Дружба крепкая не сломается

ОДНАЖДЫ в наш маленький дворик, где я родилась и росла, приехали новые жильцы. Семья состояла из четырех человек – две дочки и папа с мамой. Поселились они по соседству с нами – мы жили на втором этаже, а новоселы заняли квартиру на первом. Младшая девочка Ира была моей ровесницей. Нам было лет по 5-6. Обитатели двора отличались доброжелательностью, и без проблем приняли девчонок в свою компанию. Так началась наша крепкая многолетняя дружба с Ирой.

С того дня мы с подружкой были практически неразлучны. Родители водили нас в один детский сад, который находился через дорогу от нашего дома. В дворовых играх мы почти всегда играли в одной команде. И 1 сентября, когда пришло время, мы отправились в одну школу, в один класс и практически все 10 лет получали знания за одной партой, на которой ручкой смешно рисовали границу при ссорах, чтобы соседка (ни боже мой!) случайно не залезла локтем на мою половину.

Впрочем, пополам мы делили все, что нам попадалось. На дороге, по которой мы ходили из школы, у нас как оплот сладкой жизни стояла небольшая "Булочная", где продавали вкусные ириски и огромные конфеты «Гулливер». После уроков, направляясь домой, мы иногда туда заглядывали и на сэкономленные 10-15 копеек покупали ириски «на сколько хватит». Высыпали продавцу на блюдечко несколько монеток, согретых теплом детских ладошек, и голосами миллионеров заявляли:
- Нам «Золотой ключик»! На все!
Добрая тетенька-продавец с пониманием взвешивала нам несколько ирисок. Мы делили их поровну, а если число было нечетное, лишнюю тянучку мы раскусывали, рискуя остаться без зубов, и тоже делили. «Золотой ключик» отмыкал наши пломбы…

А однажды осенью мы с Ирой нашли возле овощного магазина огромную лиловую сливу, которую кто-то обронил из покупки. Конечно же, мы ее подобрали, кое-как обтерли, тоже поделили пополам и с удовольствием слопали.

В классе мы с Ирой никогда не были правофланговыми активистами. Наша взаимная самодостаточность не подразумевала дополнительного тесного общения с одноклассниками помимо учебного процесса. В элиту класса мы не стремились, но при этом относились ко всем доброжелательно. Кажется, в восьмом классе наша «центровая» учительница задумала психологический эксперимент. Она раздала всем листочки с фамилиями одноклассников и попросила написать каждому небольшую характеристику. Опыты назывались «Расскажи мне обо мне». В принципе, ничего нового о себе мы с моей подругой не узнали – у нас обеих, словно под копирку, было написано «хорошая девочка», «примерная девочка» и «тихоня», что в условиях нашего класса нас с Ирой абсолютно не волновало. 

Даже на сборе металлолома мы с подругой ухитрялись ходить своими дорогами, которые вели в сторону, противоположную от нашего красногалстучного коллектива. Понятное дело, чугунную батарею нашими девичьими силами мы бы до школы не доволокли, но пионерский задор гнал нас вперед к приключениям.

Как-то раз во время такого мероприятия мы с Ирой задумали проинспектировать гараж сельскохозяйственного института, который располагался через дорогу от нашей школы. Издалека, через открытые ворота мы не раз видели там груду железяк. Думали мы быстро. Подойдя к металлической мечте почти вплотную, мы остановились на проходной, не решаясь зайти на территорию. Мимо нас выезжали и возвращались разные машины, проходили люди...

Наконец мы набрались смелости и заговорили с мужчиной, выходящим из гаража:
- Дяденька, а Вы в гараже работаете?
Дяденька охотно поддержал разговор и ответил утвердительно.
Мы с Ирой приободрились и вещали дальше:
- А у Вас есть металлолом? Мы в школе металлолом собираем.
Дяденька хмыкнул и сказал:
- Есть. Есть у меня металлолом. Пойдемте.
И мы пошли... Отзывчивый дяденька привел нас на школьный приусадебный участок, сказал:
- Сейчас, - и начал расстегивать ремень.
Так быстро мы с Ирой не бегали никогда. И кажется, в сборе металлолома мы больше участия не принимали.

Зимой в нашем дворе родители сооружали нам ледяную горку. Для этого с петель снимались ворота и укладывались наклонно, на них сверху утрамбовывался снег, и все это заливалось водой. Сейчас таких основательных горок уже не делают.
Однажды в разгар зимы мы с Ирой не на шутку увлеклись покатушками, и ни одна из нас не вспомнила, что сегодня в школу нам надо было явиться на час раньше. 
Мы лихо скатывались с нашей горки, бегом на нее забирались и снова скатывались. Нам было жарко и весело, щеки горели от мороза, мы смеялись как подорванные, закидывали друг друга снегом, а школы в природе будто и вовсе не было. Мы учились в первом классе, и впереди была вся жизнь.

В разгар веселухи во дворе появилась  старшая сестра Иры Таня, которая уже была взрослой и училась в 5 классе. Увидев наш широкий разгул, Таня вытаращила глаза и закричала: «А чё это вы в школу не идете? Ваш класс уже на уроке сидит». Побросав свои санки, гулёны рысью поскакали  переодеваться. Схватив портфели мы помчались учиться, и ввалились в класс на полной скорости, едва не застряв в дверях  – лица бордовые, румянец на все лицо, дыхание напрочь сбито... А в классе – примерная тишина, сопровождающая учебный процесс... Как в стихотворении Вероники Тушновой: «... Скрип счетчика и шорох книжки...» И детки сидят такие примерные. За первой партой сложил ручки Женя Овсянкин, а перед ним - букварь, открытый на страничке с картинкой, на которой кот запустил лапу в аквариум.

Таня, сестренка Иры, училась с первой смены. У нас же зимой уроки заканчивались уже по глубокой темноте. Частенько Таня и их двоюродный брат Виталик вечером приходили за нами в школу с санками. Мы как две барыни усаживались на этот «гужевой» транспорт, а Таня с Виталиком, как приговоренные бурлаки, выбиваясь из сил, в потемках пёрли санки с ценным грузом в гору до дому, не забывая еще взять в зубы наши портфели.

Был у нас с подружкой общий приятель Витя, умный и серьезный не по годам мальчик, который был уже большой и ходил в школу. Как-то раз он поделился с нами новыми знаниями и показал картинку в учебнике «Природоведение», на которой был нарисован  кусок угля с отпечатанным доисторическим листочком. В связи с этим, было большой удачей, что наш дом отапливался местной кочегаркой, рядом с которой всегда покоилась большая куча угля. Точнее, уголь сгружали в глубокую шахту, чтобы кочегару бабе Варе было удобнее загребать топливо и кидать его в огонь. Но кое-что оставалось на поверхности.

К бабе Варе в кочегарку мы иногда бегали зимними вечерами с сырой картошкой. Она нам ее запекала в печи, а когда доставала, то ничего вкуснее мы не пробовали. Ну, разве что черный гудрон, который мы жевали, вкусно чавкая, или копченая горбуша, которую присылали другим нашим соседям с Дальнего Востока. Девочка Женя приносила нам по кусочку этой волшебной вкусняшки. Мы засовывали кусочек за щеку, заваливались навзничь на санки, и смотрели в черное морозное небо.

Но вернемся к угольной куче. Периодически в нас просыпался дух изыскателя, и мы втроем пробирались к кочегарке за искомым куском угля. Мы самозабвенно ковырялись в угольных кусках, внимательно рассматривая каждый из них. Как только попадалось что-то отдаленно напоминающее отпечаток ископаемого листочка, сокровище тащилось домой. Не знаю, как родители моих друзей, а моя мама ворчала, что даже Вова, мой брат, мальчик! не таскал домой столько камней.

Ссорились мы с Ирой насмерть и навсегда. Примерно на неделю. После уроков, едва высидев полдня за поделенной пополам партой, мы возвращались домой в один дом. Деваться было некуда, дорога к дому была одна, и мы топали из школы по разным сторонам дороги, иногда останавливаясь и показывая друг другу язык. Через короткое время мы начинали скучать, и найдя большую палку по дороге домой вешали на нее наши портфели и дружно шагали домой уже снова неразлучные.

Так мы и идем по жизни, держась за руки. Сейчас моя подруга врач, кандидат медицинских наук. Мы уже взрослые тетеньки, но при встрече всегда погружаемся в милые сердцу воспоминания, а бывает, и бахнем по стопке за наше обалденное детство. Или по три.




Фото из Интернета