав нос рукой, и в ужасе указывает бабушке за спину, в угол между стеной и открытой дверью. Краем глаза бабушка замечает сзади движение, оглядывается, меняется в лице.

        ...Лида открыла глаза, испуганно посмотрела на бабушку.
        Наступила тягостная тишина.
        — Когда я к тебе вошла, — сказала бабушка, — дверь открытой осталась. За ней в углу он и прятался. Ты на него указывала, но я туда не смотрела. Боялась, но страх свой скрыла, чтоб ещё больше тебя не пугать. Угол тот я заслонила, а другие углы тебе показывала и говорила: "Вот, смотри, никого тут нет". Так я уйти ему давала... В последнюю очередь я к углу тому подошла, и мы с тобой увидели, что там тоже никого нет. Но там был запах дурной. Его и папа твой почуял. Хотя в спальню не заходил.

        ...Закрыв глаза, Лида представила, как в освещенной спальне она, маленькая, сидит на кровати, зажав нос рукой, и в ужасе указывает за спину бабушке, в угол между стеной и открытой дверью.
        Оглянувшись, испуганная бабушка подходит к внучке, заслоняет собой угол между стеной и раскрытой дверью. Смотрит бабушка не туда, куда ей Лида указывает, а в другие стороны, что-то говорит.
        В спальню входит мать, сердится, кричит на бабушку.
        Через дверной проём видно: в коридоре стоит отец, принюхивается, морщится. Зажав нос рукой, он смотрит на открытую дверь, которая ведёт на крыльцо.

        Позже Лида с пакетом мусора в руке шла по улице деревни мимо частных домов. Подойдя к контейнерам для бытовых отходов, она опустила ношу в бак, принюхалась. Из-за контейнеров донесся шум.
        Лида изменилась в лице, зажала нос рукой, оцепенела от ужаса.
        Над баком показалась голова старого бомжа с испитым лицом.
        Испуганная Лида попятилась, убежала.

        Ночью Лида и бабушка стояли в освещенной спальне дома.
        Распахнутое окно спальни было всё так же прикрыто противомоскитной сеткой на свисавшей рамке из деревянных планок.
        — Здесь всё и случилось? — спросила Лида, осматриваясь.
        — В гостиной постелю, — сказала бабушка.
        — Нет. Я здесь переночую.

        Позже в саду за домом бабушка, стоя на коленях перед освещенной свечами иконой Николая Чудотворца, клала земные поклоны, молилась:
        — На Окиян море стоит золот стул; на золот стуле сидит Николай, держит золот лук, натягивает шылкову тетивку, накладывает калену стрелу, станет уроки и призоры, станет стрелять отцову думу и материну думу, и братьев думы: от девки-черноголовки, от встречника... От встречника... Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
        Бабушка перекрестилась.

        Тем временем в темной спальне дома Лида лежала на кровати под одеялом. Через раскрытое окно с противомоскитной сеткой доносилось стрекотание насекомых. За стеной звучал выпуск новостей по телевизору.
        Сквозь щель приоткрытой двери из коридора проникал свет...

        ...И вот Лида — шестилетняя девочка — прикрыла глаза.
        После паузы в комнате раздались чьи-то крадущиеся шаги.
Испуганная Лида очнулась, посмотрела в дальний угол у двери, где показалась невысокая тень.
        На фоне стены Лида видела человекоподобный силуэт — сутулый, худой, длиннорукий. На цыпочках он крался мимо неё в сторону окна.
        Глядя на него, Лида в ужасе приподнялась, села в кровати.
        Тень по-звериному резко повернулась к Лиде, замерла.
        Лида видела перед собой застывший силуэт ростом метра полтора, широкоплечий; голова его была вытянута, заострена кверху. Свет, проникавший сквозь щель приоткрытой двери, отблескивал красным от раскосых глаз существа.
        Не выдержав, Лида зажала нос рукой, закричала.
        Силуэт метнулся в угол, откуда появился, замер там в тени.
        Через окно с соседних дворов донесся лай собак.
        Дверь распахнулась; в спальню вбежала бабушка, включила свет.
        Зажав нос рукой, Лида в ужасе указывала бабушке на существо, которое таилось в углу между стеной и раскрытой дверью.

        Утром в спальне дома Лида, лежавшая на кровати, открыла глаза.
        В окно светило солнце.
        — Я помню... — сказал себе Лида. — Всё помню.

        Позже на кухне дома Лида сидела за столом, ела вареные яйца.
        Вошла бабушка, положила перед Лидой старую газету и пожелтевший от времени лист бумаги, на котором был нарисован голый мужчина — коренастый, весь поросший шерстью: широченные плечи, длинные руки, заостренная кверху голова, раскосые глаза под низким лбом.
        Рассматривая старый рисунок, Лида прикрыла рот рукой, перевела взгляд на бабушку, покивала.
        Бабушка указала Лиде на заметку в газете.
        Лида склонилась над текстом, прочитала:
        — "Руководство Облгаза опровергло сообщение о находке, сделанной бригадой газовиков на просеке в районе деревни Стрешнево. Напоминаем, что одиннадцатого сентября они якобы обнаружили... мертвое человекоподобное существо, покрытое шерстью... Труп якобы оказался не медведем, не обезьяной, и в то же время не человеком... В результате расследования милицией установлено, что это были останки кабана".
        Лида, испуганно глядя на рисунок, осевшим голосом спросила:
        — Кто это?
        — Встречник, — сказала бабушка. — Нечистик злой. Раньше они в лесах водились. Ночами вдоль дорог бегали. Изредка в деревни заходили, по хатам лазили, еду воровали. Детей пугали до смерти. Ещё они сильно воняли. А потом их не стало. Ушли куда-то... Думаю, к тебе тогда последний залез.
        — Ты же давно его рисовала?
        — В детстве ещё, — бабушка села за стол. — После смерти Витеньки, братца моего.
        — Я его не-не... — начала говорить Лида, но бабушка ее перебила:
        — Глядеть на него детям нельзя. Когда мы его увидели, братец мой от страха умер, а я заболела тяжко... В семье у нас говорить об этом было не принято... Потому-то я глаза твои от него отводила.
        Лида изумленно смотрела на бабушку.

        Позже бабушка и Лида с дамской сумкой на плече стояли на дворе перед домом.
        — Почему мама тебя не любит? — спросила Лида.
        Бабушка вздохнула, сказала:
        — Мама боится, что я из деревни уеду, в городе с вами жить буду.
        — А ты переехать к нам хочешь?
        — Лет пятнадцать назад хотела. Думала вам помочь, пока ты маленькая: из садика тебя забрать, когда болеешь посидеть. Папа с мамой испугались, что я с вами всегда жить буду. А я хату свою люблю, к огороду привыкла... В квартире что?.. Как в клетке. Без козы сразу слягу.
        — Я приеду... — сказала Лида. — Экзамен сдам и приеду.
        На прощание бабушка обняла Лиду, поцеловала её, пустила слезу.

        Вскоре Лида с сумкой на плече шла по улице деревни мимо частных домов. Подойдя к контейнерам для бытовых отходов, она увидела, как старый бомж роется в мусоре.
        Лида остановилась, зажала нос рукой, вспомнила слова психотерапевта: "Чтоб недуг одолеть, надо причину его понять".
        Убрав руку от носа, Лида прошла мимо контейнеров.

        Позже в ехавшем по шоссе автобусе Лида сидела на пассажирском кресле и, держа дамскую сумку на коленях, разговаривала по смартфону:
        — Андрей Петрович, а пересдать когда можно?.. Завтра?.. В десять?
        За окном проплывал пейзаж средней полосы России.

        Днем в аудитории института Лида сидела на стуле у преподавательского стола, на котором были разложены экзаменационные билеты.
        — Согласно статье тридцать девятой Мартовского ордонанса, — говорила Лида, — без согласия Генеральных штатов король не мог вводить новые налоги и заключать перемирие в ходе войны, а также...
        — Достаточно, — раздался голос преподавателя. — Вот можете же, Вяткина... Учитесь!
        Мужская рука положила на стол перед Лидой зачетную книжку.
        — Буду стараться, — Лида взяла книжку, встала.

        Позже веселая Лида вышла из здания института, сказала по смартфону:
        — Я сдала, пап. Мама знает уже. Выздоравливай.
        Лида убрала смартфон в дамскую сумку, проследовала мимо двух парней и девушки в очках, сидевших на скамье.
        Один из парней — ушастый — хотел что-то сказать, но Лида его упредила:
        — Уши прижми, чуча!
        Ушастый изменился в лице. Другой парень рассмеялся.
        — Ого... — удивилась девушка в очках. — Так держать, Лид. Удалось?
        Улыбнувшись, Лида покивала, ушла.