гл. 3-58. Боевые будни разведчиков

ВОСЕМЬ КРУГОВ БЫТИЯ
или Жизнь Ивана Булатова

Семейный роман-эпопея

Книга 3.  ЛИШЬ ПОРОХ ДА ТУМАН
или Главная фронтовая награда

Глава 58. БОЕВЫЕ БУДНИ РАЗВЕДЧИКОВ

Взять три дома без потерь, это всего лишь подвиг на основе фронтового опыта. – Огонь из немецкого пулемёта с оптикой можно вести по немецкой же пехоте. – Локальная трагедия, ставшая большой для дивизионных разведчиков. – Новое командование разведроты. – Лесной бой разведчиков с немецкими кавалеристами. – Как головной разведдозор на дивизионной полуторке едва не вляпался в большую беду. – Форсирование реки Шварцвассер и бои за железнодорожную станцию Оцципель.

*   *   *
Во второй половине дня шестнадцатого февраля 1945 года 186-я дивизия возобновила наступление в северном направлении в районе, расположенном примерно в пятнадцати километрах к западу от города Грауденц (совр. - Грудзёндз). Ночью части дивизии овладели безымянным хутором западнее большого посёлка Ешево, важным железнодорожным узлом Хаген и фольварком Венсовиц. В стратегическом плане продвижение полков было незначительным, но важным в тактическом плане в целом: с открытых участков ведения боевых действий дивизия переходила к трёхнедельным лесным боям, которые в конечном итоге затянулись до пятого марта.

...В эти дни дивизионные разведчики не только вели ночную разведку, но не занятые в разведывательных действиях бойцы участвовали в огневом бою: «активных штыков» в стрелковых ротах не хватало очень сильно, поэтому на отдельных или особо важных участках наступления боевые задачи батальонам помогали выполнять бойцы из дивизионных и даже корпусных спецподразделений.

В районе железнодорожной станции Хаген, где дорога раздваивалась на две ветки – одна уходила в северо-восточном, а другая в северо-западном направлениях, дивизионные разведчики действовали в стыке между 238-м и 290-м полками. Сержант Овсянников в группе из шести человек своего отделения выдвинулись вперёд за линию ведения огня, чтобы с тыла захватить три активно сопротивлявшихся жилых дома, из которых противник вёл ураганный огнь из пулемётов и автоматов, не давая возможности подразделениям 290-го полка не то, что продвигаться, но голову поднять. Незамеченными обойдя дома с тыла и метко действуя гранатами и автоматами, группа Овсянникова одновременно заняла все три дома, уничтожив всех автоматчиков и пулемётчиков противника и не понеся потерь со своей стороны.

Легко пишутся такие строки на бумаге отчётного боевого документа, оперативной сводки дивизии в штаб корпуса, да очень тяжело делаются солдатами дела на самом деле. Для того, чтобы без потерь справиться с подавлением очень сильного очага сопротивления противника, нужно обладать опытом не только ведения ближнего уличного боя с применением гранат, но опытом и интуицией разведчика – в каком направлении и какими силами, сообразуясь с обстановкой на месте, действовать решительно, быстро, смело и точно – наверняка.

Продолжая вести на правом фланге продолжительный огневой бой на южной опушке леса севернее разъезда Хаген, 186-я дивизия своим левым флангом, где воевал 238-й полк, стремительными действиями в северо-западном направлении вдоль полотна железной дороги и шоссе продвинулась вперёд к озеру Штельхно-зее, расположенное к северо-западу от Ешево. И с ходу, на плечах отступавшего противника, дивизия овладела селением Борце, после чего продолжила преследование отходящего противника к лесному массиву, где встретила упорное сопротивление противника.

*   *   *
Кумовья-разведчики Булатов и Понятовский не принимали участия в героических действиях группы Овсянников на железнодорожной станции. Зато в тот же день они оба отличились в другом месте и в другом боевом эпизоде. Во время наступления 238-но полка на селение Борце они выполняли задание командира взвода лейтенанта Румянцева разведать наблюдением передний правый край противника, застопорившего наступление наших рот в районе северо-восточнее озера.

Вдоль не очень глубокой осушительной канавы, местами подтопленной талой водой, они незамеченными выдвинулись далеко за передовую линию ведения огня. И на опушке леса, росшей по крутому пригорку, засекли малоприметную издали огневую пулемётную точку, состоявшую всего из трёх немцев с пулемётом. Они недавно выдвинулись сюда и пока не вели огонь, поскольку наши части временно залегли и не наступали. Поэтому о местоположении новой огневой точки врага не было известно, а фланкирующий огонь по нашим наступающим подразделениям отсюда вести было очень выгодно.

Оба разведчика мгновенно оценили всю опасность, которую может представить собой новая пульточка, пока её засекут с нашей стороны, а затем уничтожат миномётчики. На это уйдёт достаточно много времени, и немецкие пулемётчики смогут положить много наших бойцов. Они молча глянули друг на друга и кивнули головами: будем брать.

Выдвинувшись по канаве ещё дальше вперёд и затем левее, разведчики незаметно проникли за опушку леса, между деревьями прокрались в тыл немецких пулемётчиков и одновременными действием с двух флангов без единого выстрела, лишь угрожая карабином и гранатой, принудили пулемётчиков сдаться, к тому же отобрав у них автомат, карабин и холодное оружие. Пока Василий держал на прицеле немцев, Иван по одному проворно связал каждого сзади. После этого их закляпили и обследовали дотошнее, отобрали у двоих зажигалки и сигареты, а больше поживиться было нечем.

Василий продолжал охранять пленных, а Иван вдоль опушки леса быстро и чутко выдвинулся метров на семьдесят левее, где обнаружил удобную позицию для того, чтобы с фланга ударить по засевшим  южнее опушки немцам и по зловредному немецкому пулемёту в том числе. Вернувшись назад, он предложил ударить по немцам с фланга: ему понравился немецкий пулемёт с оптическим прицелом. К тому же, тот был полностью готов к бою: лента заправлена, патрон в патроннике – что ещё нужно для того, чтобы начать прицельно стрелять?

Но осторожный кум решил сам сделать рекогносцировку, которая предусматривала вариант отступления в случае, если немцы выдвинут против них свою боевую группу. Чтобы не терять время, выдвинулись все вместе: сунули немцам в руки по коробке с патронами, Иван пошёл впереди с немецким пулемётом и своим карабином, а Василий с автоматом и двумя карабинами подгонял немцев сзади.

Чтобы те не рыпались и не создавали проблем во время боя, по прибытии на облюбованное Иваном место их всех троих за связанные сзади руки плотно привязали до кучи вокруг одного дерева: так они точно не развяжутся. А хитроумные узлы вязать они давно уже и хорошо научились.

- Я понимаю, о чём ты думаешь, кум, – сказал Иван, когда они вдвоём осмотрели предстоящее место боя. – Я и сам хочу жить не меньше тебя. Но мы дождёмся атаки наших рот. И как только немцы начнут вести огонь, тут мы и врежем по ним сбоку. Некогда будет им огрызаться на нас, да и мы сможем отбиться, пока они будут пересекать вон ту широкую просеку, – и он рукой показал на неё.

Василий думал недолго: продержаться какое-то время они смогут, а там и наши подойдут. Должны подойти. Иван начал тщательнее изучать устройство пулемёта и лент к нему. Приспособление для соединения двух лент было несложным, так что при необходимости огонь можно было вести без перерыва на перезарядку пулемёта. Кум Василий деловито проверял содержимое коробок с патронами: в двух оказались ленты с патронами, а третья была наполовину полна коробками с патронами.

- Умеют немцы воевать, вот сам посмотри, как хорошо он приготовились, сволочи, – только и крякнул он, досадуя на немецкую деловитость.
- Ну, так и мы теперь тоже хорошо повоюем, кум. Он, говорят, в три раза быстрее «Максима» стреляет.
- Зато «Максим» надёжнее и точнее, он не так сильно дёргается, говорят, – парировал кум: не нравилась ему эта немецкая техника. – А этот автомат вообще смешной, не чета нашему «дегтярю».

Зато Иван хорошенько насмотрелся в оптический прицел: фигуры немецких солдат были видны очень отчётливо. Присмотрелся к прицельному устройству и сообразил, как нужно устанавливать его в зависимости от дальности стрельбы. И утешал себя, если что-то не получится у него с немецкой оптикой: «Если что, то и без неё обойдусь, буду стрелять на глаз. А глаз у меня достаточно верный для этого».

...Как только немцы открыли огонь, Иван первым делом снял пулемётчиков: расстояние он прикинул правильно и прицел выставил точно. А затем чуть поправил прицел и перенёс огонь на окопы противника, подавляя его огонь со своего фланга. И хладнокровно радовался: «Как по маслу в шахматы играю!» - с гордостью подумал о себе, вспомнив об этой умной игре, о которой узнал только в Овруче.

Да недолго музыка играла: от неожиданности Иван даже подпрыгнул на животе, когда немного впереди и правее разорвалась немецкая мина: их засекли, а о миномётчиках они не подумали. Но тут им помогла наука выживать, полученная в запасном полку: от места, по которому немец прицельно бросил первую мину, нужно уходить немедленно.

Бросив пулёмёт, они с кумом метнулись за деревья. А немецкий миномётчик со второго выстрела точно попал в пулемёт – только название от него и осталось. Больше немец не кидал минами в их сторону, поэтому они отвязали перепуганных пленников, от одного из которых разило свежим дерьмом. И, поскольку бой шёл уже в лесу, вдоль этой канавы спокойно вернулись в село Борце, где сдали немцев солдатам из комендантской роты штаба дивизии. После чего поспешно отправились искать своих: лесной бой продолжался...

Но на фронте очень многие события происходят по принципу «вдруг». Слепая военная фортуна одним уголком рта скупо улыбается, а другим свирепо скалится. Ей абсолютно безразличны чины и ранги, пусть даже самые-пресамые высокие. И в тот же самый день, шестнадцатого февраля, в 186-й дивизии произошла локальная трагедия, ставшая очень большой для всех дивизионных разведчиков...

*   *   *
Из ЖБД 238-го СТРЕЛКОВОГО ПОЛКА  за 16 февраля 1945 года:
...На рубеже в семистах метрах юго-западнее фольварка Венсовиц под сильным огнём противника пехота залегла и до исхода дня успеха не имела. Артиллерия из-за недостатка боеприпасов и не смогла обеспечить продвижение пехоты. Правый сосед вёл бой на станции Ешево, но успеха не имел...
...При артналёте противника на командный пункт батальона были убиты: комбат майор Глушаков, адъютант старший батальона капитан Ничего, парторг полка майор Родионов, капитан Михайлов; тяжело ранены офицер разведки полка капитан Сизых и другие офицеры. Вышло из строя всё командование батальона. Временно командовать батальоном было поручено командиру роты старшему лейтенанту Понькину...

*   *   *
Дело в том, что под словами «другие офицеры» следует понимать, в том числе, и двух командиров из 107-й отдельной разведывательной роты 186-й дивизии. В батальонном штабе 238-го СП именно в тот самый злосчастный момент находились Герой Советского Союза, командир дивизионной разведывательной роты капитан Берендеев Николай Михайлович и командир первого взвода этой роты лейтенант Румянцев. Они пришли к комбату Глушакову для дальнейшей координации своих действий во время того злополучного лесного боя, ставшего для разведроты первым в долгой их последующей череде. Капитан Берендеев при этом был очень тяжело ранен, а лейтенант Румянцев погиб на месте.

Такое трагическое происшествие на фронте, когда из строя одновременно выходили и гибли сразу много офицеров было не единичным во время той войны. Но в разведроте сильно переживали из-за тяжёлого ранения своего боевого командира, переживали, не умер бы. Полегче стало, когда через штабных работников узнали, что Берендеева самолётом отправили в один из московских госпиталей: уж там-то столичные светила медицины точно вылечат Героя...

...Чтобы больше не возвращаться к этой теме, отметим только, что лейтенант Румянцев был тёзкой своего ротного, только Сергеевичем по отчеству. А Николай Михайлович на фронт больше не вернулся, не успел вылечиться до дня Победы. После войны бывший комроты скромно жил и трудился в Москве, где скоропостижно скончался в возрасте шестидесяти двух лет. 

Похоронен в Москве на Хованском кладбище. Могильный памятник очень простой: как в армии, так и по жизни Берендеев звёзд не хватал... На родине героя, вернее, в посёлке Борисоглебский Ярославской области, установлена стела с портретом Героя Советского Союза Берендеева Николая Михайловича, а на Аллее Славы в городе Тутаев есть памятный знак с его именем.

*   *   *
А между тем, дела на фронте продолжали развиваться своим ходом – безостановочно и неуклонно. Наши войска вследствие быстрого наступления на Вислу и большой растянутости тыловых транспортных коммуникаций испытывали большой дефицит в боеприпасах и технике. Но больше всего не хватало пополнения личного состава. В то время в наших войсках просто осязаемо было понятно, что жизнь солдата – это очень дорогая, бесценная вещь.

Совсем другая картина наблюдалась по ту линию фронта, где немцев постепенно прижимали к Балтийскому морю. Его транспортные коммуникации не только сокращались, но кораблями по морю и наземным транспортом и пешком по косе Фришенер-Нерунг из отсечённых от Германии Восточной Пруссии и Курляндии постоянно прибывало пополнение и поступали эвакуированные техника и боеприпасы в дополнение к основным поставкам из самой Германии.

А в полосе наступления 46-го корпуса противник продолжал обороняться частями оборонявшей город Швец 542-й пехотной дивизии. По показаниям пленных, в середине февраля дивизия получила свежее пополнение в количестве полторы тысячи человек. Поэтому немцы круглосуточно оказывали сильное огневое воздействие на боевые порядки передовых и тыловых частей корпуса массированными огневыми налётами.

Наряду с этим, в опорных пунктах и районах обороны транспортных коммуникаций и иных важных объектов они днём и ночью предпринимали многократные контратаки силой до роты-батальона пехоты при обязательной поддержке бронетехники. У противника всё чаше стали наблюдать в бою большое количество пулемётов крупного калибра и многоствольных тяжёлых миномётов, а также фауст-патронов.

Тем не менее, более или менее своевременно подтягивая полковую и дивизионную артиллерию сопровождения и орудия прямой наводки для непосредственной поддержки наступающих рот и батальонов, части 186-й дивизии продолжали наступление на север и северо-запад с исходных позиций в районе селения Борце в направлении Хелененфельде.

Противник встречал наши подразделения хорошо  организованным и сильным огнём, применяя крупнокалиберные пулемёты, организовывал массированные контратаки пехоты при поддержке самоходок. Но наши подразделения упорно сопротивлялись на достигнутых рубежах, не отступали, а отражали контратаки врага, перемалывая огнём его живую силу и огневые средства.

При этом, в условиях начала ведения лесных наступательных боёв, постоянно проводилась усиленная разведка не только переднего края противника, но и ближних его тылов, а также лесных дорог и просек для определения наиболее выгодного направления для дальнейшего наступления. Работа разведчиков была трудной, опасной и рутинной. Действовать нужно было быстро, и разведывать без потерь: людей в разведроте становилось всё меньше.

Поскольку в скудном офицерском резерве комдива на момент тяжёлого ранения комроты Берендеева и гибели комвзвода Румянцева офицеров-разведчиков не оказалось, то временно командовать первым разведвзводом было приказано сержанту Овсянникову, а командование ротой разведчиков также временно взял на себя помощник начальника штаба по разведке 186-й стрелковой дивизии майор Кузнецов – сам из разведчиков, бывший командир дивизионной истребительной роты.

На другой день после назначение нового командира роты, пусть и временного, в первом взводе также объявился новый командир, младший лейтенант Мельников. Бывший артиллерийский разведчик, он был из числа недавних боевых сержантов, закончивших дивизионные курсы подготовки младших офицеров. Ни глубоких теоретических знаний, ни опыта ведения разведки по тылам врага он не имел, конечно, поэтому разведчиками встречен был весьма прохладно.

Отношения с ним не заладились как-то сразу: младший лейтенант в возрасте под сорок лет достаточно ревниво относился к своему недавно полученному званию, поэтому сразу же выбрал достаточно отчуждённую дистанцию в общении со своими подчинёнными. Большинство из его подчинённых были значительно моложе него, но прошли уже такой «крым-и-рым», что их опыту и живучести можно было только позавидовать. Один дядя Саня Байбаков оказался на год старше нового командира взвода. Вот эти «старички» и сошлись как-то сразу: Мельников сразу же назначил рядового Байбакова своим ординарцем и посыльным.

И сам дядя Саня и молодые его земляки, Булатов, Понятовский и Сидоров, вначале сильно встревожились: куда же ему, уже в годах, бегать с передовой линии огня и обратно? Но сержант Овсянников лишь снисходительно улыбнулся неразлучным кумовьям Ивану и Василию, на их тревогу, объяснив разницу между должностями связного и посыльного.

Чтобы не перевирать его слова, воспользуемся словарём военных терминов, который есть на сайте https://rus-military-terms-dict.slovaronline.com/, например:
СВЯЗНОЙ – это военнослужащий, обычно из солдат, назначенный командиром во время боя, учений или манёвров для доставки необходимых донесений, передачи приказов или приказаний, составленных в основном в устной форме. А для несения службы в составе суточного наряда в расположении воинской части назначаются ПОСЫЛЬНЫЕ. 

Тут кум Василий сразу же успокоился:
- Повезло нашему дядя Сане, теперь он в ночные разведки ходить не будет, это точно, – и побежал докладывать приятную весть своему расстроенному земляку.
Иван только покачал головой из-за такой прыти своего кума, а Овсянников почему-то вздохнул слегка опечаленно:
- Шебутной у нас Василий, а всё же вот какой заботливый.

Иван согласно покивал головой, соглашаясь и с мнением своего командира и сочувствуя его затяжному подавленному состоянию: больше всех и тяжелее всех в роте переживал из-за недавнего ранения своего Героя-командира именно сержант Овсянников. Из-за постоянных переживаний он был недоволен всем и всеми.

Сержанту не понравилось собственное назначение на должность комвзвода после умного, опытного и знающего разведчика, старлея Румянцева (для него он именно таким и оставался, даже «будучи» в соответствующем немецком звании). А назначение «сибирского валенка» Мельникова на эту должность он считал вообще насмешкой. Да не дано было ему права обсуждать приказы командира, а лишь исполнять их.

Но и общее впечатление у «старожилов» роты сложилось такое, что после ранения капитана Берендеева всё в роте пошло как-то не так, будто бы наперекосяк.

*   *   *
В районе северо-восточнее Хелененфельде дивизия начала вести бои в большом лесном массиве, который начинается почти возле берега Вислы юго-западнее города Грауденц и огромной широкой полосой, вытянутой в северо-западном направлении, тянется до Оссово и далее к западу. Обстановка была совершенно неясной. Снова, как и в конце января севернее города Грауденц, правый и левый соседи дивизии далеко отстали. Поэтому 238-й полк до утра восемнадцатого февраля оставался в лесу на достигнутом рубеже.

За это время противник, минируя дороги и прикрываясь мелкими арьергардными группами автоматчиков, отошёл на новый сильно укреплённый рубеж, заблаговременно созданный при принудительном участии местного населения в районе селений Липпинки, Альтхютте, Сватно. Закрепившись на этом рубеже, противник в течение дня организованным и сильным артиллерийским, миномётным и автоматно-пулемётным огнём оказывал сопротивление, особенно сильное в районе южнее селения Липпинки, где оборонялись более роты человек пехоты и более сотни кавалеристов при поддержке самоходок и бронетранспортёров.

Такая усиленная охрана относительно небольшого села, расположенного в лесной местности совсем не удивительна. Немцы придавали большое значение охране узлов важных транспортных коммуникаций. А Липпинки расположены на стратегически важной трассе Швец – Данциг, которая с юга на север идёт через Ешево, Скурц и Прейсиш-Старгард. Южнее села к этой трассе примыкала большая дорога на Грауденц, а севернее села – не менее важная дорога к Нойенбургу, где на Висле издавна действовала большая паромная переправа.

К селу с восточного, юго-восточного, юго-западного и западного направлений походили четыре лесных дороги, ведущие на соседние населённые пункты, в том числе на расположенные западнее него крупные населённые пункты Медзно и Соббин. И вот это сосредоточении лесных и автомобильных дорог охраняло большое подразделение немецкой пехоты из состава 252-й пехотной дивизии, усиленное кавалерией и бронетехникой.

Восемнадцатого февраля утром 107-я отдельная разведывательная рота проводила разведку в направлении большого лесного озера Гросс-Медзно-зее и небольших лесных озёр к северо-востоку от него, чтобы выявить, в первую очередь, наличие в этом районе опорных пунктов обороны противника, а так же возможное сосредоточение его войск в этом большом лесном массиве. Остальными силами совместно с ротами стрелков и автоматчиков из дивизионных спецподразделений рота обеспечивала левый фланг дивизии в районе лесных дорог, ведущих из Медзно в Альтхютте и Липпинки.

После произведённой ранним утром разведки территории в районе восточнее большого озера, отделение Овсянникова в районе юго-восточнее него патрулировало лесную дорогу, ведущую на Альхютте. И вскоре у них завязался огневой бой с головным дозором немецких кавалеристов. Шесть конников выскочили справа и напали на разведчиков, как снег на голову: в лесной тиши маленько расслабились ребята от бездействия. Но конную атаку они отбили успешно, убив одного и ранив другого всадника. Остальные кавалеристы не стали развивать наступление, заметив подтягивание из глубины сил противника, и после короткой перестрелки, бросив раненного товарища, ускакали обратно.

Как выяснилось впоследствии, стоявший в Липпинках кавалерийский эскадрон разделился на две полусотни, чтобы обхватом с запад и востока зайти в тыл наших войск и ударить по ним одновременно с атакой пехоты и бронетехники, наступавших фронтом с северного направления. После стычки своего авангарда с засадой на лесной дороге, западная полусотня свернула на лесную просеку и продолжила выдвигаться в район южнее Липинки.

Но там их встретили автоматчики штабной роты, привлечённые боем, начавшимся немного западнее их участка патрулирования более южной дроги, тоже ведущей на Медзно. Так что лесной бой для кавалеристов закончился очень печально: в заснеженном лесу они на столь маневренны, как пехотинцы. А убитый бойцами Овсянникова кавалерист оказался донским казаком, как об этом сказал раненый, который оказался калмыком родом южнее Элисты. Что казаки, что калмыки были тогда в крепкой обиде на советскую власть.

Но особо сильное огневое сопротивление противник при поддержке двух самоходок в тот же день и немного севернее оказал частям 186-й дивизии, которые всё же завладели Липпинки и к четырём часам пополудни вышли на северную опушку леса южнее Альтхютте. Через полтора часа позиционного огневого боя на этом рубеже внезапной атакой наших частей противник был выбит с занимаемого рубежа и отошёл в направлении Сватно.

Дивизия овладела Альтхютте и подошла к южной опушке леса севернее села, где снова встретила упорное огневое сопротивление противника на очередном заранее подготовленном рубеже обороны, который тянулся вдоль поперечных лесных дорог, тянущихся с запада на восток, а также по выгодно доминирующим высотам.

На этом рубеже части 46-го стрелкового корпуса, к тому времени овладевшие и расположенным западнее Альтхютте селением Сватно, встретили очередное сильное сопротивление противника на заранее подготовленном рубеже, протянувшемся от Нойхютте до большого канала Соббин-флисс. Здесь были вырыты не окопы, а в основном парные огневые ячейки глубиной до метра. А действия арьергардных отрядов противника поддерживали до десятка самоходок.

Все усилия частей корпуса продвинуться вперёд, предпринятые девятнадцатого февраля днём, не имели успеха. И лишь с наступлением темноты, после решительного натиска наши батальоны смогли выбить противника с занимаемого рубежа и начали преследовать его в направлении Нойхютте.

*   *   *
В тот день первый взвод разведроты на дивизионной полуторке, выделенной ему для несения авангардного дозора и проведения разведки в голове колонны во время лесного марша дивизии, ушёл в отрыв от своих войск километров на десять. И перед одной лесной деревенькой, а то и хутором, расположенным на берегу речки юго-западнее селения Дембягора среди лесов на не очень обширной открытой местности, к которой разведчики свернули направо с более-менее нормальной лесной дороги, они по грязи еле выбрались из леса, как внезапно почти сразу же наткнулись на немцев.

Это уже впоследствии выяснилось, что эта заплутавшая в польских лесах колонна двигалась поперёд направления передвижения частей дивизии, пробираясь к своим в западном направлении после выхода из окружения где-то под Нойенбургом на Висле. Но согласно полученным накануне сведениям разведгруппы второго взвода, в этом районе немцев не должно было быть, потому что они отошли на заранее подготовленный рубеж, расположенный несколько севернее Нойхютте.

Поэтому разведку они пока выполняли довольно спокойно, даже формально, больше опасаясь разрозненных групп немецких автоматчиков или возможного неорганизованного сопротивления местного лесного населения, для которых любой человек из-за леса – это враг. А тут оказалась очень хорошо вооруженная и умело управляемая военная немецкая группа войск.

К тому же, их машина, до сих пор более-менее ходко шедшая по тянувшейся к деревеньке просёлочной дороге не в состоянии выбраться из глубокой колеи, образовавшейся на низинном лугу, раскинувшимся перед этим хутором, крепко застряла своим передком в большой луже, оказавшейся вязким мочаром.

И разочарованные столь неприятным сюрпризом разведчики заметили, что в дополнение к нему из-за крайнего дома им наперехват в направлении к небольшому бугру, торчавшему слева от выезда из леса, из которого они только что выехали, бегут немецкие пехотинцы с целью расстрелять их машину – это было просто очевидно по их организованным действиям.

Командир взвода младший лейтенант Мельников сориентировался очень быстро и приказал выдвинуться им навстречу и первыми занять бугор, к которому они были всё же ближе. Разведчики спрыгнули с машины и раньше немцев поспели на этот бугор. Распределившись цепью и выждав, когда после некоторой заминки наступавшие всё же решили продолжать атаку ввиду малочисленности противника и подобрались метров на сорок, дружным огнём расстреляли их почти в упор.

Немцы, видимо, не ожидали, что у русских окажутся два ручных пулемёта. Они тотчас залегли и вдруг подняли белый платок на автомате, мол, сдаются. Но капитулянтов никого не пощадил: в плен их брать было нельзя, потому что у взвода были совершенно другие задачи, и им нельзя было не выполнять свою боевую задачу авангардного дозора и разведки. Но и оставить их живыми тоже было нельзя: те же немцы тебя в спину убьют. Такая жестокая была логика у той войны.

Занимая более выгодное положение, разведчики методично истребляли солдат противника, как вдруг заметили, что по деревенской дороге на околицу пробирается немецкий танк с пехотой. Видимо, это он и проделал такую глубокую колею, но против него полуторка – это никчемная игрушка, которую он вмиг уничтожит. Тут уже раздумывать было некогда: нужно было просто и незатейливо поскорее спасаться.

Кинулись к машине и дружно взялись за передок полуторки и, проваливаясь в грязь по колени и выше, но приподняли её «за рыло», чтобы она задним ходом смогла выбраться из мочара. Затем ещё дружнее взялись за машину, которую водитель даже не глушил, а лишь выжал сцепление и переключил коробку передач на нейтралку, подняли её на руки и развернули на сто восемьдесят градусов так, чтобы левая колея проходила под машиной посредине. Дальше вбок переносить машину нельзя было никак, потому что кюветы вдоль дороги одновременно были и дренажными каналами, полными подтаявшей и подмёрзшей талой воды.

Разведчики попрыгали в машину и быстрее поехали к спасительному лесу. Видимо, из-за грязи танк тоже не смог быстро выбраться на околицу деревни и занять позицию для прицельного огня. Так что успели они тогда спастись от немецкого танка. При этом ещё и боевую задачу выполнили с честью: уничтожили до взвода немцев и обнаружили скрытое перемещение вражеских войск.

Остановив машину у выезда на лесную дорогу, по которой они приехали сюда, младший лейтенант Мельников по подсказке сержанта Овсянникова остановил машину и отправил её навстречу дивизионной колонне, а сам со взводом занял боевые позиции  для контроля огнём выезда из села. Больше всего опасались танка. Кто-то из молодых да глазастых сказал, что видел там только один танк и один крытый грузовик, так что выдвинув вперёд четвёрку бойцов с гранатами – по двое с обеих сторон дороги, взвод приготовился отражать возможную атаку противника.

Но этого не произошло: танк не появился. Когда подтянулись бойцы из головного 290-го полка с пушкой и противотанковым ружьём, выдвинулись к опушке леса со стороны деревни и увидели, что танк наглухо застрял в том же мочаре, где и их полуторка едва не утонула в грязи, только с другого края. Танк был брошен с незначительными повреждениями, равно как и тяжёлый грузовик, который он тянул на буксире: невнятная польская зима с её оттепелями сыграла с ними злую шутку.

Немцев в брошенной жителями деревеньке не оказалось: человек двадцать их с двумя офицерами ушли через речку в западном направлении. Так показали двое тяжело раненных солдат, которых немцы оставили на милость победителей. Один из них был поляком, а другой – финном. Но и среди убитых возле деревни, и среди ушедших немцев было очень мало: один офицер и трое-четверо солдат. Второй офицер был чехом, среди солдат много славян, есть румыны и даже один итальянец со швейцарскими корнями...

Ночью все части 46-го стрелкового корпуса продолжили наступление. Но ситуация по фронту их наступления оказалась неоднозначной. Наступавшая по центру участка наступления корпуса 186-я дивизия выдвинулась далеко на север и приближалась к селению Дембягора. Из-за её правого фланга выдвинулась и ещё дальше вперёд продвинулась 108-я дивизия, которая с боем заняла селение Радегаст, а перед этим долго и трудно воевала в Ешево и северо-восточнее него.

Зато на левом фланге корпуса 413-я дивизия на сутки застряла в тяжёлых боях за посёлок Соббин, расположенный в десяти километрах к юго-востоку от города Оше, столь памятного разведчикам по ночному рейду на трофейном немецком грузовике.

С потерей опорного пункта в Радегаст противник, оставляя засады и минируя лесные дороги, начал отходить в северо-западном направлении. К этому времени и на боевых картах 65-й армии вектор направления дальнейшего наступления войск 46-го корпуса сменился с северного на северо-западный.

При этом части 186-й дивизии, используя успех соседа справа, 108-й дивизии, начали выдвижение из Дембягора в направлении Любба. Это селение стоит на берегу реки Щварцвассер, и через него проходит магистральное шоссе Оше – Скурц. На рубеже шоссейной дороги, к которой дивизия подходила сбоку, противник оказал сопротивление, но после короткого боя был сбит передовыми отрядами обеих дивизии и далее вплоть до реки больше не оказывал сопротивления...

К исходу дня обе дивизии, по пятам преследуя отходящего противника, вышли на реку Шварцвассер и с хода начали форсировать её, используя подручные средства, так как противник взорвал переправы. Из-за этого 186-я дивизия выдвинулась ещё на несколько километров к северу и начала форсировать реку Шварцвассер в районе высоты 86,0 – это в полтора километрах к востоку от селения Каспарус, хотя мост через реку оказался взорванным и здесь.

Противник продолжал отходить в северо-западном направлении, минируя дороги и оказывая сопротивление отдельными группами автоматчиков, прикрывавшими отход основных сил в направлении Оцципель. Форсировав реку, дивизия тремя полками с 298-м полком в голове продолжала сходу сметать заградотряды противника и преследовать его главные силы.

Выйдя на рубеж озера Пясечно, на южной окраине Оцципель части дивизии встретила огневое сопротивление. Развернувшись в боевой порядок, повели встречный огневой бой. Произведя разведку переднего края и ближних тылов противника, уточнив расположение его огневых точек, перешли в ночное наступление.

Противник, имея в Оцципеле заранее подготовленный рубеж вдоль железной дороги и по южной окраинам посёлка, при подходе наших частей оказывал упорное огневое сопротивление в течение первой половины ночи. Пытаясь задержать наше наступление, цеплялся за каждый дом и за естественные рубежи.

Не выдержав удара наших частей и их натиска в уличных боях, противник оставил Оцципель, и к утру двадцать первого февраля дивизия полностью очистила посёлок от противника. При этом на правом фланге наступления дивизии подразделения 290-го полка овладели селением Крампкен, оседлав железную дорогу Черск – Мариенвердер.

Наспех возведя инженерные сооружения, противник до полудня задержался на рубеже южной опушки леса, шедшей севернее Крампкен и севернее Оцципель, до высоты 116.0. При этом вёл интенсивный огонь из всех видов оружия по боевым порядкам частей, расположенных в районе Оцципель.

Противник частями 83-й пехотной дивизии и приданного ей полицейского батальона, прибывшего накануне из Данцига для усиления плотности обороны противника с задачей не допустить форсирования реки Шварцвассер нашими частями, при поддержке артминогня во второй половине дня оборонялся на рубеже: Крампкен, железнодорожная станция Дойчгайде и далее по линии железной дороги.

Но в ходе непрерывных атак наших частей, также поддержанных артминогнём, был выбит из Крампкен и станции. Ведя непрерывные тяжёлые бои, выбивая противника из каждого дома и сражаясь за каждую опушку леса, части дивизии, во второй половине дня вышли на рубеж, проходивший севернее Крампкен, Оцципель.

Продолжая преследование противника, части дивизии вышли на южный берег реки Шварцвассер в районе северо-восточнее Оцципель и восточнее Крампкен. Но форсировать реку с хода не удалось из-за оказанного с северного берега хорошо организованного встречного огневого сопротивления противника, особенно сильного в районе к северо-западу и юго-востоку от железнодорожного моста через реку Шварцвассер, а также из глубины обороны противника.

В ночь на 22.2.45 решительными действиями наших частей был выбит из леса Форст Дойчгайде и зацепился на рубеже: Ноймюлер, Оссово, Куявы. В течение ночи части 186-СД продолжали очищать лесной массив в районе Оссово – к востоку, югу и западу от этого большого села.

В первой половине дня двадцать второго февраля решительной атакой сбили противника с занимаемого рубежа и с боем всеми силами вышли на южный берег реки Шварцвассер, где вели инженерную разведку реки и огневой бой с противником.

При этом 186-я дивизия занимала рубеж, имевший протяжение более пятнадцати километров. На левом фланге в районе селения Пулька активные действия проводил левофланговый 238-й полк, а на правом фланге в районе железной дороги восточнее Крампкен оборону держали взводы учебной роты. А две другие дивизии, наступавшие на левом фланге корпуса, имели рубежи наступления примерно по шесть километров каждая.

В это время 413-я дивизия, используя успех левого соседа, 18-го стрелкового корпуса, проводила активные боевые действия, подавляя очаговое сопротивление противника на северном берегу реки Шварцвассер и к 10-00 форсировала реку в районе селения Чубек. Заняв первую траншею противника, наши бойцы захватили четыре станковых пулемёта противника. Через этот небольшой плацдарм все стрелковые подразделения дивизии вышли на северный берег реки, и к исходу дня расширили плацдарм до километра в глубину и по фронту.

Продолжение следует.