Эпоха софы

Расскажу про мою кровать. Полутороспальную софу с выдвигающейся доской. В пазл вкладывалась прямоугольная подушка и софа удлинялась до 170 см.
  Лет до пяти я спал в грудничковой кроватке, которую притащили с Болотниковской на Загородное. В 77-м грудничковую кровать сменила софа, приобретенная в комиссионке. Однако дотошная мама с таким рвением то раздвигала, то задвигала удлиняющую часть, что доигралась, часть наполовину выдвинулась, а дальше никак. Причем – и ни туда, и ни сюда. И осталась «часть» криво выдвинутой вплоть до моих пятнадцати. Пазл заполнили старыми тряпками и меховыми шапками, воняющими нафталином. С годами мой рост прибавлялся. И на софе стало невозможно вытянуться. Так и спал в позе эмбриона. Когда отчим с мамой купили новый диван, старый отдали мне. Так софа из моей жизни и ушла.
    Но в эпоху софы мама частенько приходила в мою кроватку, и я засыпал с ней в обнимку.  Молчали, но не спали. Но кто-то обязательно заговаривал.
  В один из таких совместных снов я почувствовал, что папа теребит маму. Смекнул, только пришел с пьянки.
- Ларочка, прости меня!
- Дай поспать! – Недовольно пробурчала мама, переворачиваясь на другой бок ко мне лицом.
- Ты меня прощаешь?
- Вот изверг! – Прошептала мама сонно.
Тогда папа попытался устроиться рядом. Но развалюха софа с трудом выдерживала нас с мамой. Однако папа выкроил краешек. Улегся. Одной рукой опирался об пол. Пролежал не более минуты, свалился.
  Стал теперь не с краешку пытаться пристроиться, а залезть в самую середину. Соображая как бы ему это совершить, он встал в полный рост в районе маминых и моих пяток. Потом все-таки решил попробовать прорваться между мной и мамой. Однако лишь только папа втиснулся, мама оттеснилась на край, и сама чуть не упала.
- Падаю! – Испуганно закричала мама, вцепилась в папу.
- Ларочка, прости! – Папа ухватил маму за ночнушку, однако мама все-таки упала.
Поднявшись с пола, приказала: Встань! - Поморщилась: Фу, перегар…  Иди в ванну, зубы почисти. - Так и жили.

Иллюстрация Вари Наткиной