Частичка красного знамени

Мама любила вспоминать историю из своего детства, как в первом классе учительница поручила маленькой маме, как самой примерной ученице, провести вместо себя урок. И вот мама-первоклассница, войдя во властный раж и увидев, что одноклассник не пишет в прописи (как бы забыл дома тетрадку), ударила указкой по парте и крикнула: Бездельникам не место в нашем классе! – И беднягу выгнала.
Больше учительница таких поручений маме не давала. Однако подобная строгость передалась мне. Хотя со временем это качество испарилось, но в школьные годы я был даже еще строже.
Общественно-идеологическую работу исполнял с энтузиазмом фанатика. Сказалось влияние бабы Маши-коммунистки.
В первом классе побывал звеньевым октябрятской звездочки. А в четвертом ходил в председателях совета отряда. Но это был не предел карьеры, и в шестом классе месяц возглавлял совет дружины.
И был случай. Распределяли дежурство по классам. У каждого класса была своя неделя. И в течение всей недели ученики дежурного класса ходили с красной повязкой на руке. Однажды я увидел, что один ученик вместо повязки повязал на руку пионерский галстук. Да еще галстук был такого вида, будто его разжевали и выплюнули.
Тут же я собрал экстренное заседание совета дружины, на которое вызвали горе-дежурного.
- Повязать на руку частичку красного знамени! – Возмущался я. В общем дошло чуть ли не до исключения из пионеров. Но не исключили. Сейчас это кажется дикостью. Однако из песни слова не выкинешь.
Но здесь следует сказать и о когнитивном диссонансе. Баба Маша влияла, но и баба Тамара шептала. А шептала про зверства Сталина.
Лет с пяти-шести Сталин в моем воображении был чудовищем.
Но в брежневские годы реабилитация Сталина витала в атмосфере. И вот однажды в школьной библиотеке я увидел подарочную книгу «Биография И.В. Сталина». Заинтересовался. На первой странице был парадный портрет вождя. И так мне стало неприятно, что я взял ручку, пририсовал к портрету рожки, а в области рта пририсовал клыки. Даже не знаю, что на меня нашло. Потом было разбирательство. Вызывали даже идеологического детектива из комитета комсомола. И теперь уже я ощутил себя на месте того дежурного. Правда мое преступление так и не раскрылось. Но шуму было, будто террорист подорвал школу.
Так в моей голове и конфликтовали Павлик Морозов с Новодворской. Впрочем, о Валерии Ильиничне я узнал только в конце восьмидесятых при очень интересных обстоятельствах. Но это уже другая история.

Иллюстрация Вари Наткиной