Странницы

Вечерело. Но две согбенные старушечьи фигуры, обе в чёрном, хорошо были видны и в сумерках. Поддерживая друг друга и поминутно останавливаясь для передышки, они ковыляли куда-то вдоль по городской улице. В одной руке у каждой - клюка, в другой - белый узелок, скорее всего, с домашним пирогом. Решив им немного помочь, я взяла под руку старушку, которая послабее. Воодушевившись, они засеменили скорее. Шаг за шагом преодолевали мы мало освещённую улицу. Где же тот дом, куда на ночь глядя спешат старушки?

- Да там Моисеевы жили! А сейчас живёт батюшка, - как о чём-то общеизвестном сообщает одна из странниц.

Не знаю. Когда же они отвечают мне, сколько им лет, - одной 88, а другой 92, я начинаю понимать, что Моисеевы вполне могли жить в этом доме ещё до революции.

Мы прошли уже почти всю улицу, а нужного дома нет. Не знаю, как старушек, а меня время поджимает, надо бежать по своим делам, но и бросать новых подопечных посреди улицы тоже жалко.

Вдруг я вижу, как к стоящей на парковке иномарке лихо направляется молодой человек. Новые белорусы часто бывают сентиментальными, припоминаю я. Что если парень согласится подвезти бабулек? Но не успеваю я раскрыть рот, как он уже ныряет в машину и садится за руль. Что делать? Я уже не в силах вести старушек дальше. Тем временем со стороны банка, у которого мы и застряли, подходит к машине миловидная женщина. Окружённая своими странными спутницами, я в отчаянии обращаюсь к ней:

- Может быть, подвезёте бабушек? Им к священнику.

- Конечно! Пусть садятся.

И тут мы узнаём друг друга. Миловидной женщиной оказалась управляющая банком, у которой мне приходилось брать интервью.

Старушки располагаются на мягких сиденьях иномарки и, наверное, не слишком хорошо понимают, что происходит. Я облегчённо вздыхаю, а они отправляются уже на машине искать дом Моисеевых, который, по их разумению, знают все.